Онлайн чтение книги Временщики и фаворитки Анна Австрийская. Кардинал Мазарини

Преосвященный кардинал Джулио Мазарини, урождённый Джулио Раймондо Мадзарино или Маццарино (итал. Giulio Raimondo Maz (z)arino, по-французски Жюль Мазарен, фр. Jules Mazarin, 14 июля 1602 9 марта 1661) — церковный и политический деятель и первый министр Франции (с 1642 года). Заступил на пост, по протекции королевы Анны, после смерти кардинала Ришелье.

Родился 14 июля 1602 в городке Пешине в области Абруцци (Италия). Дворянский род Мазарини служил могущественному князю Колонна. Молодой Джулио по рекомендации князя поступил на службу в папскую курию, где проявил себя способным дипломатом.

В 1630 был послан во Францию, познакомился с Ришелье и фактически стал его агентом в Италии. С 1635 — папский посол в Риме.

По протекции Ришелье стал кардиналом в 1636. После смерти «Серого кардинала» отца Жозефа (1638) Мазарини становится самым близким сотрудником фактического властелина Франции.

По предсмертной просьбе кардинала Ришелье, король Людовик XIII назначил Мазарини членом королевского совета, состоявшего из трех человек (1642). В 1643 умер король.

Регентшей была объявлена королева Анна. Все знали о долголетней вражде между королевой и Ришелье. Двор был уверен в падении его клеврета. Но умевший быть обаятельным итальянец сумел покорить сердце гордой королевы.

Принцы крови и титулованная знать возненавидели «безродного фаворита». Но первые пять лет его правления принесли Франции успехи во внешней политике.

Французская армия одержала ряд побед над испанцами в Тридцатилетней войне. Мазарини был одним из создателей договора между участниками войны (Вестфальский мир). Он проводил политику Ришелье: увеличивал централизованную ренту за счет повышения налогов.

Но в 1648 во Франции началась гражданская война (Фронда). Против Мазарини выступили купцы, ремесленники, страдавшие от налогов, и знать, пытавшаяся восстановить прежние феодальные привилегии, уничтоженные Ришелье.

Смута втянула в свою орбиту и крестьян, которые нападали на дворянские имения. Летом 1648 борьба между Мазарини и представителями знати, парижским парламентом, купцами и ремесленниками обострилась до предела.

В августе все улицы Парижа были перекрыты баррикадами. Поговаривали о штурме Лувра. Королева с детьми и Мазарини тайком покинули город и удалились в загородный дворец Рейль.

Разнородность интересов участников Фронды позволили кардиналу путем определенных уступок добиться мира. Однако мир оказался хрупким. Первый принц крови, один из признанных полководцев принц Луи де Конде возглавил Фронду. Противники Мазарини соревновались в сочинении против него эпиграмм и памфлетов — так называемых «мазаринад».

Арест Конде вызвал всеобщее возмущение, принцы и парламент вновь объединились. Постановлением парламента Мазарини был изгнан из страны, он обосновался в Кёльне.

Но, находясь в изгнании, он постоянно переписывался с королевой, и быстро взрослевший король Людовик XIV находился под его влиянием. Говорили, что Мазарини так же руководил делами из Кёльна, как из Лувра.

Он не без успеха усиливал раздоры между главарями фронды принцев. 21 октября молодой король торжественно въехал в Париж, это событие считается концом Фронды. В 1653 Мазарини возвратился в Париж и до своей кончины занимал пост первого министра.

Мазарини — герой многих мемуаров своих современников. Он обычно рисуется человеком хитрым и циничным, но талантливым и образованным. Франсуа де Ларошфуко писал о нём: «Ум его был обширен, трудолюбив, исполнен коварства, характер гибок».

Людовик XIV, один из самых властных монархов в истории, при жизни Мазарини был номинальным королем, хотя достиг совершеннолетия. Мазарини был известен как меценат и библиофил. Его собрание книг положило начало созданию национальной библиотеки.

Он пригласил в Париж оперную труппу из Италии. Он иногда проявлял несвойственную своему времени терпимость, восхищался «Письмами провинциала» Паскаля.

Умирая, Мазарини (скончался 9 марта 1661 в Венсене) рекомендовал Людовику XIV назначить первым министром Кольбера.

Мазарини знаком миллионам читателей по роману Александра Дюма «Двадцать лет спустя». Хотя образ Мазарини в романе весьма близок к действительности, Дюма придал ему некие буффонадные черты, сочинив эпизод о его похищении (основная линия — Мазарини выставлен как «тень Ришелье», самая первая глава так и названа).

Джулио Мазарини родился 14 июля 1602 года недалеко от Рима. Поскольку все его детство прошло в районе Ватикана, то неудивительно, что Джулио избрал карьеру священника. Первоначально он учился в Риме, после чего поехал в Мадрид, в Alcala de Henares (современный Мадридский университет). По возвращении в Рим Мазарини стал послушником при Папе Римском. Во время богослужения на Рождество 1625 года ему было видение свыше, из которого он понял, что ему нужно заняться политикой. Он решил работать в дипломатической службе понтифика. Уже в 1628 году его назначили секретарем представителя Папы в Милане. Тогда Джулио впервые проявил себя на политическом поприще.

В январе 1630 года Мазарини был послан в Париж на переговоры с великим кардиналом Франции Ришелье по поводу войны между Францией и Испанией. Мазарини был настолько восхищен кардиналом, что был заранее согласен со всем, что тот говорил.

Известность Джулио Мазарини получил после битвы при Монферрато 26 октября 1630 года. Во время сражения он бегал по полю боя, кричал: "Мир, мир!" и призывал французов и испанцев перестать убивать друг друга. Всю последующую жизнь его называли рыцарем за этот отчаянный поступок. 19 июня 1631 года между Францией и Испанией было заключено перемирие, текст которого составил Мазарини. Он же выступал в роли посредника во время переговоров.

В 1632 году Mазарини возвратился в Рим. Там кардинал Барберини представил его высшему римскому обществу. Вращаясь в избранных кругах, Мазарини готовился отправиться с миссией во Францию. Это произошло в 1634 году.

Молодой дипломат был очарован Францией, Ришелье и королевским двором, однако не забывал и о своей прямой обязанности - поддерживать мир между Францией и Испанией. Но противостоять Ришелье было бессмысленно, поэтому Мазарини не удалось удержать Францию от Тридцатилетней войны , в которую она вступила в 1635 году.

Зимой 1636 года Джулио Мазарини возвратился в Рим. Он не прерывал контактов с Ришелье, переписывался со своим наставником, отцом Жозефом. При папском дворе была создана целая профранцузская фракция, в которую входили Мазарини, Барберини, Николас Баньи и Алессандро Бичи. Король Франции Людовик XIII высоко оценил способности Мазарини: он рекомендовал его на пост кардинала в 1638 году, назначил ему пенсию как священнослужителю, способствовал тому, чтобы в 1639 году Мазарини получил французское подданство, и, наконец, пригласил его в Париж, куда Мазарини и прибыл 5 января 1640 года.

При дворе Папы Римского такой человек, как он, не мог рассчитывать на блестящую карьеру, поскольку тогда там господствовала происпанская фракция. И Мазарини вновь обратил свои взоры на Францию. 16 декабря 1641 года Джулио Мазарини с подачи Ришелье был утвержден кардиналом Франции. Папа Урбан VIII не имел никаких возражений против этого назначения, так как помнил миротворческую деятельность своего дипломата.

Основной целью Мазарини на кардинальском посту было прекращение соперничества между различными группировками в Римской католической Церкви. После смерти Ришелье 4 декабря 1642 года и Людовика XIII 14 мая 1643 год кардинал Мазарини стал первым министром Франции и регентом при малолетнем Людовике XIV. Королева Анна Австрийская была согласна с такой расстановкой сил.

10 апреля 1644 года по инициативе Мазарини в Мюнстере (Вестфалия) начались мирные переговоры. Но теперь кардиналу приходилось согласовывать свои пацифистские принципы с внутренними интересами Франции, которой он руководил. В распоряжении кардинала были первоклассные дипломаты и победы, одержанные над испанцами отличными военачальниками Людовиком Бурбоном, принцем Конде, и Анри де Тюрином. В результате в октябре 1648 года был заключен Вестфальский мир, который принес мир в Европу. Однако любое изменение обстановки могло привести к возобновлению войны. Чтобы обезопасить Германию от очередной бойни, Мазарини создал в 1648 году Рейнский союз, в который входила Франция и некоторые германские государства, граничившие с ней. В марте 1657 года Мазарини вступил в альянс с Англией и получил её поддержку в войне взамен на форт Данкирк, захваченный испанцами.

Окончательный мир с Испанией был заключен 7 ноября 1659 года. После этого исторического мира последовал ряд договоров, которые восстанавливали статус-кво в Европе. Так что ко времени своей смерти 9 марта 1661 года Джулио Раймондо Мазарини мог гордиться тем, что не зря прожил жизнь: он вернул спокойствие всему католическому миру, завершил начинания Ришелье по борьбе с феодальными пережитками и сепаратизмом, способствовал созданию во Франции единого централизованного государства... Мазарини передал Людовику XIV сильную Францию, которая на тот момент не воевала ни с одной страной.

Джулио Мазарини (итал. Mazarini, Mazzarino, франц. Mazarin) (14.7.1602, Пешина, - 9.3.1661, Венсени), французский государственный деятель. Сын сицилийского дворянина. Служил в папских войсках, с 1630 года - на дипломатической службе у папы римского. При заключении мира в Кераско в 1631 и в бытность папским нунцием в Париже (1634-1636) Мазарини, отличавшийся незаурядными дипломатическими способностями, обратил на себя внимание кардинала Ришельё и стал его доверенным лицом. В 1640 году Мазарини перешёл на французскую дипломатическую службу. С 1641 года - кардинал. Перед смертью кардинал Ришельё предложил Мазарини в качестве своего преемника на посту первого министра. Назначенный на эту должность в 1643 году Анной Австрийской (с которой затем вступил в тайный брак), Мазарини продолжал в трудной обстановке политику укрепления французского абсолютизма. Подавил в 1643 году заговор феодальной знати ("заговор Важных"); жестоко подавлял бесчисленные народные восстания, вызванные возраставшим налоговым гнётом. С 1648 году возглавил борьбу с Фрондой . Одним из требований фрондёров было удаление Мазарини, против него были направлены многочисленные мазаринады (публицистические произведения, памфлеты); парижский парламент объявил Мазарини врагом государства. Дважды (1651, 1652) Мазарини покидал Францию; вернулся в 1653 году, после подавления Фронды, и до конца жизни оставался у власти. Во внешней политике, благодаря искусной дипломатии, Мазарини добился больших успехов (Вестфальский мир 1648 ; мирный и торговый договоры с Англией в 1655 году, военный союз с ней в 1657 году; Пиренейский мир 1659 , и др.), утвердив политическую гегемонию Франции в Европе.

• могила кардинала Мазарини [d]

Джу́лио Мазари́ни , урождённый Джулио Раймондо Маццарино (итал. Giulio Raimondo Mazzarino ), по-французски Жюль Мазарен (фр. Jules Mazarin ; 14 июля (1602-07-14 ) - 9 марта , Венсен) - церковный и политический деятель и первый министр Франции в 1643-1651 и 1653-1661 годах. Заступил на пост по протекции королевы Анны Австрийской .

Биография [ | ]

Родился 14 июля 1602 года в семье мелкого землевладельца Пьетро Маззарини в городке Пешине в области Абруццо (Италия). Дворянский род Мазарини служил могущественному роду Колонна , в том числе и сам Джулио Мазарини. Молодой Джулио вначале в 1608-1616 годах учился в Римском колледже, а в 1619-1621 годах находился в Испании, где изучал право в университете в Алькала-де-Энарес . В 1628 году Мазарини, после того, как несколько лет прослужил под началом нескольких итальянских кондотьеров , стал секретарём папского нунция в Милане. Уже тогда он выказывал элегантность, обаяние и показывал необыкновенно тонкий и быстрый ум.

Несмотря на это, Гонди, так и не получивший обещанную кардинальскую шапку, заключает союз с Парижским парламентом и герцогом Гастоном Орлеанским и Анна Австрийская получает ходатайство об освобождении принца Конде из заточения в Гавре , куда его и перевели. В такой ситуации кардинал был вынужден отправиться в изгнание в Кёльн , чем воспользовались его соперники и вынудили королеву освободить Конде. Но, находясь в изгнании, Мазарини постоянно переписывался с королевой, и быстро взрослевший король Людовик XIV находился под его влиянием. Говорили, что Мазарини руководил делами из Кёльна так же, как из Лувра.

В 1651 году Людовик XIV достиг совершеннолетнего возраста. Одновременно Гонди переходит на сторону королевы, и та обманывает принца Конде, вынужденного вновь бросить вызов королевской власти. Последний вначале терпит поражения от Тюренна и прибывшей из Германии армии наёмников во главе с кардиналом, однако "бывшие парламентские фрондеры" переходят на сторону принца вследствие сильного желания королевы насчёт возвращения Мазарини. В итоге Конде берёт Париж и это заставляет короля провести экстренное совещание в Понтуазе, по итогам которого Мазарини согласился удалиться в Буйон. Но уставшее от Фронды население Парижа вынуждает Конде бежать во Фландрию и в итоге в октябре 1652 года король вступил в Париж, тем самым одержав победу над Парижским парламентом. 3 февраля 1653 года Мазарини триумфально въезжает в Париж под неистовые овации городских жителей, Фронда завершается победой королевского двора.

Меценат и библиофил [ | ]

Кардинал любил общество - предпочтительно умное, тонкие ужины, игру до умопомрачения, в которой неизменно выигрывал. Гораздо меньше удовольствия он находил в молитвах и не любил утром долго лежать в постели: ему всегда не хватало времени, а возможно, и религиозного усердия. Он читал, слушал, улыбался, что-то рисовал и писал без устали, как большинство исключительных людей, Мазарини мало спал, никогда никому не доверял полностью и умело играл на человеческих слабостях и обстоятельствах. В самом сердце сложного окружения он создал собственный мир, напоминавший ему о другом великом городе, где жила его семья и дорогие сердцу друзья, блестящие, богатые, цивилизованные люди, с которыми Джулио так хотелось увидеться вновь.

Собрание книг кардинала положило начало старейшей публичной библиотеке Франции, известной ныне как Библиотека Мазарини .

Хотя в 1653 году Фронда завершилась победой двора, одной из основных проблем Франции в тот период стала война с Испанией. Дело в том, что принц Конде бежал из Парижа во Фландрию и действовал в рядах испанской армии против Франции. Вначале король Людовик одержал несколько побед над испанцами, в том числе и при Ландреси, причём кардиналу Мазарини удалось заключить договор с лордом-протектором Англии Оливером Кромвелем и сформировать антигабсбургскую Рейнскую лигу в Германии.

Одновременно кардинал Мазарини наладил управление в государственных делах, приблизив к себе канцлера Пьера Сегье, военного министра Мишеля Летелье , министра иностранных дел Анри де Ломени и суперинтенданта Николя Фуке .

В июле 1658 года Людовик XIV заболевает скарлатиной и возникает опасность возобновления Фронды в связи с побегом из заключения в Нанте Поля де Гонди, обвинённого в связях с Конде. Одновременно поднимает голову дворянская оппозиция, и происходят крестьянские бунты, вошедшие в историю как "Жакерия саботье". При этом Мазарини пытался усилить централизацию в государстве за счет отправки в провинции интендантов и это совпало по времени с угрозой финансового банкротства Франции.

Однако король выздоровел и тут же встал вопрос насчет его семейной жизни. Хотя племянница кардинала Мария Манчини находилась в романтической связи с Людовиком XIV, Бурбонам нужно было заключить династический брак. Первоначально в качестве невесты была внучка Генриха IV принцесса Маргарита Виоланта Савойская . Но брат Анны Австрийской испанский король Филипп IV нуждался в установлении мира между Францией и Испанией и, соответственно, предложил королю-племяннику руку инфанты Марии Терезии Испанской . В итоге в ноябре 1659 года произошло заключение Пиренейского мира между Францией и Испанией, причём сам мирный договор был подписан кардиналом Мазарини, который предугадал, что разорённая войной Испания не сможет выплатить приданое в срок. В июне 1660 года произошла свадьба Людовика XIV и Марии Терезии Испанской. В том же году принц Конде вернулся в Париж, где был восстановлен в правах и, примирившись с кардиналом Мазарини, выдвинул претензии на польский престол.

Конец государственной деятельности кардинала [ | ]

После заключения Пиренейского мира кардинала Мазарини, находящегося на вершине славы и величия, окружили почётом как героя. Он восстановил внутренний мир в стране, обеспечил её внешнюю безопасность, однако это ещё не решение всех государственных проблем: остались финансовые трудности, неукротимое дворянство и янсенистские распри. Причем у кардинала Мазарини возникло намерение снова стать священником, но не ради того, чтобы удалиться от дел, - напротив, чтобы стать папой римским. Также его мысли занимали исторические события в Восточной Европе (Оливский мир 1660 года) и Османская империя (отправка добровольцев, начиная с 1654 года, на Крит). Однако судьба распорядилась иначе.

В начале 1660 года, на Бидассоа, в Париже и во многих других местах окружающие наблюдали за ухудшением здоровья кардинала Мазарини. Он страдал подагрой, как герцог Гастон Орлеанский и принц Конде, мучился язвами на ногах, у него было дурное пищеварение. Кардинал использовал свои обширные знания, готовя духи и таблетки от невралгических колик, болей в почках из-за камней и легочных недомоганий, часто переходящих в отек легких. Он худел и слабел, ему приходилось прибегать к помощи румян, чтобы придать свежесть лицу. Его все чаще носили четверо слуг на стуле, в кресле или на матрасе, он хирел и, по-видимому, находился на пороге смерти, хотя ему исполнилось всего пятьдесят восемь лет (тогда это было начало старости), но полностью сохранил интеллект, проницательность, терпеливость, способность вести с десяток интриг одновременно, писать или диктовать до сорока писем в день.

Оценки современников. Завещание Мазарини [ | ]

Мазарини скончался от болезни 9 марта 1661 года в Венсене . Перед смертью он рекомендовал Людовику XIV своего управляющего и помощника Кольбера . При жизни Мазарини Людовик XIV , считающийся ныне одним из самых властных монархов в истории, был всего лишь номинальным королём (даже после того как достиг совершеннолетия).

Уже для современников Мазарини стал легендарной фигурой. После смерти кардинала распространилась злая шутка: при вскрытии в его груди будто бы нашли кусок глины вместо сердца. Между тем известно, что иногда Мазарини проявлял неожиданную для его положения терпимость (так, например, он восхищался «Письмами к провинциалу » Паскаля).

Мазарини стал героем мемуаров многих своих современников. Обычно он изображается человеком хитрым и циничным, но талантливым и образованным. Франсуа де Ларошфуко писал о нём: «Ум его был обширен, трудолюбив, исполнен коварства, характер гибок».

«Мазарини - человек осторожный, ловкий, тонкий, желающий, чтобы его считали придворным и иногда довольно хорошо изображающий царедворца; он умерен во всех своих страстях, вернее, можно сказать, что у него всего одна всеобъемлющая страсть: это его честолюбие. Все другие страсти он подчиняет ей, а любви и ненависти в нем ровно столько, сколько необходимо, чтобы достичь цели, а хочет он одного - править. У него великие проекты, достойные его непомерного честолюбия, изворотливый, ясный, живой ум, обширнейшие знания в области всех дел света, я не знаю никого, кто был бы лучше информирован; он трудолюбив, усидчив и прикладывает невероятные усилия, чтобы сохранить состояние, и сделает все возможное, чтобы увеличить его. И все-таки он сделал немало ошибок в управлении страной и признает это; хваля Вам Мазарини, я не хочу возвеличить его, но думаю, буду права, если скажу, что это великий человек».

Семейство Манчини. – Герцог Бофор. – Ретц-Гонди. – Герцог Эльбеф. – Герцог Буйон. – Принц Конти. – Графиня де Лонгвилль. – Принц Конде (1643–1651)

Вдовствующей королеве Анне Австрийской, назначенной Людовиком XIII правительницей Франции, в год кончины короля исполнилось сорок два года. Трудно было узнать прежнюю красавицу в разжирелой матроне, с одутловатым румяным лицом, крючковатым носом, отвислой нижней губой и двойным подбородком. В нравственном отношении Анна Австрийская точно так же изменилась, как и в физическом. Из прежней страстной мечтательницы, угнетенной мужем-самодуром, она сделалась ворчливой ханжой, которая при удобном случае была не прочь угнетать других; женщина, некогда обожаемая Генрихом Монморанси, потом герцогом Бекингэмом, была теперь любовницей, чуть не рабыней кардинала Мазарини, вместе с королевой прибравшего и всю Францию к рукам. Владычеством Ришелье это королевство было обязано слабоумию Людовика XIII; Мазарини попал во властители государства благодаря сердечной слабости Анны Австрийской… Разница между обоими кардиналами до того огромна, что их невозможно и сравнивать.

Джулио, или Юлий, Мазарини родился в Писшине (Абруцкой области) 14 июля 1602 года. Отец его Пьетро и мать Гортензия Буфалини принадлежали к хорошим дворянским фамилиям. Первоначальное образование Юлий получил в одной из римских семинарий и в юношеских летах продолжал свое учение в Испании, сопровождая туда аббата Иеронима Колонну. Три года молодой Мазарини слушал лекции в Алкале и в Саламанке. Он возвратился в Рим в 1622 году, когда иезуиты намеревались отпраздновать представлением трагедии причисление к лику святых их патрона Игнатия Лойолы. Главная роль была дана Юлию Мазарини, и он сыграл ее с блестящим успехом. Недурной дебют для будущего дипломата! Сценическое дарование юноши обратило на него внимание кардинала Бентиволио, который принял его к себе на службу простым служкою; но, как видно, в этой ничтожной должности Юлий сумел выказать свои дарования. Бентиволио рекомендовал его кардиналу Барберини, племяннику папы Павла V.

– Препоручая этого молодого человека вашему благосклонному вниманию, – сказал он при этом, – я надеюсь отплатить вашей эминенции за все благодеяния, оказанные мне вашим семейством.

– Благодарю за подарок, – отвечал Барберини. – Имя этого юноши?

– Юлий Мазарини.

– Но если он такой способный и дельный малый, почему же вы не хотите оставить его у себя?

– Я недостоин иметь его у себя в услужении.

– Хорошо, я его беру; но на что же он способен?

– На все, ваша эминенция.

– Прекрасно. На первый же случай мы отправим его в Ломбардию вместе с кардиналом Джинети.

И таким образом Мазарини начал свое дипломатическое поприще. В 1629 году он принимал деятельное и успешное участие в качестве уполномоченного интернунция при дворах Франции с Савойею в Сузе. В 1630 году с дипломатическими поручениями он был в Лионе, где представлялся Людовику XIII. Кардинал Ришелье провел более двух часов в беседе с молодым итальянцем и отозвался о нем, что это единственный государственный человек, которого ему доводилось встретить. Само собой разумеется, что в течение этих двух часов Ришелье успел привлечь Мазарини на свою сторону и приобрел в нем ревностного приспешника интересам Франции. Война с Испанией была тогда в полном разгаре. Мазарини удалось склонить воевавшие стороны к шестинедельному перемирию, а при возобновлении военных действий он имел храбрость выехать верхом между выступившими друг против друга войсками и, невзирая на свистевшие мимо него пули, кричал, махая шляпой: «Мир!!» Маршал Шомберг, видя из условий, предложенных Юлием Мазарини, что выгоднейших невозможно было бы и выговорить даже после самой победы, решился заключить мир, который через два часа был подписан в Кераско. О том, какими глазами смотрели в эту эпоху на Юлия Мазарини европейские дипломаты, читатель может судить по следующему о нем отзыву венецианского посланника Сагредо:

«Ясновельможный синьор Джулио Мазарини обладает приятной наружностью и хорошо сложен; вежлив, ловок, бесстрастен, неутомим, сметлив, прозорлив, скрытен, умеет молчать, точно так же, как и говорить красно и убедительно; не теряется ни при каких обстоятельствах. Одним словом, он одарен всеми качествами, необходимыми искусному дипломату; первый его дебют на этом поприще обличает мастера своего дела; на театре света он, конечно, займет одну из первых ролей. Судя по его здоровой комплекции, он, если не ошибаюсь, еще долго будет пользоваться готовящимися ему почестями, путь к которым затруднен ограниченным его состоянием».

Пророчество посланника Сагредо сбылось в 1634 году. Ришелье, пригласив Мазарини во Францию, назначил его вице-легатом в Авиньоне. В 1639 году он ездил в Савойю в качестве чрезвычайного посла; наконец 16 декабря 1641 года был наименован кардиналом и 25 февраля следующего года получил шапку из рук короля Людовика XIII. Ришелье на смертном одре указал ему на Мазарини как на благонадежнейшего чиновника, и король, назначив в пособие королеве-правительнице государственный совет под председательством принца Конде, назвал кардинала Мазарини одним из его членов; прочими были: кардинал Сегье, суперинтендант Бутийе и государственный секретарь Шавиньи. Гастон Орлеанский, наименованный главным попечителем дофина, был, однако же, подчинен королеве и государственному совету. Умирающий король особенно не доверял ни ему, ни своей супруге. Когда Шавиньи вздумал оправдывать перед Людовиком XIII Анну Австрийскую от всех взводимых на нее напраслин, король отвечал:

– В моем теперешнем положении я должен ее простить, но верить ей все-таки не могу.

Действительно, он был прав, отзываясь подобным образом о своей супруге. Находясь при последнем издыхании, он убедился в ее коварстве. Двор разделился на две партии: Вандома и ла Мейлльере. Вандом, побочный сын Генриха IV, во времена оны был губернатором Бретани, где вместе со своим братом приором был арестован по делу Шалэ. Кардинал Ришелье назначил губернатором, на место Вандома, маршала де ла Мейлльера. Семейство Вандома протестовало, называя поступок Ришелье противозаконным, произвольным, а сын бывшего губернатора герцог де Бофор заявил, что он тотчас после смерти короля овладеет отцовским местом, хотя бы пришлось прибегнуть к силе. Кроме партий двух претендентов на губернаторство, существовала третья, партия Орлеанского. Анна Австрийская взяла сторону герцога Бофора и, называя его честнейшим человеком во всем королевстве, доверила ему интендантство Нового Замка (Chatean-Neuf), в котором находились король и герцог Анжуйский. Это своевольное распоряжение, еще при жизни короля, возбудило в нем крайнее негодование и навлекло на королеву ненависть принца Конде и герцога Орлеанского… Через два дня Людовик XIII скончался. Из всего его семейства и всего двора при трупе осталось только три человека для оказания покойному последних услуг: Карл Амедей Савойский, герцог Не-мур, маршал Витри и маркиз де Сувре. Они присутствовали при вскрытии, омовении, одеванье и положении Людовика XIII на парадный одр. Королева со своими дамами удалилась в старый замок, в котором находились и ее дети. Придворные группировались около герцога Орлеанского, ла Мейлльере и герцога Бофора. Последнему Анна Австрийская поручила попросить к ней герцога Орлеанского. Принц Конде, желавший за ним последовать, был остановлен Бофором.

– Королева могла бы прислать капитана своих телохранителей, а не вас, – заметил обиженный Конде. – Вы и должности никакой не занимаете.

– Я исполнил приказание королевы, – отвечал Бофор, – и во всей Франции нет человека, который осмелился бы запретить мне повиноваться королеве.

Следствием этого столкновения была непримиримая ненависть между принцем Конде и герцогом Бофором.

17 мая парламент признал Анну Австрийскую правительницей, с предоставлением ей совершенной свободы при выборе сотрудников и помощников в великом деле государственного управления. Эта статья парламентского указа низводила всех членов государственного совета, назначенных покойным королем, на степень подчиненных воле Анны Австрийской. Все были уверены, что ни Мазарини, ни Шавиньи не удержатся на своих местах и немедленно будут уволены. Тот и другой обедали у командира де Сувре в самый тот день, когда весь двор полагал, что Мазарини готовился к отбытию в Италию. Когда после обеда хозяин и гости сели за карты, вошел в комнату Беринген, первый камер-лакей королевы. Передав свои карты одному из гостей, Ботрю, кардинал поспешно подошел к посланному и отвел его в сторону.

– Добрая весть! – шепнул Беринген.

– Ее величество неизменно благоволит к вам.

– От кого вы это знаете?

– Я слышал, как господин де Бриенн говорил, будто королева желает назначить вас первым министром.

– Вот как! Что же сказал де Бриенн?

– Он сказал королеве, что если правительству нужен первый министр, то выбор на эту должность вашей эминенции не оставит желать ничего лучшего; что вы и человек опытный в делах, и самый верный подданный ее величества.

– А Бриенн ручался за меня?

– Сказал, что за ваше повышение вы отплатите королеве благодарностью и неизменной преданностью. Государыня выразила только опасение, не связаны ли вы с которой-нибудь из придворных партий.

Мазарини усмехнулся.

– Благодарю вас, господин Беринген, за сообщенные мне сведения. При случае надеюсь достойным образом наградить вас. Камер-лакей медлил уходом.

– Я еще не все сообщил вам, – сказал он нерешительно. – Я пришел к вам не сам от себя…

– От кого же?

– От королевы.

– А, это другое дело. Досказывайте же.

– Разговор с де Бриенном передан мне самой королевой, для сообщения вам. Кроме того, она желает знать: может ли она в случае надобности верно на вас рассчитывать, как на надежную опору?

– Скажите ее величеству, что весь я принадлежу ее интересам. Хотя мне следовало бы обо всем сообщить моему другу Шавиньи, но я сохраню все дело в тайне, как и сама королева…

– Ваша эминенция, не напишете ли вы всего этого сию же минуту?

– Этого нельзя, потому что хозяин и гости могут подумать…

– Долго ли написать карандашом, – сказал Беринген, подавая свою записную книжку и карандаш. Мазарини написал четким своим почерком:

«Иной воли у меня никогда не будет, кроме воли государыни. Теперь же от всего сердца отступаюсь от тех выгод, которые предоставлены мне духовным завещанием короля, полагаясь на беспременную доброту ее величества королевы. Писано собственною моей рукою. Ее величества покорнейший, подданный и признательнейший раб ее Юлий, кардинал Мазарини».

Беринген вручил королеве это обязательство, начертанное кардиналом в его записной книжке; Анна Австрийская отдала ее на сохранение графу де Бриенну. На другой же день Маза-рини был назначен председателем государственного совета. Эта милость и неограниченное доверие королевы к кардиналу пробудили давно умолкнувшие слухи о связи Анны Австрийской с Мазарини, существовавшей будто бы при жизни короля, с 1635 года. Нашлись злоязычники, утверждавшие, что дофин Людовик и брат его герцог Анжуйский – сыновья Мазарини; впоследствии, когда по всей Франции пронесся слух о таинственной железной маске, тысячи уст утверждали, что несчастный узник Бастилии не кто иной, как побочный сын Анны Австрийской от кардинала Мазарини. Время разоблачило клеветы завистников первого министра, и на основании несомненных данных можно сказать, что кардинал интимно сблизился с Анной Австрийской только в год кончины Людовика XIII (1643), когда вместе с ее нежным сердцем она доверила его рукам кормило правления. Не скрывая своего расположения к кардиналу, королева старалась уверить всех своих приближенных, что ее отношения к Мазарини самые безукоризненные, а беседы с глазу на глаз касаются вопросов государственных и религиозных о спасении душевном… В характере Анны Австрийской в эту эпоху проявились черты того лицемерия и ханжества, которые вскоре привились во французском обществе второй половины XVII века; черты, память о которых на веки вечные сохранится в потомстве благодаря мольеровскому Тартюфу. Нравственная эпидемия иезуитского ханжества в царствование Людовика XIV быстро распространилась по всей Франции, угрожая в будущем самыми плачевными последствиями. Таковыми были: отмена Нантского эдикта и безобразное настроение духа всего французского общества в последние годы жизни Людовика XIV. Риторические громы Боссюэта, Бурдалу, Массильона и Флешье нагнали на аристократию суеверную панику, сообщившуюся среднему и даже низшему классу. С Мольером, нисшедшим в могилу, театр утратил свое высокое нравственное значение, и эту кафедру, с которой Мольер громил общественные пороки, иезуитские проповедники – в свою очередь – провозгласили «сосудом диавольским, орудием сатаны» и т. п. Мольер – комедиант, скоморох – мог смело сказать, что он до последней минуты был верен девизу: смех исправляет нравы (ridendo castigal mores); иезуиты-витии, наоборот, своими проповедями, заставляя Францию плакать, изуродовали общественные нравы, наложили на них вериги ханжества и фанатизма. Эпоха регентства (1715–1723 гг.) была обращением Франции от одной крайности к другой; но иначе быть не могло! Общество, утомленное напускным аскетизмом, изнуренное насильственным воздержанием, сбросило с себя власяницу, в которую его закутали иезуиты и явилось в наготе языческой вакханки, вознаграждая себя за долгий пост возмутительными вакханалиями и луперкалиями.

Вместо прежнего пепла вся знать посыпала себе голову ароматной пудрой; вместо недавнего сухоедения ударилась в чревоугодие, пьянство, распутство; вместо покаянных воздыханий затянула неблагопристойные песни. На смену витиям явилась целая плеяда авторов, последователей Бокаччио и Аретина; явился Вольтер – бич ханжества и суеверия, и, не отделяя пшеницы от плевел, истины христианской от лжи иезуитизма, выжег из умов и сердец верования, к ним привитые… Где Мольер колол булавкою, там Вольтер рубил топором; первый старался отрезвить общество от иезуитского хмеля, второй – одно опьянение заменил другим…

Мольер для французского общества исхода XVII столетия был пиявицею, отсасывавшею у него вредные соки, привитые иезуитизмом; Вольтер для XVIII века был ядовитым аспидом: он язвил, но не исцелял, и вместо одного яда прививал другой; Мольер старался перестроить, Вольтер – разрушал, и все его произведения – протест нового поколения на заблуждения старого; он не был сеятелем революционных идей, а только пахарем, приготовившим почву для их восприятия.

Всмотритесь пристально в этот переход Франции от старого образа мыслей к новому, восходите к источнику. Анна Австрийская, истая дочь Испании, – блудливая, как кошка, в молодости, трусливая, как заяц, под старость, – являет французскому обществу дурной пример ханжества, прикрывающего тайные грешки: она усердно слушает проповедников, строго соблюдает их приказания, чуть не бичуется дисциплиною и в это же самое время сожительствует с кардиналом в полной уверенности, что это сожительство, благодаря сану возлюбленного, извинительно. Придворные дамы следуют поданному примеру; лицемерие, кощунствующая набожность входят в моду. Достойный сын Анны Австрийской, Людовик XIV – Юпитер в молодости и чуть не Будда в том возрасте, когда – по выражению Бертрама в опере «Роберт»:

«Когда грешить нет силы боле!»

– Людовик XIV доходит в ханжестве до Геркулесовых столбов; французское общество не отстает от него. Регентство – революция нравственная, предшественница революции политической; одна начинается разливанным морем вина, другая оканчивается разливанным морем крови, и где же находим источники того и другого? В будуаре Анны Австрийской, в котором она беседует со своим Мазарини о душевном спасении, не забывая и наслаждения телесного. Нравственный недуг, который стараниями королевы прививается к государственному организму, через полтораста лет требует операции радикальной, и до 900000 голов падает под лезвием гильотины.

На шестой день кончины Людовика XIII (20 мая 1643 года) в Париже получено было известие о победе, одержанной над испанцами герцогом Ангиенским, сыном принца Конде и Шарлотты Монморанси – последней любви Генриха IV. Он и сестра его герцогиня де Лонгвилль родились у супругов после десятилетнего бесплодного сожительства. Принца с Шарлоттой сблизило пребывание первого в заключении в Венсенском замке. Предоставляем физиологам разрешить любопытный вопрос: до какой степени сильно влияние на характер человека места его рождения? Герцогиня де Лонгвилль и брат ее герцог Ангиенский в тюрьме родились, и оба играли весьма важные роли во время волнений, ознаменовавших эпоху регентства Анны Австрийской. Победа герцога при Рокруа обратила на него внимание всей Франции и снискала ему расположение королевы-правительницы. В это же самое время она воротила из ссылки своих приближенных: госпожу д"Отфор, маркизу де Сенесе, Лапорта и наконец герцогиню де Шеврез. Любимица возвращалась из Брюсселя в Париж с пышностью королевы. Прислуга ее помещалась в двадцати каретах, за которыми следовал целый обоз имущества. На расстоянии трехдневного пути до Парижа навстречу герцогине выехал принц де Марсильяк и предупредил ее, что Анна Австрийская теперь не та, какой была прежде, и чтобы герцогиня в беседах с ней была повоздержаннее на язык и менее игрива в шутках. Захватив в собой мужа, жившего в Сан-лисе, герцогиня де Шеврез прибыла наконец в Лувр.

Холодность, выказанная королевой при приеме бывшей своей любимицы, доказала герцогине де Шеврез, что Анна Австрийская действительно изменилась к худшему; кроме того, место любимицы было уже занято супругой принца Конде Шарлоттой Монморанси, которая, несмотря на свои пятьдесят лет, не утратила ни красоты, ни способности интриговать и наушничать.

Преувеличенная набожность королевы, умышленное забвение ею времени минувшего, когда и она, грешная, пошаливала благодаря содействию герцогини де Шеврез, наконец, ее охлаждение к Испании и приверженность интересам Франции – все это ставило герцогиню в какое-то ложное, натянутое положение. Она рассчитывала на расположение к себе Анны Австрийской за услуги, ей оказанные двадцать лет тому назад; но услуги-то эти были такого рода, что королева теперь стыдилась и вспоминать о них; тогда, увлеченная страстью к герцогу Бекингэму, угнетаемая Людовиком XIII, оскорбляемая кардиналом Ришелье она считала герцогиню другом и единственной своей утехой… Теперь эту же самую герцогиню она готова была назвать своей сводницей и чуть ли не главной виновницей своих заблуждений молодости. В политических убеждениях та и другая точно так же диаметрально расходились, и приязненные отношения герцогини к Фландрии, Лотарингии и Испании не могли нравиться королеве. Через два часа после представления герцогини, по возвращении ее домой, ей доложили о приезде кардинала Ма-зарини. По старой памяти, считая его лакеем кардинала Бен-тиволио, герцогиня приняла могучего временщика высокомерно и была с ним тем надменнее, что итальянец был вежлив до самоунижения и рассыпался перед бывшей любимицей в любезностях. Перед уходом он упросил ее, в особенное для него одолжение, принять заимообразно пятьдесят тысяч ефимков золотом, на покрытие путевых издержек герцогини. Не подозревая ловушки, герцогиня, уверенная в преданности Мазарини, попросила его похлопотать о возвращении семейству Вандома бретанского губернаторства. Министр отвечал, что отнять достояние Мейлльере он не вправе, но что если герцогине угодно, то он с удовольствием готов вознаградить Вандома назначением его управляющим адмиралтейством и генерал-инспектором всех французских портов. Герцогиня, довольная уступчивостью кардинала, попросила у него для герцога д"Эпернона возвращения ему чина генерала от инфантерии и губернаторства Гюйэнны. Чин герцогу Мазарини согласился возвратить, но губернаторство было уже отдано графу д"Аркуру… Герцогиня с назойливостью попрошайки обратилась к кардиналу с третьей просьбой: заменить канцлера Сегье маркизом де Шатонефом в должности хранителя печати. На этот раз Мазарини, обещая ей иметь этого претендента в виду, внутренне дал себе слово при первом же удобном случае подставить ногу любезной герцогине, немножко чересчур радеющей о своих приятелях. Со своей стороны, и эта госпожа, одолжаясь кардиналу, любила давать лишнюю волю своему острому язычку и подсмеивалась над ним королеве, воображая, что Мазарини тот же Ришелье… Но Анна Австрийская была не та, и шуточки над кардиналом имели последствием совершенное охлаждение к ней королевы. Не долго думая бывшая любимица пристала к партии Бофора. За злоречие о министре подверглась опале королевской и госпожа д"Отфор: ей Анна Австрийская напомнила через своего камердинера, что она, дурно отзываясь о первом министре, обижает и государыню. В это время прибыл ко двору бежавший за границу друг и сообщник покойного Сен-Марса – де Фонтрайль. Королева приняла его как нельзя суше и холоднее. Фонтрайль попытался укрыться под крылышко герцога Орлеанского, но и тот отстранил от себя старого интригана… Тут же, как нарочно, Бутийе и Шавиньи впали в немилость и, обиженные Мазарини, подав в отставку, присоединились к партии недовольных, группировавшейся вокруг герцога Бофора. Герцогиня де Шеврез доводилась ему даже несколько сродни: ее молодая мачеха госпожа де Монбазон была его любовницей. Глава партии герцог де Бофор – молодой, красивый собою, храбрый и предприимчивый – был вместе с тем груб и без всякого образования, до того, что в разговоре делал непозволительные грамматические ошибки. В стенах своего дома он открыл ежедневные сходки своих приверженцев, названных народом партией важных (partie des Importants). Эту партию ко вступлению в открытую игру побудило обстоятельство самое ничтожное.

В гостиной супруги герцога Геркулеса де Роган, госпожи де Монбазон, после собрания, бывшего у нее, были найдены две безымянные любовные записки, кем-то подброшенные или потерянные. Хозяйка дома из их содержания догадалась, что записки потеряны внуком адмирала Колиньи, а к нему писаны были герцогиней де Лонгвилль (дочерью герцога Конде), молодой супругой старого урода, в свою очередь, до безумия влюбленного в герцогиню де Монбазон. Последняя разгласила по всему двору о находке писем, не умалчивая об именах нежных корреспондентов. Супруга герцога Конде, вступаясь за доброе имя дочери, принесла королеве жалобу на герцогиню Монба-зон, обвиняя ее в клевете и диффамации. Анна Австрийская успокоила просительницу обещанием примерно наказать клеветницу. Как бы в задаток исполнения этого обещания королева навестила беременную герцогиню Лонгвилль в ее загородном замке и выразила ей свое искреннее участие. В этот же день недовольные явились с визитами к герцогине Монбазон.

Верная данному слову, королева приказала кардиналу набросать формальное извинение, которое герцогиня Монбазон в присутствии всего двора должна прочитать герцогине Лонг-вилль. Для пущего унижения вельможной клеветницы ее отречение от напраслины, возведенной на невинную де Лонгвилль, происходило на балу, в доме последней. Прощение, прошенное с одной стороны и данное с другой, разумеется, не примирило их, но только пуще разожгло обоюдное озлобление. Дочь Конде испросила у королевы позволения не выезжать и ко двору даже во все те дни, когда при нем появляется герцогиня Монбазон… Столкновение врагов, как и следовало ожидать, не замедлило с результатами.

Герцогиня де Шеврез давала в саду завтрак в честь королевы, на которой Анна Австрийская приехала с герцогиней Лонгвилль… Их встретила, разыгрывая роль хозяйки, ненавистная Монбазон. Обиженная дочь Конде попросила у королевы позволения удалиться, но Анна ее удержала, предложив удалиться герцогине де Монбазон под предлогом нездоровья… Та отказалась от предложения.

– В таком случае и я не останусь! – сказала Анна Австрийская и, не прикоснувшись к завтраку, возвратилась в Лувр вместе с герцогиней Лонгвилль.

На другой же день соперницу ее попросили выехать из Парижа в свое поместье. Досадуя за свою возлюбленную, герцог Бофор стал на каждом шагу делать дерзости кардиналу и королеве, в то же время располагая умертвить первого из-за угла. Гнусный заговор, без сомнения, удался бы, и только счастливый случай спас жизнь Мазарини: в его карету сел Гастон Орлеанский, и убийцы не посмели стрелять по ней. В другой раз его уведомили накануне, чтобы он не проходил в Лувр обыкновенной дорогой под опасением убийства из-за угла.

– Этого я без наказания не оставлю, – сказала королева, узнав о заговоре на жизнь кардинала, – и через сорок восемь часов злодеи за все поплатятся!

На другой же день герцог де Бофор был арестован в Лувре, в комнатах королевы, и заточен в Венсенский замок. Для прислуги ему дали придворных повора и лакея; он просил, чтобы ему прислали его слуг, но просьба эта была отклонена. Отцу, матери герцога и брату его герцогу де Меркеру высочайше повелено было выехать из Парижа… Герцогиня де Шеврез (меднолобая госпожа) поехала к королеве и вздумала было заступаться за семейство Вандом, за что удостоилась услышать добрый совет: жить в Париже смирно и не в свое дело не вмешиваться. Герцогиня попыталась возражать, и тогда королева предложила ей вместе с дочерью отправиться в Тур. Отсюда та и другая, переодетые в мужское платье, перебрались в Англию.

За опалою герцогини де Шеврез следовали падения госпож Сенесе и д"Отфор. Выведенная из терпения их постоянными просьбами и попрошайничеством, королева попросила первую удалиться от двора, а вторую не докучать ей более. Так расстроены были все козни и происки партии важных, и Мазарини остался полным обладателем выгодной своей позиции, и весь двор перед ним раболепствовал.

Около этого времени прибыл в Париж герцог Ангиенский, брат герцогини де Лонгвилль. Узнав о нанесенном ей оскорблении, он решился наказать если не главных клеветников, то, по крайней мере, их сообщников. В этом вызвался быть ему сподвижником граф Колиньи, любовник герцогини де Лонгвилль. Он попросил у герцога Ангиенского позволения вызвать на дуэль любовника герцогини Монбазон герцога Генриха Гиза, принца Жуанвилль. Внук знаменитого «Порубленного», Генрих родился в Блуа 4 апреля 1614 года и в эпоху рассказываемых нами событий имел двадцать девять лет от роду. Как младший в семействе, он должен был посвятить себя духовному званию и вскоре приобрел громкую известность своими соблазнительными похождениями и шутовскими выходками, достойными не потомка Гизов, а скорее какого-нибудь площадного шута. Весь Реймс (в котором он был архиепископом) говорил о его связи с женой Жуайеза, губернатора Шампании. Горничная госпожи де Жуайез пришла однажды к архиепископу с просьбой дать ее брату место каноника. Гиз исполнил ее просьбу с условием, чтобы она, подобно своему брату, облачилась в одеяние каноника, и горничная месяца три щеголяла в этом наряде. Не правда ли, остроумная шутка? После госпожи де Жуайез герцог-архиепископ усердно ухаживал за мадемуазель де Виллье, актрисой Бургонского отеля, и в ее честь одевался в платье желтого цвета, особенно ею любимого. При всем своем тупоумии этот выродок знатной фамилии Гизов любил чваниться своим происхождением и требовал, чтобы при утреннем его туалете ему прислуживали знатнейшие прелаты. После актрисы Виллье Гиз затеял интригу с Бенедиктою Гонзаго, младшей дочерью герцога Невер, настоятельницей женского монастыря Авенэ… После двухнедельной связи он сблизился с ее сестрой Анной, с которой, несмотря на свое духовное звание, тайно обвенчался. Это не помешало ему в бытность во Фландрии обвенчаться и со вдовой графа Боссю Гонориною Глим. Спасая свою пустую голову от эшафота, этот скоморох жил за границей по самый день смерти Людовика XIII; Анна Австрийская разрешила ему возвратиться во Францию. Покинув и вторую жену свою, Гиз прибыл в Париж во время распри двух герцогинь из-за любовных писем и принял сторону герцогини Монбазон, скрепив свой союз связью с ней.

Джулио Мазарини прибыл во Францию по поручению папы римского. И, как ни странно, с благословения кардинала Ришелье. Они встретились еще 29 января 1630 года. Сначала Ришелье с подозрением отнесся к неизвестному итальянцу: «Мазарини прибыл сюда скорее шпионить и вынюхивать…» Но очень скоро он оценил способности молодого человека: «Мой инстинкт подсказал мне, что передо мной гений», - писал он потом в своих «Мемуарах». А военный министр Абель Сервьен заметил: «Этот господин Мазарини - самый достойный и самый умелый из слуг Его Святейшества». Это могло означать, что папский дипломат стал оказывать услуги кардиналу Ришелье.

Только в 1632 году Мазарини принял духовный сан, и пошел он на это явно не по зову души, а только ради карьеры и богатства.

В первый раз Джулио Мазарини был представлен Анне Австрийской в 1632 году. И представил его королеве сам Ришелье. Молодой итальянец был весьма хорош собою, он всегда пребывал в хорошем расположении духа и умел вести беседы на любые темы; обходительный и дипломатичный, Мазарини с ранней юности пользовался большой популярностью у женщин. Понравился он и королеве Франции. Это не ускользнуло от внимательного взора Ришелье, и он язвительно заметил: «Вам понравился Мазарини? Неудивительно, он так похож на лорда Бэкингема…» Кардиналу было из-за чего сердиться: этому итальянцу удалось добиться того, чего никак не удавалось ему самому - завоевать сердце королевы Анны.

А сам Мазарини влюбился в королеву сразу и навсегда!

Некоторые историки считают, что роман Мазарини и Анны Австрийской начался после смерти Людовика XIII. Другие утверждают, что королева стала любовницей итальянца еще при жизни мужа. И даже подозревают Мазарини в отцовстве наследника престола, Людовика XIV…

По этому поводу музыкальный французский народ распевал вот такие куплеты:

Христианский король, что бы значили вы,

Если вдруг Мазарини убрать?

А жена ваша, Анна, сумела - увы! —

И от церкви услугу принять.

Так что первенец ваш, в подтвержденье молвы,

Кардиналу мог сыном бы стать.

Был ли Мазарини настоящим отцом маленького короля, неизвестно, а вот крестным отцом он был точно.

Но в первый свой приезд Мазарини недолго пробыл во Франции, он был отозван обратно в Рим. И увез в душе образ горячо любимой женщины…

В 1639 году, осенью, Джулио Мазарини прибывает во Францию навсегда. Карьеру ему помогал делать все тот же Ришелье, не устававший восхищаться необыкновенными способностями итальянца. Но, несмотря на поддержку кардинала, на первых порах жилось Мазарини в Париже тяжеловато. «При своем прибытии ко двору Мазарини явился туда столь жалким, что ему требовалась чья-нибудь поддержка, - писал в своих “Мемуарах” капитан-лейтенант первой роты мушкетеров короля д’Артаньян. - Не имея ничего, кроме весьма скудного пенсиона, далеко не достаточного даже для скромного существования, он был очень счастлив, когда месье де Шавиньи (секретарь Ришелье), который узнал его, воспользовавшись им в делах Италии, дал ему комнату у себя и место за столом своих служащих».

Кардинал Мазарини портрет

Но уже в 1641 году Мазарини получает кардинальскую шапку, а затем и место в Королевском совете. Когда же кардинал Ришелье умер, то есть через год, король назначил Мазарини главой Королевского совета. Потом, еще через год, как мы уже говорили, умер и сам король Людовик XIII.

Людовик ХIV был еще слишком мал, чтобы самостоятельно править страной, а потому регентшей при нем была провозглашена его мать - Анна Австрийская, которая тут же назначила кардинала Мазарини главой своего Совета и первым министром.

Кардинал Мазарини и Анна австрийская

К тому времени, когда королева и кардинал практически перестали скрывать свою связь, Анне исполнилось сорок два, а Мазарини - сорок один год. Отзывчивый французский народ и тут откликнулся: Анну Австрийскую стали величать «шлюхой кардинала». Но ни оскорбления, ни насмешки не влияли на отношения королевы и кардинала. Они жили, как настоящая семья, и союз их был прочным и долгим. Восемнадцать лет итальянец Мазарини вершил судьбы Франции, был верным и любящим мужем французской королеве и готовил к государственной деятельности Людовика XIV, одного из самых блистательных королей в истории.

Мы пишем, что кардинал был королеве мужем, а не любовником, потому что многие современники свидетельствовали об этом. Так, в одной книге, вышедшей в 1649 году, говорилось: «Почему так бранят королеву за ее любовь к кардиналу? Разве она должна поступать по-другому после того, как вышла за него замуж, а отец Венсен одобрил и подписал их брачный контракт?»

В том же году автор «Ходатайства о пересмотре судебного решения» писал о королеве и кардинале: «Если они действительно связаны узами брака, а их брачный контракт был освящен главой миссии отцом Венсеном, они вправе делать все, что хотят, и даже то, что следует скрывать от нас».

Об этом же пишет доктор теологии Марк-Антуан Деруа в своем труде «Героическая муза, или Зарисовки самых памятных деяний Его Преосвященства в разное время и в разных обстоятельствах».

Но даже этот факт не менял отношения французов к кардиналу-итальянцу, скорее он только усугублял ненависть к Мазарини. Парижане прозвали сторонников кардинала его именем - «мазарены» - и сочиняли немыслимое количество всяких памфлетов, сатир и политических песен о ненавистном министре - «мазаринады». На него было даже организовано несколько покушений. Но Мазарини был не глупее Ришелье, и каждый раз он оставался жив.

Однако одними песнями и памфлетами дело не ограничилось. Ситуация в стране осложнялась с каждым днем. И в 1648 году все проблемы и брожения вылились в Фронду, по сути, гражданскую войну. Мазарини пришлось бежать из Парижа, Анна и Людовик собирались последовать за ним, но дорогу им преградила городская милиция. Король и королева-мать остались в столице. Конечно же, кардинал вскоре вернулся в Париж.

А к парламентской, народной Фронде присоединилась и французская аристократия (которая в общем-то и заварила всю эту «кашу»), и в январе 1650 года началась «Фронда принцев».

Принц Конде и другие принцы крови были очень недовольны правлением итальянца во Франции: на их взгляд, он слишком откровенно узурпировал власть, вернее, место рядом с королем и регентшей, и они решили во что бы то ни стало спасти корону Франции. Они придумывали всевозможные планы, чтобы избавиться от неугодного кардинала. Поначалу придворные шли «мирным путем». Принц Конде, например, предложил найти королеве нового любовника. Он выбрал для этой цели молодого красавца маркиза де Жерзе. Но Анна устояла перед чарами маркиза. И даже устыдила его, когда он попытался объясниться ей в любви.

В конце концов сторонники Конде и сам принц затеяли самую настоящую войну. Кардинал был вынужден вновь покинуть Париж, и опять Людовику и Анне Австрийской не удалось бежать вместе с ним.

Париж оказался в руках фрондеров, но среди них не было согласия. И, пока Мазарини жил в изгнании, в замке Брюль в Рейнской Германии, королева умело воспользовалась этим. «Мне крупно повезет, если среди всех этих интриг, докладов, предательств я не сойду с ума… - писал Мазарини королеве из-за границы. - Я теряюсь среди бесконечного числа лиц, ведущих переговоры». Но Ришелье не зря восхищался «гением Мазарини»: совместными усилиями с королевой первый министр вновь обрел и силу, и власть, и в феврале 1653 года вернулся в Париж победителем. Он въехал в столицу Франции на белом коне, а навстречу своему крестному отцу выехал сам Людовик XIV, и народ восторженно встречал бывшего изгнанника, демонстрируя ему глубокую преданность.

Любящая семья вновь воссоединилась. А в том, что они действительно любили друг друга, нет никакого сомнения. Вот одно из ранних писем королеве, написанное кардиналом Мазарини:

«Видит Бог, как я был бы счастлив, если бы Вы могли заглянуть в мое сердце. Вы бы тотчас же убедились в том, что никогда и ни к кому, кроме Вас, я не испытывал такой глубокой привязанности, какую испытываю к Вам. Клянусь, что никогда раньше я не мог себе даже представить, что стану так горевать, когда дела заставят меня отвлечься от мыслей о Вас.

Я верю, что Ваши дружеские чувства ко мне выдержат все испытания, и принимаю их такими, какие они есть. Что же касается меня, то я могу Вам только сказать, что испытываю к Вам нечто большее. Упрекая себя ежечасно в том, что не могу представить убедительного доказательства моего к Вам расположения, я строю самые дерзкие планы, которые позволили бы мне увидеться с Вами. И если я до сих пор их не осуществил, то только потому, что одни из них просто невыполнимы, а другие могут повредить Вам. Иначе я бы не пожалел и тысячи жизней, чтобы сделать хотя бы одну попытку. Ибо осторожность никак не сочетается со страстью, которую я испытываю к Вам.

Я заранее прошу прощения, если ошибаюсь, но будь я на Вашем месте, я бы что-нибудь придумал, чтобы дать Другу возможность встречи… Прошу сообщить мне, увижу ли я Вас когда, ибо так долго продолжаться не может. Для меня разлука хуже смерти…»

Это послание заканчивалось несколько пафосными, но совершенно искренними словами:

«Поверьте мне, что со времен Адама, никто так не страдал, как я…»

Анна Австрийская и Джулио Мазарини снова вместе правили Францией. Юный Людовик много времени проводил с племянницами кардинала, красавицами Олимпией и Марией Манчини. И неудивительно, что молодой человек влюбился в черноокую Марию Манчини.

Мария Манчини портрет

Эта первая юношеская любовь короля оказалась настолько серьезной, что Людовик собрался жениться.

Анна Австрийская не на шутку встревожилась, ведь она предполагала женить сына на испанской инфанте Марии-Терезии (этот брак принес бы долгожданный мир).

Инфанта Мария Тереза испанская

И Мазарини, который давно наблюдал за развитием отношений короля и племянницы и который уже подумывал о возможности породниться с французским королевским домом, поддержал королеву. Кардинал выступил против этого брака, после чего ему пришлось довольно долго убеждать своего воспитанника в том, что Мария не годится в жены королю Франции. «Я Вас умоляю об этом ради Вашей славы, чести, служения Богу и ради благополучия Вашего королевства», - говорил Мазарини. (Позже Мазарини понял, что ему больше доставляет удовольствие сама власть, чем родство с королевским домом.)

Кардинал Ришелье и Анна австрийская

Любовь королевы и Мазарини была долгой и прочной, они вместе переживали все трудности и вместе радовались успехам, не обращая внимания на глупые завистливые насмешки и все попытки их разлучить. Анна всем сердцем доверяла своему кардиналу, и он отвечал ей тем же. А вместе они воспитывали будущего «Короля Солнце».

В феврале 1661 года в галерее королевского павильона в Лувре начался пожар. Пламя быстро охватило и апартаменты первого министра. С пожаром удалось справиться, все остались живы, но сильно простуженный кардинал наглотался дыма и это обострило болезнь. Проведя консилиум, врачи пришли к выводу, что жить Мазарини осталось один-два месяца. Он мужественно выслушал их приговор. Его секретарь, Ломени де Бриенн, потом вспоминал: «Я ожидал увидеть сломленного болезнью человека, а он был тих и спокоен».

Анна не отходила ни на минуту от постели больного, ухаживая за ним, как добрая супруга. Когда его не стало, королева лишилась чувств…

Парижане, конечно, тут же откликнулись «эпитафией»:

Его Высокопреосвященство Второй умер.

Не дай нам Бог третьего!

Но король иначе относился к своему первому министру и опекуну и организовал достойные похороны достойному человеку. В одной из погребальных речей говорилось: «Он был французом и итальянцем, солдатом и доктором права, государственным человеком и кардиналом, иностранцем и королевским слугой, жестким и терпеливым, учителем и другом короля…»

Остаток жизни бывшая королева Франции провела в монастыре Ван де Грас, где и скончалась в 1666 году.

Из книги Каринэ Фолиянц «Грехи и святость. Как любили монахи и священники»