Численность погибших во второй мировой. Сколько реально потерял ссср во второй мировой войне

Удивительно, но спустя 70 лет после нашей Победы не поставлена точка в одном из самых важных вопросов – сколько наших сограждан погибло в ходе Великой Отечественной войны. Официальные цифры менялись несколько раз. И всегда в одну сторону – сторону увеличения потерь. Сталин назвал 9 млн. погибших (что близко к правде, если учитывать военные потери), при Брежневе в оборот была введена цифра в 20 млн. жизней, отданных за свободу Родины. В конце Перестройки появились цифры, которыми историки и политики оперируют сегодня – 27 млн. погибших граждан СССР в ходе Великой Отечественной войны. Уже раздаются голоса о том, что «на самом деле погибло более 33 млн. человек».

Так кто и зачем постоянно увеличивает наши потери, зачем поддерживается миф о «закидали трупами». И зачем появился Бессмертный полк, как первый шаг к новой версии о «бесчеловечном руководстве СССР» во время ВОВ «спасавшем себя за счёт ».

Накануне Дня Победы я получил два письма, которые являются прекрасной иллюстрацией к вопросу о подлинных потерях нашего народа в войне против фашизма.

Из этих двух писем читателей и получился материал о войне и наших потерях.

Письмо первое.

«Уважаемый Николай Викторович!

Согласен с вами, что история подобна правилам дорожного движения () . Несоблюдение правил приводит в тупик или того хуже… В истории важны не только факты, но и цифры (не только даты).

С момента «перестройки и гласности» появилось немало цифр, только не достижений, а потерь. И одна из этих цифр 27 млн. погибших в Великой Отечественной войне (ВОВ).

При этом некоторым «политикам» этого мало и начинают озвучивать и большие цифры.

Вспомните, какой шок (как нынче принято говорить) вызывает у людей цифра во много миллионов «жертв репрессий». Для некоторых обязательно и с уточнением – «сталинских». И реальная цифра, у нормальных исследователей — от 650 тыс. до 680 тыс. человек. Кстати, в книге Гровера Ферра «Тени ХХ съезда, или антисталинская подлость» (М. Эксмо, Алгоритм, 2010) приводятся следующие цифры расстрелянных 1937 год – 353074 человек, 1938 год – 328618 человек, итого 681692 человек. Но в это число входят не только политические, но и уголовники.

В самом исследовании потерь ВОВ указана цифра в 26,6 млн. человек. При этом указано, что 1,3 млн. являются эмигрантами. То есть они уехали из страны. Значит, погибших все-таки 25,3 млн. человек.

Прямым счетом установить потери СССР очень сложно. Число потерь , только Красной армии, было установлено в исследовании, проведенным Мин. Обороны в 1988—1993 годах под руководством генерал-полковника Кривошеева Г.Ф.

Оценки прямого физического истребления мирного населения, по данным ЧГК от 1946 года составили 6.390.800 человек на территории СССР. В это число входят и военнопленные. А число погибших от голода, бомбежек, артобстрелов? Я таких исследований не встречал.

Оценка потерь СССР осуществляется по вполне логичной формуле:

Потери СССР = Численность населения СССР на 22.06.1941 г. - Численность населения СССР на дату окончания войны + Количество умерших детей по причине повышенной смертности (из числа родившихся в годы войны) — Умерло бы населения в мирное время, исходя из уровня смертности 1940 года.

Подставляем цифры в указанную выше формулу и получаем:

196,7 млн. - 159,5 млн. + 1,3 млн. - 1 1,9 млн. = 26,6 млн. чел.

В двух цифрах у исследователей почти нет расхождения – это:

Количество умерших детей по причине повышенной смертности (из числа родившихся в годы войны). Называется цифра в 1,3 млн. человек.

Умерло бы населения в мирное время, исходя из уровня смертности 1940 года = 11,9 млн. человек.

А к двум другим цифрам есть вопросы. Численность населения СССР на дату окончания войны (родившиеся до 22.06.1941) определена в 159,5 млн. человек по данным на декабрь 1945 года. Стоит вспомнить такие факты – в 1944 году в состав CCCР вошла Тува. При этом с 1943 года тувинские добровольцы участвовали в сражениях на фронтах Великой Отечественной войны. В 1939, 1940 годах в состав СССР вошли земли Западной Белоруссии, Украины, Прикарпатья. Население этих областей было учтено в составе населения СССР. Но в 1945 году были восстановлены (как государства) Польша и

Чехословакия, а также определены для них новые границы (и для Венгрии и Румынии). И немало поляков, словаков, румын, венгров (бывших граждан СССР) решили вернуться в свои государства. Из этого и вытекает вопрос, как были учтены в послевоенной переписи эти люди? Об этом исследователи умалчивают.

Теперь численность населения СССР на 22.06.1941 г. Как появилась эта цифра?

К численности населения СССР на январь 1939 года прибавили численность населения присоединенных территорий и прирост населения за 2,5 года, т.е.

170,6 млн.+ 20,8 млн. + 4,9 млн. и еще + 0,4 млн. за счет «коэффициента снижения детской смертности» и получили 196,7 млн. человек к 22 июню 1941 года.

При этом:

Численность населения СССР по переписи 1926 года — 147 млн. человек

Численность населения СССР по переписи 1937 года- 162 млн. чел.

Численность населения СССР по переписи 1939 года- 170,6 млн. чел.

Перепись 1926 была в декабре, переписи 1937 и 1939 — в начале января, то есть все три переписи проводились в одних и тех же границах. Прирост населения с 1926 по 1937 годы составил 15 млн. человек за 10 лет, или 1,5 млн. в год. И вдруг за 2 года 1937 и 1938 посчитали, что прирост населения составил 8,6 млн. И это в момент урбанизации и «демографического эха» Первой мировой и гражданской войн. Кстати среднегодовой прирост населения СССР 1970-х, 1980-х примерно 2,3-2,5 млн. человек в год.

В статистических справочниках 50-х годов население СССР 1941 года указывали вообще-то как 191,7 млн. чел. Даже демократ и официально названный предателем – Резун-Суворов в своих книгах о ВОВ пишет, что «Население Советского Союза в начале 1941 г. - 191 миллион человек» (Виктор Суворов. Про полмиллиарда. Глава из новой книги. http://militera.lib.ru/research/pravda_vs-3/01.html).

(Вопрос, почему при подсчетах цифру населения СССР решили увеличить на 5 млн пока остается без ответа).

Указав в расчете, цифру, которая ближе к реальному значению, т.е. 191,7 млн. человек на начало ВОВ получим:

Численность населения СССР на 22.06.1941 г. — 191,7

Численность населения СССР на 31.12.1945 г. — 170,5

В т.ч. родившиеся до 22.06.1941 г. — 159,5

Общая убыль населения из числа живших на 22.06.1941 г. (191,7 млн. - 159,5 млн. = 32,2 млн. чел.) — 32,2

Количество умерших детей по причине повышенной смертности (из числа родившихся в годы войны) — 1,3

Умерло бы населения в мирное время, исходя из уровня смертности 1940 г. — 11,9

Общие людские потери СССР в результате войны: 32,2 млн. + 1,3 млн. - 1 1,9 млн. = 21,6 млн. чел.

Во-первых надо учитывать, что невоенную смертность в 1941—1945 гг. некорректно рассчитывать, исходя из смертности 1940 года. В военные 1941—1945 гг. невоенная смертность должна была быть гораздо ВЫШЕ, чем в мирном 1940 г.

Во-вторых, в эту «общую убыль населения» попадает и т.н. «вторая эмиграция» (до 1.5 млн. человек) и потери коллаборационистских формирований, воевавших на стороне немцев (эстонские и латвийские эсэсовцы, «остбатальоны», полицаи и пр.) — они ведь тоже состояли из как-бы- из граждан СССР! Это ещё до 400 000 чел.

И если эти цифры вычесть из 21,6 млн., то получится около 19,8 млн.

То есть округленно — те самые «брежневские» 20 млн.

Поэтому, пока исследователи не смогли привести обоснованные расчеты, предлагаю не пользоваться цифрами, появившимися во времена Горбачева. Цель у этих расчетов была уж точно не истину установить. Написал вам об этом, потому что несколько раз слышал в ваших выступлениях о потерях СССР в 27 млн. человек.

С уважением, Матвиенко Геннадий Иванович

P.S. По оценке потери (минимальные) только немцев во 2-й мировой войне, не менее 12 млн. человек (при этом максимальная оценка потерь мирного немецкого населения не превышает 3 млн.). И совсем забыли венгров, румын, итальянцев, финнов.

У Сталинграда на сентябрь 1942 года армия Паулюса это 270 тыс. человек, а 2 румынские и 1 венгерская армии – около 340 тыс. человек».

Спасибо огромное, Геннадию Ивановичу за его письмо. А вот присланное чуть ранее письмо другого читателя, является просто-таки иллюстрацией к тому, что написано выше.

Письмо второе.

«Уважаемый Николай Викторович

Позвольте представиться. Меня зовут Беркалиев Аскар Абдрахманович. Я живу в Казахстане в г. Алматы, пенсионер, но продолжаю интересоваться общественно-политической жизнью на территории бывшего СССР. Стараюсь следить за телевизионными баталиями, которые транслирует наше телевидение. Мне импонирует Ваша трактовка Истории Великой Отечественной войны и то, что Вы разбираете самые спорные моменты этой войны. Я бы не стал беспокоить Вас и отнимать время, если бы случайно не наткнулся на факты, которые поколебали устоявшуюся (у меня лично) информацию о потерях нашей страны в минувшей войне.

До 70-х годов прошлого века считалось, что потери нашей страны в Великой Отечественной войне составляют 20 миллионов погибших и умерших. Затем откуда-то появилась цифра 27 миллионов и существует твердая тенденция к возрастанию числа наших потерь.

У некоторых слоев общества (особенно у интеллигенции) бытует точка зрения, что Советская армия забросала немцев трупами своих солдат и победила не умением, а числом. Я думаю, что такое мнение способствует умалению заслуг нашего народа в победе в той войне. Также, как и регулярно высказывающиеся точки зрения, что без поставок по ленд-лизу мы бы не победили, что без второго фронта мы бы не победили и т.д.

Расскажу немного о том, какие факты я нашел.

Осенью 2013 года я совершил поездку на Украину. У меня там в конце 1943 года погиб старший брат Нариман Беркалиев. Мы долгое время не знали точное место гибели и захоронения. В извещении о гибели было указано, что он погиб в Кировоградской области 20 декабря 1943 года без указания точного места захоронения. В 1991 году в нашей областной газете была опубликована «Книга памяти». Там были перечислены фамилии наших земляков, погибших на фронтах Великой Отечественной войны, и были указаны уточненные места их захоронения.

По разным обстоятельствам никто из оставшихся членов семьи не смог съездить на Украину. Родителей уже не было в живых, старшие братья были в возрасте и состояние здоровья не позволило им совершить поездку на Украину. Я был младшим из братьев и отложив другие дела все же съездил в Кировоградскую область, нашел в Долинском районе село Суходольское (во время войны оно называлось Батызман). Нашел братскую могилу. Фамилия и имя брата было в списке, выбитом на гранитных камнях. Братская могила содержится в хорошем состоянии, спасибо жителям села. Я возложил цветы и горсти земли, привезенной с родной стороны.

Имея цель посетить могилу старшего брата, мне захотелось посмотреть на землю, за освобождение которой воевал и мой отец. Отец был призван в армию летом 1942 года и попал в район Сталинграда. Ему присвоили звание сержанта (у него был опыт Гражданской войны). Служил в 706 стрелковом полку 204 дивизии, которая входила в состав 64-й армии. 18 января 1943 года при ликвидации окруженной немецкой группировки был ранен. Лежал в госпитале в г. Бузулук и летом 1943 года возвратился в действующую армию. Попал он в 983 стр. полк 253-й дивизии, которая входила в состав 40-й армии 1-го Украинского фронта. Участвовал в боях по освобождению Полтавщины, прошел по гоголевским местам, был в Диканьке, чуть не утонул в тамошней реке Псел. В ноябре 1943 года их часть форсировала Днепр в районе Букринского плацдарма, имитируя будто именно отсюда будет главный удар. На самом деле основной удар был сделан с Лютежского плацдарма. Два дня их полк, перебравшийся на правый берег, держался под огнем немцев, засевших на высоком берегу Днепра. На третий день взрывом немецкой мины отец был ранен и эвакуирован в тыл. Ему хотели ампутировать ноги, но он не дал, выдержал шестимесячное лечение в тыловом госпитале и летом 1944 года вернулся домой. Умер отец в 1973 году в возрасте 70 лет.

После поездки на Украину я более детально взялся за изучение боевого пути моих ближайших родственников. Из близкой родни в той войне участвовали мой отец, старший брат, а также шестеро старших двоюродных братьев.

Я сейчас на пенсии, времени у меня достаточно и после поездки на Украину я решился составить нечто вроде мемуаров для младшего поколения. Конечно, большое место в мемуарах посвящено тому, как старшее поколение показало себя в войне. Из восьми близких родственников, ушедших на войну, живыми вернулось только четверо.

В ходе составления своих записок, переросших затем в мемуары, мне пришлось перерыть свои домашние архивы. Оказалось, что много сведений можно найти и в интернете. Там есть специальные сайты «Подвиг народа» и ОБД «Мемориал» . Вы-то , конечно, об этом знаете, а для меня это было большой находкой. Оказывается, имея сведения о номере воинской части, можно проследить за ее боевым путем. Можно найти сведения о награждениях и даже представления к награждениям. Я помню, как отец рассказывал о своем последнем бое – форсировании Днепра в начале ноября 1943 года. На третий день после форсирования, уже на правом берегу, отец был ранен и его вывезли в тыл. Перед отправкой в госпиталь командир сказал моему отцу, что представит его к ордену Славы П степени (орден Славы Ш степени у отца уже был). Но обещанный орден он так и не получил. В интернете я нашел наградной лист (представление к награждению). Представлялся отец не к ордену, а только к медали «За отвагу», но ее он тоже не получил. В наградном листе указывались обстоятельства и место боя. Это было вблизи села Ходоровка на знаменитом Букринском плацдарме.

Я взялся более тщательно копаться в интернете. Вошел в сайт ОБД «Мемориал» и выяснил, что мой отец считается погибшим 18 января 1943 года во время ликвидации окруженной немецкой группировки (то есть во время первого ранения).

После обнаружения явного несоответствия полученных сведений и действительности я проверил, есть ли в ОБД «Мемориал» сведения о других моих родственниках, погибших на фронте.

1. Два старших двоюродных брата погибли ещё в 1941 году. Сведений о них нет. Они были рядовыми солдатами. Кроме того я не знаю точно годов рождения и фамилий (у казахов фамилия часто берется от имени отца, деда или далекого предка).
2. Еще один старший двоюродный брат Каиров Салим был кадровым военным, воевал на Калининском фронте. Его фамилия числится в списке безвозвратных потерь ОБД «Мемориал» трижды. Во всех трех информациях указаны одинаковые фамилии и имя. Совпадают даже номера воинской части и дивизии. Разница состоит в том, что где-то он был записан лейтенантом, а где-то старшим лейтенантом. В одном случае он считался убитым 9 января 1943 года, а в другой информации 8 января 1943 года. Где-то он считался родившимся в Ашхабадской области, а где-то в Западно-Казахстанской области. Хотя явно шла речь об одном и том же человеке (слишком много совпадений в деталях). Но в то же время у каждой информации из ОБД «Мемориал» отдельная папка и дело.

1. Мой реально погибший родной старший брат Нариман по спискам погибших в ОБД «Мемориал» тоже проходит трижды. В одном случае он считается бойцом 68-й м/бригады и похоронен в с. Батызман Долинского района. В другой информации он проходит как боец, у которого указана только полевая почта 32172, без указания места гибели. В третьем случае он записан, как боец 68-й м/ бригады. Но местом захоронения названо село Батызман Новгородковского района.

1. В нашей семье был ещё один участник войны – это отец моей жены Сейдалин Мукаш 1910 года рождения. При поиске данных о нем ОБД «Мемориал» указал, что старший сержант 1120 стрелкового полка Мукаш Сейдалин умер в госпитале от ран в декабре 1942 года. На самом деле он был ранен 6 декабря 1942 года. После ранения был комиссован и с 1943 года работал учителем в г. Чу Джамбулской области. Умер в 1985 году в возрасте 75 лет.

У меня получился букет разноречивых сведений.

• Мой отец вернулся с войны раненым, но живым. По информации ОБД «Мемориал» он считается погибшим.
• Отец моей жены вернулся с войны раненым, но живым. О нем информация, что он умер в госпитале.
• Мой родной брат Нариман действительно погиб, но по информации ОБД «Мемориал» он проходит в трех списках, то есть числится как три разных погибших человека.
• Другой брат (двоюродный) тоже действительно убит, но по информации ОБД «Мемориал» он трижды убит и об этом есть три отдельных записи.

Получается, что на четырех человек имеется восемь информаций о гибели, хотя реально погибло только двое.

Мне кажется, что ошибки в информации могли возникнуть на первой стадии т.е. при заполнении донесений о безвозвратных потерях. Я видел в интернете оригиналы военно-полевых записей. Это безусловно подлинные документы, написанные на пожелтевшей бумаге, которая подтверждает подлинность оригиналов. Но надо принять во внимание, что записи сделаны в условиях боевых действий, и людьми, которые не всегда сами были свидетелями того, что произошло, часто писали со слов других людей. Другими причинами я не могу объяснить появление сведений о гибели людей, которые на самом деле только ранены. Обычный человеческий фактор.

Появление ошибок, связанных с неоднократным внесением в списки безвозвратных потерь, я думаю произошло на стадии оцифровки. Наверное информация недостаточно фильтровалась на повтор сведений. Компьютер не состоянии обнаружить идентичность сведений, если например, при наличии одинаковой фамилии и имени не совпадает место захоронения. Для компьютера это уже другой человек. Здесь можно говорить не человеческом факторе, а об его отсутствии или недостаточности. Человек бы обязательно догадался, что в информациях сведения об одном и том же человеке. Слишком много совпадающих деталей.

Для объективной оценки моих сомнений нужно провести исследование большой выборки из сотен и тысяч человек. Я этого сделать не могу и кроме того я не специалист по копанию в архивах и интернете. Здесь нужны профессиональные историки, умеющие разобраться в архивах и имеющие доступ к большим массивам архивных документов. Прошу Вас уточнить имеют ли основания мои сомнения. Если факты, с которыми я столкнулся, имеют широкое распространение, то надо выяснить хотя бы в первом приближение процент ошибок. Обычный человеческий фактор мог гораздо преувеличить наши потери в войне. К своему письму я присоединяю сведения о моих родственниках, погибших на войне (и считающихся погибшими). Может быть, это поможет Вам получить более объективную картину.

Поздравляю Вас с приближающимся Днем 70-летия Победы, желаю Вам творческих успехов в той нужной работе, которую Вы проводите».

Большое спасибо, уважаемые Геннадий Иванович и Аскар Абдрахманович, за ваши важные и крайне интересные письма. Здоровья вам и счастья!

Так какова же она, истинная цена нашей Победы? Когда будет поставлена точка в спекуляциях на тему подвига нашего народа и «новые исследования» и «независимые исследователи» перестанут завышать количество жертв, которые принес на альтарь Победы наш многонациональный народ?

А в качестве постскриптума материал о Бессмертном полке, как неуместном и вредном реформировании устоявшегося порядка празднования Дня Победы:

Пусть Бессмертный полк станет атрибутом

В 1993 году после развала СССР на свет появилась первая публичная советская статистика потерь во время Второй мировой войны, созданная под руководством генерала Григория Кривошеева по приказу министерства обороны СССР. Вот статья петербургского историка-любителя Вячеслава Красикова о том, что же собственно подсчитал советский полководческий гений.

Тема советских потерь во Второй мировой войне до сих пор остается в России табуированной, прежде всего, из-за неготовности общества и государства взглянуть на эту проблему по-взрослому. Единственным «статистическим» исследованием на эту тему является вышедшая в 1993 году работа «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах». В 1997 году вышло англоязычное издание исследования, а в 2001 году появилось второе издание «Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах».

Если не обращать внимание на позорно позднее появление вообще статистики о советских потерях (спустя почти 50 лет после окончания войны), работа Кривошеева, возглавлявшего коллектив сотрудников министерства обороны, большого фурора в научном мире не произвела (разумеется, для пост-советских автохтонов она стала бальзамом на душу, поскольку выводила советские потери на один уровень с германскими). Одним из основных источников данных коллектива авторов под руководством Кривошеева является фонд Генштаба в центральном архиве минобороны РФ (ЦАМО), который до сих пор засекречен, и куда доступ исследователям закрыт. То есть, проверить точность работы военных архивистов объективно невозможно. По этой причине на Западе к работе Кривошеева научное сообщество, занимающееся уже почти 60 лет проблематикой потерь во Второй мировой войне, отнеслось прохладно и ее просто даже не заметили.

В России предпринимались неоднократно попытки критиковать исследование Григория Кривошеева – критики упрекали генерала в методологических неточностях, использовании непроверенных и бездоказательных данных, чисто арифметических нестыковках и так далее. Как пример, можно посмотреть . Мы хотим предложить нашим читателям не столько очередную критику самого труда Кривошеева, сколько попытку ввести в оборот новые, дополнительные данные (например, партийную и комсомольскую статистику), которые позволят пролить больше света на размер общих советских потерь. Возможно, это будет способствовать в дальнейшем их постепенному приближению к реальности и развитию нормальной, цивилизованной научной дискуссии в России. Статью Вячеслава Красикова, в которой проставлены все ссылки, полностью можно скачать . Все сканы книг, на которые он ссылается,

Советская историография: сколько осталось незабытых?

После войны в цивилизованных странах обычно осмысливают ход сражений, подвергая их критическому обсуждению в свете ставших доступными документов противника. Подобная работа, разумеется, требует максимум объективности. Иначе просто нельзя сделать верные выводы, чтобы не повторять прошлых ошибок. Однако труды, которые издавались в СССР в первое послевоенное десятилетие, назвать историческими исследованиями нельзя даже с большой натяжкой. Состояли они преимущественно из штампов на тему неизбежности победы под руководством партии большевиков, изначального превосходства советского военного искусства и гениальности товарища Сталина. Мемуары при жизни «вождя народов» почти не издавались, а то немногое, что выходило из печати, больше походило на фантастическую литературу. Серьезной работы у цензуры в такой ситуации по существу не было. Разве что выявлять недостаточно усердных в деле прославления. Поэтому к неожиданностям и метаморфозам суматошной хрущевской «оттепели» этот институт оказался совершенно не подготовленным.

Впрочем, информационный взрыв 50-х годов – заслуга не одного Никиты Сергеевича. Вышеописанную благостную идиллию уничтожило банальное людское честолюбие.

Дело в том, что на Западе процесс осмысления недавних боевых действий шел нормальным цивилизованным путем. Генералы рассказывали о своих достижениях и делились с общественностью умными мыслями. Советской военной верхушке, конечно, тоже хотелось участвовать в столь интересном и увлекательном процессе, однако «кремлевский горец» не любил такого рода занятий. Но после марта 1953 года данное препятствие исчезло. В итоге на советскую цензуру немедленно обрушился приказ публиковать переводы некоторых работ о Второй мировой войне, написанных бывшими противниками и союзниками. В данном случае ограничились лишь купюрами особо неприятных страниц и редакционными комментариями, помогавшими советским читателям «правильно» понимать творчество «склонных к фальсификациям» иностранцев. Но когда вслед за этим и большое количество собственных золотопогонных авторов получили дозволение напечатать мемуары, процесс «осмысления» окончательно вышел из-под контроля. И привел к совершенно неожиданным для его инициаторов результатам. Достоянием общественности стало множество событий и цифр, которые, дополняя и уточняя друг друга, складывались в совершенно иную мозаику, чем существовавшая ранее картина войны. Чего стоит лишь одно трехкратное увеличение официальной цифры общих потерь СССР с 7 до 20 миллионов человек.

Конечно, пишущие сами понимали «что к чему» и старались обходить молчанием собственные неудачи. Но о подобных моментах в боевом пути бывших соратников кое-что сообщали. В связи, с чем появились и побочные эффекты. Такие, как публичный скандал с письменными жалобами друг на друга в ЦК КПСС маршалов Жукова и Чуйкова, не поделивших победные лавры. К тому же и любой приятный, на первый взгляд, факт может одним махом уничтожить годами создаваемый миф. Например, лестная для высокопоставленных «тружеников тыла» информация, что советская промышленность все время выпускала больше техники, чем германская, неизбежно ставила под сомнение генеральское бахвальство о победах «не числом, а умением».

Таким образом, военно-историческая наука сделала, по масштабам Советского Союза, гигантский шаг вперед. После чего вернуться к сталинским временам стало уже невозможно. Тем не менее, с приходом к власти Брежнева дела в области освещения событий Великой Отечественной войны вновь постарались упорядочить.

Таким образом, к середине 80-х годов окончательно сформировалась интеллектуальная среда отечественной историографии Второй мировой войны. Ее традициями вскормлены и большинство специалистов, которые сегодня разрабатывают эту тему. Нельзя, конечно, утверждать, что все историки продолжают цепляться за стереотипы «времен Очакова и покоренья Крыма». Достаточно вспомнить «перестроечную» эйфорию разоблачений, завершившуюся грандиозным скандалом 1991 года, когда для ублажения генералов от истории, буквально зашедшихся в «охранительной» истерике, была устроена чистка редколлегии новой 10-томной «Историей Великой Отечественной войны», поскольку ее авторы захотели подняться до объективного анализа, выполненного по западным научным стандартам. В результате последовало отлучение «безродных космополитов» от архивов, а также соответствующие оргвыводы. Начальник Института военной истории генерал Д. А. Волкогонов был освобожден от своей должности, а большинство его молодых помощников – уволены из армии. Был ужесточен контроль над работой по подготовке 10-томника, для чего к ней подключили испытанных и проверенных по прежней деятельности маршалов и генералов. Тем не менее, достаточно большому объему статистической информации на данную тему в течение послевоенных десятилетий удалось вырваться за архивные двери. Попробуем ее систематизировать.

Официальные советские цифры

Если внимательно отследить историю того, как менялись в СССР «числовые эквиваленты» жертв Второй мировой войны, то мы сразу же обнаружим, что эти изменения носили не характер беспорядочного цифрового хаоса, а подчинялись легко прослеживаемой взаимосвязи и строгой логике.

До конца 80-х годов прошлого века эта логика сводилась к тому, что пропаганда, хотя и очень-очень медленно, но постепенно все же уступала место науке – пусть и чрезмерно идеологизированной, однако основанной на архивных материалах. Поэтому сталинские 7.000.000 общих военных потерь СССР при Хрущеве превратились в 20.000.000, при Брежневе в «более 20.000.000», а при Горбачеве в «более 27.000.000». В том же направлении «плясали» и цифры потерь Вооруженных сил. В результате уже в начале 60-х годов официально признали, что только на фронте (не считая тех, кто не вернулся из плена) погибло более 10.000.000 солдат. В 70-е годы прошлого века цифра «более 10.000.000 погибших на фронте» (не считая погибших в плену) стала общепринятой. Ее приводили в самых авторитетных изданиях того времени. В качестве примера достаточно вспомнить статью члена-корреспондента Академии медицинских наук генерал-полковника медицинской службы Е. И. Смирнова, опубликованную в сборнике, который был подготовлен совместными усилиями Академии наук СССР и Института военной истории Министерства обороны СССР, а свет увидел в издательстве «Наука».

Кстати, в том же году на суд читателей была предъявлена и другая «этапная» книга – «Советский Союз в Великой Отечественной войне 1941—1945″, где были обнародованы цифры потерь армии и погибших в плену красноармейцев. К примеру, только в немецких концлагерях погибло до 7 миллионов мирного населения (?) и до 4 миллионов пленных красноармейцев, что дает в совокупности до 14 миллионов погибших красноармейцев (10 миллионов на фронте и 4 миллиона в плену). Здесь, видимо, уместно еще напомнить, что тогда в СССР каждая подобная цифра являлась официально-государственной – обязательно проходила сквозь строжайшее цензурное «сито» – многократно перепроверялась и часто воспроизводилась в различных справочно-информационных изданиях.

В принципе, в СССР в 70-е годы, по сути, признали, что потери армии погибшими на фронте и в плену за 1941—1945 годы составили примерно 16.000.000 – 17.000.000 человек. Правда, статистика публиковалась в несколько завуалированном виде.

Вот в 1-м томе Советской Военной Энциклопедии (статья «Боевые потери») сказано: «Так, если в 1-й мировой войне было убито и умерло от ран около 10 миллионов человек, то во 2-й мировой войне только потери убитыми на фронтах составили 27 миллионов человек » . Это именно армейские потери, поскольку общее количество погибших во Второй мировой войне в том же издании определено в 50 миллионов человек.

Если отнять от этих 27.000.000 потери Вооружённых сил всех участников Второй мировой войны, кроме СССР, то остаток получится порядка 16-17 миллионов. Именно данные цифры и есть признанное в СССР число погибших военнослужащих (на фронте и в плену). Подсчитать «всех, кроме СССР», тогда можно было по книге Бориса Урланиса «Войны и народонаселение Европы», которая в первый раз была опубликована в Союзе в 1960 году. Сейчас её легко найти в Интернете под названием «История военных потерь» .

Вся вышеприведённая статистика по армейским потерям неоднократно воспроизводилась в СССР до конца 80-х годов. Но в 1990 году российский Генштаб опубликовал итоги собственных новых «уточненных» подсчетов безвозвратных армейских утрат. Удивительно, но они каким-то загадочным образом получились не больше прежних «застойных», а меньше. Причем, меньше круто – практически в 2 раза . Конкретно – 8 668 400 человек. Разгадка ребуса здесь проста – в период горбачевской перестройки история вновь до предела политизировалась, превратившись в инструмент пропаганды. И «большие лампасы» из Министерства обороны решили таким манером «под шумок» улучшить «патриотическую» статистику.

Поэтому никаких объяснений столь странной арифметической метаморфозы не последовало. Наоборот, вскоре эти 8.668.400 (опять-таки без объяснений) были «детализированы» в справочнике «Гриф секретности снят» , который затем дополнялся и переиздавался. И что самое поразительное – про советские цифры мгновенно забыли – они просто тихо исчезли из книг, издаваемых под патронажем государства. Но вопрос к логическому абсурду подобной ситуации остался:

Получается, что в СССР в течение 3-х десятилетий старались «очернить» одно из своих главнейших свершений – победу над гитлеровской Германией – делали вид, что воевали хуже, чем на самом деле и публиковали для этого ложные данные об армейских потерях, завышенные в два раза.

А реальную «красивую» статистику хранили под грифом «секретно»…

Гриф секретности, поедающий мёртвых

Анализируя все удивительные данные кривошеевского «исследования» можно написать несколько солидных монографий. Разные авторы чаще всего увлекаются примерами разбора итогов отдельных операций. Это, разумеется, хорошие наглядные иллюстрации. Однако они ставят под сомнение лишь частные цифры – на фоне общих потерь не очень большие.

Основную массу потерь Кривошеев прячет среди «повторно призванных». В «Грифе секретности» он указывает их количество, как «более 2-х миллионов», а в «Россия в войнах» вообще выкидывает из текста книги указание на численность этой категории призывников. Просто пишет, что общее количество мобилизованных 34.476.700 человек – без учёта повторно призванных. Точное число повторно призванных – 2.237.000 человек – названо у Кривошеева только в одной статье, опубликованной в малотиражном сборнике уже шестнадцать лет назад.

Кто такие «повторно призванные»? Это, например, когда человека серьёзно ранили в 1941 году и после долгого лечения «списали» из армии «по здоровью». Но, когда во второй половине войны людские ресурсы уже подходили к концу, то врачебные требования пересмотрели и понизили. В результате, мужчину опять признали годным к службе и призвали в армию. А в 1944 году его убили. Таким образом, этого человека Кривошеев учитывает в мобилизованных всего один раз. Но из рядов армии «выводит» дважды – сначала в числе инвалидов, а затем в качестве убитого. В конечном счёте, получается, что одного из «выведенных» прячет от учёта в сумме общих безвозвратных потерь.

Другой пример. Человека мобилизовали, но вскоре передали в войска НКВД. Через несколько месяцев эту часть НКВД перевели обратно в РККА (например, на Ленинградском фронте в 1942 году из НКВД в РККА перевели сразу целую дивизию – просто сменили номер). Но Кривошеев-то этого солдата в первоначальной передаче из армии в НКВД учитывает, а обратную передачу из НКВД в РККА не замечает (поскольку повторно призванные у него исключены из списка мобилизованных). Поэтому получается, что человек опять «спрятан» – в армии послевоенного времени фактически состоит, а Кривошеевым не учтен.

Еще пример. Человека мобилизовали, но в 1941 году он пропал без вести – остался в окружении и «прижился» у мирного населения. В 1943 году эту территорию освободили, а «примака» вновь призвали в армию. Однако в 1944-м ему оторвало ногу. В итоге инвалидность и списание «по чистой». Кривошеев этого человека вычитает из 34.476.700 аж трижды – сначала в качестве пропавшего без вести, потом в числе 939.700, призванных на бывшей оккупированной территории окруженцев, и еще в качестве инвалида. Получается, что «прячет» две потери.

Перечислять все ухищрения, использованные в справочнике для «улучшения» статистики можно долго. Но намного продуктивнее самим пересчитать те цифры, которые Кривошеев предлагает в качестве базовых. Но пересчитать в нормальной логике – без «патриотического» лукавства. Для этого вновь обратимся к статистике, которая указана генералом в уже упомянутом выше малотиражном сборнике о потерях.

Тогда мы получим:
4.826.900 – численность РККА и РККФ на 22 июня 1941 года.
31.812.200 – Количество мобилизованных (вместе с повторно призванными) за всю войну.
Всего – 36.639.100 человек.

После окончания боевых действий в Европе (на начало июня 1945-го) всего в РККА и РККФ числилось (вместе с ранеными в госпиталях) – 12.839.800 человек. Отсюда можно узнать общие потери: 36.639.100 – 12.839.800 = 23.799.300

Далее сосчитаем тех, кто по разным причинам выбыл из Вооруженных сил СССР живым, но не на фронте:
3.798.200 – комиссованные по состоянию здоровья.
3.614.600 – переданы в промышленность, МПВО и ВОХР.
1.174.600 – переданы в НКВД.
250.400 – переданы в армии союзников.
206.000 – отчислены, как неблагонадёжные.
436.600 – осужденные и отправленные в места заключения.
212.400 – не разыскано дезертиров.
Всего – 9.692.800

Отнимем этих «живых» от общих потерь и таким образом узнаем, сколько человек погибло на фронте и в плену, а также было освобождено из плена в последние недели войны.
23.799.300 – 9.692.800 = 14.106.500

Чтобы установить окончательное число демографических потерь, пришедшихся на долю Вооруженных сил, надо из 14.106.500 вычесть тех, кто вернулся из плена, но вторично в армию не попал. Кривошеев с подобной целью вычитает 1.836.000 человек, учтенных органами репатриации. Это очередная хитрость. В сборнике «Война и общество», подготовленном Российской академией наук и Институтом российской истории опубликована статья Земскова В. Н. «Репатриация перемещённых советских граждан», где подробно раскрываются все составляющие интересующей нас цифры военнопленных.

Оказывается, что 286.299 пленных освободили на территории СССР еще до конца 1944 года. Из них 228.068 человек повторно мобилизовали в армию. А в 1944—1945 годах (в период боевых действий за рубежами СССР) освободили и мобилизовали в армию 659.190 человек. Проще говоря, они уже тоже учтены среди повторно призванных.

То есть 887.258 (228.068 + 659.190) бывших пленных на начало июня 1945 года находились в числе 12.839.800 душ, служивших в РККА и РККФ. Следовательно, из 14.106.500 надо вычесть не 1,8 млн, а примерно 950.000, освобождённых из плена, но не мобилизованных вторично в армию в период войны.

В результате мы получаем не менее 13.150.000 военнослужащих РККА и РККФ, которые погибли за 1941—1945 годы на фронте, в плену и оказались в числе «невозвращенцев». Однако и это еще не всё. Кривошеев также «прячет» потери (убитых, умерших в плену и невозвращенцев) в числе списанных по состоянию здоровья. Вот, «Гриф секретности снят» стр. 136 (или «Россия в войнах…» стр. 243). В цифре 3.798.158 комиссованных инвалидов он учитывает и тех, кто был отправлен в отпуск по ранению. Иными словами, из армии люди не увольнялись – фактически числились в её рядах, а справочник их исключает и таким образом «прячет» еще не менее нескольких сотен тысяч убитых.

То есть, если исходить из тех цифр, которые сам Кривошеев предлагает в качестве изначальной базы для расчётов, но обращаться с ними без генеральских подтасовок, то мы получим не 8.668.400 погибших на фронте, в плену и «невозвращенцев», а около 13.500.000.

Через призму партийной статистики

Впрочем, те данные о количестве мобилизованных в 1941—1945 годах, что заявлены Кривошеевым в качестве «базовых» цифр для расчёта потерь, тоже представляются заниженными. Подобный вывод напрашивается, если проверить справочник сведениями официальной статистики ВКП(б) и ВЛКСМ. Эти выкладки намного точнее армейских отчетов, поскольку в РККА люди зачастую даже не имели документов и даже посмертных медальонов (блог Толкователя частично затрагивал сопряженную тему жетонов в РККА). А коммунистов и комсомольцев учитывали несравнимо лучше. Каждый из них обязательно имел на руках партийный билет, регулярно участвовал в партсобраниях, протоколы которых (с указанием поименной численности «ячейки») отсылались в Москву.

Эти данные шли отдельно от армейских – по параллельной партийной линии. И эту цифирь в хрущевско-брежневском СССР публиковали намного охотнее – цензура относилась к ней снисходительнее – как к показателям идеологических побед, где даже потери воспринимались, как доказательство единства общества и преданности народа системе социализма.

Суть расчёта сводится к тому, что потери Вооруженных сил СССР по части комсомольцев и коммунистов известны достаточно точно. Всего к началу войны в СССР насчитывалось немногим менее 4.000.000 членов ВКП(б) . Из них находилось в Вооруженных силах 563.000. За годы войны в партию вступило 5.319.297 человек. И сразу после завершения боевых действий в её рядах состояло около 5.500.000 человек. Из которых 3.324.000 служили в Вооруженных силах.

То есть, общие потери членов ВКП(б) составили более 3.800.000 человек. Из которых около 3.000.000 погибли на фронте в рядах Вооруженных сил. Всего через Вооруженные силы СССР в 1941—1945 годах прошло примерно 6.900.000 коммунистов (из 9.300.000 имевшихся в партии за тот же период времени). Эта цифра складывается из 3.000.000 погибших на фронте, 3.324.000 находившихся в Вооруженных силах сразу после окончания боевых действий в Европе, а также около 600.000 инвалидов, комиссованных из Вооруженных сил в 1941—1945 годах.

Здесь весьма полезно обратить внимание на соотношение убитых и инвалидов 3.000.000 к 600 000 = 5:1. А у Кривошеева 8.668.400 к 3.798.000 = 2,3:1. Это очень красноречивый факт. Еще раз повторим, что члены партии учитывались несравнимо тщательнее, чем беспартийные. Им в обязательном порядке выдавался партийный билет, в каждом подразделении (вплоть до ротного звена) организовывалась своя партийная ячейка, которая брала на учёт каждого вновь прибывшего члена партии. Поэтому партийная статистика была намного точнее обычной армейской. А разница в этой самой точности наглядно иллюстрируется соотношением между убитыми и инвалидами у беспартийных и коммунистов в официальных советских цифрах и у Кривошеева.

Теперь перейдём к комсомольцам. На июнь 1941 года в ВЛКСМ насчитывалось 1.926.000 человек из состава РККА и РККФ. Еще, как минимум, несколько десятков тысяч человек числилось в комсомольских организациях войск НКВД. Поэтому можно принять, что всего в Вооружённых силах СССР к началу войны было около 2.000.000 членов ВЛКСМ.

Еще более 3.500.000 членов ВЛКСМ было призвано в Вооружённые силы за годы войны. В самих Вооруженных силах за годы войны были приняты в ряды ВЛКСМ более 5.000.000 человек.

То есть, всего через ВЛКСМ в Вооруженных силах прошло в 1941—1945 годах более 10.500.000 человек. Из них вступило в ВКП(б) 1.769.458 человек. Таким образом, получается, что всего через Вооруженные силы в 1941—1945 годах прошло не менее 15.600.000 коммунистов и комсомольцев (около 6.900.000 коммунистов + более 10.500.000 комсомольцев – 1.769.458 вступивших в ВКП(б) комсомольцев).

Это примерно 43% от 36.639.100 человек, которые по утверждению Кривошеева прошли через Вооруженные силы за годы войны. Однако официальная советская статистика 60-80-х годов подобного соотношения не подтверждает. Она гласит, что на начало января 1942 года в Вооруженных силах насчитывалось 1.750.000 комсомольцев и 1.234.373 коммуниста. Это немногим более 25% от численности всех вооруженных сил, насчитывавших около 11,5 миллионов человек (вместе с ранеными, находившимися на излечении).

Даже спустя двенадцать месяцев доля коммунистов и комсомольцев составляла не более 33%. На начало января 1943-го в Вооруженных силах числилось 1.938.327 коммунистов и 2.200.200 комсомольцев. То есть, 1.938.327 + 2.200.000 = 4.150.000 коммунистов и комсомольцев из Вооруженных сил, имевших примерно 13.000.000 человек.

13.000.000, поскольку сам Кривошеев утверждает, что с 1943 года СССР поддерживал армию на уровне 11.500.000 человек (плюс примерно 1.500.000 в госпиталях). В середине 1943-го доля коммунистов и беспартийных возросла не очень заметно, достигнув в июле всего 36%. На начало января 1944-го в Вооруженных силах числилось 2.702.566 коммунистов и примерно 2.400.000 комсомольцев. Более точной цифры пока не нашел, но в декабре 1943-го было именно 2.400.000 – наивысшее число за всю войну. То есть, в январе 1943-го больше быть не могло. Получается – 2.702.566 + 2.400.000 = примерно 5.100.000 коммунистов и комсомольцев из армии в 13.000.000 человек – около 40%.

На начало января 1945-го в Вооруженных силах имелось 3.030.758 коммунистов и 2.202.945 комсомольцев. То есть, на начало 1945 года доля коммунистов и комсомольцев (3.030.758 + 2.202.945) от армии примерно в 13.000.000 человек опять-таки примерно 40%. Здесь также уместно вспомнить, что основная масса потерь РККА и РККФ (соответственно и число мобилизованных, призванных им на замену) пришлась на первые полтора года войны, когда доля ВКП(б) и ВЛКСМ составляла менее 33%. То есть, получается, что в среднем за войну доля коммунистов и комсомольцев в Вооруженных силах составляла не более 35%. Иными словами, если взять за основу общую численность коммунистов и комсомольцев (15.600.000), то количество людей прошедших через Вооруженные силы СССР в 1941—1945 годах, составит примерно 44.000.000. А не 36.639.100, как указано у Кривошеева. Соответственно возрастут и общие потери.

Кстати, общие потери Вооружённых сил СССР за 1941—1945 годы тоже можно приблизительно подсчитать, если оттолкнуться от официальных советских данных потерь среди коммунистов и комсомольцев, обнародованных в 60-80-х годах. Они гласят, что армейские организации ВКП(б) потеряли примерно 3.000.000 человек. А организации ВЛКСМ примерно 4.000.000 человек. Иными словами, 35% армии потеряли 7.000.000. Следовательно, все Вооружённые силы утратили около 19.000.000 – 20.000.000 душ (убитыми на фронте, погибшими в плену и ставшими «невозвращенцами»).

Потери 1941 года

Анализируя динамику численности коммунистов и комсомольцев в Вооруженных силах можно достаточно внятно рассчитать и советские фронтовые потери по годам войны. Они тоже, как минимум, в два раза (чаще более чем в два) выше, чем те данные, которые опубликованы в кривошеевском справочнике.

Вот, например, Кривошеев сообщает, что в июне-декабре 1941 года Красная Армия безвозвратно потеряла (убитыми, пропавшими без вести, умершими от ран и болезней) 3.137.673 человека. Данную цифру легко проверить. В энциклопедии «Великая Отечественная война 1941—1945» сообщается, что к июню 1941-го в армии и на флоте было 563 тысячи коммунистов. Далее указывается, что за первые шесть месяцев войны погибло свыше 500.000 членов ВКП (б). И что на 1 января 1942 года в армии и на флоте числилось 1.234.373 партийца.

Как узнать, какое значение кроется под «свыше»? В двенадцатом томе «Истории Второй мировой войны 1939—1945» утверждается, что за первые полгода войны с «гражданки» в армейские и флотские организации влилось более 1.100.000 коммунистов. Получается: 563 (на 22 июня) + «более» 1.100.000 (мобилизовано) = «более» 1.663.000 коммунистов.
Далее. В шестом томе «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945» из таблички «Численный рост партии» можно узнать, что военными парторганизациями принято в свои ряды за июль—декабрь 1941-го 145.870 человек.

Получается: «Более» 1.663.000 + 145.870 = «более» 1.808.870 коммунистов было задействовано в Красной Армии в июне-декабре 1941 года. Теперь из этой суммы вычтем то количество, что было на 1 января 1942:
«Более»1.808.870 – 1.234.373 = «более» 574.497

Это мы получили безвозвратные потери ВКП(б) – убитые, пленные, пропавшие без вести.

Теперь определимся с комсомольцами. Из «Советской военной энциклопедии» можно узнать, что в армии и на флоте к началу войны было 1.926.000 членов ВЛКСМ. Энциклопедия «Великая Отечественная война 1941—1945» сообщает, что за первые шесть месяцев войны в армию и на флот призвано свыше 2.000.000 комсомольцев и указывает, что вдобавок в комсомол уже в рядах РККА и РККФ приняли 207.000 человек. Там же видим, что к концу 1941 года организации ВЛКСМ в Вооруженных силах насчитывали 1.750.000 человек.

Подсчитываем – 1.926.000 + «свыше» 2.000.000 + 207.000 = «свыше» 4.133.000. Это общее число комсомольцев, прошедших через Вооруженные Силы в 1941 году. Теперь можно узнать безвозвратные потери. От общего количества отнимем то, что имелось на 1 января 1942 года: «Свыше» 4.133.000 – 1.750.000 = «свыше» 2.383.000.

Это мы получили убитых, пропавших без вести, пленных.

Впрочем, здесь цифру надо немного уменьшить – на число выбывших из ВЛКСМ по возрасту. То есть, примерно на одну десятую часть от оставшихся в строю. Еще необходимо отнять комсомольцев, вступивших в ВКП(б) – примерно 70.000 человек. Таким образом, по весьма осторожной оценке безвозвратные потери РККА и РККФ среди коммунистов и комсомольцев составили не менее 2.500.000 душ. А у Кривошеева в данной графе стоит цифра 3.137.673. Разумеется, вместе с беспартийными.

3.137.673 – 2.500.000 = 637.673 – это остается на беспартийных.

Сколько в 1941 году было мобилизовано беспартийных? Кривошеев пишет, что к началу войны в Красной Армии и Военно-Морском флоте числилось 4.826.907 душ. Кроме того, на сборах в рядах РККА в это время находилось еще 805.264 человек. Получается – 4.826.907 + 805.264 = 5.632.171 человек к 22 июня 1941.

Сколько было мобилизовано людей в июне – декабре 1941? Ответ находим в статье генерала Градосельского, опубликованной в «Военно-историческом журнале». Из анализа приведенных там цифр можно сделать вывод, что в ходе двух мобилизаций 1941 года в РККА и РККФ пришло (без учета ополченцев) более 14.000.000 человек. А всего таким образом в армии в 1941 году было задействовано 5.632.171 + более 14.000.000 = примерно 20.000.000 человек. Значит, от 20.000.000 отнимаем «более» 1.808.870 коммунистов и около 4.000.000 комсомольцев. Получаем около 14.000.000 беспартийных.

И, если посмотреть на эти цифры через статистику потерь кривошеевского справочника, то выходит, что 6.000.000 коммунистов и комсомольцев безвозвратно потеряли 2.500.000 человек. А 14.000.000 беспартийных 637.673 человека…

Проще говоря, потери беспартийных занижены, как минимум, раз в шесть. А общие безвозвратные потери советских Вооруженных сил в 1941 году должны составить не 3.137.673, а 6-7 миллионов. Это по самым минимальным прикидкам. Скорее всего, больше.

В данной связи полезно вспомнить, что Вооруженные силы Германии в 1941 году потеряли на Восточном фронте убитыми и пропавшими без вести порядка 300.000 человек. То есть, за каждого своего солдата немцы забирали у советской стороны не менее 20 душ. Скорее всего, больше – до 25. Это примерно такое же соотношение, с которым европейские армии XIX-ХХ веков били африканских дикарей в колониальных войнах.

Примерно также выглядит и разница в информации, которую правительства сообщали своим народам. Гитлер в одном из своих последних публичных выступлений в марте 1945 года объявил, что Германия потеряла в войне 6.000.000 человек. Ныне историки считают, что это не сильно отличалось от реальности, определяя конечный итог в 6.500.000-7.000.000 погибших на фронте и в тылу. Сталин в 1946-м сказал, что советские потери составили около 7.000.000 жизней. За последующие полвека цифра людских утрат СССР возросла до 27.000.000. И есть сильное подозрение, что это еще не предел.

Существуют различные оценки потерь Советского Союза и Германии во время войны 1941-1945 гг. Различия связаны как со способами получения исходных количественных данных по разным группам потерь, так и с методами расчётов.

В России официальными данными о потерях в Великой Отечественной войне считаются данные, изданные группой исследователей под руководством консультанта Военно-мемориального центра ВС РФ Григория Кривошеева в 1993 г. Согласно уточнённым данным (2001 г.), потери были следующими:

• Людские потери СССР - 6,8 млн. военнослужащих убитыми, и 4,4 млн. попавшими в плен и пропавшими без вести. Общие демографические потери (включающие погибшее мирное население) - 26,6 млн. человек;
• Людские потери Германии - 4,046 млн. военнослужащих погибшими, умершими от ран, пропавшими без вести (включая 442,1 тыс. погибших в плену), ещё 910,4 тыс. вернулись из плена после войны;
• Людские потери стран-союзниц Германии - 806 тыс. военнослужащих погибшими (включая 137,8 тыс. погибшими в плену), ещё 662,2 тыс. вернулись из плена после войны.
• Безвозвратные потери армий СССР и Германии (включая военнопленных) - 11,5 млн. и 8,6 млн. чел. (не считая 1,6 млн. военнопленных после 9 мая 1945) соответственно. Соотношение безвозвратных потерь армий СССР и Германии с сателлитами составляет 1,3:1 .

История подсчёта и официального государственного признания потерь

Исследование потерь Советского Союза в войне фактически началось лишь в конце 1980-х гг. с приходом гласности. До этого в 1946 Сталин объявил о том, что СССР потерял в годы войны 7 миллионов человек . При Хрущёве эта цифра возросла до «более 20 миллионов» . Только в 1988-1993 гг. коллектив военных историков под руководством генерал-полковника Г. Ф. Кривошеева провёл комплексное статистическое исследование архивных документов и других материалов, содержащих сведения о людских потерях в армии и на флоте, пограничных и внутренних войсках НКВД. При этом были использованы результаты работы комиссии Генерального штаба по определению потерь, возглавляемой генералом армии С. М. Штеменко (1966-1968 гг.) и аналогичной комиссии Министерства обороны под руководством генерала армии М. А. Гареева (1988 г.). Коллектив также был допущен к рассекреченным в конце 1980-х гг. материалам Генерального штаба и главных штабов видов Вооруженных Сил, МВД, ФСБ, погранвойск и других архивных учреждений бывшего СССР.

Итоговая цифра людских потерь в Великой Отечественной войне была впервые обнародована в округлённом виде («почти 27 млн чел. ») на торжественном заседании Верховного Совета СССР 8 мая 1990, посвященном 45-летию Победы Советского Союза в Великой Отечественной войне. В 1993 результаты исследования были опубликованы в книге «Гриф секретности снят. Потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование», которая затем была переведена на английский язык. В 2001 вышло переиздание книги «Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил: Статистическое исследование».

Для определения масштабов людских потерь данный коллектив пользовался различными методами, в частности:

• учётно-статистическим, то есть путём анализа имеющихся учётных документов (прежде всего, донесений о потерях личного состава Вооруженных Сил СССР),
• балансовым, или методом демографического баланса, то есть путём сопоставления численности и возрастной структуры населения СССР на начало и конец войны.

В 1990-2000-е гг. в печати появлялись как работы, предлагающие поправки к официальным цифрам (в частности, за счёт уточнения статистических методик), так и полностью альтернативные исследования с сильно отличными данными о потерях. Как правило, в работах последнего типа оцениваемые людские потери намного превосходят официально признанные 26,6 млн чел.

Например, современный российский публицист Борис Соколов оценил общие людские потери СССР в 1939-1945 гг. в 43 448 тыс. человек, а общее число погибших в рядах Советских Вооруженных Сил в 1941-1945 гг. в 26,4 млн. человек (из них 4 млн человек погибло в плену). Если верить его расчётам о потере 2,6 млн. немецких солдат на советско-германском фронте, то соотношение потерь достигает 10:1. При этом, общие людские потери Германии в 1939-1945 гг. он оценил в 5,95 млн. человек (включая 300 тыс. погибших в концлагерях евреев, цыган и антинацистов). Его оценка погибших военнослужащих вермахта и Waffen-SS (включая иностранные формирования) составляет 3 950 тыс. человек). Однако надо учитывать, что Соколов в потери СССР включает и демографические потери (то есть те, кто мог бы родиться, но не родился), а для Германии такого подсчёта не ведёт. Подсчет общих потерь СССР основан на откровенной фальсификации: численность населения СССР на середину 1941 взята в 209,3 млн человек (на 12-17 млн человек выше реальной, на уровне 1959 года), на начало 1946 - в 167 млн. (на 3,5 млн выше реальной), - что в сумме как раз дает разницу между официальной и соколовской цифрами. Подсчёты Б. В. Соколова повторяются во многих изданиях и СМИ (в фильме НТВ «Победа. Одна на всех», интервью и выступлениях писателя Виктора Астафьева, книге И. В. Бестужева-Лады «Россия накануне XXI века» и др.)

Людские потери

Общая оценка

Группа исследователей под руководством Г. Ф. Кривошеева оценивает общие людские потери СССР в Великой Отечественной войне, определённые методом демографического баланса, в 26,6 млн человек . Сюда входят все погибшие в результате военных и иных действий противника, умершие вследствие повышенного уровня смертности в период войны на оккупированной территории и в тылу, а также лица, эмигрировавшие из СССР в годы войны и не вернувшиеся после её окончания. Для сравнения, по оценкам того же коллектива исследователей, убыль населения России в Первую мировую войну (потери военнослужащих и гражданского населения) составила 4,5 млн человек, а аналогичная убыль в Гражданской войне - 8 млн человек.

Что касается полового состава умерших и погибших, то подавляющее большинство, естественно, приходилось на мужчин (около 20 млн). В целом к концу 1945 численность женщин в возрасте от 20 до 29 лет вдвое превышала в СССР численность мужчин того же возраста.

Рассматривая работу группы Г. Ф. Кривошеева, американские демографы С. Максудов и М. Элман приходят к выводу о том, что данная ей оценка людских потерь в 26-27 миллионов относительно надёжна. Они, однако, указывают как на возможность недооценки числа потерь за счёт неполного учёта населения территорий, присоединённых СССР перед войной и в конце войны, так и на возможность завышения потерь за счёт неучёта эмиграции из СССР в 1941-45 годы. Кроме того, официальные подсчёты не учитывают падение уровня рождаемости, за счёт которого население СССР к концу 1945 должно было бы быть ориентировочно на 35-36 миллионов человек больше, чем при отсутствии войны. Впрочем, эта цифра признаётся ими гипотетической, поскольку она базируется на недостаточно строгих допущениях.

По мнению другого зарубежного исследователя М. Хайнеса, цифра 26,6 миллионов, полученная группой Г. Ф. Кривошеева, задаёт лишь нижний предел всех потерь СССР в войне. Общая убыль населения с июня 1941 по июня 1945 составила 42,7 миллионов человек, и эти цифра соответствует верхнему пределу. Поэтому реальное число военных потерь находится в данном промежутке. Ему, однако, возражает М. Харрисон, который на основе статистических подсчётов приходит к выводу о том, что даже учитывая некоторую неопределённость при оценке эмиграции и снижения уровня рождаемости реальные военные потери СССР должны оцениваться в пределах от 23,9 до 25,8 миллионов человек .

Военнослужащие

По данным министерства обороны России безвозвратные потери в ходе боевых действий на советско-германском фронте с 22 июня 1941 г. по 9 мая 1945 г. составили 8 860 400 советских военнослужащих. Источником послужили рассекреченные в 1993 году данные - 8 668 400 военнослужащих и данные, полученные в ходе поисковых работ Вахт Памяти и в исторических архивах. Из них (согласно данным 1993 года):

• Убито, умерло от ран и болезней, небоевые потери - 6 885 100 чел., в том числе
• Убиты - 5 226 800 чел.
• Погибли от нанесенных ранений - 1 102 800 чел.
• Погибли от различных причин и несчастных случаев, расстреляны - 555 500 чел.

По данным М. В. Филимошина во время Великой Отечественной войны попало в плен и пропало без вести 4 559 000 советских военнослужащих и 500 тыс. военнообязанных, призванных по мобилизации, но не зачисленных в списки войск.

Согласно данным Г. Ф. Кривошеева: во время Великой Отечественной войны всего пропали без вести и попали в плен 3 396 400 военнослужащих; вернулись из плена 1 836 000 военнослужащих, не вернулись (погибли, эмигрировали) - 1 783 300.

Гражданское население

Группа исследователей под руководством Г. Ф. Кривошеева оценила потери гражданского населения СССР в Великой Отечественной войне приблизительно в 13,7 млн человек . Итоговая цифра 13.684.692 чел. складывается из следующих составляющих:

• было преднамеренно истреблено на оккупированной территории - 7.420.379 чел.
• умерло и погибло от жестоких условий оккупационного режима (голод, инфекционные болезни, отсутствие медицинской помощи и т. п.) - 4.100.000 чел.
• погибло на принудительных работах в Германии - 2.164.313 чел. (ещё 451.100 чел. по разным причинам не возвратились и стали эмигрантами)

Однако мирное население несло также большие потери от боевого воздействия противника в прифронтовых районах, блокадных и осажденных городах. Полные статистические материалы по рассматриваемым видам потерь гражданского населения отсутствуют.

По оценкам С. Максудова, на оккупированных территориях и в блокадном Ленинграде погибло около 7 млн человек (из них 1 млн в блокадном Ленинграде, 3 млн. - евреи-жертвы Холокоста), а ещё около 7 млн человек погибло в результате повышенной смертности на неоккупированных территориях.

Имущественные потери

За годы войны на советской территории было разрушено 1710 городов и посёлков городского типа и более 70 тыс. сёл и деревень, 32 тыс. промышленных предприятий, разгромлено 98 тыс. колхозов, 1876 совхозов. Государственная комиссия установила, что материальный ущерб составлял около 30 процентов национального богатства Советского Союза, а в районах, подвергшихся оккупации, - около двух третей. В целом материальные потери Советского Союза оцениваются суммой около 2 трлн. 600 млрд рублей. Для сравнения национальное богатство Англии уменьшилось лишь на 0,8 процента, Франции - на 1,5 процента, а США материальных потерь, по существу, избежали.

Потери Германии и их союзников

Людские потери

В войну против Советского Союза немецким командованием было вовлечено население оккупированных стран путем вербовки добровольцев. Таким образом появлялись отдельные воинские формирования из числа граждан Франции, Нидерландов, Дании, Норвегии, Хорватии, а также из граждан СССР, оказавшихся в плену или на оккупированной территории (русские, украинские, армянские, грузинские, азербайджанские, мусульманские и др.). Как именно учитывались потери этих формирований, чёткой информации в немецкой статистике нет.

Также постоянным препятствием для определения реального числа потерь личного состава войск являлось смешивание потерь военнослужащих с потерями гражданского населения. По этой причине в Германии, Венгрии, и Румынии потери вооруженных сил значительно уменьшены, так как часть их учтена в числе жертв гражданского населения. (200 тыс. чел. потери военнослужащих, а 260 тыс. - гражданского населения). Например, в Венгрии это соотношение было «1:2» (140 тыс. - потери военнослужащих и 280 тыс. - потери гражданского населения). Всё это существенно искажает статистику о потерях войск стран, воевавших на советско-германском фронте.

В немецкой радиотелеграмме, исходящей от отдела по учету потерь вермахта от 22 мая 1945 г., адресованной генерал-квартирмейстеру ОКВ, приводятся следующие сведения:

По справке организационного отдела ОКХ от 10 мая 1945 г., только сухопутные силы, включая войска СС (без ВВС и ВМС), за период с 1 сентября 1939 г. по 1 мая 1945 г. потеряли 4 миллиона 617,0 тыс. чел.

За два месяца до смерти Гитлер в одном из выступлений объявил, что Германия потеряла 12,5 млн убитыми и ранеными, из которых половина - убитыми. Этим сообщением он, фактически, опроверг оценки масштабов людских потерь, сделанные другими фашистскими лидерами и правительственными органами.

Генерал Йодль после окончания военных действий заявил, что Германия, в общей сложности, потеряла 12 млн 400 тыс. чел., из которых 2,5 млн убитыми, 3,4 млн пропавшими без вести и пленными и 6,5 млн ранеными, из которых примерно 12-15 % не вернулись в строй по тем или иным причинам.

Согласно приложению к закону ФРГ “О сохранении мест захоронения” общее число захороненных на территории СССР и Восточной Европы немецких солдат составляет 3,226 млн, из которых известны имена 2,395 млн.

Военнопленные Германии и её союзников

Сведения о количестве военнопленных вооруженных сил Германии и союзных ей стран, учтенных в лагерях НКВД СССР по состоянию на 22 апреля 1956 г.

Альтернативные теории

В 1990—2000-е годы в российской печати появились публикации с данными о потерях, сильно отличающихся от принятых исторической наукой. Как правило, при этом оцениваемые советские потери намного превосходят приводимые историками.

Например, современный российский публицист Борис Соколов оценил общие людские потери СССР в 1939—1945 годы в 43 448 тыс. человек, а общее число погибших в рядах Советских Вооруженных Сил в 1941—1945 гг. в 26,4 миллионов человек (из них 4 миллиона человек погибло в плену). Согласно его расчётам о потере 2,6 млн. немецких солдат на советско-германском фронте, то соотношение потерь достигает 10:1. При этом, общие людские потери Германии в 1939—1945 годы он оценил в 5,95 млн. человек (включая 300 тыс. погибших в концлагерях евреев, цыган и антинацистов). Его оценка погибших военнослужащих вермахта и Waffen-SS (включая иностранные формирования) составляет 3 950 тыс. человек). Однако надо учитывать, что Соколов в потери СССР включает и демографические потери (то есть те, кто мог бы родиться, но не родился), а для Германии такого подсчёта не ведёт. Подсчет общих потерь СССР основан на откровенной фальсификации: численность населения СССР на середину 1941 взята в 209,3 млн человек (на 12-17 млн человек выше реальной, на уровне 1959 года), на начало 1946 — в 167 млн. (на 3,5 млн ниже реальной), — что в сумме как раз дает разницу между официальной и соколовской цифрами. Подсчёты Б. В. Соколова повторяются во многих изданиях и СМИ (в фильме НТВ «Победа. Одна на всех», интервью и выступлениях писателя Виктора Астафьева, книге И. В. Бестужева-Лады «Россия накануне XXI века» и др.)

В противовес весьма спорным публикациям Соколова существуют работы других авторов, многие из которых движимы установлением реальной картины происходившего, а не требованиями современной политической конъюнктуры. Из общего ряда выбивается работа Гарибяна Игоря Людвиговича. Автор использует открытые официальные источники и данные, явно указывая на несостыковки в них, акцентирует внимание на методах, использованных для манипуляций статистикой. Интересны методы, которые он использовал для собственной оценки потерь Германии: женский перевес в половозрастной пирамиде, балансовый метод, метод оценки по структуре пленных и оценка по ротации армейский соединений. Каждый метод дает схожие результаты - от 10 до 15 млн. человек безвозвратных потерь, без учета потерь стран сателлитов. Полученные результаты зачастую подтверждаются косвенными, а иногда и прямыми фактами из официальных немецких источников. В работе сознательно сделан уклон на косвенность множественных фактов. Такие данные сложнее фальсифицировать, потому как совокупность фактов и их перипетий при фальсификации предусмотреть невозможно, а значит попытки подтасовки не выдержат проверки под разными способами оценки.

В день 70-й годовщины начала Великой Отечественной войны «Газета.Ru» публикует полемику военных экспертов об оценке числа погибших в этой войне.

«Оценка величины советских военных потерь остается самым больным вопросом истории Великой Отечественной войны. Официальные цифры в 26,6 миллиона погибших и умерших, в том числе 8,7 миллиона военнослужащих, резко занижают потери, особенно в рядах Красной армии, чтобы сделать их почти равными потерям Германии и ее союзников на Восточном фронте и доказать обществу, что мы воевали не хуже немцев, — считает Борис Соколов, кандидат исторических наук, доктор филологических наук, член Русского ПЕН-центра, автор 67 книг по истории и филологии, переведенных на латышский, польский, эстонский и японский языки . — Истинную величину потерь Красной армии можно установить, используя документы, опубликованные в первой половине 90-х годов, когда цензуры темы военных потерь почти не было.

Согласно нашей оценке, сделанной на их основе, потери советских Вооруженных сил убитыми и погибшими составили около 27 миллионов человек, что почти в 10 раз превосходит потери вермахта на Восточном фронте.

Общие же потери СССР (вместе с мирным населением) составили 40-41 миллион человек. Эти оценки находят подтверждение в сравнении данных переписей населения 1939 и 1959 годов, поскольку есть основания полагать, что в 1939 году был весьма значительный недоучет мужчин призывных контингентов. На это, в частности, указывает зафиксированный переписью 39-го года значительный женский перевес уже в возрасте 10-19 лет, где чисто биологически должно быть наоборот».

Оценка в 27 млн погибших военных, данная Борисом Соколовым, должна сходиться хотя бы с общими данными о количестве граждан СССР, надевавших военную форму в 1941-1945 годах, считает Алексей Исаев, автор 20 книг о Великой Отечественной войне, выпускник МИФИ, работавший в Российском государственном военном архиве и Центральном архиве Минобороны России, а также в Институте военной истории Министерства обороны России.

«К началу войны в армии и на флоте числилось 4826,9 тысяч человек плюс 74,9 тысяч человек из формирований других ведомств, состоявших на довольствии Наркомата обороны. За годы войны было мобилизовано (с учетом находившихся на 22 июня 1941 году на военных сборах) 29 574,9 тысячи человек, — приводит данные Исаев. — Эта цифра по понятным причинам не учитывает повторно призванных. Таким образом, всего было привлечено в Вооруженные силы 34476,7 тысяч человек. На 1 июля 1945 года в армии и на флоте оставалось 12839,8 тысяч человек, в том числе 1046 тысяч человек в госпиталях. Проведя несложные арифметические вычисления, мы получаем, что разница между количеством привлеченных в армию граждан и количеством числившихся в Вооруженных силах к окончанию войны составляет 21629,7 тысяч человек, округленно — 21,6 млн человек.

Это уже сильно отличается от названной Б. Соколовым цифры в 27 млн погибших.

Такое количество погибших просто физически не могло образоваться при том уровне использования людских ресурсов, которое имело место в СССР в 1941-1945 годах.

Привлечь 100% мужского населения призывного возраста в Вооруженные силы не могла себе позволить ни одна страна мира.

В любом случае требовалось оставить у станков в военной промышленности немалое число мужчин, несмотря на широкое использование труда женщин и подростков. Приведу лишь несколько цифр. На 1 января 1942 года на заводе № 183 — ведущем производителе танков Т-34 — доля женщин в числе работников составляла всего 34%. К 1 января 1944 года она несколько упала и составила 27,6%.

Всего же в народном хозяйстве в 1942-1944 годах доля женщин в общем числе работающих колебалась от 53 до 57%.

Подростки, в основном в возрасте 14-17 лет, составляли примерно 10% от числа работников завода № 183. Аналогичная картина наблюдалась на других заводах Наркомата танковой промышленности. Более 60% работников отрасли составляли мужчины старше 18 лет. Более того, уже в ходе войны из армии передавались в военную промышленность значительные людские ресурсы. Связано это было с нехваткой рабочих рук и текучестью кадров на заводах, в том числе танковых.

При оценке безвозвратных потерь необходимо опираться в первую очередь на результаты учета погибших по картотекам безвозвратных потерь в IX и XI отделах Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО) РФ, утверждает Кирилл Александров, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник (по специальности «История России» ) энциклопедического отдела филфака СПбГУ.

«Таких личных карточек, как сообщил в марте 2009 года в разговоре со мной один из сотрудников IX отдела, более 15 млн (вместе с офицерами и политработниками).

Еще ранее, в 2007 году, впервые на одной из научных конференций близкие данные ввел в научный оборот старший научный сотрудник ЦАМО и сотрудник Института военной истории полковник Владимир Трофимович Елисеев. Он сообщил слушателям, что

суммарная цифра безвозвратных потерь по результатам учета карточек в картотеках двух отделов ЦАМО более 13,6 млн человек.

Сразу оговорюсь: это после изъятия дублирующих карточек, которое производилось методично и кропотливо сотрудниками архива на протяжении предыдущих лет, — уточнил Кирилл Александров. — Естественно, что многие категории погибших военнослужащих не учитывались вообще (например, призывавшиеся непосредственно в части по ходу боев из местных населенных пунктов) или сведения о них хранятся в других ведомственных архивах.

Дискуссионным остается вопрос о численности Вооруженных Сил СССР к 22 июня 1941 г. Например, группа генерал-полковника Г. Ф. Кривошеева оценивала численность РККА и ВМФ на 22 июня 1941 г. в 4,8 млн человек, причем неясно, включены ли в это число пограничники, личный состав ВВС, войск ПВО и НКВД. Однако известный российский ученый М. И. Мельтюхов привел гораздо большие цифры — 5,7 млн (с учетом численности военнослужащих ВВС, войск НКВД и погранвойск). Плохо был поставлен учет призванных в 1941 г. в армии народного ополчения. Таким образом, предположительно,

реальные цифры тех, кто погиб в рядах Вооруженных Сил СССР (включая партизан), по нашим оценкам, составляют ориентировочно 16-17 млн человек.

Очень важно, что эта ориентировочная цифра в целом коррелирует с результатами долгих исследований группы квалифицированных российских демографов из Института народнохозяйственного прогнозирования РАН — Е. М. Андреева, Л. Е. Дарского и Т. Л. Харьковой. Почти 20 лет назад эти ученые, проанализировав огромный массив статистического материала и переписей населения СССР за разные годы, пришли к выводу, что потери погибшими юношей и мужчин в возрасте 15-49 лет составили примерно 16,2 млн человек. При этом сведениями из картотек ЦАМО демографы РАН не пользовались, так как на рубеже 1980-1990-х годов они еще не были введены в научный оборот. Естественно, что для полноты картины нужно исключить какую-то часть 15-17-летних подростков, погибших не на военной службе, а также включить погибших на военной службе женщин и мужчин в возрасте старше 49 лет. Но в целом ситуация представима.

Таким образом, и официальные цифры Министерства обороны РФ в 8,6 млн погибших советских военнослужащих, и цифры Бориса Соколова представляются неверными.

Группа генерала Кривошеева объявила официальную цифру в 8,6 млн еще в начале 1990-х годов, но, как убедительно показал полковник В. Т. Елисеев, Кривошеев познакомился с содержанием картотеки безвозвратных потерь рядового и сержантского состава лишь в 2002 г. Борис Соколов, как мне кажется, допускает ошибку в методике расчета. Думаю, что известная цифра в 27 млн погибших граждан СССР вполне реалистична и отражает подлинную картину. Однако, вопреки распространенным представлениям, основную долю погибших составили именно военнослужащие, а не гражданское население Советского Союза».

Владимир ТИМАКОВ

В предложенной статье мой скромный опыт преподавания демографии мобилизован для расследования одной из самых болезненных исторических загадок: сколько же советских солдат погибло в Великой Отечественной войне?

Рассмотрим сначала баланс прошедших через армию военнослужащих, составленный авторской группой Генерального штаба под руководством Г.Ф. Кривошеева. Когда авторы сводят призыв с убылью, на статью «безвозвратные потери» (погибшими) остается 8 миллионов 668 тысяч человек. Однако в балансе обнаруживаются очевидные «дыры». Так, в графу «убыль» включено 427 тысяч солдат, отправленных в штрафбаты. Но в конце концов, эти штрафники должны были попасть либо в статью «убитые», либо в строевой состав армии на 1 июля 1945 года. Куда они подевались?

Так же выпадают из баланса 500 тысяч новобранцев, не успевших попасть в части, и 939 тысяч освобожденных из плена, вторично призванных в строй.

С другой стороны, группа Кривошеева не отразила в балансе такую статью убыли, как пленные красноармейцы, которые перешли на сторону противника и/или предпочли остаться в эмиграции. Их численность выражается шестизначной цифрой и при сведении баланса сокращает количество погибших. Выпадение из баланса авторской группы Генштаба эмигрантов и перебежчиков свидетельствует о лакировке действительности, но отметает подозрения в том, что главной целью Кривошеева сотоварищи было занижение советских боевых потерь.

При первом рассмотрении вызывает протест пропорция мужских контингентов, прошедших через вермахт (21,1 млн, по данным немецкого историка Мюллер-Гиллебранда) и через Советскую армию (34,5 млн, по данным Кривошеева). Это соотношение кажется неправдоподобным, поскольку население СССР превышало население Германии (даже с Австрией и Судетами) примерно в два с половиной раза.

Однако необходимо учесть, что к началу войны в границы Рейха вошли значительная часть Польши (Восточная Силезия, Западная Пруссия, гау Позен), Богемия и Моравия, Эльзас и Лотарингия, большая часть Словении, Люксембург, с общим населением не менее 20 миллионов человек. О том, что жители этих территорий подлежали призыву в вооруженные силы, красноречиво свидетельствует этнический состав взятых в плен гитлеровских солдат. Кстати, доля попавших в наш плен жителей этих земель существенно превышает долю попавших в германский плен красноармейцев, представляющих десять республик, вошедших (или образованных) в СССР после 1922 года. Таким образом, с учетом новых земель, население Рейха на 22 июня 1941 года можно оценить в 102 миллиона человек.

Население Советского Союза в роковое июньское воскресенье составляло 196,7 миллиона человек (по расчетам Андреева, Дарского, Харьковой).

Необходимо также учесть, что половозрастная пирамида в довоенном СССР напоминала половозрастную пирамиду современного Пакистана или Индии, с огромным перевесом детских возрастов. Поэтому доля советских мужчин в возрасте от 18 до 50 лет составляла лишь 21,7% (перепись 1939 г.), а их ровесников в Германии — 23,4% (оценка Урланиса). Следовательно, потенциальные призывные контингенты нашей страны и Рейха соотносились как 42,7 млн чел. к 23,9 млн чел., то есть различались менее чем в 1,8 раза.

Заметим, что противник мог более эффективно использовать свои людские ресурсы за счет привлечения огромных масс иностранной рабочей силы, а также за счет призыва в вермахт значительного (1,17 млн, по оценке Романько) количества советских коллаборационистов и фольксдойче. Ввиду этого пропорция призывников, вытекающая из сравнения цифр Кривошеева и Мюллера-Гиллебранда, выглядит вполне реалистичной.

Приведенные ниже проверочные расчеты может проделать любой образованный человек, поскольку использованные мной исходные сведения находятся в открытом доступе (например, на сайте demoscope.ru). Прежде всего нас интересует сравнение переписных таблиц 1939 и 1959 годов (ввиду расширения границ СССР данные 1939 года, для соотнесения с данными 1959-го, надо умножать на коэффициент 1,116).

Проследив судьбу мужчин 1889-1898 г.р. (при сравнении когорты 40-49 лет в довоенной и 60-69 лет в послевоенной переписи), мы видим, что их численность сократилась с 7,8 млн до 4,1 млн, или на 47,5%. В такой же возрастной когорте между переписями 1970 и 1989 годов убыль составила 36,5%. Учитывая, что коэффициенты естественной смертности в околовоенные годы были выше, чем в благополучные семидесятые, надо признать, что армейские потери мужчин 1889-1898 г.р. оказались не слишком велики. Они вполне коррелируют с приведенной в работе Кривошеева цифрой в 520 тысяч погибших солдат и офицеров старше 46 лет.

Судьба поколения 1899-1928 г.р. сложилась более трагично и может быть представлена в таблице.

Ключом к определению армейских потерь является проявившаяся в этой когорте разница между мужской и женской убылью — 12,9 млн. Избыточная смертность мужчин связана прежде всего с войной. Однако мы знаем, что и в мирное время естественная смертность мужчин, достигающих возраста 30-60 лет, значительно превышает женскую смертность. Отсюда можно заключить, что армейские потери в исследуемой когорте вряд ли превышают 10 млн человек.

Женскую убыль в 1939-1959 гг. следует разделить на жертвы гражданского населения (порядка 4-4,5 млн чел.) и естественную убыль (5-5,5 млн чел.). Тогда гражданские жертвы среди мужчин этого поколения можно оценить в 2-2,5 млн, а их естественную убыль — в 9-10 млн чел. (с учетом того, что мужские коэффициенты смертности для этих возрастов превосходят женские более чем вдвое, но 1/5 мужской когорты не доживет до естественной смерти в результате военных потерь).

В итоге специфическая мужская убыль этого поколения в годы войны составит примерно 10,4-11 млн человек. Сюда входят не только потери военнослужащих, но также партизан, коллаборационистов, узников ГУЛАГа и т.д.

В целом, если просуммировать фронтовые утраты всех возрастных когорт и прибавить к ним погибших военнослужащих-женщин (1-2% от мужчин), итоговая цифра потерь Советской армии вряд ли превысит обозначенный уровень в 10-11 млн человек. Похожую оценку дает и британский историк Норман Дэвис, снискавший популярность недавним изданием «Европа в войне.
1939-1945. Без простой победы».

Обратим внимание: если «залатать» указанные выше «бреши» в балансе Кривошеева, тоже получатся очень похожие цифры.

Демография — это наука, наврать в которой довольно сложно. Различные показатели так увязаны друг с другом, что любая ложь сотрясает всю систему статистических связей — как запутавшаяся муха сотрясает всю ткань паутины.

Мы можем, например, оценить, сколько мальчиков 1923 года рождения вернулось домой с войны. Это — срочники сорок первого, «выбитый призыв», который понес максимальные потери по сравнению с другими возрастами.
В начале 1959 года на 100 женщин этого возраста приходилось 64 их ровесника.

Для сравнения, в мирном 1939 году на 100 тридцатипятилетних советских женщин приходилось 93 сверстника.
А в ФРГ, по данным Урланиса, в 1950 году на 100 женщин «выбитого» поколения (1920-1924 г.р.) приходился 71 мужчина. То есть с учетом традиционной разницы в естественной мужской смертности у немцев и у русских, следует признать, что доля погибших на фронте в СССР и в Германии примерно одинакова.

Пропорциональность фронтовых потерь подтверждается и сходством в послевоенных пропорциях вдов: СССР — 19,0%, ГДР — 18,6%, Австрия — 18,5%, ФРГ — 17,7% («Народонаселение мира»; от общего количества взрослых женщин). Эти цифры, равно как внимательный анализ баланса Мюллера-Гиллебранда, заставляют предположить, что германская военная статистика «подлакирована» приблизительно в тех же масштабах, что и официальные выводы отечественного Генштаба. Зато вполне достоверными выглядят исследования немецкого историка Оверманса, насчитавшего 5,3 миллиона павших солдат вермахта.

Следует сделать вывод, что армейские потери СССР и Рейха примерно пропорциональны призывным контингентам этих стран, т.е. вряд ли различаются более чем в два раза.