Храм святой равноапостольной марии магдалины в веймаре. Гёте и Россия В центре Европы
Мария Павловна
Великая княжна, герцогиня Саксен-Веймар-Эйзенахская, дочь императора Павла I и императрицы Марии Федоровны.
Мария родилась 16 февраля 1786 года. Девочка воспитывалась в родительском доме вместе со своими сестрами и уже в раннем детстве отличалась от них резвостью и мальчишескими привычками. «Она ничего не боится, мало плачет… Ей надо было родиться мальчиком , - писала о своей третьей внучке бабушка, императрица Екатерина II, барону Гримму. - Она настоящий драгун, все ее склонности и игры напоминают мальчика…» «Гвардеец в юбке » - называли Марию домочадцы.
Удивляла всех и сила характера девочки: без крика и плача она перенесла прививку ветряной оспы, которая всех пугала. Но, к сожалению, привитая оспа несколько изуродовала ее лицо, сделало его черты более грубыми. Однако с годами девочка настолько похорошела, что ее стали считать «жемчужиной семьи». Милое лицо с выразительными темно-карими глазами, прямая линия носа и высокая посадка головы на тонкой лебединой шее - во всем был виден истинный аристократизм.
Как и ее сестры, великая княжна Мария получила разностороннее образование. Большая заслуга в этом конечно же Шарлотты Карловны Ливен, которая сумела распознать у девочки особую склонность к знаниям, когда та была еще ребенком. Она рано научилась читать, нередко затевала не по возрасту умные беседы со старшими, которые постепенно привыкли к ее постоянному «почему».
По свидетельству современников, также у Марии была природная способность к музыке. В Зимнем дворце и в летних резиденциях царской семьи часто устраивались музыкальные и танцевальные вечера, в которых принимала участие маленькая пианистка. «Вечером я отправляюсь на домашний концерт , - писала императрица-бабушка Гримму, - где князь Александр Павлович и граф Платон Зубов будут играть на скрипке, Елизавета (юная супруга старшего внука Екатерины), Александра и Елена будут петь, а аккомпанировать им на фортепьяно будет Мария, которая удивительно любит музыку: ей только девять лет, а она уже прошла с Сарти (известный итальянский композитор и дирижер, приглашенный императрицей в Россию) генерал-баса. Сарти говорит, что у нее замечательный музыкальный талант, а кроме того, она очень умна, имеются способности ко всему, и будет со временем преразумная девица. Она любит чтение и, как говорит генеральша Ливен, проводит за книгой целые часы… Притом она очень веселого, живого нрава и танцует, как ангел …»
Ни для кого не было секретом, что Мария была любимицей императора Павла, занявшего престол после смерти Екатерины II. Когда дочери исполнилось четырнадцать лет, он всерьез задумался о ее замужестве.
Супругом для Марии Павел I избрал старшего сына владетельного герцога небольшого немецкого княжества Саксен-Веймарского. Для ведения переговоров в Петербург из Веймара приехал посланник герцога Карла Августа, тайный советник барон Вильгельм фон Вальцоген. В России он пробыл несколько месяцев. Мария произвела на него хорошее впечатление. В своих воспоминаниях он пишет: «Она имела сочувственное и нежное сердце, кротость и доброту совершенную, и когда говорила, то походила более на отца, но, к удивлению, вопреки этому сходству, была все-таки очаровательна ».
Взаимная симпатия членов романовского Дома и веймарского посланника способствовала успешному завершению брачных переговоров. О свадьбе уже говорили как о деле решенном. Великая княжна Мария обратилась к изучению истории Саксен-Веймарского владетельного княжества.
Герцогский род, с которым предстояло породниться Романовым, был одним из древних, но не самых значительных в Европе. Как самостоятельное государство сначала существовал Саксен-Эйзенах. Это герцогство образовалось в 1596 году, когда в результате длительных войн и крестьянских выступлений в период реформации церкви Германия практически распалась на отдельные графства и княжества. Тем самым историческая область Тюрингия перестала существовать как единая территория. Спустя пятьдесят лет герцогство было разделено на два - Саксен-Гота и Саксен-Веймар. Саксен-Эйзенах еще в течение двадцати лет оставался частью второго, пока не умер правивший в нем герцог Вильгельм. После его смерти один из сыновей получил в правление Эйзенах. И только через семьдесят лет - в 1741 году - герцог Саксен-Веймарский Эрнст Август I унаследовал Саксен-Эйзенах и окончательно перенес свою резиденцию в Веймар. Его преемники владели уже обоими герцогствами, состоявшими в личной унии вплоть до 1809 года. Именно с этого года герцогство Саксен-Веймар-Эйзенах существовало как отдельное германское княжество со столицей Веймар. С 1815 года его уже называли великим герцогством.
Веймар, малопримечательный городок восточной Тюрингии, расположенный на живописном берегу реки Ильм, превратился с годами в духовный центр Германии. Этому в существенной мере способствовала рано овдовевшая супруга герцога Эрнста Августа, герцогиня Анна Амалия. Именно благодаря ей, женщине энергичной и блестяще образованной, Веймар с течением времени стал местом жительства многих поэтов, музыкантов, философов, художников и занял значительное положение в европейской культуре.
Своих двух сыновей, Карла Августа, будущего свекра великой княгини Марии Павловны, и Константина, герцогиня Амалия воспитывала в духе просвещенного века - идей Дидро, Вольтера, Руссо.
Для расширения кругозора своих повзрослевших сыновей и знакомства с жизнью и культурой других народов герцогиня отправила их в Швейцарию и Францию. (Такие поездки по другим странам входили в обязательную программу «царственного воспитания» тех лет.) По пути в Париж они, проезжая через немецкий город Франкфурт-на-Майне, познакомились с Иоганном Вольфгангом Гете, двадцатипятилетним писателем, автором только что опубликованного романа «Страдания молодого Вертера», пользовавшегося большой популярностью. Между молодыми людьми возникла большая дружба, которая имела положительные последствия для Веймарского герцогства (Гете по приглашению герцога Карла Августа поселился в Веймаре) и для будущей герцогини, урожденной русской великой княгини Марии Павловны.
Первая встреча будущих супругов состоялась летом 1803 года, когда место на троне злодейски убитого отца Марии занял ее старший брат Александр. Наследный принц Карл Фридрих, приехав в российскую столицу, сразу попал под обаяние личности юной великой княжны. Сила натуры, энергия и интеллект произвели на него большое впечатление. Сам же жених не обладал ни тем, ни другим, ни третьим. Обращали на себя внимание лишь его доброта и душевная щедрость, но ни широты мировоззрения, ни стойкого характера в нем не замечалось. Сказывалось, вероятно, то, что старший сын герцога Саксен-Веймарского вырос в семье сильных деятельных родителей и не стремился вырабатывать у себя целеустремленность и самостоятельность мышления.
Вот с таким человеком великой княжне Марии предстояло начать свою супружескую жизнь. Нетрудно догадаться о ее настроении, но воля свыше заставляла подчиниться.
Карл Фридрих пробыл в России почти год, став еще до свадьбы практически членом императорской семьи. За это время будущие супруги могли хорошо узнать друг друга, лучше изучить характеры, вкусы и привычки.
Бракосочетание состоялось спустя год после первой встречи - 3 августа 1804 года в церкви Зимнего дворца. Через четыре недели Мария должна была покинуть родной дом. Медовый месяц молодые провели в тиши прекрасных парков Павловска в тесном семейном кругу.
Проводы были торжественными. На этот раз слезы не проливались. К тому, что ей придется покинуть Россию и переселиться из блистательной столицы в скромный городок, Мария была готова. Ведь старшие сестры тоже были выданы замуж за иностранных принцев и уехали из родительского дома.
7 октября молодожены отправились в путь. До Веймара им предстояло проделать тысячу семьсот километров. Но дорога их не страшила. Роскошная свадебная карета была отлично приспособлена для столь долгой поездки: внутри отделанная кожей, она имела удобные мягкие сиденья, специальное отделение под спальню и даже туалет. Внизу, под каретой, находился ящик-сундук для ценных вещей, документов и украшений. Ехали молодожены в сопровождении восьмидесяти повозок с вещами и прислугой - везли мебель, гобелены, посуду, вазы, картины, одним словом, все, что могло украсить быт царской дочери в скромном германском герцогстве. Приданое, полученное великой княжной, намного превышало годовой бюджет всего Веймара. Через много лет Гете, увидев драгоценности и сокровища, которые Мария Павловна привезла с собой, записал в своем дневнике: «Это зрелище из «Тысячи и одной ночи ».
9 ноября 1804 года дочь российского императора Павла I вместе со своим супругом, сыном герцога Саксен-Веймарского Карла Августа, въехала в Веймар. Приезд русской великой княжны в столицу герцогства отмечался с особой торжественностью. Маленький город в Тюрингии, население которого составляло всего лишь 8 тысяч человек, был празднично украшен. Жители ликовали. Как рассказывали очевидцы, «въезд действительно стоило видеть. Все были на ногах: горная дорога, равно как и вся возвышенность, к которой примыкает Веймар, были заполнены толпами оживленных людей …».
Всем было понятно, что брак с русской великой княжной имеет для небольшого герцогства огромное политическое значение. В то время угрозой для всей Европы был Наполеон со своей мощной армией. Сохранить независимость возможно было, пожалуй, лишь с помощью хороших связей с Россией. Не было секретом, что на тот момент Наполеон был заинтересован в поддержании мира с российским императором, с сестрой которого породнился веймарский владетельный Дом.
Спустя три дня после приезда великой княгини Марии Павловны в придворном театре сам Фридрих Шиллер - «романтическое сердце Германии», как его называли - выступил с приветствием, прочитав сочиненную им по этому случаю оду. Знаменитый немецкий поэт и драматург приехал в Веймар пять лет назад и создал здесь свои лучшие произведения.
Уютный городок на берегу Ильма стал для него второй родиной. Шиллер обрел там внимание со стороны не только великогерцогской семьи, но и жителей Веймара. К нему относились с большой любовью и уважением. А он не только создавал свои произведения, но и преподавал в расположенном неподалеку Иенском университете, где в то время работало много известных ученых.
Молодожены разместились в Веймарском дворце, который по своему весьма скромному убранству не шел ни в какое сравнение с роскошными апартаментами дворцов Петербурга семьи Романовых. Учитывая вероисповедание Марии Павловны, согласно заключенному брачному контракту во дворце было отведено помещение для небольшой часовни. А спустя месяц после прибытия новобрачных в герцогском дворце имелась уже и домашняя церковь. 5 января Мария Павловна писала в Петербург своему духовному отцу, митрополиту Амбросию: «Моя церковь полностью обустроена, и для меня большая радость обращать в ней молитвы ко Всевышнему ».
В собственность молодым свекор Марии, герцог Карл Август, передал небольшой дворец Бельведер, расположенный в пяти километрах от центра Веймара. Спустя шесть лет по инициативе Карла Фридриха неподалеку от этого дворца был разбит, так называемый, Русский сад, как напоминание о Павловске, в котором великая княгиня провела свои детские и юношеские годы. Своей матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне, она написала: «Я предпочитаю здесь, в маленьком саду, созданном наподобие Павловска, часто бывать ».
Мария Павловна, еще в детстве отличаясь приверженностью к знаниям, прибыв в Германию, стала упорно заниматься своим дальнейшим образованием. Она начала даже брать уроки у профессоров Иенского университета. Находившийся неподалеку саксонский город Иена, как и Веймар, считался в то время центром умственной жизни Германии.
Русская невестка саксен-веймарского герцога постепенно сумела объединить вокруг себя весь цвет немецкого просветительства. Добрые отношения у Марии Павловны установились и с Гете, многие годы прожившим в Веймаре. Там он писал свои труды, проводил исследовательские работы и даже принимал участие в политической жизни страны в качестве государственного деятеля. Замечательный писатель консультировал герцогиню по вопросам искусства, знакомил с основами современной философии, поддерживал многие ее начинания.
Состоялось и близкое знакомство русской великой княгини с Шиллером (он скончался спустя год после ее приезда в Веймар). Поэт посвятил ей такие строки:
Деревце страны иной,
Пересаженное нами,
Вырастай, примись корнями
В этой почве, нам родной.
И Мария Павловна «принялась» в полном смысле этого слова в чуждой ей почве. Все годы своего пребывания в Германии, она творила добро для нового отечества, словно претворяя в жизнь слова Шиллера из пьесы-кантаты «Приветствие искусств», посвященной ей, молодой великой княгини из России:
Наше Отечество будет да там,
Где мы делаем счастье людское.
Чего она не знала, так это бездействия. По замыслу русской великой княгини было сделано много полезного для Веймара и его жителей. Всего не перечислишь. И все это делалось в основном на ее личные пожертвования.
Однако к жизни в тихом Веймаре Мария Павловна привыкла не сразу. Она не раз и надолго уезжала в Россию. Но, войдя в герцогскую семью, великая княгиня постепенно прониклась ее интересами. Герцог Карл Август, вынужденный в 1806 году присоединиться к Рейнскому союзу - так стали называть объединение ряда государств Западной и Южной Германии под протекторатом наполеоновской Франции, - должен был решить очень трудную для себя и своей страны задачу: казна герцогства была пуста. Он полагал, что деньги его молодой невестки будут как нельзя кстати.
И действительно, русская великая княгиня щедро тратила свои средства, полученные ею в качестве приданого. Но спустя несколько лет после приезда в Германию у нее по этому поводу возникли размолвки с семьей.
Причиной было письмо из Веймара, адресованное вдовствующей императрице Марии Федоровне за подписью герцогини-дочери, в котором она просила выплатить ей вторую половину приданого, оставшуюся в России. И это вопреки тому, что оставление половины капитала в России было непременным условием брачного контракта, установленного отцом-императором для всех дочерей. Эти деньги в случае их смерти должны были полностью пойти на обеспечение оставшихся детей. Мария конечно же знала об этом, но пошла на этот шаг в связи с трудностями, испытываемыми ее новым отечеством под гнетом непосильной контрибуции, которую Веймар должен был выплачивать Наполеону.
Императрица Мария Федоровна была возмущена бесцеремонностью этой просьбы, посчитав, что дочь, написав такое письмо, пошла на поводу у властного и честолюбивого свекра - великого герцога Карла Августа. Сыну-императору, находившемуся в то время в Пруссии, она сообщила об этом, написав следующее: «Приданым великой княгини хотят пополнить казну Веймара, который в настоящее время - враг России, и деньги эти, употребленные в уплату наложенной Наполеоном контрибуции, пойдут на издержки войны, которую он ведет против нас !» Мать уговорила Александра I написать в ответ вежливое письмо в Веймар, в котором очень дипломатично прозвучал бы отказ на просьбу герцогского двора. Александр I так и поступил. Денег из России Веймар не получил…
Для гордой и своенравной Марии это, конечно, было большим разочарованием. У нее по этому поводу даже возникли размолвки с семьей, результатом которых в родственных связях в течение некоторого времени ощущалась прохлада. А эти связи для вылетевшей из родного гнезда царской дочери всегда были дороже всех сокровищ, но она продолжала делать все возможное, чтобы веймарцам жилось легче. Денег, привезенных ею в Веймар, хватило на то, чтобы - как потом говорили - «каждый житель города имел на столе белый хлеб и кофе, яблочный пирог и тушеное рагу с овощами и с легкостью рассуждал о литературе и искусстве за обедом или ужином ».
Тем не менее с Петербургом Мария Павловна продолжала поддерживать тесную связь, писала письма близким и немногим знакомым, таланты которых ценила особенно высоко, отправляла книги немецких авторов, посылала лекарства из дворцовой аптеки. Примечательно, что до наших дней сохранилась «Книга кредита» этой аптеки. В ней имеются записи отправки лекарств в Петербург. Одна из них, от 29 марта 1810 года, вписана от руки со ссылкой на заказ ее императорского высочества наследной принцессы.
В связи с продвижением французской армии, отступавшей из России, Мария Павловна переехала в Шлезвиг и вынуждена была оставаться там почти целый год. В апреле 1813 года, чтобы не оказаться в плену наполеоновских отрядов, ей вновь пришлось спешно покинуть город. На этот раз она отправилась в Австрию под защиту находившейся там русской армии. В 1814–1815 годах вместе со своим свекром Карлом Августом и братом, императором Александром I, великая княгиня участвовала в Венском конгрессе, на который для устройства всех дел собрались главы европейских княжеств и видные государственные деятели.
По решению Венского конгресса Веймарское герцогство после наполеоновских войн не только осталось целым, но и получило «на бедность» приращение к территории и было «повышено в чине» - стало именоваться великим. По оценке современников, «тут явно чувствуется рука «большого» петербургского родственника, который простил «маленькому» веймарскому родственнику его службу, пусть и вынужденную, у Наполеона и то, что крошечное воинство герцога сражалось против России ». Учитывая желание российского императора упрочить позиции нового отечества сестры Марии, решением Венского конгресса Веймар после поражения Франции получил еще и контрибуцию (800 тысяч талеров). Эти деньги великий герцог Карл Август должен был употребить на нужды своей разоренной страны.
Находилась в Вене и младшая сестра Марии Екатерина Павловна, герцогиня Ольденбургская. По приглашению эрцгерцога Иосифа, палатина Венгерского, император Александр I и обе великие княгини из австрийской столицы съездили в Офен, где когда-то проживала их старшая сестра, великая княгиня Александра Павловна, трагически окончившая там свои дни. Посетив ее могилу в Иреме, они присутствовали на богослужении в православной церкви.
В 1816 году русская великая княгиня вернулась в Веймар и вновь активно включилась в дела и проблемы своей новой родины. Ее кипучая энергия не имела границ. Не зная усталости, она с шести часов утра уже была на ногах, из своего дворцового кабинета отдавая распоряжения порой от имени самого герцога. По ее личной инициативе в герцогстве создавались школы для детей из бедных семей, открывались различные ремесленные училища: для девочек, где они могли освоить «женские» профессии вышивальщиц и прядильщиц, и для мальчиков, где те получали технические знания. Мария Павловна не только вкладывала во все это свои средства, но и поощряла к благотворительной деятельности других.
В городе при ее поддержке реставрировались или заново устанавливались фонтаны и каменные колонки для воды. (На одной из них до сих пор сохранилась монограмма «МП», то есть Мария Павловна, и над ней царская корона.) С именем великой княгини связано создание как социальной помощи городу, так и городской сберкассы. Это финансовое учреждение помогло обедневшим веймарцам после смуты наполеоновских войн поднять уровень жизни. Сберкасса была открыта 16 февраля 1821 года, в день рождения Марии Павловны. Не без ее поддержки был открыт и знаменитый на всю Европу институт Фалька с приютом для беспризорных детей на 200 мест.
Вольфганг Гете считал русскую великую княгиню одной из самых выдающихся женщин своего времени. В его дневнике имеется такая запись: «В 12 часов была Ее Императорское Высочество. Очень доволен преуспеванием всех основанных ею учреждений, на которые, без сомнения, идут большие суммы. Приходится все больше и больше удивляться этой замечательной женщине, постоянно стремящейся вводить полезное …»
После смерти своего почитателя и друга, последовавшей в 1832 году, Мария Павловна приложила немало усилий для создания в Веймаре музея Гёте и Шиллера, прославивших город своей деятельностью. Он и сейчас является одной из самых значимых достопримечательностей Германии.
В 1828 году после смерти великого герцога Карла Августа престол перешел к его сыну Карлу Фридриху. Отныне дочь российского императора, великая герцогиня Саксен-Веймарская и Эйзенахская, полностью взяла на себя все заботы по покровительству учреждениям науки и культуры. Немалые российские деньги, которые выделялись из императорской казны на содержание Марии Павловны как русской великой княгини, стали в еще большем количестве тратиться на поддержание различных научных и художественных проектов. Поскольку правительственные средства были явно недостаточными для этого, то культурное процветание герцогства основывалось, можно сказать, на российских рублях. А «золотой русский дождь, лившийся на Веймар , - по свидетельству современников, - стал практически беспрерывным ».
Бельведер - загородная резиденция великой герцогини Марии Павловны - становится культурным центром юга Германии. Там она создала уникальную библиотеку, известную и в наши дни. В 1831 году при библиотеке был открыт читальный зал, в который могли приходить простые граждане, чтобы получить там информацию о местных и международных событиях. По настоянию Марии Павловны театральные представления и музыкальные спектакли в летнем театре дворца, а также гулянья в герцогском саду, где можно было увидеть и новую садовую затею - Русский сад, стали доступны широкой публике.
При дворе великая герцогиня устраивала популярные лекции, лично выбирая тему чтения, организовывала концерты, выставки и даже музыкальные конкурсы. Людям науки и культуры она постоянно оказывала покровительство, а чтобы поддержать начинающих поэтов и художников, учредила поощрительные пенсии. Во дворце Мария Павловна нередко проводила вечера-встречи с талантливыми людьми. На этих вечерах шли интересные разговоры, разгорались споры, и она лично принимала в них участие, покоряя живостью ума и любезностью обхождения. Даже самые чопорные придворные вельможи вынуждены были признать, что во дворце стало «легче дышать ».
Карл Фридрих нередко передоверял своей энергичной супруге решение тех или иных государственных проблем. Способная в делах финансового управления, она не только частенько вела переговоры от имени великого герцога, но и старалась сохранить традицию Веймара как «немецкого литературного Олимпа ».
Но, несмотря на весь жар от своей бурной деятельности, Мария Павловна часто «замерзала» от холода одиночества. Женское счастье проходило мимо нее. Супруг, назначенный великой княгине родителями, не давал той нежности, которую заслужила ее тонкая натура. Марии Павловне, как и другим птенцам из царского гнезда, не было позволено выбрать себе мужа по собственному усмотрению. А ведь женщина счастлива, когда любит и любима…
А Мария Павловна свое душевное одиночество пыталась восполнить заботами о других людях. Ее, герцогиню Саксен-Веймарскую и Эйзенахскую, уважали беспредельно. Но уважение - это для женщины еще не все.
Русская великая княгиня, как человек, в силу своего воспитания была сдержанна и закрыта для собственных чувств и эмоций, стараясь не выходить за рамки понятий чести и долга. При дворе это порой приписывали ее аристократической холодности. И лишь немногие догадывались, как угнетают Марию Павловну неспешность жизни в маленьком Веймаре, напускная строгость придворных протоколов и дворцового этикета. Но главное, что омрачало сердце вылетевшей из родного романовского гнезда царской дочери, - это сознание того, что в новом своем семействе она так и не обрела полного понимания. Свекор и муж часто не проявляли ни малейшего желания понять ее искренние порывы. А со временем в общении стала мешать и все усиливающаяся с годами глухота Марии Павловны - последствие детской простуды. И хотя она мужественно преодолевала свой недуг, неприятностей он доставлял ей немало. Не обходилось, по всей вероятности, и без слез, проливаемых в тиши ночей.
В чем же секрет долголетнего тридцатипятилетнего брачного союза немецкого герцога и русской княгини? Этот вопрос задавали многие. Ответ чаще всего был один - в великодушии сердца великой герцогини. В одном из «Воспоминаний о жизни Марии Павловны» есть такие слова: «Она долго прожила с мужем, который был добрым человеком, хотя необыкновенно прост умом. Она же была столь же умна, сколько добра …»
В браке Мария Павловна родила троих детей: дочерей Марию Елизавету в 1808 году, Августу в 1811 году и семью годами позже долгожданного сына, Карла Александра. В детях она пыталась искать отдохновение, уделяя большое внимание их воспитанию и образованию. Будучи сама воспитанной под строгим оком графини Ливен, была к ним крайне требовательна и ставила перед их домашними наставниками, среди которых был сам Гете, весьма высокие задачи. В Германии Мария Павловна не переставала любить русский язык и русскую поэзию. Она воспитала своего сына так, что про него в Веймаре говорили: «Не знаем, где в нем кончается немец, а где начинается русский ».
В 1853 году Мария Павловна овдовела. Великий герцог Карл Фридрих скончался после непродолжительной болезни в ночь на 8 июля в возрасте семидесяти лет. Похоронили его в великогерцогской гробнице веймарского мавзолея. Началось новое правление - на престол вступили молодой великий герцог Карл Александр и великая герцогиня София, урожденная принцесса Нидерландская. Мария Павловна стала отныне вдовствующей великой герцогиней.
Год спустя торжественно отмечалось пятидесятилетие ее пребывания в Веймаре. Все сословия объединились в этот день для выражения своей признательности русской великой княгине. Она выполнила напутствия великого Шиллера, когда-то сказавшего ей в своем приветствии: «Наше отечество там, где мы делаем людей счастливыми ». По случаю этого события в Веймаре была выпущена юбилейная медаль - MARIA PAWLOWNA GROSSHERZ V. SACHSEN GROSSF. V. RUSSLAND.
После смерти супруга русская великая княгиня прожила в Германии еще шесть лет. В последние годы жизни она посетила и свою родину, побывала в Москве и Петербурге. Но ближе всего сердцу Марии Павловны был любимый ею Павловск. Постаревшая, седая, но все еще величественная, ходила она по его аллеям, вспоминая свое счастливое детство и молодость. Близких уже оставалось немного, вокруг было другое поколение, окружавшее «дорогую тетушку - бабушку» всяческим почетом и уважением. На ум немецкой герцогини снова и снова приходили слова из письма, написанного ею еще в 1848 году Василию Жуковскому, которого она особенно чтила за образованность и талант: «Кого из нас в зрелых летах не покидают мечты молодости? Но все же с истинным удовольствием встречаю чувства, сообразные с моими в воспоминании прошлых лет, в памяти любезных моему сердцу близких …»
Мария Павловна внезапно умерла от сердечного приступа днем 23 июня 1859 года. Ее внучка Мария, дочь Карла Александра, которая родилась в 1849 году, вспоминала: «Узнав о случившемся, мы с отцом немедленно поехали в Бельведер, где скончалась великая княгиня… Войдя в опочивальню, мы нашли ее лежащей на постели с выражением удивительного спокойствия… Стали искать образ, чтобы вложить его в руки покойной, но его нигде не оказалось: она не дозволяла вешать образов у себя, не желая давать повод неуместным толкам в протестантской земле ».
Погребение великой герцогини Саксен-Веймарской и Эхйзенахской Марии Павловны, урожденной Романовой, состоялось 27 июня в великогерцогской усыпальнице на протестантском кладбище. Толпа, провожавшая ее к месту последнего упокоения, растянулась на несколько километров. Дорога была усыпана цветами и лепестками роз. Люди не скрывали горя от утраты своей благодетельницы. Город погрузился в глубочайший траур.
После смерти супруга великая княгиня высказала желание быть похороненной рядом с ним в том же мавзолее, но в русской земле. Воля ее была выполнена. Земля действительно была привезена в Веймар из России, и на ней торжественно установили под звон колоколов со всех городских церквей саркофаг с телом усопшей.
Память о великой герцогине Марии Павловне сохраняется в Веймаре и по сей день. С ее именем связаны многие достопримечательности этого небольшого саксонского города, ставшего не без содействия герцогини центром культурной жизни Германии. В репрезентативном отеле «Русский двор», где в свое время останавливались писатели, художники и музыканты, посещавшие Веймар, стоит бюст русской великой княгини. Гордо посаженная голова, грустное одухотворенное лицо с аристократически безупречной линией носа невольно привлекают внимание гостей. В этом отеле проживал когда-то знаменитый пианист Ференц Лист, которого Мария Павловна приглашала с концертами в Веймар. За выступления великого маэстро она платила из своих личных средств.
А во дворце Бельведер, летней резиденции Марии Павловны, теперь музей. В его восточном флигеле размещены экспонаты, связанные с пребыванием русской великой княгини на немецкой земле. Там можно увидеть портрет девятилетней Марии, написанный неизвестным художником, и портрет ее бабушки - императрицы Екатерины II. Между портретами стеклянная витрина с русским фарфором, расписанным видами Павловска и Петербурга. Мария Павловна хранила сервиз и вазы как память о родных местах.
В дворцовом парке находится и знаменитый Русский сад, где сохранились деревья, посаженные по выбору великой княгини. Среди них и несколько экзотических деревьев, привезенных по ее заказу из Японии. В память о ней они получили название «Paulownia tomentosa». Сохранилась и свадебная карета, в которой Мария Павловна прибыла из Петербурга в Веймар.
Много написано об этой дочери русского императора Павла I и в немецкой литературе. В Германии, где ей довелось прожить пятьдесят пять лет, она оставила по себе поистине великую память.
После Марии Павловны осталось трое детей. Дочери связали свою судьбу с прусским владетельным Домом. Старшая, Мария, в девятнадцать лет стала женой принца Карла Прусского, младшего брата российской императрицы Александры Федоровны, супруги Николая I. В семье, проживавшей в Берлине, родилось двое детей. Там Мария и скончалась, не дожив одного года до своего семидесятилетия.
Младшая, Августа, в восемнадцать лет была обвенчана со старшим братом Александры Федоровны, будущим германским императором Вильгельмом I. Последний кайзер Германии, Вильгельм II, был ее внуком. Так что волей судеб великая герцогиня Мария Павловна являлась прабабкой германского императора Вильгельма II, воевавшего против России во время Первой мировой войны. Августа скончалась в возрасте семидесяти девяти лет и похоронена в Потсдаме.
Сын Карл Александр, занявший великогерцогский престол после смерти отца, был женат на принцессе Софии, дочери младшей сестры своей матери, великой княгини Анны Павловны, ставшей королевой Нидерландов. Всю свою жизнь он поддерживал дружбу с романовским семейством, неоднократно посещал Петербург. «Он очень дорожит связями с нашим семейством , - написал о сыне Марии Павловны великий князь Константин Константинович Романов в своем «Дневнике», - и считает себя полурусским, от своей матери он знает многое о жизни Екатерины, Павла и Александра, с 40-го года не раз бывал в России и внимательно следит за всем, что делается у нас » (запись от 9 марта 1893 года).
В 1896 году Карл Александр присутствовал на коронации Николая II в Москве. За десять лет до этого великим герцогом был основан в Веймаре музей Гете, которого он, как когда-то и Мария Павловна, глубоко чтил. В день своего восьмидесятилетия Карл Александр получил в подарок книгу «Гете и Мария Павловна», в которой рассказывалось об отношениях его русской матери и немецкого писателя, а также о ее заслугах в деле возвышения Веймара. Там же приводились стихотворения Гете, посвященные его матери, и отзывы современников о благодетельнице маленького саксонского города, превратившегося в культурный центр Германии.
Карл Александр скончался в 1901 году в возрасте восьмидесяти трех лет в Веймаре, там он и похоронен рядом со своими родителями - русской великой княгиней и немецким великим герцогом. Из книги Самодержец пустыни [Издание 2010 г.] автора Юзефович Леонид
Принцесса Елена Павловна 1В Даурской конференции Унгерн не участвовал из-за ссоры с Семеновым. Говорили, что между ними встала «атаманша Маша». Будто бы Семенов крайне остро отреагировал на угрозу выпороть ее, буде она появится в Даурии, но если даже и так, это было лишь
автораПАВЛОВА АННА ПАВЛОВНА По метрике – Анна Матвеевна Павлова(род. в 1881 г. – ум. в 1931 г.) Легендарная русская балерина. Заколдованный мир балета. Многолетний ежедневный изнурительный труд, доводящий каждое движение до автоматизма, до завораживающего, магического
Из книги 100 знаменитых женщин автора Скляренко Валентина МарковнаВИШНЕВСКАЯ ГАЛИНА ПАВЛОВНА (род. в 1926 г.) Одна из самых знаменитых оперных певиц Большого театра XX в. Народная артистка СССР. Для многих людей на Западе Галина Вишневская – мадам Ростропович. Но в России еще живы тысячи поклонников, которые бегали на ее выступления в
Из книги История города Рима в Средние века автора Грегоровиус Фердинанд5. Древняя базилика Св. Павла. - Почитание святых в ту эпоху. - Св. Лаврентий extra muros и in lucina. - Св. Агнесса. - 8. crux в Иерусалиме. - Св. Петр и Св. Мария maggiore. - Св. Мария в Транстеверине. - Св. Климент. - Вид Рима в V веке. - Контрасты в городе По просьбе Сильвестра Константин
Из книги От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 1 (от КГБ СССР до МБ РФ) автора Стригин Евгений МихайловичВишневская Галина Павловна Биографическая справка: Галина Павловна Вишневская родилась в 1926 году. Образование высшее.Певица (сопрано). В 1952–1974 годы работала в Большом театре.В 1974 году временно выехала из СССР и не вернулась. В 1978 году указом Президиума Верховного Совета
автораАлександра Павловна Великая княжна, эрцгерцогиня Австрийская, палатина Венгерская, старшая дочь императора Павла I и императрицы Марии ФедоровныАлександра родилась в конце июля 1783 года в Царском Селе, летней резиденции своей августейшей бабушки, императрицы
Из книги Русские жены европейских монархов автора Григорян Валентина ГригорьевнаЕлена Павловна Великая княжна, наследная принцесса Мекленбург-Шверинская, дочь императора Павла I и императрицы Марии Федоровны.Елена, вторая дочь великокняжеской четы, родилась 13 декабря 1784 года. «Малютка эта - чрезвычайной красоты, - писала о ней бабушка-императрица
Из книги Русские жены европейских монархов автора Григорян Валентина ГригорьевнаЕкатерина Павловна Великая княжна, королева Вюртембергская, дочь императора Павла I и императрицы Марии Федоровны.Екатерина родилась 10 мая 1788 года в Царском Селе. Она была четвертой дочерью в семье великого князя Павла Петровича. Роды были настолько тяжелыми, что жизнь
Из книги Русские жены европейских монархов автора Григорян Валентина ГригорьевнаАнна Павловна Великая княжна, королева Нидерландская, младшая дочь императора Павла I и императрицы Марии Федоровны.В январе 1795 года великий князь Павел Петрович написал своему бывшему наставнику в Законе Божьем, московскому митрополиту Платону: «Бог мне даровал вчера
Из книги Русские жены европейских монархов автора Григорян Валентина ГригорьевнаМария Павловна Великая княжна, экс-принцесса Шведская, дочь великого князя Павла Александровича и великой княгини Александры Георгиевны.Мария была последней невестой из дома Романовых, вынужденной по высочайшей воле последовать с избранным для нее супругом за пределы
Из книги Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата. 1910–1918 автора Бьюкенен ДжорджГлава 13 1896–1914 Мои отношения с императором и императорской семьей. – Императрица Александра. – Первая аудиенция у императора в 1896 году. – Его большая личная привлекательность. – Императрица Мария. – Великая княгиня Мария Павловна. – Великая княгиня Виктория и
Из книги Книга 1. Западный миф [«Античный» Рим и «немецкие» Габсбурги - это отражения Русско-Ордынской истории XIV–XVII веков. Наследие Великой Империи в культ автора Носовский Глеб Владимирович Из книги Всемирная история в лицах автора Фортунатов Владимир Валентинович6.7.1. Мария Кровавая и Мария Стюарт В российской истории лишь последний российский император Николай II получил прозвище Кровавый, которое за ним закрепилось после Кровавого воскресенья. В Англии Кровавой назвали Марию I Тюдор. Чем же она так не угодила своим подданным?Ее
Из книги Женщины, изменившие мир автора Скляренко Валентина Марковна Из книги Всемирная история в изречениях и цитатах автора Душенко Константин ВасильевичГода и была пятым ребенком и третьей дочерью в семье цесаревича, позднее императора Павла и Марии Федоровны. Воспитывалась в родительском доме вместе со своими сестрами, но уже в раннем детстве отличалась от них резвостью и «мальчишескими» привычками. «Вот этой нужно было родиться мальчиком… она сущий драгун, - писала о своей внучке императрица Екатерина II , - ничего не боится, все ее склонности и игры мужские; не знаю, что из нее выйдет. Любимая ее поза - упереться обоими кулаками в бока, и так она расхаживает.» Ребенком Мария переболела оспой , которая оставила следы на ее лице. Екатерина II отмечала это обстоятельство в письме: «… третья внучка моя неузнаваема: она была хороша как ангел до прививания, теперь все ее черты погрубели, и в эту минуту она далеко не хороша». Но с возрастом похорошела настолько, что ее называли «жемчужиной семьи». Мария Павловна была любимицей отца, который выделял ее за твердость, волю, прямой и искренний образ поведения. Кроме того, у Марии Павловны рано обнаружилась тяга к серьезным занятиям и незаурядные музыкальные способности. В апреле года Екатерина писала: «… Сарти (итальянский композитор и дирижер Джузеппе Сарти) говорит, что у нее замечательный музыкальный талант, и кроме того, она очень умна, имеются способности ко всему и будет со временем преразумная девица. Она любит чтение и, как говорит генеральша Ливен, проводит за книгой целые часы… Притом она очень веселого, живого нрава и танцует как ангел.»
Дети
У Марии Павловны и Карла Фридриха был сын и две дочери:
- Павел Александр ( -), первенец, названный в честь отца и брата Александра I , скончался в детстве.
- Мария Луиза ( -), супруга принца Карла Прусского ;
- Августа ( -), германская императрица и королева Пруссии, супруга Вильгельма I ;
- Карл Александр ( -), следующий великий герцог Веймарский (женился на Вильгельмине Софии, дочери нидерландского короля Виллема II и великой княжны Анны Павловны).
Таким образом, Мария Павловна была бабкой кайзера Фридриха III и прабабкой Вильгельма II .
Жизнь в Веймаре
Юная супружеская пара еще проводила медовый месяц в Павловске, а из Веймара уже шли письма с просьбой ускорить приезд принца и его супруги. Молодую герцогиню ждали с нетерпением. Фридрих Шиллер писал своему другу Вольцогену: «… Все мы напряженно ждем появления новой звезды с Востока.» Гете, как директор веймарского театра, обратился к нему, чтобы тот написал театральную пьесу для приветствия великой княгини Марии Павловны. За четыре дня Шиллер создал «Приветствие искусств» в честь юной супруги наследного принца. На титульном листе было написано: «Почтительнейше посвящено Ее императорскому высочеству Марии Павловне, наследной принцессе Веймарской, великой княгине Российской». Представление состоялось в Королевском театре Веймара 12 ноября года. Все содержание небольшой пьесы заключалось в том, что поселяне сажают в землю чужестранное благородное деревце - померанец, «чтобы с нашим краем породнилось оно», подчеркивая связь иноземной принцессы с новой родиной.
Деревцо страны иной,
Пересаженное нами,
Вырастай, примись корнями
В этой почве нам родной!
Это произведение, которое сам Шиллер называл «произведением минуты», стало его последним законченным произведением. Юная же наследная принцесса была тронута таким приемом до слез.
Мария Павловна произвела на веймарское общество самое благоприятное впечатление. Виланд писал своему другу:
Она невыразимо обаятельна и умеет соединить прирожденное величие с необыкновенной любезностью, деликатностью и тактом в обращении. Поведением владетельной она владеет в совершенстве. Нельзя не удивляться, как она в первые же часы после приезда, когда ей были представлены придворные, тактично обращалась с каждым из них… С нее, наверное, начнется новая эпоха Веймара. Она … продлит и доведет до совершенства то, что Амалия начала сорок лет тому назад.
Культурная деятельность
Одаренная природным умом, а по словам Шиллера - и «большими способностями к живописи и музыке и действительной любовью к чтению», Мария Павловна в первые годы своего замужества во многом пополнила своё образование беседами с выдающимися людьми и уроками у профессоров Йенского университета . Под руководством профессора Керстнера она серьезно занялась логикой, историей, философией. Когда муж её стал великим герцогом, Мария Павловна приняла на себя покровительство наукам и искусствам, чем до некоторой степени вознаградила поэтов и художников Германии за утрату, понесенную ими в лице её знаменитого свекра. Трудами Марии Павловны создался не совсем обычный музей, посвященный памяти Гёте , Шиллера, Кристофа Мартина Виланда и Гердера, прославивших Веймар своей литературной деятельностью. В пристроенной архитектором Кудрэ к старому дворцу новой части были выделены покои, получившее название Dichtersale - «Залы поэтов». Каждый из покоев был посвящен одному из четырех поэтов. А на лестнице, ведущей в эти комнаты, стояли бюсты людей, в свое время способствовавших славе Веймара: художника Лукаса Кранаха, композитора Иоганна Себастьяна Баха, дирижера Иоганна Гуммеля.Ей же первой пришла в 1842 мысль привлечь в Веймар Листа , что снова подняло славу небольшого города. Гёте, принадлежавший к числу друзей Марии Павловны, называл её одной из лучших и наиболее выдающихся женщин нашего времени. Уже взойдя на герцогский престол, она устраивала при дворе литературные вечера (это был знаменитый на всю Европу «веймарский кружок»), на которых йенские профессора читали лекции, обыкновенно сама Мария Павловна избирала тему чтения. Герцогиня поощряла изучение истории Веймарского герцогства и соседних с ним княжеств. Впоследствии накопившиеся материалы позволили основать в году Общество истории.
При поддержке Марии Павловны для университета в Йене приобретались самые современные астрономические инструменты, физические приборы и химические препараты, пополнялдись коллекции. Одна из них - собрание восточных монет - своим богатством обязана исключительно приобретениям герцогини. Пополнилось собрание географических карт, рукописей, печатей, археологических находок. Мария Павловна расширила Веймарскую библиотеку, основанную герцогиней Анной-Амалией . В году при содействии Гете и Майера Мария Павловна основала Общество по распространению лучших произведений новой литературы Германии.
Мария Павловна содействовала открытию училища садоводства, поддерживала закладку новых парков и садов. Герцогиня жертвовала значительные суммы для посадки насаждений вдоль дорог. Ученый-испытатель Александр Гумбольт привез из Бразилии семена неизвестного в Европе растения в подарок Марии Павловне, которому дал латинское название Paulovnia Imperialis. При Марии Павловне в герцогском парке начали появляться новые садовые затеи: «русский сад», «театр на природе».
Годы войны с Наполеоном
Дважды великая княгиня вынуждена была на долгое время оставить Веймар. Осенью года в связи с продвижением французской армии она на несколько месяцев переехала в Шлезвиг . В апреле года вновь спешно покинула Веймар, чтобы не оказаться в руках наполеоновских отрядов, оккупировавших некоторые немецкие города. На этот раз она отправилась в Австрию под защиту русской армии. В - годах вместе со своим тестем, получившим титул Великого герцога, и братом Александром I Мария Павловна участвовала в Венском конгрессе, на котором собрались главы европейских княжеств и видные государственные деятели.
Благотворительность
После окончания войны с Наполеоном, после продолжительного времени бедствий, необходимо было восстанавливать нормальную жизнь в Веймаре. Видя перед глазами пример матери, основавшей целую сеть благотворительных учреждений, Мария Павловна тоже стала учреждать подобные ведомства. Стали создаваться ссудные кассы для «вспоможения бедным», появились работные дома для взрослых, различные ремесленные школы. Мария Павловна создала Женское благотворительное общество и написала его устав. Эти комитеты организовывали на пожертвования родильные отделения при больницах для ухода за бедными женщинами,оказывали бесплатную медицинскую помощь на дому, снабжали бедняков лекарствами, организовывали социальные ясли.
Последние годы
Несмотря на заботы в Веймаре, Мария Павловна старалась поддерживать отношения с императорской семьей и Россией. После ранней смерти старших брата Александра I и сестер Александры и Елены Мария Павловна становилась самой старшей в семье (еще был жив Константин , но он держался особняком). В Петербурге оставались младшие братья НиколайI и Михаил Павлович , но оба они были детьми, когда она уезжала из России, и ее не связывали с ними ни общие детские воспоминания, ни игры. Николай писал: «Я чтил ее как мать, и ей исповедывал всю истину из глубины моей души». Ее авторитет был беспорен в силу ее ума и твердости характера.
8 июля 1853 года в Бельведере скончался супруг Марии Павловны - великий герцог Карл Фридрих. Затем его тело перенезли в Веймар, пронесли мимо русской церкви (так завещал герцог, подчеркивая уважение к вере жены). Началось новое царствование - великого герцога Карла Александра и супруги Софии-Вильгельмины.
В году после смерти Николая I на престол вступил его сын Александр II . Несмотря на почтенный возраст (ей шел семидесятый год), Мария Павловна отправилась на его коронацию. Это было последнее посещение родины.
11(23) июня года Мария Павловна скончалась. Еще в год смерти мужа она высказала похороненной рядом с ним в мавзолее, но в русской земле. Земля действительно была привезена из России, и на ней торжественно был установлен саркофаг с телом под звуки колоколов со всех веймарских церквей. Через три года после смерти рядом с мавзолеем была воздвигнута православная часовня, украшенная иконостасом, созданным руками мастеров из России.
Литература
- Пчелов Е.В. Романовы. История династии. М.:Олма-пресс,2004.
- Григорян В.Г. Романовы. Биографический справочник.- М.: АСТ,2007.
- Данилова А. Пять принцесс. Дочери императора Павла I. Биографические хроники. - М.: Изограф,ЭКСМО-ПРЕСС,2001.
Ср. Lily von Kretschman, «Die literarischen Abende der Grossherzogin Maria Paviovna» («Deutsche Rundschau», 15 Juni und 1 Juli 1893).
Мария Романова родилась в 1786 году в Петербурге в семье императора Павла I и императрицы Марии Фёдоровны, принцессы Вюртембергской. С юных лет девочка не была похожа на своих чинных и благовоспитанных сестёр , которые степенно скользили по паркетам дворцов, придерживая холёными руками подолы платьев, и читали положенные скромным барышням книги.
Екатерина II, которая взяла в свои крепкие руки воспитание внуков, называла девочку «гвардейцем в юбке», так как Мария отличалась особенной резвостью и привычками, больше схожими с мальчишескими, чем с теми, что положены девочкам из венценосной семьи. Екатерина вспоминала: «Она ничего не боится, мало плачет… Ей надо было родиться мальчиком. Она настоящий драгун, все ее склонности и игры напоминают мальчика».
Но если бы только одни привычки и склонности выдавали в ней необычного ребёнка. Силе её воли и характера мог позавидовать даже взрослый человек: например, Мария без плача перенесла болезненную прививку ветряной оспы, которая в те времена была довольно неприятной процедурой. Однако судьба словно усмехнулась в тот раз привитая оспа сделала черты лица маленькой княжны более грубыми, даже если не сказать некрасивыми. Однако с годами девочка неожиданно настолько похорошела, что её стали считать «жемчужиной семьи». Представьте нежный овал лица с выразительными темно-карими глазами, прямой нос, тонкую лебединую шею и вы получите образец аристократичной европейской красоты.
Известно, что девушка уделяла много времени своему образованию. Во всём императорском дворце было не сыскать лучше аккомпаниаторши, чем она. Чтение было самым главным ее увлечением, а танцы, в которых она принимала активное участие, изобличали в ней настоящего мастера. При дворе её манеру танцевать сравнивали с движениями ангела по небосводу. Кроме того, девушка была весёлого и живого нрава, что в сочетании с талантами и острым умом создали ей славу первой невесты Петербурга.
Портрет Марии Павловны в молодости работы В. Л. Боровиковского Фото: Commons.wikimedia.org
Карл «Кикерики» и жемчужина дома Романовых
Едва только юной красавице сравнялось 14 лет, Павел I, беззаветно обожавший дочь, всерьёз задумался о её замужестве и начал подыскивать кандидата, способного стать достойной партией. Выбор пал на старшего сына великого герцога Карла Августа и принцессы Луизы-Августы Гессен-Дармштадтской — наследного принца Саксен-Веймарского Карла Фридриха.
Карл Фридрих Саксен-Веймар-Эйзенахский. Фото: Commons.wikimedia.org
Первая встреча будущих супругов произошла в 1803 году, когда Павел I уже умер, а место на престоле занял его сын Александр. Когда принц Карл Фридрих, приехал в российскую столицу и увидел наречённую ему невесту, он влюбился в неё c первого взгляда: энергичная, задорная, умная и красивая Мария разбила сердцу будущему наследнику престола, который, к слову будет сказано, не мог похвастать ни одной из вышеперечисленных черт. Будучи сыном властных родителей, он не стремился выработать в себе тех качеств, которые присущи людям неординарным, и тем, кто желает подчинить себе жизнь. В домашней обстановке принца называли милым и несерьёзным прозвищем «Кикерики».
Центр интеллектуальной жизни Европы
Бракосочетание состоялось спустя год после первой встречи. В 1804 году в церкви Зимнего дворца прошла пышная церемония. Медовый месяц супруги провели в Павловске в кругу родных и друзей, а затем отбыли в Европу - в герцогство Саксен-Веймар-Эйзенах.
Нужно заметить, что герцогство, куда уехала Мария, оформилось как самостоятельное государство в XVI веке. Бабушка Карла-Фридриха смогла превратить небольшое государство в культурный центр Европы, куда стремились многие знаменитые поэты, философы, музыканты и художники. Например, почти 60 лет своей жизни там провёл Иоганн Вольфганг Гёте. Здесь же жил Фридрих Шиллер.
Исходя из этого, можно сказать, что Марии Павловне повезло. Она попала в среду, где могла развить таланты и дарования, общаясь с видными деятелями того времени. Впоследствии так и получилось: Мария оказывала покровительство искусству, дружила с Гёте и композитором Ференцем Листом, и даже основала в Веймаре музей.
Стоит отметить, что брак с русской княгиней имел огромное политическое значение для небольшого герцогства. Наполеон, будучи огромной угрозой для Европы, не предпринял военных действий в отношении герцогства только потому, что был на тот момент заинтересован в сохранении дружеских отношений с русским императором.
Мария оказывала покровительство искусству, дружила с Гёте и Ференцем Листом, и даже основала в Веймаре музей. Фото: Commons.wikimedia.org
Великая благотворительница
Когда Мария Павловна прибыла в свой новый дом, «романтическое сердце Германии» - Фридрих Шиллер прочитал оду, в которой он уповал на то, что русская княгиня «примется корнями» к новой земле и к новым людям. Живя в интеллектуальном центре Германии, Мария Павловна действительно «принялась»: она собрала вокруг себя цвет немецкого просветительства, дружила с профессорами и интересовалась вопросами политики, помогая новому дому, который она нашла в Веймаре.
Её кипучая энергия нашла своё воплощение в делах, направленных на благо общественности. По её инициативе в герцогстве появились школы для детей из бедных сословий, открывались ремесленные училища. Средства на все эти проекты она тратила из денег, что были привезены в качестве приданого из России, а также поступали из российской казны на содержание Марии Павловны как русской великой княгини. Когда Веймарский престол перешёл к её супругу Карлу Фридриху, талант и энергия Марии Павловны смогли развернуться в полную мощь. Единственное, что омрачало счастье великой герцогини - это непонимание, которое разъединяло её с мужем. По своей сути, крепкий 35-летний брачный союз объяснялся только чуткостью и сдержанностью Марии Павловны, но никак не гармонией во взаимоотношениях.Воспитывая троих детей, она уделяла особенное внимание образованию. Своего сына она настолько хорошо обучила русскому языку, что в Веймаре даже поговаривали: «Не знаем, где в нём кончается немец, а где начинается русский».
Воспитывая троих детей, она уделяла особенное внимание образованию. Фото: Commons.wikimedia.org
Лепестки роз и Веймарские колокола
Мария Павловна пережила своего мужа на шесть лет: 23 июня 1859 года она скончалась от сердечного приступа. Её внучка вспоминала, что когда она вошла в опочивальню и обнаружила герцогиню, то «увидела на её лице выражение удивительного спокойствия».
Похоронили Марию Павловну в великогерцогской усыпальнице на протестантском кладбище в специально возведённой православной часовне. Дорога, по которой шли люди, склонив и обнажив головы, на несколько километров была усыпана пурпурными лепестками роз. По воспоминаниям очевидцев, еще на протяжении нескольких дней можно было наблюдать под звуки колоколов Веймарских церквей, как живописно вьётся красная дорожка, ведущая к месту последнего успокоения Великой княжны Марии Павловны - одной из самых ярких женщин своего времени.
В моём романе "Седьмая печать" есть книга-перевёртыш, которая каждый раз оборачивается перед главным героем той книгой, которая ему более всего нужна, и открываясь на той странице, где он сможет найти важный для него ответ. И в последний раз, прежде чем стать той книгой, которую я написал, а мой герой читает, она оборачивается "Фаустом" Гёте.
Mein Freund, die Zeiten der Vergangenheit
Sind uns ein Buch mit sieben Siegeln
В стихотворном переводе эти строки звучат так. «Мой друг, прошедшее постичь не так легко; Его и смысл и дух настолько не забыты, Как в книге за семью печатями сокрыты…»
Тем самым я в частности показал своё отношение к одному из самых великих поэтом в истории человечества. Наверное, всё-таки Шекспир более известен, чем Гёте. Однако, если с Шекспиром не очень понятно, имеет ли Шекспир-актёр хоть какое-то отношение к Шекспиру-драматургу, то насчёт Гёте таких сомнений быть не может в принципе.
А тут ещё выясняется, его очень многое связывало с Россией.
Об этом и предлагается информация ниже.
Гёте, возможно, самый знаменитый поэт в мире. Для немцев он такое же «наше всё» и «солнце поэзии», как для нас Пушкин. Каждый год в день его рождения, 28 августа, в Веймаре – городе, где Гёте прожил большую часть своей жизни, проходят праздники, выбор тем для которых, похоже, неисчерпаем. Наш автор предлагает свою тему – о государственной службе и связях с русским двором великого поэта.
Можете представить себе чиновника с большим кругом должностных обязанностей, который одновременно увлечённо и успешно занимается философией, естествознанием, проводит многочисленные эксперименты и исследования, при этом не прерывает свой творческий труд, выдаёт мировые шедевры, определяет развитие мировой литературы и успевает совершить и пережить ещё много чего, что вдохновит будущих писателей и учёных на многочисленные произведения о нём и его книгах. Сейчас, через столетия, трудно представить, как всё это удавалось одному человеку.
Мы предлагаем вспомнить о тех сторонах жизни поэта, которые раньше оставались в тени, – о связях Гёте с русским двором и его глубоком интересе к России.
Сорок лет в коляске, на лошади и пешком…
Как известно, Гёте достаточно большую часть своей жизни провёл на службе при веймарском дворе. Должности и обязанности у него были самые разнообразные: тайный советник по особым поручениям, министр финансов, директор театра, военный комиссар, дипломат. Ему приходилось возглавлять руководство горным делом и строительством дорог герцогства. Само собой, что и за школьное и университетское образование при дворе отвечал тоже Гёте, а речь идёт об одном из самых заметных тогда Йенском университете. Время в Европе было смутное – эпоха войн обрушилась на континент, и Гёте сопровождал не раз своего герцога в военных экспедициях, выполнял особые поручения.
В маленьком городке Ильменау в Тюрингии есть очень примечательный памятник Гёте-чиновнику. Усталый, пожилой Гёте сидит на скамье в дорожном костюме. В Ильменау ему пришлось побывать 28 раз по делам, совершенно далёким от его творчества – он возглавил здесь восстановление горного рудника. Но и на этом прозаическом фоне, полном проблем, тягот и разочарований, Гёте создал один из самых известных текстов – «Горные вершины спят во тьме ночной...»
В. Тишбейн. Гёте в Римской Кампанье, 1787 г.
Трудно поверить, но для Гёте служба при дворе, его чиновничьи обязанности были, пожалуй, всегда на первом месте. Он чувствовал огромную ответственность за своё герцогство, вникал с присущей ему педантичностью в самые мелкие детали: сам занимался набором рекрутов в армию, проводил реформы в сельском хозяйстве, уговаривал своего государя ввести режим экономии для двора– герцогство было очень бедным.
Сам он так писал о своих годах службы: «Сорок лет в коляске, на лошади и пешком проехал и прошёл всю Тюрингию вдоль и поперёк». Самый близкий русский пример – это, конечно, Ломоносов, хотя дипломатом он не был и придворных должностей не занимал, зато был на короткой ноге с Иваном Шуваловым, фаворитом императрицы Елизаветы, и благодаря этому знакомству продвигал свои проекты развития образования в России. Гёте дружил и с Жуковским, правда, интересуясь больше его деятельностью воспитателя царских детей, а не поэта.
Идеальный правитель
Как реформатора Гёте интересовали две фигуры – Наполеон и русский государь Пётр I. Размах и грандиозность изменений в далёкой России стали предметом его детального изучения. Известно, что Гёте внимательно читал книги о Петре и делал пометки в своих дневниках, обсуждал прочитанное с близкими ему людьми.
В 1809 году Гёте читает «Жизнь Петра Великого» Галема, а через 20 лет изучает «Историю Руси Петра Великого» Сегюра. Для Гёте Пётр – фигура идеальная, реформатор, проводящий реформы собственноручно, сверху, без жёстких потрясений. Сам Гёте выступал против любых революций, был оппонентом республиканства и конституционализма.
Петровский пример реформатора на троне с министрами-единомышленниками – та идеальная форма, к которой стремился и сам поэт и чиновник, поддерживая своего герцога Карла-Августа.
Несостоявшееся путешествие
Все, кто знаком с деятельностью Гёте, знают о его постоянном интересе к России. Он интересовался историей, географией, политическим устройством огромной страны, записывал и отмечал все встретившиеся ему упоминания о России. Гёте был первым европейцем, проявившим научный интерес к русским иконам, он был в переписке с немцами – профессорами российских университетов, следил за научной жизнью. Известно, что он хотел отправиться в путешествие по России и даже интересовался русским языком – в своих дневниках он помечает, что взял из герцогской библиотеки словарь русского языка и пользовался им несколько месяцев.
Памятник Гёте и Шиллеру перед оперным театром в Веймаре, 1857 г.
Самые ранние записи о России и русских сделаны в его дневнике ещё в годы студенчества в Лейпцигском университете в 1765–1768 гг. В это же время там, к слову сказать, учится группа русских студентов, отправленных на обучение Екатериной Великой, среди которых был и Радищев. О тесных его контактах с русскими студентами упоминаний нет, но известно, что Гёте вместе с ними посещал занятия.
Россия и «новые Афины Европы»
Важно отметить, что и в России к Гёте был большой интерес. И не случайно: российская династия, одна из самых могущественных, породнилась с владетелями одного из самых бедных европейских государств – Веймарского герцогства. Дочь Павла I Мария выходит замуж за наследника веймарского государства. Сватовство длилось долго, в Петербурге не решались на эту партию. Решающим обстоятельством стало именно влияние Веймара как столицы просвещённого духа, «новых Афин Европы».
В Веймаре творили самые выдающиеся умы: Виланд, Гердер, Шиллер, Гёте. Европейские интеллектуалы уже проложили путь в небольшой, достаточно бедный и провинциальный Веймар. Но таким он был лишь по форме. В другом, духовном, смысле он был недосягаем: здесь определялись основные философские и литературные тенденции века, и небольшое немецкое государство перехватило славу духовной столицы Европы у французского Фернея, где некогда царствовал Вольтер.
Именно сюда отправилась сестра царя Александра I, и это было одно из самых удачных решений русского двора, впоследствии обернувшееся для обоих государств самым выгодным и счастливым обстоятельством.
Этот династический брак стал счастливым для обеих правящих династий. Каждый получил свои дивиденды. Веймар – умную и волевую правительницу и неслыханные деньги её приданого, которые основательно поправили финансовое положение герцогства. И, конечно же, покровительство одной из самых могучих держав мира в смутное время наполеоновских войн, когда границы рушились, исчезали государства и царил хаос.
Портрет Марии Павловны в молодости работы В. Л. Боровиковского, 1800-е
Россия же получила то, над чем давно билась царская династия, – поддержку и признание её величия от главного духовного пастыря Европы. При прежнем властителе дум, Вольтере, Россия не добилась абсолютного успеха: несмотря на переписку с Екатериной, писатель позволял себе сатиру на русский двор. Революционер Байрон в идеологическом противостоянии Запада и Востока стоял по другую сторону баррикад. И только Гёте стал самым доброжелательным и внимательным другом России.
Трудно сказать, добилась бы Россия такого блестящего и давно желаемого результата, если бы не Мария Павловна. А была она удивительно дипломатичной и мудрой женщиной. Её с восторгом приняли в Веймаре, где русская принцесса стала любимицей двора и подданных. И, что важно для истории Веймара, продолжила традицию веймарских правительниц – защитниц народа и покровительниц наук и искусств.
Друг России
Особые отношения сложились у Марии Павловны с великим Гёте. Она посещала его обязательно раз в неделю, в определённые часы, и вела долгие беседы. Гёте принимал живое участие в организации дел юной герцогини. Поначалу Мария Павловна не владела уверенно немецким языком, и Гёте вёл от её имени переписку, знал все тонкости отношений с учителями её детей, давал рекомендации. Мария Павловна, со своей стороны, вникала во все вопросы и нужды Гёте, активно поддерживала его научные и государственные проекты.
Здесь стоит вспомнить, какую огромную работу вёл при дворе Гёте, и становится ясно, как помощь Марии Павловны помогла ему осуществить почти все важные преобразования: знаменитый университет Йены получил уникальные коллекции и новое оборудование, в государстве появились новые школы и мастерские. Гордость герцогства – Веймарский театр – получил невиданную помощь, здесь проходили самые значимые премьеры первой половины XIX века.
Как шутили в те времена, с появлением Марии Павловны в герцогстве каждый бюргер обрёл возможность рассуждать об искусстве с чашкой кофе и белой булкой.
А для России самым главным, что произошло при содействии Марии Павловны, было обстоятельство, что русская аристократия и интеллигенция получили прямой доступ к самому авторитетному человеку Европы.
Веймар становится обязательным пунктом любого путешествующего по Европе русского интеллектуала. Гёте по собственному желанию, иногда по протекции Марии Павловны, встречается с очень большим количеством русских. С иными он искренне дружил, о других остались лишь сухие упоминания в его дневниках. Два двора общаются очень тесно: Гёте лично знал двух русских царей и трёх цариц, не раз встречался и с Александром, и с Николаем, был знаком с Константином. Переписывался и с Елизаветой Алексеевной, и с Александрой Фёдоровной.
С Марией Фёдоровной, вдовой Павла I, поддерживал очень трогательные отношения. Трудно такое представить, но Гёте откладывал все свои дела, в том числе и работу над «Фаустом», чтобы написать сценарий маскарада к приезду матери Марии Павловны. Именно Марии Фёдоровне Гёте направляет и свою просьбу о научных сведениях по поводу древнерусских владимирских икон.
Русская церковь Марии Магдалины в Веймаре
Мария Павловна приехала со своим православным клиром, и Гёте посещает православные службы, дружит со священниками, интересуется православной духовной музыкой. Россия становится частью веймарской жизни, и интерес Гёте совершенно понятен. Ему доставляют самые свежие переводы всего самого значимого, что создаётся в русской литературе: первый перевод Пушкина попадает с юным Кюхельбекером к нему уже в 1821 году.
Гёте довелось не раз выполнять и важные государственные поручения из России. Не очень широко известен факт, что он принимал самое деятельное участие в образовании Харьковского университета. В 1803 году, как раз в период сватовства Марии Павловны, Гёте получает просьбу от близкого к Александру I графа Потоцкого о помощи в поиске лучших преподавателей для будущего университета. Гёте действительно берётся за дело, и из Йены в степной Харьков, где нет даже библиотеки, отправляются лучшие йенские преподаватели. При этом он проявляет выдающуюся практичность и добивается очень хороших условий и твёрдых гарантий для своих посланцев. Университет открывается в 1804 году, и впоследствии Гёте становится почётным членом Харьковского университета.
С лёгкой, но очень авторитетной подачи Гёте, его интерес и доброжелательное отношение к России были замечены культурной частью европейского общества и подхвачены ею. На волне победоносных антинаполеоновских войн этот интерес надолго закрепился в Европе, что позволило русскому искусству навсегда занять важное место в мировой культуре.
Гете – яблоко раздора в императорской семье
Когда Мария Павловна начинает общаться с Гете, произведений которого (в отличие от Шиллера и Виланда) в России она не читала, ее cобственное неведение ее пугает. «Как можно общаться с Гете, не зная его произведений» , – задается она вопросом и тут же решает заполнить лакуну, читая его книги и посещая лекции.
Первым романом Гете, который по настоятельному совету своих новых знакомых Мария Павловна начинает читать, удивляясь притом собственной храбрости, были «Страдания юного Вертера». «Вы спрашиваете меня, милая Маменька, что я читаю! Что бы Вы сказали, если бы я Вам призналась, что с того времени, что я здесь, я читаю “Вертера”. ‹…› Мне его дала почитать госпожа фон Штейн, пожилая и весьма уважаемая дама, к которой Герцогиня испытывает большую симпатию» , – пишет она матери, словно извиняясь за фривольное чтение, ссылаясь при этом на авторитет респектабельных людей. С матерью, да еще со своей старой гувернанткой Мазеле она обсуждает роман. «Я нахожу, – делится она своими впечатлениями с Жаннетт Юк-Мазеле, – что он написан великолепно, и очень интересно; в нем также много прекрасных мыслей. Что же касается изображения страсти в этой книге, то поверите ли, дорогой Друг, если я Вам скажу, что мне было стыдно читать. Но именно это со мной и произошло. Многие считали, что чтение это мне навредит, потому что у меня слишком живой характер; я спрашиваю их теперь, о каком вреде идет речь, мне отвечают, просто Вы недостаточно хорошо понимаете немецкий язык. Пусть они говорят, эти людишки, а я продолжаю читать книгу, которую очень даже хорошо понимаю с начала и до конца, и вот я, как Вы видите, вовсе не собираюсь кончать жизнь самоубийством» . Слегка откорректированную версию своего впечатления от чтения романа Мария Павловна дает в письме к матери: «И все же я должна Вам признаться, милая Маменька, что я не понимаю, почему эта книга столь многим вскружила голову; то, что он говорит в оправдание самоубийства, может показаться убедительным, но, Бог мой, то религиозное чувство, которое каждый имеет в своем сердце, легко способно разрушить подобные доводы»
Но при этом с самим Гете Мария Павловна еще долго его произведения обсуждать не отваживается – в чем ее полностью поддерживает и Мария Федоровна: «Я очень хорошо чувствую, милая Маменька, что Вы довольны, что с ним я не обсуждаю его произведений. Нет, никогда я не найду в себе достаточно для этого храбрости; они много наделали шуму в свете, они содеяли много хорошего и много плохого, в особенности в этом “Вертере” уж слишком много вольностей» .
Целая дискуссия между матерью и дочерью развернется в дальнейшем в письмах 1805 – 1810-х гг. касательно творчества Гете. Несмотря на все попытки Марии Павловны приобщить мать к его произведениям, та оставалась к нему холодна и как к личности (явно предпочитая ему Виланда), и, главное, как к писателю, которого за роман «Страдания юного Вертера» и спровоцированные им самоубийства почитала крайне безнравственным. Так что Мария Павловна в одном из ответных писем даже восклицает, что Гете сам лишил бы себя жизни, знай он о содержании писем маменьки: «Вы пишете мне об этих двух утопившихся женщинах, ну что ж, милая Маменька, скажу, что не далее как вчера вытащили из воды еще и третью, все это действительно внушает страх, и Гете наверное повесился бы, если бы подозревал о том, что Вы пишете в письме по этому поводу, милая Маменька; это ужасно, такое количество самоубийств» .
Пять лет спустя новый роман Гете «Избирательное сродство» становится новым предметом их жарких обсуждений. Своими первыми впечатлениями о романе Мария Павловна делится сразу же после его публичного чтения самим Гете, а как только роман выходит в свет, тут же посылает его в Петербург. «Я отвлекаюсь, – пишет она матери 12 октября 1809 г., – от многого грустного в настоящем и будущем, читая роман Гете; в нем многое можно было бы наверное подвергнуть критике, но есть тонкие и глубокие мысли, и, как мне кажется, глубокое знание человеческого сердца: но я считаю ‹…›, что он перенасыщен деталями: однако стиль кажется мне прекрасным» .
Вообще же в этот раз обсуждение уже явно выходит за рамки диалога в письмах между Марией Павловной и Марией Федоровной, и в него оказывается втянута вся герцогская семья: «Герцог, дорогая Маменька, почти полностью разделяет Ваше мнение о романе Гете; это все, что я сегодня могу сказать, оставляя за собой право более полного развития темы» .
И действительно, пять дней спустя Мария Павловна пишет по поводу «Избирательного сродства» письмо, которое по праву может считаться одним из наиболее ярких русских откликов на роман Гете, и в котором, кажется, раскрывается вполне нравственный и духовный облик повзрослевшей Марии Павловны:
«Я хочу, добрая моя Маменька, поговорить с Вами сейчас о романе Гете и выразить Вам чистосердечно свое о нем мнение, поскольку Вы были так добры, что сами попросили меня об этом. Я бы сказала, что эта книга написана для того, чтобы быть превратно истолкованной, и поэтому она без сомнения принесет ее автору дурную репутацию; к негативным моментам относится то, что в ней есть нечто, что никто, ни он сам, и никто другой на свете не посмел бы совершить; например, ночная сцена, которая действительно вызывает отвращение и отталкивает от самой книги, несмотря на ту стилевую окраску, которую автор ей придал. Но так как автора нельзя судить по внешности, то есть, чтобы выразиться точнее, нельзя судить исходя из нравственно уязвимых мест, то я скажу Вам, милая Маменька, что, по мнению Гете, роман в сущности моралистичен. И это потому, что в финале виновные оказываются наказанными и их ждет трагический конец, который есть следствие заблуждения, которому они поддались; но это заблуждение, по моему мнению, должно рассматриваться как важный недостаток романа, потому что ни смерть одного героя, ни смерть другого не лежат в природе вещей. Мне всегда объясняли, что роман должен быть картиной общественных нравов; и если такова действительно цель романа, то финал романа Гете в еще большей степени подлежит критике; мне претит это магическое очарование, что овевает Оттилию, смерть ее кажется мне почти смешной ‹…› К тому же я не могу ей простить, или скорее я не понимаю, почему она ни разу не подумала о том, что позволяя себе любить Эдуарда, она разрушала тем самым счастье своей благодетельницы, потому что она видела уже, что Эдуард тоже любит ее. Ведь она полюбила несвободного человека, и сделала это, перешагнув через ту, которая почиталась ее второй матерью! – Эдуард кажется мне наиболее отвратительным, Шарлотта заинтересовала меня более всего, в ней есть чувство, но я перестаю ее понимать в сцене смерти ребенка: спокойствие, которое она сохраняет в отношении виновницы этой смерти, потому что Оттилия действительно виновна, содержит в себе что-то неестественное, и еще менее естественно признание, которое делает ей Оттилия и которое она выслушивает в первый момент своего горя. Но что касается красоты стиля, дорогая Мама, я считаю, что это поистине классическое произведение, и в этом смысле я не знаю книг, из того малого числа, что я читала, которые бы доставили мне столько удовольствия, и я ничего не читала, что бы меня так заинтересовало. В книге описаны не люди, какими они должны были бы быть, но часто, возможно, такие, какими они являются на самом деле, потому что встречаются иногда удивительно точные моменты, и автор, судя по тому, как он описывает, очень хорошо знает слабости бедного человеческого сердца! – наконец, я думаю, что эту книгу не надо давать читать молодым людям, даже женатым, до тех пор, пока они не в состоянии будут прочувствовать все ее недостатки наряду с достоинствами. – Вот моя исповедь на эту тему, дорогая Маменька, которую я не могу изложить Вам в полном объеме, иначе она перейдет все границы письма: я добавлю лишь одно, Герцог очень не любит эту книгу и очень ее порицает. Мне привелось на днях читать на нее рецензию в одной французской газете, которая показалась мне хорошо написанной; я не люблю название Wahlverwandtschaft, которое переводят на французский как Affinité selective : мне кажется, что немецкое название неточно; потому что согласно химическим законам то, что родственно (verwandt) , что имеет сродство, не обладает избирательностью, особый врожденный, естественный инстинкт порождает сродство, которое, как мне представляется, не связано с выбором; но пусть об этом судят люди более знающие, однако я прошу Ваc, добрейшая моя Маменька, скажите мне, не находите ли Вы, что виновные наказаны по справедливости! Мне кажется, что так оно и есть, и бедная Шарлота, которая остается в живых, более всех несчастна» .
И все же избирательное сродство: Мария Павловна и Гете
Общение Марии Павловны с Гете продлилось более 25 лет. Оно пришлось и на пору политических катаклизмов, и личного и культурного взросления Марии Павловны и даже на первые годы ее самостоятельного правления вместе с Карлом Фридрихом (с 1828 г.). Для Марии Павловны общение это было хоть и не таким гармоничным, как с Виландом и Шиллером (о Гете она никогда не могла бы сказать, как, например, о Шиллере, что испытывает особую к нему нежность), но зато дало ей очень много и в образовательном отношении и даже в плане политического становления. Гете, в особенности в первые годы пребывания Марии Павловны в Веймаре, поддерживает ее в стремлении вжиться в веймарскую культурную жизнь, консультирует в вопросах искусства и науки, делая притом ставку на практическом направлении ее деятельности – то, что сам он определяет как «praktische Richtung».
Уже самые первые встречи Марии Павловны с Гете сопровождаются демонстрацией произведений искусства. Это и собрание рисунков Карстенса, которое после смерти художника приобрел Карл Август, и скульптурные слепки и фигуры, которые собирал сам Гете. «…в особенности я была поражена и очарована рисунками Карстенса, – сообщает она тут же Марии Федоровне. – ‹…› Какое богатство идей и восхитительная композиция. Я очень обязана господину Гете, который показал мне его рисунки, и в особенности за то, как он мне их показывал. Он объясняет с поразительной простотой и эрудицией, которая ему, так сказать, свойственна; он очень приглашал меня к себе – посмотреть различные коллекции и другие вещи, я с удовольствием пойду к нему в конце этой недели» .
С этого времени она действительно начинает наносить ему утренние визиты . Формула «comme d’usage le mercredi chez Göthe» («как всегда в среду у Гете») все чаще встречается в ее письмах. Во время одного из этих визитов Гете показывает ей гипсовый слепок со знаменитой статуи Минервы Веллетри, купленный им в Риме, с описания которой и начинается юношеский дневник Марии Павловны.
Демонстрацию произведений искусства Гете нередко сопровождает также чтением своих – и не только своих – произведений. К тому же по сложившейся традиции по четвергам он читает у себя дома лекции, на которые приглашает узкий круг близких к себе лиц. И с 1805 г. Мария Павловна достаточно регулярно начинает их посещать, рассматривая свое участие как принадлежность «к кругу избранных» . Гете показывает ей местную библиотеку (известную теперь как библиотека герцогини Анны-Амалии в Веймаре), славящуюся своими книжными, рукописными и иными художественными собраниями . В эти годы Гете в прямом смысле слова образовывал Марию Павловну: «Вы можете мне поверить, Маменька, что это очень интересно, когда он дает волю своему разговору, что случается не всегда. ‹…› Слушая его, образуешься, потому что он страшно учен, и то, что он говорит, словно вытекает из самого источника. Клянусь Вам, Маменька, каждый раз, когда я слушаю его размышления, я думаю о Вас и говорю себе, что конечно же моя добрая Маменька с большим удовольствием бы его послушала» .
Содержание одной из лекций Мария Павловна в 1805 г. пересказывает Шиллеру, о чем последний, в свою очередь, сообщает другу: «Великая княгиня рассказывала мне вчера с большим интересом о Вашей последней лекции. Она радуется возможности многое у Вас увидеть, а также услышать» . Гете отвечал: «Если наша юная Княгиня получает удовольствие от того, что мы можем поведать, то все наши желания сбываются ‹…› Но подумайте также о том, что можно ей вообще излагать в таких случаях. Это должно быть что-то короткое, но исполненное мудрости и искусства, а мне обычно подобного рода вещи не всегда приходят в голову» .
Последняя фраза, впрочем, свидетельствует, что обоюдное общение давалось не просто не только Марии Павловне, но и самому Гете (так и г-жа фон Штейн свидетельствовала: «Гете, кажется, чувствует себя скованным с Ее Императорским Высочеством. Она спрашивала его о законах времени и места в его пьесах. Он явно не слишком их придерживался: я стояла рядом с ним, он отвечал невнятно. Мне кажется, он неохотно говорит по-французски» ).
И все же его первоначальный скепсис, связанный с шумихой вокруг прибытия Марии Павловны осенью 1804 г. в Веймар, заставивший его тогда отказаться и от поэтического приветствия, сменился довольно скоро восхищением и искренней симпатией, хотя и не без доли иронии, а возможно, и самоиронии: «Приезжайте к нам, Вы увидите у нас много нового, – писал он в 1805 г. А. Вольфу. – Самое прекрасное и значительное – наследная принцесса, ради одного знакомства с которой уже стоило бы совершить далекое паломничество» . Также и в письме И. фон Мюллеру: «У нас теперь здесь есть одна молодая святая, к которой стоит совершить паломничество» .
В последующие годы он посвящает ей не одно стихотворение: «Эпилог к шиллерову “Колоколу”»; «Пролог к открытию Веймарского театра 19 сентября 1807 г., после счастливого воссоединения герцогской семьи»; сонет «Ее императорскому высочеству госпоже наследной герцогине Саксен-Веймар-Эйзенах»; «Достопочтенному женскому обществу». Последним посвященным ей сочинением была инсценировка карнавала 1819 г., устроенного в честь приезда в Веймар вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Гете отнесся на этот раз к работе над придворной инсценировкой очень серьезно, трудился над ней «шесть недель беспрерывно», хотя затем и написал Кнебелю, что отныне «намерен расстаться с такими суетными делами навсегда». И все же… не стоит забывать, что отдельные мотивы и даже фрагменты инсценировки он использовал позже во второй части «Фауста» (сцена маскарада, разыгрывающегося на фоне разложения империи) .
Вообще же универсализм Гете этих лет, его погруженность в поэзию и искусства, сочетавшаяся с занятиями естественными науками, геологией, ботаникой, медициной, физиологией, нашли, как оказалось, глубокий и живой отклик в очень восприимчивой и любознательной натуре Марии Павловны, которая отчасти под руководством, а отчасти под влиянием Гете усиленно занимается в первые свои веймарские годы самообразованием: прослушивает курс истории искусства у знаменитого профессора Мейера, автора труда «Об искусстве и древностях» (1832) , с помощью профессора Римера занимается изучением античной литературы, посещает лекции по френологии Галля (что для того времени казалось, особенно для женщины, почти вызовом, тем более что лекции имели дурную репутацию «материалистических»), подробнейшим образом конспектирует учение Гете о цвете, которое он излагает в своих домашних лекциях в 1805 – 1806 гг. И если еще в 1805 г. она не без доли иронии пишет Марии Федоровне об очередном посещении Гете и его якобы естественно-научном интересе к ее фамильным драгоценностям («кабинет естественной истории стал основным сюжетом нашей беседы; он попросил меня также показать мои бриллианты, утверждая, что хочет их увидеть как любитель природы» ), то вскоре занятия минералогией займут очень большое место в ее собственной деятельности. А коллекция минералов Йенского университета будет впоследствии субсидироваться из личных средств Марии Павловны и параллельно обогащаться за счет ее собственного минералогического собрания.
Таким образом, в 1810 г. Шарлотта Шиллер имела уже все основания написать своей подруге Каролине-Луизе Мекленбург-Шверинской: «Мастер весьма галантен и дружелюбен, и я радуюсь, что Великая Княгиня много с ним общается. Она сейчас еще находит удовольствие в разговорах об искусстве и истории, и мы были свидетелями нескольких истинно прекрасных вечеров» . И она же отмечает эволюцию, произошедшую в самой Марии Павловне, которая теперь выступает как полноправный участник интеллектуальных бесед с Гете. «Я видела ее в течение нескольких вечеров, когда она действительно составляла душу разговора и говорила так хорошо, и в особенности с Мастером, которого она столь тонко понимает и угадывает, что это у всех вызывает восхищение. Он тоже совершенно польщен этим, и кажется в этом обществе предельно остроумным и находчивым» .
Возможно, что «пик» их взаимоотношений пришелся на 1813 г., когда оба встретились в Теплице – но словно по разные стороны барьера. Гете сопровождал тогда Карла Августа, Мария Павловна находилась при брате Александре (см. ниже ). Но никогда еще Гете, как записала Мария Павловна в своем дневнике 1813 г. , не казался ей «таким склонным к смеху и таким милым в отношениях с ней»; впервые, кажется, он снизошел до разговора о политике: «Он даже говорил мне о современном положении дел, делился своими опасениями… Он устраивал для меня интересные чтения, например, третьего тома своей биографии; говорил о социальных условностях, об их несочетаемости с естественными наклонностями человеческого сердца ‹…› много интересного и истинного было в его разговоре» .
В дальнейшем Гете и Мария Павловна ведут себя в основном как единомышленники. В 1813 г. Гете помогает ей устроить выставку, посвященную знаменитой руине бенедиктинского монастыря Паулинцелла, расположенного в герцогстве Шварцбург-Рудольсштадт, и по поручению Марии Павловны пишет для нее «Promemoria» . В 1817 г. он знакомит ее с основами кантианской философии, составляя конспект основных понятий, встречающихся у Канта, и вместе с тем высказывает свое несогласие с некоторыми из кантианских положений .
Мария Павловна пишет в это время Гете: «Ценность мудрости только увеличивается, когда ее путеводителем становится дружелюбие, не говоря уже о ясности, когда она облагорожена воззрением высокого ума» . В 1820-е гг. Гете помогает Марии Павловне в воспитании дочерей (одна из которых – Августа – станет затем прусской королевой и германской императрицей). Но и Мария Павловна помогает ему со своей стороны, в создании и развитии зоологического, ботанического, минералогического, анатомического, нумизматического кабинетов Йенского университета, закупая, например, восточные монеты, выписывая астрономические инструменты и минералы, в том числе и из Петербурга. Так же и веймарская библиотека – еще одно любимое детище Гете – обязана значительным пополнением своих фондов в эти годы Марии Павловне
