Человеческая телесность какого отношения заслуживает тело. Человеческая телесность и культура

Обзор современных концепции и гипотез.

Существуют ли пределы физического совершенства человека? На этот вопрос существует, по крайней мере, два ответа. Одна из точек зрения, которой в той или иной форме придерживаются многие современные специалисты в области спорта, гласит: нынешние мировые рекорды – действительно высшие мировые достижения для всех времен и народов. Дальнейший же рост рекордов связывают не с физическим совершенствованием человека, а с развитием измерительной техники. Совсем недавно достижения в легкой атлетике фиксировались с точностью до десятых долей секунды, а сейчас электронные хронометры регистрируют время до сотых долей секунды. И это еще не все. В таких видах спорта, как велосипедные гонки счет идет на тысячные доли секунды. Но и это тоже не все. В тяжелой атлетике перспективы новых рекордов связываются с регистрацией не только килограммов, но и граммов и т. д. Таким образом, рекорды будут расти, результаты улучшаться, сначала на граммы, потом на миллиграммы, потом на доли миллиграммов, но человек, как носитель рекордов подошел к своему физическому пределу. Почему?

Потому что существуют естественные биологические ограничения человеческого организма, связанные чисто физиологически с сопротивлением кожи, суставов, костей, мышц, с той предельной нагрузкой, которую они могут выдержать. Американский биохимик и биомеханик Гидеон Эриел, занимающийся изучением резервных возможностей человека, вычислил предел в беге на 100 метров для мужчин -9,60 секунды. Большей скорости мышцы, ткани и кости человека не выдержат – разорвутся от напряжения. В прыжках в длину предельная граница пролегает на отметке 896 сантиметров (по 14]. Таким образом, рекорд Боба Бимона – 890 сантиметров, можно сказать, является приграничным. Заложенная в компьютер кинограмма рекордной попытки Бимона признана машиной почти идеальной, а нагрузка на тазобедренный сустав в момент толчка 700 килограммов – почти критической, большей нагрузки мышцы, связки, суставы могли просто не выдержать.

Однако, идея того, что нынешнее поколение уже подошло к пределу возможностей человеческого организма не нова. Подобная идея высказывалась не однократно специалистами почти в каждом прошедшем поколении. Особенно часто предел связывался с существованием некого рубежа, преодолеть который человеку невозможно.

Например, в тяжелой атлетике в начале века такой недостижимой магической цифрой было «400 кг». Специалисты, зрители и сами спортсмены все чаще высказывали мнение, что атлеты подошли к пределу возможного. Проходили годы, десятилетия, а рубеж в 400 кг оставался недостижимым. В 1928 г. на 9 олимпийских играх в Амстердаме 110-килограммовый богатырь Йозев Штрассбергер устанавливает в сумме троеборья ошеломляющий мировой рекорд, но и это – только 372,5 кг. Прошло еще целых 7 лет, пока Иосиф Мангер поднял в троеборье 402,5 кг. Сам Мангер весил 145 кг, и все современники единодушно решили, что он подошел к пределу возможного. После этого прошло еще много лет, совершенствовались методики, но еще долго результат в 400 кг. оставался гроссмейстерским рубежом. Но вот в 1955 году 170-килограммовый Пауль Андерсон показал результат, которому завороженные магической цифрой современники отказывались верить– 512 кг. Его называли самым выдающимся спортсменом всех времен и народов. И ни у кого из современников не возникало сомнения, что 512,5 кг и есть тот окончательный предел человеческих возможностей, который останется недостигаемой вершиной. Сам чемпион рассказывал журналистам, что он завтракает «яичницей из 30 яиц, выпивает за раз 5 л. молока и может съесть 20 бифштексов» [по 7].

Действительно, предел возможностей человека. Однако, через 5 лет на Олимпийских играх в Риме (1960 г) стройный высокий атлет, весивший почти в полтора раза меньше Андерсона, поднял 537,5 кг. Это был русский спортсмен Юрий Власов, который питался как все обычные люди. Тогда Власову задали вопрос: «Сколько, по вашему мнению, сможет набрать самый выдающийся атлет в очень, очень далеком будущем?» Он назвал цифру, многим показавшуюся нереальной – 600–630 кг. А в 1972 году Василий Алексеев преодолел уже 600-килограммовый рубеж – 640 кг [по 7].

Итак, спортивные авторитеты называют то один, то другой рекорд – пределом возможностей человека. Однако пока не находилось предела, который бы не был преодолен. Поэтому другие спортивные авторитеты более оптимистичны. Сразу после Московской олимпиады вице-президент Международной федерации легкой атлетики Л.Хоменков составил таблицу предполагаемых результатов к концу 20-го века. Например, он считает, что мужчины-спринтеры будут пробегать 100 метров за 9,75 секунды, а женщины покажут результат 10,60 сек. Что касается прыжков в высоту, то мужчины будут брать высоту 250 см, а женщины 210 см [по 14].

И очень часто выход за пределы физиологических возможностей человека исследователи связывают с изучением и использованием измененных состояний сознания и активацией резервных способностей человека. Как пишет Л.П.Гримак: «Многие спортивные физиологи и психологи все чаще говорят о том, что современный спорт имеет дело с максимальными возможностями человека, которые близки к расчетным, теоретически допустимым. По нашему мнению, такие взгляды объясняются лишь тем, что проводимые расчеты включают лишь физические, „машинные“ показатели человека и не учитывают тех высокопродуктивных свойств нервной системы и психики, которые и в дальнейшем будут способствовать появлению еще более высоких спортивных результатов» . Он установил, что это состояние во многом идентично. Это пиковое состояние, близкое к трансовому, и оно характеризуется спокойствием, уверенностью, оптимизмом, сосредоточенностью на происходящем, высокой энергозаряженностью, необычайной четкостью восприятия, самоконтролем и максимальным использованием внутренних ресурсов.

Исследователи-оптимисты обычно в качестве доказательства своих прогнозов обращают взоры на восток, поскольку в восточной культуре самосовершенствования всегда активно использовались измененные состояния сознания. Например, известный востоковед Ю.А.Рерих рассказывал, как он наблюдал в Гималаях искусство беговых йогов – «небесных скороходов», способных бежать в течение нескольких суток, не останавливаясь и не сбавляя темпа. Они могли по узким горным тропкам преодолеть за ночь 200 километров, придерживаясь скорости, равной мировому рекорду в часовом беге. К подобному темпу и подобной выносливости наши спортсмены еще и близко не подошли. Поэтому многие психологи склонны более оптимистично смотреть на будущее спорта, предполагая, что огромные перспективы смогут открыться перед тренерами и спортсменами, когда науке удастся раскрыть механизмы способностей восточных мастеров, которые пока называют сверхъестественными. Измененные состояния сознания применяются как в восточных оздоровительных системах, так и боевых. В сущности, почти все восточные системы самосовершенствования основаны на спонтанно возникающем состоянии транса. В ранней работе одного из соавторов этой статьи С.А. Рыбцова проанализированы психоделические техники, применяемые в восточных единоборствах. Он показал, что в качестве основного требования, необходимого, чтобы достигнуть успеха в занятиях, обычно называется требование – изменить состояние сознания, войти в транс . Как пишет йог Рамачарака, сопровождая свою «Науку о дыхании индийских йогов: „Упражнения, приводимые в этой главе, требуют соответствующих внутренних условий и определенного духовного состояния. Люди несерьезные по натуре, не обладающие чувством духовности и благоговения, лучше пусть оставят эти упражнения и не пробуют их, так как никаких результатов они не получат“ .

Исходя из описанных в литературе феноменов, активируемых через измененные состояния, физические возможности человека довольно широки . Например, по отношению к температурному режиму. На одной шкале находятся болгарки, танцующие на раскаленных углях; на другой – тибетские йоги, способные морозной ночью, сидя возле проруби, теплом своего тела высушивать вымоченные в ледяной воде простыни. Восточные стили, благодаря использованию в них особых трансовых состояний, раскрывали у своих адептов резервные возможности организма, давая им почти сверхъестественные физические способности. Некоторые такие способности современная наука до сих пор не подтвердила (хотя, заметим, отвергнуть тоже не смогла) – например, способность йогов к левитации. Существование других способностей доказано, хотя и не объяснимо – способность йогов останавливать биение сердца, погружаясь в состояние близкое к клинической смерти на дни и недели. Третьи способности более или менее изучены и широко используются в восточных спортивных искусствах, даже тех, которые практикуют в Европе. Это состояния «стальной рубашки» и «стальной руки». «Стальная рубашка» – состояние, при котором человек становится нечувствительным к ударам вообще, ударам ножа (нож не может прорезать кожу), и даже (по утверждениям мастеров) к пуле. «Стальная рука» – состояние, в котором человек способен рукой разбивать твердые предметы.

В своей предыдущей работе С.А.Рыбцов представил несколько способов получения таковых состояний, которые используются тренерами восточных единоборств и в наши дни: «Одна из известных техник ци-гун заключается в мысленном обхвате воображаемого дерева и его раскачивании. Этот способ позволяет быстро войти в транс и часто применяется для достижения таких сложных „чудес“ ци-гун как „железная рубашка“ и способности разбивать твердые предметы. Еще одна техника ци-гун связана со способностью окаменеть, превратиться в скалу, приобрести нечувствительность к ударам. Аналогию с такой техникой можно найти в современном гипнозе, она называется каталепсия. К сожалению, не у всех каталепсия получается легко. Наиболее талантливыми к ней считаются люди с чувственным восприятием мира (кинестетики). Техника заключается в максимальном напряжении всех или группы мышц в течение нескольких минут, обычно после попытки расслабления у наиболее талантливых людей наступает окаменение мышц, нечувствительность тела и способность к сокрушительным ударам».

С целью проверки реальности некоторых из описанных в литературе возможностей йогов и мастеров восточных единоборств мы и провели следующее исследование. Мы взяли для изучения ряд известных феноменов: хождения по углям, лежание на стеклах, разбивание рукой твердых предметов (кирпичей, досок), создания «стальной рубашки» – нечувствительности тела к удару ножом, увеличение физической силы. И до сих пор одни исследователи вообще отвергают реальность некоторых из этих феноменов, другие объясняют их на основе каких-нибудь мистических концепций, например, хождение по углям особой расположенностью духов огня.

Гипотеза. Мы предположили, что многие такие способности связаны с измененными состояниями сознания и что все эти невозможные для обычного человека (точнее в обычном состоянии) вещи достижимы при изменении психического состояния.

При планировании эксперимента, мы исходили из следующего предположения, если физические способности такого типа, действительно, связаны с измененными состояниями сознания, то значит, направленно изменив состояние сознания, мы можем достоверно продемонстрировать их. Исследование проводилось в рамках тренингов и практических занятий со студентами-психологами.

Эта гипотеза подтвердилась.

Эксперимент. Для эксперимента было выбрано насколько моделей:

1. Лежание на стеклах. В присутствии испытуемого разбивалось несколько бутылок, требовалось лечь на стекла обнаженной спиной, поднять голову и вытянуть вверх руки для получения максимальной нагрузки на спину.

2. Поднятие тяжестей. Группе испытуемых (состоящей из 4-х или из 2-х человек) предлагалось поднять на вытянутых пальцах сидящего на стуле человека, захватывая его подмышки (группа из 2-х человек), или подмышки и под коленки (группа из 4-х) человек. Вес поднимаемого человека колебался от 60 до 80 кг, таким образом, на одного испытуемого приходилась нагрузка 15–40 кг.

3. Нечувствительность к удару летящего ножа. Выбирался нож средней тупости, такой, чтобы при отпускании его с ВЫСОТЫ 50–70 см. он втыкался в деревянный предмет. Потом нож отпускался над животом испытуемого, сначала с высоты 50–70 сантиметров, потом высота увеличивалась до полутора метров.

4. Хождение по углям. Прогорал костер (горевший минимум 2–3 часа). Угли разгребались тонким слоем, образуя дорожку 1,5–2 метра. Испытуемому предлагалось пройти по ним.

5. Разбивание твердых предметов (досок и кирпичей). Кирпичи были самые обыкновенные, с ближней стройки, а доски выбирались такие, чтобы выдерживать вес стоящего на них человека. Доски и кирпичи помещались на две подставки, после чего испытуемому предлагалось их разбить.

Мы взяли две группы испытуемых. Контрольную, в которую вошло 10 человек, студентов – психологов, посещающих другой тренинг, не связанный с развитие физических способностей. Экспериментальную, в которую вошло 30 человек, студентов и преподавателей разных ВУЗов, пришедших на тренинги, предусматривающие использование измененных состояний сознания («искусство транса», «эриксоновский гипноз» и «тренинг самосовершенствования»).

Участникам контрольной группы рассказывалось о развитии физических способностей при изменении состояния сознания, демонстрировались фотографии, после чего предлагалось попробовать проделать то же самое в облегченных условиях (лечь на «тупые стекла», один раз наступить на угли). Выполнение феноменов экспериментатором не демонстрировалось.

Результаты. Для большинства испытуемых контрольной группы обычно было достаточно поглядеть на приготовленное для опыта снаряжение, чтобы отказаться от участия в эксперименте. Или же испытуемые делали попытки разбить кирпич или шагнуть на угли, но чувство физического дискомфорта быстро приводило к прекращению этих попыток. Однако два человека, имеющие предварительную хорошую трансовую подготовку (двухлетний опыт йоги или медитаций), после объяснения методики могли проделать некоторые из наших феноменов благодаря тому, что сумели достичь нужного состояния сами.

Для испытуемых экспериментальной группы эксперимент проводился в два этапа. На первом этапе им показывались методики изменения состояния собственного сознания (методики самогипноза [см.2]), после чего они проделывали ряд упражнений по использованию этих методик. Далее экспериментатор демонстрировал описанные выше феномены, наглядно используя для этого изменения своего состояния сознания (повторял формулы самовнушения, делал некоторые физические упражнения трансового характера). На втором этапе все это предлагалось повторить испытуемому. Сначала испытуемый с помощью физических упражнений (некоторые ассаны йоги) или самовнушения, или легкого гипноза изменял состояния своего сознания. Внушение типа «я ничего не вешу, моя спина абсолютно расслаблена, я покрываю ее невидимым силовым коконом» и т. д.

После чего более половины участников экспериментальной группы могли сразу же повторить многие из демонстрируемых феноменов. Остальные отказывались от эксперимента, главным образом потому, что при взгляде на стекла или на угли выходили из состояния транса. Однако после тренинга по искусству транса (в течение 1–4 дней), все они могли достигать необходимые состояния сознания и проделать большинство опытов.

Первым признаком достижения нужного состояния является потеря ощущения страха, появление чувства уверенности в себе и своих силах. Без этого чувства практиковать сложные трансовые феномены (лежать на стеклах, ходить по углям и т. д.) категорически противопоказано.

Открытые однажды резервные способности ставились «на якорь», т. е. закреплялись. И после нескольких повторений испытуемые автоматически входили в нужное состояние без помощи экспериментатора, едва приступая к выполнению опыта. Хотя трансовые качества развиваются у всех людей, если они достигают нужного состояния, но как и в любой другой области, здесь также существуют свои таланты. Один человек после 4 дневной подготовки с трудом делает несколько шагов по углям и удовольствуется этим. Другой с первого же погружения в транс изъявляет желание станцевать на углях сложный танец и способен танцевать его продолжительное время. Также как и любые способности, трансовые качества тренируемы. С помощью тренировки даже те испытуемые, у которых сначала что-то не получалась, в конце концов, овладевали искомым.

Легкие физические повреждения у участников экспериментальной группы возникали главным образом вследствие того, что они неожиданно выходили из транса, или пытались проделать феномен на основе силы воли, а не транса («лучше порежусь, но не покажусь трусом»). Пример, опытный испытуемый в очередной раз ложится на стекла, ощущая под собой что-то типа пуховой перины, и тут на нос ему садится комар – надоедливый представитель нашей обыденной реальности – этого достаточно, чтобы вместо перины испытуемый почувствовал, как острый обломок стекла впивается в спину. /Другой случай. Испытуемая, представив себя невесомой, прошлась по углям. После чего разочарованно повернулась и крикнула: «Да они же совсем остыли» – и ткнула ногой в угли, проверяя, и тут же, ойкнув, отскочила – угли совсем не думали остывать.

Справедливости ради следует отметить, что таких случаев было очень и очень мало. И объяснение этому – не только уникальная методика, разработанная нами. Просто, даже в обычном состоянии, получить значительные физические повреждения в таких условиях почти невозможно. За несколько секунд, пока человек делает шаги по рассыпанным углям – нельзя получить серьезные ожоги; аккуратно ложась на стекла, в самом тяжелом случае можно получить только несколько поверхностных порезов (все это экспериментаторы проверили предварительно своими спинами и ногами). Все это говорит о том, что необычные физические способности, исследованные нами, не по праву называются необычными, они почти обычные, и только чуть-чуть требуют изменения психического состояния.

Из всех описанных выше феноменов наибольшую сложность вызвал последний: разбивание рукой твердых предметов; для его демонстрации, кроме изменения состояния сознания, необходим был еще ряд способностей, в частности, склонность к возникновению мышечной каталепсии.

Вероятно, способность лежать на стеклах, отбивать ножи, ходить по углям связана со специфическим влиянием на кожную и нервно-мышечную системы. И тот, кто умеет это делать – умеет и многое другое, такое как сохранение здоровья, умение быстро затягивать раны: поверхностные и глубокие /в том числе язвы/. Некоторые из вышеописанных феноменов обладают и своеобразным лечебным действием, конечно, не крушение кирпичей, а лежание на стеклах и хождение по углям. Одна из участниц опыта рассказала, что после того, как она прошлась по углям, у нее перестала болеть голова. Другая, жаловавшаяся на радикулит, отметила, что на неё очень благотворно действует лежание на стеклах. И таких примеров много. Причины такого действия разнообразны – это и действие стресса, имеющего места пред началом опыта, и эйфория после его положительного исхода. Возможно влияние массажа, осуществляющегося при данных опытах.

Обсуждение результатов. И все-таки, как же быть с «физиологическим пределом» человеческого организма. Ведь взаимосвязь резервных физических способностей с состоянием транса, гипноза и самогипноза в спортивной психологи известна давно и используется при подготовке спортсменов к соревнованиям, при психологической подготовке во время тренировок и т. д. . «Чаще всего внушение и самовнушение используется для достижения необходимых состояний: сна перед ответственным стартом, отдыха в промежутках между попытками, акцентирование собственных достоинств и недостатков соперников, приведение себя в оптимальное предстартовое, предтренировочное или посттренировочное состояние» Известный психотерапевт, создатель «эриксоновского гипноза» М. Эриксон в своей книге приводит несколько интересных приемов генерирования определенных психических состояний у спортсменов, которые он применял в своей практи ке. Одну из таких методик он применил для подготовки Олимпийского чемпиона по метанию ядра Дональда Лоуренса. Введя будущего чемпиона первый раз в транс, Эриксон сказал ему: «Ты уже метнул ядро на 17 метров. И скажи мне честно, неужели ты думаешь, что знаешь разницу между 17 метрами и 17 метрами и 1 сантиметром». Естественно, Лоуренс ответил, что нет. Далее Эриксон постепенно увеличивал расстояние: «17 метров и 2 сантиметра», «17 метров и 3 сантиметра» и т. д. . Таким образом, Эриксон показал спортсмену относительность его ограничивающих убеждений. И реальные результаты спортсмена также постепенно начали увеличиваться и, наконец, принесли ему долгожданную победу в Олимпийских играх.

Действительно, многие авторы связывают активацию резервных возможностей человеческого организма с измененными состояниями сознания. Действительно, эти способности или появляются под воздействием стресса (а это уже измененное состояние) или же демонстрируются мастерами транса (йога, восточные единоборства ). И в наших экспериментах изменение состояния сознания (гипноз, самогипноз) приводило к активации физических возможностей организма (выдерживание высокой температуры, больших тяжестей и т. д.). Да, но… существуют же известные, чисто биологические законы функционирования человеческого организма. Например, нагревание воды в обычных условиях до температуры 100 градусов ведет к ее испарению. А нагревание тела – к ожогу. И предел прочности кожи при попытке ее порезать – такая же физическая реальность, как предел прочности бумаги в тех же условиях. Это подтверждается мнениями спортивных врачей и биологов о тех пределах спортивных рекордов, пределах, которые налагает на нас наш организм. Это положение очень хорошо сформулировал известный исследователь «физиологии рекордов» Э.Йоркль: «Некоторые легкоатлетические достижения уже невозможно улучшить. Графически выведенная кривая спринтерского бега выровнялась. Прыжки в длину вроде бы уже обладают „рекордом-пределом“ – дальше Боба Бимона с его феноменальным прыжком-полетом на 890 сантиметров прыгнуть, мне представляется, невозможно. Если бы в противовес моей теории легкая атлетика постоянно прогрессировала, то вскоре результат в беге на 200 метров был бы 16,97 секунды, а на 400 метров -37,23. Но ведь каждый понимает, что это невозможно» .

И никакое изменение состояния сознания не должно воздействовать на законы сопротивления материала. Изменение состояния сознания может активировать какие-то обычно не использующиеся резервы физической силы, гибкости, выносливости, но не может увеличить температуру воспламенения кожи, или прочность кожи, костей и мышц на разрыв. Но, как показали и наши исследования, и исследования других авторов, такое явление оказывается возможным. Почему? Что происходит, когда человек изменяет состояние своего сознания, а результатом изменения является активация каких-то необычных физических способностей его организма.

Мы проанализировали формулы внушения и самовнушения, которые использовались в наших экспериментах для достижения испытуемыми нужных состояний.

Как это было. Группа добровольцев, пожелавших «развить эти способности», обучалась элементам самогипноза, после чего кто-нибудь из уже обученных испытуемых или сам экспериментатор демонстрировал «как это просто» – этот момент необходим для создания нужного настроя (может быть, этот настрой можно назвать ожиданием чуда). Дальше студенты направленно изменяли состояние. Вот здесь-то и начитается самое интересное. Как и во многих других экспериментах с изменением состояния сознания, формулы самовнушения содержали не только обращения к себе («я – сильный» – при подъеме тяжестей, «мои ноги ничего не чувствуют» – при хождении по углям), но и измененные характеристики внешнего мира («гиря легкая», «тяготение исчезает и вот я уже свободно скольжу по воздуху» или «я стою на пляже, подо мной гладкие теплые камушки»), В результате этого менялось не только состояние сознания, но и, как отмечали многие испытуемые, восприятие внешнего мира. Сначала исчезало неприятное чувство страха, потом возникала непонятная уверенность в своих силах; потом что-то происходило и человек свободно делал то, что некоторое время назад считал невозможным. Интересно просмотреть, как менялось восприятие окружающего мира. Например, в ситуации, когда испытуемый воображал себя на горячем пляже, иногда на какое-то мгновение, ему действительно казалось, что под ногами не раскаленные угли, а всего лишь горячие пляжные камушки. Этого момента обычно хватало, чтобы сделать необходимые несколько шагов и почувствовать эйфорию от удачи, прочнее всяких «якорей» закрепляющих новую способность. Или испытуемый представлял, что он ничего не весит и тоже на какое-то мгновение ему вдруг казалось, что он и на самом деле оторвался от земли (разумеется, ни в том, ни другом случае, беспристрастные наблюдатели ничего не зафиксировали, да, вероятно, в нашей константной физической реальности ничего и не было). Да и сами испытуемые после демонстрации феномена никогда не утверждали, что действительно «скользили над землей» или «оказывались на пляже». Это было состояние, длящееся долю секунды и почти не отличимое от обычных, но, как правило, без него феномены реализовывать не удавалось. Следует заметить, что изменение состояния сознания в наших опытах никогда не было глубоким (например, мы не использовали классический гипноз), испытуемые во время опыта, до и после него, сохраняли полную ориентировку, кто они и где, разговаривали с экспериментатором, более того, некоторые из них даже не считали свое состояние измененным.

Кстати, существует любопытная гипотеза, относящаяся к близкому феномену: активации резервных физических возможностей в состоянии сильного стресса. В чрезвычайных ситуациях (угроза жизни) иногда и самые обычные люди могли продемонстрировать, сами того от себя не ожидая, воистину нечеловеческие возможности своего организма (бабуля, вытащившая сундук из горящей хоты, которой назад еле внесли четыре здоровых мужика). Однако повторить это они не способны. Доктор философских наук Н.А.Носов собрал довольно много примеров проявления необычных способностей человека в состоянии стресса и объяснил он их, исходя из собственной концепции, – переходами человека из нашей реальности в реальность другого уровня, необыденную реальность, в которой действуют другие законы природы, точнее выпадением человека на некоторое время «из константной реальности в виртуальную» . Согласно этой гипотезе, под действием стресса, человек на некоторое мгновение «выпадает» из-под действия законов природы, свойственных нашей физической реальности и попадает в реальность виртуальную, где законы природы могут быть иными, и эти иные законы (меньшая гравитация, измененный ход времени, изменение сопротивления материалов) позволяют ему спастись.

Но ведь и в наших опытах, половина трансовых формул, была не вызыванием у себя дополнительных способностей («я сильный»), но своеобразным описанием измененных параметров внешнего мира, того мира, в котором испытуемому надлежит идти но углям или поднимать тяжесть («вес человека уменьшается» или «вокруг вас не стекла, а мягкие округлые камешки» и т. д.). Получается, что испытуемый создавал вокруг себя виртуальную реальность, где царили немного отличные от обычных законы природы (уменьшалось тяготение, возрастали сопротивление кожи и мышц). Точно такая же виртуальная реальность может возникать в состоянии стресса, когда все силы и возможности организма активируются с одной – единственной целью – спастись. Создать такую реальность искусственно много сложнее, но и ситуации, которые задавались условиями нашего эксперимента, были значительно проще, чем у пресловутой бабуси с сундуком или полярного летчика с медведем.

В предшествующих работах мы высказали гипотезу, что существует изначальная взаимосвязь сознания и физической реальности, выражающая в том, что и физическая среда может оказывать влияние на сознание, и наоборот внутренняя активность психики (виртуальные миры воображения, фантазии, мечты, планы) приводят к изменению окружающей действительности. Мы также предположили, что результатом воздействия сознания на внешний мир может быть несколько способов изменения физической реальности: 1) через предметную деятельность (сделать самому); 2) через создание виртуальной реальности, т. е. достичь желаемого во внутреннем плане (творчество /написать роман/, сновидение, галлюцинация и т. д.); 3) через воздействие на случайные процессы (достижение цели естественными, но маловероятными средствами) – интерпретируется обычно как случайность; 4) через явное чудо – интерпретируется как чудо .

Идея о том, что виртуальная реальность (собственная реальность творящего ее человека – субъекта, реальность воображения) способна порождать изменения в физической среде глубинна, архетипична и изначальна. А сознание человека находится в сложных взаимодействиях с материальным миром физической реальности. По С.Л. Рубинштейну, взаимодействие Человека и Мира предполагает «приобщение конечного человека к бесконечному бытию и идеального представления этого бытия в самом человеке». При этом не только Мир влияет на Человека, но и Человек на Мир.

Активацию резервных способностей организма в измененных состояниях сознания (а также и при стрессе) можно объяснить двумя способами. Например, случай с бабусей, сундуком и пожаром. Во-первых, под воздействием стресса у женщины возросла физическая сила. Во-вторых, под воздействием стресса она так изменила физическую среду, что сундук стал легким (например, изменила гравитационную постоянную нашего физического мира). Второй подход, развиваемых в наших предшествующих работах, предполагает, что психическая активность сознания способна как-то влиять на реальность, окружающую субъекта не только опосредованными деятельностью способами, а воздействуя напрямую на законы природы, управляющие мирозданием.

В пользу последнего подхода говорит тот факт, что в современной физике разработано достаточно много теорий, предполагающих взаимодействии психики и физического мира (концепция бутстрапа, концепция редукции волновой функции с участием сознания, антропный принцип, гипотеза торзионных полей и т. д.).

Проведенные нами эксперименты с активацией резервных возможностей человеческого организма в измененных состояниях сознания косвенным образом также свидетельствуют в пользу этого предположения. Действительно, испытуемые, стремясь активировать у себя резервные физические способности, начинают, кроме этого, задавать себе условия внешнего мира. Можно сказать так, они создают вокруг себя виртуальную реальность, в которой действуют немного иные законы природы. Разумеется, это происходит в ограниченном пространстве и на очень короткое время, а потом гомеостатическое мироздание опять может торжествовать свою целостность. Но этого короткого момента времени может оказаться достаточно, чтобы спастись или чтобы установить новый рекорд.

Поэтому наш ответ на вопрос, существует ли предел физических возможностей человека, оказывается скорее оптимистичным. Присущее сознанию свойство «воздействовать на физический мир» и «изменять физическую реальность» позволяет далеко отодвинуть верхний предел человеческих возможностей. Разумеется, если человек может «воздействовать на физическую реальность», например, на короткий момент изменив гравитационную постоянную, то рекорд Боба Бимона – далеко не предел. В поле измененной реальности можно подпрыгнуть и выше и дальше. Вот только физическое совершенствование человеческого организма оказывается не отделимым от общего развития человека, как представителя вида гомо сапиенс и связано оно с развитием, скорее, «психической» силы, нежели физической.

1. Березина Т.Н. Может ли психическая активность изменять физическую реальность? Взгляд психолога. // Сознание и физическая реальность. Науки о сознании и мозге на рубеже 2000 года. Материалы конференции. М., 1999. с. 125–140.

2. Березина Т.Н. Методики исследования глубинных особенностей личности. М.: Изд-во ИП РАН, 1997, 48 с.

3. Васильев Т.Э. Начала хатха-йоги. М. Прометей, 1990 г.

4. Готвальд Ф., Ховальд В. Помоги себе сам. Медитация. М.:Интерэксперт, 1992 г.

5. Гримак Л.П. Резервы человеческой психики. М.: Политиздат, 1987.

6. Долин А.А., Попов Г.В. Кэмпо – традиции воинских искусств. М.: Наука, 1990, 430с.

7. Залеский М.З. Сила нужна каждому. М.:3нание, 1985 г.

8. Лаберж С., Рейнголд Х. Исследование мира осознанных сновидений. М., изд-во Трансперсонального Института, 1995, 290с.

9. Мельников В.М. (ред.) Психология. Учебник для институтов физической культуры. М: Физкультура и спорт. 1997.

10. Носов Н.А. Виртуалы // Виртуальные реальности. М., 1998.

11. Попов А.Л. Спортивная психология. М.:МПСИ, 1999, 152 с.

12. Рамачарака Наука о дыхании индийских йогов. СПб, 1916. К четвертому разделу.

13. Рыбцов С.А. Психоделические техники в восточных единоборствах. Доклад. М., МГУ. 1996.

14. Чикин С.Я. Здоровье – всему голова. М. Советская Россия, 1983.

Примечания:

Работа выполнена при участии С.А. Рыбцова и Е.И. Хитряково

Страница 11 из 15

Телесность человека и ее социокультурная модификация

Органическое тело человека – это его естественное, природное тело. Для характеристики этого тела как определенной биологической системы в науке выработана целая система понятий, которые разъясняются и уточняются в биологии, анатомии и физиологии человека.

К их числу относятся, прежде всего, такие понятия, как "организм" и "физическое состояние" человека (состояние его морфофункционального развития).

При характеристике физического состояния человека учитывается комплекс показателей: конституция организма (его строение), многообразные физиологические функции организма в целом и его отдельных органов.

К числу признаков, характеризующих конституцию организма , относят, прежде всего, тело-сложение. Показателями последнего являются, в частности, рост, вес тела, окружность груди и др.

Среди разнообразных физиологических функций человеческого организма выделяют двигательную функцию , которая характеризуется способностью человека выполнять определен-ный круг движений и уровнем развития двигательных способностей. С двигательной активностью человека связаны разнообразные физические качества.

Физические качества - это врожденные (унаследованные генетически) морфофункцио-нальные качества, благодаря которым возможна физическая (материально выраженная) активность человека, получающая свое полное проявление в целесообразной двигательной деятельности. К ним относят такие качества, как мышечная сила, быстрота, выносливость и др.

В двигательной деятельности они проявляются как двигательные способности человека.

Физические качества и двигательные способности человека существенно отличаются от его психических (интеллект, воля, память и т.п.), нравственных, эстетических и других качеств, хотя и тесно связаны с ними. Важнейший показатель физического состояния человека – это физическое здоровье , которое понимается как соответствие морфофункционального развития в норме и степень его устойчивости к неблагоприятным внешним воздействиям.

Еще одна важная характеристика физического состояния человека - уровень его физического совершенства , т.е. такого разностороннего и гармоничного развития в человеке его анатоми-ческой и физиологической систем (как по отдельности, так и в отношении друг друга), которое позволяет ему эффективно выполнять социальные функции применительно к тем или иным конкретным условиям его деятельности. Именно о таком "гармоническом всестороннем развитии деятельности человеческого организма", как о важной цели физического воспитания, писал
П.Ф. Лесгафт.

Физические кондиции человека, физическое состояние и разнообразные его свойства, параметры не остаются неизменными. Под воздействием разнообразных факторов - как биологических, так и социальных, они постоянно изменяются. Эти изменения характеризуют процесс физического развития человека.

Для более эффективного использования своих физических качеств и двигательных способностей человек может опираться на определенные знания, подсказывающие ему, как, где, когда и для чего лучше их использовать (например, знания о том, как лучше осуществить те или иные движения). Реализация человеком присущих ему физических качеств и способностей в деятельности детерминируется некоторыми интересами, потребностями и мотивами (например, потребностью в движениях и т.д.).

Такова краткая характеристика неорганического тела человека.

Важно учитывать, однако, что у человека (в отличие от других живых организмов) помимо его естественного, органического тела , складывается и интенсивно развивается другое - неорганическое тело человека .

Неорганическое тело человека – это все то многообразие искусственно созданного человеком предметного мира (второй природы), которое функционально служит своеобразным продолжением и дополнением человеческого тела: орудия и средства, применяемые в производственной деятельности (станки, машины, компьютерные системы и др.), а также многообразные предметы быта, от простейших (стол, стул, посуда) до самых сложных, возникших на современном этапе развития цивилизации (телевизор, холодильник и др.) а также заводы, дороги, транспортные средства и т.д.

Этот мир созданных человеком объектов получил название неорганическое тело человека .
И такая характеристика – это не просто метафора. Она выражает понимание человека как существа, бытие которого определено его особой телесностью, включающей два взаимосвязанных компонента: биологическую организацию человеческого тела и его неорганического тела.

После этих кратких предварительных пояснений перейдем к обсуждению центрального вопроса - относится ли тело человека к миру явлений культуры, и какое место оно занимает в этом мире.

Соматическая культура человека имеет сложную структуру. Отметим некоторые относи-тельно самостоятельные, хотя и тесно связанные между собой элементы, блоки, компоненты данной структуры. Основными показателями и компонентами соматической культуры личности являются:

отношение личности к своему телу как к ценности;

характер этого отношения (только декларативное или также и реальное отношение, предполагающее сознательную, целенаправленную деятельность с целью поддержания в норме и совершенствования своего физического состояния, различных его параметров (здоровья, телосложения, физических качеств и двигательных способностей);

многообразие используемых для этой цели средств;

умение эффективно применять их;

уровень знаний об организме, о физическом состоянии, о средствах воздействия на него и методике их применения;

то, какие ценности личность связывает с телом; одобряемые и реализуемые ею на практике идеалы, нормы, образцы поведения, связанные с заботой о физическом состоянии;

степень ориентации на эту заботу;

стремление оказать помощь другим людям в их оздоровлении, физическом совершенст-вовании, и наличие для этого соответствующих знаний, умений, навыков, ценностных ориентаций и т.д.

Эта концепция была положена в основу разработанной нами программы "Показатели, компоненты и факторы физической культуры и здорового образа жизни различных групп населения", по которой в 1983-1992 гг. был проведен ряд социологических исследований (в том числе международных).

Эти исследования подтвердили эффективность и плодотворность предложенной теорети-ческой концепции.

Аналогичную трактовку физической культуры дает и И.М. Быховская.

По ее мнению, физическая (телесная, соматическая) культура может быть определена как область культуры, регулирующая деятельность человека, связанную с формированием, сохране-нием и использованием телесно-двигательных качеств на основе представлений о нормах и идеалах их функциональности, коммуникативности, экспрессивности и красоты.

Понимание анализируемого элемента культуры, который мы обозначаем термином "соматическая (физическая) культура", имеет ряд важных особенностей.

Во-первых, соматическая культура, понимаемая указанным выше образом, четко отличается от ее интерпретации как определенной формы двигательной деятельности, используемой для воз-действия на человека и решения широкого круга социально-педагогических и культурных задач.

Обычно, как было показано выше, эти два понимания физической культуры недостаточно четко различаются (по крайней мере, их различие не фиксируется введением каких-то специаль-ных понятий).

В интерпретации соматической культуры в определенной степени, также связываемой с ее двигательной деятельностью, имеющей культурный статус. Конечно, далеко не всякая двигательная активность человека имеет такой статус, относится к сфере культуры.

Но в той мере, в какой движения человека модифицированы воздействием (стихийным и сознательным) социальной среды, “сплетаются” с определенными социальными потребностями, знаниями, ценностными ориентациями, нормами и правилами поведения и т.д., они, безусловно, относятся к культуре.

Двигательная культура (культура движений) – это сфера соматической культуры человека.

Двигательная деятельность включается нами в соматическую культуру и в той мере, в какой она выступает как определенное средство формирования, коррекции, совершенствования физического состояния человека, его телесного бытия.

Когда мы включаем двигательную деятельность в соматическую культуру, то имеем в виду не какие-то определенные, а любые виды этой деятельности. Но, разумеется, лишь в той мере, в какой с ней связаны социально сформированные умения и навыки человека выполнять какие-то движения, и поскольку она выступает как средство социальной коррекции физического состояния человека в соответствии с определенными ценностными ориентациями.

Вместе с тем важно отметить, что соматическая культура включает в себя широкий круг социально формируемых физических качеств и способностей, не сводящихся только к двигательным способностям.

Помимо них, она включает в себя, например, такие физические качества, которые характеризуют анатомическую систему организма человека, в частности, его телосложение.

В связи с этим важным элементом соматической культуры является не только культура движений (двигательная культура), но и культура телосложения . Важным элементом сомати-ческой культуры, затрагивающим как анатомическую, так и физиологическую системы человека, является также культура физического здоровья .

Не менее важно и то, что двигательная деятельность, входящая в состав соматической культуры как определенное средство воздействия на физическое состояние человека, не исчерпывает всех этих средств. К ним относятся, в частности, еще и такие средства, как использование естественных сил природы, рациональный режим труда и отдыха и др.

Важная особенность концепции, отличающая ее от других, известных концепций физической культуры, состоит в том, что в ней к этой сфере культуры относятся не только педагогические , воспитательные средства воздействия на тело человека, на его физическое состояние, как это обычно делают, но и все другие социально выработанные средства такого рода - хирургические, медикаментозные, генной инженерии и др.

Такой подход, кажущийся на первый взгляд весьма непривычным и даже парадоксальным, имеет под собой весьма веские основания содержательного плана.

Во-первых, он является прямым логическим следствием рассматриваемой концепции соматической (физической) культуры как сферы культуры, связанной с деятельностью социального субъекта (и используемыми при этом средствами) по целенаправленному формированию телесности человека. В этом плане удивительно, что сторонники данной концепции не делают такого логически обоснованного вывода.

Во-вторых, указанный подход придает смысл, делает оправданным введение самого понятия "соматическая культура", ибо в противном случае оно просто дублирует понятие "физическое воспитание".

В-третьих, такой подход позволяет учесть, выделить, не смешивать и рассматривать разнообразные средства социально-культурной модификации телесного бытия человека. Выяснить их место в рамках соматической (физической) культуры отдельного человека, той или иной социальной группы или общества в целом на различных этапах исторического и культурного развития, а значит, и проследить изменение их роли и значения в ходе общественной эволюции.

И, наконец, в-четвертых, данный подход имеет необычайно важное практическое значение, поскольку он ориентирует на сотрудничество, кооперацию, координацию усилий всех тех лиц, кто стремится оказать сознательное, целенаправленное воздействие на телесность человека - педагогов, медиков, диетологов, валеологов, экологов и т.д.

Эффективность такой "технологии" формирования физической культуры подтверждает многолетний опыт ее практической реализации - в работе со студентами и школьниками. А если обратиться к истории, то можно указать на то, что еще Платон в одном из своих диалогов вложил в уста Сократа такие слова: "... в общем служении телу я усматриваю две части: гимнастику и медицину. Они постоянно находятся во взаимном общении, хотя и отличаются одна от другой".

Одна из существенных особенностей предложенной теоретической концепции соматической культуры состоит и в том, что все "здание" этой специфической области культуры не сводится только к "блоку" социально сформированных в соответствии с культурными образцами физических качеств и способностей человека, хотя этому блоку и отводится центральное место в этом “здании”.

Помимо данного "блока" в соматическую культуру включается целый ряд других "блоков", которые связаны с отношением человека (какой-либо социальной группы или общества в целом) к физическим качествам и способностям человека.

Учет данного обстоятельства имеет важное значение для понимания отношения соматической культуры к другим элементам, сферам, формам, разновидностям культуры.

Прежде всего, нужен пересмотр сложившихся взглядов на соотношение этого элемента культуры и духовной культуры.

В частности, вряд ли можно согласиться с весьма часто встречающимися попытками различения и даже противопоставления культуры физической (соматической) и духовной.

При таком подходе физическая культура лишается своего духовного содержания и сводится только к физическому, телесному, материальному.

И.М. Быховская подчеркивает, что "физическая культура - это не область непосредственной "работы с телом", хотя именно телесно-двигательные качества человека являются предметом интереса в этой области".

Как и всякая сфера культуры, культура физическая - это прежде всего "работа с духом человека, его внутренним, а не внешним миром..."

Поэтому соматическая культура как культура , а не просто как физическое состояние человека или процесс физического развития, включает в себя и ряд явлений духовного мира знания, мотивы, нормы и образцы поведения и т.п.

Человек с высоким уровнем развития соматической культуры должен хорошо знать закономерности функционирования и развития организма, пути, механизмы и средства воздействия на него. У такого человека должна быть выработана потребность в систематическом воздействии на свое физическое состояние с целью изменения его в нужном направлении. Этот человек должен обладать умениями и навыками правильно, в соответствии с принятыми в обществе нормами и образцами (или теми, которые он сам выработал и на которые он ориентируется) использовать наиболее эффективные средства такого воздействия.

Гегель утверждал, что «у действительно культурных людей изменение фигуры, способа держать себя и всякого рода внешних проявлений имеет своим источником высокую духовную культуру».

На неразрывную связь духовной и соматической культуры обращает внимание и известный отечественный психолог П.П. Зинченко: "... вовлечение живого движения, действия, деятельности, поступка в сферу анализа духовного организма представляет собой учет в этом организме и человеческой телесности, выступающей в своих облагороженных духом, культурных, а не только в природных формах".

Вместе с тем, учитывая все отмеченное выше, вряд ли можно согласиться с отнесением анализируемого элемента культуры только к сфере материальной культуры, как это довольно часто делают, равно как и с попытками рассмотрения ее в качестве некоего вида культуры, отличного от таких ее форм, как материальная и духовная культура.

Социально формируемые качества, способности и функции человеческого организма не сводятся только к физическим качествам и способностям. Наряду с многообразными физиологи-ческими он выполняет, в частности, различные психические функции, связанные с интеллектом, волей, памятью и т.д.

На основе учета данного обстоятельства наряду с соматической культурой может быть выделена психическая культура , охватывающая интеллектуальную культуру, культуру внимания и других психических качеств и способностей человека.

Именно эта сфера культуры, а не духовная культура отличается от соматической (физической) культуры. И когда последнюю противопоставляют духовной культуре, то при этом смешивают духовную культуру (отличающуюся от материальной) и психическую культуру.

Необходимо учитывать и взаимосвязь соматической культуры с психической культурой в рамках такого элемента культуры, который можно назвать психофизической культурой .

Соматическая культура отличается также от эстетической культуры, нравственной культуры, культуры поведения, общения и других элементов культуры, а вместе с тем связана с ними.

Вместе с тем вряд ли можно согласиться с мнением о том, что культура, связанная с телесностью человека, выступая как базовый, фундаментальный слой культуры, присутствует (хотя и не всегда в осознаваемом и реализованном виде) в любой сфере культурной деятельности.

Аргументация этого положения становится возможной лишь на основе достаточно неопределенной трактовки данного элемента культуры, когда он рассматривается "как определенное сущностное единство и нравственной, и эстетической, и интеллектуальной, и деятельностно-практической (собственно физической) культуры".

Еще одна особенность предложенной концепции соматической (физической) культуры состоит в том, что она учитывает конкретно-исторический характер телесности человека как культурного феномена.

З. Кравчик выделяет следующие основные проблемы теоретического анализа тела в аксиоло-гических категориях: 1) строение тела и социоэкологическая структура; 2) способы (техника) использования тела; 3) контроль тела; 4) тело как символ; 5) человеческое тело и религиозные культы.

И.М. Быховская отмечает, что культурологический анализ телесного бытия человека предполагает учет как минимум трех аспектов:

а) социальной детерминированности тела, а также социальной обусловленности целей и задач, провозглашаемых в связи и по поводу телесного бытия человека, порождение их определенными общественными условиями, социальными институтами;

б) обращение к особенностям формирования ценностных ориентаций, интересов, потреб-ностей людей, связанных с телом;

в) учет фактора идеологической, а также моральной легитимации принимаемых обществом образцов, норм, стандартов в этой сфере, т.е. их обоснование и оправдание.

Она выделяет основные "проблемные блоки", связанные с анализом телесности человека как социокультурного феномена, факторов ее модификаций, а также особенностей восприятия, оценки и использования.

Первый проблемный блок предусматривает анализ объективных социальных воздействий на телесность человека (телесность в системе экологических факторов; телесность и особенности образа жизни, социально-экономического уклада отдельных социальных групп; система социальных институтов и телесность).

Второй блок связан с изучением образов "человека телесного" в структуре обыденных представлений и специализированных систем знания, в том числе научных.

К третьему проблемному блоку относятся проблемы, касающиеся соматической социализации и инкультурации, как целенаправленного процесса трансляции, освоения и развития ценностей, знаний и навыков, связанных с телесным бытием человека.

Пятый проблемный блок, по мнению И.М. Быховской, предполагает анализ таких проблем, касающихся деятельно-практического отношения к телесности человека, как:

Контроль, ограничения, "дисциплинирование" тела человека в социальной практике; инструмен-тальное и экспрессивное использование соматических и двигательных характеристик человека;

Преобразование и целенаправленное формирование телесности на основе принятых цен-ностей, норм, идеалов, образцов и т.д.

Предварительно можно высказать предположение, что, по-видимому, по мере развития общества будет все более возрастать значимость различных средств сознательного воздействия на физическое состояние человека, а среди них - педагогических средств.

Вместе с тем не исключена возможность того, что дальнейшее развитие науки поможет открыть новые, более эффективные средства воздействия (в соответствии с общественными и индивидуальными потребностями) на тело человека, его физические качества и двигательные способности. Возможно, они будут связаны с генной инженерией, хотя многие ученые уже сейчас выражают опасения относительно серьезных негативных последствий, к которым может привести вмешательство в организм человека на основе этих средств.

В рамках развернутой выше концепции соматической культуры открывается также возможность постановки и анализа вопроса о возможных и реальных ценностных ориентирах личности, различных социальных групп и общества в целом по отношению к телесному бытию человека, об эволюции этой системы ценностей, о ее характере в рамках современной культуры и в ближайшем будущем.

Одно из наиболее важных направлений культурологического анализа телесности - анализ культурных ценностей тела.

Еще М.М. Бахтин обращал внимание на необходимость культурологического анализа "тела как ценности" и решения в связи с этим проблемы, которая "строго отграничивается от естественно-научной точки зрения: от биологической проблемы организма, психофизиологической проблемы отношения психологического и телесного и от соответствующих натурфилософских проблем."

Основа определения ценности тела – это те социальные функции, которые оно выполняет в рамках жизнедеятельности, на основе каких ценностных ориентиров оно формируется и используется социальными субъектами, какие "образцы поведения" с ним связаны.

Предметом заботы и культивирования может быть тело, обеспечивающее высокую работоспособность человека. Предметом особой заботы может служить телосложение, оцени-ваемое по эстетическим критериям. Известны культурные образцы формирования крепкого и закаленного тела, а, с другой стороны, аскетического "умерщвления" плоти, стремления сохранить тело от каких-либо внешних воздействий.

Предпринимались и предпринимаются определенные попытки систематизировать культурные ценности, связанные с телом человека. Одну из первых попыток такого рода предпринял (более ста лет назад) Ф. Знанецкий в своей работе "Социология воспитания".

Ф. Знанецкий указывал на то, что одна из задач, решаемых в процессе физического воспитания, состоит в формировании и развитии у человека таких физических качеств, которые желательны, устраняя или предотвращая появление нежелательных черт, а значит, "в формиро-вании физических типов в соответствии с социальными требованиями".

понятие, служащее для преодоления традиционных ориентиров метафизического мышления: субъект - объект, единый центр репрезентации, имплицитное превознесение гносеологизма. В рамках классической философии понятие Т. систематически вытеснялось в силу этико-теоретической ориентации. Классическая философия так и не сумела преодолеть дихотомию субъекта и объекта, тела и души, трансцендентного и имманентного, внешнего и внутреннего и т. д. Дихотомия эта может быть преодолена, если обратиться к единству опыта, стабилизирующей структурой которого является Т. При этом Т. понимается не как объект, не как сумма органов, а как особое образование - неосознанный горизонт человеческого опыта, постоянно существующий до всякого определенного мышления. Недоступная для рефлексивного анализа, неразложимая по схеме последовательного рационального действия, Т. оказывается изначальной по отношению к природным и культурным объектам, благодаря которой они существуют и выражением которой они являются. Для Мерло-Понти Т. - "феноменальное тело", "система возможных действий", "потенциальное тело", феноменальное местоположение которого определено задачей и ситуацией. Для Фуко общество есть продукт исторически выработанных взаимообусловленных социальных и телесных практик. Т. оказывается средоточием двух основных форм терапевтической политики: анатомополитика человеческого тела и биополитика населения. Для Делеза и Гватгари Т. - это "тело без органов", непрестанно разрушающее организм. Для Лиотара Т. - это либидинальное желание, его безличность, интенциональность и определяющая власть в отношении фигурального. В понятии Т. особую нагрузку несет анонимность. Последняя означает, что Т. как высший синтез и единство опыта имеет свой мир, понимает свой мир без рационального опосредования, без подчинения объективирующей функции.

Отличное определение

Неполное определение ↓

ТЕЛЕСНОСТЬ

АНГЛ. CORPORALITY, CORPOREALITY, BODINESS. Понятие постструктурализма и постмодернизма, не получившее однозначной терминологической фиксации и именуемое по-разному у различных теоретиков. Является побочным следствием общей сексуализации теоретического и эстетического сознания Запада и служит одним из концептуальных обоснований деперсонализации субъекта.

Если классическая философия разрывала дух и плоть, конструируя в «царстве мысли» автономный и суверенный трансцендентальный субъект как явление сугубо духовное, резко противостоящее всему телесному, то усилия многих влиятельных мыслителей современности, под непосредственный воздействием которых и сложилась постструктуралистско-постмодернистская доктрина, были направлены на теоретическое «сращивание» тела с духом, на доказательство постулата о неразрывности чувственного и интеллектуального начал. Эта задача решалась путем внедрения чувственного элемента в сам акт сознания, утверждения невозможности «чисто созерцательного мышления» вне чувственности, которая объявляется гарантом связи сознания с окружающим миром.

В результате было переосмыслено и само представление о «внутреннем мире» человека, поскольку с введением понятия «телесности сознания» различие между «внутренним» и «внешним» оказывалось снятым, по крайней мере, в теории. Это довольно распространенная фантасциентема современной философской рефлексии, породившая целый веер самых различных теоретических спекуляций. Достаточно вспомнить «феноменологическое тело» М. Мерло-Понти как специфический вид «бытия третьего рода», обеспечивающего постоянный диалог человеческого сознания с миром и благодаря этому - чувственно-смысловую целостность субъективности. Мерло-Понти утверждал, что «очагом смысла» и миметических значений, которыми наделяется мир, является человеческое тело. Для Мерло-Понти источник любого смысла кроется в человеческом одушевленном теле, одухотворяющем миры и образующем вместе с ними «коррелятивное единство».

В этом же ряду находятся «социальное тело» Ж. Делеза, хора как выражение телесности «праматери-материи» Ю. Кристевой и, наконец, «тело как текст» Р. Барта («Имеет ли текст человеческие формы, является ли он фигурой, анаграммой тела? Да, но нашего эротического тела») (Barthes:l975, с. 72). В своих последних работах «Сад, Фурье, Лойола» (1971), «Удовольствие от текста» (1973), «Ролан Барт о Ролане Барте» (1975) Барт вводит понятие об «эротическом текстуальном теле». При этом Барт открыто заявляет о своем недоверии к науке, упрекая ее в бесстрастности, и пытается избежать этого при помощи «эротического отношения» к исследуемого тексту (Barthes:1977, с. 164). Далеко не последнюю роль в разработке этой концепции сыграл и М. Фуко.

То, что Барт и Кристева постулируют в качестве эротического тела, фактически представляет собой любопытную метаморфозу «трансцендентального эго» в «трансцендентальное эротическое тело», которое так же внелично, несмотря на все попытки Кристевой «укоренить» его в теле матери или ребенка, как и картезианско-гуссерлианское трансцендентальное эго.

Примеры сексуализации мышления можно встретить у самых разных ученых современности, не мыслящих «внетелесного», и на этом основании для них внесексуального менталитета. Либидозное существование «социального тела» - т. е. общества, как его понимают Делез и Гваттари, со всеми сопутствующими биологически-натуралистическими ассоциациями, очевидно, нельзя рассматривать вне общего духа эпатажа, которым проникнута вся авангардистская теоретическая мысль времен «сексуальной революции». По этому проторенному пути и идут авторы «Анти-Эдипа». Либидо для них, как и для Кристевой, представляет собой динамический элемент бессознательной психической активности, проявляющей себя импульсами-квантами энергии, между которыми возникают моменты паузы, перерыва в излиянии этой энергии. Этим либидозным «потокам» придаются черты физиологических процессов - продуктов жизнедеятельности живого организма. Соответственно и «машинообразность» либидо понимается ими в том смысле, что оно состоит из импульсов истечения, потоков и их временных прекращений, т. е. представляет собой своеобразную пульсацию. По аргументации Делеза, как рот человека прерывает потоки вдыхаемого и выдыхаемого воздуха и потребляемого молока, так же действуют и органы выделения. Аналогично рассматривается и роль различных «желающих машин» по отношению к потокам либидозной энергии. Из всего этого можно сделать вывод, что «основополагающим» типом «желающей машины», несмотря на всю нарочитую терминологическую путаницу, для Делеза и Гваттари является человек, его природные свойства, на которые уже затем наслаиваются разного рода образования - структуры, или, в терминах Делеза-Гваттари, «псевдоструктуры»: семья, общество, государство.

Точно так же и Кристева стремится биологизировать сам процесс означивания, укоренить его истоки и смыслы в самом теле, само существование которого (как и происходящие в нем процессы) мыслится по аналогии с текстом.

Введение принципа «телесности» повлекло за собой три тенденции. Во-первых, «растворение» автономности и суверенности субъекта в «актах чувственности», т.е. в таких состояниях сознания, которые находятся вне власти волевого и рационального начала. Во-вторых, акцентирование аффективных сторон чувственности обусловило обостренный интерес к патологическому ее аспекту. И, наконец, сексуальность как наглядно-концентрированное проявление чувственности выдвинулась на первый план практически у всех теоретиков постструктурализма и постмодернизма и стала заметно доминировать над всеми остальными ее формами. Несомненно также, что сама концепция сексуализированной и эротизи-рованной телесности формировалась в русле фрейдистских и неофрейдистских представлений, по-своему их развивая и дополняя.

Именно Фуко уже в своих ранних работах задал те параметры сексуализированного характера чувственности, которые стали столь типичными для постструктуралистского теоретизирования. Его вклад в развитие концепции телесности заключается прежде всего в том, что он стремился доказать непосредственную взаимообусловленность социальных и телесных практик, формирующих, по его мнению, исторически различные типы телесности. Роль Фуко в развитии концепции «телесности» заключается в том, что он стремился доказать взаимообусловленность социальных и телесных практик, формирующих, по его мнению, исторически различные виды телесности. Главное, что он попытался обосновать в первом томе «Истории сексуальности» (1976) (Foucault:1978a), - это вторичность и историчность представлений о сексуальности. Для него она не природный фактор, не «естественная реальность», а «продукт», следствие воздействия на общественное сознание системы постепенно формировавшихся дискурсивных и социальных практик, в свою очередь явившихся результатом развития системы надзора и контроля над индивидом. По Фуко, эмансипация человека от деспотических форм власти, сам факт складывания его субъективности является своеобразной формой «духовного рабства», поскольку «естественная» сексуальность человека сформировалась под воздействием феномена «дисциплинарной власти».

Ученый утверждает, что люди обрели сексуальность как факт сознания только с конца XVIII столетия, а секс - начиная с XIX в., до этого у них было всего лишь понятие плоти. При этом формирование сексуальности как комплекса социальных представлений, интериоризированных в сознании субъекта, Фуко связывает с западноевропейской практикой исповеди-признания, которую он понимает очень широко. Для него и психоанализ вырос из «институциализации» исповедальных процедур, характерных для западной цивилизации. Как пишет Саруп, «под исповедью Фуко подразумевает все те процедуры, посредством которых субъекты побуждались к порождению дискурсов истины, способных воздействовать на самих субъектов»(Sarup:1988, с. 74).

В частности, в Средние века священники, считает Фуко, во время исповеди интересовались лишь сексуальными проступками людей, так как в общественном сознании они связывались исключительно с телом человека. Начиная с Реформации и Контрреформации «дискурс сексуальности» приобрел новую форму: священники стали исповедовать своих прихожан не только в делах, но и в помыслах. В результате чего и сексуальность стала определяться в терминах не только тела, но и ума. Возникший дискурс о «греховных помыслах» помог сформировать как и само представление о сексуальности, так и способствовал развитию интроспекции - способности субъекта к наблюдению за содержанием и актами собственного сознания. Формирование аппарата самосознания и самоконтроля личности способствовало повышению уровня его субъективности, самоактуализации «Я-концепции» индивида.

Таким образом, как подчеркивает Фуко, хотя исповедь как средство регулирования поведения человека, вместе с другими мерами контроля на фабриках, в школах и тюрьмах, являющимися различными формами дискурсивных практик (особенно эти процессы, по его мнению, были характерны для XVIII в.), служили целям воспитания послушных, удобоуправляемых, «покорных и производительных» тел и умов, т. е. были орудием власти, они при этом давали побочный эффект «дискурса сексуальности», порождая субъективность в современном ее понимании. В этом, по Фуко, заключается позитивный фактор власти, которая, хотя и способствовала появлению в своих целях новых видов дискурсивных практик, однако тем самым создавала «новую реальность», новые объекты познания и «ритуалы» их постижения, «новые способности». Этот позитивный аспект трактовки Фуко понятия власти особенно заметен в его работах «Надзор и наказание» и «Воля к знанию».

Итак, сексуальность предстает как факт исторического становления человека, причем человека современного, как неотъемлемая часть его мышления, как конечное проявление все той же «телесности сознания». Столь исторически позднее возникновение представлений о сексуальности обусловило, по Фуко, относительно недавнее появление «современного человека», якобы возникшего на исходе XVII столетия и при «изменении основных установок знания», его породивших, способного так же быстро исчезнуть: «Если эти установки исчезнут так же, как они возникли, если какое-нибудь событие (возможность которого мы можем лишь предвидеть, не зная пока ни его формы, ни облика) разрушит их, как разрушилась на исходе XVIII в. почва классического мышления, тогда - в этом можно поручиться - человек изгладится как лицо, нарисованное на прибрежном песке» (Foucault:1967, с. 398).

Биологизация желания во всех его проявлениях и - как ее естественное продолжение - эротизация - неизбежное следствие общего иррационального духа постструктуралистского мышления, возводящего своеобразный культ тождества общества и тела со всеми сопутствующими натуралистическими подробностями. Здесь мы имеем дело с довольно стойкой мифологемой современного западного мышления, ведущей свое происхождение еще от соответствующих аналогий Гоббса, не говоря уже об античных проекциях Платона и стоиков.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Тело и телесность. За всю историю изучения и осмысления феномена тела представителями разных научных дисциплин накоплено достаточно материала для возникновения уверенности в том, что телесность – предмет глубоко и детально изученный, прочитанный, истолкованный. Однако в полной мере это может касаться только естественнонаучной парадигмы (анатомия, физиология, антропология, биомеханика, сексология, гигиена и др.) Тело как материальный субстрат, значимый для изучения и понимания психических процессов, развития человеческого сознания все более широко изучается психосоматикой, психофизиологией. В. Мухина объясняет данный интерес тем, что реальное пространство, в котором развертывается и функционирует наша психика и реально представлено наше «Я», есть пространство челове­ческого тела.

Тысячелетия насчитывает практическая «работа» с телом в области медицины, оздоровительных технологий и т.д. Словом, для «наук о природе» человеческое тело, по вполне понятным причинам, – предмет давнего и пристального внимания.

Помимо употребления понятия «тело » в последние годы широко ис­пользуется понятие «телесность». В связи с этим возникает вопрос: тело и телесность это одно и тоже или это разные понятия? Что же собой представляет телесность в отличие от тела?

Анализ телесности, с достаточно полным обзором и классификацией различных исследовательских подходов к изучению телесности человека представлен в трудах современных отечественных исследователях И.М. Быховской (в социально-культурологическом аспекте) и В.Л. Круткина (1993) (в онтологическом аспекте). И. М. Быховская по этому поводу считает, что под термином «телесность» подразумевается не естественное само по себе тело, а его пре­ображение, «благоприобретенное» состояние, которое возникает не взамен, а в дополнении к естественному.

«Телесность» - это в той или иной степени культивированное тело, приобретшее в дополнение к своим изначальным данным, естественным характеристикам те свойства и модификации, которые продуцированы особенностями бытия человека телесного в конкретном со­циально-культурном контексте. То есть телесность -это новообразования тела, которые с первых этапов развития и становления человека обеспечи­вало выживание через адаптацию тела к природной, а затем к материальной искусственной (техногенной и социальной) среде, она, есть резуль­тат программы социализации, развернутой в историческом плане)

Можно согласится с В.М. Розиным , который с пози­ции психологической науки определяет, что телесность - не биологический организм, не то, что мы осознаем как свое тело, а культурно-исторический и семиотический феномен; новообразование, вызванное новой формой поведения, то, без чего это поведение не могло бы состояться, это реализация определенной культурной и семиотической схемы (концепта) т.е. определенный модус тела. своеобразный текст.

К. Хейнеманн (1980) телесность называет «социальной структурой» тела. С его точки зрения общества сделали из тела как физической (биологической) структуры различные вещи. А именно, потребность есть и пить, способность плакать и смеяться, необходимость переносить боль и болезни остаются постоянными. Однако их биологические предпосылки в различных культурах окрашены различными социальными оттенками. Наше тело всегда представляет собой «социальную структуру» и является выражением дейст­вующих социальных условий, как мы воспринимаем и контролируем наше физическое «Я», как используем наше тело в качестве экспрессивного сред­ства выражения, как мы обращаемся с нашим телом и контролируем его, как пользуемся нашим телом, располагаем им и относимся к нему.

Если говорить о теле как социальной структуре, то он выделяет четыре аспекта: («технику тела», «экспрессивные движения тела», «этос тела» или отношение к собственному телу, контроль инстинктов и потребностей).

Анализ литературы по вопросам телесности позволяет выделить внешние и внутренние составляющие телесности.

Внешние проявления телесности:

форма тела;

украшения тела (татуировка, перья, костюмы и т.д.);

экспрессивные движения тела, т.е. положения тела, жесты, выражения лица и т.д.;

«техника тела» (социальное нормирование движений)

(способы ходьбы и бега, ритм шагов, движение рук и ног, способы основных двигательных действий).

телесная дистанция (проксемика).

Внутренние проявления телесности:

отношение к собственному телу (принятие - непринятие);

физическая подготовленность и физические качества;

состояние внутренних органов и систем;

контроль за проявлением биологических программ (инстинктов и потребностей).

Различие трех пространств – природного, социального и культурного,- в которых пре­бывает человек позволяет ставить вопрос и о соответствующих уровнях су­ществования, проявления, использования человеческого тела. И.М.Быховская помимо природного и социального тела («социальная структура» по К.Хайземанну) выделяет и культурное тело

Под «природным телом» понимается биологическое тело индивида, подчиняющееся законам существования, функционирования, развития жи­вого организма.

«Социальное тело» - результат взаимодействия природного тела с соци­альной средой: с одной стороны, это проявление его объективных, спонтан­ных влияний, стимулирующих реактивные и адаптивные “ответы” тела; с другой, оно производно от целенаправленных воздействий на него, от созна­тельной адаптации к целям социального функционирования, инструмент, ис­пользования в различных видах деятельности.

Под «культурным телом» подразумевается продукт культуросообразного формирования и использования человеком своего телесного начала.

Под культурным телом мы понимаем такую телесность, которая формиру­ется у спортсмена, пожарного, спасателя, манекенщицы, актера и т.д. в про­цессе осознанного формирования в процессе подготовки к специализирован­ной деятельности.

В обществе существует феномен преобразования человеческого тела, ко­торый изучается рядом гуманитарных наук: философией, антропологией, социологией, психологией и др. Всесторонняя культивация тела с целью приспособления чело­века для тех или иных общественных функций осуществлялось еще с древ­ности. И развитие человека в обществе перестало быть чисто природным и стихийно социализируемым процессом, оно стало относительно управляемым.

Формирование телесности. Б.В.Марков 4] определяет телесность как особое дисциплиниро­ванное тело, а способ формирования телесности (дисциплинированных тел) это создание специальных дисциплинирующих (дисциплинарных) про­странств в рамках которых происходит замена прежней системы стимулов и реакций на новые желания и стремления. К таким дисциплинарным про­странствам он относит: семью, школу, религию, медицину, искусство …, ко­торые в виде разного рода моделей и рекомендаций способствует формиро­ванию новообразований тела.

С первых этапов развития и становления человека выживание обеспечи­валось адаптацией тела к природной, а затем к материальной «искусственной »(техногенной) и социальной среде. Тело раба и господина, рыцаря и свя­щенника, ученого и рабочего значительно отличаются друг от друга и при этом не столько внешне, сколько внутренне по типу реакций, влечений, спо­собности самоконтроля и самоуправления. Игры и танцы, раскраска и татуи­ровка, выработка манер и жестов, контроль над эффектами – все это способ­ствует управлению телом, его потребностями и влечениями.

Б.В Марков выделяет «внутреннее тело», как совокупность внутренних органических ощущений, напряжений мускулов, влечений, желания, потребности, переживания страха, гнева, восторга и т.п. и внешнее: строение, наружность. Внутреннее тело преобразуется в процессе вытеснения витальных переживаний и замещения их этическими ценностями. Для внешнего тела значимыми выступают эстетические нормы… Формирование наружности, внешнего вида и манер осуществляется сначала на основе жестких регламентаций, а затем становится делом вкуса и внутреннего такта отдельного человека. В различные исторические периоды тело контролировалось по-разному. В традиционных обществах власть регламентирует внешнее тело: форма одежда, маска, личина, поза, жесты, манеры и церемонии - все это жестко определяет поведение и является подлинным документом, удостоверяющим социальную принадлежность….По мере развития общественных отношений контроль переносится с внешнего на внутреннее…..В современном обществе, казалось бы, отсутствуют жесткие запреты и каноны, регламентирующие внешний вид, манеры и каноны, регламентирующие внешний вид, манеры, одежду и т.п.. Однако, существуют неявные коммуникативные нормы, организующие как форму, так и внутренние аффекты тела. Сначала религия, а затем и художественная литература искусством словесного портрета и описания душевных переживаний выработали образцы для подражания, в соответствии с которым организуется внешность, манеры, чувства, и переживания людей.

В ходе истории формируются различные типы телесности, и каждый общественный уклад вносит свою лепту в общецивилизационный процесс контроля и управления телом. В современной цивилизации наблюдается особенно интенсивный процесс производства новых и экзотических форм телесности, который радикализируется искусством, кино, рекламой, фотографией, компьютерной техникой.

В последние годы модификации тела привлекают к себе повышенный интерес общества в качестве новых экстравагантных тенденций современной моды. В наиболее общем виде модификации тела представляют собой различные формы и способы видоизменения тела через повреждение кожи (нанесение порезов, шрамирование, клеймение, прокалывание, татуировку, ампутации и другие хирургические вмешательства), осуществляемые добровольно, самостоятельно или с помощью специалистов по модификации тела ради достижения психологических, эстетических, духовных, идеологических целей Выделенные формы модификации тела отражают трудности социальной адаптации и совладения со стрессорами и выступают признаком проблемного поведения с высоким риском развития аутодеструктивных форм поведения. Исследователи приходят к выводам, что наличие модификаций тела коррелирует со злоупотреблением алкоголем и наркотическими веществами, сексуальными отношениями, фактами насилия и школьными проблемами (Польская Н.А., 2007).

Освоение человеком своей телесности происходит, прежде всего, на обыден­ном уровне через действия, которые предпринимаются им под влиянием на­мерений и желаний, связанных с повседневностью. Это великое множество обыденных движений нашего микроповедения, образующих мир «обыденной культуры», в сферу которой входят также навыки гигиены, косметики, укра­шения, парикмахерское искусство, парфюмерия, «сокрытие» и «раскрытие» тела в одеждах с помощью переменчивой моды.

По степени специализации ученые выделяют два уровня культуры -обыден­ную и спе­циализированную. Обыденная культура- владение обычаями по­вседневной жизни и национальной среды, в которой человек проживает, сфера общепонятийных зна­ний и общедоступных навыков, полученных благодаря трем источникам: общение в малой группе (семья, ровесники, родня); обучение в школе и по­лучение общего образования; средства массовой информации Процесс освоения обыденной культуры называется в науке общей социали­зацией и инкультурацией личности.

Традиционная культура предъявляет к телу сложившиеся требования: ребенок должен освоить «правильные» позы, осанку, посадку головы - все то, что создает этнический, национальный тип физической представленности человека среди других людей. К концу детства у ребенка складывается представление образа тела как представителя определенного пола и определенной культуры. Телесная стать, осанка и пластика начинают играть принципиальную роль для половой идентификации в подростковом и юношеском возрасте. Стать – общий склад телосложения, осанка человека, манера держаться, так же, как и пластика – согласованность, соразмерность движений и жестов, имеют культурное содержание .

В «обыденной культуре» происходит осознание и осмысление собственной телесности , воздействие на нее, управление ею, максимальное использование ее возможностей. Особой областью обыденной культуры, имеющей дело с человеческой телесностью, является медицина, точнее ее валеологические разделы. Физическая культура и спорт тоже относится к сфере обыденной культуры. Основным функциональным предназначением их является выявление, развитие, совершенствование телесно-двигательных способностей человека .

Физическая культура как пространство формирования телесности. На протяжении развития человечества создавались специализированные социокультурные практики по преобразованию телесно-двигательных качеств человека: афинская и спартанская системы физического воспитания; рыцарская система военно-физической подготовки; немецкая, шведская, сокольская системы гимнастики; йога; ушу; цигун и т.д. В конце 19 века усиление культурного обмена между странами, взаимопроникновения культур, в том числе, систем физического воспитания, развития психосоциального направления в системах физического воспитания индустриальных государств и с углублением понимания социальных и культурных функций физических упражнений для описания широкого круга проблем привело к появлению термина обобщающего существующие в то время социокультурные практики. Таким термином в ряде стран стал термин «физическая культура»

Не углубляясь в теоретические споры относительно сущности физической культуры, выделим основные подходы:

деятельностный (В.М.Выдрин, Л.П.Матвеев и д.р.)

ценностный (В.К. Бальсевич, Л.И. Лубышева, В.И. Столяров и д.р.)

культурологический (И.М. Быховская)

Нам больше импонирует культурологический подход, согласно которому физическая культура - это область культуры, регулирующая деятельность человека (ее направленность, способы, результаты), связанную с формированием, развитием и использованием телесно-двигательных способностей человека в соответствии с принятыми в культуре (субкультуре) нормами, ценностями и образцами .

Данный взгляд вбирает в себя как деятельностный, так и ценностный подходы.

С позиции трёхмерной модели культуры, предложенной А. С. Карминым (2003), сложившиеся социокультурные практики (компоненты физической культуры) имеют пространство образованное тремя плоскостями: технологической, социально-ценностной и когнитивно-ценностной. Технологическая (регулятивно-когнитивная) составляющая пространства представлена двигательными действиями, правилами выполнения действий, составом допустимых действий и способов спортивного противоборства (спортивной техникой и тактикой), инвентарем, оборудованием, площадками и стадионами, формой одежды.

Когнитивно-ценностная составляющая - это теория и методика подготовки , т. е. знания, которые обеспечивают успешность действий спортсмена, терминология .

Социально-ценностная составляющая - это взаимоотношения , которые складываются между членами одной команды, соперниками, участниками соревнованиями, судьями и болельщиками, объединения болельщиков (клубы фанатов команд или спортсменов), нормы поведения, сленг .

Человек, погружённый в такое социокультурное пространство «впитывает» в себя, осваивает и присваивает социально-культурный опыт, т. е. происходит процесс социализации, в том числе формирование телесности.

В. Мухина отмечает, что в соревновательных играх с правилами развивается рефлексия, способность к физическому и волевому подражанию. Именно в процессе соревнования непосредственно в тесном телесном взаимном общении ребенок учится рефлексии на других и на себя. Он учится «читать» по выразительном позам, движениям, мимике сверстника его намерения, что облегчается самой соревновательной ситуацией; он учится диалогу жеста, мимики и взгляда; в то же время он учится «прятать» свои намерения, скрывать свою мимику и телесные выразительные позы и движения. Он обретает способность скрывать свои состояния и истинные намерения. Рефлексивный опыт ребенка в условиях игры и соревновательных отношений продвигает его в плане социального и личностного развития.

Соревновательные игры дают целый ряд возможностей для развития личности ребенка. В соревновании дети ориентируются на достижения сверстников. Стремление «быть как все» стимулирует физическое развитие ребенка и подтягивает его до общего среднего уровня. В тоже время, соревнуясь, ребенок притязает и на то, чтобы стать победителем. Стремление к победе стимулирует соревнующегося. В случае успеха ребенок обретает позу победителя: плечи развернуты, голова высоко поднята. Лицо румяно, глаза сияют.

В соревновании заложена и возможность неуспеха в сравнении с другими. В случае неуспеха ребенок сразу ломается – поза его выражает удрученное состояние: плечи приподняты, голова опущена, взгляд печален, на глазах слезы. Нереализованные притязания на успех в физических упражнениях и играх могут лишить ребенка стремления к достижению: он может начать отказываться от участия в физических упражнениях и соревнованиях.

Таким образом, можно констатировать, что физическая культура представляет собой социокультурное пространство, в котором происходит формирование телесности человека, начиная с детского возраста и особенно интенсивно в подростковом и юношеском возрасте.

Экология познания: В этой небольшой статье я попробую представить четыре основные концепции телесности. Они описывают, как человек, социум и культура воспринимают тело. Эти концепции сегодня одновременно присутствуют и в индивидуальном представлении

Дано мне тело - что мне делать с ним,

Таким единым и таким моим? ©Осип Мандельштам

В этой небольшой статье я попробую представить четыре основные концепции телесности. Они описывают, как человек, социум и культура воспринимают тело. Эти концепции сегодня одновременно присутствуют и в индивидуальном представлении, и в социальных практиках, и в культурообразующих формах политики. Они определяют, например, такие области, как здравоохранение и мода, они в равной степени влияют как на психологическое благополучие, так и на искусство.

История знает периоды, когда тема телесного привлекала к себе больше внимания, а также эпохи, когда она уходила в тень. Можно сказать, что в противоборстве и хитросплетении этих двух тенденций разворачивается значительная часть человеческой истории.

Моё внимание будет наиболее сконцентрировано на современности: как эти разные парадигмы живут и сосуществуют сегодня, определяя индустрии, государственную политику, искусство и мировоззрение. Эти парадигмы можно различать по ответам на два ключевых вопроса: «является ли тело объектом или субъектом?» и «в каких отношениях находятся тело и разум (душа)?»

Тело как правильно работающий механизм (тело как отстраненный объект)

Этот подход, пожалуй, наиболее распространён сегодня. У него есть серьёзная и объективная предыстория. Он восходит еще к первым анатомам, изучавшим мёртвые неподвижные тела и пытавшимся постигнуть внутреннее устройство человека. Этот подход поддерживается представлением о теле как о механизме, которое часто ассоциируется с декартовским дуализмом тела и души. Индустриальное производство и войны в двадцатом веке также добавили веса этой парадигме. Человек как «пушечное мясо», человек как часть конвейерного производства, а также бурное развитие медицины и рост индустрий моды и спорта - всё это только способствует распространению объектного взгляда на тело в двадцатом веке.

Очевидно, что учитель танцев, врач или тренер по фитнесу скорее будут рассуждать в парадигме тела как отдельного объекта, который должен функционировать «правильно». Эта картина мира, необходимая в профессиях, в которых нормативно установлен правильный способ работы тела и неправильный, эффективный и неэффективный.

Объект, о котором может идти речь, может быть устроен более или менее сложно, но он всё равно является прежде всего объектом. Из этого вытекает два следствия.

Первое - тело легко становится объектом управления и манипулирования. Это выражается и в делегировании заботы и ответственности о моём теле любого рода эксперту (что, в общем, нормально, когда речь идёт о сложных медицинских проблемах, профессиональном использовании тела в спорте, танцах или аппаратной косметологии, но не является жизненно необходимым, когда речь идет о красоте, еде или здоровье в широком смысле слова). Это же проявляется и в присвоении культурных и социальных норм относительно стандартов красоты и здоровья. Так же в равной мере это относится к чувствительности в вопросах телесной безопасности и комфорта - в городе, на рабочем месте, в информационном пространстве и т. п. Любопытно (и печально), что, например, обсуждение темы насилия, в том числе насилия над женщинами, всегда содержит в себе этот объектный привкус. То же относится и к концепции «вины жертвы», который мы можем увидеть и в корпоративной политике («Мы вам создадим непрерывный стресс, а вы должны тратить деньги, чтобы сохранить своё здоровье»), и в осуждении тех, кто не вписывается в «нормы красоты и здоровья» («Меньше жрать надо!»).

Второе следствие - принципиальная разделённость тела и разума (или души). Уходя корнями в религиозные традиции, в которых тело выглядело опасным, неизвестным и неуправляемым, эта разделенность (дихотомия или диссоциация) сохраняется до сих пор. Фактически телесное регулярно вытесняется на задворки внимания, сознания и, в определенной мере, культуры. Тело - это нечто отстраненное от меня. Есть «я», и есть «моё тело». Эта традиция «я - это не моё тело» активно транслируется и воспроизводится из поколения в поколение. А в силу того, что социальные и
технологические изменения в образе жизни в последние 100 лет только усиливают эту диссоциацию, такой способ думать о теле по-прежнему доминирует в общей картине телесности. И, следуя ему, мы всё активнее ставим своё тело в подчиненное положение: объект обязан меня слушаться. И если он, такой-рассякой, этого не делает, то он плохой и будет наказан, например, лишён удовольствия. Или мы начинаем себя ругать за то, что мы недостаточно успешные управленцы.

Кстати, именно эта идея (или её преодоление) лежит в основе самых разных систем похудения: одни морят себя диетами и изнуряют упражнениями, другие советуют «договориться со своим телом». Либо война, либо дипломатия в отношениях противоборствующих сторон.

Возможно, наиболее интересным образом эта парадигма соотносится с практикой завещания тела или распоряжения, что делать с телом после смерти. В отсутствие осознающего тела «я» - «умершей души», субъекта, принимающего решения, -тело возвращается к своей объектной природе, становясь просто физическим объектом, с которыми проводятся манипуляции. В рамках объектной парадигмы мы как будто воспроизводим этот подход, будучи ещё в здравом уме и твердой памяти при жизни.

Таким образом, если очень сильно упрощать эту парадигму, то можно свести её к довольно простой формулировке: тело - это объект, тело - это не я, я могу относиться к своему телу разным образом, мы можем вступать в разные объектные отношения; я могу его третировать или заботиться о нём, тренировать или игнорировать, бояться его или гордиться им, я могу перепоручать его другим людям или институтам. Эта парадигма является исторически наиболее старой, она сильнее всего закреплена в массовом сознании и культурных и социальных практиках. Каждый из нас может обнаружить в себе господство или отдельные элементы этого отношения к телу.

Тело в телесно-ориентированной психотерапии (тело как связанный объект)

В двадцатом же веке получает распространение ещё один способ понимания тела. В попытке преодолеть дихотомию, или разделенность, души и тела на сцену выходит телесно-ориентированная терапия. Под влиянием сложностей начала двадцатого века, революции в научной парадигме и волны увлечений восточными учениями, тема телесного начинает привлекать всё больше внимания.

Не думаю, что будет большим преувеличением сказать, что в телесной терапии тело рассматривается как отражение и даже буквально воплощение «я». Тело как место материализации разнообразных душевных метафор («сердце ноет», «мозг взрывается», «ноги не идут» и т.п.). Тело как отражение процессов, происходящих с психической энергией. Тело как отпечаток совершенных и несовершенных в течение жизни действий. Тело как некоторый связанный с психическим объект, через который можно познать психическое (разум или душу), через воздействие на который можно изменять психическое. То есть от абсолютной независимости психического и телесного произошел переход к связности этих двух феноменов. Остановимся подробнее на модели этой связи.

Принято считать, что современная телесно-ориентированная терапия началась с Вильгельма Райха. Он был учеником Фрейда, его последователем, а позже, как нередко случалось с учениками Фрейда, - его активным критиком. Главное, в чем упрекал Райх Фрейда, - игнорирование телесности.

Здесь стоит сделать одно отступление, которое важно для понимания общей модели телесно-ориентированной терапии. Наука и представления ученых о мире распространяются волнами. Сначала господствовала модель атомов и механических взаимодействий. Ей на смену пришла модель жидкостей (например, «электрический ток»). Потом стала развиваться модель «поля». В первой половине двадцатого века физика преподнесла науке квантовую модель. И если рассматривать разные научные области, можно видеть, как эти «базовые модели» в явном или неявном виде распространяются в разных областях знаний. Но распространяются не мгновенно, а с некоторым запозданием. Если говорить о физике, то переход от «жидкостной» модели к модели «поля» произошел во второй половине девятнадцатого века (а если точнее, начиная с 1864 года, когда Джеймс Максвелл опубликовал свою первую работу «Динамическая теория электромагнитного поля», и ещё около 20 лет потребовалось для окончательного оформления и подтверждения теории). Первая работа Фрейда «Толкование сновидений» увидела свет в 1900-м году. А «полевая» модель появилась в психологии только в 40-х (теория поля Курта Левина).

Поэтому неслучайно, что Фрейд, а вслед за ним Райх и уже его последователи, говоря о психической энергии и её течении, представляли себе психическую энергию как некоторую жидкость. Чтобы понимать идеи Райха и его последователя Александра Лоуэна, важно помнить об этом представлении.

Итак, Вильгельм Райх представлял тело как место жизни и воплощение психической энергии. Если энергия течёт свободно, то человек психически здоров. Если энергия где-то скапливается, застаивается, не проходит, то значит и со свободным циркулированием психической энергии не всё в порядке.

Возможно, вы слышали выражения «мышечный панцирь» или «мышечный зажим». Их ввел в оборот именно Райх. Это места напряженных мышц, не позволяющих психической (жизненной) энергии течь свободно. Соответственно, если «распустить» мышечные зажимы, избавить человека от «панциря», то жизнь наладится.

С точки зрения логики науки неудивительно, что Райх в конце концов начал искать ту самую жизненную энергию, которая наполняет тело человека. Он назвал ее «оргон». Эта энергия, по Райху, лежит в основе фрейдовской концепции либидо, являясь биологической силой. Он создавал аппараты, накапливающие её, и пытался лечить с их помощью различные заболевания.

Ученик Райха Александр Лоуэн был более удачлив, чем учитель (по крайней мере, он благополучно дожил до глубокой старости, а не умер в тюрьме от сердечного приступа в 60 лет, как Райх). Основные идеи Лоуэна - закономерное развитие ключевых представлений Райха. Опираясь на его идею о том, что душевный конфликт выражается в виде телесных напряжений, Лоуэн создал свою систему работы с телом.

Согласно Лоуэну, психика влияет на тело посредством контроля. Человек подавляет желание закричать, стискивая челюсти, зажимая горло, сдерживая дыхание и напрягая живот. Желание наброситься с кулаками, чтобы выразить свой гнев, человек может подавить, напрягая мышцы плечевого пояса. Вначале это проявление сознательное, оно избавляет человека от развития конфликта и боли. Однако сознательное и добровольное сжатие мышц требует затрат энергии и поэтому не может поддерживаться неопределенно долго. Но если подавление чувства должно поддерживаться постоянно из-за того, что его выражение не принимает окружающий мир, психика отказывается от своего контроля над запрещенным действием и забирает энергию от импульса. Сдерживание импульса тогда становится бессознательным, и мышца или мышцы остаются сокращенными или напряженными, потому что им не хватает энергии для растяжения и расслабления. Соответственно, с точки зрения Лоуэна, надо добавить силу «потока энергии», чтобы мышцы смогли расслабиться, как бы «смыть» затор силой потока. Поэтому метод Лоуэна предполагает максимальное усиление напряжения в блокированных местах.

Помимо различных приемов работы с застывшим в теле напряжением, Лоуэн закрепил в телесной терапии одну очень важную мысль: невыраженные эмоции буквально застывают в теле. Общая жизненная энергия (Лоуэн, чтобы не повторять ошибок учителя, называл ее просто «биоэнергия») обеспечивает как психическую жизнь индивида, так и его телесное существование. Энергия, отнимаемая на удерживание эмоций в теле, будто «вычитается» из общего количества энергии человека, общей жизненности.

И в этом смысле, действительно, глядя на тело, анализируя степень напряженности (зажатости) тех или иных частей, обращая внимание на свободу и, как писал Лоуэн, «природную грацию» движений (точнее, её отсутствие), можно говорить о том или ином типе характера человека, особенностях его поведения и т.п.

Здесь ещё важно упомянуть, что и Райх, и Лоуэн на основе анализа мышечных зажимов разработали свои описания характеров, своеобразные типологии. По тому, в каких частях тела скоплено больше энергии, а где её недостаточно, по тому, где находятся мышечные блоки, вполне можно «диагностировать» тип личности. Это нормальный «медицинский» подход к теме.

В телесной терапии существует много разных идей и методов работы. Мне бы хотелось остановиться ещё на одном, иллюстрирующем понимание тела, как отражения и воплощения внутреннего мира, - бодинамике.

Бодинамика - относительно новое направление в телесной терапии (его автор - Лисбет Марчер), которое начало развиваться около 40 лет назад. Бодинамика базируется на несколько иных представлениях о взаимосвязи «души» и тела, хотя тоже говорит о «типах характера» и детских травмах. Этот подход уже не рассматривает энергии, а ориентируется на более чёткие физиологические показатели. Речь идет о том, что в ходе развития у ребенка в ответ на то, как окружение реагирует на его попытку удовлетворить свои базовые потребности, в мышцах возникает не только гипернапряжение, но и недостаток напряжения и активности - гипотонус. И уникальное для каждого человека сочетание гипер– и гипотонуса мышц и создает, с одной стороны, индивидуальность характера, а с другой - тот телесный образ, который мы видим. К слову сказать, любопытным оказывается и то, что есть связь между тем, как в ходе жизни преодолеваются те или иные детские «травмы» и меняется «характер», и тем, как меняется тело. Не раз в ходе «учебной диагностики» я слышала фразу: «О, а вот здесь явные следы былой травмы, но, судя по телу, похоже, вы успешно с ней справились».

Несмотря на то, что методологически (да и идеологически) бодинамика существенно отличается от «энергетического» подхода Райха и Лоуэна, их объединяет представление о взаимосвязи «души» (психики, разума, эмоций и т.п.) и тела. Тело есть реакция на психический опыт человека, его последствия и результат. Поэтому через тело мы можем видеть личную историю - и через тело же мы можем изменять личную историю, отпуская зажатые в теле эмоции, уменьшая напряжение или переобучая мышцы. В некотором смысле и в телесно-ориентированной терапии тело остается объектом, непосредственно связанным с «я», но всё-таки отделенным от него.

Направления, также базирующиеся на непосредственной связи «я» и тела: психосоматика(невыраженные эмоции выражаются телесно в болезни), метод Александера (работа с осанкой), Розен-метод (мышечная релаксация через прикосновение), рольфинг(структурная интеграция через работу с фасциями), некоторые использующиеся в терапевтической работе массажные практики (палсинг, миофасциальный релиз и т.д.),техники релаксации и даже пресловутый метод «рэйки».

Эта парадигма - «телесные проблемы есть следствие психических проблем» - сегодня весьма распространена. Наиболее ярко простой ход мысли «если в теле…, то (это потому что) в душе/в жизни…» получает выражение в «бытовой психосоматике», ярким примером которой можно считать, например, книги Луизы Хэй и Лиз Бурбо.

Парадигма тела как связанного с психикой объекта, таким образом, может быть сформулирована следующим образом: существует определённая (описываемая по-своему в каждой конкретной модели) связь между телом и эмоциями, характером, способом жизни; тело - объект, связанный с прочими жизненными проявлениями человека; воздействуя на тело с учетом типа связи, мы можем изменять некоторые аспекты жизни. Этот взгляд успел получить некоторое распространение, которое можно считать если не массовым, то как минимум популярным, благодаря успеху книг жанра «помоги себе сам» и в некоторой степени благодаря развитию психосоматики как отрасли медицины.

Тело в арт-терапии (тело как посредник, тело как канал коммуникации)

Если для телесной терапии может быть уместна метафора body is a message («тело как послание»), то для арт-терапии, на мой взгляд, вполне подходит метафора body as a messenger («тело как посланник, посредник»). Действительно, арт-терапия (или, как сейчас более корректно называть этот вид деятельности, «терапия творческим самовыражением») часто использует тело в качестве посредника между внутренними процессами (или, что ещё точнее, неосознаваемыми процессами, бессознательным) и тем, кто может их воспринять. Это может быть зритель, свидетель или сам человек в качестве наблюдающего. Искусство в любом его проявлении будто выносит на поверхность, делает видимым, наблюдаемым и осязаемым некоторое внутреннее содержание. И в этом смысле любые «продукты», получаемые в ходе художественного процесса, могут давать богатую почву для размышлений, так сказать, поставляют «материал для работы» не хуже классического для психоанализа метода свободных ассоциаций.

«Отпустите руку и рисуйте», «отпустите тело и двигайтесь», «отпустите руку и пишите», «отпустите тело и позвольте ему действовать или говорить»… - все эти предложения, используемые в арт-терапевтическом процессе, используют тело как проводник. Тело становится средством выражения.

Но дело не только в том, что тело в ходе процесса может предоставить изрядно материала для анализа, интерпретации и осмысления. И не только катарсис и аффект, возможные в процессе телесного самовыражения, обладают целительным потенциалом. Самое любопытное, что может происходить в подобном процессе, - изменение, трансформация изначального импульса и переживания. Если говорить совсем грубо: из отрицательного - в положительный. Если говорить точнее, то это может быть переход от отчаяния к радости, выход из тупика к освобождению, переход от бессилия к уверенной активности и т. п. Если использовать для объяснения таких феноменов «энергетическую модель», то можно, пожалуй, говорить о том, что через движение тела (неважно, в танце, рисовании, вокализации или сценическом воплощении) переживание, психическая энергия, прежде где-то запертая, получает не только канал для выражения, манифестации, прорыва в аффект, но и форму, в которой она может быть преобразована, процесс, в ходе которого она может измениться.

Этот феномен позволяет арт-терапии работать и с «закрытым запросом» (когда клиент не хочет сообщать о проблеме или не может ее сформулировать). Я не знаю, в чём проблема или не хочу о ней говорить, но, отпуская своё тело в действие (танец, рисование, письмо, спектакль, извлечение звука), я позволяю «своим здоровым силам», активному воображению самим найти решение проблемы. Как будто за счет деятельности, телесной активности, развивая и преобразуя её, я нахожу «правильный», исцеляющий для тела способ.

С одной стороны, в этом плане арт-терапия имеет много сходств, например, с современной культурой, в которой тело, телесные действия сами по себе являются манифестом. С другой стороны, она глубоко уходит корнями в ритуальные практики. Трансформирующие ритуальные движения (например, танцы дервишей), современные двигательные практики (например, «5 ритмов» Габриеллы Рот) содержат этот посреднический и трансформирующий потенциал. Первая книга Габриеллы Рот даже называется Sweat Your Prayers («Молитва пóтом»).

На самом деле, выбор именно арт-терапии в качестве примера идеи «тела как посредника» довольно условен. Многие практики (и терапевтические, и художественные, и развивающие) используют это представление о теле. Та же психосоматика, которую я упоминала в предыдущей части, склонна, в том числе, рассматривать телесный симптом как знак. То есть дело может быть не только в том, что энергия, не находя «здорового» выражения, формирует опасные для здоровья реакции тела, но и в том, что через телесный симптом бессознательное может «говорить» с самим человеком или с окружающими, сообщая некоторую важную информацию, которую не получается донести другим способом.

«Разговор с телом», «выражение через движение» используется во многих направлениях психотерапии: в психосинтезе Роберто Ассаджиоли, в гештальт-терапии, в процессуальноми трансперсональном подходах. Трансформирующий потенциал бессознательного движения используется также в соматической терапии травмы Питера Левина и некоторых приемах работы в телесно-ориентированной терапии. А также в танцевально-двигательной терапии и, как ни странно, в бихевиоральном подходе. В некотором смысле, метод систематической десенсибилизации, используемый при работе с фобиями, предполагает постоянное и, в некоторой мере, творческое изменение телесной реакции на угрожающий стимул.

Кроме того, используя движение как метафору некоторого жизненного затруднения, можно, меняя движение или находя более подходящее, внезапно легко разрешить саму проблему (я не раз наблюдала такой эффект в работе). В этом есть нечто магическое: проблема решается будто сама собой.

Помимо психотерапии можно найти воплощение парадигмы «тело как посредник» в современном искусстве перфоманса. Хотя история художественных перфомансов насчитывает уже порядка 100 лет (первые публичные выступления художников двадцатого века, где элемент процессуальности, заложенный в визуально-пластическом искусстве, начал активно проявлять себя, относятся к эпохе исторического авангарда начала столетия, а точнее - к опытам футуризма и дада), только начиная с 1960 – 70-х годов именно телесное становится важным предметом исследования художника и провоцирования публики. Художник исследует свою телесность и приглашает зрителя стать свидетелем этого исследования и присоединиться к нему через исследование собственного телесного отклика. В этом процессе тело обретает собственный голос, не просто описывающий то, что происходит в этот момент с душой, но материализующий это послание. В перформансе содержание не рассказывается - происходит его самоподача. Определённое сообщение (текст или действие) становится не просто высказыванием о чем-либо, но демонстрацией того, о чем говорит это сообщение. Перфомансы Марины Абрамович, Ива Кляйна, Германа Нитча, Улая - яркое воплощение этой идеи.

Ещё один очень яркий пример парадигмы - танец буто, современное японское пластическое искусство. Если бы кто-то захотел увидеть, как выглядит обнаженная душа в самых разных переживаниях, ему бы стоило обратить свой взгляд на буто. Хотя буто и является танцем со всеми присущими танцу атрибутами (техника, хореография, традиции), он в некотором смысле «антиэстетичен», он выстраивается на телесном проживании внутренних состояний, изначально неоднозначных и противоречивых. Одной из оказавшихся плодотворными идей, заложенных в буто, стало переопределение танца с простого искусства движения до манифестации ощущения сущности собственного тела.

Представление о теле как проводнике, как канале или посреднике ещё активнее связывает телесное и психическое (душу или разум), укрепляет эту связь, создает для неё разнообразные формы и выводит на авансцену. Тело в данной парадигме приобретает ещё больший вес и значение. Сама идея о том, что «тело может говорить» (сродни названию книги Александра Гиршона «Истории, рассказанные телом») подчеркивает возможность субъектности телесного и значимость этого аспекта тела. Эта точка зрения близка людям, не чуждым искусства и психологии, но (по крайней мере в плане эстетики) наталкивается на сильное сопротивление и непонимание «простых людей».

Интегральный взгляд на тело (тело как осознанный субъект)

Сегодня существует ещё одна парадигма телесности, которая набирает всё большие обороты и распространение. Стоит сказать, что пытаясь описать её, я вступаю на скользкий путь неясных определений и ещё только становящейся реальности. В некотором смысле, попытка в словах ухватить суть этой парадигмы чем-то похожа на попытку поймать это ощущение «осознанного тела» - проще почувствовать, чем выразить словами.

Наверное, важно уточнить, что в данном случае использование слова «интегральный» не связано напрямую с идеями Кена Уилбера и его интегральной концепцией всего.

Представления о теле и телесности закономерно менялись вместе со сменой ведущих парадигм в культуре. Механистический по сути концепт медицины и спорта, пытающийся уточнить, преодолеть эту механистичность, эдакий «ранний модерновый» концепт Райха и Лоуэна, типичный «модерновый» концепт арт-терапии… В этой логике
«интегральность», наверное, стоит относить к «постмодернизму», тем более что идея «тела», «телесности» является одним из ключевых понятий постмодернизма. Метафора тела активно используется в отношении любого рода «текста» (Ролан Барт), социума (Жиль Делез). «Телесность» становится обозначением жизненности, витальности, первозданности и, одновременно, структурированности.

Когда идеи разлиты в воздухе, когда они целенаправленно или спонтанно в виде трендов реализуются в повседневных практиках, они не могут не влиять на развитие тех или иных областей деятельности и представлений.

Идеи интегрального взгляда на тело, мне кажется, в значительной мере являются результатом всего того, что происходило последние 30 – 40 лет. Это и пресловутая «сексуальная революция», и опыты с наркотиками, пытающиеся не только «расширить сознание», но и преодолеть ограниченность опыта повседневных телесных ощущений. Не случайно почти все телесные практики, возникшие изначально в рамках конкретных функциональных направлений - подготовка танцоров, развитие тела, реабилитация и прочее, - сейчас подчеркивают, что их цель и польза не столько прикладная и практическая, сколько интегральная («лечить не только тело, но и душу»; развитие «более глубокого уровня понимания полного использования тела как единого целого»). Даже не являясь формально психотерапией, все они используют телесную осознанность как путь интеграции и развития опыта, как способ проживания и ощущения собственной витальности.

Существенная проблема, с которой сталкиваются почти все авторы и практики, обсуждающие интегральный подход к телу, - отсутствие языка описания . Реальность интегральных телесных практик адресуется не только и не столько функциональной пользе этих практик для физического здоровья и психики (хотя эта польза очевидна), сколько к довольно тонким телесным ощущениям. С одной стороны, эти практики связаны с развитием ощущения своего тела (развитием проприоцептивного чувства), а с другой стороны, принципиальным оказывается длящийся, процессуальный характер этих ощущений. Вот именно этот телесный present continuous и не поддается пока внятному описанию.

Тем не менее, есть некоторые общие моменты, объединяющие разные подходы, методы и школы, которые можно попытаться описать.

Самое главное - это принципиальное единство физического и психического. В самом общем смысле речь идет о изначальной неразрывности, связности телесного (в самых разных его проявлениях) и психического (также в самых разнообразных проявлениях). Само слово «интегральное» подчеркивает не то, что тело и психика связаны каким-то образом (а мы анализируем или корректируем эту связь), а то, что они суть одно. Эта тонкая грань - между связью и неразрывным сосуществованием - как раз и передается в практике через ощущения и опыт телесного проживания текущего момента времени, но никак пока не схватывается рациональным (непоэтическим) языком. Для обозначения этого единства интегральному подходу удалось выработать общий термин, увы, не поддающийся адекватному переводу на русский язык - bodymind . Вот так, в одно слово.

Ещё одним общим положением для всех интегральных подходов является идея телесного сознания/осознания/сознавания. Я использовала разные формы не только потому, что довольно сложно перевести на русский используемый в подходах термин body awareness. Для интегрального подхода равно важен и результат (осознание), и процесс (сознавание), и аспект интеллектуальной активности (сознание). Речь идет о направленности внимания на ощущения тела, о фокусе внимания на проприоцепции и внутренних ощущениях тела. Она самоценна сама по себе, не в связи с последующей функциональной пользой, а как значимая составляющая непосредственного существования.

Здесь любопытна одна деталь. Активное использование самого термина body awarenessначалось, похоже, с работ Моше Фельденкрайза. А слово «соматика» (somatics) как современное обозначение подхода и группы методов, опирающихся на интегральное понимание человеческого тела, ввел употребление его ученик Томас Ханна. Оба автора традиционно относятся к области телесно-ориентированной терапии (по крайней мере, в российской традиции этого направления). Хотя, по сути, они стали одними из первых авторов (как текстов, так и практических подходов), привнесших эту интонацию интегральности в телесную практику.

Еще один важный аспект, значимый для всех подходов и практик в интегральной парадигме - представление о человеке как о существе движущемся. В интегральном подходе движение необходимо для ощущения тела, но также является и неотъемлемым свойством человеческого тела. Собственно, bodymind, взаимосвязь тела и психики существует в движении тела и естественным образом проявляется через него. Если раньше большее значение уделялось функциональности движения (в телесно-ориентированном подходе) и его выразительности (в арт-терапии), то в «новой» (интегральной) анатомии тело не мыслится вне движения. Причем речь идет как о движении самого тела, так и о движении внутри тела (движение жидкостей, передача движения через мышцы и фасции, и тому подобные феномены).

Ещё одна любопытная особенность интегрального понимания тела - то, каким образом разные походы обнаруживают и проявляют идею единства bodymind. Для того, чтобы преодолеть дихотомию тела и психики, невольно приходится менять границы рассмотрения.

Это может быть обращение к эволюционной истории и, соответственно, обнаружение эволюционных паттернов движения (Bartenieff Fundamentals) - использование и подтверждение биогенетического закона «онтогенез повторяет филогенез». Это может быть движение «вглубь» тела и исследование проприоцепции и интероцепции систем организма (Body-Mind Centering). Еще один фокус (или метод) - исследование взаимодействие bodymind и окружающей среды. Это внимание и к пространственно-временным условиям, и к гравитации, и к геометрии пространства, развиваемые в разных практиках; и теоретические исследования телесности в связи с социальными или культурными ландшафтами и процессами («Сомаэстетика» Ричарда Шустермана, исследования в сфере туризма Джона Урри и так далее).

Основной пафос современной интегральной парадигмы тела, пожалуй, можно выразить довольно просто: тело имеет гораздо большее значение, чем мы привыкли думать.

Интегральный телесный подход не имеет (по крайней мере пока) устоявшегося языка. В разных направлениях, школах, у разных авторов можно встретить слова «интегральная телесность» (интегральное тело), соматический подход, bodymind (или body-mind),embodiment. Все они сегодня являются синонимами для обозначения этой парадигмы.

Интегральный подход к пониманию тела всё ещё довольно молод. В последние десятилетия он активно развивался как практика, оформился в школы и выработал в рамках этих школ авторитетные тексты. Тем не менее, стороннему наблюдателю он всё еще кажется странным, почти диким. Не имея языка и «научного» понимания механизмов, лежащих в основе этих практик, довольно сложно объяснить, что делают все эти люди, совершающие странные движения и внимательно прислушивающиеся к чему-то еле слышному и незаметному внутри своего тела.

К счастью, сегодня на помощь интегральному подходу к телу приходит нейронаука. Не всегда умея объяснить почему и как именно устроены эти явления, научные исследования (прежде всего с использованием фМРТ) демонстрируют, что «это на самом деле происходит». Научные работы Джона Каббат-Зина (программы работы со стрессом, пищевыми расстройствами и депрессией на основе программ развития телесной осознанности), эксперименты Эми Кадди (влияние характера позы на эндокринную систему), разнообразные инструментальные исследования практикующих буддийских монахов прямо на глазах почтенной публики - всё это наглядным образом демонстрирует, что интегральное представление о теле - не только послания различных духовных учителей о правильном мироустройстве, но и вполне достоверный факт нашего с вами существования.

Интегральная парадигма телесности закономерна в меняющихся условиях большого мира. После массовых войн двадцатого века, возрастающей актуальности экологических вопросов, постепенного пересмотра отношения к темам насилия, свободы и т. п., что-то неизбежно должно было начать меняться в представлении о теле. Интегральный подход увеличивает чувствительность к слабым сигнала среды и социума, именно потому что он чутко прислушивается к ощущениям индивидуального и коллективного тела, ловит слабые сигналы и реакции, осознает их. Он позволяет задавать новое измерение проблемам урбанизации и экологии, политики и здравоохранения, образования и персонального развития. Эта парадигма проявляет себя во вполне понятных социальных практиках: практики правовой регуляции в областях, касающихся тела (курение, семья и дети, здравоохранение и т.п.), страховая практика, логистика транспортных потоков и городская навигация, продукты питания, военные вторжения, организация условий труда и многое-многое другое).

Несмотря на сложность логического понимания и относительную (для европейской культуры) новизну этой парадигмы, она сегодня на удивление легко встраивается в социальные практики. Отчасти это связано с волной популярности практик mindfulness (йога, медитация и т.п.): медитации сегодня предаются целыми рабочими коллективами, от Google до Британского парламента. Еще одна важная, на мой взгляд, причина - более общий парадигмальный сдвиг, наметившийся в двадцать первом веке, важным образом меняющий представления о возможном и допустимом в политике, экономике, социальных практиках. Интегральная парадигма телесности оказывается просто одной из составляющей этого более масштабного современного представления о человеке и мире.

Сравнительная таблица подходов к телесности

Попробую теперь свести воедино парадигмы осмысления тела, о которых шла речь выше.

Само выделение этих парадигм в некоторой мере условно. Вполне вероятно, что любой другой исследователь сможет выделить не четыре, а какое-то другое число базовых представлений, или воспользуется другим основанием для выделения парадигм. Здесь представлен субъективный взгляд, который помогает мне как исследователю и как практику.

Важно, что эти парадигмы как способы думать о своем теле и о телесном вообще сегодня существуют одновременно. Анализируя собственные мысли на этот счет, мы всегда можем обнаружить проявление любой из этих парадигм. И они могут оказаться разными в зависимости от контекста или текущей ситуации. опубликовано