О битве за белград. Осада Белграда начинается

Ежедневно знакомит нас с событиями этого дня, происходившими много лет/веков назад.

Итак, переходим к теме поста:

22 июля 1456 года под Белградом было остановлено османское наступление на Западную Европу - причём, примерно на семь десятилетий! Современники оценили важность этого события в полной мере - считается, что именно в его честь папа римский Каликст III внесёт в календарь Западной церкви праздник Преображения Господня… (Есть мнение, что отсюда же пошла традиция отмечать победу колокольным звоном - во всяком случае, известно, что тот же Каликст во время Белградской осады распорядится звонить ровно в полдень, напоминая о необходимости помолиться за осаждённых - потому этот звон прозовут «турецким»…)

…Наряду с очевидным историческим значением, есть в этой битве нечто мистическое (или, наоборот - не побоимся этого слова - курьёзное!) Впрочем - по порядку.

Константинополь пал всего три года назад - и Мехмед II продолжил свой победоносный (как он предполагал) путь на Запад. Белград в ту пору был передовым форпостом Венгерского королевства. (Помимо собственно Венгрии в него входили обширные территории нынешних Румынии, Сербии, Словакии, Хорватии - и, впридачу, Закарпатье).

Белградская крепость когда-то была малозначительным византийским замком - но за несколько десятилетий его превратили, практически, в образец инженерного искусства. К Дунаю примыкал нижний город с портом; за ним располагались двойные стены верхнего города; последней линией обороны был внутренний замок с донжоном (точнее, последней линией становилась именно эта узкая трёхэтажная башня).

…Тем не менее, здешний гарнизон не превышал семи тысяч - а у Мехмеда было двести кораблей, триста пушек, и сто шестьдесят тысяч солдат. (Правда, некоторые исследователи считают это число раза в два завышенным… ну, неважно - в любом случае, перевес был огромен - к тому же султан вёл испытанное в боях и окрылённое победами войско…)

…Однако на помощь уже спешили регент Венгерского королевства Янош Хуньяди и монах-францисканец (и будущий святой) Иоанн Капистран!

…Хуньяди (его старший сын тогда командовал белградским гарнизоном - а младший станет венгерским королём) был опытным генералом, и в течение последних десяти лет не раз то бил турок - то сам был ими бит. Собрать ему удалось, по разным сведениям, от пятнадцати до тридцати тысяч человек - правда, в основном, плохо вооружённых крестьян; имелись, правда, профессионалы-наёмники и дворянская конница.

Итальянец Капистран уже некоторое время служил папским легатом в Германии - и успел прославиться как проповедник (хотя делал это на латыни!) - а заодно в качестве беспощадного сжигателя всяких еретиков. Узнав о падении Константинополя, он начал собирать войско для крестового похода… однако, германских баронов пылкие проповеди как-то не впечатлили (возможно, они слабо знали латынь) - потому качество Капистранова войска было ещё сомнительней, чем у венгерского регента. (По-видимому, его основу составляли косинеры - а это грозное слово означает всего лишь крестьян с косами). Зато их собралось (опять же, по разным оценкам) от тридцати до шестидесяти тысяч!

Тем временем, Мехмед подступил к городу… у него расклад был иной: тяжёлая анатолийская пехота, сипахи (бронированная кавалерия) - и (куда ж без них!) янычары. Пушки и корабли мы уже упомянули… Кстати, с кораблями сразу что-то пошло не так - Хуньяди начал с того, что набросился на них со своей флотилией - три галеры потопил, два с половиной десятка захватил - остальные в беспорядке отступили. (Иной раз, кажется, что на протяжении столетий турецкий флот существовал, в основном, для того, чтобы его кто-нибудь топил…) Так или иначе - блокада была прорвана; в город удалось перебросить значительные подкрепления.

…А вот турецкие пушки били без перерыва - и за неделю проделали в стенах несколько брешей. Мехмед командует начать штурм - после захода солнца! Янычары врываются в город, подступают к крепости… и тут с внешних стен начинают сыпаться просмолённые брёвна! Основная масса османского воинства оказалась отрезана стеной огня - венгры и сербы контратакуют и подчистую вырубают прорвавшихся янычар… остальные отступают…

(Увековеченный момент этой битвы - подвиг серба Титуса Дуговича… увидев, что турки установили на одном из бастионов свой флаг, он сорвал его - и, вместе с трофеем, бросился со стены! Потомкам героя будет даровано дворянство…)

…Итак, к утру 22-го битва затихла - и вот тут начались странности… Для начала, осмелевшие защитники крепости по одному начали выбираться наружу. (С простым и естественным намерением - пограбить! Поле было усеяно турецкими трупами - а, как говорят, наиболее ценные трофеи, вроде золота, недоверчивые янычары носили при себе даже в бою).

…Неясно, насколько это правда - но факт остаётся фактом: мало-помалу «нейтральная полоса» оказалась заполнена таким количеством осаждённых, что Мехмед решил - это наступление! Султан посылает кавалерию… начинается бой… Обоим венгерским командующим остаётся только поддаться стихии: Капистран со своими косинерами обрушивается на османский фланг - Хуньяди выводит войска из города. Раздосадованный Мехмед бросается в атаку во главе своих янычар - и получает стрелу в бедро…

…То ли ранение султана так впечатлило османскую армию, то ли на неё нашло какое-то внезапное помутнение - но турки дружно кинулись наутёк, бросив лагерь, пушки - и вообще, всё, что можно было бросить! К вечеру Хуньяди прикажет, на всякий случай, отойти под защиту стен - но утром окажется, что никакого врага в пределах видимости нет! (Султан, придя в себя после ранения, хотел было, с горя, отравиться - но передумал, и велел отступать в Константинополь…)

PS: … После этой блистательной победы защитников города постигнет эпидемия чумы - в числе прочих, она унесёт жизни Хуньяди и Капистрана… А Белград только в 1521-м будет взят Сулейманом Великолепным… Впрочем, это - совсем другая история.

Напоследок. 22 июля 1954 года родился Алберт Лоренс Димеола, более известный миру просто как Эл Ди Меола - авторитетнейший американский гитарист-виртуоз.

И ещё. 22 июля 1960 года родился Джон Олива, вокалист и клавишник, основавший с братом Крисом в конце 70-х одну из первых американских хэви-групп «Savatage».

Наконец, 22 июля 1992 года родилась Селена Гомес, успешная американская актриса и поп-певица.

Немного предыстории

Для начала обратим свое внимание на то в каком состоянии находились Европа и Ближний Восток к началу второй четверти XVI века. Сильнейшие государства континента Испания и Франция заняты выяснением отношений в Италии — богатые земли Апеннин были слишком лакомым кусочком, чтобы отдать их сопернику без боя. Германские земли сотрясали крестьянские (в 1524−25гг. здесь разразилась настоящая война) и религиозные восстания. В Восточной Европе также неспокойно — помимо бесконечной череды восстаний, идет напряженное противостояние между Польшей, Венгрией и Австрией.

Карта Европы в 1500 году

Главная держава Ближнего Востока — Оттоманская Порта, наоборот, была в самом расцвете сил. В правление султана Селима I (1512−20) территория подчиненная туркам увеличилась вдвое. Султан завоевал огромные земли на востоке и юге — вся Малая Азия, большая часть Ирака, Прикавказье, Палестина, Хиджаз, Египет, Месопотамия стали частью огромной империи. В 1520 году стамбульский престол наследовал 26-летний сын Селима Сулейман. Молодому султану досталась обширная держава с грозной и передовой армией. Сулейман был одаренным политиком, которого как следует подготовили к управлению государством. По восшествию на престол он сразу же обратил внимание на своих европейских соседей: Венгрию, Молдавию, Австрию.

Венгерский вопрос

К началу 1520-х годов у турецких границ в Европе оставалось только одно независимое государство — королевство Венгрия, однако, к началу войны с Турцией и оно переживало упадок, хотя еще в конце XV века Венгрия была одним из самых сильных государств в Европе.

Сулейман I Великолепный и Лайош II

Королю Матиашу Хуньяди (1458−90) или Матиашу Корвину (Ворону) удалось провести целую серию государственных реформ, привести в порядок финансы и аппарат, создать новую армию. Прославленный монарх понимал, что Венгрия является бастионом в борьбе с османами, потому всячески старался укрепить государство, создав при этом устойчивый альянс способный противостоять турецкой угрозе. Матиаш добился больших внешнеполитических успехов, объединив под своей властью Венгрию, Хорватию, Чехию (последняя была разделена между ним и польским королем Владиславом. Матиашу досталась Моравия и Силезия) и даже Австрию, куда Корвин перенес свою столицу. В его правление также удавалось сдерживать агрессию турок, видимо, сказывались гены отца — великого полководца и победителя османов.

Воины венгерской армии

Активная династическая политика, однако, сыграла с Матиашем злую шутку: законного наследника он не оставил, и его престол наследовал польский король Владислав. Так в Венгрии утвердилась (правда, ненадолго) династия Ягеллонов. Владислав (1490−1516), коронованный при поддержке дворянства под именем Уласло II, был вынужден пойти на ослабление королевской власти на венгерских землях и дарование все больших прав дворянства.

Венгрия была в упадке, хотя еще 30 лет назад переживала расцвет

Это было совершенно не то что требовалось перед новым обострением отношений с османами и растущей экспансией южного соседа, а утопленное в крови знатью крестьянское восстание 1514 года, лишило венгерское общество так необходимой в это время консолидированности.

Молодой король

После смерти Уласло новым королем был объявлен Людовик (Лайош II), которому было всего 10 лет. Шесть лет за Лайоша страной управлял его дядя и только в 1522 он был коронован правителем Венгрии и Чехии. Пока у власти была венгерская знать во главе с дядей короля, Сулейман прислал в Буду послов с требованием дани — венгерские магнаты с заносчивостью отвергли все предложения, а послов бросили в темницу. Сулейман воспользовался случаем, собрал войско и отправился в поход против Лайоша.

Пятилетняя война

В 1521 году турецкая армия вторглась в Венгрию и осадила Белград — важную крепость на юге. Несмотря на героическую оборону твердыни, город был взят и стал главной базой турок в их последующих операциях в Венгрии.

Силы королевства подкосили бунты магнатов и восстания крестьян

Пять лет шла позиционная война, и пока султан был занят делами на других фронтах, венграм удалось даже несколько раз разбить турецкие отряды в боях местного значения. Однако в 1526 году Сулейман решил заняться европейскими делами и собрал большую армию для вторжения в Венгрию — всего более 100 тысяч человек (цифра для огромной Османской державы вполне реальная), при армии находился сам султан, элитные янычарские части, вооруженные огнестрельным оружием и сражающиеся правильным строем, большое количество превосходной для того времени артиллерии (около 300 орудий!).

Осада Белграда 1521

В Буде не торопились с мобилизацией — сбор королевского войска начался только в июле, когда султанская армия уже была у границ. Тяжелая политическая ситуация (социальные и экономические проблемы больно ударили по престижу правительства) тормозила мобилизацию сил — часть магнатов и дворян вовсе отказались выступать в поход, хорватские контингенты были еще далеко, а на реформированные Матиашем части, набиравшиеся из простолюдинов нельзя было положиться после кровавых расправ предыдущих лет.

Сулейман отправил лучшие войска и огромный артиллерийский парк

Наскоро собранная армия состояла из легкой венгерской кавалерии (предков знаменитых венгерских гусар) и отрядов тяжелой ударной кавалерии из южновенгерских дворян и магнатов и их слуг. Пехота была представлена отрядами немецкие наемников-ландскнехтов это были наиболее профессиональные и боеспособные части венгерской армии.

Турецкая пехота Сулеймана I

За лето османы успели взять ряд крепостей на границе, пересекли Драву и вышли к Мохачской равнине, находящейся всего в 250 километрах от Буды, где их уже ожидал Лайош.

Мохачское поле

В конце лета два войска встретились на Мохачской равнине на юге Венгрии. Войска короля Лайоша — около 25 тысяч человек при 53 орудиях были построены в боевой порядок, когда их обнаружила султанская разведка. Сулейман предложил венграм сдаться, но те ответили решительным отказом. Султан не зря был уверен в своем превосходстве — на поле боя он сосредоточил как минимум вдвое большие силы, (причем турки были лучше обучены и экипированы) и имел на тройное превосходство в артиллерии.

Лайош попытался разбить турок по частям — сначала даже успешно

Поле боя представляло собой всхолмленную равнину с небольшим ручьем на юге, где находился турецкий лагерь, с востока ограниченную Дунаем. Холмы помешали туркам выяснить истинные намерения венгров — они сделали вид, что разбивают лагерь и не собираются давай бой, тогда часть турецкого войска (Румелийская армия), которая уже подошла к полю боя, также принялась разбивать лагерь. В этом и состояла задумка короля Лайоша — он осознавал, что в бою со всей турецкой армией у него нет шансов, тогда он попытался разбить султанское войско по частям.

Схема битвы при Мохаче

Пока турки разбивали биваки, венгры ринулись в бой — османские воины совершенно не ожидали такого поворота дел, так что первая атака венгерских рыцарей имела ошеломительный успех. Силы Румелийской армии не оказали даже тени сопротивления и сразу же бросились бежать. Казалось, что авантюра Лайоша может быть успешной и турок удастся разгромить по частям. В этот момент со склонов холмов на юге начали спускаться подошедшие турецкие корпуса, включая полки янычар и отряды сипахов.

Значительную роль в победе сыграли янычары вооруженные мушкетами

Сулейман, узнав, что противник первым нанес удар и румелийцам пришлось нелегко, мобилизовал инженерные команды, которые оперативно чинили дороги на пути остальной армии и при первой возможности ввел войска в бой. Правое крыло венгров, где была сосредоточена большая часть ударной кавалерии, прекратило свою атаку. Причина была банальна: разгромив первый эшелон турецкой армии, рыцари и солдаты принялись грабить вражеский лагерь, решив, что сражение уже выиграно. В это время янычары ударили по венгерскому центру, выкашивая целые шеренги венгров мушкетным огнем. Суматохи добавляла артиллерия, активно применявшаяся с обеих сторон — здесь она производила больше шума и дыма, которым заволокло поле боя, в то время как ее эффективность ставится историками под сомнение.

Поединок кавалеристов. Миниатюра XVI века.

Как только в бой вошли турецкие подкрепления, венгерские рыцари и легкоконные осознали, что дело плохо и бросились бежать. Держались только отряды наемной пехоты, но и они не могли ничего сделать, оказавшись фактически в окружении. Битва превратилась в разгром.

Последствия битвы

Венгерская армия была аннигилирована турками: пало около 15 тысяч христиан, более тысячи знатных венгерских дворян и баронов осталось лежать на поле Мохачской битвы. Сам король Лайош погиб, утонув во время переправы через Дунай. Все видные полководцы и военачальники с венгерской стороны были убиты или пленены. Не зря день Мохачской битвы называют «величайшей трагедией венгерской истории». Потери турок оцениваются в полторы-две тысячи человек.

Сулейман при Мохаче. Турецкая миниатюра XVI века

Политические и военные последствия Мохачской битвы трудно переоценить: всего через несколько дней Сулейман торжественно въехал в Буду, еще через три года осадил Вену, угрожая расправой теперь уже Габсбургам, а не Ягеллонам. Венгрия, где и так было неспокойно, погрузилась в пучину гражданской войны — противостояние про-немецкой и про-турецких партий, каждая из которых имела своего претендента на престол, так как Лайош не оставил наследника (на нем пресеклась династия венгерских Ягеллонов, просуществовавшая менее полувека).

Битва приговорила Венгрию — остановить султана было некому

В конце концов Венгрия была разделена между турками и австрийцами: южная и центральная Венгрии вошли в состав турецкого вилайета Буда (окончательно столица бывшей Венгрии была занята турками только в 1541 году), а северная Венгрия отныне вошла в зону влияния Габсбургов. Полтора столетия большая часть Венгрии была частью Османской империи, а в качестве независимого государства Венгрия исчезла с карты Европы на долгие 400 лет.

Карта Венгрии на 1550 год

В военном искусстве Мохачское сражение ярчайшим образом продемонстрировало превосходство огнестрельного оружия над холодным. Подобно битве при Павии, случившейся всего за год до Мохача, артиллерия и особенно пехота с мушкетами имели важнейшее значение для достижения быстрой и решительной победы. Всего полтора часа понадобилось султанским войскам чтобы разделаться с венграми. После Мохача по всей Европе осознали, что борьба с османами это дело коалиционное — победа над турками при Лепанто (1571) стала своеобразным уроком извлеченным из Мохачской битвы.

Мохач называют «трагедией венгерского народа"

Тем не менее в памяти венгров битва при Мохаче остается одной из самых заметных и героических страниц в истории народа. Образ короля Лайоша, сознательно вступившего в неравный бой с турком, романтизирован и окружен ореолом героизма и мужества, а слово Мохач ассоциируется не только со страшным поражением, но и с тем мужеством и отчаянием с которым сражались простые дворяне, защищавшие свою землю от захватчиков.

26 числа месяца рамадан 927 года хиджры (29 августа 1521 г.) турецкие войска под командованием султана Сулеймана I после двухмесячной осады взяли Белград. Этот город был важнейшей крепостью Венгерского королевства и имел огромное стратегическое значение, поскольку он был вратами в Центральную Европу. Переход Белграда к туркам произвёл тяжелое впечатление на католический мир. Вскоре вся Европа осознала, что взятие Белграда – это лишь начало новых побед Османской империи, достигшей пика своего могущества при Сулеймане Великолепном.

После смерти своего отца Селима I осенью 1520 г. султаном стал его 26-летний сын Сулейман. Взойдя на престол, он принял решение продолжить борьбу против Габсубргской империи, частью которой являлась Венгрия. В это время там правил король Людовик II, при котором отношения с Османской империей обострились: на турецко-венгерской границе происходили всевозможные мятежи и стычки. Сулейман решил покончить с анархией на приграничных территориях и отправил к королю своего посла с требованием прекратить провокации и выплачивать джизью. Бароны, окружавшие молодого Людовика, не только отвергли переговоры с турками, но и убили посланника султана. Это послужило поводом для начала военных действий против венгров. В мае 1521 г. Сулейман лично вышел со своими войсками из Стамбула.

В начале похода румелийский беглербег Ахмед овладел укрепленной крепостью Шабац (7 июля 1521 г.), а великий визирь Пири взял г. Землин. В результате дорога на Белград была открыта. После отчаянной обороны гарнизон города, выдержавший более двадцати атак, сдался. 28 августа был взят нижний город, а 29 августа после переговоров сдался весь Белград. Большую роль во взятии города сыграли саперы. Им удалось подорвать часть городской стены. Кроме того, крепость подвергалась мощному огню осадной артиллерии. После того, как образовалась брешь, в нее хлынула элита турецкого войска – янычары.

По условиям капитуляции мадьярский гарнизон был выслан в родную Венгрию. Что касается православных жителей Белграда, то примечательно, что во время осады они восстали против венгерского гарнизона, объяснив свои действия тем, что предпочитают жить “под владычеством мусульманина-турка, чем под властью католика-мадьяра”. В награду белградцам за их помощь и благосклонность Сулейман отдал мощи христианской святой Параскевы Сербской православному духовенству, а не уничтожил их. Часть жителей Белграда даже переселилась в окрестности Стамбула, где им было поручено снабжать столицу Османской империи водой. Этот факт отразился на топонимике – деревня, где жили сербы, называлась Белиград-махалла. Кроме того, много сербских матросов перешло на службу к султану, влившись в ряды военно-морских сил османского флота. Под властью турок Белград расцвел, ибо он стал обширным рынком между Европой и Азией. Кроме того, город превратился в крупную военную базу, откуда происходило вторжение в другие европейские страны.

Через пять лет после падения Белграда произошло сражение при Мохаче, в ходе которого султан Сулейман нанес сокрушительное поражение объединённому венгро-чешско-хорватскому войску. Победа была достигнута всего за два часа. Огромную роль в этом сыграли славяне-мусульмане из балканских владений Османской империи. Мохачская битва открыла перед турками широкие возможности для покорения всей Центральной Европы. Включив в свои владения самое сердце Европы – Среднедунайскую равнину – Османская империя превратила ее в плацдарм для дальнейшего распространения ислама и покорения новых территорий.

Многие знают о захвате турками Константинополя в 1453 году. Но вряд ли столь же многие смогут объяснить, почему триумфальное шествие османской армии после падения столицы Византии вдруг прекратилось. Ответ очень прост: турецкие силы постиг неожиданный и ужасающий разгром у стен Белграда в 1456 году, когда сам покоритель Константинополя позорно бежал с поля сражения, потеряв как свою армию, так и свою боевую славу. Именно про эту – малоизвестную сейчас, но имевшую огромное значение тогда – битву и будет наш рассказ. Битва эта началась 4/17 июля.

Господи Боже! Да настигнет рука Твоя всех врагов наших,
и десница Твоя да покарает всех ненавидящих Тебя!

Да будут они отброшены в жар пекла от лица Твоего,
ведь Господь наш в гневе Своем сметет их, и да поглотит их огонь!

Боже наш, плоды деяний их от земли истреби,
а семя их от сынов человеческих погуби!

Ибо возмыслили враги наши на Тебя злое,
но задумали они замыслы, которые да не исполнятся!
Ибо Ты обратишь их вспять, а стрелы их Ты направишь в лицо их!

Вознесися, Господи, в силе Твоей, мы же будем всем сердцем восславлять могущество Твое!

Слова молитвы воинов «армии освобождения Белграда» в 1456 году,
вариант перевода 20-го псалма из Псалтыри царя Давида

«Я устроил пир в столице ромеев, а скоро приду завтракать в Белград»

29 мая 1453 года пала столица Византии. В тот день турецкие войска султана Мехмеда II (1432–1481) взяли Константинополь, превратив на века древнюю православную столицу в исламский Стамбул. А на турецкий красный флаг с белым полумесяцем была добавлена сверкающая звезда – символ захваченной византийской столицы, присутствующий там и поныне…

Тогда всем казалось, что триумфальное шествие османов остановить нельзя. В 1448 году мусульманская армия одержала над балканскими христианами свою вторую победу на Косовом поле; в 1453 году пал Константинополь; в 1454 году турки окончательно завоевали почти всю Сербию и ряд территорий на Балканах.

Султан заявил: «Я приду завтракать в Белград, обедать буду в Будапеште, а поужинаю в Вене!..»

Падение Константинополя и гибель Византии повергли в ужас восточно-европейских правителей. Надменный османский султан заявил в 1455 году послам Сербии, Венгрии, Австрии и Италии: «Передайте своим правителям, что вчера я устроил пир в столице румийцев. Скоро я приду завтракать в Белград, обедать буду в Будапеште, а поужинаю в Вене!.. Я могу указать единственную дорогу к спасению для ваших государей: становитесь мусульманами и моими данниками – и только так избегните приуготованной вам погибели!»

Война была объявлена. Огромная и победоносная армия исламистов, словно гигантский хищный зверь, устроивший логово на руинах Константинополя, стала готовиться к очередному броску.

Тогда, пять веков назад, как обычно разобщенная и не имеющая достаточных сил для отпора, Юго-Восточная Европа оказалась перед лицом очередного вторжения многочисленных исламских войск. Поскольку султанский план агрессивной войны на первом этапе, перед вторжением в Центральную Европу, предусматривал завоевание последних сербских территорий, то турецкие силы, выступив из Адрианополя (Эдирне), 1 июля 1456 года подошли к Белграду. Многочисленные орудия, до этого крушившие стены Константинополя, были выведены на позиции, и 4 июля начался обстрел крепости. Всего турками было задействовано 20 осадных орудий больших калибров, 7 больших осадных мортир, а также масса более мелких пушек числом более 200. Ни одна крепость в Европе или в Азии до этого не была в состоянии выдержать огонь огромного осадного парка османов.

Надо сказать, что за несколько лет, предшествовавших битве, небольшой Белградский замок превратился в мощную крепость. Внешнее кольцо обороны составляли каменные одиночные стены «нижнего города» с речным портом; вторую линию защиты составляли двойные стены «верхнего города», а «внутренний замок» представлял собой третий и последний рубеж обороны.

Но османские воины были «знатные градоимцы», и город, осажденный огромной армией с лучшей в то время по количеству и качеству артиллерией, без внешней помощи был всё равно обречен.

«Божия рать освобождения Сербии» против «армии воинов Аллаха, твердо вставших на путь газавата»

Итак, по многим причинам формирование «армии освобождения Сербии» всё откладывалось и откладывалось. В Европе, как обычно, шли только постоянные разговоры о необходимости единства, но взаимные экономические дрязги главенствовали в политике. Даже в самом Венгерском королевстве часть феодалов выступала против похода с целью деблокады Белграда, считая, что столица Сербии и так обречена, что католики не должны помогать православным «схизматикам» и что венграм необходимо сохранить силы для обороны своих главных крепостей.

Поэтому вместо консолидированного отпора больших коалиционных европейско-христианских сил на стенах Белграда турок встретили немногочисленные дружины сербских, венгерских и далматийских феодалов. Также гарнизон состоял из некоторого количества хорошо вооруженных профессиональных наемников и нескольких тысяч хуже вооруженных ополченцев из местных крестьян и горожан. Кроме того, город обороняли небольшие отряды рыцарей-добровольцев из Австрии, Чехии, Польши, Германии и Италии, служивших не за деньги, а ради исполнения крестоносных обетов или просто по зову своей совести.

«Божия рать освобождения Сербии», как тогда назывались силы спасения Белграда, собиралась крайне медленно: зимой 1456 года в ней было всего 6–8 тысяч воинов, а весной 1456 года с большим трудом удалось набрать 12–15 тысяч (из которых несколько тысяч было отправлено на усиление белградского гарнизона).

Параллельно с наборами относительно профессиональных войск папские посланники и странствующие монахи нищенствующих орденов собирали по Венгрии и окрестным странам любых лиц, желающих принять участие в крестовом походе – если уж не ради освобождения Константинополя, то хотя бы ради спасения Белграда. Таких набрали довольно значительное число, однако это были, по свидетельству очевидца, «мирные сельские поселенцы, городские ремесленники и просто различные бедные люди, не годные для войны».

Да, теперь европейцам, до этого отказавшимся от попыток противостояния исламской агрессии на полях далеких Палестины и Сирии, приходилось встречать радикальных последователей религии Аллаха уже непосредственно у своего собственного порога. В чем-то события 500-летней давности напоминают дела наших дней…

Точных данных о численности сосредоточенных в Белграде войск не осталось, но известно, что всего город обороняли, казалось бы, значительные силы (3–7 тысяч человек). Однако в реальности это было очень мало в сравнении с приближавшейся огромной султанской армией (которая, по разным оценкам, насчитывала в своих рядах от 60 тысяч до 100 тысяч или даже до 160 тысяч человек).

Имеются относительно точные данные только о численности некоторых профессиональных подразделений, выступивших тогда с османской армией на Белград. В частности, с султаном могли выступить 3–5 тысяч воинов из 6 тысяч имевшихся тогда в янычарской пехоте. Также в поход могло выступить до 40 тысяч профессиональной тяжелой кавалерии «спагов» и средней кавалерии «джебелю» (в середине XV столетия у османов было 22–25 тысяч румелийских и 17–20 тысяч анатолийских всадников, которые выставлялись владельцами земельных поместий). Огромную силу представлял собой корпус «капыкулу» – 6 «золотых» полков султанской конной гвардии, которые всего в это время насчитывали 3 тысячи высокопрофессиональных тяжеловооруженных всадников.

Таким образом, только профессиональных воинов с султаном под стенами Белграда было 45–48 тысяч. Количество разнообразных конных и пеших ополченцев, пехоты «яя», кавалерии «мюсселемов», легких всадников «акынджи» и «юрюков», а также войск османских вассалов, не имея точной полковой росписи, подсчитать в настоящее время невозможно. Масштабы этих сил позволяет увидеть осада Константинополя, происходившая за три года до этого, где одних только добровольцев-«газиев» насчитывалось около 40 тысяч, не считая нескольких десятков тысяч конных лучников «акынджи» и т.п.

Поэтому если даже отказываться от оценочных данных современников, что турецких воинов в главной султанской армии насчитывалось 150–160 тысяч или 100–120 тысяч, то число в приблизительно 80 тысяч османских сил, собранных для похода против Сербии и Венгрии, кажется вполне реальным.

Огромный осадный парк (по некоторым оценкам, в 200 или даже до 300 стволов) обслуживался, кроме турецкой артиллерийской прислуги, многочисленными европейскими артиллеристами и инженерами, добровольно пошедшими служить султану за щедрое жалование.

Для пополнения артиллерии, как и ранее накануне осады Константинополя, в покоренных областях Малой Азии и Балкан с христианских церквей были сняты кресты и колокола, металл которых пошел на выплавку орудий.

Подошедшая с целью деблокады города армия Я. Хуньяди была достаточно небольшой; ее численность оценивается приблизительно в 22–40 тысяч воинов. Из них в армии, находившейся под непосредственным руководством венгерского регента, насчитывалось 12 тысяч профессиональных солдат и рыцарей, и от 10 до 30 тысяч составляли силы почти невооруженных ополченцев в армии легата Иоанна Капистрано.

Следует сказать, что кроме короля Венгрии и Римского папы ни один из правителей крупных соседних государств Европы не оказал официальной широкомасштабной помощи Белграду. Абсолютное большинство христианского войска составляли воины, которые добровольно, по зову своей совести пошли в поход, без указания своих правителей или в лучшем случае с их одобрения.

Ни одна профессиональная армия серьезного размера не была собрана в помощь войску Хуньяди. Только Австрия, Далмация, Чехия и Италия прислали отдельные контингенты рыцарей-добровольцев, наняли отряды наемников и выставили соединения относительно профессиональных воинов, исполнявших крестоносные обеты.

Князья Трансильвании и Саксонии вообще отказали в присылке помощи. Правители Испании с жаром откликнулись на призыв папы, но в реальности все их силы были задействованы в борьбе с маврами, и они не прислали ничего, кроме ободряющих писем. Короли Франции, Англии, а также император немецких земель на словах выразили сочувствие погибающей Сербии и даже объявили сбор «крестоносной десятины». Однако ими не было прислано никаких крупных воинских отрядов, а большую часть собранных денежных средств эти государи просто присвоили. В общем, в Европе было всё как всегда, и судьба Белграда висела буквально на волоске.

У стен Белграда турецкие войска численно превосходили христиан как минимум в три раза

Точных данных о составе христианских сил тоже не дошло до нас, но так или иначе, по единодушным оценкам современников, турецкие войска численно превосходили христиан приблизительно в три раза. А по общему количеству стволов артиллерии превосходство армии султана было примерно на порядок.

Командовать гарнизоном Белграда был назначен двоюродный брат короля Венгрии Михай Силаджи, известный своим боевым опытом, к которому позднее с подкреплениями был направлен сын Яноша Хуньяди Ласло.

Костяк защитников этой крепости составили последние сербские рыцари и православные «непримиримые» эмигранты из уже покоренных турками балканских и византийских земель, которые решили не складывать оружия, а продолжать борьбу с османской агрессией в Европе. Кроме этого, в Белград для усиления был направлен отряд западноевропейских рыцарей из числа крестоносных добровольцев. Все вместе эти воины наконец составили достаточно внушительную силу, которая (вместе с ополчением из числа горожан и крестьян) насчитывала несколько тысяч человек; это число примерно сопоставимо с гарнизоном, оборонявшим Константинополь тремя годами ранее.

Осада Белграда начинается

3 июня 1456 года в небе над Европой появилась комета, двигавшаяся с востока на запад и имевшая длинный хвост, напоминавший турецкую саблю. Увидев это знамение, христиане поняли, что нашествия не избежать, турки же истолковали это явление как знак, ясно выражающий волю Аллаха на поход в Европу, указующий его направление и гарантирующий победу.

Османское войско, собранное в регионе между Стамбулом и Эдирне, выступило в долгий, но казавшийся неостановимым поход. Подойдя к Белграду, турки сразу установили речную блокаду крепости по Дунаю, так как их армию сопровождала огромная эскадра в 200 грузовых и боевых вымпелов, шедшая вверх по Дунаю. Однако 14 июля 1456 года христианским морякам удалось неожиданной атакой прорвать линию турецкого флота. Примерно 100 венгерских, австрийских и немецких кораблей атаковали османскую эскадру со стороны верховьев Дуная, а 40 сербских, хорватских и итальянских вымпелов действовали со стороны реки Сава.

Ожесточенное сражение на водах Дуная шло несколько часов. Наконец османские корабли всё же были оттеснены и отошли ниже Белграда. 3 больших галеры мусульман были потоплены, 24 судна было захвачено, и дорога в город для христианских пополнений и снабжения была открыта.

Тогда султан приказал усилить артобстрел крепости и назначил генеральный штурм на 20 июля. Узнав об этом, деблокирующая армия христиан ускорила свой марш и 17 июля подошла к Белграду, встав лагерем за рекой Сава. Однако, устрашившись размеров турецкой армии, силы ее позиций, а главное – чудовищной многочисленности ее артиллерии, командование деблокирующих сил приняло решение отказаться от атаки (полагая, что она будет обречена). По сути защитники города были предоставлены своей судьбе… и Божественной помощи. А это, как оказалось в дальнейшем, было не так уж мало, хотя обычно скептики думают иначе.

Правда, когда на военном совете командиров христианского войска было решено отступать, не давая боя, и об этом узнали в полках, то подобная нерешительность вызвала мятеж. Значительная часть воинов-крестоносцев заявила, что несмотря ни на что они попытаются оказать помощь оборонявшемуся гарнизону и не бросят сербских и венгерских братьев в беде. В итоге, чтобы не допустить раскола своего и так не особо крупного войска, Янош Хуньяди принял решение остаться и внимательно следить за развитием обстановки.

Артобстрел крепости со стороны турок продолжался. Малочисленная артиллерия оборонявшихся, пытавшаяся вести контрбатарейную стрельбу, скоро была почти вся подавлена на порядок более многочисленной и более дальнобойной турецкой. Стены «нижнего города», хотя и недавно усиленные, но построенные еще по средневековым традициям, были пробиты турецкими орудиями уже через несколько дней. Однако с двойными стенами находящегося на высокой горе «верхнего города» османские артиллеристы справились только днем 20 июля 1456 года, а большую брешь в стенах цитадели им вообще пробить не удалось. Мехмед II, и так раздраженный тем, что пришлось задержать начало штурма, не стал ждать далее и приказал войскам идти в атаку.

На стенах и в проломах закипела жесточайшая битва, по своему накалу не уступавшая штурму Константинополя тремя годами ранее. Движимые религиозным фанатизмом, окрыленные своей многочисленностью и верой в успех, постоянно «накачиваемые» до степени экзальтации разнообразными «дервишами» и исламскими проповедниками «газавата», османские воины шли на штурм густыми колоннами.

Европейские защитники города стояли не на жизнь, а на смерть. По свидетельствам современников, христианские священнослужители, как католические, так и православные, стояли прямо в рядах воинов на стенах и в проломах, вдохновляя тех сражаться до конца.

Жесточайший штурм продолжался больше суток. И хотя туркам удалось ворваться в город, защитники Белграда не сдавались

Жесточайший штурм продолжался больше суток. Начавшись во второй половине дня 20 июля, он продолжился весь день 21 июля 1456 года. Османские воины поэшелонно сменяли друг друга, тогда как сербско-венгерских защитников сменить было некому. Но оборонявшиеся держались, хотя нападавшие имели большое численное превосходство (доходившее до 6:1 и даже до 10:1). Однако всё же ближе к вечеру 21 июля турки ворвались внутрь крепости…

Правда, к краху обороны это не привело: защитники не сдавались. Они понимали, что всё равно обречены, но надеялись, что помощь со стороны «армии освобождения» всё-таки придет.

Рукопашные схватки с новой силой закипели на улицах сербской столицы. Христиане создавали импровизированные баррикады, яростно обороняли каждый дом. А султан бросал в горнило сражения всё новые и новые резервы.

Город загорелся.

Тут, не выдержав ночного рукопашного боя на пылающих улицах, турецкие войска стали отступать из крепости. Покоритель Константинополя решил, что раз «нижний город» уже взят, а «верхний город» почти пал, то утром с минимальным риском можно будет добить уцелевших защитников и без проблем захватить цитадель.

Однако ход дальнейших событий развивался не так, как рассчитал Мехмет II. Как говорится, Аллах предполагал, а Господь располагал. Еще на исходе ночи 21/22 июля, видя, что оборона вступила в финальный этап, деблокирующая армия христиан приблизилась к городу. Первым делом в крепость на кораблях было послано подкрепление, которое наконец сменило выживших героев обороны, непрестанно сражавшихся и не спавших два дня. Однако главные силы «армии освобождения Белграда» встали за рекой, пока так и не предпринимая никаких активных действий.

День, когда решилась судьба Сербии

Ранним утром 22 июля 1456 года часть новоприбывших христианских воинов – как со стороны города, так и со стороны реки Сава – решила без приказа выйти на «ничейную землю», дабы набрать трофеев и вступить в одиночные схватки с турками, которые тоже в это время грабили павших. Постепенно небольшие столкновения одиночек переросли в бои аванпостов, а дальше силы, участвовавшие в противостоянии, только увеличивались с обеих сторон.

Одновременно с этим значительное число крестоносцев из «армии освобождения Белграда» «возгорелось ратным духом и возжаждало битвы». По собственному желанию они переправились через приток Дуная и атаковали турецкие линии левого фланга. Часть офицеров и священников армии Хуньяди, зная о численном превосходстве турок и силе их позиции, попытались остановить нарушителей дисциплины. Больше того, они даже сели в лодки, чтобы постараться помешать переправе своих воинов.

Однако это имело противоположный эффект. Воины-христиане, увидев в предрассветной мгле, что часть их товарищей уже переправилась на другой берег и сражается с турками, а их командиры и священники разъезжают в лодках по реке и что-то кричат, решили, что они ведут их в атаку. Тогда вся армия неожиданно ринулась вперед, быстро преодолев вплавь и по бродам реку Саву.

Тут и командиры христианского войска, решив воспользоваться удачным порывом своих воинов, приказали наконец всем полкам двинуться в атаку на левый фланг турецкой осадной линии. Султанские войска, отдыхавшие после штурмов и совершенно не ожидавшие удара со стороны немногочисленной и доселе пассивной христианской армии, попытались хаотично контратаковать.

Сначала против деблокировавших сил выступили «акынджи» и иные легкие войска из Анатолии и других азиатских провинций, но они были довольно быстро отброшены. Правда, пока это еще ничего не решало. На едва закрепившиеся на берегу христианские линии уже готовилась накатиться грозная волна тяжелой османской кавалерии. Однако при своем отходе легкие анатолийские конники смешали ряды пришедших им на помощь тяжеловооруженных всадников «спагов» и «джебелю». В их рядах возникло замешательство, османские командиры попытались привести свои полки в порядок. И в это время христианская армия решительно атаковала.

Яростный натиск пехоты и конницы крестоносцев всё усиливался, и всё большее их число переправлялось на белградскую сторону из-за Савы. Образовавшаяся неразбериха в мешанине султанских войск всё нарастала. Возникла паника, и все османские силы левого крыла ударились в бегство. Попытка турецких командующих организовать контрудар «румелийскими спагами» с правого крыла, где стояли войска из балканских провинций, лишь усилила общий хаос и не принесла успеха.

Тут Янош Хуньяди и его командиры наконец взяли в свои руки управление войском и, остановив преследование бегущих на османском левом фланге, всеми силами ударили на турецкий центр и ставку султана.

Видя такой успех своих освободителей, остатки белградского гарнизона с прибывшими подкреплениями поддержали атаку, ударив со стороны города по османской артиллерии в центре. Огонь десятков турецких орудий в этот раз не смог остановить нападавших, и в результате стремительной атаки позиции османской артиллерии были взяты.

Тут случилось доселе невиданное: не выдержав удара с двух сторон – со стороны реки Сава и со стороны города, – дрогнула и побежала, вслед за половиной войска, султанская гвардия, включая знаменитых янычар; те же из них, кто остался на позициях, пали под ударами всё атаковавших и атаковавших христиан.

Увидев это, впечатлительный Мехмед II хотел с горя отравиться или броситься на копье, но приближенные удержали его от этого. Тогда султан возжелал ринуться в гущу битвы на коне с мечом в руке, дабы своим примером остановить бегущих, но сразу был ранен стрелой в бедро. Стрела эта, как ни странно, оказалась турецкой… (Ну как тут не вспомнить слова псалма, который читали в «армии освобождения Белграда» перед битвой: «Стрелы их Ты направишь в лицо их»!)

Султан хотел остановить паническое бегство своей армии, но сразу был ранен – турецкой стрелой

Возможно, от потрясения неожиданным поворотом дел, а может быть, и от потери крови султан прямо на глазах своих воинов упал в обморок. А натиск европейских полков всё продолжался, и венгерские знамена уже приблизились к ставке владыки Османской империи. Тогда, едва приведя Мехмеда II в чувство и перевязав его рану, свита посадила султана на коня и быстро увезла в невменяемом состоянии с поля битвы…

И едва сам грозный покоритель Византии, казавшийся доселе непобедимым, был спасен своим окружением, как под натиском христиан дрогнули и побежали уже придворные султанские полки. Теперь это уже был настоящий крах.

Увидев бегство левого фланга и всё происходившее в центре, турецкие войска правого фланга решили: раз даже гвардия разбита, а султан, по-видимому, убит, то «воли Аллаха на победу в этот день точно нет». И «румелийские» правофланговые части вслед за остальной армией обратились в паническое бегство, практически не оказав серьезного сопротивления наступавшим европейцам.

Так огромная султанская армия, до этого взявшая Константинополь, была побеждена намного меньшим объединенным войском восточных и западных христиан в полевом сражении у стен сербской столицы. Этот день войдет в историю под названием «Чуда Белградской победы».

Итоги и последствия битвы

Да, Белград, в отличие от Константинополя, оказался «не по зубам» османскому войску. Благодаря удивительному стечению обстоятельств христианская рать смогла остановить огромную армию исламистов. Многие отечественные авторы, описывая падение Константинополя, вслед за некоторыми византийцами той эпохи говорят о гибельности альянса с европейскими соседями, указывая на события 1453 года. Однако при этом они ничего не говорят или просто не знают о «Белградском триумфе» 1456 года, который был бы невозможен без совместных слаженных действий православных и католиков перед лицом исламской опасности. Конечно, без таинственного вмешательства Свыше явно не обошлось: как в 1453 году была, вероятно, воля Господа на падение Константинополя, так в 1456 году Его же воля предопределила общую победу православных и католиков в крайне неблагоприятных для них условиях.

Надо сказать, что повелитель Османской империи отплатил своим приближенным за спасение с поля битвы и за их заботу весьма специфическим образом: когда большинство его высших офицеров прибыли вместе с ним в Софию, то, по свидетельству очевидцев, он словно взбесился. В этом городе султан лично отрубил головы тем из своих соратников, кого посчитал ответственными за разгром, а многих других оттоманских командиров, спасшихся с поля битвы, приказал казнить палачам (хотя, без сомнения, главным виновником этого военного краха был он сам).

Так совершился некий, можно сказать, мистический поворот судьбы, и многие из османских офицеров, бравших Константинополь, избегнув гибели на полях сражений, приняли смерть от султанских палачей уже через три года после триумфа ислама, подготовленного их же руками. Тут сложно не вспомнить слова: «Мне отмщение, и Аз воздам».

Невиданный по своим размерам осадный парк османской артиллерии почти весь попал в руки христиан: было захвачено 12 огромных осадных бомбард, 8 несколько меньших, но тоже очень больших пушек и десятки орудий более мелких калибров (по некоторым оценкам, трофеями стало 150 или даже 200 артиллерийских единиц). Крупнейшая же из захваченных турецких пушек была 8 метров в длину!..

Фактически султанская армия лишилась всей своей великолепной артиллерии, которую турки создавали многие годы и только благодаря которой за три года до этого был взят Константинополь. Количество захваченных под Белградом турецких орудий оказалось столь большим, что цены на пушки и металл для них в соседних странах в ближайшие годы после сербско-венгерского триумфа резко упали.

Численные потери турок также были очень велики. Точных данных у нас нет, но, по разным оценкам, они насчитывали от 20–24 тысяч до нескольких десятков тысяч воинов. Османские свидетельства сообщают о потери примерно трети армии. Больше всего пострадали пехотные подразделения, включая знаменитых янычар. Они, в отличие от османских всадников, участвовали во всех штурмах крепости, а в решающей битве именно они при бегстве стали жертвами кавалерии, преследовавшей армию султана.

Потери христиан также были значительными, но гораздо меньше турецких. В первую очередь пострадал гарнизон сербской столицы, лишившийся, по некоторым оценкам, до 80% своих защитников (в основном в ходе трехдневной рукопашной; потери от турецкой бомбардировки, несмотря на страшный урон городу, оказались относительно небольшими). Также довольно большой урон понесли отряды слабо вооруженных и практически бездоспешных крестоносцев-ополченцев.

В результате этой победы христианского оружия турецкая угроза – как Белграду в частности, так и Венгрии в целом – будет устранена на 70 лет. Столица Сербии, на тот момент превратившаяся в пограничный форпост Венгерского королевства, будет захвачена османскими войсками лишь в 1521 году. Но, как говорится, это будет уже иное время и совсем иная история.

После вести о чудесном избавлении от страшного турецкого вторжения в городах Италии, Далмации, Австрии и Венгрии повсеместно прошли торжественные религиозные процессии.

Потерпевший сокрушительное поражение у стен Белграда Мехмед II не утратил воинского пыла. Через несколько лет, отчасти восстановив армию и артиллерию, он обратил свое внимание на других, более слабых, как ему показалось, противников. Однако, наученный горьким опытом, против Сербии и Венгрии этот турецкий султан никогда более не выступал в большой поход.

Удивительно, но за прошедшие пять веков ни один Римский папа не отозвал указ Каллиста III «о турецком колокольном звоне». Согласно ему, в летние дни 21–23 июля (когда шла битва) и 6 августа (когда в Риме было получено известие о разгроме турок) во всем христианском мире следует в полдень звонить в колокола, молитвенно вспоминая защитников Белграда. Для современной стремительно исламизирующейся Европы это как-то очень нетолерантно…

Более того, это указание о колокольном звоне в память Белградского чуда было дано всем католическим церквям «всех известных стран света». Отдельные миссионеры донесли его, например, даже до правителя Эфиопии.

Однако в Северной и Южной Америках, а также в Австралии – то есть на материках, неизвестных европейцам в XV столетии, – многие указы Римских пап, изданные до 1492 года, местными католиками не признаются. Поэтому «День Белградской победы» никогда не отмечается католическими приходами в США и других странах Нового Света, и в католических церквях Америки никогда не возносились и не возносятся молитвы за защитников Белграда. Соответственно, и колокола, возвещающие о древнем сербско-венгерском триумфе над «сарацинами» и несущие вот уже пять веков призыв о единении христиан против турецкой опасности, там никогда не звонили и не звонят. Скептик, конечно, будет считать всё это просто странным совпадением, не более. Однако современные верующие сербы, чехи и венгры, интересующиеся военной историей и помнящие об этом славном дне, так не считают.