Рыцарская литература. Особенности и основные жанры куртуазной культуры — сочинение

^ ОБЩИЕ ЧЕРТЫ КУРТУАЗНОЙ ЛИРИКИ

Ярким и многообразным проявлением антиаскетических устремлений, охвативших широкие слои феодального общества Западной Европы в пору Зрелого Средневековья (раньше всего это обнаружило себя в Провансе), стала куртуазная лирика, в которой, по словам академика В. Ф. Шишмарева, «впервые был поставлен вопрос о самоценности чувства и найдена поэтическая формула любви».

Куртуазная поэзия Западной Европы находит себе типологическую параллель в ряде литератур Востока. Мы найдем «куртуазных», т. е. придворных, поэтов и в танском или сунском Китае, и в хейанской Японии, и в Иране. Но наиболее близка к куртуазной лирике Запада арабская любовная поэзия IX-XII вв. (Ибн аль-Мутазз, Абу Фирас, Ибн Зайдун, Ибн Хамдис и др.), во многом, конечно, отличная от европейской поэзии. Возникновение и расцвет куртуазной лирики, по-видимому, характерная черта литератур разных регионов в пору Зрелого Средневековья.

Прилагательное «куртуазный» предполагает два значения - социальное и моральное, и эта двойственность постоянно присутствует в сознании поэтов, обыгрывается, оспаривается и утверждается. В ходе развития куртуазной лирики происходило смещение оценок - от социальной к моральной, но не подмена одна другой. Моральная оценка начинала доминировать, но не отменяла социальной, ибо куртуазное направление в литературе не разрушило сословных представлений Средневековья.

Куртуазная лирика Запада была явлением сложным, имевшим и свои национальные варианты, и определенные, порой весьма отличающиеся друг от друга этапы развития. Поэтому куртуазной лирике вряд ли можно дать какое-то одно определение. Она не была - во всем своем многообразии - поэзией исключительно рыцарского сословия. Не была поэзией лишь на любовные темы, так как сатирический, дидактический и политический элементы были в ней очень заметны. Впрочем, любовная тематика преобладала. Куртуазная поэзия на любовную тему была связана с той новой трактовкой любви, которая существенно отличалась от античной и возникла в феодальную эпоху. Как заметил Ф. Энгельс, «в своем классическом виде, у провансальцев, рыцарская любовь устремляется на всех парусах к нарушению супружеской верности, и ее поэты воспевают это... Жители Северной Франции, а равным образом и бравые немцы тоже усвоили этот род поэзии вместе с соответствующей ему манерой рыцарской любви...» (Маркс К. , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 72-73). Однако следует иметь в виду, что трактовка любовной темы в куртуазной поэзии

Запада была лишена единства. До сих пор остается спорным вопрос, до какой степени «платонична» была куртуазная любовь и из чего складывался «культ дамы». Несомненно, что куртуазная лирика создавалась мирянами и была обращена к их мирским делам. Это не делало их поэзию внерелигиозной. Более того, образный строй куртуазной лирики порой широко вбирал в себя религиозную символику, в ее терминах описывая любовное чувство.

Специфику куртуазной поэзии или ее характерные особенности лучше всего понять, обратившись к ее национальным манифестациям, генетически и типологически между собой тесно связанным, но обладающим неповторимыми, оригинальными чертами.

531

^ ЛИРИКА ПРОВАНСА

Своеобразие куртуазной литературы как порождения развитого феодального общества, обладавшего богатой и сложной духовной культурой, сказалось прежде всего в поэзии Прованса, в творчестве трубадуров (от прованс. trobar - находить, создавать), расцвет которого приходится на XI-XIII вв.

Куртуазная лирика родилась именно в Провансе далеко не случайно. На территории Прованса, обширной страны, лежащей между Испанией и Италией по берегу Средиземного моря, к началу XI в. сложилась культурная ситуация, особенно благоприятная для возникновения и развития широкого литературного движения. Многочисленные города Прованса, игравшие большую роль еще во время Римской империи, пострадали в пору кризиса рабовладельческого мира меньше, чем, скажем, города Галлии. Уже в XI в. они стали центрами все более оживленной экономической и культурной жизни. Провансальские города были и важными пунктами растущего торгового обмена между странами Ближнего Востока и Европой (Марсель), центрами преуспевавших средневековых ремесел (особенно Тулуза с ее прославленными ткачами).

В Провансе не было сильной королевской власти, хотя бы номинальной, поэтому местные феодалы пользовались независимостью, что отразилось не только на их политическом положении, но и на их самосознании. Тяготея к богатеющим городам, поставщикам предметов роскоши, они испытывали воздействие укоренившихся здесь культурных традиций и сами влияли на культуру городов, оказывая последним свое военное покровительство и способствуя развитию их экономики. Тем самым феодалы и горожане стали здесь союзниками, а не врагами. Это вело к быстрому созданию многочисленных культурных центров. Именно в Провансе раньше, чем в других странах Европы, формируется куртуазная идеология как выражение развитого феодального общества, здесь тоже раньше, чем в иных странах Европы, вспыхивает первое большое движение против диктатуры папского Рима, известное под названием ереси катаров или альбигойцев (от одного из ее очагов - города Альби), опосредствованно связанной с восточным манихейством.

Высокому уровню цивилизации в Провансе способствовали прочные взаимоотношения как с мусульманскими странами, так и со странами христианскими, еще более тесно связанными с миром арабской культуры, чем Прованс: с Каталонией и другими землями в Испании, с Италией, Сицилией, Византией. В провансальских городах XI в. уже существуют арабские, еврейские, греческие общины, вносящие свой вклад в городскую культуру Прованса. Именно через Прованс разнообразные восточные и южноевропейские влияния распространялись на континент - сначала в сопредельные французские земли, а затем и дальше на север.

Особое значение провансальной нации в условиях Средневековья специально подчеркнули К. Маркс и Ф. Энгельс: «Она первая из всех наций нового времени выработала литературный язык. Ее поэзия служила тогда недостижимым образцом для всех романских народов, да и для немцев и англичан. В создании феодального рыцарства она соперничала с кастильцами, французами-северянами и английскими норманнами; в промышленности и торговле она нисколько не уступала итальянцам. Она не только „блестящим образом“ развила „одну фазу средневековой жизни“, но вызвала даже отблеск древнего эллинства среди глубочайшего средневековья» (Маркс К. , Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 5, с. 378).

Уже в XI в. в замках и городах Прованса развертывается поэтическое движение, которое со временем получает название поэзии трубадуров. Оно достигает своего расцвета в XII в. и продолжается - в ослабленном виде - в XIII столетии. Поэзия трубадуров постепенно выходит за границы Прованса и становится явлением, общим для всех стран Южной Европы, она оказывает воздействие также на страны немецкого языка и на Англию.

Хотя, как правило, трубадур - лицо, входящее в состав свиты того или иного феодала, хотя его творчество чаще всего связано с жизнью замка и его обитателей - рыцарей и дам, среди трубадуров были представлены люди самых различных сословий средневекового Прованса. Наряду с трубадурами из высшей знати, вроде герцога Гильема Аквитанского или графа Рамбаута

д’Ауренга (Оранжского), выдающимися поэтами-трубадурами были плебей Маркабрю, сын замкового слуги и повара Бернарт де Вентадорн, крестьянский сын Гираут де Борнейль, сын портного Гильем Фигейра и даже некий монах из Монтаудона. И хотя чаще всего среди трубадуров можно встретить рыцарей среднего достатка, владельцев небольших ленов, куртуазная культура Прованса не была создана исключительно представителями рыцарского сословия.

Вместе со своими сеньорами, а часто на собственный страх и риск провансальские трубадуры принимали участие в Крестовых походах. Надолго задерживались они в Италии, Византии, в отвоеванных у арабов портах Средиземноморья. Трубадур Вакейрас последовал за своим покровителем в Грецию, где тот получил лен при дележе византийского наследия после провозглашения Латинской империи. Там, видимо, Вакейрас и погиб. Авантюрный дух эпохи Крестовых походов, которым сопутствовало небывалое расширение географического и общественного кругозора, постоянно чувствуется в творчестве трубадуров.

Полезно отметить, что среди представителей провансальской лирики мы встречаем немало женщин, как правило знатных дам, включившихся в лирические любовные дебаты и тем самым переставших быть лишь прекрасным (и безмолвным!) предметом поклонения. Наибольшей известностью пользовалась поэтесса графиня де Диа, автор жизнерадостных любовных кансон, иногда сдобренных меланхолическими нотками и полных весьма смелых признаний. Она уверенно отстаивает свое право на любовь и право говорить о ней. Писали стихи и другие провансальские сеньоры - уроженка Лангедока Азалаида де Поркайраргес, некая Кастеллоза из Оверни, Клара Андузская, Мария де Вентадорн и др. Провансальские поэтессы - яркое свидетельство культурного подъема, известной эмансипации женщин и роста личностного самосознания (что может быть сопоставлено лишь с богатейшим женским поэтическим творчеством в пору Ренессанса).

Близкими к среде трубадуров в Провансе были, несмотря на свое неблагородное происхождение, и жонглеры (некоторые из трубадуров, например Ук де ла Бакалария или Пистолета, прошли период «жонглерства»). Произведения трубадуров пелись - поэт выступал и как композитор. Но так как не каждый из них обладал достаточными певческими способностями, то трубадур нередко держал при себе одного или двух жонглеров - певцов-профессионалов, исполнявших его произведения под аккомпанемент виолы или арфы. Жонглер тем самым занимал заметное место в жизни трубадура. В песнях некоторых провансальских поэтов встречаются дружеские упоминания об этих сподвижниках певцов-рыцарей. Так, например, Бертран де Борн тепло говорит о «своем Папиоле», верном жонглере, друге и слуге.

Эти связи с большой убедительностью раскрываются в различных жанрах поэзии трубадуров, жанрах, которые за редким исключением вышли из народной песни, из ее жизни. К народной поэзии восходят самые ранние жанры провансальской лирики: верс (стих) и кансо (кансона, песня). Из той же основы родилась двуголосая пасторела (пастушеская песня), обычно состоявшая из диалога между рыцарем и приглянувшейся ему пастушкой. Альба (рассветная песня), в которой верный друг напоминает о рассвете товарищу, забывшемуся на свидании с милой, тоже обнаруживает черты народного происхождения.

Важным жанром лирики трубадуров были сирвентес - сатирические песни политического содержания - живые и острые отклики на общественные проблемы своего времени. Также к древнейшим формам народного творчества восходят такие распространенные жанры лирики трубадуров, как плань (плач) и песня-спор, песня-распря - тенсона. Подъем народных масс в эпоху первых Крестовых походов и иллюзии, которые они питали в связи с этими походами, отразились в песнях о Крестовом походе - призыве к участию в походах за море во имя защиты Земли господней от «язычников». Впрочем, в Провансе подобные песни нередко указывали и на цели, более близкие, звали на помощь соседям-испанцам и каталонцам в вековой борьбе против сарацин, прочно угнездившихся на Пиренейском полуострове.

Народная традиция подарила поэзии трубадуров музыкальность, органическую связь со стихией песни; это обеспечило поэтике трубадуров огромные творческие возможности, крывшиеся в непосредственной связи музыки и текста (не случайно некоторые поэты-трубадуры были и незаурядными музыкантами, а в одной из областей Южной Франции, в Лимузене, сложилась первая европейская музыкальная школа).

В поэзии трубадуров пристальное внимание уделялось рифме, углубленную разработку получила строфическая организация лирического

стихотворения. Альба, песня, плач, тенсона и многие другие формы провансальской лирики обладали специфической строфикой, совершенно обязательной для каждой из них. Пестрота и многообразие лирики трубадуров не были безграничны; напротив, они регламентировались достаточно строгим и довольно рано сложившимся каноном. Трубадуры с самого начала столкнулись с целым рядом формальных трудностей, степенью преодоления которых и мерилось мастерство поэта. Но чисто формальные поиски стали уделом лишь трубадуров «второго» и даже «третьего призыва». В пору своего расцвета провансальская лирика, это «веселое искусство» трубадуров, была далека от формализма, столь типичного для Позднего Средневековья.

Это понятие литературного мастерства, несомненно присутствующее в поэзии трубадуров, не могло не сказаться на возникновении авторского самосознания (конечно, у наиболее талантливых и оригинальных поэтов, чье творческое наследие выделяется из массы анонимных произведений). И в этой области трубадурами был сделан существеннейший шаг вперед: появление авторского самосознания связано с новым этапом в развитии литературы и искусства Средних веков. Осознанное авторское творчество отличает куртуазную лирику вообще от различных форм эпоса и от песенного творчества, родившегося в народной среде.

Лирический герой поэзии трубадуров (подразумевая под этим термином образ влюбленного, проходящий через многие жанры провансальской лирики) был прежде всего рыцарем, живущим интересами своего сословия, разделяющим все его пристрастия. Рыцарь-любовник испытывает к даме одно чувство - это так называемая утонченная любовь - fin amors, венцом которой были чувственные радости - прикосновение, поцелуй, наконец, обладание, но в неопределенном будущем, бесконечно далеком и несбыточном. Поэтому мотив отказа в поцелуе и других ласках типичен для куртуазной лирики, даже непременен, ибо поэт-трубадур должен томиться от неразделенной любви и излагать свои жалобы в стихах. Образ возлюбленной - образ дамы, которой отдает свою «утонченную любовь» рыцарь, - приобретает все более идеальные черты. У многих трубадуров образ любимой женщины превращается в поэтическую аллегорию женственности вообще, в символ почти религиозного характера, смыкаясь у поздних поэтов с распространенным на романском Юге культом мадонны (типологическая параллель этому - лирика некоторых арабских поэтов-суфиев, например Ибн аль-Фарида и Ибн аль-Араби). Эта очевидная спиритуализация любовного чувства, вообще всего кодекса служения даме особенно ясно проявилась в поэме-трактате Матфре Эрменгау «Бревиарий любви» (ок.1288).

Иллюстрация: Пейре Видаль

Миниатюра из провансальской рукописи XIII в. Париж, Национальная библиотека

«Утонченная любовь», воспеваемая трубадурами, - это, как правило, неразделенная, во многом платоническая любовь. Она противостоит fals amors, т. е. «ложной любви», которую можно испытывать лишь к простолюдинке. Этот декларированный платонизм отражал социальное положение поэта, который почти всегда оказывался на более низкой ступени общественной лестницы, чем воспеваемая им дама. Отражал платонизм и типичную замковую ситуацию: дама оказывалась в центре своего маленького феодального двора, и к ней одной были направлены помыслы, стихи и песни окружавших ее рыцарей-поэтов. Этот платонизм как чисто литературная установка также входил в «веселое искусство» трубадуров, поэтому его нельзя связывать с рядом аскетических движений XII столетия (показательно, что католическая церковь весьма неодобрительно относилась к «утонченной любви», воспевавшейся поэтами Прованса).

Характерная для народного творчества устойчивость основных элементов произведения - от традиционных зачинов, рефренов и концовок,

от постоянных эпитетов и сравнений до мотива, лежащего в основе всей лирической пьесы, - получает в поэзии трубадуров дальнейшее закрепление. Как и вообще вся куртуазная литература Средних веков, как и породившая ее феодальная действительность, лирика трубадуров глубоко этикетна. Это отозвалось в особенной устойчивости основных форм лирической поэзии Прованса, что оставляло, однако, известный простор для проявления творческой индивидуальности. Таким образом, понятие жесткой литературной нормы, позднее (в XIII в.) закрепленное в многочисленных поэтиках-грамматиках (Раймон Видаль де Безалю и др.), возникло и постоянно подкреплялось по крайней мере благодаря трем факторам - этикетности общественного уклада, устойчивости фольклорных форм и каноническому характеру арабо-испанской поэзии, оказавшей сильное воздействие на лирику Прованса (и непосредственно своей художественной практикой, и такими теоретическими сочинениями, как, например, книга Ибн Хазма «Ожерелье голубки»).

Обязательными, каноническими становились не только лирические формы, но и выражаемые при их помощи чувства (жалобы на быстро наступившую зарю в альбе, прославление недоступной возлюбленной в кансоне и т. п.). Постепенно содержательная сторона поэзии приобретала условный, игровой характер, что особенно ощутимо в поздней лирике трубадуров, когда, образно говоря, из стен замка она перешла на городскую площадь, органически слившись с поэзией горожан (традиционные весенние состязания певцов и поэтов, городские творческие объединения - пюи и т. п.). Этот переход от одной художественной системы к другой был особенно легок и непосредствен именно на почве Прованса, где культура города стала одним из слагаемых куртуазной культуры, а не противостояла ей. Быстро сложившиеся канонические формы воспринимались и реализовались отдельными поэтами по-разному - в зависимости от их творческих наклонностей, воспитания, взрастившей их общественной среды и принадлежности к тому или иному этапу эволюции провансальской лирики.

Особенно отчетливо индивидуальное своеобразие трубадуров проявилось в воссоздании ими образа возлюбленной - центрального персонажа (наряду с лирическим героем) их поэзии.

Ф. Энгельс в своем высказывании о куртуазной лирике замечает, что страсть трубадура обращена обычно к замужней женщине (см.: Маркс К. , Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 72-73); с точки зрения куртуазной морали рыцарское служение даме не бесчестит ни рыцаря, ни его возлюбленную. Действительно, мотив любви к замужней даме в ранней лирике трубадуров звучит как гуманистическое оправдание большого чувства, рвущего узы постылого брака, навязанного женщине против ее воли. Но довольно скоро эта тема преображается в формулу рыцарской службы, далекой от подлинной любви к единственной избраннице. Складывается культ служения Даме, который был обязательной чертой придворного ритуала провансальских замков; позднее этот ритуал перешел в другие страны Европы. Самая тема плотской любви, в произведениях многих трубадуров звучавшая как своеобразный протест против христианской аскезы, как защита права любить по выбору сердца, а не повинуясь тем или иным расчетам, эволюционировала в сторону все более схоластического, типично средневекового истолкования любви как отвлеченного начала, как долга, налагаемого на рыцаря избранной им дамой и всей системой взглядов его круга. Однако нельзя забывать и о том, что за схоластическими категориями, в которых описывали свою любовь к даме трубадуры, стояла и первая попытка проанализировать сложное чувство, постичь его значение в человеческой жизни.

Поэзия трубадуров за два с лишним века своего существования в Провансе прошла сложный путь развития.

Самые ранние ее представители, вроде герцога Гильема IX Аквитанского (1071-1127), выступили как поэты безыскусственного склада, у которых вместе с тем уже достаточно отчетливо видны связи с развитой арабской любовной поэзией, расцветшей в Испании и оказывавшей все большее воздействие на формирование западноевропейской куртуазной литературы. Поэзия Гильема Аквитанского была живым отражением его бурной, полной приключений биографии. Храбрый воин, горячо верующий католик, крестоносец и затем паломник, потерявший свою дружину в битвах с сарацинами, неутомимый искатель любовных приключений, Гильем оставил после себя песни, полные непосредственного лирического чувства, выражающие его острое и жадное восприятие действительности. Описывая ярко и сильно свои любовные переживания, Гильем не считался с мнением церковных властей и был дважды отлучен от церкви. Герцог-поэт с энтузиазмом и изобретательностью воспевал «утонченную любовь», он стал в этой области создателем прочных традиций. Однако в наследии Гильема есть и иные образцы поэзии, в которых любовная тема трактуется в духе народной грубоватой шутки.

К середине XII в. наметились различные пути развития поэзии трубадуров. В творчестве гасконца Маркабрю (писал между 1129 и

1150 гг.) она развивается как глубокая, во многом темная, герметическая поэзия своего времени, вобравшая самые различные его явления, выражавшая, в частности, его критическое отношение к нравам, царящим в провансальском обществе, его попытки осмыслить свою эпоху. В энергичных, порой грубоватых стихах он клеймил обычаи своего времени, порицал женское легкомыслие, обрушивался на праздное, с его точки зрения, занятие любовью. Он в наибольшей степени, чем остальные трубадуры первой половины XII столетия, оказался под влиянием религиозной идеологии. Его суровый морализм был продиктован церковной доктриной. Тому же Маркабрю принадлежит один из ранних образцов песни о Крестовых походах, пылкий призыв, обращенный к землякам, которых поэт увещевает подняться на помощь испанским братьям, изнемогающим в борьбе с мусульманами. Маркабрю выступал и с осуждением феодальных распрей, грозящих погибелью провансальской земле.

Современником Маркабрю был Джауфре Рюдель, о котором затем было сложено немало легенд. Он был уроженцем Сентонжа, земли на далекой окраине Прованса. Рюдель был знатным рыцарем, очевидно, принимал участие в одном из Крестовых походов. Более поздняя легенда, закрепленная в XIII в. в «Жизнеописании» поэта, сделала его певцом «Принцессы-грезы». Мотив «любви издалека» действительно присутствует в лирике Рюделя, но ее изощренный стиль, полный иносказаний и намеков, дает простор для очень смелых толкований. Отдельные критики, например Карл Аппель, видели в даме Джауфре Рюделя ни больше ни меньше как Богоматерь. Правильнее было бы считать поэта поборником «утонченной любви» к знатной даме, любви, которая при всей своей идеальности и возвышенности, знает и плотские радости.

Для поэта типичны мотивы весенней природы, созвучной по своей мажорной настроенности и по свежести и ясности пробуждающемуся любовному чувству (в этом поэт приближается к представителям арабской лирики, - например, Ибн Зайдуну, - с их обостренным чувством восприятия природы). Несомненно также использование Рюделем ряда фольклорных мотивов, что не находится в противоречии с аристократичностью миросозерцания поэта. Не без воспоминания о произведениях Овидия, которые в XII в. пользовались все более широкой популярностью и вошли в школьные программы, поэт описывает любовь как «сладостную болезнь», как некое наваждение, как нечто внезапное и необъяснимое. Но реальные радости и горести любви не проходят для Рюделя стороной. Он знает и жаркий трепет обладания, и печаль разлуки. Возможно, Овидием же («Героиды», XVI) вдохновлена и самая знаменитая канцона Рюделя, в которой он с большой поэтической силой оплакивает вынужденную разлуку со своей возлюбленной, женой графа Триполитанского Раймонда I:

Мне в пору долгих майских дней
Мил щебет птиц издалека,
Зато и мучает сильней
Моя любовь издалека.
И вот уже отрады нет,
И дикой розы белый цвет,
Как стужа зимняя, не мил.
Мне счастье, верю, царь царей
Пошлет в любви издалека,
Но тем моей душе больней
В мечтах о ней - издалека!

(Перевод В. Дынник)

Этот мотив любви в разлуке создал устойчивую традицию: прочно связанный с именем Рюделя, он вошел затем в вымышленную биографию поэта (обработанную, в частности, в конце XIX в. Эдмоном Ростаном).

Несколько иное направление приняла лирика в творчестве трубадура XII в., скрывшегося под псевдонимом Серкамон (букв. - Странствующий певец), во многом шедшего по стопам Маркабрю. Именно в поэзии Серкамона (вторая треть XII в.) намечается расцвет культа Дамы, идет разработка изысканного придворного стиля, который станет затем господствующим в поэзии трубадуров.

Серкамон был также автором одного из первых образцов плача, своеобразного жанра, сочетающего в себе похоронную песню с политическим стихотворением: восхваление заслуг усопшего (у Серкамона это Гильем X) служит удобным поводом для пропаганды своих политических взглядов.

Серкамон стоит на пороге нового периода в эволюции лирики трубадуров, периода, отмеченного наивысшими поэтическими достижениями, связанными, например, с именами таких талантливейших поэтов, как Рамбаут д’Ауренга (годы творчества - 1150-1173), Пейре д’Альвернья (годы творчества - 1158-1180), Арнаут де Марейль (конец XII в.), Пейре Видаль (годы творчества - 1180-1206), Гильем де Кабестань (конец XII в.), Гаусельм Файдит (годы творчества - 1185-1220).

Самым значительным из них был Бернарт де Вентадорн (годы творчества - ок. 1150-1180), трубадур незнатного происхождения, выступивший, однако, как завершитель канона куртуазной лирики Прованса и прославившийся своими канцонами при многих дворах Европы (в частности,

куртуазная литература, и главный из её жанров – куртуазный роман – возникла в эпоху развитого средневековья, примерно в XII веке, в западноевропейских странах.

Куртуазный роман – роман рыцарский. Его возникновение обусловлено формированием особой идеологии. Рыцарь такого романа – это не рыцарь древнего героического эпоса. Эпос не знает личности героя, он знает «личность» рода, «личность» королевской власти, «личность» веры. Герой является олицетворением этих ценностей, но не имеет самостоятельности. О его собственных устремлениях, переживаниях, чувствах не может идти речь – он осуществляется в рамках общественного начала.

Куртуазная литература вывела на первый план человеческую ценность рыцаря. Это уже рыцарь самодостаточный, главной его ценностью, предметом устремлений и причиной подвигов становится любовь к Прекрасной Даме. Благородство рыцаря измеряется степенью его поклонения и масштабом его подвигов ради любимой.

При этом прекрасная дама заменяет собой саму Деву Марию. Песни, обращённые к ней – те же молитвы. Любовь рыцаря и дамы его сердца приобретает ореол святости, отрицая, в частности, святость супружеских уз дамы.

Постепенно куртуазный эпос создает стойкий запас типичных образов и ситуаций. В этом он смело пользуется фольклорными сюжетами. В куртуазном романе нет недостатка в зачарованных замках, невиданных зверях, феях и колдунах. Вспомним, что Ланселот, один из популярнейших образов куртуазного романа, был воспитан некой Девой Озера, да и сам Ланселот – личность скорее сказочная. Легенда о короле Артуре, его рыцарях, Мерлине вообщ пользуется большой популярностью как раз у сочинителей куртуазной литературы. Многие из таких романов весьма похожи, однако обвинить авторов в плагиате сложно: у всех романов общий источник - легенды.

Одна из самых знаменитых историй куртуазной литературы – история любви Тристана и Изольды.

http://znayuvse.ru/literatura/chto-takoe-kurtuaznyi-roman

Рыцарская куртуазная литература. Общая характеристика

В 7 веке на авансцену истории выходит новый слой. Рыцарство возникает и сословно оформляется благодаря крестовым походам. Оформившись сословно, они начинают вырабатывать собственную идеологию. Кодекс рыцарского благородства – куртуазность (фр. cour – двор). Рыцарь должен быть вежливым, воспитанным, грамотным. Должен уметь слагать стихи в честь дамы. Соприкосновение восточной и кельтской фольклорной стихии.

В основном Куртуазная литература отражает психоидеологию сосредоточенной при дворах крупных владетелей-сеньоров прослойки служилого рыцарства, вместе с тем Куртуазная литература является орудием борьбы за новую идеологию с феодально-церковным мировоззрением предшествующей эпохи.

Создателями куртуазной лирики были трубадуры – провансальские поэты и певцы. Происхождение самого слова “трубадур” связано со значением глагола trobar -- "находить" (в значении "изобретать, находить новое”). Время существования – XI-XIII вв. Надо отметить, что трубадуры, в отличие от вагантов, которые писали как на латыни, так и на родном языке, писали исключительно на провансальском языке. Первым трубадуром считается Гильем Аквитанский.

МИРОВОЗЗРЕНИЕ

Куртуазной литературы характеризуется прежде всего ростом индивидуального самосознания. Героический эпос - порождение натурально-хозяйственного феодализма - не знает индивидуальной чести, он знает лишь честь известного коллектива: лишь как участник чести своего рода (geste-parente) и чести своего сеньора обладает рыцарь честью; в противном случае он становится изгоем (faidit). И герой этого эпоса - напр. Роланд - сражается и гибнет не за свою честь, но прежде всего - за честь своего рода, затем - за честь своего племени - франков, затем за честь своего сеньора, и наконец за честь Бога христианской общины.

На столкновении интересов различных коллективов - напр. на противоречии чести рода и требований вассальной верности - строится конфликт в героическом эпосе: личный момент всюду отсутствует. Иначе - в Куртуазной литературе. В центре куртуазного романа стоит героическая личность - вежественный, мудрый и умеренный рыцарь, совершающий в далеких полусказочных странах небывалые подвиги в честь своей дамы.

Рыцарский подвиг:

Самодовлеющий рыцарский подвиг-авантюра (l’aventure, diu aventiure), совершаемый без всякой связи с интересами рода и племени, служит прежде всего для возвышения личной чести (onor, ere) рыцаря и лишь через это - чести его дамы и его сеньёра. Но и сама авантюра интересует куртуазных поэтов не столько внешним сплетением событий и действий, сколько теми переживаниями, к-рые она пробуждает в герое. Конфликт в куртуазной литературе - это коллизия противоречивых чувств, чаще всего - коллизия рыцарской чести и любви.

Любовь не заинтересована в результатах, она ориентирована не на достижение цели, а на переживание, которое одно способно принести высшую радость влюбленному. Формализация любви, феодальное служение даме. Создаются определенные правила, любовь становится наукой. У любви нет границ – сословных и церковных (брачных).

Центральное место в поэтическом мире трубадуров занимало понятие Fin’Amors (“тонкая”, “совершенная” любовь, порождаемая Богом) как источник всего комплекса куртуазных качеств, начиная верностью и доблестью и заканчивая любыми формами вежества и обходительности. Этому понятию противостоит Fals’Amors - “неистинная”, “бессмысленная” любовь - порождение абстрактного зла, выводящая за пределы куртуазного мира. Вокруг оппозиции этих двух понятий формируется сложный комплекс терминов, составляющих основное ядро куртуазных ценностей. Все это отразилось в изображении аллегорического Дерева Любви.

Бог (как единственно возможный источник любви)

Куртуазные ценности –

1) valor (самоценность куртуазной личности, которая возникает от наличия красоты, разума, молодости)

2) joi (радость, возникающая от куртуазного служения)

3) pretz (честь) короче, это куртуазное поведение: щедрость, mezura (мера) верность, щедрость, куртуазная речь.

Ему противопоставлена система антикуртуазных качеств: Зло (абстрактное зло, а не дьявол)

Vilenia (некуртуазность)

1) felonia (антитеза valor – притворство, за которым скрываются отрицательные качества: уродство, неразумие, старость),

2) enoi (тоска, скука, раздражение от некуртуазности)

4) demesura (антитеза п. 3-4: высокомерие, неверность, неучтивость).

ТЕМАТИКА

Тематика Куртуазной литературы - характеризуется четким отталкиванием как от круга библейских и апокрифических тем религиозной поэзии, так и от традиций героического эпоса. В поисках материала, достаточно гибкого для выявления нового мировоззрения, куртуазная литература от преданий племенных боев и феодальных распрей обращается за сюжетами и мотивами к далекой античности, к не менее туманным кельтским сказаниям (знаменитый спор о кельтском элементе куртуазного эпоса в настоящее время решен в положительном смысле), к богатому только что открывшемуся европейским захватническим стремлениям Востоку.

Так определяются три основных цикла сюжетов куртуазного эпоса:

а) античный цикл, охватывающий сюжетику Александрии, Энеиды, Фиванской и Троянской войн, опирающийся на позднелатинские переработки неизвестных средневековью греческих классиков,

б) тесно примыкающий к античному византийско-восточный цикл, куда относятся напр. сюжеты «Floire et Blanchefleur», «L’escoufle», «Heraclius», «Cliges» и ряда др. авантюрных романов; и наконец

в) наиболее характерный для Куртуазной литературы, контаминирующийся впоследствии не только с обоими другими циклами, но и с сюжетикой героического эпоса бретонский цикл (matiere de Bretagne), охватывающий твердо очерченный сюжет Тристана и постоянно расширяемый круг сюжетов короля Артура.

С сюжетикой больших повествовательных жанров куртуазного эпоса и вырастающего из эпигонского разложения этой формы прозаического романа тесно соприкасается сюжетика малых повествовательных форм - лиро-эпического «лэ», использующего наряду с кельтскими сказаниями мотивы восточно-византийского и античного происхождения (из последних особой популярностью пользуется сюжетика «Метаморфоз» Овидия).

Куртуазная литература обнаруживают четкое отталкивание от образов, ситуаций и повествовательных формул, типичных для героического эпоса. Вместе с тем куртуазное мировоззрение требует для своего отображения определенной стилизации изображаемой действительности. Так создается в куртуазном эпосе известный строго ограниченный запас постоянных образов, ситуаций, переживаний, необходимо типизированных и идеализированных.

Перенесение конфликта на переживания личности позволяет вводить в повествование описания мирной, невоенной обстановки: Куртуазная литература широко пользуется описаниями роскошного убранства, утвари и одежды, торжественных пиров, посольств, охот, турниров; немалую роль играют шелка и ткани, слоновая кость и драгоценные камни загадочного Востока в развертывании описаний и сравнений; нескрываемая радость реабилитированной плоти звучит в описаниях любовных встреч, столь детализированных в куртуазном эпосе.

С другой стороны, в мотивировке самодовлеющего личного подвига - aventiure - куртуазный эпос щедро черпает из сокровищницы сказочной и дохристианской мифологии: заколдованные замки и волшебные сады, окруженные невидимыми стенами, таинственные острова и сами собой плывущие челны, мосты «под водой» и мосты «острые, как лезвие меча», источники, возмущенная вода которых вызывает бурю, феи, карлы, великаны, оборотни - люди-соколы и люди-волки - на пять слишком столетий укрепляются на страницах романов.

Черта, характерная для арелигиозной установки Куртуазной литературы: общение с этим чудесным, осужденным церковью миром ничуть не вредит доброй славе куртуазного рыцаря.

В феодальном эпосе Роланд, исполнив свой долг перед родом, племенем, сеньёром и церковью, умирая, подает свою перчатку архангелу Гавриилу; в куртуазнейшей из эпопей Кретьена де Труа Ланселот в погоне за похитителем королевы Джиневры садится в волшебную тележку благожелательного карлы, унижая этим свое достоинство рыцаря (в тележке возили на казнь преступников) и совершая тем самым величайший подвиг любви, венчаемый попирающей узы церковного брака «сладостной наградой».

В куртуазной лирике сюжетика и эйдология определяются её преимущественно панегирическим характером; отсюда, с одной стороны, типизация идеализированного образа возлюбленной, представляющего лишь условный комплекс внешних и внутренних положительных качеств; с другой - как следствие резкого разлада между воображаемыми любовными и реальными отношениями владетельной дамы и её часто худородного министериала - преобладание мотивов тщетного служения, напрасной надежды (wan), в эпигонской «poesie de l’amour galant» XIV-XV вв., застывающих в ситуацию belle dame sans merci (прекрасной и непреклонной госпожи); здесь же приходится искать и объяснения другому популярному мотиву куртуазной лирики, входящему в число её топов (общих мест), - жалобам на злых разлучников-завистников (lauzengier - merkaere).

Но для куртуазного мировоззрения показательно не только обновление сюжетики куртуазного эпоса и куртуазной лирики, - ещё более показателен для роста индивидуального самосознания в куртуазной литературе существенный перелом в творческом методе её в целом.

С развитием феодализма и усилением роли рыцарства в европейских странах начинает формироваться так называемая куртуазная литература (poésie courtoise, höfische Dichtung). Как французский, так и немецкий термин в переводе означают «придворная литература», т. е. совокупность произведений, возникающих при дворе знатного сеньора. В произведениях, создаваемых рыцарями, отражается весь комплекс идей и представлений о рыцаре: его взаимоотношения с сеньором и вассалами, с богом и с противоположным полом. В отличие от героического эпоса, куртуазная литература перестает быть анонимной. Ее отличают рост индивидуального самосознания, а также признание авторства. Куртуазные поэты гордятся своими произведениями и рассчитывают на признание их литературного таланта, которое в те времена выражалось не только в распространении их славы, но и в подарках от знатного сеньора.

В центре куртуазной литературы – героическая личность: вежественный, т. е. воспитанный, обладающий соответствующими манерами, мудрый и умеренный рыцарь, совершающий в далеких полусказочных странах небывалые подвиги в честь своей дамы. Следование умеренности (maze) крайне важно для рыцаря: ведь помимо служения Прекрасной Даме он не должен забывать о собственной чести (êre). В отличие от героического эпоса, где герой заботился прежде всего о чести своего рода, рыцарский подвиг-авантюра (diu â ventiure) совершается без всякой связи с интересами рода и племени и служит прежде всего для возвышения личной чести рыцаря, а также чести его дамы и его сеньора. Сама авантюра интересует куртуазных поэтов не столько внешним сплетением событий, сколько теми переживаниями, которые она пробуждает в герое. Конфликт в куртуазной литературе заключается в коллизии противоречивых чувств, чаще всего – коллизии рыцарской чести и любви.

При этом крайне важной особенностью куртуазной литературы является описание любовных взаимоотношений между знатной дамой – женой сеньора и влюбленным в нее менее знатным рыцарем. Позиция рыцаря по отношению к его даме очень напоминает позицию католика по отношению к Деве Марии и святым. Подобно верующему, влюбленный переживает при созерцании своей дамы все стадии мистического лицезрения божества. Именно поэтому в куртуазной литературе так много богословских формул почитания, преклонения, просьб о заступничестве и милосердии, надежды, с которыми герой обращается к даме, так много сравнений ее с Девой Марией, а чувства рыцаря сплетаются с мистическими переживаниями.

Тематика куртуазной литературы отталкивается от трех источников: от античных сюжетов – в основном, в позднелатинской переработке, от кельтских сказаний (цикл о короле Артуре и рыцарях Круглого стола), а также от византийско-восточных сюжетов. Именно из восточных сказаний, в первую очередь, и дохристианской мифологии и героического эпоса – во вторую – куртуазный эпос щедро «черпает» заколдованные замки и волшебные сады, окруженные невидимыми стенами, сами собой плывущие челны, источники, возмущенная вода которых вызывает бурю, фей, карликов, великанов, оборотней, драконов.

Вместе с тем куртуазное мировоззрение требует определенной стилизации изображаемой действительности. Так создается в куртуазном эпосе строго ограниченный запас постоянных образов, ситуаций, переживаний, сюжетов.

В Германии, как и в других европейских странах, главной формой куртуазной литературы стала лирика. В XVIII в. ученые ввели для обозначения немецкой средневековой рыцарской лирики термин миннезанг (minnesang). В переводе с немецкого этот термин означает «любовная песня». Minne подразумевает служение рыцаря даме, добровольное ей подчинение. Рыцарь считает себя ее вассалом, видит в ней свою госпожу, ради которой он готов на подвиги и на чью благосклонность он надеется. Таким образом, идеи и термины феодального обихода проникают и в описание любовных отношений. Minne включает в себя и чувственную сторону отношений между мужчиной и женщиной. Поэтому различали minne и hohe minne, «высокую любовь». Hohe minne не вполне соответствует любви в современном понимании уже потому, что это чувство способно зародиться в герое еще до того, как он встречается с предметом своей любви. Как уже сказано выше, это чувство связано с обожествлением Прекрасной Дамы, преклонением перед ней. При этом миннезингеры, воспевая возлюбленную, не придают ее образу каких-либо индивидуальных черт. Образ дамы весьма условен, по сути, поэта интересует не столько описание госпожи, сколько его собственные переживания. Необходимо отметить, что испытывать и воспевать высокую любовь к женщине незнатного происхождения считалось невозможным.

Немецкий миннезанг складывался под сильным влиянием литературы рыцарства более передовых стран – Прованса, Франции и Фландрии. В немецких землях поэты миннезанга значительно чаще, чем провансальские трубадуры, были министериалами, т. е. людьми рыцарского звания, ощутимо зависевшими от своих покровителей – владетельных феодалов. Министериал, особенно на заре развития немецкой куртуазной лирики, в 1150–1160, был обязан служить своему господину и его семье. В службу министериала-поэта входило и сочинение песен, развлекавших его господ. Вот почему некоторые немецкие исследователи считают, что лирика миннезингеров более абстрактна в изображении возлюбленной дамы, более условна и сдержанна в выражении чувств к ней, чем поэзия трубадуров. Однако постепенно, с развитием миннезанга, наряду с такой лирикой все чаще возникали и произведения более сложного и глубокого характера.

У миннезанга как течения было четыре этапа. Первый, независимый от трубадуров, протекал в 1150–1180 гг., второй, сильно зависимый – в 1190–1200 гг.; третий – этап самого выдающегося представителя течения, Вальтера фон дер Фогельвейде, и его современников – в 1200–1230 гг., а четвертый – c 30-х годов XIII в. и далее до XIV в., времени кризиса рыцарского общества в германских землях и прихода новых направлений.

К раннему этапу развития миннезанга относится творчество таких поэтов-рыцарей, как Кюренберг, Мейнлох, Регенсбург, Дитмар фон Айст. Не исключено, что в этот период на миннезанг оказывали влияние бродячие певцы – шпильманы. Первые представители миннезанга жили на территории современных Швейцарии и Австрии. К наиболее ранним произведениям этого течения относится лирика Кюренберга и Дитмара фон Айста.

В качестве примера приведем одно из стихотворений фон Айста, где появляются основные мотивы миннезанга: любовь к госпоже и страдания от разлуки с ней.

«И словно камень на сердце разлука.

Следят за мною зорко сторожа», -

Всю ночь грустит и плачет госпожа.

А рыцарь говорил: «Проходит время,

Но с каждым днем сильней печали бремя.

Скорбит душа. Пылает жар в крови.

Как счастлив тот, кто избежал любви!

Когда весь мир покой вкушает ночью,

Ты предо мною предстаешь воочью.

И грудь испепеляет мне тоска.

Как недоступна ты и далека!»

В конце XII в. на миннезанг начинает влиять распространяющаяся поэзия трубадуров, появлялись даже переводы провансальской лирики на немецкий. Но уже в конце этого же века начинает творить, пожалуй, самый выдающийся миннезингер, Вальтер фон дер Фогельвейде (Walter von der Vogelweide, ок. 1170–1230 гг.)

Герб Вальтера фон дер Фогельвейде – птица, поющая в клетке. Он был сыном безземельного обедневшего рыцаря и скитался по всей Европе. Но большая часть его жизни прошла при дворе австрийских герцогов. Он сменил несколько сеньоров, руководствуясь размером оплаты его труда.

Вальтер фон дер Фогельвейде прославился еще при жизни, будучи автором и любовных песен, и написанных под влиянием шпильманов политических шпрухов, в которых выступал против папства как политической силы и за независимость от него Германии. Но обратимся все же к его любовной лирике. В споре между противопоставлением «высокой» и «низкой» (чувственной) любви поэт занимает промежуточную позицию, объединяя их воедино (например, в стихотворении «Под липкой»). Заменяя иногда слово «frouwe» (госпожа) более общим, по его мнению, «wip» (женщина), он, под влиянием поэзии вагантов, изображает возлюбленную рыцаря не знатной замужней дамой, а простой девушкой.

Постепенно миннезанг как направление начинает вырождаться. У него появляется ответвление – так называемый сельский, или деревенский, миннезанг, в котором уже нередко описываются попойки и драки среди простолюдинов. Вальтер фон дер Фогельвейде не был сторонником такой поэзии, считая ее слишком грубой.

Параллельно с миннезангом в Германии развивается основной эпический жанр куртуазной литературы – рыцарский роман. Он появляется под влиянием французского образца между 1180-м и 1220-м годами. Самыми известными немецкими авторами романов являются Хартманн фон Ауэ, Вольфрам фон Эшенбах и Готтфрид Страсбургский. Созданные ими на средне-верхненемецком языке романы рассказывают о подвигах героев, упоминающихся в романах французских авторов, прежде всего Кретьена де Труа.

Хартманн фон Ауэ (Hartmann von Aue, ок. 1170–1210 гг.), являющийся автором романов о рыцарях Круглого стола «Эрек» и «Ивейн», изображает, в первую очередь, конфликт между служением Прекрасной Даме и рыцарскими деяниями. Эрек отдал себя полностью любви и преклонению перед своей возлюбленной, пренебрегая при этом подвигами. Ивейн же, напротив, посвятил свою жизнь приключениям и битвам. Таким образом, как подчеркивает автор, крайне важно найти равновесие между двумя основными рыцарскими приоритетами, стремиться к умеренности. В романе «Бедный Генрих» Хартманн фон Ауэ поднимает проблему одновременного рыцарского служения богу и миру.

Эту тему развивает с своем творчестве Вольфрам фон Эшенбах (Wolfram von Eschenbach, ок. 1170–1220 гг.). По образцу «Персиваля» Кретьена де Труа он создал в начале XIII в. свое произведение «Парцифаль», где показано слияние феодальной верности и служения богу. Легенда о святом Граале объединена с историей Парцифаля, стремящегося к духовно-нравственному совершенству. Средневековый идеал светской куртуазии здесь заменен мистическими устремлениями. Объемный роман из 25 000 стихов буквально полон чудес – дивный замок, камень с волшебными свойствами, драконы, единорог, магические травы и др. Кроме романов, Вольфрам фон Эшенбах сочинял также лирику.

Еще один известнейший писатель эпохи расцвета рыцарской культуры – Готтфрид Страсбургский (Gottfried von Straβburg, 1165 или 1185 – ок. 1215 гг.). Созданный им роман «Тристан и Изольда» представляет собой пересказ одноименного произведения англонорманского трувера Томаса Британского. Сюжет о любви Тристана и Изольды, столь популярный в мировой литературе, был многократно переработан и представлен в самых различных версиях на разных языках. Характерными особенностями немецкой версии являются тщательная разработка психологических мотивов действия, введение многочисленных лирических диалогов и монологов, детальные описания природы и богатой обстановки придворного быта.

Переработанный сюжет, унаследованный от своего предшественника, Готтфрид Страсбургский облекает в весьма изящную форму. Музыкальность и легкость стиха, частое применение игры слов, введение в немецкую речь французских слов и даже целых стихов; активное обращение к метафорам подчеркивает изысканную куртуазность тематики. Идеал для немецкого автора – светский человек, изящный, обходительный, любящий.

В сюжете о Тристане и Изольде просматриваются кельтские корни, главного героя связывают с кельтским рыцарем. А вот отношения между Тристаном и его дядей и сюзереном, королем Корнуолла и Англии Марком, у немецкого автора показаны именно с точки зрения человека конца XII – начала XIII в. Напиток, сыгравший роковую роль при возникновении любовного треугольника – Марк, его невеста, а потом жена Изольда Прекрасная и Тристан, – в немецкой версии является уже скорее символом любовной страсти, охватывающей персонажей. Роман Готтфрида Страсбургского остался незаконченным, очевидно, из-за смерти автора; он обрывается на размышлениях Тристана, собирающегося вступить в брак с Изольдой Белорукой, после того как он был вынужден расстаться со своей возлюбленной. Существует два продолжения произведения Готтфрида Страсбургского, написанные немецкими авторами в середине и конце XIII в. Кроме того, на основе именно этой версии Рихард Вагнер создал в 1864 г. одноименную оперу.

В 11 – 13 вв. города становятся центрами ремесла, торговли и культуры. Происходят Крестовые походы европейских феодалов на Восток, в Палестину. Заканчивается вековая замкнутость Европы. В это время во Франции и др. странах Европы развивается светская культура, основанная на кодексе рыцарской морали. Возникает культ Прекрасной Дамы. Место жонглера, шпильмана, скопа, занял другой поэт, образованный, служащий при дворе феодала. В это время происходит реформа литературного языка и стихосложения. Поэтов этого времени называли трубадурами.

Складывается свой художественный мир - универизм. Своя система персонажей - делятся на плохих и хороших по своему отношению к влюбленным. Противопоставлены радость и скука. Даже невзаимная любовь - радость. Скука - отсутствие любви, неспособность любить.

Лирика и роман достигают наибольшего развития во Франции. Центр рыцарской лирики – юг Франции (Прованс), испытывающий влияние арабского Востока. После распада империи Карла Великого Прованс стал независимым. Из латыни здесь развивался литературный язык (провансальский, окситанский). Провансальская поэзия – образец для всех европейских народов. Провансальская поэзия и язык просуществовали 200 лет, до присоединения к Северной Франции. Создателями провансальской лирики были трубадуры или труверы. Они стремились к профессиональному мастерству, выработали многие поэтические формы и жанры:

канцона – любовное стихотворение изысканной формы;

сирвента – размышления на моральные, политические темы;

плач – стихотворение, передающее печаль поэта по поводу смерти какого-либо человека;

тенцона – спор, диалог;

пасторелла описывает любовь рыцаря и пастушки на фоне природы;

альба (воспевается расставание влюбленных утром после тайного свидания) и др.

Науке известно около 500 имен поэтов-трубадуров.

Основная тема рыцарской поэзии – любовь. Предметом любви является замужняя женщина, супруга феодала. Поэтому одной из идей куртуазной литературы является протест против брака как сделки между родителями. В поэзии описывается тайная любовь, имя дамы не называется, т.к. ей это может навредить. Это любовь тонкая, изысканная. Высшая награда для поэта – поцелуй. В литературе также выработан культ служения Прекрасной Даме. В поэзии описываются оригинальные образы, положения и ситуации.

Куртуазная поэзия художественно отражает огромный нравственный процесс, связанный с индивидуальной любовью.

При большом количестве оттенков трубадурской лирики общей ее чертой является стремление к земной радости, материальной красоте, но в то же время и внутреннему благородству чувств. "Разум", "молодость" и "мера" - таковы лозунги, постоянно повторяющиеся в поэзии трубадуров.

Любовь, по мнению трубадуров, определяется личным свободным выбором, отрицающим сословные, церковно-феодальные узы. Вот почему весьма обычный мотив трубадурской поэзии - то, что предметом любви является замужняя женщина. В этом сказывается естественный протест человеческого чувства против господствующего в аристократической среде того времени браков по расчету. Если, с одной стороны, любовь у трубадуров была прославлением свободного чувства, а их лирика поднимала поэзию на ступень подлинного искусства, то вместе с тем у поэтов, мало оригинальных и склонных к штампам, то и другое вело к манерности и формализму; в лирике их часто выветривалась всякая непосредственность и искренность. Понимание любви приобретает здесь специфически рыцарскую окраску: она становится феодальным служением даме, чувством куртуазным по преимуществу.

Раньше и определеннее всего лирика трубадуров оказала воздействие на северофранцузскую поэзию. Здесь рыцарская лирика возникла, хотя и с некоторым запозданием, из тех же корнец и на той же общественно-культурной основе, что и на юге. На первых порах она развивалась самостоятельно, отличаясь сравнительной простотой своих форм и содержания. Но вскоре она подверглась влиянию провансальской лирики, откуда почерпнула соответствующую философию и многие черты стиля.

Куртуазная лирика

Куртуазная лирика представляет собой проявление антиаскети- ческих устремлений, охвативших широкие слои феодального общества Западной Европы в эпоху расцвета средневековья. Куртуазная поэзия на любовную тему была связана с новой трактовкой любви, которая существенно отличалась от античной и возникла в феодальную эпоху. Куртуазия стала реакцией на религиозные запреты плотской любви.

Французская куртуазная лирика

Данный раздел необходимо открыть рассмотрением источников, представленных лирикой Прованса, поскольку в Провансе куртуазная лирика зародилась раньше, чем в северных областях и таким образом, оказала решающее влияние на литературу северной Франции. В целом можно даже говорить о самостоятельной, самобытной провансальской литературе.

Лирика Прованса

В Провансе развился из латыни самостоятельный провансальский язык. В XI в. Прованс был экономически наиболее развитой областью французских земель. Рыцарство Прованса процветало, было самостоятельным и образованным, поддерживало отношения с городским патрициатом; было очень восприимчиво ко всякого рода новым веяниям. «Лирика Прованса родилась как выражение избытка жизнерадостности» .

Общественное положение трубадуров рыцарского стиля было весьма разнообразным: «Среди них четыре или пять королей, несколько десятков крупных феодалов и большое число мелких рыцарей, но имелось также немало лиц самого различного звания, связанных с рыцарскими кругами и усвоивших их мировоззрение» .

Наиболее значительным из провансальских трубадуров считается Бернард де Вентадорн (1140-1195 гг.), прославившийся своими кан- сонами при многих дворах Европы.

Бернард де Вентадорн. Миниатюра XIII в.

Его биограф писал: «Господь дал ему красоту, доброе и благородное сердце - качества, которые в изначальные времена давали право на родовитость, а также разум, знания, куртуазию и красноречие.

Именно в поэзии де Вентадорна сложились характерные черты лирики трубадуров как поэзии феодального двора с его турнирами, праздниками, состязаниями поэтов и ритуалом служения Даме.

Еще один из ключевых представителей провансальской лирики это Бертран де Борн (ок.1135 - ок. 1210 гг.); барон де Борн был извес 10 История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение. М.: Высшая школа, 1987. С. 83.

тен как храбрый воин, опасный и коварный дипломат и поэт. Он был связан с английским двором, ведшим политическую игру в Провансе . Нас интересуют в первую очередь любовные касоны и сирвентесы, его «политическая» поэзия. В сирвентесах де Борна открывается картина беспокойной, полной тревог и бурных событий жизни Прованса на исходе XII в.

Отмечая характерные черты де Борна необходимо указать, что в силу своей баронской гордости он позволял себе говорить с королями как с равными, с тем же чувством рыцарского кастового равенства обращался он к своим друзьям и недругам, провансальским баронам. Политическим же идеалом для него служили не идеи централизации, а воплощение феодальной вольницы с ее безудержной удалью и беспощадным самоуправством.