Восточный кризис 1875 1878 гг кратко. Причины нового обострения обстановки на Востоке

Подобно кризису 1830-х - 1840-х гг., восточный кризис 1875-1878 гг. возник спонтанно, а не в результате интриг великих держав — просто турецкая империя вступила в новую фазу своего разложения. Великие державы, однако, сыграли решающую роль в ходе этого кризиса, и исход его на многие десятилетия предопределил взаимоотношения между участниками «европейского концерта». Так, «союзу трёх императоров» был нанесен удар, от которого он так и не смог оправиться; в Лондоне же утвердились совершенно фантастические представления о том, будто Великобритания может по своему соизволению в любой момент оказывать решающее влияние на дела континента, даже не имея мощной сухопутной армии и великой державы-союзницы. В любом случае, ход (и исход) этого кризиса продемонстрировал дальнейшее ослабление позиций России и Франции среди других великих держав, и именно это обстоятельство предопределило их сближение в дальнейшем.

I. Восстание славян и европейская дипломатия

В июле 1875 г. крестьяне Боснии и Герцеговины подняли восстание против турецких поработителей. Как это всегда бывает на Балканах, тут были тесно завязаны в кровавый узел старые исторические обиды, национально-религиозное неравноправие, экономическая эксплуатация.

Несмотря на обещания реформ, которые должны были облегчить положение христиан (а в европейских провинциях Оттоманской Порты они составляли абсолютное большинство), последние оставались угнетенными и бесправными; их права, человеческое достоинство и сама жизнь были совершенно ничем не защищены и не гарантированы от произвола чиновников турецкого правительства. Наконец, помещиками, землевладельцами в европейской части Турецкой империи были преимущественно турки, а крестьянами — преимущественно христиане, и тут в межнациональные и межконфессиональные отношения вмешивался и аграрный вопрос.

Вот что писал об этом, в частности, А. Дебидур: «Неисправимый в своей гордости турок не мог решиться на обращение с гяуром как с равным. Положение христианских подданных Порты (как известно, в Европе они были в три раза многочисленнее мусульман) было столь же ненадежным и столь же плачевным, как и в начале столетия. Им недоставало личной безопасности и им не было обеспечено правосудие. Натуральные повинности, всякого рода насилия слишком часто выпадали на их долю, в то время как лживая риторика турецких министров рисовала их Европе свободными и счастливыми людьми под опекой законов послереформенного режима»
(А. Дебидур. Дипломатическая история Европы 1814-1878. Т. II. — Ростов-на-Дону, 1995. — С. 421).

И дело даже не только в плохом отношении турок к славянам, мусульман к христианам. Империя разваливалась. Государственная казна, несмотря на иностранные кредиты в 200 млн. ф. ст., полученные на ростовщических условиях, была постоянно пуста; жалование чиновникам и военным не выплачивалось по несколько лет. Администрация и суд находились в состоянии полного хаоса и произвола. В общем, в предшествующие столетия ситуация в Блистательной Порте оставалась такой же; однако народы Балкан, вступившие в капиталистическую стадию развития, более не желали мириться с подобным положением; они нуждались в национальной независимости, которая и могла обеспечить их свободное развитие.

Вслед за Боснией и Герцеговиной поднялась и Болгария (1876 г.). Первоначально действия турецкой армии против повстанцев были не очень успешными, что давало им, казалось, некоторые шансы на победу.

Какова же была реакция европейских кабинетов на новое обострение ситуации на Балканах?

Австро-Венгрия , будучи «лоскутной монархией», продемонстрировала в высшей степени неоднозначное отношение к антитурецкому восстанию. С одной стороны, венгерское дворянство, занимая традиционно крайне антиславянскую позицию, предпочло бы, чтобы восстание было потоплено в крови, а Стамбул восстановил бы статус-кво, ибо успех турецких славян (разумеется) послужил бы сигналом для активизации славян австро-венгерских. В то же время влиятельные круги чешской и (отчасти) немецкой буржуазии, выступавшие за трансформацию двуединой монархии в триединую, считали, что дальнейшее расширение Австрии за счёт турецких владений может расширить сферу влияния Вены на Балканах. Ведь, как известно, многие из завоевавших независимость балканских государств попали в экономическую сферу влияния Вены (например, внешняя торговля Сербии была ориентирована преимущественно на Австрию). В Вене считали, что железнодорожное строительство и торговля с балканскими странам придаст мощный импульс экономическому развитию Австрии и, отчасти, компенсирует внешнеполитические неудачи Империи в Германии и Италии. Наконец, Вена (в гораздо большей степени, чем Будапешт) была вынуждена считаться с общественными настроениями в Далмации, граничившей с Боснией и Герцеговиной: местное население, именуемое в настоящее время «хорватами», горело желанием оказать помощь своим братьям по вере.

В России , как известно, были очень сильны панславистские настроения; желание помочь «братушкам-славянам» были распространены в разных кругах общества — от высшего петербургского света и двора и до трудового люда. Вот почему в панславизме можно было проследить как буржуазно-националистические и даже революционно-демократические тенденции, так и тенденции реакционные и охранительные. К середине 1870-х гг. Российская Империя находилась на распутье: Великие Реформы 1860-х гг. явственно проявили свою половинчатость, и прежде всего Крестьянская реформа. Нужно было что-то делать: либо двигать реформы дальше, рискуя навлечь на себя недовольство очень влиятельных реакционных крепостнических кругов — либо проводить политику контрреформ (что впоследствии и сделал Александр III). Правительство же его отца, Александра II, так и не смогло избрать определенный курс во внутренней политике — и поэтому (как это нередко бывало в русской истории) видело выход в «маленькой победоносной войне», которая разрядила бы общественное недовольство и сплотило бы общество вокруг престола. С другой стороны, панславистское безумие и патриотическая горячка охватила далеко не всех в России. Князь Горчаков, граф Шувалов, наконец, сам Александр II прекрасно отдавали себе отчет в том, насколько опасно для России повторение ситуации двадцатилетней давности, когда страна в ходе Крымской войны оказалась один на один чуть ли не со всей Европой. Эти настроения разделяли умеренно-либеральные буржуазные круги, петербургские банки и биржа, тесно связанные с Европой.

Франция в тот период настойчиво искала выход из внешнеполитической изоляции, в которой Париж оказался после поражения в войне с Пруссией (1870-1871). В то же время как раз в 1875 г. резко обострились франко-британские отношения, после того как 26 ноября стало известно, что Лондон за 100 млн. франков приобрел 177 тыс. акций Суэцкого канала, находившихся ранее в собственности египетского хедива (вице-короля), после чего Англия стала практически единоличным собственником канала (правда, у Парижа оставалась часть акций канала, но с правами миноритарных акционеров никто особенно не считался ни тогда, ни теперь). Эта сделка, осуществленная в строжайшей тайне, не могла не задеть Францию. В этих условиях Париж был склонен поддержать в начавшемся очередном восточном кризисе, скорее, не Лондон, а Санкт -Петербург.

В Великобритании у власти находилось тогда правительство Бенджамена Дизраэли, лорда Биконсфильда. У этого человека была репутация туркофила и русофоба, однако на самом деле он был ярым британским шовинистом, сторонником расширения британской колониальной империи. И ради этой цели все протурецкие симпатии Дизраэли отходили на задний план. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что развал Оттоманской Порты неизбежен, Дизраэли в своем письме к лорду Дерби (от 4 сентября 1876 г.) указывал, что «балканскую добычу» должны разделить Австрия и Россия «при дружеских услугах Англии». Какова же плата за эти «дружеские услуги (= нейтралитет Англии?). «Константинополь с соответствующим районом должен быть нейтрализован и превращен в свободный порт под защитой и опекой Англии по примеру Ионических островов». Вот так. Как видно, любовь Дизраэли к Турции кончалась там, где начинались британские интересы (как он их понимал).

Наконец, Германия не имела в то время непосредственных интересов на Балканах в частности и на Ближнем Востоке вообще. Однако в начавшемся конфликте роль Берлина была огромной. Этот кризис открывал перед германской дипломатией большие возможности; в то же время он таил и немалые опасности. Бисмарк видел свою задачу в том, чтобы: 1) максимально рассорить Россию и Англию; 2) предотвратить сближение России и Франции; 3) избежать конфликта между Австрией и Россией. Вот почему в ходе восточного кризиса 1875-1877 гг. он, с одной стороны, всячески подзуживал Петербург к войне против Турции, а с другой — решительно предупредил царское правительство о том, что Берлин не допустит разгрома Австрии.

Такова была позиция великих держав в ходе восточного кризиса; как же она сказалась на их дипломатических действиях?

II. Великие державы и восточный кризис 1875-1877 гг.

Как видим, среди великих держав у Оттоманской Порты не нашлось в то время искренних друзей и союзников; практически всеобщим было мнение о том, что «европейский больной» зажился на белом свете — пора и честь знать. Поэтому европейским кабинетам без особых проблем удалось сформулировать свои требования к Стамбулу, сводившиеся к тому, что Порта должна:

установить полную религиозную свободу и равноправие вероисповеданий;
упразднить откуп налогов;
направить прямые налоги, собираемые в Боснии и Герцеговине, на нужды самих этих провинций под контролем местных органов самоуправления;
учредить местные органы самоуправления в Боснии и Герцеговине;
провести там аграрную реформу.

Министр иностранных дел Австрии граф Андраши вручил эту ноту дивану 30 января 1876 г. от имени 6 держав (т.е. Великобритании, Франции, Австро-Венгрии, России, Германии и Италии). 11 февраля Стамбул согласился с этой нотой. Казалось, восстание славян при дипломатической поддержке Европы должно вот-вот принести успех, тем более что Сербия и Черногория выступили в июне против Турции.

Однако не тут -то было: «европейский больной» внезапно проявил признаки выздоровления. Сначала (в мае 1876 г.) был отправлен в отставку великий визирь Недим-паша, проводник русского влияния в Стамбуле. Через несколько дней, 30 мая, был свергнут, а затем убит Абдул-Азис, слабый правитель, находившийся в финансовой зависимости от европейских стран. Его преемник, Мурад V, впрочем, процарствовал недолго: он был объявлен сумасшедшим и посажен под домашний арест. 31 августа султаном стал брат Мурада, Абдул-Гамид, решительный противник каких бы то ни было уступок неверным.

Эти перемены в Стамбуле имели самое непосредственное влияние на положение на театре военных действий. Турецкая армия перешла в решительное контрнаступление; сербов и черногорцев не спасло присутствие большого числа русских добровольцев (4 тыс.) во главе с генералом Черняевым, которого сербский князь Милан назначил верховным главнокомандующим сербской армией, а также поступавшая из России большая денежная помощь. Сербы не только были отброшены на свою территорию, но и потерпели сильное поражение при Заечаре и были осаждены превосходящими силами врага в крепости Алексинац, которая прикрывала сербские границы с юга. К концу октября Алексинац пал, и дорога на Белград была открыта. Фактически туркам оставался до Белграда один день пути. Казалось, повторяется XIV в., когда Сербия была подвергнута страшному турецкому опустошению. Причина всех этих успехов турецкой армии — не только в смене настроений в Стамбуле, в появлении более энергичного национального лидера. Вся Турция была охвачена общенациональным патриотическим подъемом, хотя проявления этого подъема получили в тогдашней Европе вполне справедливое обозначение «турецких зверств». Особенно отличились тут дунайские черкесы и башибузуки; в одной лишь Болгарии были зверски убиты 30 000 чел., в т.ч. женщины, старики и дети.

Для России победа турок была чревата полной утратой влияния на Балканах. В этих условиях российский посол в Константинополе Игнатьев предъявил дивану ультиматум (30 октября): в течение 48 часов заключить перемирие с сербами и черногорцами. 2 ноября Стамбул дал согласие на перемирие; однако ситуация оставалась совершенно неясной. Лондон и Петербург обменивались воинственными заявлениями; британский флот встал на якорную стоянку в Безикской бухте; русские вели активные приготовления в Бессарабии. 20 дивизий русской армии были приведены в состояние повышенной боеготовности.

Все это, однако, не имело особого значения, ибо в тот момент у Британии не оказалось союзника на континенте. Дело в том, что в ходе свидания Александра II и Горчакова с Францем -Иосифом I и Андраши в Рейхштадтском замке в Чехии (8 июля 1876 г.) российская сторона дала согласие на оккупацию Австрией части Боснии и Герцеговины — в обмен на принципиальное согласие Вены на автономизацию (или независимость) Болгарии и Румелии, а также на возвращение России юго-западной Бессарабии. Что касается Франции, то о её борьбе против России на Балканах не могло в тех условиях быть и речи.

В этих условиях у правительства Дизраэли не осталось иного выхода, как согласиться на конференцию великих держав, в ходе которой предполагалось найти выход из восточного кризиса.

Константинопольская конференция началась 23 декабря 1876 г. с артиллерийского салюта, который возвестил о том, что отныне Оттоманская Порта становится конституционной монархией с двухпалатным парламентом — поэтому-де никаких международных гарантий христианским подданным султана отныне не требуется — всё это гарантировано в новоиспеченной турецкой конституции.

«Парламентаризм в Турции! Все кабинеты сочли, что шутка заходит слишком далеко. Даже Биконсфилд с трудом сохранял серьезный вид»
(А. Дебидур. Дипломатическая история Европы 1814-1878. Т. II. — Ростов-на-Дону, 1995. — С. 435).

Короче, державы не были удовлетворены сим внезапным превращением азиатской деспотии в передовую европейскую демократию; они начали настаивать на своих требованиях, и 15 января 1877 г. дивану была вручена коллективная нота, в которой «европейский концерт» требовал автономии для Боснии, Герцеговины и Северной Болгарии, и учреждения там местной милиции.

25 января это требование держав было отвергнуто, а 15 февраля Мидхат-паша, «отец-основатель» турецкой конституции, был отправлен в ссылку. Столь вызывающее игнорирование воли великих держав означало для Стамбула фактическую дипломатическую изоляцию в надвигающейся войне с Россией. Франция, как уже было сказано, была менее чем когда бы то ни было расположена противодействовать русским планам. Австрия (при посредничестве Бисмарка) заключила 15 января 1877 г. в Будапеште совершенно секретную русско-австрийскую конвенцию, согласно которой: 1) ни одно из правительств не будет домогаться исключительного протектората над христианскими народностями Турецкой империи; 2) результаты будущей войны должны быть утверждены державами, принимавшими участие в Парижском и Лондонском трактатах; 3) Россия будет уважать территориальную целостность Румынии и не тронет Константинополя; 4) Болгария, Албания и Румелия получают независимость; 5) Россия не будет вводить войска в Сербию; 6) Австрия получает Боснию и Герцеговину. В обмен на все эти уступки Вена соглашалась на нейтралитет в предстоящей войне. Наконец, Петербург мог рассчитывать на благожелательный нейтралитет Берлина; собственно, Бисмарк и подталкивал Россию к этой войне.

После того, как Порта отвергла протокол великих держав от 31 марта, в котором они в последний раз требовали от султана подчиниться воле Европы, война стала неизбежной. Только Лондон протестовал против объявления войны Турции Россией (24 апреля), настаивая, что подобными действиями Россия-де поставила себя вне «европейского концерта». Но что могла сделать Британия без европейских союзников? Англичане были вынуждены вскоре сбавить тон, настаивая лишь, чтобы русские не посягали на британские интересы в Турции (Египет, Суэцкий канал, Стамбул и проливы). Петербургский кабинет дал на сей счёт удовлетворительные разъяснения (8 июня), и с той поры более не существовало никаких дипломатических препятствий для успехов русского оружия.

Увы, успехи-то оказались весьма сомнительными. Ход и исход войны слишком хорошо известны, чтобы на них долго останавливаться. Важно одно: несмотря на одержанную к январю 1878 г. общую победу как на Балканах, так и на Кавказе, русская армия проявила себя в ходе войны отнюдь не блестяще, чтобы реабилитироваться за крымский разгром. Слишком долго продолжалась осада Плевны, слишком явственно выявила война слабости командования, организации, снабжения, подготовки ТВД, вооружения, словом, всех тех компонентов военной мощи, которые получили столь блестящее и полное развитие в Германии. Все познается в сравнении, и многомесячная осада Плевны резко контрастировала со стремительными действиями пруссаков, которые в считанные дни и недели громили первоклассные европейские армии. Все эти слабости русской армии (порождаемые, в свою очередь, слабостью России) не могли быть компенсированы (как и во время Крымской войны) ни доблестью русского солдата, ни талантами русских военачальников (Скобелева, Гурко, Тотлебена).

Отсюда — весьма неблагоприятные для России политико-дипломатические последствия войны 1877-1878 гг. Адрианопольское соглашение (30 января 1878 г.) и Сан -Стефанский мир (3 марта 1878 г.) были отвергнуты державами; условия же Берлинского трактата (июнь 1878 г.) были совсем не такими, как рассчитывали в Петербурге. Правда, Россия получила новые территории (наряду с Южной Бессарабией также Батум, Карс и Ардаган), была признана независимость Сербии, Черногории и Румынии. Болгария была расчленена: власть Турецкой империи сохранялась к югу от Балканского хребта. Босния и Герцеговина были оккупированы Австрией; Кипр перешел к Англии.

Эта бескровная победа имела самые далеко идущие последствия для внешней политики Британии: в Лондоне, как уже было сказано, решили, что европейское равновесие установится в любой момент по желанию британского кабинета. В действительности результаты Берлинского конгресса не давали никаких оснований для таких выводов. На самом деле конгресс продемонстрировал относительное и абсолютное снижение роли континентальных держав визави Германии. Если к Парижскому конгрессу 1856 г. Пруссию и близко не подпустили, то теперь Германия получила возможность вершить судьбы Европы и, во всяком случае, определять исход восточного кризиса (как известно, председательствовал на конгрессе Отто фон Бисмарк). На европейском континенте, таким образом, появился новый гегемон, и России, Австрии и Франции вскоре пришлось решать непростую дилемму: стать ли младшими партнерами — или же непримиримыми противниками германского колосса?

возник в связи с усилением нащ|6нально-освободительного движения на Балканах. Начался с восстания в Боснии и Герцеговине весной 1875 г., распространившегося затем на территорию Болгарии, Сербии, Черногории, Македонии. В истории кризиса выделяются три этапа. На первом - Россия, стремясь спасти христианское население Османской империи от поголовного истребления турецкой армией, пыталась согласовать свои действия с западноевропейскими державами. Учитывая пассивность Зап. Европы и активизацию военных действий турецкой армии, задушившей восстание в Боснии и Герцеговине и вторгшейся в Болгарию, Россия потребовала от султана заключить мир с Сербией и урегулировать конфликт мирными средствами. Порта отвергла его предложение. Содержанием второго этапа стала Русско-турецкая война 1877-1878 гг. Третий этап был вызван новым обострением противоречий европейских государств в восточном вопросе. Западные державы Европы не хотели смириться с усилением русских позиций на Балканах и Кавказе. Они отказались принять условия Сан-Стефанского мирного договора 1878 г., потребовали его пересмотра и созыва международного конгресса (см. Берлинский конгресс 1878 г.).

Восточный кризис 1875-1878 гг.

Наименование параметра	Значение
Тема статьи:	Восточный кризис 1875-1878 гг.
Рубрика (тематическая категория)	История

К 70-м гᴦ. XIX в. во владениях Османской империи еще значительная часть славян - болгары, македонцы, сербы Боснии и Герцеговины - продолжали оставаться под турецким игом, и вопрос о национальном освобождении был главным вопросом, решения которого добивались эти народы. Наиболее активными участника событий на Балканах в данный период были Турция, Россия, Англия и Австро-Венгрия.

Открытие Суэцкого канала в 1869 ᴦ. усилило борьбу среди европейских государств за торговые пути в Средиземноморье, за азиатские и африканские владения Турции, особенно между Англией и Францией. Россия пыталась воспользоваться противоречиями стран Запада для восстановления своего влияния на Балканах. Турция, формально сохраняя суверенитет, постепенно утрачивала свою самостоятельность. Она вступила на путь внешних займов, что привело к усилению ее экономической и политической зависимости от государств Европы. Особенно уверенно чувствовала себя в Турции Англия. Ее политические деятели рассматривали Османскую империю как выгодный рынок сбыта продукции и капиталов, как территорию, имевшую важное политическое и стратегическое значение. Австро-Венгрия, пользуясь поддержкой Германии, постепенно укрепляла свои позиции на Балканах. Германия действовала осторожно: с одной стороны, она поддерживала экспансию Австро-Венгрии на Балканах, с другой - поддерживала славянские народы.

В середине 70-х гᴦ. XIX в. национально-освободительное движение на Балканах вспыхнуло с новой силой. Оно было вызвано усилением экономического, политического гнета турок и социально-экономическим развитием подвластных им народов. Июльское восстание 1875 ᴦ. в Герцеговине, антитурецкое выступление в августе того же года в Боснии положили начало мощному освободительному движению балканских народов. Начался восточный кризис.

Стремясь помочь восставшим, но, не желая доводить дело до военного конфликта͵ Россия предложила Австро-Венгрии совместно потребовать от Турции предоставления восставшим автономии. Австро-Венгрия опасалась распространения национально-освободительного движения на свою территорию, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ грозило ее имперским устоям. При этом удержаться на этой позиции ей не удалось. В Австрии имелись влиятельные элементы, которые рассчитывали иначе решить южнославянский вопрос: они думали включить южнославянские области западной половины Балкан в состав Габсбургского государства, начав с захвата Боснии и Герцоговины. Сторонники этого плана готовы были согласиться на то, чтобы восточную часть Балкан получила Россия. Императору Францу-Иосифу очень хотелось хотя бы чем-нибудь компенсировать себя за потери, понесенные в Италии и Германии. По этой причине он с большим сочувствием прислушивался к голосу аннексионистов. Эти политики энергично поощряли антитурецкое движение в Боснии и Герцеговине.

Россия выступала за поддержку восстания, но, не входя в конфликт с Австро-Венгрией. А. Горчаков решил проводить вмешательство в балканские дела в контакте с Австро-Венгрией. Такая политика соответствовала и принципам соглашения трех императоров. В августе 1875 ᴦ. европейские державы предложили турецкому султану свое посредничество в урегулировании отношений между Портой и повстанцами. Причем А. Горчаков настаивал на выполнение Турцией всех обязательств в отношении христианского населения ее областей. Д. Андраши с согласия А. Горчакова подготовил ноту, содержащую проект реформ для Боснии и Герцеговины. Согласно этому проекту предусматривалось предоставление населению полной свободы вероисповедания, упразднение системы откупов, употребление доходов областей на местные нужды, учреждение смешанной комиссии из христиан и мусульман для наблюдения за проведением реформ, обеспечение христианского населения землей.

30 декабря 1875 ᴦ. Андраши вручил правительствам всех держав, которые подписали Парижский трактат 1856 ᴦ., ноту, излагавшую данный проект реформ в Боснии и Герцеговине. Все державы изъявили свое согласие с предложениями Д. Андраши. 31 января 1876 ᴦ. проект Д. Андраши в форме Венского ультиматума был предъявлен Австро-Венгрией, Россией, Германией, Англией, Францией и Италией турецкому правительству. Порта дала свое согласие на введение реформ, предложенных в ноте Д. Андраши. Но повстанцы выдвинули ряд более радикальных требований: немедленное перемирие, передача крестьянам трети земли, гарантия держав в вопросе проведения реформ. Турецкое правительство отклонило эти требования. Так, дипломатическое предприятие Д. Андраши потерпело крушение.

Тогда на сцену снова выступила русская дипломатия. А. Горчаков предложил Андраши и Бисмарку устроить в Берлине свидание трех министров, приурочив его к предстоящему визиту царя. В мае 1876 ᴦ. встреча состоялась. Проект А. Горчакова, в отличие от ноты Д. Андраши, требовал не реформ, а автономии отдельных славянских областей Балканского полуострова. При этом Д. Андраши провалил горчаковский план, внеся в него столько поправок, что он потерял свой первоначальный характер.
Размещено на реф.рф
Окончательно согласованное предложение трех правительств, названное Берлинским Меморандумом 1876 ᴦ., предусматривало, что, в случае если намеченные в нем шаги не дадут должных результатов, то три императорских двора договорятся о принятии ʼʼдейственных мер в целях предотвращения дальнейшего развития злаʼʼ.

Итак, Берлинский меморандум, принятый 13 мая 1876 ᴦ. Россией, Австро-Венгрией, Германией и присоединившимися к ним Франции и Италии был передан правительству Турции. Берлинский меморандум требовал от турецкого правительства заключить двухмесячное перемирие с повстанцами, оказать им помощь в восстановлении их жилищ и хозяйств, признать за повстанцами право сохранения оружия. Цель трех императорских дворов заключалась в сохранении целости Османской империи, однако, это обуславливалось облегчением участи христиан, иначе говоря, ʼʼулучшеннымʼʼ статус-кво. Таков был новый дипломатический термин, которым А. Горчаков выразил основную идею Берлинского меморандума.

Франция и Италия высказали согласие с программой трех императоров. Английское правительство в лице Б. Дизраэли, несогласное с Берлинским меморандумом, высказалось против нового вмешательства в турецкие дела и тем самым поддержало борьбу турецкого султана. Вместе с тем, Англия не желала утверждения России в проливах и усиления ее влияния на Балканах.

Англия видела Балканы в качестве плацдарма, откуда можно угрожать Константинополю. В это же время она приступила к овладению Суэцким каналом и установлению английского господства в восточной части Средиземного моря. С переходом проливов в руки России основным коммуникационным линиям Британской империи мог угрожать русский флот. По этой причине Англия стремилась подчинить своему контролю не только Египет, но и Турцию. В случае конфликта из-за Балкан она могла рассчитывать на Турцию и на Австро-Венгрию. По этой причине для Англии было выгоднее развязать борьбу с Россией не в Средней Азии, где она одна стояла лицом к лицу с Россией, а на Ближнем Востоке. Своим отказом принять Берлинский меморандум Б. Дизраэли завоевал господствующее влияние в турецкой столице, расстроил европейский ʼʼконцертʼʼ в Константинополе и поощрил Турцию на сопротивление требованию трех императоров.

Почти одновременно с появлением Берлинского меморандума турки жестоким образом подавили восстание в Болгарии. Б. Дизраэли старался как-нибудь затушевать турецкие зверства. Между тем Сербия и Черногория уже готовились к вооруженному вмешательству в пользу славянских повстанцев. Представители России и Австрии в Белграде официально предостерегали против этого. Но 30 июня 1876 ᴦ. началась война Сербии и Черногории против Турции. В этих условиях вручение Берлинского меморандума было отсрочено, и вскоре он потерял всякий смысл и более не выдвигался.

В Сербии находилось около 4 тыс. русских добровольцев, в т.ч. много офицеров. Вместе с тем, из России шла денежная помощь. Тайно поощряя и повстанцев и сербское правительство, русский царизм рисковал конфликтом с великими державами, к которому Россия не была готова ни в военном, ни в финансовом отношении. Хотя царское правительство опасалось такого конфликта и, тем не менее, вело такую политику.

Сербо-турецкая война усилила опасность общеевропейского взрыва. В случае если бы победила Турция, России неизбежно должна была вмешаться, и ей пришлось бы столкнуться с Австро-Венгрией. В случае если бы победила Сербия, это, вероятнее всего, вызвало бы развал Османской империи. В этом случае вряд ли удалось бы предотвратить жестокую схватку великих держав из-за турецкого наследства. Политика российских дипломатов во второй половине 1876 ᴦ. пыталась решить нелегкую дипломатическую задачу: оказать поддержку балканским славянам, но при этом не столкнуться с Австро-Венгрией. Сербо-турецкая война поставила правительство России перед крайне важно стью заручиться соглашением с Австро-Венгрией на случай расширения политического кризиса на Балканах. Решению этой задачи было посвящено свидание Александра II и А. Горчакова с Францем-Иосифом и Д. Андраши в Богемии, в Рейхштадском замке, 8 июля 1876 ᴦ.

Русское правительство добилось соглашения с Австро-Венгрией, хотя в Рейхштадте не было подписано ни формальной конвенции, ни даже протокола. Итоги австро-русского сговора по поручению А. Горчакова и Д. Андраши были записаны. Согласно обеим записям, в Рейхштадте было условленно, что обе державы в настоящий момент будут придерживаться ʼʼпринципа невмешательстваʼʼ. В случае успеха турок обе стороны обязались действовать по взаимной договоренности, потребовать восстановления довоенного положения в Сербии, а также проведения реформ в Боснии и Герцеговине. В случае победы Сербии стороны обязались, что ʼʼдержавы не окажут содействия образованию большого славянского государстваʼʼ. Из-за расхождений в записях русских и австро-венгерских дипломатов Рейхштадское соглашение таило в себе зародыши множества недоразумений и конфликтов.

В это время в Англии были преданы огласке зверства Турции в Болгарии, что вынудило правительство Б. Дизраэли несколько изменить свой внешнеполитический курс. Затруднительное положение английского правительства пришлось для России как нельзя более кстати. Русской дипломатии нужно было спасать Сербию, поскольку уже в августе 1876 ᴦ. князь Милан обратился к представителям держав в Белграде с просьбой о посредничестве для прекращения войны. Все державы ответили согласием. В ходе Константинопольской конференции английский посол передал Порте предложение держав предоставить Сербии перемирие сроком на один месяц и немедленно начать переговоры о мире. Турция сообщила о своем согласии. При этом при этом она выдвинула весьма жесткие условия будущего мирного договора. Европейские державы отклонили турецкие требования. Завязавшаяся дискуссия не продвинула вопроса о ликвидации сербо-турецкой войны. А между тем успехи турок заставляли Россию торопиться со спасением Сербии.

Чтобы добиться соглашения с Австро-Венгрией Александр II предпринял дипломатический зондаж с целью выяснения позиции Германии на случай русско-турецкой войны. Обострение ʼʼвосточного вопросаʼʼ пришлось очень кстати для О. Бисмарка. Эти осложнения должны были перессорить Россию с Англией и Австрией. В итоге канцлер рассчитывал лишить Францию тех союзников, которые наметились для нее в 1874-1875 гᴦ. и таким образом, закрепить ее дипломатическую изоляцию. Восточный кризис представлял для О. Бисмарка некоторую опасность, заключавшуюся в возможной русско-австрийской войне. Он очень хотел русско-турецкой, а еще больше - англо-русской войны, но он боялся полного разрыва между обоими своими партнерами по союзу трех императоров

В этих дипломатических переговорах нагляднее, чем где-либо, наметилась та расстановка сил, которая постепенно стала определяться в результате франко-прусской войны: Россия и Франция, с одной стороны, Германия и Австро-Венгрия - с другой. В 1876 ᴦ. обе эти группировки еще не нашли своего оформления в каких-либо договорах, однако они уже достаточно отчетливо обозначились на международной арене.

Не сумев договориться об условиях мира на Балканах, державы по инициативе России снова потребовали у Порты, чтобы она немедленно заключила перемирие с Сербией. На это выступление ʼʼевропейского концертаʼʼ турецкая дипломатия ответила своеобразным маневром. Порта не только согласилась предоставить Сербии перемирие, но на срок в 5-6 месяцев. На деле же означало длительную оккупацию сербской территории и затяжку переговоров о мире. Когда Сербия отказалась от столь длительного перемирия, турки возобновили наступление. Сербы потерпели новые поражения. Ввиду этого русское правительство вручило Порте ультиматум с требованием немедленно заключить перемирие сроком на 4 или 6 недель. Для ответа давался 48-часовой срок.

Напуганная Порта поспешила принять предъявленные ей требования. Русскому послу в Константинополе удалось добиться единогласного решения о предъявлении Турции следующих требований: введение автономного устройства в Боснии, Герцеговине и Болгарии и некоторого расширения территорий Черногории и Сербии. Но в день, когда конференция готовилась официально объявить свое решение, турецкий султан провел государственный переворот, и провозгласил конституцию. Труды конференции были объявлены совершенно излишними: ведь конституция уже дарует все необходимые реформы. На этом основании Турция отклонила решения конференции. Конференция была сорвана.

Отказ канцлера Бисмарка заставить Австро-Венгрию стать союзницей России в случае русско-турецкой войны убедил правительство России в крайне важно сти обеспечения нейтралитета Австро-Венгрии. 15 января 1877 ᴦ. в Будапеште была подписана секретная конвенция, предусматривавшая, что в случае русско-турецкой войны, Австро-Венгрия будет сохранять благожелательный нейтралитет в отношении России. В обмен ей предоставлялось право оккупировать своими войсками Боснию и Герцеговину. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, в январе 1877 ᴦ. царское правительство заручилось нейтралитетом Австро-Венгрии, а в марте согласием Румынии на пропуск русских войск через ее территорию.

После провала Константинопольской конференции русско-турецкие отношения резко ухудшились. Дело шло к войне. Все же русское правительство предприняло еще одну попытку заставить Турцию пойти на некоторые уступки великим державам. Успех этой дипломатической попытки зависел от позиции английского правительства. В феврале 1877 ᴦ. к европейским правительствам со специальной миссией был послан Игнатьев, которому было поручено склонить их к подписанию протокола, который подтверждал бы постановления Константинопольской конференции. 31 марта 1877 ᴦ. представители России, Англии, Франции, Австро-Венгрии, Германии и Италии подписали Лондонский протокол. Несмотря на то, что английское правительство подписало данный протокол, оно поощрило Турцию на его отклонение. В ответ 12 апреля 1877 ᴦ. Россия объявила войну Турции.

Восточный кризис 1875-1878 гг. - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Восточный кризис 1875-1878 гг." 2017, 2018.

ВОСТОЧНЫЙ КРИЗИС (1875-1878 ГГ.) И РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА 1877-1878 ГГ.

Подобно кризису 1830-1840-х гг., восточный кризис 1875-1878 гг. возник спонтанно, а не в результате интриг великих держав - просто турецкая империя вступила в новую фазу своего разложения. Великие державы, однако, сыграли решающую роль в ходе этого кризиса, и исход его на многие десятилетия предопределил взаимоотношения между участниками "европейского концерта". Так, "союзу трех императоров" был нанесен удар, от которого он так и не смог оправиться; в Лондоне же утвердились совершенно фантастические представления о том, будто Великобритания может по своему соизволению в любой момент оказывать решающее влияние на дела континента, даже не имея мощной сухопутной армии и великой державы-союзницы. В любом случае, ход (и исход) этого кризиса продемонстрировал дальнейшее ослабление позиций России и Франции среди других великих держав, и именно это обстоятельство предопределило их сближение в дальнейшем.

Причины нового обострения обстановки на Востоке.

Несмотря па обещания реформ, которые должны были облегчить положение христиан (а в европейских провинциях Оттоманской Порты они составляли абсолютное большинство), последние оставались угнетенными и бесправными; их права, человеческое достоинство и сама жизнь были совершенно ничем не защищены и не гарантированы от произвола чиновников турецкого правительства. Наконец, помещиками, землевладельцами в европейской части Турецкой империи были преимущественно турки, а крестьянами - преимущественно христиане, и тут в межнациональные и межконфессиональные отношения вмешивался и аграрный вопрос.

Вот что писал об этом, в частности, А. Дебидур: "Неисправимый в своей гордости турок не мог решиться на обращение с гяуром (выделение авторское. - В. Б.) как с равным. Положение христианских подданных Порты (как известно, в Европе они были в 3 раза многочисленнее мусульман) было столь же ненадежным и столь же плачевным, как и в начале столетия. Им недоставало личной безопасности и им не было обеспечено правосудие. Натуральные повинности, всякого рода насилия слишком часто выпадали на их долю, в то время как лживая риторика турецких министров рисовала

их Европе свободными и счастливыми людьми под опекой законов после- реформенного режима" .

И дело даже не только в плохом отношении турок к славянам, мусульман к христианам. Империя разваливалась. Государственная казна, несмотря на иностранные кредиты в 200 млн фунтов стерлингов, полученные на ростовщических условиях, была постоянно пуста; жалование чиновникам и военным не выплачивалось но несколько лет. Администрация и суд находились в состоянии полного хаоса и произвола. В общем, в предшествующие столетия ситуация в Блистательной Порте была такой же; однако народы Балкан, вступившие в капиталистическую стадию развития, более не желали мириться с подобным положением.

Какова же была реакция европейских кабинетов на новое обострение ситуации на Балканах?

Прежде всего следует указать на Австрию, которая после конституционной реформы 1860 -1867 гг. стала двуединой монархией - Австро-Венгрией. Венгрия получила полную самостоятельность во внутренних делах, а венгерская аристократия стала частью политического класса дуалистической монархии. И во второй половине 1870-х гг. пост австрийского канцлера занимает человек, которого К. фон Меттерних и в кошмарном сне не мог бы увидеть своим преемником, - граф Дьюла Андраши, который в ходе венгерской революции 1848-1849 гг. с оружием в руках сражался против австрийских войск.

Превращение Австрии в Австро-Венгерскую конфедерацию и конституционную монархию, разумеется, не могло не сказаться и на внешней политике этой страны. С одной стороны, венгерское дворянство, занимая традиционно крайне антиславянскую позицию, предпочло бы, чтобы восстание было потоплено в крови, а Стамбул восстановил бы статус-кво, ибо успех турецких славян (разумеется) послужил бы сигналом для активизации славян австро-венгерских. С другой - влиятельные круги чешской и (отчасти) немецкой буржуазии, выступавшие за трансформацию двуединой монархии в триединую, считали, что дальнейшее расширение Австрии за счет турецких владений может расширить сферу влияния Вены на Балканах.

Ведь, как известно, многие из завоевавших независимость балканских государств попали в экономическую зависимость от Австро-Венгрии (например, внешняя торговля Сербии была ориентирована преимущественно на империю Габсбургов). В Вене считали, что железнодорожное строительство и торговля с балканскими странами придаст мощный импульс экономическому развитию Австрии и отчасти компенсирует внешнеполитические неудачи империи в Германии и Италии. Наконец, Вена (в гораздо большей степени, чем Будапешт) была вынуждена считаться с общественными настроениями в Далмации, граничившей с Боснией и Герцеговиной: местное население, в настоящее время именуемое хорватами, горело желанием оказать помощь своим братьям по вере.

В России, как известно, были очень сильны панславистские настроения; желание помочь "братушкам" были распространены в разных кругах общества - от высшего петербургского света и двора и до трудового люда.

В панславизме можно было проследить как буржуазно-националистические и даже революционно-демократические тенденции, гак и тенденции реакционные и охранительные.

К середине 1870-х гг. Российская империя находилась на распутье: Великие реформы 1860-х гг. показали свою половинчатость, и прежде всего Крестьянская реформа. Нужно было что-то делать: либо двигать реформы дальше, рискуя навлечь на себя недовольство очень влиятельных реакционных крепостнических кругов, либо проводить политику контрреформ (что впоследствии и сделал Александр III). Правительство же его отца, Александра II, так и не смогло избрать определенный курс во внутренней политике - и поэтому (как это нередко бывало в русской истории) видело выход в "маленькой победоносной войне", которая разрядила бы общественное недовольство и сплотило бы общество вокруг престола. Однако панславистское безумие и патриотическая горячка охватили далеко не всех в России. Князь А. М. Горчаков, граф Петр Андреевич Шувалов, наконец, сам Александр II прекрасно отдавали себе отчет в том, насколько опасно для России повторение ситуации 20-летией давности, когда страна в ходе Крымской войны оказалась один на один чуть ли не со всей Европой. Эти настроения разделяли умеренно-либеральные буржуазные круги, санкт- петербургские банки и биржа, тесно связанные с Европой.

Александр II

Франция в тот период настойчиво искала выход из внешнеполитической изоляции, в которой Париж оказался после поражения в войне с Пруссией (1870-1871 гг.). В то же время как раз в 1875 г. резко обострились

франко-британские отношения, после того, как 26 ноября стало известно, что Лондон за 100 млн франков приобрел 177 тыс. акций Суэцкого канала, находившихся ранее в собственности египетского хедива (вице-короля), после чего Англия стала практически единоличным собственником канала.

Эта сделка, осуществленная в строжайшей тайне, не могла не задеть Францию. В этих условиях Париж был склонен поддержать в начавшемся очередном восточном кризисе скорее не Лондон, а Санкт-Петербург.

В Великобритании у власти находилось тогда правительство Бенджамена Дизраэли, лорда Биконсфильда. У этого человека была репутация туркофила и русофоба, однако на самом деле он был ярым британским шовинистом, сторонником расширения британской колониальной империи. И ради этой цели все протурецкие симпатии Б. Дизраэли отходили на задний план.

Прекрасно отдавая себе отчет в том, что развал Оттоманской Порты неизбежен, Б. Дизраэли в своем письме к лорду Дерби (от 4 сентября 1876 г.) указывал, что "балканскую добычу" должны разделить Австрия и Россия "при дружеских услугах Англии". Какова же плата за эти "дружеские услуги" (т.е. нейтралитет Англии)? "Константинополь с соответствующим районом должен быть нейтрализован и превращен в свободный порт под защитой и опекой Англии по примеру Ионических островов". Вот так. Как видно, любовь Б. Дизраэли к Турции кончалась там, где начинались британские интересы (как он их понимал).

Наконец, Германия не имела в то время непосредственных интересов на Балканах в частности и на Ближнем Востоке вообще. Однако в начавшемся

Бенджамен Дизраэли

конфликте роль Берлина была огромной. Этот кризис открывал перед германской дипломатией большие возможности; в то же время он таил и немалые опасности. О. фон Бисмарк видел свою задачу в том, чтобы:

1) максимально рассорить Россию и Англию;
2) предотвратить сближение России и Франции;
3) избежать конфликта между Австрией и Россией.

Вот почему в ходе восточного кризиса 1875-1877 гг. он, с одной стороны, всячески подзуживал Санкт-Петербург к войне против Турции, а с другой - решительно предупредил царское правительство о том, что Берлин не допустит разгрома Австрии.

Дебибур А. Дипломатическая история Европы... Т. 2. С. 421.

К 70-м гг. XIX в. во владениях Османской империи еще значительная часть славян - болгары, македонцы, сербы Боснии и Герцеговины - продолжали оставаться под турецким игом, и вопрос о национальном освобождении был главным вопросом, решения которого добивались эти народы. Наиболее активными участника событий на Балканах в этот период были Турция, Россия, Англия и Австро-Венгрия.

Открытие Суэцкого канала в 1869 г. усилило борьбу среди европейских государств за торговые пути в Средиземноморье, за азиатские и африканские владения Турции, особенно между Англией и Францией. Россия пыталась воспользоваться противоречиями стран Запада для восстановления своего влияния на Балканах. Турция, формально сохраняя суверенитет, постепенно утрачивала свою самостоятельность. Она вступила на путь внешних займов, что привело к усилению ее экономической и политической зависимости от государств Европы. Особенно уверенно чувствовала себя в Турции Англия. Ее политические деятели рассматривали Османскую империю как выгодный рынок сбыта продукции и капиталов, как территорию, имевшую важное политическое и стратегическое значение. Австро-Венгрия, пользуясь поддержкой Германии, постепенно укрепляла свои позиции на Балканах. Германия действовала осторожно: с одной стороны, она поддерживала экспансию Австро-Венгрии на Балканах, с другой - поддерживала славянские народы.

В середине 70-х гг. XIX в. национально-освободительное движение на Балканах вспыхнуло с новой силой. Оно было вызвано усилением экономического, политического гнета турок и социально-экономическим развитием подвластных им народов. Июльское восстание 1875 г. в Герцеговине, антитурецкое выступление в августе того же года в Боснии положили начало мощному освободительному движению балканских народов. Начался восточный кризис.

Стремясь помочь восставшим, но, не желая доводить дело до военного конфликта, Россия предложила Австро-Венгрии совместно потребовать от Турции предоставления восставшим автономии. Австро-Венгрия опасалась распространения национально-освободительного движения на свою территорию, которое грозило ее имперским устоям. Однако удержаться на этой позиции ей не удалось. В Австрии имелись влиятельные элементы, которые рассчитывали иначе решить южнославянский вопрос: они думали включить южнославянские области западной половины Балкан в состав Габсбургского государства, начав с захвата Боснии и Герцоговины. Сторонники этого плана готовы были согласиться на то, чтобы восточную часть Балкан получила Россия. Императору Францу-Иосифу очень хотелось хотя бы чем-нибудь компенсировать себя за потери, понесенные в Италии и Германии. Поэтому он с большим сочувствием прислушивался к голосу аннексионистов. Эти политики энергично поощряли антитурецкое движение в Боснии и Герцеговине.

Россия выступала за поддержку восстания, но, не входя в конфликт с Австро-Венгрией. А. Горчаков решил проводить вмешательство в балканские дела в контакте с Австро-Венгрией. Такая политика соответствовала и принципам соглашения трех императоров. В августе 1875 г. европейские державы предложили турецкому султану свое посредничество в урегулировании отношений между Портой и повстанцами. Причем А. Горчаков настаивал на выполнение Турцией всех обязательств в отношении христианского населения ее областей. Д. Андраши с согласия А. Горчакова подготовил ноту, содержащую проект реформ для Боснии и Герцеговины. Согласно этому проекту предусматривалось предоставление населению полной свободы вероисповедания, упразднение системы откупов, употребление доходов областей на местные нужды, учреждение смешанной комиссии из христиан и мусульман для наблюдения за проведением реформ, обеспечение христианского населения землей.

30 декабря 1875 г. Андраши вручил правительствам всех держав, которые подписали Парижский трактат 1856 г., ноту, излагавшую этот проект реформ в Боснии и Герцеговине. Все державы изъявили свое согласие с предложениями Д. Андраши. 31 января 1876 г. проект Д. Андраши в форме Венского ультиматума был предъявлен Австро-Венгрией, Россией, Германией, Англией, Францией и Италией турецкому правительству. Порта дала свое согласие на введение реформ, предложенных в ноте Д. Андраши. Но повстанцы выдвинули ряд более радикальных требований: немедленное перемирие, передача крестьянам трети земли, гарантия держав в вопросе проведения реформ. Турецкое правительство отклонило эти требования. Так, дипломатическое предприятие Д. Андраши потерпело крушение.

Тогда на сцену снова выступила русская дипломатия. А. Горчаков предложил Андраши и Бисмарку устроить в Берлине свидание трех министров, приурочив его к предстоящему визиту царя. В мае 1876 г. встреча состоялась. Проект А. Горчакова, в отличие от ноты Д. Андраши, требовал не реформ, а автономии отдельных славянских областей Балканского полуострова. Однако Д. Андраши провалил горчаковский план, внеся в него столько поправок, что он потерял свой первоначальный характер. Окончательно согласованное предложение трех правительств, названное Берлинским Меморандумом 1876 г., предусматривало, что, если намеченные в нем шаги не дадут должных результатов, то три императорских двора договорятся о принятии «действенных мер в целях предотвращения дальнейшего развития зла».

Итак, Берлинский меморандум, принятый 13 мая 1876 г. Россией, Австро-Венгрией, Германией и присоединившимися к ним Франции и Италии был передан правительству Турции. Берлинский меморандум требовал от турецкого правительства заключить двухмесячное перемирие с повстанцами, оказать им помощь в восстановлении их жилищ и хозяйств, признать за повстанцами право сохранения оружия. Цель трех императорских дворов заключалась в сохранении целости Османской империи, однако, это обуславливалось облегчением участи христиан, иначе говоря, «улучшенным» статус-кво. Таков был новый дипломатический термин, которым А. Горчаков выразил основную идею Берлинского меморандума.

Франция и Италия высказали согласие с программой трех императоров. Английское правительство в лице Б. Дизраэли, несогласное с Берлинским меморандумом, высказалось против нового вмешательства в турецкие дела и тем самым поддержало борьбу турецкого султана. Кроме того, Англия не желала утверждения России в проливах и усиления ее влияния на Балканах.

Англия видела Балканы в качестве плацдарма, откуда можно угрожать Константинополю. В это же время она приступила к овладению Суэцким каналом и установлению английского господства в восточной части Средиземного моря. С переходом проливов в руки России основным коммуникационным линиям Британской империи мог угрожать русский флот. Поэтому Англия стремилась подчинить своему контролю не только Египет, но и Турцию. В случае конфликта из-за Балкан она могла рассчитывать на Турцию и на Австро-Венгрию. Поэтому для Англии было выгоднее развязать борьбу с Россией не в Средней Азии, где она одна стояла лицом к лицу с Россией, а на Ближнем Востоке. Своим отказом принять Берлинский меморандум Б. Дизраэли завоевал господствующее влияние в турецкой столице, расстроил европейский «концерт» в Константинополе и поощрил Турцию на сопротивление требованию трех императоров.

Почти одновременно с появлением Берлинского меморандума турки жестоким образом подавили восстание в Болгарии. Б. Дизраэли старался как-нибудь затушевать турецкие зверства. Между тем Сербия и Черногория уже готовились к вооруженному вмешательству в пользу славянских повстанцев. Представители России и Австрии в Белграде официально предостерегали против этого. Но 30 июня 1876 г. началась война Сербии и Черногории против Турции. В этих условиях вручение Берлинского меморандума было отсрочено, и вскоре он потерял всякий смысл и более не выдвигался.

В Сербии находилось около 4 тыс. русских добровольцев, в том числе много офицеров. Кроме того, из России шла денежная помощь. Тайно поощряя и повстанцев и сербское правительство, русский царизм рисковал конфликтом с великими державами, к которому Россия не была готова ни в военном, ни в финансовом отношении. Хотя царское правительство опасалось такого конфликта и, тем не менее, вело такую политику.

Сербо-турецкая война усилила опасность общеевропейского взрыва. Если бы победила Турция, России неизбежно должна была вмешаться, и ей пришлось бы столкнуться с Австро-Венгрией. Если бы победила Сербия, это, вероятнее всего, вызвало бы развал Османской империи. В этом случае вряд ли удалось бы предотвратить жестокую схватку великих держав из-за турецкого наследства. Политика российских дипломатов во второй половине 1876 г. пыталась решить нелегкую дипломатическую задачу: оказать поддержку балканским славянам, но при этом не столкнуться с Австро-Венгрией. Сербо-турецкая война поставила правительство России перед необходимостью заручиться соглашением с Австро-Венгрией на случай расширения политического кризиса на Балканах. Решению этой задачи было посвящено свидание Александра II и А. Горчакова с Францем-Иосифом и Д. Андраши в Богемии, в Рейхштадском замке, 8 июля 1876 г.

Русское правительство добилось соглашения с Австро-Венгрией, хотя в Рейхштадте не было подписано ни формальной конвенции, ни даже протокола. Итоги австро-русского сговора по поручению А. Горчакова и Д. Андраши были записаны. Согласно обеим записям, в Рейхштадте было условленно, что обе державы в настоящий момент будут придерживаться «принципа невмешательства». В случае успеха турок обе стороны обязались действовать по взаимной договоренности, потребовать восстановления довоенного положения в Сербии, а также проведения реформ в Боснии и Герцеговине. В случае победы Сербии стороны обязались, что «державы не окажут содействия образованию большого славянского государства». Из-за расхождений в записях русских и австро-венгерских дипломатов Рейхштадское соглашение таило в себе зародыши множества недоразумений и конфликтов.

В это время в Англии были преданы огласке зверства Турции в Болгарии, что вынудило правительство Б. Дизраэли несколько изменить свой внешнеполитический курс. Затруднительное положение английского правительства пришлось для России как нельзя более кстати. Русской дипломатии нужно было спасать Сербию, поскольку уже в августе 1876 г. князь Милан обратился к представителям держав в Белграде с просьбой о посредничестве для прекращения войны. Все державы ответили согласием. В ходе Константинопольской конференции английский посол передал Порте предложение держав предоставить Сербии перемирие сроком на один месяц и немедленно начать переговоры о мире. Турция сообщила о своем согласии. Однако при этом она выдвинула весьма жесткие условия будущего мирного договора. Европейские державы отклонили турецкие требования. Завязавшаяся дискуссия не продвинула вопроса о ликвидации сербо-турецкой войны. А между тем успехи турок заставляли Россию торопиться со спасением Сербии.

Чтобы добиться соглашения с Австро-Венгрией Александр II предпринял дипломатический зондаж с целью выяснения позиции Германии на случай русско-турецкой войны. Обострение «восточного вопроса» пришлось очень кстати для О. Бисмарка. Эти осложнения должны были перессорить Россию с Англией и Австрией. В итоге канцлер рассчитывал лишить Францию тех союзников, которые наметились для нее в 1874-1875 гг. и таким образом, закрепить ее дипломатическую изоляцию. Восточный кризис представлял для О. Бисмарка некоторую опасность, заключавшуюся в возможной русско-австрийской войне. Он очень хотел русско-турецкой, а еще больше - англо-русской войны, но он боялся полного разрыва между обоими своими партнерами по союзу трех императоров

В этих дипломатических переговорах нагляднее, чем где-либо, наметилась та расстановка сил, которая постепенно стала определяться в результате франко-прусской войны: Россия и Франция, с одной стороны, Германия и Австро-Венгрия - с другой. В 1876 г. обе эти группировки еще не нашли своего оформления в каких-либо договорах, однако они уже достаточно отчетливо обозначились на международной арене.

Не сумев договориться об условиях мира на Балканах, державы по инициативе России снова потребовали у Порты, чтобы она немедленно заключила перемирие с Сербией. На это выступление «европейского концерта» турецкая дипломатия ответила своеобразным маневром. Порта не только согласилась предоставить Сербии перемирие, но на срок в 5-6 месяцев. На деле же означало длительную оккупацию сербской территории и затяжку переговоров о мире. Когда Сербия отказалась от столь длительного перемирия, турки возобновили наступление. Сербы потерпели новые поражения. Ввиду этого русское правительство вручило Порте ультиматум с требованием немедленно заключить перемирие сроком на 4 или 6 недель. Для ответа давался 48-часовой срок.

Отказ канцлера Бисмарка заставить Австро-Венгрию стать союзницей России в случае русско-турецкой войны убедил правительство России в необходимости обеспечения нейтралитета Австро-Венгрии. 15 января 1877 г. в Будапеште была подписана секретная конвенция, предусматривавшая, что в случае русско-турецкой войны, Австро-Венгрия будет сохранять благожелательный нейтралитет в отношении России. В обмен ей предоставлялось право оккупировать своими войсками Боснию и Герцеговину. Таким образом, в январе 1877 г. царское правительство заручилось нейтралитетом Австро-Венгрии, а в марте согласием Румынии на пропуск русских войск через ее территорию.

После провала Константинопольской конференции русско-турецкие отношения резко ухудшились. Дело шло к войне. Все же русское правительство предприняло еще одну попытку заставить Турцию пойти на некоторые уступки великим державам. Успех этой дипломатической попытки зависел от позиции английского правительства. В феврале 1877 г. к европейским правительствам со специальной миссией был послан Игнатьев, которому было поручено склонить их к подписанию протокола, который подтверждал бы постановления Константинопольской конференции. 31 марта 1877 г. представители России, Англии, Франции, Австро-Венгрии, Германии и Италии подписали Лондонский протокол. Несмотря на то, что английское правительство подписало этот протокол, оно поощрило Турцию на его отклонение. В ответ 12 апреля 1877 г. Россия объявила войну Турции.