Нравственные качества аси. Разработка урока по литературе

«Жизнь Василия Фивейского» Андреева Л.Н.

Повесть Л.Н. Андреева «Жизнь Василия Фивейского» можно поставить в один ряд с такими произведениями писателя, как «Иуда Искариот», «Христиане», «Сын человеческий», «Анатэ-ма», «Савва», составляющими богоборческую линию в творчестве писателя. Впервые повесть была опубликована в сборнике товарищества «Знание» за 1903 год с посвящением Ф.И. Шаляпину. В последующих изданиях посвящение было снято. Отдельным изданием произведение было опубликовано в 1904 году в Мюнхене издательством Ю. Мархлевского («Новости русской литературы»), а затем в 1908 году в Петербурге издательством «Пробуждение». Импульсом к созданию сюжета повести стал разговор с М. Горьким о горделивом попе, который под влиянием учения Л.Н. Толстого снял сан.

В самом начале повествования сразу же заявлена тема сурового и загадочного рока. Отец Василий одинок среди людей. Он потерял сына, не нашел счастья в браке. Видя вокруг себя столько горя и несправедливости, Василий порой сам себя пытается укрепить в христианской вере. Он обращается к небу с громкими словами: «Я — верю». И в этой сцене Андреев убедительно показывает, что Фивейский, несмотря ни на что, порой сомневается в божественной силе.

В повести «Жизнь Василия Фивейского» Л.Н. Андреев использует черты экспрессионизма, которые выражаются в символах, гиперболах, преобладании лирико-субъективного начала над эпическим. Это ярко проявляется в портрете отца Василия, Андреев постоянно подчеркивает в нем глаза: «Они были маленькие, ввалившиеся, черные, как уголь, и ярким светом горел в них отразившийся небесный пламень». Максимальную выразительность портрет героя приобретает в сцене, когда церковный староста Иван Копров обвиняет отца Василия в богоотступническом своеволии. Прием укрупнения портретной детали помогает Андрееву показать трагическое величие фигуры священника: «Пунцовый от гнева, Иван Порфирыч сверху взглянул на попа — и застыл с раскрытым ртом. На него смотрели бездонно-глубокие глаза. Ни лица, ни тела не видал Иван Порфирыч. Одни глаза —г огромные, как стена, как алтарь, зияющие, таинственные, повелительные — глядели на него, — и, точно обожженный, он бессознательно отмахнулся рукою и вышел, толкнувшись о притолоку толстым плечом. И в похолодевшую спину его, как сквозь каменную стену, все еще впивались черные и страшные глаза». Центральная деталь портретной зарисовки — глаза — укрупняется при помощи различных изобразительно-выразительных средств (эпитетов, сравнений), гиперболизируется. Кроме того, испепеляющая сила взгляда (а следовательно, и сила воли характера Фивейского) подчеркивается реакцией на него Копрова, который выходит, толкнувшись о притолоку толстым плечом.

Не менее интересной в повести выглядит фигура Ивана Порфирыча. Он обрисован как богатый, счастливый и всеми уважаемый человек. В его портрете Л.Н. Андреев подчеркивает характерную деталь —. черную бороду. В суждениях герой не основателен. Возмущает, например, случай, когда он оговаривает пришедшую в церковь попадью за пьянство. «Эту пьяницу совсем бы в церковь пускать не следовало. Стыд!» — восклицает герой. А ведь несчастная попадья, потерявшая сына, просто-напросто пьет с горя, а в церковь пришла за поддержкой.

Однако гибель сына не единственное испытание, которое посылает ей судьба. Как ни берегла свой плод обрадованная женщина, у нее рождается сын-идиот. Образ идиота разрастается, начинает господствовать над всей семьей. Сжимается даже сам дом. Его обитателей постоянно мучают клопы. Откуда-то появляется рваное белье и одежда — символы неустроенности, беспорядка. Идиот нечистоплотен и озлоблен, похож на звереныша. Это одновременно символ незаслуженного горя и вырождения. Весь ужас, который несет в себе рожденное попадьей существо, красноречиво воплощает его портрет: «И был отвратителен и страшен его вид: на узеньких, совсем еще детских плечах сидел маленький череп с огромным, неподвижным и широким лицом, как у взрослого. Что-то тревожное и пугающее было в этом диком несоответствии между головой и телом, и казалось, что ребенок «надел зачем-то огромную и странную маску».

Постепенно тема безумия в повести разрастается. Сходит с ума и сама попадья. Ночными тенями подступает безумие к самому Василию. Попадья напоминает ему лошадь со сломанным копытом, которую вели на живодерню. Ему кажется, что если бы кто-то заживо положил женщину в могилу, то поступил бы хорошо, такие несчастные у той глаза.

Тема безумия звучит и в сцене отпевания Семена Мосяги-на, которого отец Василий определил работником к церковному старосте. И сам Василий, и окружающие чувствуют вину священника за гибель Семена. Во время отпевания начинается гроза. Прервав чтение молитв, отец Василий подходит к гробу и пытается усилием воли воскресить мертвеца, затем выталкивает его из гроба. Народ, глядя на эту картину, в страхе выбегает из храма, полагая, что в священника вселились бесы.

Важную роль в повести играет пейзаж. Природа оттеняет переживания героев, но, помимо этого, и сама живет своей независимой жизнью. Осенняя ночь, сопутствовавшая безумной страсти несчастной попадьи, описывается как страдающее и одинокое существо: «В наглухо закрытые ставни упорно стучал осенний дождь, и тяжко и глубоко вздыхала ненастная ночь», «Под долгие стоны осенней ночи», «Бесприютностью дышала осенняя ночь», «Ночь молчала», «Ненарушимая и грозная тишина смыкалась и душила, начинала гудеть», «Как саван облипала его глухая и бесстрастная тишина», «Тьма разбегалась перед ним, длинными тенями забегала сзади и лукаво кралась по пятам».

Отец Василий сопоставляется в повести с библейским праведником Иовом. Однако Фивейский не раз восстает против бога, рока и несправедливости, мечтает снять сан и уехать с женой куда-нибудь, а идиота отдать в приют. Но жена сгорает во время пожара. В конце концов отец Василий гибнет. В последние минуты ему кажется, что небо охвачено огнем и рушится мир. И этот финал выглядит закономерным для творчества Л.Н. Андреева, так как в нем всесильный рок оказывается сильнее человека.

В самом начале повествования сразу же заявлена тема сурового и загадочного рока. Отец Василий одинок среди людей. Он потерял сына, не нашел счастья в браке. Видя вокруг себя столько горя и несправедливости, Василий порой сам себя пытается укрепить в христианской вере. Он обращается к небу с громкими словами: «Я - верю». И в этой сцене Андреев убедительно показывает, что Фивейский, несмотря ни на что, порой сомневается в божественной силе.

В повести «Жизнь Василия Фивейского» Л.Н. Андреев использует черты экспрессионизма, которые выражаются в символах, гиперболах, преобладании лирико-субъективного начала над эпическим. Это ярко проявляется в портрете отца Василия, Андреев постоянно подчеркивает в нем глаза: «Они были маленькие, ввалившиеся, черные, как уголь, и ярким светом горел в них отразившийся небесный пламень». Максимальную выразительность портрет героя приобретает в сцене, когда церковный староста Иван Копров обвиняет отца Василия в богоотступническом своеволии. Прием укрупнения портретной детали помогает Андрееву показать трагическое величие фигуры священника: «Пунцовый от гнева, Иван Порфирыч сверху взглянул на попа - и застыл с раскрытым ртом. На него смотрели бездонно-глубокие глаза. Ни лица, ни тела не видал Иван Порфирыч. Одни глаза -г огромные, как стена, как алтарь, зияющие, таинственные, повелительные - глядели на него, - и, точно обожженный, он бессознательно отмахнулся рукою и вышел, толкнувшись о притолоку толстым плечом. И в похолодевшую спину его, как сквозь каменную стену, все еще впивались черные и страшные глаза». Центральная деталь портретной зарисовки - глаза - укрупняется при помощи различных изобразительно-выразительных средств (эпитетов, сравнений), гиперболизируется. Кроме того, испепеляющая сила взгляда (а следовательно, и сила воли характера Фивейского) подчеркивается реакцией на него Копрова, который выходит, толкнувшись о притолоку толстым плечом.

Не менее интересной в повести выглядит фигура Ивана Порфирыча. Он обрисован как богатый, счастливый и всеми уважаемый человек. В его портрете Л.Н. Андреев подчеркивает характерную деталь - черную бороду. В суждениях герой не основателен. Возмущает, например, случай, когда он оговаривает пришедшую в церковь попадью за пьянство. «Эту пьяницу совсем бы в церковь пускать не следовало. Стыд!» - восклицает герой. А ведь несчастная попадья, потерявшая сына, просто-напросто пьет с горя, а в церковь пришла за поддержкой.

«Жизнь Василия Фивейского»

В самом начале повествования сразу же заявлена тема сурового и загадочного рока. Отец Василий одинок среди людей. Он потерял сына, не нашел счастья в браке. Видя вокруг себя столько горя и несправедливости, Василий порой сам себя пытается укрепить в христианской вере. Он обращается к небу с громкими словами: «Я - верю». И в этой сцене Андреев убедительно показывает, что Фивейский, несмотря ни на что, порой сомневается в божественной силе.

В повести «Жизнь Василия Фивейского» Л.Н. Андреев использует черты экспрессионизма, которые выражаются в символах, гиперболах, преобладании лирико-субъективного начала над эпическим. Это ярко проявляется в портрете отца Василия, Андреев постоянно подчеркивает в нем глаза: «Они были маленькие, ввалившиеся, черные, как уголь, и ярким светом горел в них отразившийся небесный пламень». Максимальную выразительность портрет героя приобретает в сцене, когда церковный староста Иван Копров обвиняет отца Василия в богоотступническом своеволии. Прием укрупнения портретной детали помогает Андрееву показать трагическое величие фигуры священника: «Пунцовый от гнева, Иван Порфирыч сверху взглянул на попа - и застыл с раскрытым ртом. На него смотрели бездонно-глубокие глаза. Ни лица, ни тела не видал Иван Порфирыч. Одни глаза -г огромные, как стена, как алтарь, зияющие, таинственные, повелительные - глядели на него, - и, точно обожженный, он бессознательно отмахнулся рукою и вышел, толкнувшись о притолоку толстым плечом. И в похолодевшую спину его, как сквозь каменную стену, все еще впивались черные и страшные глаза». Центральная деталь портретной зарисовки - глаза - укрупняется при помощи различных изобразительно-выразительных средств (эпитетов, сравнений), гиперболизируется. Кроме того, испепеляющая сила взгляда (а следовательно, и сила воли характера Фивейского) подчеркивается реакцией на него Копрова, который выходит, толкнувшись о притолоку толстым плечом.

Не менее интересной в повести выглядит фигура Ивана Порфирыча. Он обрисован как богатый, счастливый и всеми уважаемый человек. В его портрете Л.Н. Андреев подчеркивает характерную деталь - черную бороду. В суждениях герой не основателен. Возмущает, например, случай, когда он оговаривает пришедшую в церковь попадью за пьянство. «Эту пьяницу совсем бы в церковь пускать не следовало. Стыд!» - восклицает герой. А ведь несчастная попадья, потерявшая сына, просто-напросто пьет с горя, а в церковь пришла за поддержкой.

Однако гибель сына не единственное испытание, которое посылает ей судьба. Как ни берегла свой плод обрадованная женщина, у нее рождается сын-идиот. Образ идиота разрастается, начинает господствовать над всей семьей. Сжимается даже сам дом. Его обитателей постоянно мучают клопы. Откуда-то появляется рваное белье и одежда - символы неустроенности, беспорядка. Идиот нечистоплотен и озлоблен, похож на звереныша. Это одновременно символ незаслуженного горя и вырождения. Весь ужас, который несет в себе рожденное попадьей существо, красноречиво воплощает его портрет: «И был отвратителен и страшен его вид: на узеньких, совсем еще детских плечах сидел маленький череп с огромным, неподвижным и широким лицом, как у взрослого. Что-то тревожное и пугающее было в этом диком несоответствии между головой и телом, и казалось, что ребенок «надел зачем-то огромную и странную маску».

И по сей день вызывает бурные дискуссии. Одни считают его ренегатом революции, другие настаивают на его революционной праведности. Кто он, забытый в 20-е годы, запрещенный в 30-е и вновь «открытый» в 60-е? О нем писали как об авторе, которому присуще обостренное чувство смерти, уничтожающее все краски жизни.

Но при знакомстве с его произведениями становится понятно, что эти утверждения неверны. Перед читателем открывается другой человек - художник, который чувствовал свое время и откликался в своих работах на самые больные и актуальные вопросы. В этой статье представлено произведение, наиболее полно раскрывающее «андреевский стиль» - "Жизнь Василия Фивейского". Краткое содержание повести - далее.

История создания

Над повестью Андреев работал два года, поводом для написания ее послужил разговор с М. Горьким об исповеди А. Апполова, отказавшегося от сана священника под влиянием «толстовского учения». Повесть была опубликована в 1904 году и вызвала многочисленные отзывы. Ее анализу было посвящено более двадцати статей. Большинство авторов оценило повесть как самое значимое произведение писателя и заметное событие в предреволюционной литературе. Среди известных рецензентов были З. Гиппиус, В. Короленко, М. Гершензон.

Многие авторы сходились во мнении, что Андреев поднимает большую тему, которая бередит и близких, и далеких по духу людей. Н. Минский утверждал, что «Жизнь Василия Фивейского» Леонида Андреева «превосходит по могуществу слова» все, что было написано до нее. Глубина и значительность поставленных в ней проблем подчеркивают яркость таланта и мастерство автора, раскрывшего эволюцию взглядов главного героя и этапы духовного развития.

Некоторые были все же «оскорблены» в своих религиозных чувствах, называя повесть «антихристианской». Находились и те, кто считал ее пессимистичной, и те, кто усматривал в ней клич к осмысленной борьбе. Так же восприняли повесть и большевик Л. Красин, отметивший ее «революционное значение», и А. Блок, связывающий ее с восприятием первой революции в России. Каждый из критиков выделил одну из сторон, казавшуюся ему близкой. Более полно проанализировать структуру повести можно, ознакомившись с кратким содержанием «Жизни Василия Фивейского».

Отец Василий

Над жизнью Василия словно тяготел суровый рок. С детства он нес бремя болезней и печали. И никогда не заживало сердце его от ран. Сын терпеливого захолустного священника, он и сам был покорен, словно и не замечал тех бед, что сыпались на его вихрастую голову. Падал и поднимался, медленно, но поднимался, как муравей, хворостинка за хворостинкой, строил он свою жизнь.

Женился Василий на хорошей девушке, стал священником, родил сына и дочь. И, казалось, благословил его Бог, и повернулась к нему жизнь. Но на седьмой год пошел сын его Василий купаться и утонул. Молодая попадья не находила себе места, убитая горем.

Вера отца Василия

Прихожане особо не любили отца Василия, якобы вел он службу сухо и торопливо. Да и слышали, что несчастлив он в своей жизни, а потому обходили его стороной. Даже просили отнять сан от неудачника. Церковный староста Порфирий и вовсе сживал его со свету, так что несчастный Василий побаивался его, и первое, что видел запуганный поп, глядя на село, - это железную крышу старостинского двухэтажного дома. И только после с трудом отыскивал взглядом потемневшую деревянную крышу своего домишки.

Однажды староста прямо в церкви, когда попадья пришла на службу, сказал, что пьянь эту не следует сюда пускать. Напилась она в тот же вечер и стала говорить Василию, что хочет родить второго сына. И попал несчастный под бешеную страсть супруги, а поздней ночью, когда уснули все, вышел в поле и отчаянно и стыдливо молился. Звучал над полем голос: «Я верю», и надежда была в нем.

Несбывшаяся надежда

Забеременела попадья, все лето не пила, и воцарился в доме Василия долгожданный покой. Похорошела и перестала бояться старосты Порфирия. И зима пришла так же радостно и спокойно. На Крещенье родился в семье долгожданный мальчик, с большой головой и тоненькими ножками. Три года провела семья в сомнении. И стало ясно, что сын родился идиотом.

Год прошел в горе, которое лезло из всех щелей, и ощущалось, что сидит некто в полутемной комнате, рожденный в безумии. Четыре года исполнилось ребенку, а он только говорил «Дай» и кричал зло и громко. И кормить его было тяжело. Измученная попадья снова стала пить. В кратком содержании «Жизни Василия Фивейского» невозможно отразить боль и отчаяние матери. Начались у нее приступы безумия. Вчетвером кое-как справлялись с ней, связывали полотенцами.

Да будет воля Твоя

Стал чужд всему Василий. Вроде живет среди людей и делает все, как они, а не видно его, как будто не человек, а оболочка. Как-то на исповеди, когда старуха одна пугливо и искренне отвечала на его вопросы, спала с его глаз пелена. И увидел Василий, что есть на земле подобные ему люди. Странные дни начались в его жизни. Был он как одинокое дерево, и вдруг вырос вокруг него густой лес. Но вместе с тем стал плотнее и мрак ночи.

И кажется Василию, что горе идет по всей земле. На Великий пост пришел к нему на исповедь нищий. Рассказал, как надругался над девочкой, задушил и закопал ее. За десять лет сообщил злодей многим священникам страшную тайну. Никто не верил, а Василий поверил, упал на корточки и кричал: «На земле и на небе ад». Изменилась в тот миг жизнь Василия Фивейского. Герой повести пережил душевную муку, словно перевернулось в нем все. Стал убийцу уверять, что будет тот в раю выше всех праведников.

Пришел домой утомленный и грязный, словно бродил долго по полям, и признался в ту ночь Василий жене, что не может в церковь идти. Решил пережить как-нибудь лето, а к осени снять сан и уехать куда глаза глядят. Его решение принесло в дом покой. Но в конце июля, когда был Василий на сенокосе, загорелся его дом, и погибла в пожаре жена.

Бродил Василий по саду дьякона, приютившего его с детьми, и думал, чем был этот пожар - столпом, указывающим путь в пустыне, или Бог решил обратить его жизнь в пустыню, чтобы не блуждал Василий по изъезженным путям? И впервые смиренно склонил голову и произнес: «Да будет воля Твоя!»

И люди, видевшие его в то утро, видели незнакомого, как будто тень из другого мира, человека. «Что вы смотрите? Разве я - чудо?» - спрашивает он, улыбаясь. Такими словами заканчивает Л. Н. Андреев очередную главу повести, словно подводя черту под прошлым Василия, и открывает новую страницу его жизни.

Право на чудо

Отправил Василий дочь к своей сестре, построил новый дом, читает сыну Евангелие, ежедневно служит в церкви и держит строгий пост. Новая жизнь Василия настораживает прихожан, и когда погибает мужик Мосягин, все сошлись на том, что виноват в этом поп. Староста приходит к Василию и говорит, чтобы он убирался, так как от него все несчастья. И Василий, всегда боявшийся старосту, изгоняет того из церкви.

Во время отпевания погибшего мужика Василий вдруг прерывает чтение молитв, беззвучно хохочет, подходит к гробу и восклицает: «Тебе говорю - встань!» Не восстает мертвец из гроба. Тогда Василий выталкивает из него покойника. Люди в страхе разбегаются, а Василий продолжает взывать к мертвому. Но скорее стены рухнут, чем он восстанет из гроба.

Не с покойником ведет он поединок, а с Тем, в Кого верил беспредельно и вправе просить чуда. Но нет ответа. Охваченный яростью, выбегает Василий из церкви и бежит в чисто поле, где не раз молился да оплакивал свою горемычную судьбу. Там, посреди поля, найдут назавтра Василия мужики - распластанного. «Как будто и мертвый он продолжал свой бег», - такими словами заканчивает Л. Н. Андреев свое произведение.

Характеристика главного героя

Жизнь Василия - это цепь жестоких испытаний его веры: тонет сын, спивается попадья. Но священник повторяет: «Я верю». Он верит «торжественно и просто». Жизнь обнажает таинственные недра: время радости и ожидания второго сына сменяется жестокой правдой - сын болен, над всеми господствует страшный образ идиота. Тогда становится Василий безучастным и спокойным и думает «о Боге». И этого же требует от людей, приходивших на исповедь, но горе и сомнения в глубине души вопрошают: «Где же твой Бог?»

Вынимает из петли жену и кричит в небо: «И Ты терпишь это!» Горит дом, умирает жена. Он произносит: «Да будет воля Твоя». И снова непоколебим. Его вера крепнет настолько, что он ощущает себя избранником и в религиозном экстазе подвергает себя серьезному испытанию - пытается воскресить мертвого. Три раза восклицает: «Тебе говорю, встань!» Но холодным дыханием смерти отвечает мертвец.

Василий потрясен: «Зачем я верил? Зачем Ты дал мне жалость и любовь к людям? Зачем Ты держал меня всю жизнь в рабстве и оковах?» Жуткая правда о пустоте, к которой он взывал, и бессмысленность его страданий убивают отца Василия. Его мир рушится, но даже мертвый он как будто продолжает бежать и искать ответа.

Призыв к разумному существованию

Сюжет повести часто сравнивают с библейской Книгой Иова. Но, как показывает анализ «Жизни Василия Фивейского», повесть имеет только внешнее сходство с библейской историей. Иов претерпел несчастья и убедился, что не в его власти постичь Бога и Его пути. Он смирился. А Василий же гневно восклицает: «Зачем я верил?» Повесть Андреева - это дерзкая попытка поколебать основы религии - веру в чудо. И он создает полную драматизма историю, в которой измученный несчастьями поп вырастает в богоборца.

Он пытается силой своей иступленной веры воскресить мертвого. Но чуда не происходит. Растоптана вера, которая пытается привести небо на землю. В повести Андреева явно ощущается дух возмущения и протеста, чувство недоумения и неудовлетворенности. Над всеми символическими наслоениями повести звучит реалистичная нота, рассеивающая призраки и иллюзии. Анализ "Жизни Василия Фивейского" позволяет увидеть сквозь символы произведения, что автор зовет к разумной и осмысленной борьбе.