Сталин и Гитлер - взаимное восхищение и обмен опытом. Неудобные факты истории

"Даю слово чести, что это неправда..." - написал Адольф Гитлер в личном послании Сталину, стремясь развеять не только слухи, но уже и вполне очевидные признаки готовящегося нападения на СССР. Ровно через пять недель началась Великая Отечественная война.

О том, что накануне войны Сталин и Гитлер обменялись письмами, первым узнал писатель Константин Симонов - в ходе личных бесед с маршалом Георгием Жуковым в 1965 году. Достоверность источника, как говорится, не вызывала ни малейших сомнений, однако добраться до "переписки вождей" оказалось далеко не просто: засекреченная в свое время, она была еще строже засекречена впоследствии. Достаточно сказать, что письмо Гитлера от 14 мая 1941 года, которое мы цитируем ниже, было доставлено в Москву специальным самолетом германских ВВС без предупреждения советских ПВО. До сих пор покрыто тайной, каким образом он "прорвался" через заграждения противовоздушной обороны, за что и поплатились жизнями генерал-майор авиации Володин и генерал-майор авиации Грендаль. Но маршал Жуков, видимо, догадывался, что их расстрел был попыткой спрятать концы в воду - не потому ли и сам молчал столько лет?

Германские военные архивы, захваченные американскими войсками, долго лежали неразобранными в городе Александрия, штат Вирджиния. Впервые с ними смог ознакомиться Уильям Ширер, автор знаменитой книги "Взлет и падение Третьего рейха". "Переписка вождей" свелась к обмену двумя посланиями с января по май 1941 года - в первом случае через послов.

Известный историк, директор Центра международных исследований Института США и Канады РАН, автор 46 книг, профессор Анатолий Иванович Уткин воспроизводит в своей статье канву событий мая - июня 1941 года, которые предрешили внезапность фашистского нападения на СССР.

"Барбаросса" сдвинулась на месяц

Cобытия весны 1941 года породили в германском руководстве своего рода эйфорию, ощущение всемогущества. Никто не говорил о том, что балканский блицпоход отнял от первоначального проекта "Барбароссы" целый месяц хорошей погоды. Напротив. Его успех привел к тому, что сроки предполагаемой военной кампании в Советском Союзе были сокращены.

Другое настроение царило в германском посольстве в Москве. Результатом коллективной работы стал меморандум, призывавший к сдержанности в отношениях с Россией. Посол Шуленбург отвез его в Берлин. Заранее переданный Гитлеру, меморандум лежал на столе, но в речи фюрера не прозвучала ни одна из идей, в нем изложенных. Когда через полчаса пустой траты времени Шуленбург взялся за ручку двери, Гитлер сказал: "О, и еще об одном. Я не намерен начинать войну против России". Отныне, зная своего фюрера, граф Шуленбург был уверен в том, что Гитлер замыслил войну.

В течение шести месяцев германское командование сосредоточило на границах СССР 3,2 миллиона солдат. Впрочем, опьянение быстрыми победами в Европе лишало германскую армию не только природной рассудительности. За день до выступления против России Гитлер отдал приоритет производству самолетов, танков и подводных лодок перед производством оружия и боеприпасов для полевой армии. Даже в разгар войны, 16 августа 1941 года, "ввиду приближающейся победы над Россией" он приказал сократить вооруженные силы, не увеличивать впредь производственные мощности, поставки сырья и рабочей силы для военной промышленности. Не было предпринято никаких мер предосторожности на случай неожиданного поворота фортуны.

"Искренне Ваш, Адольф Гитлер"

"Я пишу это письмо в момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно достичь долговременного мира в Европе - не только для нас, но и для будущих поколений без окончательного крушения Англии и разрушения ее как государства. Как вы хорошо знаете, я уже давно принял решение осуществить ряд военных мер с целью достичь этой цели. Чем ближе час решающей битвы, тем значительнее число стоящих передо мной проблем. Для массы германского народа ни одна война не является популярной, а особенно война против Англии, потому что германский народ считает англичан братским народом, а войну между нами - трагическим событием. Не скрою от Вас, что я думал подобным же образом и несколько раз предлагал Англии условия мира. Однако оскорбительные ответы на мои предложения и расширяющаяся экспансия англичан в области военных операций - с явным желанием втянуть весь мир в войну, убедили меня в том, что нет пути выхода из этой ситуации, кроме вторжения на Британские острова.

Английская разведка самым хитрым образом начала использовать концепцию "братоубийственной войны" для своих целей, используя ее в своей пропаганде - и не без успеха. Оппозиция моему решению стала расти во многих элементах германского общества, включая представителей высокопоставленных кругов. Вы наверняка знаете, что один из моих заместителей, герр Гесс, в припадке безумия вылетел в Лондон, чтобы пробудить в англичанах чувство единства. По моей информации, подобные настроения разделяют несколько генералов моей армии, особенно те, у которых в Англии имеются родственники

Эти обстоятельства требуют особых мер. Чтобы организовать войска вдали от английских глаз и в связи с недавними операциями на Балканах, значительное число моих войск, около 80 дивизий, расположены у границ Советского Союза. Возможно, это порождает слухи о возможности военного конфликта между нами.

Хочу заверить Вас - и даю слово чести, что это неправда...

В этой ситуации невозможно исключить случайные эпизоды военных столкновений. Ввиду значительной концентрации войск, эти эпизоды могут достичь значительных размеров, делая трудным определение, кто начал первым.

Я хочу быть с Вами абсолютно честным. Я боюсь, что некоторые из моих генералов могут сознательно начать конфликт, чтобы спасти Англию от ее грядущей судьбы и разрушить мои планы. Речь идет о времени более месяца. Начиная, примерно, с 15-20 июня я планирую начать массовый перевод войск от Ваших границ на Запад. В соответствии с этим я убедительно прошу Вас, насколько возможно, не поддаваться провокациям, которые могут стать делом рук тех из моих генералов, которые забыли о своем долге. И, само собой, не придавать им особого значения. Стало почти невозможно избежать провокации моих генералов. Я прошу о сдержанности, не отвечать на провокации и связываться со мной немедленно по известным Вам каналам. Только таким образом мы можем достичь общих целей, которые, как я полагаю, согласованы.....

Ожидаю встречи в июле. Искренне Ваш,

Адольф Гитлер".

Дата

Когда это письмо было написано, дата начала войны против Советского Союза - 22 июня - еще не была утверждена. Окончательное решение Гитлер принял 30 мая.

У фюрера были свои особенности восприятия информации. Так, разведку он считал "бессмысленным занятием", не выше ставил и дипломатию. Вопреки всему Гитлер не верил в быструю и эффективную мобилизацию СССР - в этом ему "помогли" оценки генерального штаба. В то же время попытки уверить его в миролюбии русских наталкивались на контраргументы: "Какой дьявол заставил русских заключить договор о дружбе с Югославией?" От волнения Гитлер стал спать всего 3-4 часа в сутки. Его внутреннее напряжение передавалось всем окружающим.

В Москве тоже росло напряжение. Раздражительность Сталина была видна многим. Он был явно обескуражен развитием отношений с Германией, почти не скрывал своего недовольства Молотовым как наркомом иностранных дел. В начале мая Сталин занял пост Председателя Совета Народных Комиссаров - это свидетельствовало, что он чувствовал приближение кризиса и был готов взять ответственность на себя. 8 мая ТАСС выступил с опровержением сообщений о якобы имеющей место концентрации германских войск у границ СССР. На следующий день советское правительство отказало в признании и сохранении дипломатических представительств Бельгии, Норвегии и Югославии, 12 мая Советский Союз признал правительство Рашида Али в Ираке, поддержанное немцами.

Германия напрягается

Через месяц, 14 июня, ТАСС опять в категорических выражениях отрицал наличие осложнений в советско-германских отношениях, хотя в этот же день Жуков опять убеждал Сталина привести войска в боевую готовность. "Вы предлагаете проведение мобилизации, - отвечал Сталин. - Вы представляете себе, что это означает войну?" А Молотов в унисон произнес: "Только дурак может напасть на нас".

Это была не первая дискуссия политических и военных руководителей страны. Однажды Сталин вытащил из ящика стола письмо Гитлера и довольно грубо бросил его Жукову: "Читайте". Для него это был самый веский аргумент. Сталин забыл о сути фашизма. Так Гитлер перехитрил человека, которому приписывали гениальную хитрость.

Подводя итоги подготовки к "Барбароссе", Гитлер еще раз подчеркнул особый характер разворачивающегося конфликта. Кейтель вспомнит в Нюрнберге: "Главной темой было то, что предстоит решающая битва между двумя идеологиями и что практика, к которой мы, как солдаты, привыкли... должна определяться по совершенно иным стандартам". По словам Кейтеля, Гитлер отдал приказы по осуществлению в России беспрецедентного террора "брутальными" методами. Ни один из присутствовавших генералов не выразил своего несогласия.

На этом последнем большом совещании перед началом "Барбароссы" головы властителей Германии занимала возможность мирных предложений, которые СССР мог выдвинуть в последний момент. Было решено, что в любом случае советские дипломаты не смогут "пробиться" к Гитлеру и Риббентропу. Чиновникам приказали отвечать, что обоих в данный момент нет на месте, они вне зоны досягаемости.

Последние дни

20 июня советский посол в Берлине Деканозов предупредил Берию, что нападение Германии неминуемо. Берия пригрозил своему протеже неприятностями, если тот будет продолжать говорить о войне, и направил "дезинформацию" Сталину со своей припиской: "Наш народ и я, Иосиф Виссарионович, твердо помним ваше мудрое предсказание: Гитлер не нападет в 1941 году!" Сталин сердито пробормотал, что медлительный картлиец недостаточно умен, чтобы разобраться в хитросплетениях мировой политики.

Молотов - Георгию Димитрову 21 июня: "Ситуация неясна и крайне запутанна. Мы участвуем в "Большой игре". К сожалению, сейчас не все зависит от нас". Генерал Голиков прислал Сталину новые донесения разведки. "Эта ваша информация, - написал на донесениях Сталин, - английская провокация. Найдите автора и накажите!"

Ближе к вечеру в Кремле раздался звонок из Пожарного управления: в немецком посольстве жгут документы. Сталин позвонил Хрущеву в Киев и предупредил, что война может начаться на следующий день.

Сталин не верил

Было ли у Сталина предчувствие надвигающейся войны? Едва ли. И он, и Молотов, судя по их действиям, предпочли закрыть глаза на все предупреждения. На то у них были резоны. На Западе Германия еще воевала с Британией, партизанская Югославия не была покорена. Вооруженные силы Германии были распылены по всей Европе, новые образцы германского вооружения еще не были запущены в производство. Импровизация на западных рубежах России выглядела как авантюра. План "Барбаросса" строился на идее блицкрига, это был план войны без резервов, без больших материальных запасов - план одноактной операции. Даже с учетом своих сателлитов соотношение материальных ресурсов и военных сил было не в пользу Германии, значит, трезвомыслящие политики не могли не предусмотреть вариант затяжной войны против СССР. Но Гитлер был авантюристом. У него был другой опыт. Опыт Первой мировой войны был слишком лестным для германской армии. Нацизм создал мощное государство. Его критика в Советском Союзе была однобока - здесь с трудом представляли себе умного, твердого, рационального немецкого рабочего как непоколебимого солдата вермахта, продолжая видеть в нем только классового союзника, лояльного стране трудящихся.

Жаркая суббота

В субботу 21 июня и в Москве и в Берлине было необычайно жарко. Самый длинный день в году - даже вечером солнце стояло высоко. Вся Москва бросилась к водоемам. В опере давали "Риголетто" и "Травиату". А у западных границ СССР не прекращалось движение немецких войск.

Гитлер накануне великого события решил вместе с Геббельсом проехаться по Берлину. На коленях у него лежал текст объявления войны Советскому Союзу. Геббельс записал свои впечатления: "По мере приближения решающего момента фюрер, кажется, избавляется от своего страха. Вот так всегда. Видно, что он расслабился, и его утомление совсем прошло". Гитлера волновало, какие музыкальные заставки будут предварять передачи с Восточного фронта. Он остановился на нескольких тактах из "Прелюдий" Листа. Своему архитектору Шпееру он сказал: "Ты теперь часто будешь слышать эти звуки. Нравится тебе?.. Мы сможем вывозить гранит и мрамор из России в любых нужных нам количествах".

Весь этот день Сталин, Молотов, Тимошенко, Берия и другие члены Политбюро фактически не расставались. Они то собирались, то расходились, чтобы через час-другой встретиться снова. Сталин был сильно обеспокоен все более угрожающими донесениями разведки. Маршал Тимошенко доложил о немецком дезертире, который переплыл Буг и сообщил, что германское наступление начнется на рассвете. Сталин метался между горькой реальностью и ошибочной верой в непогрешимость своей интуиции.

Около семи вечера он приказал вызвать для объяснений германского посла и предъявить ему протест против разведывательных полетов германской авиации. Шуленбург убедился, что нарком все еще не понимает, какое страшное испытание может выпасть его стране. Молотов поинтересовался, почему Германия недовольна своим русским союзником? И почему женщины и дети из германского посольства покидают Москву? Шуленбург: "Не все женщины. Моя жена все еще в городе".

Ночью Шуленбург передал содержание этой беседы в Берлин. А из германской столицы тем временем шло шифрованное послание - датированная 21 июня телеграмма Риббентропа с грифом "очень срочно, государственный секрет, для посла лично":

"По получении этой телеграммы все зашифрованные материалы, еще имеющиеся в посольстве, должны быть уничтожены. Радиоточка должна быть выведена из строя. Пожалуйста, информируйте герра Молотова сразу же по получении моей телеграммы, что у вас есть для него срочное сообщение..."

Еще дезертиры

Пока Молотов беседовал с германским послом, Жукову - он находился в Народном комиссариате обороны, чтобы следить за оперативной ситуацией у западных границ, - позвонил генерал Пуркаев из Киевского военного округа. Генерал сообщил о втором дезертире - старшем сержанте германской армии, по сведениям которого война начнется в четыре часа утра.

Все трое военных, Тимошенко, Жуков и Буденный (замнаркома обороны и командующий резервным фронтом, Буденный знал Сталина значительно лучше остальных и меньше его боялся) поспешили в Кремль. Ссылаясь на данные немецких дезертиров, Тимошенко и Жуков еще жестче предлагали привести войска в состояние боевой готовности. Они предсказывали германское наступление на следующую ночь - с 23-го на 24-е, хотя знали, что война начнется этой ночью. Сказался страх "ненужных провокаций". Тем временем собрались все члены Политбюро.

Сталин обратился к присутствующим: "Ну, что будем делать?" Члены Политбюро сидели молча, как манекены. Наконец Тимошенко сказал: "Все войска в приграничных районах должны быть приведены в состояние полной боевой готовности". Сталин: "А может, они послали дезертира, чтобы спровоцировать нас?" После мертвящей тишины Сталин попросил Жукова зачитать приказ о приведении войск в состояние полной боевой готовности. Жуков начал читать уже заготовленный приказ, но Сталин прервал его: "Сейчас преждевременно выпускать такой приказ. Возможно, ситуацию можно решить мирными средствами".

И все же Политбюро согласилось с военным руководством: на всякий случай привести войска в состояние боевой готовности. Сталин кивнул генералам. Военные торопливо вышли в приемную и сели переписывать приказ. Когда они вернулись с новым вариантом, Сталин сел за правку. После редактирования эффект от приказа стал минимальным. Генералы срочно отправились в комиссариат обороны, чтобы передать в военные округа такое распоряжение:

"22-23 июня немцы могут неожиданно атаковать нас... Задача наших войск - воздержаться от каких бы то ни было действий, которые можно истолковать как провокацию... Войска Ленинградского, Балтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов должны быть приведены в полную боевую готовность для встречи неожиданного удара Германии или ее союзников.

А) В течение ночи с 21 на 22 июня секретно занять стрелковые позиции в укрепленных районах на государственной границе.

Б) До рассвета 22 июня сконцентрировать всю авиацию на полевых аэродромах и тщательно замаскировать ее.

В) Все подразделения привести в боевую готовность. Войска должны быть рассредоточены и закамуфлированы.

Г) Вся воздушная оборона приводится в состояние боевой готовности - но без дополнительного людского персонала. Все меры должны быть предприняты для светомаскировки городов и военных объектов.

Д) Никакие другие меры не предпринимать без специального разрешения.

Тимошенко Жуков".

Приказ поступил в войска после полуночи, всего за час до германского нападения. Поразительно двусмысленный: войска приводились в "боевую готовность", но не должны делать ничего, что могло бы "спровоцировать" немцев. Молодой адмирал Кузнецов, командующий Военно-морских сил СССР, в полном изумлении спрашивал Жукова: "Разрешено ли использование оружия?" Жуков, сам мучившийся в фантастической атмосфере полуприказов, коротко ответил: "Да". Кузнецов вернулся в штаб Военно-морского флота и привел корабли в состояние "готовности N 1". Пока армия и авиация с изумлением взирали на диковинный приказ на фронте протяженностью 1800 км, военные моряки, по крайней мере, знали, что делать.

В половине первого ночи позвонил Жуков: третий дезертир - рабочий из Берлина, коммунист Альфред Лисков переплыл Прут и сообщил, что в его части только что зачитан приказ о выступлении против СССР. Сталин велел расстрелять перебежчика за дезинформацию, но выполнить приказ не успели - пока велся допрос, разразилась война.

Последние часы

Поздно вечером 21 июня члены Политбюро отправились в Кунцево, чтобы сбросить напряжение дня. По пути на сталинскую дачу Молотов заехал в свой наркомат и отправил последнюю телеграмму в Берлин, Деканозову. После ужина, который продлился всего час, смотрели кино, потом разошлись спать.

На протяжении нескольких дней с железным терпением посол Деканозов пытался добиться аудиенции у Гитлера. В конце концов он распорядился подготовить "вербальную ноту" на имя Риббентропа. В ноте содержались жалобы на германские нарушения советских границ за период между 19 апреля и 19 июня 1941 года - 180 вторжений в воздушное пространство СССР глубиной до 150 километров. Но Риббентроп покинул Берлин, оставив инструкции поводить советского посла за нос, а когда он вдруг нашелся, оказалось, что "крайне занят". Деканозова принял заместитель Риббентропа, Эрнст фон Вайцзеккер. Попытка добиться у него внятных ответов успеха не имела - Вайцзеккер сказал: "Не сейчас".

А время неумолимо приближалось к критической черте.

О чем думал Гитлер в последние часы перед началом "Барбароссы"? Из множества свидетельств выберем всего три.

В июне 41-го немецкий генералитет не испытывал никаких сомнений в том, что перед германской мощью России не устоять. Тем неожиданнее свидетельство Гиммлера, сказавшего Гейдриху 21 июня, за день до войны: "Фюрер не так оптимистичен, как его военные советники". Да, внезапно Гитлер впал в задумчивость. Одна из секретарей Гитлера фрау Криста Шредер вспоминает:

"На мой вопрос, почему он продолжает повторять, что его решение выступить против России является самым тяжелым для него, Гитлер ответил: "Потому что Россия может быть большим мыльным пузырем, но может быть и чем-то совершенно иным".

Из письма Муссолини, написанного в тот же день, становится ясно, что перед судом истории Гитлер решил предстать в качестве жертвы. Он сообщает дуче о якобы огромной концентрации советских войск на границах. О том, что англичане рассчитывают на русских и на американцев. Поэтому, пишет Гитлер, он вынужден был "окончательно принять решение захлопнуть ловушку перед тем, как напряжение станет слишком сильным".

"Пусть за лицемерное поведение отвечает Кремль... Я с муками пришел к этому решению и теперь я чувствую себя духовно свободным. Партнерство с Советским Союзом, несмотря на все искренние попытки достичь полного примирения, было мучительным для меня, ибо мне приходилось так или иначе порывать со старыми концепциями, с основополагающими принципами и моими прежними обязательствами. Сейчас я счастлив благодаря освобождению от прежних умственных агоний".

Последний, с кем фюрер виделся в этот день, был Геббельс. Они вместе составили обращение к немецкому народу. Этот документ - еще одна попытка оправдаться перед историей, обвинив Россию в провоцировании войны, для Германии якобы оборонительной. Фюрер и его главный пропагандист сошлись на том, что свою прокламацию Гитлер зачитает по Всегерманскому радио в пять тридцать утра. Геббельс покинул его в половине третьего. Перед началом великих событий Гитлер решил предаться сну примерно на час.

Последние минуты

Когда его разбудили, и Риббентроп в Берлине, и Шуленбург в Москве уже выполнили возложенное на них дипломатическое бремя. В секретариате Наркомата иностранных дел звонок из германского посольства раздался около трех часов утра: Шуленбург просил о встрече для важного сообщения. Прямо с кунцевской дачи Молотов поехал в Кремль. Июньское солнце уже высветило колокольню Ивана Великого, на которую углом выходил его кабинет. Почти одновременно - в Берлине было 4 часа утра - Риббентроп принимал Деканозова. Рейхсминистр зачитал ноту Советскому правительству, посол пытался объяснить, что германские претензии безосновательны, Риббентроп на это отвечал, что лично он скорбит, лично он сделал все для стабилизации отношений с Россией.

В истории дипломатии это одна из самых позорных страниц: официальное объявление войны состоялось уже после ее начала. Рассчитанный ход с немецкой стороны, который совершенно справедливо был воспринят в нашей стране как вероломство. Отметим особо, что согласно директивам скрупулезные и методичные немцы должны были всячески маскировать свои приготовления только до 18 июня. Предполагалось, что из-за гигантской концентрации войск советская разведка неминуемо "прочитает" намерения германской стороны, поэтому дальнейший камуфляж излишен. И все же последний рубеж, после которого больше никакой маскировки не требовалось, отодвинули до 13 часов 21 июня, когда в войска уже поступил пароль "Дортмунд" - начать операцию. Он поступил вечером 20 июня. Но и после этого дипломатия еще полтора суток продолжала свой камуфляж. Продолжала даже после того, как 22 июня в 3.00 военная машина Германии пришла в ход.

Так началась война на уничтожение России как государства и ее населения как биологически и психологически неполноценных индивидов. Когда министр иностранных дел Италии Галеаццо Чиано упомянул в Берлине о возможности голода в Греции, второй среди немцев человек, Геринг, ответил: "Не нужно излишне волноваться о греках. Подобные несчастья еще поджидают многие народы. В своих лагерях русские военнопленные уже начали есть друг друга. В этом году в России погибнут от голода от двадцати до тридцати миллионов человек. Возможно, что это и хорошо, так как некоторые нации должны быть сокращены".

Самообман

Так, стремясь перехитрить друг друга, обманулись оба вождя. Но если бы этот самообман стал только их личными трагедиями...

Для Гитлера день 22 июня имел символическое значение. Именно в этот день Наполеон перешел Березину и начал свой восточный поход. А годом раньше в этот же день он принял капитуляцию Франции - в том самом историческом вагоне фельдмаршала Фоша, в котором руководители Германии подписали капитуляцию после Первой мировой войны.

Превосходная разведка обеспечила Сталину все необходимые данные. Предупреждали о начале войны и будущие союзники СССР. Но он все игнорировал. Страна оказалась заложницей неверных умозаключений вождя. Когда пошла вторая волна германского бомбометания, в советских войсках все еще действовал безумный приказ "не отвечать на провокации", "не открывать огня по немецким самолетам". Но природный русский ум отказывался подчиняться византийщине, командиры на свой страх и риск отдавали приказ "Огонь!" Командующий войсками ПВО генерал Воронов сообщал, что к половине восьмого утра 22 июня к нему начали поступать "воодушевляющие новости": наши войска не только отвечали огнем на огонь, но и били врага.

То есть коммунизм и нацизм тесно сотрудничали, но при этом они обвиняют почему-то Бандеру, отсидевшего в немецком концлагере за провозглашение независимости Украины.
А за отказ сотрудничать с Германией два брата Бандеры были замучены в концлагере «Аушвиц».
Тогда возникает вопрос: кто чей пособник на самом деле?
Известный факт, что коммунистические пилоты учились в Германии, а Германия перенимала «опыт строительства ГУЛАГов» у коммунистов.
Они помогали друг продовольствием за счёт голодоморов в Украине.
УПА и Бандера не имели никаких договорённостей с немецким оккупационным правительством, за что Бандера сидел в концлагере, а большинство его семьи было репрессировано под разными предлогами как коммунистами так и немцами.

«15 фактов про «бандеровцев», или О чём молчит Кремль» .

Это цитата из той самой статьи за перепост которой житель Перми был судим и оштрафован на 200 тыс рублей. Его обвинили в распространении ложных утверждений о СССР и реабилитации нацизма.

Вот интересно, а что противоречащего историческим фактам, не российской мифологии, а именно фактам обнаружили представители российского кривосудия в этих словах?

Военное Германо-советское сотрудничество началось задолго до второй мировой войны. Тут стоит напомнить, что после поражения в Первой Мировой войне по Версальскому мирному договору, на Германию были возложены довольно серьезные ограничения, касавшиеся Рейхсвера и военно-промышленного комплекса в целом. Советская Россия оказалась той кузницей в который выковывался нацистский меч. И это факт.


11 августа 1922 года между Советами и Германией был заключен временный договор о сотрудничестве. Некоторые пункты из него.

1. Взаимное ознакомление с состоянием и методами подготовки обеих армий путем направления состава на маневры, полевые учения, академические курсы
2. совместные химические опыты
3. организация танковой и авиационной школ
4. командирование в Германию представителей советских управлений, а именно: Управления Военно-Воздушных сил, Научно-технического комитета, Арт-управления, Главсанупр и других для изучения отдельных вопросов и ознакомления с организацией ряда секретных работ

Германии по Версальскому запрещалось иметь танковые войска и военную авиацию, посему уже в 1924 году в СССР, в Липецке, создается авиационная школа рейхсвера, через которую прошли будущие ассы Третьего Рейха. В 1926 году в Казани появляется танковая школа «Кама». Была и еще одна школа, наиболее засекреченная, называлась «Томка». Находилась она в Самарской области. Это была школа химической войны.

Бесспорно, сотрудничество было взаимовыгодным, немцы в обход Версальского договора обучали свои кадры, а СССР получал, в том числе, доступ к передовым военным разработкам.

Тем не менее, к 1933 году сие сотрудничество сошло на нет. Второе дыхание советско-немецкая дружба приобрела после подписания Пакта Молотова-Риббентропа 23 августа 1939 года и секретного протокола к нему. Того самого протокола, что поделил Европу на зоны влияния и, в общем и целом, который дал зеленый свет началу Второй Мировой войне.

Россияне очень не любят это название - Вторая Мировая, стараются его вычеркнуть и заменить «Великой Отечественой». Оно и понятно, начало Второй мировой, ее первый этап – это очень неудобный момент истории для фанатов СССР. Проблема заключается в том, что, если говорить о Второй Мировой и что она началась в 1939 году, необходимо признать и ответственность СССР за развязывания оной. Со всеми вытекающим. Совместный с Германией раздел Польши, оккупация Прибалтийских стран, нападение на Финляндию и отжатие у Румынии Бессарабии – это все Вторая Мировая. Это та война, на которой СССР выступал союзником нацистской Германии.

Кроме военного сотрудничества, было заключено несколько торговых соглашений, по которым в обмен на поставку оборудования для заводов, некоторых образцов вооружений (самолетов, крейсера «Лютцов» и еще 5 военных кораблей, массы различных «запчастей» для различной военной техники, короче говоря военные разработки 3 Рейха) СССР поставлял необходимое для Германии сырье. Это напомню, 1939-40 и начало 41 годов. В 1940 году происходит ряд секретных встреч между представителями НКВД и Гестапо, и уже заключение сотрудничества между ними. Напомню, что Сталин выдал Гитлеру всех приехавших в СССР немецких коммунистов. Вот такой он 3 интернационал.

17 июня 1940 года посол Германии в СССР Шуленбург отправляет в Берлин телеграмму такого содержания:

Молотов пригласил меня сегодня вечером в свой кабинет и выразил мне самые теплые поздравления советского правительства по случаю блестящего успеха германских вооруженных сил. Далее Молотов информировал меня о советских действиях по отношению к прибалтийским государствам. Он сослался на доводы, опубликованные в газетах, и добавил, что стало необходимо положить конец всем интригам Англии и Франции, пытающихся посеять недоверие и разногласия между Германией и Советским Союзом в прибалтийских странах.
Для переговоров о формировании там новых правительств советское лравительство, в дополнение к аккредитованным там полпредам, послало следующих особо уполномоченных лиц: в Литву - заместителя Народного комиссара иностранных дел Деканозова; в Латвию - Вышинского, представителя Совета Министров; в Эстонию - ленинградского партийного лидера Жданова.
В связи с бегством Сметоны и возможным переходом границы подразделениями [бывшей] литовской армии, Молотов заявил, что литовская граница охраняется явно недостаточно. Советское правительство, поэтому, если потребуется, окажет литовскому правительству помощь в охране границ.

Шуленбург»


Для тех, кто не понял. Сталин через Молотова поздравляет Гитлера с захватом Парижа.

В сентябре 1939 года советская пресса, к примеру «Красная звезда» , печатает речи Гитлера. Кстати, эта же газета сообщает о совместном параде в Брест-Литовске, по случаю передачи германской стороной этого города советам, ну и как победный в совместной войне над Польшей.

Это факты, которые нынешняя Россия, наследница юридическая и духовная СССР признавать не желает. Как и ответственности за развязывание большого вооруженного конфликта.

А еще, то что в 1941 году, два бандита передрались, они и понятно было, Европу уже съели, а любая империя стремиться к расширению своих границ, поэтому конфликт в любом случае был неизбежен. Не в 1941 году, так в 1951. Не Гитлер бы напал на Сталина, так рано или поздно Сталин напал бы на Гитлера. И этому так же есть косвенные доказательства, достаточно вспомнить хотя бы танки КВ-2, сотни которых в 1941 году стояли у западных границ СССР, а это наступательное оружие, предназначенное в первую очередь для уничтожение бетонных укреплений.

То, что за отрицание лжи и слово правды в РФ начали карать совсем не удивительно. Нынешний «дедовоевательский» государствообразующий миф о «ВОВ» и борьбе с нацизмом, в целом рассыпается о ряд исторических фактов. А без этого мифа РФ в нынешнем ее виде обречена, так что этот суд только начало. Мифотворцы и фальсификаторы будут стараться во всю, рассказывая нам о бессмертном «подвиге» «28 панфиловцев», но при этом будут вымарывать со страниц книг и учебников любое упоминание о советско-нацисткой дружбе и совместных действиях двух преступных режимов.

Как узнать, что для России полезно

19 мая 2009 года президент России Дмитрий Медведев своим указом учредил Комиссию по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России. Возглавил комиссию руководитель администрации главы государства Сергей Нарышкин. Нарышкин является одновременно председателем комиссии по защите государственной тайны, в функцию которой входит и рассекречивание архивных документов. Пока его деятельность была замечена не столько открытием новых архивов, сколько закрытием ранее открытых. По первой своей специальности он инженер-механик, по второй — экономист. У него нет исторического образования, его заменяет хороший политический нюх. Это новость для истории.

Ответственным секретарем комиссии стал бывший телеведущий, а ныне руководитель одного из департаментов управления внутренней политики президента РФ Иван Демидов. Тоже для истории вещь новая. В состав комиссии вошли 28 человек, среди них депутаты Думы, Совета Федерации, МИДа, СВР, ФСБ и Генштаба Вооруженных сил РФ, а также журналист Николай Сванидзе. Это — третья новинка. Но есть и привычные, традиционные подходы — в комиссию ввели пару человек от министерства образования и институтов российской и всеобщей истории РАН. Бывшим советским, ныне русским академикам переписывать историю не ново, так что они в своей стихии.

Ясно, что фальсифицировать "против" интересов России нельзя, а за интересы — можно? Раньше так всегда и делалось. Интересы — совсем не научно-историческая категория, а социально-политическая. Как быть с государствами Балтии, которые полагают, что в 1940 году они были оккупированы Красной Армией? Согласно интересам СССР они были не оккупированы, а освобождены от буржуазного гнета. А война с Финляндией? Тогда было полезным считать, что войну начали белофинны. А "краснофинны" обитали в тогда же созданной Карело-Финской ССР и были очень счастливы. Встречается враждебный интересам России вывод, что Сталин содействовал приходу Гитлера к власти, ибо запретил компартии Германии сотрудничать с социал-демократами, а в августе 1939 года и вовсе позволил Гитлеру напасть на Польшу, а потом учинил ее раздел с "дружеской" Германией.

Проблема сложная. Настолько, что вскоре указ с сайта президента был убран.

Впрочем, оставим эти вопросы и коснемся одной пикантной детали: что говорили друг о друге Гитлер и Сталин после подписания Договора о ненападении от 23 августа 1939 года и Договора о дружбе от 17 сентября того же года.

На первый взгляд, кажется, что Сталин — злейший враг Гитлера,

и он должен о нем отзываться в самых грубых и язвительных тонах. Но ничего подобного. Вот о Черчилле или Рузвельте Гитлер говорит всегда со злобой и издевкой. Черчилль у него — тупой пьяница, Рузвельт — полубезумный сифилитик, притом же полукровка. Поддакивающие Гитлеру Чемберлен и Даладье вообще "червячки". Но Сталин всегда упоминается Гитлером с эпитетами "умный", "прозорливый", "гениальный". На совещании с высшим военным командованием 9 января 1941 года Гитлер сказал: "Сталин, хозяин России — умный парень. Он не станет открыто выступать против Германии" 1 . Умным Сталин был, по словам Гитлера, до начала войны. А уж после начала он стал в его глазах гениальным. Да вот, например, какими словами Гитлер завершает разговор на своем обеде 21 августа 1942 года "Гениальный Сталин вполне осознавал, что при осуществлении его планов мировой революции", ну и далее, как было бы плохо всему миру от коммунизма русского образца 2 . Геббельс сообщал в своих дневниках о своего рода любви с первого взгляда: "Фюрер увидел Сталина в фильме, и он тотчас показался ему симпатичным. С этого, собственно, началась германо-русская коалиция" 3 . Да, неоднократно в своих застольных беседах он скромно именовал его гением и открыто восхищался им! А вот более развернутые суждение Гитлера о Сталине: "Сообщество можно создать и сохранить только силой... И если Сталин в минувшие годы применял по отношению к русскому народу те же методы, которые в свое время Карл Великий применял в отношении немецкого народа, то учитывая тогдашний культурный уровень русских, не стоит его за это проклинать. Сталин тоже сделал для себя вывод, что русским для их сплочения нужна строгая дисциплина и сильное государство, если хочешь обеспечить прочный политический фундамент в борьбе за выживание, которую ведут все объединенные в СССР народы, и помочь отдельному человеку добиться того, чего ему не дано добиться собственными силами, например, получить медицинскую помощь" 4 .

Очень одобрял Гитлер Сталина за его массовый отстрел советского командного и офицерского состава. Не только из-за чисто прагматических целей резкого ослабления Красной Армии (тому он и сам поспособствовал, приказав подкинуть советской разведке компромат о сотрудничестве Тухачевского с германскими службами), но именно из-за идеологических. Гитлер искренне полагал, что всякая нелояльность среди военных должна пресекаться радикальнейшим образом. А что такое "радикальное решение?" Это — физическая ликвидация нелояльных. Именно Гитлер показал пример ликвидации проблем таким простым способом, когда летом 1934 года одним ударом ликвидировал все руководство СА (штурмовых отрядов) во главе со своим бывшим начальником Ремом (в одну ночь было расстреляно около 200 человек). Сталин восхитился. По словам Микояна и переводчика Сталина Бережкова, Сталин, узнав о ликвидации Гитлером своих соратников, воскликнул на заседании Политбюро: "Молодец этот Гитлер! Он показал, как надо поступать с политическими противниками!" 5 И принял на вооружение. Но, будучи, по определению Бухарина, "гениальным дозировщиком", не стал спешить. Он очень основательно подготовил убийство Кирова (1 декабря того же года) и только с 1935 года приступил к постепенной ликвидации политических и прочих "нелояльных".

Поясню, что означает термин "нелояльность" применительно к пониманию Сталина. Это вовсе не бунт, неподчинение или какое-то там создание своих фракций. Подобное к середине 30-х годов давно изжили. А оставались всего лишь тихие разговоры на кухне, что, дескать, Сталин того... как бы страну в болото не завел. Даже анекдот рассказывали: "Почему Ленин носил туфли, а Сталин носит сапоги?" — "Потому что Сталин страну в болото завел". Или еще тише вспоминали, что вот ведь и Ленин в своем завещании требовал снять Сталина с поста генсека. Тихо-тихо вспоминали. Только микрофоны уже были весьма чувствительными. Да и потом не ясно было, кто раньше из шепчущихся добежит. Поэтому каждый старался опередить другого. А опередив и отдышавшись, сообщал "кому следует" о кухонных заговорах. Вот и вся крамола. И, глядишь, к 1939 году уже и шептаться стало некому. После покушения полковника Штауфенберга на Гитлера 20 июля 1944 года (операция "Валькирия") Гитлер опять вспомнил своего друга и еще раз выразил ему свое восхищение, что вот, мол, тот до конца истребил старый офицерский состав, а он, Гитлер, хотя и подал Сталину пример, но не до конца. И вот — результат.

Поэтому не таким уж вынужденным политическим ходом выглядит тост Сталина после подписания договора о ненападении и секретных протоколов к нему, поднятый им 23 августа 1939 года: "За здоровье великого вождя немецкого народа и лучшего друга СССР Адольфа Гитлера!". Просто не мог Сталин не отдать должное своему способному ученику, который кое в чем превосходил учителя. Вторую здравицу Сталин провозгласил за верного соратника Гитлера рейхсфюрера СС Гиммлера как "надежного гаранта порядка в Германии". Жаль, что застольных бесед Сталина с его подручными никто не записывал. Учитывая, что Сталин, в отличие от Гитлера, не был вегетарианцем и трезвенником, много любопытного мы бы узнали после попоек на "ближней даче" о вершителе судеб сотен миллионов. А так приходится довольствоваться сведениями тогдашних друзей, а вскоре — врагов.

Вот что сказал по приезде из Москвы Риббентроп главному идеологу нацизма Розенбергу (тот вел дневник, изданный в Германии после войны): "Русские были очень милы, он (Риббентроп) чувствовал себя среди них как среди старых национал-социалистов". Из этих же источников мы знаем, что Сталин два раза заверял Гитлера (через того же Риббентропа и личного фотографа Гитлера Генриха Гофмана) в своем одобрении мероприятий Гитлера по отношению к евреям, и что придет час, когда и он поступит с ними точно также. Английский министр иностранных дел того времени Антони Иден рассказывал, что в декабре 1941 года (то есть, когда Гитлер стоял под Москвой!) в беседе Сталина с ним Сталин заметил, что Гитлер проявил себя исключительным гением, ибо сумел в короткий срок превратить разобщенный и разоренный немецкий народ в великую державу. Вот, только, добавил Сталин, "Гитлер показал, что у него есть фатальный недостаток. Он не знает, когда нужно остановиться". 6 И затем он не раз сокрушался, что потерял такого друга. "Эх, с немцами мы были бы непобедимы", — говаривал он уже после войны. 7

Но тогдашних друзей связывали не только общие представления о необходимости жестокости по отношению к народам. Правда, и здесь Сталин оказался гениальнее и оригинальнее Гитлера: тот практиковал истребление других народов, а Сталин — собственного.

Гитлер перенимал опыт даже по части отдельных деталей управления партией и населением. Например, Гитлер ввел в своих концлагерях систему управления с помощью капо, набираемых из уголовников, что он полностью заимствовал из сталинских лагерей, которые к тому времени назывались уже не этим немецким словом "концлагерь", как при Ленине, а исправительно-трудовыми. А в партии Гитлер организовал так называемую комиссию по расследованию и улаживанию (УШЛА) как точную копию ЦКК (Центральная контрольная комиссия, впоследствии Комиссия партийного контроля — КПК). Наконец, гестаповцы проходили практику у костоломов НКВД, которые к тому времени имели значительно больший опыт борьбы с врагами государства, чем молодые гитлеровцы. Единственно, чего Гитлер не успел организовать, так это стахановского движения. А ведь как отзывался о нем лестно! 22 июня 1942 года, как раз в годовщину нападения на СССР, Гитлер на ужине в какой раз выразил респект другу: "К Сталину, безусловно, тоже нужно относиться с должным уважением". — И продолжал: "В своем роде он просто гениальный тип... его планы развития экономики настолько масштабны, что превзойти их могут лишь наши четырехлетние планы... И было бы глупо высмеивать стахановское движение. Вооружение Красной Армии — наилучшее доказательство того, что с помощью движения удалось добиться необычайно больших успехов в деле воспитания русских рабочих с их особым складом ума и души" 8 .

Но, как я уже сказал, стахановское движение Гитлер в Германии развивать не стал. А зачем, если и здесь он попытался переплюнуть своего гениального учителя и создал грандиозную систему использования рабского труда, в основном, из остарбайтеров?

Остановлюсь на одном не очень известном эпизоде из области заимствования опыта. Гитлеру очень понравилась система радиовещания, внедренная в СССР Сталиным. Он посвятил этому достижению целую застольную беседу 16 июля 1942 года. Вот как выглядят извлечения из нее: "Если продукты на Украине поразительно дешевы, то любой технический прибор стоит чертовски дорого. Поражает, однако, что несмотря на это, почти во всех домах можно обнаружить радиоточку. Это служит доказательством того, что Советы не только вовремя оценили значение радиовещания, но и осознали, какую опасность оно в себе таит. С точки зрения государственной власти представляется просто идеальным, что это (проводная радиосеть — В.Л.) дает компетентным органам возможность контролировать содержание радиопередач. Радиослушатели не смогли бы слушать иностранные радиостанции. Например, в Советском Союзе комиссары на местах самолично давали установку радиостанциям, чьи программы были предназначены для жителей той или иной местности; таким образом с самого начала исключалось какое бы то ни было пропагандистское воздействие из-за рубежа. Перед самой войной он (Пикер часто передает слова Гитлера в третьем лице — В.Л.) тоже поручил нашему министерству пропаганды организовать в Германии проводную радиосеть. Он глубоко сожалеет, что эти меры не удалось осуществить до начала войны. Это один из величайших промахов министерства пропаганды. Но в будущем по всей Германии будет организована проводная радиосеть, это совершенно очевидно. Ибо ни одно разумное правительство не позволит отравлять свой народ".

К этим "государственным" рассуждениям о пользе для несмышленого народа нужен маленький комментарий. Концепция проводной радиосвязи как мощного идеологического инструмента воздействия на массовое сознание была выдвинута Сталиным в начале 30-х годов, а к концу уже вся страна была ею покрыта. Если она и не доходила до каждого дома, то уж добиралась до каждой деревни: там у правления или у сельсовета на улице висели большие четырехугольные раструбы репродукторов, столь хорошо памятные старшему поколению. И из них с раннего утра до позднего вечера особым бодрым и веселым дикторским голосом вещалось о победах и успехах. Или мрачным и торжественным голосом — о врагах. И снова бодрым — об их беспощадном истреблении. Вперемешку с горячительными маршами и задорными песнями, типа "Утро красит нежным светом". Обычные приемники тоже были, но мало. И само их наличие могло уже быть уликой с посадкой по статье 58, пункт АСА (Антисоветская агитация). Солженицын в "Архипелаге ГУЛАГ" рассказывает "забавный" эпизод, как одного инженера обвинили по этой статье, поскольку он пересказывал иностранные передачи. На следствии выяснилось, что не пересказывал (доносчик не мог сказать, о чем именно). Но мог бы, поскольку имел приемник. Ему удалось доказать, что и приемника не было (его не значилось в протоколе обыска). Не было приемника, но мог быть, поскольку на обыске у инженера обнаружили радиолампу. Стало быть, имелся умысел на изготовление радиоприемника. А для чего? Известно, для чего: чтобы слушать иностранные передачи и пересказывать их. С этой железной логикой ничего нельзя было поделать, и поехал инженер в места, где даже и радиоточек не имелось.

После войны и, особенно, после смерти Сталина появились в продаже и обычные (с короткими волнами) радиоприемники. На улице все-таки прогресс, нужно как-то поспевать за ним. Но — до 1957 года радиоприемники обязательно регистрировались подобно автомашинам. И за их пользование взималась отдельная плата. И только потом пошли по оригинальному пути: регистрацию отменили, зато продолжали в каждом городе и в промежутках между ними строить специальные глушительные радиостанции. Это — особая песня. Советская цивилизация породила нечто чрезвычайно оригинальное: огромную сеть глушительных станций, расходующих чудовищную электроэнергию, имеющих штаты в десятки тысяч человек и стоящих миллиарды рублей! И только для того, чтобы владельцы разрешенных радиоприемников не могли ими пользоваться по своему усмотрению.

А от эпохи радиоточек и громкоговорителей — ведер на столбах — остался термин "принудительное радиовещание". Оно дожило в России до наших дней: его можно слышать в поездах (с тем ограничением, что в купе хотя бы есть способ выключить) и, особенно, на пляжах и теплоходах. "На теплоходе музыка играет, а я стою на берегу". Музыка все еще играет, а кто-то все еще стоит.

И если могилы Гитлера нет, равно как и памятников ему, то могила Сталина с памятником в самом центре Москвы на Красной площади есть. Сталин все еще с нами.

Трудно сказать, как следует оценивать деятельность Сталина по ликвидации всех верных ленинцев, а к ним офицерского состава, инженеров, крестьян и других врагов народа — как дело направленное на благо России или же против ее интересов. Нужно подождать решения новоявленной комиссии.

1 Цит. по Алан Буллок. Гитлер и Сталин. Смоленск, 1994, т.2, с.343.

2 Г. Пикер. Застольные разговоры, с.447

3 Елена Ржевская. Геббельс. Портрет на фоне дневника. М. 1994, с.221.

4 Беседа от 11 апреля 1942 г.

5 Ржевская, с.183.

6 Цит. по М.Геллер, А.Некрич. Утопия у власти. Лондон, 1986, с.328.

7 Цит. по С.Аллилуева. Только один год. Нью-Йорк,1970, с.339.

8 Застольные разговоры. с.451.

Леонид Максименков - о том, как отец народов заботился об имидже фашистской Германии

В календаре сошлись две даты: 85 лет со дня прихода к власти Гитлера и 65 лет со времени смерти Сталина. Но это совпадение — не единственное, что сводит две исторические фигуры.

В массовом сознании пришедший к власти в Германии 85 лет тому назад Гитлер остался бесноватым фюрером. Полусумасшедшим, который «путем интриг и заговоров» (а не в результате всеобщих и многопартийных выборов) «захватил высшую исполнительную власть». А как в действительности воспринимали в Кремле вообще и Сталин лично основателя и вождя нацистской партии, рейхсканцлера германского правительства и создателя Третьего рейха и его проект?

Это одна из самых оберегаемых тайн российских архивов. Передвижные выставки «В штабах Победы» клонируют ежегодно. А огромная группа документов под шифром «Г» («Германия», «Война с Германией») из фонда N 46 описи N 3 (политбюро) как была захлопнута дверями сейфов в Особом секторе ЦК ВКП(б) семь десятилетий назад, так по сей день и остается наглухо закрытой в Президентском архиве. Тем не менее то там всплывают, то здесь обнаруживаются документы, которые позволяют если не собрать пазл большой игры «Сталин и Гитлер», то хотя бы соединить важные точки будущей картины.

Цензорские приоритеты

Адольф Гитлер и министр иностранных дел Германии фон Риббентроп. 24 августа 1939 года

Фото: Репродукция Валерия Христофорова / архив журнала, Репродукция Валерия Христофорова / архив журнала "Огонёк"

Начнем с конца и с главной проблемы: с Нюрнберга и с вечного и главного вопроса — человеческой цены многоходовой геополитической игры Сталина и Гитлера. Понятно, что вождь дирижировал деятельностью советской делегации на процессе главных военных преступников. И ключ к ответу на поставленный вопрос — в цензорских приоритетах Сталина. Недавно появилась возможность эти приоритеты оценить.

В сталинском личном фонде всплыл на поверхность и стал доступным любопытный документ. Это проект вступительной речи главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе, прокурора Украинской ССР Романа Руденко. Чем примечателен этот машинописный текст на 79 страницах? Тем, что наглядно показывает то, что Руденко собирался сказать, и то, что сказать ему не дали (если сравнить с окончательным вариантом текста). Не дал лично Сталин. Своей правкой и комментариями на полях. Основной массив правки текста касается двух позиций, о них и поговорим.

Прежде всего Сталин ставил под сомнение главный объективный итог большевистско-нацистских отношений: катастрофическую цену Победы, выраженную в человеческих жизнях.

Руденко, например, пишет: «Гитлеровскими палачами были истреблены миллионы советских людей». Сталин подчеркивает «миллионы» и ставит знак вопроса. Это о жертвах.

В другом месте Руденко напоминает суду о людях, угнанных в фашистское рабство: «Как установлено документально, из Советского Союза в немецкое рабство было угнано несколько миллионов советских граждан, сотни тысяч были угнаны в немецкое рабство из Польши, Чехословакии и Югославии». Сталину опять не нравятся эти «миллионы» в применении к советским гражданам. Он подчеркивает и саркастически спрашивает автора: «Сколько же?»

О мучениках из нацистских фабрик смерти: «Уже назывались здесь лагеря Майданек и Освенцим с газовыми камерами, где было убито свыше 5,5 млн ни в чем не повинных людей». Сталин подчеркивает цифру и (уже предсказуемо) ставит знак вопроса. Пять с половиной миллионов? Убито? В газовых камерах? Похоже, искренне поражается таким «эффективным» геноцидом...

Далее (по тексту) недовольство кремлевского цензора печальной арифметикой продолжается. В частности, Верховному главнокомандующему не нравится констатация того, что «в гитлеровских концлагерях были замучены сотни тысяч, миллионы советских людей из гражданского населения, а также бойцов и командиров Красной Армии» . Он подчеркивает «миллионы» и опять ставит знак вопроса.

Тенденция налицо: при оценке преступлений нацизма Сталин делает все, чтобы никогда не появилась на свет ни хрущевско-брежневская цифра в 20 млн, ни горбачевская в 26 млн.

При этом Руденко в речи на процессе с точностью приведет количество угнанных захватчиками 7 млн лошадей, 20 млн голов свиней, 27 млн овец и коз и 17 млн голов крупного рогатого скота. Он перечислит 239 тысяч испорченных электромоторов, 175 тысяч металлорежущих станков и т.д. К этим цифрам у Сталина претензий не будет. Удивления они у него не вызовут. Зато сколько миллионов советских людей погибло на войне, в обвинительной речи главного обвинителя от СССР мир не услышит.

Вторая тема, которая вызвала приступ редакторской аллергии Сталина,— еврейская.

Руденко: «<...> массовый угон советских граждан на подневольную работу в Германию, а также физическое истребление взрослого населения — женщин, стариков и детей, особенно русских, украинцев, белорусов, повсеместное истребление евреев» .

Заметим, что речь идет об СССР. Но Сталин подчеркивает и пишет на полях: «А Польша, Чехословакия, Югославия?» Не понравилось «повсеместное истребление евреев».

Руденко пишет в проекте выступления: «Население этих стран, и в первую очередь славянских стран, особенно русские, украинцы, белорусы, евреи, подвергались беспощадным репрессиям, вплоть до физического уничтожения». Сталин опять не согласен с включением евреев в состав «населения славянских стран» и признанием их «физического уничтожения». Недовольство принимает политически корректную форму: «А поляки? Чехи? Югославы?»

Главное, впрочем, не меняется: важно, чтобы не было никакой арифметики. Без цифр. И вот уже цензорский карандаш вождя вычеркивает упоминание о том, что «только в Киеве и Днепропетровске за период их оккупации немцами было истреблено более 60 тысяч человек». Понятно, что в основном лиц еврейской национальности (к февралю 46-го уже было все подсчитано), но знать об этом широкой публике не дано. В Нюрнберге эти данные не прозвучали.

А вот что Сталин зачеркивает из предложенного Руденко обобщенного определения германского фашизма:

«Произвол, насилие, надругательство над человеком были возведены гитлеровцами в принцип. Они бросили в тюрьмы сотни тысяч людей без судебного разбирательства, подвергли их преследованию, ограблению, порабощению, пыткам и уничтожению. Они преследовали, пытали и убивали по политическим, расовым и религиозным мотивам, а зачастую и без всяких мотивов».

Почему этот пассаж удален? Ведь все верно: если убрать одно слово — «гитлеровцы» — и заменить его, скажем, на «хунту Пиночета», то получится один к одному. Но хунты в те годы не было, а Сталин был, и вот вычеркнул. Почему? Видимо, сработало политическое чутье и понимание, что замена может быть... другой.

Есть только одно объяснение, самое простое: главный цензор усмотрел в тексте Руденко намек на вредительское совпадение, распознал признаки, о которых составитель документа и не думал — клевету и поклеп на советский общественно-политический строй и его правоохранительные, компетентные органы, на суд и прокуратуру, систему исполнения наказаний. Сталин зачеркнул зловредный абзац (см. иллюстрацию). И не только этот: в итоговой речи Руденко «гитлеровская партия» упомянута один (!) раз, причем без ее официального названия (национал-социалистическая немецкая рабочая). Однократно, вскользь произнесено и слово «идеология». Не вызывает сомнений: все, что наталкивало даже на малейшие аналогии, было подчистую вымарано.

В полном согласии с этими негласным директивными указаниями, явленными правкой вождя по тексту прокурора Руденко, советская пропагандистская машина десятилетиями будет трактовать фашизм и Гитлера. И маниакально выискивать и преследовать, в том числе судебным порядком, любые сравнения.

Исследуя призывы

Документы из архива политбюро и сталинского «личного фонда» говорят о том, что правка Сталиным речи Руденко была отнюдь не спонтанной или конъюнктурной. Наоборот, она видится закономерной. Сталин шел к ней 25 лет, и это не трудно проследить.

На бирже советской политической технологии главные котировки агитации и пропаганды фиксировались дважды в год: к 1 Мая и 7 ноября — тогда публиковались призывы ЦК ВКП(б)-ЦК КПСС. К весеннему празднику тематика больше отвечала «интернациональной солидарности» и ленинско-сталинской «мирной внешней политике». В годовщину Октябрьской революции было больше лозунгов на тему строительства «социализма в одной отдельно взятой стране». Лозунги почти всегда подавались на утверждение Сталину. Многие он оставлял. Другие переписывал. Третьи зачеркивал. Что-то добавлял.

Изучая сталинские правки призывов по теме «Германия-нацизм-Гитлер», нельзя не заметить: все предвоенные годы Сталин постоянно и сознательно снижал градус антигитлеровского настроя своих подчиненных, а значит, и подданных. А после подписания пакта о ненападении и договора о дружбе с Германией в 1939-м сезонная «вакцинация» против нацизма в советском обществе вообще сойдет на нет.

Уже в октябре 1933 года Сталин вычеркивает предложенный призыв «Свергать капитализм и фашистскую диктатуру!». Напомним фон: та осень была тревожная, лидер немецких коммунистов Эрнст Тельман в тюрьме, в Лейпциге идет процесс против Георгия Димитрова и группы болгарских коммунистов, обвиненных в поджоге Рейхстага.

Реакция на это Сталина? Он зачеркивает призыв: «Да здравствует т. Тельман!» В определении «пролетариата Германии» замарывает «стойко борющийся против террора и гнуснейших провокаций фашизма!» . Убирает лозунг: «Фашистская клевета и провокации бессильны против растущего влияния в массах славной коммунистической партии Германии!» и не соглашается, что Димитров с товарищами «мужественно защищают дело коммунизма в фашистском застенке!» . Такая правка плохо согласуется с разговорами о кремлевской солидарности, но именно так и было.

Год спустя, в октябре 1934 года, вождь зачеркивает в представленном на визирование перечне призывов предупреждение Красной Армии: «Японский империализм и германский фашизм готовят нападение на Советский Союз. Трудящиеся Советского Союза! Крепите обороноспособность нашей великой родины! Да здравствует наша славная, непобедимая Красная Армия и ее героический отряд — Краснознаменная Дальневосточная!» Напомним фон: незадолго до этого Гитлер расправился со штурмовиками во время «ночи длинных ножей». По-видимому, в Кремле удовлетворились итогами, расслабились.

После убийства Кирова и первых признаков Большого террора главные враги Сталина — троцкисты и бухаринцы. Так что к 1 мая 1935 года вождь решительно вычищает из списка праздничных лозунгов позицию N 7: «Германский фашизм, оголтелый отряд мирового империализма, несет войну, разорение и порабощение народам, лихорадочно готовит нападение на Советский Союз. Долой провокаторов и организаторов войны! На защиту Страны Советов — отечества трудящихся всего мира!»

Май 1936-го. Эрнст Тельман продолжает заживо гнить в нацистской тюрьме. Он и загнанная в глубокое подполье Компартия Германии уверены, что товарищ Сталин в Кремле думает и о них. А Сталин, похоже, уже окончательно списал со счетов вождя немецких братьев по классу и их многострадальную партию. Он подряд вычеркивает: «Революционным пролетариям Германии наш братский привет! Да здравствует героическая Коммунистическая партия Германии! Да здравствует тов. Тельман! Вырвем его из рук фашистских палачей! Свободу пленникам фашизма!» Понятно, с какой партией в Германии после этого оставалась возможность сотрудничества.

Этот «тренд» не ломают ни события в Испании, ни прочие «шероховатости», случившиеся в мировой политике, с ним и приходят к памятному 1939 году, когда СССР и Германия заключают «неожиданный» для всего мира (но не для них двоих) пакт, Договор о дружбе и о границе, созвездие дополнительных, доверительных и секретных протоколов к ним. Делят между собой Польшу. Вермахт устремляется в Западную Европу и Норвегию. Кремль готовит захват и советизацию Прибалтики, оккупацию Бессарабии и Северной Буковины...

О том, что великий перелом осени 1939 года готовился сознательно, вдумчиво и загодя, говорят сталинские черновики лозунгов к 1 Мая того года. Вождю предложили, а он зачеркнул, например, такую тираду: «Фашизм — это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных сил капитализма, направленная против рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. Фашизм — это захватнические войны. Фашизм — злейший враг свободы и независимости народов мира. Мобилизуем все силы на борьбу с фашизмом!»

В декабре 1939-го у Сталина был юбилей — 60-летие со дня рождения. По этому случаю посол нацистской Германии в СССР граф фон Шуленбург присылает ему развернутый адрес (см. иллюстрацию). Этот документ прежде никогда не публиковался, на восемь десятилетий застряв в личном архиве Сталина:

«21.12.39

Глубокоуважаемый господин Сталин!

Сердечно поздравляя Вас с исполняющимся сегодня 60-летием со дня Вашего рождения, я прошу Вас принять от меня искренние пожелания всего наилучшего как для Вас лично, так и для Вашей великой страны и населяющих ее народов.

С чувством признательности и искреннего к Вам уважения вспоминая мои личные с Вами встречи, я пользуюсь случаем, чтобы подчеркнуть ту незабываемую и решающую роль, которую Вы сыграли при установлении дружественных отношений между Германией и СССР. Я твердо уверен, что дружба между нашими двумя странами будет крепнуть и развиваться на пользу народов Германии и СССР и к общему благу всего мира.

С искренним к Вам уважением.

Г. Шуленбург».

Остается добавить: после подписания пакта и до «22 июня, ровно в четыре часа» антигерманских призывов Страна Советов на официальном уровне не услышит.

Аппаратные нюансы

Многие советские дипломаты, партийные аппаратчики, журналисты этих «тонкостей» долго не понимали. Приходилось разъяснять.

Например, в 1933 году идет процесс над «поджигателями» Рейхстага. 13 сентября политбюро вот-вот примет постановление «О печати в связи с процессом о поджоге рейхстага». Там в пункт первый внесен занятный пассаж: «Газеты должны широко использовать материалы "Коричневой книги", материалы международной следственной комиссии (Ромен Роллан, Брантинг и др.), а также данные, появляющиеся в прессе за границей и разоблачающие как фашистскую инсценировку пожара Рейхстага, так и фашистскую инсценировку суда над Толглером и болгарскими коммунистами. При этом "Известия" не печатают материалов в той части, в какой они касаются лично членов германского правительства».

Постановление, правда, так и не вышло (Каганович по согласованию Сталина всю эту затею отменяет), но негласный запрет на критику «лично членов германского правительства» становится законом советской пропаганды.

Вождей Октябрьской революции Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Радека можно было «критиковать» и физически уничтожать. А «касаться» Гитлера (лично и с товарищами) — нет.

Когда в 1936 году Гитлер беснуется на партийном конгрессе в Нюрнберге и делает грубые антисоветские заявления, в том числе выпады против руководителей СССР, нарком иностранных дел Максим Литвинов и полпред в Берлине Яков Суриц предлагают дать отпор. Политбюро по приказу Сталина решает по-иному: «Отклонить предложение т.т. Литвинова и Сурица о посылке ноты протеста германскому правительству по поводу выступления Гитлера и других на Нюрнбергском съезде».

После такого даже не самый разумный должен понять «линию»: высокое руководство последовательно уклоняется от шагов, которые Берлином могут восприниматься как «недружественные». Наглядные иллюстрации следуют одна за другой. Ну вот, например, после прокатившихся по Германии погромов «хрустальной ночи» англичане предлагают Сталину договориться и создать коллективную систему спасения немецких евреев. Литвинов сочувственно передает просьбу англичан. Сталин отвечает 3 декабря 1938 года:

«Нужно сказать англичанам, что по Конституции мы можем предоставить право убежища лишь иностранцам, "преследуемым за защиту интересов трудящихся, или научную деятельность, или национально-освободительную борьбу" , что в силу этого мы можем принять только людей науки из немецких евреев. И. Сталин. В. Молотов».

А вот еще интересная деталь — и по сути, и по дате. Сталин читает тассовский бюллетень N 9 от 9 января 1941 года: «В 1940 году в Германии вышла вторым изданием книга "Линия Зигфрида" (125 стр.). Автор книги — И. Пехлингер. Со дня перехода власти к национал-социалистам, пишет автор, первой заботой Гитлера, наряду с укреплением военной мощи, было и усиление военных укреплений на границах Германии» (см. иллюстрацию). Материал Сталину нравится. Он приказывает разослать его членам политбюро как обязательное чтение. Дает ему заголовок «Об укрепленной линии Зигфрида в Германии». При этом делает только одну редакторскую поправку, но зато какую! Вычеркивает фрагмент: «Как указывает автор, Гитлер принимал лично самое непосредственное участие в осуществлении плана по сооружению укреплений. Почти ежедневно он переговаривался по телефону со своим уполномоченным Тодтом и особенно интересовался планированием отдельных бункеров. Он набросал много рисунков и давал точные указания относительно отдельных деталей строительства» .

Мотив сомнений не вызывает: можно без ущерба заменить одну фамилию другой (или другими), чтобы получить до боли знакомый советский медийный продукт: «принимал лично самое непосредственное участие», «почти ежедневно переговаривался по телефону», «давал точные указания»...

Знакомое лицо

Гитлер пришел к власти в 1933-м, и тогда же стартовал малопонимаемый многими даже сегодня «советско-германский роман». Понимания будет больше, если принять во внимание существенную деталь: Москва знала, с кем имеет дело, Гитлер не был для нее «загадкой». Российские архивы свидетельствуют, что советское руководство следило за этой фигурой в режиме реального времени, начиная с пивного путча в Мюнхене 8-9 ноября 1923 года.

В те октябрьские и ноябрьские дни советский полпред (посол) в Германии Николай Крестинский постоянно шлет отчеты в Москву наркому Литвинову, который пересылает их в Кремль. Сегодня известны копии донесений на папиросной бумаге с пометками Троцкого. Читал их и Сталин.

6 ноября Крестинский пишет Литвинову о царящем в Германии экономическом хаосе — питательной среде для любого переворота:

«В Берлине начинаются стихийные голодные беспорядки, идущие пока по погромно-националистической линии. 10-тысячная толпа в районе Канонир, Гренадирштрассе, где уличная валютная спекуляция, громили не только лавки, но и еврейские квартиры <...> Антанта предъявит ультиматум о смещении правительства, если власть захватят правые <...> Последние дни проходят под знаком ожидания активного выступления правых» .

Крестинский предупреждает о неминуемой попытке переворота: «Эрхарт действует не вполне согласованно с Людендорфом. Разногласия между ними произошли на почве их отношения к банковскому (еврейскому) капиталу и к Франции. Эрхарт считает, что все евреи — германские граждане — должны быть приравнены к иностранцам с соответствующим ограничением их прав, а принадлежащий им банковский капитал конфискован. Людендорф предпочитает "сохранить связь с банковским капиталом"». И далее: «Гитлер поддерживает Эрхарта. Но у него мало оружия, и поэтому его поддержка сводится к охране тыла и связей» .

«8-го вечером Кар выступил в Мюнхене на большом собрании в Бюргербройкеллер (пивной зал в Мюнхене.— "О" ). К концу собрания дом и весь квартал были окружены гитлеровскими вооруженными людьми. Сам Гитлер вошел в зал с несколькими сотнями вооруженных союзников, занял место на трибуне и заявил, что баварское и имперское правительство низвергнуты и организуется правительство национальной диктатуры» .

Дает и расклад по персоналиям: командующий войсками — Людендорф, Гитлер при нем политсоветником, Кар — временный верховный глава Баварии, бывший мюнхенский полицей-президент Пенер — баварский министр-президент. А вот и ключевая новость для Кремля: «В общегерманском масштабе власть низвергнутого имперского правительства берет себе Гитлер« .

Повторим дату: 9 ноября 1923 года. Кто такой Гитлер, чего добивается и на кого опирается, в Кремле знали с самого начала. И закрывали на это глаза до трагического утра в июне 1941-го.

Не потому ли человеческая цена Победы над гитлеризмом оказалась такой страшной?..

Леонид Максименков, историк

Этот отказ, по сути дела, не оставлял советскому правительству места для сомнений в вопросе, быть или не быть войне с Германией в самое ближайшее время. Единственное, на что оно еще могло уповать, - это на «нормальную дипломатическую процедуру» ее объявления и на то, что ему удастся выиграть время, но уже не год и не полгода, а хотя бы несколько недель.

19 июня 1941 г. командование Красной Армии по согласованию с политическим руководством отдало приказ вывести управления западных приграничных округов, преобразовав их во фронтовые управления, на полевые командные пункты, маскировать аэродромы, воинские части, парки, склады, базы и рассредоточить самолеты на аэродромах . Командование РККА, по свидетельству генерала армии М.И. Казакова, возглавлявшего накануне войны штаб Среднеазиатского военного округа и находившегося в те дни в Москве, к 18 июня 1941 г. уже ясно понимало, что войны с Германией в самое ближайшее время не избежать, но рассчитывало выиграть еще 15-20 дней , необходимых для сосредоточения и развертывания частей в соответствии с выработанным планом ведения войны.

21 июня 1941 г. советское правительство в очередной раз попыталось добиться диалога с германским руководством. В 21.00 Молотов пригласил в Кремль Шуленбурга и попросил его дать объяснение причин недовольства германского руководства правительством СССР и слухов о близящейся войне. Советское правительство, заявил Молотов, не может понять причин немецкого недовольства и было бы признательно, если бы ему сказали, чем вызвано современное состояние советско-германских отношений и почему отсутствует какая-либо реакция германского правительства на сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г. Однако Шуленбург ушел от ответа на эти вопросы, сославшись на то, что не располагает необходимой информацией .

В это же время в Берлине Деканозов под предлогом вручения вербальной ноты о продолжающихся нарушениях границы СССР германскими самолетами предпринимал тщетные попытки добиться встречи с Риббентропом, чтобы «от имени советского правительства задать несколько вопросов, которые... нуждаются в выяснении» . Сообщения об этой встрече очень ждали в Москве. Но Риббентропа «не было в Берлине», и Деканозова, в конечном счете, принял Вайцзеккер. Он принял от Деканозова ноту, но когда тот попытался поставить «несколько вопросов», свернул беседу, заметив, что сейчас лучше ни в какие вопросы не углубляться. «Ответ будет дан позже», - закончил он разговор .

Не прошло и нескольких часов, как ответ был действительно дан, - германская армия, вероломно нарушив договор о ненападении, вторглась на территорию Советского Союза.

Нападение Германии на СССР современники восприняли по-разному. У некоторых этот шаг Гитлера вызвал откровенное ликование. Трезвомыслящие же политики однозначно расценили его как авантюру и смертный приговор, который подписал себе Третий рейх. Но какие бы чувства ни питали к СССР те или иные круги мировой общественности, ни у кого в то время не возникало мысли, что Сталин готовил нападение, а Гитлер лишь опередил его с нанесением удара. Реалии не давали не только оснований, но и малейшего повода для такого рода заключений. Всем было ясно, что заявления нацистов об «упреждающем ударе», о «превентивной войне» - это всего лишь пропагандистский трюк, с помощью которого они рассчитывают оправдать очередной акт агрессии.

Выше мы попытались, опираясь как на давно известные, так и на новые документы, рассмотреть политические и военные аспекты происхождения войны между гитлеровской Германией и СССР, проанализировать намерения, планы и расчеты сторон, реконструировать дипломатическую предысторию 22 июня 1941 г., а также, насколько это было возможно, заглянуть за кулисы официальной политики. Безусловно, многие вопросы нуждаются в дальнейшем изучении с привлечением дополнительных материалов. Но совершенно очевидна и не подлежит сомнению, казалось бы, давно доказанная истина, которую, к сожалению, вновь и вновь приходится доказывать, что агрессия гитлеровской Германии против СССР не была «превентивной», а являлась выражением на практике принципиальной программной установки Гитлера - завоевание «нового жизненного пространства» для немецкой нации на Востоке Европы и уничтожение Советского Союза как национально-государственного формирования и социальной системы.

Советский Союз готовился к войне с Германией. Долгосрочные стратегические планы Гитлера, мероприятия германской армии по подготовке к вторжению не являлись для советского руководства тайной. Не реагировать на них, не принимать ответные меры было бы преступным легкомыслием. Но СССР не намеревался нападать на Германию. Мир с ней был для него во всех отношениях более выгодным, чем столкновение с непредсказуемыми последствиями. Весной- в начале лета 1941 г. правительство СССР, как мы попытались показать это выше, сделало максимум возможного, чтобы удержать Германию от военного выступления, и начало развертывание Красной Армии лишь после того, как обстановка стала критической. Но и выдвигая войска к границе, оно продолжало искать пути преодоления кризиса мирными средствами.

Разговоры о том, что СССР мог напасть на Германию в 1942 г. или позднее,- спекуляции, не имеющие документального подтверждения. Планы стратегического развертывания на этот период Генштаб Красной Армии разработать не успел, никаких программных заявлений по этому поводу руководство СССР не делало, а о том, как могла в дальнейшем сложиться обстановка, не напади Германия на Советский Союз, можно строить только предположения. Да, в 1942 г. СССР чувствовал бы себя более сильным в военном отношении, чем в 1940 или 1941 г. Но это еще отнюдь не означает, что он непременно напал бы на «третий рейх». Мощь Красной Армии могла просто стать тем фактором, который исключил бы возможность военного выступления Германии против Советского Союза.

В фондах Политического архива Министерства иностранных дел ФРГ хранится ряд донесений, поступивших в мае- июне 1941 г. из Москвы в Берлин через германский разведцентр в Праге «Информационсштелле III» и по другим каналам, в которых говорится об имевших якобы место серьезных разногласиях и даже противоборстве в высших эшелонах государственной власти СССР по вопросу о том, как дальше строить отношения с Германией. Из этих донесений следует, что высшее политическое руководство СССР во главе с И.В. Сталиным, с одной стороны, командование Красной Армии во главе с наркомом обороны Маршалом Советского Союза С.К. Тимошенко, его заместителем Маршалом Советского Союза С.М. Буденным, наркомом Военно-Морского Флота адмиралом Н.Г. Кузнецовым, поддержанное низовыми организациями ВКП(б), - с другой, якобы по-разному оценивали перспективы дальнейшего развития советско-германских отношений. Сталин и его ближайшее окружение, по сообщениям германских агентов, стремились будто бы любой ценой, даже путем далеко идущих военно-политических и территориальных уступок (сдача немцам Украины), предотвратить германо-советский конфликт, опасаясь, что СССР проиграет войну, а последняя сама по себе приведет к распаду Советского Союза и крушению социализма как общественной системы.

Оппозиционные же Кремлю силы выступали против уступок немцам, требуя проведения в отношении Берлина более жесткого курса. В донесениях утверждалось, будто бы часть командиров Красной Армии питала даже надежду на то, что война с Германией приведет к падению сталинского режима. Более того, утверждалось, что военные мероприятия в западных приграничных округах СССР весной - в начале лета 1941 г. осуществлялись вопреки воле Кремля под сильнейшим нажимом со стороны военных.