Двигательные техники гурджиева. Осознанность, её выгоды и упражнения для развития по методике Гурджиева

Буддийская медитация как метод духовного развития

Медитативные практики в даосизме и дзэн-буддизме

Медитативные практики в христианстве

1. 
   
2. 
   
3. 
   Ошо Раджниш как мыслитель и создатель медитативных техник
4. 
   

• 
  Медитативные техники в клинической практике и системах самоисцеления
• 
  

Техники медитации в учении Гурджиева

Раздел 1. Медитация: многообразие определений и практик.

Роль медитативных практик в европоцентристской культуре ХХ века
Стрессовые ситуации, преждевременное старение, психосоматические болезни, информационные перегрузки, быстрый темп жизни и экологические проблемы – этому мы обязаны эпохе научно-технической революции. Технократический характер современной цивилизации порождает отсталость в развитии духовной составляющей человека. Современный человек затрудняется найти ответы на свои вопросы в науке, литературе или философии, и решения проблем духовного развития остаются в зачаточном состоянии.

Как писал Шри Ауробиндо, “духовность не есть интеллектуальность, не идеализм, не поворот ума к этике, к чистой морали или аскетизму; это не есть религиозность или страстный эмоциональный подъём духа... Духовность в своей сущности есть пробуждение внутренней действительности нашего существа, нашей души...” 1

Приход медитации на Запад ознаменовался быстротой и размахом. Поэтому понятен и оправдан рост интереса к медитативным практикам, который в западном обществе активно начался в эпоху хиппи, “детей цветов”, когда зародилось движение нью-эйдж и всевозможные институты развития способностей человека типа Esalen и Big Sur.
Основные черты большинства медитативных практик
Какие черты медитативных практик можно выделить как характерные?

Начало любой медитации – концентрация, сосредоточенность ума, отрешённость от всего постороннего, что не связано с объектом концентрации, от всех внутренних, второстепенных переживаний. Начиная со средоточения ума на объекте и проходя через этап проникновения в объект, практикующий полностью растворяется в нём, сливается с ним – объект заполняет пространство сознания. Как правило, характер объекта определённым образом ограничивает глубину достигаемой концентрации. Как только внимание отвлекается от объекта концентрации, медитирующий должен произвольным усилием воли вернуть его к объекту. Постепенно, по мере тренировок помехи всё меньше отвлекают внимание и объект остаётся центром концентрации. На этом этапе доминируют чувства энтузиазма, удовлетворения, иногда наблюдаются светящиеся образы, необычные телесные ощущения. По мере углубления концентрации человека могут посещать видения, ментальные процессы в виде образов оживляются при уменьшении сфокусированности. При последующем продвижении возникает момент, когда исчезает обыденное сознание, полностью рассеиваются ощущения и посторонние мысли. Более глубокие уровни концентрации связаны с обращением ума к чувствам восторга и блаженства; появляется невозмутимость, сознание бесконечного.

По моему мнению, это рассеивание ощущений и посторонних мыслей в процессе медитации, существует во всех системах медитации, только называется разными именами: “остановка внутреннего диалога” у Кастанеды, механический “ненужный разговор” у Гурджиева и так далее.

Независимо от идейной подоплёки, практикующие медитацию учатся контролировать и управлять умом, что приводит к улучшению памяти, внимания; приобретают чувство глубинного спокойствия, психической релаксации, улучшают психическое функционирование, что в свою очередь ведёт к улучшению соматического состояния. Эти попутные эффекты не являются единственной целью медитации. Одна из общих черт медитативных практик – идея о том, что медитация должна стать образом жизни практикующего.

При всех видах медитации достигается этап, который описывается как прозрение, экстаз, просветление, прорыв за пределы обычного сознания, состояния ума, “прыжок” в бессознательное, к глубинным пластам своего существа, пребывание в сфере сознания как противоположности сфере рассудка, ума.

Изложенные общие черты можно найти как в древнейших формах медитативных практик (дзэн, йога), так и в современных техниках (аутотренинг, трансцендентальная медитация).

Медитативные практики в индуизме, йоге, тантризме
Подавляющее большинство населения Индии исповедует индуизм. Как религия индуизм сформировался к середине 1-го тысячелетия до н.э. на основе ведийской религии и брахманизма. В основе системы индуизма лежат Веды. Центральное место в системе ведийских представлений имеет концепция Брахмана – высшей объективной реальности, безличного духовного начала, из которого возникает мир со всем в ним находящимся. Для восстановления человеческого единства необходима практика йоги. Основная практика ведийской йоги – аскетическая практика и отречение от мирских благ. Один из основных методов ранней йоги – постепенное отключение разума от чувств и от объектов внешнего мира. Самым хорошим средством для этого считалось сосредоточение на Брахмане.
Система индийской йоги отличается свой многоаспектностью: физические и психические свойства человека получают в ней своё гармоническое развитие. Все стороны функционирования физического тела , ума и психики в йоге детально согласованы. Медитативная практика в ёё рамках имеет строго определённое положение в общей системе упражнений.

Большое влияние на развитие теоретико-философского фундамента йоги оказал трактат “Йога-сутра” Патанджали. Патанджали определяет сущность йоги в прекращении деятельности ума, в устойчивом сохранении чистоты ума. Достигнуть этого можно с помощью упражнений, умственно-духовных усилий, достигаемых сосредоточением и медитацией. Согласно Патанджали, для того, чтобы выявить духовную составляющую человека, необходимо мысленно отказаться от восприятия зрительных, слуховых и чувственных образов.

Большая заслуга Патанджали заключается и в том, что он сформулировал концепцию “восьмеричного пути”, отражающую последовательность ступеней практики, позволяющую занимающимся в полном соответствии с природными принципами достичь высших уровней физического и духовного развития.

Можно выделить несколько способов и уровней медитативной практики. Традиционно их подразделяют на 2 больших группы: “медитация с формой” и “медитация без формы”. В первом случае медитирующий направляет сознание на работу с объектом, имеющим определённую форму (цветок, пламя свечи и т.д.), во втором случае объектом медитации становятся не имеющие формы объекты (понятия, идеи и т.д., например, понятие Брахмана).

Мантра-йога определяется как искусство достижения духовного прогресса при помощи контроля звуковых вибраций специальных форм ­– мантр. Модификация умственно-психического состояния человека посредством мантр может привести к возбуждению или успокоению, к возникновению молитвенного настроя и т.д. Мантра может состоять как из нескольких звуков, так и из нескольких слов. Непрерывное произнесение мантр в йоге практикуется в джапа-медитации. истоки мантра-йоги коренятся в древнем представлении о вселенских вибрациях. В янтра-йоге объектами медитации становятся особые изображения. В надо-йоге объектами медитации являются внутренние звуки. В кундалини-йоге эффект погружения в состояние транса обусловлен соответствующими приёмами управления скрытой энергии организма.

Тантризм – религиозно-философское течение, сочетающее в себе принципы ведийской йоги с положениями буддизма. К VII-VIII векам учение размежевалось на две ветви: тантризм Левой руки и тантризм Правой руки. Триада “мысль – слово – действие” признавалась нераздельными гранями всеобъемлющего единства Вселенной. Все основные положения в тантризме подчинены идее теснейшей связи макро- и микрокосмоса. Согласно представлениям тантризма, звучание мантр вызывает в теле вибрационные колебания, обуславливающие те или иные состояния разума и сознания. Истинное значение каждой мантры познаётся в процессе медитации над ней; тем самым устанавливается тесное единство мысли и слова. В практике тантризма, как и в других учениях, большое внимание уделяется высшим способностям человека (“сиддхи”).

Процесс созерцания (дхьяна) может также быть разделён на четыре ступени:

1. 
   спокойное и свободное от чувственности исследование предмета, выбранного для созерцания;
2. 
   мысль остаётся сосредоточенной на предмете созерцания, но ум освобождается от рассуждений;
3. 
   ум полностью освобождается от всех страстей и индивидуализма;
4. 
   очищенность и безразличность ума ко всем воздействиям.

Созерцание движущихся вод, волнистой поверхности гор в чём-то было аналогично действию музыки, танца, ритму произнесения мантр – оно вырывало человека из-под власти реальности, погружая в состояние транса. Восприятие мира в средневековом Китае было медитативным, сосуществуя рядом с созерцательными упражнениями и формируясь под их влиянием.

В буддизме медитация – это не просто упражнение, которое проводится в комнате и не связано с жизнью . С точки зрения буддиста – это нечто, что помогает сделать жизнь лучше.

В процессе медитации делаются обязательные три вещи: изучение того, чем занимается практикующий; затем обдумывание этого до тех пор, пока он поймёт; затем взращивание благотворной привычки медитировать. В этом процессе медитация интегрируется и становится частью её практикующего. В буддизме не предлагается делать что-то, исходя лишь из слепой веры. Только поняв учение и убедившись в том, что практикующий хочет его применять, он начинает медитировать. Таким образом, медитация означает взращивание определенной благотворной привычки, превращение ее в часть нас самих.

Сам процесс буддийской медитации состоит из двух частей:

1. 
   “аналитическая” медитация;
2. 
   “стабилизирующая” медитация 2 .

При занятиях медитацией важно научиться сосредотачиваться, избавиться от помех, а для того, чтобы удерживать сосредоточение, нужно корректировать свое внимание, когда оно отвлекается. В разных буддийских традициях это делается по-разному. Рекомендуется не быть привязанным к единственной практике.

В буддийских практиках существуют различные типы объектов, на которых можно сосредотачиваться в процессе медитации: например, определенный объект, или даже сам ум, процесс мышления. В практиках Махаяны предлагается концентрировать внимание на ментальных явлениях. В тантре для сосредоточения используется визуализация самих себя в образе Будды.
Медитативные практики в дзэн-буддизме
Корни дзэн были заложены в Китае Бодхидхармой, который пришел в Китай из Индии в 6 веке. Впоследствии, в 12 столетии, учение Дзэн проникло и в Японию. Дзэн описывали как "особое учение без священных текстов, вне слов и букв, которое учит о сущности человеческого разума, проникая прямо в его природу, и ведет к просветлению".

Дзэнский обычай самопознания через медитацию для реализации настоящей природы человека, с его пренебрежением к формализму, с его требованием самодисциплины и простоты жизни, в конечном счете завоевал поддержку знати и правящих кругов Японии и глубокое уважение всех слоев философской жизни Востока.

Дух Дзэн стал означать не только понимание мира, но и преданность искусству и работе, богатство содержания, открытость интуиции, выражение врожденной красоты, неуловимое очарование несовершенства. Дзэн имеет много значений, но ни одно из них не определено полностью.

Дзэн-буддизм оказал значительное влияние на развитие китайской и японской культуры. Это течение возникло как эзотерическая секта. Слово “дзэн” (дхьяна) означает “созерцание, самопогружение”. Именно на внезапном озарении в результате интуитивного толчка акцентирует основное внимание дзэн-буддизм, объявляя буддийские обрядность, культы и храмы пустой тратой времени.

Одно из положений дзэн-буддизма состоит в том, что Истина и Будда всегда с нами, только надо уметь их найти, узнать, понять. Истина состоит в озарении, которое возникает внезапно, как внутренний интуитивный толчок, который нельзя выразить словами. Иррациональность дзэнского подхода состоит в том, что человеку необходимо ждать своего часа, и после размышлений в стремлении постичь непостижимое его вдруг осенит нечто, посетит мгновенное озарение, и он постигнет Истину. Смысл этого состоит в раздвижении границ мышления, в выходе за пределы чувственного эмпирического опыта.

Медитативная практика дзэна содержит множество методик перестройки интеллектуальной, духовной и телесной структуры человека: темы для размышления (коаны), диалоги с наставником, стимулирующие действия, неожиданные воздействия (резкие окрики, внезапные удары и т.д.). Для стимуляции напряжённой работы мозга, развития умственного поиска использовалась практика загадок, подразумевавшая медитацию над специальными формулами или двустишиями. Упражняющемуся надо было найти внутренний смысл загадки. Другая часть подготовки – интуитивные диалоги ученика с мастером (мондо), в которых огромный массив информации передавался ученику за секунды. Цель мондо – вызвать в сознании ученика резонанс с сознанием мастера, вызвать у начинающего просветление или подготовить его к озарению.

Процесс медитации осуществлялся в специальных сидячих позах (дза-дзэн). Позвоночник при этом должен быть выпрямленным, находясь на одной линии с головой. Одна из школ дзэн (сото), использует способ медитации сидя лицом к стене, когда медитирующий стремится забыть всякие собственные переживания, отделиться от самого себя. Сначала практикующий сосредотачивается на мышечной релаксации, затем – на ритмике дыхания, наблюдая за ним. Постепенно внимание переносится на умственную деятельность. По ходу времени умственная деятельность теряет логическую последовательность и ассоциативность. После систематических тренировок достигается способность вызывать состояние, при котором сознание практикующего освобождается от посторонних мыслей, при этом ощущается внутреннее спокойствие и уверенность. Опираясь на это состояние, практикующий может осуществлять сознательный психический процесс с большой глубиной концентрации на реальных или абстрактных объектах.
Медитативные практики в христианстве
С установлением и всеобщей победой христианства в Европе основной акцент медитативной практики сместился в сторону длительных молитв и схоластических рассуждений. Молитвы длились иной раз несколько часов, что представляло собой вид медитации. Более сложные медитативные практики существовали в закрытых духовных орденах (доминиканцев, тамплиеров, госпитальеров).

Вывод о наличии специальных упражнений можно сделать, исходя из некоторых высказываний (например: “Ищи сокровище в сердце своём” у тамплиеров, что полностью соответствует многим восточным учениям), существования “Логос-медитации”, православной “Иисусовой молитвы”, иезуитских “экзерциций”. Есть существенные совпадения между основными элементами этих упражнений и практикой йогической медитации. То же можно сказать о продолжительных молитвах преподобного Серафима Саровского. “Иисусова молитва” повторялась им многократно, подобно практике беспрерывного чтения мантр в джапа-медитации.

Многие христианские мыслители выходили за тесные рамки учения, например, Мейстер Экхарт. По Экхарту, человек способен познать Бога благодаря тому, что в самом человеке заложена “искорка”, единосущая Богу. Отрешаясь от своего “Я”, соединяясь с Божественным “ничто”, душа человека является средством порождения Богом самого себя.

К сожалению, и по сей день появляются “воинствующие” или слишком ограниченно понимающие букву Учения – такое ощущение у меня возникло при прочтении книги “Православие и религия будущего” иеромонаха Серафима Роуза (1934-1982). В этом труде Серафим Роуз выступил с критикой не только медитации, но также большинства практик личностного развития, многих религий и конфессий (экуменизма, пятидесятников и т.д.).

Основные положения суфизма сводятся к следующему. Абсолютная Реальность имеет превосходство над миром ощущений. Главная задача – найти Бога в себе, развивать любовь к нему, превратить всё личное и социальное в инструмент Аллаха. Единственный путь к Аллаху – медитация, интуитивные поиски, аскетическая практика и т.д. В духовном развитии человека выделяется несколько ступеней (от 3 до 12). Первая ступень посвящения (шариат) ставила целью изучение норм ислама. Вторая ступень (Тарикат) означала, что ученик вставал на правильный путь и становился мюридом. На третьей ступени (марифат) суфий умел сливаться с Аллахом в экстатическом трансе. Четвёртая, высшая ступень (хакикат) означала постижение истины и слияние с Богом, что становилось доступно немногим. Путь суфия реализовывался обычно в суфийских монастырях, каждый из которых придавал свои отличительные черты; поэтому суфизм не являет собой единую систему практики.

В учении суфизма особую роль занимают медитативные техники. Религиозно-философское учение о свете и мистическом озарении (ишрак) рассматривалось в суфизме как истинный путь и спасение и восходит к зороастризму и манихейству. Ишрак это интуитивное мышление, достигаемое аскетизмом и медитацией, дающее полное и истинное знание.

Музыка называется у суфиев “пища души”. Суфии всегда смотрели на музыку, как на самое излюбленное средство для достижения духовного развития. Собрания с музыкой и танцами называются “сэма”. Суфий, находясь в состоянии духовного экстаза, сосредоточивает внимание своего сердца на самоотреченном вспоминании Бога.

Суфизм оказал значительное влияние на этику, литературу и искусство Ближнего Востока, Средней Азии.
Раздел 3. Современные направления медитативной практики.

Интегральная йога Ауробиндо и Трансцендентальная Медитация Махариши
Одна из неклассических йог , возникших в XX веке, – Интегральная йога, разработанная Шри Ауробиндо Гхошем. Её индийский синоним – Пурна-йога (полная, совершенная). Исходный аспект в ней – самоуглубление и сосредоточение на Безмолвии, а основными теоретическими предпосылками служат представления о различных уровнях сознания, задача полного раскрытия человеческого “Я” в процессе активного преобразования внутреннего и внешнего мира.

Трансцендентальная медитация разработана индийским йогом (точнее, бывшим физиком) Махариши Махеш Йоги. Первоначально она распространялась им в родной Индии, но не получила коммерческого успеха. Поэтому Махариши решил попытать счастья в штате Калифорния, США, сориентировавшись в ситуации увлечения восточными учениями. С середины 60-ых до середины 70-ых был период наибольшего интереса к ТМ, когда ею увлекались не только простые американцы, но и артисты, музыканты (например, групп The Beatles, Rolling Stones). После почти десятилетнего бума интерес к ТМ стал снижаться.

Трансцендентальная медитация – это модифицированная мантра-медитация, приспособленная к западной культуре. Теоретической её основой является учение адвайта веданты Шанкарачарьи, в своё время возродившее индуизм в Индии в условиях господствовавшего тогда буддизма. Целью исповедующего его и вступившего на этот путь является объединение ума с бесконечным сознанием; на начальном этапе – освобождение от двойственности сознания, которое считается главной причиной человеческих страданий. Техника трансцендентальной медитации – это приёмы концентрации внимания, т.е. практика дхьяны (дхианы). Методику ТМ отличают простота и относительная лёгкость выполнения. Для начинающего самое важное – не касаться интеллектуальной области, не думать. Первичный курс ТМ не требует овладения специальными позами и проводится сидя на стуле или лёжа. После вступительных занятий желающие заниматься дальше проходят обряд “посвящения” (фактически поклонение индуистским богам и обожествление гуру). В последующем ТМ проводится регулярно дважды в день по 20 минут. Ученик медитирует, непрерывно повторяя свою личную мантру, давая уму полную свободу. При проведении ТМ рекомендуется избегать больших усилий в концентрации внимания. При последовательной тренировке ученик выходит на особый уровень сознания, которое в ТМ описывается как состояние полного удовлетворения, блаженства, абсолютного осознания сущего. В последующем ставится цель – использовать ТМ как средство управления чувствами и умом при сохранении активного образа жизни.

В психотерапии ТМ используется в качестве одного из методов психической саморегуляции для снятии тревоги и напряжения.

Существование зла в идеально созданной Богом вселенной является загадкой, перед которой философии и религии никогда не прекращали склоняться в поисках объяснений. Принимая за основу иудейско-христианскую традицию, Учитель Омраам Микаэль Айванхов настаивает прежде всего на том, что истинные ответы на вопросы проблемы зла нужно искать не в попытках объяснения сущности зла, а в методах работы со злом. Каково бы ни было его происхождение, зло является внутренней и внешней реальностью, с которой мы ежедневно сталкиваемся и должны научиться работать над ней.

О.М. Айванхов считал, что ежедневная реальность должна служить пространством для духовной работы:

“...Сделайте медитацию своей привычкой, это очень важно. (...) Мой совет таков: продолжайте зарабатывать деньги, общайтесь с теми друзьями, с которыми хотите, делайте все, что желаете, но оставьте достаточно времени, чтобы приобрести квинтэссенцию жизни. Потому что даже, если вы владеете всем миром, без квинтэссенции вы скажете: "Зачем это мне? Это слишком много", и вы будете несчастны. (...) Если вы не имеете квинтэссенции, вам ничего не даст обладание целым миром. Только мыслью можете приобрести вы квинтэссенцию”. 3

В продолжение мысли, Айванхов отмечает что медитация и созерцание нужны, чтобы поднять себя на более высокий уровень, а затем вернуться назад, принося в реальную жизнь различные лучшие формы, критерии и размеры. В этом смысл и цель настоящей медитации:

“Настоящая медитация, настоящее созерцание означает подняться на более высокий план, в мир, который превосходит нас, заполнить себя его чудесами, а затем отразить это чудо. Если после медитации вы останетесь холодным и тупым, если вы не вдохновлены, можете быть уверены, что ваша медитация была безрезультатна. Медитация или молитва должны вызывать трансформацию, изменять ваш взгляд, улыбку, жесты, походку, прибавлять хотя бы маленькую частицу чего-то нового, чего-то вибрирующего в такт со всем божественным миром. Это критерий суждения, медитировал человек или нет”.

Джидду Кришнамурти (1896-1986) – выдающийся духовный учитель наших дней. В детском возрасте он был обнаружен теософом Ледбитером в Индии, затем Теософское общество во главе с А. Безант провозгласило его в качестве нового Мессии (Мартрейи). В 1929 году Кришнамурти отошёл от Теософского общества и отказался от роли Мессии в результате перевернувшего его жизнь духовного опыта. Он стал проповедовать собственное учение, не связанное с ортодоксальной религией или сектантством. Главной целью его учения было высвобождение человечества из оков, отделяющих людей друг от друга – таких, как расы, религии, национальность, классовость, с тем, чтобы трансформировать человеческую психику.

В представлении Кришнамурти, фундаментальная истина заключена в том, что ум, жаждущий все более широких и глубоких переживаний, всегда живёт в своих воспоминаниях. Он зависим от переживаний, вызовов, которые поддерживают нас в состоянии бодрствования. Фактически эта зависимость от переживаний только притупляет ум. Кришнамурти задаёт вопрос, можно ли сохранить состояние полного бодрствования, быть полностью бодрствующим без всяких вызовов и переживаний? Ответ заключён в том, что для этого требуется большая физическая и психическая восприимчивость. Это означает, что человек должен быть свободным от всяких потребностей, ибо в тот момент, когда он испытывает потребность, и возникает желание испытать переживание. Чтобы быть свободным от потребностей и их удовлетворения, необходимо исследовать в самом себе и понять всю природу потребности и ее целостность.

“Медитация это понимание жизни в ее целостности, понимание, в котором все формы фрагментирования прекратились. Медитация – не контроль за мыслью (...) Медитация должна быть осознанием каждой мысли, каждого чувства, при котором никогда не следует говорить, что это правильно или неправильно. Нужно лишь наблюдать их и двигаться вместе с ними. При таком наблюдении вы начинаете понимать целостное движение мысли и чувств. И из этого осознания возникает безмолвие,...это безмолвие есть медитация, в которой медитирующий полностью отсутствует, потому что ум освободил, опустошил себя от прошлого. (...) Медитация это состояние ума, который смотрит на все с полным вниманием, целостно, а не выделяя какие-то части” 4 .

Для Кришнамурти важно, что медитация не имеет техники. Им предлагается медитация как наблюдение сознания без сознающего, созерцания без созерцающего: “Если вы изучаете себя, наблюдаете за собой, за тем, как вы едите, как говорите, как вы болтаете, ненавидите, ревнуете, если вы осознаете это все в себе, без выбора, это есть часть медитации” 5 .

Кришнамурти сравнивает медитацию с любовью, потому что любовь – не продукт системы привычек, не результат следования методу. Любовь может придти, когда существует полное безмолвие, безмолвие, в котором медитирующий совершенно отсутствует; а ум может быть безмолвным только тогда, когда он понимает свое собственное движение – мысли и чувства. Чтобы понять это движение мысли и чувства, при его наблюдении не должно быть осуждения.
Ошо (Бхагван Шри Раджниш) как мыслитель и создатель медитативных техник
Ошо (Бхагван Шри Раджниш) родился в 1931 году в Индии. С раннего детства он проявил независимый дух, настаивая на личных переживаниях истины, которые ставил много выше, чем знания и убеждения, заимствованные у других. Он очень много читал – все, что могло расширить его понимание системы убеждений и психологии современного человека. Он получил академическое образование и преподавал философию в университете, много путешествовал по Индии, выступал с лекциями, вызывал на спор в публичных дискуссиях ортодоксальных религиозных лидеров, подвергал сомнению традиционные верования и встречался с людьми из самых разных слоев общества. В конце шестидесятых годов Ошо начал развивать свои уникальные динамические медитационные техники. В начале семидесятых годов первые люди с Запада стали приезжать к Ошо, а в 1974 была основана коммуна (ашрам).

В процессе своей работы Ошо затрагивал фактически все аспекты развития человеческого сознания. Он выделял основное, важное для духовного поиска современного человека, основываясь на опыте собственного существования. Он не принадлежал ни к какой традиции. Он говорил:

Согласно Ошо, медитация – это состояние “не-ума”, это состояние чистого сознания без содержания:

“Когда нет толчеи, и думание прекратилось, ни одна мысль не движется, ни одно желание не удерживается, вы полностью молчаливы – такое молчание и есть медитация”. 7

Ошо считал, что ум является неестественным состоянием, в отличие от медитации, которое им является и которое мы утратили, в результате чего человек стал эффективным механизмом. (Я вижу здесь своеобразную интерпретацию идей Г.И. Гурджиева, как впрочем, и в других положениях учения Ошо и техниках медитаций).

Ежедневной утренней медитацией в ашраме Ошо была так называемая динамическая медитация, продолжавшаяся один час и выполняемая на восходе Солнца, предпочтительно в группе. Динамическая медитация состоит из пяти стадий. Она направлена на изменение осознания телесности.

Большое внимание Ошо уделял тому, как сделать медитацию стилем жизни, замечая, что если обычная жизнь не используется как метод медитации, то медитация становится видом бегства от действительности. Вообще говоря, им было создано и описано множество техник медитации различной направленности; хорошим примером может служить “Оранжевая книга. Медитационные техники”.

Внутренний диалог представляет собой мысленный разговор, который мы постоянно ведем сами с собой, и является непосредственным выражением реальности, воспринимаемой каждым из нас. Его главная задача – защищать описание реальности, подпитывая его собственным содержанием (мыслями) и способствуя совершению поступков, усиливающих его. (Эта идея созвучна идеям Гурджиева). Дон Хуан говорит об остановке внутреннего диалога как о ключе, открывающем двери между мирами.

Видение мира по дону Хуану дуально: его концепция реальности выражается в терминах “тональ” и “нагуаль”. Тональ включает в себя все, чем является человек, все, о чем он думает и что делает. Нагуаль нельзя понять или выразить словами, тем не менее, он может восприниматься человеком и стать частью его опыта. В этом заключается одна из основных целей мага.

Одна из центральных тем книг Кастанеды – путь к личной Силе (путь воина). Воин находится в постоянной борьбе с собственной слабостью и ограничениями, борется против сил, которые препятствуют росту его знаний и Силы, причем силы эти порождены нашей личной историей и обстоятельствами. Среди основополагающих компонентов, доступом к которым обладает воин, можно выделить волю как ту Силу, что представляет собой эманацию собственного “я”, необходимую, чтобы прикоснуться к миру и ощутить его, а иногда и активно на него воздействовать.

Согласно взглядам сторонников учения дона Хуана на действительность, параллельно с нашей обычной реальностью существует иная, отдельная реальность. Отдельная реальность приглашает воина обрести свободу. Дон Хуан указывает два пути, ведущие к смещению точки сборки: искусство сновидения и искусство сталкинга. Искусство сталкинга применяется в повседневной реальности; оно состоит в чрезвычайно осторожном и компетентном обращении с обычной реальностью, при этом конечной целью искусства сталкинга является проникновение в отдельную реальность. Сталкер – непревзойденный практик, он превращает повседневный мир в поле боя, где каждый его поступок, каждое взаимодействие с другими людьми становятся частью стратегии. Сталкинг – стратегическое управление нашим собственным поведением. Его область действия – взаимодействие, происходящее между человеческими существами (будь они воинами или обычными людьми). Потому сталкер не избегает общественной жизни, он погружается в нее и пользуется ею для воспитания духа, приобретения энергии и выхода за пределы персональной истории. Метод сталкера является наиболее эффективным способом взаимодействия с людьми в повседневном общении. Поступки сталкера основываются на наблюдении, а не на том, что он думает, восприятие им действительности расширяется, поскольку смещается точка сборки.

Неделание – основная стратегия, которую маг использует для вхождения в отдельную реальность. Под именем этой стратегии объединены различные техники, в их числе сталкинг и сновидение. Неделание собственного “я” образует особую область в совокупности техник сталкинга , например, стирание личной истории.

Отказ от чувства собственной важности – одно из важнейших задач воина, поскольку это ощущение поглощает большую часть его энергии. Из-за чувства собственной важности мы учимся воспринимать мир так, что оказываемся перед постоянной необходимостью защищать свою личность (эго).

Также важным средством в достижении внутренней тишины и прекращении внутреннего диалога являются техники ходьбы и бега. Главные идеи: концентрация внимания на самом процессе ходьбы и на сосредоточении внимания, движение в полном молчании, отказ от попыток остановить поток мыслей, ровный темп ходьбы, упорядочение ритма дыхания и концентрация внимания на нём, внимание к собственным ощущениям и ко происходящему вокруг. (Автору реферата здесь видятся прямые параллели с “медитацией при ходьбе” вьетнамского автора Тхит Нат Хана и методикой индийских йогов “лунгомпа”).

Как я упоминал выше в реферате, одно из двух основных направлений в практике воина – контролируемые сновидения (“сновидение – лучший путь к обретению Силы”). Достижение контролируемого состояния сна требует контроля, то есть тщательной подготовки или предварительной медитации.
Раздел 4. Прикладные аспекты медитативной практики.

Медитативные техники в клинической практике и системах самоисцеления.
В психотерапии медитативные техники используются обычно для решения более ограниченных задач, если сравнивать с духовными системами, например – снятие нервно-психического напряжения, облегчение осознания нервно-психологических проблем. Процесс медитации может быть очень эффективным терапевтическим подходом при чрезмерном стрессе.

Медитация позволяет дистанцироваться от актуальной проблемы, отстранённо наблюдать себя и своё поведение в сложной ситуации, в некоторых случаях – понять причины возникновения и развитие этой ситуации, эмоционально отреагировать её, изменить отношение к ней и найти новые способы её решения.

Как составная часть медитация входит в аутогенную тренировку в различных её модификациях, в технику комплексной аутогенной тренировки, используется в самогипнозе и некоторых других методах психической саморегуляции.

В психотерапевтических целях применяются сравнительно простые технически приёмы медитации: концентрация на дыхании, на собственном теле, на позе, на предмете. При овладении ими руководствуются следующими правилами:

1. 
   медитация проводится в тихом и тёплом помещении;
2. 
   медитация проводится натощак или не ранее полутора часов после еды;
3. 
   занятия должны быть регулярными, порядка 3-4 раз в неделю по 15-45 минут; предпочтительнее ежедневные короткие занятия, нежели редкие и длинные;
4. 
   медитацию надо проводить с установкой пассивного принятия всего происходящего (предоставить событиям идти своим чередом, исключить критику и анализ).

Сложно определить конкретные формы медитации, которые лучше всего подходят для тех или иных индивидов. Поэтому большего эффекта добиваются, предложив пациенту несколько медитативных методик. Именно психотерапевт должен оценить целесообразность применения медитации в зависимости от индивидуальных особенностей пациента.

Спектр переживаний, которые возникают при медитации, широк: они могут быть приятными или нет, может происходить чередование сильных эмоций типа любви или гнева с состоянием покоя и уравновешенности. В ходе практики медитативные состояния начинают тяготеть к большему покою, положительным эмоциям, к большей чувствительности в восприятии и интроспекции, в дальнейшем доходя до таких, как глубокая умиротворенность, концентрация, положительные эмоции радости, любви и сострадания, глубокое проникновение в природу ума и даже различные трансцендентные состояния.

Улучшение способности к восприятию даёт возможность рассмотреть собственные привычки и психологические процессы. Медитирующий обнаруживает, что обычное состояние ума бесконтрольно, бессознательно и наполнено фантазиями, представлениями.

Медитация положительно влияет на творческие способности (креативность), увеличивает чувствительность восприятия, эмпатию, чувство самоконтроля. Также медитация способна ускорить достижение зрелости, что подтверждается измерениями по шкалам развития “эго”, морального и когнитивного развития, умственных способностей, академических достижений, самоактуализации и состояний сознавания.

Можно привести в пример результаты психологического тестирования восприятия, проведённого среди практикующих буддийскую медитацию. Испытуемые работали с тестом Роршаха, причём начинающие показывали обычные реакции (образы животных, людей и т.п.), в то время как испытуемые, обладающие большой степенью концентрации, видели на картах Роршаха только светлые и темные узоры. Таким образом, их ум оказался менее склонен к преобразованию этих структур в организованные образы , и это означает, что концентрация в процессе медитации фокусирует ум и уменьшает число ассоциаций.

У людей, практикующих медитацию, постепенно снижается склонность к психологическим защитам, они меньше вступают в конфликты. Другими словами, они принимали свои неврозы весьма спокойно. Кстати, воздействию медитации подвержена сердечно-сосудистая система; во время медитации нормальный ритм сердечных сокращений замедляется, а регулярная практика ведет к понижению кровяного давления.

Многие воздействия медитации кажутся благоприятными и исследователи полагают, что она может лечить различные психологические и психосоматические нарушения. Имеются в виду такие психологические нарушения, как тревоги, фобии, посттравматические стрессы, мышечное напряжение, бессонница и слабая депрессия.

Таким образом, медитация способна оказывать разнообразное воздействие на людей, в частности, её действие отражается на общем улучшении психического и физического здоровья и саморегуляции. По сравнению с другими методами практика медитации является более осмысленной, приносит больше радости, легче поддерживается и способствует развитию интереса к самопознанию. Конечно, медитирующие, как и все обычные люди, могут переживать психологические трудности на различных стадиях. “Продвинутые” практики также могут испытывать трудности, хотя и более утончённые, включающие экзистенциальные или духовные проблемы.

Подытоживая, можно сказать, что людям, кто продолжительное время и с успехом практикуют медитацию, свойственны некоторые общие черты: повышенный интерес ко внутреннему опыту, открытость к необычным переживаниям, самоконтроль, способность к концентрации, уменьшенная склонность к неврозам и большая открытость к принятию неблагоприятных характеристик личности.
Творческая часть

“Техники медитации в учении Г. Гурджиева”

Четвертый путь духовного развития практичен и реалистичен. В любом деле человек должен действовать руководствуясь знанием и опытом. Чтобы человек мог развиваться, он должен знать не только устройство своего организма и его функционирование на многих уровнях, но и реальное состояние “человеческой машины”. В этом случае ясно, какие сбои дает машина и как устранить такие неполадки. Предварительные ступени обучения включают: полную нейтрализацию блоков отрицательных эмоций, устойчивое самовоспоминание, нейтрализацию ложной личности, преодоление эгоизма, высокую степень концентрации внимания.

По Гурджиеву, разница между тем, что о себе думает человек, и тем, чем он является в действительности, наиболее очевидно проявляется в представлениях человека о своей личности, ответственности за свои действия и свободе воли. Каждый человек думает, что он является одним и тем же постоянным человеком, за исключением истерических расщеплений личности. В действительности психологическая структура и функция человека лучше объясняется при взгляде на его поведение в терминах многих “я”, чем как одно “я”. То есть человек не выбирает, какому “я” быть или к чему он склонен: ситуация выбирает за него. Его поведение и то, что с ним случается, случается целиком вследствие внешних влияний и "случайных" ассоциаций его обусловленной истории. Выражаясь словами Гурджиева, человек – машина, хотя и очень сложная и запутанная.

Важный элемент в учении Гурджиева – три центра, три отдельных уровнях функционирования человека. Верхний этаж – интеллектуальный центр, средний этаж – эмоциональный центр, и нижний этаж – местоположение контроля над тремя функциями; в нижнем этаже находится двигательный центр и половой центр. В добавление к этим пяти центрам, действующим в каждом нормальном человеке, есть ещё два центра, которые, хотя они и полностью сформированы и действуют постоянно, не имеют связи с другими. Это высший интеллектуальный центр в высшем этаже и высший эмоциональный центр – в среднем этаже. В обычном человеке пять центров функционируют каждый сам по себе и не гармонируют друг с другом, а высшие центры не используются. Изучение неправильной работы центров – один из ключей к пониманию механики человеческой психологии. Препятствием к высшим уровням сознания является изобилие в повседневной жизни и отождествление, в состоянии которого человек “не помнит себя”.

По Гурджиеву, толчок или побуждение к работе над самосознанием может возникнуть только тогда, когда иллюзия имеющихся у нас способностей, которыми мы действительно не владеем, пропадает. Другая характеристика обычного бодрствующего состояния – это механический ненужный разговор, который вызывает бесполезную утечку энергии и является препятствием к развитию высших состояний сознания. Она связана с другой болезнью – ненужных физических движений и напряжений в теле: подергиваний, суетливых движений, постукивания пальцами, притопывания ногами, гримасничания и т.п., которые служат для того, чтобы истощать ежедневную порцию энергии, которая могла бы быть использована, если только человек знает, как, для повышения уровня полезного внимания.

Отношения сущности и личности – ещё один ключевой момент. Согласно Гурджиеву, обычный человек переживает мир таким образом, что он доволен своим положением, получает определенное количество удовольствия и наслаждения и находит сносной жизнь без движения и самореализации. То есть, обычный человек теряет способность использовать личность для выполнения желаний своей сущности. У большинства людей личность является активной, а сущность – пассивной: личность определяет их оценки и веру, профессию, религию и философию жизни. Сущность это то, что является собственно человеком. Личность – это то, что не является его собственным, что может быть изменено при изменении условий. Личность и сущность обе необходимы для саморазвития, так как без личности не будет желания достичь высших состояний сознания, не будет неудовлетворенности повседневным существованием, а без сущности не будет основания для развития.

Что касается непосредственно медитации в системе Гурджиева. Работа над собой наиболее благоприятно протекает в условиях, которые являются для человека повседневными. Четвертый путь требует, чтобы человек был "в мире, но не от мира", как гласит суфийская пословица. Первая линия работы – это длительная попытка последовать древнему изречению "познай самого себя" (самонаблюдение, самовспоминание). Создаётся “трение”, внутренняя борьба между сознанием и автоматическим поведением – например, в виде исполнения привычных действий необычным образом. Вторая линия работы создает особые условия и поддержку в усилии стать сознающим пути собственного отношения к другим людям и дает возможность практиковать новое отношение к другим. На третьей линии работы, которая является работой ради идей самой работы, допускается и даже поощряется инициатива, а личный рост или достижение не являются главной целью усилия.

Усилия вспоминать себя в течение дня поддерживаются через связь с состоянием, достигаемом в спокойной, пассивной медитации каждое утро перед началом дневной деятельности. Сначала этот период сидения в медитации будет заключаться только в заключении физической релаксации и увеличении общего сознавания физического состояния тела при фокусированном внимании на физических ощущениях. При достижении прогресса и уверенности, что установлено твердое основание в ощущении тела, в дальнейшем в практике “Четвёртого Пути” вводятся другие техники. Иногда используются техники достижения “пустого ума” (от мыслей) во время спокойного сидения; может быть использована так называемая “Атма вачара” (медитация на истинное "Я"), заключающаяся в медитативном размышлении над вопросом "Кто я?".

Прогресс во внутреннем развитии при применении различных медитативных практик следует общему курсу. Сначала ум находится в большой активности, и его болтовня не поддается никаким попыткам продвинуться к внутренней тишине и простому вниманию к физическому телу. Со временем и постепенно близкое знакомство с внутренним процессом допускает некоторое освобождение от отождествления с его капризами, и здесь появляются моменты ясного сознания. Когда пассивная медитация углубляется, моменты самовоспоминания в течение активной жизни могут быть связаны с этим медитативным состоянием, в результате чего они становятся более сильными и более достоверными.

Ритмические гимнастические движения и танцы, взятые Гурджиевым из различных традиций Востока, используются в качестве помощи в первой линии работы. Они являются определённой формой медитации – медитации в действии (можно сравнить с динамической медитацией Раджниша), в то же время они имеют отношение к искусству и языку. При практике этих движений внимание должно быть разделено между выполняемыми движениями и воспоминанием себя; голова, руки и ноги должны следовать определенным, часто весьма сложным ритмам, и без большого напряжения внимания выполнять эти движения совершенно невозможно. Для их выполнения необходима правильная работа центров и последовательное осознание каждого движения. Движения производятся под музыку, которая вовлекает в действие эмоциональный центр, соединенный с интеллектуальным центром, и двигательно – инстинктивный уровень функционирования, который должен идти против личного и идиосинкразического отклонения, и он делает движения точно, как указывается.

Список использованной литературы:

1. 
   Ю. Каптен. "Основы медитации". Самара, 1992
2. 
   “Психотерапевтическая энциклопедия”. СПб, 1998
3. 
   Дж.С. Эверли, Р. Розенфельд. "Медитация".
4. 
   “Пути за пределы эго”. М, 1996.
5. 
   А. Берзин. "Общий обзор буддийских практик", 1993 (глава "Медитация").
6. 
   Ошо. "Что такое медитация"
7. 
   Ошо. "Оранжевая книга. Измерения неведомого". 1991
8. 
   Ошо. "Пустая лодка"
9. 
   Калу Ринпоче. "Основание буддистской медитации".
10. 
    Тхить Нят Хань. "Руководство по медитации при ходьбе". СПб, 1994
11. 
    Свами Дайананд Сарасвати. "Две беседы о джапа-медитации".
12. 
    Д. Судзуки. "Основы дзэн-буддизма" // "Дзэн-буддизм". Бишкек, 1993
13. 
    Рам Дасс. "Зерно на мельницу" (главы о медитации)
14. 
    Инайят Хан. "Суфийское послание о свободе духа". СПб, 1991
15. 
    О.М. Айванхов. “Основной ключ для решения проблем существования”.
16. 
    О.М. Айванхов. “Космические законы морали”.
17. 
    Р. Лефорт. "Учителя Гурджиева".
18. 
    K. Риордан. "Гурджиев".
19. 
    Дж. Кришнамурти. "Свобода от известного"
20. 
    Дж. Кришнамурти. "Первая и последняя свобода. Навстречу жизни". Харьков, 1994
21. 
    М. Латьенс. "Жизнь и смерть Кришнамурти". М, 1993
22. 
    Д. Уильямс. "Пересекая границу: психологическое изображение пути знания Карлоса Кастанеды". Воронеж, 1994
23. 
    В. Санчес. "Учение Дона Карлоса: Практическое использование техник Карлоса Кастанеды". М, 1996
24. 
    К. Кастанеда. Собрание сочинений (1-12 книги). Киев, 1992-1998.
25. 
    Ш. Гавайн. "Созидающая визуализация"
26. 
    С. Гроф. "Путешествие в поисках себя". М, 1994
27. 
    Дж. Рейнуотер. “Это в ваших силах: Как стать собственным психотерапевтом”. М, 1992

Первое и последнее: самонаблюдение и неотождествление

1. Усилие осознавать: у меня есть тело.

2. Усилие осознавать, что «я» спустилось свыше и стало частью этого организма (этого животного) с целью его развития.

3. Попытка осознать механистичность организма:

а) его привычные реакции на повторяющиеся ситуации;

б) магнетическую связь центров.

4. Испытывай возницу (интеллект) с тем, чтобы он мог изучить свое дело.

5. Формирующий аппарат сообщает «Я» о поведении организма

6. Формулирование наблюдений одновременное с самим процессом наблюдения.

7. Формулирование идей.

8. Попытка понять идеи.

9. Попытка устанавливать взаимосвязи между идеями и понимать эти связи.

10. Попытка давать определения понятиям в соответствии с установленными идеями.

11. Попытка давать объяснения жизни, людям и пр. с точки зрения механистичности, типов, мотивов, центров и др.

12. Описывай опыт; вдумывайся в идеи.

13. Производи триангуляцию, что означает имей триединую цель для каждого действия.

14. Собирай все, что ты знаешь о данном объекте в момент наблюдения за ним.

15. Практикуй конструктивное видение:

а) представляй большую октаву

б) пытайся понять место человека во вселенной

16. Соотноси каждый объект с его положением на этой шкале. Например, сигареты принадлежат к растительному миру (ми) органической шкалы. Деревья принадлежат к растительному миру. Золото в часах относится к металлу (до). Человек (си) и так далее. Весь мир природы представлен между землей (ми) и планетами (фа) большой октавы.

17. Попытайся осознать факт существования 6 тысяч миллионов людей.

18. Попытайся осознать факт смерти.

19. Осознавай весомость мнения.

20. Применяй закон октавы к своему собственному поведению. Попытайся понять когда любой импульс достигает «ми».

21. Очищай луковицу от шелухи, что означает, обращай внимание на различные отношения к жизни, отделяя поверхностные, пытаясь приблизиться к основополагающему отношению.

22. Замечай то, что тебе приятно и неприятно. Найди сущностное желание.

23. Найди главную черту.

24. Прилагай бескорыстные усилия.

25. Определи свою роль.

26. Ставь перед собой невыполнимые задачи.

27. Иди против своих склонностей.

28. Выводи свои склонности за рамки естественных желаний.

29. Если человек вынуждает вас пройти одну милю, пройди с ним вдвое больше.

30. Определяй то, что тебе действительно нужно в любой конкретной ситуации. Сознательно получай это или сознательно противопоставляй «Я» этому желанию. В любой ситуации не отождествляйся с желанием.

31. Упражняйся в интеллектуальной гимнастике, связанной со временем, пространством и движением.

32. Ищи конкретные иллюстрации и примеры идей (из опыта).

33.Пытайся осознанно выполнять инструктивную, эмоциональную и интеллектуальную работы одновременно.

34. Старайся удерживать в уме, что в любой момент ты осуществляешь одну из многих возможностей.

35. Старайся удерживать в уме, что когда ты излагаешь эти идеи кому-то или группе людей, в этот момент в мозгу у каждого человека человеческие клетки дают указания клеткам обезьяны.

36. Попытайся осознать, что сам человек является космосом. Что этот организм является планетой или глобусом данного «Я». Что этот организм содержит клетки соответствующие классам природы.

37. Пытайся осознавать процессы, происходящие в подцентрах: эмоциональном и двигательном подцентрах интеллектуального центра, интеллектуальном и инстинктивном подцентрах эмоционального центра, интеллектуальном и эмоциональном подцентрах инстинктивного центра.

38. Старайся удерживать в уме и осознавать, что мы постоянно получаем воздействия из всей нашей вселенной.

39. Попытайся осознать, что этот организм, на самом деле, просто пузырь. Что на самом деле, вся материальная или проявленная вселенная взаимосвязана с потенциальной вселенной, как тень с субстанцией.

40. Давай всем пяти точкам необходимую работу.

41. Попытка использовать формирующий аппарат как мускул, напрямую и независимо от бормочущего голоса (внутреннего разговора).

42. Попытка одновременно повторять выученное наизусть стихотворение и серии чисел, используя формирующий аппарат для чтения стихов и звуковой аппарат для счета.

43. Прокручивай фильм [о событиях своей жизни].

44. Представляй в деталях объект, с которым связаны идеи.

45. Придерживайся основы, третьей силы, нейтральной позиции во всех и каждой ситуации. Как говорится, импровизируй .

46. Очаровывай.

47. Пытайся практиковать осознанную мораль.

48. Пытайся думать о разумных вещах, которые можно совершить или сказать в конкретной ситуации. Каждое событие является потенциально завершенным циклом. Но обстоятельства обычно искажают это или, в лучшем случае, отражают только кривизну. В определенной ситуации: (а) постарайся определить то, что нужно с разумной точки зрения для завершения этого процесса, (б) вноси то, что нужно.

перевод Галины Савченко

Мсье Гурджиев Повель Луи

ГЛАВА СЕДЬМАЯ Рассказывает доктор Янг. Первые упражнения. Преодоление трудностей. Строительство зала для занятий. Физический труд и физическая усталость. Пример интеллектуального упражнения. Жертвы гипноза. Гурджиев и автомобиль. Гурджиев и медицина. Не дьявол ли Гурджиев? Путь к власти. Доктор Янг

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Рассказывает доктор Янг. Первые упражнения. Преодоление трудностей. Строительство зала для занятий. Физический труд и физическая усталость. Пример интеллектуального упражнения. Жертвы гипноза. Гурджиев и автомобиль. Гурджиев и медицина. Не дьявол ли Гурджиев? Путь к власти. Доктор Янг возвращается к «механическому существованию».

ВО ВРЕМЯ своих лондонских лекций Успенский рассказал о некоей примечательной личности по фамилии Гурджиев, который создал нечто вроде собственной системы танца. Успенский знал его еще по Москве, потом встретил в Константинополе, уже после революции. По свидетельству Успенского, Гурджиев много путешествовал по Востоку: побывал в Туркестане, Монголии, на Тибете, в Индии, изучив эти местности в совершенстве. Особенно его интересовал быт восточных монахов. Он знал множество практикуемых монахами физических упражнений и религиозных танцев. Глубоко исследовав воздействие подобных движений на человеческую психику, Гурджиев собирался применить свои познания на практике, создав школу, где бы одновременно преподавались монашеский тренинг и то самое учение, которому посвятил свои лекции Успенский. Последний заверил, что Гурджиев, в данный момент проживающий в Дрездене, уже успел подготовить группу инструкторов, способных обучить и теории, и практике гурджиевского учения. Успенский уверял, что в окружении Гурджиева много выдающихся артистов, врачей, философов, в основном из русской эмиграции.

Гурджиев и сам побывал в Лондоне, если не ошибаюсь, два раза. Чувствовалось, что это противоречивая личность, но в Целом он производил благоприятное впечатление, хотя некоторых, особо робких, привела в ужас его гладко выбритая голова, одного этого хватило. Поначалу планировалось организовать «Институт» в Лондоне, что оказалось неосуществимым из-за трудностей с визами. Помог парижский Институт Далькроза, предоставивший для занятий свое помещение на улице Вожирар, правда, временно, на срок летних каникул. Именно тогда, точнее в августе 1922 года, к Гурджиеву присоединилась большая группа англичан, включая и меня.

И вот занятия начались. Ни разу мне не приходилось видеть таких странных упражнений. Но иными они и не могли казаться, ведь главная их цель сломать инерцию, разрушить телесные привычки. Да к тому же мы предались им, возможно, даже с излишним пылом, потому и затрачивали чрезмерное количество сил и энергии. Чтобы понять суть этих упражнений, достаточно вспомнить одну игру, в которую всем нам наверняка приходилось играть в детстве. Вспомните: надо было ухитриться одной рукой, круговым движением поглаживать себя по животу и одновременно другой слегка похлопывать по макушке. Для многих это почти непосильная задача: движения неуверенные, постоянно путаются поглаживания с похлопываньями, а под конец становятся и вовсе хаотичными. Чтобы научиться производить столь различные движения одновременно, требуется незаурядная воля. Именно такого рода были наши задания, да некоторые еще и не из двух движений, а из четырех, причем каждое в своем ритме. Любое из них требовало исключительного напряжения, долго их было не выдержать, что и доказывало, сколь инертно наше тело. А значит, преодоление этой инерции важнейшее условие «пробуждения».

Пока занятия проходили в Париже, еще одним нашим делом, важнейшим после упражнений, было изготовление костюмов для публичных показов: когда «Институт» будет создан, мы собирались выступать с упражнениями и танцами. Гурджиев оказался превосходным закройщиком. Он раскраивал ткань, а ученик должен был ее расписать и сшить вручную. Но это еще не все тщательно изготовлялись металлические украшения, застежки, кушаки и прочий разнообразный реквизит. К примеру, балетные туфли или русские сапоги. Короче говоря, от учеников требовалось множество умений. А не умеешь научись. И приходилось не только приобретать необходимую сноровку, но, что греха таить, преодолевать собственную леность, а то даже и отвращение к данному занятию. Ведь овладение «ремеслом» тут было не целью, а поводом. Главное же, как и в упражнениях, борьба с самим собой. Вот этому тяжкому труду мы и посвящали тринадцать-четырнадцать часов в сутки. Перед нами стояла единственная задача преодолевать трудности, совершать усилия. Завтракали мы наскоро, зато обеды были обильными. Полагаю, вы поверите, что подобная совместная работа с людьми, говорящими на самых разных языках, порождала исключительную потребность в таких вещах, как «возврат к самому себе», «не-идентификация», «безучастность».

Сотоварищи вызывали во мне противоречивое чувство. Вопреки утверждению Успенского познаний в психологии и философии они не обнаружили. Ну что ж, я успокаивал себя тем, что пока все они машины, поэтому и делают все «машинально». Что за разница, более совершенна машина или менее? И все-таки до конца я так и не избавился от сомнений. Они просто не могли не возникать, когда мне случалось прислушаться к беспрерывной болтовне иных дам, которые вели между собой уж чересчур «машинизированные» беседы. Но особенно пристально я приглядывался к врачам. Их было двое. Один из них смахивал на самодовольного козла. И я никак не мог поверить, что данная личность способна «пробудиться», достичь высших духовных состояний. Второй, огромного роста, с проницательным взором и монгольскими чертами лица, производил впечатление гениальности. Впоследствии мне пришлось убедиться и в его проницательности, и в его гениальности. Кроме них группа состояла из русских, армян, поляков, грузин, был даже один сириец. Также один русский барон с супругой и некто, именовавший себя офицером царской гвардии. Ныне он стал парижским шофером и немало преуспел на новом поприще. Повторяю, что о сотоварищах, как и о работе, у меня сложилось противоречивое мнение. Однако я постоянно себе твердил: выбор сделан, мое место здесь.

Наконец Гурджиев учредил «Институт» и приобрел подходящее здание замок в окрестностях Фонтенбло с огромным парком и чуть не ста гектарами леса, получивший название «Аббатство Нижних Лож». Раньше он принадлежал г-же Лабори, вдове г-на Лабори, адвоката Дрейфуса. Хотя в замке с начала войны никто не жил, в нем везде, за исключением служб, сохранилась мебель. Парк одичал. Четверо русских храбрецов и двое англичан, включая меня, поехали туда пораньше, чтобы все подготовить к приезду остальных. Поехала с нами и г-жа Успенская, взявшая на себя обязанности поварихи. Мы должны были прибраться в этом замке с привидениями, придать хотя бы чуть более пристойный вид его руинам. Мы расчистили сплошь заросшие сорняками аллеи, отмыли огромные рамы главной оранжереи, которой предстояло стать мастерской. Старались изо всех сил. Наконец приехала основная группа в сопровождении толпы новообращенных: все англичане. С одним из них, г-ном Ореджем, покойным издателем журнала «Ныо эйдж», мне пришлось делить спальню. Помещалась она в службах, куда определяли учеников, намеревавшихся задержаться в замке. Лучшие же спальни, предназначенные для почетных гостей, находились в части замка, прозванной «Риц», разумеется, теми, кто не принадлежал к их числу.

Гурджиев мгновенно развил бурную деятельность. Крепкий каменный дом тут же превратился в русскую баню, для чего пришлось углубить пол на десять футов и сделать его водонепроницаемым. Баком для воды послужила старая цистерна. Раз и превосходная умывальня готова. При деятельном участии самого Гурджиева, который почти в одиночку выложил пол плитами. Но это, если можно так выразиться, гарнир. Основное блюдо постройка помещения для занятий. Участок, где располагался средней руки аэродром, пришлось разровнять, используя только кирки и лопаты. Адская работа. Потом поставили на попа рухнувший каркас бывшего ангара. К счастью, обошлось без несчастных случаев. Степы мы обшили снаружи и изнутри, пустое пространство между ними заполнили сухими листьями, а потом покрыли их тем самым веществом, из которого древние иудеи делали кирпичи: они перемешивали глину с мелко нарезанной соломой. Всего и осталось разжечь печи стены тут же высохли и затвердели. Крышу покрыли просмоленным войлоком, прибив его деревянными рейками. Половину нижней части здания занимали окна. Когда стекла были вставлены, мы разукрасили их разнообразными узорами и рисунками, что создавало удивительный световой эффект. Земляной пол утрамбовали катками. А когда он подсох от жара печей, его устелили матами и уже на них развернули роскошные ковры. Стены обили восточными тканями. Соорудили сцену, собственно, обычную эстраду. По стенам в два ряда расставили кожаные кресла с подушечками на сиденьях. Первый ряд для учеников, второй для гостей. Между ними низенький барьерчик, нечто вроде магического круга, и узкий проход.

Я так подробно описываю данное сооружение, чтобы вы представили, как нам пришлось потрудиться, и что именно это был за труд. Использовались самые простые материалы, а значит, постоянно приходилось что-то выдумывать. От каждого требовалась исключительная изобретательность, а подчас и не меньшее терпение, так как большинство работ были невыносимо тягучими.

Но и пока шло строительство, занятий мы не прерывали. Изрядно потрудившись от восхода до заката, мы собирались в гостиной замка и делали упражнения, заканчивая их, как правило, за полночь. Случалось, что после занятий Гурджиев опять отправлял нас на строительные работы и мы трудились до двух-трех часов утра при свете прожекторов, прикрепленных к балкам. Мы никогда заранее не знали, когда нас отпустят спать. Все было так устроено, вернее, так расстроено, чтобы постоянно ломать привычку. У нас появлялись все новые обязанности Гурджиев завел коров, коз, овец, домашнюю птицу, мула. Но стоило тому, кто ухаживал за живностью, втянуться и начать получать от своего занятия радость, как ему тут же давали другое задание. Только так, и ни минуты покоя.

Разумеется, все это прекрасно развивало приспособляемость и укрепляло волю. Случалось, что нам за неделю давали поспать всего три-четыре часа, а бывало, что и один. После того как целый день приходилось копать, рыхлить, катать тачку, пилить или рубить деревья, нередко наутро руки так деревенели, что пальцем не пошевельнешь. Попробуешь сжать кулак, а он сам распрямляется с сухим треском. Занимаясь медитацией во время ночных занятий, мы попросту засыпали. Однажды наше постоянное недосыпание чуть не привело к большому несчастью. В одну из ночей очень усердный русский, твердо решивший «пробудиться», занимался тем, что привинчивал болтами балки. Сам он сидел на пересечении горизонтальной балки с вертикальной, примерно в двадцати футах над землей. Вдруг вижу да он ухитрился там заснуть! Хорошо, что Гурджиев успел взлететь по лестнице и поддержать его. А иначе одно неверное движение, и он мог бы разбиться.

Среди интеллектуальных упражнений, которые мы выполняли на вечерних занятиях, были так называемые «примеры». Давались такого типа «равенства»:

2x1=6; 2x2 = 12; 2x3 = 22; 2x4 = 40; 2x5 = 74

Предлагалось найти закономерность, при помощи которой получались искомые результаты. В данном случае к первому произведению следовало прибавить 4, ко второму 8, к третьему 16 и так далее.

Или, к примеру, надо было мгновенно понять сообщение, переданное азбукой Морзе. Отстукивалось оно на фортепьяно. В результате все мы превосходно изучили азбуку Морзе. Или еще: читалась цепочка из двадцати слов, после чего надо было их повторить в том же порядке. Двое русских так хорошо натренировались, что могли повторить полсотни слов, не перепутав порядок. Самостоятельной ценности каждое из этих упражнений не имело, по все вместе они развивали внимание и способность сосредоточиться.

ПО МОЕМУ предыдущему описанию «Института» можно составить о нем лишь приблизительное и неполное представление, поскольку я еще не рассказал о его главном герое Гурджиеве. Хотя события развивались совсем не так, как я ожидал (уже сам зал для занятий был каким-то странным, иноприродным, что ли), тем не менее, в первые, полгода я старался подавить, умерить зревшее во мне чувство протеста и ничему не удивляться. Вот какими соображениями я руководствовался: во-первых, подобный протест я считал «машиналь- ной» реакцией на занятия, следовательно грош ему цена. Ну а потом, возможно, я ожидал, пока чаша моего терпения переполнится, тогда уж вспышка произойдет сама собой. Да и увлекательно было постоянно менять деятельность, всегда неожиданно, слепо повинуясь приказу Гурджиева. Правда, причины нашей готовности ему подчиняться я так и не мог понять до конца, и это меня тревожило. Мне казалось, что иногда ко мне, как и к другим, применяют некий род гипноза, оттого, видимо, мне и удавалось так легко справляться со своим критическим настроем. Воздействие гипноза на моих собратьев в глаза не бросалось. Да ведь Гурджиев и сам по себе был ярчайшей личностью человека столь своеобразного мне еще никогда не приходилось встречать. Безусловно, он обладал множеством самых разнообразных умений. Да, поистине замечательная личность. Для меня, как для психолога, встреча с ним была выдающимся событием в жизни. И я твердо решил разгадать загадку этого человека.

Пришел день и во мне все же зародилось противодействие его влиянию. Тут-то и пригодились все мои предыдущие наблюдения. А многие из них свидетельствовали, что каждый из посвященных в большей или меньшей степени подвергался гипнозу.

Как-то Гурджиев собрался купить автомобиль. Для многих это был шок. У них возник бессознательный страх вторжения обыденности в тот особый, необыденный мир, который они только что обрели. К тому же они догадывались, что Гурджиев не умеет водить машину, что и подтвердилось. Значит, ему надо научиться. А учиться, как всем, недостойно Гурджиева. Некоторые посвященные, включая нескольких образованных англичанок, были уверены, что он должен повести машину, так сказать, по наитию. Гурджиев просто не имел права поколебать их наивную веру в его сверхчеловеческие, мистические возможности. Стоило послышаться жалобному скрежету шестеренок, они упорно твердили, что это учитель испытывает веру и преданность скептиков вроде меня. Кому под силу опровергнуть данный софизм, поколебать их наивную веру? Но я-то с внутренним удовлетворением и даже некоторым чувством превосходства убеждался, что Гурджиев радуется машине, как ребенок новой игрушке. Кстати, в первые же дни он ее чуть было не разбил, ну прямо как ребенок. Но, в сущности, его откровенная радость не могла не вызвать симпатию. Помню, как я радовался, когда впервые стал владельцем мотоцикла. Но одновременно мне оставалось лишь изумляться, какой власти может достигнуть человек, обретая магические атрибуты «Всемогущего Отца» или проецируя на окружающих свой, по терминологии Юнга, магический архетип. В результате подобного переноса люди теряют способность к критике, ибо и сами бессознательно стремятся подменить учителя отцом. «Гуру», как в Индии называют учителей, всегда прав. Он непогрешим. Каждый поступок мага имеет тайный, сокрытый от всех смысл. Все как раз о Гурджиеве.

Вот один пример: родители слабоумного ребенка вбили себе в голову, что Гурджиев может помочь их сыну, Приезжают из Англии, и через несколько дней у ребенка начинается понос, что, безусловно, связано с переменой питания. Казалось бы, дело житейское. Однако, к моему удивлению, эти вроде бы разумные люди заявляют, что просто Гурджиев приступил к лечению. То есть с помощью каких-то своих мистических способностей вызвал понос. Разубедить в подобных случаях невозможно. Самому бы не поддаться увлечению такого рода софистикой.

А тут еще мои друзья из «Института» вскоре стали меня донимать софизмами иного рода. Они денно и нощно убеждали меня, что мной овладела духовная гордыня и я, мол, этого не понимаю, потому что никогда по-настоящему, то есть в полной мере, не «работал» и т. д. Я уже чувствовал, что мой отъезд не за горами.

Однако загадка личности, породившей такого рода почитание, продолжала меня мучить. И, наконец я пришел к выводу, что могущество и загадочность Гурджиева происходят от того, что он с поразительным упорством стремится к собственной тайной цели. У меня не было никаких догадок о том, какова может быть эта цель, однако я пришел к несомненному выводу, что она не имеет ничего общего с провозглашенной. А также и с моей собственной помогать людям. Я чувствовал, что все это затеяно ради личных интересов. По крайней мере, в отношении Гурджиева я не заблуждался. Придя к такому выводу, я, прежде всего, поделился своей догадкой с многочисленными залетными пташками, на минутку запархивавшими в «Институт». Всерьез меня выслушал только один человек писатель, личность весьма примечательная. Между нами завязалась переписка. Копий своих писем я не оставлял, но по выдержкам из его ответов можно получить представление об основных выводах, к которым я пришел.

«За время после того, как мы расстались, мне удалось осмыслить свои многочисленные впечатления. Теперь я совершенно убежден, что все это не блеф. То есть что Гурджиев действительно обладает неким знанием, которое он готов передать двум-трем своим ученикам, которых сочтет достойными того».

«Иначе говоря, Гурджиеву известен один из путей духовного развития. Только вопрос: какой именно? Существуют два пути: путь к Богу и путь к Власти (то, что индусы называют Сиддхи). Так вот, по моему мнению и так же думают мои друзья, с которыми я обсуждал этот вопрос, здесь речь идет о втором пути. Все методы и взгляды наставника, грубое обращение, пренебрежение любовью, милосердием, сочувствием и т. д. подталкивают на темный, дьявольский путь, которому обучают в некоторых монгольских монастырях. В каком-то из них наверняка и был посвящен Гурджиев. Когда избравший путь Власти (Сиддхи) достигнет цели (если достигнет), окажется, что его душа навсегда закрыта для Бога. Он не сможет принести на «свадебный пир» важнейшего и насущнейшего любви. Вы-то меня поймете, ведь то же самое и вы мне много раз твердили. Один мой знакомый глубоко изучил данный предмет, хотя и никогда не использовал свои познания. Он рассказывал, что во многих монгольских школах сознательно насаждают психологические издевательства, озлобление, грубость, брань (то, чего мы хлебнули у Гурджиева!). Но, кроме того, практиковалось избиение палкой, веревкой, кулаком. Допускаю, что в этом был прок, однако обреталось не Благо, а Могущество. Старуха Блаватская, учившаяся мудрости как раз в Монголии, славилась вспышками ярости, любила браниться и т. д. Путь, на который толкали подобные наставники, вел, или по крайней мере должен был привести, к власти над всей планетой. Если вам случится прочитать книгу Оссендовского «И звери, и люди, и боги», обратите внимание на последние главы, где описывается Царь мира, они очень показательны. Не исключено, конечно, что мои умозаключения и догадки относительно «Института» и его директора могут оказаться ложными. Возможно, меня подвели и разум, и интуиция, но и то и другое подсказало мне единый вывод, а на чем же еще основываться? Полное отсутствие любви и милосердия уже в самой учебной методике говорит о многом. Не приведет этот путь к Богу… Один из моих сотоварищей утверждал, что такие добродетели, как любовь и милосердие, ничто без «власти». То есть, если не имеешь власти, они бездейственны, это попросту сентиментальная болтовня. Если человек действительно обладает даром любви и милосердия, то гурджиевские упражнения не лишат его этого дара. Я готов поверить, что Гурджиев способен кое-чему научить, но убежден, что он или его инструкторы передадут свои знания только тому, кто их употребит в целях, преследуемых Гурджиевым, то есть дьявольских. А ведь большинство учеников до этого никогда не додумаются. Вот какова моя точка зрения. Я изложил ее вам с полной откровенностью, как у нас, помните, и водилось прежде».

На другое письмо мой друг ответил: «Ваше письмо было для меня исключительно интересным. Читал, перечитывал, потом долго о нем размышлял. Очень важное для меня письмо. Теперь я окончательно понял, что такое Гурджиев и его «Институт». Там тебе постоянно попадаются отметины копыт и рогов. С каждым проведенным там днем мои сомнения усиливались. Теперь я целиком и окончательно убедился в их обоснованности. Но всего до конца мы понять не сумеем. Гурджиев держится скрытно, и не без оснований. К нему не подступишься. Его мотивов мы никогда не узнаем. Но уверен, что они глубоко эгоистичны. Обещает он всегда больше, чем дает. Приближенные скорее боятся его, чем любят, это сразу бросается в глаза. Знаком ли вам один русский по фамилии П., он недавно побывал в «Институте»? Я с ним лично не знаком, но слышал, что они с другом посетили «Институт» в прошлом месяце. Мне рассказывали, что ему приходилось каждый вечер запираться в своей комнате, чтобы всласть высмеяться. Но и он подтвердил, что на него произвела очень тягостное впечатление та самая всеобщая «запуганность», ведь страх главное чувство, испытываемое учениками. «Все они рабы Гурджиева», заключил он. Что же касается К., то я все больше убеждаюсь, что он остается в «Институте», потому что уже «обратился». А может быть, от пресыщенности, отвращения к жизни. Слишком слабый, чтобы сражаться с повседневностью в одиночку, он надеялся обрести поддержку, но тщетно. Что подтверждает и его упорное стремление отыскать «магическое» объяснение самому незначительному поступку и высказыванию Гурджиева. Вернемся к более серьезным возражениям. Совершенно убежден, что добросовестный наставник никогда бы не пристрастился ко всей этой шумихе, да и не вызвал бы во мне такого стойкого и постоянно крепнущего недоверия. Мы сомневаемся во всем, но все эти гурджиевские фантазии, театрализованные действа, признаки мании величия уж очень сомнительны. И это очевидно каждому».