Творческие работы. Лекция I

Магия слова безгранична. Мы всегда находимся под ее воздействием, потому что она вездесуща. Она - сестра речи и, соответственно, жизни. Слово- это орудие добра и зла. Нужно быть очень острожным и не допускать, чтобы эта чудесная, тонкая, всемогущая материя не попадала в руки Зла. Но иногда, усыпляя нашу бдительность напускным умиротворением и дружелюбием, оно проникает по капле в нашу жизнь, темным пятном отравляя ход истории. Магией слова пользовались ярчайшие умы человечества, ораторы, злые гении и могучие титаны литературы. Отрицательным примером ораторов, употребляющих силу слова, можно назвать А. Гитлера. Это человек, создавший огромнейшую империю зла, насилия и ярого нацизма; человек, потрясший мир, вписав свое имя в книгу истории кровью миллионов невинных людей; человек, построивший гигантскую, не знающую прототипов в мире, машину пропаганды и агитации, идеология которой одурманила разум людей. Общественное сознание было абсолютно подавлено; хорошее стало плохим, а плохое хорошим. Мы можем убедиться в этом, посмотрев или прослушав его речи и реакцию слушателей, когда они скандировали его имя, готовые идти за него и за общую идею на верную гибель, надеясь внести свой кирпичик в общий дом расизма. И все это, вся эта кровавая полоса жизни начиналась с одного. Со слова. Все, что делается без любви, перерождается в нечто отрицательное, поглощающее человечное в человеке. Так и Гитлер использовал магию слова без любви, превратив это волшебное в колдовское, ослепляющее, размывающее границы морали. В связи с этим вспоминаю высказывание Д. И. Писарева: «Неправильное употребление слов ведет за собой ошибки в области мысли и потом в практике жизни», что и случилось в фашистской «ораторской» Германии. И наша первостепенная задача, считаю, не допустить подобного вновь, думать о том, что мы говорим и для чего.
Но были и те, кто использовал слово в русле положительных преобразований. Наверное, нельзя не согласиться, что самым значимым, узнаваемым и великим из таковых был гений, солнце русской поэзии А. С. Пушкин. « Пушкин- это наше все»,- сказал Ап. Григорьев. Таким величайший художник слова остается и по сей день. Он- ниточка, оплетающая поколения, связывающая их в единое целое. Сокровище, бережно хранимое, чтимое и передаваемое от отца к сыну. Он –часть русской души, национального менталитета. На его сказках мы растем, по его «Евгению Онегину», « Борису Годунову»,» Моцарту и Сальери» , многочисленных стихотворениях- шедеврах мы приобретаем новые знания, формируем свою точку зрения, перенимая лучшие моральные и нравственные качества автора. С какой невероятной точностью, употребляя простые, обыкновенные русские глаголы и наречия, автор создает динамику, оживляет, доводит до кульминации одну из своих знаменитых сказок- « Сказку о золотой рыбке»: «слегка разыгралось», «помутилося синее море», «неспокойно синее море», «почернело синее море». Как уместно Александр Сергеевич использует старинные, забытые слова, воскрешая быт описываемого времени, создавая атмосферу старины: «кликать», «старче», «ступай»? «разбранила», «воротился». А как легко и незаметно (с первых строк сказки) автор доводит нас до яростной ненависти к старухе, выражая ее через настроение и цветовую гамму моря. И все это- живое слово, вторящее мыслям автора, переливаясь оттенками значений в его умелых руках. Но Пушкин растет, растет его мировоззрение и растем мы вместе с ним. В своем романе в стихах «Евгений Онегин» автор переходит на совершенно новый уровень, опираясь на невероятную живость и податливость русского слова. Он использует простые, но емкие метафоры и эпитеты: «огнем нежданных эпиграмм», «счастливый талант», «хронологическая пыль», «высокая страсть», «звуки жизни». Казалось бы, те же привычные слова, но соединенные в новом порядке приобретают совершенно новый смысл, замысловато характеризуя сильного, холодного Онегина. Читая А. С. Пушкина, мы действительно попадаем под магию его языка, стиля, слова.
Но что же есть понятие «магия»? В древности слова имели некий сакраментальный, божественный характер; они считались чем-то магическим, священными звуками, тесно связанными с вещами и понятиями. Нельзя не признать одного - слова имеют над нами власть. Обратимся к толковому словарю С. И. Ожегова: «магия- совокупность считающихся чудодейственных обрядов и заклинаний, призванный воздействовать на природу, людей, животных, богов». Они монополизированно владеют нашим сознанием. Они формируют наше настроение, двигают нас вперед, очерчивая новые цели, или замораживают все помыслы, заставляя погружаться в вязкие глубины задумчивости. Но слова манипулируют не только нашим духовным состоянием, но и нашим телом. При чтении книги мы невольно начинаем плакать, а порой уголки наших губ медленно поднимаются вверх, образуя улыбку. Слово воскрешает переживания прошлого и рисует события будущего. Это волшебное действие слов на наши биологическую и духовную составляющие и есть магия слова. К сожалению в современном мире, в техногенную эпоху эта нежная магия растворяется в экранах телефонов и компьютеров, убивается мертвыми пластиковыми движениями пальцев по клавиатуре. Мы теряем живость, метафоричность, легкость, образность слова. И поэтому еще одной, очень важной нашей задачей является сохранение живого слова, уничтожение электронной маски, безэмоциональности и шаблонности. Задача нашего и следующих поколений- вдохнуть утерянную жизнь в прекрасное, всемогущее слово.
Известно, что русский язык наиболее сложный, лексически богатый и мелодичный в мире. Благодаря многогранности значений можно с помощью совершенно одинаковых слов, меняя лишь порядок и свое отношение к описываемому, создавать диаметрально противоположные образы. Отсюда вытекает еще одна магическая способность слова- бездонность. Еще К. Д. Ушинский говорил: « Весь след своей духовной жизни народ бережно сохраняет в народном слове. Язык есть самая живая, самая обильная и прочная связь, соединяющая отжившие, живущие и будущие поколения в одно великое историческое живое целое». То есть автор утверждал, что с каждым поколением в слово вкладывается частичка народной души, тем самым пополняя бездонный колодец оттенков значений народного, то есть живого слова. Эту еще одну(из многих) черту использовали два знаменитых российских критика: Д. И. Писарев и М. А. Антонович.
Первый - великий русский критик- шестидесятник. В своей критической статье «Базаров» по роману И. С. Тургенева «Отцы и дети», используя обыкновенные, привычные нам слова описывает психологические черты Базарова(«Базаров вышел человеком сильным и суровым», «Он смотрит на людей сверху вниз и даже редко дает себе труд скрывать свои полупрезрительные, полупокровительственные отношения», « Базаров везде и во всем поступает только так, как ему хочется или как ему кажется выгодным и удобным»…) и героев, его сопровождающих, дает характеристику их отношениям(«…Евгением Васильевичем Базаровым, который, очевидно, имеет сильное влияние на образ мыслей своего товарища(Аркадия).», «Насмешливые отношения Базарова к мягкосердечному Кирсанову»…), говорит о моноцентричности романа. Писарев подчеркивает позицию автора по отношению к своим героям и всему молодому поколению в целом. По его мнению Тургенев говорит о нигилизме, как особенной черте, главной идее того времени. («Мнения и суждения Тургенева не изменят ни на волос нашего взгляда на молодое поколение и на идеи нашего времени; мы их даже не примем в соображение, мы с ними даже не будем спорить; эти мнения, суждения и чувства, выраженные в неподражаемо живых образах, дадут только материалы для характеристики прошлого поколения.») Писарев называет отрицание всего общепризнанного болезнью-базаровщиной.На Базарове, как на одном из лучших представителей своего времени, сосредоточен весь анализ произведения, на его духовном прогрессе, отмирании некоторых нигилистических принципов на смертном одре(то есть Писарев считает совершенно естественным изменение взглядов героев в романе), осознании своей цели и значения в длинной лестнице исторических личностей, движущих Россию. Точность в описании достигается щедрым использованием в речи всевозможных афоризмов, в свою очередь распространяемых различными эпитетами («негодующим лиризмом», «неотесанный бурш», « дико-разгульной жизни бедного студента»), метафорами, оборотами(«карьеры, пробитые собственною головою»), убийственными сравнениями и прочими средствами выразительности, которые являются важнейшей частью, входящей в понятие «магия слова».
Рецензия М. А. Антоновича полностью противоположна писаревской версии. С помощью тех же самых русских слов автор высказывает свое антонимичное мнение, используя характерный полемический и остропублицистический стиль, называет роман пасквилем. Антонович считает все произведение целиком насмешкой над молодежью, жестокой обличительной, беспощадной карикатурой на новые веяния; он обвиняет Тургенева в том, что тот не смог изобразить статичность мировоззрения Базарова(«автор не умел изобразить своего героя так, чтобы он постоянно оставался верен самому себе»). Тургенев, исходя из текста статьи, в «Отцах и детях» изливает всю свою личную ненависть и негодование(«Главного своего героя и его приятелей он презирает и ненавидит от всей души.», «Он питает к ним какую-то личную ненависть и неприязнь, как будто они лично сделали ему какую-нибудь обиду и пакость, и он старается отметить им на каждом шагу, как человек лично оскорбленный; он с внутренним удовольствием отыскивает в них слабости и недостатки, о которых и говорит с дурно скрываемым злорадством и только для того, чтобы унизить героя в глазах читателей; "посмотрите, дескать, какие негодяй мои враги и противники"»- какая словесная точность и резкость!), отыгрываясь на своем герое- Базарове. Антонович упрекает Тургенева в художественной слабости произведения, в поверхностности, в том, что роман не захватывает, не шевелит любопытства, даже полностью развернув перед читателем всю свою суть и поднятую проблему. Все это достигается М. А. Антоновичем благодаря еще одной магической способностью русского, живого слова- меняться в руках мастера, подчиняясь его настроению и отношению к описываемому.
Хотелось бы закончить эссе словами знаменитого русского писателя и поэта И. А. Бунина, послужившими эпиграфом к моей работе: « Молчат гробницы, мумии и кости,- лишь слову жизнь дана», то есть слово будет жить вечно даже после нашей смерти, потому что оно-это облеченная в форму суть жизни.

Стилистика - это раздел науки о языке, изучающий стиль литературного произведения, закономерности функционирования языка в разных сферах использования, особенности употребления языковых средств в зависимости от обстановки, содержания и цели высказывания, сферы и условий общения. Стилистика учит сознательному отбору и использованию языковых средств в речи, она занимается оценкой этих средств, их закрепленности за тем или иным стилем, знакомит со стилистической системой литературного языка. Выдающийся отечественный ученый-языковед В. В. Виноградов выделяет три вида теоретической стилистики:

1. Стилистику языка как «систему систем», или структурную стилистику, она изучает функциональные языковые стили.

2. Стилистику речи, которая рассматривает различие между устной и письменной речью.

3. Стилистику художественной литературы, исследующую художественные стили писателей.

Практическая стилистика основана на выводах теоретической, предметом ее изучени 3 является лексическая и грамматическая синонимия.

При оценке определенного текста или высказывания надо исходить из установившейся на современном этапе развития языковой и стилистической нормы.

Языковая норма - это понятые в общественно-речевой практике образованных людей правила произношения, грамматические и другие Языковые средства, правила словоупотребления. Основными признаками языковой нормы являются относительная устойчивость, распространенность и общеупотребительность. Языковая норма действует в течение долгого периода времени, она может изменяться под влиянием новых жизненных условий.

Современный русский литературный язык - это высшая форма русского национального языка. Литературный язык - это язык нормированный. Отступления от языковой нормы могут вызвать полное или частичное непонимание. Однако при определении правильности речи, нельзя опираться только на языковую норму, необходимо учитывать ситуацию, в которой происходит общение, то есть то, что правильно для выражения содержания в одной сфере общения, может оказаться неправильной для другой.

Стилистическая норма - это совокупность правил, регламентирующих использование слов в функциональных стилях речи.

К литературной речи предъявляются следующие требования:

1. Правильность речи, т. е. соответствие принятым в определенную эпоху литературно-языковым нормам. «Неправильное употребление слов ведет за собой ошибки в области мысли и потом в практике жизни» (Пис.).

2. Точность речи, т. е. соответствие мыслям говорящего или пишущего. «Точность слова, является не только требованием здорового вкуса, но прежде всего - требованием смысла» (Фед.).

3. Ясность речи, т. е. доступность пониманию слушающего или читающего. «Говори так, чтобы тебя нельзя было не понять» (античный оратор Квинтилиан).

4. Логичность речи, т. е. соответствие законам логики. Небрежность языка обусловливается нечеткостью мышления

5. Простота речи, т. е. естественность, отсутствие вычурности. «Под напыщенностью и неестественностью фразы скрывается пустота содержания» (Л. Т.).

6. Богатство речи, т. е. разнообразие используемых языковых средств.

7. Сжатость речи, т. е. отсутствие лишних слов, не нужных повторений.

8. Чистота речи, т. е. устранение из нее слов диалектных, жаргонных, просторечных, вульгарных, а также слов иностранного происхождения, употребляемых без надобности.

9. Живость речи, т. е. отсутствие шаблонов, образность, эмоциональность.

10. Благозвучие речи, т. е. подбор слов с учетом их звуковой стороны. «Вообще следует избегать некрасивых, неблагозвучных слов. Я не люблю слов с обилием шипящих и свистящих звуков, избегаю их» (Чех.).

Дитмар Эльяшевич Розенталь

Говорите и пишите по-русски правильно

«Говорите и пишите по-русски правильно»: Айрис-пресс; Москва; 2007

ISBN 978-5-8112-2447-0

Аннотация

В пособии в занимательной форме излагаются важнейшие вопросы речевой культуры, связанные с нормативностью речи, ее благозвучием, выразительностью. Многочисленные живые примеры помогут без труда усвоить лексические, грамматические, стилистические и орфоэпические нормы русского языка, то есть научиться писать по-русски не только правильно, но и красиво.

Книга адресована школьникам, преподавателям русского языка, студентам-филологам, журналистам и всем, кто интересуется русским языком.

Д.Э. РОЗЭНТАЛЬ

ГОВОРИТЕ И ПИШИТЕ ПО-РУССКИ ПРАВИЛЬНО

К читателю

Эта книга расскажет много интересного о «великом и могучем» русском языке и поможет вам, мои юные читатели, повысить свою речевую культуру и грамотность.

Во все времена грамотность была нужна и высоко ценилась. Грамотных людей уважали и почитали. Встает вопрос: а что же такое грамотность в широком смысле этого слова?

Подлинной грамотностью следует считать не только умение читать и писать без орфографических и пунктуационных ошибок, но и умение правильно выражать свои мысли в устной и письменной форме. Человек должен быть культурным во всех отношениях, должен стремиться овладеть духовными народными богатствами, в том числе богатствами национального языка, культурой родной речи.

Что понимать под культурой речи ? Культурной можно считать такую речь, которая отличается смысловой точностью, богатством и разносторонностью словаря, грамматической правильностью, логической стройностью, выразительностью. Культурная речь - это речь нормированная. В своей устной форме она должна отвечать существующим в настоящее время нормам произношения, в письменной форме - нормам орфографии и пунктуации.

Что понимать под языковой нормой? Нормы бывают двоякого рода. Одни из них строго обязательны и не допускают никакого нарушения, как, например, нормы грамматические или орфографические. Такие нормы применяются, когда решается вопрос: как надо сказать или написать? Другие нормы представляют собой наиболее распространённые, предпочтительные языковые (речевые) варианты, закрепившиеся в практике использования, наилучшим образом выполняющие свою функцию. Именно с вариантами норм мы сталкиваемся в стилистике, когда решается вопрос: как лучше сказать?

Напрасно пытаться ответить на этот вопрос однозначно, дать своего рода рецепты на все случаи речевой практики. Дело в том, что, несмотря на известную свою устойчивость (иначе перед нами будет что-то преходящее в языке, а не «прижившийся» образец употребления), норма изменяется в ходе развития самого языка. Эта подвижность нормы нередко приводит к тому, что в данный период для одного и того же языкового явления существует несколько способов выражения: прежняя форма ещё не утрачена, но наряду с ней уже возникла новая. Сравните сочетания слов много народу - много народа, чашка чаю - чашка чая, в которых формы на -у/-ю свойственны прежнему употреблению, а формы на -а/-я - современному. Другой пример: произношение суффикса -ся в возвратных формах глагола: с твёрдым [с] - прежняя форма, с мягким [с’] - теперешняя. В обоих случаях старая и новая нормы сосуществуют, между ними возможен выбор. (В этом случае перед нами хронологические варианты нормы, т.е. нормы в их временной последовательности.)

Другой путь появления вариантов нормы связан с тем, что в языке, в зависимости от выполняемой им функции, от конкретных условий его использования (служить посредником при общении, или способом передачи мыслей и чувств, или средством воздействия на других членов данного языкового коллектива) возникают особые разновидности - стили. Каждый стиль характеризуется своими признаками: преимущественным использованием определённых лексических и фразеологических средств, синтаксических конструкций и т.д. Среди стилей выделяются две большие группы:

1) книжные стили (чаще в письменной форме);

2) разговорный стиль (чаще в устной форме).

Каждая группа стилей обычно располагает своими вариантами норм. Сравните формы именительного падежа множественного числа догово́ры - договора́, сле́сари - слесаря́, из которых одни (с окончанием -ы/-и) являются книжными, а другие (с окончанием -а́/-я́) - разговорными. Другой пример: формы предложного падежа единственного числа в отпуске, в цехе (с окончанием -е) - книжные, а формы в отпуску́, в цеху́ (с окончанием -у́) - разговорные.

Таким образом, наряду со старыми и новыми вариантами нормы сосуществуют варианты, обязанные своим появлением выделению в языке различных стилей - книжные и разговорные. И надо заметить, что, как правило, старые варианты совпадают с книжными, а новые - с разговорными.

Наличие вариантов нормы, т.е. двояких форм для выражения одного и того же языкового явления, обогащает язык, позволяет нам более точно передать мысль, оформить высказывание. Но при этом выбор варианта в каждом конкретном случае должен быть обоснован, стилистически оправдан. Уместно вспомнить слова А.С. Пушкина: «Истинный вкус состоит не в безотчётном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности».

Какие же требования предъявляются к хорошей речи? Какие признаки её характеризуют? Охарактеризуем десять основных признаков хорошей, точной речи и напомним, что говорили о необходимости уметь точно и лаконично передать мысль русские писатели.

Правильность речи - это её соответствие принятым в определённую эпоху литературно-языковым нормам. «Неправильное употребление слов ведёт за собой ошибки в области мысли и потом в практике жизни» (Д. Писарев).

Точность речи - это её соответствие мыслям говорящего или пишущего. «Точность слова является не только требованием здорового вкуса, но прежде всего - требованием смысла» (К. Федин).

Ясность речи - это её доступность пониманию слушающего или читающего. «Говори так, чтобы тебя нельзя было не понять» (римский учитель красноречия Квинтилиан).

Логичность речи - это её соответствие законам логики. Небрежность языка обусловливается нечёткостью мышления. «Что неясно представляешь, то неясно и выскажешь; неточность и запутанность выражений свидетельствует только о запутанности мыслей» (Н. Чернышевский).

Простота речи - это её естественность, отсутствие «красивостей», вычурности слога. «Под напыщенностью и неестественностью фразы скрывается пустота содержания» (Л. Толстой).

Богатство речи - это разнообразие используемых языковых средств. «Задачи, которые вы ставите перед собой, неизбежно и настоятельно требуют большего богатства слов, большего обилия и разнообразия их» (М. Горький).

Сжатость речи - это отсутствие лишних слов, повторов. «Если пишет многословно, - это тоже значит, что он сам плохо понимает то, о чём говорит» (М. Горький).

Чистота речи - это отсутствие в ней слов диалектных, жаргонных, просторечных, вульгарных, а также слов иноязычного происхождения, если в использовании их нет никакой надобности. «Употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, - значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус» (В. Белинский).

Живость речи - это её выразительность, образность, эмоциональность. «Язык должен быть живым» (А.Н. Толстой).

Благозвучие речи - это её соответствие требованиям приятного для слуха звучания, т.е. подбор слов с учётом их звуковой стороны. «Вообще следует избегать некрасивых, неблагозвучных слов. Я не люблю слов с обилием шипящих и свистящих звуков, избегаю их» (А. Чехов).

К сожалению, нередко в письменной и особенно устной речи людей любого возраста встречаются значительные отклонения от литературной нормы. Пролистаем письменные работы старшеклассников и абитуриентов, т.е. лиц, поступающих в вузы. Наверняка многие цитаты из сочинений вызовут у вас улыбку.

«Салтыков-Щедрин изобразил тяжёлое положение крестьянства в лице лошади»; «Базаров - молодой человек с захудалым лицом»; «Катерина и Кулигин - лучшие представители „тёмного царства“». (Авторы приведённых курьёзов не точно знают значения слов, не учитывают способности слов соединяться друг с другом по смыслу.)

«Сатин первый раскусывает Луку»; «Манилов умеет только трепать языком». (Ошибочно употреблены просторечные слова.)

«Иудушка отличается от своих братьев подхалимством и дурманными методами». (Автор занимается неоправданным словотворчеством.)

«Партизан спрятался в закуте »;«При этом известии у них сполох произошёл». (Неоправданное употребление диалектных слов.)

«Роман „Что делать?“ сыграл большое значение в литературе и обществе». (Искажение устойчивых оборотов.)

Таков далеко не полный перечень характерных лексических ошибок. Не лучше обстоит дело с использованием форм частей речи, с построением предложений.

В последующих разделах книги мы обратим внимание на точность словоупотребления, на вопросы грамматической стилистики, на использование изобразительно-выразительных средств языка, оживляющих речь, создающих её выразительность, на нормы произношения и ударения.

Нам предстоит проделать небольшое путешествие в разные области языка - его лексику, грамматику, стилистику, орфоэпию.

Итак, в добрый путь!

ВНАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО

Начнем наше путешествие с лексики, т.е. области, в которой сосредоточено основное богатство языка - его словарный состав. Если язык в целом является первоэлементом литературы, то первоэлементом языка является слово.

Слово - одежда мыслей (смысловой и стилистический отбор лексических средств)

«Слово - одежда всех фактов, всех мыслей», - этими словами М. Горький подчёркивал неразрывную связь между содержанием и формой высказывания: эту одежду необходимо подбирать «по мерке» и «со вкусом». В первую очередь важно учитывать присущее каждому слову значение.

Возьмём такой пример: «Образ Базарова был подмечен Тургеневым верно». Но подметить - это «наблюдая, заметить, обнаружить», - значит, И.С. Тургенев был не создателем образа Базарова, а только наблюдателем со стороны.

Другой пример: «В романе „Евгений Онегин“ представителем лучшей части дворянской интеллигенции является образ Евгения Онегина». Здесь слово образ излишне: представителем дворянской интеллигенции в романе был сам Евгений Онегин, а не его образ. И ещё пример: «Образ Печорина крайне противоречив в романе». Получается, что М.Ю. Лермонтов был слабым писателем, не сумевшим создать цельный, законченный образ. На самом деле, противоречив не образ Печорина, а характер Печорина.

Кстати, термин образ, часто встречающийся в школьных работах, многими понимается нечётко. Например: «Героем романа М. Горького „Мать“ является образ Павла Власова». Но ведь герой («главное действующее лицо») этого произведения - сам Павел Власов, а не его образ («художественное изображение человека в литературе»).

Говоря о литературоведческих (и лингвистических) терминах, встречающихся в ученических работах, нельзя не упомянуть и о таких, как «язык» и «стиль». В сочинениях пишут: «В стиле романа „Отцы и дети“ простые предложения чередуются со сложными, используются разные эпитеты, имеется много метафор, сравнений и т.д.» (вместо В языке романа...) ;«Для языка ранних произведений М. Горького характерна романтическая приподнятость» (вместо Для стиля...).

Если язык - совокупность лексико-фразеологических и грамматических средств, используемых его носителями для целей общения, воздействия, то стиль - приёмы, способы, манера их использования. Неразличение этих понятий и приводит к ошибкам.

Строя высказывание, важно учитывать не только значение отдельно взятого слова, но и его связь с другими словами, так называемую лексическую сочетаемость, т.е. способность одного слова образовать по смыслу сочетание с другим словом. Возьмём для примера такое предложение: «Наш народ сумел завоевать техническую революцию и начать покорять космос». Ученик, написавший эту фразу, не учёл, что революцию не завоёвывают, а совершают. С этой точки зрения попробуйте сами оценить «достоинства» таких предложений:

«Однажды Павел предупредил мать, что к нему придут запрещённые люди» (сочетается ли слово запрещённый с названиями одушевлённых предметов?);

«В конце романа Павел Власов - это уже закоренелый революционер» (подходит ли прилагательное закоренелый со своими значениями «застарелый, неисправимый» как определение к слову революционер ?);

«Молодогвардейцы верили в неминуемую победу советского народа в Великой Отечественной войне» (сравните: неминуемая беда, неминуемая гибель и укажите, каким подходящим словом можно заменить в сочетании «неминуемая победа» прилагательное неминуемый);

«Добролюбов под Катериной видел луч света, а под Кабанихой - тёмное царство» (удачно ли использован глагол видеть ?);

«Ученик подробно рассказал автобиографию писателя А.А. Фадеева» (следует биографию, так как автобиография - «описание своей жизни»).

В речи нередко нарушается логическая связь слов в предложении, т.е. сопоставление понятий. Рассмотрим такое предложение: «Сложный и оригинальный внутренний облик Катерины нашёл своё отражение в её языке, самом ярком среди действующих лиц „Грозы“» («действующим лицом» оказался... язык).

А теперь сами найдите ошибки в сопоставлении понятий и исправьте предложения:

1) «Самым бедным из этой группы действующих лиц является язык Варвары».

2) «Подобно многим другим его произведениям идея этой повести вынашивалась писателем в течение ряда лет».

Попытки расширить лексические связи, не считаясь с логикой высказывания, приводят иногда к курьёзам. Встречаются и такие тексты: «Юноши и девушки животноводческого хозяйства решили полностью взять в свои руки откорм свиней и уже в этом году добиться, чтобы две трети молока, производимого в хозяйстве, были молодёжными».

Ступень ноги (паронимы)

Приведя фразу «Верней клади ступень ноги» в качестве примера неправильного употребления слов, смешения смысла, М. Горький иронически указывал, что автор «не замечает некоторого несходства между ступнёй ноги и ступенью лестницы». Случаи подобного смешения близких по звучанию, но далёких по значению или расходящихся в своих значениях слов (такие слова называют паронимами) встречаются в речи довольно часто.

Так, в школьном сочинении читаем: «Помещики жестоко обращались со своими придворными ».Очевидно, автор этой фразы не различает слов придворный - «тот, кто входил в число лиц, приближённых к царю» и дворовый - «крепостной крестьянин, взятый на барский двор для обслуживания помещика».

В предложении «Судьба крепостников всецело зависела от власти помещиков» смешаны слова крепостник - «помещик» и крепостной - «крестьянин, принадлежавший помещику на основе крепостного права». А автор предложения «Он полный невежа в вопросах искусства» не различает слов невежда - «малосведущий, малообразованный человек» и невежа - «грубый, невоспитанный человек».

Классическим стал пример постоянного смешения глаголов одевать и надевать. Причём глаголы одеть - одевать значительно «активнее» своих собратьев надеть - надевать. Предложения типа «Он одел пальто и вышел на улицу» никак не уходят из нашей речи. Дело в том, что глаголы одеть - одевать обозначают действие, обращенное на другой предмет (в грамматическом значении этого слова, т.е. может быть и человек, и животное, и неодушевлённый предмет): одевать ребёнка, одевать коня попоной, одевать куклу. Если же действие обращено на его производителя, то употребляются глаголы надеть - надевать: надеть пальто, надеть шляпу, надевать туфли, надеть очки, надевать коньки. Однако в сочетании с предлогом на глаголы надеть - надевать обозначают действие, производимое по отношению к другому лицу или предмету: надеть шубу на ребенка, надевать чехол на кресло.

Какой глагол следует употребить в предложении В заключение собрания слово для выступления... (предоставляется или представляется) Иванову ? Запомним: здесь выбор должен быть сделан в пользу глагола предоставляется, имеющего значение «дать возможность, право что-либо сделать». А значения глагола представить легко можно определить, сравнив словосочетания: представить доказательства; представить своего знакомого; представить к награде; представить себе все трудности путешествия; представить дело в смешном виде. Определили значения? Если да, то в следующих предложениях употребите один из данных в скобках глаголов: 1) Ему была (предоставлена или представлена!) возможность поехать на юг ; 2) Ему (предоставилась или представилась ?) возможность поехать на юг. Если в первом предложении вы выбрали первый глагол, а во втором - второй глагол, то вы не ошиблись.

Возможно, вы слышали, как водитель или кондуктор трамвая (автобуса, троллейбуса), обращаясь к пассажирам, говорит: «Вошедшие граждане, оплатите за проезд ».Допустимо ли «оплатить за проезд»? Нет, нужно говорить: уплатить или заплатить за проезд либо оплатить проезд.

Сможете ли вы построить предложения с паронимами: абонемент - абонент, адресант - адресат, бережливый - бережный, болотистый - болотный, глинистый - глиняный, земельный - земляной, искусный - искусственный, мелкий - мелочный, обидный - обидчивый, практический - практичный, скрытный - скрытый, соседний - соседский?

А в заключение вам предстоит выполнить небольшую работу. Вы знаете, что одинаково возможны словосочетания высокий дом и высотный дом, близкие холмы и ближние холмы и т.д., но в условиях контекста один из вариантов оказывается не только предпочтительным, но и порой единственно возможным. Итак, выберите правильный вариант.

1. Самые (высокие - высотные) дома находятся в новых кварталах города. 2. Вкусный и (сытый - сытный) обед прибавил нам силы. 3. Любой (поступок - проступок) заслуживает осуждения. 4. Молодой рабочий быстро (усвоил - освоил) профессию токаря. 5. С (особенным - особым) удовлетворением учитель отметил успехи любимого ученика. 6. Всё вокруг привлекательно: и (близкие - ближние) озёра, и дальние холмы. 7. Мы с братом живём в одном доме, но на (различных - разных) этажах. 8. На вопросы мальчик отвечал с каким-то (виноватым - виновным) видом. 9. Было жарко, и пешеходы шли по (теневой - тенистой) стороне улицы. 10. В квартире нужно было (провести - произвести) ремонт. 11. Мы живём в (геройскую - героическую) эпоху покорения человеком космоса.

Проверьте себя:

1. Высокие . 2. Сытный. 3. Проступок. 4. Освоил. 5. Особым. 6. Ближние. 7. Разных. 8. Виноватым. 9. Теневой. 10. Произвести. 11. Героическую.

Старый, давний, старинный... (синонимы)

Приведя ряд синонимов -прилагательных старый, давний, старинный, ветхий, древний, писатель Д.И. Фонвизин так объяснял смысловое различие между ними: «Старо то, что давно было ново; старинным называется то, что ведётся издавна. Давно то, чему много времени прошло. В настоящем употреблении ветхим называется то, что от старости истлело или обвалилось. Древне то, что происходило в отдалённейших веках». Для иллюстрации этих значений синонимов Фонвизин приводит такое продолжение: «Старый человек обыкновенно любит вспоминать давние происшествия и рассказывать о старинных обычаях; а если он скуп, то в сундуках его найдёшь много ветхого. Сих примеров столько ныне, сколько бывало и в древние времена».

Итак, включённые в синонимический ряд слова обозначают примерно одно и то же и одновременно не одно и то же: в них заключён общий смысл, но уточнены его оттенки. При употреблении синонимов именно оттенки значения играют главную роль (как оттенки красок художника, нюансы звука у музыканта). Общность значения улавливается сразу: любой школьник скажет, что в словосочетаниях смелый боец, храбрый боец, отважный боец, мужественный боец, бесстрашный боец, неустрашимый боец имеются синонимы, характеризующие человека, не поддающегося чувству страха, умеющего преодолеть его. Однако не только школьник, но и вполне образованный взрослый человек может затрудниться в выяснении тонких различий между употреблёнными в этих словосочетаниях прилагательными. А различия существуют, и немалые. Если носителем общего значения является слово смелый, то храбрый - «активно смелый, не боящийся опасности, идущий навстречу ей»; отважный - «очень смелый, готовый совершить поступок, требующий бесстрашия»; мужественный - «не теряющий присутствия духа перед лицом опасности»; бесстрашный - «чрезвычайно смелый, не знающий страха»; неустрашимый - «такой, которого ничто не устрашит».

Возьмём другой пример. Говоря об одарённом учёном, мы можем сказать: большой учёный (даётся объективная характеристика), известный учёный (отмечается его популярность), знаменитый учёный (тоже отмечается его популярность, но подчёркивается превосходная степень качества), выдающийся учёный (в сопоставлении с другими), замечательный учёный (говорится об особом интересе, который он вызывает своей деятельностью).

Выбрать наиболее подходящий синоним для данного конкретного случая - это, между прочим, приблизиться к решению интересующей нас задачи: а как лучше сказать? Здесь, как и в других случаях, помогают нам различные словари и справочники (словарь синонимов, толковый словарь, словарь сочетаний и др.), а также... художественная литература, публицистика, т.е. примеры употребления тех или иных слов, их сочетаний писателями. Например, мы не сомневаемся в том, что глаголы хотеть , желать, стремиться, жаждать синонимичны: их объединяет общее значение «ощущать потребность в чём-либо». Но установить различия между ними (которые, несомненно, имеются) для правильного выбора синонима не так-то просто. Если слово хотеть является носителем указанного значения в его чистом виде и не осложнено добавочными смысловыми оттенками, то глагол желать - это «иметь внутреннее стремление к осуществлению чего-либо», стремиться - «настойчиво добиваться желаемого», жаждать - «испытывать сильное желание» (со стилистическим оттенком возвышенности). Сравните употребление этих глаголов в художественной литературе: Желал ты славы и добился, хотел влюбиться - и влюбился (А. Пушкин); Всей душой она желала помочь этому человеку (В. Кочетов); Говорят, всякий воспитатель стремится сделать из своего питомца своё подобие (В. Короленко); Мира жаждет все человечество, и за мир оно будет бороться твёрдо, решительно, непоколебимо в любой точке земного шара (П. Павленко).

Использование синонимов - важнейшее условие обогащения речи, её разнообразия и выразительности. Богатая синонимика русского языка позволяет избежать назойливого повторения в тексте одних и тех же слов (что нередко наблюдается, например, при употреблении глаголов речи сказать, спросить и др.). К сожалению, в ученических работах других глаголов речи, кроме говорить, ответить, сказать, сообщить, спросить, почти не встречается. А между тем писатели умело используют подобные глаголы не только для устранения лексического однообразия речи, но и для более точного и выразительного описания ситуации высказывания. Так, у М. Горького в романе «Мать» использовано для этой цели свыше 30 глаголов-синонимов. В произведениях М.Е. Салтыкова-Щедрина слово говорил (проговорил) имеет более 30 синонимов: брякнул, буркнул, бухнул, воскликнул, выдавил из себя, загвоздил, заикнулся, залаял, заметил, икал, калякал, курлыкал, обратился, повествовал, подхватил, пустил шип по-змеиному, рассуждал, ржал, рявкнул, сболтнул, стонал, хлопнул и др. Правда, многие из них стали синонимами только в условиях данного контекста. Например: Он [новоглуповец] в одну минуту налает столько, сколько не успели налаять его достославные предки; Даже жёны чиновников не ссорятся, но единомышленно подвывают: «Ах, какой циркуляр!»

Примером мастерского употребления синонимов может служить следующий отрывок из «Мёртвых душ» Н.В. Гоголя:

О чём бы разговор ни был, он [Чичиков] всегда умел поддержать его: шла ли речь о лошадином заводе, он говорил о лошадином заводе; говорили ли о хороших собаках, он и здесь сообщал очень дельные замечания; трактовали ли касательно следствия, произведённого казённою палатою, он показывал, что ему не безызвестны и судебные проделки; было ли рассуждение о бильярдной игре - и в бильярдной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах; об выделке горячего вина - и в горячем вине знал он прок; о таможенных надсмотрщиках и чиновниках - и о них он судил так, как будто бы сам был и чиновником и надсмотрщиком.

Синонимы могут различаться дополнительными стилистическими оттенками (или, иначе, стилистической окраской), придающими высказыванию, к примеру характер торжественности, грубоватости и т.п. В этом плане различают слова нейтральные, книжные, разговорные, просторечные. Соответствующие пометы (нейтр., книжн., разг., прост.) обычно даются в толковых словарях русского языка:растратить (нейтр.) - растранжирить (разг.), признаки (нейтр.) - симптомы (книжн.), похитить (книжн.) - украсть (нейтр.) - спереть (прост.).

Синонимы могут различаться также экспрессивной окраской: родина (нейтр.) - отчизна (высок.), наказание (нейтр.) - возмездие (высок.), лицо (нейтр.) - харя (грубое). Сравните у В.В. Маяковского: Конь - изысканно, лошадь - буднично.

В синонимическом ряду слова могут располагаться или по признаку усиления признака: несчастье, беда, бедствие, катастрофа; или, наоборот, по признаку его ослабления: смятение, тревога, волнение, беспокойство.

Вспомнив всё, что вы знаете о синонимах, попытайтесь проникнуть в творческую лабораторию писателя и «угадать», какое из заключённых в скобки слов было им использовано.

1. Владимир встал и пошёл искать дороги домой, но ещё долго (блуждал - бродил) по незнакомому лесу, пока не попал на тропинку, которая и привела его прямо к воротам дома (А. Пушкин). 2. Горные (верхушки - вершины) спят во тьме ночной (М. Лермонтов). 3. В гостиной сидела старушка с добреньким и худеньким лицом, робким и печальным (взглядом - взором) (И. Тургенев). 4. Дипломат говорил спокойно и величаво, развивая какую-то (идею - мысль) (Ф. Достоевский). 5. Белинский (владел - обладал) необыкновенной проницательностью и удивительно светлым взглядом на вещи (Н. Добролюбов) . 6. Даша взяла горсть камешков и не спеша (бросала - кидала) их в воду (А.Н. Толстой) . 7. Характерные черты (внешности - наружности) Тополева - высокий рост, сутуловатость, усы - послужили благодарным материалом для художника (В. Ажаев).

Писатели использовали следующие слова:

1. Блуждал. 2. Вершины. 3. Взглядом. 4. Идею. 5. Обладал. 6. Кидала. 7. Внешности.

Раздевалки и читалки (просторечная и обиходно-разговорная речь; вульгаризмы)

Слова курилка, раздевалка, читалка действительно существуют в русском языке, но сфера их использования ограничена просторечной и обиходно-разговорной речью. Вы можете употреблять подобные слова в разговоре друг с другом, но остерегайтесь использовать их в изложении, сочинении или устном ответе, докладе. Не украшают вашу устную или письменную речь такие предложения: «Ноздрёв - большой забияка, его знают все собаки в городе»; «По дороге Чичиков заезжает к Коробочке. Это торговка и бескультурная женщина».

И совсем исключите из вашего лексикона вульгарно-просторечные слова и выражения (или вульгаризмы), против проникновения которых в литературный язык так резко выступал М. Горький. В статье «О языке» он писал: «Борьба за очищение книг от «неудачных фраз» так же необходима, как и борьба против речевой бессмыслицы. С величайшим огорчением приходится указать, что... язык речевой обогатился такими нелепыми словечками и поговорками, как, например, «мура», «буза», «волынить», «шамать», «дай пять», «на большой палец с присыпкой», «на ять» и т.д. и т.п.».

Этот перечень можно было бы дополнить «модными» словечками и выражениями, бытующими в ученическом и студенческом жаргоне: блеск! сила! порядок! железно! законно! колоссально! потрясно! клево! прикольно! круто! (все эти слова образуют синонимический ряд со значением «весьма положительная оценка»); дико интересно - «очень интересно»; шнурки, предки - «родители»; спихнуть экзамен (вместо сдать); тянуть резину - «долго и нудно говорить»; оторвать туфли (пальто, книгу и т.п.) - «купить, приобрести»; забросить кости - «зайти»; прошвырнуться, прохилять - «прогуляться» и т.п. Всё это грубо-просторечные слова, вульгаризмы. Используя подобные «изобразительно-выразительные средства», М. Розовский создал такую пародию на сюжет сказки про Красную Шапочку:

Всю дорогу, со страшной силой хиляя по лесу, Серый Волк подклеивался к колоссальной чувихе в потрясной Красной Шапочке. Та сразу усекла, что Серый Волк - слабак и задохлик, и стала толкать ему про больную бабушку. «Слушай, детка, прими таблетку, - сказал Серый Волк. - Это всё не фонтан, пшено и не в жилу». «Отпад, - сказала Красная Шапочка. - Будь здоровчик».

Польза, которую я приношу обществу, а следовательно и самому себе, будет тем значительнее, чем успешнее идет моя работа; а работа моя пойдет тем успешнее, чем основательнее я изучил свое ремесло. Общество видит и ценит результат моей работы, и если результат оказывается хорошим, то общество заключает, что я знаю хорошо свое ремесло, и называет меня образованным специалистом. Но общество не всегда поступает так: если я сапожник и шью превосходные сапоги, то оно только заваливает меня заказами и называет меня отличным сапожником, а об образованном специалисте не говорит ни слова; если же я горный инженер и хорошо разыскиваю золотоносные жилы, то меня производят в образованные специалисты, потому что я ношу эполеты и потому что общество считает невежливым назвать меня хорошим ремесленником. Если я технолог и управляю каким-нибудь сахарным заводом, то и тут я еще могу, по мнению общества, носить титул образованного специалиста. Ну а если я агроном и управляю чьим-нибудь имением, да еще небольшим, тогда титул образованного специалиста начинает колебаться и общество начинает находить, что меня удобнее называть хорошим приказчиком. Разрозненность сословий и чиновная иерархия перепутали все наши понятия и исказили наш разговорный язык. Очевидно, что образованный специалист такой же титул, как «ваше превосходительство» или «ваше высокоблагородие». Но последние два титула совершенно безвредны, а первый подает повод к недоразумениям и к неясности представления.

Известно, что неправильное употребление слов ведет за собой ошибки в области мысли и потом в практической жизни. Когда мы называем человека образованным специалистом, то нам уже кажется неправдоподобным, чтобы этот человек был неучем и полудикарем. Если мы даже видим факты, ясно намекающие на эти печальные истины, то мы стараемся перевесить эти факты другими фактами утешительного свойства. Конечно, рассуждаем мы, этот господин имеет много предрассудков; конечно, он имеет самые смутные понятия о достоинстве человека, об интересах общества, об отношениях гражданина к своим согражданам и семьянина к своему семейству - но зато он отлично умеет ввести корабль в гавань, или подыскать статью в своде законов, или навести понтонный мост, или выстроить колонну к атаке. Мы красноречиво разрабатываем это, но доходим до того, что основательные ремесленные познания начинают нам казаться такой штукой, которая имеет сходство с образованием и во многих случаях может заменить его с пользой для отдельного лица и для общества. Дойдя до такого результата, мы, очевидно, потеряли уже из виду и действительное знание специальности, и настоящую цель общего образования. Начинается погоня за двумя зайцами, которые уходят от нас по двум разным дорогам. Возникают общеобразовательные заведения с намеками на специальность; являются специальные заведения с претензиями на общее образование. Наконец, что всего хуже, в обществе укореняется мысль о том, что можно в одно и то же время, одними и теми же уроками делать Васиньку или Колиньку образованным человеком и, например, хорошим моряком или дельным юристом. Развелась пропасть разных образований: это, говорят, юридическое, а вот это - техническое, а вон то - военное. Идя по этому пути, можно дойти до образования кирасирского, отличающегося от гусарского и уланского, до образования, свойственного чиновнику казенной палаты и совершенно непохожего на образование сенатского или почтамтского чиновника, до образования кожевника, не имеющего ничего общего с образованием мыловара или мясника. Когда мы доведем свое развитие до такого невиданного совершенства, то нам останется только утешаться, глядя на тысячи образованных специалистов. Радость наша будет так беспредельна, что мы даже не заметим того, как общее образование совершенно уничтожилось и превратилось в миф, потому что сотни различных образований растащили его по кусочку. Образованных людей у нас не будет, а так как только образованные люди составляют и поддерживают благоустроенное гражданское общество, то и общества не будет, а будут сотни цехов, находящихся между собой в таких же дружеских отношениях, в каких находятся к прусским гражданам прусские офицеры, поминутно обнажающие оружие против безоружных своих соотечественников за такие обиды, которые понятны только этим храбрым воинам. К сожалению, всякий ошибочный принцип только в теории может быть доведен до своей нелепой крайности: жизнь редко бывает логична и обыкновенно сворачивает в сторону, когда натыкается на нелепый вывод, прямо вытекающий из принятого ею принципа. Поэтому принцип остается непобежденным, скрывается на время внутрь и притихает, а потом опять поднимает голову и производит разные мелкие глупости, которые обыкновенно замазываются такими же мелкими паллиативными средствами. Так и ползет жизнь через пень-колоду, обходя нелепые крайности, сражаясь ежеминутно с крошечными аномалиями и безропотно уживаясь с основной причиной этих аномалий.

Таким образом нельзя продвигаться вперед быстро и успешно, но об этом почти никто и не заботится. Об образовании толкуют все, кому только есть время и охота толковать; составляются проекты, изменяются программы, увеличивается или уменьшается число учебных часов, передвигается порядок занятий, чувствуется во всем ходе образования какая-то общая нескладица - но переделки производятся робко и нерешительно и все в одном и том же узком кругу идей, составившемся бог знает когда и охватившем нас бог знает зачем. Раздаются голоса, говорящие решительно и ясно о том, что следует формировать человека, а не моряка, не чиновника, не офицера. Все слушают - и умиляются и начинают действовать, а между тем в результате оказываются только переименования и передвижения. Призрак специального образования никак не решается исчезнуть и до сих пор мешает нашему обществу разглядеть действительный смысл и настоящую задачу образования. Вместо того чтобы с корнем вырвать ошибочный принцип, вместо того чтобы навсегда прогнать нелепый призрак, мы все хлопочем о том, чтобы заключить невозможную мировую сделку между призраком и действительностью, как будто возможны какие-нибудь сделки между истиной и бессмыслицей, между здравым смыслом и предрассудком.

Мы в наших учебных заведениях служим богу и мамону; мы никогда не относимся к образованию просто и бескорыстно; всякое знание мы забираем в голову как источник будущих доходов; на всякую книгу мы готовы смотреть как на руководство к изучению поваренного искусства или как на рецепт для соления грибов и брусники; эти корыстные цели, конечно, никогда не достигаются; каждая кухарка знает, что никто еще не сделался поваром по книжке; каждая деревенская хозяйка скажет вам, что человек неопытный при самом подробном рецепте испортит грибы и бруснику. Но лукавые виды на грибы и бруснику не дают нам покоя и не позволяют нам дорыться до правильного взгляда на образование. Да и как дорыться, когда мы сваливаем в одну кучу воспитание, образование и изучение ремесла? Воспитанием мы очень дорожим, потому что нашему сердцу бесконечно отрадно видеть в детях и юношах благонравие и кротость. Изучением ремесла мы тоже дорожим по-своему, потому что жалованье и казенная квартира отыскивают себе чувствительное место в самом стоическом сердце. А что такое образование - этого мы не знаем. Там, на границе между воспитанием и изучением ремесла, есть какая-то неопределенная амальгама, какая-то переходная тень, которую мы и называем образованием и к которой мы, по правде сказать, чувствуем глубочайшее равнодушие. Но так как нам совестно питать такие неевропейские чувства к такому великому делу, как образование, то мы ради приличного замаскирования и придумали назвать образованием всю кучу наших педагогических отправлений, т. е. и воспитание, и изучение ремесла, и узенькую полоску неинтересной для нас амальгамы.

Тут дело не в словах: можно, пожалуй, стол назвать стулом, но зачем же садиться на стол? Это и неудобно, и неприлично. Можно как угодно назвать наши педагогические упражнения над детьми и юношами, но зачем же сдавливать образование между воспитанием и изучением ремесла? Зачем отодвигать образование на самый задний план и выдвигать вперед воспитание и специальность, которые должны иметь второстепенное значение? Воспитывать вообще следует как можно менее, а выбор специальности всегда должен быть безусловно предоставлен самому молодому человеку, получившему уже хорошее и полное образование. Я говорю здесь о такой специальности, которая требует сильной и постоянной умственной работы и которая дает всей последующей жизни человека определенное направление. Что же касается до простого ручного ремесла, то ему нужно учить ребенка с малолетства, потому что такое ремесло нисколько не мешает общеобразовательным занятиям, не направляет ум в ту или другую сторону и, не вредя никаким другим умственным или житейским успехам, развивает здоровье и всегда остается запасным капиталом на случай нужды или неудачи...

Я особенно настоятельно обращаю внимание читателя на ту мысль, что у нас образование сдавлено между нравственным воспитанием и учением специальности. Эта мысль, к которой мы пришли путем предшествующих рассуждений, дает нам ключ к пониманию многих странных явлений нашей педагогической практики. Когда ребенок начинает ходить и говорить, то первые старания родителей направляются на то, чтобы покорить возникающую силу, подчинить ее посторонней воле, не допускать ее до сознания того, что она сама - сила, способная крепнуть, развиваться, расширять свою деятельность и свои права. Прежде всего ребенок должен быть послушным сыном или послушной дочерью; поэтому ему внушается ежеминутно, что он сам ничтожен, слаб, зависим, не способен понимать, что ему полезно и вредно; стараются даже доказать ему, что он не умеет различать приятное и неприятное; но этому последнему посягательству на его чувства и волю ребенок не поддается никогда. На различии приятного и неприятного он основывает всю свою оппозицию против притязаний взрослых. Он знает очень хорошо, что ему хочется и чего не хочется; его желания называют капризами, но это его не смущает; в капризах проявляются первые задатки характера, и эти задатки, против которых направлены все усилия воспитателей, все-таки развиваются и в конце концов заставляют признать свою законность. Ведь и Меттерних считал национальные стремления итальянцев предосудительным капризом, а теперь непризнание Итальянского королевства покажется всякому здравомыслящему человеку пустым дипломатическим упорством. Так точно бывает и в частной жизни с теми воспитателями, которые ведут ожесточенную войну с так называемыми капризами своих питомцев. Эта ожесточенная война нисколько не ослабевает тогда, когда начинается книжное учение. Напротив того, книжное учение дает каждый день новые материалы для педагогических распрей. Ребенок ленив, ребенок невнимателен, все это надо побеждать и искоренять; где же тут думать о перемирии. Воспитание широкой волной врывается в собственное поле образования. Знания превращаются в нравоучения. Учитель не спрашивает об умственных потребностях ребенка, не старается их пробудить и не заботится об удовлетворении тех потребностей, которые уже пробудились сами собой. Всякая умственная потребность, являющаяся без призыва, встречается как незваная гостья - а известно, что незваный гость хуже татарина. Такая нескромная потребность обыкновенно считается таким же капризом, как и всякое другое желание ребенка, не входящее в педагогические расчеты воспитателя. Учение не отвечает на вопросы ребенка и никогда не бывает расположено так, чтобы ребенок сам понимал его необходимость. Ребенку говорится с самого начала, что он должен учиться для своей же пользы. Эти сакраментальные слова: «Это, душенька, для твоей же пользы» - хорошо известны всякому ребенку. Эти слова всегда произносятся в заключение каждого нравоучения, каждой распечки, даже каждого наказания розгой или другим орудием. Это последний аргумент, ultima ratio, после которого воспитатель говорит себе, что он все объяснил ребенку и что ребенок окажется неблагодарным животным, если не даст с радостью завязать себе глаза и не побежит с завязанными глазами, по голосу своего воспитателя, всюду, куда прикажут. И действительно, надо сказать правду, только особенно даровитые ребята оказываются неблагодарными животными. Большинство детей так благовоспитанны, что путешествие с завязанными глазами не представляет уже для них ничего необыкновенного. Нельзя сказать, чтобы слова: «Это, душенька, для твоей же пользы» - особенно глубоко врезались в их ум; они вовсе не думают, что это их польза; они не пылают фанатической верой в непогрешимость своих учителей, потому что такую фанатическую веру способна возбудить только высоко даровитая личность. Они просто измяты и усыплены воспитанием; они привыкли кому-нибудь повиноваться и не умеют ни рассуждать, ни горячо верить. Они смотрят на свои уроки, как мужики на барщину: «Нельзя же без этого; добром не сделаешь, так насильно заставят». Они и делают добром, чтобы не вышло неприятности. Таким образом приобретается привычка, которая всегда сохраняется далеко за пределами детства и часто сопровождает человека до гробовой доски. Ребенок учит урок, потому что так ведено; гимназист зубрит к экзамену, потому что так заведено; студент записывает бестолковую лекцию, потому что она назначена по расписанию; гимназический учитель требует от ученика твердого знания урока, потому что он на то поставлен; профессор читает бестолковую лекцию, потому что его за тем посадили на кафедру. Словом, один толкает другого, не зная, куда и зачем, и другой также не знает, куда и зачем толкает его один, - но не расспрашивает об этом. Perpetuum mobile, которого тщетно ищет механика, блистательным образом найдено и осуществлено в нашей педагогической и житейской практике.

Писарев Д.И. Наша университетская наука // Соч. В 4 томах. – М.. 1956. – Т. 2. – С. 127-129

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии.
Пожалуйста авторизируйтесь или зарегистрируйтесь.