Современная архитектура Рима.

Апогеем развития античного мира стала Римская империя, чей расцвет пришелся на первые столетия «нашей эры». Нашествие варваров положило конец цивилизации древних римлян, утратившей способность адекватно реагировать на внешние вызовы и погрязшей во внутренних распрях. А вместе с варварами, пришло и разрушение, которому подверглись многие из прекрасных образцов римской архитектуры. Но, все же, волею случая часть из них, пусть и частично, но выстояла до наших дней, давая возможность всем желающим познать особенности римской архитектурной традиции.

Многие аспекты культуры римляне позаимствовали у греков, видоизменив их на свой, более практичный лад. Именно поэтому архитектурный ансамбль в крупном римском городе являл собой смесь греческой агоры и традиционных форм народного жилья. Дополняли картину величественные культовые и общественные сооружения — форумы, бани, храмы, амфитеатры. Триумфальные арки напоминали о моментах величия и воинских успехов римских легионов. А в пригородах располагались роскошные виллы с виноградниками, оливковыми рощами, полями пшеницы и прочим хозяйством, орошаемые при помощи сложных инженерных конструкций — акведуков. Мосты через реки и великолепные дороги, соединяющие воедино всю империю, тоже относятся к достижениям древнеримских строителей.

Акведук Пон-дю-Гар

Такой тип дома известен как атриумно-перистильный.

Форум Траяна, общий вид, реконструкция

Площади имели преимущественно прямоугольную форму, в их композиции доминировал храм, возвышающийся над прочими сооружениями. Храмы также были прамоугольными с пристраиваемыми портиками — подобная конструкция является для Рима традиционной и восходит к этрусско-архаическому периоду. Глубинно-осевая структура прослеживается и тут, а вход выделялся при помощи богатого портика, которому были присущи черты коринфского, композитного или ионического ордера, хотя последний в Римской архитектуре применялся редко и был характерен для архитектуры Древней Греции.

Наиболее сложным и величественным форумом считается форм императора Траяна, возведенный под руководством архитектора Аполлодора Дамасского в период с 112 по 117 годы н. э. Его масштабы и убранство не имеют аналогов. Основной мотив ансамбля — мраморные колоннады и портики различных, порой очень больших габаритов, самая большая из которых — мемориальная колонна Траяна, расположенная между двух симметричных зданий библиотек посреди небольшой внутренней площади. Ее высота — 38 метров, а мраморный ствол покрыт спиральным барельефом с более чем 2,5 тысячами фигур — все это было призвано увековечить военные успехи Траяна.

Современный вид на форму Траяна

Арочные и сводчатые формы также широко использовались при строительстве мостов и акведуков. Последние являлись основой городского водопровода, а римляне, как известно, были большими любителями бань. В их строительстве использовался камень и гидравлический раствор. Так, гардский мост-акведут имеет длину 275 метров и высоту 49 метров. Наибольшая арка имела пролет в 24 метра. Грандиозное для своего времени сооружение. Простота форм, гармония соотношений, ясность тектоники, выразительная фактура и поражающие воображение масштабы — конструктивные элементы композиции своей совокупностью порождали удивительную монументально-изысканную красоту. Стоит отметить, что именно арочно-сводчатые бетонные конструкции лежат в основе самых грандиозных общественных зданий имперского Рима.

Триумфальная арка Константина в Риме

Самым известным и грандиозным римским театром вне всяких сомнений является Колизей, возведенный в I веке нашей эры. Зодчие того времени потрудились над возведением этой громадины на славу. Габариты этого эллиптического по своей форме сооружения —156 на 188 метров по осям и почти 50 метров в высоту. Вместительность — 50 тысяч человек. Конструктивная основа строения — 80 радиально направленных стен и столбов, несущих своды перекрытий. Кроме того — поперечные и кольцевые проходы, распределительные галереи, система лестниц, связывающая внутренние помещения с расположенными по всему периметру выходами. Наружные стены были выложены из двух слоев — бетона и травертина. Стоит заметить, что бетон — римское изобретение. Для облицовки использовался мрамор и стук.

Реконструкция Бруно Брицци. Рим, Амфитеатр Флавиев (Колизей)

В Колизее впервые зафиксировано использование тентов — стены четвертого яруса сохранили кронштейны, служившие в качестве опор для стержней, к которым крепился при помощи канатов огромный тент из шелка, спасавший местную публику от жаркого солнца.

Современный вид Колизея

Упомянутые уже вскользь римские бани или термы — достояние именно римской архитектурной, да и культурной традиции в целом. Они были сложными комплексами с многочисленными помещениями и дворами, которые предназначались как для совершения водных процедур, так и для иного рода занятий, предполагавших отдых и развлечения: занятия спортом, общение, игры, чтение и т. д. Вход в бани был доступен всем желающим, а поскольку таковых было достаточно — размеры расположенных по главной оси (осевая композиция использовалась и тут) залов были впечатляющими. Основные помещения представляли собой все-таки комнаты для омовений, разделявшиеся по температуре: холодная (фригидария), тёплая (тепидарий) и высокая (кальдарий). Помещения последнего типа как правило имели в центре бассейн, наполненный горячей водой. Помещения были обогреваемы — теплый воздух поступал по специальным каналам, проложенным в стенах и полах.

Термы Каракаллы

Один из самых выдающихся образцов храма-ротонды — Пантеон в Риме, строительство которого закончилось около 125 года нашей эры. Диаметр купола Пантеона — примерно 43 метра. Большепролетное купольное пространство храма было в буквальном смысле непревзойденным вплоть до прошлого века! Римские зодчие сумели добиться большой надежности конструкции и обеспечить рациональное распределение нагрузок. Они умело применяли различные строительные материалы, используя туфт, травестин, различные виды легкого заполнителя бетона — пемзовый и кирпичный щебень.

Купол Пантеона в Риме

Христианская базилика получила особенно широкое распространение в культовом строительстве западного средневековья.

Римская архитектурная традиция, являясь преемницей греческой, египетской и более древних школ зодчества, стала, в свою очередь, источником вдохновения для многих архитекторов будущего, а ее традиционные элементы можно заметить в таких стилях, как , ампир, классицизм и прочих.

Архитектура и другие искусства Рима в 1 веке нашей эры

Преемники Августа продолжили его градостроительную политику. На Палатинском холме рядом с домом Августа Тиберий начал строить дворец, который был завершен уже при Калигуле и вплоть до времен Марка Аврелия оставался резиденцией большинства императоров. Просторные казармы, возведенные при Тиберии для преторианской гвардии и напоминавшие огромную крепость с башнями, были символом возросшего политического значения преторианцев. Калигула оставил по себе память не только жестокими репрессиями, но и строительством многочисленных портиков, связавших Палатин с храмом Кастора и Поллукса на Форуме, а также началом сооружения нескольких новых акведуков, законченных уже при Клавдии; руины их видны и поныне близ Порта Маджоре в Риме. Поистине императором-строителем был, однако, не кто иной, как Нерон, полностью реконструировавший центр столицы после пожара 64 г. н. э.: улицы были расширены, высота домов ограничена. Кроме того, все пространство между Палатином и Эсквилином было занято под строительство гигантского Золотого дворца. О его размерах и внутреннем убранстве Светоний сообщает: «Прихожая в нем была такой высоты, что в ней стояла колоссальная статуя императора ростом в сто двадцать футов; площадь его была такова, что тройной портик по сторонам был в милю длиной… В остальных покоях все было покрыто золотом, украшено драгоценными камнями, и жемчужными раковинами; в обеденных палатах потолки были штучные… главная палата была круглая и днем и ночью безостановочно вращалась вслед небосводу; в банях текли соленые и серные воды. И когда такой дворец был закончен и освящен, Нерон только и сказал ему в похвалу, что теперь, наконец, он будет жить по- человечески».

Но Золотой дворец простоял недолго. В парке Нерона, на месте озера, императоры из династии Флавиев воздвигли колоссальный амфитеатр Флавиев, известный всему миру как Колизей, Это трехэтажное сооружение (позднее был добавлен и четвертый этаж) со сложной системой коридоров, лестниц и вентиляционных отверстий было построено по единому плану и вмещало около 50 тыс. зрителей. Оно и сегодня поражает не только размерами, но и необыкновенной гармонией архитектурных форм и проявленным в нем, несмотря на отдельные ошибки, обнаруженные только сейчас, конструктивным мастерством. Правление Веспасиана ознаменовалось также закладкой нового, окруженного колоннадой Форума Веспасиана, правление его сына Тита - возведением монументальных терм неподалеку от Колизея.

Император Домициан превзошел в строительной деятельности и отца, и брата. Около храма Конкордии, богини согласия, на Форуме он воздвиг храм Божественного Веспасиана, на Виа Сакра - Арку Тита, которая должна была увековечить захват и разрушение Иерусалима в 70 г. н. э., а на Квиринальском холме поднялся храм Флавиев. Особенно величествен был дворец на Палатине, охватывавший целый комплекс построек, садов и прудов и неоднократно воспетый поэтами и ораторами той эпохи. "Своей совершенной планировкой, мастерским решением многих пространственных задач он был обязан римскому архитектору Рабирию. Над старым Форумом вознеслась конная статуя Домициана как победителя германцев.

Все характерные черты римской архитектуры того времени с ее стремлением к монументальности и гармонии проявились особенно наглядно в комплексе построек Форума Траяна, сооруженного в 107–113 гг. под руководством греческого зодчего Аполлодора из Дамаска. При этом пришлось срыть всю южную часть Квиринальского холма и на выровненном пространстве между Капитолием и Квириналом разбить огромную площадь длиной в 280 м и шириной в 200 м. Площадь эта включала в себя собственно форум, окруженный коринфской колоннадой, с конной статуей императора и двумя полукруглыми ротондами, большое здание, называемое «базилика Ульпиа», также обнесенное коринфской колоннадой, с прилегающими библиотеками - латинской и греческой, и прославленную колонну Траяна. Колонну обвивает лента барельефов, запечатлевших различные эпизоды войн императора с даками. Кроме Форума Траяна, своими размерами превышавшего все другие, в столице появились новые термы и стадион на Марсовом поле.

Монументальным строительством ознаменовал свое правление и Адриан, впервые назвавший Рим Вечным городом. Адриан одарил столицу самым большим в ее истории храмом Венеры и Ромы, сооруженным в коринфском стиле по проекту, как кажется, самого императора. Для себя он возвел огромный Мавзолей, который в средние века служил крепостью (Замок св. Ангела). Кроме нового строительства, Адриан много занимался восстановлением старых построек: так, римский Пантеон - храм Всех Богов на Марсовом поле. каким мы его видим сегодня, - несомненно, творение того же греческого архитектора Аполлодора из Дамаска, относящееся примерно к 120 г., ко временам Адриана. От первоначальной постройки, датируемой 27–25 гг. до н. э., остался только портик с колоннами. Соединение греческого портика с римской купольной конструкцией, через которую свет проникает внутрь храма, типично для римской архитектуры. Стройный купол придает интерьеру Пантеона необычайную гармонию, и можно смело утверждать, что перед нами - один из прекраснейших памятников античности.

В сравнении с эпохой Флавиев, Траяна и Адриана последующие годы II а. принесли с собой мало нового. До наших дней дошли конная статуя Марка Аврелия и большая, около 30 м высотой, мраморная колонна в честь его побед над германскими племенами в 176–192 гг. Как и колонну Траяна, ее спиралью обвивает лента барельефов, представляющих различные эпизоды этих войн. В древности колонну Марка Аврелия венчала статуя императора, а в XVI в. ее заменила статуя св. Павла. Известна также несохранившаяся триумфальная арка Марка Аврелия.

Архитектурная орнаментика и скульптура первых веков империи прошли в своем развитии два этапа. Для первого из них особенно характерны барельефы, украшающие Арку Тита. Здесь нет ни одного свободного пространства, не занятого барельефами, а карнизы, отбрасывающие тень и резко разграничивающие части освещенные и затененные, создают удивительные живописные эффекты. Столь же близка к живописи и орнаментика дворца Домициана на Палатине. Мягкое моделирование мраморных поверхностей, которым славится пластика эпохи Флавиев, характеризует колоссальную голову статуи Веспасиана, хранящуюся в Риме, и другие скульптурные портреты того времени. В них наиболее отчетливо выразился переход от холодного классицизма Августа к мягкому, живописному стилю искусства Флавиев.

Но уже в орнаментике и скульптуре эпохи Траяна вновь торжествует суровый классический стиль. Тогдашние мастера обратились в поисках образцов к пластике первых десятилетий принципата, но унаследовали и любовь своих непосредственных предшественников к живописным эффектам. В результате классицизм II в. н. э., памятниками которого стали как воссозданный Пантеон в Риме, так и ворота Адриана в Афинах, оказался близок греческому искусству IV в. до н. э. Спокойный классический орнамент украшает Мавзолей Адриана и построенный тогда же храм Антонина и Фавстины на старом Форуме. Черты того же нового стиля прослеживаются и в скульптурных портретах Адриана» Антонина Пия и любимца Адриана Антиноя.

Для повседневной жизни римлян важнее всего было появление новых портиков и терм, где люди чаще всего встречались и общались. Портики, обычно прямоугольные в плане и обнесенные одним или несколькими рядами колонн, строились в Риме еще в эпоху республики; особенно красивым, способным соперничать с портиками эллинистических городов, был портик, воздвигнутый Помпеем в 55 г. до н. э. Со времен Августа число портиков росло беспрестанно, многие из них были сооружены на Марсовом поле. Поскольку в портиках помещали статуи, рельефы и картины работы лучших мастеров, они исполняли до некоторой степени роль публичных музеев на открытом воздухе, ведь других музеев, подобных тем, какие есть в современных нам городах, античность не знала. Не удивительно, что портики, где иногда находились даже библиотеки, были всегда заполнены людьми. После полудня, как свидетельствует Овидий, жители столицы любили гулять под портиком Випсания на Марсовом поле, а вечером отправлялись к портику Септа; в самые жаркие дни всех притягивал портик Помпея, где были освежающие фонтаны.

Тесно бывало и в общественных банях - термах. Сенека, живший около терм, жалуется в одном из писем на шум, вечно доносящийся оттуда: в банях ведь не только совершали омовения, но и занимались гимнастикой, играли в мяч. Это соединение бани с палестрой, предназначенной для спортивных упражнений, было типично римским - греки его не знали. Время, когда за пользование термами взимали плату (впрочем, небольшую), миновало, так как в эпоху Августа Марк Випсаний Агриппа построил в Риме особенно просторные бани, вход в которые стал бесплатным. С тех пор правители Рима словно соперничали между собой в строительстве все более роскошных и вместительных терм, которые могли бесплатно посещать широкие слои народа. Термы строили Нерон, Тит, Траян, но самые великолепные появились только в 211–216 гг. - термы Каракаллы. Общее число общественных бань в Риме, как больших, так и малых, приблизилось в конце концов к тысяче.

Большие императорские термы, отделанные мрамором и богато украшенные, состояли из целого комплекса построек, окруженных портиками, садами и стадионами, палестрами, залами для отдыха и аллеями для прогулок, иногда даже библиотеками, куда образованные римляне отправлялись после купания. Перед омовением же обычно занимались гимнастикой, играли в мяч или фехтовали, нанося удары в специально для этого предназначенные столбы, а также занимались борьбой. Такое времяпрепровождение не было чуждо и женщинам. Следует заметить, что первоначально мужчины и женщины совершали омовения в одни и те же часы, и только при Адриане этот порядок изменился, и для посещения бань мужчинами и женщинами были установлены разные часы. Термы играли настолько важную роль в жизни, что о том, как их надлежит устраивать, высказывались многие видные римские авторитеты: Витрувий, Плиний Старший и др. По их мнению, купание должно было проходить три этапа: сухой, горячий и холодный. В соответствии с этими представлениями и строились термы, включавшие в себя залы для потения в сухом жарком воздухе и для омовения в горячей, теплой и холодной воде. После купания люди зачастую не расходились, а продолжали беседовать, прогуливались, рассматривая выставленные в термах произведения искусства, шли в библиотеку или слушали декламации поэтов и риторов, охотно выступавших среди сограждан. Целый день здесь стоял неумолчный шум, и лишь после захода солнца наступала тишина: термы запирались на ночь.

Пока люди знатные и состоятельные возводили себе прекрасные дворцы, малоимущая часть населения более чем миллионного города вынуждена была гнездиться в многоэтажных доходных домах, построенных плохо и ненадежно и к тому же переполненных. Домовладельцы стремились сэкономить на всем: фундамент делали неглубокий, стены - тонкие и из самого дешевого материала, комнаты - с низкими потолками, маленькие и темные. Так как стекло было дорого, то окна не стеклили, а закрывали деревянными ставнями. Лучше всего было жить на первом этаже, куда поступала вода из водопровода и где была канализация; жители верхних этажей, а их порой бывало пять или шесть, должны были ходить за водой к общественным колодцам. Теснота, перенаселенность, дороговизна жилья заставляли бедноту селиться на чердаках, в подвалах и даже в убогих, темных каморках под лестницами. Лестницы, выходившие прямо на улицу, были крутые и чаще всего неудобные. Из одной эпиграммы Марциала мы узнаем о некоем Санктре, который должен был ежедневно преодолевать двести ступеней, чтобы добраться до своего жилища. Марциал и сам жил в доходном доме, на третьем, «но высоком» этаже. Бели добавить, что отоплением при помощи гипокаустерия - подвального помещения, откуда нагретый воздух по трубам поступал в жилые комнаты, реально могли пользоваться только обитатели первого этажа, верхние же жильцы обогревались жаровнями с углями или маленькими примитивными печками, то мы получим некоторое представление о том, как протекала жизнь бедняков в таких доходных домах.

В довершение всех бед плохо и ненадежно построенные дома то и дело обваливались, о чем сохранилось множество свидетельств: от писем Цицерона до писем Сенеки, которому, по его словам, часто приходилось слышать треск разваливавшегося дома. И наконец - пожары, бывшие подлинным бичом огромного города с узкими улочками, тесными и перенаселенными кварталами, ветхими многоэтажными строениями. Огонь с необыкновенной быстротой распространялся с одного деревянного балкона на другой, с одной стороны улицы на противоположную. Большие пожары вспыхивали в Риме при императорах почти каждый год самыми же страшными, уничтожившими громадную часть города, были пожары, бушевавшие при Нероне в 64 г., при Тите - в 80 г. и при Коммоде - в 193 г. Организованная еще Августом военизированная пожарная охрана в составе 7 когорт не могла ни предотвратить, ни эффективно бороться с этим бедствием, хотя к началу III в. в столице насчитывалось уже 7 тыс. пожарных, снаряженных помпами. На узких, плотно застроенных улочках Рима потушить большой пожар водой было невозможно; чтобы локализовать его и помешать огню распространяться на другие кварталы, приходилось полностью сносить один за другим десятки жилых домов. Как сообщает Тацит, со страшным пожаром времен Нерона удалось справиться таким способом лишь на шестой день.

Были и другие проблемы, которые отравляли жизнь римлянам и на которые те не переставали жаловаться в первые века империи в своих письмах к друзьям или в сатирических эпиграммах, Одной из таких проблем был городской шум, мешавший отнюдь не только Сенеке в его занятиях философией и писании трагедий. На шум, тесноту, вечную давку на улицах то и дело сетует Mapциал, мечтавший поехать в деревню, чтобы хоть раз по-настоящему выспаться. О толкотне и давке на центральных улицах столицы написал немало язвительных строк и Ювенал. Все попытки римских властей начиная с Цезаря справиться с этими хроническими болезнями огромного города, ограничивая движение на улицах в вечерние и ночные часы, не давали значительного результата.

Нерешенной оставалась в эти столетия и проблема уличного освещения. По ночам город освещали исключительно в дни больших празднеств. Так, в день возвращения принцепса Нерона из Греции перед многими домами зажгли лампы и факелы. Но в обычные ночи город тонул во мраке, и только стражники расхаживали по темным улицам с факелами в руке» Жители более состоятельные, возвращаясь поздно домой, пользовались услугами рабов с фонарями, а те, кто победнее, брали свечу или лучину. Зачастую единственным фонарем им служила луна, как с горечью говорит о себе Ювенал. Несколько когорт стражников не в состоянии были обеспечить безопасность граждан на погруженных во тьму узких улочках, и, если верить все тому же Ювеналу, мирного обывателя, оказавшегося ночной порой за стенами своего дома, подстерегало множество неприятных встреч.

Санитарно-гигиенические условия античного Рима также оставляли желать лучшего. В тесных, перенаселенных доходных домах о здоровье жителей никто не заботился - уделом их были скученность, спертый воздух и отсутствие всяких удобств. Единственным источником свежего воздуха для большинства горожан оставались общественные сады, такие, как сады Агриппы в центре столицы или большие сады Цезаря за Тибром. Но подобных оазисов зелени и освежающей прохлады, доступных для простого народа, было очень мало. Обширные же парки, раскинувшиеся на Квиринальском и Эсквилннском холмах и за Тибром, принадлежали императорам или знати, и простых горожан туда не пускали.

Бурное строительство шло в I–II вв. н. э. не только в Риме, но и в других городах Италии и в провинциях. Особое усердие здесь проявил император Адриан. При нем возникло много новых дорог, мостов, театров, портиков, акведуков и даже целых городов. Формы римской архитектуры начали всерьез конкурировать в провинциях с формами архитектуры греческой, а на территории самой Греции и на Востоке стал складываться синтез тех и других. Наибольшей любовью и покровительством императора пользовались Афины, где возник обнесенный стеной новый квартал под названием Адрианополь и был, наконец, сооружен большой храм Зевса Олимпийского, начатый еще за 6 веков до этого тираном Писистратом.

Оживленное строительство в Италии и провинциях шло и при других императорах. По всей империи можно найти остатки монументальных сооружений и памятников того времени, будь то амфитеатр в Вероне, порты в Остии и Геркулануме, амфитеатр в Помпеях. При всех различиях в культурах разных народов, покоренных Римом, каждый из них испытал влияние победителей. На берегах Ла-Манша, на Тигре и Евфрате, в Верхнем Египте - повсюду легко обнаружить следы единой и однородной римской материальной и художественной культуры: стены из обожженного кирпича или так называемого римского бетона, амфитеатры и цирки, термы и акведуки, классические ордеры в монументальной архитектуре, пластические композиции, опирающиеся на греческие образцы, и т. п.

Римское искусство первых веков империи представлено в провинциях многими памятниками. Назовем лишь некоторые. Это «Мэзон каррэ» - «Квадратный дом» в Немаузе в Нарбоннской Галлии (нынешний южнофранцузский город Ним): обнесенный коринфской колоннадой небольшой храм, построенный в 16 г, до н. э. Агриппой и посвященный внукам Августа - Гаю и Луцию Цезарям. Не менее знаменит римский акведук первой половины I в. н. э. длиной 262,5 м, высотой 47,4 м, сооруженный близ того же города Немауз и называемый ныне Пон дю Гар. Красивый двухъярусный акведук служит сегодня украшением живописных окрестностей Нима. В том же Ниме и Арле сохранились римские амфитеатры, в Трире, древней Августе Тревирорум. - Порта Нигра, хорошо укрепленные городские ворота. Испания славится величественным акведуком в Сеговии, Северная Африка - комплексом городских построек начала II в. н. э., включая Арку Траяна, в Тимгаде в Алжире; хорошо известны археологам и туристам также римские руины города Кирена в Ливии. Великолепный пример «римского барокко» - круглые, изящные, прихотливых форм сакральные постройки в Баальбеке в Сирии; там же возвышаются колонны и арки, оставшиеся от некогда цветущего города Пальмира. Провинциальное античное искусство Египта лучше всего представлено всемирно знаменитыми «файюмскими портретами» - мягкими реалистическими изображениями мужчин, женщин, юношей, выполненными в технике энкаустики (восковой темперы) на досках (I–III вв.) и обнаруженными в 1887 г. в египетском оазисе Файюм. Немало памятников римского искусства и материальной культуры найдено также в Центральной Европе - например, в римских укрепленных центрах на Дунае: Аквинк в Венгрии и Карнунт в Австрии.

В I и особенно II в. н. э. на территории всей империи значительно увеличилось число частных начальных школ и школ, которые мы могли бы назвать средними. Тем не менее начальных школ по-прежнему не хватало, и еще в IV в. Флавий Вегетий Ренат, автор трактата по военному искусству, жаловался на то, что среди легионеров очень велика доля неграмотных. Школы были довольно примитивны: занимались большими группами в маленьких и тесных помещениях, а обучение чтению и письму основывалось на чисто механических приемах. Бели вспомнить, что дети выучивали сначала названия всех букв алфавита и только потом узнавали, как они пишутся, то станет понятно, почему обучение чтению и письму растягивалось в римской школе на несколько лет. Учителя за свой труд получали мало и вынуждены были подрабатывать на стороне; социальный статус учителей, рекрутировавшихся чаще всего из вольноотпущенников, также был крайне низок. Эти и многие другие причины способствовали тому, что эффективность обучения в римских школах, несмотря на их расцвет во II в. н. э., оставляла желать лучшего.

Авторитет педагога зиждился обычно на применении плетки или розги. В этом смысле мало что изменилось в эпоху империи со времен Горация, который своего учителя-грамматика Орбилия Пупилла наделяет эпитетом «плагозус» - «драчливый». Бывали, правда, и такие педагоги, что, желая увлечь детей, побудить их учиться старательнее, делали им маленькие подарки: например, как вспоминает тот же Гораций, угощали их печеньем. Однако такие случаи были редки и происходили только у более обеспеченных учителей, заинтересованных вдобавок в том, чтобы облегчить детям усвоение школьных премудростей. Особенно внимательно относились частные учителя к детям из богатых семей: известно, что сын крупного афинского землевладельца и оратора Герода Аттика во II в. н. э. обучался азбуке на дощечках из слоновой кости, а для закрепления пройденного материала его учитель прикреплял изображения тех или иных букв к спинам рабов и заставлял их по очереди проходить перед учеником.

Закончив начальную школу, где учили читать, писать и считать ва счетах, отпрыск состоятельных родителей мог продолжать обучение у учителя-грамматика. Обучение как в римских, так и в греческих школах носило характер литературно-эстетический. Учили прежде всего читать и толковать отрывки из произведений древних авторов - греческих и римских, а уже к концу I в. до н. э. в круг обязательного чтения в школах вошли Цицерон и Вергилий, а вскоре школьными классиками стали также Овидий, ритор Анней Сенека Старший, его племянник поэт Марк Анней Лукан и др. При разборе сочинений классических авторов главное внимание уделяли эстетическому и моральному анализу, но не забывали и о мифологических, исторических и географических комментариях, если они были необходимы. Обучение было всецело гуманитарным, наукой всех наук считалась риторика, и после завершения курса у грамматика ученик переходил к ритору, который вводил его в тайны построения речей - сначала в теории, затем и на практике, путем долгих упражнений в красноречии. Ученики тренировались составлять вступления к речам или эпилоги, потом приучались выступать публично, стремясь избрать как можно более необычную и изысканную, как можно более далекую от реальной повседневности тему. Не удивительно, что истинно образованные, просвещенные римляне того времени с неодобрением относились к подобной системе обучения, и недаром с уст философа Сенеки слетели горькие слова критики: «Не для жизни учимся, а для школы».

Одной из характерных черт интеллектуальной жизни первых веков империи был всеобщий интерес к философии. Время это не выдвинуло создателей новых философских систем: виднейшие тогдашние мыслители - Сенека, Эпиктет, Плутарх - были эклектиками. Но увлечение философией благодаря деятельности бродячих киников стало массовым. Причем внимание общества все больше смещалось от метафизики и других философских дисциплин к тому, что волновало и волнует всех, - к этике. Именно о ней больше всего размышлял и писал Луций Анней Сенека, богатый и влиятельный человек, советник Нерона. Позднее, испытав опалу, оттесняемый вместе со всей старой римской знатью от управления государством, он стал искать утешение в философии и писании трагедий. Но и удалившись от дел, живя уединенно, Сенека не избежал трагического финала: по приказу императора он покончил с собой, разделив участь всех жертв деспотизма династии Юлиев-Клавдиев.

Как и других образованных римлян, испытавших превратности судьбы, его больше всего влекла к себе философия стоиков в соединении с элементами иных философских учений. В своих трактатах-диалогах, в письмах к молодому другу Луцилию он энергично и эмоционально проповедует необходимость для человека освободиться от всех тревог, научиться спокойно и достойно переносить самые неожиданные удары судьбы. Тот, кто избавится от разрушительных страстей и вооружится стоической мудростью, обретет то желанное «спокойствие духа», которое и является целью жизни и высшим благом. Исповедуя в трактатах и письмах презрение к сиюминутному и преходящему, к материальному достатку и удобствам, философ, однако, не всегда мог согласовать свои принципы с собственным укладом жизни: многие в Риме знали, как он различными способами, не избегая и ростовщичества, увеличил унаследованное им от отца, ритора и историка Сенеки Старшего, богатство. На этот разлад между тем, чему он учил, и тем, как протекала его собственная жизнь, Сенека сам не раз с иронией указывал в письмах к Луцилию.

Философия стоиков, уводившая человека от превратности жизни внешней к духовным глубинам жизни внутренней, давала утешение не только Сенеке, но и многим представителям сенаторской знати, настроенным оппозиционно по отношению к принцепсам из династии Юлиев-Клавдиев. Идеалам и ценностям старого римского нобилитета уже не находилось места в тогдашней общественной жизни государства. Не удивительно, что столько философов-стоиков пали жертвами преследований и репрессий. Судьбу Сенеки повторил поэт Марк Анней Лукан, приверженный стоическому мировоззрению: некогда близкий друг Нерона, он затем впал в немилость и вынужден был покончить с собой. Через год, в 66 г. н. э., был казнен за участие в оппозиции сенаторстоик Публий Клодий Фразеа Пет, В ссылку были отправлены выдающиеся философы Луций Анней Корнут, учитель Лукана, и Музоний Руф, учитель оратора и философа Диона Хрисостома из Прусы. Но и в правление Флавиев к философам власти относились весьма враждебно, и их дважды изгоняли из Рима: в 74 г. при Веспасиане и в 95 г. при Домициане.

Отношение к стоикам изменилось лишь с восшествием на престол «наилучшего принцепса» Траяна. В свою очередь, изменилось и отношение самих философов к монархии. Если в I в. н. э. люди, приверженные учению стоиков, находились обычно в оппозиции к императорам, то в начале II в. Дион Хрисостом в трех речах о царской власти рисует идеал справедливого монарха и всячески подчеркивает различия между ним и самозванным тираном. Справедливый правитель подобен солнцу: заботится о своем народе, постоянно трудится для его блага, неподкупен, презирает золото и драгоценные камни, а украшает свой дворец воинскими трофеями, занимаемое им положение воспринимает как гражданское служение. В речах Диона Хрисостома дается развернутое морально-философское обоснование императорской власти Траяна.

Мир и союз между императорами и философами при Траяне продолжались в течение всего II века и нашли символическое выражение в фигуре императора-философа Марка Аврелия. До этого Адриан постоянно окружал себя софистами, Антонин Пий назначал пенсии философам во всех провинциях, Марк Аврелий же сам занимался философией. Он оставил нечто вроде дневника самовоспитания под названием «К самому себе», наполненного размышлениями об этике, о собственных несовершенствах, о неизбежном разладе между идеалом и жизнью. Свою императорскую власть Марк Аврелий понимает - в соответствии с учением стоиков - как возможность и обязанность служения обществу. Сам, будучи стоиком, император, однако, щедро раздавал пенсии представителям и других философских школ: академикам-платоникам, перипатетикам, эпикурейцам, заботился о поддержании традиций этих древних школ в Афинах.

О том, как широко распространился в тогдашнем обществе интерес к философии, говорит тот факт, что наиболее выдающийся философ-стоик на рубеже I–II вв. н. э., Эпиктет, был рабом. Подобно своему учителю Музонию Руфу он только проповедовал, а сам ничего не писал - его поучения записывали его ученики и последователи; одним из них, издавшим наставления Эпиктета, был историк Арриан. Как и другие стоики, Эпиктет больше всего интересовался этическими вопросами. Он также учил, что существует промысел божий, что внутренне свободен и счастлив лишь тот мудрец, у которого есть только «небо, земля и жалкий плащ», но который «ни в чем не нуждается». Учение Эпиктета давало утешение всем угнетенным, ибо снимало различия между рабами и свободными: по мнению философа, свобода и несвобода - категории моральные. Подлинным господином и царем, подлинно свободным является лишь мудрец, освободившийся от страстей и низких потребностей. Близкие к стоическим идеалы отречения от материальных благ, жизни в согласии с природой провозглашали тогда также киники, обращавшиеся, как и прежде, к городским низам на понятном им языке. Фигура нищего бродячего проповедника-киника по-прежнему очень характерна для улиц Рима и провинциальных городов, но теперь к поучениям киников все чаще прислушиваются и люди образованные, такие, как Дион Хрисостом. В самые жестокие времена Калигулы, Нерона, Домициана немало было уличных философов-киников, которые своей жизнью подтверждали то, чему учили. Достаточно назвать грека Деметрия из Суния, проповедовавшего сначала в Коринфе, а затем в Риме и державшего себя весьма непочтительно и смело перед императорами.

Деятельностью стоиков и киников картина развития философии в I–II вв. н. э. не исчерпывается. Среди авторов, писавших на моральные темы, больше всех известен, хотя и не как философа а как создатель знаменитых параллельных жизнеописаний великих греков и римлян, Плутарх из Херонеи. Близкий к платоновской Академии, он в своих многочисленных моралистических трактатах, философских диалогах и посланиях, написанных прекрасным, полным живости и обаяния языком, выступает, скорее, как эклектик. Он не чужд и стоических воззрений, но ригоризм и крайности всех философских школ ему претят, и он часто спорит со стоиками и эпикурейцами, поверяя их учения своим природным здравым смыслом, жизнелюбием и терпимостью. Этические интересы Плутарха охватывают и сферу семейную, и сферу политическую. К императорской власти он, как и уже упоминавшийся Дион Хрисостом из Прусы, относится позитивно, но и требовательно, называя правителей «слугами бога, помогающими ему в заботах о благополучии людей, дабы те блага, которые бог предназначил для людей, они отчасти раздавали, отчасти же берегли».

Эклектизм Плутарха как философа-моралиста был характерен для академиков-платоников еще со времен Антиоха из Аскалона, учителя Цицерона, и все попытки некоторых философов II в. н. э. очистить наследие Платона от наслоений перипатетических и стоических учений не дали больших результатов. Во второй половине II в. грек Нумений назвал Платона Моисеем, говорившим по-аттически, и в этих словах нашел символическое выражение философский синкретизм тех лет, соединивший учение Платона с пифагорейством, со своеобразной философией Филона Александрийского, попытавшегося свести воедино греческое философское наследие и иудаизм, а также с элементами религиозных представлений евреев и персов.

Как и предыдущий период в истории римской науки, эпоха первых императоров отмечена не столько умножением знаний, сколько энциклопедизмом, стремлением освоить и систематически представить уже накопленные научные достижения. Однако это не значит, будто в 1-II вв. н. э. не появлялись выдающиеся творческие умы, замечательные ученые, такие, как Клавдий Гален в медицине, Клавдии Птолемей в географии и астрономии, Сальвий Юлиан в области права.

Из наук гуманитарных наивысшего расцвета достигла филология. Греческие филологи усердно писали комментарии к Гомеру, Гесиоду, поэтам-лирикам и даже к таким более поздним авторам, как Аполлоний Родосский, Римские ученые стремились подражать грекам. Так, грамматик Асконий Педиан прославился своими комментариями к речам Цицерона и, как рассказывает Светоний, написал также «книгу против хулителей Вергилия». Марк Валерий Проб тщательно исправил, снабдил примечаниями и издал несколько рукописей римских поэтов, в том числе Лукреция, Вергилия и Горация. Во II в. н. э. с его любовью к греческим древностям появилось множество словарей и справочников, где разъяснялось значение и фиксировалось правильное написание слов, встречающихся в старой аттической литературе. Подобный же интерес вызывало тогда и прошлое латинской литературы. Среди частых в то время сборников занимательных извлечений из сочинений древних писателей и ученых выделяются «Аттические ночи» Авла Геллия. В 20 книгах «Аттических ночей» собраны выписки из самых разных старых римских авторов, в частности из речей Катона Старшего и братьев Гракхов, снабженные интересными комментариями биографического и филологического характера - наблюдениями над словоупотреблением, стилем и отчасти тематикой архаических римских писателей и т. п. Громадный труд Авла Геллия столь же показателен для интеллектуальной атмосферы того времени, как и дискуссии о редких словах и выражениях, проходившие между императором Адрианом и грамматиком Теренцием Скавром.

Но если в целом в грамматике и филологии греки намного опережали римлян, то область права оставалась доменом римских юристов. Здесь соперничали между собой несколько школ правоведов, к одной из которых принадлежал выдающийся законовед эпохи Адриана Сальвий Юлиан. По поручению императора он просмотрел все существовавшие к тому времени преторские эдикты (напомним, что преторы осуществляли верховную судебную власть) и, отобрав те, что еще соответствовали изменившимся условиям жизни, привел их в систему, а затем свел в единый, обязательный для всех постоянный преторский эдикт, который таким образом впитал в себя все самое ценное в предшествовавших судебных решениях.

К той же школе правоведов, основанной при Тиберии юристом Мазурием Сабином и потому называвшейся сабинианской, принадлежал и Гай, провинциальный юрист, автор сохранившегося до наших дней учебника римского права «Институции», отличающегося последовательностью, систематичностью и ясностью изложения материала.

Математику, астрономию, географию II в. н. э. прославил Клавдий Птолемей. В его главном труде «Альмагест» - энциклопедическом своде астрономических знаний древних представлена и созданная им знаменитая геоцентрическая модель мира, остававшаяся в Европе основой воззрений на устройство Вселенной вплоть до появления системы Коперника. Птолемей же разработал математическую теорию движения планет вокруг покоящейся Земли, позволявшую заранее определять их положение на небе. В трактате «География» он собрал воедино все имевшиеся тогда сведения об обитаемом мире. На карту Птолемея впервые были занесены некоторые местности и населенные пункты отдаленных от Средиземноморья уголков Европы, в частности территория будущих польских земель отмечена названием Калиссия (нынешний Калиш).

Среди множества греческих врачей эпохи империи наибольшей известности достигли двое: анатом и физиолог, смелый экспериментатор Гален и акушер и педиатр Соран Эфесский, чье имя в средние века стало таким же символом медицины, каким имя Аристотеля было для философии. По зоологии и ботанике оригинальных работ почти не было - преобладали занимательные компиляции, вроде сочинения Элиана Клавдия «О природе животных», или же труды чисто прикладные, такие, как справочник лекарственных растений «О лечебной материи» Педания Диоскурида.

У римлян интерес к естественным наукам нашел выражение в создании популярных энциклопедических сводов, где на латинском языке излагались уже накопленные в эллинистическом мире научные знания. Дело энциклопедиста Варрона продолжил при Августе и Тиберии Авл Корнелий Цельс, собравший в обширном труде под названием «Науки» разнообразные сведения о земледелии, риторике, военном деле и медицине. Единственная сохранившаяся часть этого произведения посвящена как раз медицине; она показывает полную зависимость автора от греческих источников, но вместе с тем и его незаурядные способности в разработке собственной латинской медицинской терминологии. Энциклопедический характер носит и «Естественная история» Гая Плиния Секунда Старшего, поражающая громадной эрудицией, неутомимой любознательностью к трудолюбием автора, который, как он сам с гордостью пишет, изучил две тысячи книг. В 37 книгах «Естественной истории» содержатся ссылки на 327 греческих и 146 латинских произведений, и она поныне служит неисчерпаемым кладезем сведений по античной географии, этнографии, физиологии, зоологии, ботанике, фармакологии, минералогии, а также по истории древнего искусства. Для людей античности и средневековья труд Плиния Старшего оставался едва ли не главным источником естественнонаучных знаний.

Кроме права, римляне в первые века империи внесли оригинальный вклад и в такую науку, как агрономия. К сочинениям Катона Старшего и Варрона прибавился в I в. н. э. трактат Луция Юния Модерата Колумеллы «О сельском хозяйстве» - настоящая агрономическая энциклопедия, из которой мы сегодня можем многое узнать о развитии земледелия и аграрных отношений в Италии времен первых императоров и о начальных симптомах кризиса, охватившего вскоре сельское хозяйство Римской империи.

В I–II вв. н. э. риторика сделала большие успехи и оказывала огромное влияние и на философию, и на историографию, и на литературу. Триумф искусства красноречия выразился и в назначении Веспасианом пенсий учителям риторики в Риме. На смену частным преподавателям пришли учителя публичных школ, получавшие жалованье от государства. Первым из них был известный ритор Марк Фабий Квинтилиан, написавший большой трактат «Воспитание оратора» в 12 книгах. По мнению Квинтилиана, которое тогда разделяли многие, искусство красноречия следовало трактовать широко, не сводить его к обучению только риторике, но сделать частью программы всестороннего философского воспитания и образования; в этом представлении об идеальном ораторе как гармонической и глубоко образованной личности слышны отзвуки идей Цицерона, выраженных им в трактате «Об ораторе». Характерным было суждение греческого ритора II в. н. э. Элия Аристида: благодаря риторике можно достичь четырех главных добродетелей - рассудительности, умеренности, мужества и справедливости, Выдающихся ораторов чтили императоры и отдельные города: воздавали им пышные почести, ставили их статуи в библиотеках, выплачивали им денежные премии и пенсии или даже, как преемника древних софистов Полемона, освобождали от платы за проезд по морю и по суше.

Сами темы речей по-прежнему были далеки от жизни: ораторы выступали, говоря о давно минувших исторических событиях, или вообще избирали темы отвлеченные или вымышленные. Состязания в красноречии напоминали театр, и блеснуть неожиданной конструкцией фразы, редким словом или выражением, оригинальным доводом, значило вызвать у слушателей такой же восторг и одобрение, какие выпадали на долю популярным мимическим актерам. Немало авторов насмехались тогда над тщеславием, напыщенностью и многословием ораторов. Подражая греческим софистам V в. до н. э., продолжая их традиции, многие греческие риторы сами начали называть себя софистами. Расцвет "второй софистики" приходится на II в. н. э., когда блистали такие прославленные в то время ораторы, как Полемон, Герод Аттик. Фаворин из Арелата, Элий Аристид. Звучали речи - от высокопарных, торжественных похвал отдельным городам и гимнов в честь богов до шутливых пародий на речи великих афинских ораторов V–IV вв. до и. э. (пример - написанное от имени Демосфена заверение в том, что он не брал взяток).

К деятелям «второй софистики» принадлежал также ритор и философ, а затем язвительный сатирик, высмеивавший и риторов, и философов, Лукиан из сирийского городка Самосата. Его недаром называют «Вольтером античности». В комических и сатирических диалогах, написанных, как и подобало софисту II в. н.э, изящным и чистым аттическим диалектом, Лукиан обличает суеверия и религиозное шарлатанство, насмехается над философами всех известных в античном мире школ и даже олимпийских богов изображает без всякого почтения, как простых обывателей, подверженных мелким страстям и предрассудкам. В лице этого скептика и рационалиста античная культура обрела своего ироничного ценителя и беспощадно насмешливого критика. Ничто не укрылось от его иронического взгляда: ни традиционная религия Зевса, ни новейшие мистические учения, ни еще совсем юное христианство. Но и Лукиан, особенно в молодости, не чужд был обычного тщеславия софиста-ритора: как и те, над кем он впоследствии издевался, он выбирал для торжественных панегириков неожиданные, парадоксальные темы, становившиеся для автора самоцелью. Именно Лукиану принадлежит «Похвала мухе», столь же характерная для риторики II в. н. э., как и написанные высоким стилем похвальные речи Элия Аристида греческим городам и Риму.

С богатой, плодотворно развивавшейся, представленной многими громкими в то время именами греческой риторикой римская, конечно же, соперничать не могла. Здесь тон задавал Квинтилиан, ревностно отстаивавший традиции ораторской прозы Цицерона. Многим обязанный греческой теории красноречия, он, однако, в «Воспитании оратора» предостерегает от «сладких пороков», которые находит в стиле современной ему риторики. Предостережение вполне уместное, ведь и в Риме появлялись единомышленники и подражатели греческих софистов. Страстному увлечению греческих риторов древней аттической литературой соответствовал в Риме возросший интерес к архаической латинской словесности. Так, император Адриан и его литературно-философское окружение предпочитали Энния Вергилию, а Катона Старшего Цицерону. Типичным «архаистом» был Марк Корнелий Фронтон, уроженец римской провинции Африка, ритор, учитель Марка Аврелия. Как и многие образованные римляне того времени, он был эллинофилом, дружил с уже упоминавшимся греческим софистом, оратором и очень богатым человеком Городом Аттиком и сам писал и по-латыни, и по-гречески, причем в своих греческих сочинениях он - аттицист, а в латинских - приверженец римской архаики. Лукиан написал похвалу мухе - Фронтон оставил панегирики дыму, земному праху и даже лени.

Писать историю с независимых, объективных позиций стало уже при первых римских императорах делом весьма небезопасным. Пример историка Кремуция Корда, который за восхваление последних защитников республики - Брута и Кассия заплатил вынужденным самоубийством и сочинение которого было при Тиберии публично сожжено, подействовал устрашающе. Дабы избежать репрессий, следовало или писать историю в официозном духе, прославляя династию Юлиев-Клавдиев, как это делал Веллей Патеркул, или же, уклонившись от рассказа о современных автору событиях, обратиться мыслью ко временам как можно более отдаленным - так поступил, в частности. Квинт Курций Руф, трудясь над книгой «О деяниях Александра Великого». Можно было, наконец, заняться собиранием занимательных исторических анекдотов - по этому пути пошел Валерий Максим, написавший «Девять книг достопамятных деяний и изречений».

Только когда эпоха «дурных цезарей» миновала, после убийства Домициана, стряхнул с себя вынужденное молчание самый выдающийся из историков того времени Публий Корнелий Тацит. Не принадлежа к сенаторской знати по рождению, он явился, однако, выразителем ее оппозиционных настроений, ее пессимизма. Республика невосстановима, установление принципата было исторически неизбежным, но императорская власть и свобода граждан, принцепс и сенат оказались при династии Юлиев-Клавдиев трагически несовместимы, и эту трагедию общества, в котором он вырос, Тацит и изображает в своих книгах - «Истории» и «Анналах». Пользуясь свободой, обретенной, как ему кажется, после падения жестокого тирана Домициана, историк хочет описать в назидание и предостережение потомкам недавнее бесславное прошлое, его позор и преступления. Вместе с тем он прославляет тех немногих отважных и достойных граждан, особенно из рядов сенатской оппозиции, кто решился в мрачную эпоху Тиберия, Калигулы или Нерона бросить вызов деспотизму, произволу и всеобщей деморализации.

Пессимизм Тацита в отношении современного ему общества виден и в том, как он описывает порядки и нравы других народов. В своем географическом и этнографическом очерке «Германия» он не раз с похвалой отзывается о природной чистоте человеческих отношений у германцев, о первобытной суровости их обычаев, создавая некий идеализированный контробраз изнеженного, распущенного, вырождающегося и порабощенного дурными правителями римского общества. Горизонт Тацита как историка Рима ограничен рамками императорского двора, сената, верхушки армии - о жизни низших слоев населения столицы, о положении в провинциях мы из его сочинений узнаем очень мало. Но литературный талант историка, его глубокий и тонкий психологизм, умение передать потаенные и противоречивые душевные движения исторических персонажей, искусная драматизация событий, меткость суждений делают Тацита едва ли не лучшим из римских историков. Портреты императоров, придворных льстецов, интриганов, оппозиционеров написаны с такой необыкновенной силой выразительности, что даже в Новое время историки не всегда были способны освободиться от тяготеющей над их сознанием власти образов, созданных Тацитом.

Куда более скромное место в римской историографии конца I - начала II в. н. э. занимает творчество Гая Светония Транквилла, секретаря Адриана. Имея доступ к императорским архивам, он составил жизнеописания первых 12 императоров, сосредоточив внимание прежде всего на скандальной хронике их правления. Светоний собрал и расположил в соответствии С избранной им стройной риторической схемой множество анекдотических рассказов об общественной и частной жизни принцепсов, об их характере и увлечениях, о достоинствах и - еще чаще - пороках. Не будучи плодом глубокой и проницательной исторической мысли, как сочинения Тацита, «Жизнь двенадцати цезарей» Светония остается в то же время ценнейшим источником сведений о Римской империи в эпоху Юлиев-Клавдиев и Флавиев. Значительно меньшей ценностью обладает краткий учебник римской истории, написанный ритором Луцием Аннеем Флором, другом императора Адриана, но на протяжении всего средневековья этот труд охотно читали и любили за красочность и цветистость слога, риторические эффекты.

Для эпохи, когда культурное развитие Греции и Рима протекало в столь тесной взаимосвязи и взаимном переплетении, особенно характерно было биографическое творчество Плутарха. В его «Сравнительных жизнеописаниях», пронизанных морализаторскими тенденциями, выступают парами, параллельно, 46 знаменитых греков и римлян. Разбирая и сопоставляя между собой личности и деяния Ликурга и Нумы Помпилия или Фемистокла и Камилла, или Аристида и Катона Младшего, вкладывая в это весь свой выдающийся риторический, литературный талант, Плутарх снискал себе огромную популярность не только у обоих народов, к которым обращался, - греков и римлян, но и у всех позднейших поколений в разных странах Европы. «Сравнительные жизнеописания» навсегда отодвинули в тень построенную по тому же принципу параллелизма, но сухую и гораздо менее увлекательную компиляцию Корнелия Непота «О знаменитых мужах».

Другим образованным греком, посвятившим себя изучению римской истории, был во II в. н. э. Аппиан из Александрии. Его написанная по-гречески «Римская история» построена необычно: не по хронологическому, а по топографическому принципу. Есть отдельные книги: кельтская (повествующая об истории Галлии до ее завоевания римлянами), иберийская, сицилийская, македонская и т. д., каждая из которых посвящена истории той или иной части империи. Особенно интересны книги XIII–XVII, описывающие гражданские войны в Риме I в. до н. э., причем от внимательного взгляда греческого историка, занимавшего должности в империи и хорошо знавшего римскую жизнь, не укрылась и глубокая социальная подоплека гражданских войн: он показывает, как отражались в политической борьбе стремления к переделу земельных владений.

Новым жанром, пользовавшимся популярностью в эпоху империи, стал роман. Происхождение этого жанра еще полностью не выяснено. Уже во II в. до н. э. Аристид Милетский собрал воедино и обработал в своих «Милетских историях» местный эротический фольклор, а несколько десятилетий спустя «Милетские истории» были переведены с греческого на латынь историком Луцием Корнелием Сизенной и имели у римлян большой успех. Было ли это произведение собранием отдельных новелл или целостным, связным романом, сказать трудно. На папирусах начала I в: н, э. были найдены также фрагменты не известного нам греческого романа, повествующего о двух влюбленных, которые, преодолев многочисленные препятствия, наконец, сочетаются брачными узами. За этим произведением, получившим название «Роман о Нине и Семирамиде» и написанным предположительно еще во II в. до н. э., последовали другие греческие романы о любви, верности, разлуке и дальних странствиях: «Херей и Каллироя» Харитона и «Эфесская повесть об Антии и Хаброкоме» Ксенофонта Эфесского, а из более поздних, конца II - начала III в. н. э., «Дафнис и Хлоя» Лонга и «Эфиопика», или «Феаген и Хариклия» Гелиодора.

Идеалистическому греческому роману о возвышенных чувствах и злоключениях любящих героев, столь далеких от прозы жизни, противостоял в римской литературе роман реалистический. Латинский роман «Сатирикон», приписываемый Гаю Петронию, приближенному Нерона, - ироническая пародия на современный ему греческий роман; здесь действуют не идиллические возлюбленные, а бродяги, бедняки, авантюристы, гетеры, не чуждые никаким порокам. Самая яркая фигура в романе - выскочка-богач Трималхион, тщеславный и простодушный, невежественный и взбалмошный, но и гостеприимный вольноотпущенник, ставший миллионером, - характерный социальный тип эпохи империи.

Литературу II в. н. э. украшает еще более знаменитый латинский роман - «Золотой осел» (другое название - «Метаморфозы») Луция Апулея, уроженца африканского городка Мадавра. Популярный тогда ритор и философ, выступавший с речами и на греческом, и на латыни, он описал со всем красноречием, ему присущим, слогом пышным и драматическим приключения некоего Луция, колдовством превращенного в осла. Реалистический рассказ о жизни низов общества, о грубости и хитрости купцов и ремесленников, к которым попадает в руки человек в облике осла. соединяется с пронизанными восточной мистикой обращениями к богине Исиде, являющейся Луцию-ослу во сне и предсказывающей ему возвращение к человеческому облику. Такое сочетание социальной наблюдательности с религиозно-мистическим пафосом, окрашенного юмором реалистического повествования с его символическим истолкованием - тоже примета времени, отличительная черта римской литературы эпохи «второй софистики».

В поэзии I–II вв. н. э. не было уже таких величин, как Вергилий, Гораций или Овидий. Но большая начитанность, хорошее знание древних авторов, приобретенное в школе, разработанный и обогащенный поэтами «века Августа» латинский литературный язык позволяли многим образованным римлянам пополнять ряды стихотворцев-дилетантов. Всякий, кто помнил наизусть обширные периоды из «Энеиды» или «Георгик» Вергилия и получил риторическое образование, чувствовал в себе призвание к занятиям поэзией. Никогда не было в Риме стольких юных поэтов: 14-летний Лукан уже пробовал свои силы в эпической поэме о Троянской войне «Илиакон», еще мальчиками начали писать стихи Марциал, сатирик и философ Авл Персии Флакк, будущий император Нерон. Квинт Сульпиций Максим в 11 лет уже боролся за венок победителя на состязании поэтов, устроенном Домицианом на Капитолии, а более десяти лет спустя 13-летний Луций Валерий Пудент был там удостоен венка за свои импровизированные греческие гекзаметры. Стихами баловались и императоры: Нерон, Траян, Адриан. Были и поэтессы-дилетантки, такие, как дочь Овидия Перилла и Сульпиция в эпоху Августа, а также их подражательницы Феофила, которую Марциал льстиво сравнивает с великой Сапфо, и Юлия Бальбилла, чьи греческие стихи были выбиты на статуе Мемнона в Египте.

Больше всего усилий и амбиций римских поэтов первых веков империи проявилось в сфере эпоса, где многие пытались бросить вызов гению Вергилия. Наивысшего признания добился как эпический поэт Марк Анней Лукан, выступивший при Нероне с большой поэмой «Гражданская война», или «Фарсалия», где с трагическим пафосом и талантом опытного ритора говорит о поражении последних поборников республики в войне между Цезарем и Помпеем. Отказ от традиционных для эпических поэм мифологических картин вмешательства богов в судьбы героев, необычайно изысканный риторический стиль, смелость и новизна выражений, нагромождение устрашающих эффектов, увлечение мрачными и жестокими сценами страданий и смертей заметно отличают творчество оратора и философа-стоика Лукана от классицизма поэтов «золотого века».

Попыткой вернуться к классическим традициям Вергилия были эпические поэмы «Фиваида» и «Ахиллеида» Публия Папиния Стация и «Аргонавтика» Гая Валерия Флакка, увидевшие свет в конце I в. н. э., при императорах династии Флавиев. Все в этих поэмах элитарно: и мифологическая ученость Стация, избравшего темой древние эллинские сказания и изложившего их языком усложненным, рассчитанным лишь на самых образованных читателей и слушателей, и риторическая изысканность Валерия Флакка, который, подражая Вергилию, смог превзойти старого эллинистического эпика Аполлония Родосского, чью поэму о странствиях аргонавтов он взял себе за образец. Монументальный мифологический эпос конца t в, н. э. с его темами, далекими от злобы дня, и пышной риторикой показал, однако, что возродить в новых условиях традиции эпической поэзии Вергилия было уже невозможно.

Если в эпосе проблемы реальной тогдашней жизни практически не находят отражения, то темы басен Федра, эпиграмм Марциала и сатир Ювенала были весьма актуальны и близки многим. Вольноотпущенник македонского происхождения, Федр стремился сделать римскую литературу наследницей греческой также и в таком жанре, как басня. Он не только перелагал в латинские стихи старые басни Эзопа, но и писал новые по их образцу. Ему дорого древнее представление о басне как оружии, поражающем великих мира сего, и сам он, обращаясь к низшим слоям общества со своими простыми стихами, свободными от бремени риторической учености, высмеивает пороки «могущественных лиц».

Прославившийся при Домициане Марк Валерий Марциал, чьи эпиграммы расходились по всей империи, всецело сосредоточен на известных всем реальностях современной ему жизни, и потому все его творчество противостоит величественному, но тогда уже мало кем читаемому мифологическому эпосу:

Что за отрада в пустой игре унылых писаний?

То лишь читайте, о чем жизнь говорит: «Это я!»

Клиент при знатных покровителях, он ненавидел их и при случае старался уязвить меткой эпиграммой, не пощадив даже - правда, после его смерти - самого высокопоставленного из них, Домициана. Юмором и едкой остротой сатиры, проницательностью и знанием человеческих характеров, реализмом и афористической краткостью и яркостью изображения эпиграммы Марциала намного превзошли современные им греческие эпиграммы и еще сегодня доставляют немало удовольствия своим читателям. Кроме того, если мы хотим узнать, как жили люди в столице Римской империи в эпоху Флавиев, никто не поможет нам в этом так, как остроумный и наблюдательный, откликающийся буквально на все Марциал. Марциал иронизирует - поэты-сатирики Персии и Ювенал обличают и обвиняют. Особенно резок и конкретен в своих морализаторских выступлениях против общественных пороков и носителей социальных зол Децим Юний Ювенал. Исполненные яда насмешки и негодования картины расточительной жизни аристократии соседствуют с образами бедности, тесноты и унижения низов. Наверху взяточники и прихлебатели, внизу раболепие и неблагодарность толпы, Рим развращен и к тому же наводнен чуждыми его былому духу выходцами из провинций, прежде всего с Востока. Стихи Ювенала, которые, по его словам, «рождены возмущеньем», проникнуты тем же пессимистическим пафосом, что и исторические сочинения писавшего тогда же Тацита. Ювенал, оппозиционер, обличитель, уличный ритор, был последней яркой индивидуальностью в римской поэзии I–II вв. н. э.

Театральные представления пользовались в императорском Риме куда меньшим успехом, чем зрелища, устраивавшиеся в цирках и амфитеатрах. Сам факт, что во всех трех постоянных театрах число мест было меньшим, чем в одном амфитеатре, достаточно красноречив. О вкусе тогдашних театров свидетельствует выбор пьес. В I в, н. э. были известны поэты Помпоний при Тиберии и Курций Матерн при Флавиях, писавшие только трагедии.

Полностью дошли до нашего времени девять трагедий философа Сенеки: «Безумный Геркулес», «Троянки», «Медея», «Федра», «Эдип», «Агамемнон», «Фиест», «Геркулес на Эте», «Финикиянки». В них господствуют философские идеи стоиков, выраженные в словах, исполненных пафоса, риторики, драматической напряженности: трагедии Сенеки предназначались, судя по всему, для чтения, а не для представления на сцене. Хотя темы и сюжеты их Сенека заимствовал у великих афинских трагедиографов классического периода, особенно у Еврипида и Софокла, произведения его не лишены и черт оригинальности. Нередко он соединяет в одной трагедии сюжеты нескольких греческих драм: так, в его «Троянках» сочетаются элементы «Троянок» и «Гекубы» Еврипида. Греческое наследие он творчески перерабатывает, устраняя одни сцены, расширяя другие и выстраивая всю словесную ткань текста по законам современной ему риторики. Чтобы усилить устрашающий драматический эффект, он смело выводит на сцену убийство Медеей собственных детей или же диалог ослепившего себя Эдипа со своей женой-матерью Иокастой и затем ее самоубийство, что в греческих трагедиях всегда должно было происходить за сценой. Главным в трагедиях Сенеки является не действие, а сам текст, возбуждавший в слушателях страх и ужас при описании злодейств и физических мучений героев. У Сенеки трагический пафос не нарастает постепенно, но пронизывает собой содержание драмы с самого начала. Его Медея, Федра или Клитемнестра уже с первых строк выступают во всем неистовстве их страстей; жажда мести Медеи или ревность Деяниры, жены Геркулеса, достигают границ патологии. Мрачно эффектны знаменитые сцены, где Медея готовит яд или где прорицатель Тиресий в «Эдипе» вызывает души умерших. Оригинальны у Сенеки н хоровые партии, обычно никак не связанные с развитием действия, а важные лишь как средство пропаганды дорогих для поэта-философа стоических идей. Впрочем, стоические взгляды автор вкладывает в уста не только хора, но и самих героев. Погруженные в мир греческой мифологии, трагедии Сенеки имели зачастую и актуальное звучание, будь то бросаемое со сцены предостережение жестокому правителю, проливающему кровь своих подданных, или рассуждение о том, что власть, основанная на ненависти, недолговечна. Слова эти выражали стоический идеал доброго государя, воспринимавшийся в эпоху Нерона как идеал подчеркнуто оппозиционный. Трагедии Сенеки с их патетикой, с их яркими картинами всевластия слепого рока и пагубности страстей, с их мощным, энергичным языком оказали огромное влияние на европейскую драму позднейших. столетий, от ренессансных итальянских трагедий до Шекспира, Корнеля и Расина, влияние, едва ли не большее, чем произведения великих трагических поэтов классической Греции.

Однако римские зрители ходили в театры, скорее, ради комедий, хотя и они намного уступали в популярности мимам- и ателланам. Римской публике по-прежнему было приятно видеть в ателлане типы-маски глупого старика или обжоры, а в миме необузданную веселость, далеко выходившую за рамки официальной благопристойности. Авторы мимов выводили на сцену прелюбодействующего египетского бога Анубиса или богиню Диану, которую секут розгами, или Юпитера, составившего перед смертью завещание. Мим давал возможность как подольститься к императорам, так и бросить со сцены ядовитые намеки на власть имущих, нередко весьма опасные для самих актеров. Тем не менее зрители продолжали угадывать в репликах мимов прозрачные аллюзии на отравление императора Клавдия, на попытки Нерона убить собственную мать, на любовные похождения Фавстины, жены Марка Аврелия, и многое другое.

Место трагедии все больше занимала пантомима, пользовавшаяся особым успехом начиная с эпохи Августа. Тогда Пилад, танцовщик из Киликии, довел до совершенства этот вид искусства, создав жанр трагической пантомимы, в которой танцовщик под аккомпанемент хора представлял с помощью ритмических движений и жестикуляции отдельные сцены трагедии, играя по очереди роли всех действующих лиц. В трагической пантомиме выступали многие известнейшие в то время актеры, как, например, убитый Нероном как опасный соперник по сцене Парис. Хоровые партии для пантомимы писали самые выдающиеся поэты, и этот род творчества был, очевидно, весьма престижным. Так, мы знаем, что поэт Лукан, автор «Фарсалии», написал для пантомимы 14 текстов, а Папиний Стаций немало заработал на тексте к пантомиме «Агава», представлявшей трагедию о Дионисе и исполнявшейся знаменитым танцовщиком Парисом.

Глава «Искусство Римской империи 1 в. н. э.». Раздел «Искусство Древнего Рима». Всеобщая история искусств. Том I. Искусство Древнего мира. Автор: Н.Н. Бритова; под общей редакцией А.Д. Чегодаева (Москва, Государственное издательство «Искусство», 1956)

К концу 1 в. до н.э. Римское государство стало крупнейшей рабовладельческой державой. Его обширные размеры вызвали необходимость в сложном государственном аппарате для управления огромным хозяйством захваченных территорий. Необходимость централизации управления шла вразрез со старыми республиканскими формами общинного управления города-государства. В результате длительной борьбы между сословиями, сопровождавшейся глубокими социальными потрясениями эпохи гражданских войн, сложилась новая политическая форма власти - военная диктатура императора. Время от конца 1 в. до н.э. до падения Рима (5 в. н.э.) носит название периода империи. Причем время от конца 1 в. до н.э. до конца 3 в. н.э. называется периодом принципата (от слова принцепс - то есть первый среди сенаторов и граждан). Несмотря на фактически сложившуюся монархическую форму власти, официально считалось, что власть в римском государстве разделена между принцепсом (то есть императором) и сенатом. Такая форма правления была данью республиканским традициям.

Последние десятилетия 1 в. до. н.э. и начало 1 в. н.э. - время расцвета римской культуры и искусства. Литература этого времени представлена творениями величайших римских поэтов Вергилия, Горация и Овидия, историческая наука - работами Тита Ливия; в этот же исторический период работал знаменитый теоретик архитектуры Витрувий. Следует, однако, отметить, что если для римской литературы время Августа было периодом высших творческих достижений, то наиболее выдающиеся памятники изобразительного искусства были созданы в более позднее время - главным образом во второй половине 1 - первой половине 2 в. н.э.

Социальная направленность римского искусства периода империи выражалась в первую очередь в прославлении императора как носителя идеи величия Римского государства. Для искусства времени Августа (27 г. до н.э. - 14 г. н.э.) характерны поиски нового стиля, новых средств художественной выразительности, необходимых для воплощения общественных идей, выдвинутых эпохой империи. В это время римские художники особенно настоятельно обращаются к греческому искусству, причем своими образцами они выбирают произведения классической Эпохи - 5 - 4 вв. до н.э. Это накладывает особый отпечаток на памятники архитектуры и скульптуры августовского времени, соединяющие черты торжественной репрезентативности со строгой сдержанностью форм.

Ведущим искусством по прежнему остается архитектура. Строительство приобретает грандиозные масштабы. Усиленно сооружаются дороги, водопроводы, мосты. В Риме строится форум Августа, отстраиваются целые кварталы.

Одним из замечательных сооружений начала эпохи империи был форум Августа. В отличие от республиканского форума и форума Цезаря, которые были местом собраний и торговли и застраивались табернами (лавками), входившими в архитектурные комплексы этих форумов, форум Августа носил исключительно торжественный, государственный характер. Весь комплекс форума представлял собой симметрично построенную, замкнутую, изолированную композицию. Это продолговатая площадь, окруженная очень высокой рустованной стеной из туфа и травертина (высота ее 36 м), образующей в дальнем конце форума два симметрично расположенных закругления. Вдоль всей площади, примыкая к внутренней стороне стены, шли портики. Форум замыкался великолепным храмом Марса Ультора (Мстителя). Огромные размеры храма (высота колонн портика - почти 18 м), пышный и торжественный коринфский ордер, необычайная тщательность и красота отделки и скульптурного оформления дают основание считать его одним из лучших памятников храмовой архитектуры первой половины 1 в. н.э. В постройке его принимали участие греческие мастера.

Ко времени Августа относится самый известный образец римского храма в форме псевдопериптера - так называемый «Квадратный дом» в Ниме (южная Франция). Законченный строительством в первые годы нашей эры, храм превосходно сохранился до нашего времени. Он поставлен на высоком подиуме, фасад подчеркнут глубоким портиком и ведущей к нему лестницей. Ордер храма - коринфский. В отличие от рассматривавшегося выше храма Фортуны Вирилис целла храма в Ниме более вытянута и по пропорциям близка к золотому сечению. Пропорции храма и орнаментация фриза отличаются изяществом, но формы несколько суховаты и холодны, что вообще свойственно стилю августовской архитектуры.

Весьма распространенными памятниками архитектуры Древнего Рима были триумфальные сооружения - арки, колонны, ростры (ораторские трибуны). Они воздвигались также в завоеванных областях в память исторических событий и военных побед и утверждали идею мощи римского оружия и римского государства. Из многочисленных триумфальных ворот и арок августовского времени до нас дошли лишь немногие. Наиболее интересны арки в Римини (27 г. до н.э.) и в Сузе (северо-западная Италия, 8 г. до н.э.). Это однопролетные арки строгих простых очертаний, увенчанные аттиком (Аттик - стена, надстроенная над карнизом, венчающим сооружение, предназначенная для рельефа или надписи. Будучи архитектурной формой чисто римского происхождения, аттик применялся главным образом в триумфальных арках.), с посвятительной надписью.

Среди гражданских построек августовского времени выделяется законченный в 13 г. до н.э. театр Марцелла, вмещавший несколько тысяч человек. Сохранились остатки радиально расположенных стен, поддерживавших полукруглый зрительный зал, а также часть фасада театра, представляющая собой двухъярусную аркаду. Возможно, что был и третий ярус, не сохранившийся до нашего времени. Столбы и арки сочетаются с приставными полуколоннами и антаблементами тосканского ордера в первом и ионического ордера - во втором ярусе. Таким образом, в театре Марцелла мы впервые встречаемся с чрезвычайно характерной для римского зодчества многоярусной аркадой, образующей с ордером органическое целое. Эта архитектурная система найдет свое самое совершенное выражение в Колизее.

К 13 - 9 гг. до н.э. относится Алтарь Мира, сооруженный в Риме на Марсовом поле. Это прямоугольное сооружение (11,6 X 10,55 м, высотой в 6 м) представляет собой обнесенную стенами площадку, в центре которой на ступенях поставлен алтарь. Стены снаружи и внутри покрыты рельефным орнаментом. В верхней части наружных продольных стен помещен фриз с изображением торжественной процессии, направляющейся к алтарю. В числе участников шествия - Август, члены его семьи, его приближенные, сенаторы и жрецы, изображенные с портретным сходством. На торцовой стене - аллегория благоденствия государства в правление Августа: богиня земли Теллус, ветры - Ауры, тучные стада. Композиция рельефов Алтаря Мира строится не на простой последовательности отдельных сцен, как в рельефе жертвоприношения на алтаре Гнея Домиция Агенобарба, а расчленена на отдельные сцены, сюжетно и ритмически связанные между собой. В пластическом отношении рельефы отличаются строгостью и ясностью. Растительный орнамент, покрывающий всю стену ниже фриза, замечателен мастерским сочетанием декоративных качеств с реалистической трактовкой листьев и побегов аканфа. Динамичный, легкий и изящный растительный орнамент широко использовался в римском декоративном искусстве 1 в. н.э.

В портрете времени Августа наряду с официальным придворным портретом, имевшим преобладающее значение, сохраняется и реалистическая линия портрета.

Примером официального портрета является статуя императора Августа из Прима Порта (близ Рима), относящаяся к 1 в. н.э. Август изображен в виде полководца, в панцире, с жезлом в левой руке; подняв правую руку, он обращается с речью к войску. Поза Августа проста и величава. Черты лица - широкий спокойный лоб, маленький рот, острый подбородок, слегка торчащие уши и небольшие зоркие глаза, передавая сходство, трактуются все же несколько идеализированно, так что облик приобретает облагороженный характер. В постановке фигуры, в обобщенной трактовке форм сказывается изучение произведений греческих скульпторов 5 - 4 вв. до н.э. Однако черты репрезентативности, присущие статуе Августа, и граничащая с холодностью строгость пластической формы - специфически римские качества. К статуе из Прима Порта по идее и стилевым особенностям близка найденная в Кумах и ныне находящаяся в Эрмитаже статуя Августа, представленного в виде Юпитера, восседающего на троне. Подобная идеализация и торжественная парадность образа, не свойственная прежде римскому портрету, представляет характерную черту официального портрета эпохи империи. Трактованные в более интимном плане портрет юного Августа, портрет жены Августа Ливии и другие памятники также отличаются чертами обобщенности и идеализации.

Несколько особняком стоит портретная статуя Августа в тоге (Лувр), выполненная в духе республиканских статуй тогатусов. Это произведение в значительной мере лишено холодности стиля придворного портрета - здесь больше чувства, мягче и живописнее трактовка формы.

Однако реалистические тенденции римского портрета гораздо отчетливее проявились в портрете сподвижника Августа - полководца и государственного деятеля Агриппы, в образе которого художник сумел передать большую силу воли, твердость и решительность. Портретная статуя Германика, полководца и политического деятеля (умершего в 19 г. н. р.), окруженного ореолом славы, дает величавый образ этого человека, изображенного обнаженным, как греческий герой. К этому же ряду примыкает портрет молодого человека из Национального музея в Риме и другие памятники.

Если в период правления Августа в Римском государстве поддерживалась видимость спокойствия и благоденствия, то при последующих императорах общественные противоречия начали обостряться, усилился произвол императора, участились конфликты императоров с сенатом, нарастало недовольство в низших слоях населения метрополии и в римских провинциях.

В строительной деятельности преемников Августа нередко сказывались личные вкусы или капризы императоров. В особенности этим отличался император Нерон, построивший так называемый «Золотой дом» - огромный дворцовый комплекс в центре Рима. В основе плана «Золотого дома» лежал увеличенный план загородной виллы. Широкое применение бетонных сводов обеспечивало перекрытие огромных залов без опорных столбов. Убранство «Золотого дома» было необычайно пышно: он был отделан золотом, перламутром и драгоценными камнями. «Столовые имели потолки с обшивкой из слоновой кости, которая вращалась, дабы можно было сыпать сверху цветы, а сквозь трубки брызгать благовониями». (Светоний, Жизнеописание двенадцати цезарей (Нерон, 31), 1933.).После падения Нерона дворец был разрушен, а развалины его впоследствии были засыпаны мусором и использованы в качестве субструкций для терм Траяна.

Новый подъём архитектура переживает в период правления династии Флавиев (69 - 96). Одной из вершин римской архитектуры является амфитеатр Флавиев, или Колизей (75 - 82 гг. н.э.). Это огромное сооружение, вмещавшее около 50000 зрителей, предназначалось для гладиаторских боев и травли зверей. Размеры арены позволяли выпускать до 3000 пар гладиаторов одновременно. Характер зрелищ был крайне грубый и развивал в зрителях низкие и кровожадные инстинкты. Устройство игр было средством завоевания популярности и отвлечения римского населения от его реальных интересов; к этому средству прибегали императоры, полководцы, политические деятели.

В плане Колизей представляет собой эллипс (длина 188 м). В центре его находилась эллиптическая арена, отделенная высокой стеной от мест для зрителей. Вокруг арены, постепенно повышаясь, располагались разделенные широкими проходами места для зрителей, образующие четыре яруса. Места нижнего яруса были предназначены для императора и его окружения, сенаторов и т. п., затем последовательно шли ярусы для всадников и римских граждан, места последнего яруса занимали вольноотпущенники. В греческих театрах подобного размещения зрителей по социальным признакам не было; оно характерно именно для Рима. Места для зрителей были расположены на проходивших под ними мощных сводчатых галереях, одновременно служивших укрытием для зрителей во время дождя. Система галерей и множество входов способствовали быстрому заполнению и освобождению здания. Для защиты зрителей от солнца над всем амфитеатром на высоких мачтах, укрепленных на стене четвертого яруса, натягивался тент (веларий). Внутреннее убранство Колизея изобиловало мраморными облицовками и стуковыми украшениями; в пролетах арок второго и третьего этажа, вероятно, помещались статуи. Колоссальное сооружение амфитеатра покоится на глубоких подвальных помещениях, использовавшихся в служебных целях: здесь были помещения для пребывания гладиаторов, для раненых и убитых участников игр, клетки для зверей.

«Фасад» Колизея представляет собой грандиозную трехъярусную аркаду; в качестве четвертого яруса над ней высится мощная каменная стена, расчлененная пилястрами коринфского ордера. В Колизее нашла свое наиболее совершенное выражение характерная для римского зодчества система объединения в одно органическое целое многоярусной аркады, составляющей своего рода каркасную конструкцию здания, и элементов ордера - полуколонн, примыкающих к арочным столбам и несущих антаблемент, назначение которого - отделять один ярус аркады от другого. Римский архитектор в данном случае применяет ордер не только как средство пропорционального членения фасада огромного по протяженности сооружения (длина Колизея по окружности свыше 520 л, высота - 48,5 м), но и как средство для выявления тектонических закономерностей, лежащих в основе архитектурного образа. Полуколонны и антаблементы образно выявляют конструктивное значение многоярусной аркады: примыкающая к арочному столбу полуколонна более красноречиво, нежели сам столб, выражает его опорное значение; в свою очередь антаблемент как бы усиливает несущую способность арки. Ширина арочных проемов и столбов в Колизее одинакова во всех трех ярусах, однако благодаря тому, что полуколонны нижнего яруса выполнены в формах строгого тосканского ордера, полуколонны среднего яруса - в формах более легкого по пропорциям ионического ордера, а полуколонны верхнего яруса - в формах нарядного коринфского ордера, создается необходимое для тектонической логики архитектурного сооружения впечатление постепенного убывания тяжести и облегчения верхней части здания. Помимо этого, элементы ордера повышают пластическую выразительность наружной «стены» Колизея.

Следует иметь в виду, что арки нижнего яруса (число их равно 80) служили входами в здание; от наружных арок по радиальным направлениям шли сводчатые галереи, служившие опорами для рядов скамей амфитеатра; таким образом, композиционное построение величественного фасада наглядно передавало конструктивные особенности сооружения. Колизей в этом отношении дает замечательный пример органического единства конструкции здания и его архитектурного решения. Грандиозная многоярусная аркада нигде на своем огромном протяжении не нарушалась какими-либо иными формами, ни разу не прерывался ее строгий ритм; ни одна сторона постройки не выделена в качестве главного фасада - характер сооружения исчерпывающе раскрывался с любой из сторон; в этом смысле здание Колизея, подобно греческому периптеру, отличается замечательным композиционным единством и цельностью.

Колизей построен из туфа; наружные стены сложены из более твердого травертина. Кроме того, для конструкции сводов и стен широко использовались кирпич и бетон. Кладка выполнена с большим мастерством.

Другим выдающимся произведением времени Флавиев была триумфальная арка Тита, воздвигнутая в 81 г. в ознаменование взятия Иерусалима. Эта арка справедливо рассматривается как один из лучших образцов римской классической архитектуры императорского времени. Мощная по формам однопролетная арка (ширина пролета 5,33м) украшена колоннами с композитными капителями (по четыре колонны с каждой стороны). Колонны несут раскрепованный (то есть образующий выступы над капителями) антаблемент, над ним - высокий, строгий аттик с посвятительной надписью. Все сооружение (15,4 м в высоту) было задумано как своеобразный постамент для статуи императора Тита на квадриге (статуя не сохранилась). Арка Тита отличается от арок эпохи Августа большей монументальностью и пластическим богатством. Контрасты освещенных и затененных, выступающих и углубленных частей входят в художественный замысел памятника. Торжественному величию арки соответствуют и композитные капители колонн, примененные здесь, по-видимому, впервые. Композитная капитель, самая богатая и нарядная, представляет собой дальнейшее развитие ионической и коринфской капителей.

Свод внутри арки кассетирован и декорирован розетками. На стенах внутри арки - рельефы с изображением Тита и его войск, вступающих в Рим после победоносного окончания Иудейской войны. В рельефах развертываются сцены, исполненные движения, с фигурами, идущими не вдоль фона, как раньше, а из глубины, по диагонали, в разные стороны, так что фон рельефа воспринимается как реальное пространство. Сильная выпуклость фигур, сложность ракурсов, боковое освещение способствуют живости изображения. В рельефах арки Тита раскрывается новое понимание этого вида скульптуры: в отличие от рельефов Алтаря Мира августовского времени рельефы арки Тита не только не утверждают плоскость стены, но даже разрывают ее, однако, поскольку архитектура арки отличается повышенной живописностью, рельефы объединяются с ней в единое образное целое.

Вторая половина 1 в. н.э., в частности период династии Флавиев, - время высоких достижений в римском портретном искусстве. Лучшие произведения этого периода соединяют в себе беспощадную правдивость в передаче натуры с более многосторонней, нежели в республиканском портрете, образной характеристикой и развитым художественным обобщением. Если мастера идеализирующего портрета времени Августа обращались к греческому искусству 4 в. до н.э. (главным образом к кругу Леохара), то портретисты второй половины 1 в. опирались на достижения реалистических направлений эллинистического искусства.

В одном из лучших памятников римской портретной скульптуры - портрете императора Вителлия (Лувр) - с огромной яркостью воплощен исполненный важности и самодовольства облик этого императора, славившегося своим обжорством. Глубок по характеристике портрет основателя династии Флавиев Веспасиана (Лувр), наглядно передающий известные нам по литературным источникам черты личности императора: практический ум, упорство, граничащий с цинизмом юмор. Еще более остро и резко дана портретная характеристика в найденном в Помпеях бронзовом бюсте банкира Цецилия Юкунда - душевная черствость и циничная расчетливость банкира показаны здесь с предельной наглядностью.

Портрет римлянки в модной высокой прическе из завитых локонов (Капитолийский музей) более тонок по характеристике; в нем нет резких акцентов, однако и здесь художник сохраняет всю меру реалистической правдивости: за благородной внешностью знатной римской дамы угадываются главные черты ее характера - эгоизм, душевная холодность. Этот портрет отличается большой технической изощренностью в обработке мрамора, что особенно отчетливо видно в тонкой фактуре лица и в сложной обработке прически. Тонкостью характеристики и мягкостью скульптурной моделировки выделяется портрет юноши из Британского музея (Лондон).

Статуя императора Нервы может служить примером парадного монументального портрета второй половины 1 в. н.э. Император восседает на троне в позе Юпитера Громовержца. Поднятая рука, выдвинутая вперед и отставленная в сторону нога по системе перекрестного равновесия создают впечатление свободного, широкого движения в пространстве. Тяжелые и глубокие складки одежды усиливают впечатление объемности благодаря контрасту света и тени. Лицо Нервы портретно, это лицо старого, пресыщенного и усталого человека. Контраст между старческой головой и могучим телом объясняется чисто римским стремлением сочетать героизацию образа с индивидуальной трактовкой портрета.

Портреты времени Августа очень схожи по образной характеристике; в них передано главным образом чувство спокойного самообладания; они как бы замкнуты в себе - эмоциональная характеристика в них дана настолько сдержанно, что нередко образ кажется внутренне бесстрастным. Нередко также в этих портретах Элементы односторонне понятой типизации идут в ущерб раскрытию индивидуальных черт характера модели. Напротив, мастера второй половины 1 в. н.э. и, в частности, флавиевского времени, стремящиеся к индивидуализации портретного образа, к более конкретной эмоциональной характеристике, оживляют лица портретируемых мимикой, подчеркивая, например, самодовольно-скептическую складку губ Вителлия, усмешку Веспасиана, гримасу Цецилия Юкунда. В августовских портретах моделировка лиц дается крупными обобщенными плоскостями, в портретах флавиевского времени преобладает сильная, энергичная лепка, образующая светотеневые контрасты. В построении лица во флавиевских портретах подчеркиваются элементы асимметрии; моделировка отличается особой телесностью, ощутимостью. Для августовских скульптурных портретов характерно спокойное композиционное построение с преобладанием основной фронтальной точки зрения; движение в них выражено лишь настолько, насколько оно необходимо для устранения впечатления скованности и неподвижности (в этом отношении мастера августовского времени следовали композиционным принципам греческого скульптурного портрета 5 - 4 вв. до н.э.). Отсюда характерное для августовских портретов впечатление сдержанной строгости. Построение флавиевских портретов носит более динамический характер: в них применяются повороты и наклоны, усложняющие и обогащающие пластическое решение и требующие обхода портретного бюста для восприятия его с различных точек. Благодаря указанным приемам портреты времени Флавиев в большей мере, нежели августовские портреты, производят впечатление реальной жизненности.

В 79 г. при извержении Везувия погибли города Помпеи, Геркуланум и Стабии. Внезапность этой катастрофы способствовала сохранению под слоем пепла и лавы всего, что не было сразу уничтожено огнем. Раскопки Геркуланума и Помпеи, ведущиеся с 18 в., дали богатейший материал для изучения римской культуры и искусства.

Помпеи - небольшой провинциальный город, существовавший несколько столетий. В основном город сложился в период республики. Его планировка свободна. В Помпеях имеется форум, переделанный в императорскую эпоху, большая прямоугольная площадь с храмом Юпитера типа этрусского храма с глубоким портиком и лестницей перед входом, храмом Аполлона, храмом городских ларов и базиликой; тут же располагался овощной рынок с бассейном для рыб и множество лавок; кроме того, в городе было два театра, амфитеатр, термы, школа гладиаторов. В отдельных частях города улицы образуют довольно правильную сетку кварталов. Мостовые, выложенные из плит застывшей лавы, покрывают улицы; по краям проложены тротуары для пешеходов. Интересно, что на перекрестках на мостовой имелся ряд выступающих плит, по которым пешеходы могли бы проходить в дождь, не замочив ног. Эти камни расположены так, чтобы повозки могли проезжать, не касаясь их. Вдоль улиц шли водосточные каналы, закрытые сверху плитами. Существовала развитая система водопровода, фонтаны, из которых брали воду, а также большие цистерны для высоко ценившейся дождевой воды. Как во всех античных городах, улицы в Помпеях были очень оживленными. Бойко шла торговля на рыночной площади и в многочисленных лавках. Стенные росписи в одном из домов рисуют сцены городской жизни: мастерскую медника, башмачника, торговлю материями, уголок рыночной площади, где торговали горячей пищей и сластями. На стенах улиц встречаются карикатуры и надписи, сделанные мальчишками - поклонниками актеров и гладиаторов.

Сохранившийся в доме Терентия Неона живописный портрет, вероятно, его родителей, рисует облик жителей Помпеи - простое крестьянское лицо мужчины с недоверчивым взглядом больших глаз и такое же простое, живое и умное лицо жены.

Превосходно характеризуют владельцев выложенные на полу домов богатых вольноотпущенников надписи: «Привет тебе, прибыль» или «Прибыль - радость».

Город, покинутый жителями, не успевшими ничего захватить, хранит в своих недрах бесчисленное количество бытовых предметов: посуды, мебели, украшений. Характерно, что даже такие вещи, как печки, ведра, столы, скамьи, были художественно украшены. Две руки, которыми заканчивается ручка переносной печки, как бы греются. Другая ручка представляет борющихся гладиаторов.

Следует отметить, что римское прикладное искусство достигло очень высокого развития. Резные, чеканные золотые и серебряные чаши, роскошные сосуды из стекла, оправленного в золото, прекрасные ткани украшали удобные и красивые дома богатых римлян. О замечательных художественных качествах изделий прикладного искусства свидетельствуют относящиеся к 1 в. н.э. серебряные сосуды, найденные в Гильдесгейме и Боскореале, - блюда, кубки, кратеры с рельефными фигурными изображениями и растительным орнаментом, поразительные по красоте и совершенству работы.

Жилые дома Помпеи республиканского периода, с атриумом и перистилем, в период империи перестраивались, расширялись, наполнялись новыми предметами. Чтобы было теплее, перистили начали застеклять.

Неотъемлемой частью декорации богатого римского дома были мозаичные полы - от простых полов, в которых узор выкладывался белой галькой на цементно-щебеночной основе, до тончайших мозаик со сложными многофигурными композициями (например, известная мозаика, изображающая битву Александра Македонского с персидским царем Дарием). Имеются мозаики с рисунками кубов в перспективе, мозаики, иллюзорно воспроизводящие очистки фруктов на гладком полу, мозаичные изображения уток, кошек, рыб и др.

Жизнь римской городской бедноты, ремесленников в самом Риме протекала на узких улицах ремесленных кварталов; бедняки ютились в высоких домах (инсулах), густо населенных, построенных наспех. Жизнь в этих кварталах мастерски описана в сатирах Ювенала. Некоторые жилые здания достигали пяти этажей. Подобные дома были обнаружены при раскопках в Риме и в Остии, гавани Рима (2 в.).

Попрежнему большую роль в римском искусстве 1 в. н.э. играла живопись. В этот период развиваются третий и четвертый стили живописи.

Третий помпейский стиль (конец 1 в. до н.э. - начало 1 в. н.э.) полностью соответствует несколько холодному и парадному стилю Августа. Росписи подчеркивают плоскость стены, украшенной лишь тончайшими орнаментальными мотивами, среди которых преобладают очень тонкие, нарядные колонны, более всего похожие на металлические канделябры, отчего третий стиль называют канделябрным. Помимо этой легкой архитектурной декорации в центре стены помещались небольшие картины мифологического содержания. Лучшие образцы росписей третьего стиля сохранились в «Доме столетней годовщины» и в Доме Лукреция Фронтина. Египетские мотивы, встречающиеся в орнаментике третьего стиля, объясняются оживлением интереса к Египту в связи с его включением в состав Римского государства. В орнаментальную декорацию с большим мастерством вводятся натюрморты, небольшие пейзажи и бытовые сцены. Очень характерны гирлянды из листьев и цветов, написанные на белом фоне.

Наряду с этим в стенных росписях широко применяется фреска, по существу не связанная со стеной и нарушающая ее плоскость (особенно в росписях четвертого стиля).

Третий стиль помпейской живописи, давший совершенные решения декорации стен, был предметом подражания в европейском искусстве 18 и начала 19 в.

Относящиеся ко второй половине 1 в. росписи четвертого стиля свидетельствуют о новых вкусах. Орнаментальная часть росписей приобретает характер фантастических архитектурных композиций, а картины, расположенные на центральных частях стен, имеют пространственный и динамический характер. Гамма красок пестра. Сюжеты по преимуществу мифологические. Множество неравномерно освещенных фигур, изображенных в бурном движении, усиливает впечатление пространственности. Живопись разрывает плоскость стены, расширяет пределы комнаты.

Особенно высокого мастерства достигают росписи дома Веттиев в пПомпеях, в частности фризы с изображением амуров, занятых различными ремеслами. Фигурки амуров написаны на тёмно-красном фоне быстрыми широкими мазками. Чрезвычайно декоративны летящие фигуры, изображенные на ярко-красном фоне.

Наряду с монументальной стенной живописью в эллинистическо-римский период существовала также и станковая, главным образом портретная, живопись. К сожалению, памятников римской портретной живописи в Италии почти не сохранилось, но мы можем в некоторой мере иметь представление о них по большой группе портретов, найденных в Египте (см. ниже).

Трехвековая эволюция римской живописи (от 2 в. до н.э. по 1 в. н.э.) свидетельствует о том, что римские художники продолжали и развивали отдельные принципы греческой живописи периода классики и эллинизма. Такие живописные проблемы, как изображение предметов, передача движения, вопросы композиции, света, цвета, перспективы, решались в римской живописи на уровне более развитом; имелись попытки передачи пространства, раскрытия человеческого характера в портрете, появились новые жанры: пейзаж, натюрморт, бытовые и культовые сцены.

Второй период

Храм Весты.

Рим, Римский форум

Храм Портуна.

Рим, Бычий форум

Полное своё развитие тип базилики получил во втором периоде римской архитектуры, в котором греческое влияние, ещё перед тем начавшее проникать в неё, отразилось на ней уже очень сильно. Этот период, продолжающийся с середины II в. до падения республиканского правления (то есть до 31 г. до н. э.), ознаменован, кроме того, появлением в Риме первых мраморных храмов, тогда как прежде храмы строились из местных вулканических пород камня, пиперина и травертина; вместе с тем, подобные здания, и по плану, и по конструкции, стали больше походить на греческие, хотя и сохраняли постоянно некоторые отличия от них.

Римский храм этой и последующих эпох обыкновенно представлял собой одну целлу продолговатой, четырёхугольной формы, стоявшую на высоком фундаменте, и к которой вела лестница только с одной, короткой, лицевой стороны. Поднявшись по этой лестнице, попадаешь в портик с колоннами, в глубине которого находится дверь, ведущая в целлу, получающую освещение только через эту дверь, когда она открыта.

Иногда колонны украшали только портик храма (простиль); иногда рядом бывали обставлены и боковые стороны целлы (род периптера), но их не имелось с задней стороны; иногда, вместо настоящих колонн, употреблялись полуколонны, выступающие из стен целлы (род псевдопериптера). Крыша здания всегда была двускатная, с треугольным фронтоном над портиком.

Наряду с подобными святилищами греческого типа, римляне сооружали, в честь некоторых божеств, круглые храмы, составляющие их собственное изобретение, вводя в них, однако, многие греческие элементы.

Из храмов, относящихся к рассматриваемому периоду, можно указать на сохранившиеся до известной степени Храм Портуна - псевдопериптер с портиком тяжёлого ионического стиля и на круглый храм Весты, обставленный 20 колоннами ещё не вполне выработавшегося римско-коринфского стиля, с низкой конусообразной крышей из мраморных черепиц.

Реконструкция театра Помпея

В числе сооружений нерелигиозного характера этого же периода заслуживают внимания в особенности:

Табуларий (лат. Tabularium) - здание значительного размера, построенное в 78 году до н. э. для помещения государственного архива и выходившее на форум фасадом, который представлял 11 аркад с дорическими колоннами;

трёхъярусный деревянный театр М. Скавра (58 г до н. э.), вмещавший в себе до 80 000 зрителей и украшенный 360 мраморными колоннами и множеством бронзовых статуй,

первый каменный театр, возведённый в 55 г. до н. э. на Марсовом поле и увенчанный на вершине своих градин (зрительных скамей) храмом Венеры Победительницы (Venus Victrix).

Все эти здания исчезли, точно так же, как следовавшие за ними постройки Юлия Цезаря: форум с храмом Венеры Родительницы (Venus Genitrix), колоссальный каменный амфитеатр, над которым растягивался шёлковый покров (velum) для защиты зрителей от солнечных лучей, базилика Юлия и каменный театр, оконченный при Августе, который назвал его, в честь своего зятя, театром Марцелла.

Третий период

Третий, самый блестящий период истории Римского зодчества начинается со времени захвата Августом полновластия над республикой и продолжается до смерти императора Адриана, то есть до 138 года нашей эры.

В это время римляне начинают широко применять бетон. Появляются новые типы зданий, например базилики, где совершались торговые сделки и вершился суд, цирки, где происходили соревнования колесниц, библиотеки, места для игр, для прогулок, окруженные парком. Возникает новый тип монументального сооружения - триумфальная арка. Совершенствование техники арочного строительства способствует активному возведению акведуков, мостов. Типично римскими, однако, являются изобилующие скульптурными изображениями триумфальные арки и колонны, возведенные в честь имперских побед и завоеваний. Ещё более впечатляет римское инженерное мастерство при строительстве дорог, мостов, акведуков, канализаций и укреплений.

Римское искусство уступало греческому искусство в изяществе пропорций, но не в техническом мастерстве. К этому периоду относится сооружение двух самых известных римских памятников: Колизея (самого большого амфитеатра античного мира) - одного из многих грандиозных сооружений, воздвигнутых римлянами по всей империи, а также Пантеона, храма во имя всех богов. Стены, потолки и полы общественных зданий, а также дворцов императоров и богатых домов частных лиц украшались росписью или мозаикой. В архитектуре римлянам также недоставало греческого чувства стиля и вкуса, но они были более искусны с технической точки зрения в сооружении арок, сводов и куполов. Строительство велось в огромных траншеях, поскольку обширная империя нуждалась в поражающих воображение общественных зданиях.

Римляне восхищались греческим искусством и подражали ему, расширив его влияние на запад и север Европы. Многие греческие архитекторы известны нам благодаря римлянам, которые заказывали себе копии, пережившие в итоге свои оригиналы. Римские мастера значительно уступали грекам, но у них была собственная глубоко реалистичная скульптурная традиция, шедшая, вероятно, от манеры исполнения портретных бюстов предков, которые римляне хранили в своих домах не в качестве произведений искусства, а информации о том, как выглядели их праотцы. Простота и в то же время яркая индивидуальность римского портретного искусства делают его очень привлекательным.

В течение этого периода все прежде наметившиеся типы зданий приходят в полное развитие, достигают удивительной величественности, высшего изящества и поразительной роскоши, хотя в их формы и детали прокрадываются элементы, занесённые с Востока и Египта.

Август довершил многие архитектурные предприятия предшествовавшего времени и с пышностью восстановил в Риме 82 храма, запущенных и полуразвалившихся. Исполняя свой обет, данный в битве при Акциуме, он соорудил обширный форум своего имени с великолепным храмом в честь Марса-Мстителя‎. Уцелевшие остатки зданий этого форума - три коринфские колонны, часть стены храмовой целлы и несколько плафонных кассетонов - могут считаться прекраснейшими остатками Римской архитектуры. Ещё более замечательный и притом несравненно лучше сохранившийся её памятник представляет собой выстроенный в 26 г до н. э. Пантеон Агриппы. Август, ещё при своей жизни, воздвиг себе надгробный мавзолей, от которого остались теперь только груды камня - гигантский памятник, занимавший на Марсовом Поле площадь в 3400 м² и состоявший из нескольких уступов, возвышавшихся один над другим и усаженных деревьями; на его вершине стояла колоссальная бронзовая статуя императора. Не довольствуясь постройками в самом Риме, о котором он с полным правом мог говорить, что «принял этот город кирпичным, а оставил мраморным», Август наделил многие другие места империи более или менее изящными зданиями, каковы, например, храм Августа и Ромы в Пуле (в Истрии), прекрасно сохранившийся храм Мезон Карре в Ниме, триумфальные ворота в Римини, Сузе, Аосте и т. п.

После смерти Августа строительные предприятия в Риме на некоторое время уменьшились; тем не менее, Тиберий начал сооружать храм Кастора и Поллукса, впоследствии довершенный Калигулой; бедные остатки этого некогда красивого и пышного здания - три колонны с частью его основания и их антаблемента - стоят теперь в южной части форума. Клавдий построил акведук своего имени, доставлявший в Рим воду реки Анио с Сабинских гор - громадное сооружение длиной более 10 км, тянущееся через римскую Кампанию и состоящее из обширных арок, поддерживающих канал, по которому неслась вода. Нерон, после известного пожара Рима, на его дымящихся развалинах построил «Золотой дом», который должен был превзойти великолепием все, что было создано до той поры архитектурой и декоративным искусством; это гордое здание после смерти тирана было разрушено негодовавшим на него народом.

После воцарения Флавиев, архитектурная деятельность снова усилилась, и императоры этой фамилии наделили Рим и его провинции множеством зданий, не уступающих своими размерами появившимся в эпоху Августа, и даже превосходящими их в отношении роскоши. Веспасиан начал сооружать в вечном городе храм Марса и знаменитый Колизей, оконченный в 70 г н. э. Титом. Кроме Колизея, из построек этого государя важнейшими были термы его имени и дворец, возведённый им для себя. При Домициане Рим украсился триумфальными воротами, увековечивавшими память о победах Тита над иудеями и о разорении им Иерусалима - сооружением, любопытным в особенности потому, что в нём мы впервые видим совершенно определившийся, характеристичный тип римских триумфальных арок, которые строились и раньше, но не с такой соразмерностью частей и с меньшим убранством, а также потому, что полуколонны, украшающие собой эти ворота, представляют первый известный пример капителей стиля композита. Сверх того, Домициан начал строить новый форум (лат. Forum Transitorium), заключавшийся между Forum Romanum и Августовым и оконченный Нервой, который назвал его своим именем.

Траян соорудил другой форум, своей величиной и роскошью превосходивший все существовавшие до того времени. Любимый архитектор императора - Аполлодор Дамасский - поместил в середине этого форума обширную базилику (basilica Ulpia) о девяти нефах и громадную, уцелевшую доныне колонну в честь Траяна, с обвивающим её барельефным изображением эпизодов его похода против даков. Кроме входных ворот в тот же форум, были воздвигнуты на нем ещё другие, из дорогого пентелийского мрамора, но они были впоследствии разрушены и их материал употреблён на триумфальную арку императора Константина. Не ограничиваясь Римом, Траян украсил роскошными сооружениями многие другие города, причём в большинстве случаев пользовался услугами того же Аполлодора; особенно много произведено построек для общественной пользы на родине императора, в Испании.

Римская архитектура ещё более оживилась в царствование Адриана, который не только был горячий любитель искусства, но и сам занимался им в часы досуга. Он обогатил Рим таким множеством новых зданий, что заслужил прозвание его Восстановителя (Restitutor). Наиболее важные между ними - храм Венеры и Ромы, стоявший как раз против Колизея - самый большой из бывших в городе, огромный псевдопериптер с двумя целлами, прислонёнными одна к другой, и с обширным портиком, и мавзолей Адриана, начатый постройкой при нём самом и оконченный при его преемнике, - сооружение, называвшееся, вследствие своей громадности, «Moles Hadriani» и представлявшее два цилиндрических этажа, возвышавшихся на четырёхугольном основании и обставленных колоннами; оно было сложено из травертина, облицовано мрамором и увенчивалось куполом, на вершине которого стояла бронзовая колесница с фигурой едущего в ней императора или, быть может, кедровая шишка. Мавзолей Адриана ещё при Гонории был превращён в крепость, лишился потом своей мраморной отделки и верхнего этажа и, наконец, стал нынешним Замком св. Ангела. К постройкам Адриана принадлежат также великолепный мост, перекинутый через Тибр против мавзолея, и находившийся поблизости оттуда большой цирк, исчезнувший бесследно. Неподалёку от Рима, в Тибуре (Тиволи), построена императором по собственным его планам роскошная вилла, в которой были воспроизведены в миниатюрном виде лучшие памятники греческого и египетского зодчества. Из сооружений Адриана в провинциях, особенно многочисленны были произведённые в Афинах, которым он, будучи поклонником греческой образованности, хотел возвратить прежний блеск. Там его заботами довершен храм Олимпийского Зевса, начатый ещё при Писистрате, воздвигнуты храм Зевса и Геры, несколько других храмов, гимназий, портики, базилика, театр у подножия акрополя, проведены каналы, дороги, словом, возник новый город, соединявшийся со старым воротами, сохранившимися до наших дней. Относительно архитектурного стиля эпохи Адриана, должно заметить, что он лишён оригинальности, ограничивается более или менее удачным сочетанием в себе разных элементов, выработанных в цветущую пору античного искусства, - стиль холодно-эклектический, так сказать, академический, но, при сильном стремлении своём к монументальности и пышности, все ещё отличающийся стройностью и изяществом.

Четвёртый период

Храм Антонина и Фаустины

Рим, Римский форум

Термы Каракаллы

Триумфальная арка Константина

Развалины базилики Максенция

После Адриана римское зодчество быстро клонится к упадку, вдаётся в вычурность мотивов, излишество украшений, в смешение самых разнородных форм и в иррациональность их употребления. Наступает четвёртый, последний период истории римской архитектуры, продолжающийся до окончательной победы христианства над язычеством (с 138 по 300 гг.). И в это время, каждый император старается оставить по себе память каким-либо значительным сооружением. Антонин Благочестивый строит в Риме храм Антонина и Фаустины; Марк Аврелий - колонну своего имени по образцу Траяновой; Септимий Север - тяжёлые, обременённые архитектурными и скульптурными украшениями триумфальные ворота в подражание арке Тита, а также небольшой, но гармоничный по пропорциям и благородно-красивый по деталям храм Весты в Тиволи. Каракалла наделяет Рим необычайно обширными и роскошными общественными банями, Аврелиан - колоссальным храмом Солнца. При Диоклетиане построены термы, ещё более вместительные и великолепные, чем бани Каракаллы, но представлявшие собой, по конструкции и расположению, только сколок с них. Не менее колоссален был сооружённый этим императором в Спалато (в Далмации) дворец, из камней которого выстроена впоследствии значительная часть этого города.

Важнейшими постройками Константина Великого в старой столице его империи были триумфальные ворота, имеющие три пролёта и украшенные скульптурными рельефами, взятыми с ворот Траяна, и базилика, основание которой было, впрочем, положено ещё Максенцием, - последний прекрасный памятник римской архитектуры, могущий выдержать сравнение с наилучшими созданиями её цветущей поры. То было величественное здание о трёх нефах внутри, стройное по пропорциональности своих частей, роскошно отделанное, благородное, хотя в его деталях уже проявились признаки упадка искусства.

Чем дальше, тем сильнее проникали в последнее восточные влияния, стремление к напыщенности и изысканности, заглушавшее предания классической эпохи. Особенно красноречиво свидетельствуют о том сооружения, появившиеся при последних императорах в таких отдалённых краях их владений, как Сирия и Аравия: впалые или вздутые поверхности, капризно изгибающиеся или ломающиеся линии, изобилие украшений нередко вычурных, фантастичность форм, - таковы главные черты этой римско-восточной архитектуры. Некоторые из её произведений до сей поры удивляют своими размерами, массой употреблённого на них дорогого материала, техническим мастерством своей конструкции, но также и причудливым нарушением стильности. Таковы, например, остатки храма Ваала в Гелиополе (Баальбек), развалины храмов и колоннад в Пальмире, уцелевшие фасады погребальных пещер в местности Петры, некогда цветущего города Каменистой Аравии и некоторые др.

3.1. Характеристика периода Римской империи

После 23 г. до н.э. Октавиан Август (27 г. до н.э. − 14 г. н.э.) получил титул императора и с этого момента Римская республика становится Римской империей. В его правление римская культура переживает блестящий расцвет, свой «золотой век». Принципат Августа, основными лозунгами которого были: восстановление республики и нравов предков, прекращение войн и смут, − воспринимался современниками как долгожданное избавление от потрясающих римское общество гражданских распрей и войн. Поэтому римские ценности, полузабытые религиозные обряды, предания о «доблести предков», «римский миф» (то есть легенда о якобы предназначенной Риму богами и самой судьбой власти над миром) теперь всячески подчеркивались и были одной из основных тем большинства деятелей культуры эпохи ранней империи. «Римский миф» сливался с «мифом Августа» − миротворца, избавителя от страданий, − оба мифа стали краеугольным камнем официальной идеологии Империи.

В «век Августа» завершился синтез античной греческой и римской куль-тур. Под влиянием окончательного освоения и переработки эллинского наследия высокого уровня достигли литература и искусство, окончательно сформировалась античная культура Рима, которая вошла в качестве существенного компонента в европейскую культуру.

Первое столетие Империи, мрачная эпоха императоров-деспотов подробно описана в сочинениях великого римского историка Корнелия Тацита. Главные его сочинения называются «История» и «Анналы», они сохранились до наших дней. Тацит родился в правление Нерона, взрослым человеком видел жестокости Домициана и дожил до тех лет, когда в Риме был установлен порядок, напоминающий мирное правление Августа. О своем времени Тацит писал: «Мы показали поистине великий пример терпения. Если былые поколения видели, что представляет собой ничем не ограниченная свобода, то мы видели та-кое же неограниченное порабощение. Нескончаемые преследования отняли у нас возможность общаться, высказывать свои мысли и слушать других. И вместе с голосом мы утратили бы и самую память, если бы забывать было так же в нашей власти, как и молчать».

После жестоких императоров-деспотов в Риме надолго воцарилась мирная династия Антонинов, оставившая по себе добрую память. Время правления Антонинов называется «золотым веком» Империи, этот «век» занимает почти все второе столетие новой эры. Самыми знаменитыми императорами «золотого века» были полководец Траян и философ Марк Аврелий.

Во II в. н.э. Империя наслаждалась внутренним покоем. Императоры Ан-тонины не вели завоевательных войн, но крепко оберегали главные границы Римской державы, которые проходили по рекам Евфрату, Дунаю и Рейну. За Евфратом простиралось великое Парфянское царство (бывшая Персия); на берегах Дуная в нынешней Румынии возникло царство воинственных даков. Рейн отделял римскую Галлию от диких германских племен. Не раз в этих районах вспыхивали пограничные войны, во время которых римские легионы вторгались на вражескую территорию.

При Антонинах установились нормальные отношения между императорами и сенатом, прекратились казни и гонения, люди получили возможность свободно высказывать свои мысли. Историк Тацит, доживший до этого времени, писал: «Настали годы редкого счастья, когда каждый может думать, что хо-чет, и говорить, что думает».

При Антонинах изменилось положение провинций: они стали постепенно уравниваться в правах с Италией. Многие провинциалы сделались римскими гражданами, самые знатные из них вошли в римский сенат. Греческий писатель II в. Элий Аристид говорил, обращаясь к римлянам: «При вас все для всех от-крыто. Всякий, кто достоин государственной должности, перестает считаться чужеземцем. Имя римлянина стало достоянием всего культурного человечества. Вы установили такое управление миром, как будто он является одной семьей». Вскоре после того, как прервалась династия Антонинов, завершилось единение Римской державы, осуществлявшееся при ее правлении: в 212 г. н.э. по эдикту императора Каракаллы все население Империи получило римское гражданство. В это время даже на императорском троне часто сидели теперь не коренные римляне, а сирийцы, африканцы, уроженцы Балканских областей. Но как раз в III столетии мир внутри Империи нарушился: местные правители ста-ли выходить из повиновения центральной власти; то в одной, то в другой провинции появлялись самозваные претенденты на императорский престол. Армия перестала подчиняться законам: солдаты назначали и свергали императоров и даже продавали императорскую корону. Провозглашенные ими так называемые солдатские императоры правили всего по нескольку лет или месяцев. Из-за всех мятежей и раздоров в середине III в. Римская империя чуть было не распалась на части.

События III века в Римской империи получили в науке название «кризис III века». Более всего кризисные явления затронули политическую жизнь Рима: новые гражданские войны, «варваризация» Империи, растущий сепаратизм провинций, все усиливающийся натиск на империю племенных союзов германцев и прочих народов. В экономическом отношении к середине III века империя пришла в состояние полной разрухи.

В конце III века вступивший на императорский трон Диоклетиан, уроженец римской провинции Иллирия, и его преемник Константин провели ряд ре-форм, которые смогли ненадолго вывести империю из кризиса и продлить ее существование еще более чем на 100 лет.

Диоклетиан придал императорской власти откровенно царский характер. Император стал официально именоваться господином. Он носил пурпурные, затканные золотом платья из парчи и шелка, на голове его сияла драгоценная корона, ему воздавались церемонные почести, напоминающие ритуалы восточного двора: подданные преклоняли перед ним колена, целовали край его одежды, называли его «ваше величество» или «твое величество». Придворных, окружающих владыку, величали «светлостями», «сиятельствами», «превосходительствами», «благородиями». Все, что имело отношение к императору, считалось священным: у него был «священный дворец», «священный совет», «священная спальня».

После смерти Константина (337 г.) в Риме вновь резко обострился кризис античных порядков. Усилились нападения варваров на границы империи, римляне потеряли почти все свои провинции, раздираемая внутренними противоречиями, теснимая со всех сторон внешними врагами, Римская Империя неук-лонно шла к своему концу. В 395 г. римская держава была окончательно разделена на Западную и Восточную. Столицей Западной половины остался город Рим, а столицей Восточной Римской империи (будущей Византии) стал город Константинополь, основанный Константином на месте бывшей греческой ко-лонии Византии.

В 410 г. и 455 г. Рим подвергся страшному разгрому – сначала от готов, а затем от вандалов (отсюда понятие «вандализм»). В середине V века под властью императоров осталась лишь Италия. В 476 году командир стоявших в Италии германских наемников Одоакр сместил малолетнего императора Рому-ла-Августула и отослал знаки императорского достоинства в Константинополь. Это событие принято считать падением Западной Римской империи.

Что касается Восточной Римской империи, то она просуществовала еще почти тысячу лет. С концом же Западной Римской империи погибла и античная культура.

3.2. Архитектура

Архитектура времен Августа служила целям возвеличивания Рима. Ав-густ любил говорить, что, приняв Рим кирпичным, он оставил его мраморным. В городе был построен новый Форум, главным сооружением которого стал храм Марса Ультора (Мстителя). Он был сложен из туфа, облицован мрамором и украшен роскошными коринфскими колоннами высотой 18 м. На Палатине, близ императорского дворца, был воздвигнут великолепный храм Аполлона. Архитектуру эпохи Августа отличали изящные и стройные классические пропорции − таков портик Октавии (сестры императора) или большой (на 30 тысяч зрителей) каменный театр Марцелла. На Марсовом поле в 9 г. до н.э. был воздвигнут знаменитый Алтарь мира, стены которого были украшены рельефами, изображающими торжественные процессии. Алтарь мира Августа тоже должен был прославлять век счастья и благополучия.

Развитие архитектуры вело к появлению настенной живописи, лучше всего известной по раскопкам домов в городе Помпеи в Италии. Фрески изображали красочные картины на мифологические, исторические, бытовые сюжеты и напоминали греческие. В Риме воспроизводились образцы греческой скульпторы и настенной живописи, но их отличал большой реализм в воспроизведении черт оригинала и его психологическое содержание. Такова мраморная статуя Августа из Примапорты, созданная в стиле Поликлета, но более величественная и приближенная к оригиналу.

Преемники Августа продолжали украшать Рим новыми зданиями и сооружениями. На Палатинском холме Тиберий построил новый императорский дворец (строительство его завершилось при Калигуле).

Новый дворец получил название «Золотой дом» из-за массы золота и драгоценных камней в его отделке. Центральные улицы Рима были расширены, была ограничена высота зданий, весь город украшен новыми портиками, защищавшими прохожих от палящего солнца. Город, созданный на пепелище при Нероне, был именно тем прекрасным и «вечным Римом», которым восторгались его современники.

Замечательным достижением римской строительной техники было здание храма всех богов − Пантеона в Риме.

После гражданской войны 68−69 гг. н.э. пришедший к власти Веспасиан начал строительство амфитеатра, известного всему миру как Колизей. Завершение строительства Колизея пришлось на правление его сына Тита (80 г. н.э.). В честь открытия Колизея были даны стодневные гладиаторские игры.

Почти полностью перестроил центр Рима Нерон: после сильного пожара 64 г. н.э. император приказал снести все постройки центральной части города и на их месте построить императорский дворец с окружающими его резиденция-ми.

В плане Колизей представлял собой эллипс с окружностью 524 м. Это трехэтажное сооружение (позднее был добавлен и четвертый этаж) с арочно-сводчатыми перекрытиями. Стена Колизея высотой около 50 м состояла из трех ярусов арок − входов (80 арок нижнего яруса позволяли пятидесяти тысячам зрителей заполнить трибуны за считанные минуты), а четвертый ярус имел глухую стену с кедровыми мачтами, укрепленными на кронштейнах: на них над трибунами натягивали тент для защиты от солнца в жаркие дни (или в случае непогоды). В нижнем ярусе Колизея находились полуколонны дорического третьего ярусов стояли статуи. На арене Колизея могли сражаться одновременно до 3000 пар гладиаторов, а под ней находились подсобные помещения, коридоры, клетки для диких зверей.

К выдающимся достижениям римской архитектуры этого периода относятся и триумфальные арки: одно-, трех- и пяти-пролетные, которые ставились в честь императоров. Если греки объясняли военную победу доблестью всех воинов, то римляне приписывали ее личным заслугам полководца. Выражением высших почестей императору-полководцу и служила триумфальная арка. В Риме сохранились только арки Тита − монументальная и в то же время строгая однопролетная арка (80 г. н.э.), Септимия Севера (111 в.) и Константина (IV в.). Последняя, наиболее сложная из всех, кажется безвкусным нагромождением архитектурных и скульптурных элементов.

Императоры ранней Римской империи продолжали украшать римский Форум. Самым грандиозным и красивым был Форум Траяна, о котором гово-рили, что не только люди, но даже боги пришли от него в изумление. Форум Траяна был сооружен в начале II в. под руководством греческого зодчего Аполлодора. Он включал в себя собственно форум, окруженный колоннадой, с кон-ной статуей императора и два полукруглых сооружения, так называемые «рынки» Траяна, служившие для хранения заморских товаров, привозившихся в Рим. В глубине Форума высилось еще одно грандиозное сооружение − «бази-лика Ульпия» − здание для судебных заседаний. Любопытно, что базилика Ульпия была вытянута в длину и имела три нефа по типу греческого храма; она не имела сводчатых перекрытий, столь характерных для римской архитектуры. К базилике примыкали две библиотеки − латинская и греческая. Достопримечательностью форума Траяна была также массивная триумфальная колонна этого императора, самая большая из триумфальных колонн. Ее высота − почти 27 м, ствол ее сложен из 17 колоссальных блоков каррарского мрамора, всю колонну обвивает лента барельефов, запечатлевших эпизоды войн Траяна с даками (длина рельефа 200 м).

При императоре Адриане, преемнике Траяна, был перестроен римский Пантеон на Марсовом поле. К зданию храма был пристроен портик с восемью колоннами из египетского красного гранита с беломраморными коринфскими капителями. Соединение греческого портика с римской купольной конструкцией было типично для римской архитектуры. Пантеон − один из прекраснейших памятников античности.

Во II в. в Риме появляются первые конные статуи. Одна из них − конная статуя Марка Аврелия, которая до сих пор украшает Капитолийскую площадь.

Одним из наиболее замечательных римских сооружений являются термы (бани), которые играли большую роль в повседневной жизни римлян. Римские термы прошли долгий путь от республиканской простоты к роскоши и излишествам императорской эпохи. Они принадлежали и частным лицам, и государству для общественных нужд.

В I – II вв. бурное строительство шло не только в Риме, но и в других го-родах Италии в провинциях. По всей империи можно найти остатки монументальных сооружений и памятников того времени: большой храм Зевса в Афи-нах, амфитеатр в Вероне, порты в Остии и Геркулануме, амфитеатр в Помпеях. И в Месопотамии, и в Египте, и в Галлии, и в Испании сохранились следы античной греко-римской архитектуры: амфитеатры и цирки, термы и акведуки, дороги и мосты, арки и колонны, храмы и пластические композиции.

Культ императорской власти способствовал созданию колоссальных по размерам, величественных сооружений. Огромные термы Диоклетиана пре-взошли своими по своим размерам термы Каракаллы, колоссальным был и дво-рец Диоклетиана в окрестностях нынешнего Сплита.