Это женя. Юбилей со дня рождения евгения александровича евтушенко День рождения евтушенко

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ПЕВЦА ОТТЕПЕЛИ…

Советский и российский поэт Евгений Александрович Евтушенко (при рождении — Гангнус).

Родился 18 июля 1932 года в Зиме Иркутской области - умер 1 апреля 2017 года в Талса, штат Оклахома, США.

Отец – геолог и поэт-любитель Александр Рудольфович Гангнус (по происхождению прибалтийский немец) (1910—1976).

Мать - Зинаида Ермолаевна Евтушенко (1910—2002), геолог, актриса, Заслуженный деятель культуры РСФСР.

В 1944 году по возвращении из эвакуации со станции Зима в Москву, мать поменяла фамилию сына на свою девичью. При оформлении документов для смены фамилии была сознательно допущена ошибка в дате рождения: записали 1933 г., чтобы не получать пропуска, который положено было иметь в 12 лет.

Начал печататься в 1949, первое стихотворение опубликовано в газете «Советский спорт». С 1952 по 1957 г. учился в Литературном институте им. М. Горького. Исключён за «дисциплинарные взыскания», а также – за поддержку романа Дудинцева «Не хлебом единым».

В 1952 году выходит первая книга стихов «Разведчики грядущего», впоследствии автор оценил её как юношескую и незрелую.

В 1952 году стал самым молодым членом Союза писателей СССР, минуя ступень кандидата в члены СП.

«Меня приняли в Литературный институт без аттестата зрелости и почти одновременно в Союз писателей, в обоих случаях сочтя достаточным основанием мою книгу. Но я знал ей цену. И я хотел писать по-другому », – рассказывал он.

В 50-е годы, которые были временем поэтического бума, на арену огромной популярности вышли Б. Ахмадулина, А. Вознесенский, Р. Рождественский, Е. Евтушенко, Б. Окуджава,. Выступления этих авторов собирали огромные стадионы, и поэзию периода «оттепели» вскоре стали называть эстрадной.

Евгений Евтушенко в молодости.

В последующие годы печатает несколько сборников, которые приобретают большую популярность: «Третий снег» (1955), «Шоссе энтузиастов» (1956), «Обещание» (1957), «Стихи разных лет» (1959), «Яблоко» (1960), «Нежность» (1962), «Взмах руки» (1962). Одним из символов оттепели стали вечера в Большой аудитории Политехнического музея, в которых вместе с Робертом Рождественским, Беллой Ахмадулиной, Булатом Окуджавой и другими поэтами волны 1960-х годов также принимал участие Евтушенко. Произведения его отличает широкая гамма настроений и жанровое разнообразие.

Первые строки из пафосного вступления к поэме «Братская ГЭС» (1965): «Поэт в России больше, чем поэт», — манифест творчества самого Евтушенко и крылатая фраза, которая устойчиво вошла в обиход.

Поэту не чужда тонкая и интимная лирика: стихотворение «Бывало спит у ног собака» (1955). В поэме «Северная Надбавка» (1977) слагает настоящую оду пиву.

Несколько поэм и циклов стихотворений посвящено зарубежной и антивоенной тематике: «Под кожей Статуи Свободы», «Коррида», «Итальянский цикл», «Голубь в Сантьяго», «Мама и нейтронная бомба».

Чрезмерному успеху Евтушенко способствовала простота и доступность его стихов, а также скандалы, часто поднимавшиеся критикой вокруг его имени. Литературный стиль и манера Евтушенко давали обширное поле деятельности для критики.

Не чурался поэт и политики. В 1962 году в газете «Правда» опубликовано ставшее широко известным стихотворение «Наследники Сталина» приуроченное к выносу из мавзолея тела Сталина.

…В 1963 г. был номинирован на Нобелевскую премию по литературе. 23.08.1968 через два дня после ввода танков в ЧССР написал стихотворение протест: «Танки идут по Праге» (1968).

Известными стали его выступления в поддержку советских диссидентов Бродского, Солженицына, Даниэля.

Несмотря на это, Иосиф Бродский недолюбливал Евтушенко (со слов Сергея Довлатова, известна его крылатая фраза «Если Евтушенко против колхозов, то я — за») и резко раскритиковал избрание Евтушенко почётным членом Американской академии искусств и словесности в 1987 году.

Известность получили сценические выступления Евтушенко: он с успехом читает собственные произведения. Выпустил несколько дисков и аудиокниг в собственном исполнении: «Ягодные места», «Голубь в Сантьяго» и другие.

С 1986 по 1991 год был секретарём Правления Союза писателей СССР. С декабря 1991 года — секретарь правления Содружества писательских союзов. С 1989 года — сопредседатель писательской ассоциации «Апрель». С 1988 года — член общества «Мемориал».

14 мая 1989 года с огромным отрывом, набрав в 19 раз больше голосов, чем ближайший кандидат, был избран народным депутатом СССР от Дзержинского территориального избирательного округа города Харькова и был им до конца существования СССР.

В 1990 году стал сопредседателем Всесоюзной ассоциации писателей в поддержку перестройки «Апрель».

В 1991 году, заключив контракт с американским университетом в г. Талса, штат Оклахома, уехал с семьёй преподавать в США, где и проживает в настоящее время. В 2007 году в спорткомплексе «Олимпийский» состоялась премьера рок-оперы «Идут белые снеги», созданной на стихи Евгения Евтушенко композитором Глебом Маем.

Евгений Евтушенко в старости

…18 июля 2010 года Евтушенко открыл в подмосковном Переделкине музей-галерею, приурочив это событие к своему дню рождения. В музее представлена личная коллекция картин, подаренных Евтушенко известными художниками — Шагалом, Пикассо. Есть редчайшая картина Эрнста, одного из родоначальников сюрреализма. Музей работает в специально построенном рядом с дачей поэта здании.

Ну и мой коммент:

ПРОЩАНИЕ

Когда навек уходят старики,

Мы, вдруг, на них становимся похожи,

Храня прикосновение руки,

И образ тех, кто нам всего дороже.

И делаем, что можно и нельзя,

Лишь для того, чтоб в памяти осталось

То, что и есть всегда для нас – семья.

И что не истребила даже старость.

И видим, в расставании немом,

Как в зеркале внезапных откровений,

Всё то, что в жизни, на пути земном

Прошли они, не ведая сомнений.

Как жертвовали для страны своей

Всем, чем могли, не требуя награды.

…И как учили собственных детей

Жить так, чтоб внуки были жизни рады.

(по паспорту — 1933 года) на станции Зима Иркутской области. Его отец — Гангнус Александр Рудольфович работал геологом, мать — Евтушенко Зинаида Ермолаевна — геолог, актриса и певица, Заслуженный деятель культуры РСФСР.

В конце июля 1944 года Евтушенко вместе с матерью уехал в Москву, где учился в школе и посещал поэтическую студию Дома пионеров. К этому времени его родители развелись.

Печататься Евтушенко начал в 16 лет. Первые публикации стихов в газете "Советский спорт" датированы 1949 годом.

В 1951-1954 годах Евтушенко учился в Литературном институте имени А.М. Горького. В 1954 году он был исключен из института (за поддержку романа Владимира Дудинцева "Не хлебом единым ") и больше нигде не учился, получая образование самостоятельно, в том числе он свободно владел английским, французским, итальянским, испанским языками.

Первая книга Евгения Евтушенко - "Разведчики грядущего" — вышла в свет в 1952 году, в том же году он стал самым молодым членом Союза писателей СССР.

В 1960-е годы Евгений Евтушенко наряду с Андреем Вознесенским, Бэлой Ахмадулиной, Робертом Рождественским и другими литераторами - "шестидесятниками" собирал большое количество зрителей на чтение своих стихов в Политехническом музее. К этому периоду относятся его стихотворения "И другие" (1956), "Лучшим из поколения" (1957), "Яблоко" (1960); "Взмах руки", "Нежность" (1962); "Идут белые снеги" (1969).

В 1970-х годах им написаны поэмы "Снег в Токио" (1974), "Северная надбавка" (1977).

Во второй половины 1980-х годов Евтушенко много выступал с публицистическими статьями. В 1989 году Евтушенко избирался народным депутатом СССР от Харьковско-Дзержинского территориального округа Харьковской области Украинской ССР.

В 1991 году он был приглашен в университет города Тулза (штат Оклахома, США) преподавать русскую поэзию.

Стихи 1990-х годов вошли в сборники "Последняя попытка" (1990), "Моя эмиграция" и "Белорусская кровинка" (1991), "Нет лет" (1993), "Золотая загадка моя" (1994) и другие. Книги уже нового века - "Между Лубянкой и Политехническим" (2000), "Я прорвусь в двадцать первый век…" (2001), "Между городом Да и городом Нет" (2002).

Как прозаик Евгений Евтушенко проявил себя в повестях "Перл-Харбор" (1967) и "Ардабиола" (1981), романах "Ягодные места" (1982), "Не умирай прежде смерти (Русская сказка) " (1993), "Автобиография" (1963, французское издание) и книге воспоминаний "Волчий паспорт" (1998), а также в нескольких рассказах и ряде очерково-публицистических книг.

В 1979 году Евтушенко снялся в роли Константина Циолковского в фильме Саввы Кулиша "Взлет". В 1983 году он по собственному сценарию поставил фильм "Детский сад", в котором выступил и как режиссер, и как актер. В том же качестве сценариста, режиссера, актера выступил в фильме "Похороны Сталина" (1990).

Евтушенко является автором инсценировок и сценических композиций — "На этой тихой улочке", поставленной по "Четвертой Мещанской", "Хотят ли русские войны", "Гражданские сумерки", поставленной по "Казанскому университету", "Просека", "Коррида" и других. Он также является автором пьес, некоторые из которых становились событиями культурной жизни Москвы: "Братская ГЭС" в Московском драматическом театре на Малой Бронной (1967), "Под кожей статуи Свободы" в Театре на Таганке (1972), "Благодарю вас навсегда…" в Московском театре имени М.Н. Ермоловой (2002).

На стихи поэта создавались музыкальные произведения. Поэма "Бабий Яр" стала литературной основой Тринадцатой симфонии Дмитрия Шостаковича, отрывок из поэмы "Братская ГЭС" лег в основу другого произведения композитора — вокально-симфонической поэмы "Казнь Степана Разина". На стихи Евтушенко написаны популярные песни "Бежит река, в тумане тает…", "Хотят ли русские войны", "Вальс о вальсе", "А снег повалится, повалится…", "Твои следы", "Спасибо вам за тишину", "Не спеши", "Дай Бог" и др.

Произведения Евгения Евтушенко переведены на более чем 70 языков, они изданы во многих странах мира. В 2008 году вышла в свет его книга "Весь Евтушенко", в которую вошли все его стихотворения от первых детских стихов и до стихов последних лет. В конце декабря 2012 года в Москве Евтушенко "Счастья и утраты", в который вошли произведения последних лет.

6 января 2015 года Евгений Евтушенко представил в культурном центре "ЗИЛ" новый сборник "Все поэмы", выписавшись из больницы, куда он попал в декабре 2014 года.

Евгений Евтушенко сам был редактором многих книг, составителем ряда больших и малых антологий, вел творческие вечера поэтов, составлял радио- и телепрограммы, организовывал грамзаписи, сам выступал с чтением стихов Александра Блока, Николая Гумилева, Владимира Маяковского, писал статьи, в том числе для конвертов пластинок (об Анне Ахматовой, Марине Цветаевой, Осипе Мандельштаме, Сергее Есенине, Булате Окуджаве).

Евтушенко был секретарем правления Союза писателей СССР.

Он — почетный член Американской академии искусств, почетный член Академии изящных искусств в Малаге, действительный член Европейской академии искусств и наук, почетный профессор Honoris Causa Университета новой школы в Нью-Йорке и Королевского колледжа в Квинсе.

Награжден орденами и медалями СССР, почетной медалью Советского фонда мира, американской медалью Свободы за деятельность по защите прав человека, специальным знаком за заслуги Йельского университета (1999).

В 1993 году широкий резонанс имел его отказ от получения ордена Дружбы в знак протеста против войны в Чечне.

Лауреат премии Академии российского телевидения "Тэффи" за лучшую просветительскую программу "Поэт в России - больше, чем поэт" (1998).

Лауреат Государственной премии СССР (1984, за поэму "Мама и нейтронная бомба").

Награжден международной премией "Читта ди Маринео", присуждаемой за выдающиеся достижения в области культуры (1995).

Награжден литературной премией США - объявлен поэтом Дома-музея Уолта Уитмена 1999 года (награда присуждается с 1989 года, ее получали только американские поэты, Евтушенко - первый иностранный поэт, получивший эту награду).

За литературные достижения в ноябре 2002 года Евгению Евтушенко присуждена интернациональная премия Aquila (Италия). В декабре того же года он награжден золотой медалью "Люмьеры" за выдающийся вклад в культуру ХХ века и популяризацию российского кино.

В мае 2003 года Евтушенко награжден общественным орденом "Живая легенда" (Украина) и орденом Петра Великого, в июле 2003 года - грузинским "Орденом Чести". Отмечен Почетным знаком основателя Центра реабилитации детей в России (2003).

В 2004 году награжден орденом "За заслуги перед Отечеством" III степени.

Лауреат Международной литературной премии "Гринцане Кавур" в номинации "Самый читаемый поэт" (2005).

Почетный гражданин города Зима (1992), а в Соединенных Штатах - Нью-Орлеана, Атланты, Оклахомы, Талсы, штата Висконсин.

В 1994 году именем поэта названа малая планета Солнечной системы, открытая 6 мая 1978 года в Крымской астрофизической обсерватории (4234 Evtushenko, диаметр 12 км, минимальное расстояние от Земли 247 млн км).

В 2006 году Евгений Евтушенко был награжден престижными литературными премиями: премией Эудженио Монтале (Италия), премией имени классика болгарской литературы Христо Ботева (Болгария). А в начале июля 2006 года президент Румынии вручил поэту высший государственный орден страны за выдающиеся культурные заслуги.

Вклад Евгения Александровича в литературу и поэзию ХХ века сложно переоценить. Он лауреат госпремий СССР и РФ, премии «Поэт» 2013 года, первый из россиян, награжденный в 2015 году одной из самых престижных китайских премий, «Чжункунь», за выдающийся вклад в мировую поэзию, а в 2016-м - итальянской премией Вергилия.

Его стихотворения, пропитанные атмосферой времени, искренними чувствами, страстным желанием жить, любить, собственным опытом постичь все сложности и превратности судьбы, любят и знают все, кто хоть немного интересуется поэзией. Не обращая внимания на возраст, Евгений Александрович активно выступает, пишет поэтические произведения, издает книги. За свою жизнь он читал свои стихи в 97 странах мира и только в этом году выступал в США, Испании, Перу, на Кубе, в Италии. В 2015 году Евгений Евтушенко проехал всю Россию - от Петербурга до Находки, 28 городов за 40 дней - с программой, посвященной великой дате - 70-летию Победы. Стихи и песни о войне и общей победе.

Его поэма «Голубь в Сантьяго», переведенная на несколько языков, спасла от самоубийства многих молодых людей, потерявших веру в жизнь. Стихотворение «Бабий яр» стало основой 13-й симфонии Дмитрия Шостаковича. Его антология «Десять веков русской поэзии», над которой поэт работал более 40 лет, уникальна по своему размаху и глубине. Без таких произведений, как «Братская ГЭС», «Наследники Сталина», «Итальянские слезы», «Танки идут по Праге», «Идут белые снеги», «Казанский университет», невозможно понять историю России. Одновременно Евгений Евтушенко - один из лучших лириков русской поэзии, соединивший в своей манере черты таких поэтов, как В. Маяковский, С. Есенин, Б. Пастернак, помиривший их в своей душе любовью к ним.

Издательство «Эксмо» поздравляет Евгения Александровича с 84-летием и желает долгих лет жизни, крепкого здоровья, безграничного счастья, успехов, процветания! Пусть жизненные силы и творческая энергия никогда не иссякнут, а побуждают только вновь творить и творить! Пусть идеи и замыслы успешно воплощаются. Пусть дни будут всегда солнечными и радостными, а в доме царят мир и любовь! Спасибо вам за ваш талант, за вашу искренность в поэзии, за душу, которую вы вкладываете в свои стихотворения!

18 июля 2018 г. – юбилейная дата со дня рождения великого советского и российского поэта Евгения Евтушенко, хотя на самом деле 85 лет ему исполнилось бы годом ранее.

В паспорте Е. Евтушенко было указано, что он родился в 1933 г., хотя в действительности он появился на свет на год раньше. Поэтому 85-летие отмечается в этом году.

Многообразие талантов Е. Евтушенко

Евгений Евтушенко добился наибольшей известности в России и мире из всего поколения шестидесятников. Человеком с тысячью лиц называл его Давид Сикейрос, художник из Мексики. Сам Евтушенко писал о себе, как об очень разном человеке. И это действительно так. Он выступает то в роли оратора и даже пророка, но тонкого и нежного лирика, то обычного человека - грустного и радостного, открытого и полного иронии, умеющего горячо любить и страдать.

В разное время он занимался режиссурой и фотографией, писал сценарии и прозу, снимался в кино, стал членом европейской Академии искусств, но всегда оставался поэтом.

За многие годы его известности сказано много разных слов об этом человеке. И неизвестно, сколько еще будет написано и сказано. Когда из жизни уходит поэт, это не означает, что его время окончено.

Его произведения остаются, а с ними и легенда об их авторе. С его легкой подачи высокое искусство поэзии, казалось бы, недоступное миллионам, превратилось в зрелище, способное собирать стадионы.

У Евтушенко с годом рождения, как известно, некоторая путаница. В паспорте стоит 1933-й, а фактически поэт родился в 1932-м. Вот он и отмечал каждый свой юбилей дважды. По крайней мере, я присутствовал на четырех таких (восемь раз!): на 60-, 70-, 75- и 80-летии. А до своего 85-летия Евгений Александрович не дожил. Не то бы и сегодня справлял «второе» 85-летие в Политехническом, где каждый день рождения (18 июля) устраивал вечера.

Почему в Политехническом, думаю, объяснять не надо: это место его молодых триумфов, хорошо известное даже московской конной милиции образца шестидесятых. А вот почему не хотел отмечать свои хотя бы не круглые дни рождения исключительно в кругу родных и друзей? Ну, в этом как раз весь Евтушенко, видевший себя вслед за Маяковским «агитатором, горланом, главарем», а позднее и кем-то вроде американского проповедника.

Но не только в этом дело. Как всякий поэт, Евтушенко был и чувствовал себя одиноким. А переполненный поклонниками и просто слушателями зал давал ему хотя бы временное избавление от этого чувства.

Литература вообще дело одинокое. Сейчас, когда Евгения Александровича нет с нами уже больше года, это ощущается особенно остро.

Никто (или почти никто) не позвонит, прочитав твою подборку в журнале или новую книжку, что он делал постоянно и подробно. Никто не перелопатит груду тобой написанного, чтобы выбрать лучшее для своей поэтической антологии русской поэзии. Никто не будет обсуждать с тобой по телефону (иногда дольше часа!) что-то общественно значимое и не дающее покоя. В общем, одиночество собратьев по перу без Евтушенко стало еще «одиночее». Он, наверно, понимал, что так и будет, потому и усаживал рядом с собой на сцене Политехнического наиболее ценимых им и, по крайней мере, не враждебно настроенных литераторов.

Признаюсь честно, иногда на его летние «рождественские» вечера (ну в 25-й, допустим, раз) идти уже не очень хотелось, особенно если было известно заранее, что большую часть выступления ЕЕ займет чтение длинной поэмы. Но… Во-первых, лишать себя роскоши общения с ним было бы расточительством. А во-вторых, в последние годы все навязчивей фонила простенькая мысль: а вдруг этот раз окажется последним. Про эти последние разы нас никто никогда не предупреждает, а не то бы… Ну тут уже вспоминается любивший Женю Окуджава: «Давайте жить, во всем друг другу потакая, / Тем более, что жизнь короткая такая». Кстати, Евтушенко в свое время буквально заставил Булата Шалвовича собрать первую московскую книгу стихов и потом ее лично «пробивал» (словечко тех лет, когда рукописи в издательствах ожидали своей очереди по семь-десять лет). Мне об этом рассказывал сам Окуджава.

Вообще Евгений Александрович помогал многим — да почти всем, кого считал талантливыми. Он зажигался от хороших чужих стихов. Впрочем, не только от стихов — и от прозы, и от фильмов. А традиционную человеческую неблагодарность тех, кому делал добро, тяжело переживал. Я бы сказал, как-то удивленно. Эту удивленность людской низостью я видел только еще у двоих: наших Юры Щекочихина и Ани Политковской. Но Евтушенко, в отличие от них, слава богу, не убили — одного этого не хватило для его совсем уж оглушительной славы. Но и той, которая есть — и уже посмертная, — оказалось достаточно для неутихающих нападок на него. Неужели человеческой зависти даже смерть не помеха?

Среди упреков, которые до сих пор раздаются в адрес ЕЕ, есть и справедливые: что многие его стихи отношения к поэзии не имеют и похожи на зарифмованные публицистические статьи. Согласен. Но сам Евгений Александрович выбил этот козырь из рук хулителей, сказав в одном из последних телеинтервью, что написал «очень много плохих стихов». Даже какой-то высокий процент назвал. Но разве не писали плохих стихов Блок или Тютчев? Однако о поэте, как известно, надо судить по вершинам. И тут у Евтушенко все в порядке. Что же касается его стихотворной публицистики: ну не виноват он, что родился не только поэтом, но и гражданином. И родился в России, столь «проблемной» и неласковой к своим сыновьям.

…Через несколько дней после горестного известия из США я написал стихотворение памяти Евгения Александровича. Надеюсь, что-то из своего отношения к нему выразил.

«Это Женя, — говорил он, — это — Женя».
Дольше часа разговор не прекращал.
И пускай — из Оклахомы, где блаженно
к русской лирике мулаток приобщал.
Неужели не услышу «Это Женя…»?
И его неотвратимый монолог,
никогда не признававший пораженья
чувства доброго и выстраданных строк.
Женя, Женя Алексаныч — так бывало
называл его по праву младшинства.
И душа моя тихонько ликовала
от навеки обретенного родства.
Ликованье мое тоже не забудьте
на Суде Всевышнем, оправдайте за
все любови его, легкие как будто,
и что сам творить пытался чудеса,
И за эти, властью ссуженные крохи…
Но важней — душа его не проспала
потрясения, сдвигавшие эпохи…
А сейчас дела у нас бессонно плохи.
Но звонка не будет — ночью ли, с утра:
«Это Женя…»
А вставать и так пора.

P.S.

Сейчас, когда страна целый месяц жила фут-болом и показалась открытой, перепечатываем «футбольные стихи» Евтушенко.

Репортаж из прошлого

СССР — ФРГ. 1955 год

Вдруг вспомнились трупы
по снежным полям,
бомбежки и взорванные кариатиды.
Матч с немцами. Кассы ломают. Бедлам.
Простившие Родине все их обиды,
катили болеть за нее инвалиды —
войною разрезанные пополам,
еще не сосланные на Валаам,
историей выброшенные в хлам, —
и мрачно цедили: «У, фрицы! У, гниды!
За нами Москва! Проиграть —
это срам!»
Хрущев, ожидавший в Москву Аденауэра,
в тоске озирался по сторонам:
«Такое нам не распихать по углам…
Эх, мне бы сейчас фронтовые
сто грамм!»
Незримые струпья от ран отдирая,
катили с медалями и орденами,
обрубки войны к стадиону «Динамо» —
в единственный действующий храм,
тогда заменявший религию нам.
Катили и прямо, и наискосок,
как бюсты героев,
кому не пристало
на досках подшипниковых пьедесталов
прихлебывать, скажем, березовый сок
из фронтовых алюминьевых фляжек,
а тянет хлебнуть поскорей,
без оттяжек
лишь то, без чего и футбол
был бы тяжек:
напиток барачный, по цвету табачный,
отнюдь не бутылочный,
по вкусу обмылочный
и, может, опилочный —
из табуретов Страны Советов,
непобедимейший самогон,
который можно, его отведав,
подзакусить рукавом, сапогом.
И, может, египетские пирамиды,
чуть вздрогнув, услышали где-то
в песках,
как с грохотом катят в Москве
инвалиды
с татуировками на руках.
Увидела даже статуя Либерти
за фронт припоздавший второй
со стыдом,
как грозно движутся инвалиды те —
виденьем отмщения на стадион.
Билетов не смели спросить
контролерши,
глаза от непрошеных слез не протерши,
быть может, со вдовьей печалью своей.
И парни-солдатики, выказав навыки,
всех инвалидов подняли на руки,
их усадив попрямей, побравей
самого первого ряда первей.
А инвалиды, как на поверке, —
все наготове держали фанерки
с надписью прыгающей «Бей фрицев!»,
снова в траншеи готовые врыться,
будто на линии фронта лежат,

каждый друг к другу предсмертно
прижат.
У них словно нет половины души —
их жены разбомблены и малыши.
И что же им с ненавистью поделать,
если у них — полдуши и полтела?
Еще все трибуны были негромки,

но Боря Татушин, пробившись по кромке,
пас Паршину дал. Тот от радости вмиг
мяч вбухнул в ворота, сам бухнулся в них.
Так счет был открыт,
и в неистовом гвалте
прошло озаренье по тысячам лиц,
когда Колю Паршина поднял
Фриц Вальтер,
реабилитировав имя Фриц.
Фриц дружбой —
не злостью за гол отплатил ему!
Он руку пожал с уваженьем ему,
и — инвалиды зааплодировали
бывшему пленному своему!
Но все мы вдруг сгорбились, постарели,
когда вездесущий тот самый Фриц
носящий фамилию пистолета,
нам гол запулил, завершая свой «блиц».
Когда нам и гол второй засадили,

наш тренер почувствовал
холод Сибири,

и аплодисментов не слышались звуки,
как будто нам всем отсекли
даже руки.
И вдруг самый смелый из инвалидов
вздохнул, восхищение горькое выдав:
«Я, братцы, скажу вам
по праву танкиста —
ведь здорово немцы играют, и чисто…» —
И хлопнул разок, всех других огорошив,
в свои обожженные в танке ладоши,
и кореш в тельняшке подхлопывать
стал,
качая поскрипывающий пьедестал.
И смылись все мстительные мысленки
(все с вами мы чище от чистой игры),
и, чувствуя это, Ильин и Масленкин
вчистую забили красавцы-голы.
Теперь в инвалидах была перемена —
они бы фанерки свои о колена
сломали, да не было этих колен,
но все-таки призрак войны околел.
Нет стран, чья история —
лишь безвиновье,
но будет когда-нибудь и безвойновье,
и я этот матч вам на память дарю.
Кто треплется там, что надеждам
всем крышка?
Я тот же все помнящий русский
мальчишка,
и я как свидетель всем вам говорю,
что брезжило братство всех наций
в зачатке —
когда молодой еще Яшин перчатки
отдал, как просто вратарь — вратарю.
Фриц Вальтер, вы где?
Что ж мы пиво пьем розно?
Я с этого матча усвоил серьезно —
дать руку кому-то не может
быть поздно.
А счет стал 3:2.
В нашу все-таки пользу.
Но выигрыш общий неразделим.
Вы знаете, немцы, кто лучшие гиды?
Кто соединил две Германии вам?

Вернитесь в тот матч,
и увидите там.
Кончаются войны не жестом Фемиды,
а только, когда, забывая обиды,

войну убивают в себе инвалиды,
войною разрезанные пополам.

Март 2009

Евгений Евтушенко