Лужская линия обороны. Лужская оперативная группа
Лужский рубеж
Судьба любого города в ходе военных действий решалась уже на дальних подступах к нему. Сам по себе переход к уличным боям в той или иной степени означал провал защитников и кризис обороны. Для судьбы Берлина определяющими были бои на так называемом «Одерском фронте» - система обороны группы армий «Висла» на подступах к советским плацдармам, на Зееловских высотах, на рубеже рек Одер и Нейсе. Для Сталинграда таковыми стали бои в излучине Дона и позиционное сражение в районе Котлубани. Для Москвы - бои на Ржевско-Вяземском рубеже и Можайской линии обороны.
Командующий Северным фронтом генерал-лейтенант М. М. Попов
При благоприятном для защитников исходе боев на дальних подступах к городу даже выход противника к конечным остановкам городских трамваев имел уже больше психологическое, нежели военное значение. Определяющими для судьбы Ленинграда в 1941 г. стали бои на Лужском рубеже.
Не дожидаясь результатов боев на старой границе, советское Верховное командование озаботилось строительством нового оборонительного рубежа на дальних подступах к Ленинграду и заполнением его войсками. Уже 4 июля 1941 г. Г. К. Жуков направил Военному совету Северного фронта директиву Ставки ВГК, в которой было сказано следующее:
«В связи с явной угрозой прорыва противника в районе Остров, Псков немедленно занять рубеж обороны на фронте Нарва, Луга, Старая Русса, Боровичи».
Для противотанковой обороны разрешалось снимать орудия с ПВО округа, в том числе с Выборга и других объектов. Жуков ясно отдавал себе отчет, что войск под Псковом и Островом недостаточно для сдерживания противника на сколь-нибудь длительный промежуток времени.
На следующий день, 5 июля, Жуков поставил задачу Ленинградскому округу на строительство оборонительных рубежей с акцентом на направления Гдов - Ленинград, Луга - Ленинград и Шимск - Ленинград. Собственно, по этим направлениям в дальнейшем действительно развивалось немецкое наступление. Окончание строительства было намечено на 15 июля. В директиве прямо указывалось, что «рубеж должен состоять из предполья и дивизионных полос».
Однако не следует думать, что до получения указаний из Москвы Маркиан Попов и его штаб сидели сложа руки. Документы говорят о том, что вышеуказанные директивы Ставки ВГК фактически закрепляли уже принятые ранее решения. Так, еще 3 июля 1941 г. штабом Ленинградского военного округа были отданы приказы о формировании пулеметно-артиллерийских батальонов для Красногвардейской и Лужской укрепленных позиций. Именно в этом контексте впервые прозвучали слова о новой линии обороны, позднее ставшей известной как Лужский рубеж.
Директивами из Москвы войска Северного фронта получили задачу прочно прикрывать юго-западные подступы к Ленинграду и не допустить прорыва противника с этого направления. Ранее Северный фронт отвечал за оборону города с севера, со стороны Финляндии. Граница с Северо-Западным фронтом была определена по линии Псков - Новгород. Также за Северо-Западным фронтом была оставлена оборона Эстонии. Это было несколько нелогично, т. к. штаб Северо-Западного фронта должен был управлять 8-й армией, не имея с ней локтевой связи. Однако данная несообразность была вскоре устранена. С 14 июля 8-я армия в Эстонии была передана в состав Северного фронта.
6 июля назначенные для обороны нового рубежа войска были объединены под управлением Лужской оперативной группы (ЛОГ), которую возглавил заместитель командующего войсками Северного фронта генерал-лейтенант К. П. Пядышев. В нее вошли 191, 177 и 70-я стрелковые дивизии, училище и отдельная горнострелковая бригада. Позднее предполагалось прибытие трех дивизий народного ополчения. Перед основной позицией была намечена полоса предполья, оборона и оборудование которой были поручены специально созданным отрядам заграждения. Интересно отметить, что задачи отряды заграждения получили от штаба Северного фронта еще ночью 4 июля. Приказы были написаны словно под копирку и предписывали «подготовить к массовому разрушению все дороги, мосты, как на железных, так и грунтовых дорогах». Также предполагалось минирование мостов, устройство заграждений на дорогах (минирование, завалы, противотанковые рвы). Разница была лишь в наряде сил для формирования отрядов разных соединений. Устройство полосы предполья предполагалось завершить уже к 8 июля. Отрядам заграждения предписывалось: «В случае наступления превосходных сил противника, обороняя рубежи заграждений, отходить». Их задачей было выиграть время на занятие и подготовку основными силами соответствующей дивизии.
Следует подчеркнуть, что на момент подписания приказа на формирование ЛОГ не все формально подчиненные группе войска уже имелись в распоряжении генерала Пядышева. С Карельского перешейка снимались и перебрасывались на Лугу 70-я стрелковая дивизия и 10-й мехкорпус (без 198-й мотодивизии).
Одним из первых распоряжений генерала Пядышева стал вывод потрепанных соединений Северо-Западного фронта, действующих перед Лужским рубежом, в тыл на переформирование. Вечером 10 июля он приказывает:
«Чтобы обеспечить свободу маневра, восстановить боеспособность и управление в частях, которые вели бой с противником в районе г. Пскова и сев. - вост. Пскова - 183, 118 и 111 сд форсированным маршем выводятся за рубеж главной оборонительной позиции».
Решение это трудно и критиковать, и однозначно поддержать. С одной стороны, из боя выводились соединения, еще сохранявшие некий ненулевой боевой потенциал. Учитывая, что им на смену на Лужском рубеже сосредотачивались ополченцы и училища, решение Пядышева выглядит излишне радикальным. С другой стороны, потерпевшие поражение в боях под Псковом дивизии переживали упадок боевого духа и могли быть окончательно рассеяны противником. Три дивизии гуськом, одна за одной, выводились за Лужский рубеж через Струги Красные и Плюссу.
Близость к Ленинграду и Балтийскому флоту сразу наложила свой отпечаток на характер вооружения и оснащения Лужской оперативной группы. Основная часть морских железнодорожных артустановок, участвовавших в Великой Отечественной войне, была сосредоточена на Ленинградском направлении. В первые недели войны основной задачей командования Балтийского флота было спасение железнодорожных батарей от их захвата противником. Теперь пришел их час. В состав войск ЛОГ были включены 11-я батарея 356-мм артустановок ТМ-I-14 (командир - капитан М. И. Мазанов), а также 12-я и 18-я батареи транспортеров ТМ-I-180 со 180-мм орудиями. 18-я батарея капитана В. П. Лисецкого была успешно выведена из Лиепаи. Теперь она заняла позиции на правом фланге Лужского рубежа. 12-я батарея была эвакуирована из Эстонии, и 9 июля ее выдвинули в район Новгорода.
Вскоре последовали организационные мероприятия, коснувшиеся всей системы управления войсками на дальних подступах к Ленинграду. 10 июля 1941 г. Государственный Комитет Обороны для более оперативного руководства фронтами образовал Главнокомандования Северо-Западного, Западного и Юго-Западного направлений. Главнокомандующим вооруженными силами Северо-Западного направления был назначен Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов, членом Военного совета - секретарь ЦК ВКП(б), Ленинградских обкома и горкома партии А. А. Жданов, начальником штаба - генерал М. В. Захаров. Главнокомандованию Северо-Западного направления были подчинены войска Северного и Северо-Западного фронтов и силы Балтийского и Северного флотов. Климента Ефремовича Ворошилова, конечно, принято считать одиозной фигурой. Однако нельзя не заметить, что М. В. Захаров был одним из самых опытных и толковых советских штабистов Великой Отечественной.
«Штыком коли!» Боевая подготовка ленинградского ополчения
Над Ленинградом на тот момент нависла, без всякого преувеличения, смертельная угроза. В своем дневнике Гальдер описывал совещание в Ставке Гитлера 8 июля 1941 г., на котором тот высказался без обиняков: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы». Это предполагалось сделать силами авиации.
Цена поражения в боях на Лужском рубеже для советских войск была бы непомерно высока. Однако нормальному развертыванию советских войск на оборонительных позициях под Лугой помешало стремительное развитие событий на фронте, быстрый прорыв 4-й танковой группы через укрепления на старой границе. Уже 12 июля немецкие части вышли на р. Плюсса.
Плотность построения советских войск к тому моменту была крайне низкой и далеко отставала от уставных норм. На Лужском рубеже к моменту выхода к нему противника на фронте общей протяженностью в 280 км оборонялись всего три стрелковых дивизии, одна горно-стрелковая бригада и два военных училища. Соответственно 191-я стрелковая дивизия занимала оборону по восточному берегу р. Нарва на чудовищном фронте 70 км. Ленинградское пехотное училище им. Кирова (2000 чел.) занимало фронт 18 км, Ленинградское стрелково-пулеметное училище (1900 чел.) - 25 км, 177-я стрелковая дивизия - 28 км, 1-я ДНО (10 358 чел.) - 20 км, 1-я горно-стрелковая бригада (5800 чел.) - 32 км. Более того, между соединениями имелись достаточно протяженные неприкрытые участки.
Первым противником немецких механизированных соединений стали отряды, выдвинутые в предполье. Отбросив дезорганизованные остатки 90-й стрелковой дивизии Северо-Западного фронта на дальних подступах к Луге, немцы 12 июля вступили в боевое соприкосновение с частями прикрытия Северного фронта. Их встретили подразделения 483-го полка 177-й стрелковой дивизии, оборонявшие передний край полосы предполья. Как и следовало ожидать, под атакой танков и мотопехоты немецкой элитной дивизии впервые оказавшийся на фронте 483-й полк отошел.
Реакция на вторжение противника в предполье последовала незамедлительно. Уже 13 июля М. Попов поставил задачу находившемуся в резерве севернее Луги 10-му механизированному корпусу контратаковать и оттеснить противника на южный берег р. Плюсса и выбить его из самой Плюссы. Фактически это было прощупывание вторгнувшегося в предполье противника. Командир мехкорпуса генерал-майор Лазарев создал маневренную группу в составе двух батальонов мотопехоты, батальона танков (32 БТ), 4-орудийной батареи 122-мм гаубиц и нескольких более мелких частей. Командиром маневренной группы был назначен полковник А. Г. Родин. Кавалькада танков, грузовиков и тягачей отправилась навстречу неизвестности.
Командир группы 24-й танковой дивизии А. Г. Родин (послевоенный снимок)
Сегодня мы знаем, что группа Родина выдвигалась прямиком в пасть тигра, навстречу частям моторизованного корпуса Рейнгардта, перемоловшим до этого куда более сильные части и соединения. Поздним вечером 13 июля группа сосредоточилась в районе деревни Бор. Здесь Родин попытался организовать взаимодействие со стрелковыми частями.
В 7.00 14 июля группа полковника Родина перешла в наступление. Она наступала двумя отрядами, один атаковал вдоль шоссе Луга - Псков, второй - севернее шоссе. Родин не зря вечером предыдущего дня договаривался с командирами стрелковых частей. Пехота 483-го полка наступала еще севернее, ближе к железной дороге, в направлении на Плюссу. Тем самым Родин избежал распыления сил своей группы между двумя направлениями - вдоль шоссе и на город Плюссу.
Противником советских частей в этом бою была боевая группа Вестховена из состава 1-й танковой дивизии. Немцы отмечали, что их атаковали при мощной артиллерийской поддержке. Однако силы были неравны. Три десятка БТ не могли сделать того, что не удавалось КВ. Первый отряд группы Родина успеха не имел, он был встречен огнем противотанковых пушек и минометов из стоявшей на шоссе деревни Милютино. Напротив, второй отряд нанес удар по колонне противника в составе 15 танков, 160 крытых грузовиков и 50 мотоциклов. Колонна была частично уничтожена, а частично отошла на Плюссу и Милютино. Этот эпизод подтверждается противником, в ЖБД 1-й танковой дивизии отмечалось: «Наступающие колонны севернее моста в Плюссе неожиданно обстреляны вражескими танками». Тем не менее выполнить поставленную задачу группе Родина не удалось. Как отмечалось в советских документах, «дальнейшее продвижение контрударной группы было остановлено организованным огнем и противодействием танков, которые противник подтянул, стремясь парализовать действия наших частей». Здесь красные командиры не лукавили. Немцы действительно целиком ввели в бой танковый полк 1-й танковой дивизии.
В ходе боя группа Родина потеряла 15 танков и 2 бронемашины, примерно половину своего состава. Если бы сражение продолжилось, то, скорее всего, она была бы разгромлена, подобно тому, как были разгромлены части 1-го мехкорпуса под Псковом и Островом. Однако на тот момент немцы вовсе не были настроены драться на подступах к Ауте. Они уже спешили совсем в другую сторону. Боевая группа Крюгера той же 1-й танковой дивизии уже была довольно далеко. В ЖБД XXXXI корпуса с досадой отмечалось: «1-я тд просит поскорее высвободить боевую группу Вестховена, чтобы отправить ее вслед за группой Крюгера». Группу Вестховена по мере подхода с марша сменяла пехота 269-й пехотной дивизии. Отряд Родина был для немцев не препятствием, которое нужно было сокрушить на пути к очередной цели наступления, а помехой для перегруппировки. Собственно, атакованная советскими танкистами группа танков и грузовиков двигалась параллельно линии соприкосновения войск сторон. Видимо, охранением маршевой колонны немцы в этот раз пренебрегли.
Танки 35(t) на марше. Важным достоинством этих машин была высокая механическая надежность
Иногда утверждается, что именно решительные действия советских частей под Лугой заставили германское командование развернуть XXXXI корпус на другое направление. Эту версию озвучивает, например, известный советский историк начального периода войны В. А. Анфилов: «Наши отходившие 24-я танковая и 177-я стрелковая дивизии, поддержанные активными действиями авиации, южнее Луги оказали упорное сопротивление 41-му моторизованному корпусу, который рвался к Ленинграду. В результате этого генерал Гёпнер решил отказаться от прямого прорыва на Лугу и повернул главные силы корпуса на северо-запад, чтобы, как доносил он командующему группой армий „Север“, быстрее и неожиданнее прорвать оборону советских войск и нанести удар на Ленинград».
Анализ обстановки по немецким документам заставляет отказаться от этого предположения. Анфилов ссылается без цитирования на некое решение Гёпнера, возможно, это просто оборот речи. Однако на данный момент достаточно фактов для вывода о том, что поворот начался еще до встречи с группой Родина. К моменту начала наступления группы Родина решение о повороте уже было принято к исполнению и от результатов атаки бэтэшек не зависело. Еще ранним утром 14 июля боевая группа Рауса находилась у Заручья, далеко к северу от шоссе Псков - Луга. В том же направлении уже двигалась боевая группа Крюгера из 1-й танковой дивизии. Задолго до атаки группы Родина маршрут движения немецких частей был просчитан до Ляды и севернее. Более того, немецким командованием был продуман вопрос с заменой подвижных частей на подступах к Луге пехотой. Для этого была вновь, как под Островом, предпринята перевозка 269-й пехотной дивизии автотранспортом.
В истории 269-й дивизии отмечались трудности с перевозкой: «Транспортировка дивизии не заладилась. Часть транспортных средств, поставляемых танковой дивизией и танковой группой, прибыла с большим опозданием. Кроме того, транспорта было недостаточно». Тем не менее пехотные части оказались под рукой для смены 1-й танковой дивизии. То есть решение об этом было принято заранее, до того как танки группы Родина появились на горизонте.
Что же заставило немцев отступить от своих привычек и свернуть с шоссе Псков - Луга? Главным союзником Красной армии в боях на Луге были условия местности. Подполковник И. С. Павлов, начальник штаба 177-й стрелковой дивизии, позднее вспоминал: «Кто бывал под Лугой, тот знает, что местность там сильно пересеченная, лесистая и болотистая. Высотки перемежаются с низинами, небольшими озерами, речками и ручейками. Тактически грамотное использование ее в сочетании с огнем открывало большие возможности для создания прочной обороны».
Трудности с преодолением советской обороны в труднодоступной местности не сразу были осознаны германским командованием. Более того, вскоре возникли серьезные разногласия относительно того, как избежать досадных задержек в наступлении из-за условий местности. На том же совещании 8 июля, на котором Гитлер пообещал сровнять Ленинград с землей, он сформулировал свое видение дальнейшего наступления группы армий «Север». Гальдер пометил в дневнике, что фюрером была «подчеркнута необходимость отрезать Ленинград с востока и юго-востока сильным правым крылом танковой группы Гёпнера». Сам начальник штаба Сухопутных войск был согласен с фюрером, далее он написал: «Эта идея является правильной».
Однако если из высших сфер Гёпнеру адресовались «правильные идеи» об акценте на правом крыле, снизу он получал прямо противоположные предложения. В своем докладе Гёпнеру генерал Рейнгардт еще 12 июля прямо указывал: «Противник сражается упорно и имеет на своей стороне все преимущества местности». В целом картина, которую нарисовал командир XXXXI корпуса в своем докладе командующему танковой группой, была преисполнена уныния:
«Даже если корпусу благодаря самоотверженности солдат доселе удавалось за один день преодолевать большие пространства и при этом громить крупные силы противника, то теперь этого вряд ли можно ожидать. Обусловленная местностью невозможность добиваться быстрых и решительных успехов за счет концентрации превосходящих сил, в первую очередь танков и артиллерии, приводит к трудному и долгому прогрызанию возникающей снова и снова обороны противника. Авангарды вынуждены в одиночку вести борьбу на главной дороге и но обе стороны от нее, в то время как крупные силы дивизий бездействуют в тылу на немногочисленных дорогах, потому что плохие дороги и болота не позволяют им осуществить развертывание. В этих условиях воздействие ударов вражеской авиации увеличивается, поскольку скопившиеся в ограниченном пространстве массы транспорта представляют собой заманчивые цели. Из всех этих сложностей я должен сделать вывод, что наступление корпуса весьма замедлится, и войска, которые ранее благодаря полноценному использованию своего вооружения продвигались на 50 км и более в день, вынуждены будут прилагать те же усилия, чтобы продвинуться не более чем на 10 км - при том, что преодолеваемые препятствия будут постепенно истощать их силы».
Если уж обсуждать вопрос о том, чьи действия заставили немцев принять решение о смене направления наступления, то в качестве первого кандидата будут выступать остатки отброшенных от Пскова соединений, а не подразделения Лужской оперативной группы. На момент написания доклада Рейнгардта (12 июля) в бой успели вступить только части прикрытия Лужского рубежа. В качестве выхода из тупика Рейнгардт деликатно предлагал: «Не мне оценивать, должен ли корпус в этих условиях быть переброшен туда, где лучшие условия местности позволят ему продвигаться быстрее - я подразумеваю в первую очередь путь через Эстонию и дефиле у Нарвы на Ленинград. Однако я должен, по меньшей мере, просить о том, чтобы корпусу было разрешено развернуться влево между шоссе Псков - Ленинград и озером Пейпус. Это позволит отойти от большой дороги, которая ведет по плохой местности и привлекает врага в район, который, судя по карте, готовит меньше сложностей».
На практике это означало акцент не на правом, а на левом крыле 4-й танковой группы. Соображения относительно сложных условий местности были достаточно очевидными для командования группы армий «Север». Несколько позднее начальник штаба группы армий докладывал, что «было с самого начала ясно, что после прорыва русских оборонительных линий на [старой. - А. И. ] границе решающий удар (вдоль дороги Псков, Луга, Ленинград) будет наноситься в не особенно благоприятной для танков местности». Поэтому Гёпнер пошел навстречу своему подчиненному, и танковые соединения XXXXI моторизованного корпуса были развернуты на север. Тем самым направление наступления корпуса Рейнгардта переносилось с линии Луга - Ленинград на линию Гдов - Ленинград. Никакого организованного сопротивления на маршруте движения XXXXI корпуса не было. После разворота на север он оказался в 80-километровом разрыве между 118-й и 90-й стрелковыми дивизиями. Они отходили в разных направлениях: первая на север на Гдов, вторая - на северо-восток к Луге. План Пядышева по организованному выводу 118-й дивизии за Лужский рубеж был сорван. Дорогу ее частям преградили вражеские моторизованные колонны. Теперь к Луге можно было выйти кружным путем через Гдов и Кингисепп.
Помешать маневрированию противника перед новым рубежом обороны могла авиация. Она сразу же активно взялась за дело. Самолеты 41-й авиадивизии бомбили продвигающиеся к низовьям реки Луги немецкие моторизованные колонны с высоты 400–1500 м под прикрытием истребителей. Сбрасывались ФАБ-100, ФАБ-50, зажигательные и ротативно-рассеивающиеся бомбы.
С богатым перечнем номенклатуры сброшенных на головы немцев авиабомб любопытно сравнить воспоминания Э. Рауса. Он описывает столкновение со «сталинскими соколами» при подходе к Поречью в следующих выражениях: «Внезапно раздался крик: „Вражеские самолеты!“ Но самолеты нас не атаковали, и марш продолжался. Затем самолеты прилетели еще раз, помигали нам лампами и сбросили записку. „Опознайте себя, или мы вас обстреляем“, - прочитал мой переводчик. Записка была написана открытым текстом. Я отдал приказ продолжать движение и не обращать внимания на разбрасываемые бумажки». Как мы видим, в действительности экипажи бомбардировщиков СБ обходились без подобных церемоний и ссыпали на головы врага все то, чем их снабдила промышленность.
Однако авиация в одиночку даже в условиях относительной свободы действий не могла остановить продвижение немецких подвижных соединений к низовьям Луги. 14 июля 1941 г. боевая группа Рауса из 6-й танковой дивизии вышла к р. Луга в районе Поречье. Предназначенная для обороны на этом участке 2-я ДНО еще находилась в стадии перевозки по железной дороге, и ее первые эшелоны только разгружались на станции Веймари. Началось одно из самых драматичных сражений за плацдармы в истории 1941 г.
Захваченный немцами мост в Поречье
Мост через Лугу у деревни Поречье обороняло подразделение 2-й дивизии НКВД численностью около полусотни бойцов. Старший лейтенант Н. Богданов, начальник строительного участка оборонительного рубежа под Кингисеппом, вспоминал, что с самолета им был сброшен вымпел, предупреждавший о приближении немецких танков со стороны Гдова. Штаб строительного участка лейтенанта Богданова располагался в деревне Ивановское, дальше по шоссе от Поречья. На строительстве оборонительного рубежа было занято около 10 тыс. ленинградцев. Для захвата моста немцами было задействовано подразделение «Бранденбург», об этом упоминает историограф группы армий «Север» В. Хаупт. Описание событий Богдановым подтверждает именно эту версию:
«Навстречу мне бежал боец-пограничник. Срывающимся от волнения голосом он рассказал о происшедшем. Их взвод нес охрану моста через Лугу. Они видели, как к часовому подъехала наша грузовая машина ЗИС. Остановилась. Часовой что-то спрашивал. Из кузова выскочило несколько солдат в красноармейской форме. Кто-то выстрелом убил часового. Своротив шлагбаум, машина двинулась вперед. Потом появились мотоциклисты. Бойцы взвода охраны выскочили из казармы. Залегли кто где, в суматохе даже не успели занять окопы и забыли в казарме ручной пулемет. Стреляли из винтовок. Подошла еще машина с вражескими автоматчиками. Ну, наши и побежали…».
Лейтенант сразу же послал связного с приказом для невооруженных строителей отходить лесами на станцию Веймари. Богданов датирует эти события 13 июля, однако это очевидная ошибка - плацдарм у Поречья был захвачен днем позже, 14 июля. Пользуясь отсутствием противодействия, немцы расширили плацдарм до деревень Ивановское и Юрки. Главной угрозой для захвативших плацдарм на Луге немецких частей поначалу была авиация. Благодаря энергичным атакам советских летчиков ситуация оценивалась немецким командованием как критическая. В ЖБД XXXXI корпуса 14 июля 1941 г. указывалось:
«Угрожающее положение, в котором находятся слабые силы 6-й тд на плацдарме из-за постоянных бомбежек противника, заставляет командира корпуса позвонить командующему ТГр. Он подчеркивает, что, если до конца дня господство противника в воздухе не прекратится, корпус не сможет гарантировать удержание плацдарма. Командование ТГр должно позаботиться о том, чтобы Люфтваффе продвигалось вперед и временно довольствовалось полевыми аэродромами. Базы наших истребителей сейчас слишком далеко в тылу для того, чтобы они могли эффективно поддержать действия наземных войск. Потери дивизий в людях и технике от бомбежек растут и частично снижают эффект внезапности».
Ситуация в целом была достаточно типичной. Буквально за две недели до описываемых событий на Украине прорвавшаяся вперед к Острогу 11-я танковая дивизия XXXXVIII корпуса Кемпфа серьезно пострадала от ударов с воздуха. Советские передовые отряды на подходе к Одеру и на одерских плацдармах в январе и первых числах февраля 1945 г. тоже подвергались массированным атакам авиации противника. ВВС просто не успевали развертывать аэродромы для эффективного прикрытия вырвавшихся вперед частей. Это был звездный час для ударной авиации. Несмотря на потери, понесенные в первые дни войны от ударов по аэродромам, советские ВВС еще сохранили боеспособность и стремились в максимальной степени повлиять на обстановку на земле.
Невзирая на обоснованные жалобы со стороны командования XXXXI моторизованного корпуса, нельзя сказать, что 1-й воздушный флот в эти дни вообще бездействовал. Немецкие истребители, конечно, не могли эффективно прикрыть передовые части танковых соединений. Главные силы эскадры JG54 базировались в тот момент в районе Острова. Ответом Люфтваффе на всевозрастающую активность «сталинских соколов» стали удары по аэродромам бомбардировщиками. Однако их эффективность была уже гораздо ниже, чем в первые дни войны. В оперсводке штаба ВВС Северного фронта за 13 июля указывалось, что в результате ударов по аэродромам «есть убитые и раненые, матчасть самолетов из-под удара пр-ка своевременно выводилась». Тем не менее утром следующего дня, в 5.15-6.30 14 июля, большая группа из 15 Ю-88 атаковала аэродром Сиверская и сожгла на земле 2 СБ и 2 Пе-2.
Подбитые в районе Поречья танки ЛКБТКУКС: Т-34 и экранированный КВ
Передовой отряд 1-й танковой дивизии двигался к низовьям Луги 14 июля практически по пятам 6-й танковой дивизии - другой дороги просто не нашлось. Продираясь по плохим дорогам, отряд вышел к низовьям Луги, также «подвергаясь сильным ударам противника с воздуха». Для движения по разбитой дороге приходится настилать сотни метров гатей и засыпать воронки авиабомб. Немцев подгоняло вперед сообщение воздушной разведки о том, что мост через Лугу у Сабска находится в неповрежденном состоянии. Однако под Сабском оборону успело занять пехотное училище им. С. М. Кирова. Когда около 20.00 (берлинского времени) немецкий отряд подходит к мосту, тот взлетает на воздух прямо на глазах опешивших мотострелков. Капитан В. Сергеев, командир роты училища, вспоминал:
«Я не знаю, сколько Раввин заложил взрывчатки, видно, с „запасом“. Грохот раздался неимоверный, даже у меня заложило уши. В воздух, как спички, подняло доски, бревна, разные обломки. Мост исчез в дыму и пыли. От падающих обломков бурлила, поднималась фонтанами вода.
Потом все стихло. Успокоилась Луга. Моста как и не было. Остались торчать несколько свай, вниз по течению плыли обломки.
Некоторое время немцы молчали. Молчали и мы. А потом началось такое, что и передать трудно. Артиллерия, минометы, пулеметы, автоматы - все, что стреляло, било по нашему переднему краю».
Немцам приходится переходить Лугу вброд под огнем. Как записано в ЖБД 1-й танковой дивизии, «после тяжелого боя, оттеснив хорошо окопавшегося противника», отряд захватывает небольшой плацдарм в районе Бол. Сабска. Этот плацдарм был выше по течению Луги, чем плацдарм Рауса у Поречья. Советские данные отрицают захват плацдарма под Сабском с первого раза, считается, что первую атаку курсанты отбили.
Если бы в этот момент почерневшие от дорожной пыли солдаты и офицеры 1-й танковой дивизии подняли головы, они бы смогли разглядеть в небе истребители с крестами на крыльях. Реакцией на процитированную выше жалобу германских командиров в вышестоящие инстанции стала высылка в район действий передовых частей корпуса Рейнгардта истребителей из JG54 вечером 14 июля. Это сразу обошлось 41-й авиадивизии в 3 СБ сбитыми и 1 СБ, не вернувшимся с боевого задания в районе Сабска. На эти три самолета могут претендовать пилоты 4, 8 и 9-го отрядов JG54. Советские истребители заявили о двух сбитых Me-109, но пока данные противника эту заявку не подтверждают. Также атаке истребителей подвергся разведчик Пе-2 отдельной разведгруппы в районе Гдова. Однако эта вспышка активности Люфтваффе на большом удалении от своих аэродромов принципиально изменить обстановку не могла.
15 июля к ударам по занятым немцами плацдармам в районе Ивановского и Сабска подключилась авиация Балтийского флота. Истребители ВВС КБФ вылетали на задание с подвешенными эрэсами. Над плацдармами и на подступах к ним разверзлись небеса. Бомбардировщики СБ 41-й авиадивизии бомбили и поливали огнем турельных пулеметов наконец-то остановившиеся немецкие части. В ЖБД 1-й танковой дивизии появляются апокалипсические нотки: «После того как в течение ночи и в ранние утренние часы боевая группа [Крюгера] подверглась нескольким бомбежкам противника, в течение первой половины дня положение в воздухе становится почти невыносимым. Противник бомбит каждую отдельную машину, отыскивает позиции артиллерийских и зенитных орудий, разрушает воронками дорогу». Слова, которые мы привыкли слышать применительно к советским частям, не правда ли? Уже ранним утром, в 5.00, 15 июля командир дивизии генерал-лейтенант Фридрих Кирхнер получает ранение осколком авиабомбы. Командование дивизией принимает 49-летний генерал-майор Вальтер Крюгер. Как и многие немецкие танковые командиры, он был из кавалеристов. Вторую мировую войну Крюгер, впрочем, встретил командиром пехотного полка. Однако уже в феврале 1940 г. он становится командиром 1-й стрелковой бригады, проходит вместе с Кирхнером Французскую кампанию и в апреле 1941 г. получает звание генерал-майора.
Вопреки утверждениям в мемуарах Рауса об эффективном огне зениток, ни 41-я авиадивизия, ни ВВС КБФ потерь 15 июля не имели. Согласно немецким документам, назначенный для ПВО плацдармов зенитный дивизион из-за пробок просто не прибыл.
С первых часов после захвата немцами плацдарма у Сабска за него развернулись жестокие бои. По немецким данным, уже утром 15 июля курсанты атаковали их при поддержке тяжелых танков. Во второй половине дня немцы атакуют и расширяют плацдарм. В ЖБД 1-й танковой дивизии отмечается: «Враг сражается исключительно упорно, его уничтожают с помощью огнеметов и в рукопашном бою». К вечеру к плацдарму под Сабском подтягивается мотоциклетный батальон дивизии, мотоциклы преодолевают дорожные условия лучше машин. Оборона плацдарма усиливается.
По итогам дня немецкое командование оценивало обстановку в воздухе как достаточно серьезную. В ЖБД XXXXI корпуса указывалось: «В телефонном разговоре начальник штаба корпуса требует у начальника штаба ТГр в качестве предпосылки дальнейшего наступления корпуса организацию достаточной воздушной поддержки». Танкистам было предложено подобно Мюнхаузену вытаскивать себя самостоятельно за косицу из болота - захватить для Люфтваффе аэродром в Гдове. Для захвата города и аэродрома была выделена 36-я моторизованная дивизия. Она вышла к Гдову утром 16 июля. Дробление сил корпуса Рейнгардта приобрело законченный вид. Теперь его соединения были разбросаны на фронте почти в 150 км. Кроме того, все три дивизии XXXXI корпуса снабжались по одной плохой дороге, местами шириной всего в одну полосу. Разреженное построение советских войск на Лужском рубеже в какой-то мере было компенсировано разреженными боевыми порядками их противника.
Т-34 ЛКБТКУКС, подбитый частями 6-й танковой дивизии
Серьезную поддержку войскам на Лужском рубеже оказывает авиация. Несмотря на плохие погодные условия, 41-я авиадивизия под прикрытием истребителей 39-й авиадивизии бомбила район Сабска и Осьмино. Только ФАБ-100 было сброшено 156 штук. Истребители летали на сопровождение СБ с эрэсами и охотились на грузовики на дорогах. В ЖБД немецкой 1-й танковой дивизии указывалось: «Противник господствует в воздухе. У зениток проблемы с боеприпасами. Из-за перегрузки неоднократно происходят разрывы снарядов в канале ствола». Следует отметить, что шквальный огонь зенитных автоматов дал некоторые, хотя и достаточно скромные, результаты: 41-я авиадивизия потеряла 16 июля 2 СБ, 39-я авиадивизия - 1 И-16, сбитый огнем с земли.
Ввиду активности советских ВВС немецкие части на плацдармах оказались даже без обычной палочки-выручалочки Панцерваффе - «тетушек-Ю» с горючим и боеприпасами. В ЖБД XXXXI корпуса 16 июля отмечалось: «Из-за плохих дорог и сохраняющейся угрозы коммуникациям снабжение плацдармов затруднено. Снабжение по воздуху из-за плохой погоды возможно лишь в ограниченных масштабах, поскольку можно использовать только Ю-88, применение транспортных самолетов невозможно по причине активности вражеских истребителей». Это означало, что предметы снабжения сбрасывались с бомбардировщиков в парашютных контейнерах. Для освобождения путей снабжения принимались самые радикальные меры. Весь транспорт, который мешал движению, был попросту сброшен с дороги в болото. В ЖБД XXXXI корпуса прямо указывается: «Наши личные и материальные потери от вражеской артиллерии и авиации растут темпами, внушающими беспокойство».
Все это заставляло немцев торопиться с захватом Гдо ва. Помимо моторизованных частей, в боях за город принимает участие передовой отряд 58-й пехотной дивизии (усиленный разведбат). Однако уже вечером 16 июля стало понятно, что эти усилия напрасны. Пришли известия, что под Сольцами попали в окружение части LVI корпуса Манштейна. Основные силы I авиакорпуса 1-го воздушного флота были задействованы именно там, в том числе для снабжения окруженной группировки. Менять уже принятые решения было поздно. Продолжая выполнять поставленную задачу, уже в сумерках части 36-й мотопехотной дивизии с боем берут совершенно бесполезный аэродром Гдов. Как аэродром Люфтваффе, он не был востребован 1-м воздушным флотом. Для создания «воздушного зонтика» над боевыми порядками 4-й танковой группы на аэродром Зарудье к юго-востоку от города Ляды на Плюссе 17 июля были перебазированы I и II группы эскадры JG54 (около 40 самолетов Bf 109F-2). Это позволяло Люфтваффе, по крайней мере, пытаться усидеть на двух стульях и прикрывать и низовья Луги, и район Сольцов. Тем не менее истребительное прикрытие налетов на плацдармы стало жизненно необходимым как для бомбардировщиков ВВС КБФ, так и для 41-й авиадивизии.
Еще один подбитый Т-34 полка ЛКБТКУКС
Бессмысленное, но беспощадное сражение за Гдов тем временем продолжалось. 118-я стрелковая дивизия и так имела приказ на отход, а аэродром в связи с изменением обстановки уже был не нужен. К вечеру 16 июля немецкие части создали угрозу перехвата железной дороги и грунтовых путей, идущих из Гдова на север. Это заставило штаб М. Попова санкционировать отход 118-й стрелковой дивизии. Он начался в 20.00, но к тому моменту кольцо окружения было почти замкнуто. Два стрелковых и оба артиллерийских полка дивизии были вынуждены пробиваться из «котла» с боем. К 17 июля их остатки численностью около 2 тыс. человек вышли к своим. Прибывший на поле боя пехотный полк из 58-й пехотной дивизии фактически прибывает к шапочному разбору и в сражении уже практически не участвует. В ЖБД ГА «Север» захват Гдова отмечался как заметный успех: «На участке 18-й армии 17 июля были уничтожены или взяты в плен крупные силы 118-й стрелковой дивизии в районе Гдова. В плен попали начальник опер. отдела и начальник развед. отдела этой дивизии».
Остальные части 118-й дивизии и ее штаб были вывезены в Нарву по Чудскому озеру силами Чудской военной флотилии. Она была создана буквально за несколько дней до описываемых событий. В Ленинграде наскребли 427 человек личного состава, два 76-мм орудия с «Авроры», несколько 45-мм пушек. Преодолев за 28 часов 250 км, буквально перед носом спешащих в низовья Луги немецких танков, 13 автомашин прибыли в Гдов и занялись перевооружением учебных кораблей. Ядро Чудской флотилии составили три учебных корабля - «Нарва», «Эмбах» и «Исса» водоизмещением 110–150 тонн. Они были вооружены 76-мм и 45-мм пушками и переклассифицированы в канонерские лодки. Кроме того, в состав флотилии вошли посыльное судно «Уку», 7 озерных и речных пароходов, 13 моторных катеров и несколько барж. 17 и 18 июля свежеиспеченная флотилия участвовала в эвакуации из Гдова окруженных советских частей.
Несмотря на прорыв и эвакуацию по озеру, 118-я стрелковая дивизия была фактически добита в Гдове после своего неудачного дебюта под Псковом и Островом. По донесению командира соединения генерал-майора Гловацкого, дивизия на 18 июля «являлась небоеспособной». Немцами было заявлено о захвате 2000 пленных и множества трофеев, также указывалось, что «противник потерял более 1000 человек убитыми и часть флотилии Чудского озера». Последнее утверждение, впрочем, является очевидным преувеличением. Чудская флотилия потерь под Гдовом не понесла.
Вычленить потери под Гдовом из всех потерь соединения не представляется возможным. Позднее, когда были подсчитаны потери 118-й стрелковой дивизии с момента вступления ее в бой и до 25 июля, они составили внушительную цифру 7089 человек, в том числе 74 человека убитыми и 6754 человек пропавшими без вести. Называя вещи своими именами, соединение было разгромлено, размазано тонким слоем по пространству от Острова до Гдова. Теперь ее вывод на доукомплектование был более чем оправданным.
Развивая наступление от Гдова, немцы вошли в соприкосновение со 191-й стрелковой дивизией Лужской оперативной группы. Все части и соединения ЛОГ постепенно втягивались в сражение. Теперь на пути немецких войск в Ленинград оставались только они. Относительная свобода действий в воздухе позволила советскому командованию 15–16 июля эффективно вести разведку и установить перегруппировку сил противника от Луги к Кингисеппу.
Типовым решением в такой обстановке был контрудар по захваченному противником плацдарму. Советское командование действовало в полном соответствии с общими канонами. По мере прибытия эшелонов с частями 2-й ДНО было решено атаковать плацдарм в районе Ивановского и Поречья. Командовал 2-й ДНО 39-летний Герой Советского Союза полковник Н. С. Угрюмов, отличившийся в ходе советско-финской войны. Как и многие герои «зимней войны» (Кирпонос, Музыченко), он быстро продвинулся по служебной лестнице. Командующий фронтом М. Попов позднее писал: «Понимаю, как трудно Угрюмову. За год от комбата до командира дивизии выдвинулся».
Здесь самое время сказать несколько слов о ленинградском ополчении. С 27 июня в городе на добровольной основе началось формирование Ленинградской армии народного ополчения (ЛАНО). 30 июня был создан штаб армии и началось формирование первых трех дивизий. Соответственно 1-я ДНО считалась сформированной уже 9 июля, а 2-я и 3-я ДНО - с 10 июля 1941 г. Командным составом до батальона ополченческие дивизии комплектовались из запаса, а от батальона и выше обеспечивались за счет ресурсов Ленинградского округа. 1-й стрелковый полк 2-й ДНО состоял в основном из рабочих завода «Электросила»; 2-й - фабрик «Скороход», «Пролетарская победа» № 1 и № 2; 3-й - из добровольцев Ленинского, Куйбышевского и Московского районов. В артиллерийский полк влились работники Ленмясокомбината, а также студенты института и техникума авиаприборостроения.
По состоянию на вечер 11 июля 2-я ДНО насчитывала 9210 человек. Винтовками дивизия полковника Угрюмова была обеспечена полностью. На 9210 человек имелось 7650 винтовок и еще 1000 карабинов. Однако ощущался недостаток ручных пулеметов, что давало только два ручных пулемета в стрелковом взводе. По состоянию на 12 июля станковых пулеметов было 70 из 166 положенных по штату. Противотанковых орудий не было вовсе. При этом полевая артиллерия имелась, до 152-мм калибра включительно, всего в артполку 2-й ДНО было 35 орудий. Самой главной проблемой ополченцев была подготовка. До 50 % рядовых ополченцев 2-й ДНО (Московского района) никакой подготовки не имели. Должности младшего командного состава замещались рядовыми. Как прямо указывалось в докладе о боевой готовности дивизии, «боевая подготовка, проводившаяся в процессе формирования, за краткостью срока, существенных результатов не дала, подразделения не сумели осуществить боевого сколачивания».
В заключение в докладе о боевой готовности 2-й ДНО указывалось: «Дивизия в основном готова для решения задач оборонительного боя». Нельзя не подчеркнуть - «оборонительного». В германской армии существовал такой термин, как «боеспособность» - Kampfwert. Его градация предусматривала значения от I (готовность к любым наступательным задачам) до IV (готовность к ограниченным оборонительным задачам). Так вот в германской терминологии 2-я ДНО имела Kampfwert III (только оборона), не самый высокий, прямо скажем. 13 и 14 июля 2-я ДНО восемью эшелонами, семью по железной дороге с Витебского вокзала и одним эшелоном - автотранспортом отправилась на фронт. Упреждение 2-й ДНО с выходом на назначенные позиции означало настоятельную необходимость использовать ее для наступательных задач.
Может возникнуть закономерный вопрос: «Почему наступательных?» Здесь позволю себе напомнить слова Меллентина:
«Глубоко ошибается тот, кто благодушно относится к существующим плацдармам и затягивает их ликвидацию. Русские плацдармы, какими бы маленькими и безвредными они ни казались, могут в короткое время стать мощными и опасными очагами сопротивления, а затем превратиться в неприступные укрепленные районы. Любой русский плацдарм, захваченный вечером ротой, утром уже обязательно удерживается по меньшей мере полком, а за следующую ночь превращается в грозную крепость, хорошо обеспеченную тяжелым оружием и всем необходимым для того, чтобы сделать ее почти неприступной. Никакой, даже ураганный, артиллерийский огонь не вынудит русских оставить созданный за ночь плацдарм. Успех может принести лишь хорошо подготовленное наступление. Этот принцип русских „иметь повсюду плацдармы“ представляет очень серьезную опасность, и его нельзя недооценивать. И опять-таки против него есть лишь одно радикальное средство, которое должно применяться во всех случаях обязательно: если русские создают плацдарм или оборудуют выдвинутую вперед позицию, необходимо атаковать, атаковать немедленно и решительно. Отсутствие решительности всегда сказывается самым пагубным образом. Опоздание на один час может привести к неудаче любой атаки, опоздание на несколько часов обязательно приведет к такой неудаче, опоздание на день может повлечь за собой серьезную катастрофу. Даже если у вас всего один взвод пехоты и один-единственный танк, все равно нужно атаковать! Атаковать, пока русские еще не зарылись в землю, пока их еще можно видеть, пока они не имеют времени для организации своей обороны, пока они не располагают тяжелым оружием. Через несколько часов будет уже слишком поздно. Задержка ведет к поражению, решительные и немедленные действия приносят успех».
Все сказанное Меллентином о советских плацдармах в той же степени можно отнести к немецким плацдармам: «необходимо атаковать, атаковать немедленно и решительно». Обе стороны в сходных условиях поступали схожим образом. Вечные ценности в военном деле есть, и было бы странно изобретать для Красной армии какую-то особую и самобытную тактику и стратегию.
Руководство фронта понимало, что свежеиспеченная ополченческая дивизия сама по себе не обладает достаточными ударными возможностями для нанесения серьезного поражения противнику. Полковник Угрюмов вспоминал: «В Веймари приехал командующий поисками фронта. Он распорядился усилить дивизию двумя артиллерийскими дивизионами и ротой танков Ленинградских бронетанковых курсов усовершенствования комсостава и лишь после этого начинать наступление».
По приказу Ворошилова формировался сводный танковый полк ЛКБТКУКС. Для этого вся материальная часть курсов перебрасывалась на станцию Веймари. Уже 15 июля танковый полк ЛКБТКУКС был подчинен полковнику Угрюмову, и в тот же день последовала атака немецкого плацдарма у Ивановского. Раус описывает эту атаку следующим образом:
Из книги Иной 1941 [От границы до Ленинграда] автора Исаев Алексей ВалерьевичЛужский рубеж под ударом Промедление с возобновлением наступления вызывало все большее беспокойство в рядах германских командиров и командующих. 30 июля генерал Рейнгардт раздраженно писал в дневнике: «Вновь проволочки. Это просто ужасно. Шанс, который мы получили, уже
Из книги От Дубно до Ростова автора Исаев Алексей ВалерьевичПриложение 4 Оперативная директива командующего войсками Юго-Западного фронта № 0040 от 3 июля 1941 г. на отвод войск фронта на рубеж р. Случь, Славута, Ямполь, Гржымалов, Чортков, Городенка, Снятый Серия «Г»Командующим 5, 6, 26–й и 12–й армий Копия: Начальнику Генерального штаба
Из книги Техника и вооружение 2002 01 автора Из книги Великая Отечественная альтернатива автора Исаев Алексей ВалерьевичДнепровский рубеж В то время как в приграничных областях гремели танковые сражения, на линию Западной Двины и Днепра прибывали по железной дороге войска внутренних округов, известные как Второй стратегический эшелон. Гарнизоны городов на этой линии получили приказы о
Из книги Техника и вооружение 2004 12 автора Журнал «Техника и вооружение»На учениях «Рубеж-2004»
Из книги Пять кругов ада. Красная Армия в «котлах» автора Исаев Алексей ВалерьевичКруг первый Лужский рубеж Сражение за Ленинград было одним из самых драматичных в ходе Второй мировой войны. За спиной его защитников был второй по величине город СССР с населением более 2,5 млн. человек. Блокирование или штурм Ленинграда неизбежно приводили к большим
Из книги Сингапур. Падение цитадели автора Тюрк ГарриПоследний рубеж Прошло немногим более суток, и японцы закрепились на острове и глубоко вклинились в «крепость Сингапур». Теперь они продолжали высаживать войска на всем западном берегу острова, а также в районе между Крапджи и взорванной дамбой. Гордон Беннет,
Из книги Жуков. Портрет на фоне эпохи автора Отхмезури ЛашаПерескочить Днепровский рубеж У советского командования была четкая цель: воспрепятствовать укреплению немцами южного участка фронта от Киева до Черного моря за широкой естественной преградой – Днепром. Сталин, Ставка и Генштаб были согласны в том, что не дать
Из книги Казак на самоходке. «Заживо не сгорели» автора Дронов АлександрЧасть I. Лужский рубеж Нас все меньше и меньше, мы уходим далече. Это мы погасили Бухенвальдские печи… К фронту 590-й отдельный строительный батальон инженерных войск 22 июня 1941 года занимался сооружением военного объекта вдали от кровавых событий. Мы находились среди
Из книги Лихолетье: последние операции советской разведки автора Леонов Николай СергеевичРабота в центре. Разведывательные вылазки за рубеж В Москву я вернулся под самый конец 1968 года. Мне исполнилось 40 лет. Служба вроде бы складывалась беспроблемно. Вскоре меня назначили заместителем начальника латиноамериканского отдела. Такое повышение было
Из книги Техника и вооружение 2015 12 автораНоворосийск «Рубеж обороны Октябрьский цемзавод» и мемориал «Малая земля» В июле-августе 1942 г. фашисты в ходе операции «Блау» сумели захватить Воронеж, Ростов-на-Дону, Краснодар, Кубань, войти в кавказские горы, имея своей основной целью захват нефтяных месторождений. К
Из книги Войска НКВД в Сталинградской битве автора Стариков Николай Николаевич«Выдвинуться на рубеж обороны!..» Наш основной рассказ пойдет о фронтовой судьбе 10-й стрелковой дивизии НКВД. Полная ее числилось перед началом военных действий составляла 8479 человек. Из этого числа ее бойцов и командиров только 528 человек имели боевой опыт. Основную
Из книги автораВторой рубеж обороны В начале сентября сорок второго года наибольшую опасность для Сталинграда представлял возможный прорыв противника через линию обороны нашей 62-й армии в районе населенных пунктов Цыбенко - Гавриловка. Для этого удара немцы сосредоточили силы 71-й и
В эти жаркие летние дни 10 июля - 24 августа 1941 года на Лужском рубеже шли ожесточенные бои советских бойцов с гитлеровской армией. Гитлеровские войска группы "Север" были задержаны на 45 дней. Оборону держали ленинградцы-добровольцы. Лужская укреплённая позиция начала спешно возводиться в конце июня 1941 года. Протяженность укрепления составила 300 километров.
Вспоминая трагичные страницы истории, я посетила мемориалы Лужского рубежа, где "раньше вставала земля на дыбы". Представьте, что было в этих тихих краях 10-летия назад.
Благодаря задержке врага на Лужском рубеже нашим бойцам удалось возвести необходимые укрепления на подступах к Ленинграду и эвакуировать около 500 тысяч жителей. Если бы не отважные защитники Лужского рубежа - Ленинград был бы захвачен и разрушен фашистами. "На Лужском рубеже решается судьба Ленинграда" - говорили бойцы.
Сохранились письма и воспоминания бойцов, которые воевали на Лужском рубеже, защищая Ленинград. Предлагаю прочитать эти хроники войны...
На Лужском рубеже фашисты встретили достойный отпор.
Из сообщения Совинформбюро за 15 июля: «На псковско-порховском направлении с утра в ходе боев наши войска окружили группу мотомехчастей противника и уничтожали ее по частям, захватив значительное количество танков, машин и разного рода оружия. Остатки противника отбрасываются на запад».
Из письма командира 237-й стрелковой дивизии полковника В. Я. Тишинского семье: «Дорогие дети! Все это время был в горячей работе. Сегодня наконец сломили сволочей, и они бегут. Со мной все благополучно.
Сегодня я назначен командиром стрелковой дивизии и сейчас иду снова в работу...»
Один из ДОТов Лужского рубежа. Видно, что укрепления возводились спешно из подручных материалов.
Здесь проходили траншеи. Сейчас их обложили плиткой, чтоб не засыпались
Александр Синев, старший политрук, военком батальона:
"Бои в Сабеке продолжались и 16 июля. Выгодные рубежи переходили из рук в руки по нескольку раз. Около
одиннадцати часов дня мы вновь пошли в контратаку.
Начальник училища усилил наш батальон десятой ротой, поддержал артогнем. Противник не выдержал удара курсантов и отошел за Лугу. Но через некоторое время на наших позициях начался настоящий ад. Гитлеровцы били из орудий и минометов всех калибров. На курсантские окопы пикировали немецкие бомбардировщики.
И мы вынуждены были оставить северный берег Луги. Полсуток не прекращалась схватка. На курсантов страшно глядеть: потные, уставшие, в пыли. Про еду забыли, да и вряд ли кому хотелось есть. Мучила жажда.
К полуночи напряжение боя спало. На КП батальона пришли командиры рот. Подводим итоги, делимся впечатлениями. Товарищи критикуют интендантов: не думают, как обеспечивать людей водой и пищей в бою.
Плохо с эвакуацией раненых. Лейтенант Каретников с тяжелым ранением пролежал в окопе около трех часов.
Рассказывают об отличившихся в бою. Курсант Федоров гранатами и огнем из винтовки уничтожил до десятка фашистов. Два дня назад мы принимали его в партию. Биография - несколько слов: учился, работал, вступил в комсомол. На вопрос об обязанностях коммуниста Федоров ответил: «Бить фашистов, не щадя своей жизни».
Курсант Савченко воевал на финской. В бою спас жизнь лейтенанту Каретникову: метким выстрелом уложил немецкого унтер-офицера, который целился в лейтенанта. Ротные единодушно хвалят минометчиков: плотным и метким огнем они рассеяли группу противника до тридцати человек, прорвавшуюся в наш тыл у колхозого двора".
Район Кингисеппа. Штаб 235-го отдельного разведывательного батальона 191-й стрелковой дивизии.
Илья Орлов, старший лейтенант, начальник штаба.
"Мы почти непрерывно вели разведку. Высылали разведгруппы на машинах и пешим порядком. В разные направления, на десять, пятнадцать, а то и двадцать километров. Дороги на Ленинград прямые. Прозеваем противника - дело может обернуться непоправимой бедой.
Левый фланг, когда там заняли позиции ополченцы, меньше стал беспокоить. А вот за шоссе на Гдов опасались. Отходившая с боями 118-я стрелковая дивизия тянула за собой противника.
Однако опасность пришла все же с левого фланга, со стороны Ивановского, после того как противник захватил плацдарм на Луге. Враг подтянул свежие силы, и полк майора В. П. Якутовича не выдержал натиска.
Чтобы восстановить положение, командир дивизии послал Якутовичу свой резерв. От нас взял рогу бронемашин. В ночь на 16 июля мы отправили броневички. Я наказал командиру роты младшему лейтенанту Коркину (он перед войной прибыл к нам с курсов) действовать осмотрительно, под прикрытием пехоты и артиллерии.
Днем от Коркина известий не поступало. Судя по артиллерийской канонаде, у Якутовича было горячо.
Поздно вечером Коркин вернулся в батальон. Прежнего подтянутого младшего лейтенанта было не узнать: какой-то надломленный, растерянный. Спрашиваю его:
- Что случилось, товарищ младший лейтенант?
- Роту сожгли... То есть машины...
Коркин немного пришел в себя, стал рассказывать, как прошел первый бой в его жизни. Командир батальона решил использовать броневики как танки, впереди пехоты. Коркин пытался возражать, но комбат пригрозил ему оружием.
Стрелковые роты, прижатые пулеметным огнем противника, залегли, и машины оказались без прикрытия. Гитлеровцы открыли по ним огонь из противотанковых пушек. Маневрировать по воронкам и ямам, среди кустарника колесные машины, естественно, не могли и горели как свечки. Лишь один экипаж сержанта Хрусталева сумел вывести машину из боя. Жалко, конечно, машины, но еще больше жаль людей. Почти все экипажи погибли. А какие ребята были..."
Анатолий Краснов, Герой Советского Союза, капитан, командир полка
"С командирами-артиллеристами стали подсчитывать возможности. Набрали примерно пятьдесят стволов. На
каждое орудие полтора фашистских танка. Неплохо!
Всю ночь артиллеристы оборудовали огневые позиции, подвозили снаряды. На рассвете гитлеровцы бросили в атаку первый эшелон танков. Их встретил огонь противотанковых пушек. Потеряв несколько машин, гитлеровцы решили пойти в обход. И снова попали под огонь пушек. Артиллеристы полковника Чижика подпускали фашистские танки метров на триста - четыреста и били в упор. И эта вражеская атака была отражена.
Гитлеровцы предприняли новую. Но теперь они послали вперед автоматчиков, чтобы расчистить дорогу танкистам. Мы предвидели такой вариант действий и успели отвести почти все орудия на запасные позиции, а вперед выдвинули стрелковые роты. Отдельным танкам врага удалось вклиниться в боевые порядки батальонов. Их уничтожали бутылками с горючей смесью.
В тот день весь полк узнал о подвиге бойца Семейкина. На его окоп мчался гитлеровский танк. Семейкин
не дрогнул. Как только танк проскочил рядом с окопом, Семейкин швырнул в него бутылку с горючей смесью.
Объятый пламенем танк остановился. Из него стали выскакивать гитлеровцы, но тут же попадали под пули наших бойцов.
Несколько атак противника отбил в тот день наш полк. Отличившихся, пожалуй, и не перечтешь. Батарейцы лейтенанта Николая Хованова врукопашную схватились с фашистами, прорвавшимися на огневые позиции.
Красноармеец Коровин придушил гитлеровца руками.
Мужественно сражался с врагом комбат старший лейтенант Кудряшев.
Немало бойцов и командиров пали на поле боя в Сольцах. И среди них - любимец полка, отсекр бюро ВЛКСМ младший политрук Петр Гусев. Вместе с бойцами роты Лукичева он одним из первых ворвался в город и своим примером увлек остальных..."
Федор Езерский, красноармеец, санинструктор:
"Наш полковой медпункт размещался недалеко от штаба полка. Развернули одну палатку-перевязочную и отрыли несколько щелей на случай бомбежки. На большее не было сил и времени. Без конца поступали раненые.
Рассказывали разное. А мысль одна: дали фашистам прикурить. Если бы побольше артиллерии да танков, то гнали бы до самой границы.
Из 1-го батальона санитары принесли тяжело раненного пулеметчика. Раздроблена кисть правой руки.
Парень рассказывал, как дрался с фашистами:
- Покосил я их немало. Потом чувствую, что спусковой крючок не могу нажать, рука не слушается. Посмотрел, а у меня не рука, а кровавая каша. Меня даже сперва замутило. Но тут немец опять попер. Перебросил я приклад «дегтяря» к левому плечу и стал давать с левой. А дальше не помню. Фашисты словно куда-то провалились, стало тихо. Очнулся, когда меня на шинельке два санитара тащили. Волоком. Аж чертики в глазах прыгали...
Иногда к нам попадали раненые из соседних полков. Они тоже говорили об успешном наступлении".
Особенно тяжко пришлось местным жителям, селяне не ожидали атаки врага.
Ирина Дмитриева, колхозница:
"Не верилось, что немец к нам придет. Места у нас глухие, в стороне от большака. Да и слух в народе пошел,
будто он через город Лугу на Ленинград метит. Спрашивали недавно об этом военных (они по берегу Луги окопы рыли). Те отвечали, что не пойдет сюда враг - не пустят. И вообще скоро погонят его назад.
Дни стояли погожие, и все деревенские были кто в поле, кто на своих огородах. Мы с сыном картошку в огороде пропалывали. Он распрямился, прислушался и говорит:
- Мам, что-то гудит на той стороне. То ли машины, то ли трактора.
Я тоже прислушалась. И верно: на той стороне Луги какой-то шум. Вдруг как ухнет! И вроде как земля качнулась...
- Мамка! - крикнул сынок. - Наверно, мост взорвали!
Хороший мост был. Два года назад всем колхозом его справили и дорогу к нему насыпали.
Потом с той стороны нехристь начал из пушек по деревне бить. Избы огнем занялись. Народ увидел пожары - к избам бросился. Только не подступиться к ним: пули так и свищут. Кто посмелее, те подхватили вещички - и в лес. Мы тоже в лес подались.
На третий день вернулись. Деревни как не было. Одни головешки дымятся. И немец хозяйничает. Наша изба чудом уцелела. В ней офицеры поселились, а нам в хлеву разрешили жить.
Приказ вышел: собрать всех убитых русских и снести в гумно. Мы попросили захоронить солдатиков по-христиански, как положено, а фашисты подожгли гумно. Вместе с солдатиками. Мы улучили момент и ушли с детишками в лес от беды".
Возведение укреплений
Неожиданное укрепление и сопротивления советской армии вызвало удивление и беспокойство гитлеровцев. Оправдываясь, фашисты слали донесения фюреру, в которых рассказывали об инженерных чудесах, которые затормозили их наступление.
Иван Семенович Павлов, подполковник, начальник штаба дивизии:
"Под вечер из штаба корпуса вернулся Машошин. Доложил ему обстановку, подал папку с документами.
Андрей Федорович ворчливо заметил:
- Штабы заработали. Теперь начнут друг другй бумажками обстреливать.
Машошин не переносил бумаготворчества. Однако одним документом комдив заинтересовался. Прочел раз, потом еще. Это была разведсводка противника. Утром прислали ее из штаба 41-го стрелкового корпуса. В ней ярко и с преувеличением расписывалось инженерное оборудование нашей обороны.
Андрей Федорович отложил бумажку в сторону и сказал:
- А знаешь, гитлеровцы не дураки! Это ж они как бы оправдательный документ составили. Смотри, дескать, фюрер, какие чудеса большевики нагородили, вот и затормозилось наступление. - Машошин снова взял сводку в руки. - Каждый холмик укреплен... А знаешь, Иван Семенович, поговори-ка с нашим инженером. Надо подумать о дальнейшем развитии инженерных заграждений".
Константин Шпанкин, лейтенант, командир минроты:
"Днем и ночью ведем бой. Противник цепляется за каждый дом. Бросает против нас танки, броневики, автоматчиков. Особенно старается удерживать ключевые позиции. К утру отбросили его за железную дорогу, что проходит в двух-трех километрах от города. Наш 1-й батальон вышел на западную окраину Сольцов. Жаль, что вовремя не подвезли боеприпасы. Мы наверняка смогли бы овладеть Большим и Малым Заборовьем - двумя деревушками за железной дорогой.
Сегодня за них предстоит сражаться. Враг шпарит пулеметным огнем по железнодорожной насыпи, бьет из
минометов, тяжелых орудий. К насыпи не подойти. А мы ответить не можем: снарядов и мин нет. Остался лишь минимум на тот крайний случай, если противник пойдет в атаку.
Разговаривали с местными жителями. Они рассказывали, как бесчинствовали фашисты в Сольцах. У одного коровенку угнали, у другого сундуки вверх дном перевернули. И не смей пожаловаться. Офицеры и солдатня вели себя одинаково - как воры. Запомнилась старушка лет семидесяти. Она все упрашивала разыскать супостата, высокого с золотым зубом, гитлеровца, который забрал у бабки самовар, единственную ее ценность и усладу. «Вот тебе и «культурные» европейцы. Бандиты настоящие!» - слушая жителей, думал я.
К середине дня подвезли боеприпасы. Комиссар полка старший политртрук Оньков лично ими занимался. Согласно боевому приказу полк 17 июля в 19.00 возобновил наступление".
Памятник партизанам Лужского рубежа
Из письма командира роты 532-го стрелкового полка 111-й стрелковой дивизии лейтенанта М.Т. Ворожейкина к жене:
«Назначен командиром роты. Бойцов пока раза в два меньше, чем было у меня в Ярославле. Вот-вот должен
получить пополнение из Ленинграда. Тогда, наверное, и пустят нас в дело. А пока живем в лесу, по-лагерному.
С питанием нормально. Как ты доехала, как тебя встретил Урал? Беспокоюсь за ребятишек. Береги себя и их, а я буду бить фашистов так, чтобы скорее вернуться домой. Твой Михаил»
Трофим Кузнецов, старший лейтенант, командир саперной роты:
"Разведка сообщила, что западнее озера Врево противник сосредоточивает мотопехоту и танки. На это направление выделили батальон из 24-й танковой дивизии.
Нашей роте приказали помогать танкистам. Меня вызвал командир танкового батальона.
- Слушай, инженер! Мои хлопцы обнаружили лесную дорогу. На карте ее нет. Она выходит на шоссе.
Смотри! - Капитан развернул передо мной карту. - Не исключено, что противник ею воспользуется, чтобы скрытно выйти на наш фланг. Я решил устроить здесь засаду. Надо бы заминировать дорогу.
Что за разговор! Погрузив мины в машину, мы вместе с танкистами отправились в путь.
Старший сержант Трусов и красноармеец Вельдимаиов, бывший взрывник из Медногорска, самые опытные минеры. Они устанавливали противотанковые мины. А Сеньшин и Ашпетов прикрывали их. Бойцы торопились: летняя ночь коротка. Начинало светать, когда Трусов доложил о выполнении задания.
Противник в тот день не прорвался через наш заслон".
Маркиан Михайлович Попов, генерал-лейтенант, командующий войсками фронта:
Мы еще не знали детально замыслов противника, но в общих чертах представляли, чего добивается гитлеровское командование, каков план его действий. Нам стало ясно, что на Лужском рубеже бои частного порядка перерастают в крупную оборонительную операцию. По ходу сражения за минувшие десять дней можно было полагать, что первый этап операции - бои в предполье - мы сумели выиграть. Противнику не удалось с ходу прорваться к Ленинграду.
Ликвидирована и его попытка выйти на Нарвское шоссе к Красногвардейску, в тыл Лужской группировки. Мы заставили врага перейти от действий передовыми отрядами к развертыванию основных сил, вводить в бой резервы.
В самые напряженные дни я видел, как на кингисеппском участке дрались ополченцы.. И был потрясен. Люди с гранатами бросались на танки врага, со штыками наперевес шли на его пулеметы. Как командующий, я чувствовал вину за то, что не могу надежно поддержать их артиллерийским огнем, защитить танковой броней, прижать врага бомбовыми ударами с воздуха. У фронта не было в резерве даже артиллерийского дивизиона. Неоткуда было снять хотя бы одну танковую роту. Наши летчики не знали отдыха.
Главным образом за счет необычайно высокого морального духа, стойкости и мужества бойцов и командиров нам удалось нейтрализовать преимущество врага в технике и оружии, сбить темп его наступления, решительными и дерзкими контратаками заставить противника перейти к обороне...
Но главной задачей для нас оставалась оборона Ленинграда с юго-запада. Важность этого направления трудно переоценить. Почти ежедневно приходилось отвечать на один и тот же вопрос Ставки: «Как дела на Луге?» В тревожно-напряженной интонации, с какой он задавался, я чувствовал связь между событиями на Лужском рубеже и развитием Смоленской оборонительной операции, беспокойство за судьбу Ленинграда и Москвы.
Выигрывая время по дням и часам, мы понимали: его надо максимально использовать. Продолжали совершенствовать оборонительные рубежи на Луге, под Красногвардейском, у стен Ленинграда и в самом городе. На наших глазах Ленинград превращался в город-крепость..."
Сергей Орловский, сержант, командир отделения:
"Противник почему-то прекратил атаки. Весь день стоит жуткая, непривычная тишина. Командир батальона решил выслать от нашей роты разведку. Меня назначили старшим разведгруппы. Командир роты старший лейтенант Туркин приказал переправиться через Лугу, выйти к Лосоекино, где, по непроверенным данным, сосредоточивается противник, и уточнить эти сведения.
Состав группы старший лейтенант разрешил подобрать по моему усмотрению. Я ваял Степанова, Симакова, Никитина и Александрова. С ними учился в одном взводе два года и знал их, как себя.
В полночь прошли передний край. Переправились через реку и по краю мшистого болотца, густо проросшего сосняком, углубились в тыл противника. Ночь теплая, лунная. Хотя для нас милей бы непогода.
Через некоторое время неожиданно встретили трех курсантов из группы, ранее высланной в разведку от
1-го батальона. Выяснилось, что они заблудились в лесу и теперь возвращались в батальон. С ними я отправил первое донесение.
Перед рассветом на землю опустился густой туман. По времени мы должны быть около Лососкино. В дымке показались расплывчатые силуэты каких-то строений. Решили подождать сигнала от наших дозорных Никитина и Симакова.
Вскоре мы услышали шаги и тихое кваканье лягушки - это Никитин. Дозорные сообщили, что на краю деревни они видели двух человек. Кто они - не разглядели: может быть, местные жители, а может, и гитлеровцы. Для более полного выяснения обстановки Никитин предложил сходить в деревню. Вдвоем с Симаковым они отправились.
До крайней избы оставалось метров тридцать, когда к ней подошли дозорные. Раздался окрик: «Хальт!»
Никитин и Симаков шарахнулись в сторону. Немцы бросились им наперерез, открыли огонь из автоматов.
На выстрелы из избы выскочили человек пять, что-то полопотали с патрульными, потом вернулись в дом.
Вновь стало тихо. Соблюдая осторожность, мы обошли деревню. Под липами и возле них стояли броневики и автомашины. Насчитали около тридцати. У сараев заметили три танка и две противотанковые пушки. Хорошо бы захватить «языка» или документы. Но как? Выручил случай.
Мы вновь дошли до околицы. Вражеские патрульные прохаживались взад и вперед. Один из солдат неожиданно остановился и вдоль изгороди направился в нашу сторону. Свернул за угол. Огляделся по сторонам, повесил автомат на кол. Я успел шепнуть Никитину, чемпиону нашего училища по боксу: «Берем!» Он кивнул головой: понял.
И как только немец присел по естественной надобности, мы кинулись на него. Он и пикнуть не успел. Сунули ему в рот два носовых платка, связали брючными ремнями и потащили к лесу. Чтобы он не брыкался, Никитин легонько стукнул его прикладом, да не рассчитал - пошла кровь.
Вскоре его напарник спохватился, открыл стрельбу, В деревне начался шум. Чтобы отвлечь внимание гитлеровцев, Александров, Симаков и Степанов побежали в сторону стреляя из винтовок. А мы с пленным стали углубляться в лес.
Пока слышалась стрельба, мы ориентировались по выстрелам. Затем гитлеровцы прекратили погоню.
Поздно вечером мы вернулись из разведки".
Напротив памятника один из ДОТов
Из директивы № 33 германского главного командования сухопутных войск: «Продвижение в направлении Ленинграда возобновить лишь после того, как 18-я армия войдет в соприкосновение с 4-й танковой группой, а ее восточный фланг будет обеспечен силами 16-й армии. При этом группа армий «Север» должна стремиться предотвратить отход на Ленинград советских частей, продолжающих действовать в Эстонии»
Яков Васильевич Завалишин, батальонный комиссар, военком училища:
Обстановка на нашем участке продолжала оставаться крайне напряженной. После упорных боев противнику удалось захватить Сабский плацдарм. Достался он врагу недешево. Гитлеровцы оставили здесь сотни трупов, сожженные танки и бронемашины и вынуждены были перейти к обороне..."
Михаил Георгиевич Кустов, председатель исполкома городского Совета депутатов трудящихся:
"..В течение двух-трех недель июля до 50 тысяч лужан - рабочих, колхозников, служащих, домашних хозяек, учащихся ремесленных училищ и старшеклассников школ вместе с ленинградцами возводили оборонительные сооружения на подступах к своему городу. Их руками были отрыты траншеи и противотанковые рвы, построены доты и дзоты, расчищен от зарослей восточный берег реки, созданы лесные завалы.
Мне рассказывала участница строительства, бригадир трудовой бригады учителей Е. П. Дубровина: «Наша бригада в количестве пятнадцати человек отрывала ров в районе совхоза «Калгановка». Работали мы дружно, добросовестно. Вначале шел песчаный грунт, работать было легко. Дальше стало труднее - грунт твердый, а у нас в руках только лопаты. Очень уставали, но на это никто не жаловался».
Противник обстреливал из орудий, чуть не каждый день были налеты вражеской авиации. Но люди работали, не считаясь с опасностью и трудностями. Все понимали, что надо делать. Этим определялся ритм жизни прифронтовой Луги.."
Из письма ленинградки М. Карелиной: «Мне 57 лет, из которых 40 я непрерывно проработала на табачной фабрике. Нелегко, сами понимаете, в мои годы без сноровки браться за кирку и лопату... 18 дней, без выходных, по 12 часов в сутки работаем. Грунт попался тяжелый, и много приходится долбить киркой... На третьем участке мы, пять пожилых женщин, сделали больше, чем семь парней, работавших рядом с нами».
ДОТ напротив мемориала
Иван Серпокрыл, младший сержант, механик-водитель танка из батальона Бронетанковых курсов:
"Наш танковый батальон был придан ополченцам. За полмесяца боев машин осталось немного. Наш КВ тоже получил немало отметин, но броня терпит, и мы воюем за всю роту.
Утром, едва мы успели концентрат сварить, прибежал к нам лейтенант из ополченцев. И сразу к командиру старшине Шарапову:
- Противник прорвался! Майор приказал немедленно помочь.
Старшина у нас неторопливый, но знающий: финскую прошел, инструктором вождения на курсах был. Он что-
то выяснил у лейтенанта, потом ребятам кричит:
- Заводи мотор!
У меня танк заводился с пол-оборота. Нажал на кнопку стартера - и мотор уже чух, чух... Старшина занял свое место, лейтенант пристроился на башне, и мы двинулись вперед.
За километр до КП полка нас остановили. Сказали, что ближе нельзя, демаскируем КП. Пришлось командиру машины отправляться за получением задачи пешком. Вернулся Шарапов минут через пятнадцать. По лицу видно, кипит у него внутри. В такие минуты его лучше ни о чем не спрашивать - сам скажет. Оказывается, будем вместе с пехотой вышибать противника.
К вечеру начался бой. Мы сопровождали стрелковый батальон, и немцы сразу же стали за нами охотиться.
Старшина то менял курс, то останавливался и стрелял, то приказывал сдать назад. И все кричал: «Давай, Иван! Давай жми!» Конечно, я и сам глядел в оба, чтобы не подставить борт под удар. И наш КВ вертелся волчком. Пехотинцы, увидев, как мы работаем, воспряли духом и выбили противника."
Николай Кочубей, старшина 1-й статьи:
"На Лужском рубеже нас, моряков, посылали на самые трудные участки. Гитлеровцы боялись балтийцев как огня. В атаки мы ходили в тельняшках и бескозырках, да еще пулеметными лентами опоясавшись, как в гражданскую. Фашисты, завидев нас, начинали вопить: «Рус матрозен!»
Особенной храбростью отличались наши бригадные разведчики. Командовал ими капитан Степан Боковня, человек исключительной храбрости. Он еще в финскую был награжден орденом Ленина. Разведчики, проникнув в тыл врага, нападали на штабы, захватывали ценные документы, брали пленных.
Бригаде было приказано внезапной атакой разгромить вражеский гарнизон в деревне Ополье. Первыми туда отправились разведчики. Перед рассветом они подошли к селению. Капитан Боковня сказал, что сейчас самое время атаковать - фашистам десятый сон снится.
Стрельба переполошила гитлеровцев. Они начали выскакивать на улицу в одном белье. Тогда капитан крикнул: «Полундра! Вперед, братишки!» Мы ринулись за ним. Кричали «ура!», «полундра!», свистели, стреляли.
Словом, страх на фашистов нагоняли. Настигали гадов где только можно: в сараях, в банях, даже в отхожих
местах. Через полчаса, не больше, Ополье было наше. В селение вошли остальные батальоны бригады. Затем
двинулись дальше. Выбили гитлеровцев еще из нескольких деревень, захватили несколько орудий, повозок, мотоциклов.
В Алексеевке нам приказали сменить пехоту и закрепиться. Вовремя: через два дня гитлеровцы начали против нас сильные контратаки. Они бросили не менее полка пехоты с танками, а с воздуха их поддерживала авиация. Нам пришлось отойти на новый рубеж. Не хотелось покидать отвоеванную землю. Комиссар успокаивал:
«Ничего, ребята, мы вернемся, и тогда уж навсегда освободим родную землю от фашистской нечисти».
ДОТ в городе Луга
Лужский рубеж был прорван гитлеровцами 13 августа 1941 года. В руки врага попал секретный план обороны с картами-схемами. Отступая, советские войска продолжали ожесточенные бои.
Из записей немецкого генерал-полковника Ф. Гальдера:
15 июля 1941 года:«...Русские сражаются, как и прежде, с величайшим ожесточением».
25 июля: «Наступление наших войск в районе озера Ильмень развертывается очень медленно».
Август 1941 года: «Дивизии противника, конечно, не вооружены и не укомплектованы в нашем понимании... И если даже мы разобьем дюжину из этих дивизий, русские сформируют еще одну дюжину».
Одним из важных эпизодов печального 1941 года, а именно боев на Северо-западном направлении, является оборона на Лужском рубеже. Среди грамотных историков вполне справедливо сложилось мнение, что бои на этом оборонительном рубеже относятся к числу недооценных и несправедливо забытых.
Начать надо с того, что во многих исторических книжках и головах большинства тех, кто что-то читал про оборону Ленинграда, сложилось мнение, что город спас Г. К. Жуков, а К. Е. Ворошилов, командовавший фронтом перед ним, оказался весьма посредственным командиром. В принципе, в чем то мнение относительно его способностей справедливы. Но не стоит забывать, что достаточно успешные действия советских войск во время удержания Лужского рубежа пришлись как раз на то время, когда командующим был Ворошилов.
Кроме того, начиная писать неприятные вещи о Ворошилове, стоит не забывать о том, что он, вне всяких сомнений был мужественным человеком и за спины других никогда не прятался. Пока он был командующим, Ворошилов постоянно мотался по передовой и лично поднимал бойцов в бой.
Теперь собственно про рубеж. Проходил он от Финского залива до озера Ильмень по реке Луга. Его длина по разным источникам составляла от 250 до 300 км. И оборона на Луге стала одной из первых реально удачных оборонительных операций 1941 года, одним из винтиков, сорвавших планы блицкрига. Не только битва под Москвой надорвала хребет немцам.
Подготовкой укреплений на Лужском рубеже занимались по 150 тысяч человек каждый день. Сейчас можно часто увидеть в кино или прочитать про то, что защищать СССР никто не хотел, а вся оборона строилась и держалась только под дулами кровавых НКВДшников. Так вот - на Лужском рубеже впервые за время войны бой приняли дивизии народного ополчения. А формировали их, к сведении, на добровольной основе. И входили в них в основном ленинградцы, готовые до конца защищать свой город. И еще хочу огорчить - «черенков от лопат» ополченцам не выдавали. Дивизии вооружались как обычные строевые части. Это вам не фильм «Сталинград» - это реальная война.
Бои на Лужском рубеже начались 10 Июля 1941 года. Немцы рассчитывали просто проехать позиции советских войск как на параде, двигаясь направлению Псков-Луга. Но нарвались на ожесточенное сопротивление. Некоторые оборонительные узлы и населенные пункты несколько раз переходили из рук в руки.
К 13 июля немцы прогрызли оборону РККА, но утром 14 июля при поддержке танков и артиллерии оборонительные порядки были восстановлены. Генерал Рейнхардт попытался обойти советские войска и ударить им в тыл, но его техника натолкнулась на отличное противотанковое заграждение под названием «проселочная дорога через болотистую местность».
Тем не менее, в плане тактики немцы были в 41-м все-таки намного сильнее и 14 июля они все-таки смогли захватить плацдармы на восточном берегу Луги. За эти плацдармы в течение трех дней шли упорные бои. А на другом фланге советские войска и вовсе смогли успешно врезать контрударом и отбросить немцев на несколько десятков километров. В результате обе стороны исчерпали ресурсы и активные боевые действия прекратились, стороны остановились, чтобы зализать раны и подтянуть новые войска.
К 8 августа немцы накопили силы и попытались прорваться на Кингисеппском участке. Несколько дней упорных боев привели к тому, что к вечеру 14 августа Лужский рубеж на данном участке обороны был прорван. На другом фланге обороны прорыв состоялся 13 августа, немцы продвинулись в Новгородском направлении. 24 августа был взят город Луга, 25-го - Любань. Через 4 дня советские войска попали в котел. Дело в том, что советское командование в очередной раз допустило типичную для начала войны ошибку - слишком поздно была дана команда отходить.
Но даже оказавшись в котле защитники Лужского рубежа продолжали обороняться. Была предпринята попытка организовать воздушное снабжение. Попытки прорвать котел предпринимались до середины сентября, что дополнительно сковало немцев и стало одной из причин того, что немцы не смогли отрезать Ленинград от Ладожского озера и полностью замкнуть блокадное кольцо.
В общей сложности по немецким данным в плен попало около 20 тысяч человек, около 10 тысяч погибли в ходе попыток прорвать окружение, около 13 тысяч бойцов смогли прорваться. Причем прорывались вплоть до октября. Причем выходили со знаменами, переплывая под идущим снегом ледяной Волхов. Как-то не вяжется с рассказами о том, что окруженные советские войска в 41-м повально бросали оружие и многотысячными толпами сдавались в плен.
Если говорить коротко, то Лужский рубеж оборонялся с 10 июля по 24 августа. Это полтора месяца, что для начала войны было очень неплохо. Народное ополчение, набранное в Ленинграде, проявило себя с лучшей стороны. К примеру, 277-й отдельный пулеметный артиллерийский батальон был сформирован из жителей Васильевского острова. В него входили студенты и аспиранты ЛГУ, а также молодые рабочие Балтийского завода. Батальон погиб почти весь, удерживая выделенные ему позиции у деревни Разбегаево.
Немцы прорвали Лужский рубеж и победили в сражении, но потеряли много времени и сил. Хотя впереди была блокада.
"Винтовка, скатка, пять гранат,
Гремит походный шаг,
За нами город Ленинград,
Наш дом и наш очаг!"
Петр Ойфа
Там были (если двигаться от Кингисеппа к Новгороду вдоль линии): 191 сд, 2 ДНО, ЛПУ им. Кирова (Ленинградское пехотное училище), 90 сд, 1 сп 3 ДНО (другие два полка уехали на Тулоксу, где по большей части и остались; о них мы поговорим позже, в разделе, посвященном финнам), ЛСПУ (Ленинградское стрелково-пулеметное училище), 111, 177, 235, 237, 70 сд, 1 огсбр, полк 128 сд. Поддерживали их 21, 24 тд, батальон танков АБТ КУКС, позднее и 1 тд. Любопытны, очевидно, следующие подразделения: горнострелковая бригада (подготовка у нее была никакая, их только что сформировали, но символика, вероятно, представляет интерес, тем более что побили их, судя по всему, немало), батальон танковых курсов (там, представляется, было все то, что не годилось на передовую, но на чем еще можно было ездить, в том числе раритеты, плюс именно у них были единственные к началу войны в ЛенВО танки Т-34 и КВ) и, разумеется, ополченцы, которых вооружали всем, что могли найти. Среди противостоящих немецких частей интересны мд СС "Мертвая голова" и дивизия СС "Полицай" (СС воевали с воодушевлением, но крайне неумело и, как ни странно, несли потерь куда больше, чем обычная пехота; об этом есть упоминания и у Манштейна).
Теперь собственно о боях. 191 сд прикрывала направление на Ивангород и Кингисепп. Стояли они на северном берегу Нарвского водохранилища , прикрывали дорогу Гдов-Кингисепп (где-то в районе напротив Порхово-Лесобиржа). Отбивались от атак 1 пд, затем 58, 93 пд и 6 тд. Отступили на северный берег р. Луги, затем (совместно с отошедшими из-под Нарвы 11, 48, 118, 125, 268 сд) дрались за Кингисепп и отступали на рубежах Косколово-Получье-Бабино, Копаницы-Копорье, затем переброшены под Ропшу. При этом в районе ст. Сала-деревня Сала находился Кингисеппский УР, занятый 263 и 266 опаб, которые долго дрались с немцами, шедшими с запада за отступающей 8 армией. То есть должны быть доты. Причем периодически выжженные и взорванные. Правда, это уже, кажется, погранзона. (Район Новопорхово-Дубровка-Сала. По-современному это получается что-то вроде Первое Мая-Сала-Кошкино). Далее, во время отхода, начавшегося примерно 12.8.41 после прорыва немцев с плацдарма у Ивановского, морпехами (2 брмп), 118 сд и 2 ДНО прикрывались дороги Кингисепп-Котлы и Кингисепп-Ленинград (этим они дали возможность отойти из-под Кингисеппа и Нарвы вышеупомянутым шести дивизиям). Районы боев: Алексеевка-ст. Керстово-Заполье, к северу от дер. Керстово, Войносолово, Бол. Руддилово, Котлы; 2 ДНО в районах Ополье-Онстопель-Загорицы-Хотыницы, Гурлево-Куты, Ильеши, Корчаны, Ратчино, Кайболово-Горка, Велькотта-Лоузно, Воронкино, Ирогощи, Копорье.
До того 2 ДНО оборонялась левее 191 сд в р-не Ивановского плацдарма. Бои за Среднее Село и дальше к Ивановскому, Забелье-Юрки-М. Пелеши начались еще 14.7, когда наше командование (что бы они сейчас ни утверждали в своих воспоминаниях) откровенно проспало переброску немецкого 41 мк на Кингисеппское направление; хотя, если им и докладывали, а они не среагировали вовремя, то это ничуть не лучше. Возникли еще и заморочки по вине железнодорожников, и в итоге 2 ДНО едва успела контратаковать немцев, ехавших от Среднего Села на Веймарн. Плацдарм они так и не ликвидировали, хотя сильно его уменьшили и заставили немцев застрять тут на несколько недель. Еще левее курсанты дрались за Большой Сабск (вот они как раз заняли позиции вовремя, и в итоге немцы, хоть и взяли плацдарм, но ценой большой крови, хотя курсантов и было в несколько раз меньше, чем ополченцев во 2 ДНО). Чуть позже курсанты отошли на Редкино-Язвище. В августе ополченцы и курсанты откатывались на: 2 ДНО - Среднее Село-Мануйлово-Веймарн, Забелье-Лопец-Выползово, М. Пелеши-Пустошка-Морозово-Кряково-Котино (в последнем случае принимали участие перекинутые сюда после немецкого августовского прорыва 4 ДНО, 1 гв. ДНО и 2 брмп), курсанты - Редкино-Язвище-Мышкино-Максимовка-Слепино-Вязок-Волна-Извоз (на Извоз отходила и 90 сд, введенная в июле левее курсантов). Направление движения немцев было Мышкино-Извоз-Устье-Красный Луч-Яблоницы-Молосковицы и дальше на север и восток. 1 сп 3 ДНО дрался в районе Хотнежа-Лемовжа-Коряча, дрался недолго (примерно месяц стояния и дня три собственно боев), но ожесточенно, потом уходил на восток, а там как кому повезет: кто-то вышел к Пушкину, кто-то оказался в 41 ск под Вырицей. Во время отхода они дрались в Вересте и Муравейно.
Дальше. Вниз по Луге стояло пулеметное училище, но про него ничего не известно, кроме того, что оно было. Бог с ним. Правый фланг 177 сд в р-не Толмачево-Луга прикрывала 111 сд, где именно она была - неизвестно (учитывая то, что правым флангом она смыкалась в Муравейно с 1 сп 3 ДНО, ЛСПУ, вероятно, вошло в ее состав на усиление. Что же касается левого фланга, то местонахождение дер. Лесково мне не известно. Также неизвестно, где была дер. Толково, в которой было КП комдива-111 Рогинского). Скорее всего, прикрывали они направление Муравейно-Красные Горы. Впрочем, особенно сильно 111 сд под Лугой не воевала. В основном хулиганили по немецким тылам (тем более, что до того их довольно прилично били под Псковом и личный состав сильно поредел). Интереснее было на участке 177 сд. Они заняли позиции в предполье еще в десятых числах июля и целый месяц дрались с 269 пд и (сначала) 1 и 6 тд, а потом 8 тд и 4 дивизией СС "Полицай", отступая от Плюссы к Луге. Целый месяц сплошных атак и контратак! Их поддерживали танки 21 тд и 3 мсп, а также уйма всякой артиллерии, преимущественно крупных калибров (от 122 мм и выше), которая периодически устраивала немцам кровопускание. Дважды это превращалось в разгром немецких автоколонн на марше (сперва в р-не Заплюсья, а потом в дер. Наволок; оба раза пострадала, видимо, 8 тд). В конце июля немцы попытались обойти 177 сд мимо оз. Череменецкое, но их вовремя засекли. Короткий мощный артналет, а затем контрудар 235 сд (до того просто занимавшей оборону по восточному берегу Луги и фактически находившейся на переформировании после боев за Псков) при поддержке небольшого количества танков - и немцы откатываются через Наволок, Репьи, Югостицы, Филимонову Горку-Торошковичи на Борки-Дубраву.
Позднее 111, 177 и 235 сд уходили через г. Лугу на Толмачево и пытались через Вырицу выйти на Пушкин. Это получилось лишь частично (но об этом после).
В районе Передольская-Кчеры стояла 1 ДНО. Точное расположение линии их обороны мне неизвестно, но оборонялись они в Бол. Угородах, Бол. и Мал. Сосенках, на линии Бол. Войново-Ст. Голубково-Любенец-Уномерь, затем отступили на Щепино - Ожогин Волочек - Любино Поле - Теребони (то есть их левый фланг отступил, загибаясь к р. Луге, и таким образом обнажил правый фланг 237 и 70 сд). Потом, когда здесь все уже было ясно, остатки 1 ДНО уходили на ст. Оредеж (рубеж Сокольники-пос. Оредеж-Белое), затем прикрывали фланг 41 ск в районе Гобжицы-Баньково (жестокий бой; к сожалению, все трупы после битвы собрали немцы, разумеется, которые смогли найти; своих похоронили, советских солдат побросали в силосные ямы и закопали; что с ними было дальше - неизвестно). Немцы форсировали Лугу и Оредеж в районах Толмачево и Торковичей, а до того, видимо, в районе Теребоней. Везде их (с различным успехом) пытались топить, тем более, что плавали они на резиновых лодках, а авиацию вызывали лишь после пары неудачных попыток десанта.
Фу, вроде с Лугой все. Советские части сбиты со всех позиций, менее боеспособные части разгромлены (вроде ополченческих дивизий, которых, впрочем, не успели толком подготовить к боям и которые все же воевали получше и поупорнее, чем полностью оснащенные части ПрибОВО, разгромленные в первую же неделю боев), более стойкие обойдены с флангов и вынуждены отходить на Ленинград лесами (например, 70 и 177 сд). Немцы вовсю рвутся на город по Копорскому плато, выходя с запада к Гатчине и отрезая 8 армию в Эстонии, и по шоссе Москва-Ленинград. Их пока, видимо, не интересует правый берег Волхова, и для советских войск в данном районе это очень хорошо, потому что 48 армии (которая до того и прикрывала направление Шимск-Новгород) практически уже не существует, она не в состоянии даже выбить немцев из Новгорода, хотя и пытается (кстати, именно в этих боях в конце августа 1941 года произошел первый известный мне случай кидания на амбразуру; метнулся некий политрук А. Панфилов, получивший за это Героя, но только почему-то весной следующего года; впрочем, я все равно резко отрицательно отношусь к такому "виду" атаки, проистекавшему в основном из полного отсутствия необходимых военных навыков вроде умения метать гранаты, так что этот случай приводится просто для интереса). Но я отвлекся. Так вот, 48 армия агонизирует и вскоре тихо скончается без воскрешения почти до конца войны. Гансюки вовсю осваивают трассу Е-95 (при этом, правда, в районе Чудова на 4 дня застряли с местными истребительными батальонами и остатками 70 сд) и в итоге приедут в Тосно, параллельно с этим они пробиваются с запада через Гатчину. Таким образом, бои плавно с дальних подступов к Ленинграду перетекают на ближние подступы (уже интереснее, правда? ехать-то значительно ближе, да и названия будут попривычнее). Но потерпите немного, надо сначала закончить с окруженным под Лугой 41 ск и примкнувшим к нему частями типа 1 ДНО и 24 тд.
Так вот, 41 ск, попавший под Лугой в тактическое окружение в результате вышеописанных фланговых прорывов немцев у Кингисеппа и Новгорода, доблестно пробивался на север (впрочем, ничего другого ему и не оставалось, ибо приказ на отход ему отдали, как всегда, с опозданием на несколько дней, да к тому же в штабе Северного фронта думали, что корпус и сам сможет пробиться; хм, интересно, с чего взялось такое умозаключение, если немцы и до того превосходили его в численности раза в два-три? ну да ладно) и пробивался он через Долговку, Мшинскую, Красный Маяк, Беково (в Беково не прошли), свернули на Дружную Горку, Красницы, Слудицы. А в это время по другой железной дороге (это которая на Оредеж) шли остатки 1 ДНО (это были крупные остатки, а мелкие остатки шли почти повсеместно), так вот, эти остатки шли через Кремено, Чащу, Новинку и пришли в те же самые Слудицы. И вот стоят они там все под Вырицей и думают, что же им делать, так как Сиверская занята немцами уже как две недели, и в Вырице немцы несколько дней стоят (чуть-чуть не успели), а немцы понемногу берут их в кольцо тремя дивизиями. 9.09.41 в Рождествено для борьбы с 41 ск приехала еще 2 пбр СС, в т. ч. 300 голландцев из легиона "Нидерланды" (воевали они, получается, где-то в районе Вырица-Слудицы, а может, и нет, просто ловили по лесам отдельные группы красноармейцев). Но товарищ Ворошилов все еще был уверен, что все вокруг просто притворяются слабыми, и приказал 41 ск пробиваться на Мины-Горка, а с севера, мол, ударит 90 сд (до того понесшая большие потери в боях под Псковом, у Большого Сабска и Сиверской) и бронепоезд (еще раз повторяю по слогам: "бро-не-по-езд", самый натуральный, на колесиках - силища-то какая, а!?). Мда, ну в общем, ничего не вышло, горючка у танков и тягачей кончилась, и пришлось всем выходить по-пехотному. Было это 14.09.41. Дальше часть бойцов и командиров просочилась в районе шоссе Мины-Горка и ушла к Пушкину, а часть не смогла и затем уже в октябре 1941 вышла к своим на Волхове (это была 111 сд). Были группы, которые выходили на Погостье, ну и так далее (фронт большой).
Вот теперь вроде бы с Лугой окончательно все.
В начале войны с Советским Союзом немцы применили на Восточном фронте ту же тактику молниеносной войны, что и в Европе. В приграничных сражениях наши танковые дивизии пытались контратаками остановить немецкие бронированные колонны, но это привело к катастрофе. Немцы были лучше подготовлены, у Вермахта было идеально отлажено взаимодействие между родами войск. Постепенно от тактики контрударов советские танкисты стали переходить к очень эффективной тактике танковых засад, и именно она стала своего рода «противоядием» от «Блицкрига».
Август 1941 года стал поистине временем танковых засад. Именно в этот месяц советские танкисты 1-й Краснознаменной танковой дивизии на дальних подступах к Ленинграду стали массово применять эту новую тактику. 4-я немецкая танковая группа неожиданно натолкнулась на глубокоэшелонированную систему танковых засад, и это стало для Панцерваффе очень неприятным сюрпризом.
20 августа 1941 года экипаж тяжелого танка КВ-1 старшего лейтенанта Зиновия Колобанова провел один из самых результативных танковых боев в мировой истории. На дальних подступах к Ленинграду, при обороне предполья Красногвардейского укрепрайона, наши танкисты из засады уничтожили, 22 танка противника, а всего рота Колобанова, состоящая из 5 танков КВ, уничтожила в этот день 43 танка. Танковый погром, который учинили Панцерваффе танкисты Зиновия Колобанова, – это пик развития данной тактики, своего рода идеально проведенная танковая засада.
Вот уже многие годы среди историков не затихают ожесточенные споры.
Подтверждают ли немецкие документы феноменально высокий результат советских танкистов? Технику какой немецкой дивизии уничтожили наши воины? Как повлиял бой Колобанова на обстановку под Ленинградом в целом?
8 августа 1941 года немецкие войска начали генеральный штурм Лужского рубежа. Из-за дождя, идущие в атаку штурмовые группы, не могла поддержать авиация противника. К тому же, на опасных участках наши войска за три недели смогли создать глубокоэшелонированную оборону. Под Ивановским, Сабском и городом Луга тонкая линяя укреплений Лужского рубежа превратилась в полноценный укрепрайон.
Штурмовые группы противника пошли в атаку, но натолкнулись на упорное сопротивление красноармейцев и ополченцев. Под городом Луга захлебнулась атака 4-й дивизии СС «Полицай». Попав под огонь артиллерийских полков, и будучи контратакованы солдатами 177-й стрелковой дивизии, немцы с тяжелыми потерями откатились назад. Провалом закончилась и атака соседней 296-й пехотной дивизии противника. Понеся тяжелые потери, обе немецкие дивизии, смогли лишь немного вклиниться в советскую оборону. Основные потери наносила противнику артиллерия, которая буквально сметала с поля боя немецкие штурмовые группы.
Тяжелые бои развернулись в районе Кингисеппского участка Лужского рубежа. 6-я танковая и 1-я пехотная дивизии, понеся тяжелые потери под Сабском, прекратили атаки. Хорошо подготовленным немецким солдатам оказались «не по зубам» позиции, которые обороняли ленинградские ополченцы 2-й ДНО. На этом рубеже мужественно сражались танкисты сводного учебного полка ЛКБТКУКС.
6-я танковая и 1-й пехотная дивизии действовали шаблонно и понадеялись на силу своей артиллерии. Хотя немцы и вклинились в наши боевые порядки и захватили Среднее Село, прорвать оборону 2-й ДНО они не смогли. Утром в районе Среднего Села наши артиллеристы подбили четыре вражеских танка, но по отчетам 4-й танковой группы в этот день безвозвратно не был потерян, ни один танк. Возможно, артиллеристы подбили немецкие танки, но после боя их отремонтировали. Первые три не подлежащие восстановлению Pz.35(t) из 6-й танковой дивизии в отчетах 4-й группы зафиксированы 11 августа.
Вопреки всем теоретическим выкладкам о том, что ополченческие дивизии сражаются хуже кадровых, как раз в полосе обороны кадровой дивизии немцы и прорвали Лужский рубеж. В районе Сабского плацдарма оборона 90-й стрелковой дивизии не выдержала энергичной атаки частей 1-й танковой и 36-й моторизованной дивизий противника. Находясь в обороне на Лужском рубеже, 90-я дивизия не смогла восстановить свои силы после жестоких боев в Прибалтике.
В 1-й танковой дивизии немцев, помимо собственно танков, имелось два сильных мотопехотных полка (1-й и 113-й) двухбатальонного состава. При этом в каждом из этих полков первый батальон был полностью оснащен бронетранспортерами. Наличие в дивизии 150 бронетранспортеров и броневиков делало ее особенно опасной при прорыве линии укреплений. Танкисты этой дивизии могли атаковать советские полевые укрепления на высокой скорости, зная, что пехота, прикрытая бронетранспортерами, не отстанет и не будет отсечена огнем стрелкового оружия от танков.
8 августа 1941 года, во время прорыва Лужского рубежа, командир 1-й танковой дивизии генерал-майор Вальтер Крюгер применил военную хитрость. Он, верно, определил, что перед ним находится мощная советская артиллерийская группировка, которая могла поставить непреодолимую «стену» заградительного огня. По этой причине немцы начали наступление неожиданно, без артиллерийской подготовки. В результате, советская артиллерия не успела вовремя открыть огонь, и немецкая мотопехота прорвала позицию 90-й стрелковой дивизии.
Впереди, в пешем строю, шла боевая группа подполковника Вестхофена (2-й батальон 1-го мотопехотного, 2-й батальон 113-го мотопехотного полков и один батальон соседней 36-й моторизованной дивизии). Эти подразделения, используя тактику штурмовых групп, прорвали нашу оборону. В образовавшуюся брешь устремились первые батальоны мотопехотных полков на бронетранспортерах и танковая рота в составе боевой группы Витерсхайма. В ее состав входили: 1-й батальон 1-го мотопехотного и 1-й батальон 113-го мотопехотного полка и одна танковая рота. Примерный численный состав группы, по мнению автора, был 20–25 танков и около 100 бронетранспортеров и бронеавтомобилей.
Прорвав оборону, немцы стали уничтожать советские тыловые части. Вскоре танки 2-й роты 1-го батальона 1-го танкового полка совместно с солдатами 113-го мотопехотного полка после тяжелого боя захватили Ганьково, где находился штаб 90-й стрелковой дивизии. В результате, управление дивизии было окончательно нарушено. Противник нарушил телефонную связь между полками, радио связь не действовала, 90-я стрелковая дивизия была разбита. Ее разрозненные подразделения стали отходить в общем направлении Батово – Сиверская – Суйда.
Но так как немецкое командование опасалось, что 1-я танковая дивизия, находящаяся на узком участке фронта может попасть в окружение, был дан приказ отойти на исходные позиции.
Но командир немецкой боевой группы подполковник Витерсхайм, находившийся в Ганьково, категорически отказался этот приказ выполнять. В свою очередь командир 1-й танковой дивизии генерал-майор Крюгер поддержал своего подчиненного. В свою очередь Крюгеру не пришлось сильно уговаривать командующего 41-м моторизованным корпусом генерала Рейнгарда. Генерал был очень амбициозным человеком, и всегда стремился только наступать. В результате 1-й дивизии «дают добро» идти вперед. Это волевое решение и принесло немцам долгожданную победу.
Продолжая наступление, 1-я танковая и 36-я моторизованная дивизии нанесли удар по двум основным направлениям. На встречу 6-й танковой, заходя в тыл нашей 2-й ДНО, шла 36-я моторизованная, а в направлении железнодорожной станции Молосковицы – 1-я танковая. После прорыва советского фронта 6-й танковой дивизией, немецкие соединения должны были наступать в направлении Молосковиц и вырваться из глухих лужских лесов и болот на шоссейные дороги, ведущие в Ленинград. При благоприятном развитии наступления командование 4-й танковой группы было готово бросить в бой свой резерв – 8-ю танковую дивизию.
Советское командование попыталось контратаковать прорвавшиеся танковые части противника, но, к сожалению, не смогло организовать управление боем. 9 августа 1-ю немецкую танковую дивизию контратаковали наши танки. По немецким данным эту контратаку им удалось отбить и на поле боя остались 12 пылающих КВ. Немцы утверждают, что в бой машины вели рабочие. По советским данным в этой атаке действовали танки учебного полка ЛКБТКУКС, этим и объясняется, наличие в экипажах рабочих. Личный состав данного танкового подразделения в основном состоял из командиров – преподавателей танковых курсов, и рабочих ленинградских заводов.
Отразив советскую контратаку, немецкие танкисты продолжили наступление, и уже 10 августа захватили Сумск.
В окончательном отчете о потерях 4-й немецкой танковой группы указаны следующие данные (данных предварительного отчета за этот период нет): 8 августа 1941 года: потерь нет, 9 августа 1941 года: два реактивных миномета Nebelwerfer, три пехотные гаубицы. Потери личного состава 1-й немецкой танковой дивизии убитыми, ранеными:8 августа 1941 года – 146 человек, 9 августа 1941 года – 44 человек. Данные по потерям 6-й и 8-й танковой дивизии за этот период не обнародованы.
Данные о захваченных советских пленных и трофейной технике в окончательном ежедневном отчете 4-й немецкой танковой группы за эти дни указаны следующие:
9 августа в полосе наступления 1-й немецкой танковой дивизии – 17 танков, 18 артиллерийских орудий, три противотанковых пушки.
Анализируя немецкие данные, можно сделать выводы, о том, что в первые дни наступления максимально активно действовала артиллерия противника, так как она имела значительные потери.
Основной урон в танках приходится на боевую технику учебного полка ЛКБТКУКС.
