Сергей Есенин. Притворялся алкашом, пока не стал им

За свой талант им приходится платить очень дорогой ценой. Чаще - здоровьем, в отдельных случаях - жизнью. Бард Владимир Высоцкий намертво пристрастился к наркотикам, танцовщик Рудольф Нуриев был нетрадиционной ориентации и, по одной из версий, таким образом заразился СПИДом, поэт Вячеслав Иванов с супругой в своей знаменитой Башне в Петербурге устраивали в 1910-х годах настоящие оргии, Александр Блок , как говорят, был хроническим алкоголиком.

Любовь и водка

А вот Владимир Маяковский , по воспоминаниям современников, пристрастия к алкоголю не имел, но зато употреблял кокаин и страдал от всевозможных маний, граничащих с помешательством. Он был невероятно, патологически брезглив и при этом без ума от всякой живности. Постоянно подбирал бездомных кошек и собак. В конце концов хозяйка квартиры, в которой жил поэт, попросила его очистить помещение от зверинца. В такую же крайность он впадал и в любви. Чего стоил один лишь «тройственный союз» - Маяковский, его самая большая любовь Лиля Брик и её муж Осип Брик. Маяковский проживал с супружеской парой в одной квартире и оплачивал все их счета. Сама Лиля уверяла, что с мужем интимные отношения прекратила задолго до того, как попала в постель к известному поэту, что Ося просто по-дружески скрашивает её жизнь. «Я любила, люблю и буду любить Осю больше, чем брата, больше, чем мужа, больше, чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах…» - уверяла Лиля. И в то же время провоцировала поэта, чтобы держать его «в поэтическом раже». «Володя такой скучный, он даже устраивает сцены ревности!» - удивлялась она Маяковскому. Эта пытка любовью Маяковскому пошла на пользу - когда Лиля на пару месяцев отказала поэту и от дома, и от тела, потребовав, чтобы он сначала писал, а уж потом любил, измученный Маяковский выдал целую кипу шедевров.

«Шарлатан» и «скандалист» Сергей Есенин своего пьянства не стыдился: «То ли ветер свистит /Над пустым и безлюдным полем, /То ль, как рощу в сентябрь, /Осыпает мозги алкоголь». Из-за неуёмного возлияния и прилюдных скандалов Есенину даже настоятельно советовали подлечиться в психиатрической больнице. Его друг Анатолий Мариенгоф писал: поэт настолько искалечил себя выпивкой, что «от первой, утренней, рюмки у него уже темнело сознание».

Средство от одиночества

Михаил Булгаков о своём пороке - увлечении морфием - написал рассказ «Морфий». «Михаил был морфинистом, и иногда ночью после укола, который он делал себе сам, ему становилось плохо, он умирал. К утру он выздоравливал, однако чувствовал себя до вечера плохо. Но после обеда у него был приём, и жизнь восстанавливалась. Иногда же ночью его давили кошмары. Он вскакивал с постели и гнался за призраками. Может быть, отсюда и стал в своих произведениях смешивать реальную жизнь с фантастикой», - рассказывал в своей книге Леонид Карум, муж сестры Булгакова.

Булгаков пристрастился к морфию, будучи совсем молодым врачом, когда вместе с женой Татьяной Лаппа был назначен в провинцию земским лекарем. «У морфиниста есть одно счастье, которое у него никто не может отнять, - способность проводить жизнь в полном одиночестве. А одиночество - это важные, значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость... Мне ни до чего нет дела, мне ничего не нужно, и меня никуда не тянет» - так оправдывал свой порок писатель.

«Что с тобой, что случилось?.. У тебя, как я знаю, есть чудовищная русская привычка пить именно с горя, с тоски, с хандры, с разлуки…» - напишет в письме к актрисе Валентине Серовой поэт Константин Симонов. Жизнь одной из самых красивых женщин Советского Союза разрушил алкоголь, из-за него она потеряла семью, дочь - суд лишил Серову родительских прав, а молва - доброго имени: о ней говорили уже не как о прекрасной актрисе, но как о вконец спившейся женщине.

Увлечением Петра Ильича Чайковского были красивые юноши. Говорят, что в советские времена некоторые его письма фривольного содержания были надёжно спрятаны - чтобы не порочить облик композитора, но в период перестройки их рассекретили. Вот отрывок из якобы письма Петра Ильича Чайковского к его брату Модесту: «Представь себе! Я даже совершил на днях поездку в деревню к Булатову, дом которого есть не что иное, как педерастическая бордель, - пишет Чайковский брату. - Мало того что я там был, но я влюбился как кошка в его кучера!!! Итак, ты совершенно прав, говоря в своём письме, что нет возможности удержаться, несмотря ни на какие клятвы, от своих слабостей». По одной из версий, умер Чайковский не от холеры, как принято считать, а покончил с собой, терзаясь муками из-за своих «неправедных» увлечений.

А как у них?

Поэт Шарль Бодлер был выпивохой и покуривал опиум, Эдгар Аллан По тоже не чурался рюмки-другой, однажды так напился, что нашли его в канаве. До больницы писателя довезти успели, но не спасли. Писатель Эрих Мария Ремарк глушил душевную и физическую боль от войны алкоголем, а Оноре де Бальза к баловался… кофеином - пил по 20-30 кружек кофе в день, что врачи считали болезненной привязанностью, спровоцировавшей смертельный недуг. Льюис Кэрролл , как заверяют некоторые биографы, писал свою «Алису в Стране чудес» под воздействием опиума.

Мнение эксперта

Александр Полеев, психотерапевт : «Злоупотребление алкоголем, наркотиками, эмоциональная неустойчивость - это очень естественно для артистической среды. Потому что люди искусства создают то, чего раньше не было. Ремесленник, даже самый квалифицированный, создаёт что-то обыденное. А художник творит произведение искусства, которое должно взволновать тысячи зрителей или читателей. Это требует огромного душевного напряжения, и это напряжение истощает. Чем вылечить душевную травму? И многие берутся за бутылку...

Они сжигают себя изнутри алкоголем, наркотиками, но прежде всего они сжигают себя творчеством. Да, у Есенина был успех, но он всё равно пил. А всё потому, что успех большой роли не играет. Что значит успех в творчестве? Сегодня ты написал хорошее стихотворение. Но ты уверен, что завтра напишешь такое же? Гарантий нет никаких. Из-за такой жизненной нестабильности человек и начинает впадать в крайности».

Великий русский поэт Сергей Есенин и по сей день считается очаровательным пьяницей-дебоширом. На самом деле этот образ создавался, как бы сейчас сказали, ради пиара. Впрочем, пиар этот обернулся для поэта трагедией.

Яркий имидж

Источник:

Когда юный Есенин только приехал в Петроград из Рязанской губернии, он был практически непьющим. Но так вышло, что первое стихотворение Есенина, которое стало популярным, был «Хулиган»:

Дождик мокрыми метлами чистит
Ивняковый помет по лугам.
Плюйся, ветер, охапками листьев,-
Я такой же, как ты, хулиган.

Публике понравился образ озорника, и Есенин на пути к славе продолжил развиваться в этом направлении. В итоге он создал целый цикл стихотворений «Москва кабацкая». Вот строки стихотворения «Снова пьют здесь, дерутся и плачут…» из этого цикла:

И я сам, опустясь головою,
Заливаю глаза вином,
Чтоб не видеть в лицо роковое,
Чтоб подумать хоть миг об ином.
На его выступления ходили проститутки. Это очень веселило друзей Есенина, и они даже пытались разговаривать с ними о поэзии. Однажды у одной проститутки они спросили, какие поэты ей нравятся. Та ответила: «Пушкин… Сергей Александрович тоже хорошо пишут, только уж очень неприлично».

Имидж Есенин развивал своими выходками. Во время своих выступлений он громко свистел в два пальца, матерился со сцены, в ресторанах дебоширил и дрался. Правда, на самом деле Сергей был абсолютно трезв. Выпивал он совсем чуть-чуть для вида, а потом притворялся мертвецки пьяным.

Пьянство

Источник:

Впрочем, постепенно Есенин начал заигрываться вскоре стал пить всерьез.

Однажды Есенину в пьяном угаре почудилось, что у него кровоточат десны. Он решил, что заболел сифилисом, и посреди ночи чуть не выломал дверь в квартире доктора.

Пьяный посылал чекистов к черту. Публично и в лицо.

Напившись до поросячьего визга, вместе с друзьями-поэтами расписал стены православного храма своими строками из «Преображения»:

Облаки лают,
Ревет златозубая высь…
Пою и взываю:
Господи, отелись!

Женившись на Айседоре Дункан, он отправился в путешествие по загранице. Везде пил и дебоширил. Только уже без притворства. В Америке на въезде его как гражданина Советской России предостерегли: «Будете выкрикивать коммунистические лозунги – сразу же выдворим из страны». Есенин никогда не был замечен в особой любви к марксизму-ленинизму, но тем не менее, при первой возможности напившись, он начинает кричать на весь ресторан «Долой буржуев» и «Вся власть Советам!» На его счастье никто из присутствующих не знал ни слова по-русски.

Роковой имидж

Источник:

Он брал в издательствах авансы, обещая принести стихи и пропадал. Редакторы даже сговаривались отказывать Есенину в публикации, пока он не исправится.

Впрочем, все вокруг всячески старались помочь поэту. В частности – представители власти. Милиция получила указание доставлять Есенина в участок, отрезвлять и сразу же отпускать. Известный советский государственный деятель Христиан Раковский просил Феликса Дзержинского спасти жизнь поэта: «Пригласите его к себе, проборите хорошо и отправьте вместе с ним в санаториум товарища из ГПУ, который не давал бы ему пьянствовать…»

Несмотря не глубокие запои, Есенин в этот период жизни много работает. Он пишет свои лучшие произведения. Например, поэму «Черный человек»:

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

В конце 1925 года друзья определили Есенина в платную психоневрологическую клинику. Тот прошел полный курс лечения. Но как только его выписали, снял все деньги со своей сберкнижки и уехал в Ленинград. Там он поселился в гостинице «Англетер». В той самой, где и закончилась его жизнь.

Как известно, Есенин не писал стихов, будучи нетрезвым. Об этом он сам говорил Р. Березову, «...Я ведь пьяный никогда не пишу». Об этом писали и мемуаристы, в частности И.И Шнейдер, утверждавший, что в нетрезвом виде Есенин стихи действительно никогда не писал.

Тогда спрашивается, когда же он пил, если всего за последние пять лет жизни им было написано около сотни стихотворений и пять поэм, вошедших в сокровищницу русской литературы, а за последний год жизни подготовлено к изданию и выпущено четыре (!) сборника стихотворений? Когда же он пил, если в двадцатитрехлетнем возрасте, когда некоторые дети еще сидят на шее у родителей, построил отцу с матерью новый дом вместо старого, сгоревшего? А, кроме того, надо было заботиться и о своих детях и помогать сестрам. Как вспоминала Екатерина Есенина: «Сколько неотступных волнений и забот было у Сергея. Одни мы с Шуркой чего стоили. Меня он взял к себе в Москву из деревни еще в 1921 году, а позднее, в 1924 году, - Шурку. Надо было нас кормить, одевать, учить, устроить нам жилье».

Современный поэт Валентин Сорокин по поводу «пьянства» Есенина заметил: «Есть ли где еще такой «простецкий» народ, кроме нашего, русского, позволяющий на протяжении десятков лет «дискутировать»: пил или не пил его гениальный сын - поэт Сергей Есенин... Пил Есенин? Пил. Запоем слезы русские пил. Пил запоем русскую нищету. И погиб не от водки, а от русской крови. Этот кровавый концерт, кровавый грех, мутит нас. Кровь царских детей, обрызгавшая ипатьевские подвалы, щедро пролилась на русской земле. Сергей Есенин был обожжен ею».

И если уж говорить собственно об алкоголе, то Есенин, переживая все случившееся в России на его веку, признавался В.С. Чернавскому: «Если бы не пил, разве мог бы я пережить все, что было».

Что же касается легенд о его безудержном пьянстве то он так говорил об этом своему другу В. Болдовкину: «За мной ходит отчаянная слава пропойцы и хулигана, но это только слова, а не такая уж страшная действительность».

Литературовед А. Козловский в предисловии к книге «С. А. Есенин в воспоминаниях современников» писал: «Есенин называл себя в стихах забиякой, сорванцом, скандалистом, разбойником, говорил о себе: «Я такой же, как ты хулиган, // И по крови степной конокрад». Таких строк было немало. И на поверхностный взгляд в самой жизни поэта было такое, что оправдывало и объясняло их появление. Любители литературных сплетен разносили стократно разукрашенные и перевранные истории.

Но вот свидетельство писателя, которого никак нельзя заподозрить в стремлении навести «хрестоматийный глянец» на образ Есенина, человека, близко его знавшего и нередко с ним общавшегося, - Андрея Белого «...меня поразила одна черта, которая проходила потом сквозь все воспоминания и все разговоры. Это необычайная доброта, необычайная мягкость, необычайная чуткость и повышенная деликатность».

Об этих душевных качествах Сергея Есенина осталось немало и других свидетельств. О его доброте, чуткости, внимании к людям вспоминали Д. Н. Семеновский, В. С. Чернявский, Ю. Н. Либединский, Вл. Пяст, Вс. Рождественский и другие мемуаристы, хорошо знавшие Есенина.

Тогда откуда же берутся воспоминания об эпатирующих, скандальных эпизодах на эстраде и в быту у такого деликатного человека?

ЮРОДСТВО ЕСЕНИНА

А. Козловский утверждал: «Многие россказни начали ходить еще при жизни поэта, и он далеко не всегда стремился их опровергать... Есенин становился источником не слишком точных, а иногда и вовсе фантастических сведений о себе... Особенно много россказней внесли в историю есенинской жизни его «собратья» имажинисты. Их мемуары полны самыми невероятными похождениями, главным героем которых выступает Есенин... Пальму первенства здесь удерживает «Роман без вранья» А. Б. Мариенгофа».

Однако эпатаж и скандальные эпизоды в жизни и творчестве Сергея Есенина все же действительно случались.

«Исповедь хулигана», цикл «Москва кабацкая», «упаднические» стихотворения первой половины 1920-х годов говорят о мучительном духовном надломе, который произошел тогда с поэтом. «Драматизм судьбы лирического героя «Москвы кабацкой», - писал Ю.Л. Прокушев, - противопоставление себя в ходе революции движению народной жизни, приводит героя к трагическому разрыву с действительностью, к потере веры в себя и в окружающий мир, к цинизму и безнравственности».

Кризисный период, который переживал тогда Есенин, в советском литературоведении характеризовался как «эпатажный», «хулиганский», «скандальный», «антиобщественный», «аморальный». С православной же точки зрения, нисколько не противореча вышеперечисленным эпитетам, поведение Есенина той поры можно назвать своеобразным юродством.

Именно к этому выводу пришла современная исследовательница жизни и творчества поэта О. Е. Воронова. «Мотивы, преемственно связанные с традицией русского , явственно ощутимы в есенинской «Исповеди хулигана». Здесь и нарочитое самоуничижение вплоть до подчёркнутой небрежности внешнего облика «Я нарочно иду нечесаным...», своеобразного сочетания шутовства и мученической готовности быть осмеянным и побитым камнями, подобно непризнанным пророкам: «Мне нравится, когда каменья брани // Летят в меня, как град рыгающей грозы...», с демонстративной стойкостью сносить лишения и холод...

Поэт готов раскланяться с «каждой задрипанной лошадью», считает удобным кормить кобыл овсом из щёгольского цилиндра, водит нежную дружбу с собаками из московских переулков: «Каждому здесь кобелю на шею // Я готов отдать мой лучший галстук»... Даже строки «И похабничал я, и скандалил // Для того, чтобы ярче гореть...» иначе воспринимаются в исследуемом контексте, ведь юродивых в Древней Руси называли «похабами»...

Рядясь в маску хулигана,- пишет Воронова, - поэт не ограничивается стремлением эпатировать мещанскую толпу, но преследует иную, более значительную цель - донести до современников некие выношенные им истины, не во всём совпадающие с принятой большинством мерой ценностей и идеалов. По существу, с той же, в известном смысле дидактической целью обращались к своим благополучным соплеменникам и русские юродивые... под маской есенинского «хулиганства» часто скрывается стремление высказать свою правду о мире и людях».

Юродство в православном понимании, это намеренное антисоциальное поведение человека при котором он живет под личиной «поврежденного в уме», что дает ему возможность говорить правду не только о людях, но и об общественном строе, о властях, выражать протест против существующих порядков. В этом смысле юродство Есенина заметил даже член ЦК партии большевиков, редактор газеты «Правда» Н. И. Бухарин, написавший после смерти Есенина «Злые заметки» в которых говорил: «Это юродство входит, как составная часть, в совокупную идеологию новейшего национализма... «мы, ста, по-мужицки, по-дурацки». Эта «древляя» юродствующая идеология для конспирации напяливает на себя «советский кафтан».

И в самом деле, с одной стороны Есенин пишет заявление с просьбой принять его в партию большевиков, а с другой, как писал В.Ф. Ходасевич, «Пьяный Есенин... кричал на весь ресторан... «Бей коммунистов, спасай Россию»... Так крыть большевиков, как это публично делал Есенин, не могло и в голову прийти никому в советской России».

Конечно же, юродство Сергея Есенина нельзя назвать в полном смысле «юродством Христа ради», то есть добровольным самоуничижением и нарочито антиобщественным поведением для того, чтобы свободно обличать человеческие грехи и порочность власти. Однако одну из основных целей - быть зеркалом падшего мира Сергей Есенин по-своему выполнял. Об этом свидетельствует близкий друг поэта писатель В. Иванов. В его воспоминаниях есть такой эпизод. Говоря о людях, для которых Есенин писал в стихах эпатирующие строчки, поэт заметил:

« - Это они хулиганы и бандиты в душе, а не я. Оттого-то и стихи мои им нравятся.

Но ведь ты хулиганишь?

КАК РАЗ РОВНО НАСТОЛЬКО, ЧТОБЫ ОНИ СЧИТАЛИ, ЧТО Я ПИШУ ПРО СЕБЯ, А НЕ ПРО НИХ. Они думают, что смогут меня учить и мной руководить, а сами-то с собой справятся, как ты думаешь? Я спрашиваю тебя об этом с тревогой, так как боюсь, что они совесть сожгут; мне ее жалко: она и моя!»

«Совесть неугасима в человеческой душе, - писал Б. Ширяев, - она тоже дар Божий... Глубоко грешный в своей земной жизни Сергей Александрович Есенин, не устоявший в ней против окружавших его суетных соблазнов, вопреки их тлетворному влиянию сохранил совесть, эту последнюю искру Божию в своей душе, сохранил ее вместе с верой в Светлого Спаса и Пречистую Матерь Его».

В январе 1924 года поэта Сергея Есенина выписали из санатория для нервнобольных, отпустив его для прощания с усопшим вождем революции Владимиром Ильичом Лениным. Незадолго до выписки Есенина навестил поэт Рюрик Ивнев, который так описывал болезненное состояние товарища: «Говорил полушепотом, озирался по сторонам, потом начал нервничать, сказал, что нужно пересесть от окна, потому что за ним следят, увидят и запустят камнем». Воспоминания друзей и современников о том периоде описывают расстройство, которое в психиатрии называется бредом преследования.

Личность великого русского поэта Сергея Александровича Есенина сложна и многогранна, а воспоминания о нем противоречивы, однако исследователи и почитатели творчества поэта сходятся на том, что он был чрезвычайно талантлив и до самозабвения любил Россию.

Есенин ушел из жизни в возрасте 30 лет. Официальная версия гласит, что поэт покончил жизнь самоубийством, однако споры о том, что же произошло в роковую ночь 28 декабря 1925 года в ленинградской гостинице «Англетер», ведутся до сих пор.

Как бы то ни было, великолепное творческое наследие, которое оставил Сергей Есенин, включает в себя не только стихи о красотах русской природы, хорошо известные нам из школьной программы, но и драматические циклы, рассказывающие о душевных терзаниях поэта, страдавшего, по мнению специалистов, тяжелой алкогольной зависимостью. Следствием злоупотребления алкоголем были приступы меланхолии и немотивированной агрессии, бред преследования со зрительными и слуховыми галлюцинациями, мучительной бессонницей, тяжелыми угрызениями совести и суицидальными мыслями.

Уже в подростковом возрасте у Есенина стали проявляться, казалось бы, ничем не обоснованные вспыльчивость, гневливость и конфликтность. Будущий поэт не терпел противоречий и превосходства над собой, в чем бы оно ни выражалось. Гнев, по воспоминаниям сестер Есенина, вспыхивал у него внезапно и так же внезапно исчезал. Людей он оценивал по их отношению друг к другу и разделял на добрых и злых, на бескорыстных и алчных, на правдивых и лживых.

Первую попытку самоубийства, о которой нам становится известно из письма поэта, отправленного его школьному другу Грише Панфилову, Есенин предпринял в возрасте 17 лет: «Я не вынес того, что обо мне болтают пустые языки, и выпил немного эссенции. У меня схватило дух и почему-то пошла пена. Я был в сознании, но передо мной все застилалось какой-то мутной дымкой». Есенин пошел на этот решительный шаг через некоторое время после того, как съехал от отца в надежде пробить себе путь в литературное будущее без посторонней помощи, однако столкновение с суровой реальностью, жизнь впроголодь и необходимость заботиться о хлебе насущном привели молодого человека в отчаянье. (На фото: Григорий Панфилов - слева и Сергей Есенин - справа.)

Наконец, в марте 1913 года Есенин находит работу в московской типографии И.Д. Сытина на Пятницкой улице, но зарабатываемых денег хватает лишь на пропитание и покупку книг, а быт его продолжает оставаться неустроенным. Неспокойный характер юноши и гневливость не способствовали его сближению с работниками типографии. Своими мыслями он делится только с другом Гришей Панфиловым: «Как нелепа наша жизнь. Она коверкает нас с колыбели и вместо истинных людей выходят какие-то уроды. Меня здесь считают сумасшедшим, и уже хотели было везти к психиатру, но я послал всех к сатане и живу, хотя некоторые опасаются моего приближения. Да, Гриша, люби и жалей людей. Люби и угнетателей и не клейми позором».

Мотив собственной ранней гибели нередко звучит в стихотворениях поэта, написанных в разные годы. «Все встречаю, все приемлю, рад и счастлив душу вынуть. Я пришел на эту землю, чтоб скорей ее покинуть» (1914). «Себя усопшего в гробу я вижу под аллилуйные стенания дьячка, я веки мертвому себе спускаю ниже, кладя на них два медных пятачка…» (1924).

Знакомство Сергея Есенина с американской танцовщицей Айседорой Дункан состоялось в 1921 году. Айседора была старше поэта на 17 лет, она не чаяла души в своем молодом любовнике, писала на зеркале губной помадой «Я лублу Есенин», дарила ему дорогие подарки и ни в чем не могла отказать.

Привязанность Айседоры Дункан к Сергею Есенину нередко объясняют сходством поэта с трагически погибшим в детском возрасте сыном танцовщицы. Есенин и Дункан поженились в мае 1922 года, тогда Айседора собиралась в заграничное турне, а Сергею не дали бы визу, не будь он на ней женат. 10 мая 1922 года супруги вылетели из Москвы в Калининград, а оттуда - в Берлин.

Вскоре после прибытия в Германию у Айседоры Дункан начались гастрольные поездки по стране, в которых ее сопровождал Сергей Есенин, лишившийся теперь возможности посвящать все свое время написанию стихотворений. Постоянная внутренняя борьба между желанием творческого труда и ограниченными возможностями к этому расшатывала его нервную систему и вызывала душевные страдания. Образовавшуюся пустоту он пытался заткнуть дорогими костюмами и обувью, которые шил на деньги Дункан, и заливал алкоголем.

Один из врачей обратил внимание Айседоры Дункан на нездоровый вид поэта: бледное лицо, мешки под глазами, отечность, кашель, хриплый голос - и предупредил, что ему нужно немедленно прекратить употребление алкоголя, который даже в малых дозах действует пагубно, «иначе у вас на попечении окажется маньяк». Пьяный Есенин был склонен к приступам немотивированной агрессии, в первую очередь в отношении Айседоры, но нередко доставалось и окружающим.

Как ни старалась Айседора Дункан внушить читающей публике в Европе и Америке, что Сергей Есенин - гениальный русский поэт, его воспринимали только как молодого супруга знаменитой танцовщицы, восхищались его элегантностью и физической формой, пророчили спортивную карьеру. «Молю Бога не умереть душой и не потерять любовь к моему искусству. Оно здесь никому не нужно», - писал Есенин своему другу Анатолию Мариенгофу.

После длительного пребывания за границей Сергей Есенин и Айседора Дункан вернулись в Москву и вскоре расстались. При встрече со своим переводчиком Ильей Шнейдером Айседора сказала: «Я увезла этого ребенка из России, где условия для жизни были трудными. Я хотела сохранить его для мира. Теперь он вернулся на родину, чтобы спасти свой разум, так как без России он жить не может».

Живя в Москве, Есенин писал стихи почти ежедневно, но это не мешало ему встречаться с прежними друзьями, которые много времени проводили в ресторанах, где пили и ели за счет Сергея Александровича. Поэт Всеволод Рождественский вспоминал, как переменился Есенин после возвращения в Россию: «Лицо опухшее, глаза мутные и грустные, тяжелые веки и две глубокие складки около рта. Выражение глубокой усталости не покидало его, даже когда он смеялся. Руки заметно дрожали. Все в нем свидетельствовало о какой-то внутренней растерянности». Одновременно с этим Рождественский обратил внимание на то, как быстро Сергей Есенин переходил от взрывов веселья к самой черной меланхолии, как непривычно был замкнут и недоверчив.

Поэт все чаще попадал в скандальные истории, становился инициатором драк, оскорблял окружающих. После одного из таких скандалов Есенин был направлен в санаторий для нервнобольных, откуда его выписали в январе 1924 года для прощания с усопшим вождем революции Владимиром Ильичом Лениным.

После выписки по Москве стали ходить слухи о чудачествах поэта, возможно, они были несколько преувеличены прессой. Будто бы он в одном кафе кого-то хотел ударить стулом, набросился на швейцара, поведение которого показалось подозрительным, а в другом месте «в посетителя бросил тарелку с винегретом». Однако люди, близкие к Сергею Есенину, в один голос заговорили о том, что поэт страдает психическим расстройством.

Воспоминания друзей и современников о том периоде описывают расстройство, которое в психиатрии называется бредом преследования. Из воспоминаний Ильи Эренбурга: «Есенин нигде не находил себе места, подозревал в кознях даже своих друзей, считал, что скоро умрет». Редактор журнала «Красная новь» Александр Воронский писал: «Есенин говорил, что у него много врагов, которые в заговоре против него и собираются убить». Однажды, сидя в кабинете Воронского, поэт забеспокоился, «распахнул дверь и, увидев дежурного охранника, начал его душить», приняв за подосланного убийцу. Воронский был уверен, что в тот момент у Сергея Есенина были галлюцинации.

Друзьям Есенин рассказал, что как-то в гостинице его атаковали летучие мыши: «Серые кладбищенские уроды всю ночь не давали мне спать». По его словам, «они влетели в форточку: сначала один повис на кровати, я ударил его рукой, и он сел на шкаф. Когда зажег свет, увидел, что у него когти красные, как наманикюренные, и рот кроваво-красной полоской».

В марте 1925 года Сергей Есенин познакомился с Софьей Андреевной Толстой - внучкой Льва Николаевича Толстого. Софья Андреевна была в восторге от ухаживаний Есенина, готова была стать для него помощником и другом, о чем и заявила родным, которые отрицательно отнеслись к ее выбору, зная о склонности жениха к злоупотреблению спиртными напитками и о его неспокойном характере. Друзья заметили, что с Толстой Есенин преобразился, его часто видели гуляющим по Москве под руку с ней, всегда трезвого, в элегантном костюме. Окружающим казалось, что дальше для него начнется крепкая и плодотворная жизнь, но этому не суждено было случиться.

В сентябре 1925 года Сергей Есенин женился на Софье Толстой и переехал в ее квартиру. Друзьям поэт говорил, что в квартире его раздражает громоздкая мебель и что «одолела борода», т.е. портреты Льва Толстого на стенах и столах, в которые Есенин старался бросить что-нибудь тяжелое. Он стал приглашать в квартиру друзей, устраивать попойки или уходил к ним, а возвращался неизменно пьяным.

Однажды Есенин сбросил с балкона квартиры Толстых свой бюст работы скульптора Конёнкова, заявив, что «Сереже жарко и душно». Бюст рассыпался на куски. Мать Софьи Толстой позже рассказывала своей приятельнице: «У нас жили какие-то типы, хулиганили и пьянствовали, спали на наших кроватях. Ели и пили на деньги Есенина, а у Сони не было башмаков. Но винить его нельзя. Он больной человек. Соню жалко».

В ноябре 1925 года Есенин поехал в Ленинград навестить друзей и остановился у писателя Сахарова. Из воспоминаний Сахарова известно, что ночью он почувствовал, что кто-то его душит, включил свет и увидел Есенина, вид у того был испуганный. Сахарову удалось успокоить поэта и уложить в постель, но под утро раздался звон битого стекла. Сахаров увидел, что Есенин стоит посреди комнаты в слезах, осыпанный осколками. Писатель понял, что с Сергеем случился очередной приступ болезни, отправил в Москву и посоветовал родным показать его врачам.

26 ноября 1925 года Сергей Есенин был госпитализирован в Психиатрическую клинику Московского университета, которой в то время заведовал известный в медицинском мире профессор Петр Борисович Ганнушкин.

В клинике Есенину была выделена отдельная палата на втором этаже. Обстановка здесь была комфортной, приближенной к домашней, всюду лежали ковры и ковровые дорожки, стояли мягкие диваны и кресла, на стенах висели картины. Находясь в психиатрической больнице, Сергей Есенин не прекратил писать стихи. На третий день пребывания в клинике из окна он увидел занесенный снегом клен, в тот же день родилось известное стихотворение: «Клен ты мой опавший, клен заледенелый, что стоишь нагнувшись под метелью белой?»

Несмотря на, казалось бы, комфортные условия для жизни, Есенина все раздражало: и постоянно открытая дверь больничной палаты, в которую заглядывали любопытные пациенты, и свет ночника, который никогда не выключался, и прогулки в сопровождении персонала (поэт находился под постоянным надзором по причине суицидальных мыслей).

20 декабря 1925 года Есенина в больнице навестила Анна Абрамовна Берзинь, которая позже в своих воспоминаниях об этом посещении писала: «Лечащий врач поэта - добрый и мягкий человек - предупредил, чтобы я не передавала Есенину колющих, режущих предметов, а также веревок и шнурков, чтобы больной не смог ими воспользоваться с суицидальной целью. Объяснил, что болезнь серьезная и нет надежды на выздоровление и что проживет он не больше года».

От свиданий с супругой Софьей Андреевной Есенин отказывался, считая ее инициатором своего помещения в клинику. А 21 декабря 1925 года поэта в палате не обнаружили. После свидания с какими-то приятелями, которые принесли с собой зимнее пальто, шапку и обувь, Есенин переоделся и под видом посетителя прошел мимо охраны. В клинике приняли меры по розыску беглеца, искали повсюду, лечащий врач Арансон звонил родным и знакомым поэта, а к тем, у кого телефона не было, ездил домой. Через три дня после побега из больницы Есенин объявился на квартире у Толстых, родные облегченно вздохнули, но радость была недолгой. Не здороваясь, не говоря ни слова, поэт стал лихорадочно собирать вещи, а когда чемоданы были готовы, он, не прощаясь, вышел и захлопнул дверь. Из Москвы Сергей Есенин бежал в Ленинград, куда прибыл 24 декабря 1925 года.

По прибытии в Ленинград поэт снял номер на втором этаже гостиницы «Англетер». Вечером у него в гостях были знакомые литераторы, вспоминали о прошлом. Есенин прочел поэму «Черный человек» в законченном виде: «Друг мой, друг мой, я очень и очень болен, сам не знаю, откуда взялась эта боль, то ли ветер свистит над пустым и безлюдным полем, то ль, как рощу в сентябрь, осыпает мозги алкоголь…»

На следующий день, 25 декабря, Сергей Есенин попросил поэта Эрлиха остаться у него переночевать, о чем известно из воспоминаний последнего. Эрлих писал, что Есенин испытывал страхи, боялся оставаться в комнате один, объяснял, что его хотят убить, предупреждал дежурного охранника, чтобы без разрешения к нему никого не допускали. (На фотографии - Вольф Эрлих.)

Из документов следствия известно, что 27 декабря у Есенина снова было много гостей. Поэт угощал всех вином и снова читал «Черного человека», потом вырвал из блокнота исписанный лист и положил поэту Эрлиху во внутренний карман, сказав, чтобы тот прочитал позже. Есенин объяснил, что писал это стихотворение кровью сегодня утром, «так как в этой паршивой гостинице нет даже чернил», и показал порезы на руке, из которых брал кровь. Эрлих не предполагал, что видит Есенина живым в последний раз.

Тело Есенина обнаружили 28 декабря 1925 года. Из показаний коменданта гостиницы «Англетер» Назарова: «…гражданка Устинова и с нею гражданин Эрлих догнали меня и, хватаясь за голову, в ужасе попросили меня вернуться в комнату 5. Я вошел и увидел Есенина висящим на трубе парового отопления на веревке». (Фотография комнаты №5, сделанная после обнаружения тела поэта.)

«До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.

До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, -
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей».