Кто такие фламандцы. Шита белыми нитками

Небольшая по площади Бельгия в какой-то степени парадоксальное государство. «Зажатая» между такими европейскими гигантами, как Франция, Германия и Великобритания, она представляет собой, с одной стороны, своеобразный центр современной Западной Европы, а с другой переходную зону, в первую очередь в этнолингвистическом смысле.
О конфликте между жителями северной части Бельгии фламандцами, и южной валлонами, знают многие, но в чем его суть, разобраться не так просто. СПА отель Родина в Сочи ждет всех желающих, кто хочет погрузиться в атмосферу уюта и умиротворения. Высококвалифицированный и приветливый персонал встретят вас и будут сопровождать во время всего отдыха на высочайшем уровне, что позволит вам максимально расслабится и качественно отдохнуть, позабыв о многих хлопотах и проблемах.
В данной работе предпринята попытка проанализировать имеющуюся информацию о проблемах, связанных с противостоянием двух важнейших этнических групп, а также выделить отдельные составляющие конфликта между ними. При этом, фламандско-валлонские взаимоотношения рассматриваются не только как конфликт, но и как возможный стимул развития страны.

Работа основана на данных Главного управления статистикой и экономической информацией Бельгии, а также уникальных материалах лингвистических переписей, опубликованных на сайте, посвященном книге Стефана Рияерта «Да здравствует Бельгия...?». Еще одним источником информации явились публикации бельгийских специалистов, преимущественно социологов и политологов. Автор неоднократно бывал в стране изучения, что позволило не только получить доступ к книгам и журналам в бельгийских библиотеках, но и провести собственное полевое исследование, включавшее встречи со специалистами по данному вопросу и анкетирование жителей королевства.
Причины конфликта и особенности государственного устройства и территориального деления страны. В чем же причина сложившейся конфликтной ситуации?
Население Бельгии делится на две большие группы фламандцев, проживающих в северной части страны, и валлонов, занимающих юг королевства. Население столичного округа Брюссель имеет смешанный национальный состав. На востоке страны компактно проживают немцы.
Бельгия страна федеративной парламентской демократии в условиях конституционной монархии. В настоящее время на ее территории действует конституция, принятая 7 февраля 1831 года. Последние изменения в нее вносились 14 июля 1993 г. (парламентом был одобрен пакет законов о создании федеративного государства).
Принципиальной особенностью бельгийского федерализма является параллельно существующая двойная система административного деления. С одной стороны страна разделена на три округа: Фландрию, Валлонию и столичный округ Брюссель. Параллельно с этим она делится на три языковых сообщества: Нидерландско-язычное (Фламандский округ и столичный округ Брюссель), Франкоязычное (Валлонский округ и столичный округ Брюссель) и Немецкоязычное (часть провинции Льеж). Все три языка в стране являются официальными.
В настоящее время активно ведется обсуждение вопроса о переносе столицы Фландрии из Брюсселя в один из «истинно фламандских» городов. Согласно данным социологического опроса, проведенного институтом «Tell me more» в марте 2007 года, 70% фламандцев не хотят больше видеть Брюссель столицей своего округа и языкового сообщества. Наиболее вероятная кандидатура Антверпен, крупнейший город северной части страны. За него высказались 94% респондентов.
Составляющие конфликта. Изначально только языковой конфликт за почти 200 лет существования бельгийского государства распространился практически на все сферы жизни, как говорят, «от геологии до идеологии». Рассмотрим пять наиболее значимых его составляющих.
1. Экономическая составляющая. Экономические противоречия, не являющиеся наиболее значимыми, часто выносятся на первое место. Причину этой составляющей конфликта стоит искать в бельгийской истории. Развивавшаяся в индустриальную эпоху быстрыми темпами Валлония (в основном за счет угольной и металлургической промышленности) во второй половине XX века уступила «пальму первенства» Фландрии. Сейчас именно северная часть страны активно инвестирует высокотехнологичные отрасли и является своеобразным локомотивом всей бельгийской экономики.
Валовой региональный продукт на душу населения (на 2007 год) Фландрии превысил валлонский в 1,4 раза (31 651 и 22 606 € на человека соответственно). А межрайонные различия достигли еще большего размаха чуть более трех раз. Наиболее «продуктивный» район помимо Брюсселя Антверпен (40 243 € на человека), а наименее Тюэн (13 217 € на человека, провинция Эно, Валлония). Отмена частичного перераспределения доходов между округами является основным требованием, выдвигаемым радикально настроенными фламандскими партиями.
2. Социальная составляющая. Следствием экономических противоречий являются социальные. Более развитая Фландрия заметно благополучнее Валлонии по показателям социального развития, например, по уровню реальных доходов на душу населения. В южной части страны этот показатель составляет 15 873 € на человека, тогда как в северной 18 564 € на человека. Различия же между отдельными районами составляют почти 1,5 раза (с максимумом в районе Халле Вилворде 21 175 € на человека, провинция Фламандский Брабант, и минимумом в районе Шарлеруа 14 443 € на человека, провинция Эно). В качестве еще одного индикатора неравномерности социального развития можно привести показатель средней ожидаемой продолжительности жизни. Во Фландрии он составляет 78,1 лет для мужчин и 83,3 лет для женщин. Тогда как в Валлонии 75,1 лет и 81,6 лет соответственно. Неравномерность социального развития севера и юга подогревают в обеих частях страны ксенофобские настроения.
3. Языковая составляющая. Несмотря на формальное равноправие французского, нидерландского и немецкого языков, существуют территориальные различия между районами их употребления и теми, где они официально признаны. Из-за этого иногда возникают конфликтные ситуации.

В годы Первой мировой войны противоборствующие стороны столкнулись не только с проблемой удержания тысячекилометровых фронтов, но и с проблемами контроля оккупированных территорий. Логика тотальной войны требовала максимально эффективного использования имевшихся там ресурсов, что вынуждало менять выработанные ещё в ходе войн XIX века схемы управления. Так, в 1914 году немецкие войска заняли Бельгию, которая оказалась на четыре года в руках оккупационных властей. Как складывалась жизнь мирного населения в эти непростые годы? Какие отношения были между бельгийцами и германской администрацией? Имелось ли в Бельгии сопротивление?

Бельгийская армия на войне

Бельгия была оккупирована в ходе боёв между армией королевства и силами Германской империи, пусть и не столь значительных, как франко-германское противостояние. Война стала для Бельгии неожиданностью, поскольку бельгийцы были уверены, что немцы не нарушат нейтралитет королевства, гарантированный договором 1839 года, который подписали Великобритания, Франция, Австрия, Пруссия и Россия. Однако немецкий план Шлиффена и Мольтке предусматривал быстрый удар и проход через Бельгию, что должно было помочь избежать затяжных сражений у крепостей вдоль франко-немецкой границы.

Знаменитый кадр: бельгийские пулемётчики с пулемётными тележками на собачьей тяге выдвигаются навстречу немецкой армии во время её наступления на Антверпен, 20 августа 1914 года

Бельгийская армия насчитывала 200 тысяч солдат при населении страны в 7,7 миллионов человек и по всем статьям проигрывала армиям великих держав: например, у бельгийцев отсутствовала тяжёлая артиллерия, было мало пулемётов, неудовлетворительной была выучка солдат, и, наконец, не было ясного плана обороны. В течение августа – октября 1914 года полевая армия была оттеснена к северу, и во время осады Антверпена значительной части бельгийцев во главе с королём Альбертом удалось отойти на запад, к речке Изер.

Именно там во второй половине октября 1914 года бельгийцы, понеся огромные потери, при поддержке французов остановили наступление немцев - это была заключительная часть «бега к морю», после которого Западный фронт надолго стабилизировался. Потом вплоть до 1918 года бельгийская армия, номинально под командованием короля, а на деле в подчинении у французских генералов, оставалась на этом последнем кусочке королевства, который не смогли занять немцы.

Бельгийские солдаты на передовой, занятые чисткой оружия, сентябрь 1917 года. К концу войны немногочисленный бельгийский контингент был экипирован союзниками по Антанте

Бельгийцы, в отличие от англичан и французов, не привлекали воинские контингенты из колонии (Бельгийского Конго), и силы их были весьма ограничены. За всё время войны в боях участвовало 328 тысяч бельгийцев, 40 тысяч из которых погибли. При этом 14 тысяч из них умерло из-за болезней, распространившихся на фронте после затопления значительной территории между войсками Антанты и Германии. Во время осады Антверпена 33 тысячи человек по разным причинам оказались на территории Нидерландов, где очутились в лагерях для интернированных лиц, а ещё 20 тысяч попало в плен.

Жизнь мирного населения

Значительное число бельгийцев-мужчин было задействовано в военных действиях в 1914–1918 гг., оказавшись в ходе войны за пределами родного государства. Однако мирных жителей, бежавших от ужасов войны, оказалось намного больше. Из 7,7 миллионов населения около 1,5 миллионов человек покинули свои дома - конечно, потом часть возвратилась обратно. К концу войны во Франции находилось 325 тысяч беженцев из королевства, в Нидерландах и Великобритании - 100 и 160 тысяч соответственно.

Колонна немецкой артиллерии проезжает по захваченному Брюсселю, 26 августа 1914 года

Ближайшая к фронту оккупированная территория (т.н. Etappe) напрямую управлялась военными властями, при этом германское командование контролировало там абсолютно всё. Остальная часть Бельгии управлялась немецким генерал-губернатором. Сначала это был генерал барон Мориц фон Биссинг, потом генерал барон Людвиг Александр фон Фалькенхаузен, родственник которого управлял Бельгией в следующую оккупацию в 1940-1944 гг.

Основная масса бельгийских чиновников осталась на своих местах, равно как и члены местного самоуправления. Немцы прежде всего заботились о поддержании фискальной системы, потому даже увеличили бюрократический аппарат. Всего с 1914 по март 1917 года из страны удалось выжать 2,2 миллиарда бельгийских франков контрибуции, и лишь всё увеличивающееся сопротивление бельгийцев, грозившее вылиться в беспорядки в тылу войск, вынудило Берлин остановиться.

Задержание и досмотр гражданских лиц немецкими солдатами

Объектом пристального внимания также были все источники сырья для военной промышленности, которые только можно было найти в стране - от металла из шахт до медных ручек дверей. Можно сказать, что стиль и методы управления страной более всего напоминали жёсткую колониальную эксплуатацию, до того успешно опробованную самими бельгийцами в Африке.

Немцы пытались привлечь также и имевшиеся трудовые ресурсы - сначала в добровольном порядке, а затем в виде принудительной мобилизации. Однако в трудовые батальоны пришло менее 30 тысяч человек. Потом, на рубеже 1916–1917 гг., уже силой было набрано 120 тысяч человек, которых вывезли в Германию на работы. В целом в Бельгии из-за остановки или уменьшения работы на предприятиях (привозного заморского сырья нет, граница с Нидерландами опутана проволокой под током, всё добываемое в стране вывозится в Германию) разразилась безработица. Уменьшение доходов населения вкупе с вывозом сельскохозяйственной продукции за пределы страны и ростом цен на еду привели к резкому уменьшению рациона, особенно беднейших слоёв населения, и увеличению смертности - на 30% с 1912 по 1918 гг.

Vlaanderen aan de Vlamingen! - «Фландрия для фламандцев!» Как часто бывает в подобных случаях, в Бельгии произошёл небывалый подъём национализма, поддерживаемый чужими штыками. Демонстрация фламандских националистов в оккупированном немцами Антверпене, февраль 1918 года

Чтобы разделить общество и получить лояльные себе группы, немцы попытались проводить политику этнического разделения. В какой-то момент вся Бельгия была поделена на две зоны - Валлонию и Фландрию - с разными столицами и аппаратом управления. В Генте даже был открыт университет, обучение в котором велось исключительно на фламандском языке. Фламандские националисты (движение Raad van Vlaanderen) виделись как наиболее близкая немцам политическая группа. Однако все усилия немецких губернаторов оказались напрасными. Удивительно, но прежде враждующие группы фламандцев и валлонов сплотились, чтобы оказать отпор оккупантам. Даже националисты из обеих частей королевства отвергли предлагаемые германцами планы разделения страны.

Сопротивление

Немедленно по занятии Бельгии немцами возникли различные группы сопротивления оккупационной армии. Однако, как показали исследования историков последних десятилетий, слухи о легендарных партизанах - «вольных стрелках» (franc-tireurs), со снайперской точностью убивавших издалека немецких солдат, оказались только слухами. По-видимому, мирное население в Бельгии вообще не делало попыток с оружием в руках сражаться против немцев.

Один из крупнейших довоенных курортов мира, бельгийский Остенде на Северном море принял у себя большое количество беженцев. Здесь как нельзя лучше пригодились сооружения того чопорного времени - купальные фургоны. Сотни и тысячи таких кибиток дали людям крышу над головой. Фото сделано в августе 1914 года

Случаи убийства меткими снайперами немецких солдат в 1914 году следует отнести, как утверждают исследователи, к удачным попыткам отступавшей бельгийской армии контратаковать и задержать продвижение отдельных германских частей. Немцы, помня опыт борьбы с французскими партизанами в ходе франко-прусской войны 1870–1871 гг., склонны были обвинить в произошедших событиях мирных жителей. Последовавшие быстрые расправы над обитателями нескольких деревень и городов повлекли жертвы: более 5000 человек были расстреляны, умерли от ран или погибли при сожжении ряда населённых пунктов в ходе операций по борьбе с партизанами. Наибольшую известность получило уничтожение библиотеки Лувенского университета.

Тем не менее пропагандистский аппарат держав Антанты во время мобилизационных кампаний в своих странах не замедлил воспользоваться образом благородных «вольных стрелков» и невинно пострадавшего мирного населения. Был создан знаменитый образ «обесчещенной Бельгии» - Rape of Belgium. Сами бельгийцы за рубежом в целом поддерживали эти слухи, поскольку они помогали привлекать помощь из нейтральных государств, прежде всего из США.

Идиллия оккупированного Брюсселя: смеющиеся немецкие солдаты покупают виноград у уличной торговки

Реальность, конечно, отличалась от пропагандистской картинки. Прежде всего, надо отметить, что если бельгийцы и участвовали в какой-то антинемецкой деятельности, то это был главным образом сбор информации о немецкой армии, которую передавали бельгийской, французской или британской разведке через линию фронта или границу с Нидерландами. В основном, как отмечает историк Эммануэль Дебрюн, группы подпольщиков были небольшими и раскрывались немецкой контрразведкой через несколько месяцев после начала работы. Лишь 10 сетям осведомителей удалось завербовать 100 и более агентов.

Наибольших успехов добилась сеть наблюдателей «Белая дама» (La Dame Blanche), основанная в Льеже и насчитывавшая к концу войны около 1100 агентов в Бельгии, оккупированной Франции и Люксембурге. «Белая дама» была связана с английской резидентурой в Нидерландах и передавала детальные сведения о передвижении железнодорожных составов с оружием, войсками и сырьём для фабрик и заводов.

Когда пропаганда Антанты стала делать из немцев варваров и людоедов, последовала ответная реакция, топорная и наигранная. На немецких пропагандистских снимках солдат оккупационных войск стал лучшим другом бельгийцев

Около 300 агентов были женщинами, почти 100 наблюдателей - священнослужителями католической церкви. За время существования сети 45 агентов были разоблачены и арестованы немцами, двое были расстреляны. Любопытно, что все члены «Белой дамы» получили разные награды как участники войны от британского правительства, но никогда не были официально признаны бельгийскими властями по формальному признаку - они работали на иностранную державу.

Другой формой нелегальной работы были печать и распространение газет в обход немецкой цензуры. Самой известной подобной газетой стала «Свободная Бельгия» (La Libre Belgique), возникшая в среде католической буржуазии Брюсселя. Её 171 номер с 1916 по 1918 год тысячными тиражами расходился по всей стране. Вообще, католические священники во главе с кардиналом Жозефом Дезире Мерсье стали лидерами т.н. «морального сопротивления». Репрессии против них послужили для Антанты поводом для дипломатического давления на Святой Престол .

Битва за Кортрейк, 15 октября 1918 года. Британские солдаты Монмутширского полка продвигаются вперёд, в то время как бельгийские женщины уходят в тыл. Немецкая оккупация для них заканчивается

Вместе с нелегальной прессой через линию фронта, нидерландскую и швейцарскую границы шла и нелегальная почта: солдаты на фронте и их родственники в оккупированном тылу постоянно обменивались новостями. Практически все сети и цепочки передачи нелегальной корреспонденции, будь то шпионская информация или переписка между родственниками, были так или иначе инфильтрированы немецкими агентами. Несколько тысяч человек в ходе войны были арестованы и отправлены в лагеря и тюрьмы, а 277 (из них 10 женщин) были расстреляны за сотрудничество с врагами Центральных держав.

Заключение

Оккупация Бельгии в 1914–1918 годах, несмотря на все трудности военного времени, оказалась мягкой по сравнению с событиями Второй мировой войны. Она выразилась скорее в экономической (пусть временами и очень жёсткой) эксплуатации страны. Не было преследований по этническому признаку, как у нацистов, а репрессии против мирного населения затронули незначительную часть бельгийцев и лишь в самом начале войны. Для Германии оккупация Бельгии оказалась тем не менее ценным опытом управления целой захваченной страной, и наработки Первой мировой войны были применены с успехом 30 лет спустя.

Литература :

1. Debruyne E. Resistance (Belgium and France) // International Encyclopedia of the First World War (https://encyclopedia.1914-1918-online.net)
2. Decock P. La Dame Blanche // International Encyclopedia of the First World War (https://encyclopedia.1914-1918-online.net)
3. Simoens T. Warfare 1914-1918 (Belgium) // International Encyclopedia of the First World War (https://encyclopedia.1914-1918-online.net)
4. Vrints A. Food and Nutrition (Belgium) // International Encyclopedia of the First World War (https://encyclopedia.1914-1918-online.net)
5. Wegner L. Occupation during the War (Belgium and France) // International Encyclopedia of the First World War (https://encyclopedia.1914-1918-online.net)

От Цезаря до... Наполеона

Как ни покажется невероятным на пространстве Европы XXI века, но истоки данного конфликта уходят еще во времена Римской империи, граница которой и проходила по Рейну. Франкоязычные валлоны - это потомки романского населения, они сконцентрированы в южной части страны. А север нынешней Бельгии - Фландрия - область компактного расселения германоязычных фламандцев, в которых когда-то влили свою кровь и кельтские племена.

После краха «объединителя Европы XIX века» Наполеона коалиция его победителей задумалась над переустройством владений бывшей Французской империи, и тогда-то подлинная жемчужина Бургундского королевства - Бельгия - стала независимой. Фламандцев и валлонов объединили в одной стране, не имея, естественно, какого-то «потустороннего» умысла. Почти все государства Европы в ту пору были многонациональными, и этому не придавалось решающего значения.

На момент приобретения независимости (200-летие которой Бельгия будет вскоре отмечать) единственным государственным языком был объявлен французский, хотя и тогда, как и сейчас, численность фламандцев намного превышает таковую у валлонов. Французский язык употреблялся повсеместно, став важным инструментом карьерного роста, в то время как фламандский оказался «придавленным», несмотря на то, что его считало родным почти 60% населения.

Любое усиление французского влияния во Фландрии уже в те времена воспринималось местным населением весьма обостренно. В анналах истории осталась даже некая Брюггская заутреня, когда плохое знание франкофонами фламандского языка в буквальном смысле стоило им жизни. Естественной реакцией на языковой «перекос» стало возникновение фламандского культурного движения, требовавшего равенства двух языков. К слову, это случилось в тот год, когда Карл Маркс и Фридрих Энгельс принялись за написание своего манифеста.

Прошло однако полвека, прежде чем в Бельгии был принят закон, подтверждающий принцип двуязычия (но отнюдь не равенство языков!). Затем минули еще десятилетия, прежде чем были ратифицированы законы, устанавливающие равенство фламандского и французского. И лишь в Конституции 1963 года двуязычие было закреплено официально. Исходя из этого реформирована политическая система страны.

Тем временем к собственно языковому вопросу добавились экономические, политические и этнокультурные аспекты, которые усилили поляризацию между общинами. Составляющие конфликта на сегодня столь тесно переплетены между собой, что противоречия проявляются практически во всех сферах жизни.

Борьба длиной в два века

Именем «Фландрия» назвал недавно свой фильм о жизни современной Франции режиссер Брюно Дюмон (заслуженно отмеченный Гран-при Каннского кинофестиваля и Золотой пальмовой ветвью). А почему, собственно, картина названа «Фландрия», а не «Бургундия», «Нормандия», «Шампань» или «Прованс»? Да потому, что историческая Фландрия расположена не только в Бельгии. В средние века Фландрия была единым графством. Но ветры истории разметали ее былое территориальное единство: сегодня есть Фландрия бельгийская, голландская и даже французская! Наш разговор о первой.

После обретения Бельгией независимости вперед ушла Валлония, развивавшаяся быстрыми темпами за счет угольной и металлургической промышленности. Однако во времена высокотехнологичных отраслей она уступила пальму первенства Фландрии. Если до Второй мировой войны Валлония фактически «кормила» Фландрию, обеспечивая львиную долю национального продукта страны, то теперь север и юг поменялись местами. Фландрия превратилась в локомотив бельгийской экономики, а Валлонию захлестнула волна безработицы.

После войны произошел «демографический бум рождаемости» на севере, еще более увеличивший долю фламандцев в структуре населения Бельгии. Зримо усилился фламандский сегмент и в целом в хозяйственном комплексе страны. Валовый региональный продукт на душу населения во Фландрии на сегодня практически в полтора раза выше валлонского. А в сравнении городов - фламандский Антверпен и валлонской Тюэн - в три раза!

Фландрия заметно благополучнее Валлонии по всем показателям. В первую очередь по уровню реальных доходов на душу населения: здесь разрыв между фламандскими и валлонскими районами достигает почти 1,5 раза. В качестве индикатора неравномерности социального развития севера и юга Бельгии выступает также и показатель средней ожидаемой продолжительности жизни. Во Фландрии он заметно выше, чем в Валлонии, как у мужчин, так и у женщин.

«Лувенский конфликт»

Он потряс Бельгию почти полвека назад и уже тогда едва не привел к распаду страны. Причиной этого конфликта стала неспособность договориться, на каком языке должно вестись преподавание в Лувенском университете. Конфликт удалось остановить только с помощью последовавших реформ. Была проведена первая в истории Бельгии ревизия ее Конституции: Бельгия стала федеративным государством, состоящим из сообществ и регионов. Было законодательно закреплено существование в стране трех общин: фламандской, франкофонной и германоязычной, и все три языка - французский, нидерландский и немецкий - стали государственными.

Были конституционно закреплены и три региона: Валлония, Фландрия и Брюссель. Из членов единого на тот момент национального парламента созданы региональные ассамблеи. Общины получили широкие культурные права. Однако ошибкой стало то, что границы регионов не были тогда четко определены. Понятно было желание политиков не будоражить ситуацию. Но проблема с годами сама по себе не «рассосалась», а даже усугубилась. К тому же декларированные права регионов в экономической сфере оказались не такими существенными, как ожидалось, и лидерство Фландрии, уже состоявшееся в области экономики, не было закреплено в политической области. Через десяток лет Конституцию вынужденно пересмотрели вновь. Фландрия и Валлония получили наконец статус автономий. Однако в реальности финансовые и законодательные полномочия регионов были расширены незначительно: центральная власть посчитала правильным оставить в своих руках основные рычаги управления.

Кто отрыл «топор войны»?

Недавно в Бельгии вновь разразился политический кризис, который сотряс всю страну. Он был вызван итогами общенациональных парламентских выборов, в результате которых победу одержала Христианско-демократическая и фламандская партия во главе с Ивом Летермом - одним из наиболее последовательных и влиятельных националистов. Причиной кризиса стало стремление этой партии к дальнейшей автономизации Фландрии, и в первую очередь - уменьшению ее отчислений в федеральный бюджет и расширению языковых границ фламандского сообщества. Подобные устремления были негативно встречены не только представителями валлонских политических сил, но и общегосударственных структур.

Среди первичных сторон конфликта были фламандское и валлонское националистические движения. Первые, вдохновляемые идеями культурно-исторического и политического реванша (правая партия «Фламандский интерес»), утвердив себя в качестве монопольно доминирующей силы во Фландрии и преобразовав под себя ее политическое и культурное пространство, активно продвигают антиваллонские и сепаратистские идеи в масштабах всей Бельгии. Именно их лидеру Иву Летерму принадлежит высказывание: «Бельгия - это не страна, а историческое недоразумение». А руководитель другой праворадикальной партии Vlaams Block («Фламандский блок») Филипп Девинтер заявил буквально, что «Король, пиво и шоколад» - это плохой фундамент для национального единства.

Фламандским националистам противостоит движение франкофонов Бельгии, ведущая партия которого - Демократический фронт франкофонов. Как отмечают аналитики, оно заметно уступает своим конкурентам в политической силе и пассионарности и не в состоянии выдвинуть и противопоставить экспансивному фламандскому национализму ясную стратегию как общебельгийского строительства, так и защиты культуры, языка и идентичности франкофонов.

О сути взаимных претензий

В целях большего понимания глубины проблем выделим основные «опорные моменты» в точках зрения обеих сторон конфликта.

Недовольные продолжающейся «галлизацией» этой части Фламандского Брабанта фламандцы считают, что надо распустить двуязычный избирательный округ Брюссель-Халле-Вилворде; отменить на уровне правительства языковые льготы для франкофонов в Брюссельской периферии (и особенно 6 ее коммун, где благодаря этим льготам доля франкофонов выросла с 30% до 80%); необходимо остановить продолжающийся рост Брюсселя, поглощающего новые территории Фландрии; не решать проблему высокой безработицы в Валлонии (она в три раза выше по сравнению с Фландрией) за счет субсидирования населением последней социального сектора первой.

К этому аналитики добавляют также и традиционное нежелание франкофонов изучать нидерландский язык, а тем более фламандские его диалекты. А также явные социалистические пристрастия в современной валлонской среде; традиционно более дружелюбное отношение валлонцев к иммигрантам, большинство из которых выходцы из (частично) франкоязычных стран той же Африки. В ряд серьезных проблем встала даже территориальная принадлежность некоторых приграничных коммун.

Высказывая свою точку зрения на конфликт, валлоны со своей стороны «педалируют» тему притеснения франкофонов и полного запрета на применение французского языка в образовательной системе Фландрии; отмену вопроса о языке в переписях; требование вечного сохранения языковых льгот в имеющих их коммунах; требования, как выражаются сами валлоны, снятия фламандским правительством «территориальной и языковой блокады Брюсселя». Валлоны со своей стороны выдвигают все ту же проблему территориальной принадлежности ряда приграничных коммун.

Для понимания особенностей внутрибельгийских проблем следует отметить, что в этом государстве существует на сегодня параллельно не только двойная система административного деления, но и строго регламентировано использование языков в официальных ситуациях: ни один из них не обладает официальным статусом на всей территории страны. В виду реального двуязычия даже названия некоторых населенных пунктов и других географических объектов имеют в современной Бельгии по два варианта: по-фламандски города звучат как Bergen, Namen, Oudeaarde, Gent и Antwerpen, а по-валлонски - Mons, Namur, Audenarde, Gand и Anvers. (Для полноты картины следует также добавить, что на востоке Бельгии есть еще и частично германоязычная провинция Льеж, и на сегодня здесь фактически присутствует третье языковое сообщество).

Именно попытка разделения двуязычного избирательного округа Брюссель-Халле-Вилворде и привела к политическому кризису. Ситуацию наглядно характеризовал тот факт, что бельгийские букмекеры делали даже ставки на то, сколько недель продержится очередное правительство. Невольно Бельгия поставила европейский антирекорд: пять месяцев страна жила вообще без правительства!

Куда идет Сообщество

Согласно данным социологического опроса, проведенного институтом Tell me more, на результаты которого активно ссылаются западные СМИ, две трети фламандцев не хотят больше видеть Брюссель столицей своего округа и языкового сообщества. Активно обсуждается даже вопрос о переносе столицы Фландрии из Брюсселя в один из «чисто фламандских городов». Предпочтение отдается северному Антверпену. За него высказываются девять фламандцев из десяти.

В то же время, подчеркивают аналитики, особенностью многолетнего противостоя-ния сторон является то, что, несмотря на возникающие спорадически кризисные ситуации, внутрибельгийский конфликт не приобретал насильственной формы, и представители обоих его полюсов делают акцент на мирное решение проблемы. К счастью, это действительно так.

Некоторые западные ученые, исследующие конфликт, вообще считают, что возможный распад Бельгии приведет к усилению национально-культурных идентичностей на пространстве Евросоюза в ущерб национально-государственным. И это станет естественным результатом развития ЕС и поощряемой им политики регионализации. Поскольку усиление центральной власти в Евросоюзе происходит за счет параллельного ослабления национальных государств, вплоть до их распада и дробления, как видно на примере Бельгии.

Некоторые исследователи напротив рассматривают фламандско-валлонские трения не только как конфликт, но и как... возможный стимул развития страны. Показательно, что именно так названа одна недавняя неординарная статья в западной печати под заголовком «Фламандско-валлонские отношения: конфликт или стимул развития Бельгии?».

С другой стороны, предполагаемый распад Бельгии может устроить далеко не все страны Евросоюза, многие из которых сталкиваются с проблемами этнического национализма. Те же Испания, Велико-британия и Франция вряд ли будут рады новому примеру самоопределения регионов. Особенно после косовского прецедента. Если вспомнить, что само объединение Европы шло по образцу Бельгии, то бельгийский раскол тем сильнее ударит по имиджу Евросоюза.

Европейские аналитики не исключают вероятность вовлечения в бельгийский конфликт и соседних государств. В частности, для Германии при возможном решении валлоно-фламандского противостояния, встанет вопрос о статусе немецкоязычных земель Бельгии (которые до Первой мировой войны находились в составе Германии). Сейчас эти регионы входят в состав Валлонского административного округа, но бельгийские немцы имеют свое сообщество, у которого есть собственные парламент и министерство. Теоретически, как пишут западные СМИ, данная область может стать еще одним «карликовым государством» Европы. А вполне возможно, и поставит вопрос о воссоединении с Германией - как бы ни звучало сегодня подобное невероятно. И хоть ФРГ после слияния с ГДР обязалась, согласно условиям известного договора, «не расширяться», кардинальное изменение ситуации на внутренних границах государств Европы не может оставить ее безучастной к судьбам немцев «за Рейном».

В конфликт могут быть вовлечены Нидерланды, поскольку (как показывают исследования) жители ряда их южных городов, и в том числе Роттердама, чувствуют себя ближе «к фламандскому населению Антверпена, чем к голландцам Амстердама». А посему, по мнению евроаналитиков, нельзя исключать, что гипотетическое провозглашение независимости бельгийской Фландрией не вызовет всплеск фламандского сепаратизма в соседних Нидерландах.

Вполне могут быть оправданы и интересы Франции, ведь Валлонский административный округ Бельгии включает в себя пять франкоязычных провинций. С упадком угольной и металлургической промышленности он давно превратился в дотационный регион, основной статьей доходов которого является туризм в знаменитых Арденнах и исторических городах. Отнюдь нельзя исключать, что в Валлонии может появиться движение за воссоединение с Францией, которого так опасались бельгийские политики еще XIX века.

Как видим, от решения валлоно-фламандского конфликта действительно зависит не только судьба Бельгии как государства, но и стабильность «европейского организма» в целом.

Пожелаем бельгийцам удачи!

Бельгия - королевство, давшее Евросоюзу его столицу. Согласно международной статистике, это наиболее урбанизированное государство Европы, не считая так называемых «карликовых». Бельгия - характерный пример малой высокоразвитой европейской страны и одновременно уникальное государство в рамках ЕС. Благодаря своему центральному положению в Европе, а также опыту сочетания двух ключевых европейских культур - романской и германской, страна занимает особое положение в системе европейской интеграции.

Брюсселю принадлежит одна из лидирующих позиций в развитии и распространении общеевропейского менталитета.

Но в то же время Бельгия - единственное федеративное государство Западной Европы со столь острыми этнополитическими и территориальными проблемами. Небольшая страна превратилась в своего рода «опытную лабораторию» ЕС, и пути решения многих ее проблем могут стать эталоном общей европейской стратегии.

На самом деле основная подоплека фламандско-валлонского конфликта заключается вовсе не в том, на каком языке следует разговаривать и писать официальные документы. Корневая проблема, по крайней мере, по мнению фламандцев, это ущемление прав жителей промышленного севера страны, населенного именно фламандской группой. Фламандцы требуют большего финансирования своих областей и больших прав на самоопределение.

Главная опасность разразившегося кризиса заключалась в том, что если бы фламандские националисты «продавили» раздел центрального округа, это была бы первая в истории страны «силовая» акция по размежеванию валлонов и фламандцев. Подобной, по словам западной прессы, «враждебности к своим соседям фламандцы еще никогда не проявляли, так что распад округа Брюссель-Халле-Вилворде мог стать прецедентом для распада всей страны».

«Спасителем Бельгии», как по праву назвала его западная печать, стал фламандец Херман ван Ромпёй - банкир, доктор наук, федералист и опытный переговорщик. Его правление в качестве премьер-министра не продолжалось и года, но мудрому политику удалось «довернуть» штурвал корабля «Бельгия» и вывести его на более безопас-ный курс. Ситуация внешне замирилась. Причиной многие считают экономичес-кий кризис, переключивший внимание на другие насущные сферы. «Фламандцы и валлоны, - как пишет европейская печать, - впечатленные реальной опасностью для собственных кошельков, позабыли о мнимой опасности для собственных национальных амбиций». Однако с ослаблением финансового кризиса стороны вновь вспомнили о своих постоянных распрях и занялись обвинениями в адрес друг друга.

Дальнейшее развитие фламандско-валлонского конфликта сдерживают такие факторы, как особая «миротворческая» роль Бельгии в ЕС, «монархический федерализм», образ Брюсселя как столицы страны и де-факто Европейского союза. Однако призрак сепаратизма все сильнее бродит по Фландрии и Валлонии. Фламандские националисты ясно дали понять, что «если получит пропуск в Евросоюз и НАТО Шотландия, то они станут следующими в очереди на обретение государственной независимости».

Вместо послесловия

Европа имеет длительную историю сепаратизма. Однако, размышляя о системных этнополитических конфликтах современности, правомерно констатировать, что глубинная суть происходящего на пространстве Евросоюза наших дней не есть «старый национализм» в бытовом его проявлении. Это процесс уже другого цивилизационного уровня, который зиждется на фундаменте национальной идентичности.

Вне сомнения, все это побуждает страны «старой Европы» сделать соответствующие выводы...

Анатолий ЕГОРОВ, специально для «Казахстанской правды»,
коллаж Натальи ЛЯЛИКОВОЙ
Греция

Бельгия 6 ноября побила собственный рекорд по "безвластию": почти за пять месяцев, прошедших с парламентских выборов 10 июня, в стране так и удалось сформировать правительство. Предыдущее достижение принадлежит 1988 году, когда на формирование правительства понадобилось 148 дней. Затяжные правительственные кризисы для бельгийцев не внове. Да и "безвластие" не назовешь полным. Во-первых, остается монарх Альберт II, который по конституции является символом политического единства и осуществляет, правда ограниченно, исполнительную власть. Во-вторых, остается предыдущее правительство, которое будет работать, пока не создадут новое. Наконец, на выборах был сформирован парламент и все законодатели на своем посту.

Тем не менее сложившаяся ситуация вызывает у наблюдателей некоторые и порой весьма серьезные опасения. В культурном и языковом отношении Бельгия поделена надвое: одну часть населения составляют фламандцы, говорящие на нидерландском языке, другую - франкоговорящие валлоны. Вся история государства связана с отношениями между валлонами и фламандцами. В 1830 году фламандцы и валлоны вместе боролись за независимость от Королевства Нидерландов, что в итоге и привело к созданию Королевства Бельгии в 1831 году. В 2007 году все сменилось с точностью до наоборот, отношения между двумя группами стали настолько напряженными, что могут привести к расколу страны.

Внутриполитическое устройство Бельгии, начиная со дня основания государства до наших дней, постепенно эволюционировало к тому, чтобы соблюсти паритет между интересами двух групп населения. Хотя с другой стороны, не тех же основаниях можно сказать, что история Бельгии - это история противостояния валлонов и фламандцев, которое, несмотря на все компромиссы все еще продолжается. К примеру, в XIX веке в стране было сильно французское влияние, и соответственно франкоговорящие валлоны приобрели доминирующее положение. Французский язык стал государственным, а фламандцев оттеснили на задний план. Положение исправилось только в 30-х годах XX века.

По конституции король назначает главу партии, победившей на парламентских выборах, премьер-министром, премьер формирует правительство, куда входят семь министров, говорящих по-французски, и семь министров, говорящих на нидерландском языке. Парламент также избирается с учетом равноправного представительства фламандского и валлонского населения. Административное устройство соответствует этническому составу. Бельгия делится на три региона: Фландрию на севере, Валлонию на юге и Брюссель. Во Фландрии проживает 58 процентов бельгийцев, говорящих на нидерландском языке; в Валлонии 33 процента, в основном франкофоны, а Брюссель является двуязычным.

Однако некоторые политические силы в Бельгии подобный паритет не устраивает. В первую очередь речь идет о фламандских националистах, и тех фламандских политиках, которые считают, что Фландрия должна пользоваться большими преимуществами. Националисты, как водится, обеспокоены сохранением и развитием национальной идентичности, а умеренные политики националистического толка указывают на возросшую экономическую роль Фландрии по сравнению с "отсталой" Валлонией, которая живет на чужие деньги. Они настаивают на разделении сферы финансовой и политической компетенции регионов, что означает превращение федерации в конфедерацию.

На парламентских выборах июня 2007 года фламандские партии получили большинство мест в обеих палатах парламента. Самой многочисленной стала фламандская Партия христианских демократов, возглавляемая Ивом Летермом, которая как раз и выступает за большую автономию регионов и переход к конфедеративному устройству. Король Альберт II поручил Летерму формирование коалиционного правительства. Это, однако, оказалось практически невозможным, так как стороны выдвигали взаимоисключающие требования: Фландрия - большой автономии и конфедерации, валлонские политики, со своей стороны, настаивали на сильном федеральном государстве, гарантирующем благосостояние всех граждан не зависимо от "доходности" их региона.

Однако эта невозможность договориться вместо того, чтобы подвигнуть стороны на уступки, только разожгла страсти. 10 сентября ультраправая фламандская партия "Фламандский интерес" (Vlaams Belang), попыталась провести через региональный парламент закон о проведении референдума во Фландрии об отделении от Бельгии. Особенную остроту конфликт принял Брюсселе.

Помимо столицы Бельгии, Брюссель является еще и столицей Фландрии, но при этом большинство населения говорит на французском. В пригородах Брюсселя, в частности в Bruxelles-Hal-Vilvorde, опять-таки проживает большинство франкофонов. Они стремятся к тому, чтобы на них был распространен статус Брюсселя, который является двуязычным. Со своей стороны, разогретые политическим кризисом фламандцы, воспринимают это как плевок в свой адрес, как нежелание интегрироваться во фламандское общество, как франкоязычное высокомерие. Конфликт очень быстро вышел на бытовой уровень: на указателях, вывесках, где названия дублировались на двух языках, французский вариант старательно замазывался.

Все это происходит в стране, население которой в 2003 году составляло 10,3 миллиона жителей. Однако парадоксальность сложившейся ситуации еще и в том, что Брюссель является столицей объединенной Европы, а сама Бельгия долгое время была примером европейской интеграции. Раскол Бельгии может вызвать не только усиление сепаратистских настроений на национальной почве. Бельгийский пример опасен тем, считает экономист Анри Карпон (Henri Capron), что ставит под вопрос ни много ни мало всю социально-экономическую структуру Европы. Вслед за Фландрией другие богатые регионы Европы: такие как Бавария, Шотландия, Каталония, Каринтия могут задуматься о "национальной" принадлежности своих денег и принять меры, чтобы не отдавать их бедным чужакам по соседству.

Между прочим, в 2005 году проект общеевропейской конституции провалился именно потому, что многие посчитали, что это будет слишком рыночная и либеральная Европа, Европа для богатых и очень богатых, а социальная защита граждан отдельных государств будет принесена в жертву этому объединению.

Национальная проблема в Испании

Наличие в стране национальных меньшинств (почти 6 млн. каталонцев , около 2 млн. басков ), сложное историческое развитие и географические условия предопределили стремление некоторых областей, в особенности населенных басками и каталонцами, к самостоятельности. Независимость Страны Басков была впервые узаконена в 1425 г., хотя впоследствии баски лишились этого права. В период Второй Республики (1931-1939) автономия Страны Басков была восстановлена - у нее было собственное правительство и парламент. Однако в 1937 г. диктатором Франсиско Франко вновь была ликвидирована автономия этой области. На протяжении 40 лет его правления не разрешалось вывешивать каталонский и баскский флаги, говорить на национальном языке и даже исполнять национальные танцы. Национальную проблему объявили несуществующей. Но она существовала, и после окончания франкистского режима Испания в 1978 г. приняла новую конституцию страны, в которой национальному вопросу уделяется большое внимание. В стране было образовано 17 автономных районов, включая Каталонию, Галисию и Страну Басков. Это во многом сняло былую напряженность в межнациональных отношениях. Но в Стране Басков, занимающей площадь 17,5 тыс. км2 с населением 2,5 млн человек, которая до конца XIX в. сохраняла самостоятельность, она до сих пор остается. Здесь подавляющее большинство националистических партий требуют от правительства более широкой автономии (наибольшей поддержкой пользуется Баскская националистическая партия ).

А крайние националисты и сепаратисты настаивают на образовании собственного государства под названием Эускади (эускал - самоназвание басков), причем в составе не только северных провинций Испании, но и приграничной территории Франции. В качестве главной вооруженной силы крайних баскских сепаратистов выступает организация под названием ЭТА (Эускади та аската-суна, что означает «Эускади и свобода»), возникшая еще во времена правления Франко. Несмотря на то, что в настоящее время в Стране Басков наступило некоторое политическое затишье, она по-прежнему остается одной из главных «горячих точек» зарубежной Европы.

На государственном гербе Бельгии начертан девиз: «В единении сила». Но достичь такого единения не удавалось на протяжении многих десятилетий. Бельгия - двунациональная и двуязычная страна, населенная в основном фламандцами и валлонами, кроме того, небольшая часть населения на востоке страны говорит по-немецки. Фламандцы живут на севере страны, во Фландрии. Их язык очень близок тому, на котором говорят в соседних Нидерландах. Валлоны живут в южной половине страны, в Валлонии, их родным языком является французский. Но в Бельгии долгое время существовало языковое неравенство, которое отражало различия в социально-экономическом развитии двух ее частей.

В течение XIX и первой половины XX в. экономическим ядром страны была Валлония. Фландрия же выполняла роль сельскохозяйственного придатка к бурно развивавшемуся промышленному югу. Ее население подвергалось культурной и национальной дискриминации. Но после Второй мировой войны Фландрия вырвалась вперед по экономическим показателям за счет развития новейших отраслей индустрии. Выросло и значение фламандских Антверпена, Гента, других городов. Благодаря более высокой рождаемости Фландрия увеличила свой перевес над Валлонией в населении страны. Все это снова резко обострило противоречия между валлонами и фламандцами.

Для выхода из кризиса было решено осуществить переход к федеративному государственному устройству, который был проведен в несколько этапов и завершился в начале 1993 г., когда бельгийский парламент одобрил конституционную реформу. Отныне центральное (федеральное) правительство сохраняет за собой полномочия в области внешних сношений, обороны, безопасности, финансово-валютной политики, все остальные вопросы в ведение Фландрии и Валлонии. Одновременно официальным языком во Фландрии стал фламандский, в Валлонии - французский. Кроме того, на востоке страны выделен небольшой район с немецкоязычным населением, которое тоже пользуется равными правами с фламандцами и франкофонами (так здесь называют говорящих по-французски).

Но это не решило всех проблем этого застарелого межнационального конфликта. Главным камнем преткновения остается вопрос о праве самостоятельно распоряжаться собранными на своей территории налогами. Это выгодно Фландрии и крайне невыгодно бедной Валлонии. Еще одним острейшим вопросом остается раздел последнего в стране двуязычного избирательного округа - Брюсселя-Халле-Вилворде, в который входят франкоязычная бельгийская столица и ее нидерландскоязычные предместья. Некоторые фламандские политики по-прежнему настаивают на самоопределении или по крайней мере на переходе от федерации к конфедерации. В 2008 г. этот конфликт снова так обострился, что стал угрожать разделением Бельгии на три части. Сейчас в стране продолжается политический кризис. С лета 2010 г. до сих пор не сформировано новое правительство.