Какие государства можно назвать мировыми державами. Мировые державы

У России, неважно где — в Кремле или в казарме — длинная память, она дольше, чем американская республика. Та была еще английской колонией, когда царское государство уже давно играло роль в крепнущем мощном европейском хоре.

Тот, кто сегодня интересуется будущим России, которое она ищет для себя в Европе после окончания холодной войны и в холодное послевоенное нынешнее время и все никак не может найти, тот поступит правильно, если попытается освежить для себя в качестве обязательной программы столь различные и порой даже противоречивые следы этой роли. Все они без исключения существуют и сегодня.

Если вы сегодня пройдетесь по залам сокровищниц Кремля, то сможете узнать кое-что о дипломатии. Не только с помощью даров западных посланников, которые преклоняли колени перед царем, но и на примере всего царского серебра, которое вся Европа приобретала в Аугсбурге, чтобы потом смиренно преподнести властителю всех руссов и привлечь его к участию в альянсах и антиальянсах.

Нигде более дипломатические дары не сохранились в таком великолепии и обилии, как в Кремле. Царское серебро мало служило для практического применения. Оно существовало как знак достоинства, символ власти и в случае необходимости валютный резерв, который можно было переплавить и продать. Того, что от него осталось, вполне достаточно, чтобы напомнить об изменчивой борьбе России за ведущую роль и безопасность.

Это началось в то время, когда Франция и Англия, Испания и Нидерланды боролись за гегемонию и баланс сил, что принесло России Украину. Однако европейского уровня Россия достигла только с Великой Северной войной, параллельной испанской войне за престолонаследие. Петр Великий завоевал Прибалтику, где сегодня существуют три балтийские государства. Власть принадлежала царю, однако поместья, ремесла и торговля — его германо-балтийским подданным.

На следующую ступень по этой лестнице Россия поднялась после Семилетней войны, практически мировой войны, как держава-гарант Губертусбургского мира 1763 года. Этот договор утвердил пять европейских крупных держав и стал учредительным документом европейского сообщества держав: с тех пор ничего не должно было происходить вопреки интересам России.

Деления Польши доказывают, что это были не пустые слова. Российские претензии на власть простиралась с тех пор далеко вглубь Европы. В 1783 году русские отобрали у турок Крым и приблизились к Средиземному морю.

В наполеоновскую эпоху русские солдаты появились в Центральной Европе, дав тем самым понять, что царь не хочет остаться обделенным при крупной консолидации земель. В то время как в 1806 году Пруссия была почти аннулирована, царь Александр и французский король мечтали о переделе мира — о кондоминиуме без Англии и, как выяснилось в 1812 году, ненадолго.
\
Великая армия стала жертвой наполеоновской мании величия и русской зимы. В ответ русские промаршировали по Германии и расположились на Монмартре. Главная проблема Европы состояла тогда в том, как снова избавиться от них. Чтобы заставить русского медведя уйти, ему в дорогу упаковали польского гуся. С тех пор Священный союз означал попеременную гарантию сохранения статуса кво.

С тех пор Европа жила под бдительным оком русских («sous l’oeil des Russes»). И это не было пустой угрозой. Герцогство Саксен-Веймар было вынуждено под давлением царя отменить конституцию. Русские мобилизовались против «Весны народов» в 1848/49 годах, национальной политики объединения Пруссии, и угрожали войной.

Лишь поражение в Крымской войне 1853-56 годов завершило список имперских триумфов. Царь, который требовал протекторат над христианами в Османской империи во имя православия, натолкнулся на вето британцев, которые подталкивали к войне: речь шла о морском пути в Индию и о Хайберском перевале в Центральной Азии.

Дипломатическую поддержку оказала лишь Пруссия. Царь отблагодарил в 1866 и 1870-71 годах тем, что не отреагировал на победу Пруссии. Однако с тех пор между Германским рейхом и Россией начался спор о наследии Австро-Венгрии, который почти без перерыва перешел в мировую войну 1914 года, ставшую бедствием для царской империи и повлекшую за собой революцию, гражданскую войну и падение империи.

Россия сильнее, чем кажется

Однако Россия никогда не бывает такой слабой, какой кажется, как, впрочем, и не такой сильной. Правда, сто лет тому назад она потеряла Финляндию и балтийские государства. Но коммунисты были уверены,что рано или поздно им удастся с помощью своей обычной революционной двойной стратегии отвоевать назад все потерянные территории и Германию в придачу.

Сталин хотел посмотреть, как западные капиталистические страны перегрызутся друг с другом, чтобы начать действовать в последний решающий момент. Для этого пригодился пакт с Гитлером. Однако план «Барбаросса» привел Советский Союз на грань краха, а Германию ввергнул в катастрофу.

Союзники спланировали раздел Германии, но не мира, чем затем должны были заняться российская империя на суше и американская морская держава.

Последняя использовала еще в те годы, когда только США имели ядерное оружие, свое техническое превосходство на воде и в воздухе для того, чтобы с помощью стратегического равновесия не допустить российского господства. Иначе, чем в 1920-е годы, США объявили шах российскому стремлению к власти и с помощью Плана Маршалла и НАТО показали, что они пришли для того, чтобы остаться.

Так в 1949 году, в короткий период американского ядерного превосходства, возникла западная линия обороны. С тех пор продолжительный ядерный мир обеспечивался взаимным устрашением.

Однако со сменой эпох в 1989-90 годах биполярная силовая геометрия потеряла свое значение. Не было сил и планов для создания «нового мирового порядка», который в 1990 году провозгласил президент Буш-старший. Вместо того, чтобы искать новый баланс сил, Запад начал приближаться к границам России.

Развалины прошлого

С точки зрения международного права, это не было запрещено, однако, с политической точки зрения, такой шаг был рискованным. В то время Збигнев Бжезинский (Zbigniew Brzezinski), столь часто цитируемый американский советник по вопросам безопасности, писал, что с Украиной Россия вновь станет империей, но без Украины — нет.

Двусмысленность такой ситуации понял будущий сильный человек, Владимир Путин. Но Запад, в первую очередь ЕС, не внял этому предостережению. Теперь Россия смотрит на развалины прошлого, заново складывает отдельные части и прикидывает, что из этого пригодится в будущем.

Маркс и Ленин — это уже в прошлом. Но что делать с остальным? Для Путина история России еще не закончилась, перед ним маячит неотразимое видение евразийской мировой державы. Он не скрывает, что для него Россия везде там, где есть русские.

Запад должен бы знать, что под этим подразумевается.

Подпишитесь на нас

Большая империя, как и большой пирог, начинает крошиться с краев. Бенджамин Франклин Чем меньше граждане, тем больше кажется империя. Станислав Ежи Лец Другие нации «используют силу»; мы, британцы, «демонстрируем мощь». Ивлин Во Применять право… … Сводная энциклопедия афоризмов

Великая держава - (great power), гос во, к рое по всеобщему признанию играет гл. роль в междунар. политике. В.д. обладает эконом., дип. и воен. могуществом и влиянием. Именно В.д. принадлежат осн. инициативы в междунар. делах; их голос наиб, весом при разрешении… … Народы и культуры

- (цензура). Ср. Писанія свои корреспонденты отправляютъ въ газеты для напечатанія, но бабушка еще на двое сказала, увидятъ ли они свѣтъ, потому что существуетъ еще седмая великая держава. Салтыковъ. Въ средѣ умѣренности. 2. Тряпичкины. Ср.… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)

- (цензура) Ср. Писания свои корреспонденты отправляют в газеты для напечатания, но бабушка еще надвое сказала, увидят ли они свет, потому что существует еще седьмая великая держава. Салтыков. В среде умеренности. 2. Тряпичкины. Ср. Gefährlich ist… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона

См. Четвертая власть. Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. М.: «Локид Пресс». Вадим Серов. 2003 … Словарь крылатых слов и выражений

Держава (от др. рус. дьржа владычество, могущество): Держава независимое, самостоятельное государство. Держава в России символ власти монарха золотой шар с короной или крестом. Также символами русских царей были скипетр и корона. «Держава» социал … Википедия

VIII век 907 … Википедия

Монгольская империя Монголын Эзэнт Гүрэн 1206 1368 … Википедия

Региональная держава условное, неюридическое обозначение государств, которые благодаря своему экономическому и военному потенциалу оказывают определяющее политическое влияние на систему международных и международно правовых отношений в… … Википедия

Книги

• Китай - великая держава номер один? , Млечин Леонид Михайлович. Задача книги - изменить представление читателей о современном Китае, основанное на расхожих домыслах и мифах, показать истинное лицо этой страны и ответить на главный вопрос, интересующий не…

Величайший перелом

Человечество в 21 веке становится рефлексирующим - т.е. выявляющим условия и предельные основания и цели своего существования.

Заканчивается и переходит в новое качество старое «осевое время» о котором полвека назад в книге «Истоки истории и её цель» писал немецкий философ Карл Ясперс: «Эту ось мировой истории следует отнести, по-видимому, ко времени около 500 лет до Р.Х., к тому духовному процессу, который шел между 800 и 200 годами до Р.Х. Тогда произошел самый резкий поворот в истории. Появился человек такого типа, какой сохранился и по сей день. Это время мы будем называть осевым».

Сегодня же мы находимся в следующей «поворотной» точке или, если использовать модное в последние годы выражение Ильи Пригожина, в «точке бифуркации». Проклёвывается новый духовный процесс.

Выдающийся русский логик и социолог А.А. Зиновьев утверждает, что «после второй мировой войны начался величайший перелом в социальной эволюции человечества... Этот перелом охватывает все аспекты жизни человечества и в каждом из них включает в себя десятки и сотни разнообразных революций. Он не имеет себе равных в истории человечества».

Абсолютно непохожий на А.А. Зиновьева известный американский социолог Иммануэль Валлерстайн (с 1994 по 1998 год он занимал пост президента Международной социологической ассоциации) в 1997 году также заявляет, что «современная миро-система как система историческая вступила в стадию завершающегося кризиса и вряд ли будет существовать через пятьдесят лет... Переходный период будет грозным временем потрясений, поскольку цена перехода крайне высока, его перспективы предельно неясны, а потенциал воздействия небольших изменений на итоговый результат исключительно велик».

Что же является особенностью переживаемого величайшего перелома? Как его можно попытаться охарактеризовать?

С моей точки зрения, перелом состоит в том, что не работают известные способы общественной организации и возникает необходимость определения новых способов и нового миропорядка, что потребует целенаправленного преобразования и развития мира и, соответственно, появление человечества как субъекта и единой организованной силы решения мировых проблем.

Если в первом «осевом времени» через Иисуса Христа произошло явление в мир «Я-сознания», принципа личности и было положено начало «оси мировой истории» (по Г.Ф. Гегелю) и самому деятельному и преобразующему отношению к миру, то теперь требуется реализация принципа личности по отношению ко всему мировому целому как единственная возможность поддержания справедливого миропорядка.

Сегодня уже невозможно верить в «объективные тенденции», поскольку они непосредственно создаются самим человечеством и на деле оказываются не внешними «естественными процессами», а реализуемыми проектами.

От человека теперь требуется действовать не только в мире, но и с самим миром. Мировоззрение теперь начинает определяться по мировому действию. Универсальностью грядущего нового «осевого времени» становится мировое развитие, способность его программирования и организации. Для этого требуются и уже возникают новые типы государственности.

Новые государственности 21 века

Государственность есть форма существования народов во всемирной истории и, таким образом, инструмент реализации личного и общественного спасения и бессмертия.

Именно поэтому государственность является самой интимной стороной человеческой жизни. И глубоко неправы те, кто противопоставляет государственности личность, смешивая с государственностью госаппарат и с личностью индивида и, соответственно, перенося на государственность малоинтересные ситуации противостояния «человека и государства», «государства и гражданского общества». Именно в государственности личность человека получает наивысшую реализацию и выявляет себя в полной мере.

По крайней мере, российская государственность начинается с личности и существует вокруг принципа личности. В первой половине XIX века родоначальник русской философии И. В. Киреевский определил, что «в устройстве русской общественности личность есть первое основание».

В своей реакции на либеральное непонимание и даже опошление государственности, когда её сводят к бездушной и призванной обслуживать бюргеров машине, немецкий философ и правовед Карл Шмитт выдвинул следующую формулу начала государственности: суверенитет есть способность устанавливать чрезвычайное положение.

Здесь очевидно представление государственности как активной творческой силы, субъектной и самодействующей, чувствительной к опасности уничтожения, к угрозе смерти.

Такое представление показывает подчинённый и вторичный смысл другой известной формулы, которую, в частности, подробно описал Макс Вебер, - о том, что суверенитет и государственность существуют в монополизации применения насилия.

Но и шмиттовское понятие государственности сегодня недостаточно.

Государственность не просто субъект, способный «вздрагивать» от угрозы, «просыпаться», мобилизоваться и защищаться при необходимости. Государственность есть сегодня способность относиться ко всей тотальности миробытия, эпохальным вызовам и мировым проблемам, способность упорядочивать международные отношения и принимать на себя ответственность за мировое развитие.

Государственность 21 века есть способность производить миропорядок.

Что это означает? Как можно представить такую государственность?

Во-первых, изменилось пространство или поле ответственности государственности. Государственности сегодня принуждены быть общеземными или повсюдными. Повсюдность - это термин русского мыслителя В.И. Вернадского, который неоднократно писал о повсюдности как ведущей характеристики жизни тотально и неограниченно распространяться и всюду проникать, образуя оболочку Земли биосферу, своего рода укутывая биосферой Землю как планету.

Не только национальные государства (классическое nation-state), но даже и классические империи никогда не претендовали на реализацию своей власти в буквальном всемирном масштабе.

Британская или Российская империи, к примеру, потому и сталкивались на своих границах, что у них были ясные и натурально, физически, существующие границы. Британское Содружество (Commonwealth), охватывая все континенты, оставалось при этом неповсюдным и частичным, покрывало Земной шар пусть большими, но «пятнами».

Совсем другое дело, когда государственность начинает распространяться по всему Земному шару и стремиться к деятельному присутствию в буквально каждой точке Земного шара, когда сам Земной шар, или, как его определяют геологи, геоид, становится рутинным и банальным предметом государственной работы, когда всеприсутствие становится ведущим условием решения стратегических задач.

Появляются, к примеру, такие характеристики боеспособности вооруженных сил как, согласно военной доктрине США, возможность одновременно вести в любых точках Земного шара две локальные войны. Или возникают такие рабочие определения как «ось зла» президента Дж. Буша-младшего, когда подобная «ось» включает в себя не частное земное пространство своей империи, которое взбунтовалось, а последнее оставшееся недоосвоенным для США пространство Земного шара.
Для всех, кто внимательно анализирует так называемую «войну с международным терроризмом», очевидно, что эта война является в первую очередь средством полагания всеохватного господства, когда «глобальные террористические сети» выступают не столько угрозой для США, сколько обозначением всеземного объекта действия и присутствия.

О повсюдности действия новой американской государственности чётко заявлено в доктрине преэмптивной войны (preemptive war), которая была представлена Дж. Бушем 17 сентября 2002 г. в виде ежегодного официального документа «Национальной стратегии обеспечения безопасности США» (National Security Strategy of the United States): «США находятся в состоянии войны с террористами, которая ведётся повсюду на Земном шаре... Мы изничтожим террористические организации посредством... определения и уничтожения любой угрозы до того, как она достигнет наших границ. При всём стремлении США всегда и везде заручаться поддержкой международного сообщества, при необходимости, мы ни в коем случае не остановимся перед принятием односторонних решений и действий в целях реализации нашего права на самозащиту посредством преэмптивного действия против террористов, чтобы не дать им возможности свободно действовать против наших сограждан и нашей страны».

Общеземной масштаб становится определяющей характеристикой государственности. Для мыслящей государственной элиты девизом становится перевёрнутая популярная формула 80-х годов прошлого века: Мысли глобально и действуй глобально (старая формула - «Мысли глобально, действуй локально», Think globally, act locally).

Во-вторых, государственность 21 века получает свою легитимность и динамизм жизни в предложении всем народам и странам мира наилучшего универсального порядка.
Неоднократно высказывал свою позицию по вопросу мироустройства президент США Дж. Буш-младший. Так, выступая 1 июня 2002 года перед выпускниками знаменитого Вест-Пойнта - главной Военной Академии США - он однозначно заявил, что на конец прошедшего века «выжила и оказалась дееспособной только одна-единственная модель прогресса человечества» («The 20th century, he said, «ended with a single surviving model of human progress») и что Вест-Пойнт является стражем тех ценностей, которые формируют солдат, которые, в свою очередь, формируют историю мира» («The United States Military Academy is the guardian of values that have shaped the soldiers who have shaped the history of the world» - The New York Times, 02.06.2002).

Чрезвычайно показательным является это выражение «to shape the history of the world», которое вполне возможно перевести не просто как «очерчивание истории мира», но и как мирошейпинг - тот главный бизнес, которым и призвал заниматься элитных офицеров, завтрашний костяк армии США и НАТО, Дж. Буш.
И совсем неудивительным в рамках универсалистской логики новой государственности, которая стремится распространять и «экспортировать» свою версию наилучшего мироустройства, следующее, к примеру, высказывание советника президента США по национальной безопасности Кондолизы Райса от 14 марта 2004 года по телеканалу NBC: «Мы считаем, что лучшее, что может сделать Россия - это попытаться проводить в жизнь западные и демократические ценности».

Поворот к повсюдным или геоидным, изначально охватывающим весь Земной шар, государственностям начал происходить с появлением ядерного оружия, способного напрямую и фактически поражать любую точку земного шара, и с всемирных СМИ, медиа-сетей, которые не только стали пронизывать весь земной эфир, но и стали тиражировать и навязывать всему мировому населению образы «лучшей системы» (разумеется, разных для двух сверхдержав). Своё окончательное выражение и закрепление данный поворот получил с началом освоения космоса, когда появились люди, посмотревшие на Землю, на весь Земной шар, из Космоса, извне, «оттуда», и когда через фото и телевидение эти картины геоида стали доступными для всех.

Наряду с пространственным охватом человечеством всего Земного шара большое значение имеет невиданный рост народонаселения и человеческих масс, что имеет не столько негативный смысл, выраженный в известной работе Хосе Ортега-и-Гассета «Восстание масс», но и позитивный смысл, который был интересно описан немецким теологом Р. Гвардин: в первые годы после Второй мировой войны он зафиксировал конец нового времени и появление «людей массы».
Если в последние два столетия типичными формами государственности были нации или империи, то сегодня на наших глазах рождаются принципиально новые формы (например, гиперимперии и мировой державы), а старые нации и империи становятся частными вариантами второго порядка, своего рода «строительными кубиками» для мировой державы или глобальной силы-мощи.

Новые повсюдные государственности рождают совершенно новые переустроительные идеи.

Прекрасно выражает это в своём почти поэтическом эссе Майкл Игнатьефф (Michael Ignatieff): «Какоё ещё слово кроме «империя» в состоянии описать то внушающее трепет существо, в которое на наших глазах превращается Америка? Она сегодня единственная нация, которая определяет ситуацию в мире через пять глобальных военных группировок; держит под ружьём более миллиона мужчин и женщин на четырёх континентах; размещает авианесущие боевые соединения в состоянии полной готовности в каждом океане мира; гарантирует безопасность и выживание самым разным странам от Израиля до Южной Кореи; приводит в движение маховик глобальной торговли и коммерции; и наполняет сердца и умы повсюду на Земли своими мечтами и желаниями.

Быть новой имперской державой, однако, означает гораздо большее, чем быть самой влиятельной и сильной или самой ненавидимой нацией.

Быть сегодня империей - значит:

Навязывать необходимый в мире порядок и делать это в американских интересах.

Устанавливать правила, которые Америка пожелает (во всём: от рынков до оружия массового поражения) и освобождая себя от каких бы то ни было правил (Киотский протокол по контролю за изменением климата и Международный уголовный суд), которые идут вразрез с её интересами.

Нести имперские функции в тех регионах, которые Америка унаследовала от потерпевших крушение империй 20-го столетия - Османской, Британской и Советской.
В 21 веке Америка правит одна, вступая в борьбу за наведением порядка во всех мятежных зонах типа Палестины или северо-западной границы Пакистана (назовём пока только эти точки), везде, где обнаруживаются грехи империй прошлого...».

На смену цивилизаторской миссии, например, покорения Западом Востока, приходит поэтика всеземного переосвоения и глобальной структурации, геоидного упорядочивания.

Здесь уже нередко недостаточной оказывается энергия покорения-эксплорации (exploration) и начинает часто использоваться по отношению к социально-политическим системам слово «переделка»-римейк.

Открытая в 20-х годах прошлого века усилиями Эдуарда Леруа, Тейяра де Шардена и Владимира Ивановича Вернадского ноосфера (сфера разума), сегодня превращается в объект проектирования и освоения, в поле деятельности, в почти материал для современной американской государственности - в ноополитику (noopolitik, произносится: nu-oh-poh-li-teek). Под ноополитикой авторы понимают новую возникающую в конце XX столетия метод и искусство государственного управления, которое основано на первостепенности глобального обмена идеями и ценностями посредством «проникающей «мягкой», софтовой, силы-мощи, а не привычной военной «жёсткой» силы-мощи» («persuasive «soft power» rather than traditional military «hard power»), что даёт возможность государству совместно с глобальными негосударственными организациями решать транснациональные проблемы наилучшим образом.

Наконец, в подтверждении мысли о рождении новых государственностей следует указать на глобализацию как на программу действия повсюду в мире консолидирующегося вокруг США Запада, а не простой рост абстрактной взаимосвязанности всего со всем в мире.

Для обозначения глобализации как особого вида государственности приходится вводить парадоксальные, на первый взгляд, термины типа «внутренняя глобализация» или, для России, «внутренняя геополитика». Так, Элуа Лоран, эксперт Французской обсерватории экономической конъюнктуры (OFCE), профессор экономики парижского Института политических исследований, обсуждая то, как европейцы вынуждены защищаться от «либеральной глобализации», которую им навязывают США, указывает на особый характер американской глобализации, которая фактически выступает формой американской государственности и поэтому является «внутренней глобализацией» («mondialisation intérieure»): «американская экономика является относительно закрытой, но каждый очередной шаг экономической интеграции во внешний для США мир неуклонно приводит к усилению американского политического порядка».

В качестве примера государственности нового типа мне приходится описывать Соединённые Штаты Америки исключительно для большей наглядности. Все другие сильные государственности, включая Европейский Союз, Китай, Япония пока что формируют основы своей глобальной государственности не в столь сильной форме, а Российская Федерация пока ещё и не просыпалась.

Однако было бы ошибкой принимать происходящее с США за частное дело США или англо-саксонского мира и Запада.
США становятся повсюдными не потому, что они - США, и что в «природе», в традициях США заложен некий ген глобальной всеохватывающей государственности.
США становятся глобальными, поскольку любое историческое действие в 21 веке для любого народа требует именно такой - глобальной, геоидной и повсюдной - формы государственности.

И в этом плане у России нет никакого выбора. Россия и её народы, прежде всего, русские, чтобы продолжать реализацию своего всемирно-исторического призвания, должны также построить свою новую повсюдную геоидную государственность.

Если народы России откажутся строить такую государственность или попросту не сумеют это сделать, тогда они будут уже через десятилетие вычеркнуты из истории.

Грядущие миропорядки

Итак, в 21 веке мировую ситуацию будут определять всемирные повсюдные государственности, производящие миропорядки.

Однако выделение такой общей для всех государственностей характеристик явно недостаточно для того, чтобы ответить на насущные вопросы разных народов и, тем более, для того, чтобы практически приступить к строительству собственного миропорядка.

Несчастьем мировой политики, как практики, так и теории, является дефицит рефлексии.

Отсюда возникает сумеречное сознание, носители которого не в состоянии справляться с возникающими в мире ситуациями. В сумерках, как и ночью, как известно, все кошки серы.

Рефлексия же как высшая способность позволяет выводить сознание из сумеречного состояния, поскольку требует обязательного освещения и прояснения как минимум пяти позиций.

Первое, выявление и определение всех действующих лиц, в нашем случае, всех одновременно существующих или нарождающихся повсюдных или всемирных государственностей.

Второе, обнаружение и описание базовых процессов, которые задают жесткие требования к действующим лицам, к их управленческим решениям, и которые определяют развертывание мировой ситуации и долгосрочный всеобщий смысл действий.

Третье, построение наиболее эффективного метода действия каждой государственности.

Четвертое, традиционные основания (историко-культурный геном) и вектор продвижения в будущее.

Пятое, уникальная форма государственности, которая позволяет в новых условиях действовать своим народам во всемирной истории, быть субъектом мировой политики.

Все эти пять позиций в совокупности определяют принцип каждой государственности, который, в свою очередь, определяет её прагматику, перспективность, основательность и мощь.

Государственности также требуют теперь во многом искусственного отношения как к эффективным или недостаточно эффективным способам действия. Государственности, как и все практики, становятся рефлексивными.

Искусственное и в определённом смысле техническое отношение к государственностям не только не отрицает, но и, наоборот, требует прямого отношения к вековым и тысячелетним традициям, поскольку государственности образуются, «вырастают» в исторические сроки.

Кратко укажем на некоторые динамичные государственности и возможные миропорядки, которые они задают.

Существенные процессы происходят в Японии.

Отсчет японского летоисчисления и дата основания японского государства, как известно, правительством Мэйдзи во второй половине XIX века был установлен с 1 января 660 года до н.э. Как считается, именно с этого года вступил на престол первый мифологический император Японии («Ниппон» или «Нихон» - «Начало Солнца»), прямой потомок богини Солнца Аматерасу (небесное сияние) и основатель нынешней династии Дзимму, который, согласно японским хроникам, ставил для Японии задачу мирового господства и провозгласил соответствующий лозунг «Хакко итиу», что означает «восемь углов под одной крышей» .

Понятие «хакко итиу» исходно означало всеобщий принцип гуманности, который следует распространять на весь мир. В период Токуга-ва это изречение стало толковаться как идея верховенства Японии над миром. Осуществить принцип «хакко итиу» надлежало путем обеспечения «единства император¬ского пути» - «кодо». Император Муцухито (первый после свержения сёгуната в ходе буржуазной революции 1867-1868 годов - Мэйдзи исин - император Японии; после смерти стал имено¬ваться императором Мэйдзи) в своем рескрипте от 1871 года официально провозгласил эти два принципа ведущими для Японии.
Именно идея «Хакко итиу» составляла ядро «меморандума Танака» (1927 год), составленного генералом Танака Гиити, занимавшего тогда пост премьер-министра, для императора Хирохито.

В преамбуле меморандума указывалось: «Для того, чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию. Для того, чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай. Если мы сумеем завоевать Китай, все остальные малоазиатские страны, Индия, а также страны Южных морей будут нас бояться и капитулируют перед нами. Мир тогда поймет, что Восточная Азия наша и не осмелится оспаривать на¬ши права. Таков план, завещанный нам императором Мэйдзи, и успех его имеет важное значение для су¬ществования нашей Японской империи.

Овладев всеми ресурсами Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, стран Южных морей, а затем к завоеванию Малой Азии, Центральной Азии и, наконец, Европы. Но за¬хват контроля над Маньчжурией и Монголией явится лишь первым шагом, если нация Ямато желает играть ведущую роль на Азиатском континенте».
Понятие «сфера процветания Великой Восточной Азии» как официальная формула впервые было обнародовано в декларации министра иностранных дел во втором кабинете Коноэ Мацуока Есукэ 1 августа 1940 г. вслед за программным заявлением нового правительства. Само правительственное заявление вводило в оборот в качестве столь же официальных формул принципы «восьми углов под одной крышей» (Хакко итиу) и «нового порядка в Великой Восточной Азии» (Дайтоа синтицудзё). Основой этого провозглашался союз Японии, Маньчжоу-Го и Китая (правительство Ван Цзинвэя, пришедшее к власти во многом усилиями первого кабинета Коноэ) - с последующим расширением в перспективе. Признание японского верховенства в Азии вошло одним из важнейших пунктов в Тройственный пакт Германии, Италии и Японии, подписанный 27 сентября 1940 г.

В ходе Второй Мировой войны Япония практически начала захватывать и объединять «восемь углов под одной крышей» всей Восточной Азии в целях создания «Великой сферы сопроцветания Восточной Азии». Однако идея «Хакко итиу», вовсе не ограничивается Восточной Азией, а касается всего Земного шара, все «углы» которого и должны быть объединены единым островным центром.

В документах Токийского процесса, который стал судом над главными японскими военными преступниками в Междуна¬родном военном трибунале для Дальнего Востока, указывалось, что «понятия «хакко итиу» и «кодо» в конце концов стали символами мирового господства, осуществляемого при помощи военной силы».
Очевидно, что сегодня идею «восемь углов под одной крышей» следует воспринимать во всей её сложности и без однозначно милитаристского идеологического налёта в качестве основания Японии для её участия в соревновании современных государственностей на тысячелетних традиционных основаниях.

Страна активно строит свою новую государственность. В частности, идут жаркие споры по поводу возвращения в качестве официальных символов и образа Японии гимна «Кимигайо» и флага «Хиномару», которые американские оккупационные власти после капитуляции Японии включили в число запрещенных символов милитаризма.

Гимн «Кимигайо» представляет собой всего одну строфу:

Правь, император, тысячу ли, восемь ли тысяч поколений,

Пока из щебня не вырастут замшелые скалы.

Японский флаг «Хиномару» («Солнечный круг») известен еще со средних веков. При попытках монгольского вторжения в Японию в 1274 и 1281 годах представители духовенства вручали такой флаг правившему страной военачальнику-сегуну.

Опросы общественного мнения свидетельствуют, что более двух третей японцев не возражают против того, чтобы утвердить «Хиномару» в качестве государственного флага, а «Кимигайо» - в качестве государственного гимна.

Как бы то ни было, а де факто традиционные символы и доктрина становятся реалиями Японии 21 века. Так, в частности, серьезным знаком стало то, что в 1999 году во время официального визита премьер-министра Обути в Южную Корею в честь него был поднят «Хиномару» и исполнен «Кимигайо».

Немаловажным является и инициатива Японии по разработке концепта «единая азиатская нация» (the asian nation), который активно предлагается странам Восточной Азии и, в частности, был представлен в книге премьер-министра Малайзии до ноября 2003 года Мохамада Махатхира и губернатора Токио Синтаро Исихары «Голос Азии».

Полный пересмотр итогов капитуляции 1945 года сегодня также как и Япония готова Германия.

Одним из главных итогом агрессии США против Ирака, когда Германия и Франция открыто выступили против захвата Ирака, когда канцлер Шрёдер поссорился с Бушем и именно за счёт этого обеспечил себе переизбрание, стало значительный рост мирополитической субъектности Германии впервые после Второй мировой войны.

Такое «восстановление» полноценной германской государственности стало итогом длительного подспудного процесса переосмысления и нередко прямого отрицании «программы по перевоспитанию немецкого народа», навязанной американцами после Второй мировой войны, а также результатом интенсивно разрабатываемой немецкой элитой собственной версии грядущего миропорядка через доктрину «европейской оборонной идентичности».

Наконец, укажем на Китай, которого его уникальная традиция и мировоззрение «подпирают» на построение собственного миропорядка.

Китаевед М.В. Исаева так описала традиционные тысячелетние основания позиции и мировой политики Китая: «Имперская доктрина, получившая окончательное оформление в эпоху Хань, опиралась на идею разделения мира на две абсолютно равные по своим качествам части: Китай, с одной стороны, и все остальные, окружающие его территории, населённые варварами, с другой. В историографии эта дихотомия стала обозначаться сочетанием «хуа и» («Китай и варвары»).

Указанное деление рассматривалось как единственно возможное состояние, детерминированное самой природой. Превосходство Китая над всеми окружающими его народами рассматривалось как естественное следствие этой особой дуальной организации мира, поскольку само Небо как бы отделило земли Китая от остального мира различными естественными преградами. Единственной универсальной основой, связывающей мир воедино, считалась власть китайского императора, осуществлявшего мироустроительные функции, поддерживающего правильное течение космических процессов и обеспечивавшего нормальное взаимодействие всех частей мира.

Осознание китайцами этого исторического «первенства» во многом и определило их видение мира. В традиционных китайских терминах Китай («чжунго» - «срединное государство») был центром мира, другие народы занимали по отношению к нему периферийное положение и представляли собой как бы единую внешнюю зону мира...

Вопрос о сохранении престижного положения Китая всегда стоял, таким образом, на первом месте и превалировал над материальными интересами, будь то получение реальной, а не ритуальной дани или выгоды от торговли.

Центральный «политический процесс», согласно А.С. Мартынову, представлял собой «нисхождение добродетели-дэ с Неба и её влияния на мир». Это происходило опосредованно через императора «Сына Неба». Император получал дэ сверху, воздействовал с помощью приобретённого дэ на высшие сферы, за этим следовала реакция последних, выражавшаяся в ниспослании ему помощи. Исследователь характеризует этот двухфазовый процесс как «трансформацию мирового закона»: от «закономерностей природы - в личное качество и из личного качества - в императив мирового закона».

И ещё: «Как очень верно отметил А.С. Мартынов, регулярные присылки посольств с подношениями к императорскому двору (следует добавить, что именно они рассматривались как согласующееся с нормой взаимодействие внешних и срединных земель поднебесной) являлись, наряду с небесными и другими знамениями, показателем правильного функционирования универсальных космических процессов, в том числе результативности мироустроительной деятельности императора, выступавшего как главное гармонизирующее начало в мире и аккумулировавшего в себе животворящую силу «дэ».

Немного можно добавить к этой почти вечной для Китая характеристике принципа его государственности.

Итак, новые государственности, одинаково вынужденные строить свои планы и действия в масштабе Земного шара, являются абсолютно разными и имеют между собой несводимые различия. И такие различия необходимо видеть, поскольку они являются неслучайными и непосредственно определяющими принципиально разные и несводимые проекты миропорядков.

В многообразии предлагаемых миропорядков нет ничего общего с так называемой многополярностью.

Многополярность предполагает несколько «полюсов» (отдельный вопрос, может ли полюсов быть больше двух или один), которые отличаются друг от друга, прежде всего, культурно-исторически и имеют автономные ниши и собственные географические регионы.

А наличие нескольких государственностей, которые производят разные миропорядки, означает то, что все государственности мира в итоге будут включены в тот или иной побеждающий миропорядок, каждое государство либо станет определять тотальность мирового целого, или станет частью такого целого.

При этом речь не идёт об обязательном господстве государственности, которая предложит победивший миропорядок. Речь идёт не о господстве-подчинении и, тем более, не о разрушении других государственностей, а о предложении именно наилучшего миропорядка, т.е. изначально построенного на взаимоусилении, синергии и кооперации всех существующих государственностей.

Мировая держава как уникальная форма государственности

Российская форма государственности в 21 веке - мировая держава, поскольку Россия предлагает кооперацию всех новых государственностей и принятие их миропорядок в качестве базиса своей российской версии миропорядка.

Мировая держава - это государственность, которая программирует и определяет мировое развитие через наращивание собственной полноценной жизни на традиционных основаниях.

Мировая держава не обозначает любую государственность, которая заметна на мировой арене или имеет существенное влияние на мировую политику. Мировая держава является уникальной формой государственности исключительно России.

К сожалению, отсутствие теории государственности, приводит к грубым смешениям и незаконным отождествлениям в характеристики форм абсолютно разных государственностей.

Очень часто слова «нация», «империя», «держава» употребляются случайно даже в академических научных монографиях. Столь несводимые объекты легко отождествляются между собой, а если и делаются различия, то почти детские. Так, всем представляется значимым то, что нации являются обычно небольшими и неагрессивными, «тихими», а империи и державы на этом фоне должны одним называнием вызывать чувство уважения или даже страха.

Хорошим примером безобразного отношения к фундаментальным понятиям мировой жизни может служить употребление выражения «мировая держава».
В русских переводах знаменитой ныне книги Збигнева Бжезинского «Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы» ключевое утверждение мэтра геополитики и геостратегии переведно следующим образом: «В результате краха соперника Соединенные Штаты оказались в уникальном положении. Они стали первой и единственной действительно мировой державой». Соответственно и название самой важной главы книги также переведено как «ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ДЕРЖАВА».

Однако, в оригинале речь определенно идёт совсем не о мировой державе, а о, буквально, the Global Power - т.е. о глобальной власти или глобальной силе-мощи: «The collapse of its rival left the United States in a unique position. It became simultaneously the first and the only truly global power». Соответственно, и глава называется в оригинале по-другому: «THE FIRST GLOBAL POWER».

Выражение «the global power» нельзя переводить как мировая держава, поскольку «the global» следует переводить как глобальный, т.е. относящийся к Земле как шару, как к физическому телу, а «power» следует переводить как власть или как силу-мощь, с акцентом на силовые и мощностные характеристики власти.

Например, в самых первых строках той же книжки Зб. Бжезинского ясно показано значение слова «power»: «С самого начала активного политического взаимодействия континентов, которое случилось около пяти столетий назад, Евразия стала центром мировой власти» («Ever since the continents started interacting politically, some five hundred years ago, Eurasia has been the center of world power»).

Весь смысл употребления слова «power» связан исключительно с властью и с силовыми действиями, а выражение «the global power» фактически означает то силу, которая имеет власть над миром.

Соответствующим образом строится и вся работа Зб. Бжезинского, которого можно считать одним из самых талантливых и образцово-показательных выразителей духа англо-саксонской геополитики. Сплошь и рядом ключевые слова и термины этой геополитики власти: «глобальное первенство» (global primacy), «глобальная гегемония» (global hegemony), «господство над миром», «экспансия», «захват», «приз - Евразия» и т.п. и т.д.

Хорошей иллюстрацией полного произвола в употреблении словосочетания «мировая держава» является также перевод программной статьи государственный секретарь США Колин Пауэлла на русский язык журналом «Россия в глобальной политике», когда в русском варианте статьи раздел называется «СБЛИЖЕНИЕ С МИРОВЫМИ ДЕРЖАВАМИ», тогда как в оригинале госсекретарь называет данный раздел «EMBRACING MAJOR POWERS» и использует внутри данного раздела прозрачное по значению словосочетание «MAJOR POWERS» - крупные и сильные государства.

Так вот, global power - это глобальная сила-мощь, глобальная власть, глобальная империя или сверхимперия, гегемонистская «либеральная империя» в целях глобальной гегемонии (global hegemony), тот глобальный центр власти, который, собственно, и является субъектом глобализации.

Очень близкое значение к английскому global power имеет немецкое слово Weltmacht («мировая сила-мощь»), которое ввёл в научный обиход в конце XIX века Фридрих Ратцель и которое также неправильно переводится на русский язык как «мировая держава».

Здесь «macht» - сила-мощь-власть, за которым тот же Ратцель уже отчётливо обозначал экспансию (Expansion, Ратцель выделил «семь законов экспансии») и освоение жизненного пространства (Lebensraum) вплоть до планетарного масштаба. Сравните название знаменитой книги Ф. Ницше Der Wille zur Macht , которое традиционно и правильно переводится на русский язык как «Воля к власти».

Идея мировой державы имеет то общее с немецкой идеей мировой силы-мощи Weltmacht, что они обозначают планетарное сообщество как мир (Welt). У американцев и англичан традиционно используется слово «global», глобальный, имеющий отношение к Земному шару, к Земле как шару.

Однако идея мировой державы отличается от немецкой идеи тем же, чем и от американской. Держава противостоит идее силы-мощи, т.е. по-английски «power» и по-немецки «macht». И это главное, потому что держава имеет принципиально иное, сверхвластное и сверхсиловое значение - держать мир.

Глобальная сила-мощь (global power) это даже не империя, это сверхимперия или гиперимперия.

Известный английский историк, специалист по классической британской империи, автор книги «Империя. Подъём и упадок британского мирового порядка и уроки для глобальной силы-мощи» ("Empire: The Rise and Demise of the British World Order and the Lessons for Global Power") Найл Фергюсон (Niall Ferguson) считает неправильным отождествлять Британскую империю XIX-го века и Американскую гегемонию нашего времени, поэтому и разводит в одной из рецензий империю и гегемонию, вынося это различие в заглавие: Hegemony or Empire?

В другой своей работе Н. Фергюсон напрямую отождествляет современные США с силой-мощью (power) самой по себе: «Что есть сила-мощь (power)? - задаётся вопросом Толстой в конце романа «Война и мир». Сегодня большинство людей не затруднятся с ответом: Сила-мощь это Америка. Соединённые штаты являются ныне очевидным глобальным гегемоном (the global hegemon). Говоря языком военных, никогда ещё в истории не было подобной супермощи . Впрочем, забудьте слово «супермощь», поскольку США ныне являются теперь тем, что бывший министр иностранных дел Франции Юбер Ведрин недавно назвал гипермощью (a hyperpuissance).

Далее он показывает, что эта сила-мощь строится, в первую очередь, на военной силе, на «революции в военном деле» («revolution in military affairs», известная программа Пентагона 90-х годов) и на, разумеется, экономической мощи, который и позволяет США тратить почти половину всех мировых расходов на армию и вооружения.

И опять здесь везде power как мощь, сила, власть.

Мировая держава - прямая противоположность глобальной силы-мощи и любой империи.

Прежде всего, в основе державности - в отличие от имперскости - лежит идея не власти, господства или насилия, а основательности и прочности.
Многие неверно смысл слова «держава» воспринимают автоматически как то, что давит «сверху», воздействуют всей своей силой на нечто маленькое и слабое, то, что осуществляет насилие, навязывает, связывать - от «держать и не пущать».

Но значение слова «держава» прежде всего связано с основательностью, стойкостью, выдерживанием, с сохранением вопреки всему состояния покоя и величественной недвижности, крепкого порядка.

По своему происхождению слово «держава» тесно связано со словом «дёргать» (этимологически также «раздражать», «дразнить», «сердить», «кромсать», «рвать зубами», «тащить к себе рывками» и др.) и выражает обратный этому «дёргать» смысл: сохранять от дёргания и раздёргивания, от любого раздрая, что очевидно из следующих примеров русской речи 19-го века: «в этих колёсах никакой державы не будет», «для державы железные полосы в стены заложены», «спасибо за хорошую державу в доме».

Таким образом, держава - это то, что держит и удерживает, что не позволяет растаскивать мир и ввергать его в непорядок, в хаос.

Не менее важна традиция употребления в России слова «держава». Державу рассматривают в качестве необходимого земного связующего звена между человечеством и Богом, как реализацию идеи Христа Вседержителя (Пантократора), в Лице которого человечество таинственно соединяется с Богом и через это получает власть над сотворённым миром.

Таким образом, держава обозначает мировой центр, который способен находиться в состоянии абсолютного покоя и обеспечивать полноту времён.
Не случайно также, что держава, как обязательный символ царской власти, изображая Земной шар, обозначает сам мир, который и надо целенаправленно держать - в царской руке и в порядке - через непрестанную духовную работу восстановления и раскрытия замысла Бога.

Так именно держится мир и, по осознанию Ивана Грозного, «Земля правится»: «Земля правится Божиим милосердием и Пречистыя Богородицы милостию, и всех святых молитвами, и родителей наших благословением, и последи нами, государями своими, а не судьями и воеводы, и еже ипаты и стратиги...».

Обеспечивать в мире державу, наивысший возможный порядок - это, вне всяких сомнений, не сладкая мечта обуянных имперской похотью власти, не смысл претензии самозванцев, а тяжелейший державный труд.

На этом труде, прежде всего, строится самодержавие, т.е. самостоятельная и самодостаточная, данная от Бога, реализация идеи державы.

Держава как прямая связь человечества с Богом не может основываться и строиться на общественном договоре или только согласии гражданских или иных корпораций, сословий, классов и иных общественных групп. Отсюда и русская идея государства как дела поставленного Свыше Государя (что и выражает старое слово «господарство»), а не электората или иного абстрактного и безответственного существа.

Являться мировой державой - значит, предлагать и определять наиболее приемлемый для мира - т.е. для личности каждого человека, народа и страны - порядок.
Империя предлагает и навязывает порядок, который удобен только её метрополии, безотносительно к культуре и традиции других народов.

Мировая держава - это государственность, способная обеспечивать мировое развитие и решение главных мировых проблем через наращивание собственной полноценной жизни на традиционных основаниях и не за счёт других народов и стран.

Империя организует процветание метрополии за счет провинций.

Мировая держава заинтересована в развитии всех народов и стран как условии собственного развития.

Империя организует и поддерживает исключительно зависимость от себя и только так называемое «зависимое развитие».
За империей стоит «похоть власти».

Мировая держава организуется необходимостью управлять сотворённым миром в соответствии с замыслом Творца.

Глобальная империя стремится всецело контролировать мир и сделать его бессубъектным, неопасным для центральной власти, строится на уничтожении в зародыше любой исторической личности любого народа или страны.

Мировая держава, наоборот, реализует принцип личности каждого человека, каждого народа, каждой страны, каждой цивилизации.

Стать мировой державой и значит определить такой миропорядок, в котором самостоятельное развитие и продвижение каждой исторической личности является основой и условием осмысленного существования человечества.

Концы и начала

Государственности необходимы для участия народов во всемирной истории. Поэтому, если у истории есть конец или он даже уже наступил, то, получается, государственности становятся ненужными, лишними.

Но есть ли у истории конец? И возможно ли вообще всерьез рассуждать о конце истории?

Уверен, что нет. И сегодня необходимо критиковать две соответствующие концепции на эту тему.

Одна концепция состоит в том, что конец истории уже произошёл и мы пребываем в послеисторическом состоянии. В наиболее ярком виде эту концепцию в 1992 году выдвинул профессор международной политической экономики в университете Джона Хопкинса Френсис Фукуяма в эссе «Конец истории», где заявил: «То, чему мы, вероятно, свидетели, - не просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления».

Другая концепция состоит в том, что конец истории наступит ещё не скоро, но в любом случае он определён, поэтому делать ничего не имеет смысла.

Так, заместитель Председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата Протоиерей Всеволод Чаплин в своём выступлении 15 марта 2004 года на международной научно-практической конференции «Социальное учение православия в современном мире» однозначно объявил, что «мир не может становиться лучше»: «Православным христианам не свойственны социальный оптимизм, вера в прогресс самостоятельно развивающегося человеческого общества, стремление создать «Царство Божие на земле». Православная традиция внимательно прислушивается к пророчествам Апокалипсиса, который предвещает постепенное отпадение человечества от Бога и умножение зла, победить которое окончательно сможет лишь второе пришествие Христово. Многие факты современной истории - секуляризация общественной жизни, господство обезбоженных идеологий, рост изощренного насилия, появление новых болезней - лишь укрепляют православных в их сознании. Если принимать Откровение святого Иоанна всерьез, мир не может становиться лучше. Поэтому глубоко не случайно скептическое отношение православных христиан даже к тем общественным переменам, которые улучшают быт людей, но не приближают их к Богу».

Заметим, кстати, что название выступления протоирея, прямо отрицающего смысл любого общественного идеала, звучало так: «Православие и общественный идеал сегодня».

Убеждён в наличии у истории известного конца и диакон Андрей Кураев, лицо столь же известное и статусное в Московской Патриархии, как и протоирей В. Чаплин. Более того, диакон утверждает, что «христианство - едва ли не единственное мировоззрение на земле, которое убеждено в неизбежности своего собственного исторического поражения. Христианство возвестило одну из самых мрачных эсхатологий: оно предупредило, что в конце концов силам зла будет «дано... вести войну со святыми и победить их» (Откр. 13,7). Евангелие обещает, что врата ада не смогут одолеть Церковь, что Церковь непобедима (см.: Мф. 16, 18). Но «непобедимое» не означает обязательно «победоносное».

В перспективе земной истории - не всемирно-историческое торжество христиан, но всемирное же владычество антихриста...

Библия кончается Апокалипсисом, а Апокалипсис на грани человеческой истории прозревает не Царство Христа (здесь, на земле: в жизни, в политике, в культуре, в отношениях между людьми), а - царство антихриста. Христос, говоря о признаках Своего Второго пришествия, о признаках конца истории и конца света, находит для апостолов только одно утешение: да, будет тяжело, но утешьтесь тем, что это - конец. Это - ненадолго...

Сейчас христиане взяли в привычку молиться об отсрочке конца. Но Апокалипсис и вся Библия завершаются призывом: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр. 22, 20). И в приходе Бога главное - что Он пришел, а не то, что все-таки разрушилось с Его приходом... «Молимся мы, да приидет Господь и да разрушит мир» - свидетельствует о том же Ориген...».

С моей точки, дело вовсе не в том, что, как считает диакон А. Кураев, «тема антихриста в демократической журналистике считается непристойной. Даже те публицисты, что числят себя христианами, находят неудобным вспоминать о завершающей книге Библии - Апокалипсисе», а в том, что, как тут же заявляет А. Кураев, ему «уже терять нечего».

За подобными концепциями либерала Ф. Фукуямы и консервативных деятелей Московской Патриархии стоят не только старые марксистские схемы, когда история рассматривается в качестве естественного процесса со своими строгими законами и со своими ступенями или формациями приближения к желанному финалу, но и какой-то новый антидеятельностный фатализм.

Только Фукуяма исходит из того, что финал уже наступил, а протоирей В. Чаплин и диакон А. Кураев обреченно ожидают наступление известного финала.
Прямое следствие из подобных представлений состоит в том, что, история является насквозь известной и предсказуемой, абсолютно закрытой, что, собственно, делать ничего больше не надо, и новые государственности в позитивно-творческой роли не нужны.

Подобные воззрения, с моей точки зрения, являются не только ошибочными, но и вредными, поскольку и Россия и мир находятся сегодня как раз в абсолютно открытой ситуации, когда будущее надо ещё «делать», когда вызревшие проблемы являются мировыми, т.е. пронизывающими все страны и народы, буквально каждого человека на Земле и требующими сосредоточения всего человечества для целокупного действия по недопущению вселенского коллапса и для решения ключевых проблем.

Мироразвитие

Важнее разрабатывать проблему не конца, а начала истории, поскольку для того, чтобы справиться с величайшим переломом, человечеству необходимо заново сформулировать основания своего существования и принципы взаимного действия как основу истории.

В основу следует, с моей точки зрения, положить принцип мирового развития или мироразвития.

Мироразвитие есть преобразование способа исторического существования человечества через решение мировых проблем с опорой на тысячелетние традиции.
В начале 21 века, в 2004 году мир оказался в опасной ситуации, когда концом истории может оказаться не комфортное состояние победы демократии в глобальном масштабе, как это обещал в начале 90-х годов прошлого века Ф. Фукуяма, а буквальное вырождение и смерть человечества.

Очевидны симптомы «конца света» в зловеще-натуральном смысле.

Во-первых, это тотальное распространение социал-дарвинизма и неомальтузианства, в соответствии с которыми мир определяется тем, что человечество тождественно животному миру, что «выживают сильнейшие и наиболее приспособленные», что в основе любого общества лежит насилие («правда - в силе»). Идеология конкуренции и опережающего захвата того, что нужно в данный момент, распространяется как эпидемия. На самых высоких официальных форумах как о само собой разумеющимся говорится о конкурентоспособности государств, в качестве официальной доктрины США принимается принцип опережающего захвата - преэмпции и преэмпривной войны (preemptive war, которая изложена в так называемой «Доктрине Буша» - Bush"s doctrine of preemption) и этот принцип перенимается несамостоятельными странами (типа нынешней Российской Федерации). При этом фундаментальной основой данного «скотского» (посколько основано на отождественние человека и животного) мировоззрения является гуманизм и права человека.

Во-вторых, налицо провал технократического мировоззрения, связанного с идеей научно-технического прогресса и научно-технической революции. Оказалось, что техносфера сама по себе не организует и не воспитывает общество в направлении возвышения, что, более того, техносфера легко превращается во вторую «природу», которая быстро разрушается и мстит своим создателям в виде техногенных катастроф.

В-третьих, деградируют системы воспроизводства и развития труда, вредным становится курс на высококвалифицированный труд, повсеместно доминирует финансово-спекулятивный капитал, опирающийся не на труд, а на информационные технологии и сделки, и образующий гигантские «финансовые пузыри» в виде вторичных и третичных ценных бумаг (дериватов). Мир стоит на пороге невиданного в истории последних веков финансового кризиса.

В-четвертых, национальные государства оказались не в состоянии построить мировой порядок развития и воспроизводства наиболее выдающихся достижений человечества. Вместо этого было допущено скатывание мира в полуконтролируемый хаос, зафиксированный в идеях «интернационального плюрализма» и «многополярный мир». Это выражается не только и не столько в кризисе ООН и иных международных институтов «развития» или «безопасности», сколько в ставке наиболее могущественных интернациональных сил на мировую гражданскую войну - тотальную войну «всех против всех», ориентированную на бесконечное взаимное уничтожение различными группами мирового населения друг друга. Здесь уже не удивляют агрессии против Ирака или Югославии, когда повод агрессии многократно усиливается во времени - как это очевидно в Югославии, когда во многом выдуманные «этнические чистки» со стороны сербов заканчиваются фактическими массовыми убийствами сербов косовскими албанцами.

В-пятых, утеряна сверхценность личности и задача личного бессмертия, всеобщей становится мировоззрение индивидуализма и эгоизма, когда люди прямо рассматриваются в качестве Homo oeconomicus (человеков экономических), когда открыто декларируются задачи стать экономическими скотами, жизнь которых должна заключаться, как точно сформулировал будучи ещё начальником Департамента социального развития Правительства Российской Федерации Е.Ш. Гонтмахер (сейчас он помогает А. Починку в министерстве здравоохранения и социального развития), в том, чтобы «суетиться на ниве зарабатывания средств».

Важно отметить, что оказались тупиковыми и ложными любые попытки противопоставить отмеченным выше разрушительные процессы на основе реакции и симметричной альтернативы.

Так, опыт показал, что «звериный оскал капитализм» не преодолеть казарменным социализмом и гарантированными социальными благами. «Гуляш-коммунизм» Хрущёва так же быстро вырождается в потребительство и отказ от ответственности за общественное развитие как и идея конкуренции (социал-дарвинизма).

Безотносительность к общественному развитию научно-технического прогресса не преодолеть «зелёной» идеологией т.н. экологического мировоззрения. Простое прекращение научно-технического прогресса оборачивается банальными ужасами деиндустриализации и техносферной деградации.

Противостояние финансово-спекулятивному капиталу и глобальной диктатуре доллара в виде замкнутых автаркий и принуждения к морально устаревшему и примитивному труда также не является выходом.

Не является выходом и прекращение анархии международных отношений и мировой гражданской войны через построение однополюсной системы в виде глобальной сверхимперии или гиперимперии США.

Все действия США и, особенно, агрессия против Ирака однозначно показали, что свой глобальный порядок американцы и те, кто действует с ними и через них, строят исключительно на принципе единоличных решений и узурпации и в основе действий США стоит, прежде всего, прямая военная сила. Глобальный порядок по США ни в коей мере не направлен на решение проблем всего человечества. Нынешние США не являются лидером и авангардом человечества, а узкой своекорыстной корпорацией, которая будет и впредь решать свои внутрикорпоративные проблемы за счёт остального мира.

Показательно, что США и Великобритания не стали устраивать шоу с обнаружением ОМП или его остатков в Ираке. Это означает не то, что не было такой возможности, и не то, что «не до этого», и не то, что им безразлично мнение «мирового сообщества», а то, что именно в демонстрации вседозволенности и состояла реальная цель захвата Ирака. Не в нефти, не в безопасности и даже не в помощи Израилю - а в демонстрации, прямо по Родиону Раскольникову, вседозволенности и того, что они «право имеют».

Однако за всеми указанными тупиками и тревожными обстоятельствами, за перечисленными вариантами «конца света» стоят не злокозненные люди, организации или государственности, а фундаментальные мировые проблемы - т.е. открытые и не имеющие в культуре на данный момент отработанных решений.

Решение каждой из таких проблем требует для своего решения культурно-технологических революций и тотального преобразования всех существующих наук и практик. Это невозможно сделать на принципе интересов и конкуренции, это требует иного мироустройства.

Собственно для этого и нужна мировая держава, т.е. государственность, которая сорганизовывает народы и страны на решение мировых проблем и организацию мирового развития.

Создаётся ощущение, что во Вселенной на время произошла остановка и некоторое смятение, что Вселенная «задумалась» о том, какой дальше миру и человечеству делать шаг.

Для нас это и означает то, что ключевой проблемой современности является проблема мирового развития.

Будет ли организовано мировое развитие, возникнет ли субъект управления мировым развитием или человечеству не удастся породить, выделить из себя субъект мирового развития и справиться с ситуацией - вот в чём сегодня главный вопрос.

Мировое развитие не обеспечено ни доктринально, ни институционально. Сегодня в мире отсутствуют организованные сообщества, которые были бы в состоянии и реально бы хотели принять на себя ответственность за управление мировым развитием.

Что нужно для организации мирового развития? Кто в состоянии управлять мировым развитием?

Мировое развитие требует систематической рефлексии способов и условий существования человечества.

И для того, чтобы организовывать мировое развитие и управлять мировым развитием, нужна особая государственность - мировая держава.
Зачем Россия нужна миру?

В чём принципиальная разница между гиперимперией и мировой державой?

Гиперимперия создаётся за счёт уничтожения своеобразия народов и стран и в конечном счете принимает форму мирового правительства.

Прекрасным примером здесь служат рассуждения Роберта Райта на тему «Новый мировой порядок». Для обоснования необходимости создания единого мирового правительства под началом, разумеется, США, Роберт Райт поступает типичным способом - вводит ложную альтернативу в виде антитезы «Джихад против МакМира» (Jihad vs McWorld).

Согласно Р. Райту «многие представители первой школы, глядя в будущее, видят, как ширится чума трайбализма: гражданские войны, этнические конфликты, терроризм - и все это вооруженное новыми и смертоносными технологиями и во взрывчатом контексте перенаселения и экологического кризиса... на смену четкой структуре национальных государств придет крошево городов-государств, городов-трущоб, смутных и анархических регионализмов... Повсюду распространятся частные армии и наркокартели, а «криминальная анархия» превратится в «реальную «стратегическую» угрозу».

В сценарии номер два главная проблема - не хаос, а, наоборот, жуткий вариант порядка. Порядок этот складывается отчасти благодаря многонациональным корпорациям и кругосветным финансистам, которые заправляют МакМиром. Они присягнули не какой-нибудь стране, а исключительно барышу и внедрили свои ценности в такие наднациональные организации, как Международный валютный фонд и Всемирная торговая организация, щупальца которых грозят медленно опутать, а затем раздавить всякую национальную независимость. С этой точки зрения, в питательном бульоне наднациональных аббревиатур - МВФ, ВТО, ООН, NАFТА и т. д. - выводится грядущая планетарная власть, сокрушающий суверенитеты Новый мировой порядок. В апокалиптических видениях христианских фундаменталистов такие организации буквально служат Антихристу.

Важное различие между двумя этими школами - между теми, кто боится хаоса, и теми, кто боится порядка, - заключается в том, что вторые более безумны...
Мировое правительство (government) - единый, централизованный, общепланетарный орган власти - может быть, и не возникнет, но нечто достаточно прочное, чтобы носить имя органа мирового управления (governance), - вещь вполне вероятная... Можно сказать, что мировое управление - это просто судьба человечества...».

Такое глобальное, всеземное правительство, разумеется, предлагается в самых благородных целях, однако его истинный характер состоит в том, что страны и народы в этом случае не усиливаются, а становятся аморфным материалом, своего рода «глиной», для унифицированного мирового правительства, и, стало быть, государственности (в том числе, кстати, и американская) не развиваются и преобразуются, а уничтожаются.

Это очевидно, в частности, из приводимого тем же Р. Райтом примера: «Но травма умеет превращать немыслимое в тривиальное. В середине Второй мировой войны историк Арнольд Тойнби встретился в Принстоне (штат Нью-Джерси) с группой видных политиков, чтобы обсудить послевоенное устройство мира. К концу встречи Тойнби убедил Джона Фостера Даллеса - непреклонного консерватора, который впоследствии стал госсекретарем у Эйзенхауэра, - что мировое правительство необходимо. Даллес подписался под резолюцией, где говорилось, что «будучи христианами, мы обязаны указать на моральные выводы из фактической взаимозависимости, к которой сегодня пришел мир. Мир превратился в единое сообщество, и члены этого сообщества уже не имеют морального права держаться за «суверенитет» или «независимость», которые сегодня стали не более чем юридическим оправданием для действий без оглядки на причиняемый другим ущерб».

В настоящее время этот курс на мировое правительство реализуется на основе США, которых делают гиперимперией.

России здесь уготованы вполне понятные роль и место.

Так, предельно ясно это обозначено в статье профессора государственного права и политики Университета Джорджа Мейсона (штат Вирджиния) Марка Каца в «The Moscow Times» «Может ли Россия стать великой державой? Россия более не возродится из пепла, как птица-феникс»: «Снижение желания или способности США действовать как суперсила-мощь (superpower) приведут только к одному - к тому, что Россия станет ещё слабее. Выбор сегодня у России только один: стать младшим партнёром США или слабой, изолированной страной, которая не в состоянии справиться ни с одной из угроз».

Но России не стоит следовать вышеприведенным логике, советам и указаниям.

Уже сегодня очевидно, что у гиперимперии и мирового правительства нет никаких перспектив.

И наоборот, открывается уникальное и величественное поле для действия России как мировой державы.

Именно мировая держава больше всего нужна сегодня мировым народам, поскольку только в этом случае у них появляется шанс на сохранение и творческое развитие собственной уникальности, самобытности и независимости.

В строительстве мировой державы и лежит точный ответ на вопрос «Зачем Россия нужна миру?».

Без России как мировой державы у человечества нет перспектив и история действительно может однажды закончиться.

И, наоборот.

Примечания

Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991, с. 32.
2] Зиновьев А. Глобальное сверхобщество и Россия. - Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2000, с. 9 - 10.
Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века / И. Валлерстайн; Пер. с англ. под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Логос, 2003, с. 5 - 6.
По К. Ясперсу: «Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцедентального мира» (Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991, с. 33.).
Подробнее см. главу «Борьба за личность» (www.pereplet.ru/krupnov/16.html#16) в книге Ю. Крупнова «Стать мировой державой» (М., 2003).
Показательны в этом плане размышления Брэд Никербокерв (Brad Knickerbocker) в американской газете «Christian Science Monitor» за 15 января 2004 года: «... США ведут борьбу с новым видом войны, которая не знает никаких границ, времени или места. В частности, речь уже не идет о враге, который должен заявить о сдаче в плен. Терроризм, вероятно, будет существовать, пока есть фанатики-самоубийцы, которые имеют доступ даже к обычному оружию. И теракты могут произойти почти в любой точке мира. Список террористических организаций, составленный госдепартаментом США, включает 36 группировок, рассеянных по всему миру» (US: a bigger stick - and no longer speaking softly - The Christian Science Monitor, from the January 15, 2004 edition - www.csmonitor.com/2004/0115/p13s01-usfp.html)
Преэмпция (preemption, preemptive war) означает опережающий захват или силовое действие на опережение, т.е. уничтожение опережающим образом как самой угрозы, так и всех обстоятельств данной угрозы (оружия, к примеру) и, главное, самого субъекта этой угрозы - т.е., как правило, режима и власти в стране или террористической организации. Таким образом, преэмпция ориентирована на смену режима (Regime Change), на перехват национального суверенитета и на строительство на месте неправильной нации нации новой - т.е. нациостроительство-нацибилд (Nation-Building) и нациоперестройка или нациопеределка (rebuilding Iraq, reconstruct Iraq или remaking Iraq). Подробнее см. главу «Преэмптивная война» в моей книге «Россия между Западом и Востоком. Курс Норд-Ост» (М., 2004, с. 159 - 188).
Удивительно точным было название рубрики в газете «Правды» 70-х годов «Два мира - две системы».
Гвардини Р. Конец нового времени. - Вопросы философии. 1990, № 4
The Burden - New York Times Magazine, by Michael Ignatieff, director of the Carr Center at the Kennedy School of Government, Harvard University, 5 января 2003 года.Показательными являются и работы интересного русского геополитика Николая фон Крейтора, который в своих работах конца XX века описывает современные глобальные американскую экспансию и империализм как закономерную реализацию доктрины Монро 1824 года.
См., например, следующую статью: Remaking the World: Bush and the Neoconservatives. By Joshua Micah Marshall - From Foreign Affairs, November/December 2003
Концепция ноополитики разрабатывается ведущими аналитиками РЭНД-корпорации Джоном Арки

Россия как мировая держава

Самоопределение России

Главной особенностью современной ситуации России является её идентификационная и статусная неопределённость в мире.

Это следует рассматривать как чрезвычайно удобный момент для страны, поскольку в отличие от определившихся стран или тех стран, чей статус уже определён извне, Россия ещё имеет возможность вырабатывать свою идентичность и проектировать необходимый для себя и обогащающий мировое сообщество статус.

С нашей точки зрения, у России сегодня есть единственная возможность сохранить и продолжить свою историческую тысячелетнюю государственность – организовывать себя как мировую державу .

Но для того, чтобы в полной мере осознать это, необходимо избавиться от ряда стереотипных и неверных представлений о том, в частности, что мировых держав может быть много, что США является мировой державой, что стать мировой державой означает прямое восстановление СССР и что, наконец, держава является синонимом империи.

Мировая держава есть государственность, которая занята решением мировых проблем и организацией мирового развития на собственной территории.

Иными словами, мировая держава определяется способностью народа выступать в качестве универсальной силы, порождающей всеобщее благо. Только через мировые державы может существовать человечество как единый и пытающийся двигаться целенаправленно организм, как субъект, удерживающий себя в рамках достойного назначения .

С этой точки зрения, США и другие страны «Семёрки» сегодня не могут считаться таковыми.

Вместе с теневыми транснациональными финансовыми элитами эти страны, имея серьёзные ресурсы, не только открыто отказались от своей ответственности за мировое развитие, но и последние десять лет взяли курс на огораживание и автаркию, на создание для «золотого миллиарда» глобального нового железного занавеса от остальной части человечества.

Не следует забывать, что выражение «железный занавес» придумал не Ленин или Сталин, а премьер–министр Франции Жорж Клемансо в 1919 году, заявляя парламенту Франции следующее: «Мы желаем поставить вокруг большевизма железный занавес, чтобы впредь не разрушать цивилизованную Европу». Вот и сегодня те, кто называют себя «мировой развитой цивилизацией», как правило, не желают или не могут, не в состоянии решать мировые всеобщие проблемы и поэтому делают ставку на выталкивание их по ту сторону железного занавеса, на периферию, превращая мир за «занавесом» в своего рода проблемную свалку человечества.

Итогом подобного разделения мира и человечества на непересекающиеся миры и фактически разные человечества (а за этим далее идёт и разделение отдельных людей по сортам!) является то, что у стран «семёрки» по существу не один, а, как минимум, два абсолютно разных миропорядка: для себя – и остальных. Неудивительно, что выражение «новый мировой порядок» означает сегодня в мире не порядок для всех, пусть и не очень привлекательный, а порядок для неизбранных, для остальной зазанавесной части человечества - человечества «второго сорта».

Именно поэтому ведущие страны Запада не видят смысла в том, чтобы быть мировыми державами, т.е. удерживать и поддерживать всеобщий единый порядок в мире. Они открыто видят себя и называют империями, озабоченными властью и мощью (powers). Так, США нередко грезят, что они уже стали вторым изданием римской империи. Достаточно посмотреть фильм «Гладиатор» и репортаж с последней инаугурации Дж. Буша, чтобы определить идентичность помпезных сцен и вожделение цезаризма.

Но мир без державы в конечном итоге означает войну и хаос – мировой беспорядок.

К сожалению, за последние десятилетия в мире дискредитирована сама идея мирового порядка. Его устойчиво стали связывать с порабощением и «мировыми правительствами». Причина этого очевидна и лежит в неразличении того отдельного порядка, который навязывается остальному миру «золотым миллиардом», и порядка, который добровольно определяется в качестве единого для всех. Без универсального порядка, как бы сложно не было его определять и устанавливать, на Земле будет процветать бесконечная война глобальных кланов или силовое навязывание частного порядка (например, американского) в качестве всеобщего. Альтернативой хаосу или господству самозванцев может быть только универсальный порядок.

В мире сегодня такого единого порядка нет, поэтому и нет мировых держав. Самые мощные государства мира стремятся быть первыми, завоевать мир и владеть миром даже за счёт разорения значительной части или даже всего мира.

Итак, мировая держава определяется не имперскостью, абстрактной мощью или военной силой, а способностью производить единый справедливый миропорядок.

По-новому с этой точки зрения представляется и чрезвычайно актуальная проблема суверенитета для России.

Суверенитет и независимость мировой державы определяются способностью страны ставить мировые проблемы и предлагать самобытную версию мирового порядка, которая, как минимум становится предметом заинтересованного обсуждения и диалога ведущих мировых народов и цивилизаций.

Не глобальная сила-мощь и не империя, а держава

Отсутствие теории нарождающейся российской государственности, приводит к грубым смешениям и незаконным отождествлениям формы абсолютно разных государственностей.

Очень часто слова «нация», «империя», «держава» употребляются случайным образом даже в академических монографиях. Столь несводимые друг к другу объекты легко отождествляются между собой, а если и делаются различия, то почти детские. Так, всем представляется безусловным то, что нации являются обычно небольшими и неагрессивными, «тихими», а империи и державы на этом фоне должны одним называнием вызывать чувство уважения или даже страха.

Хорошим примером некорректного отношения к фундаментальным понятиям мировой жизни может служить производимое по инерции употребление словосочетания «мировая держава».

В русских переводах книги Збигнева Бжезинского «Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы» ключевое утверждение известного автора переведено следующим образом: «В результате краха соперника Соединенные Штаты оказались в уникальном положении. Они стали первой и единственной действительно мировой державой». Соответственно и название самой важной главы книги также переведено как «ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ДЕРЖАВА» .

Однако в оригинале речь определенно идёт совсем не о мировой державе, а о, буквально, the Global Power - т.е. о глобальной власти или глобальной силе-мощи: «The collapse of its rival left the United States in a unique position. It became simultaneously the first and the only truly global power». Соответственно, и глава называется в оригинале по-другому: «THE FIRST GLOBAL POWER» .

Выражение «the global power» в XXI веке нельзя больше переводить как мировая держава. «The global» следует переводить как глобальный, т.е. относящийся к Земле как шару, как к физическому телу, а «power» следует переводить как власть или как силу-мощь, с акцентом на силовые и мощностные характеристики власти.

Например, в самых первых строках той же книжки Зб. Бжезинского ясно показано значение слова «power»: «С самого начала активного политического взаимодействия континентов, которое случилось около пяти столетий назад, Евразия стала центром мировой силы-власти» («Ever since the continents started interacting politically, some five hundred years ago, Eurasia has been the center of world power»).

Весь смысл современного употребления и, тем более, этимологии слова «power» связан исключительно с властью и с силовыми действиями, а выражение «the global power» в наши дни фактически означает ту силу, которая имеет власть над миром.

Соответствующим образом строится и вся работа Зб. Бжезинского, которого можно считать одним из образцово-показательных выразителей духа англо-саксонской геополитики. Сплошь и рядом ключевые слова и термины этой геополитики власти: «глобальное первенство» (global primacy), «глобальная гегемония» (global hegemony), «господство над миром», «экспансия», «захват», «приз - Евразия» и т.п.

Хорошей иллюстрацией полного произвола в употреблении словосочетания «мировая держава» является также перевод программной статьи государственного секретаря США (в 2001–2005 гг.) Колина Пауэлла журналом «Россия в глобальной политике». В русском варианте статьи один из разделов называется «СБЛИЖЕНИЕ С МИРОВЫМИ ДЕРЖАВАМИ», тогда как в оригинале госсекретарь называет данный раздел «EMBRACING MAJOR POWERS» и использует внутри данного раздела прозрачное по значению словосочетание «MAJOR POWERS» - крупные и сильные государства .

Таким образом, global power - это глобальная сила-мощь, глобальная власть, глобальная империя или сверхимперия, гегемонистская «либеральная империя» в целях глобальной гегемонии (global hegemony), тот глобальный центр власти, который, собственно, и является субъектом глобализации.

Очень близкое значение к английскому global power имеет немецкое слово Weltmacht («мировая сила-мощь»), которое ввёл в научный обиход в конце XIX века Фридрих Ратцель и которое также неправильно переводится на русский язык как «мировая держава».

Здесь «macht» - сила-мощь-власть, за которым тот же Ратцель уже отчётливо обозначал экспансию (Expansion, Ратцель выделил «семь законов экспансии») и освоение жизненного пространства (Lebensraum) вплоть до планетарного масштаба. Сравните название знаменитой книги Ф. Ницше Der Wille zur Macht , которое традиционно и достаточно правильно переводится на русский язык как «Воля к власти», хотя лучше бы: «Воля к могуществу и господству».

Идея мировой державы имеет то общее с немецкой идеей мировой силы-мощи Weltmacht, что они обозначают планетарное сообщество как мир (Welt). У американцев и англичан традиционно используется слово «global», глобальный, имеющий отношение к Земному шару, к Земле как шару - геоиду.

Однако идея мировой державы отличается от немецкой идеи тем же, чем и от американской. Держава противостоит идее силы-мощи, т.е. по-английски «power» и по-немецки «macht». И это главное, потому что держава имеет принципиально иное, сверхвластное и сверхсиловое значение – «держать» мир в единстве и порядке.

Глобальная сила-мощь (global power) это даже не империя, это сверхимперия или гиперимперия.

Мировая держава – прямая противоположность глобальной силы-мощи и любой империи .

Прежде всего, в основе державности – в отличие от имперскости – лежит идея не власти, господства или насилия, а основательности и прочности.

К сожалению, смысл слова «держава» воспринимается многими неправильно - как то, что давит «сверху», воздействуют всей своей силой на нечто маленькое и слабое, то, что осуществляет насилие, навязывает, связывает, держит за шкирку - от «держать и не пущать».

Но значение слова «держава», прежде всего, связано с основательностью, стойкостью, выдерживанием, с сохранением вопреки всему состояния покоя и величественной недвижности, крепкого порядка.

По своему происхождению слово «держава» тесно связано со словом «дёргать» (этимологически также «раздражать», «дразнить», «сердить», «кромсать», «рвать зубами», «тащить к себе рывками» и др.) и выражает обратный этому «дёргать» смысл: сохранять от дёргания и раздёргивания, от любого раздрая, что очевидно из следующих примеров русской речи 19-го века: «в этих колёсах никакой державы не будет», «для державы железные полосы в стены заложены», «спасибо за хорошую державу в доме» .

Таким образом, держава – это то, что держит и удерживает, что не позволяет растаскивать мир и ввергать его в непорядок, в хаос.

Не менее важна традиция употребления в России слова «держава». Державу рассматривают в качестве необходимого земного связующего звена между человечеством и Богом, как реализацию идеи Христа Вседержителя (Пантократора), в Лице которого человечество таинственно соединяется с Богом и через это получает власть над сотворённым миром . Тем более неагрессивным является традиция понимания державы как воли «удерживающего» (κατέχων).

Таким образом, держава обозначает мировой центр, который способен находиться в состоянии абсолютного покоя и обеспечивать полноту времён.

Не случайно также, что держава, как обязательный символ царской власти, изображая Земной шар, обозначает сам мир, который и надо целенаправленно держать – в царской руке и в порядке – через непрестанную духовную работу восстановления и раскрытия замысла Бога.

Так именно держится мир и, по осознанию Ивана Грозного, «Земля правится»: «Земля правится Божиим милосердием и Пречистыя Богородицы милостию, и всех святых молитвами, и родителей наших благословением, и последи нами, государями своими, а не судьями и воеводы, и еже ипаты и стратиги...» .

Обеспечивать в мире державу, наивысший возможный порядок – это, вне всяких сомнений, не сладкая мечта обуянных имперской похотью власти, не смысл претензии самозванцев, а тяжелейший державный труд.

На этом труде, прежде всего, строится самодержавие, т.е. самостоятельная и самодостаточная реализация идеи державы.

Являться мировой державой – значит, предлагать и определять наиболее приемлемый для мира - т.е. для личности каждого человека, народа и страны - порядок.

Империя предлагает и навязывает порядок, который удобен только её метрополии, безотносительно к культуре и традиции других народов.

Мировая держава - это государственность, способная обеспечивать мировое развитие и решение главных мировых проблем через наращивание собственной полноценной жизни на традиционных основаниях и не за счёт других народов и стран.

Империя организует процветание метрополии за счет провинций. Мировая держава заинтересована в развитии всех народов и стран как условии собственного развития.

Империя организует и поддерживает исключительно зависимость от себя и только так называемое «зависимое развитие». За империей стоит «похоть власти».

Мировая держава организуется необходимостью управлять сотворённым миром в соответствии с замыслом Творца.

Глобальная империя стремится всецело контролировать мир и сделать его бессубъектным, неопасным для центральной власти, строится на уничтожении в зародыше любой исторической личности любого народа или страны.

Мировая держава, наоборот, реализует принцип личности каждого человека, каждого народа, каждой страны, каждой цивилизации.

Стать мировой державой и значит определить такой миропорядок, в котором самостоятельное развитие и продвижение каждой исторической личности является основой и условием осмысленного существования человечества.

Мировое развитие

Человечество в 21 веке становится рефлексирующим - т.е. выявляющим условия и предельные основания и цели своего существования .

Заканчивается и переходит в новое качество старое «осевое время» о котором полвека назад в книге «Истоки истории и её цель» писал немецкий философ Карл Ясперс: «Эту ось мировой истории следует отнести, по-видимому, ко времени около 500 лет до Р.Х., к тому духовному процессу, который шел между 800 и 200 годами до Р.Х. Тогда произошел самый резкий поворот в истории. Появился человек такого типа, какой сохранился и по сей день. Это время мы будем называть осевым» .

Сегодня же мы находимся в следующей «поворотной» точке или, если использовать модное в последние годы выражение Ильи Пригожина, в «точке бифуркации». Очевидны признаки нарождения новых духовных процессов.

Выдающийся русский логик и социолог А.А. Зиновьев утверждает, что «после второй мировой войны начался величайший перелом в социальной эволюции человечества… Этот перелом охватывает все аспекты жизни человечества и в каждом из них включает в себя десятки и сотни разнообразных революций. Он не имеет себе равных в истории человечества» .

Абсолютно непохожий на А.А. Зиновьева известный американский социолог Иммануэль Валлерстайн в 1997 году также заявляет, что «современная миро-система как система историческая вступила в стадию завершающегося кризиса и вряд ли будет существовать через пятьдесят лет… Переходный период будет грозным временем потрясений, поскольку цена перехода крайне высока, его перспективы предельно неясны, а потенциал воздействия небольших изменений на итоговый результат исключительно велик» .

Что же является особенностью переживаемого величайшего перелома? Как его можно попытаться охарактеризовать ?

С моей точки зрения, перелом состоит в том, что не работают известные способы общественной организации и возникает необходимость определения принципиально новых способов и нового миропорядка, что потребует целенаправленного преобразования и развития мира и, соответственно, появление человечества как субъекта и единой организованной силы решения мировых проблем.

Если в первом «осевом времени» через Иисуса Христа произошло явление в мир «Я-сознания», принципа личности и было положено начало «оси мировой истории» (по Г.Ф. Гегелю) и самому деятельному и преобразующему отношению к миру , то теперь требуется реализация принципа личности по отношению ко всему мировому целому как единственная возможность поддержания справедливого миропорядка.

Сегодня уже невозможно верить в «объективные тенденции», поскольку они непосредственно создаются самим человечеством и на деле оказываются не внешними «естественными процессами», а реализуемыми проектами.

От человека теперь требуется действовать не только в мире, но и с самим миром. Мировоззрение теперь начинает определяться по мировому действию и его качеству. Идеей грядущего нового «осевого времени» становится мировое развитие, способность его программировать и и организовывать, управлять им .

Мироразвитие есть преобразование способа исторического существования человечества через решение мировых проблем с опорой на тысячелетние традиции .

В начале 21 века, в 2004 году мир оказался в опасной ситуации, когда концом истории может оказаться не комфортное состояние победы демократии в глобальном масштабе, как это обещал в начале 90-х годов XX века Ф. Фукуяма, а буквальное вырождение и смерть человечества.

Очевидны симптомы «конца света» в зловеще-натуральном смысле.

Во-первых, это тотальное распространение социал-дарвинизма и неомальтузианства, в соответствии с которыми мир определяется тем, что человечество тождественно животному миру, что «выживают сильнейшие и наиболее приспособленные», что в основе любого общества лежит насилие («правда - в силе»). Идеология конкуренции и опережающего захвата того, что нужно в данный момент, распространяется как эпидемия. На самых высоких официальных форумах как о само собой разумеющимся говорится о конкурентоспособности государств, в качестве официальной доктрины США принимается принцип опережающего захвата - преэмпции и преэмпривной войны (preemptive war, которая изложена в так называемой «Доктрине Буша» - Bush"s doctrine of preemption).

Во-вторых, налицо провал технократического мировоззрения, связанного с идеей научно-технического прогресса и научно-технической революции. Оказалось, что техносфера сама по себе не организует и не воспитывает общество в направлении возвышения, что, более того, техносфера легко превращается во вторую «природу», которая быстро разрушается и мстит своим создателям в виде техногенных катастроф.

В-третьих, деградируют системы воспроизводства и развития труда, неочевидным становится курс на высококвалифицированный труд, повсеместно доминирует финансово-спекулятивный капитал, опирающийся не на труд, а на информационные технологии и сделки, и образующий гигантские «финансовые пузыри» в виде вторичных и третичных ценных бумаг (дериватов) . Мир стоит на пороге невиданного в истории последних веков финансового кризиса.

В-четвертых, национальные государства оказались не в состоянии построить мировой порядок развития и воспроизводства наиболее выдающихся достижений человечества. Вместо этого было допущено скатывание мира в полуконтролируемый хаос, зафиксированный в идеях «интернационального плюрализма» и «многополярного мира» . Это выражается не только и не столько в кризисе ООН и иных международных институтов «развития» или «безопасности», сколько в ставке наиболее могущественных интернациональных сил на мировую гражданскую войну - тотальную войну «всех против всех», ориентированную на бесконечное взаимное уничтожение различными группами мирового населения друг друга . Здесь уже не удивляют агрессии против Ирака или Югославии, когда явления, послужившие поводом для агрессии не только не изживаются, но и нарастают - как это очевидно в Югославии, когда неимоверно преувеличенные и порой прямо сфабрикованные информационными службами Запада «этнические чистки» со стороны сербов заканчиваются фактическими массовыми убийствами сербов косовскими албанцами.

В-пятых, утеряно понимание сверхценности личности и предана забвению задача достижения личного бессмертия, всеобщей становится мировоззрение индивидуализма и эгоизма, когда люди прямо рассматриваются в качестве Homo oeconomicus (человеков экономических), когда открыто декларируются задачи подчинить жизнь исключительно интересам прибыли.

Важно отметить, что оказались тупиковыми и ложными любые попытки противопоставить отмеченным выше разрушительным процессам любые симметричные альтернативы.

Так, опыт показал, что «звериный оскал капитализм» не преодолеть казарменным социализмом и гарантированными социальными благами. «Гуляш-коммунизм» Хрущёва так же быстро вырождается в потребительство и отказ от ответственности за общественное развитие, как и идея конкуренции (социал-дарвинизма).

Безотносительность к общественному развитию научно-технического прогресса не преодолеть «зелёной» идеологией т.н. экологического мировоззрения. Простое прекращение научно-технического прогресса оборачивается банальными ужасами деиндустриализации и техносферной деградации.

Противостояние финансово-спекулятивному капиталу и глобальной диктатуре доллара в виде замкнутых автаркий и принуждения к морально устаревшему и примитивному труда также не является выходом.

Не является выходом и прекращение анархии международных отношений – фактически, мировой гражданской войны - через построение однополюсной системы в виде глобальной сверхимперии или гиперимперии США

Все действия США и, особенно, агрессия против Ирака однозначно показали, что свой глобальный порядок американцы и те, кто действует с ними и через них, строят исключительно на принципе единоличных решений и узурпации власти, что в основе действий США стоит, прежде всего, прямая военная сила. Глобальный порядок по-американски ни в коей мере не направлен на решение проблем всего человечества. Нынешние США являются не лидером и авангардом человечества, а узкой своекорыстной корпорацией, которая будет и впредь решать свои внутрикорпоративные проблемы за счёт остального мира.

Однако за всеми указанными тупиками и тревожными обстоятельствами, за перечисленными вариантами «конца света» стоят не злокозненные люди, организации или государственности, а фундаментальные мировые проблемы - т.е. открытые и не имеющие в культуре на данный момент отработанных решений.

Решение каждой из таких проблем требует культурно-технологических революций и тотального преобразования всех существующих наук и практик. Это невозможно сделать на основе принципа интересов и конкуренции, это требует иного подхода и принципов, нового мироустройства.

Собственно для этого и нужна мировая держава, т.е. государственность, которая сорганизовывает народы и страны на решение мировых проблем и организацию мирового развития.

Будет ли организовано мировое развитие, возникнет ли субъект управления мировым развитием или человечеству не удастся породить, выделить из себя субъект мирового развития и справиться с ситуацией - вот в чём сегодня главный вопрос.

Мировое развитие не обеспечено ни доктринально, ни институционально. Сегодня в мире отсутствуют организованные сообщества, которые были бы в состоянии и реально бы хотели принять на себя ответственность за управление мировым развитием.

Что нужно для организации мирового развития? Кто в состоянии управлять мировым развитием?

Мировое развитие требует систематической рефлексии способов и условий существования человечества.

И для того, чтобы организовывать мировое развитие и управлять мировым развитием, нужна особая государственность - мировая держава.

Мировой порядок, построенный на принципе личности

В предельном виде организация мирового развития с позиции отдельной государственности должна выражаться в предложении и реализации оригинального мирового порядка, который бы для большинства стран мира выступал в качестве универсального, всеобщего инструмента для сохранения и наращивания своего достоинства.

Мировая держава определяется не имперскостью, мощью и военной силой, а способностью производить единый справедливый миропорядок.

И ключевым вопросом здесь является следующий: какой именно новый, единый и привлекательный миропорядок Россия может сегодня предложить миру?

Миропорядок, построенный на реализации принципа личности как высшей реальности и ценности каждого без исключения человека, народа, страны и цивилизации на Земле.

Чудовищным недоразумением является то, что исключительно русская идея личности привычно приписывается к базовым ценностям Европы и западной цивилизации в целом. Это происходит оттого, что личность не различают с индивидом , а свободное самоопределение личности с правами человека (human rights).

Выдающийся русский философ и филолог Алексей Федорович Лосев в «Двенадцати тезисах об античной культуре» восклицает: «Боже упаси переводить латинское слово «индивидуум» как «личность»! Укажите хотя бы один латинский словарь, где говорилось бы, что слово «индивидуум» может иметь значение «личность». «Индивидуум» - это просто «неделимое», «нераздельное». Стол состоит из доски, ножек и т. д.- это делимое, а с другой стороны, стол есть стол, сам по себе он неделим, он есть «индивидуум». И стол, и любая кошка есть такой «индивидуум». Так при чем же здесь личность? «Индивидуум» - самый настоящий объект, только взятый с определенной стороны, и больше ничего».

Личность же не может быть сведена к объекту, вещи, поскольку с ней невозможно производить никакие манипуляции и поскольку она есть высшая субъектность и воля не принимать мир, если в устройстве его есть нечто, что уничтожает или унижает другую личность, рушит её достоинство. Личность – это способность быть конгениальным и равным личности другого.

Всечеловечность тысячелетней России к началу XXI века предстаёт именно в идее личности и прекрасно выражена в заезженных, но оттого не менее великих словах Достоевского о том, что «никакая высшая гармония» не стоит «слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка».

Принцип личности подробно разобрал и ввёл в широкую культуру именно Фёдор Михайлович Достоевский.

Вот его манифест личности в «Зимних заметках о летних впечатлениях»: «Разве в безличности спасение? Напротив, напротив, говорю я, не только не надо быть безличностью, но именно надо стать личностью, даже гораздо в высочайшей степени, чем та, которая теперь определилась на Западе. Поймите меня: самовольное, совершенно сознательное и никем не принужденное самопожертвование всего себя в пользу всех есть, по-моему, признак высочайшего развития личности, высочайшего ее могущества, высочайшего самообладания, высочайшей свободы собственной воли. Добровольно положить свой живот за всех, пойти за всех на крест, на костер, можно только сделать при самом сильном развитии личности. Сильно развитая личность, вполне уверенная в своем праве быть личностью, уже не имеющая за себя никакого страха, ничего не может и сделать другого из своей личности, то есть никакого более употребления, как отдать ее всю всем, чтоб и другие все были точно такими же самоправными и счастливыми личностями. Это закон природы; к этому тянет нормально человека…».

Личность есть высшая и абсолютная реальность любого человека, в которой он напрямую соприкасается, взаимодействует и совпадает с любым другим человеком, со всеми живущими, жившими и с теми, кому ещё предстоит жить, с человечеством, а в христианстве ещё и - с ангелами и Богом.

Не случайно по определению ряда православных богословов личность есть динамический «кусочек Бога» в каждом без исключения человеке. В рамках данной мыслительной традиции, берущей начало от Платона, личность была создана до начала мира и мир исходно «спроектирован» как личностный, организуемый вокруг личности, что и делает человека и человечество сопричастным божественной природе. Разумеется, этот образ «кусочка» или «частицы» необходимо понимать не натурально и, тем более, не в смысле хоть какого-нибудь тождества человека с Богом, а как образное представление метода реализации заповеди быть по образу и подобию божьему.

Важно при этом то, что идея личности, рождённая и выработанная в лоне христианства является теперь именно внеконфессиональной и имеющей безусловные аналоги во всех религиях и культурах мира и, следовательно, носит универсальный характер. Более того, только принцип личности, с нашей точки зрения, и может выступать механизмом объединения стремительно разделяющегося человечества.

Личность в самом первичном проявлении выражает себя в том, что всё, что уничтожает или унижает другую личность, рушит её достоинство, - тут же автоматически уничтожает и унижает мою собственную личность.

Отсюда личность есть мера грядущего мирового порядка и «определитель» всеобще значимых мировых проблем, на постановке и решении которых новый единый миропорядок и должен строиться с точки зрения России как мировой державы.

Отсюда же, кстати, следует и невозможность противопоставления личности и государственности , поскольку правильно понимаемая государственность есть не антитеза личности, а единственно возможная форма исторической жизни и движения любого мирового народа и, таким образом, метод выявления и поддержки личности, которая не существует вне своего народа, страны, цивилизации и всемирной отзывчивости.

Приходит время миропорядка по-российски (http://www.rosbalt.ru/2004/11/13/184321.html), когда, по Ф.М. Достоевскому, «не отдельная личность, не Я должна хлопотать о праве своей равноценности и равновесности со всем остальным, а все-то это остальное должно бы было само прийти к этой требующей права личности, к этому отдельному Я, и само, без его просьбы должно бы было признать его равноценным и равноправным себе, то есть всему остальному, что есть на свете».

Очевидный шаг к объявлению нового миропорядка с позиции мировой державы России на принципе личности был сделан президентом Путиным 3 декабря в Нью-Дели, когда он заявил: ««Представляются крайне опасными попытки перестроить созданную Богом многоликую, многообразную, современную цивилизацию по казарменным принципам однополярного мира» (http://www.kremlin.ru/text/appears/2004/12/80609.shtml).

Мировые проблемы

Мировая держава определяется способностью ставить и решать мировые проблемы на собственной территории.

Пересечение задач на решение мировых проблем и осуществления этого именно на собственной территории определяет для России как мировой державы необходимость ставить цели развития страны.

Мы считаем, что такими целями могут и должны быть следующие:

1. Снижение смертности населения, рост средней продолжительности жизни до 72 лет к 2015 г. и переход с 2012 г. к демографическому росту с достижением в 2050 году населения Российской Федерации в 250 миллионов жителей (http://www.kroupnov.ru/5/232_1.shtml). Приоритетная поддержка обществом и государством трёхдетной семьи и обеспечение перспективности детства каждого российского ребёнка. Создание лучшей в мире системы обеспечения здоровья и образования (http://spasem–shkolu.p–rossii.ru/8). Достижение мирового лидерства в области качества жизни как интегрального показателя эффективности развития страны и дееспособности управления (http://www.kroupnov.ru/5/178_1.shtml).

2. Обеспечение каждой российской молодой семье с 2015 года безусловной возможности приобрести собственный дом–усадьбу. Каждая вторая семья в отдельном благоустроенном доме–усадьбе к 2012 году, любая молодая семья - к 2015 и любая семья - к 2020 году. Средство - переход к альтернативной урбанизации на основе малоэтажного усадебного домостроения (http://dvr.kroupnov.ru).

3. Организация нового центра мирового развития на российском Дальнем Востоке (http://amur.kroupnov.ru/cgi/view.cgi?id=21&cat_id=4&print=1). Организация трансевразийских транспортных магистралей с опорой на тихоокеанское побережье России. Перенос столицы России на Тихий океан.

4. Организация пяти сфер приоритетного развития страны: градостроительной (см. цель 2), электроники (задача - к 2010 г. довести на внутреннем рынке долю отечественной электроники мирового уровня до 70 %), биотехнологий, ядерной (см. цель 5) и инструментальной (станкостроение и производство технологических линий и универсальных заводов) (http://www.kroupnov.ru/5/152_1.shtml). Сохранение и воспроизводство на новых основаниях базовых промышленных отраслей, прежде всего - авиапрома и автопрома.

5. Достижение глобального энергетического лидерства России в мире через опережающее развитие ядерной энергетики на основе замкнутого ядерного топливного цикла и организацию сотовой инфраструктуры малых атомных станций (http://www.kroupnov.ru/5/157_1.shtml).

6. Определение общественного строя России 21 века вокруг принципа личности как того, что задаёт уникальность каждого человека и основу его творческого потенциала, позволяет каждому человеку на самобытных основаниях участвовать в мировом развитии (http://www.pereplet.ru/krupnov/16.html#16). Организация России как мировой державы - государственности, которая образцово–показательно решает мировые проблемы на собственной территории (http://smd.kroupnov.ru).

7. Создание теории и практики мирового развития как русского вклада в решение общечеловеческой проблемы развития (http://www.kroupnov.ru/5/243_1.shtml). Организация в ситуации кризиса ООН по инициативе России новой международной организации, объединяющей большинство мировых народов на организацию мирового развития.

Данный набор целей, как, впрочем, и весь подход в целом, безусловно, требует серьёзной критики и дальнейшей конкретизации. Но именно подобный масштаб и тип целей задаёт принципиальную возможность для нашей страны построить новую государственность – мировую державу Россию.

О том, что многополюсный мир является прямой дорогой к мировой войне, ещё в 1993 году предупреждал заместитель директора Института США и Канады А.Д. Богатуров: «При всей эмоциональной привлекательности идеи воссоздания контуров многополярного мира - процесса обманчиво соответствующего телепредставлениям о демократизации международных отношений - почти двухвековая история мировой системы с Венских основоположений 1815 г, однозначно свидетельствует: многополярное балансирование с абсолютно неизбежной закономерностью результировалось в мировые войны» (Научный доклад Российского научного фонда (Московское отделение) «ЭТАП ЗА ГЛОБАЛЬНЫМ. ЛИБЕРАЛЬНЫЙ НАЦИОНАЛИЗМ ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ. Доклад независимой группы экспертов Издание 2-е, исправленное и дополненное», - МОСКВА 1994 г.).

Школа персонального образования. Руководство для управленцев сферы образования, педагогов, родителей и лучших учащихся. - М.: Институт учебника «Пайдейя», 2003. – 400 с.

См. например, решительное утверждение этого у Л.А. Тихомирова: «Власть и свобода - это лишь различные проявления одного и того же факта - самостоятельности человеческой личности. … Само государство есть в известных отношениях высшее торжество человеческой свободы и главное средство обеспечения для личности ее свободы в обществе. Та способность к свободе, которая воспитывается по преимуществу в обществе, получает возможность приводить к фактической свободе по преимуществу благодаря государству. Государство в этом отношении является лишь дополнением и завершением общества» (Тихомиров Л.А. «Единоличная власть как принцип государственного строения» (1897). - Нью-Йорк, National Printing & Publishing C., 1943 г., с. 42).

Великие державы в мировой политике: США

Доктор политических наук, профессор

Понятие «великая держава». В современном мире все суверенные государства независимо от их размеров, экономической мощи, военных возможностей и т. д., юридически равны между собой, то есть обладают равными правами участвовать в международных договорах, иметь собственный голос на Генеральной Ассамблеи ООН. Эти права гарантирует всем государствам Устав ООН. Другое дело - политическое влияние. Здесь существует сложная иерархия между государств ами. Наверху этой иерархической пирамиды находятся великие державы.

Великая держава - государство-лидер, способное оказывать наивысшее по критериям своего времени влияние на международную жизнь (на глобальном или региональном уровнях) и в силу этого обладающее глобальной или региональной сферой влияния. В кругу лидеров может быть своя иерархия: от сверхдержав (в период биполярности и холодной войны – СССР и США) и глобальных великих держав до региональных лидеров. Количество великих держав в международной системе может колебаться, как правило, не превышая пяти – семи государств. Например, в современном мире к великим державам относятся США, Россия, Китай, Великобритания, Франция, Германия, Япония.

Понятие «великая держава» носит исторический характер. Состав мировых лидеров менялся от эпохи к эпохе. В XIX в., например, к мировым лидерам относились ныне не существующие Австро-Венгрия и Османская империя. Нынешние великие державы тоже не всегда имели этот статус. Так, Британия и Франция «великие» ужу 500 лет, Россия и Германия (Пруссия) – более 250 лет, США и Япония – около 100 лет, а Китай – всего около 50 лет.

В пределах сферы влияния великих держав их роль с точки зрения интересов малых государств неоднозначна. С одной стороны, великие державы традиционно берут под свою опеку малые страны, находящиеся в пределах их влияния. С другой – именно великие державы наиболее воинственны и все без исключения вмешивались во внутренние дела покровительствуемых ими стран.

Влияние великих держав базируется на их внешнеполитических ресурсах. Под внешнеполитическими ресурсами понимается совокупность факторов силы государства, которые могут быть использованы для проведения целенаправленных действий и достижения желаемых результатов на международной сцене. Внешнеполитические ресурсы подразделяются на материальные и нематериальные. К материальным относятся следующие ресурсы:

· географические – величина территории, местоположение, значимость для транспортных коммуникаций , благоприятное окружение;

· демографические – численность населения, его качественные характеристики, размещение;

· экономические;

· военные.

В класс нематериальных входят следующие ресурсы:

· политические – эффективное государство, конструктивные отношения с ведущими мировыми центрами силы, участие во влиятельных международных организациях;

· социальные – сплоченность общества, наличие осознанной поддержки внешнеполитического курса со стороны населения;

· репутационные – возможность оказывать воздействие на международные процессы силой престижа, авторитета лидера;

· идеологические – способность вызывать у других государств и их народов желание добровольно подчиняться лидеру, прислушиваться к его мнению или просто имитировать его поведение;

· культурные – способность влиять на интеллектуальный климат и духовную жизнь других народов;

· информационные – степень включенности в глобальное информационное пространство, возможность обеспечить собственную элиту необходимой для принятия решений информацией;

· научные, научно-технические, образовательные – способность поддерживать научно-технический потенциал государства на уровне, обеспечивающем его конкурентоспособность в современной мировой экономике.

На протяжении человеческой истории значимость различных внешнеполитических ресурсов менялась. В современном мире снижается роль геополитических характеристик, количества населения, наличия полезных ископаемых . Сохраняет и еще долго будет сохранять значение военный потенциал. Вместе с тем скачкообразно возрастает роль невоенных ресурсов – экономических, научно-технических, информационных. Борьба в мире идет не столько за территории, сколько за транспортные, финансовые, интеллектуальные потоки, за воздействие на принятие решений в глобальном масштабе.

До наступления ядерной эпохи за лидерство было принято воевать, причем регулярно. Во второй половине ХХ в. правила борьбы за лидерство стали меняться, а пути к нему сделались многообразнее. Классический вариант предполагал, что страна-лидер будет обладать набором лучших показателей (экономических, военных, политических, иных) по максимальному числу параметров международного влияния. В такой позиции окончание Второй мировой войны встретили Соединенные Штаты. К этому же стремился Советский Союз. Сознавая свою слабость по сравнению с США, СССР достраивал свои возможности до американских – отсюда борьба за ядерное оружие, гонка вооружений и попытки «экономического соревнования».

Лидерство США и СССР было однотипным. Оно отравляло сознание руководителей европейских держав – Франции и Великобритании. Быстро поняв невозможность конкуренции со сверхдержавами, обе стремились, тем не менее, удержаться на позициях классического лидерства, сохраняя полагающуюся атрибутику в виде, например, собственных ядерных сил. По классическому пути утверждения глобального лидерства движется сейчас Китай.

Другое дело – ФРГ и Япония. Обе страны не имели возможности стать крупными военными державами. В этом смысле они – неклассические лидеры , страны, устремления которых реализовывались за счет приобретения компенсирующих возможностей, которые восполняли военную слабость в сравнении с двумя сверхдержавами, а также Францией и Великобританией. Отсутствие военной силы замещалось наращиванием экономической мощи. Этот путь не гарантировал полного успеха.

В Европе получила развитие еще одна нестандартная траектория движения к лидерству – через «объединение параметров». Это был путь превращения в псевдополюс. Этим путем пошел Евросоюз, который пробует «притворяться лидером». В политическом и военно-политическом отношении не полюсом не стал: мобилизационные возможности ЕС в целом остались слабыми по сравнению с аналогическими возможностями даже входящих в него крупных государств. Но «сгусток влияния» Евросоюз все же образовал.

Идеология и стратегия внешней политики США в современном мире. Всплеск дискуссии об имперском характере международной политики США в отечественной литературе в последние годы привел к постановке вопроса о характере американского участия в мировой политике – соотношении элементов гегемонии и лидерства во внешнеполитической стратегии Вашингтона.

Для начала определимся с понятиями. Гегемония является сложением двух начал – влияния и главенства, переходящего в господство с неизбежными элементами диктата и/или подавления несогласных. Лидерство предполагает наличие общих интересов у лидера и тех, кто за ним следует, добровольное признание ими его авторитета, исключение прямого подавления лидером тех, кто не входит (и не стремится) войти в сферу его влияния. Такое разведение гегемонии и лидерства условно, так как гегемония – это тоже лидерство, но лидерство, принуждающее к признанию лидера и подавляющее сопротивление его действиям, в том числе силовыми методами. В современном мире, после распада биполярной системы Соединенные Штаты сумели остаться сверхдержавой, сделавшись гегемоном, но приобрести статус легального лидера не смогли. Сегодня Америку не ругает только ленивый, по всему миру растут антиамериканские настроения.

Но достаточно оглянуться на одно-два десятилетия назад, чтобы увидеть совершенно иную картину. В период холодной войны США являлись эталоном свободы для значительной части мира. Знаменитая статуя свободы в нью-йоркской гавани служила как бы символом свободного мира. Америка приобрела значимость своего рода фирменного знака качества всего западного мира. Чем плотнее сгущались тучи холодной войны на небосклоне двухполюсного мира, тем ярче становилось сияние этого символа для множества людей во всех уголках мира.

В 1990-е гг. Соединенные Штаты все еще справедливо считались самой влиятельной в политическом отношении державой планеты. Они сумели создать первую в истории подлинно международную коалицию, нанесшую поражение агрессору и изгнавшую в 1991 г. войска С. Хусейна из оккупированного Кувейта. США в те годы крайне адекватно отреагировали на завершение глобального противостояния с коммунистическим блоком. С 1989 по 1997 гг. в Америке были снижены военные расходы с 303.6 до 265.4 млрд. долл., а по отношению к ВВП – с 5.6% до 3.1%, достигнув по этому показателю самого низкого уровня с предвоенного 1940 г..

Что же произошло на рубеже XX и XXI столетий, в результате чего самая мощная в мире держава вызывает сегодня в мире столь скептическое к себе отношение? Почему американцы допускают действия, которые не могут сегодня считаться рациональными и осмотрительными? Для ответа на эти вопросы следует задаться иным вопросом – из чего исходят американцы, в чем идеологическая основа их внешней политики.

Прежде всего заметим, что с исчезновением СССР Соединенные Штаты остались одной из немногих идеологически ориентированных стран мира. Об этом, в частности, свидетельствует сходство внешнеполитических позиций представителей республиканской и демократической партий. Так, в ходе предвыборной кампании 2008 г. по выборам президента все претенденты на президентский пост сходились во мнении, что Америке необходимо наращивать военный потенциал и активно участвовать в разрешении конфликтов по всему миру. А кандидаты, которые предпочли прагматичную и умеренную внешнюю политику, превратились в аутсайдеров.

Идеология американской внешней политики строится на «трех китах».

Во-первых, на идее американской исключительности и особой миссии США в мировой истории. С самого начала формирования американского национального самосознания важнейшим его компонентом было убеждение в исключительности путей общественно-исторического развития США и их роли в мировой истории. Заметим, что американская нация, действительно, представляла собой уникальный сплав авантюристов и правдоискателей, честных предпринимателей и любителей свободной наживы, и в этом качестве она отличалась от медленно меняющихся обществ Старого света и могла считать себя «необычной».

Главный смысл американской идеи с момента рождения состоял в обещании свободы, демократии, материального достатка и т. д. не только самим американцам, но и представителям других народов в самых отдаленных уголках земного шара, если только они согласны принять американские ценности. Эту установку четко и ясно сформулировал американский писатель XIX в. Герман Мелвилл, который писал: «Мы, американцы – особые, избранные люди, мы – Израиль нашего времени; мы несем ковчег свобод миру… Бог предопределил, а человечество ожидает, что мы свершим нечто великое; и это великое мы ощущаем в своих душах. Остальные нации должны вскоре оказаться позади нам… Мы достаточно долго скептически относились к себе и сомневались, действительно ли пришел политический мессия. Но он пришел в нас». Та же мысль присутствует в изречениях видных американских политиков ХХ в. Уже в декабре 1945 г. тогдашний президент США Г. Трумэн заявил: «Хотим мы этого или нет, но мы должны признать, что одержанная нами победа возложила на американский народ бремя ответственности за дальнейшее руководство миром». Характерно, что «доктрина Тремэна» рассматривалась многими как «всемирный эквивалент Доктрины Монро». Определяя задачи американской внешней политики, Д. Эйзенхауэр в том же духу говорил: «Постоянной базой руководства миром ради достижения человеческих устремлений – мира и справедливости в условиях свободы – должны быть Соединенные Штаты». «Мстория и наши собственные достижения, - провозгласил президент Л. Джонсон в 1965 г., - возложили прежде всего на нас ответственность за защиту свободы на Земле». А вице-президент при администрации Л. Джонсона Г. Хэмфри патетически заявлял: «В завтрашней Америке я вижу истинную столицу мира».

Во-вторых, идейной основой американской внешней политики является так называемый демократический, или либеральный, фундаментализм, теоретически оформленный как концепция «демократического мира». Суть концепции состоит в том, что демократические страны не воюют между собой, а потому распространение демократии в мире способствует миру во всем мире. Отчасти это верно (в отношении «зрелых» демократий), но в современном многообразном мире, где много «молодых» демократий, а также «раздражителей» для «зрелых» демократий, это утверждение носит весьма ограниченный характер. К тому же само понятие «демократии», как показывает мировая практика, не сводится к евроамериканскому образцу. Несмотря на это, идею борьбы за демократию как тождественную борьбе за международный мир Соединенные Штаты возвели в абсолют, сделали идеологическим фетишем своей внешней политики. И в этом парадоксальным образом они оказались близки фундаменталистам всех времен и народов.

Как не без оснований отмечал известный политолог Д. Саймс, акции США в Афганистане и Ираке, основаны на «неотроцкистской вере в перманентную революцию (пусть даже демократическую, а не пролетарскую)». Газета The Financial Times рассуждает о том, что американское кредо, которое в сущности ничем не отличается от советского коммунизма, «приводит людей к вере в изначальную непогрешимость Америки».

Конечно, было бы наивно полагать, что американцы стремятся завоевать весь мир, подчинив его своему господству. Но фактом остается то, что во многих аспектах внешнеполитическая стратегия нынешних Соединенных Штатов действительно содержит в себе элементы несколько перевернутой формы троцкистской теории перманентной революции, принявшей облик империализма демократии и прав человека, сущностная характеристика которого состоит в экспорте разного рода цветных и иных революций, осуществляемых при явной или скрытой поддержке США.

Об этом свидетельствует, например, тот факт, что спустя неделю после теракта 11 сентября 2001 г. президент США Дж. Буш мл. заявил мировому сообществу: «Либо вы на нашей стороне, либо на стороне террористов». По сути, это – парафраз известного выражения В. Ленина: «Кто не с нами, тот против нас». В 2003 г. Дж. Буш мл. объявил о «новой внешней политике» США, призванной способствовать «глобальной демократической революции», началом которой стала военная кампания против Ирака. Ее целью провозглашалось «освобождение» от авторитарного правления сначала ближневосточных мусульманских стран, а заодно с ними других – прежде всего постсоветских стран.

В-третьих, идеологической основой внешней политики США является классическая доктрина баланса сил. Большинство американских политологов и политиков полагают, что мировая политика – поле действия отдельных суверенных государств, каждое из которых вольно по собственному усмотрению (прямо как по Макиавелли!) входить в определенные союзы для обеспечения своих интересов или не входить в них, а также предпринимать практически любые действия , необходимые для обеспечения своих интересов. Международная система, уверены они, «состоит из отдельных государств над которыми нет никакой центральной власти…, [и] что тот или иной международный порядок по существу является побочным продуктом эгоистических действий великих держав». Они пытаются «подчеркнуть позитивные черты классической доктрины баланса сил, в рамках которой постоянно видоизменяющиеся коалиции позволяют сдерживать амбиции любой агрессивной державы».

Почему эти формулы воспринимаются в США как не требующие серьезных доказательств? Другими словами, как американский истеблишмент воспринимает окружающую международную среду? Соединенные Штаты сегодня действительно не видят на мировой арене стран или международных институтов, с которыми им бы пристало согласовывать свои действия. Имеются ли основания для такого допущения? Безусловно, да. США доминируют в НАТО, и, надо признать, время от времени согласовывают свою позицию с союзниками по блоку. Договариваться по важным международным вопросам с Россией или Китаем они не считают нужным, что также можно понять (учитывая значительно превосходящую мощь США над этими странами). ООН, основанная в 1945 г. представителями 51 страны, включает в себя сейчас 193 государство, из которых более 150 представляют развивающийся мир. Более 100 из этих стран влачат самое жалкое существование, многие из них не развиваются уже более 20 лет, или, как говорят, децивилизуются. Все это делает ООН «Организацией Объединенных Наций “третьего” мира». Искать поддержки у «недееспособных» государств, которые зачастую не контролируют собственную территорию и не в состоянии обходиться без перманентной экономической помощи со стороны ЕС и США, представляется американцам, по меньшей мере, странным. Игнорируя ООН и перенося центр принятия важных международных решений в собственную столицу или в НАТО, США не столько «игнорируют» мировой порядок, сколько указывают на отсутствие сколько-нибудь эффективного и действенного «порядка».

США, таким образом, имеют некоторые основания считать свои действия на международной арене оправданными. По сути, они поступают так, как действовали в течение нескольких сот лет практически все великие державы, и потому искренне удивляются, почему все их так не любят. Ответ между тем лежит на поверхности и сводится к тому, что сама обстановка в мире (международная среда) существенно изменилась и накладывает на международных акторов, даже самых сильных, значительные ограничения. Во-первых, появилось ядерное оружие, которое резко обесценило роль и значение наиболее дорогой и технологичной части военного арсенала великих держав, сделав ее, по сути, неприменяемой в любом конфликте, кроме новой мировой войны. Во-вторых, сформировалось совершенно новое самосознание периферийных народов: если в XVI-XIX вв. население территорий, превращаемых в европейские колонии, относительно быстро покорялось завоевателям, то сейчас выбор между смертью и подчинением на удивление быстро делается в пользу первой. Сегодня люди готовы сражаться даже с противником, намного превосходящим их силой. Это в первую очередь относится к массовому фундаменталистскому исламскому движению В-третьих, самое важное, - глобализация (активнейшим проводником выступают сами Соединенные Штаты) объективно сближает государства, заставляя их совместно противостоять опасностям и решать насущные задачи. В-четвертых, к началу 1990-х гг. сформировался Европейский Союз с его парадигмой политической интеграции и претензией на собственный «политический вес» в мире (пока с собственных позиций выступают только отдельные, наиболее сильные государства ЕС). В-пятых, начался стремительный хозяйственный рост стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), претендующих и на политическое влияние в мире. Таким образом, потеряв оболочку двух противостоящих военно-политических блоков, мир стал гораздо более многообразным.

Можно подвести некий промежуточный итог. На рубеже двух тысячелетий в мире сложилась парадоксальная ситуация. Самая мощная в военном (и самая большая по экономическому потенциалу) держава руководствуется в своих внешнеполитических действиях не столько сложившейся реальностью, сколько своими представлениями о том, какой она должна быть. Сами эти принципы в лучшем случае соответствуют тем принципам, на которых политика ведущих стран строилась в конце XIX столетия.

На основе обозначенных принципов построена Стратегия национальной безопасности США – 2002 (или, как ее еще называют, «доктрина Буша»), принятая под впечатлением сентябрьских терактов 2001 г. Она содержит сильный акцент на военной составляющей внешней политики США, навязывании ими своего мнения друзьям и недругам. Основным стал тезис о борьбе с угрозами при помощи превентивных операций военного и полувоенного характера, осуществляемых самостоятельно или в коалиции с другими странами. Примерами таких действий являются военная операция США в коалиции со странами НАТО в Афганистане против режима талибов (начиная с 2001 г.), операция в Ираке в коалиции с некоторыми странами НАТО (Великобританией и другими при открытом несогласии с ней Франции и Германии), начиная с 2003 г. Документ проникнут духом принудительной демократизации других стран, под которыми подразумеваются, прежде всего, страны так называемого «Большого Ближнего Востока» (Ближний и Средний Восток) и постсоветское пространство. В доктрине четко просматриваются черты «политики гегемона», хотя можно предположить, что президент Буш не представляет тонкости между «гегемонией» и «лидерством». Но инстинктивно он восприимчив именно к первой.

Перспективы роли США в мировой политике. Оценивая перспективы Америки в меняющемся мире, сегодня сложно дать их однозначную характеристику. Можно с уверенностью сказать лишь одно: эти перспективы в большей степени будут зависеть от самих Соединенных Штатов, чем от оппозиции остального мира. Объективная ситуация для США складывается следующим образом. Все существующие в экономической и политической сферах тенденции указывают на медленное снижение роли США в мировой экономике и политике, постепенную сдачу долларом позиций в качестве резервной валюты и превращение Соединенных Штатов - тут позволительно применить получившее известность в последнее время выражение А. Шлейфера – в «нормальную страну». Такой сценарий приведет к снижению искусственно завышенного сегодня уровня жизни американцев и существенному занижению экономического роста в США. По мере того как осуществление экспансионистской внешней политики будет становиться все более накладным, американские избиратели начнут склоняться к изоляционизму. Однако даже в этом случае Соединенные Штаты останутся самой мощной в экономическом и военном отношении страной мира вплоть до середины XXI. Европейский Союз в ближайшие годы опередит их по размеру и динамике роста ВВП, но на протяжении еще нескольких десятилетий Европа не станет политически единой структурой, солидарно выступающей в качестве значимого актора на международной арене. Китай также опередит США по размеру ВВП и объему торговых трансакций, но темпы роста его экономики замедлятся задолго до того, как уровень жизни китайцев окажется сопоставим с уровнем жизни граждан даже в наименее развитых европейских странах. В итоге Америка перестанет доминировать над миром, но останется «первой среди нескольких» стран, определяющих направление его дальнейшего развития.

Как сами американцы рассматривают будущие перспективы своей страны в мире? После событий сентября 2001 г. американская администрация уже не раз разъясняла американцам, что профилактические войны за рубежом нужны американцам как средство предупреждения войн на самой американской территории. Это объяснение настолько просто, понятно и убедительно для большинства американцев, что ни одна из американских партий и ни один из кандидатов в президенты США не может от него отказаться. Не случайно демократы критикуют республиканскую администрацию не за саму войну в Ираке, а только за тактику ведения этой войны.

В результате в ближайшие десятилетия следует ожидать новых попыток Соединенных Штатов реализовать свой квазиимперский проект. Альтернативы этому практически нет: США возникли и развивались как страна высших моральных ценностей и общество неограниченных возможностей; сомнение в этих аксиомах чревато катастрофическими последствиями для национальной идентичности. Сегодня же поле борьбы с абстрактным и реальным злом широко как никогда ранее: основной внешней угрозой можно объявлять глобальный терроризм, угрожающий безопасности американских граждан; панисламизм, грозящий обескровить их энергетической блокадой; новые левые движения, покусившиеся на зону естественных интересов США в Латинской Америке; экономическую экспансию Китая, неправомерными методами разрушающего американскую индустрию и способного видоизменить в своих интересах всю международную экономическую систему; на худой конец, возрождение России, обещающее Соединенным Штатам изматывающую гонку вооружений. Так или иначе, состояние мобилизации в американском обществе будет поддерживаться – а значит в ближайшие десятилетия Америка не станет «нормальной страной».

Американская гегемония, или доминирование США в мире, опасно не само по себе, а в той форме, в которой его сегодня пытается утвердить администрация Дж. Буша. Э. Карр писал: «Любой международный нравственный порядок должен основываться на некоей силовой гегемонии – однако эта гегемония, как и позиция господствующего класса в том или ином обществе, сама по себе бросает вызов тем, кто ее не разделяет или оппонирует ей; поэтому, чтобы выжить, она должна иногда прибегать к компромиссам, а порой и к самоотверженным действиям, которые сделают эту гегемонию терпимой для остальных членов международного сообщества». Мало кто в Соединенных Штатах готов сегодня к подобным самопожертвованию и компромиссам.

Отсюда вывод: государство, даже самое сильное, которое не готово ограничивать собственные стремления и соподчинять собственные интересы с интересами других ради обеспечения глобального «порядка», не может быть политическим лидером в мире XXI в. Глобальный лидер должен быть готов соотносить свои действия с коллективными решениями, принимаемыми в ООН ли, в НАТО, в Европейском Союзе или каком-то ином сообществе демократий.

Что же ждет мир? По мнению Н. Фергюсона, известного уничижительными оценками попыток Соединенных Штатов стать «новой империей», «многополюсность не станет альтернативой однополюсности. На смену последней придет аполярность – глобальный вакуум власти. B от этого… глобального беспорядка выиграют силы, намного более опасные, нежели соперничающие между собой великие державы». Речь может идти о распаде Ирака и связанной с этим резкой дестабилизацией на всем Большом Ближнем Востоке, о неконтролируемом распространении оружия массового уничтожения, беспредельном афганском наркотрафике, ощущении вседозволенности у исламских экстремистов.

Оппонирование американской внешней политике должно быть разумно-критическим. При всем неприятии американских превентивных операций и профилактических войн надо признать, что современные угрозы международной безопасности существенно отличаются от времени, когда писался Устав ООН и закреплялся принцип суверенитета. На сегодняшние угрозы распространения оружия массового уничтожения и глобального терроризма мало реагировать post factum, их надо упреждать, что неизбежно приходит в противоречие с принципом суверенитета. Это одна из ключевых проблем современного мира, которую Соединенные Штаты пытаются решать как могут, пока – надо признать – не очень удачно, но «правильного» решения этой проблемы в мире еще не найдено.

Вряд ли следует воспринимать пессимистичный прогноз Н. Фергюсона как указание на неизбежное развитие событий. В нем содержится известное преувеличение опасности, порождаемой закатом американской сверхдержавы. В то же время он прав, полагая такое состояние мира несомненным шагом назад по сравнению с тем, что мы видим сегодня. С этим согласны и российские ученые. А. Богатуров пишет: «Политика Америки вызывает в мире такое же раздражение, как внутри США – нежелание других народов принимать американские рецепты решения мировых проблем. Между тем очевидно: мировой порядок, который держится на американских ресурсах, не демократичен, но он не так уж и плох. Это гегемонистская стабильность, но это стабильность в отличие от схватки идеологических непримиримостей. Нерв ситуации в том, что американцы не желают понять: мир отказывается благодарить их, потому что он изнемог от удушающих объятий американской заботы и патологической ответственности за… судьбы каждого рифа в океане, каждой скважины в пустыне, горы на Кавказе и трубы на дне Балтийского моря».

Можно ли противопоставить что-то развитию тенденции в направлении «аполярности»? По мнению В. Иноземцева, нет, и его аргументы выглядят убедительными. Европейская модель могла бы стать лучшей альтернативой, но предположение о том, что она окажется магистральным путем развития мира в XXI в., фантастичны. Мир скорее будет все меньше походить на Европу, чем стремиться слиться с ней в едином порыве. Маловероятным представляется и стратегия мультилатерализма (или «многосторонности»), в пользу которой высказываются все оппоненты американской гегемонии. Для создания эффективного механизма коллективного управления миром надо, чтобы, по крайней мере, развитые страны – сами Соединенные Штаты, Европы, Канада, Россия и некоторые другие – образовали действенное международное объединение. Пока этого не произошло из-за постоянно возникающих противоречий по самым разным вопросам международной жизни (от определения статуса Косово до раздела шельфа Северного Ледовитого океана).

Российско-американские отношения. В 2000-х гг. российско-американские отношения явно ухудшились по сравнению с 1990-ми гг. Попытаемся объяснить этот факт. Начнем с экспертных оценок. Вот мнение российского политолога либерального направления Д. Тренина о том, почему в США не доверяют России. Он полагает, что следует прежде всего иметь в виду: для США принципиальное значение имеет характер власти в стране. В российском партнере американцы все больше неуверенны. Им казалось вначале, что Россия может быть качественно такой же страной, как США или как Европа. Довольно скоро они поняли, что это вряд ли возможно, но их успокаивало то, что Россия – страна слабая и зависимая, и, если что-то здесь неприятное для Америки и сформируется, то это не будет иметь последствий для американской безопасности. Но затем произошло то, что произошло в последние 2-3 года: на волне роста цен на нефть российское руководство почувствовало себя увереннее, чем когда бы то ни было, включая и советский период, начиная с 70-х годов, когда достигли ядерного паритета с США. Нынешнее руководство России говорит о восстановлении великой державы. В настоящее время Россия уже великая держава, и она требует равенства с США, не терпит вмешательства США в свои дела. Но она, с точки зрения американцев, управляется авторитарным режимом. А в рамках последнего издания концепции национальной безопасности США речь идет о борьбе между демократией и авторитаризмом . Отсюда главное – американский истеблишмент рассматривает Россию как страну не «своего круга», которой следует опасаться. Французского ядерного оружия, при всех проблемах, существующих и существовавших между США и Францией, Америка не боится и Францию считает своей. Россия своей для нее не стала, и, более того, если раньше она вроде бы хотела стать, то сейчас она открыто декларирует свой вариант демократии («суверенной демократии»), что для американцев означает отвержение демократии. Тренин считает, что рассосется этот конфликтный потенциал не скоро.

Развивая мысль о конфликтном потенциале в отношениях между Россией и США, американский политолог Р. Легволд подходит к проблеме с позиций российской стороны. Он отмечает три давние обиды, которые Россия испытывает по отношению к США. Первая (и самая старая) связана с болезненным ощущением того, что в Америке не осознают ни вклада Советского Союза в окончание холодной войны, ни цену, которую России пришлось за это заплатить. Там уверены, что речь идет исключительно заслуге Вашингтона и плоды и победы должны достаться ему. Вторая обида (прямое следствие первой) заключается в том, что в последнее время отношение США к России варьировалось от благодушной снисходительности (поучения клинтоновской администрации, невыполненные обещания, полное равнодушие к мнению Москвы по таким вопросам, как расширение НАТО) до двусмысленного равнодушия (например, восприятие содействия со стороны Москвы в афганской операции как нечто само собой разумеющееся). В-третьих, россиян раздражает критика со стороны Соединенных Штатов. В России считают, что, высказывая несогласие с ее внешней и внутренне политикой, американцы преследуют свои собственные интересы – обусловленные конкурентной борьбой (реакция на напористую дипломатию «Газпрома») либо стремлением ограничить влияние Москвы на постсоветском пространстве (подвергая сомнению ее роль в «замороженных конфликтах в Молдавии и Грузии). Поэтому в России так широко распространенно убеждение в том, что Америка живет по двойным стандартам.

Перейдем от оценок отдельных экспертов к фактам. Что объединяет Россию и США? Это совместные действия по отражению общих угроз, будь то терроризм, экологические катастрофы, противодействие разрастанию клуба ядерных стран. У России немалые экономические интересы в США: в 2006 г. 40% от общего объема российских инвестиций за рубежом пришлось на США.

И все же на сегодняшний день противоречий больше, чем совместных интересов. США вместе с коллегами по НАТО обещали России, что Альянс не будет расширяться и западное оружие не приблизится к российским границам. Сегодня мы видим совершенно обратную картину. Еще несколько лет назад казалось немыслимым, что бывшие советские республики Прибалтики войдут в НАТО. Это произошло. На очереди Украина и Грузия. Не следует всю вину за происходящее возлагать на «страны-новобранцы», хотя их заинтересованность играет большую роль. Активную, продуманную, хорошо организованную политику проводят Соединенные Штаты и даже не очень-то скрывают это. Так называемые «цветные революции» в Грузии и на Украине хорошо спонсировались и организовывались из Вашингтона.

Соединенные Штаты размещают по периметру российской границы элементы своих обычных и ядерных вооружений: элементы американской национальной противоракетной обороны (НПРО) в скором времени появятся в Чехии и Польше (под предлогом защиты Европы от угрозы со стороны ядерных вооружений Ирана, вероятность которой категорически опровергается российскими военными экспертами); Вашингтон уже зондирует правительства Украины и Грузии на предмет строительства элементов своей НПРО на их территории; есть у Пентагона и предварительная договоренность с Азербайджаном о строительстве на территории республики двух собственных радиолокационных станции; военные базы НАТО разместились в Румынии и Болгарии.

Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) не ратифицировала ни одна страна западного блока, включая и США. Россия соблюдала его в одностороннем порядке. В декабре 2007 г. она наложила мораторий на Договор, что вызвало жесткую критику со стороны западного сообщества.

Россия и США расходятся по некоторым важным текущим вопросам мировой политики, например, о признании независимости Косово. Соединенные Штаты, вопреки международному праву , признали независимость самопровозглашенной республики, но при этом категорически выступают против аналогичного признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Россия считает это политикой двойных стандартов, направленной как против интересов народов этих территорий, так и ее собственных интересов.

В контексте расхождения интересов России и США важно помнить, что Россия со своей стороны сделала ряд важных шагов навстречу США. Она закрыла военные базы за рубежом, которые особенно сильно раздражали американцев, - Камрань (Вьетнам) и Лурдес (Куба). Москва не препятствовала открытию американских баз в Средней Азии после терактов 11 сентября 2001 г. (в Кыгрызстане и Узбекистане), российские власти не очень сильно возмущались, когда США вышли из Договора по ПРО, а также вовлекли в НАТО страны Восточной Европы и Прибалтики.

Общая оценка ситуации в российско-американских отношениях состоит в следующем. США разительно превосходят Россию по обеспеченности внешнеполитическими ресурсами. Россия отстает по всем показателям, особенно экономическим, являясь страной зависимой от экспорта сырья, но при этом имеющая высокие амбиции вследствие высоких цен на энергоносители, укрепивших золото-валютный запас страны. Надо сказать, что Соединенные Штаты, в отличие от Евросоюза, практически не зависят от российских углеводородов. В результате говорить о равноправном партнерстве между двумя странами приходится только как о желанной и пока недосягаемой цели. То, что российская дипломатия реально может сделать на американском направлении, фактически можно описать разве словами «пассивное сопротивление», при этом сопротивление избирательное. Противодействовать напору США по всем азимутам очень трудно.

В истории всех великих держав были периоды изоляционизма, например, у России после поражения в Крымской войне или у США до Второй мировой войны.

В начале XXI в. американский политики и ученый Дж. Най «перелил» идею идеологического влияния в более элегантный тезис о «мягкой силе» (soft power). Последняя означает «комплекс привлекательности», которым обладает страна, независимо от имеющегося у нее материального потенциала.

См.: Никонов В. Ресурсы и приоритеты внешней политики Российской Федерации // Современные международные отношения и мировая политика. Отв. ред. . М., 2004.

См.: Лидерство и децентрализация в международной системе // Международные процессы. 2006. № 3.

Шаклеина Т. В чем «призвание» Америки? // Международные процессы. 2004. № 2.

«Постамериканский мир»: мечта дилетантов и непростая реальность // Мировая экономика и международные отношения. 2008. №3. С.3.

Терентьев А. Американские выборы и внешняя политика // Россия в глобальной политике. 2008. № 1.

Цит. по: Демократические и имперские начала во внешнеполитической стратегии США // Мироваяэкономика и международные отношения. 2007. № 8. С.34, 35.

Саймс Д. Мораль американского реализма // Россия в глобальной политике. 2005. № 1.

The Financial Times. 06.09.2006.

Гаджиев Г .С . Указ. соч. С.38.

См.: http://www. /2004/art3813.htm

Mearsheimer J. The Tragedy of Great Power Policy. N. Y., L., 2001. P. 49.

Nye J. S. The Paradox of American Power. Why the World`s Only Superpower Can`t Go It Alone. N. Y., Oxford. 2002. P.12.

Указ. Соч. С.7-8.

Указ. соч. С.9.

Оценки даются с опорой на указанную статью.

Этот термин А. Щлейфер применяет в отношении России. Подробнее об этом см.: Девальвация «нормы» // Неприкосновенный запас. 2005. № 4. С.130-132.

Carr E. The twenty Year`s Crisis, : An Introduction to the Study of International Relations. 2nd ed. N. Y., L. 2001. P. 168.

Фергюсон Н. Мир без сверхдержавы // Свободная мысль – XXI. 2005. № 1. С.19.

Глобальные аспекты «цивилизационного» влияния США в XXI в // Мировая экономика и международные отношения. 2007. № 9. С. 121.

См.: Указ. Соч. С.14.

Http://www. *****/lectures/2006/07/12/trenin. html

Легволд Р. Между партнерством и разладом // Россия в глобальной политике. 2006. № 5.