Цитаты из святых о революции 1917 г. Февральская революция на фоне традиций

Тип урока: обобщение и систематизация знаний.

Форма: семинарское занятие (возможна подготовка мультимедийных презентаций учащихся по отдельным вопросам).

Цели и задачи:

• Обобщить и систематизировать знания;
• Выявить закономерности развития России;
• Проанализировать степень влияния русского менталитета на отечественную историю.

Оборудование: раздаточный материал, дополнительная литература (из списка).

На столах учащихся лежит раздаточный материал с высказываниями современников и историков о Февральской революции 1917 года.

“…Неизбежная революция, мчавшаяся к нам на всех порах”.

Н. Суханов

“Важнейший урок всех революций: она происходит тогда, когда общество утрачивает надежду на эволюцию”.

А. Степанский

“Царь Николай II своей бездарной политикой привел страну к революции”.

К. Шацилло

“Русский народ - самый покорный из всех, когда им сурово повелевают, но он не способен управлять сам собою”.

Палеолог (франц. посол)

“Тысячелетняя борьба власти с ее верховной оппозицией окончилась вдруг; началась великая смута”.

В. Маленков

“Русский трон опрокинули 27 февраля… толпы рабочих, которые начали восстание и увлекли за собой солдат”.

М. Туган-Барановский (кадет)

Ход урока

4. Подведение итогов.

Еще раз обратимся к высказываниям современников и историков, и сделаем выводы по уроку:

• русский народ рассматривал выборность власти не как необходимое условие, а как крайнюю необходимость.
• для нормального развития общества наличие оппозиции власти обязательно.
• Николай II скорее слабый политик, который недооценил оппозицию и поэтому не смог проконтролировать ситуацию в феврале 1917 года.
• Февральская революция началась как заговор ближайшей оппозиции, но переросла в массовое движение.
• даже в феврале1917 года многие не мыслили Россию без царя.
• отсутствие четкого плана и сильного лидера в стане заговорщиков привело к победе большевиков и разгону Учредительного собрания.

Список литературы.

1. Документы и материалы к учебнику по отечественной истории: 10 класс: Книга для учащихся. \ Сост.О. Лебедев.- М.: Просвещение, 1992.
2. Ф. Раскольников. Кронштадт и Питер 1917 году. М.: издательство политической литературы, 1990.
3. Э. Радзинский. Николай II:Жизнь и смерть. М.: “Вагриус”,1993.
4. А. Боханов, М. Горинов, В. Дмитренко и др. История России.XX век. М.: ООО “Издательство АСТ - ЛТД”, 1998.
5. Трудные вопросы истории. М.: издательство политической литературы, 1991.
6. Страницы истории советского общества. М.: издательство политической литературы, 1989.
7. А. Степанский \ История (приложение к газете “Первое сентября”.1999год №6).
8. В. Маленков.\ История (приложение к газете “Первое сентября”.1998год №32).
9. И. Ионов. Российская цивилизация, IX - начало XX в.: Учебная книга для 10-11 классов общеобразовательных учреждений. М.: “Просвещение”,1995.

Положение серьезное. В столице - анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топлива пришел в полное расстройство. Растет общественное недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всяческое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца.

Цит. по: История отечества в документах. 1917-1993 гг. М., 1994. Часть 1. 1917-1920 гг. С.12.

Мы были рождены и воспитаны, чтобы под крылышком власти хвалить ее или порицать... Мы способны были в крайнем случае безболезненно пересесть с депутатских кресел на министерские скамьи... Но перед возможным падением власти, перед бездонной пропастью этого обвала у нас кружилась голова и немело сердце... С первого же мгновения этого потопа отвращение залило мою душу... Боже, как это было гадко!.. Так гадко, что, стиснув зубы, я чувствовал в себе одно тоскующее, бессильное и потому еще более злобное бешенство. - Пулеметов!

Пулеметов - вот чего мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулеметов доступен уличной толпе и что он, свинец, может загнать обратно в его берлогу вырвавшегося на свободу страшного зверя...

Увы - этот зверь был... Его Величество русский народ...

То, чего мы боялись, чего во что бы то ни стало хотели избежать, уже было фактом. Революция началась.

Цит. по: Шульгин В.В. Дни. 1920. М., 1989. С. 181-182, 184-185.

Солженицын А. из «Размышлений о февральской революции»

«Человеческий ум всегда требует причин для всех событий. И не честно уклоняться назвать их, кто как умеет.

В истории Февральской революции редко кем оспаривается полная неожиданность ее для всех: и для властей, и для разжигавших ее думских … кругов, и для всех революционных партий — эсеров, меньшевиков и большевиков, и для западных дипломатов в Петрограде, и уж тем более для остальной России — для Действующей Армии, для провинции, для крестьянства.

Отсутствие партийных усилий, неподготовленность партийными заданиями (агитация партий лишь потом нагоняла события), особенно поражает умы, привыкшие к революционному объяснению. В таких случаях всегда выдвигается слово «стихийный». Но по неучастию всей России мы ясно видим, что стихии — не было.

Одни преимущественно объясняют хлебными перебоями в Петрограде — даже не перебоями, а только слухам, что хлеб скоро ограничат. Мы уже разобрали, что это — не объяснение.

Другие указывают неоспоримо на многолюдность, уродливость и бездеятельную развращенность петроградского гарнизона. Реально в дни Февраля он был главной действующей силой. И все же городской гарнизон — не поднимается до уровня исторической причины, хотя бы как частное проявление более обширной причины — войны.

При явности неучастия всех партий Георгий Катков настойчиво разрабатывает мысль, что главной движущей силой петроградских волнений были немецкие агенты и немецкие деньги: хотя притекания последних нельзя доказать документально, но есть признаки. Несомненно, зная приемы германской дипломатии и тотальной войны, текущего разложения противника, можно не сомневаться, что германские усилия и деньги настойчиво прилагались к общественному взрыву в воюющей России, кому-то же они платили, не без влияния они остались и на огромный размах забастовочного движения в Петрограде, конечно они поддували и хлебные слухи (хотя лозунг «долой войну» не только немецкого происхождения, он вполне внушался и обрыдлостью войны). Несомненна немецкая заинтересованность и немецкая подталкивающая рука - но ведь почти только в одном Петрограде (из провинции — разве что в Николаеве) и не в масштабах столь удавшегося всероссийского взрыва, превзошедшего все немецкие расчеты. Позже, с весны, немцы перенесут свою поддержку на единственную пораженческую партию большевиков и с этого времени действительно станут постоянной силой хода нашей революции. Но в Феврале хоть и могли быть немецкие дрожжи — однако российская опара взялась! — и это заставляет нас искать российские причины внутренние. «Немецкую» причину полезнее недооценить, чем переоценить.

Говоря о причинах, мы, очевидно, должны иметь в виду залегающие обстоятельства - глубокие по природе, длительные во времени, которые сделали переворот принципиально осуществимым, а не толчки, непосредственно поведшие к перевороту. Толчки могут разрушить только нестабильную систему. А — отчего она стала нестабильной?

К таким причинам мы имеем право отнести всю войну в целом. <…>

… война, безусловно, сыграла губительную роль. Вся эта война была ошибкой трагической для всей тогдашней Европы, а для России и трудно исправимой. Россия была брошена в ту войну без всякого понимания международного хода событий, при сторонности ее главному европейскому конфликту, при несогласии ее авторитарного строя с внешним демократическим союзом. Она брошена была без сознания новизны этого века и тяготеющего состояния самой себя. Все избывающие здоровьем крупные силы крепкой нации были брошены не в ту сторону, создалось неестественное распределение человеческих масс и энергий, заметно перегрузилась и смешалась администрация и организация, ослаб государственный организм. И даже вс¨ это было бы еще ничего, если б не традиционная накаленная враждебность между обществом и властью. В поле этой враждебности образованный класс то и дело сбивался на истерию, правящая прослойка — на трусость. <…>

И все же не сама по себе война определила революцию. Ее определял издавний страстный конфликт общества и власти, на который война наложилась. Все назревание революции было не в военных, не в экономических затруднениях как таковых, но — в интеллигентском ожесточении многих десятилетий, никогда не пересиленном властью.

Очевидно, у власти было два пути, совершенно исключавших революцию. Или — подавление, сколько-нибудь последовательное и жестокое (как мы его теперь узнали), — на это царская власть была не способна прежде всего морально, она не могла поставить себе такой задачи. Или — деятельное, неутомимое реформирование всего устаревшего и не соответственного. На это власть тоже была не способна — по дремоте, по неосознанию, по боязни. И она потекла средним, самым губительным пут¨м: при крайнем ненавистном ожесточении общества — и не давить, и не разрешать, но лежать попер¨к косным препятствием.

Монархия — как бы заснула. После Столыпина она не имела ясной активной программы действий, закисала в сомнениях. Слабость строя подходила к опасной черте. Нужны были энергичные реформы, продолжающие Столыпина, - их не предприняли. Власть продремала и перестаревшие сословные пережитки, и безмерно затянувшееся неравноправие крестьянства, и затянувшуюся неразрешнность рабочего положения. Даже только эти явления имея в виду, невозможно было ответственно вступать ни в японскую войну, ни в Мировую. А затем власть продремала и объем потерь, и народную усталость от затянувшейся этой войны.

Накал ненависти между образованным классом и властью делал невозможным никакие конструктивные совместные меры, компромиссы, государственные выходы, а создавал лишь истребительный потенциал уничтожения. Образованное общество в свою очередь играло крестьянством как картой, то раззаряло его на несуществующие земли, то препятствовало его равноправию и волостному земскому самоуправлению. Если бы крестьянство к этой войне уже было бы общественно-равноправно, экономически устроено и не таило бы сословных унижений и обид — петроградский бунт мог бы ограничиться столичными эпизодами, но не дал бы губительного раската революции с марта по осень.

Стояла Россия веками — и дремалось, что ее существование не требует настойчивого изобретательного приложения сил. Вот так стоит — и будет стоять.

Эта дремота была — шире чем только администрации, это была дремота всего наследственного привилегированного класса—дворянства, особенно в его титулованных, высоко-бюрократических, великокняжеских и гвардейских кругах. Этот класс, столько получивший от России за столетия, и все авансом, — теперь в переходную напряженную пору страны в лучшем случае выделял немногочисленных честных служак, а то — вождей взволнованного общества, а то даже — и революционеров, в главной же и высшей своей части так же дремал, беззаботно доживая, без деятельного поиска, без жертвенного беспокойства, как отдать животы на благо царя и России. Правящий класс потерял чувство долга, не тяготился своими незаслуженными наследственными привилегиями, перебором прав, сохраненных при раскрепощении крестьян, своим все еще, и в разорении, возвышенным состоянием. Как ни странно, но государственное сознание наиболее покинуло его. И в грозный декабрь 1916 дворянство, погубившее эту власть, еще от нее же и отшатнулось с громкими обличениями.

Но и при всем том на краю пропасти еще могла бы удержать страну сильная авторитетная Церковь. Церковь-то и должна была создать противоположное духовное Поле, укрепить в народе и обществе сопротивление разложению. Но (до сих пор сотрясенная безумным расколом XVII века) не создала такого. В дни величайшей национальной катастрофы России Церковь - и не попыталась спасти, образумить страну. Духовенство синодальной церкви, уже два столетия как поддавшееся властной императорской длани. — утеряло высшую ответственность и упустило духовное руководство народом. Масса священства затеряла духовную энергию, одряхла. Церковь была слаба, высмеяна обществом, священники принижены среди сельской паствы. Не случайно именно семинарии становились рассадниками атеизма и безбожия, там читали гектографическую запрещенную литературу, собирали подпольные собрания, оттуда выходили эсерами.

Как не заметить, что в страдные отречные дни императора — ни один иерарх (и ни один священник) православной Церкви, каждодневно возносивший непременные за Государя молитвы, — не поспешил к нему поддержать и наставить?

Но еще и при этом всем — не сотряслась бы, не зинула бы пропастью страна, сохранись крестьянство ее прежним патриархальным и богобоязненным. Однако за последние десятилетия обидной послекрепостной неустроенности, экономических метаний через дебри несправедливостей — одна часть крестьянства спивалась, другая разжигалась неправедной жаждой к дележу чужого имущества — уже во взростьи были среди крестьян те убийцы и поджигатели, которые скоро кинутся на помещичьи имения, те грабители, которые скоро будут на части делить ковры, разбирать сервизы по чашкам, стены по кирпичикам, бель¨ и кресла - по избам. Долгая пропаганда образованных тоже воспитывала этих дележников. Это уже не была Святая Русь. Дележ чужого готов был взреветь в крестьянстве без памяти о прежних устоях, без опоминанья, что все худое выпрет боком и вскоре так же точно могут ограбить и делить их самих. (И разделят...)

Падение крестьянства было прямым следствием падения священства. Среди крестьян множились отступники от веры, одни пока еще молчаливые, другие — уже разверзающие глотку: именно в начале XX века в деревенской России заслышалась небывалая хула в Бога и в Матерь Божью. По селам разыгрывалось злобное бесцельное озорство молодежи, небывалое прежде. …

Я еще сам хорошо помню, как в 20-е годы многие старые деревенские люди уверенно объясняли:

— Смута послана нам за то, что народ Бога забыл.

И я думаю, что это привременное народное объяснение уже глубже всего того, что мы можем достичь и к концу XX века самыми научными изысканиями.

И даже — еще шире. При таком объяснении не приходится удивляться, что российская революция (с ее последствиями) оказалась событием не российского масштаба, но открыла собою всю историю мира XX века - как французская открыла XIX век Европы, — смоделировала и подтолкнула все существенное, что потом везде произойдет. В нашей незрелой и даже несостоявшейся февральской демократии пророчески проказалась вся близкая слабость демократий процветающих — их ослепленная безумная попятность перед крайними видами социализма, их неумелая беззащитность против террора.

Теперь мы видим, что весь XX век есть растянутая на мир та же революция.

Это должно было грянуть над всем обезбожевшим человечеством. Это имело всепланетный смысл, если не космический.

Могло бы, воля Божья, начаться и не с России. Но и у нас хватало грехов и безбожия. <…>

Февральские деятели, без боя, поспешно сдав страну, почти все уцелели, хлынули в эмиграцию и все были значительного словесного развития — и это дало им возможность потом десятилетиями изображать свой распад как торжество свободного духа. Очень помогло им и то, что грязный цвет Февраля все же оказался светлей черного злодейства коммунистов. Однако если оценивать февральскую атмосферу саму по себе, а не в сравнении с октябрьской, то надо сказать – и, я думаю, в «Красном Колесе» это достаточно показано: она была духовно омерзительна, она с первых часов ввела и озлобление нравов и коллективную диктатуру над независимым мнением (стадо), идеи ее были плоски, а руководители ничтожны.

Февральской революцией не только не была достигнута ни одна национальная задача русского народа, но произошел как бы национальный обморок, полная потеря национального сознания. Через наших высших, представителей мы как нация потерпели духовный крах. У русского духа не хватило стойкости к испытаниям.

Тут, быстротечно, сказалась модель опять-таки мирового развития. Процесс померкания национального сознания перед лицом всеобщего «прогресса» происходил и на Западе, но - плавно, но - столетиями, и развязка еще впереди».

Цит. по: А. Солженицын Размышления над февральской революцией // Российская газета. 27 февраля 2007 г. (№ 40)

Восприятие великих исторических событий, особенно таких как революции, не остаётся неизменным в обществе. Каждое поколение осмысливает их по-своему, акцентируя внимание на тех или иных аспектах, деталях, привнося новое толкование спорных вопросов. Процесс этот не прост, диалектичен. С одной стороны, большое видится на расстоянии, что позволяет, не отвлекаясь на второстепенные, мелкие черты, стёртые временем, увидеть и познать сущностные характеристики общественных явлений. В то же время картины прошлого часто искажаются в свете идеологических постулатов, политических технологий, классовых интересов, характерных для общества на том или ином этапе его развития.

В частности, сегодня отчётливо видно стремление «элиты» отодвинуть события Октября 1917 года на задворки истории, противопоставить им иные исторические даты. Понятен идеологический подтекст подобного подхода: доказать ошибочность социалистического выбора, сделанного в те дни, предостеречь от опасности «нового передела».

Вместе с тем, на крутом развороте истории, нынешнее поколение получило уникальную возможность узнать о капитализме не из старых советских учебников, а увидеть его в неприглядной реальности и циничном натурализме. Разрушение СССР, массовое обнищание, рост преступности, факты работорговли и средневекового невежества, падение международного престижа страны — эти и другие реалии времени объективно способствуют актуализации феномена Октября, осознание его роли и места в российской, да и в мировой истории.

«…Октябрьская революция была действительно великой…Она удивительно много дала Европе, её социал-демократии, её рабочему классу. Она перестроила сознание европейского человека. И те перемены, которые потом произошли всюду, произошли под влиянием нашей революции» (Д.А. Гранин).

2017 год — год 100-летия Великой Октябрьской социалистической революции в России. Историки и исследователи до сих пор не могут прийти к единому мнению, что же произошло с нашей страной в далеком 1917 году: был ли это переворот, спланированный вне России и воплощённый фанатичными марксистами, или же это естественный процесс развития общества, выразившийся в спонтанном «волеизъявлении народныx масс», как об этом пишут другие. Не существует также и однозначного мнения о том, нужна ли была революция. Мы ранее уже не раз писали на эту тему (читайте наши ставтьи — http://inance.ru/2015/11/oktyabrskya-revolutsiya/ и http://inance.ru/2016/11/1917-revolution-2017/).

Точек зрения на произошедшее как в России, так и на Западе очень много, и в этом материале мы предлагаем читателям познакомиться с некоторыми высказываниями известных людей того времени (и около того) об октябрьских событиях 1917 года и о революции как таковой.

И.А.ИЛЬИН

Иван Александрович Ильин (1883, Москва — 1954, Цолликон) — русский философ, писатель и публицист, сторонник Белого движения и последовательный критик коммунистической власти в России, идеолог Русского общевоинского союза (РОВС). В эмиграции стал сторонником так называемых монархистов-«непредрешенцев», тяготел к интеллектуальной традиции славянофилов и до самой смерти оставался противником коммунизма и большевизма . Взгляды Ильина сильно повлияли на мировоззрение других русских интеллектуалов консервативного направления XX века, в числе которых Александр Солженицын.

Ильин считал, что

«…русская революция не есть чисто-русское событие, в России зародившееся и разразившееся; она возникла в мировом контексте — она имеет не только внутри-русские причины, но и причины чисто внешние, общемировые. Она исторически обусловлена и вызвана всем предшествующим развитием человечества; строго и полно говоря: её история — есть всеобщая история человеческого рода. Не только потому, что идея коммунизма и уравнительного грабежа стара, как и сам человек, но гораздо больше потому, что она, русская революция, есть порождение трёх великих мировых явлений:

1) мирового кризиса, переживаемого религией и христианством;

2) мирового кризиса, переживаемого правосознанием и государством;

3) мирового кризиса, переживаемого идею собственности»…

«Революция состоялась в России потому, что она была подготовлена в душах людей. С одной стороны, росло сочувствие ей; с другой стороны, падала сопротивляемость. Но и то и другое не имело бы решающего значения, если бы социальная безыдейность и бездеятельность русского императорского правительства не разрешилась в сущий паралич воли, да ещё во время такой войны. Нельзя, непозволительно удерживать в своих руках политическую власть, да ещё неограниченную власть — да ещё стоя во главе такой страны — и не вести волевую социальную политику, направленную к поднятию благосостояния народных масс…»

Описывая революционеров как действительно особых людей, Ильин не считал, что они сугубо русское явление. Это люди

«с особым способом мыслить; с особенною установкой воли; с особым укладом чувства; с каким-то специфическим напором, самоуверенностью, претенциозностью, ограниченностью, порочностью и одержимостью. Они настолько тверды и неизменны в этой своей установке, что к ним отбираются люди, похожие на них, а непохожие незаметно ассимилируются и принимают даже их внешние манеры (эта нервная суетливость, это обилие ненавистно-ругательных слов, этот повелительный категоризм, эта быстрота на ложь и жестокость, эта кривая улыбка…). Как если бы из всех народов, племён и рас, известных доселе, отбиралось новое, особое племя, с особой жестоковыйностью, хищностью и цепкостью. Оно проходит через ассимилирующий фильтр в Советской России и рассыпается для своего мирового дела по всему миру… И всего замечательнее, что это особое революционное племя, составленное из всех рас и наций, — встречает отклики во всем мире. Иногда получается прямо такое впечатление, что люди этого уклада зародились повсюду одновременно и ныне скликаются друг с другом, как ждавшие друг друга и предназначенные друг для друга».

Этому новому движению, в описании которого легко угадываеются облик троцкистов-интернационалистов — перманентных революционеров, противостоит безвольное и податливое большинство. «Почему это?», «Откуда это?», «Как это сложилось?», «Куда это ведёт?» — задавался вопросами Ильин. И отвечал:

«…в человечестве постепенно возникло особое умонастроение и волевое направление, особое умонастроение, способствующее современной революции и ведущее к ней; в нём, в этом настроении души и ума, заключается основная творческая причина революции».

«Мы осознали, что призваны самостоятельно быть, а не ползать перед другими, творить, а не заимствовать».

Отметим, что Ильин не отделял большевиков, которые в своей политике стремились выразить интересы трудового «молчаливого большинства» и троцкистов, ориентированных на мировую революцию, для него все они — перманентные революционеры.

События 1917 года в России были крахом не только старой русской государственности. В результате этих событий распались все почти старые формы, в которых протекала жизнь русского общества, — русские люди как будто заново родились. Именно таким — заново родившимся — сознавал себя и Ильин в конце этого рокового, как он считал, для России и русских года.

«Родина, — говорил он, — есть духовное единство моего народа. Она остаётся — несмотря на гибель субъектов и поколений. Она — единое для многих: для каждого «моя» — для всех «наша», и все правы — общая для всех»…

И вот как он видел будущее страны:

«…русские люди получают жестокий исторический урок, заслуженный ими и взывающий к глубокому пересмотру и переустройству всей внутренней жизни. Урок не первый — и, наверное, не последний: вот уже четвёртое столетие подряд история России начинается с громового удара и потрясения. И первый раз за все это время Россия обладает интеллигентными силами, способными отозваться на исторический призыв — критическим всесторонним пересмотром и обновлением».

Вот так мыслил ярый критик большевизма.

А.А. ЗИНОВЬЕВ

Александр Александрович Зиновьев ( — 2006 года) — русский философ, писатель, социолог, публицист, в 1978 году был выслан из страны и лишён советского гражданства. Вернулся в Россию в 1999 году. Антисталинист в юности, Зиновьев всю жизнь занимал активную гражданскую позицию, подвергнув в своих работах острой критике вначале советский строй, затем — российский и западный и в конце жизни — процессы глобализации. Сооснователь (вместе с Г.П. Щедровицким) в 1952 году Московского логического кружка (МЛК). Признан одним из трёх крупнейших логиков мира, категорически не принял того, что произошло в нашей стране после 1991 года

О богатой же внутренней жизни великого человека можно судить по его литературным произведениям, высказываниям в интервью, теле- и радиовыступлениям. Отметим только некоторые его суждения о наиболее значимых событиях своей жизни и своего времени.

«Может быть, кто-то знает моё прошлое, в двух словах напомню. Я ведь никогда не был марксистом. Я с юношеских лет был антисталинистом, в 39-м был арестован как антисталинист. Я никогда не был апологетом советизма, я всегда был критиком, и когда меня выбрасывали в 1978 году на Запад за мои работы, меня рассматривали как антикоммуниста № 1, хотя я не был антикоммунистом — я был просто исследователь…»

«Я всегда считал и считаю Октябрьскую революцию великой социальной революцией в истории человечества и величайшим событием XX столетия. Благодаря ей страна совершила скачок, которого не было никогда в прошлом и никогда, видимо, не будет в будущем. Во всех отношениях. В сфере культуры, образования, в материальном отношении. Влияние революции на весь исторический процесс было колоссальное. Я не знаю ни одного такого исторического события, которое оказало бы такое влияние на человечество…»

«В западной прессе отмечали, что это была первая попытка научного анализа коммунизма. Но не надо забывать, что всё развитие западного мира после 1917 года происходило под огромным влиянием Октябрьской революции…»

«Революция 1917 года спасла Россию от гибели, продолжила историю её как великой державы, сохранив и умножив лучшие её достижения. Считать советский период русской истории чёрным провалом есть чудовищная ложь. Чёрный провал на самом деле наступил только теперь (имеется ввиду — после 1991 года — наше прим.). Теперь в России действительно произошёл полный разрыв поколений — политический, гражданский, идейный, культурный, моральный, психологический…»

«Я уверен, что то, что было построено в СССР, — это и был настоящий коммунистический строй. Идеологические принципы коммунизма были реализованы. Советский социальный строй войдет в историю как классический образец реального коммунизма».

Тут следовало бы уточнить, какой период Зиновьев считает таким образцом: период становления Советской власти, Сталинский СССР, Хрущёвско-брежневский застойный или Перестроечный? Мы считаем, что в Хрущёвско-брежневский период в СССР появились тенденции фашизации общественного строя, о чём писали в статьи «Государственный переворот 1953 года (часть 3) — Фашизация СССР» http://inance.ru/2015/06/fashizaciya-sssr/

Очень интересен взгляд Зиновьева на роль Владимира Путина:

«В чём историческая роль Путина? У меня в одной статье было сказано, что это Ельцин сегодня . Подобно тому, как о Сталине говорили, что это Ленин сегодня. Путин легитимировал результаты ельцинского переворота. В итоге сложившаяся в ельцинские годы социальная система стала легитимной. И привычной — она надолго вошла в жизнь нашей страны. Как вы это будете оценивать, это уже ваше дело… »

О нашем взгляде на роль Путина можно судить, хотя бы по статье «Послание Федеральному собранию. Внутренняя политика: Путин дожимает «элиту» в рамках существующей системы (до выборов 2018)» http://inance.ru/2016/12/poslanie-2016/. В статье и о роли Великой Октябрьской Социалистической Революции, и о параллелях с днём сегодняшним.

Но продолжим цитировать А.А. Зиновьева:

«Есть закон адекватности: люди, которые приходят во власть, в различные учреждения, адекватны ситуации. Если вы хотите, чтобы гениальный человек руководил страной, сама социальная система должна быть сложена так, чтобы у его гения была возможность сработать. В результате революции 1917 года в первое время к власти пришёл действительно гений. Ленин и Сталин — это выдающиеся фигуры, ХХ век — это век Ленина и Сталина. Это два самых гениальных политических и социальных деятеля в эту эпоху…(Из лекции, прочитанной 16 сентября 2005 года в клубе «Улица ОГИ» — http://www.polit.ru/article/2005/09/21/psizm/)».

«Сегодня наше общество разделено не по отношению к реформам, а по отношению к Советскому Союзу» («Литературная газета» 3.12.97 г. № 49 (5681)…

«Никакой идеальной власти никогда не было и не будет. Идеальное — это абстракция. Самыми идеальными, на мой взгляд, политическими деятелями в истории человечества были два человека: Наполеон и Сталин. Я называю XIX век веком Наполеона, ХХ век — веком Сталина. Я Сталина ставлю выше Ленина, хотя Ленин как революционер, как создатель и организатор Советского государства — конечно, фигура эпохальная. Идеальных государственных систем тоже не бывает. Нужно оценивать государственные системы по тому, насколько они адекватны историческим условиям. Западная система кому-то кажется самой идеальной. Да, для западных стран. А будучи перенесена в незападные страны, она окажется вздорной. Попытка перенесения её в Россию привела к краху и ведёт к окончательному разрушению. Самой идеальной для российских условий была советская система. Это вершина истории. Это говорю вам я — человек, который с юности был антисталинистом, которого должны были расстрелять ещё в сороковом году за попытку террористической деятельности против Сталина. Но одно дело быть антисталинистом, а другое — оценивать сталинскую эпоху в качестве учёного. С этой точки зрения я всегда относился к Сталину как к величайшему политическому деятелю ХХ столетия. И мнения своего не изменил. Потом были годы учения, изучения, и вот в конце жизни я утверждаю, что действительно советская система была наиболее адекватна российским условиям».

Н.А.БЕРДЯЕВ

Николай Александрович Бердяев (1874 — 1948) русский религиозный и политический философ XX века. В 1922 году был выслан из Советской России, с 1925 года проживал во Франции. Прошёл путь от марксизма к идеализму. Что говорит Николай Бердяев о революции и своём отношении к ней? (http://mirznanii.com/a/230405/berdyaev-o-russkoy-revolyutsii).

«Я пережил русскую революцию, — как момент моей собственной судьбы, а не как что-то извне мне навязанное. Эта революция произошла со мной, хотя бы я относился к ней очень критически и негодовал против её злых проявлений. Мне глубоко антипатична точка зрения многих эмигрантов, согласно которой большевистская революция сделана какими-то злодейскими силами, чуть ли не кучкой преступников, сами же они неизменно пребывают в правде и свете. Ответственны за революцию все, и более всего ответственны реакционные силы старого режима. Я давно считал революцию в России неизбежной и справедливой».

Николай Бердяев был одним из тех немногих, которые не боялись видеть истинное положение вещей, ведь даже в свершении революции и во всех её бедах обвиняли только большевиков, забыв, что до Октября, была февральская революция, которая и свергла монархию, и ещё 1000 лет самодержавия.

«Ко времени революции старый режим совершенно разложился, исчерпался и выдохся. Война докончила процесс разложения».

Две революции 1917 годаБердяев всегда называл «русской революцией», рассматривая эти события как единый революционный процесс.

«И нет ничего более жалкого и смешного, как до сих пор поддерживаемый «левой» интеллигенцией миф о святости февральской революции в отличии от мерзости революции октябрьской. В действительности есть одна революция в разных её стадиях, и революция октябрьская и есть настоящая народная революция в её полном проявлении» .

Идея демократии и социализма — противоположные идеи. И коммунисты правы противопоставляя свой социализм демократии. Демократия формально бессодержательна, она безразлична к направлению народной воли..»

Почему большевики победили? Из той сотни партий, что были в России, они были наиболее реалистичными, и как никто понимали и соответствовали ситуации в стране. Самая лучшая организация и дисциплина была тоже у большевиков. В 1937 году Николай Бердяев в своей работе «Истоки и смысл русского коммунизма» напишет:

«Ленин достиг своей цели потому, что он соединил в себе две традиции — традицию русской революционной интеллигенции в её наиболее максималистских течениях и традицию русской исторической власти в её наиболее деспотичном проявлении».

Да, он был далеко не в восторге от событий 1917 года. Однако, он никогда, в том числе и после своего «выдворения» из Советской России, не сомневался в глубинном историческом подтексте революции. В своей работе «Истоки и смысл русского коммунизма» философ указал на углубляющееся противостояние в российском обществе, начавшееся, по его мнению, с церковного раскола в 17-м веке и всё более обостряющееся в контексте несовместимости православных принципов справедливости и торгашеской морали капитализма.

В.И. ЛЕНИН

И как без точки зрения В.И. Ленина:

«Итак: в капиталистическом обществе мы имеем демократию урезанную, убогую, фальшивую, демократию только для богатых, для меньшинства. Диктатура пролетариата, период перехода к коммунизму, впервые даст демократию для народа, для большинства, наряду с необходимым подавлением меньшинства, эксплуататоров. Коммунизм один только в состоянии дать демократию действительно полную, и чем она полнее, тем скорее она станет ненужной, отомрёт сама собою» (В.И. Ленин, «Государство и революция»).

И.В. СТАЛИН

Добавим к этому взгляд на революцию И.В. Сталина, из выступления к десятилетию Октября (1927 год):

«Октябрьскую революцию нельзя считать только революцией «в национальных рамках». Она есть, прежде всего, революция интернационального, мирового порядка, ибо она означает коренной поворот во всемирной истории человечества от старого, капиталистического мира к новому, социалистическому миру.
Революции в прошлом оканчивались обычно сменой у кормила правления одной группы эксплуататоров другой группой эксплуататоров. Эксплуататоры менялись, эксплуатация оставалась. Так было дело во время освободительных движений рабов. Так было дело в период восстаний крепостных. Так было дело в период известных «великих» революций в Англии, во Франции, в Германии. Я не говорю о Парижской Коммуне, которая была первой, славной, героической, но все же безуспешной попыткой пролетариата повернуть историю против капитализма.
Октябрьская революция отличается от этих революций принципиально . Она ставит своей целью не замену одной формы эксплуатации другой формой эксплуатации, одной группы эксплуататоров другой группой эксплуататоров, а уничтожение всякой эксплуатации человека человеком, уничтожение всех и всяких эксплуататорских групп, установление диктатуры пролетариата, установление власти самого революционного класса из всех существовавших до сих пор угнетенных классов, организацию нового бесклассового социалистического общества.
Именно поэтому победа Октябрьской революции означает коренной перелом в истории человечества, коренной перелом в исторических судьбах мирового капитализма, коренной перелом в освободительном движении мирового пролетариата, коренной перелом в способах борьбы и формах организации, в быту и традициях, в культуре и идеологии эксплуатируемых масс всего мира.
В этом основа того, что Октябрьская революция есть революция интернационального, мирового порядка» (http://www.magister.msk.ru/library/stalin/10-7.htm).

А теперь рассмотрим точку зрения западных историков и государственных деятелей как на само явление «революция», так и конкретно на октябрьские события 1917 года.

ОТТО ФОН БИСМАРК

Бисмарк Отто фон Шенхаузен (1815 —1898), государственный деятель Германии, первый канцлер Германской империи. Осуществил объединение Германии, прозванный впоследствии «железным канцлером». Бисмарк был послом в России и много по ней путешествовал.

По свидетельствам биографов, общение с Александром Горчаковым (министром иностранных дел Российской империи с 1856 по 1882 годы), чтение Тургенева и Герцена, участие в русской царской забаве — медвежьей охоте (Бисмарк убил двух медведей, но прекратил это занятие, заявив, что непорядочно выступать с ружьём против безоружных животных) позволили Бисмарку во многом понять образ мышления русских. Хоть он и умер до революции 1917 года, тем не менее его точка зрения и оценка русской действительности актуальна и поныне.

«Это неразрушимое Государство русской нации, сильно своим климатом, своими пространствами и своей неприхотливостью, как и через осознание необходимости постоянной защиты своих границ. Это Государство, даже после полного поражения, будет оставаться нашим порождением, стремящимся к реваншу противником.»

«Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведёт к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах русских».

«Русских невозможно победить, мы убедились в этом за сотни лет. Но русским можно привить лживые ценности и тогда они победят сами себя».

Но Бисмарк предупреждал и тех, кто решит привить русским лживые ценности:

«Не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И когда они придут — не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас опрадывающие. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть».

ВЗГЛЯДЫ ИСТОРИКОВ ЗАПАДА

С победой революции и созданием Советского государства не могли, естественно, примириться те слои российского общества и зарубежные силы, которые много потеряли в результате этих событий, что предопределило скорое возникновение гражданской войны и военной интервенции многих зарубежных держав. Этот вопрос в большей степени, чем другие, носит идеологический характер. Поэтому в зарубежной историографии до настоящего времени события этой эпохи не исследуются в совокупности, а субъективно отбираются сторонниками той или иной позиции для обоснования своей правоты.

В общих чертах альтернативные концепции выглядят следующим образом.

Любопытной представляется точка зрения американского учёного по вопросу оценки Октябрьской революции.

А.Е. Рабинович

А.Е. Рабинович — профессор Индианского университета (США), историк и политолог (родился в 1934 году, считается крупнейшим из ныне живущих западных специалистов по революции 1917 года в России) — считает Октябрьскую революцию одним из самых главных событий XX века.

По его мнению,

«она стала поворотным пунктом в истории не только самой России, но и оказала в нашем столетии огромное влияние, как позитивное, так и негативное, на судьбы Европы. В частности, страх перед коммунизмом дал возможность определённым кругам в Германии привести к власти Гитлера».

Что же касается второй части вопроса — был ли Октябрь трагедией, то он с определенностью утверждает, что нет.

A.E. Рабинович отмечает две основные причины победы большевиков.

«Первая заключается в том, что большевистская партия в 1917 году представляла собой демократическую и децентрализованную организацию, имевшую широкие связи с массами. Большевики лучше, чем другие партии, знали настроение масс, их чаяния. Вторая причина, прямо вытекающая из первой, в том, что программа действий большевиков исходили из знания масс. Лозунги, выдвигаемые большевистской партией, более всего отражали желания народа: мир, земля крестьянам, власть Советам! Фундаментальные изменения в политической ситуации, сложившейся в России осенью 1917 года, назрели, и падение Временного правительства — закономерный итог развития этой ситуации».

Джузеппе Боффа

Интересной представляется точка зрения итальянского историка и журналиста, одного из самых авторитетных специалистов по истории стран Восточной Европы Джузеппе Боффа (1923 — 1998), которая отражена в монографии «История Советского Союза»:

«Идеалы, которыми руководствовались большевики, — пишет Джузеппе Боффа, -— заставляли их чувствовать себя наследниками всего самого передового, что было рождено человеческой мыслью. Большевики отменили все сословия и сословные деления, привилегии и ограничения, всякие звания, титулы, гражданские чины и объявили всех просто гражданами Российской Республики. Они провозгласили полное отделение церкви от государства, лишив религиозные общества и монастыри права собственности»..

Обратимся к мнению американского историка.

Джордж Фрост Кеннан

Джордж Фрост Кеннан (1904 —2005) — американский дипломат, политолог и историк, утверждал, что

«…мировоззрение, вдохновлявшее большевиков и приведшее их в конце-концов к власти, основывалось на вполне понятном желании уничтожить социальную несправедливость, экономическую эксплуатацию, обеспечить трудящимся машины, комфорт, безопасность, достойное положение в обществе, то есть дать им все, чего их лишала промышленная революция и капиталистическая система. Напряжение и беды последующих лет не должны дать нам забыть, что в тогдашних условиях это было благородной мечтой, искренней целью, разделявшейся десятками тысяч людей в России, проявлявших великую самоотверженность, примеров которой немного можно найти в современной истории».

Данное суждение патриарха американской «советологии» позволяет понять, почему народ поверил большевикам и пошёл за ними.

Влиятельнейший американский журнал «Юнайтед стейтс энд Уорлд рипорт» опубликовал 13 марта 1967 года статью, в которой подводились итоги великой эпохи.

«Коммунисты, — говорилось в статье, — поставили перед собой цель — в возможно более короткий срок, не считаясь с лишениями, развить индустрию, вооружённые силы и упрочить своё положение в мире. Они этого добились».

«Валовая внутренняя продукция промышленности Советского Союза выросла более чем в 50 раз. Выплавка стали увеличилась в 22 раза, чугуна — в 16 раз, добыча угля — в 20 раз, цемента — в 44 раза, нефти — в 25 раз, производство электроэнергии — в 272 раза».

Подобного экономического роста, безусловно, не знало ни одно государство мира за всю историю человечества — и это не могли не признать американские эксперты.

Сантьяго Каррильо

Лидер испанских «еврокоммунистов» Сантьяго Каррильо (1915 — 2012) утверждал:

«Ленин был прав только наполовину потому, что сущность всех самых различных форм перехода к социализму заключается в гегемонии трудящихся, а само разнообразие и обилие политических форм открывает также возможность того, что в диктатуре пролетариата не будет необходимости».

Но в том, что такое «открытие» было сделано, — непреходящая заслуга великих революций прошлого, прежде всего -— Октябрьской. В этом смысле она «оправдана».

Джон Рид

Считаем также необходимым процитировать мнение Джона Рида . В марте 1919 года в США опубликована книга «10 дней, которые потрясли мир» (русский перевод вышел в 1923 г.) — произведение об Октябрьской революции, соединяет художественное повествование, документы, публицистический комментарий. По мнению Рида, решающую роль в революции сыграл народ.

«…..Ленин и петроградские рабочие решили — быть восстанию, Петроградский Совет низверг Временное правительство и поставил съезд Советов перед фактом государственного переворота. Теперь нужно было завоевать на свою сторону всю огромную Россию, а потом и весь мир. Откликнется ли Россия, восстанет ли она? А мир, что скажет мир? Откликнутся ли народы на призыв России, подымется ли мировой красный прилив?».

Споры вокруг октябрьских событий будут продолжаться и в будущем. Видно, ближе к истине подойдут наши потомки в грядущих веках.

Герберт Уэллс

Интересен взгляд человека посетившего революционную Россию и бывшего весомым авторитетом в мире художественной литературы того времени. Мы имеем в виду, конечно же, Герберта Уэллса, чьи воспоминания от встречи с Лениным могут подтолкнуть к размышлениям и о дне сегодняшнем и о задачах завтрашнего дня:

«Ленин с откровенностью, которая порой ошеломляет его последователей, рассеял недавно последние иллюзии насчет того, что русская революция означает что-либо иное, чем вступление в эпоху непрестанных исканий. Те, кто взял на себя гигантский труд уничтожения капитализма, должны сознавать, что им придется пробовать один метод действия за другим, пока, наконец, они не найдут тот, который наиболее соответствует их целям и задачам, писал он недавно.
Мы начали беседу с обсуждения будущего больших городов при коммунизме. Мне хотелось узнать, как далеко пойдет, по мнению Ленина, процесс отмирания городов в России. Разорённый Петроград навеял мысль, которая раньше не приходила мне в голову, что весь внешний облик и планировка города определяются торговлей и что уничтожение ее, прямо или косвенно, делает бессмысленным и бесполезным существование девяти десятых всех зданий обычного города. «Города станут значительно меньше», — подтвердил Ленин. «И они станут иными, да, совершенно иными». Я сказал, что это означает снос существующих городов и возведение новых и потребует грандиозной работы. Соборы и величественные здания Петрограда превратятся в исторические памятники, как церкви и старинные здания Великого Новгорода и храмы Пестума. Огромная часть современного города исчезнет. Ленин охотно согласился с этим. Я думаю, что ему было приятно беседовать с человеком, понимавшим неизбежные последствия коллективизма, которых не могли полностью осознать даже многие его сторонники. Россию надо коренным образом перестроить, воссоздать заново…» (Герберт Уэллс. Россия во мгле. 1920 год http://lib.ru/INOFANT/UELS/russia.txt_with-big-pictures.html)

Эдвард Карр

Стоит остановиться на исследовании событий тех дней английского историка Э.Карра.

Эдуард Халлетт «Тэд» Карр (1892 — 1982) — британский историк, политолог, дипломат, журналист и исследователь международных отношений. Противник эмпиризма в историографии. Советолог. В противовес традиционным подходам западных советологов своего времени, считал Октябрьскую революцию не заурядным переворотом, а результатом объективного развития революционного процесса, материализованным проявлением воли рабочих и солдатских масс, организованных в Советы.

Он один из известнейших английских исследователей, многие годы посвятивший изучению истории Советской России. Э. Карр написал:

«Русская революция 1917 года была поворотным пунктом в истории человечества, и, вполне вероятно, историки будущего назовут её величайшим событием XX века. Историки ещё очень долго будут спорить и резко расходиться в своих оценках её, как это было в своё время с Великой Французской революцией. Одни будут прославлять русскую революцию как историческую веху в освобождении человечества от гнёта, другие — проклинать за преступления и катастрофу. Русская революция была первым открытым вызовом капиталистической системе, которая в Европе к концу XIX столетия достигла своего апогея. То, что революция разразилась в разгар Первой мировой войны и частично была её результатом, вряд ли случайное совпадение. Война нанесла удар по международной капиталистической системе, сложившийся к 1914 году, и обнажила ее внутреннюю нестабильность. Революцию можно рассматривать и как следствие, и как причину упадка капитализма» («Русская революция от Ленина до Сталина. 1917 — 1929», М., «Интер - Версо», 1990. - 208 с. — http://www.kursach.com/biblio/0002011/000.htm).

По его мнению, к октябрю 1917 года власть буквально валялась под ногами.

«Военно-революционный комитет взял власть, когда она выпала из безжизненных рук Временного правительства и возвестил миру о победе революции».

Но в то же время Э. Карр подчёркивает закономерность революции.

«Буржуазная демократия и буржуазный капитализм по западному образцу, к которым стремились и надеялись меньшевики, не могли укорениться на российской почве, так что ленинская политика была единственно приемлемой с точки зрения текущей политики в России».

В своих трудах он делал упор на социально-политических факторах и акцентировал внимание на массах как субъекте исторического процесса. При этом он не отрицал значения политической воли участников событий. Революцию 1917 года Карр считал поворотным пунктом мировой истории. В его понимании Февральская революция стала следствием социального неравенства и падения уровня жизни на фоне Первой мировой войны. Указывая на противоречия между марксистской теорией и реальной революционной практикой, Карр все же считал, что Октябрьскую революцию вполне можно считать пролетарской.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы привели только некоторые высказывания о событиях тех дней людей, которые жили в то время, вспоминания которых очень ценны для понимания такого исторического явления как Великая Октябрьская социалистическая революция.

И этот праздничный день не вычеркнуть из календаря никакой политикой, поэтому:

С праздником, товарищи!

2017 год – год 100-летия Октябрьской революции в России. Историки и исследователи до сих пор не могут прийти к единому мнению, что же произошло с нашей страной в далеком 1917 году: был ли это переворот, спланированный вне России и воплощенный фанатичными марксистами, или же это естественный процесс развития общества, выразившийся в спонтанном волеизъявлении народныx масс. Не существует также и однозначного мнения о том, нужна ли была революция. Точек зрения на произошедшее в России очень много, мы предлагаем читателям познакомиться с некоторыми высказываниями известных людей об октябрьских событиях 1917 года и о революции как форме социального протеста.

"Самый непримиримый революционер на следующий же день после революции становится закоренелым консерватором". Ханна Арендт

"То, что у нас называют «революцией», есть сплошная дезорганизация и разложение, смерть государства, нации, культуры". Н. А. Бердяев

"Старая власть, старая монархия не была у нас свергнута революцией, она сгнила, разложилась и бесславно пала, как падает гнилое яблоко с дерева. Но яд от гниения старой России остался внутри народного организма и продолжает разлагать жизнь русского народа. Вот эти процессы гниения старой России и принимают у нас за «развитие и углубление революции»". Н. А. Бердяев

"В России никакой революции не было. Пора уже сорвать маски и изобличить подлинные реальности. Русская революция есть чистейший призрак. В ней нет существенных признаков революции в западноевропейском смысле этого слова". Н. А. Бердяев

"Вся русская «революция» есть тяжелый кошмар, приснившийся русскому народу от его бессилия и болезни, есть призрак, созданный расстроенным воображением народа слабого и потерявшего духовный центр". Н. А. Бердяев

"Кошмары и призраки дома умалишенных выпущены на свободу и гуляют по земле русской. Все, что происходит, есть лишь иллюстрация к «Бесам» Достоевского, книге поистине пророческой. Все безысходно, как в кошмаре, все повторяется и возвращается, бесы кружатся, и нельзя вырваться из этого бесовского круга". Н. А. Бердяев

"В этом быстром развитии общественных событий, охватившем известную часть населения России, сказалась вновь та титаническая сила внушения, которая на подготовленной почве побуждает массы к однородным действиям при малейшем поводе". В. М. Бехтерев

"Революцию готовят гении, совершают фанатики, а плодами их пользуются мерзавцы". Отто фон Шенхаузен Бисмарк

"Горе тем, кто думает найти в революции исполнение только своих мечтаний, как бы высоки и благородны они ни были. Революция, как грозовой вихрь, как снежный буран, всегда несет новое и неожиданное; она жестоко обманывает многих; она легко калечит в своем водовороте достойного; она часто выносит на сушу невредимыми недостойных; но - это ее частности, это не меняет ни общего направления потока, ни того грозного и оглушительного гула, который издает поток. Гул этот, все равно, всегда - о великом". А. А. Блок

"Идея революции, где бы революция ни произошла, может вдохновить угнетенных и бесправных людей в других странах". Лаймен (Ллойд) Брайсон

"[...] революция есть только кровавая игра в перемену местами, всегда кончающаяся только тем, что народ, даже если ему и удалось некоторое время посидеть, попировать и побушевать на господском месте, всегда в конце концов попадает из огня да в полымя? Главарями наиболее умными и хитрыми вполне сознательно приготовлена была издевательская вывеска: «Свобода, братство, равенство, социализм, коммунизм!» И вывеска эта еще долго будет висеть – пока совсем крепко не усядутся они на шею народа". И. А. Бунин

"Я в Петербурге почувствовал это особенно живо: в тысячелетнем и огромном доме нашем случилась великая смерть, и дом был теперь растворен, раскрыт настежь и полон несметной праздной толпой, для которой уже не стало ничего святого и запретного ни в каком из его покоев. И среди этой толпы носились наследники покойника, шальные от забот, распоряжений, которых, однако, никто не слушал. Толпа шаталась из покоя в покой, из комнаты в комнату, ни на минуту не переставая грызть и жевать подсолнухи, пока еще только поглядывая, до поры до времени помалкивая. А наследники носились и без умолку говорили, всячески к ней подлаживались, уверяли ее и самих себя, что это именно она, державная толпа, навсегда разбила "оковы" в своем "священном гневе", и всё старались внушить и себе и ей, что на самом-то деле они ничуть не наследники, а так только - временные распорядители, будто бы ею же самой на то уполномоченные". И. А. Бунин

"В мире тогда уже произошло нечто невообразимое: брошена была на полный произвол судьбы - и не когда-нибудь, а во время величайшей мировой войны - величайшая на земле страна". И. А. Бунин

"Подумать только, до чего беспечно, спустя рукава, даже празднично отнеслась вся Россия к началу революции, к величайшему во всей ее истории событию, случившемуся во время величайшей в мире войны!" И. А. Бунин

"А сколько дурачков убеждено, что в российской истории произошел великий "сдвиг" к чему-то будто бы совершенно новому, доселе небывалому!" И. А. Бунин

"[…] одна из самых отличительных черт революций - бешеная жажда игры, лицедейства, позы, балагана. В человеке просыпается обезьяна". И. А. Бунин

"Дипломатия пытается превратить новейшую историю в резинку, чтобы с ее помощью стереть революцию". Христиан Фридрих Геббель

"Революция и революционные потрясения, конечно, являются для общества бедствиями, и потому оно может прибегать к ним только для достижения достаточно значительного, прочного и продолжительного благополучия, возмещающего временное нарушение спокойствия..." Поль Анри Гольбах

"…Октябрьская революция была действительно великой. Она ничего не дала России, обманула ее ожидания. Но она удивительно много дала Европе, ее социал-демократии, ее рабочему классу. Она перестроила сознание европейского человека. И те перемены, которые потом произошли всюду, произошли под влиянием нашей революции". Д. А. Гранин

"[...]революции – ничто иное, как нервный срыв национального организма". В. К. Егоров

"[...] плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона. Законы в переходное время имеют временное значение. И если закон препятствует развитию революции, он отменяется или исправляется". В. И. Ленин

"[...] завоевать власть в революционную эпоху гораздо легче, чем суметь правильно этою властью пользоваться". В. И. Ленин

"Революции - праздник угнетенных и эксплуатируемых. Никогда масса народа не способна выступать таким активным творцом новых общественных порядков, как во времена революции. В такие времена народ способен на чудеса". В. И. Ленин

Для меня, для меня, для меня", - говорит революция. "Сам по себе, сам по себе, сам по себе", - отвечает мир. О. Э. Мандельштам

"Гибель старого общества не является потерей для тех, кому нечего терять в старом обществе". Карл Маркс, Фридрих Энгельс

Кругом
тонула
Россия Блока...
Незнакомки,
дымки севера
шли
на дно,
как идут
обломки
и жестянки
консервов. В. В.Маяковский

"Восстание есть искусство, точно так же как и война, как и другие виды искусства". Фридрих Энгельс

"Всякая революция, которая не совершилась также в нравах и идеях, терпит поражение". Франсуа Рене де Шатобриан

"Всякая революция была поначалу мыслью в мозгу одного человека". Ральф Уалдо Эмерсон