Где проживают уйгуры. Мусульманам китая дают миллионы, но они хотят размножаться и строить халифат
Кто такие уйгуры, должны разбираться все, кто интересуется коренными азиатскими народами. Изначально они произошли из Восточного Туркестана, сейчас это так называемый Синьцзян-Уйгурский район на территории Китая. Уйгуры - тюркоязычный народ, которые преимущественно проживают именно в этом регионе, по вероисповеданию они мусульмане-сунниты.
Происхождение народа
О том, кто такие уйгуры, мы подробно расскажем в этой статье. Процесс формирования этого народа был непростым и очень длительным во времени. Их прямыми предками были племена из Восточного Туркестана, которые сыграли ключевую роль в державе Хунну, это древний кочевой народ, который жил в северных степях современного Китая.
Если судить по письменным источникам, кто такие уйгуры, впервые удается выяснить в III веке нашей эры. В то время они входили в крупное объединение, которое в китайских династийных хрониках называют гаоцзюй.
Спустя пару веков в китайских источниках начинает встречаться новое название этого союза - теле. Большое количество этих племен мигрировало на запад, обосновавшись в Юго-Восточной Европе и казахских степях. Те, которые остались в Центральной Азии, были в результате завоеваны тюрками.
Хангайские горы
В те времена теле обосновались на территории Семиречья и Джунграии. В 605 году предводитель уйгуров увел свои племена в Хангайские горы после того, как тюркским Чурын-каганом были уничтожены несколько сотен вождей теле. После переселения уйгур в Хангайские горы ими была создана обособленная группа, которые китайские историографы называют "девятью племенами". Государство основывалось на налаживании дипломатических отношений с соседями.
В 630 году произошло падение Тюркского каганата. Тогда уйгуры выступили в виде мощной и значительной политической силы, лидерство утвердилось за десятью племенами, которые возглавлял яглакар. До VIII века они входили в состав Тюркского каганата.
Этническая консолидация
Говорить о том, кто такие уйгуры, можно стало после окончательного завершения процесса этнической консолидации. Это произошло приблизительно в VIII веке, когда окончательно распался Тюркский каганат. Тогда было образовано Уйгурское раннее феодальное государство, больше известное как Оно появилось на реке Орхон.
Каганатом руководили представители рода яглакар. В те времена официальной религией считалось религиозное учение, названное по имени его основателя Маниса с добавлением определения "живой". Учение было основано на христианских и гностических представлениях, опиралось на специфическую трактовку событий, описанных в Библии. Со временем в манихействе возникло множество заимствований из других религий, например из буддизма и зороастризма.
При этом манихейство не было непосредственно связано с восточными и западными учениями, которым была свойственна дуалистическая доктрина. Для непосредственно манихейского учения было характерно представление о вселенском характере настоящей, так называемой истинной религии. Манихейство органично встраивалось во всевозможные культурные контексты, но большинство современных исследователей не считают манихейство действительно мировой религией.
Манихейская теократия
В 795 году у власти встало племя эдизов, которое со временем приняло название яглакар. Историк-этнолог который глубоко исследовал азиатские народности, интересовался уйгурами, фото которых есть в этой статье, считал этот эпизод началом прихода к власти манихейской теократии.
В своей книге "Тысячелетие вокруг Каспия" Гумилев отмечал, что в 795 году место на престоле занял сын одного из влиятельных вельмож по имени Кутлуг при условиях ограничения власти. Хан был лишен судебной и исполнительной власти, политика фактически оказалась под контролем манихейцев. В результате союз племен превратился в теократию.
В 840 году власть в каганате на семь лет вернулась к племени яглакар, но в результате сложных экономических и внутриполитических процессов, а также внешнего влияния древних кыргызов Уйгурское государство распалось. Отряды кыргызов преследовали разбитых уйгуров, устремляясь в глубь Восточного Туркестана.
В результате часть уйгуров переселилась в Восточный Туркестан, а также в западную часть Ганьсу, где были официально созданы сразу два независимых государства. Это Уйгурское идыкутство (средневековое феодальное тюркское государство) в Турфанском оазисе и Кянсуйское княжество, которое было образовано на территории современной китайской провинции Ганьсу.
Во внутренней Монголии
Первоначально около пятисот уйгуров переселились на территории племени шивэйна в районе среднего течения Амура во внутренней Монголии. В 847 году кыргызы отправились с походом на Амур, напав на племена шивей и уйгуров, китайцы в это же время атаковали племена хи. После этого нашествия уйгуры частично отправились в Восточный Туркестан.
В уйгуры стали ассимилировать местное население, которое было преимущественно иранским, передав ему собственную культуру и язык. В то же время от иранцев уйгуры приняли традиции оазисного земледелия, а также некоторые виды ремесел. Основной религией народа, которому посвящена наша статья, был буддизм, со временем активно начало распространяться христианство.
Начиная с X века среди уйгуров распространяется ислам, в XVI столетии он окончательно вытесняет все другие религии в Восточном Туркестане. Когда уйгурами был принят ислам, они лишились своего национального письма, которое было вытеснено арабской графикой.
Современный этнос
В это же время начинает формироваться современный этнос уйгуров с новоуйгурским языком. Решающим крупным этническим компонентом, который вошел в состав современного уйгурского этноса, стали могулы. Так себя называли тюркизированные монголы, которые осели в Восточном Туркестане приблизительно в XV веке. Ряд других причин привели к тому, что само понятие "уйгуры" стало употребляться очень редко, во многом из-за политико-административной разобщенности, а вскоре оно было окончательно вытеснено религиозным самосознанием.
Уйгуры в первую очередь именовали себя мусульманами, а по роду занятий были преимущественно земледельцами. В XVII-XVIII веках в Восточном Туркестане было образовано Уйгурское государство, которое в 1760 году захватили китайские правители из Маньчжурии. Началось национальное угнетение и жестокая эксплуатация, что приводило к постоянным восстаниям народа, которому посвящена эта статья, против империи Цин, а позже против империи Гоминьдана.
Переселение в Семиречье
Переселение уйгур и дунган в Семиречье состоялось в XIX веке. Сейчас это территория современного Казахстана. Оно завершилось к 1884 году. Уйгуры и дунгане в Семиречье разместились поблизости с русскими, казахами и украинцами.
После их появления значительно увеличилось количество оседлых жителей. В хозяйстве уйгуров и дунган преобладало земледелие. Скотоводством занимались только состоятельные семьи, большинство же разводило скот исключительно для того, чтобы обеспечить свое хозяйство собственным рабочим скотом. Крупный рогатый скот использовался не только как тягловая сила, но и как источник для получения молочных продуктов. А вот мелкого скота практически не было. Большинство земель, которые им удалось получить, требовали искусственного орошения для эффективного использования.
Уничтожение государственности
В 1921 году на съезде уйгурских представителей в Ташкенте было принято окончательное решение о присвоении самоназвания "уйгуры", которое было восстановлено в качестве общенационального.
Судьба уйгуров в Китае оказалась непростой. В 1949 году была окончательно уничтожена их государственность, а в 1955 году был образован Синьцзян-Уйгурский автономный район под протекторатом китайских властей.
Китай начал проводить политику, направленную на их ассимиляцию, с помощью переселения уйгур и дунган в автономный район путем искусственного сокращения рождаемости представителей коренного населения. Все достижения в сферах здравоохранения, просвещения, культуры были фактически нивелированы религиозной, демографической и этнической политикой, которую проводило китайское правительство. Серьезной проблемой стало нарастание среди уйгуров исламского экстремизма, а также жестокие репрессии, которые применялись со стороны государства.
Расселение народа
Китайское правительство проводило целенаправленную государственную политику, которая была направлена против ханьской миграции.
Этноареал сильно размывался мигрантами, в результате до восьмидесяти процентов уйгуров проживали в юго-западных префектурах, также были образованы достаточно крупные анклавы в Турфане, Кумуле, Чугучаке, Урумчи, Или.
Современная численность народа
По официальным данным китайского правительства, сейчас на территории КНР проживают одиннадцать миллионов уйгуров. В СУАР и Восточном Туркестане они составляют 45 процентов населения, большие общины также существуют в восточных районах страны.
За пределами Китая всего не более 500 тысяч уйгуров, которые в основном расположились в странах, граничащих с Китаем. Например, это бывшие республики Советского Союза, в которых разместились до 300 тысяч уйгуров. Крупные диаспоры также есть в Турции, Японии, России, Соединенных Штатах Америки, Австралии.
Как правило, общины уйгуров входят в состав общественных организаций, которые объединяются во Всемирный уйгурский конгресс. Представительства таких организаций существуют в Алма-Ате, Душанбе, Пекине, Сиднее, Мюнхене, Бишкеке, Мекке, Шанхае.
Уйгуры до сих пор хранят свои традиции и культуры в тех местах, где массово проживают. Это древняя литература, архитектура, музыка, танцы, семейные традиции.
Уйгуры – восточно-турецкий народ, упоминаемый в китайских летописях с 4 века после Рождества Христова. По мнению некоторых ученых, уйгуры называли себя прежние турецкие народы, и название «уйгуры» тождественно с названием финских угров, или югров: при движении на запад турки смешались с финнами и дали свое имя нескольким финским народностям. Но эта теория не может считаться доказанной.
В средние века уйгуры разделялись на две ветви: одна кочевала в , в бассейне , другая поселилась в Восточном Туркестане, где подверглась влиянию китайской культуры и религиозных учений, распространявшихся из () и западной Азии (зороастризм, манихеизм, несторианство, впоследствии ислам). В китайских летописях северные уйгуры упоминаются под названиями гао-гюй, хой-ху и хой-хэ.
В 8 веке, после распадения государства турков-огузов, уйгуры достигли первенствующего положения в и образовали сильное государство, просуществовавшее около ста лет (744 – 840 годы). Им принадлежит основание города Каракорума, развалины которого существуют и теперь и размерами значительно превосходят развалины города того же имени, построенного в 13 веке . Среди развалин сохранился памятник начала 9 века с надписями (китайской и турецкой), открытый Ядринцевым в 1889 году. Из надписей видно, что северные уйгуры, подобно своим южным соплеменникам, подчинились влиянию западных религиозных учений и что уже тогда рядом с древнетурецким алфавитом употреблялся алфавит сирийского происхождения, получивший потом название уйгурского.
Подобно другим кочевым владетелям Монголии, уйгурские ханы вели постоянные войны с китайцами. В 840 году они были разбиты , жившими в бассейне Верхнего , и бежали на юг, в Восточный Туркестан и Тангоут. Об их судьбах в течение следующих веков существуют только догадки.
В эпоху появления монголов (начало 13 века) упоминается только одно уйгурское владение, в Восточном Туркестане, с городами Бишбалык (развалины около Гучена) и Кара-ходжа (развалины в 30 километрах к востоку от Турфана). Владетель носил титул идикута, был вассалом кара-китайских гурханов, отложился от них в начале 13 века и в 1209 году добровольно подчинился Чингисхану.
Уйгурская культура имела значительное влияние на монголов. Во всех государствах, основанных монголами, уйгуры еще в 14 веке и частью в 15 веке сохраняли влиятельное положение, в качестве чиновников монгольских канцелярий и воспитателей монгольских царевичей и других знатных юношей. От уйгурского алфавита происходят алфавиты монгольский и маньчжурский.
Уйгуры были частью буддистами, частью несторианами и считались самыми ожесточенными врагами ислама. В половине 13 века один из идикутов был казнен за намерение перебить в один день всех мусульман в Бишбалыке.
Владение идикутов упоминается еще во второй половине 13 века, но в уменьшившихся пределах. Под властью идикута оставались только город Кара-ходжа и его округ. Восточная часть (Хами) отошла к , западная (Бишбалык) – к Джагатайскому государству, в состав которого потом вошел и Турфан. Ислам постепенно (с 15 века) вытеснил последние остатки буддизма и несторианства; уйгурский алфавит был вытеснен арабским.
В настоящее время название «уйгуры» существует у многих турецких народов, в качестве названия отдельного рода. Как народное название, оно употребляется только двумя народцами, на границе Тибета – кара-уйгуры и сарыг-уйгуры. Первые говорят по-монгольски, вторые сохранили турецкий язык. Выяснению истории уйгуров и их культуры будут способствовать сделанные в последние годы археологические открытия, научная разработка которых только начата. Кроме развалин построек, найден целый ряд уйгурских рукописей, частью буддийских религиозным текстов (иногда - санскритские тексты с уйгурской транскрипцией), частью деловых документов.
Китай со стороны может казаться единым и неделимым коммунистическим государством, словно сошедшим со страниц красных агиток. На самом же деле это очень сложная и разнообразная страна. Один из наиболее примечательных и необычных ее регионов - Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) со значительной долей мусульманского населения. Корреспондент побывал в самой крупной провинции Китая и посмотрел, как там удается уживаться русским, радикальным исламистам и -атеистам.
«Это китайский ресторан! Мусульманину здесь обедать - харам! Давай-ка лучше найдем какое-нибудь приличное место», - мой гид Азиз говорит вежливо, но непреклонно. «Приличным местом» оказалась чайхана. Стульев в заведении не было, и мы сидели на подушках возле дастархана, в тени развесистых чинар. Рядом - небольшой затянутый тиной пруд, от которого веяло прохладой. Азиз не обманул - здесь и правда было очень уютно.
Он разлил в пиалки ароматный зеленый чай и на ломаном, но бойком английском продолжил развивать свою любимую тему. «Посмотри, какая благодать вокруг! Мы никогда не согласимся, чтобы китайские кафиры переделали все это на свой лад!» - ловко орудуя китайскими палочками в благоухающем плове, поучал меня новый знакомый.
Я посмотрел по сторонам. Сразу же за арыком с журчащей водой располагался пышный восточный базар. Продавцы и покупатели в халатах и тюбетейках вели неспешный восточный торг. Нет, это не Средняя Азия. Я был в Китае.
Разделенный регион
Около двух веков назад единый этнокультурный регион Туркестан оказался разделенным - восточная его часть отошла Китаю, западная - России. Однако по обе стороны границы проживают те же казахи, киргизы и таджики. Наиболее многочисленный коренной народ Синьцзяна - уйгуры, очень близкие по языку и обычаям к узбекам.
В древности Восточный Туркестан был могущественнейшим государством, оказавшим огромное влияние не только на Среднюю Азию, но и на Китай. В 1759 году китайские войска захватили регион и назвали его Синьцзяном («Новая граница»).
С той поры уйгуры восставали более четырехсот раз. Террористические акты повторяются и в наши дни. Некоторые уйгуры воюют на стороне в Сирии. В этом году они распространили в интернете видео, пригрозив вернуться на родину и «пролить реки крови».
Девушка с коромыслом
«Ложка», «вилка», «газета», «машина», «руль» - эти русские слова сегодня используются в обиходе как синьцзянскими уйгурами, так и другими местными коренными народами. И это неслучайно: у российского влияния в этом регионе достаточно давняя и богатая история.
В 1871 году русские войска заняли город Кульджа и прилегающие к нему районы в Синьцзяне. Территория была возвращена Китаю только через десять лет, причем вместе с русскими Кульджу покинуло около 45 тысяч уйгуров, поселившихся в Казахстане и Киргизии.
В 1944-м не без помощи Москвы уйгуры взяли под контроль западную часть Синьцзяна и провозгласили Восточно-Туркестанскую Республику со столицей в городе Кульджа. Здесь тогда было множество советских военных, служивших советниками в уйгурской армии. Однако после прихода к власти Кремль решил не раздражать своего идеологического союзника и пообещал выступить посредником в примирении сторон.
Все уйгурское правительство пригласили в Алма-Ату, откуда оно должно было вылететь на переговоры в Пекин. Но самолет разбился, а с ним рухнула и молодая республика. Уйгуры уверены, что авиакатастрофу подстроили советские чекисты. «Русские всегда используют нас как разменную карту», - жаловался мне один из уйгурских бизнесменов.
В Восточном Туркестане были не только русские военные. В XIX веке на север нынешней автономии, китайский Алтай, спасаясь от преследований царских властей, бежали тысячи семей русских старообрядцев. Именно эти бородатые мужики научили китайских казахов и тувинцев строить деревянные дома, пользоваться баней. И хотя русских здесь уже не осталось, их былое присутствие чувствуется и сегодня.
Внешне деревни китайского Алтая (одного из округов СУАР) очень похожи на типичные поселения южной Сибири. Иногда даже кажется, что «русский дух» в северном Синьцзяне сохранился сильнее, чем в самой России. Так, например, в сибирских деревнях мне не приходилось встречать девушек с коромыслом, а вот на китайском Алтае этот немудреный инвентарь по-прежнему в чести.
Эмигрировали русские и в центральный Синьцзян. Первые переселенцы прибыли сюда в конце XIX века, во время российской оккупации Кульджи. Новая волна переселения пришлась на 20-е годы прошлого столетия. В основном это были белогвардейцы, бежавшие из Средней Азии. Потом - голодающие из России и Украины. До начала культурной революции в Синьцзяне проживало более сотни тысяч русских. Однако после ссоры Мао и Никиты Хрущева «чистокровным» русским настойчиво предложили эмигрировать, что большинство из них и сделало.
Почти как в СССР
Сегодня половина населения региона - китайцы-ханьцы, столько же представителей тюркоязычных народов мусульманского вероисповедания (42 процента уйгуров, 6 процентов казахов, по одному проценту киргизов и таджиков).
Интересно, что Пекин практически полностью копирует советскую национальную политику. Так, в Синьцзяне есть уйгурские, казахские, киргизские и таджикские национальные автономные районы. Во главе каждого из них стоит представитель титульной нации, а заместитель - китаец-ханец.
В автономиях есть телевизионные каналы и газеты на местных языках. Для всех национальностей созданы школы с преподаванием на родном языке, а в институтах действуют квоты для абитуриентов «из нацменов».
Не забыты даже китайские русские, которых около 11 тысяч, в основном полукровок. Наиболее многочисленная русская община сохранилась в той же Кульдже, где живут несколько десятков «чистокровных» славян. В городе есть даже небольшой русский квартал - несколько домов, отделенных от остальных массивным забором православного кладбища.
Русский дух
Такое впечатление, словно очутился в дореволюционной России. Где-нибудь в Европе русские эмигранты ассимилировались, а здесь - законсервировались.
Дело не только в старомодных оборотах речи (например, они говорят «перебиваться с хлеба на квас»), но и в каком-то обостренном чувстве собственного достоинства - империи, пославшей сюда их предков, давно нет, а это чувство осталось. Гармонь - любимый музыкальный инструмент, под который по вечерам исполняются уже неведомые современному русскому народные песни. К обеду непременно подают самодельный квас и выпеченный в собственной печи теплый хлеб.
В Кульдже (китайцы называют его Инин) есть и русская школа, хотя большинство учеников - китайцы-ханьцы и уйгуры. Власти предоставляют русским выходной на Пасху и Рождество. Силами местной администрации даже восстановили православный храм.
Правда, Пекин не потерпит, чтобы местные русские без разрешения сверху общались с . В 2003 году в неприятную историю попал священник Вианор Иванов из пограничного с Синьцзяном казахстанского города Жаркент. Батюшка без ведома китайских властей отправился в Кульджу крестить русских детей. В результате не только никого не крестил, но и сам оказался под домашним арестом в своем гостиничном номере.
«Меня допрашивали на ужасном русском целую неделю! Потом отпустили, но только под обещание не совершать в Китае никаких религиозных обрядов без разрешения властей», - рассказывал он мне.
Апартеид по-уйгурски
Но этот давний инцидент - скорее исключение. В целом у местных русских отношения с китайцами почти идиллические. Увы, этого нельзя сказать про уйгуров. По сути, здесь действует негласный апартеид: уйгуры не только никогда не обедают в китайских ресторанах (там нехаляльная пища), но и избегают делать покупки в магазинах выходцев из метрополии. Национальный конфликт может спровоцировать даже невинный вопрос «который час?». Местные китайцы нередко живут по-пекинскому времени (официально утвержденному в автономии), а уйгуры - по местному, совпадающему с алма-атинским.
«Китайский закон об ограничении рождаемости оскорбляет нашу веру. Мусульманин не должен жить под властью неверных. А если он согласен на это, то он не правоверный, а мунафик (лицемер)», - убеждал меня пожилой уйгур, не решившийся назвать свое имя.
Китайские власти прекрасно понимают, что религиозность уйгуров мешает их интеграции, и действуют достаточно жестко. «Детям до 18 лет и государственным служащим запрещается посещение мечетей» - гласят вывески практически на всех мечетях Синьцзяна. Жизнь мусульман полностью контролируется государственными религиозными комитетами, которые и утверждают кандидатуры исламских священнослужителей.
«Каждую пятницу все имамы идут на собрание в религиозный комитет, где совместно с чиновниками разрабатывается текст пятничной проповеди. Мы также обязаны сообщать подробно властям о всех планируемых мусульманских обрядах», - объясняет один из имамов в Кашгаре.
Причем давление на верующих усиливается из года в год. До 2017-го очень многие замужние уйгурки, например, ходили в паранджах. Но с 1 апреля власти автономии специальным указом запретили такой наряд. Объяснение очень напоминает доводы наших коммунистов времен кампании против паранджи в Средней Азии в двадцатых годах прошлого столетия. Власти автономии подчеркивали: паранджа потворствует собственническим инстинктам мужа, а сняв ее, женщина обретает свободу.
Правда, неясно, как именно будут карать «экстремисток», учитывая, что и «освободить» уйгурских женщин будет очень непросто: во многих регионах СУАР (например, в Кашгаре и его окрестностях) так ходит едва ли не половина замужних женщин. Судя по тому, что сообщений о репрессиях нет, можно предположить, что этот указ выполняется не слишком рьяно.
Непросто приходится не только религиозным женщинам, но и госслужащим, и студентам. Их могут уволить, отчислить только за то, что они ходят в мечеть и соблюдают мусульманские обряды.
«Однажды в деканате прознали, что я и еще некоторые студенты-уйгуры держат пост в Рамадан и ходят в мечеть, - рассказал мне один из местных студентов по имени Салим. - И вот днем в священный месяц Рамадан нас пригласили в деканат: там был накрыт стол, стояло и спиртное. Нам объяснили, что преподаватели хотят получше познакомиться с уйгурскими студентами. Днем в Рамадан есть нельзя, и уж тем более недопустимо для мусульманина употреблять алкоголь. Но нам пришлось согрешить. Если бы мы отказались есть и пить, о нашей религиозности стало бы известно, и нас бы отчислили».
Своя тактика есть и у уйгурских чиновников. Они замаливают грехи перед Всевышним после выхода на пенсию: вместо положенных пяти раз в день совершают намаз по десять или даже пятнадцать раз, наверстывая упущенное.
Ислам с буддийским оттенком
Власти Поднебесной стремятся контролировать не только классический суннитский ислам, но и самые экзотические ответвления этой религии.
«Хороший человек выбирает красивое место и сидит, созерцая природу. После смерти душа праведника отправляется в Космос, а грешника - переселяется в животное», - объясняет мулла Шакар Мамадер из города Ташкурган на китайском Памире.
Рассуждения мусульманского богослова могут показаться крамольными с точки зрения классического ислама. Дело в том, что мой собеседник принадлежит к исмаилитской секте. Учение исмаилизма представляет собой причудливую смесь ислама с индуизмом и философией Платона. Исмаилиты верят и в переселение душ, и в космический разум. По их мнению, время во вселенной делится на циклы, а миры последовательно творятся абсолютным Богом.
«Мы больше обращаем внимание на суть учения, а не на обряды. Исмаилиты считают, что достаточно молиться всего два раза в день, а не пять, как полагается мусульманам. Нас также обвиняют в том, что мы не соблюдаем пост Рамадан. Что ж, каждый человек имеет право на свободу суждений, но на самом деле мы и есть настоящие правоверные мусульмане», - убеждает меня Мамадер.
Внешне села китайского и таджикского Памира практически неотличимы. Как и на таджикском Памире, дом китайских исмаилитов отличается четко выраженной, узаконенной религией планировкой. Окон в стенах нет, свет проникает через узкую щель на крыше. Потолок дома обязательно подпирается пятью колоннами (священное число у исмаилитов).
Памирцы по обе стороны границы славятся своим гостеприимством. Путника обязательно пригласят в дом и угостят крепким чаем с молоком. Правда, если таджикские горцы едят в основном баранину, то китайские предпочитают яка.
Лидер исмаилитов, «наместник Бога на земле» Ага-хан IV проживает в Европе и считается одним из богатейших людей планеты. Этот выпускник мечтает объединить своих единоверцев в «единый духовный имамат». На таджикском Памире у него вроде получается. Он не только открыл здесь университет, но и в самом прямом смысле слова кормит своих единоверцев. Его гуманитарная помощь - основа местной экономики.
А вот попытки «наместника Бога» включить в имамат и китайский Памир потерпели неудачу. Власти Поднебесной вежливо, но твердо заявили, что не нуждаются в гуманитарной помощи. Зарубежные гуру Пекину не нужны.
Кнут и пряник
В Китае любят рассказывать о преимуществах китайской перестройки по сравнению с советской: в России, увлекшись развитием демократии, совсем забыли об экономике, в итоге - хаос и распад Союза. В Пекине же пошли другим путем: экономику реформировали под жестким контролем Компартии, а все вылазки сепаратистов решительно подавлялись. Причем сторонников независимости откровенно пытаются купить. Национальные окраины сейчас - главное направление помощи из Центра.
Если в советские времена Средняя Азия была гораздо более развитым регионом, чем Восточный Туркестан, то сегодня ситуация изменилась кардинально: среднеазиатские республики все больше напоминают страны третьего мира, а мусульманский Китай - развитые государства Запада.
Успехи действительно поражают. Так, еще в начале 1990-х города автономии были застроены унылыми пятиэтажками, а передвигаться приходилось на извозчике - достать такси было практически невозможно. Спустя 10 лет я оказался в другом мире: сияющие рекламой магазины, высотки, непрерывный поток автомобилей на новых дорогах. По количеству технических «заморочек» в жизни обычных граждан Синьцзян сегодня не уступает даже США.
Не забыли в автономии и о туризме. Благодаря отличным дорогам путешественники могут без труда добраться до самых отдаленных уголков СУАР, где для них построены великолепные гостиницы и рестораны. В Синьцзяне же вкусы чужеземных путешественников учли до мелочей - например, в мусульманском регионе без труда можно найти холодное пиво. СУАР теперь - один из популярных туристических направлений: его посещают в десятки раз больше иностранцев, чем Среднюю Азию. Чужеземцы оставляют здесь деньги, и это не может не радовать даже самых упрямых уйгурских сепаратистов.
Такая политика кнута и пряника приносит плоды: число сторонников независимости неуклонно снижается. Нет, уйгуры по-прежнему недолюбливают китайцев, но возможность успешного бизнеса, помноженная на страх быть арестованным за сепаратизм, пересиливает абстрактные идеалы свободы.
«Конечно же, любой уйгур мечтает о независимости своей родины. Однако приходится признать, что это лишь недостижимая мечта. Лучше уж делать деньги, чем сидеть в тюрьме», - с видом Ходжи Насреддина изрекает народную мудрость бывший подпольщик, а ныне владелец процветающей туристической фирмы Ибрагим.
При каких условиях возникают межэтнические конфликты и какими средствами их изживать? На эту тему много беседовал со своим учителем Львом Николаевичем Гумилевым, а также плотно проработал отечественные и зарубежные исследования, особенно американские. И, по внутреннему ощущению, достиг кондиции – не знаю никого в мире, который бы, как я, осмысливал проблемы межэтнических и межнациональных отношений с точки зрения субъектного понимания истории. Близкие трактовки есть, особенно у творчески-мыслящих марксистов и у разработчиков концепции nation-building, но основная масса путает природно-культурный «этнос» (народ) с «нацией», хотя нация – это совсем не этнос, а есть форма самоорганизации низовой субъектности (прежде всего «третьего сословия», «мелкой буржуазии», «среднего класса»). Нет «феодальных наций», поскольку в феодальном обществе собственность и власть принадлежат верхним сословиям обычно во главе с монархом, и нет опирающихся на некую «общенародную» собственность «социалистических наций», поскольку «общенародная собственность» обычно узурпируется «вождём» и номенклатурой и подминает низовых частных самодостаточных собственников-субъектников, - а есть только буржуазные нации. И когда свершилась Великая Французская буржуазная революция, то восставшее «третье сословие», взяв Бастилию, осознало себя именно «нацией» и стало скандировать на площади Nation! Nation!
Коммунистическое руководство КНР, судя по всему, так и не извлекло надлежащих уроков из прошлогодних межэтнических волнений в Тибете, когда тибетцы поднялись против засилья пришлых китайцев, прежде всего против ханьского «третьего сословия», монополизировавшего торговлю и услуги в Лхасе и в других населенных пунктах горной страны. А сейчас поднялись уйгуры, не выдерживающие конкуренции с пришлым ханьским бизнесом. И уйгуров можно понять, когда они громили ханьские банки, магазины и лавки и переворачивали-поджигали автомобили ханьцев и избивали-убивали встречных ханьцев. Накипело! Как же можно было этого кошмара избежать, не доводить до взрыва?
Ответ – в сходном опыте Сингапура и Малайзии, в которых пришлые ханьцы-предприниматели тоже монополизировали мелкий бизнес и тем самым ущемляли интересы низовой малайско-мусульманской субъектности, что ещё сорок-тридцать лет назад тоже вызывало кровавые межэтнические погромы. Но в Сингапуре и Малайзии нашлись тогда мудрые руководители-модернизаторы – китаец Ли Куан Ю и малаец Махатхир бин Мохамад соответственно, которые нашли рецепт излечения межэтнической розни. И сейчас в двух этих процветающих соседних странах – тишь и благодать. И хотя Дэн Сяопин очень уважал Ли Куан Ю и считал Сингапур некоей «социально-экономической лабораторией», в которой апробируются приемы стремительного экономического роста и эффективной национальной политики, и посылал к сингапурскому гуру своих чиновников, чтобы они фиксировали все его инновации и советы, - его методы преодоления межэтнических конфликтов так и не были осмыслены-освоены в Пекине. Метод же простой – форсированно взращивать «критическую массу» низовой субъектности в более отсталых этнических обществах, осуществлять их опережающее развитие. Напоминает «ленинскую национальную политику», но с акцентом не столько на всеобщую социализацию, сколько на адресную субъектизацию. И Ли Куан Ю, и Махатхир бин Мохамад признают в своих книгах, что использовали опыт не столько СССР, сколько США – «программу аффирмативных действий», направленную на взращивание массового афроамериканского и испаноязычного «среднего класса», что в конечном счете заблокировало межрасовый антагонизм в Америке и позволило Бараку Обаме стать первым чернокожим американским президентом.
В результате китайцы в Сингапуре под руководством Ли Куан Ю наладили нормальные отношения с мусульманами-малайцами, да и малайцы в соседней Малайзии под руководством Махатхира бин Мохамада обуздали китайских экстремистов и создали более-менее сплоченную процветающую многоэтническо-многоконфессиональную страну. Этнический китаец Ли Куан Ю озаботился, например, отставанием малайских школьников от ханьских по успеваемости и по IQ. Сингапурские ханьцы привыкли считать малайцев-мусульман тупыми и потому неспособными к бизнесу, малайцы отвечали ненавистью, как ныне тибетцы или уйгуры. Ли Куан Ю понимал, что если такие отношения между общинами сохранятся, то благополучное государство не построить. Надо подтянуть малайцев к ханьскому уровню! Он собрал авторитетов малайской общины на разговор с правительством по этому вопросу. Решили организовать для наиболее способных малайских школьников индивидуальные занятия с педагогами, выделить квоты для студентов-малайцев в вузах Сингапура, США и Европы. Кроме того, были установлены квоты для малайцев в руководстве ханьских фирм. И расселяли малайцев и ханьцев в новых комфортных домах вперемешку, чтобы не образовывались компактные этнические анклавы. Впрочем, каждый может почитать, как сглаживались межэтнические неравенства в Сингапуре и Малайзии, поскольку книги Ли Куан Ю и Махатхира бин Мохамада обильно представлены на сайтах Рунета. А вот пекинские руководители не сумели научиться у своего мудрого соплеменника Ли Куан Ю социально-экономическим приемам профилактики межэтнической вражды – и провалились и в Тибете, и в Синьцзяне!
Ранее Коммунистическая партия Китая проводила вполне интернациональную политику, как в своё время и Коммунистическая партия Советского Союза. Во главу угла ставилась задача всеобщей социализации, а решение не менее важной задачи субъектизации или вообще не предусматривалось, или откладывалось на неопределенное будущее. Однако в ходе постепенной либерализации общества в СССР («перестройка») и в КНР не удалось избежать вспышек межэтнической розни. В чем же политическая ошибка советских и китайских коммунистов?
При жестком административно-командном режиме в СССР и КНР благодаря репрессиям и уравнительству в нищете тоже царили межэтническая тишь и благодать, я в 1950-1960-ые годы пешком в одиночку обошел Кавказ и Среднюю Азию, ночевал в саклях и юртах, никакого недоброжелательства не испытывал, а скорее дружелюбие. Сохранявшие тогда пассионарность коммунисты могли возбуждать энтузиазм строителей утопии и последовательно подавляли русский «великодержавный шовинизм» и местный «буржуазный национализм», и отношения между русскими и этниками («нацменами») вроде бы гармонизировались, и самых способных этников продвигали в вузы и в руководство, остальные жили в равенстве, пусть и колхозном и пролетарском, и в мыслях не держали стремиться к обособлению своего этноса и освобождению его из-под власти центра. Даже в книжных магазинах, в том числе на Украине, навалом лежали книги на местных языках, их никто не покупал, все брали книги на русском, инстинктивно стремясь скорее социализироваться в среде общегосударственной культуры и политики. Короче, стимулировалась социализация этников (бесплатные образование, здравоохранение, и т.п.), и до поры до времени всё было в порядке.
А вот с субъектизацией вышла промашка. В СССР в годы «перестройки» предпринимались робкие попытки форсированно взрастить низовую субъектность через развитие кооперативного движение, в КНР же благодаря «четырём модернизациям» Дэн Сяопина субъектизация вроде пошла очень успешно (хотя радикалам казалось, что она-де не идёт достаточно быстро, и нетерпение молодежи привело к трагическим событиям на площади Тяньаньмэнь в мае-июне 1989 года). На окраинах же – в Тибетском и Синьцзян-Уйгурском автономных районах – возник разрыв между экспансирующей китайско-ханьской торгово-предпринимательской субъектностью и местным коренным населением, которое мало что могло ей противопоставить. Ведь нарождающийся ханьский капитал, приходя в Тибет или Синьцзян, заведомо превосходил местное предпринимательство, и получилась типичная ситуация «внутреннего колониализма». А китайские коммунисты, убаюканные сводками об успехах всеобщей социализации среди нацменьшинств, почивали на лаврах и не выработали ничего похожего на «программу аффирмативных действий» для тибетцев и уйгуров (я, например, не слыхал). И жестоко расплачиваются за это. И неясно, поймут ли они свою ошибку.
И вот в воскресенье 5 июля 2009 года уйгурская молодежь устроила погром ханьцев в столице Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР). Александр Ломанов сообщает в статье «Кровавые игрушки: Погром в Урумчи спровоцировали через Интернет» (Время новостей, Москва, о7 июля 2009 года, № 118 /2242/, стр. 1, 5):
«Вчера столица расположенного на северо-западе Китая Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) приходила в себя после беспрецедентных по размаху кровопролитных межэтнических беспорядков, которые вспыхнули в Урумчи в воскресенье вечером. Власти сообщили о гибели не менее 140 человек, еще 828 были ранены. Погромщики сожгли 190 автобусов, десять такси, две полицейские машины, разгромили и разграбили 203 магазина и 14 частных домов. Несколько сотен участников беспорядков арестовано, полиция разыскивает 90 наиболее опасных зачинщиков.
По свидетельствам очевидцев, толпа молодых уйгуров начала собираться в центре Урумчи около половины седьмого вечера по местному времени в воскресенье. Первые погромы начались около восьми часов, когда вооруженные ножами, палками, кирпичами и камнями демонстранты, которых было около тысячи, начали шествие по городу. Их главной мишенью стали ханьцы -- то есть этнические китайцы. Крупнейшая в Урумчи Народная больница сообщила, что приняла 291 пострадавшего (17 позднее скончались), среди них было 233 ханьца и 29 уйгуров, остальные принадлежали к другим этническим меньшинствам многонационального Синьцзяна.
По официальной версии, направленную против ханьцев волну насилия спровоцировали зарубежные уйгурские организации, стремящиеся к отделению Синьцзяна от Китая. Ныне исповедующие ислам этнические уйгуры составляют менее половины 20-миллионного населения СУАР. В двухмиллионной столице СУАР доля этнических китайцев превышает 70%. Часть уйгуров недовольна постоянным притоком переселенцев из Китая. Уйгурские эмигрантские организации утверждают, что полиция открыла «беспорядочный огонь» по «мирной демонстрации», требовавшей расследования недавнего инцидента на юге Китая, жертвами которого стали уйгуры.
Председатель правительства СУАР Нур Бекри заявил вчера утром, что беспорядки в Урумчи вспыхнули вслед за конфликтом между гастарбайтерами из Синьцзяна и местными работниками на фабрике игрушек в городе Шаогуань в провинции Гуандун, который произошел в ночь на 26 июня. Все началось с появления на местном веб-сайте информации о том, что шестеро юношей из Синьцзяна прямо на фабрике «изнасиловали двух невинных девушек».
Разгорелся межэтнический конфликт, погибли два уйгура, пострадали 118 человек. В минувший вторник полиция сообщила, что арестовала человека, который разжег страсти сообщением об изнасиловании, -- бывший работник фабрики по фамилии Чжу якобы «сфальсифицировал информацию, чтобы выразить недовольство» тем, что не смог найти новую работу после увольнения.
Примечательно, что конфликт произошел за несколько тысяч километров от Синьцзяна -- в противоположном углу Китая, на экономически развитом юго-востоке, который как магнит притягивает иностранные инвестиции (работающая на экспорт фабрика игрушек принадлежит гонконгскому бизнесмену). Китайские власти призвали тамошних предпринимателей активнее нанимать рабочих из менее развитого Синьцзяна, чтобы дать жителям национальной окраины возможность получить более высокую зарплату. В мае руководство фабрики игрушек наняло в Синьцзяне 800 человек, но, похоже, местные работники встретили гостей без энтузиазма.
Глава правительства китайского Синьцзян-Уйгурского автономного района Нур Бекри заявил, что событиями на юге страны воспользовались «зарубежные враждебные силы», стремящиеся разжечь беспорядки, подорвать этническое единство и социальную стабильность в Синьцзяне. Власти объявили, что за насилием в Урумчи стоит эмигрантский «Всемирный уйгурский конгресс», который возглавляет 62-летняя уйгурка Ребия Кадыр (Rebiya Kadeer). Она занималась бизнесом в Китае, в 1999 году ее арестовали по обвинениям в подрыве национальной безопасности. Стремясь улучшить отношения с Вашингтоном, китайские власти отпустили ее под залог в марте 2005 года, после чего г-жа Кадыр отправилась в США.
Теперь власти КНР утверждают, что зафиксировали на днях ее телефонные переговоры с собеседниками внутри Китая. Ребия Кадыр якобы призывала единомышленников «быть храбрыми» и «совершить нечто грандиозное».
Призывы к проведению акции протеста в Урумчи уйгурские националисты начали распространять в Интернете в минувшую субботу. Быстрота отклика и трагический характер последствий показали, что современные средства коммуникации могут превратиться в опасное орудие дестабилизации Китая -- националистические настроения среди молодежи столь сильны, что даже небольшая искра грозит кровопролитием. Вчера власти отключили в Синьцзяне доступ в Интернет. Заместитель директора Института стран Азии и Африки МГУ Андрей Карнеев заметил «Времени новостей»: «Для экспертов масштаб происшедшего стал неожиданностью, хотя сообщения об инцидентах в Синьцзяне поступали на протяжении многих лет. Эта история служит предостережением, что в Китае возможны не только массовые выступления против коррупции местных властей, но и опасные этнические столкновения, чреватые эскалацией эмоций».
По свидетельству эксперта «ВН», тема событий в Урумчи заняла важное место в китайских интернет-блогах: «Ханьцы откровенно высказывают неприязненное, пренебрежительное отношение к уйгурам, называют их «воришками» и «преступниками». Однако уйгуры и народности Синьцзяна за годы и десятилетия также накопили свои причины для недовольства -- им кажется, что в своем собственном краю они становятся маргиналами по мере роста присутствия ханьцев. Эти события показали, что уровень межэтнической гармонии оказался весьма низким и данную проблему не решить лишь за счет экономического подъема».
Похожий всплеск межэтнической неприязни произошел в марте 2008 года в другом этническом автономном районе Китая -- в Тибете. Тогда массовые беспорядки в Лхасе начались с демонстрации тибетцев в память о годовщине антикитайского восстания 1959 года, поражение которого привело к бегству в Индию их духовного вождя далай-ламы. Через несколько дней в Лхасе начались массовые беспорядки и погромы, направленные против этнических китайцев -- прежде всего торговцев -- и их имущества. Властям пришлось силой восстанавливать порядок, погибли 22 человека, включая полицейского. Пекин назвал те события «заговором» сторонников независимости Тибета.
Впрочем, в преддверии прошлогодней Олимпиады китайские власти назвали главной угрозой безопасности именно уйгурских боевиков-сепаратистов. В марте 2008 года власти рассказали, что предотвратили теракт на борту пассажирского самолета, летевшего из Урумчи в Пекин, -- молодая уйгурка с пакистанским паспортом пронесла на борт легковоспламеняющуюся жидкость и попыталась поджечь ее в туалете. А в августе, за пару дней до открытия Олимпийских игр, два боевика напали на полицейский участок в синьцзянском городе Кашгар, тогда погибли 17 человек».
МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Если встать на субъектную позицию «честного маклера», то что можно посоветовать синьцзянцам? Конечно, произошел всплеск не уйгурского национализма, а уйгурского досубъектного этнозоологизма. А погромщиков-этнозоологистов надо подавлять пусть не с абсолютной, но по крайней мере с разумной беспощадностью. Так устроены люди, что иногда приходится убивать сотни, чтобы спасти сотни тысяч. Так что спуску погромщикам ни в коем случае давать нельзя. Удивительно, но у меня создается впечатление, что неудовлетворительно показали себя китайские органы государственной безопасности, которые даже не сумели внедрить сеть своей агентуры в уйгурское подполье, безусловно ответственного за беспорядки. Как можно управлять государством, не занимаясь оперативной профилактикой?!
А что касается стратегии гармонизации межэтнических отношений в многоэтническом обществе Синьцзяна, то здесь не надо изобретать велосипед - надо просто взять на вооружение успешный опыт США, Сингапура, Малайзии. Читайте книги-учебники таких гуру современной политики модернизации в многоэтнических странах, как сингапурский лидер Ли Куан Ю и малайзийский лидер Махатхир бин Мохамад. Совместный бизнес ханьцев с аборигенами - лучшее лекарство от неравенств и сопутствующих фрустраций. Ненавижу пустые призывы к "дружбе народов"! А вот если правом банковской подписи любой фирмы в районах компактного проживания этников будут обладать двое - один из этников и другой из представителей стержневого этноса (уйгур и китаец) - то, с одной стороны, исключается доминирование более продвинутых ханьцев, а с другой стороны опережающе взрастает уйгурская низовая субъектность. Так делали в Сингапуре и Малайзии и отчасти в США. И у нас в России в национальных республиках тоже целесообразно применять это правило двух разноэтнических банковских подписей. Например, если фирма регистрируется в Чечне, то одна подпись - чеченца, а другая - русского (или еврея, немца, якута, чукчи). Тогда волей-неволей русские в Чечне будут не изгоями, а равноправными (хотя бы формально, но и это неплохо) бизнес-партнерами. Рецепт универсален и уже сработал как в США, так и в модернизированной ЮВА. Чем хуже в этом плане КНР и РФ?
С момента своего основания в 1949 году китайское коммунистическое правительство в Пекине долгое время считало северо-западный регион на своей обширной политической карте основным проблемным местом для режима и систематически осуществляло различные меры для обеспечения полного контроля над этой важной территорией.
Из четырех районов, не относящихся к Китаю, три других, то есть Манчжурия, Монголия и Тибет, имеют более длинные и более сложные исторические связи с Китаем.
Официально называемый Синьцзян, или Новая Территория, Восточный Туркестан известен своим местным населением, преимущественно мусульманскими уйгурами. Это четвертый не относящийся к Китаю регион, имеющий самые надуманные и наименее внутренние исторические, этнические, культурные и религиозные связи с Китаем, что делает его наиболее изменчивым и напряженным.
В результате в течение последних семи десятилетий в этой области наблюдалась затяжная кампания правительства Пекина по этнической сигнификации, массовому принудительному переселению населения и наращиванию аппарата коммунистической партии и китайского военного и полицейского присутствия, пишет Майлз Маочун Юй (Miles Maochun Yu), профессор Морской академии Соединенных Штатов в Аннаполисе, штат Мэриленд, специалист по истории Восточной Азии и военной истории.
Тем не менее, только за последние пятнадцать лет эта затяжная война за контроль над Синьцзяном резко ускорилась гигантским скачком в ее напряженности и жестокости, демонстрируя безумную настоятельность со стороны правительства Пекина и неумолимую решимость китайского коммунистического руководства решить «проблемы Синьцзяна» раз и навсегда, отмечает он.
Признаки такого поспешного окончательного урегулирования с уйгурами безошибочны: растущие «перевоспитательные» лагеря для уйгуров стремительно создаются менее чем за год; массовые аресты и задержания большого числа уйгуров составляют более 20 процентов всех арестов в Китае среди этнического меньшинства, здесь проживает всего 10 миллионов человек, или 1,5 процента от 1,4 миллиарда человек в Китае; драконовское высокотехнологичное всепогодное круглосуточное общее электронное наблюдение, охватывающее весь регион Синьцзян; массовое развертывание полностью вооруженных многоразовых подразделений Китайской народной вооруженной полиции в дополнение к многочисленным корпусам регулярных войск НОАК;
почти полное отрезание Синьцзяна от международной прессы и Интернета, а также жесткие ограничения на личную свободу уйгурсов в путешествиях, жилье, учебе, религии и даже в ухаживаниях, поскольку уйгурским мужчинам запрещено носить длинные бороды, а женщинам - уйгурскую этническую одежду; немногие удачливые мусульмане-поломники, которые заявят о своей верности коммунистической партии Китая, первыми будут носить на шее выданное Пекином электронное устройство для мониторинга на пути в Мекку.
Почему такая срочность в Синьцзяне?
Прежде всего, недавний всплеск подавления в Синьцзяне вызван появлением в последние два десятилетия нового понимания безопасности в Китае, которое сосредоточено на предполагаемом глобальном антикитайском альянсе под руководством США, предназначенном для окружения и сдерживания растущего социалистического Китая от всей периферии Китая - от Монголии, Южной Кореи, Японии, Гуама и Тайваня на севере и востоке до Вьетнама, Индии и Афганистана на юго-востоке, юго-западе и западе - все стороны, кроме одного региона, северо-западного Синьцзян-Уйгурского автономного района, где влияние США, по-видимому, является самым слабым или несуществующим.
Поэтому Китаю крайне необходимо сделать регион Синьцзян своим окончательным стратегическим тылом, где можно противостоять «сдерживанию» под руководством США, идущему со всех сторон. С этой целью сначала нужно решить «уйгурскую проблему», поскольку для выживания Китая нельзя допускать никаких беспорядков и неприятностей в глубоко укоренившейся новой холодной войне, якобы проводимой и возглавляемой США против социалистического Китая.
Для достижения этой цели последние три лидера Китая Цзян Цзэминь , Ху Цзиньтао и действующий Си Цзиньпин приняли эту новую повестку дня в области безопасности и участвуют в лихорадочных синьцзянских ужинах и военных кампаниях по наращиванию. Каждый из трех лидеров имел или имеет свой собственный ориентир в реализации этого окончательного решения по Синьцзяну.
При Цзяне в 2001 году именно Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) быстро привела к излиянию стратегических ресурсов Китая в обеспечение Синьцзяна против «окружения и сдерживания» США через союз с Россией и другими бывшими советскими республиками Центральной Азии, такими как Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан.
Поскольку проект ШОС Цзяна требовал быстрой милитаризации Синьцзяна, уйгуры столкнулись с внезапным всплеском ограничений и угнетением со стороны китайского правительства, что привело к яростному этническому столкновению в Синьцзяне в 2009 году под руководством следующего Верховного лидера Ху Цзиньтао. В 2009 году уйгурский инцидент и его жестокое подавление послужили прелюдией к последнему высказыванию нынешнего Верховного лидера Си Цзиньпина о полном устранении «проблемы уйгуров» в Синьцзяне.
Во-вторых, проект Верховного Лидера Си Цзиньпина, гигантская инициатива «Пояс и путь», оцениваемая в 4-8 триллионов долларов США, создает еще один важный импульс для правительства Пекина «успокоить» население уйгуров, поскольку Синьцзян теперь служит логистической базой и связывает ключевые компоненты «Пояса и пути». Проекты «Пояс и путь» начинаются в этом уйгурском регионе. Новый Евразийский сухопутный мост начинается с Синьцзяна, проходит через Казахстан, Россию, Беларусь, Польшу и, наконец, достигает Германии. Китайско-турецкий коридор также начинается с Синьцзяна; так же выглядит китайско-пакистанский экономический коридор.
В-третьих, растущее стратегическое партнерство Китая с Россией в попытке сформировать единый фронт против США также требует от Пекина быстрого устранения проблемы уйгуров как предпосылки для здорового и долговременного альянса Москва-Пекин.
Исторически сложилось так, что Москва была самым крупным фактором поддержки и разжигания уйгурского движения за независимость. В своей борьбе против гоминьдановского контроля над Синьцзяном Советский Союз, как при Владимире Ленине , так и позже при Иосифе Сталине , поддерживал уйгуров. В 1921 году Советский Союз официально определил уйгуров под китайским правлением как «некитайский» народ, принадлежащий к тюркской этнической группе. В 1933 году Сталин поддержал создание независимого штата Уйгур в Кашгаре, известного как Первая Восточно-Туркестанская Республика[ПВТР]. После его кончины в результате военной победы военного полководца Шэн Шикай над ПВТР, Советский Союз создал в 1944 году Вторую Восточно-Туркестанскую Республику [ВВТР], которая базировалась в Или, Синьцзян.
В 1949 году Сталин предал Вторую Восточную Туркестанскую Республику, согласившись с требованием Мао Цзэдуна подчинить ВВТР недавно созданной Китайской Народной Республике, поддерживаемой Москвой, и провел мирные переговоры между лидерами ВВТР и Мао Цзэдуном в 1950 году. Но на пути в Пекин вся команда руководства ВВТР погибла в авиакатастрофе над Советским Союзом, таким образом, избавив как Москву, так и Пекин от беспокойства со стороны уйгурских элит, ориентированных на независимость, на последующие десятилетия.
Но в бурных восточных отношениях между Пекином и Москвой после смерти Сталина советские лидеры, от Хрущева до Брежнева , использовали Восточное Туркестанское движение за независимость и советские туркологические исследования как оружие «идеологической войны» против китайских коммунистических неверных, вызывая Пекинские кошмары. В постсоветскую эпоху уйгурские исследования русской интеллигенции и публикации туркологических произведений об уйгурах и их стремлении к независимости стали свидетелями возрождения.
Помня о прошлой склонности Москвы к использованию уйгурского вопроса в качестве клина и козыря во все более экзистенциальных двусторонних отношениях между Пекином и Москвой, лидеры Китая не теряют времени, чтобы устранить источник такого сценария, недавно возрожденного уйгурского движения за независимость, но теперь с религиозным оттенком, известным как Восточно-Туркестанская Исламская Республика [ВТИР].
В-четвертых, нынешний всплеск «уйгурского умиротворения» в Синьцзяне также совпадает с быстрым всплеском китайского ультранационалистического шовинизма. С момента своего появления в конце 2012 года Си Цзиньпин отстаивал китайскую уверенность в выражении национальной ханской гордости и расовой чистоты.
8 ноября 2017 года президент Трамп и его жена Мелания посетили Запретный город в Пекине. Си Цзиньпин объяснил мистеру Трампу, как следует определять «китайскую личность»: китайский человек, согласно Си, является «потомком дракона с черными волосами и желтой кожей». Такие глубоко укоренившиеся культурные предрассудки встречаются по всей стране. При этом уйгурам, у которых нет черных волос или желтой кожи и которые имеют уникальные некитайские черты лица и могут быть легко идентифицированы, часто отказывают в заселении в отель, отказывают в продаже билетов на поезд или самолет. Уйгуры не могут жить как свободные люди в любой точке Народной Республики, как это было предписано правительством на всех уровнях. Другими словами, вся этническая группа уйгуров добровольно подчиняется наблюдательным взглядам преобладающих китайцев по всей стране.
Насколько успешно “ умиротворение “ уйгуров Кита ем в Синьцзяне?
Совершенно поразительно, что Китай не сталкивается с глобальным криком и возмущением, пропорциональным масштабу и интенсивности такого «этнического умиротворения». Но это не удивительно, если учесть следующее:
Во-первых, китайское правительство после терактов 11 сентября воспользовалось возглавляемой США глобальной войной с террором и, по сути, это привело к тому, что Вашингтон объявил ничтожно слабое Движение за независимость Восточного Туркестана террористической группой. Из политической целесообразности Вашингтон с большой неохотой принял требование Китая, хотя и призывал Пекин к сдержанности и религиозной свободе в своем преследовании этих «уйгурских террористов», стремящихся к независимости. Но Пекин проигнорировал призыв и подвергал цензуре предупреждения США. В результате Китай никогда не проявлял сдержанности, поскольку лидер свободного мира получил антитеррористическое оправдание.
Во-вторых, уйгуры не имеют достаточно сильной религиозной связи, чтобы спровоцировать пан-исламский контраргумент против подавления Пекина. Преимущественно мусульмане-сунниты, уйгуры не разделяют симбиотической связи с мусульманским миром Ближнего Востока в продолжающихся политических и религиозных войнах.
В отличие от Римско-Католической Церкви, которая имеет центральную политическую и религиозную власть в Ватикане, у них нет центрального религиозного авторитета, чтобы озвучить бедственное положение уйгуров и оказать поддержку по их просьбе.
В-третьих, Китай ловко использует экономические и финансовые пакеты, чтобы заставить замолчать арабский и исламский мир, поддерживающий уйгуров. Несмотря на подавление, ни один араб и ни одно исламское правительство не решились открыто критиковать Китай за драконовские меры в Синьцзяне.
Стремление к созданию большого количества «перевоспитательных» концентрационных лагерей для уйгуров, систематическое обследование и аресты уйгурских интеллектуалов в студенческих городках и школьных дворах, задержания и аресты адвокатов, бизнесменов и других представителей элиты уйгуров, зловещий рост количества новых крематориев в Синьцзяне - все указывает на геноцид или даже холокост в действии. Организация Объединенных Наций и практически все международные правозащитные организации издали серьезное предупреждение о такой возможности в Китайской Народной Республике. Найдут ли погромы 20-го века своего злого близнеца в 21 веке? Будем надеяться, что нет.
