Народничество - идеология и история движения. Революционное народничество в россии

Гораздо раньше, чем бунтарскую пропаганду постиг политический крах на Чигиринском деле, она испытала крах организаци­онный. Федеральное устройство и общинная автономия оказывались совершенно неприложимыми к тайному обществу, каким неизбежно должен был стать в данных политических условиях кружок социалистической пропаганды. По бакунинскому кодексу (усвоенному фактически и небакунистами), каждый член «революционной общины» должен был знать все о всех своих товарищах: община для «своих» должна была жить как бы в стеклянном доме. При этом предписывалась, с самым важным видом, строжайшая конспирация от «чужих»; но стоило одному из этих последних прикинуться «своим» достаточно ловко (а это легко было сделать - в особенности представителям того «народа», до которого так жаждали добраться) - ив революционном деле не оставалось ничего тайного для полиции. Мало того, провал одной общины вел за собою неизбежно провал целого их ряда, ибо, во имя принципа федерации, «управления» всех общин данной местности должны были осведомлять друг друга о всех своих делах, пользуясь для этого общим шифром и сообщая друг другу революционные клички членов «управлений» и т. п.1. В наше время такая «конспиративная организация» прожила бы не дольше одного месяца - или с первого же месяца стала бы игрушкою в руках провокаторов. Только совершенной неприспособленностью тогдашней местной полиции к борьбе с какой бы то ни было революцией можно объяснить, что «бунтарские» и пропагандистские кружки 70-х годов держались без провалов по нескольку месяцев и даже лет. Но стоило полицейским центрам, Третьему отделению и прокуратуре заинтере­соваться делом, как провалы посыпались один за другим. К началу 1875 года в руках полиции было уже более 700 человек, так или иначе скомпрометированных по делам о революционной пропаганде; не разысканными оказалось всего 53 из числа тех, кого полиция желала иметь, а всех активных участников движения едва ли была тысяча человек. Такого полного провала революционное движение в России ни разу не испытывало ни раньше, ни после; даже в дни совсем открытой работы процент арестованных работников не до­стигал такой высоты, несмотря на все новейшие полицейские усовершенствования. Факт не мог не обратить на себя внимания, в особенности тех, в ком живы были нечаевские традиции и кого не со­всем правильно называли тогда «якобинцами»2. Этой кличкой хотели подчеркнуть «антипатичные» черты заговорщической-так-тики: централизацию, иерархичность и дисциплину, делавшие из мелкого члена организации слепоеорудие революционного «на­чальства». Нечаевец Ткачев на страницах своего «Набата» блестя­ще доказал, однако, - анализом как раз процесса 50-ти, разбирав­шегося в 1877 году, - что без этих «антипатичных» особенностей никакой конспирации быть не может. Год спустя сознали это и уцелевшие от облавы «бунтари» и «пропагандисты». Скрепя сердце пошли они навстречу централизации, попытавшись влить оставши­еся «революционные общины» в первое тех дней общерусское ре­волюционное общество - партию «Земли и воли». Но массовая работа все же была в их глазах слишком ценной - и от «хожде­ния в народ» не отказались и землевольцы, только «хождение» в собственном смысле они, ценя предыдущий опыт, заменили поселением среди народа. Относящееся сюда место из воспо­минаний одного из учредителей общества чрезвычайно любопыт­но, - оно показывает, как была потрясена вера в прирожденный социализм «умного русского мужика» уже к 1878 году. «Прежнее догматическое утверждение, требовавшее, чтобы революционер отправлялся в народ в качестве чернорабочего, потеряло свою безусловную силу. Положение человека физического труда признавалось по-прежнему весьма желательным и целесообразным, но безусловно отрицалось положение бездомного батрака, ибо оно никоим образом не могло внушить уважения и доверия крестьянству, привыкшему почитать материальную личную самостоятельность, домовитость и хозяйственность. А потому настоятельною необходимостью считалось занять такое положение, в котором революционеру при полной материальной самостоятельности открывалась бы широкая возможность прийти в наибольшее соприкосновение с жителями данной местности, входить в их интересы и пользоваться влиянием на их общественные дела. В силу этого люди устраивались хозяйственным образом в положении вся­кого рода мастеровых: заводили фермы, мельницы, лавочки, зани­мали должности сельских и волостных писарей, учителей, фельд­шеров, врачей и проч. Особенно желательным считалось, чтобы в среде поселенцев был по крайней мере хоть один человек из уроженцев данной местности». Усвоить организационный опыт ока­зывалось гораздо труднее, чем тактический. Автор отнюдь не желал посмеяться над своими товарищами, но можно ли без улыбки читать такой его рассказ: «Не так скоро покончили мы с уставом. Михайлов требовал радикального изменения устава в смысле большей централизации революционных сил и большей зависимости местных групп от Центра. После многих споров почти все его предложения были приняты, и ему поручено было написать проект нового устава. При обсуждении приготовленного им проекта немалую оппозицию встретил параграф, по которому член основного кружка обязывался исполнять всякое распоряжение большинства своих товарищей, хотя бы оно и не вполне соответствовало его личным воззрениям. Михайлов не мог даже понять точки зрения своих оппонентов». Революционер наших дней также едва ли бы понял эту своеобразнейшую «точку зрения» на партийную дисциплину, но какой яркий свет бросает этот маленький факт на нравы и обычаи бакунинских «революционных общин»!

«Земля и воля» была первой русской революционной организацией, имевшей свой литературный орган - газету (правильнее - журнал, полное название было: «Земля и воля, социально-революционное обозрение»), которой с октября 1878 по апрель 1879 года вышло 5 номеров, не считая № 6 «Листка «Земли и воли»». Орга­низации 60-х годов не шли дальше выпуска, в сущности, прокламаций, хотя и стремились придать им известную последовательность и периодичность («Великорусе» и «Свобода»). Возможность выпускать в течение полугода, под бдительным оком полиции, насто­ящее периодическое издание - с хроникой, внутренним обозрени­ем, корреспонденциями и т. д. - уже сама по себе свидетельство­вала о такой «солидности» нового общества, которая в предыду­щем не знала себе примера. Тем не менее не прошло года, как и оно было ликвидировано - правда, не так, как предшествовавшие ему кружки: те были «ликвидированы» полицией, «Земля и воля» ликвидировала себя сама, на воронежском съезде в июне 1879 года. Народнические авторы объясняют эту автоликвидацию полицейс­ким террором, будто бы исключавшим для членов общества, посе­лившихся в деревне - «деревенщиков», - всякую возможность сколько-нибудь производительной работы. Авторы противополож­ного направления указывают, что землевольцы не туда обращались, куда следовало: «Если бы делу сближения с рабочими она (интел­лигенция) посвятила хоть половину тех сил и средств, которые потрачены были на «поселения» и на разные агитационные опыты в крестьянстве, то к концу 70-х годов социально-революционная партия твердо стояла бы уже на русской почве»1. Противники мог­ли бы ответить, что массовая агитация в городе пока давала столь же жалкие результаты, как и в деревне. На знаменитую демонстра­цию 6 декабря 1876 года (у Казанского собора в Петербурге) жда­ли 2 - 3 тысячи рабочих, а пришло 200 человек, по большей части интеллигентов. Из рабочих больше можно было выловить полити­чески развитых единиц, чем из крестьян, но рабочая масса стала политически возбудимой гораздо позднее. В 70-х годах к ней мож­но было подойти только неэкономической почве. Мифом оказыва­лась вообще «прирожденная революционность» как городской, так и деревенской бедноты, - вот истина, которую должны были при­знать агитаторы-народники после того, как опыт с деревней заста­вил их сознаться, что прирожденный социализм крестьянства - тоже миф. Нужны были долгие годы подпольной работы, чтобы чего-ни­будь добиться внизу. А между тем сверху, казалось, так легко было действовать! В беседе с одним близким приятелем Желябов - будущий лидер «Народной воли» - превосходно выразил это дья­вольское искушение - стать из народника якобинцем. «Желябов рассказал трагикомическую историю своего народничества. Он пошел в деревню, хотел просвещать ее, бросить лучшие семена в крестьянскую душу, а чтобы сблизиться с нею, принялся за тяже­лый крестьянский труд. Он работал по 16 часов в поле, а, возвра­щаясь, чувствовал одну потребность растянуться, расправить устав­шие руки или спину, и ничего больше; ни одна мысль не шла в его голову. Он чувствовал, что обращается в животное, в автомата. И понял, наконец, так называемый консерватизм деревни: что пока приходится крестьянину так истощаться, переутомляться ради при­обретения куска хлеба… до тех пор нечего ждать от него чего-либо другого, кроме зоологических инстинктов и погони за их насыще­нием. Подозрительный, недоверчивый крестьянин смотрит искоса на каждого, являющегося в деревню со стороны, видя в нем либо конкурента, либо нового соглядатая со стороны начальства для более тяжкого обложения этой самой деревни. Об искренности и доверии нечего и думать. Насильно милым не будешь. Почти в таком же положении и фабрика. Здесь тоже непомерный труд и железный закон вознаграждения держат рабочих в положении по­луголодного волка. Союз, артель могли бы придать рабочим боль­ше силы. Но тут и там натыкаешься на полицию; ей невыгодно такое положение: легче и удобнее давить в розницу. - Ты был прав, - окончил он смеясь, - история движется ужасно тихо, надо ее подталкивать. Иначе вырождение нации наступит рань­ше, чем опомнятся либералы и возьмутся за дело».

Желябов не был формально землевольцем (хотя на автолик­видацию «Земли и воли» имел громаднейшее влияние), но в официальных верхах партии думали совершенно так же. «В то время все представители «Земли и воли» ясно сознавали, что вызвать революцию можно не организацией в слоях народа, а, наоборот, сильной организацией в центре можно будет вызвать революционные элементы и организовать из них революционные очаги», - пишет один из главных устроителей ликвидаторского воронежского съезда. По документам, оставшимся от последней чисто народнической организации, можно шаг за шагом следить, как боролись ее руководители против дьявольского искушения и как дух заговорщичества и революции сверху отвоевывал одну позицию за другою. Уже на первом учредительном съезде «Земли и воли» весной 1878 года «целую бурю» вызвало предложение Валериана Осинского, касавшееся «введения политического элемента вообще в нашу программу и усиления дезорганизаторской деятельности в частности». Слово «террор» еще не получило права гражданства… «Прения по этому поводу были продолжительны и очень горячи. Но деревенщина еще была тогда в силе. Преобладающее настроение общества было строго народническое. И предложение Валериана было отвергнуто огромным большинством». А 13 марта (следующего 1879 года) Мирский стреляет в нового шефа жандармов, Дрен-тельна, и стреляет по решению Большого совета партии, в котором большинство - «деревенщики». Теория, наконец, удостоила санкционировать практику, в которую террор, в качестве одного из приемов борьбы, был давно введен, как ни восставала партия против террора официально. А две недели спустя перед партией оказалась следующая ступень: Соловьев явился с предложением убить Александра П. «Администрация» «Земли и воли» была уже всецело в руках террористов. Большой совет был еще против проекта Соловьева, но он аргументировал уже не от принципов народничества, а только от практических по­следствий предлагаемого шага. «Я доказывал, - писал в своих воспоминаниях один из членов Совета, - что тем способом, каким имеется в виду осуществить цареубийство, девяносто де­вять против одного говорят за полную неудачу попытки. Но покушение тем не менее окажет свое действие: за ним последует военное положение, т. е. такое положение вещей, из которого единственным выходом может быть вторичное, третичное - целый ряд покушений на цареубийство, инициативу и исполне­ние которых должна будет уже обязательно взять на себя партия, на собственный страх и риск… Замечательно, что против второ­го моего положения (что террор ухудшит дело) возражали сто­ронники цареубийства, те, которым, как я в этом теперь убеж­ден, именно этого (т. е. обострения положения) и хотелось: на самом деле все уже было предусмотрено и решено; обратились же к Совету, главным образом, по настоянию Соловьева, кото­рому сильно хотелось для дела своего заручиться санкцией зем-левольцев». Официальной санкции он не получил, но и отречь­ся от покушения 2 апреля 1879 года партия была уже не в силах. «Покушением Соловьева, - говорит народнический историк «Земли и воли», - революционеры, хотя и против воли боль­шинства, вынужденные обстоятельствами, бросили правитель­ству вызов на смертный бой. Возврата назад не было. Нужно было идти вперед по избранному пути, так как все другие были закрыты. Отступить - значило подписать смертный приговор партии».

Но партии как народнической, т. е. массовой, организации смертный приговор именно и подписывала террористическая так­тика. Покушение Соловьева - неудачное, как и предсказывали противники террора - было весною, а летом того же 1879 года состоялся упоминавшийся нами ранее «ликвидационный» съезд «Земли и воли». На нем «деревенщина» подверглась полному разгрому - террор был признан нормальным орудием партий­ной борьбы по всей линии - от деревни до Зимнего дворца: в этом смысле была дополнена программа, теоретически оставша­яся прежней. Теоретически продолжала признаваться и массовая деревенская агитация: на нее решено было расходовать 2/3 всех средств партии, а на террор лишь 73. На деле все прекрасно пони­мали, что никакой деревенской агитации не будет. Стефанович и его товарищи, правда, обещали в Чигиринщине какое-то «продол­жение», но было слишком ясно, что в таком направлении лучше не продолжать. Немного месяцев спустя после съезда «деревен­щики» формально откололись от террористического теперь боль­шинства, образовав новую группу «Черного передела». Чернопе-редельчество сыграло известную роль в развитии революционно­го движения, послужив мостом между народничеством тех годов и позднейшей социал-демократией, но то была связь идейно-пси­хологическая (и больше психологическая, чем идейная), факти­ческого же влияния на революционные события тех дней «Чер­ный передел» не имел, еще раз на опыте доказав, что массовая агитация как средство вызвать революцию в данный момент не годится. Впрочем, противники чернопередельцев уверяли, будто те на самом деле даже и не занимались агитацией в массах, а толь­ко разговаривали о ней - в каковом виде дело и изображено в известном письме Маркса2, инспирировавшегося тогда из терро­ристического лагеря. Как бы то ни было, поле осталось за «яко­бинцами» (сами они, конечно, так себя не называли), которые очень скоро и формально подчеркнули свой поворот от прежней тактики, приняв название партии «Народной воли». Что не зна­чило, как объяснял их орган (носивший то же название и оказав­шийся самым долговечным из всех русских революционных из­даний XIX столетия - с 1 октября 1879 по октябрь 1885 года выш­ло 12 номеров), чтобы они себя считали выразителями воли народа, а значило лишь, что они стремятся создать такие политические ус­ловия, при которых эта воля могла бы себя обнаружить. Истори­ческая случайность дала как будто нарочно наглядную иллюстра­цию организационным преимуществам нового направления. Зем­левольческий съезд предполагался в Тамбове, куда и съехалось уже порядочно народу. Но «бунтарская» конспирация давно от­стала от событий. Прежние счастливые времена, когда можно было агитировать под носом у полицейских, давно прошли: «Тамбовская полиция сейчас же заметила сборища незнакомых ей молодых людей, державших себя притом шумно и свободно, - началась слежка, и съезд оказался проваленным. Пришлось спешно пере­бираться в Воронеж. Тем временем террористы устроили свой фракционный съезд в Липецке - оставшийся тайною не только для полиции, но и для противной фракции «деревенщиков».»Из Липецка плотной, хорошо спевшейся группой явились они в Во­ронеж и там одержали легкую победу. С первых же шагов видно было, что эти люди, во всяком случае, умеют устроить заговор».

Торжество заговорщической тактики в самом деле было наи­более наглядным признаком совершившейся перемены. «Совер­шение переворота путем заговора - вот цель партии «Народной воли», определяемая программою Исполнительного комитета… Строго централистический тип организации, на весь период борьбы, до первой прочной победы революции, мы считаем за наилучший, единственно ведущий к цели»1. Это было торже­ство каракозовско-нечаевской традиции над традицией чайков­цев и всех других социалистов-народников 70-х годов - «бунта­рей» или «пропагандистов», лавристов или бакунистов, безраз­лично. Преемственность нечаевщины сразу же чрезвычайно ярко выразилась в названиях. Встречая два имени: партия «Народной воли» и Исполнительный комитет, вы, конечно, подумаете о двух учреждениях, их которых второе представится вам исполнитель­ным органом первого. Ничего подобного: исполнительный коми­тет и партия - это было одно и то же. Вернее говоря, партия была такою же фикцией, как нечаевская «Народная расправа», - комитет был единственной реальностью. Зачем понадобилась мистификация- ответ дает статистика. Г. Богучарский в своей кни­ге довольно точно подсчитал число членов Исполнительного ко­митета до 1 марта 1881 года: там перебывало с 26 августа 1879 года (дата первого заседания комитета) 37 человек, «но и этого числа, разумеется, одновременно никогда не было»1. Зато бывали случаи, что одновременно в России оставался только один член Исполни­тельного комитета; начал же он свою деятельность при 28 челове­ках, по подсчету того же автора. Вот сколько было террористов, бросивших в 1879 году «вызов на смертный бой» императорскому российскому правительству! Можно себе представить, какое впе­чатление произвела бы эта статистика, будь она известна своев­ременно. Но народовольцы принимали все меры, чтобы замаски­ровать скромную действительность и от своего врага, и от публи­ки. Исполнительный комитет должен был оставаться для всех, кроме его членов, чем-то таинственным, недоступным и неулови­мым. При арестах его члены упорно называли себя агентами, и так же они должны были именовать себя перед провинциальными кружками «сочувствующих». Члена комитета никто не должен был видеть никогда, а между тем всю работу, до самой черной технической, несли на себе сами члены комитета, ибо никакой «периферии» к их услугам не было. Едва ли нужно объяснять скромность приведенных цифр: психологически дело вполне по­нятно само собою. Вступить в члены террористической организа­ции, где цареубийство стояло первым пунктом в программе дея­тельности (в заседании 26 августа 1879 года решено было «все силы сосредоточить на одном лице государя»; этим не исключа­лись покушения на других представителей власти, но намечалась главная цель), значило надеть себе петлю на шею - со средне-обывательской точки зрения, совершить «замаскированное само­убийство». В момент массового революционного подъема способ­ных на такое «самоубийство» людей могло бы оказаться и доволь­но много, но в 1879 году никакого массового подъема не было; революционерам приходилось черпать силы из своей собствен­ной среды, а их число, после всех разгромов и разочарований, едва ли выходило из сотен, и даже очень немногих сотен: тут и 40 че­ловек являлись весьма значительным процентом. Притом для за­говора количество не так много значит, как качество: кучка ге­нералов и офицеров, которым армия слепо предана, могут устро­ить заговор, низвергающий правительство, вчера еще казавшееся прочнее пирамид, хотя бы посвященных в дело было всего десять человек; чем меньше, тем даже лучше. Русская история богата заговорами: были и многолюдные, но неудачные, как заговор де­кабристов; были и очень малолюдные, но весьма удачные, как тот,

который сделал Екатерину II из опальной царской жены самодер­жавною императрицей, а Петра III - из самодержавного импера­тора сначала политическим арестантом, а потом - покойником. У Григория Орлова товарищей было едва ли больше, чем членов в Исполнительном комитете: но у него зато было три гвардейских полка из четырех, составлявших тогда императорскую гвардию. Читатель догадывается, о каком «качестве» идет здесь речь. Лич­ное мужество народовольцев засвидетельствовано всеми полити­ческими процессами того времени, их энергия, их многоразлич­ные таланты от технических до литературных - всей их деятель­ностью, тогдашней и позднейшей; это несомненно был цвет тогдашней молодежи. Но, по пословице, «Один в поле не воин», самые выдающиеся личные достоинства не заменят материаль­ной силы. Как с этой стороны обстояло дело у Исполнительного комитета? Тот же автор сделал попытку учесть денежные сред­ства народовольцев1. Цифры его, несомненно, ниже действитель­ности, - по отчетам «Народной воли» о состоянии партийной кассы судить нельзя, ибо в этих отчетах сознательно пропуска­лись наиболее крупные пожертвования, чтобы не обратить на них внимание полиции (позже отчеты и вовсе прекратились). Но если в данном случае нет возможности оперировать статистическим методом, достаточно выразительны приводимые г. Богучарским цитаты. Вот один пример: ведется подкоп под Курскую дорогу (взрыв царского поезда 19 ноября 1879 года); для этого специаль­но куплен дом, все, что в нем делается, должно, конечно, быть окружено строжайшей конспирацией, и этот дом закладывают (что было сопряжено с его осмотром) ради того, чтобы полу­чить 600 рублей! Рисковать из-за такой суммы провалить важней­шее, в тот момент, дело партии можно было только при совер­шенном безденежье. Вот другой пример: 1 марта у Исполнитель­ного комитета не нашлось квартиры для собрания - и он собрался в лаборатории, где накануне всю ночь изготовлялись бомбы… И дело опять слишком понятно: только массовое движение может создать приток больших средств в кассы революционных орга­низаций. Когда приходится зависеть от индивидуальных «благо-творений», много не соберешь. Можно с уверенностью сказать, что из буржуазных кругов революционеры 70-х годов никакой сколько-нибудь щедрой поддержки не получали: и для чего бы буржуазия стала поддерживать своими деньгами людей, борю­щихся с ее собственным буржуазным правительством? Капита­лы же, какие имелись у самих отдельных революционеров, были к народовольческому периоду уже израсходованы или захвачены правительством (первое имело место по отношению к деньгам Войнаральского, отдавшего на революционное дело все свое со­стояние - около 40 ООО р., второе - по отношению к состоянию Лизогуба, повешенного Тотлебеном в Одессе в августе 1879 года; у него было до 150 ООО р., из которых не более трети попало в кассу партии). Чтобы дополнить картину «материальных средств», нам остается сказать, что людей в распоряжении Исполнительно­го комитета было так же мало, как и денег. Много говорилось, и в свое время, и впоследствии, о боевых дружинах из рабочих: ника­ких следов таких дружин, однако, не найдено, - были отдельные рабочие-террористы (как Халтурин, устроивший взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года), но, считая их, мы едва ли выйдем из первого десятка. Была военная организация, состоявшая исклю­чительно из офицеров, но офицерские кружки были, собственно, группами пропаганды, где читали Лассаля, Маркса и нелегаль­ную литературу и дебатировали политические темы1. И хотя орга­низация ставила одной из своих задач «исключительно военное вос­стание с целью захвата верховной власти», - никаких, даже подго­товительных шагов к осуществлению этой задачи найти нельзя. Нельзя указать ни одной воинской части, которая была бы целиком в руках народовольцев - как были отдельные полки или хотя роты в руках декабристов. Были, опять-таки, отдельные офицеры-тер­рористы, как лейтенант Суханов, - вот и всё.

Мы недаром остановились на этом, может быть, «скучном», вопросе - о материальных силах и средствах народовольцев. Этими силами и средствами определялась всецело их тактика, а их тактикой в значительной степени определялась программа Народной воли. Читатель удивится - он привык слышать, что программой определяется тактика, а не наоборот; так должно быть, - но в революции, как и всюду, объективное командует над субъективным. Мы до сих пор принимали как бы за данное, что Народная воля была партией террористической, и говорили рань­ше, что заговорщическая тактика всего лучше гармонирует имен­но с террором. Действительно, без конспирации террор просто невозможен, и почти все заговорщики всех времен и народов не отказывались от этого приема революционной борьбы. Но, кажет­ся, не было ни одного заговора на свете, где к террору, и притом к «центральному террору», т. е. к попыткам цареубийства, своди­лась бы в сущности вся или почти вся борьба. «Центральный тер­рор» сам по себе, без других задач и приемов революционной борь­бы, является просто бессмыслицей. На место убитого государя станет другой, его наследник, - и дело придется начинать сызно­ва. А наивность обывательского представления, что власть мож­но «запугать» террором, прекрасно понимали сами народоволь­цы: на психологический эффект испуга они рассчитывали только как на минутное средство в решительный момент - в начале на­родного восстания. Без этого последнего и помимо него они сами не мыслили террористической тактики. В документе, который мы имеем в виду («Подготовительная работа партии»), «главнейшие задачи» Народной воли являются перед нами в весьма обширном виде: «1) создание центральной боевой организации, способной начать восстание; 2) создание провинциальной революционной организации, способной поддержать восстание; 3) обеспечить вос­станию поддержку городских рабочих; 4) подготовить возмож­ность привлечения на свою сторону войска или парализование его деятельности; 5) заручиться сочувствием и содействием интелли­генции - главного источника сил при подготовительной работе; 6) склонить на свою сторону общественное мнение Европы»1. Много задач, как видите, - и среди них террор даже не назван, хотя в пункте 1-м он подразумевается. А между тем, к террору свелось на практике все, и никаких попыток вооруженного вос­стания сделано не было даже 1 марта 1881 года, когда будто бы какие-то рабочие предлагали Перовской увлечь массы на улицу, - из чего, само собою разумеется, не произошло бы ничего дальше повторения, с большим, конечно, кровопролитием демонстрации 6 декабря 1876 года. С сорока человеками, без всякой массовой организации, восстания устроить было нельзя, - можно было только о нем говорить, тогда как для бомбистских выступлений, даже для рытья мин и подкопов, достаточно было двух дюжин решившихся пожертвовать собою людей. Но и это лишь при ус­ловии сосредоточить работу данной кучки лишь на одной цели. Даже массового террора при наличных силах Исполнительного комитета устроить было нельзя, - «центральный террор», ряд покушений на одно лицо, оставался единственным объективно возможным выходом.

Что было с тактикой, то же случилось и с программой. Официально и «Народная воля» продолжала оставаться социалисти­ческой партией; в программе Исполнительного комитета мы име­ем и «принадлежность земли народу» (п. 4-й), и «систему мер, имеющих целью передать в руки рабочих все заводы и фабрики» (п. 5-й). А на деле, тотчас после воронежского съезда, Желябов уже поднял вопрос о том, чтобы не писать больше об аграрном вопросе, «дабы не отпугивать либералов», - а другой народово­лец, Баранников, очевидно, основательно вспомнивший нечаев-щину, предлагал «мистифицировать либералов изданием особого листка от Исполнительного комитета, программа которого (т. е. листка) должна была быть только политической»1, то есть где бы никаким социализмом и не пахло. «Программа Исполнитель­ного комитета», по духу, несомненно, была республиканской («Наша цель - отнять власть у существующего правительства и передать ее Учредительному собранию», которое дальше имену­ется - «имеющим полную власть»), но так как республика могла «отпугнуть либералов» не меньше, чем национализация земли или социализм, то, во-первых, слово «республика» обошли даже и в тексте программы, а затем и самое понятие, обозначаемое этим словом, перестало играть сколько-нибудь серьезную роль в гла­зах самих народовольцев. «В программе, по которой я действова­ла, - говорила В. Н. Фигнер в своей речи на суде, - самой суще­ственной стороной, которая имела для меня наибольшее значе­ние, было уничтожение абсолютистического образа правления. Собственно, я не придаю практического значения тому, будет ли у нас республика или конституционная монархия. Я думаю, что можно мечтать и о республике, но что воплотится в жизнь та фор­ма, к которой общество окажется наиболее подготовленным, так что этот вопрос не имеет для меня особенного значения». В дан­ный момент В. Н. Фигнер, конечно, не руководилась какими-либо «дипломатическими» соображениями, - но привычка террорис­тов «не придавать практического значения» вопросу о республи­ке сложилась, вне сомнения, на почве дипломатии - по отноше­нию к «либералам», единственной возможной материальной базе Народной воли, единственному возможному (хотя и не оправдав­шему ожиданий) источнику ее средств. Под конец, в период уже разгрома, соглашались «помириться» с правительством даже на условии амнистии политическим да некоторого расширения сво­боды печати, собраний и т. п. Логически развертываясь, история Народной воли привела к положению вещей, диаметрально про­тивоположному тому, с чего началось социалистическое движе­ние 70-х годов: там была необъятная программа, ниспровергав­шая «все», - и весьма невинная тактика; здесь программа была так «практически» обрезана, что даже движение 1905-1906 го­дах дало более крупные результаты, - но эта скромная програм­ма сочеталась с тактикой самой революционной, какую только можно себе представить.

Слабость сил революционеров вела к террору. «Ни за что бо­лее, по-нашему, партия физически не может взяться, - писал накануне казни Валериан Осинский находившимся на воле това­рищам. - Но для того, чтобы серьезно повести дело террора, вам необходимы люди и средства…». И вот, в погоне за «средства­ми», пришлось радикально изменить социальный базис револю­ции: крестьяне и рабочие могли еще дать «людей» - последние и давали, но «средства» могла дать только буржуазия. Что револю­ционерам-социалистам приходилось рассчитывать на буржуазию, в этом одном была уже трагедия. Это моральное самопожертвова­ние стоило того физического, на которое обрекал людей террор. Довольно часто приходится слышать, что 1 марта было «агонией» «Народной воли»: гораздо правильнее сказать, что сама «Народ­ная воля» была агонией социализма 70-х годов. Но стоило ли, по крайней мере, вторично жертвовать собой - своею нравственной физиономией? Привычка к западноевропейскому трафарету, име­ющая столь великую власть над русским интеллигентом, мешала народовольцам видеть тот факт, что империя Александра II была уже буржуазной монархией - насколько буржуазная монархия вообще была мыслима на данной ступени экономического разви­тия. На страницах самой «Народной воли» один весьма талантли­вый писатель, стоявший чрезвычайно близко к народовольцам, пы­тался растолковать им эту истину. «Вы боитесь конституционного режима в будущем, - писал Н. К. Михайловский осенью 1879 года, когда идеология народовольцев только складывалась. - Огляни­тесь, это иго уже лежит над Россией»… «Россия только покрыта горностаевой царской порфирой, под которой происходит кипучая работа набивания бездонных приватных карманов жадными при­ватными руками. Сорвите эту когда-то пышную, а теперь изъеден­ную молью порфиру, и вы найдете вполне готовую, деятельную буржуазию. Она не отлилась в самостоятельные политические формы, она прячется в складках царской порфиры, но только по­тому, что ей так удобнее исполнять свою историческую миссию расхищения народного достояния и присвоение народного тру­да… Европейской буржуазии самодержавие - помеха, нашей бур­жуазии оно - опора»1. Если бы народовольцы могли читать бур­жуазную публицистику, не гласную и явную, газетную, - перед публикой все и всегда прихорашиваются, - а публицистику, так сказать, интимную - публицистику «конфиденциальных» записок, предназначавшихся для личного употребления высокопоставлен­ных лиц, а не для печати, они могли бы найти там сколько угодно «оправдательных документов» к тезису Михайловского. Не менее крупный, в своем роде, идеолог другого крыла российской «обще­ственности», Чичерин, писал в те времена в записке, которую он через посредство Д. А. Милютина доставил Лорис-Меликову:

«…Власти необходимо прежде всего показать свою энергию, до­казать, что она не свернула своего знамени перед угрозою… Про­тив организованной революции должна стоять крепкая правитель­ственная власть, организации можно противопоставить только организацию». «Толки о представительстве вызваны у нас вовсе не стремлением ограничить самодержавие. В России большин­ство не ищет ни большей личной свободы, ни гарантий про­тив власти; той общественной свободы, которой у нас пользу­ется гражданское лицо, совершенно достаточно. В советах власти призвать к содействию выборных людей сказывается иное побуждение, по крайней мере, у тех, кто не примешивает к обще­ственному делу личных целей. Русское общество чувствует, что в виду усложняющихся интересов и грозящих опасностей прави­тельству необходимо найти лучшие орудия, и что оно найдет их только в его (общества) содействии»1. От людей ждали, что они предоставят хотя бы свои «средства» в распоряжение рево­люции, а они только о том и мечтали, чтобы сделаться «орудия­ми» правительства против этой самой революции… Чичерин был очень «правым» либералом, конечно, - но, тем не менее, это был, лично чрезвычайно независимый человек, отнюдь не наемное перо и не политический карьерист какой-нибудь вроде Каткова. А ли­бералом он был настолько, что правительство Александра III рас­пространило, как известно, и на него свою опалу. У «левых» ли­бералов мы встречаем, в сущности, совершенно то же отношение к революции, только смягченное некоторою слезливою сентимен­тальностью по адресу «жертв увлечения». Вот, например, каким стилем выражались авторы известной московской записки (Му­ромцев, Чупров и Скалой), поданной тому же Лорис-Меликову в марте 1880 года: «Невозможность высказываться открыто застав­ляет людей таить мысли про себя, лелеять их втихомолку и рав­нодушно встречать всякую, хотя бы незаконную, форму их осу­ществления. Таким образом создается весьма важное условие для распространения крамолы - известное послабление со сторо­ны людей, которые при иных обстоятельствах отвернулись бы от нее с негодованием»2. А между тем московская записка была все же самым ярким документом «земского движения» (характер­но, что писали-то ее как раз не земцы, а публицисты и профессо­ра), единственным, где вопрос о конституции ставился почти оп­ределенно. И только отдельные единицы из числа земцев реша­лись хотя бы вступить в сношения с революционерами - но лишь со специальной целью отговорить их от террора. Так, в декабре 1878 года И. И. Петрункевич, лидер тогдашних «левых земцев», с одним из своих товарищей вели в Киеве переговоры с Валериа-ном Осинским и его друзьями, - причем «одним из первых усло­вий для успеха конституционной агитации» ставилось «приоста­новление террористической деятельности революционеров, залу-гивавгией известную часть нашего общества», а равным образом и правительство1. «Правые» негодовали и предлагали себя в «ору­дия»; «левые» боялись и просили перестать… Народовольцам не оставалось надеяться ни на кого, кроме самих себя.

При отсутствии буфера - каким могла бы явиться либераль­ная буржуазия, если бы она существовала у нас в сколько-ни­будь значительных размерах и в сколько-нибудь организованном виде - реакция правительства на действия революционеров могла носить только полицейский, а не политический характер. Политика предполагает компромиссы - с либеральной бур­жуазией они могли быть, с террористами их быть не могло. Сами народовольцы прекрасно это понимали, и горьким укором зву­чали их слова, обращенные к «земским людям»: «Нам ли одним предстоит вынести на своих плечах историческую задачу пережи­ваемой родною страною минуты? Так пусть же помнят земские люди, что в наших руках есть только одно средство - террор. Не с легким сердцем мы к нему прибегаем, нас вынуждают к тому сила обстоятельств и бессилие людей. Будет еще кровь; будем мы казнить, будут нас казнить. Ответственность за эту кровь падает не только на обезумевшее правительство, а и на тех, кто, созна­вая неотложную потребность родины (как сознают ее либераль­ные земские люди) и имея в руках другие, мирные и легальные, средства борьбы, прячутся по норам, как только на них прикрик­нут: молчать! руки по швам»!. «Сила обстоятельств и бессилие людей» были причиной того, что правительство Александра II всегда видело в террористах лишь нечто в роде бандитской шайки особого типа, с которой нечего разговаривать, которую можно только истребить и по отношению к которой «общество» играло роль попустителя. Ибо, ведь в самом деле: это «общество» столь многократно заявляло, что оно «гнушается крамолой»: чего же оно с нею не борется? Сначала, после первых террористических выступлений, это содействие «общества» полиции в борьбе с тер­рором подразумевалось само собою: на этой мысли построено знаменитое «Правительственное сообщение» от 20 августа 1878 года (две недели спустя после убийства Мезенцева). «Правитель­ство должно себе найти опору в самом обществе, - уверенно го­ворилось здесь, - и потому считает необходимым призвать к себе на помощь силы всех сословий русского народа для единодушно­го содействия ему в усилии вырвать с корнем зло, опирающееся на учение, навязываемое народу при помощи самых превратных понятий и самых ужасных преступлений. Русский народ и его луч­шие представители должны на деле доказать, что в среде их нет места подобным преступлениям…». «Общество» и тут осталось совершенно пассивно: воззвания правительства и воззвания рево­люционеров действовали на него одинаково слабо. Террористи­ческие покушения повторялись и после покушения Соловьева; объявив наспех пол-России на военном положении (были назна­чены временные генерал-губернаторы в Петербурге, Харькове и Одессе, с предоставлением им прав главнокомандующих армией в военное время; те же права получили и постоянные ген.-губер-наторы Москвы, Киева и Варшавы), Александр II образовал, под председательством Валуева, Особое совещание, которое попыта­лось детализировать вопрос об «обществе» и расследовать, какие же, собственно, в последнем имеются «разумные и охранитель­ные силы»? Это валуевское совещание имеет очень большое ис­торическое значение: оно дало лейтмотив всей будущей полити­ке Александра II и Александра III. Оно проектировало, рядом с некоторым облегчением повинностей, лежащих на общественных низах - в особенности на крестьянстве - и некоторыми льгота­ми для общественных групп, опальных только по старой памяти, а к тому времени уже совершенно невинных (раскольники и по­ляки), ряд репрессивных мер по адресу нового суда и печати. Фе­одальная реакция поднимала свою голову, - сама еще не зная, что история идет ей навстречу: основной вывод совещания - до­казать частному потомственному землевладению ободри­тельное со стороны правительства внимание»- мог бы стать девизом всей истории 80-х годов. Феодальная камарилья начина­ла понимать, что, чем дразнить среднее дворянство разными мел­кими «шиканами», практичнее будет завербовать его к себе на службу: и экономика, когда-то сталкивавшая эти две группы, круп­ное и среднее землевладение, лоб со лбом, работала теперь на пользу феодальной камарильи. Террора, конечно, и валуевское совещание не остановило, но назначенный после нового удара террористов (взрыв Зимнего дворца 5 февраля 1880 года) факти­чески диктатором России Лорис-Меликов, в сущности, пошел дальше по той же дороге. Начальник «Верховной распорядитель­ной комиссии по охранению государственного порядка и обще­ственного спокойствия» был бы человеком чрезвычайно подхо­дящим для организации буржуазной оппозиции против револю­ционеров, если бы такая буржуазная оппозиция у нас тогда существовала. Можно сказать, что в известном смысле он, со своей точки зрения, вполне разделял иллюзию народовольцев - будто на «общество» можно опереться. Само собою разумеется, что использовать это «общество» он надеялся в целях истребления «крамолы»: народовольцы пытались растолковать это «обще­ству» с первых же дней «диктатуры сердца». Назначение дикта­тором Лориса наши газеты, приветствовали, как начало либе­ральной эры, - писала «Народная воля». - Ждали от него чуть не Земского собора. Оказалось, что ничего этого не будет. «Не толкуйте, пожалуйста, о свободе и конституции, - сказал Ло-рис Суворину, - я не призван дать ничего подобного, и вы меня ставите только в ложное положение». Теперь политика Лори­са определилась, он просто - «просвещенный деспот». Как человек неглупый, он понимает, что бессмысленно губить лю­дей зря, по-потребенски и чертковски1, что гораздо выгоднее не мешать жить разным раскаявшимся насекомым… Вместе с тем Лорис понимает, что у него не отвалится язык от лишней либе­ральной фразы. Ну, а затем - человек действительно порядоч­ный, мысль действительно независимая, - трепещи! Просвет­ленный деспот - это лучшая характеристика, какую можно дать Лорис-Меликову. «Деспотом» он был ровно в такой мере, в ка­кой мог им быть старый кавказский генерал: не говоря уже о том, что он первый познакомил «общество» с применением полевого суда к политическим делам (покушавшийся на него Млодецкий был казнен в 24 часа), в дни «диктатуры сердца» вешали за одну найденную террористическую прокламацию. Но этому деспотиз­му не чужд был оттенок, который можно назвать «милютинским», в память Николая Милютина, - оттенок, выражавшийся в стрем­лении демократизировать по-своему феодальный режим, сделав его опорой общественные низы. Этот оттенок нашел себе выра­жение не столько в фантастической «конституции» Лорис-Мели-кова, сколько в программе сенаторских ревизий, которые он ис­хлопотал с первых же месяцев своей диктатуры. «Назначение ревизий не может, по моему убеждению, не произвести весьма успокоительного впечатления на общество, как новое доказатель­ство высочайшего Вашего Величества попечения о благе народ­ном», - писал он в докладе Александру II по этому поводу. «Ус­покоение» и тут было главным, - но его предполагалось поста­вить прочно и на широком базисе. Ревизующие сенаторы должны были собрать данные и по вопросу об отмене подушной подати, и по вопросу об обязательном выкупе бывшими крепостными крес­тьянами их наделов, и по вопросу о возможности фабричного за­конодательства («выяснить, насколько необходимы законы, опре­деляющие возраст рабочих и продолжительность дневной и ноч­ной работы»), и по поводу расширения прав земства и т. д. Для «раскаявшихся» специально была выдвинута приманка в виде об­легчения положения административно-ссыльных и пересмотра са­мого закона об административной ссылке, - но не уничтожения ее вовсе, однако. То, что эту программу, согласно с администра­тивной традицией, держали в тайне, только усиливало ее эффект: «общество» присочиняло к ней все, о чем оно мечтало - и досо­чинялось до «конституции Лорис-Меликова». А конституция вся состояла, как известно, в проекте - пригласить к участию в окон­чательной разработке материала, собранного сенаторскими реви­зиями, выборных от губернских земств, т. е. представителей крупных и средних помещиков, с совещательным голосом, разу­меется. Причем участие их в дальнейшем законодательстве от­нюдь не предполагалось само собою, - так что знакомый нам валуевский проект 60-х годов был, несомненно, левее. Оттого, может быть, Александр II, отвергший еще раз валуевский проект (он вновь всплывал в конце 70-х годов), и утвердил, хотя не без колебаний, доклад Лорис-Меликова.

На революцию велась, таким образом, правильная осада: терро­ристов надеялись отрезать от всех общественных слоев, где они могли рассчитывать на какое-нибудь сочувствие. Была не забыта при этом и учащаяся молодежь: уволили крайне непопулярного творца «классической» системы гр. Толстого, и назначили на его тесто министром народного просвещения «либерала» Сабурова. А когда «высшая полиция» даст свои плоды - и революционная кучка окажется изолированной, полиция обыкновенная, тем вре­менем организовывавшаяся и натаскивавшаяся, должна была по­кончить с нею несколькими ударами. К несчастью для «диктатуры сердца», всякая правильная осада требовала много времени. Низ­шая, чернорабочая, полиция далеко не была вся готова, когда Ис­полнительный комитет, напрягши последние силы1, со своей сторо­ны нанес решительный удар. Что поражает в трагедии 1 марта - если позабыть на минуту трагическую сторону этого события и того, что за ним последовало, - это прежде всего полная беспо­мощность тех, кто должен был охранять особу Александра II. По­лиции было отлично известно, что готовится покушение при помо­щи бомб. Три человека, держа в руках бомбы такого размера, что спрятать их в карман было нельзя, более часу ходили взад и вперед по дороге, по которой должен был проехать император. Некото­рые из них - например, Рысаков, - наверное, имели вид очень взволнованный; но вид этих взволнованных молодых людей, с ка­кими-то таинственными свертками расхаживавших по такому мес­ту, не обратил на себя внимания ни одного полицейского. Когда взорвалась первая бомба, не тронувшая Александра Николаевича, его конвой, его специальная охрана, скакавшая за ним в санях, не приняла самой элементарной меры предосторожности - не оце­пила места взрыва, что и дало возможность Гриневицкому вместе с толпою подойти вплотную к императору и бросить вторую бомбу, уже смертельную для обоих - и для того, кто бросил, и для того, в кого бросили. 1 марта было крушением не политики, а полиции Лорис-Меликова; но так как его политика была лишь полицейским средством, то катастрофа в этой низменной области разрушила весь карточный домик лорис-меликовской «конституции». Александр III, как увидим дальше, осуществил большую часть реформ, наме­чавшихся «диктатором сердца», - но он осуществил их обычным бюрократическим путем, не прибегая к фиктивному содействию «об­щества». И если эти реформы не сняли с царствования Александра Александровича эпитета «реакционного», то виною тут было не падение Лорис-Меликова, а некоторые специфические условия, к рассмотрению которых и приходится теперь перейти.

Народничество – идейное течение радикального характера, выступавшее против крепостничества, за свержение самодержавия или за глобальное реформирование Российской Империи. В результате действий народничества был убит Александр 2, после чего организация фактически распалась. Неонародничество было восстановлено в в конце 1890-х годов в виде деятельности партии эсеров.

Основные даты:

• 1874-1875 – «хождение народничества в народ».
• 1876 – создание «Земля и воля».
• 1879 – «Земля и воля» раскалывается на «Народная воля» и «Черный передел».
• 1 марта 1881 – убийство Александра 2.

Видные исторические деятели народничества:

1. Бакунин Михаил Александрович – один из ключевых идеологов народничества в России.
2. Лавров Петр Лаврович – ученый. Так же выступил идеологом народничества.
3. Чернышевский Николай Гаврилович – писатель и общественный деятель. Идеолог народничества и доноситель его основных идей.
4. Желябов Андрей Иванович – входил в управление «Народной воли», один из организаторов покушения на Александра 2.
5. Нечаев Сергей Геннадьевич – автор «Катехизиса революционера», активный революционер.
6. Ткачев Петр Николаевич – активный революционер, один из идеологов течения.

Идеология революционного народничества

Революционное народничество в России зародилось в 60-х годах 19 века. Изначально она называлась не «народничество», а «общественный социализм». Автором этой теории выступили А.И. Герцен Н.Г. Чернышевский.

У России есть уникальный шанс перейти к социализму, минуя капитализм. Основным элементом перехода должна являться крестьянская община с ее элементами коллективного землепользования. В этом смысле Россия должна стать примером для остальных стран мира.

Герцен А.И.

Почему «Народничество» называется революционным? Потому что оно призывало к свержению самодержавия любым путем, в том числе и путем террора. Сегодня некоторые историки говорят о том, что это было новаторство народников, но это не так. Тот же Герцен в своей идее «общественного социализма» говорил, что террор и революция это один из методов достижения цели (хотя и крайний метод).

Идейные течения народничества 70-х годов

В 70-х года народничество вступило в новый этап, когда организация фактически была разделена на 3 различных идейных течения. У этих течений была общая цель – свержение самодержавия, но методы достижения этой цели различались.

Идейные течения народничества:

• Пропагандистское. Идеолог – П.Л. Лавров. Основная идея – историческими процессами должны руководить люди мыслящие. Поэтому народничество должно идти в народ и просвещать его.
• Бунтарское. Идеолог – М.А. Бакунин. Основная идея – поддерживались идеи пропагандистского свойства. Различие в том, что Бакунин говорил не просто о просвещении народа, но о призыве его браться за оружие против угнетателей.
• Заговорщическое. Идеолог – П.Н. Ткачев. Основная идея – монархия в России слаба. Поэтому не нужно работать с народом, а нужно создавать тайную организацию, которая осуществит переворот и захват власти.

Все направления развивались параллельно.

Вхождение в народ – массовое движение, начавшееся в 1874 году, в котором приняли участие тысячи молодых людей России. Фактически они реализовывали идеологию народничества Лаврова и Бакунина, ведя пропаганду с жителями деревень. Они переходили из одной деревни в другую, раздавали людям агитационные материалы, беседовали с людьми, призывая их к активным действиям, объясняя, что дальше так жить нельзя. Для пущей убедительности вхождение в народ предполагало использование крестьянской одежды и беседы на понятном крестьянам языке. Но эта идеология была встречена крестьянами с подозрением. Они настороженно относились к незнакомым людям, говорящим «страшные речи», а также мыслили совсем не так как представители народничества. Вот, например, один из задокументированных разговоров:

- «Кому принадлежит земля? Она же Божья?» - говорит Морозов, один из активных участников вхождения в народ.

- «Божья она там, где не живет никто. А там где живут люди – земля человеческая» - был ответ крестьян.

Очевидно, что народничество с трудом себе представляло образ мысли простых людей, а значит и пропаганда их была крайне неэффективной. Во многом из-за этого уже к осени 1874 года «вхождение в народ» начало угасать. К этому же времени начались и репрессии правительства России против тех, кто «ходил».

В 1876 году была создана организация «Земля и воля». Это была тайная организация, которая преследовала одну цель – установление Республики. В качестве достижения этой цели была выбрана крестьянская война. Поэтому, начиная с 1876 года, основные усилия народничества направлялись на подготовку этой войны. В качестве подготовки были выбраны следующие направления:

• Пропаганда. Опять члены «Земля и воля» обратились к народу. Они устраивались на должности учителей, врачей, фельдшеров, мелкими чиновниками. На этих должностях они агитировали народ к войне, по примеру Разина и Пугачева. Но в очередной раз пропаганда народничества среди крестьян никакого эффекта не дала. Не верили крестьяне этим людям.
• Индивидуальный террор. Фактически речь идет о дезорганизаторской работе, при которой велся террор против видных и способных государственных деятелей. К весне 1879 года в результате террора были убиты глава жандармов Н.В. Мезенцев и губернатор Харькова Д.Н. Кропоткин. Кроме того было совершено неудачное покушение на Александра 2.

К лету 1879 года «Земля и воля» распадается на 2 организации: «Черный передел» и «Народная воля». Этому предшествовал съезд народников в Санкт-Петербурге, Воронеже и Липецке.

Черный передел

«Черный передел» возглавил Г.В. Плеханов. Он призывал отказаться от террора и вновь вернуться к пропаганде. Идея заключалась в том, что крестьяне просто были не готовы еще к той информации, которую народничество на них обрушило, но в скором времени крестьяне начнут все понимать и сами «возьмутся за вилы».

Народная воля

«Народная воля» управлялась А.И. Желябовым, А.Д. Михайловым, С.Л. Петровской. Они призывали еще активно использовать террор, как метод политической борьбы. Цель их была понятна – русский царь, за которым стали охотиться с 1879 по 1881 годы (8 покушений). Например, это привело к покушению на Александра 2 на Украине. Царь выжил, но погибло 60 человек.

Окончание деятельности народничества и краткие итоги

В результате покушений на императора в народе начались волнения. Александр 2 в этой ситуации создал специальную комиссию, возглавил которую М.Т. Лорис-Меликов. Этот человек усилил борьбу с народничеством и его террором, а также предложил проект закона, когда отдельные элементы местной власти могли быть переданы под управление «выборщикам». Фактически это было то, что требовали крестьяне, а значит этот шаг существенно укреплял монархию. Данный проект закона должен был быть подписан Александром 2 4 марта 1881 года. Но 1 марта народники совершили очередной террористический акт, убив императора.

К власти пришел Александр 3. «Народная воля» была закрыта, весь руководящий состав арестован и расстрелян по приговору суда. Террор, который развязали народовольцы, не был воспринят населением, как элемент борьбы за освобождение крестьян. Фактически речь идет о подлости этой организации, которая ставила перед собой высокие и правильные цели, но для достижения их выбирала самые подлые и низкие возможности.

Народничество – выражало протест против становления капитализма, разрушения основ традиционного общества, оно редставляло собой попытку выработать национальную модель некапиталистической эволюции.

Народничество – идеология и общественно-политическое движение демократической интеллигенции в России во 2-й пол. 19 в. Объективно выражало протест против становления капитализма, складывания новой социальной структуры, разрушения основ традиционного общества. Представляло собой попытку выработать национальную модель некапиталистической эволюции, постепенной адаптации большинства населения к условиям модернизации страны. Народничество не являлось исключительно русским явлением и получило распространение на Украине, Кавказе, в Прибалтике,Польше. Как идеология, народничество характерно для стран с преимущественно аграрным характером экономики в период перехода к индустриальной стадии развития. В нем уживались элементы т. н. утопического социализма и конкретные проекты реформирования экономической, социальной и политической сфер жизни страны.

С момента зарождения в народничестве существовали два течения - радикальное (революционное) и умеренное (либеральное). Революционеры видели свою главную цель в насильственном свержении существовавшего режима власти и осуществлении на практике идеалов социализма. Представители умеренного крыла отдавали предпочтение ненасильственным мерам в проведении социальных, политических и экономических преобразований, имевших антикапиталистическую направленность. Намечавшиеся реформы должны были способствовать модернизации России с опорой на традиционные институты и ценности, национальные особенности и особую роль отечественной интеллигенции в общественной жизни страны принадлежала революционерам. Временем наибольшего влияния либерального народничества стали 1880-е - нач. 1890-х гг.

Родоначальниками народничества считаются А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский. Однако при значительном сходстве взглядов между ними существовали серьезные расхождения по ряду принципиальных вопросов, которые определили в дальнейшем отсутствие целостности народнической доктрины. В основе концепции социалистического прогресса, разработанной Герценом, лежала убежденность в самоценности человека, а конечная цель обществ, эволюции виделась в развитии личности. Такой подход сложился под влиянием идей Ф. Шиллера, Ж. Ж. Руссо, Б. Констана, К. Сен-Симона, Г. Гегеля и во многом диктовался морально-этическим неприятием социального неравенства. Обращение к западно-европейской модели развития было вызвано протестом против деспотической атмосферы русской жизни 1830-40-хгг. Однако революционные события 1848 убедили Герцена, что общественное устройство Европы далеко от идеала. Политическая свобода не гарантировала равенства и братства людей. Для этого требовалось изменение отношений собственности. Наряду с этим Герцен сумел разглядеть ограниченность западно-европейского либерализма, отдававшего предпочтение частной инициативе и предпринимательской хватке в ущерб интересам общей массы населения. Будущее виделось Герцену в развитии солидарности и взаимопомощи членов общества. Зародыши этих качеств он находил в русской общине, многовековой уклад жизни которой базировался па началах коллективизма, а нравственный облик крестьян был, с его точки зрения, выше индивидуалистических устремлений европейцев. Вера в особый путь России в сочетании с усвоенными и переработанными идеями западноевропейской социалистической мысли послужили основой для создания Герценом концепции «русского социализма», исходного варианта народнической доктрины. Однако эта концепция не получила законченного оформления. В ней причудливо переплетались надежда на коммунистические зачатки общины, вера в созидающую мощь передовой интеллигенции, отрицание и неприятие революционного насилия. Герцен заложил основы мирного, нереволюционного социализма, который не мог удовлетворить требования радикалов. Это и предопределило быстрое охлаждение к его взглядам части отечественной интеллигенции в 18бО-хгг

Новый импульс развития народничество получило в творчестве Чернышевского. Его интерпретация прогресса отличалась от взглядов Герцена большим универсализмом, признанием всеобщности законов социального развития для разных стран и народов. Но в обосновании будущего социалистического устройства Чрнышевский придерживался социалистических идеалов. Не отвергая революцию как средство разрешения накопившихся проблем, он главным орудием преобразований считал реформу. Залогом ее успеха было активное участие в реформаторском процессе широких народных масс. Но для этого требовалась целенаправленная просветительская деятельность интеллигенции, подчиненная объективным законам развития общества. Универсализм Чернышевского проявлялся и в представлениях о социалистическом будущем России. Его увлеченность русской общиной была непродолжительной, и уже в начале 1860-х гг. более целесообразным он считал использование кооперации, получившей широкое распространение в Европе. В отличие от Герцена, под «русским социализмом» Чернышевский понимал не социализм «земли и крестьянского быта», а трудовые ассоциации городской среды. В ней он находил и проводников идеи сближения с народом. Сила будущих преобразований укоренилась, по его мнению, не столько в идейном потенциале дворянской интеллигенции, сколько в «новых людях», разночинцах. С ними связывал Чернышевский надежды на длительную просветительскую и политическую работу для народа. В первую необходимость передачи земли крестьянам за выкуп, содержались требования замены правительственных чиновников выборными, участия представителей народа в определении податей и повинностей, сокращения расходов на войско и императорский двор. Основным способом влияния на крестьянство считалась пропаганда. Однако программные положения «Земли и воли» не получили широкой поддержки, а само общество не превратилось в единую партию. Более радикально настроенным оказался московский кружок П. Г. Заичневского и П. Э. Аргиропуло. Единственным средством преобразования общества его руководители считали революцию. Осуществить ее в России мог, по их мнению, небольшой кружок сплоченных единомышленников. После свержения самодержавия политическое устройство общества представлялось в виде добровольного федеративного союза областей и общин во главе с выборным национальным собранием.

Расхождения между радикальными и умеренными подходами свидетельствовали о первом кризисе народничества. Его причины коренились в отсутствии массовой поддержки выдвигавшихся проектов преобразования страны, а также в необходимости теоретического переосмысления и практической конкретизации идей «русского социализма» Герцена и Чернышевского. Часть разночинской молодежи попыталась понять нужды и запросы народа, вызвать его общественную активность. Спектр деятельности был достаточно широк и включал в себя изучение особенностей экономического уклада общины, настроений и потребностей крестьян, а также ведение просветительской работы в их среде. Планировалось организовать артели (коммуны), наладить издание книг для народа, ознакомить русского читателя с переводами зарубежной социально-экономической литературы. Организация Н. А. Ишутина - И. А. Худякова, кружок Г. К.Лопатина и созданное им «Рублевое общество» наиболее ярко воплотили в своих программах направление пропагандистско-просветительской работы. Одновременно с этим наблюдалась тенденция к использованию более радикальных средств. Предпринимались попытки создания строго законспирированных центров, ставивших своей задачей террористическую борьбу с наиболее ненавистными представителями администрации и самим императором. Примером такой практики стала деятельность части членов общества Ишутина - Худякова, которые разработали планы захвата власти и убийства императора. Один из участников этого тайного центра - Д. В. Каракозов - 4.4.1866 стрелял в имиператора Александра II. Но наиболее явно принцип неограниченного и слепого подчинения, сверхцентрализм проявились в деятельности С. Г. Нечаева и созданной им организации «Народная расправа». Согласно взглядам Нечаева, революционер - человек обреченный, отрицающий общепринятые нравственные нормы и правила поведения. Ненависть и вседозволенность определяют его отношение к людям и обществу. В своей практической деятельности он руководствуется принципом «цель оправдывает средства».

Основная масса участников революционного движения кон. 1860-х - нач. 1870-х гг. решительно отмежевалась от авантюризма и беспринципности Нечаева и осудила насаждавшиеся им порядки. Феномен «нечаевщины» стал серьезным предупреждением о возможности криминального перерождения высоких идей в тех случаях, когда человек из цели общественного прогресса превращается в его орудие. Реакцией на иезуитство и макиавеллизм Нечаева стало создание кружка «чайковцев». Активными его членами были М. А. Натонсон, Н, В, Чайковский, С. Л. Перовская, П. А. Кропоткин. Кружок объединил в своих рядах единомышленников, людей, спаянных общим пониманием нравственного долга и поведения, единства мысли и действия. По своим взглядам члены кружка были социалистами, которые эволюционировали к идее организации крестьянской революции в России.

К кон. 1860-х гг. для народников центральными оказались вопросы о методе осуществления преобразований (революция или реформа), характере политических и экономических требований, взаимоотношении авангарда («партии») и масс, использовании легальных и нелегальных методов работы, месте и роли просвещенного меньшинства в соц. прогрессе. Работы П. Я.Лаврова, М, А. Бакунина, П. Н. Ткачева, Н. К.Михайловского указали новые (зачастую взаимоисключающие) подходы, послужили связующим звеном двух поколений российских социалистов - 18бО-х и 1870-х гг. Революционное направление в народничестве получило наиболее мощное обоснование и распространение благодаря развитию субъективной социологии, отводившей решающую роль в истории «критически мыслящим личностям». Один из творцов субъективного метода - Лавров - возлагал па передовую интеллигенцию обязательство возвратить неоплатный долг народу, создавшему своим трудом все блага цивилизации, но не получившему за это даже жалких крох образования и просвещения. «Цивилизованное русское меньшинство» должно было, обогатив себя знаниями и усвоив народные потребности, просветить парод и подготовить его к революции. Но отдельная личность еще не обладала для этого достаточной силой. Революционерам необходимо было объединиться в массовую «партию». Моральный облик ее членов должен был соответствовать высоте поставленной цели Организационное строение «партии» обязано было основываться на разумном сочетании демократических и централистских начал; добровольном делегировании низовыми организациями своих полномочий центру, возможности «низов» влиять на принятие решений и контролировать их выполнение. Идеи Лаврова оказали существенное влияние на становление различных объединений народников 1-й пол. 1870-х гг.

Однако радикальная молодежь не всегда удовлетворялась его призывами к самоподготовке и последующему просвещению народа. Она жаждала практического дела, стремилась поднять народные массы на борьбу. Выразителем подобных настроений стал Бакунин. Он считал, что у народа в результате длительной многовековой работы уже выработался идеал свободы, поэтому необходимо перейти к организации всенародного бунта. Бакунин не отрицал правомерности и оправданности деятельности тайного общества с целью возбуждения, сплочения и организации народных сил. По его убеждению, для этого не требовалось навязывать народу свою программу, а нужно было только пробудить в нем сознание собственной свободы и потребность к объединению. По мнению Бакунина, для этого достаточно создать штаб революции из 50-60 чел. Такая организация послужила бы посредницей между народным инстинктом и революционной мыслью.

Своеобразную позицию в вопросах революционной тактики занимал Ткачев, который возлагал свои надежды на радикальную часть интеллигенции, объединенную в «партию». Эта «партия» должна была подготовить захват власти и поднять народ на выступление. Совершить переворот не представляло труда: российское самодержавие, как считал Ткачев, не имело социальной опоры и буквально «висело в воздухе». Реальные трудности возникнут позднее - при проведении революционных преобразований в экономической и социальной областях. Но и с ними удастся быстро справиться, используя общинные и артельные традиции русского народа.

Идеологи пропагандистского, бунтарского, заговорщического течений в революционном народничестве были едины в абсолютизации роли передовой интеллигенции в деле осуществления социального переворота. Бакунин, Ткачев и Лавров разработали проекты будущих преобразований, во многом конкретизировали понимание характера и форм общественного устройства, роли и места «революционной партии» при социализме. Общими для них оставались вера в возможность использования общинной организации как основы будущего административного и хозяйственного порядка. Однако по ряду проблем точка зрения Бакунина кардинально отличалась от позиций Ткачева и Лаврова. Согласно его идеям, чтобы использовать общину для социалистических преобразований, требовался переходный период, во время которого необходимо было создать федерации самоуправляющихся коллективов, самостоятельно распоряжающихся своими средствами производства и регулирующих взаимоотношения между членами общества. Бакунин отрицал необходимость государства: революционеры призваны разрушить его и организовать самоуправление народа. Их действия должны были обеспечить «полнейшее равенство и полнейшую и всестороннюю человеческую свободу». Лавров и Ткачев, напротив, считали, что после победы революции институт государства потребуется для проведения необходимых социальных преобразований и их защиты от контрреволюционных выступлений. Форма будущего управления должна быть основана на народном представительстве, но создание органов власти возлагалось на «революционную партию». При дальнейшем развитии общинного самоуправления государственную власть должна постепенно ослабевать, а функции центральных учреждений - упраздняться. Это позволило бы федеративным началам социализма проявить себя в полной мере. Также были схожи взгляды Ткачева и Лаврова на экономическую переустройство общества. Их программы предполагали обобществление имущества и орудий труда, устройство производства на принципах артели, коллективное распределение продуктов, устранение соц. неравенства.

Испытание на прочность теоретических конструкций идеологов революционного народничества пришлось на 1870-е гг., когда социалистические идеалы интеллигенции столкнулись с консервативной утопией народа. Уже во время массового «хождение в народ» (весна - лето 1874) бакунинская идея народного бунта потерпела крах. Крестьянство не поддержало призывов к революционному выступлению, безучастно отнеслось оно и к социалистической пропаганде. Неудача «хождения в народ» заставила революционеров пересмотреть некоторые программные положения, более реалистично подойти к ведению агитации, отказаться от организационной системы кружков. Все более очевидным становилась необходимость централизованной «революционной партии». Первые шаги по ее созданию предприняты в сер. 1870-х гг. членами «Всероссийской социально-революционной организации» (группа «москвичей»). Но окончательно такая «партии» сложилась в 1876. Она получила название «Земля и воля» в память предшественников 18бО-х гг. Ее основателями стали М. А. и О. А. Натансоны, Г. Б. Плеханов, А. А. Квятковский, Д. А. Лиязогуб, А. Д. Михайлов и др. Организация строила работу на принципах конспирации, подчинения меньшинства большинству, строгого подбора новых членов. Вместо «летучей пропаганды», которая в основном использовалась прежде, предусматривался переход к оседлым поселениям, работа в деревне в качестве врачей, учителей, сельских писарей. Однако надеждам революционных народников в очередной раз не суждено было сбыться. Крестьянство по-прежнему не реагировало на призывы к рев.олюционным выступлениям. Все больше земледельцев склонялось к идее политической борьбы, которую могла вести лишь организация профессиональных революционеров-единомышленников. В 1879 внутри «Земли и воли» произошел раскол. Сторонники старой тактики («деревенщики») считали невозможным отказаться от поддержки нар. движений, Плеханов, Л. Г, Дейч, П. А. .Аксельрод, В. И. Засулич и др. объединились в новую организацию - «Черный передел», объявили себя продолжателями дела «Земли и воли». Их оппоненты («политики») А. И. Желябов, Перовская, Михайлов, Н, А.Морозов, В. Н. Фигнер и др. избрали путь полит, борьбы. Созданная ими организация «Народная воля» должна была выполнить роль детонатора взрыва, обязанного всколыхнуть крестьянскую массу, разрушить ее вековую инертность. Индивидуальный террор против «наиболее вредных» чиновников местной администрации, самого императора должен был подорвать «обаяние» существовавшей власти, поднимать революционный дух народа, внушать ему веру в успех дела, формировать готовые к бою силы. Но ни агитационно-пропагандистская деятельность «Черного передела», ни штурм самодержавия, предпринятый «Народных волей», не привели к ниспровержению самодержавия. Для народников, наряду с выводом о неприемлемости некоторых форм и методов борьбы, стало очевидным и существование идейной пропасти между крестьянским миром и интеллигенцией. Революционаризм оказался не в состоянии ликвидировать этот разрыв. Начиная с 1880-х гг. рев. народничество вступило в полосу длительного кризиса.

Размежевание в среде народников на сторонников революционных и реформаторских методов преобразования общества произошло в кон. 1860-х гг. и во многом было связано с пониманием роли субъективного фактора в истории. Большую роль в этом сыграли работы Михайловского. Его позиция во многом схожа с идеями Лаврова, но Михайловский шел собственным путем поиска критерий оценки социальных явлений. Если Лавров главное внимание уделял интеллектуальному развитию личности, то Михайловский делал акцент на трудовом сотрудничестве людей и совершенствовании форм кооперации. Более высоко, в нравственном отношении он считал простую кооперацию, позволявшую раскрыть все природные задатки индивидуума. Благодаря такому сотрудничеству субъект прогресса одновременно становился целью прогресса, а его активная позиция в вопросах общественной жизни определяла темпы движения к справедливому устройству. Тем самым Михайловский отстаивал «право вмешательства в ход жизни», но вмешательства нереволюционного толка.

Если Лавров считал правомерным и допустимым использование насилия для продвижения прогресса, то Михайловский исходил из необходимое первоначального изменения личности и длительной подготовки социальных преобразований.

В 1870-х гг. либеральное народничество по своему влиянию уступало революционерам, но внесло значительный вклад в развитие народнической доктрины. Михайловский продолжил разработку субъективного метода в социологии. Созданные им теории простой и сложной кооперации, типов и степеней социального развития, борьбы за индивидуальность, героя и толпы служили важными аргументами в доказательстве центральной роли личности в прогрессе общества. Михайловский однозначно придерживался социалистической ориентации. Ключевую роль в эволюции России, по его мнению, должна была сыграть отечественная интеллигенция; ее нравственный и интеллектуальный потенциал служили залогом будущего справедливого общественного порядка. Но, отвергая законы буржуазной цивилизации, Михайловский не стал сторонником революционного насилия. Реформа как главное средство реализации назревших преобразований преобладала в его программе. Одновременно с этим Михайловский пришел к выводу о необходимости политической борьбы с существовавшим строем, завоевания демократических прав и свобод, их законодательного закрепления, принятия конституции, что стало новым шагом в развитии его концепции.

Наряду с появлением политической тенденции в среде либерального народничества обозначился и отход от социалистической направленности доктрины. Переоценка предыдущего опыта была наиболее характерна для П. П. Червинского и И. И. Каблица. Критически осмыслив идеи радикалов, они выдвинули на первый план не идею морального долга просвещенного меньшинства перед народом, а требование осознания интеллигенцией его реальных нужд и запросов. Их идеал справедливого общества содержал требование «самостоятельного» развития русской деревни, невмешательства интеллигенции в ее патриархальные устои. В лучшем случае альтруистическая интеллигенция могла сыграть роль «бродильного элемента», обеспечивая реформирование, соответствующее «мнению народа». Отказ от социалистических идей, сужение понимания просветительства, апелляция к государственным интересам, акцентировка внимания на повседневных проблемах жизни крестьянства подталкивали к выводу о необходимости чисто культурнической деятельности. Эти идеи у Червинского и Каблица были выражены достаточно неопределенно, в основном касались социологического, а не экономического аспекта проблемы. Выдвигаемым ими требованиям не хватало четкости постановочных задач, конкретики форм работы. Этот пробел попытался восполнить в 1880-х гг. Я. В.Абрамов. Он определил характер деятельности интеллигенции (помощь крестьянству в преодолении трудностей рыночной экономики) и указал на возможную форму организации практики (работа к земствах). Сильная сторона «абрамовщины» заключалась в ее четкой адресности, обращении к врачам, учителям, агрономам с призывом помочь русскому мужику в его нелегком положении. Для многих земских служащих «малых дел» теория стала обоснованием полезности и необходимости культурнической деятельности.

Популярности идей Абрамова способствовало и изучение пореформенного развития России народниками-экономистами. Наиболее заметными личностями среди них были В. П.Воронцов и Н. Ф. Даниелъсон. Их труды дали реальную картину состояния русской деревни: обнищание крестьян в результате Крестьянской реформы 1861, расслоение сельского населения, сокращение его покупательной способности и др. Наряду с этим были проанализированы особенности процесса модернизации народного хозяйства, присущие странам с преимущественно аграрным характером производства, выявлены серьезные диспропорции в развитии различных отраслей хозяйства, показаны трудности становления рыночных отношений. Однако соц. направленность сделанных ими выводов была различна. Если Даниельсон призывал «общество» спасти общину, приветствовал участие интеллигенции в политическом переустройстве России, то Воронцов выдвигал программу государственного регулирования экономики, при осуществлении которой крестьянское хозяйство могло наиболее безболезненно адаптироваться к товарно-денежным отношениям. В целом к кон. 1880-х гг. в либеральном народничестве отчетливо проявились два подхода в оценке общего состояния российского общества и возможных перспектив его развития в будущем: или приспособление к новым условиям существования, или политическое реформирование страны с ориентацией на социалистический идеал. Единственным объединяющим элементом оставалось признание либеральными народниками необходимости мирной эволюции страны. Это стало показателем нового серьезного кризиса. На многие вопросы текущей жизни уже было невозможно ответить в рамках подходов старого народничества.

Общественная мысль России XVIII- начала XX века. Энциклопедия. Отв. ред. д. и. н., проф. В. В. Журавлев.

Народники

Арест пропагандиста. Картина художника И.Е.Репина, 1880- 1882

Народники - это представители радикально настроенной интеллигенции и разночинцев во второй половине 19 века.

Идеи народников:

Выступление против крепостничества

Свержение самодержавия

Отрицание капиталистического пути развития России

Проведение крестьянской революции

Переход к социалистическому пути развития

Родоначальники народничества:

А.И.Герцен - создал теорию «крестьянского социализма». Он не отрицал идею крестьянской революции, но предпочитал реформы, проводимые властью под давлением прогрессивного общественного мнения.

Н.Г.Чернышевский , он считал, что единственным путём перехода к социализму может быть только революция, утверждал. Что для её проведения необходимо, чтобы сложились определённые политические и социальные условия.

Интересный факт. В 1861 году распространялась прокламация

« Барским крестьянам от их доброжелателей поклон », в которой в доступной форме объяснялось народу, что крестьянская реформа имеет грабительский характер, убеждалось, что бы народ не верил царю, готовился к организованному выступлению. Подозрение в написании прокламации пало на Н.Г.Чернышевского, его арестовывают.

Из истории

1861-1864- деятельность организации «Земля и воля » (Н.Н.Обручев, А.А.Слепцов, Н.А. и А.А. Серно- Соловьевичи и др.)

Деятельность народнических кружков:

«Народная расправа» (1869-1871), С.Г.Нечаев

«Чайковцы» в Петербурге, Н.В.Чайковский, Н.В.Натансон . В 1871 г. объединились с кружком С.Л.Перовской. инициаторы «хождения в народ». В 1874- многие осуждены по «Процессу 193-х».

Террористическая группа «Ад». Н.А.Ишутин, И.А.Худяков .1863-1866.В 1866 организовали покушение на Александра 2 (Д.Каракозов )

1873-1875- «Хождение в народ».

«Земля и воля» 1861-1864

Три направления:

Бунтарское. М.А.Бакунин : революцию не нужно готовить, бунтарский инстинкт свойствен народу. Молодёжь должна идти в народ, чтобы призывать народ к революции, «звать к топору».

Идеи : отрицание государства как формы подавление человека, необходимость самоуправления народа (рабочие ассоциации, группы, общины, области)

Пропагандистское . П.Л.Лавров : интеллигенция должна идти в народ, просвещать его, готовить к революции.

Идеи : построение справедливого социалистического общества на основе крестьянской общины, самобытное развитие России, «неоплатный долг» дворянства пере народом.

Заговорщическое. П.Н.Ткачёв : не следует ждать, пока народ будет готов к революции, монархия не имеет прочных корней, необходимо гот овить организацию к захвату власти, а до этого - устроить террор против высших должностных лиц.

Идеи: установление всеобщего равенства. Замена старых государственных институтов новыми в результате революции, сохранение сильного централизованного государства и после революции.

Сходство трёх направлений в народничестве:

Народ, крестьянство - главная движущая сила в революции

Основа государства при социализме - крестьянская община

Построение социалистического общества – общества всеобщего равенства

Организующая сила революции- революционная партия

«Земля и воля» 1876-1879

Программа:

Установление демократической республики

Создание парламента

Широкое применение самоуправления

Равноправие женщин

Передача земли крестьянам

Представители:

Г.В.Плеханов

А.Д.Михайлов

В.Н.Фигнер

С.Л.Перовская

Н.А.Морозов

С.М.Кравчинский

Два направления:

Пропагандистское. «Чёрный передел».Г.В.Плеханов и др.(1879-1881), противник тактики террора, выступали за пропаганду среди рабочих, за требования гражданских и политических свобод, улучшение условий труда. С 1880-лидеры в эмиграции. В 1883- создание группы «Освобождение труда».

«Народная воля». Террористическое. А.И.Желябов, А.Д.Михайлов, С.Л.Перовская и др. Сторонники не только активной пропаганды, но и террора: устройство бунтов и восстаний, проникновение в среду рабочих, солдат, подготовка политического переворота и захвата власти, осуществление социалистической революции. Осуществили 8 покушений. Среди них: 1878- покушение В.Засулич на генерала Ф.Ф.Трепова, 1879- покушение на Александра 2 А.Соловьёва, 1779- убит шеф жандармов Н.В.Мезенцев,1881- убийство Александра 2. Разгром организации, казнь её лидеров.

Сходство «Земли и воли» 1860-х и 1870-х г.:

Совпадение программ. Передача земли крестьянам

Общинная организация общества

Гражданские свободы

Отличие «Земли и воли» 1860-х и 1870-х г.:

Первая организация планировала подготовку крестьянской революции

Вторая – больше планировала длительную пропагандистскую работу

1980-90-е годы. Народничество утратило революционный характер, перешло на либеральные позиции («теория малых дел», «тихая культурная работа» ).Формой преодоления идей народничества стал марксизм с его идеей пролетарской революции. Начало этому положила организация «Освобождение труда» в 1883г . ,руководитель –Г.В. Плеханов.

Значение народничества:

Народническое движение будило передовые силы России на борьбу с самодержавием

Готовностью отдать жизнь за народ народники стали примером многих последующих поколений борцов за справедливость.

Нанесло значительный удар по царизму

Причины краха народничества:

Стремление к проведению социалистической крестьянской революции, что было утопичным, так как крестьянству было, что терять.

Неверная тактика террора

Отсутствие единого руководства и методов борьбы, разобщённость кружков и их малочисленность

Материал подготовила: Мельникова Вера Александровна

Введение……………………………………………………………………….. 3

1. «Русский социализм» А.И. Герцена как основа народничества………… 5

2.1. Либерально-революционное направление (пропагандистское)………. 7

2.2. Социально-революционное направление (заговорщицкое или бланки-стское)………………………………………………………………………9

2.3. Анархистское направление (бунтарское)………………………………. 10

3. Народнические организации и их деятельность…………………………. 12

Заключение……………………………………………………………………. 15

Список литературы…………………………………………………………… 16

Введение

В конце 40-х — начале 50-х годов XIX в. складывается революционно-демократическое направление русской общественной мысли, представителями которого являются В.Г. Белинский, А.И. Герцен и Н.П. Огарев. Идеи общинного социализма Герцена и Чернышевского стали основой политического течения радикальной интеллигенции — народничества.

Народничество — идеология интеллигенции в Российской империи в 1860-х — 1910-х годах, ориентированная на «сближение» с народом в поиске своих корней, своего места в мире. Движение народничества было связано с ощущением интеллигенцией потери своей связи с народной мудростью, народной правдой. В советской историографии народничество считалось вторым, революционно-демократическим («разночинским») этапом революционного движения в России, пришедшим на смену «дворянскому» (декабристам) и предшествовавшим «пролетарскому» (марксистскому) этапу.

Народники рассматривали народ — крестьянство как реальную политическую силу, хотели поднять его на революцию. Их главной целью был переход России к новому, справедливому строю — социализму, минуя капитализм.

Складывается оригинальная теория «русского социализма». Основоположником ее был А.И. Герцен, который изложил ее основные идеи в работах, написанных им в 1849-1853 гг.: «Русский народ и социа-лизм», «Старый мир и Россия», «О развитии революционных идей в России» и др. Он исходил из идеи «самобытного» пути развития России, которая, минуя капитализм, через крестьянскую общину придет к социализму.

Идея общинного социализма, сформулированная Герценом, была развита Н. Г. Чернышевским. Но в отличие от Герцена Чернышевский иначе смотрел на общину. Для него община — патриархальный институт русской жизни, которая призвана сначала выполнить роль «товарищеской формы производства» параллельно с капиталистическим производством. Затем она вытеснит капиталистическое хозяйство и окончательно утвердит коллективное производство и потребление. После этого община исчезнет как форма производственного объединения.

Возникнув в 1870-х гг., этот термин применяется относительно разных течений общественного движения. Так, в начале 1880-х гг., когда шла ожесточённая полемика между «либеральной» журналистикой и уличным патриотизмом, словом «народники» иногда обозначались представители грубого шовинизма и разнуздывания инстинктов толпы. Понятие «народничество» часто употреблялось как синоним демократизма и вообще интереса к простому народу.

Цель данной работы: рассмотрение народничества 1870-х гг.

Актуальность темы: социализм Герцена привлекает внимание истори-ков и в наши дни т.к. идея построения мира без насилия, общества равных прав и социальных гарантий актуальна и по сей день.

Внимание!

Это ОЗНАКОМИТЕЛЬНАЯ ВЕРСИЯ работы №2049, цена оригинала 200 рублей. Оформлена в программе Microsoft Word.

Оплата . Контакты.

1. «Русский социализм» А.И. Герцена как основа народничества.

Идеология народничества основывалась на системе взглядов об особом, «самобытном» пути развития России к социализму, минуя капитализм. Объективными условиями появления в России такой идеи явились слабое развитие капитализма и наличие крестьянской поземельной общины. Основы этого «русского социализма» были сформулированы на рубеже 40-50-х годов А. И. Герценым. Поражение революций 1848-1849 гг. в странах Западной Европы произвело глубокое впечатление на Герцена, породило у него неверие в европейский социализм, разочарование в нем. Сопоставляя судьбы России и Запада, Герцен пришел к выводу, что социализм сначала должен утвердиться в России и основной «ячейкой» его станет крестьянская поземельная община. Крестьянское общинное землевладение, крестьянская идея права на землю и мирское самоуправление явятся, по Герцену, основой построения социалистического общества. Так возник «русский (общинный) социализм» Герцена.

«Русский социализм» Герцена был ориентирован на крестьянство как свою социальную базу, поэтому получил также название «крестьянского социализма». Его главные цели состояли в освобождении крестьян с землей без всякого выкупа, ликвидации помещичьего землевладения, введении крестьянского общинного самоуправления, независимого от местных властей, демократизации страны. «Сохранить общину и освободить личность, распространить сельское и волостное самоуправление на города, на государство в целом, поддерживая при этом национальное единство, развить частные права и сохранить неделимость земли - вот основной вопрос революции», писал Герцен. Эти положения Герцена впоследствии были восприняты народниками, поэтому его называют основоположником, «предтечей», народничества. Однако программа преобразований, выдвинутая Герценом и впоследствии воспринятая народниками, в реалии привела бы не к социализму, а соз-дала бы наиболее благоприятные, свободные от всяких крепостнических пут, условия для развития капитализма.

Основными идейными принципами народничества являлись:

— отрицание исторического значения капитализма и стремление не до-пустить его развитие в России;

— стремление создать социалистическое общество, как систему общест-венных отношений, основанных на справедливости и коллективизме;

— лишь в солидарном и справедливом обществе существуют условия, обеспечивающие всестороннее развитие личности;

— идеализация крестьянской общины и надежды через нее прийти к со-циализму;

— представление о русском крестьянине как о человеке будущего, «со-циалисте по природе»;

— критика или даже отрицание государственности как формы общественного управления, отрицание до конца 1870-х гг. значения политической борьбы за свободы и права личности.

В рамках народнического движения существовало два основных течения — умеренное (либеральное) и радикального (революционное). Представители умеренного течения стремились к ненасильственным социальным, политическим и экономическим преобразованиям. Представители радикального течения, считавшие себя последователями Чернышевского, стремились к быстрому насильственному свержению существовавшего режима и немедленному осуществлению идеалов социализма.

В народничестве складывались и развивались различные направления, имевшие общую цель борьбы — социализм, и признававшие необходимость революции для достижения этой цели. Свои идейные особенности имело каждое из них. По степени радикализма в народничестве можно различить следующие направления:

1. Либерально-революционное.

2. Социально-революционное.

3. Анархистское.

2.1. Либерально-революционное направление (пропагандистское).

Либерально-революционное (центристское) крыло в 1860-1870-е было представлено Г.З.Елисеевым, Н.Н.Златовратским, Л.Е.Оболенским, Н.К. Михайловским, В.Г.Короленко, С.Н.Кривенко, С.Н.Южаковым, В.П.Воронцовым, Н.Ф.Даниэльсоном, В.В.Лесевичем, Г.И.Успенским, А.П.Щаповым.

Ведущими идеологами этого направления в народничестве (получившего в советской историографии название «пропагандистского», а в постсоветской «умеренного») были П.Л.Лавров и Н.К.Михайловский. Разработка контуров общества будущего наиболее полно представлена в социалистической теории П.Л. Лаврова. Свою теорию он изло¬жил в «Исторических письмах», опубликованных в 1868 — 1869 гг.; П.Л. Лавров не считал народ готовым к революции. Поэтому основное внимание он придавал пропаганде с целью подготовки крестьянства. «Разбудить» крестьян должны были «критически мыслящие личности» — передовая часть интеллигенции. Поэ¬тому необходимо подготовить пропагандистов из образован¬ных «критически мыслящих» личностей, задачей которых является хождение в народ не с целью организации не¬медленного бунта, а для того, чтобы путем длительной про¬паганды социализма подгото¬вить крестьян к революции. Лавров говорил о необходи¬мости создания революцион¬ной организации, высказывал идею массовой партии, осно-ванной на началах демокра¬тического централизма. Боль¬шое внимание уделял Лавров нравственному облику рево¬люционера, считая, что чле¬ны партии должны быть пре¬даны идее, быть людьми кристальной чистоты. Лавров считал необходимой для пар¬тии полемику по принципиальным вопросам, отказ от всяких попыток создания культа непогрешимости. Его взгляды содержали следующие идеи:

— интеллигенция смогла умственно развиться, т. к. была освобождена от физического труда, который выполнял забитый и необразованный народ. Интеллигенция должна вернуть народу этот долг;

— народ, крестьянство, не готово к социальной революции. Поэтому главная задача интеллигенции — длительная пропаганда идеи социализма в народе, ибо без нее выступления масс примут крайне насильственные, бун-тарские формы и могут привести лишь к изменениям форм собственности и власти, а не к установлению гуманных социалистических отношений;

— внесение социалистического сознания в массы должно обеспечить со-циалистический характер грядущей революции, свести к минимуму ее неизбежные насильственные формы;

— для пропаганды и организации народных сил надо создать партию, объединяющую в своих рядах интеллигенцию и наиболее развитых представителей народа, продолжающую и после революции руководить строительством социализма;

— после победы народа необходимо сохранение «государственного элемента», роль которого будет уменьшаться по мере утверждения социалистических отношений;

— социалистическое общество может развиваться только при обеспече-нии свободы личности, синтезе ее интересов с интересами коллектива.

2.2. Социально-революционное направление (заговорщицкое или бланкистское).

В советской историографии это направление именовалось «заговорщицким» или «бланкистским». Основные теоретики социально-революционного течения русского народничества — П.Н.Ткачев и в определенной мере Н.А.Морозов. П.Н. Ткачев не верил в возможность осу¬ществления революции силами народа, возлагал свои надеж¬ды на революционное меньшинство. Ткачев считал, что само¬державие не имеет классовой опоры в обществе. Поэтому возможен захват власти группой революционеров и переход к социалистическим преобразованиям. П.Н. Ткачев предполагал, что:

— крестьянство не готово ни к революции, ни к самостоятельному по-строению социалистического общества;

— поэтому нет смысла ни в пропаганде социализма, ни в агитации, при-зыве к бунту;

— самодержавие не имеет социальной опоры ни в одном сословии рус-ского общества. Оно «висит в воздухе»;

— поэтому интеллигенция должна создать законспирированную партию, которая захватит власть и будет руководить социалистическим переустройством общества;

— для достижения поставленной цели необходимо использовать все средства, включая противозаконные и аморальные.

Заговорщическая по¬литика привела к появлению в рядах народничества деяте¬лей типа С.Г. Нечаева. С.Г. Нечаев был организатором тайно¬го общества «Народная расправа», автором «Катехизиса ре¬волюционера», в котором заявлялось, что революционная цель оправдывает средства. Нечаев в своей деятельности приме¬нял методы мистификации и провокации.

В нечаевщине проявилось влияние люмпенского эле¬мента, порожденного распадом традиционных структур, которое привело к появлению руководителей политически уголовного типа. Нечаевщина была осуждена I Интернаци¬оналом и отвергнута русскими ре-волюционерами.

2.3. Анархистское направление (бунтарское).

Если П.Н. Ткачев и его последователи верили в политическое объединение единомышленников во имя создания государства нового типа, то анархисты оспаривали необходимость преобразований в рамках государства. Их идеологами были М.А.Бакунин и П.А. Кропоткин. Оба они скептически относились к любой власти, считая ее подавляющей свободу личности и порабощающей ее.

Бакунин считал русского человека бунтарем «по инстинкту, по призванию», а у народа в целом, полагал он, в течение многих веков уже выработался идеал свободы. Поэтому он полагал, что революционерам осталось лишь перейти к организации всенародного бунта (отсюда — наименование в марксистской историографии возглавляемого им крыла народничества «бунтарским»). Цель бунта по Бакунину — не только ликвидация существующего государства, но и недопущение создания нового.

Кропоткин делал акцент на решающей роли масс в переустройстве об-щества, призывал «коллективный ум» народа к созданию коммун, автоно-мий, федераций.

М.А. Бакунин считал, что:

— главная несправедливость — социальное неравенство, а основным носителем и гарантом несправедливости является государство;

— поэтому цель борьбы — не только ликвидация существующего государства, но и недопущение создания нового. Пролетарское государство, считал Бакунин, — худшая форма государства, в котором пролетарии перерождаются, и его создавать нельзя;

— основное средство борьбы — революционный бунт народа. При этом, крестьянство постоянно готово к бунту и требуется не длительная пропаганда, разъяснение, а агитация, призыв к бунту;

— после революционной ликвидации государственности и неравенства народ самоорганизуется в федерации общин уездов, губерний России, сла-вянского мира. В конце концов будут созданы анархистские Соединенные Штаты Европы и всего мира.

В 1874 г., опираясь на идеи М.А. Бакунина, более 1000 молодых рево-люционеров организовали массовое «хождение в народ», надеясь поднять крестьян на восстание. Результаты были ничтожны. Народники столкнулись с царистскими иллюзиями и собственнической психологией крестьян. Движение было разгромлено, агитаторы арестованы.

В 1876 г. уцелевшие участники «хождения в народ» образовали новую тайную организацию, с 1878 г. принявшую название «Земля и воля». Ее программа предусматривала осуществление социалистической революции путем свержения самодержавия, передачу всей земли крестьянам и введение «мирского самоуправления» в деревне и городах. Во главе организации стояли Г В. Плеханов, А.Д. Михайлов, С.М. Кравчинский, Н.А. Морозов, В.Н. Фигнер и др.

Было предпринято второе «хождение в народ» — для длительной агитации крестьян. Землевольцы также занимались агитацией среди рабочих и солдат, помогли организовать несколько стачек. В 1876 г. при участии «Земли и воли» в Петербурге на площади перед Казанским собором была проведена первая в России политическая демонстрация. Перед собравшимися выступил Г. В. Плеханов, призвавший бороться за землю и волю для крестьян и рабочих. Полиция разогнала демонстрацию, многие ее участники были ранены. Арестованных приговорили к каторге или ссылке. Г.В. Плеханову удалось скрыться от полиции.

3. Народнические организации и их деятельность.

1. Первые подпольные организации народников возникли в конце 1850- начале 1860-х гг. Возник студенческий кружок в Харьковском университете (1856-1858 гг.), затем кружок пропагандистов в Москве во главе с П.Э Аргиропуло и П.Г. Заичневским (1861 г.)

2. «Земля и воля» (1861-1864 гг.) явилась первой крупной организацией народников, насчитывавшей несколько сот членов. Ее руководителями стали А.А. Слепцов, Н.А. Серно-Соловьевич, Н.Н. Обручев, В.С. Курочкин, Н.И. Утин. Главной целью организации считалось создание условий для революции, которая ожидалась в 1863 г, когда должно было завершиться подписание уставных грамот. Для этого использовалась легальная и нелегальная пропаганда, издавались прокламации.

В 1864 г. в период репрессий, связанных с подавлением польского восстания, и в результате отсутствия так ожидаемых крестьянских восстаний организация самороспустилась.

3. «Ишутинцы». В 1863-1866 г. действовала революционная организация, возглавляемая Н.А. Ишутиным («ишутинцы»). В 1866 г. член организации Д.В. Каракозов совершил безуспешное покушение на Александра II.

4. «Народная расправа» была создана в конце 60-х гг. революцион-ным фанатиком С.Г. Нечаевым. Нечаев отрицал какую-либо этику, полагая, что цель оправдывает средства. Ради интересов революционного дела он пошел даже на организацию уголовного преступления.

5. «Большое общество пропаганды» («чайковцы») существовало в 1869-1874 гг. Его возглавляли М.А Натансон, Н.В Чайковский, С.Л. Перовская, С.М. Кравчинский, П.А. Кропоткин. Общество занималось изучением социалистической литературы. В 1874 г. «чайковцы» участвовали в подготовке массовой акции — т.н. «хождения в народ», когда сотни студентов, гимназистов, молодых интеллигентов отправились в деревню, кто для агитации, а кто для пропаганды крестьян. Но, в итоге, не удалось их поднять ни на бунт, ни распропагандировать в социа-листическом духе.

6. «Земля и воля» (1876-1879). Организацией руководили М.А. Натансон, А.Д. Михайлов, Г.В. Плеханов, Л.А. Тихомиров. Стремясь поднять народ на революцию, они считали необходимым:

— агитацию словом и делом;

— акции по дезорганизации государства (т.е. привлечение в свои ряды офицеров, чиновников, убийство наиболее «вредных» представителей вла-сти);

Землевольцы перешли от летучей агитации к оседлой пропаганде, стали создавать поселения народников в деревне. Но новое «хождение в народ» также не дало результатов и в 1879 г. партия раскололась на сторонников пропаганды и продолжения борьбы за социалистические идеалы («деревенщиков»), объединившихся во главе с Г.В. Плехановым в партию «Черный передел», и сторонников политической борьбы и достижения политической свободы, как необходимого условия для социалистической пропаганды, а также тактики индивидуального террора («политиков»), образовавших «Народную волю».

7. Партию «Народная воля» (1879-1882 гг.) возглавлял Исполнительный комитет, куда входили А.И. Желябов, А.Д. Михайлов, С.Л. Перовская, В.Н. Фигнер, Н.А. Морозов и др.

Народовольцы ставили своей целью:

— революционный захват власти;

— созыв Учредительного собрания;

— утверждение политических свобод;

— построение, в перспективе, общинного социализма.

Основным средством признавался политический переворот с помощью армии и при поддержке народа. Для дезорганизации власти использовался и индивидуальный террор, который, постепенно, вовлек в себя все силы партии и стал главным средством политической борьбы. Было предпринято несколько попыток цареубийства, в частности, подготовленный С.Н. Халтуриным взрыв в Зимнем дворце в феврале 1880 г. 1 марта 1881 г. Александр II был убит, но революции или ожидаемых народовольцами массовых выступлений народа не произошло, а ор-ганизация, в итоге, была разгромлена полицией.

8. «Черный передел» (1879-1882 гг.). Его руководители — Г.В. Плеха-нов, П.Б. Аксельрод, Л.Г. Дейч, В.И. Засулич целью своей деятельности считали подготовку крестьянской революции — бунта при помощи пропаганды в деревне. В 1883 г., разочаровавшись в народничестве и оказавшись в эмиграции, «чернопередельцы» во главе с Плехановым перешли на позиции марксизма и создали в Женеве группу «Освобождение труда» — первую русскую социал-демократическую организацию.

Заключение

В данной работе мы рассмотрели идеологию народничества, основные направления и течения, народнические организации и их деятельность. Из чего делаем вывод, что целью народников было не свержение самодержавия, а объединение народа, сближение культур, борьба за равные права для всех слоев общества не зависимо от сословий.

Общими взглядами для народников были:

1. Понимание социалистического идеала применительно к России, идеала, который основывается на крестьянской общине;

2. Критика капитализма, и признание капиталистического развития регрессом по отношению к России;

3. Понимание социальной революции как революции крестьянской;

4. Задачи уничтожения монархии и феодальных отношений.

Расхождения между ними начинались тогда, когда они переходили к трактовке не только существа той революции, которая должна привести Россию к социализму, но и путей и средств её осуществления. Впервые в истории утопического социализма в России проблемы революции и социализма разрабатывались в единстве, всесторонне.

Многие из народников стремились на собственным примере показать возможность создания нового типа культуры с особым отношением к труду, семье, науке, искусству, морали, религии. Они хотели личным участием изменить социальное развитие страны, облагородив его.

Заслуга Герцена и народников состоит в том, что они боролись за освобождение народа русского от угнетения, за нежелание жить и работать в существовавших условиях, за установление лучшего будущего для России, которое они видели в социализме.

Список литературы

1. Антонов В. Народничество в России: утопия или отвергнутые возможности //Вопросы истории. — 1991. — №1.

2. Арсланов Р.А., Керов В.В., Мосейкина М.Н. История России с древнейших времен до начала 20 века. М., 2007. – С. 593.

3. Ключевский В.О. Избранные лекции «Курса русской истории». – М., 2002. – С.672.

4. Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. В трех книгах. – М., 1997. – С.1792.

5. Кутьина Г., Мулукаев Р., Новицкая Т. История отечественного государства и права. Часть 2. – М., 2003. – С.544.

6. Мунчаев Ш.М., Устинов В.М. История России. — М., 1997. 592с.

7. Орлов А. С., Георгиев В. А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России. Учебник.- М., 1997. 544 с.