Арабо-мусульманское просветительство в Дагестане: к вопросу диалога цивилизаций. Духовное наследие алимов дагестана полностью не изучено Ученые алимы дагестана
1Известный дагестанский алим, историк, просветитель ʻАли ал-Гумуки (Каяев) в 30-х гг. XX в. на основе изучения массива письменных и устных источников, анализа полученных сведений и творчества богословов написал исследование на арабском языке «Тараджим улама’и Дагистан» («Биографии дагестанских ученых-богословов»). Оно посвящено исследованию жизненного пути и творческого наследия более чем двух сотен представителей духовно-религиозной элиты региона X-XX вв. В их числе Йусуф ал-Йахсави, Мамма-Киши ал-Индирави, Мирза-ʻАли ал-Ахти и Аййуб ал-Джунгути, известные как идеологические противники имама Шамиля, выносившие фетвы, писавшие правовые заключения о нелегитимности его власти, с критикой его деяний с точки зрения мусульманского права, также изобличавшие его в своих стихотворных произведениях. В данной статье представлен снабженный комментариями перевод с арабского на русский язык отрывков исследования ʻАли ал-Гумуки.
Дагестан
исламская культура
Йусуф ал-Йахсави
Мамма-Киши ал-Индирави
Мирза-ʻАли ал-Ахти
Аййуб ал-Джунгути
ʻАли ал-Гумуки (Каяев)
биография
1. Гайдарбеков М. Антология дагестанской поэзии на арабском языке // Рукописный фонд Института истории, археологии и этнографии Дагестанского НЦ РАН. – Ф 3. – Оп. 1. – Д. 129. – 442 л.
2. Каймаразов Г.Ш. Просвещение в дореволюционном Дагестане. – Махачкала: Дагучпедгиз, 1989. – 160 с.
3. Каяев Али. «Биографии дагестанских ученых-арабистов» // Рукописный фонд Института истории, археологии и этнографии Дагестанского НЦ РАН. – Ф. 25. – Оп.1. – Д. 1. – 62 л.
5. Крачковский И.Ю. Арабская литература на Северном Кавказе // Избранные сочинения. – М.-Л., 1960. – Т. VI. – С. 609–622.
6. Мусаев М.А. Дагестанские арабографические биографические и историко-биографические сочинения второй половины XIX – начала XX века и место в них ученого-богослова XVII–XVIII веков (на примере Дамадана ал-Мухи) // Исламоведение. – 2012. – № 4. – С. 88–96.
7. Мусаев М.А. Дагестанские арабоязычные биографические и историко-биографические сочинения XIX – начала XX в. (общий обзор) // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 1; URL: www.science-education.ru/115-11933 (дата обращения: 04.02.2014).
8. Мусаев М.А. Традиции изучения и преподавания астрономии в Дагестане // Восток. Афро-Азиатские общества: история и современность. – 2011. – № 3. – С. 56–65.
9. Назир ад-Дургели. Услада умов в биографиях дагестанских ученых: Дагестанские ученые и их сочинения / пер. с араб., коммент., факс. изд., указ. и библиогр. подгот. А.Р. Шихсаидовым, М. Кемпером, А.К. Бустановым. Москва: Издательский дом Марджани, 2012. – 208+223 с.
10. Неверовский, А.А. Истребление аварских ханов в 1834 году. – СПб.: В Тип. Военно-учебных заведений, 1848. – 37 с.
11. Оразаев Г.М.-Р. Сочинения биографического жанра (по материалам тюркоязычных рукописей Дагестанского происхождения) // Рукописный фонд Института истории, археологии и этнографии Дагестанского НЦ РАН. – Ф. 3. – Оп. 1. – Д. 890. – 85 л.
12. Письмо Мегди-Шамхала к ген. Ермолову // Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. – Т.VI. Ч. II. – Тифлис, 1875. – С. 91.
13. Разная переписка между начальствующими лицами в Грузии (1845–1853 гг.) // Национальный исторический архив Грузии. – Ф. 1087. – Оп. 1. – Д. 353.
14. ал-Гумуки (Каяев), ‘Али. Тараджим улама’и Дагистан. – 150 с. (Рукопись на арабском языке).
15. Ахл ал-хилли ва ал-ʻакд // ал-Мавсуʻа ал-фикхийа. ал-Джузʼ ас-сабиʻ. – Кувайт: Визара ал-авкаф ва-ш-шуʼун ал-исламийа, 2004. – С. 115–117. (На арабском яз.).
Несмотря на устойчивый интерес научной аудитории к жизни и творчеству дагестанских ученых-богословов прошлых столетий и серьезные изыскания в этой области, в изучении биографий алимов и их письменного наследия имеются существенные лакуны. Особую ценность в заполнении пробелов имеют исследования, проведенные в начале XX в. учеными-богословами Шу‘айбом ал-Багини (1857-1912), Назиром ад-Дургили (1891-1935) и ‘Али ал-Гумуки (Каяев, 1878-1943), выразившиеся в их арабоязычных трудах в жанрах «табакат» и «тараджим». Это соответственно: «Табакат ал-Хваджакан ан-накшбандийа ва садат маша’их ал-Халидийа ал-Махмудийа» («Поколения накшбандийских наставников и шайхов братства Хадилидийа-Махмудийа»); «Нузхат ал-азхан фи тараджим ‘улама’и Дагистан» («Услада умов в биографиях дагестанских ученых»); «Тараджим ‘улама’и Дагистан» («Биографии дагестанских ученых-богословов») . Они имеют широкий хронологический охват - X-XX вв., написаны известными специалистами в области исламской теологии и наук, имевших распространение в Дагестане.
ʻАли ал-Гумуки (Каяев, 1878-1943) - автор двух связанных друг с другом биографических трудов. Первый из них «Тераджим-и улема’и Дагыстан» («Биографии дагестанских ученых-алимов») написан на турецко-османском языке. В настоящее время известны два списка этого сочинения, отличающиеся количеством статей и объемом информации в части из них. Биографии в них структурированы в хронологическом порядке, начиная с дербентских ученых XI в., завершая учеными XIX в. .
Второй труд создавался ал-Гумуки на арабском языке. Он состоит из текста, написанного на 150 страницах, и многочисленных вкладок в виде оригиналов документов и их копий, которые служили источником информации для автора. ʻАли ал-Гумуки стремится придерживаться хронологического принципа, но структуры работа не имеет, как и басмалы и хамдалы, и, по сути, она является незавершенной. Исследователи используют для обозначения условное название «Тараджим улама’и Дагистан» («Биографии дагестанских ученых-богословов»). Некоторая информация, содержащаяся в тексте, позволяет предположить, что автор все еще работал над этим сочинением в 30-х гг. . Между тем ʻАли ал-Гумуки внес значительный вклад в изучение жизненного пути и творчества дагестанских ученых-богословов. Работу отличает научный подход. Исследователь пользуется комплексом источников (письменные, эпиграфика, устные), интерпретирует их. Преимущество труда также в том, что автор анализирует творчество дагестанских ученых-богословов .
В сочинении приводятся научные биографии более чем двух сотен известных дагестанских богословов, в числе которых и идеологические противники Шамиля. Начало противостояния относится к периоду деятельности имама Гази-Мухаммада. Как пишет ʻАли ал-Гумуки (Каяев): «Гордая душа Гази-Мухаммада отказалась терпеть все эти пороки, он понял, что простыми назиданиями, наставлениями, а также составлением книг не принесет никакой пользы. Тогда он решительно обнажил меч, чтобы уберечь [все еще независимых из числа] рабов Аллаха от неверия, притеснений и нечестия, чтобы спасти свою родину и города от власти врагов, освободить [тех, которые оказались во власти неверных]. Он стал искать для достижения этих высоких целей наикратчайший и приемлемый способ, и не нашел лучший, чем путь шариатского имамата. Тогда он призвал обладателей влияния в обществе (ахл ал-хилли ва ал-ʻакд) из числа истинных (садик) мусульман выбрать шариатского имама, чтобы очистить города от пороков и освободить их из под власти врага. Те [в свою очередь] откликнулись с радостью, с почтением ответили на призыв Гази-Мухаммада, выбрали именно его для этой важной миссии, для которой в это время не было более достойного. Он взялся за дело и принялся призывать людей к религии, шариату и борьбе против неверных, защищая религию и свою страну» .
Гази-Мухаммад был объявлен имамом Дагестана. В соответствии с концепцией сторонников имамата всем мусульманам региона следовало признать власть имама, присоединиться к джихаду, не подчинившиеся признавались отступниками (бугат), их «жизнь и имущество объявлялись дозволенными» с точки зрения шариата. Не все представители дагестанского богословского сообщества приняли данную концепцию, находя составляющие ее правовые заключения не соответствующими шариату. С переходом Гази-Мухаммада к активным действиям наметилось идеологическое противостояние, выразившееся в написании сочинений с критикой доктрины имамата в контексте действия ее во времени, пространстве и по кругу лиц, оспариванием всяких правовых заключений, которыми руководствовался имам в осуществлении своих полномочий. Полемика продолжалась вплоть до завершения Кавказской войны, особенно активизировавшись в период имамата Шамиля, когда и были созданы наиболее примечательные образцы трудов по данному вопросу . Его главными критиками стали ученые-богословы Йусуф ал-Йахсави, Мамма-Киши ал-Индирави, Мирза-ʻАли ал-Ахти и Аййуб ал-Джунгути, чьи биографии в изложении ʻАли ал-Гумуки (Каяева) мы и переводим с арабского на русский язык, снабдив комментариями.
Перевод текста
/С. 87/ ал-хаджж Йусуф ал-Йахсави .
Выдающийся ученый, кадий, ал-хаджж Йусуф б. ал-хаджж Муса , предки которого были горцами, ставшими аксайцами . Он был крупным ученым своего времени в области арабского языка и литературы, а также во всех отраслях шариатских наук. Особенно в праве (фикх) и его основах . У него есть отдельные заключения и фетвы по правовым [вопросам]. Некоторые из них был раскритикованы горскими учеными, как например Мухаммад-Тахиром ал-Карахи и Уʼти-Хаджжи ал-Гумуки. Между ними по этому поводу произошел диспут, продолжавшийся очень долго . Понося их, Йусуф сочинил одну касыду, где среди прочего сказано: «Их Петры (Бутрус) - ал-Карахи, а затем и ал-Гумуки, подобны обезьянам, привязанным к верблюдам» .
Он знал медицину и лечил, aно неизвестно, у кого он этому обучалсяb . Арабские науки он изучал у Беццав Исупа, т.е. Йусуфа слепого (ал-Аʻма) ал-Митлилти . Основам права он обучался у Дайит-бека ал-Гугутли , а фикху и остальным наукам у Саʻида ал-Харакани .
Ал-Йахсави был выдающимся литератором. Сочинял письма и красноречивые касыды.
Кадий Йусуф был плохого мнения о трех дагестанских имамах - Гази-Мухаммаде, Хамзате и Шамиле, считая их заблудшими людьми, сеющими раздор на земле. Он был один из самых ожесточенных их противников и из числа тех, кто отваживал от них людей. Он выступал в пользу подчинения русским и проявления покорности им.
У Йусуфа есть касыда, в которой он поносит имамов и начинается она словами:
«Вы лжете, утверждая, что любите благочестивых. Заблуждение ваше абсолютно. Вы не имеете [представления] о богобоязненности. Сбил вас [с пути] иблис и блудный сатана (шайтан). Одеяние ваше соткано из коварства. …
[Гази-Мухаммад] напал на Саʻида, последний же [благочестивый] раб Божий. Не имея права, раздавал его книги своей правой рукой. О, как он принизил драгоценные знания! Не погубили ли они (имамы - авт.) вероломно и преступно Нур-Мухаммада при исполнении полуденной молитвы, когда он произносил слова исповедания веры?! И Булача бросил он в реку преступно, ребенка, который призывал на помощь Пророка. И [что сделали] с [их[ матерью, зарезанной среди львов?! ...» .
Самая известная его касыда та, где он поносит имама Шамиля, злорадствуя по поводу его пленения и по поводу того, что он попал в руки к русским. Йусуф перешел там все границы и сказал в касыде то, что не подобает простому невежде, не говоря уже о достойном ученом, подобном ему. [Начинается эта касыда так]: с«Достоинства Шамиля стали прахом, хотя они и поставили его имамом...»d .
Многие горские ученые выступили против него по этому поводу. Среди них поэт Хаджжи-Мухаммад б. ал-хаджж ʻАбд ар-Рахман ас-Сугури, [который] достойно ответил ему. Также [ответил] поэт Махмуд ал-Хухали по прозвищу Мама. И последний из них имам Наджм ад-Дин ал-Хуци (Гоцинский - авт.). Однако Йусуф не составил сочинение в опровержение [имамства] Шамиля и его предшественников , как это сделали Мамма-Киши ал-Индирави и ал-кади Аййуб ал-Джунгути. Он просто ограничился устными словами и касыдами. Затем, однако, он пожелал уточнить свое мнение и написал муфтию Мекки, когда посетил ее. Он просил фетвы (истифтаʼ) у последнего на счет [шариатской оценки] собственных действий Йусуфа, деяний Шамиля и eнеобходимости хиджры по повелению имама. Он также рассказал, что если он и подобные ему совершат хиджру, то их дети, жены и имущество останутся в руках неверных. Но вместе с этим он написал, что непременно совершит хиджру, если это будет предписанием, т.к. спасение души от ада предпочтительнее для него, чем спасение семьи из под власти неверныхf . Йусуф предполагал, что муфтий Мекки будет согласен с его мнением, издаст фетву, которая [соответствует] его желанию, но случилось иначе . Пришла фетва, которая противоречила его мнению и предписывала подчиниться имаму всему населению Дагестана и обязывала всех совершить к нему хиджру, если он прикажет. Однако Йусуф не изменил своего мнения, настаивал на нем, продолжая проявлять свое злорадство и после завершения усилий Шамиля и попадания его в руки к русским. Понося его, он составил ту упомянутую [выше] касыду. /С. 88/ Мне рассказал Ахмад-бек ал-Йахсави, затем ал-Мисри , один из потомков аксаевских правителей, что когда русские пленили имама Шамиля и повезли его в Россию, люди толпились по обе стороны его пути, чтобы посмотреть на него и удостоиться его лицезрением. Когда он входил в селение, жители поднимались на крыши домов, располагавшихся по обе стороны улицы по которой он проезжал. Когда он прибыл в Аксай и проезжал по улице, где располагался дом кадия Йусуфа, люди также поднялись на крыши домов по обе ее стороны. К кадию Йусуфу зашел некто, чтобы рассказать о прибытии Шамиля или о том, что он проходит рядом с его домом. В это время кадий сидел в своей комнате напротив окошка, открытого в сторону дороги, повернувшись лицом к ней. Как только он услышал «новость», Йусуф отвернулся в противоположную сторону, обратившись спиной к окну, для того чтобы его взгляд даже случайно не упал на имама Шамиля .
gИз его сочинений, как об этом рассказал мне его внук ʻАбд ал-ʻАзим, сын Крим-Султана:
«ал-Фарида ар-Рабанийа фи шарх ал-ʻАкида аш-Шайбанийа»;
«ал-Бахджа ас-Суфийа ли ал-Мунаджа ал-Йусуфийа»;
«Даваʼ ал-Калб ал-Музабзиб фи шарх ан-Нусах ал-Мухазаб»;
«Тухфа ал-Карар ʻала Кузи-Малла ал-Гарар»;
«Тухфа ал-Вурас шарх Афдал ал-Мирас»;
«ал-Ифсах фи Масʼала ан-Никахh ».
Ему ответил поэт Идрис-афанди - его односельчанин словами: (…) .
Мирза-ʻАли ал-Ахти.
Это выдающийся ученый Мирза-ʻАли ал-Ахти. Его нисба восходит к [названию] селения Ахты - центра области (нахийа) Самур, его столице как прежде, так и сейчас. Мирза-ʻАли был из тех, кто сочетал знания в «традиционных» и «прикладных» [науках] . Он был сведущ в арабском языке и литературе, а также математике (рийадийа), астрономии (хайʼа), науке определения времени (микат) , философии и логике (мантик). Он использовал различные научные приборы, такие как астролябия, синус-квадрант, альмукантарат, и учил их использованию свих учеников.
Он обучался наукам у трех Саидов (ас-Суʻадаʼ ас-саласа) - Саʻида аш-Шинази, Саʻида ал-Хачмази и Саʻида ал-Харакани . Мирза-ʻАли владел тремя языками - турецким, фарси и арабским, и сочинял стихи на всех из них. Он автор многочисленных стихов и касыд на различную тематику. Однако его стихи на арабском слабоваты. Из их числа касыды, где он восхваляет амира Сурхай-хана и его сыновей. Они обернулись ему бедой. Амир Аслан-хан , который стал правителем после Сурхай-хана, жестоко наказал его, бросив прямо в одежде в зимний день в колодец с ледяной водой. [Ему принадлежит] касыда, в которой он уподобляется касыде Мухаммада ад-Дарира ал-Гумуки, посвященная восхвалению рода пророка (ахл ал-байт). Он составил ее по просьбе Нух-бека , сына Сурхай-хана. Есть также другая касыда составленная им в пику касыде, которую приписывали шайху Бахаʼ ад-Дину ал-ʻАмили, где последний поносит халифов Абу-Бакра и ʻУмара. Мирза-ʻАли ал-Ахти опровергает, что нельзя сочетать любовь к ним с любовью к ʻАли. Он написал [в ответ]: «Я люблю ʻАли - повелителя правоверных, но не согласен с тем, чтобы поносили Абу-Бакра и ʻУмара» .
В числе его произведений есть касыда, в которой он жалуется на те лишения и невзгоды, которые ему пришлось претерпеть в заточении у имама Шамиля. iОна начинается так: «…»j . Мирза-ʻАли был пленен во время нападения Шамиля на Ахтынскую крепость в 1264 г. [Последний] забрал его с собой и заточил в тюрьму, kгде он оставался примерно годl . Затем он был освобожден вместе с несколькими пленными русскими, которые находились у имама .
mВ числе его произведений есть касыда, которую он сочинил после спасения от имама Шамиля. В ней он рассказывает о том, что он испытал, будучи в плену у Шамиля и его последователей, о тех притеснениях и лишениях, а также устрашении его и издевательствах, которые ему пришлось претерпеть. Начинается эта касыда: «И начали узурпаторы притеснять меня…». Кроме касыд я не встречал научных заключений или какого-либо другого сочинения написанного имn .
Он также сочинил касыду, где он восхвалял Мухаммад-Мирза-хана , сына Аслан-хана. Ал-хаджж Йусуф, более известный как ал-Мисри, - инженер имама Шамиля, предположил, что она написана восхваляя русского генерала Головина . Мирза-ʻАли написал ему, порицая его за это обвинение. По этой причине между ними произошел большой спор. В итоге ал-хаджж Йусуф все-таки признал, что он был не прав . В целом у него очень много стихов, большинство из которых он объединил в диван. Однако если не все, то большинство из них слабые и никчемные .
Кадий Мирза-ʻАли умер в 1275 году когда ему исполнилось 90 лет или даже больше.
/С. 91/ ал-кади Аййуб ал-Джунгути .
Нисба его относится к селению Верхний Дженгутай Буйнакского района (нахийа) . Он обучался знаниям у двух выдающихся правоведов - Саʻида ал-Харакани и Мухаммад-Мирзы ал-ʻАймаки. Аййуб был устанавливающим истины правоведом и достойным литератором; возглавлял суд Нижнего Дженгутая, где он обосновался, работая кадием и преподавателем. У него есть несколько правовых заключений и фетв.
В этот период в Дагестане появился тарикат через одного из ученых области (нахийа) Кюра Мухаммада-афанди ал-Йараги. От него тарикат получил шайх Джамал ад-Дин ал-Гумуки. Последний, подобно своему шайху, также начал призывать к нему людей, рассылая письма товарищам и ученым эпохи, расписывая красоту суфизма. Кадий Аййуб был из числа тех, которому он написал такое письмо. Вот это письмо: (…) .
Однако я не нашел ответа. Но ясно, что он не внял его призыву и не взял от него тарикат .
После этого появился имамат и Гази-Мухаммад ал-Гимрави, затем Хамзат ал-Хуцали, а затем Шамиль ал-Гимрави. Они утверждали, что являются шариатскими имамами (ал-имам аш-шарʻийа) и стали призывать людей к [жизни] по законам шариата. Они считали неверными (кафир) тех, кто не ответил на их призыв, и воевали с ними подобно как с неверными, считая дозволенными их кровь, имущество и женщин .
Тогда ал-кади Аййуб выступил, опровергая все это, отрицая их путь и ту войну, которую они вели, считая их из числа порочных людей, которые вознамерились возвыситься на этой земле, сея порок. Он горячо порицал то, что они считали дозволенными кровь мусульман их имущество, и метал по этому поводу гром и молнии.
Он составил по этому вопросу книгу, которую назвал «ас-Саваʻик ал-Илахийа ли Ихрак ал-ахл ат-Тарика аш-шайтанийа» («Божественные молнии для сожжения последователей пути сатаны»). /С. 92/ Благодаря [написанию этого сочинения] возвысился его авторитет среди русских и почтение к нему среди их союзников, и он стал их весьма доверенным лицом. Русское государство тем самым желало обмануть безграмотных из числа жителей Дагестана, внушить им, что оно (государство - авт.) помогает исламской религии и оберегает ее знания и культуру, не является ее врагом, как то утверждают имам Шамиль и его последователи. Они желали перетянуть дагестанцев на свою сторону и сделать своими помощниками. В городе Дербенте государством было построено медресе (мадраса ʻилмийа) . Они объявили, что эта школа построена для обучения детей тех мусульман Дагестана, которые следуют за русскими, чтобы привить им культуру ислама и распространить арабские науки среди них. Кадий Аййуб возглавил эту школу и обучение в ней. Он оставил дженгутайский суд и переехал в Дербент, где начал управлять медресе собственноручно. Он осел там, обучая тех, кто к нему приходил из числа студентов. Аййуб составил и отправил письма правителям, старшинам и остальным жителям тех селений, которые были в подчинении русских. В посланиях он призывал получать знания и обучаться наукам. Он рассказывал им о достоинстве знаний, пользе их получения, призывал отправлять своих детей к нему для обучения исламской религии, воспитания их в ее духе, изучения арабских наук и литературы. Многие из них ответили на его призыв и отправляли к нему своих детей, так что вокруг него собралось большое их количество. В числе тех, кому он адресовал свои письма, был амир Агалар-хан - правитель округа (нахийа) Гази-Гумук. Он также ответил на его призыв и отправил своего сына Джаʻфара к нему.
Вот это письмо, я привожу его из-за исторической ценности: (…) .
Исследование осуществлено при поддержке гранта РГНФ (№ 12-31-01221).
Рецензенты:
Закарьяев З.Ш., д.и.н., профессор кафедры арабской филологии Дагестанского государственного университета, г. Махачкала;
Магомедов Н.А., д.и.н., заведующий отделом древней и средневековой истории Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской академии наук, г. Махачкала.
Работа поступила в редакцию 11.04.2014.
Согласно мусульманскому праву ахл ал-хилли ва ал-ʻакд (букв.: люди назначающие и присягающие) - группа лиц, ответственных за назначение верховного имама (имам ал-аʻзам), собрание которых может созвано как самостоятельно, так и по инициативе имама. В их число входят ученые-богословы (ʻуламаʼ) и другие почетные лица (вуджух ан-нас), обязательным условием для которых является уважение и влияние в обществе .
Деда Йусуфа звали Крим-Султан, причем, как и Йусуф, отец и дед носили почетную приставку ал-хаджж, т.е. совершившие обряд хаджа .
Поздняя приписка в тексте: «Мне рассказал его внук ʻАбд ал-ʻАзим, что его дед в четырнадцатом колене был выходцем из города Хунзах».
Хасан ал-Алкадари считал, что Йусуф был слабее своих оппонентов в области фикха, в частности Мухаммад-Тахира ал-Карахи и Уʼти ал-Гумуки .
В сочинении Назира ад-Дургили, посвященном дагестанским богословам, данное редкое имя указано в оригинальном тексте как «Атал», затем зачеркнуто и исправлено на «Удди». Переводчики указали имя как «Атал» . Более известен в арабоязычной литературе как ал-хаджж Уʼти ал-Газигумуки.
Буквально: «длиннохвостый».
Некоторые отрывки из полемики переведены на русский язык М. Гайдарбековым [См.: 1, л. 24-29, 38, 42-46, 55, 64].
Их противостояние (причем в разных вопросах - никах, имам и др.), выразившееся в поэтической форме, известно. В диспуте, помимо ал-Йахсави, участвовали Мухаммад-Тахир ал-Карахи, ал-хаджж Уʼти ал-Газигумуки, Хаджжи-Мухаммад ас-Сугури, Мухаммад ал-Хухали (ал-Газигумуки) и его брат Махмуд (по прозвищу «Мама»). Исследователи по-разному оценивают итоги стихотворных баталий. Назир ад-Дургили пишет, что «Йусуф осмеял их положение, показав их место в науке» , а ʻАли ал-Гумуки отмечает: «Некоторые из них сочинили, в пику сатирическим произведениям Йусуфа, ещё более прекрасные и ещё более обширные стихотворные произведения в защиту Шамиля» . В первом случае оценка относится к диспуту о «никах», во втором - легитимности имамата и личности имама. В стороне не осталось и последующее поколение дагестанских богословов-литераторов - Хасан ал-Алкадари в «Джираб ал-Мамнун» и Наджм ад-Дин ал-Хуци (Гоцинский) также ответили Йусуфу .
Признавая литературный талант Йусуфа, ад-Дургили и ал-Гумуки (Каяев) резко порицали его политическую позицию, выражавшуюся в «обслуживании интересов завоевателей». Имеются сведения, что еще в 1818 г. ал-Йахсави выполнял поручения Махди-шамхала по заданию русских офицеров в Аварии . Также известно, что в 1249 г. х. (1833-34) Йусуф ал-Йахсави пребывал в должности кадия солдат-мусульман Кавказского конвоя гвардии в Санкт-Петербурге . Вернувшись в Дагестан, он остался на службе у русских, которые пытались использовать в своих целях его познания в области исламского права и иных наук. Российские официальные документы упоминают Йусуфа 1 февраля 1841 г. как прикомандированного к Кавказско-горскому полуэскадрону. Военные власти Северного Кавказа также использовали его знания арабского языка при подготовке переводов сводов обычного права для административных нужд .
За службу Йусуф был щедро вознагражден. Ему принадлежало 2500 десятин земли с тремя хуторами. Часть из них (хутор Казакмурзаюрт) была жалована ему за критику Шамиля .
В тексте зачеркнуто: «Он обучался медицине у своего шейха Нур-Мухаммада ал-Авари, а шариатские науки…». Текст между литерами «a» и «b» является приписанным позднее. В османо-турецком варианте своего сочинения ʻАли ал-Гумуки (Каяев) указывает, что Йусуф в том числе обучался у Нур-Мухаммада ал-Авари .
«Беццав» в переводе с аварского языка означает слепой.
ʻАли ал-Гумуки использует для передачи несвойственных для арабского языка фонем буквы арабского алфавита с добавлением диакритических знаков (ʻаджам): «ژ» (ц) - «Беццав»; «چ» (ч) - «Булач»; «ڸ» (лъ) - «Гъогъолъ» (в русскоязычном тексте мы передаем данную фонему сочетанием букв «тл», наиболее близким по звучанию (ал-Гугутли)).
Известная история о расправе над членами хунзахского ханского дома в 1834 г. Подробно описано многими исследователями, например А. Неверовским [См.: 10].
Подстрочный перевод части касыды осуществлен М. Гайдарбековым [См.: 1, л. 34-36].
Начало касыды (отмечено нами между литерами «с» и «d») приписано на полях. С подстрочным переводом можно ознакомиться в труде М. Гайдарбекова .
Из Гуккала - одного из кварталов Кумуха. Полное имя: Махмуд (Мама) б. Мулла Максуд ал-Хухали ал-Газикумуки
В жизни М.Абдуллаева было много сложных ситуаций. В Дагфилиале АН СССР научная общественность республики в 1963 г. три дня обсуждала его первую монографию «Мыслители Дагестана XIX и нач. XX вв.». Ее подвергли суровой критике как идейно вредную, рекомендовано было ее приостановить. У него было изъято 17 работ с обвинением автора в идеализации патриархально-феодального прошлого. Но и в этих условиях профессор продолжал научную работу, совершая смелый научный подвиг, пересматривая устоявшиеся в научной литературе и закрепленные в партийных документах оценки досоветского арабо-мусульманского культурно-философского наследия.
Многие ученые в Центре и других республиках не верили, что в досоветском Дагестане была научная и философская мысль, заслуживающая изучения.
Благодаря его публикациям на русском и иностранных языках досоветский Дагестан предстал перед миром как один из просвещенных уголков мира. В своем отзыве на одну из работ М.Абдуллаева директор Института философии и права АзССР академик Ф. Кочарли писал: «...в результате исследований М.А. Абдуллаева совершенно изменилось у нас представление об уровне развития духовной культуры народов досоветского Дагестана. Оказывается, Дагестан не стоял в стороне от столбовой дороги мировой цивилизации, а вносил свою достойную лепту в ее развитие».
М.А. Абдуллаев является зачинателем многих направлений философской и социально-политической науки в Дагестане: исламоведения, социологии, истории философской мысли, социальной философии, национальных отношений, советологии и т.д. Ныне к этим проблемам прибавились еще два объекта изучения: философские вопросы медицины и информациологии.
Наиболее рельефно энциклопедичность юбиляра выступает в его книге «Актуальные проблемы философской науки». Магомед Абдуллаевич - автор ряда работ по исламу, написанных в духе требований того времени.
В современных исследованиях по исламу он показывает, что ислам сыграл огромную прогрессивную роль в мировой истории и развитии культуры, выступал идеологической основой, теологической оболочкой и интегрирующим фактором компонентов арабо-мусульманской культуры.
Он одним из первых четко и с глубоким знанием осветил проблемы суфизма, показал распространение его в Дагестане, раскрыл сущность разновидностей тарикатского мюридизма в республике: накшбандийского, кадирийского и шазилийского. Он осветил деятельность и воззрения 12 дагестанских тарикатских шейхов, в том числе 4 проживающих в Турции. М.Абдуллаев показал, что тарикатский мюридизм вырос на идеях суфизма, который с X-XI вв. развивался в Дагестане.
Им опубликованы 30 монографий, 3 сборника статей, 5 учебных пособий, сотни глав и статей в коллективных монографиях, сборниках и журналах. Среди них: «Казим-Бек - ученый и мыслитель», «Мыслители Дагестана XIX и начала XX вв.», «Философская и общественно-политическая мысль Дагестана в XIX в.», «Али Каяев», «Из истории философской и общественно-политической мысли народов Дагестана в XIX в.», «Некоторые вопросы теологии ислама», «Северный Кавказ в объективе антикоммунизма», «Из истории научной и педагогической мысли досоветского Дагестана», «Общественно-политическая мысль в Дагестане в начале XX в.», «Из истории философской и общественно-философской мысли Дагестана», «Мыслители Дагестана». Недавно из печати вышла его книга «Реформация ислама в XIX - начале XX вв.». Его исследования имеют не только местное, региональное, но и общенаучное значение.
Магомед Абдуллаевич сыграл большую роль в подготовке научных и научно-педагогических кадров по философии. Им подготовлено свыше 30 кандидатов и 3 доктора наук для Дагестана и республик Северного Кавказа. Как президент Даготделения МАИ, заведующий кафедрами ДМА, ДГУ, ДНЦ РАН и директор фонда им. шейха Абдурахмана-Хаджи он координирует научную деятельность значительной части обществоведов. Он участник и организатор многих международных, всесоюзных, всероссийских и региональных конференций, член ряда научных советов страны.
Его заслуги отмечены присвоением ему званий засл. деятеля науки, Всесоюзной премией за лучшую работу в области общественных наук, дважды Государственными премиями РД. Юбиляр - действительный член Международной академии информатизации и президент его Дагестанского отделения. Магомед Абдуллаевич - талантливый и опытный педагог, он более 60 лет посвятил обучению и воспитанию подрастающего поколения: работал в начальной, семилетней, средней школе и в вузах.
В советский период многие вузы страны приглашали М.Абдуллаева для чтения спецкурсов. С 1987 года он работает в Дагестанском научном центре РАН зав. кафедрой философии и иностранных языков. Его статьи печатались во многих журналах СССР и зарубежных стран, современных газетах, журналах России и Дагестана.
У юбиляра выработался особый стиль изложения - ясный и доступный для читателей. Его статьи отличаются остротой и четкой постановкой вопросов, логичностью, объективностью, концептуальной последовательностью и аргументированностью.
Высокое чувство общественного долга, организаторские и пропагандистские способности проявляет юбиляр, работая много лет директором общественного фонда им. шейха Абдурахмана-Хаджи. Здесь регулярно проводятся заседания круглого стола, диспуты, тематические вечера, посвященные проблемам воспитания молодежи, и материалы их публикуются в бюллетене фонда.
Широкими познаниями, целеустремленной, продолжительной научной и педагогической деятельностью М.А. Абдуллаев заслужил признательность и уважение народов Дагестана, интеллигенции, студенчества. И ныне маститый ученый, талантливый педагог полон энергии, поражает удивительным трудолюбием и необычайной продуктивностью.
В эти юбилейные дни хочется горячо и сердечно поздравить Магомеда Абдуллаевича со знаменательным событием в его жизни и пожелать ему новых успехов в науке, крепкого здоровья и долгих лет счастливой жизни!
Магомед-Мирза Мавраев – первопечатник и просветитель Дагестана
А.А.Исаев
До середины XIX века в Дагестане не было типографии, и произведения дагестанских авторов, начиная с XI века, распространялись среди населения Дагестана путем переписывания или в устной передаче.
Крайне незначительный «тираж» переписанных произведений и продолжительность времени, прошедшего после их создания, отсутствие типографии для размножения и другие факторы приводили и замедлению процесса развития письменности и всей духовной культуры населения Дагестана.
Первопечатник и просветитель Дагестана Магомед-Мирза Мавраев (1878–1964). Фото 1914 г.
Начиная с 70-х годов XIX столетия, в городах Дагестана по разрешению местной администрации были открыты несколько частных полиграфических предприятий. Известно, что в 1873 году Белявский открыл типографию в Дербенте. В конце 1876 года А.М. Михайлов купил у купца З. Самойлова типографию в Порт-Петровске. В 1897 году А.М. Михайлов основал вторую типографию в Темир-Хан-Шуре, а в 1881 году открыл литографию в Порт-Петровске. Военный писарь Н. Иванов в 1889 году открыл литографию в Порт-Петровске, А. Мельников в 1895 году – в Дербенте, Я.П. Шкрот и С. Брун в 1900 году открыли типографии в Порт-Петровске.
В 1901 году в Дагестане официально функционировало 10 типографий, в которых на русском и частично на дагестанских языках с помощью кириллицы печатались служебные документы царской администрации, учебные пособия, продолжающиеся издании: «Обзор о состоянии Дагестанской области», «Дагестанский сборник», газета «Дагестанские областные ведомости» и другие сборники и периодические издания.
В начале ХХ века в Дагестане начинается процесс зарождения книгоиздательского дела на дагестанских, арабском и на некоторых языках народов Северного Кавказа. В результате чего, как писал Саид Габиев, «Дагестан, служивший с давних пор очагом мусульманской культуры на всем Кавказе, слывя даже на Востоке как «Илмун бахр» (море науки), как бы являлся большой школой, выпускающей горскую мусульманскую интеллигенцию – знатоков богословия, схоластических наук, шариата и арабской культуры вообще», в начале XX века становится центром арабографического книгопечатания на Северо-Восточном Кавказе.
Одним из организаторов и руководителей этого замечательного явления в истории духовной культуры народов Северо-Восточного Кавказа был Магомед-Мирза Мавраев.
Родился он в 1878 году в селении Чох Гунибского окруружились. Он был очень энергичным и довольно состоятельным человеком. Видя все это, я предложил ему открыть в Дагестане типографию. Он согласился и горячо взялся за ее создание. В конце этого года посредством инженера Адильгерея Даитбекова мы поехали в сторону Казань для изучения новых методов обучения детей в школах и приобретения типографических станков. Это было в 1900 году».
В Казани, Оренбурге, Каргале они встретились с местными учителями, ознакомились с новыми методами обучения, однако приобрести типографическое оборудование им не удалось.
Воодушевленные благородной идеей создания в Дагестане типографии М.-М. Мавраев, А. Акаев и Исмаил Абакаров из Шулани в 1902 году поехали в г. Бахчисарай и устроились на работу в типографии Исмаила Гаспринского. В процессе работы в типографии они освоили технологию книгоиздательского дела, что имело важное значение в их дальнейшей деятельности, и издали на арабском и кумыкском языках около 20 книг Абусуфьяна Акаева, Магомедали Мавраева и др. Это было начало сложной деятельности энтузиастов организации книгоиздательской работы на дагестанских и арабском языках с помощью арабографического письма.
Главной задачей М.-М. Мавраева и его друзей было создание типографии в Дагестане и организация здесь массового книгопечатания. Для открытия типографии необходимо было получить специальное разрешение от местной администрации царского правительства. По сведениям сыновей М.-М. Мавраева – Анвара и Ниязбека, Ризван Мавраев (дядя М.-М. Мавраева) поехал в г. Тифлис к наместнику царя на Кавказе и взял у него письменное разрешение на открытие типографии в г. Темир-Хан-Шуре – столице Дагестанской области.
Однако для открытия типографии, кроме официального разрешения царских властей, нужны были деньги для приобретения типографского оборудования. А денег не было. На помощь охваченному благородной идеей об открытии типографии молодому, энергичному М.-М. Мавраеву пришли его состоятельные родственники. Они продали около 400 овец и вырученные деньги отдали Магомед-Мирзе.
На эти средства он с помощью А. Акаева и других друзей купил в Турции немецкие литографские станки, а также здание для типографии в Темир-Хан-Шуре. В 1903 году М.-М. Мавраев открыл паровую типолитографию «ал-Матба а ал-Исламийа» в Темир-Хан-Шуре и приступил к реализации своей заветной цели – организации издания книг на языках народов Дагестана и Северного Кавказа, а также на арабском и русском языках. Организация книгопечатания на местных языках открыла новую эпоху в истории духовной культуры народов края.
В первый год типография работала убыточно, и М.-М. Мавраев оказался в критическом положении. И на этот раз ему помогли родственники и друзья. В последующие годы типография работала прибыльно, и расходы на ее создание и организацию книгоиздательского дела были покрыты с лихвой. Энергичный и предприимчивый М.-М. Мавраев постепенно стал одним из богатых людей Дагестана. Он имел виноградные поля, консервные заводы, кинжальный завод, кожеобрабатывающую фабрику, склады для хранения книг, книжный магазин, несколько домов, в которых жил со своей семьей, а также работники типографии, фабрики и т. д.
Говоря о целях создания типографии, первопечатник и просветитель Дагестана М.-М. Мавраев в предисловии к торговым каталогам, изданным им на арабском языке в 1908 и 1914 годах под названием «Фихрист ал-кутуб» (список книг), писал: «Знание – это самое драгоценное сокровище любого народа; занятие над приобретением знаний – самая почитаемая деятельность, а книга – источник знаний. Чтобы перемножить знания и обогатить мир книгами о вере и способствовать их распространению между людьми, я в городе Темир-Хан-Шуре открыл «Исламскую типографию». В ней я издал много книг, пользующихся большой популярностью среди населения Дагестана, Кавказа и других областей. В целях оказания помощи тем, кто не знает арабский язык и желают ознакомиться с вероучением ислама, мы организовали издание книг и на местных языках».
Зная, что качество оформления литографированных книг зависит от мастерства катибов, М.-М. Мавраев привлекал к этой нелегкой деятельности лучших переписчиков Дагестана. Так, он узнал о том, что Газимагомед, сын Магомедали, сын Амирхана из Уриба (1858–1942 гг.) владеет красивым каллиграфическим почерком. Магомед-Мирза специально поехал в это высокогорное селение, разыскал Газимагомеда, рассказал ему о своих планах и целях, забрал его к себе в Темир-Хан-Шуру, устроил его переписчиком в свою типографию и выделил ему двухкомнатную квартиру во дворе типографии.
В типолитографии М.-М.Мавраева в качестве переписчиков работали такие замечательные дагестанские каллиграфы, как Абдуллатиф, сын Нурмагомеда из Накитля, Абусуфьян, сын Акава из Н. Казанища, Асадулла, сын Магомеда из Амуши, Газимагомед, сын Магомедали из Уриба, Гасан, сын Ибрагима (Катиб Хасан) из Н. Казанища, Давуд-хаджи, сын Магомеда из Урари, Иса, сын Магомедмирзы из Кулла, Исмаил, сын Абакара из Шулани, Магомед, сын Абдулазиза из Хаджалмахов, Нурислам, сын Курбанали из Унчукатля и другие.
Они получали от М.-М.Мавраева заказ переписать то или иное написанное на их родном или неродном языке сочинение дагестанских и недагестанских авторов для литографского издания и аккуратно переписывали и художественно оформляли их за определенное вознаграждение.
М.-М.Мавраев проявил себя крупным организатором книгоиздательского дела. В целях повышения качества работы переписчиков, наборщиков и других работников он умело использовал материальное и моральное поощрение за хорошую работу.
Так, в качестве поощрения за хороший труд он давал определенный процент литографированных книг высококвалифицированным дагестанским мастерам книжного дела Абусуфьяну Акаеву из Н. Казанища, Гасану Ибрагимову (Катиб Хасан) из Н. Казанища, Газимагомеду из Уриба, и они организовали продажу этих книг в своих небольших книжных ларьках, на различных базарах.
Одной из характерных особенностей дагестанского книгоиздательского дела на заре его рождения было то, что владельцы типографий одновременно занимались как издательской деятельностью, так и реализацией книжной продукции своей типографии. М.-М.Мавраев аккуратно и со знанием дела исполнял все эти виды деятельности.
Вторая страница семиязычного словаря, изданного М.-М.Мавраевым
Издательскую деятельность он строил на основе определения спроса населения на те или иные произведения. С помощью друзей Абусуфьяна Акаева и других ученых он заранее определял пользующиеся среди населения большой популярностью произведения дагестанских и недагестанских авторов, а затем организовывал их издание.
Среди произведений дагестанской арабоязычной литературы заметное место занимает написанная в 1852–1882 гг. по инициативе и при участии имама Шамиля его секретарем и участником долголетней героической борьбы горцев против царизма Мухаммед-Тахиром ал-Карахи (1809–1880) хроника «Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах». В этом произведении на основе собственных наблюдений и личных впечатлений, использования сведений, писем и документов Шамиля, его приближенных и очевидцев, произведений дагестанских авторов освещены вопросы многолетней борьбы горцев за независимость. Впоследствии это произведение Мухаммед-Тахира в рукописных списках распространилось среди населения Дагестана и ряда других стран.
Поскольку спрос на него был широкий, М.-М. Мавраев приложил немало усилий для его издания. В письме от 23 октября 1902 года к Хабибуллаху, сыну Мухаммед-Тахира ал-Карахи М.-М. Мавраев отмечал: «Я хочуиздать работу твоего отца «Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах». Царская цензура отнесла это произведение к разряду крамольных, поэтому М.-М. Мавраев советовал Хабибулле изменить его название на «Историю Дагестана» или на другое, поскольку «цензор чаще всего обращает внимание на название книги, на ее введение и заключение, без тщательного просмотра ее содержания». В письме от 25 июня 1904 г. письме М.-М. Мавраев сообщал Хабибуллаху: «Дошло до меня твое второе письмо об издании сочинения твоего отца. Если Вы, как мы договорились, закончили очищение сочинения твоего отца от ругательства в адрес царского правительства и его офицеров, принесите его и я издам его».
Несмотря на все старания Хабибуллаха и М.-М.Мавраева вплоть до изменения ее содержания в угоду интересам царских властей, издать эту книгу хотя бы в такой форме не удалось. Только в годы Советской власти оно было издано на арабском и в переводе А.М. Барабанова под руководством академика И.Ю. Крачковского на русском языке. Отдельные главы этого сочинения в переводе на русский язык Г. Малачиханова были изданы и в Махачкале Дагестанским научно-исследовательским институтом в 1927 году под названием «Три имама», которые, в свою очередь, были переизданы в 1990 г.
Главной особенностью книгоиздательского дела с самого начала зарождения в специфических условиях многонационального Дагестана была многоязычность печатной продукции. В типографиях Дагестана книги издавались на аварском, даргинском, кумыкском, лакском, лезгинском, а также на арабском, азербайджанском, балкарском, кабардинском, карачаевском, осетинском, русском и чеченском языках.
Нередко одна и та же книга издавалась на нескольких языках. К их числу можно отнести 4-х, 5-ти, 6-ти и 7-язычные переводные словари арабского, аварского, даргинского, кумыкского, лакского, русского и чеченского языков под названием «Суллам ал-ли-сан», «Хамсат алсина», «Ситтат алсина», «Саб ат алсина». Эти так называемые «Лестницы языков» содержат в себе по 1500 наиболее часто употребляемых слов и выражений. Зная один из представленных в них языков и владея арабографическим письмом, пользуясь этими словарями, можно усвоить минимум наиболее употребляемых слов любого представленного в них языка. Поэтому эти «Лестницы языков» в условиях отсутствия единого для всех народов Дагестана языка межнационального общения пользовались среди горцев большой популярностью, поэтому они были по нескольку раз переизданы М.-М. Мавраевым.
В результате поисковой работы, проведенной во время археографических экспедиций и научных командировок в Российской государственной библиотеке (РГБ), Российской национальной библиотеке (РНБ), библиотеке Петербургского университета, библиотеке Петербургского отделения Института востоковедения Российской академии наук (РАН), в личных библиотеках жителей Дагестана мною найдены, микрофильмированы, ксерокопированы и составлены библиографические описания 459 книг, изданных до 1917 года в дагестанских и недагестанских типографиях на языках народов Дагестана, частично и на языках народов Северного Кавказа с помощью арабографического письма (аджам), частично кириллицы и латиницы. При этом следует отметить, что не все изданные до революции на языках народов Дагестана книги обнаружены.
В настоящее время многие из обнаруженных книг, а также их микрофильмы, фотоснимки и ксерокопии собраны и бережно хранятся в Рукописном фонде Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН, ими пользуются научные работники, аспиранты, преподаватели, соискатели и другие.
Анализ изданных до 1917 года на языках народов Дагестана книг показывает достаточное разнообразие их содержания: наряду с духовно-религиозными произведениями было издано довольно значительное количество учебников и учебных пособий по математике, грамматике, географии, истории, буквари, дву– и многоязычные словари, различные календари, медицинские справочники, произведения художественной литературы (проза и поэзия) и дагестанского фольклора, по этике, рассказы об исторических личностях, труды дагестанских ученых по истории Дагестана, астрономии, филологии и т. д.
Благодаря стараниям и усилиям М.-М.Мавраева и других деятелей духовной культуры в составе изданных в его типографии на языках народов Дагестана книг имеется немало произведений дагестанской художественной литературы (поэзия и проза) и фольклора:
на кумыкском языке: составленные А. Акаевым сборники стихов «Маджму» ал-манзумат ал-аджамййа», «Маджму ал-аш ар ал-аджамййа», сборник стихов Абдурахмана из Какашуры «Маджму ал-манзумат», сборник стихов Ибрахима, сына Мухаммада из Эндирея «Манзумат Ибрахим», повести Нухая Батырмурзаева «Языкъ Гьабийбат» («Несчатная Хабибат»), «Давуд булат Лайла» («Давуд и Лайла»), «Гьарун булан Зубайда яда насипсыз Жанбийке» («Гарун и Зубайда, или несчастная Жанбийке»);
на аварском языке: сборник стихов Абдуллахаджи, сына Ахмада из Чоха «Хуласат ал-маваиз» («Избранные произведения»), сборник стихов, составленный Мухаммадом, сыном Усмана из Кикуни «Наджм ал-анам» («Светило людей»), поэма Али-Хаджи из Инхо «Мака бяхъияльул турки» («Турки о взятии Мекки») и другие;
на даргинском языке: сборник стихов Абдуллахаджи, сына Мамата из Урахи «Гаргиб ас-саликин ила матлаб Рабб ал-аламин» («Возбуждение желания идущих к требованию Господина миров»), сборник стихов, составленный Мухаммадом, сына Абдулазиза из Хаджалмахов «Равз ал-ахбар» («Сад известий»);
на лакском языке: сборник стихов Маллла-Мухаммада из Балхара «Маджму ал-аш ар» (Сборник стихов»), сборник стихов Абдулкарима сына Барата из Казикумуха, «Тухфат ал-маданийат» и другие.
В типолитографии М.-М. Мавраева было издано довольно значительное число произведений духовной литературы, в том числе рассказы о Пророках, произведения по мусульманскому праву, тексты Корана и т. д.
Исходя из потребностей мусульман Дагестана и других регионов, М.-М. Мавраев в 1913 г. выпустил красивое издание Корана. Это объемистая (682 с.), большого формата (25 х 35 см) книга написана на желтой плотной бумаге крупным каллиграфическим почерком «дагестанский насх» и представляет собой замечательное произведение высокого художественного мастерства и каллиграфического искусства. Оформление ее осуществил известный мастер книжного искусства Дагестана Газимагомед, сын Магомедали из Уриба. Путем умелого использования растительных мотивов, геометрических узоров и художественных особенностей арабографического письма, а также удачного подбора красной, желтой, синей, зеленой и черной туши он богато украсил начальные страницы, заглавия всех 114 сур, внешние поля страниц, а также интервалы между стихами (аятами). Книга была переплетена в изящно орнаментированную кожаную обложку темно-красного цвета. В связи с этим отмечу, что в 1955 году в индийском городе Калькутте состоялась Всемирная выставка печатных изданий Корана. На этой высококомплектной выставке первое место было присуждено Корану, изданному на высоком профессиональном и художественного уровне, при особом каллиграфическом искусстве в «Исламской типографии» М.-М. Мавраева в 1913 году.
Как известно, священный Коран написан на арабском языке для руководства всеми сферами жизни и деятельности мусульман. Однако арабским языком владело в прошлом, владеет и в наши дни очень незначительное число населения Дагестана, и не только Дагестана. Поэтому отдельные ученые-алимы Дагестана для оказания помощи своими не знающим арабского языка соотечественникам приложили немало усилий по организации перевода Корана на местные языки и изданию их в типографиях Дагестана.
Так, в 1909 и 1915 годах в типографии М.-М.Мавраева была издана книга под названием «Тарджамат ал-джуз ас-саласун» (Перевод 30-й части Корана). В ней содержатся дословные переводы с арабского на лакский язык 78-114 сур из 30 части Корана.
М.-М.Мавраев в своей типолитографии в 1910 году издал книгу под названием «Тарджамат ал-джуз ас-саласун фи калам Аллах» (перевод 30-й части Корана). В ней имеются дословные переводы с арабского на кумыкский язык 78-114 сур из 30-й части Корана.
В 1913 году в той же типолитографии были изданы книги под названием «Хаза тарджамат ал-Кахф» (перевод суры Пещера) и «Тарджамат джуз Амм» (Перевод джуза Амм). В обеих книгах содержатся дословные переводы с арабского на аварский язык 1,2 (частично), 5, 18, 32, 36, 44, 56, 67-114 сур Корана.
Таким образом, из всех 114 сур Корана на дагестанские языки были переведены и изданы 55 сур. При этом следует отметить, что ни в одном из этих изданий не указаны сведения о переводчиках вышеназванных сур Корана на дагестанские языки. По сведениям старожилов, перевод сур Корана на аварский язык осуществил известный мастер книжного искусства Дагестана Газимагомед, сын Магомедали из Уриба, на кумыкский язык – известный ученый и переводчик Шихаммат-кади, сын Байбулата из Эрпели.
Кроме переводов на местные языки, на многие суры Корана были составлены комментарии и изданы вместе с текстами этих сур на аварском, кумыкском и лакском языках. Так, в 1910 г. в Темир-Хан-Шуре был издан в переводе с аварского на кумыкский язык Шихаммат-кади, сына Байбулата из Эрпели комментарии 18-суры Корана «Ал – Кахф». На лакском языке были изданы толкования 30-го джуза и 18-й суры Корана.
В дореволюционном Дагестане функционировала сложившаяся в течение веков система народного образования. Рассматривая вопросы обучения и воспитания подрастающего поколения важнейшей предпосылкой для развития культуры, Магомед-Мирза Мавраев, Абусуфьян Акаев и другие поборники народного просвещения горцев в издаваемых в типолитографии М.-М.Мавраева книгах, газетах призывали своих соотечественников приобщиться к достижениям науки, техники и культуры русского и других народов, открывали так называемые «новометодные школы» с обучением на местных языках, создавали на местных языках учебники и учебно-методические пособия, различные календари, занимались проблемой реформы аджамской системы письма.
В 1903–1915 годах А. Акаевым, например, были составлены и изданы на кумыкском языке учебники и учебно-методические пособии: «Джагърафия» – по географии, «Илму хисаб» – по математике, «Къылыкъ китаб» – по этике, «Гичи таджвид», «Уллу таджвид», «Суал ва жавабли тад-жвид» – правила чтения арабо-язычного текста, «Иршад ас-си-бийан» – учебно-методическое пособие для учителей и т. д.
В типографии М.-М. Мавраева на местных и арабском языках были изданы труды дагестанских ученых по истории родного края, филологии, медицине, астрономии и другим отраслям науки, благодаря этому они получили широкое распространение среди местного населения и сохранилось до наших дней. Отмечу некоторые из них.
Будаймухаммад из Куппы и Таджудин из Цудахара – «Талмиз ал-’ авам» (Ученик народа). Петровск, тип. А.М. Михайлова. 1327 г. х./ 1909. На дарг. яз. (С. 61. № 11).
В 1910 году в типографии М.-М.Мавраева тиражом 800 экземпляров была издана на лакском языке книга «Рассказы о прошлом на лакском языке». В ней рассказано об истории Дагестана со времени арабских походов до начала XX века.
В типографии М.-М.Мавраева дважды – в 1910 и 1914 годах – был издан составленный А. Акаевым на кумыкском языке медицинский справочник под названием «Гьазыр дарман» («Готовое лекарство»). В книге арабографическим и русским алфавитами написаны названия готовых (фабричных) лекарств, которые можно купить в аптеках. Здесь же дается описание болезней и методов применения готовых лекарств. Специальный раздел посвящен методам изготовления лекарств из средств растительного и животного происхождения.
В типографии М.-М.Мавраева была издана в 1912 г. составленная на лакском языке Джамалутдином Шахбановым (Джандаров) из Хурукры книга под названием «Умм ал-фасад» («Мать бедствий»). Алкоголизм рассматривается в ней как главный источник человеческих бедствий.
Говоря об изданных в типографии М.-М.Мавраева книгах, следует отметить, что в них не содержатся сведения об их тираже, цене и т. д. В выяснении этих и других вопросов в некоторой степени помощь нам оказывают изданные там же в начале ХХ века библиографические справочники под названием «Фихрист ал-кутуб» («Список книг»), а также изданные Главным управлением по делам печати справочники: «Список книг, вышедших в России» с 1884 по 1907 гг., «Книжная летопись» – с 1907 по 1917 гг. и дальше.
По сведениям этих официальных библиографических справочников, тиражи изданных в дагестанских типолитографиях на местных языках книг составляли в среднем 1000–1500 экземпляров. При этом следует иметь в виду, что, исходя из потребностей читателей, многие произведения дагестанских и недагестанских авторов были переизданы на языках народов Дагестана два и более раза.
На заре зарождения в Дагестане книгопечатания М.-М. Мавраев организовал рецензирование подготавливаемых к изданию произведений с публикацией рецензий в начале или в конце рецензируемой книги. Так, в 1906 г. на аварском языке была издана составленная Мухаммедом, сыном Газимухаммада из Гигатли книга под названием «Тухфат ал-мутаваджидин». На ее 2–6 страницах имеются написанные на арабском языке на это произведение шесть кратких рецензий. В 1911 году тот же Мухаммад, сын Газимухаммада из Гигатля издал книгу «Имтихан ас-саликин». В начале книги имеются написанные на арабском языке Гаджи – Гусейном из Алака, Гаджиявом из Гаквари, Алибулатом из Саситля и Касимом из Буни рецензии на эту книгу.
М.-М.Мавраев большое внимание уделял каллиграфическому и художественному оформлению книг. Титульные листы большинства книг со вкусом украшены растительным и геометрическим орнаментами, записи обрамлены в прямоугольные одно-двухлинейные рамки. В конце книги фиксировались сведения о том, когда, где, кем и с какого оригинала переписано данное произведение.
Некоторые печатные книги изданы в красочно оформленных кожаных переплетах. Кожу для переплета книг М.-М.Мавраев производил на своем кожеобрабатывающем заводе в Темир-Хан-Шуре.
Каллиграфическое и художественное оформление книг в основном осуществляли переписчики (катибы). В целях издания красочных плакатов и художественного оформления книг и журналов М.-М. Мавраев примерно в 1916 году принял на работу художника Халилбека Мусаева. До наших дней сохранился ряд его произведений. К их числу относятся красочно выполненный цветной портрет имама Шамиля, разные учебные плакаты. Халилбек Мусаев работал художником издававшегося в типолитографии М.-М. Мавраева на кумыкском языке журнала «Танг Чолпан». На его страницах он опубликовал большое количество рисунков, сюжетов, зарисовок, портретов людей. Изображения людей имеются также в изданных на кумыкском языке книге «Лайла и Мажнун», на аварском языке – «Тахир и Зухра» и других.
Вопреки мнению сторонников ортодоксального ислама в отношении изображения людей и животных, духовные потребности народа требовали развития живописи и других видов искусства. Эту потребность воспринял предприимчивый М.-М. Мавраев, и в издаваемых в его типолитографии книгах, журнале было опубликовано немало портретов и рисунков людей.
В целях улучшения качества печатной продукции Мавраев купил в Турции немецкие литеры нескольких видов арабского шрифта, наборные машины и другое типографское оборудование и в 1908–1909 годах приступил к печатанию книг и наборным способом. Этим способом он издал более 10 книг, в том числе произведение по грамматике арабского языка своего отца «Масаил Чухийа», произведения Гасана Алкадари «Диван ал-Мамнун», «Джираб ал-Мамнун» и другие.
Однако читатели предпочитали приобрести книги, изданные литографским способом, поэтому наборный способ книгопечатания не нашел в условиях дореволюционного Дагестана широкое применение.
М.-М.Мавраев организовал в своей типографии издание книг и на русском языке. К числу таких, например, относится изданный в 1915 г. на русском языке «Обзор Дагестанской области за 1913 год».
В числе изданных на языках народов Дагестана книг имеется немало произведений, переведенных с арабского, персидского и других языков.
При этом представляет особый интерес то, что созданные на том или ином дагестанском языке произведения переводили на другой дагестанский язык. Благодаря переводу на дагестанские языки произведений восточной литературы, а также с одного дагестанского на другой происходил процесс обогащения литературы и языков народов Дагестана и в целом всей духовной культуры Дагестана.
В 1911 г. М.-М.Мавраев обратился к начальнику Дагестанской области с просьбой разрешить издание в Дагестане газеты на арабском языке. Царская администрация дала разрешение. Но для создания газеты нужны были люди, знающие арабский и другие языки. Одним из таких являлся Али Каяев. В то время А. Каяев работал учителем арабского языка в одном из кабардинских селений. М.-М.Мавраев поехал в Кабарду, нашел Али Каяева, рассказал ему о своих планах издания в Дагестане газеты на арабском языке и попросил его работать в ее редакции. Али Каяев согласился и приехал в Темир-Хан-Шуру 1 января 1913 года вышел первый номер газеты «Джаридат Дагистан». Издателем ее был М.-М. Мавраев, редактором – Бадави Саидов, переводчиком – Али Каяев. Но фактически почти всю работу делал Али Каяев.
После Февральской революции 1917 года в Дагестане был создан и стал выходить ряд газет. Говоря об этом М.-М. Мавраев в своей опубликованной 27 января 1918 года в газете «Мусават» статье «Обращение к народу» писал: «После наступления свободы (т. е. после победы Февральской революции. – А.И.) каждый из нас по мере своих сил старался сделать что-нибудь полезное своему народу. И я по мере своих сил старался принести пользу нашему народу и в целях его просвещения организовал издание трех газет: «Аваристан» на аварском языке, «Мусават» на кумыкском языке и «Чанна цIукIу» на лакском языке». Издателем и редактором являлся М.-М. Мавраев.
Наряду с вышеуказанными газетами, в типолитографии М.-М.Мавраева в 1917–1918 годах издавались революционные листовки-прокламации, а также газеты: «Ишчи халк» (Трудовой народ, редактор З. Батырмурзаев) на кумыкском языке, «XIалтIулел чагIи» (Трудовой народ, редактор Абусуфьян Акаев) на аварском языке – органы Военно-Революционного Комитета Дагестана и его секции РКП (б); «Илчи» (Вестник, редактор Г. Саидов) на лакском языке – орган Дагестанского просветительно-агитационного бюро. Нафисат Дахадаева издавала в типолитографии Мавраева на кумыкском и аварском языках газету «Заман» (Время), на русском языке – «Время»
М. М.-М.Мавраев был не только одним из первых создателей национальной периодической печати Дагестана, но и основателем позиций свободы печати. В объявлении, опубликованном 14 февраля 1918 г. в 43-м номере газеты «Мусават» М.-М.Мавраев аргументировал свою позицию о свободе печати тем, что в провозглашенном Февральской революцией 1917 года лозунге «Свобода» дана свобода печати, поэтому мы не имеем права спрашивать у авторов о содержании издаваемых вещей, за них отвечает их автор». Эти мысли М.-М.Мавраева о свободе печати созвучны и нашему времени. В издаваемых в наши дни газетах подчеркивается: «Позиция редакции может не совпадать с точкой зрения авторов, которые несут ответственность за достоверность и объективность представленных для публикации материалов».
М.-М.Мавраев был не только энергичным первопечатником, но и талантливым просветителем. При этом просветительская деятельность его была органически связана с его работой, так как целью своей жизни и деятельности он считал распространение знаний и сеяние духовных семян среди соотечественников.
Будучи активным и талантливым просветителем, Мавраев на первых страницах газеты «Мусават» («Равенство») в 1917–1918 годах в качестве передовиц опубликовал свои 18 статей, значительное количество объявлений и других материалов, посвященных проблемам народного образования, языка обучения учащихся, подготовки учителей, развитию науки, культуры и техники; вопросам ислама, шариата, судопроизводства; развития животноводства, земледелия и т. д., в целом – актуальным проблемам национального возрождения и всестороннего развития народов Дагестана. В этих насыщенных глубокими размышлениями и конкретными, полезными для людей практическими советами, рекомендациями статьях ярко отразились взгляды и мировоззрение популярного первопечатника, талантливого просветителя, активного и энергичного борца за всестороннее развитие хозяйства, культуры, науки, народного образования населения Дагестана М.-М.Мавраева.
Наряду с организацией книгоиздательского дела, М. Мавраев проделал большую работу по распространению книг среди населения Дагестана и других регионов не только через книжные магазины (Дом книг) и многолюдные базары, но и через систему «книга – почтой».
В начале 1920-х годов в Махачкале начали строить типографию. Народный комиссар просвещения Дагестана А.А. Тахо-Годи, высоко ценя знания и деловые качества М.-М.Мавраева «назначил его заведующим отделом Даггосиздата и поручил ему заботы о полиграфическом оборудовании и всем связанным с пуском типографии в ход». По завершении строительства типографии М.-М.Мавраев был назначен ее управляющим.
Как и у многих представителей интеллигенции удивительно печальна и трагична судьба этого замечательного деятеля культуры и просветительского движения. В 20–30-е годы было варварски уничтожено огромное количество рукописных и печатных книг, арестованы и репрессированы многие ни в чем не повинные деятели культуры, партийно-советские работники и т. д.
Все эти акты вандализма происходили перед глазами М.-М.Мавраева. Кроме того, в 1928–1929 годы на страницах республиканской периодической печати развернулась настоящая травля М.-М.Мавраева.
В сложившейся обстановке он был вынужден в 1929 году покинуть Дагестан. Поехал в Среднюю Азию. Вначале жил в городе Андижане (Узбекистан), работал мастером на лесопильном заводе. Через два года переселился в город Акмолинск (г. Целиноград). Здесь женился на татарке, открыл мастерскую по ремонту бытовых приборов.
Будучи в преклонном возрасте, М.-М. Мавраев хотел вернуться домой, чтобы умереть и быть погребенным на родной земле. В 1960 г. он обратился в советские и партийные органы с просьбой разрешить ему вернуться в Дагестан, но не получил ответа. В последние годы жизни М.-М. Мавраев потерял зрение, в 1964 году в возрасте 86 лет он скончался и был похоронен в городе Акмолинске.
Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Имам Шамиль автора Казиев Шапи Магомедович Из книги Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан автора Груссе РенеОтступление Чагатаидов на восток Тянь-Шаня. Влияние возрождения Тимуридов в Кашгарии. Историк Хайдар-мирза В то время как Ахмед правил в Аксу и в Турфане, на территории восточного Моголистана и Уйгуристана (1486-1503), его старший брат Махмуд наследовал у своего отца Юнуса
Из книги Европа, тюрки, Великая Степь автора Аджи МурадВеликий просветитель Армении …Теперь от предполагаемых (гипотетических) вернемся к реальным событиям на Кавказе: Фавст Бузанд и другие историки весьма точно описали случившееся.В стан всадников, которые захватили Дербент, пришел юный епископ Григорис. Он представился
Из книги Московские загадки автора Молева Нина МихайловнаРусский просветитель Особенности просвещения московитов следует искать в делах и сочинениях не столько профессиональных учителей – их там и не так уж много, – сколько высоких придворных чинов. Сэр Энди Брайтон выяснил, что некоторые из них вполне могли бы претендовать
Из книги Кавказская война. Том 3. Персидская война 1826-1828 гг. автора Потто Василий АлександровичXXXVI. ХОСРОВ-МИРЗА В один из февральских дней 1829 года весь Тифлис был поражен страшной вестью, что русская миссия истреблена в Тегеране. Впечатление было тем сильнее, что никто не ожидал подобной катастрофы, так как отношения между Персией и Россией были, по-видимому, самые
Из книги 50 знаменитых террористов автора Вагман Илья ЯковлевичТАГАЕВ МАГОМЕД САЙПУЛАЕВИЧ (род. в. 1948 г.)Террорист, один из идеологов и участников операции «Газават-бек», осуществленной бандформированиями Басаева и Хаттаба в Цумандинском и Ботлихском районах Дагестана в августе-сентябре 1999 года. Руководитель информационного центра
Из книги Государевы вольнодумцы. Загадка Русского Средневековья автора Смирнов Виктор ГригорьевичОтрывок из книги Иосифа Волоцкого «Просветитель» Сказание о новой ереси новгородских еретиков: Алексея протопопа, Дениса попа, Федора Курицына и других, то же исповедующихДолжно знать, что в разные годы и в разные времена дьявол насадил множество ересей и рассеял по всей
Из книги Российская история в лицах автора Фортунатов Владимир Валентинович3.6.1. Первопечатник ли Иван Федоров? В центре современной Москвы в окружении представительств зарубежных автомобильных и других компаний странным образом и как бы «не в тему» стоит памятник выдающемуся первопроходцу русской культуры Ивану Федорову.Европейцы считают
Из книги Имам Шамиль [с иллюстрациями] автора Казиев Шапи Магомедович Из книги Исторические шахматы Украины автора Каревин Александр СемёновичЗакарпатский просветитель Иван Сильвай И этого общественного деятеля, писателя, просветителя ныне в Украине основательно подзабыли. Позволю себе предположить, что и на малой родине – в Закарпатье – знают о нем немногие. Между тем когда-то он был широко известен за
Из книги Имам Шамиль автора Казиев Шапи МагомедовичШейх Магомед Ярагинский Магомед Ярагинский родился в 1777 году (1191 году по хиджре) в семье ученого-богослова. С детства проявив необычайную тягу к знаниям, он очень скоро стал известным алимом, постигшим разнообразные науки. В Дагестане ему не было равных в знании Корана.
Из книги Основатели США: исторические портреты автора Соргин Владимир ВикторовичГлава IV. Томас Джефферсон: просветитель и политический деятель Томас Джефферсон - одна из наиболее противоречивых и спорных фигур среди «отцов-основателей» США. В глазах европейцев он вместе с Бенджамином Франклином принадлежал к самым образованным американцам своего
автора Шурпаева МиясатШейх Магомед-Яраги В те самые времена в селении Яраг Кюринского округа жил известный мусульманский шейх Магомед-Яраги (то есть Магомед из Ярага), проповедник и поклонник тариката. Была у шейха своя медресе, где обучались муталимы из разных концов Дагестана и Азербайджана.
Из книги Предания старины глубокой автора Шурпаева МиясатШейх Магомед-Эфенди и Магомед-Мирза-хан Популярность шейха Магомеда-Эфенди росла, к нему шли люди не только из Кази-Кумухского округа, но и со всего Дагестана, который был тогда охвачен огнем газавата. Шейхи и правители были разделены на два противоположных лагеря: одни
Из книги Дагестанские святыни. Книга третья автора Шихсаидов Амри РзаевичДревнейшие земледельцы Дагестана. Древние города
Из книги Учитель автора Давыдов Алил НуратиновичЦелитель и просветитель И. С. Костемиревский 2 декабря 2011 года в Нижнедженгутаевской средней школе праздновали ее юбилей – 155-летие. Открыл эту школу в 1856 году Иван Семенович Костемиревский. Эта была первая русская школа в Дагестане для детей горцев. В этот же день одна из
Во второй половине ХIХ в. и в первые десятилетия ХХ в. в Дагестане увеличилось число ученых, и сама наука получила активное развитие. Это в основном итог того внимания, которое уделял Имам Шамиль распространению науки, и благо, оставшееся после распада имамата.
Наука, которая сегодня распространяется и изучается в Дагестане, тоже есть плод трудов ученых тех лет. Нельзя забывать о славных предках, которые, несмотря ни на какие трудности и лишения, ради Аллаха, посвятили себя науке. Более того, мы обязаны изучать их труды, восстановить их имена и наследие.
В Дагестане, пожалуй, нет ни одного села или населенного пункта, в котором не осталось следа работ ученого-алима. Рассказывая о тех людях, мы говорим, что они были большими учеными. Чем же измеряется это, как определяют, крупным ли был ученый? Что побуждает нас упоминать то или иное имя с чувством глубокого уважения?
Первым признаком является соответствие его деяний полученным знаниям. Во-вторых, они должны передавать знания, то есть иметь учеников. В-третьих, составление книг по своим знаниям и распространение знаний через книги, в том числе, для развития науки. Все алимы, о которых мы рассказываем в нашей рубрике, полностью соответствуют этим условиям.
Одним из таких ярких ученых и является представитель новой волны ученых конца ХIХ и начала ХХ вв. Исмаил-дибир из селения Шулани.
Отец Исмаила Абубакар был выходцем из селения Чох (ныне Гунибский район). Он работал муллой в с. Шулани. Исмаил сначала учился у отца, затем для продолжения учебы отправился в сёла Кудалиб и Чох. После этого учился в известном согратлинском медресе. Во время учебы в Согратле он подружился со многими мутаалимами, ставшими впоследствии известными религиозными и общественными деятелями Дагестана. Среди них были Абусупьян из села Казанище, Мухаммадмирза Мавраев из Чоха и другие.
По окончании учебы Исмаил вместе с обоими друзьями отправляется в Крым (Бахчисарай), и, устроившись на работу в типографию Гаспринского, они приобрели навыки книгоиздания. Они провели там несколько лет и получили достаточно знаний в типографской профессии.
После этого, вернувшись в Дагестан, Исмаил устроился в типографию Мухаммадмирзы Мавраева переписчиком книг. Красивый почерк, основательные знания и сильное желание способствовали признанию Исмаила во всем Дагестане как одного из ведущих просветителей.
Вначале он переписывал и готовил к изданию книги других авторов и ученых. Это книги Умара-хаджи Зияудина ад-Дагестани «Кисас аль-Анбия» («Истории пророков»), Мухаммада Тахира аль-Карахи «Ат-таржама Карахия» («Переводы Карахского»), перевод книги сына Карахского, Хабибулы «Сильк аль-айн» и другие книги, ставшие впоследствии популярными. Всего он подготовил к изданию более 20 книг. Но Исмаил не ограничил свою деятельность одной только подготовкой книг.
Он и сам стал писать книги, назму, турки на красивом и доступном языке. Для своих работ он руководствовался арабоязычной литературой. Первой книгой, подготовленной им и изданной в аварском переводе является «Мунаббихат» Ибну Хаджара Аль-Аскалани. Затем он перевел «Абу Шужаъ» Ибрахима Бужури. Эту книгу он дополнил еще и необходимыми для аварского читателя примечаниями (заметками). Он издает эту книгу под названием «Пояснения шариатских решений». В предисловии этой книги Исмаил дает назму. По ней мы видим цель этой работы:
Джахиль возгордился спросить о том, чего не знает,
Алим тоже, как правитель, не ответил на вопросы,
Народ весь впадает в невежество,
Смотри, мой друг, ищи себе спасенье.
Турки и назму Исмаила очень популярны среди аварцев.
Как бы много времени ни занимала работа в типографии, Исмаил не забывал передавать свои знания другим. У него было много знакомых ученых. Одним из них был Халилбег Мусаясул, работавший в те годы художником в типографии Мавраева. Мусаясул в своих воспоминаниях пишет, что получил баракат от Исмаила-дибира из Шулани.
Но не только сочинение турков и назму было занятием Исмаила. Он прекрасно знал астрономию, географию и науку восхода и захода луны. Сохранились его труды и таблицы по этим отраслям науки.
Нашим алимам свойственно в своих проповедях, научных трудах и поэтических произведениях оттачивать каждое слово, дабы донести смысл до слушателя и читателя как можно легче и доступнее. Так, в большинстве своем их труды, как правило, излагались поэтическим языком – это назму, турки, марсияты и другие формы. Это та основа, на которой возникла и получила распространение вся наша национальная литература. Очень много произведений Исмаила читают и сегодня и пользуются большой популярностью. Это связано с тем, что он в них затрагивает тему нравственности, этики и призывает к богобоязненности.
Да не лишимся мы бараката славных предков.
Исламская культура и исламские традиции в Дагестане (Руслан Исаев, Муртазаали Якубов)
К научно-популярному изданию «Ислам традиционный и вымышленный»,
Ф.А. Хайдаров, Москва, 2013 г.
Исламская культура и исламские традиции в Дагестане
В VII в. на Аравийском полуострове зародилась новая религия - ислам, положившая начало новому периоду в жизни народов стран Ближнего и Среднего Востока, сыграв важную роль в судьбах народов Кавказа, Дагестана.
В завоеванные страны арабы привнесли и свой язык, и свою религию. В Халифате процесс взаимодействия различных цивилизаций породил новую высокоразвитую культуру, языком которой стал арабский, а идеологической основой ислам, новая монотеистическая религия со своеобразной системой этико-правовых представлений и религиозно-политических институтов, зародившаяся в Аравии и распространившаяся в ходе арабских завоеваний. Эта арабо-мусульманская культура на много веков вперед определила пути развития народов, исповедовавших ислам, сказываясь на их жизни до сего дня. Процесс исламизации Дагестана хронологически охватывает большой период времени: вторая половина VII- первая половина X вв., вторая половина X-XVI вв., XVII-XVIII в.в., XIX - начало XX в., вторая половина 80-х годов XX в.- настоящее время. Во время первых двух этапов распространение происходило вширь, а в XVII- начале XX в. ислам основательно «врос» в Дагестан, где стал не только религией, но и культурой и образом жизни.
Исламская культура в Дагестане
Ислам сыграл огромную роль в формировании письменного литературного наследия, культуры народов Дагестана. Процесс исламизации «подготовил почву для развития арабской книжной письменности в обширном ареале, даже превосходящем тот, в котором когда-либо устанавливалось политическое господство арабов.
Процесс исламизации Дагестана, длившийся несколько столетий (VII-XVI вв.), сопровождался распространением арабского языка и арабской культуры. Распространение и укрепление ислама стимулировало строительство учебных заведений (мактабов, медресе), изучение языка Священного Писания мусульман, распространение коранической литературы.
Наиболее значимый из этапов в развитии и распространении арабского языка на территории Дагестана связан с рядом факторов и прежде всего с возникновением местной, оригинальной литературы на арабском языке, в основном исторических сочинений, первые образцы которых относят к X в. В дальнейшем социиальные позиции арабского языка, арабоязычной литературы и арабской культуры на территории республики все более укрепляются, а в XVIII – начале XX в. отмечены расцветом научной и литературной деятельности на арабском языке. Труды дагестанских ученых по мусульманскому праву, догматике, эти¬ке, логике, медицине, метрике, исторические труды, поэтические тексты – все писалось в основном на арабском языке, который в значительной степени опередил в этой области другие языки. Арабский язык, не заменив местных языков в быту, стал вместе с тем основным «орудием» литературы, науки, образования, дело¬производства, частной и официальной переписки, актовых материалов, мемориальных и строительных текстов. Более того, арабский алфавит лег в основу письменности дагестанских народов (аджам). Все это в значительной степени определило роль арабского языка и литературного творчества народов Ближнего и Среднего Востока в судьбах дагестанской культуры и традиций.
На территории Арабского халифата усилиями народов и поколений была создана богатая письменная литература, основой которой стали культурные традиции Средиземноморья и древних цивилизаций Востока. Арабская литература, по словам Х.А. Гибба, это «бессмертный памятник, созданный не одним народом, а целой цивилизацией». Культурные ценности, созданные на одном языке носителями единой официальной религии, быстро становились достоянием всего Халифата как в период его единства, так и после его распада, когда разрушилась территориальная и политическая целостность, но сохранился общемусульманский культурный apеал.
Первоначально, разумеется, интерес к арабскому языку и исламской культуре был связан с изучением Корана, коранической литературы, проникновением ислама, но впоследствии сфера приложения языка оказалась более обширной. Здесь уже на первый план выступает иной фактор – значительное расширение экономических и многосторонних культурных контактов народов Кавказа со странами Ближнего Востока и Средней Азии. Торгово-экономические культур¬ные связи с народами этих стран, получившие развитие в X- XII вв. и все более нараставшие с XIV в., способствовали широкому распространению арабского языка как средства общения между разными народами.
Арабоязычная культура выступает как фактор многовекового влияния на культурную жизнь народов Дагестана и Кавказа, «как один из истоков, вспоивших культуры этого региона», а сам процесс овладения арабским языком – как отражение духовной потребности горского населения в знаниях и в приобщении к достижениям мировой цивилизации.
Состав и структура литературных памятников, получивших распространение в Дагестане, свидетельствуют о знакомстве местных авторов со многими традиционными для средневекового Востока произведениями – это Коран, тафсиры, хадисы, грамматические трактаты, сочинения по лексикографии, мусульман¬скому праву, теологии, этике, философии, истории.
Все перечисленные факты не только говорят о контактах Дагестана в сфере культуры с такими крупными центрами средневековой общественной мысли, как Багдад и Бухара, но и свидетельствуют о довольно широком знакомстве его жителей с основами мусульманского права, с видными суфийскими произведениями, в частности, с этико-догматическим трактатом аль-Газали. Не случайно один из алимов в Дербенте носил почетный титул «философ» – это был Абу-л-Фадл ибн Али Философ, «хороший человек, родом из Дербенда», которого Насир-и Хусрау встретил в Шамиране. Вполне понятно также создание в Дербенте суфийского трактата в конце XI в. и наличие там большого числа суфийских шейхов, а также маджлисов и ханака.
Многочисленные арабские надписи X-XV вв., имеющиеся в Дагестане, должны быть рассмотрены также как значительное культурное явление, как итог общения народов в сфере культу¬ры. Количество арабоязычных надписей в Дагестане огромно, они представляют собой проявление местной культуры, доказательство того, что арабское письмо было здесь широко распространено и знатоки его встречались не только в среде представителей правящей верхушки.
Эпиграфическое наследие как памятник культуры вообще и письменности народов Дагестана, в частности, развивалось не изолированно, не само по себе, а в неразрывной связи с таким жанром, как дагестанские исторические сочинения.
Начальный этап становления историографии в Дагестане, как и в других областях с сильным арабским влиянием, связан так¬же с довольно большим арабским населением Дагестана в VIII-X вв. Исторические сочинения и суфийские трактаты на арабском языке являются вместе с тем первыми дошедшими до нас нарративными источниками – памятниками письменной книжной культуры. Пока нет возможности определить ранние рубежи фиксации исторических знаний в Дагестане, но участие арабского населения в создании дагестанской исторической традиции (письменной и, особенно, устной), а также в сохранении полулегендарных исторических сюжетов, бытовавших в Дагестане до принятия ислама и после исламизации, несомненно.
Общеизвестно, что фольклорные сюжеты и рассказы служили опорой первых исторических сочинений. Сложившийся в Дагестане цикл легендарных и полулегендарных сюжетов, преданий, генеалогических рядов отражает уже сформировавшуюся историческую
традицию. Культурно-политическое влияние идей, имевших хождение в Халифате, также несомненно. Генеалогии и генеалогические предания или выступали с самого начала в местной оболочке, или же, будучи привнесенными, приобретали постепенно дагестанский облик.
К числу первых из дошедших до нас исторических сочинений относятся «Дербенд-наме», «История Ширвана и Дербенда», «Ахты-наме», «История Абу Муслима», «Тарих Дагестан».
«Дербенд-наме» – это ценное историческое сочинение, известное ныне в многочисленных списках как на арабском, персидском, тюркских, так и на языках народов Дагестана. Обнаруживается тематическое родство всех известных нам списков. Для всех них характерны четыре основные темы: политика Ирана в Дагестане; арабо-хазарское противостояние в Дагестане; исламизация региона; взаимоотношения арабских полководцев с местными правителями.
Если охарактеризовать общую линию «Дербенд-наме», то это основанный на отдельных исторических записях и исторических преданиях рассказ о «триумфальном шествии» ислама по Дагестану. Хотя сочинение и названо «Дербенд-наме», в сущности, речь идет о Дагестане в целом, о коренном изменении конфессионально¬го облика края благодаря усилиям арабских полководцев.
«История Ширвана и Дербенда» (второе название – «История ал-Баба») – это уже сложное, многоплановое произведение, ценный источник по истории Восточного Кавказа VIII-XI вв.
В соответствии с династическим принципом периодизации «История Ширвана и Дербенда» делится на две части.
Первая часть – о династии ширваншахов - Йазидидах, основоположником которой был Йазид ибн Мазйад аш-Шайбани (ум. в 799 г.), и дербентских Хашимидах (869-1077). Основное ее содержание – сложные взаимоотношения правителей Ширвана и Дербента, в которые нередко втянуты правители Аррана, Серира, Хайдака, а также тюрков-сельджуков на Восточном Кавказе. Вторая часть выдержана в том же ключе, что и первая, с акцентом на деятельность Хашимидов, на их взаимоотношения с соседними владениями. Сочинение было составлено в 1106 г. и рас¬сказывает о событиях в Дербенте и Ширване между последней четвертью VIII в. и 1075 г. По своей структуре это погодное, последовательное изложение на манер хронографов или же династийных хроник. Оба жанра (история городов и история династий) получили на территории бывшего Халифата широкое распространение.
Несмотря на внешнюю беспристрастность, мы видим в авто¬ре «Истории Ширвана и Дербенда» ярого сторонника местной власти, независимо от того, о ком идет речь – о ширваншахе или же дербентских эмирах. Официальный характер сочинения объясняется также явлением, типичным в X-XI вв. для многих областей Халифата – в политической историографии место традиционалиста и ученого занял чиновник. Отсюда и четкий канцелярский стиль сочинения, строгость изложения, историческая канва, лишенная легендарных, религиозных, фольклорных мотивов.
Автор «Истории Ширвана и Дербенда» был, по всей вероятности, жителем Дербента, он знал в подробностях жизнь и социальную структуру Восточного Кавказа, проявил хорошее знание топографии города, внешне объективен и с одинаковой беспристрастностью рисует деятельность ширваншахов и дербентских правителей, но его симпатии к дербентским эмирам хотя и очень редко, но обнаруживаются.
Автор «Истории ал-Баба» использовал иные местные данные, нежели составитель «Дербенд-наме». Это связано с различными авторскими задачами: «Дербенд-наме» ориентирован на жанр «истории арабских завоеваний», а «История ал-Баба» – на внутриполитическую историю, историю взаимоотношений социальных верхов, политических образований, точных данных, распределенных по городам, структурное совершенство – все это наводит на мысль о наличии определенных традиций внутреннюю историю самого города.
Общий характер «Истории Ширвана и Дербенда», ее относительная полнота, обилие сведений из области историографии, использованных автором, определенного типа исторического изложения показывает, что местные, дагестанские материалы занимают в нем ведущее место.
«История ал-Баба» структурно как бы повторяет изложение событий по городам, как это было у арабских авторов X в. ат-Табари и ал-Куфи, но с той разницей, что теперь мы уже имеем дело не с описанием завоевательных войн арабов. Сочинение имеет иное содержание: взаимоотношения Ширвана и Дербента, их правителей, борьба за укрепление ислама, политика сельджуков. Жанр «Истории ал-Баба» также является как бы продолжением жанра «истории арабских завоеваний», но в совершенно новых условиях, когда самостоятельность отдельных частей бывшего единого Халифата определила появление локальных историй: династийных генеалогий, истории отдельных государств. «История ал-Баба» предстает перед нами как искусное сочетание историй государств и династийных генеалогий. Сочинение можно отнести и к образцам региональной историографии. Здесь прослеживается развитие дагестанской историографии в русле общеарабской: начавшийся с первых десятилетий X в. процесс политического распада Халифата и образования независимых государств нашел отражение в появлении династийных хроник и сочинений по истории государств.
К разряду памятников региональной историографии относятся и так называемые малые хроники – «История Абу Муслима» и «Ахты-наме». В сущности, обе хроники, внешне напоминая разно¬видность жанра «военных историй ислама», представляют собой генеалогические рассказы: первый вкупе с жанром агиографии, второй – в рамках хроники одного аула. В Халифате в IX-X вв. параллельное развитие жанра истории и биографий в тесной связи друг с другом было обычным явлением. Разработка тем местной истории и биографий арабских военачальников, возведенных в разряд «святых» (Маслама – шейх Абу Муслим), единство этих тем в рамках одного произведения говорят о слабой дифференциации исторической литературы малого жанра.
«История Абу Муслима» – анонимная история о событиях в Дагестане в VIII-X вв., впервые опубликована в 1862 г. Н.В. Ханыковым («список Гагарина»), однако она до сих пор не стала пред¬метом всестороннего источниковедческого анализа.
Хроника охватывает несколько основных тем: родословная Абу Муслима, идущая от Абдалмутталиба, дяди Пророка; деятельность Абу Муслима по распространению ислама в Дагестане, строительство мечетей почти во всех крупных дагестанских селениях; потомки Абу Муслима, поселившиеся почти во всех дагестанских владениях и селениях.
Последняя тема, обосновывающая приход к власти потомков Абу Муслима во всем Дагестане, заслуживает особого рассмотре¬ния, ибо она играет важную роль в формировании нового облика хроники, нового ее качества: сугубо местная, южнодагестанская (т.е. узколокальная) тематика сменяется общедагестанской, утверждается концепция повсеместного мусульманского (из рода пророка Мухаммада(сас) генезиса политической власти в Дагестане. Насколько своеобразна эта концепция, видно из того обстоятельства, что тема Аварии, политическая власть в которой ранее отводилась кому угодно (фараоны, персы, русы), но только не мусульманскому миру, в указанном выше контексте приобрела сугубо исламскую основу. Что касается времени составления «Истории Абу Мусли¬ма», то можно предположить, что это начало X в. (дата одного из списков), а сама хроника освещает события VIII – начала X в.
Представляет немалый интерес сопоставление двух описанных сочинений. «Ахты-наме» – это, скорее, продолжение широко распространенного жанра «завоеваний» в масштабе одного аула, военно- политический аспект в нем является преобладающим. «История Абу Муслима» же несет более обширную смысловую нагрузку. Абу Муслим стал мусульманским «святым», и «Роман Абу Муслима», широко распространенный на Ближнем и Среднем Востоке, нало¬жил отпечаток на рассматриваемое сочинение. Деятельность и генеалогия шейха – один из основных мотивов сочинения. Появились и новые темы: генеалогия потомков Абу Муслима, строительство мечетей, жизнеописание правящей элиты. «Ахты наме» не дает сведений о строительстве мечетей, а для «Истории Абу Муслима» – это одна из главных тем. Если в «Ахты-наме» центром внимания является одно-единственное селение Ахты, то «История Абу Муслима» – это история нескольких равноправных (вернее, самостоятельных, независимых) селений.
Для анализа процесса формирования жанра исторических сочинений огромную роль играет дагестанское историческое сочинение «Тарих Дагестан» Мухаммадрафи.
Это один из самых сложных, противоречивых и в то же время чрезвычайно интересных и ценных литературных (исторических) памятников, являющийся сводом различных отрывков или документов, объединенных одной идеей, одной политической тенденцией. Он представляет собой апологию могущества Газикумухского шамхала, т.е. носит сугубо официальный характер и пропагандирует идею неизбежности исламизации всех районов Дагестана. В сочи¬нении выделено несколько самостоятельных линий повествования: судьбы язычества и правителей Авар (Аварии), исламизация дагестанских обществ, борьба Кумуха за свои земли, шамхалы, их генеалогия и налоговая политика.
«Тарих Дагестан» – наиболее распространенное в Дагестане и широко известное в научном мире историческое сочинение. Выявлено уже до 40 его списков на арабском языке. Охватывая события VIII-XIV вв. (с существенными вставками XV-XVII вв.), это сочинение представляет собой, как уже указывалось, свод различных исторических рассказов и записей, каждый из которых заслуживает самостоятельного изучения.
Наиболее древней частью текста можно считать его начало – рассказ о языческой Аварии, доходах ее правителей, получаемых ими податях (харадж): «Правителем (малик) в городе области Авар, называемом ат-Танус, – а он сильнейший из городов Даге¬стана своей мощью, источник неверия – был неверный, сильный, тиран, негодный, носитель зла, насилия и несчастья по имени Сурака, по прозвищу нусал… Этот правитель получал доходы с царств (мулук), владений (вилайаты), подвластных земель (имарат), и ему принадлежали харадж, джизъя и ушр с жителей всего Дагестана… различного рода имуществом, наличными деньгами, зерном, баранами, крупным рогатым скотом, тканями, овощами и так далее, даже яйцами». Рассказ посвящен власти и могуществу правителя Аварии. Именно во второй полови¬не IX – первой половине X в. дагестанское феодальное государство Сарир (Авария), отличавшееся полиэтническим составом населения, значительно усилилось.
Другие же основные темы (борьба жителей Кумуха против монгольских отрядов и перечень податей газикумухскому шамхалу) дают основание говорить о том, что описываемые события относятся к XIII-XIV вв.
Многочисленные переписывания, несомненно, наложили отпечаток на содержание текста, однако основной текст, несмотря на все дополнения, также должен был сохраниться. Было бы важно определить, какая часть и в какой форме возникла под пером Мухаммадрафи.
«Тарих Дагестан» представляет собой и ценный исторический источник, и важный письменный памятник культуры народов Дагестана. Его сложный состав требует, в первую очередь, серьезной источниковедческой работы над каждой его составной частью, каждым отдельным сочинением, составившим единое целое.
До недавнего времени вне внимания исследователей оставалось важное историческое сочинение Махмуда из Хиналуга, условно озаглавленное нами «События в Дагестане и Ширване. XIV-XV вв.». Оно составлено в селении Ихир (Южный Дагестан) в 861/1456-7 г. на основе многочисленных источников, в том числе и родословных. Книга представляет собой уникальный источник по истории Дагестана и Ширвана XIV-XV вв. и ценный памятник письменной культуры. В ней нашли подробное освещение многие вопросы политической, социально-экономической и дипломатической жизни средневекового дагестанского и ширванского общества (поход Тимура, его роль в насаждении условных форм земельной собственности, в укреплении власти местных правителей; взаимоотношения правителей дагестанских владений Газикумухского шамхальства и Кайтагского уцмийства в вопросах наследования власти; ширвано-дагестанские политические, дипломатические и династические связи; формы земельной собственности).
Сочинение Махмуда из Хиналуга составляет важный этап в местной историографии, оно ориентировано в основном на изучение больших регионов, политической, дипломатической, социально-экономической истории, а не военных акций.
Разумеется, исторические сочинения, о которых мы рассказали, не были единственной жанровой категорией литературной и научной деятельности в Дагестане X-XV вв., к началу XII в. в Дербенте уже существовали устойчивые тра¬диции в хадисоведении и составлении суфийских трактатов. До нас дошел также этико-догматический трактат «Вафк ал-мурад» («Соответствие предмету желаний») Ахмада ал-Йамани (ум. в 1450 г.), написанный в Кумухе. Однако жанр исторических сочинений был наиболее значимым и представлен наибольшим числом разносторонних сочинений в процессе формирования дагестанской национальной литературной традиции.
Дагестан – крупнейший очаг арабо-мусульманской литературной традиции. Усвоение арабо-мусульманских культурно-философских традиций началось с утверждением Ислама. На сегодняшний день всё ярче вырисовывается роль арабо-мусульманской литературы и арабского языка в развитии национальных культур, в усилении культурных контактов народов Ближнего и Среднего Востока и Кавказа. Арабо-мусульманская культура выступает здесь как один из источников, вспоивших культуры этого региона.
Арабская культура и арабская рукописная книга получили более широкое распространение, чем территория обитания арабов или область их военного и политического господства.
Первая волна распространения арабской культуры шла за ранними завоеваниями, которые параллельно несли исламизацию и арабизацию края.
Этот процесс на долгие века подключил народы Северного и Восточного Кавказа к мусульманскому кругу мирового культурного сообщества. Взаимный обмен материальными и духовными ценностями в условиях более развитых традиций арабо-мусульманской цивилизации пробуждал в местных культурах их собственные потенции, вызывал к жизни новые интеллектуальные потребности и творческие возможности здешних народов.
Известно, что X–XV вв. в средневосточной зоне Старого Света, а это ареал функционирования арабской, персидской, тюркской и кавказской культур, – время наибольшего расцвета ренессансной культуры. Именно арабская литература выступала для многих народов как ведущая и втягивала в свой процесс другие литературы, развивавшиеся рядом и входившие в данный культурный круг.
Если обратиться к хронологии, то проникновение арабского языка в Дагестан можно отнести к VII в., а проникновение арабской рукописной книги – к VIII–IX вв., т. е. раннеаббасидскому периоду. На начальном этапе масштабы распространения этого процесса ограничивались Дербентом и близлежащими пунктами, населёнными арабами. Но не исключена возможность проявления этого процесса в предшествующий период, а именно в период заселения кварталов Дербента арабским населением и строительства квартальных мечетей Масламой в 733 г.
С середины VIII в. внимание арабов от завоевательной политики переходит к внутренним проблемам государства. В этот период возникают все условия для развития арабской книжной культуры, центром которой был Багдад. Именно с этим городом связано возникновение арабских книжных собраний, Домов науки, уступивших место библиотекам, мечетям и медресе во второй половине XI в.
Что касается тематики памятников восточной письменности, то это традиционные для средневекового Востока дисциплины – богословие и филология (грамматические трактаты, лексикография, юриспруденция, философия и т. д.).
Наиболее древними дошедшими до нас произведениями арабских учёных являются копии знаменитого арабского словаря «Ас-Сихах» («Достоверный») ал-Джавхари (ум. в 1008 г.), которые были сделаны в 519/1125, 574/1178–1179, 593/1196 годах, и не менее известная книга «Ал-Гарибайн» ал-Харави (ум. в 1010 г.) – толковый словарь арабского языка, переписанный Мухаммадом, сыном Абу ал-Хасана, в 689/ 1290 году.
Исчезновение книжных коллекций VIII–X вв. в Дагестане связано с внутриполитической ситуацией в этот период: кровопролитными столкновениями арабов с хазарами, междоусобными войнами местных правителей, неустойчивостью быта, что никак не способствовало сохранению имевшихся книг. Однако восполнить этот пробел помогает эпиграфический материал, тесно связанный с истоками книжной культуры Дагестана. Так, сохранившиеся поныне куфийские надписи свидетельствуют о распространении в Дагестане арабской письменной грамоты уже в IX–X вв. В последующие XI–XV вв. значение арабского языка усиливается, на что также указывают эпиграфические памятники, выявленные в Дербенте, Табасаране, Ахтах, Рутуле, Тпиге, Цудахаре, Кумухе, Хунзахе. По словам В.В. Бартольда, арабский язык из всех языков мусульманских народов сделался международным языком по преимуществу.
Изучение арабского языка повлекло за собой создание многочисленных учебных пособий, составленных местными авторами. Таким образом, письменная литература народов Ближнего и Среднего Востока явилась для дагестанской письменной литературы той базой, которая способствовала её возникновению и дальнейшему развитию.
Творческое усвоение памятников письменной литературы Ближнего и Среднего Востока имело в Дагестане своё логическое продолжение. С X в. создаются значительные сочинения узколокального характера, одновременно с этим создаются и одноаульные хроники: «История Цахура» (XIII в.), «История Каракайтага» (конец XV – начало XVI вв.), «История аула Куркли» (XV в.).
В результате этого в средневековом Дагестане в течение многих сотен лет накапливалась обширная восточная литература в виде частных и общественных коллекций арабской книги. Многие из этих библиотечных собраний содержали не только теологическую литературу, но и источники по гуманитарным и естественным наукам, философии, филологии, математике, географии, астрономии, медицине.
Историки отмечают, например, широкое распространение в Дагестане ещё в XII–XIV вв. известных на мусульманском Востоке трудов по толкованию шафиитского учения «Китаб ал-имам аш-Шафи‘и» («Книга имама Шафии») и «Космография» Казвини – своего рода энциклопедии естественных наук мусульманского мира. Проникали сюда и всемирно известные многотомные сочинения и изложения величайшего арабского историка раннего периода – ат-Табари. Необходимо отметить, что после XV в. арабский язык настойчиво прокладывал себе дорогу в Индию и Малайский архипелаг, в Центральную Африку, Малую Азию, на Балканы и, наконец, в пределы России, а именно в Татарию, Крым, на Северный Кавказ. Т. е. в ту эпоху, когда окончательно гибнет самостоятельность арабских стран, арабский язык вопреки всему покоряет всё новые и новые территории, переживая своеобразный «ренессанс».
В XV–XVII вв. одним из творческих центров в Дагестане становится Кумух. В первой половине XV в. здесь жили и работали Ахмад бин Ибрагим бин Мухаммад ал-Йамани (ум. в 1450 г.), автор книги («Вафк ал-мурад» – «Соответствие предмету желаний») – религиозный деятель, мударрис, учёный, переписчик рукописей, распространитель Ислама в Дагестане. Академик И.Ю. Крачковский, устанавливая время создания оригинальной местной литературы в Дагестане и на Северном Кавказе вообще, писал: «На Кавказе мы можем проследить две волны арабского влияния: первая, шедшая с ранними завоеваниями, не глубоко затрагивала местное население Закавказья, а вторая, медленно нараставшая с XVI в., постепенно создавала в Дагестане, Чечне, Ингушетии оригинальную местную литературу на арабском языке». Дагестанские учёные пришли к выводу, что следовало бы «продвинуть значительно вперёд хронологические рамки «второй волны» и отнести их к X–XV вв., или раннему этапу создания местной дагестанской литературы на арабском языке».
В первый из указанных периодов в Дагестане возникает несколько центров арабо-мусульманской культуры – Дербент, Кумух, Акуша и др. Особое место отводилось Дербенту, который «был важнейшей опорой «арабизма» на Кавказе».
В связи с накоплением богатой арабоязычной литературы с XVI–XVII вв. в Дагестане всё больше и больше возникает библиотек при мечетях, примечетских школах и в домах учёных-арабистов, пользующихся признанным авторитетом со стороны представителей всего мусульманского мира в целом. Так, дагестанский учёный Мухаммад сын Мусы ал-Кудуки, путешествовавший по Египту, Хиджазу и Йемену и обосновавшийся в Алеппо, где и умер около 1717 года, был учеником шейха Салиха ал-Йамани (ум. в 1109/1698 г.). В 70-х годах XIX в. другой дагестанец Мухаммад Тахир аль-Карахи (1809–1880) также поддерживал довольно тесные связи с мекканскими и египетскими учёными. Аль-Карахи получил хорошее образование в различных медресе, переходя, по сложившейся тогда традиции, из селения в селение. По его словам, он прошёл курс предметов в селениях Корода, Мохсох, в обществе Гидатль, в селениях Гагатль, Гонох.
Известный йеменский учёный-арабист аш-Шавкани, посетивший в конце XVIII в. Дагестан, с восторгом писал об одном дагестанце: «…Я не видал похожего на него в умении хорошо выражаться, пользоваться чистым языком, избегать в беседе вульгаризмов, прекрасно произносить речь. При слушании его слов мной овладел такой восторг и радость, что даже дрожь пошла по мне».
Уровень знаний вообще, арабского языка в частности, был очень высок, так как многие дагестанцы, получавшие образование в городах Арабского халифата, поддерживали контакты с учёными стран Ближнего Востока и Средней Азии.
История материальной и духовной культуры народов Дагестана даёт многочисленные свидетельства того, что данный регион никогда не находился в изоляции от других географических ареалов и исторических цивилизаций. Средневековье отмечено определёнными связями Страны гор с Европой и многими районами Востока, такими как Средняя и Передняя Азия, Индия и др. Известно, например, что сюда, в самую, казалось бы, отдалённую глушь, проникали не только образцы суфистики ал-Маари и ал-Фараби, не только мусульманские учения Египта, но и трактаты Аристотеля и Платона. Передатчиком и «переносчиком» этих ценностей на Кавказ и в Дагестан была арабо-мусульманская культура. Для ее распространения повсеместно строились религиозные учебные заведения
С распространением ислама в Дагестане тесно связано и поступление рукописных книг из Сирии, Египта, Ирана, Средней Азии, Азербайджана. Это были сочинения по различным отраслям науки, по грамматике арабского языка, мусульманскому праву, логике, этике, художественные произведения, тафсиры, хадисы и, конечно же, Коран - Писание мусульман, первая книга мусульман. Но ранний этап постепенного превращения Корана в популярную книгу неясен; трудно сказать, как скоро размножались его копии и сколько времени он оставался единственной арабской книгой, когда появились вторая книга, а за ней другие.
В VIII в. было уже немало арабских письменных произведений, по крайней мере, известны их названия и авторы, некоторые сочинения даже сохранились в поздних списках. В следующем веке авторы и сочинения насчитывались сотнями, а далее книжная письменность разрасталась интенсивно, воплощаясь во множестве разнотипных книг светского «духовного содержания». «Арабская рукописно-книжная традиция отличалась интенсивностью и породила огромную продукцию, что явилось следствием ряда причин и обстоятельств» . Среди причин А.Б. Халидов называет длительное существование арабской рукописно-книжной традиции в арабском ареале; значительный объем и разнообразие первичного фонда письменных памятников; провозглашение ценности знания и письменности как его хранилища; многочисленность авторов; наличие большого числа покровителей, заказчиков с одной стороны, и переписчиков и книготорговцев, с другой; сохранение преемственности.
В Дагестане, в первую очередь, пользовались большим спросом книги по фикху, грамматике, кораническая литература. Среди широко распространенных сочинений мы можем назвать «Шарх ал-Иззи» Са"ададдина Умара ат-Тафтазани, «Шарх ал-Каваид ал-ираб» Мустафа ал-Куджави, «Шарх ал-Унмузадж» ал-Ардабили, «Изхар ал-асрар» Мухаммада ал-Биркави, «Минхадж ат-талибин» ан-Навави, «Шарх Минхадж ат-талибин» ал-Махалли, «Тухфат ал Мухтадж» Ибн Хаджара ал-Хайтами» и др. В Дагестане появляются и собственные оригинальные сочинения на арабском языке. Арабский язык и явился тем основополагающим элементом, который послужил импульсом для развития письменности дагестанских народов на арабографической основе.
Арабская система знаков, удобная для семитских языков с небольшим звуковым составом, не может отобразить специфические особенности несемитских языков, в фонетический состав которых входит большое число звуков. Поэтому многие неарабские народы (турки, татары, казахи, азербайджанцы, таджики, узбеки и т.д.), приняв арабское письмо, впоследствии внесли в него с помощью над- и подстрочных (диакритических) знаков, а также некоторых дополнительных знаков незначительные дополнения, т.е. в какой-то степени приспособили его к фонетической системе своих языков.
Дагестанские ученые предпринимают попытки приспособить арабскую графику для создания письменности на родных языках- «аджамскую» систему знаков. К концу XVIII в. создание в Дагестане такой системы было завершено. По мнению профессора А.Р.Шихсаидова, в Дагестане уже в XVII веке «проскальзывает тенденция передать посредством дополнительных букв или же огласовки фонетические особенности местных языков, особенно в передаче немусульманских имен».
Следует отметить, что с приобщением к русской культуре шел процесс переноса культурной ориентации с Востока на Россию и появления в Дагестане литературы местных авторов на русском языке. Дагестанская литература XIX века создавалась на арабском, местных и русском языках. Постепенно, уступая шаг за шагом, особенно с середины XVIII в., свои позиции в области художественного творчества, арабский язык в области науки, исламской идеологии, официальной жизни общества дореволюционного Дагестана продолжал доминировать, временами достигая своего расцвета.
Только глубокие традиции восточного образования могли сохранить в Дагестане интерес к литературе на арабском языке и после его присоединения к России.
Во второй половине XIX века в Дагестане получили распространение и печатные книги на восточных языках, а в начале XX века в местной типографии издавались книги на арабском языке. При этом переписка рукописей не прекращалась.
Но годы после Октябрьской революции 1917 года до начала 80-х годов ХХ в. вошли в историю как эпоха торжества воинствующего атеизма и упадка религиозной культуры, подрубившая корни религии, сидевшие, казалось-бы, глубоко в дагестанской почве. Книги на арабском языке безжалостно уничтожались. Люди, пытаясь спасти рукописи, прятали их на чердаках, замуровывали в стены. Многие алимы Дагестана были репрессированы. И лишь во второй половине 80-х годов с осуществлением перестройки всех сфер общественно-политической жизни положение кардинально изменилось. Возвращение к исламским ценностям воспринимается как важнейший историко-культурный процесс, неразрывно связанный с национальным возрождением дагестанских народов и их национальных культурных ценностей. Сегодня обращение к теме арабской рукописной книги в Дагестане является весьма актуальным и закономерным.
Выявление и введение в научный оборот письменных памятников истории на арабском языке и языках народов Дагестана одна из актуальных задач, стоящая сегодня перед востоковедами Дагестана. При обосновании актуальности темы немаловажным фактором является и современное состояние кавказского источниковедения вообще. Множество письменных памятников до сих пор остается неизвестным современной науке, поэтому перед учеными стоит вопрос их выявления и опубликования.
Попытки целостного охвата всей рукописной традиции в Дагестане пока не предпринимались. Долгое время существовал тенденциозный подход к рукописям на арабском языке, когда рукописи уничтожались, сжигались. Значительная часть рукописей дошли до нас в плачевном состоянии.
Многие рукописи дагестанских авторов разбросаны по всему миру: Турция, Сирия, США, Германия, Израиль, Египет, Республика Азербайджан, Грузинская республика, Армения, Москва, Санкт-Петербург. Тесное сотрудничество ученых позволит не только установить состав, объем и содержание дагестанских сочинений, но и изучить вопросы взаимовлияния и взаимодействия различных культур на основе письменного наследия.
Описание множества частных коллекций, мечетских библиотек и, уже на базе всех имеющихся данных, систематизация истории арабской книги в Дагестане - это большой шаг в развитии дагестанского исторического источниковедения.
Истоки рукописной арабоязычной традиции Дагестана восходят к X-XI векам. Рукописное наследие огромно и многообразно, охватывает как рукописные книги, созданные в областях Ближнего Востока, Средней Азии, так и большое число трудов, принадлежащих перу дагестанцев, произведения дагестанских авторов на арабском, персидском, тюркском и местных языках («аджам») .
В российском востоковедении существуют сложившиеся традиции изучения памятников восточной культуры, в частности арабской рукописной книги.
Одному из основоположников российского востоковедения М.А. Казембеку принадлежит заслуга издания списка дагестанской исторической хроники «Дербенд-наме»
В качестве приложения к «Дербенд наме» М.А. Казембек впервые дает арабский текст дагестанской исторической хроники Мухаммедрафи «Тарих Дагестан». Им были опубликованы и такие труды, как «Мюридизм и Шамиль», «История ислама», «Баб и бабиды» и ряд других работ, многие из которых по глубине исследования, широте привлечения источников не теряют своего значения и в наши дни. Научные труды ученого получили признание в России и за ее пределами. Многие из его работ были опубликованы и в Западной Европе, за «Дербенд-наме» он был удостоен Демидовской премии и награжден золотой медалью королевы Великобритании.
Обстоятельный анализ вопроса о происхождении «Дербенд-наме» был дан крупным исследователем в области истории арабов и Ближнего Востока, В.В. Бартольдом. В работах крупнейшего историка средневекового Востока за XIX столетие В.В. Бартольда арабист еще долго будет черпать не только отдельные тонкие наблюдения над исторической жизнью арабов или ислама, но найдет и широкие обобщающие картины всей линии развития в его научно-популярных книгах - результате очень длительной и вдумчивой работы, которые до сих пор не заменены новыми книгами того же достоинства.
Выдающийся советский востоковед, академик И.Ю. Крачковский открыл для европейской науки рукописное наследие Дагестана. Отметил необходимость последовательного и планомерного изучения всей совокупности источников на арабском языке, способствующих разъяснению исторического прошлого народов Кавказа. Отмечая значение местной оригинальной литературы на арабском языке, И.Ю. Крачковский подчеркивал необходимость ее изучения, особенно материалов, связанных с народно-освободительным движением 20-50-х гг. XIX в. под руководством Шамиля.
Ученик И.Ю. Крачковского А.М. Барабанов издал перевод арабского текста исторической хроники Мухаммада Тахира ал-Карахи, одного из секретарей Шамиля. Ему же принадлежит ценная статья «Пояснительные значки в арабских рукописях и документах Северного Кавказа», где раскрыта оригинальная система вспомогательных значков, дан обстоятельный анализ этой системы.
Большое внимание источникам на арабском языке уделял и кавказовед А.Н. Генко. Его статья «Арабский язык и кавказоведение» имеет большое значение для изучения арабских материалов, связанных с Кавказом. В ней А.Н. Генко среди источников по изучению истории народов Кавказа выделил особую роль источников арабского происхождения.
Одним из крупных исследователей письменных памятников Дагестана на арабском языке был М.-С. Саидов. В своем докладе, зачитанном на двадцать пятом международном конгрессе востоковедов (1960), он впервые дал обстоятельную характеристику арабоязычной литературы, представил её систематизацию: сочинения по суфизму, фикху, математике, астрономии.
Характер дагестанской литературы на арабском языке обусловлен особенностями исторического развития страны. Развиваясь как литература провинциальная, она имеет большое значение и для науки Дагестана, как исторический источник и интересный литературоведческий материал для общей арабистики, так как дает возможность представить ясную картину развития одной из боковых ветвей арабской литературы.
«Рукопись Абубакра Мухаммада, сына Мусы, сына ал-Фараджа ад-Дербенди «Райхан ал-хакаик ва бустан ад-дакаик», которая являясь обстоятельным словарем суфийских терминов, имеет огромное значение для изучения идеологической и социальной жизни дагестанского общества в X-XI веках. Введение в научный оборот этой рукописи открывает новые страницы в изучении историко-культурного облика г. Дербента как одного из крупных очагов культуры на Кавказе.
Эта работа открывает нам новые возможности для понимания социально-экономической, политической и интеллектуальной жизни дагестанского общества того времени. В книге содержится множество новых фактов по истории и культуре горских народов Кавказа, прослеживаются их контакты с иранцами, гунно-савирами, арабами, хазарами и другими народностями. Сочинение ад-Дарбанди - самый ранний и пока единственный из сохранившихся источников классического суфизма на Кавказе.
Интересным для исследования исламских традиций в Дагестане является сочинение Абдурахмана из Газикумуха «Китаб тазкират саййид Абдурахман» (Книга воспоминаний саййида Абдурахмана). Книга «Китаб тазкират саййид Абдурахман» состоит из двух взаимосвязанных, но отличающихся по содержанию частей. Первая - это краткое изложение сведений о трех имамах - Газимухаммеде, Гамзате и Шамиле. Вторая часть отражает внутреннюю жизнь дагестанского общества 20-50 гг. XIX в. Автор показывает нам внутреннюю структуру имамата, систему государственного управления, институты власти, освещает вопросы образования и обучения в медресе, налоговую систему, различные обычаи.
Роль арабской литературной традиции в становлении, развитии дагестанской литературы определяется количественной и качественной характеристикой арабоязычной литературы, как поступившей из стран Ближнего Востока и Средней Азии, так и созданной в пределах Дагестана.
Обнаруженные памятники культуры позволяют говорить об устойчивых взаимных контактах представителей культуры Дагестана и стран Ближнего Востока и Средней Азии в сфере науки и образования, рисуют развитую книжную культуру и систему просвещения в средневековом Дагестане, показывают роль и значение медресе и других форм мусульманского образования, раскрывают феномен Дагестана как крупнейшего очага книжной культуры на периферии исламского мира.
Изучение печатной книги на арабском языке - сравнительно новое направление в исследованиях дагестанских ученых. Деятельности известного распространителя печатных книг в Дагестане Мухаммада Асадова, дагестанских издателей А.М. Михайлова, М.М. Мавраева, тематической и технической характеристике печатной продукции на арабском языке (имевшейся на книжном рынке Дагестана в конце XIX- начале XX вв.) сыграли немаловажную роль в развитии исламской культуры на территории нашей республики.
Документы эпистолярного жанра составляют лишь один, хотя на сегодняшний день самый большой раздел всего комплекса исторических материалов на арабском языке. Однако для изучения тех особенностей и путей, по которым развивался арабский язык, заслуживает внимания каждый арабский памятник, невзирая на его содержание.
После возникновения ислама арабский язык распространился на огромной территории, населенной не только арабами. Более чем тысячелетняя история арабской книжной культуры в Дагестане неразрывно связана с установлением длительных общекультурных контактов со странами Ближнего Востока, Средней Азии, Закавказья с хорошо налаженным обменом культурными ценностями. С X века мы уже наблюдали становление собственной арабоязычной литературной традиции, представленной в наше время богатым и разнообразным тематическим литературным наследием.
Обилие рукописных собраний, количество рукописей на арабском языке, множество центров, где велась активная работа по размножению рукописей, выдвигают Дагестан в число крупных очагов арабской рукописной традиции. Сегодня по-новому предстает духовное прошлое народов Дагестана, вырисовываются неизвестные страницы становления письменной культуры, четче предстает образ дагестанского ученого прошлого. Научный подход к памятникам истории позволит по достоинству оценить вклад каждой из народностей Дагестана в культурную сокровищницу нашей цивилизации. Изучение восточных источников не является самоцелью, исследование и публикация этих источников должны способствовать сравнительному изучению истории Дагестана. Одна из важных задач арабистики состоит также в том, чтобы связать историю рукописей с историей библиотек, старинных и более новых... Сумма данных о рукописных собраниях прошлого и настоящего в сочетании с критической оценкой сообщений источников позволяет говорить о средневековой арабской рукописной литературе как о самой богатой в мире для своего времени.
Подводя итоги сказанному, следует отметить, что культура арабо-мусульманского Востока сыграла огромную роль в судьбах национальных культур и творчестве народов Дагестана. В настоящее время у нас есть все основания полагать, что если вначале местная культура, носившая общедагестанский характер, обогащалась за счёт арабо-мусульманской, то теперь она приобрела самостоятельность и вносит свой небольшой, но весьма ощутимый по содержанию вклад в общую культуру и литературу Востока.
Исламские традиции в Дагестане
Исламские традиции в Дагестане уходят корнями в эпоху исламизации края. Особенностью нашей республики можно назвать то, что религия сюда была принесена сподвижниками Пророка Мухаммада, мир ему и благословение, и поэтому сохранилась в первозданном виде, в отличие от стран арабского мира, в которых в последние столетия возникли течения, отрицающие традиционный (т.е. передаваемый от Пророка) ислам. Само понятие «традиционный» происходит от арабского слова Сунна (Традиция), что послужило основанием многим ученым и шейхам для утверждения того, что Дагестан является особенной территорией, на которой религия Мухаммада, мир ему и благословение, сохранится в первозданном виде до Судного дня.
Как показывают исследования, ислам на территорию Дагестана проникал благодаря подвижничеству адептов суфизма, что и послужило причиной особого уважения в среде дагестанцев к суфийским шейхам (устазам), многие из которых являются потомками пророка или его сподвижников. Данное обстоятельство сыграло немаловажную роль в возникновении такого феномена дагестанской истории и культуры, как мюридизм. Основой мюридизма является следование Тарикату – особому Пути, который в Коране назван Прямым Путем Ислама. Как пишет М.А. Казембек, «Мухаммад не был против Тариката, даже он присваивал его себе и говорил: «Тарикат – это мои деяния».
Сам Казембек в книге «Мюридизм и Шамиль» пишет о Тарикате: «это слово, как уже объяснено выше, значит путь к Истинному Богу. Его иначе называют суфизм и мистицизм». После перечисления основных суфийских братств автор пишет: «История литературы суфиев представляет реестр с лишком 600 знаменитых шейхов, имевших более или менее приверженцев-мюридов, из которых по крайней они на треть были славные литераторы и поэты». Что касается поэтического дара суфийских шейхов, то действительность подтверждает взаимосвязь любви к Всевышнему и наличия этого таланта. Например, один из самых известных дагестанских шейхов современности, Саид-Афанди аль-Чиркави (Ацаев), писал свои наставления в поэтической форме. Об этом Мавляна (Джалалуддин Руми) сказал: «Поэты – следующие после пророков!».
Вот краткое описание традиций мюридизма, изложенное в книге «Мюридизм и Шамиль»:
1) Тарикат ведет идущего к познанию (маърифат) истины – к Богу.
2) Шествующий по Пути (салик) руководится влечением (ирадет), развивающимся в нем через духовное воспитание (иршад).
3) Право духовного воспитания наследственно по учению, т.е. переходит от учителя-воспитателя (муршид) к его духовному воспитаннику (мюрид) непосредственно.
4) Начала этого воспитания проистекают издревле от Хизра, патрона мистиков, а в исламе от Али, зятя пророка.
5) Салик, через воспитание и развитие благодати доходит до совершенства (камаль); в совершенстве достигается степень «вусуль», т.е. духовное сообщение с истиной – Богом; достигшие этой степени именуются «васыль».
6) Дух, стремясь к степени вусуля, или делая сайр к истине, достигает различых степеней, из которых выше всего ас-сейру-фи-Ллахи, т.е. стремление к Богу на лоне божественного духа: тут смертный достигает божественного откровения и, по выражению мусульман, «хува фихи, ва хува фихи» - «он в Нем и Он в нем», т.е. человек в Боге и Бог в человеке.
На этих началах развиты все школы суфиев или мистиков, есть различия только в некоторых тонкостях.
Вообще суфии называют себя «ариф» (от вышеприведенного «маърифат»), т.е. познавшими истину. Призвание человека к этому познанию называется «джазб». Это призвание ведет человека к «сулюк», а потом к совершенству «камаль» или «вусуль»; достигший первого называется «салик», достигший второго «камиль» или «василь». Все члены круга «совершенства» носят название «аулия» (в единственном числе «вали»).
В истории мюридизма мы видим, что слово «мюрид» впервые явилось между обществами Тариката. У Мухаммеда, мир ему и благословение, ученики и прозелиты носили общее название «асхаб» - ученики, компаньоны, и частные:
А) мухаджирин – те, которые сопутствовали ему в хиджрет (переселениях)
Б) ансар – помощники те, которые приняли его после хиджры и содействали ему в его предприятиях.
Имена тех и других можно найти в отдельных брошюрах под заглавием «Асхаб» и «Асхаби-Бадр». Последняя издана в Казани в 1843 году. Ученики асхабов называются «табиин», т.е. «последователи». Стало быть, мюрид собственно принадлежит Тарикату, и первое употребление этого слова относится к первому веку ислама.
Во всех религиозных переворотах и революциях ислама предводителями революционных партий были лица духовные, приобретшие в народе достаточное значение, чтобы окружить себя последователями, как только при условии, чтобы муршид (учитель) их более или менее принадлежал к Тарикату, хотя бы даже в качестве самозванца».
Из исследования Казимбека следует, что «следы мюридизма существовали еще в начале 8 столетия хиджры или около исхода XV века по христианскому летоисчислению, но никакие факты не показывают, чтобы целое ополчение или общество носило официальное или политическое название мюридов: это могло быть только результатом многих предшествовавших событий. В истории мистиков мы имеем два-три имени известных суфиев, принадлежавших Дагестану в минувших столетиях: с другой стороны, схоластическое учение вошло в Дагестан вместе с первыми миссионерами ислама: оно развивалось там хоть медленно, но прочно и в значительной степени. В номенклатуре ученых востока более пятидесяти громких имен принадлежат Дагестану; там были, как есть и ныне, отличные (по мусульманской оценке) филологи, философы и законоведы».
Наибольшего развития учение мюридизма достигло в годы Кавказской войны под предводительством имама Шамиля.
В настоящее время в Дагестане, по некоторым оценкам, более 100 000 мюридов накшбандийского и шазилийского Тарикатов, благодаря которым традиционный ислам не сдал позиции или не исчез полностью под натиском новомодных течений, как произошло в большинстве стран арабского мира.
Характеристики этих течений даны Ф.А. Хайдаровым в научно-популярном издании «Ислам традиционный и вымышленный».
Еще одной особенностью исламских традиций в Дагестане является любовь к Пророку, находящая свое выражение в мавлидах – обрядах поминания и восхваления Мухаммада, мир ему и благословение. Ведь сказано Всевышним: «Того, кто благословит Моего Посланника один раз, Я благословлю десятикратно!». На этих мавлидах (дословно «рождение») мусульмане выражают свою радость по поводу рождения лучшего из творений Аллаха, читают салаваты (благословения Пророку), поминают Всевышнего, а по окончании выполняют повеление ислама об угощении гостей и проявлении к ним подобающего уважения, чем зарабатывают великое благо в жизни этой и для жизни следующей. О посетивших такие мероприятия зикра (поминания Всевышнего и благословения Мухаммада) сказано в достоверном хадисе, что Всевышний прощает им все грехи и даже тем, кто оказался на мавлиде случайно. Это обстоятельство служит причиной того, что дагестанцы очень любят посещать такие богоугодные мероприятия, а в месяц Раби-уль-Авваль, месяц рождения Мухаммада, мир ему и благословения, они проводятся практически во всех мечетях республики, не подверженных влиянию хариджитских течений, к которым Ф.А. Хайдаров относит ваххабитов, саляфитов, ихванистов и представителей других групп, отказывающихся от Сунны (Традиции), т.е. оппонирующих традиционному исламу.
Доброй дагестанской традицией стало проведение большого мавлида в месяце Раби-уль-Авваль в Центральной Джума-мечети г. Махачкалы с участием Главы республики.
Продолжая тему исламских традиций в Дагестане, следует указать, что последователи Традиции принадлежат к мазхабу имама аш-Шафии, т.е. являются шафиитами.
Историки отмечают широкое распространение в Дагестане ещё в XII–XIV вв. известных на мусульманском Востоке трудов по толкованию шафиитского учения «Китаб ал-имам аш-Шафи‘и» («Книга имама Шафии»).
Богословская школа или мазхаб имама аш-Шафии
Основоположник школы: Мухаммад ибн Идрис ибн Аббас ибн Усман ибн Шафии аль-Курайший (сокращенно имам аш-Шафии). Годы жизни: 767 - 820.
Источники школы:
1.Священный Коран;
2.Пречистая Сунна (Традиция);
3.Единое мнение сподвижников (иджмаа);
4.Индивидуальные суждения сподвижников;
5.Суждение по аналогии (кыйас);
6.Метод «истисхаб» (увязка, поиск связи).
География распространения школы: Сирия, Ливан, Ирак, Палестина, Иордания, Йемен, Бахрейн, страны Юго-Восточной Азии, Россия и др.
Новоявленные течения, получившие распространение в среде дагестанцев в два-три последних десятилетия, декларируют или полное отрицание мазхабов или принадлежность к мазхабу имама Ахмада бин Ханбаля.
Наряду с историческими трудами местных учёных важное место в исламских традициях дагестанской культуры принадлежит таким жанрам, как суфийская литература и хадисы. Ведь Ислам в Дагестане распространялся в виде суфизма, который именовался как религиозной философией, так и религией Ислама. Экземпляры Корана, комментарии к нему (тафсиры), рассказы о делах и поступках Пророка Мухаммада (мир ему и благословение) (хадисы), сочинения по мусульманскому праву, грамматике арабского языка, логике, истории, суфизму, этике, словари, художественное и поэтическое творчество пользовались в Дагестане большой популярностью.
Крупнейшим достижением в культурной жизни Дагестана было создание на арабском языке сочинений местных авторов, таких как Йусуф бин ал-Хусайн бин Давуд Абу Йакуб ал-Баби ал-Лакзи (ум. в 1089–90 г.) – знаток хадисов и историограф династии Аглабидов в Дербенте; Мухаммад ад-Дарбанди (ум. в первой половине XII в.) – автор уникального суфийского энциклопедического словаря «Базилик истин и сад тонкостей»; Мухаммад Рафии – автор исторической хроники, составленной в 1465 г.; Шабан из Обода (ум. в 1667 г.) – составитель обширного комментария на сборник хадисов ал-Багави; Мухаммад сын Мусы из Кудутля (ум. в 1717 г.) – автор грамматических сочинений и комментариев «Хашийа ала Чарпарди» («Комментарий на Чарпарди») и «Истиара»; Давуд из Усиша (ум. в 1757 г.) – автор «Хашийа Давуд» – комментария на грамматический труд Динкузи; Дамадан из Мегеба (ум. в 1724 г.) – составитель астрономических и медицинских трактатов; Мухаммад Тахир ал-Карахи (ум. в 1880 г.) – известный автор исторических хроник; Гасан Алкадари (1834–1910 гг.) – автор историко-поэтических и философских трудов «Диван ал-Мамнун» и «Джираб ал-Мамнун»; Назир из Дургели (1891–1935 гг.) – составитель библиографического справочника.
Из других учёных, получивших признание не только в Дагестане, но и за его пределами, следует отметить Абу ‘Умара ‘Усмана ибн ал-Мусаддада ибн Ахмада ад-Дарбанди, который некоторое время пребывал в Багдаде. Не менее известен и шафиитский факих Хаким ибн Ибрахим ибн Хаким ал-Лакзи ал-Хунлики ад-Дарбанди, изучавший право у такого выдающегося учёного, как Абу Хамид Мухаммад аль-Газали (ум. в 1111 г.), сочинения которого вызывали глубокий интерес в Дагестане в XV–XVII вв.
Распространение исламских традиций шло в первую очередь благодаря строительству исламских учебных заведений.
При Джума-мечети в Дербенте построено здание медресе (самого раннего из сохранившихся в Дагестане), в 879/1474-75 г. при ширваншахе Фаррухе Иасаре, когда политическое влияние Ширвана на Южный Дагестан было значительным. В Дагестане не было строго определенной системы образования. В основном существовало три звена мусульманского образования: коранская школа, мактаб и медресе. В основном детей обучали чтению Корана до мактаба. Мактаб считался школой низшего типа, здесь не было определенного срока обучения, он зависел в основном, от обучавшего их муллы (в среднем 2-3 года). Медресе представлял собой высшую ступень местного образования. Школы такого типа открывались, главным образом, при мечетях. Срок обучения в медресе был продолжительным, составлял десять и более лет.
Но в конфессиональных школах, которые открывали в Дагестане, не только обучали религии, но и давали некоторые знания по математике, астрономии, географии, филологии, философии и т.д. Относительно учебной литературы, которая входила в программу обучения в горах, можно получить информацию в произведении А. Омарова «Воспоминания муталлима». Там описывается программа обучения: « по окончании арабской азбуки, обучаются самым необходимым правилам религии, которые заключаются в книге Усуладин. После этого начинают заучивать книгу Тасриф. Это сокращенная арабская грамматика, заключающая в себе этимологию. Вслед за этим учат такой же величины книгу «Миату-амиль», объясняющую изменения окончания слов. Потом учат книгу «Анамузадж», объясняющую также правила изменения окончания слов. Потом берутся за книгу Сааду-дин, которая служит объяснением книги Тасриф. Далее принимаются за книгу Динкузи, также объясняющую словопроизводство и еще за книгу Вафийа, того же содержания. Вслед за этим учат довольно большую книгу Джами, объясняющую правила изменения окончания слов и значения слогов. По окончании Джами, приступают к изучению нескольких, заключающих в себя начало логики, а именно Иса-Гуджи, Шамсия и Фанари. Вслед за логикой изучают книгу Маан (риторика), объясняющую правила красноречия арабского языка. За риторикой проходят несколько книжек, заключающих в себе правила арабского стихосложения. Вслед за этим начинается изучение юридических книг и преимущественно книги Магаллы в двух частях. Книга эта заключает в себе все законы мусульман, то есть духовные, гражданские, уголовные и военные. Далее изучается книга Джалалайни. Она заключает в себе в целости Коран с толкованием смысла каждого стиха. Потом изучают книгу Ибн-Гаджир, самую основательную книгу мусульманского законоведения в двух частях. Потом проходят еще книгу Джавали, заключающую в себе вообще изложение оснований мусульманского законодательства. Затем редко проходят математику и еще так называемую науку о единстве Божием. Последняя наука в лице книги Акаид считается почти необходимостью для истинного мусульманина. Она доказывает с философской точки зрения начало мира, существование Бога, единства Его и т.д., как человек обязан исполнять молитвы; доказывает также существование добра и зла, награды и наказания в загробной жизни.»
В Дагестане также получило распространение и домашнее обучение детей чтению Корана. В домашних «коранических школах» значительную часть обучающихся в конце XIX- начале XX в. составляли девочки. Родители предпочитали обучать их дома под присмотром, чтобы избежать общения с мальчиками. Большинство девочек завершали свое образование приобретением навыков механического чтения текста. Письму девочек, за редким исключением, не обучали. К сожалению, мы не располагаем достоверными данными о численности мусульманских школ. Но, несомненно, Дагестан являлся регионом, наиболее насыщенным мусульманскими школами на всем Кавказе, что оказало решающее влияние на распространение в нем исламских традиций, которое сделало республику центром исламской культуры и науки на территории Российской Федерации.
По материалам дагестанской печати
