Почему а блока называют поэтом серебряного века. Мой любимый поэт серебряного века

Издательство «Гриф». Москва, т-во «Печатня С.П. Яковлева». 1905. 135, стр. Мягкие издательские обложки работы худ. В. Владимирова. Клише рисунка обложки П.А. Метцгер в Москве. Цензурное разрешение 9 сентября 1904 года. Тираж 1200 экземпляров. Цена 1 рубль. Формат: 20х16,5 см. Сборник был напечатан в символистском издательстве «Гриф» (1903 – 1914) по предложению его основателя - поэта С.А. Соколова (псевдоним – С. Кречетов, 1878 - 1936) и объединил лучшие стихи раннего периода творчества поэта, посвященные его будущей жене - Л.Д. Менделеевой (1881–1939). Мотив рыцарского поклонения «прекрасной даме» соединен в них с земным чувством любви.Первая книга поэта! В хорошем состоянии - редкость!

Пример продажи на аукционе:

Price Realized: $29 164

Блок, А. [автограф] Стихи о прекрасной даме / худ. В. Владимиров. М.: Гриф, 1905. 135, c. 20,1 х 16,3 см. Во владельческом переплете эпохи из цветного набивного ситца, с сохранением издательской обложки. В хорошем состоянии. Первая книга поэта. Экземпляр представляет коллекционную ценность музейного уровня. На титульном листе автограф: "Глубокоуважаемому Павлу Елисеевичу Щеголеву. Александр Блок. 17 января 1906 г. СПб.". В тексте также 11 корректорских помет орешковыми чернилами, сделанных также рукой А. Блока. Автограф Блока адресован известному историку литературы, пушкинисту П.Е. Щеголеву. Жене Щеголева В.А. Богуславской Блок посвятил три своих стихотворения.

Уход: 850 000 р. С учётом 10% премии: 935 000 р.: $ 29, 164. При курсе: 32,06. Аукцион «В Никитском». 31 октября 2013 года. «От славянских рукописей начала XVI века до автографов Серебряного века». Москва. Лот № 212.

Библиографическое описание:

1. Библиотека русской поэзии И.Н. Розанова, М., 1975, №2259.

2. Тарасенков А. «Русские поэты XX века», М., 1966, стр. 64.

3. Книги и рукописи в собрании М.С. Лесмана, М., 1989, №297.

4. Тарасенков А.К., Турчинский Л.М. «Русские поэты XX века», М., 2004, стр. 119.

5. The Kilgour collection of Russian literature 1750-1920. Harvard-Cambrige, 1959, №120.

6. Автографы поэтов Серебряного века. Дарственные надписи на книгах. Издание РГБ, Москва, 1995, стр. 123.

Бегут неверные дневные тени.

Высок и внятен колокольный зов.

Озарены церковные ступени,

Их камень жив - и ждет твоих шагов.

Ты здесь пройдешь, холодный камень тронешь,

Одетый страшной святостью веков,

И, может быть, цветок весны уронишь

Здесь, в этой мгле, у строгих образов.

Растут невнятно розовые тени,

Высок и внятен колокольный зов,

Ложится мгла на старые ступени....

Я озарен - я жду твоих шагов.

Блок, Александр Александрович - поэт, один из самых выдающихся представителей русского символизма Серебряного века. По отцу, профессору-юристу, потомок обрусевшего выходца из Германии, придворного врача (въехал в Россию в середине XVIII века). По матери - из русской дворянской семьи Бекетовых. Потомки врача Блока принадлежали к состоятельному, но со временем оскудевшему служилому дворянству. Прадед по матери был «большим барином и очень богатым помещиком», к старости потерявшим почти все свое состояние. Со стороны обоих родителей Блок унаследовал интеллектуальную одаренность, склонность к занятиям литературой, искусством, наукой, но наряду с этим и несомненную психическую отягощенность: дед по отцу умер в психиатрической больнице; характер отца отличался странностями, стоявшими на грани душевного заболевания, а иногда и переступавшими за нее. Это вынудило мать поэта вскоре после его рождения покинуть мужа; последняя сама неоднократно лечилась в лечебнице для душевнобольных; наконец, и у самого Блока к концу жизни развилось особое тяжелое нервно-психическое состояние - психастения; за месяц до смерти его рассудок начал омрачаться. Но как часто и бывает, именно, этот фактор и является необходимым условием гениальности, правда, при соответствующих обстоятельствах… Раннее детство Блока прошло в семье деда по матери, известного ботаника, общественного деятеля и поборника женского образования, ректора Императорского Санкт-Петербургского университета А.Н. Бекетова. Зиму маленький Блок проводил в «ректорском доме», в Петербурге, лето - «в старом парке дедов», «в благоуханной глуши маленькой усадьбы» - подмосковном имении деда, сельце Шахматове. После вторичного выхода матери замуж за офицера, Ф.Ф. Кублицкого-Пиоттух, девятилетний Блок вместе с матерью переехал на квартиру отчима, в казармы, расположенные в фабричном районе.

По окончании гимназии, отталкивавшей Блока от себя, по его собственным словам, своим «страшным плебейством», не соответствующим его «мыслям, манерам и чувствам», Блок поступил на юридический факультет Петербургского университета; с третьего курса перешел на историко-филологический факультет, который окончил в 1906. В гимназии и на первых курсах университета Блок очень увлекался театром, «готовился в актеры». «Сочинять стихи» начал, по его собственным словам, «чуть ли не с пяти лет»; «серьезное писание началось около 18 лет». Стихи Блока еще до появления поэта в печати получили широкое распространение в небольших кружках преимущественно московской молодежи, объединенных именем и идеями только что умершего философа и поэта Владимира Соловьева. В этих кружках юношу Блока уже склонны были считать «первым из русских поэтов современности». Впервые стихи Блока были напечатаны в 1903 году, в петербургском журнале Мережковских «Новый путь» и одновременно в Москве, в альманахе «Северные цветы», изд-ва «Скорпион». В том же 1903 Блок женился на дочери университетского товарища деда, соседа его по Шахматову, знаменитого химика Менделеева, - Л. Д. Менделеевой:

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо -

Всё в облике одном предчувствую Тебя.

Весь горизонт в огне - и ясен нестерпимо,

И молча жду,- тоскуя и любя.

К этому же времени относится личное знакомство и тесное сближение Блока с Андреем Белым и возглавляемым последним мистически настроенным кружком «аргонавтов»; несколько более раннее сближение с Мережковскими, знакомство с Брюсовым и московскими символистами:

На гладях бесконечных вод,

Закатом в пурпур облеченных,

Она вещает и поет,

Не в силах крыл поднять смятенных.

Вещает иго злых татар,

Вещает казней ряд кровавых,

И трус, и голод, и пожар,

Злодеев силу, гибель правых...

Предвечным ужасом объят,

Прекрасный лик горит любовью,

Но вещей правдою звучат

Уста, запекшиеся кровью!..

Революция 1905 сразу захватила Блока; в одной из уличных демонстраций он нес красное знамя впереди толпы. Поэт однако быстро охладел; «в революцию», - по его собственным словам, - «он не пошел», тем не менее события 1904-1905 оставили в Блоке свой след: им написано несколько стихотворений на революционные темы, лирическая драма «Король на площади». Важно, что с этой как раз поры «равнодушие к окружающей жизни» сменилось в нем, по свидетельству биографа, «живым интересом ко всему происходящему». В конце 1904 в издательстве «Гриф» вышел первый сборник стихов Блока - «Стихи о Прекрасной Даме». Из опасения затруднений со стороны духовной цензуры сборник был пропущен через провинциальную цензуру в Нижнем-Новгороде. «Стихи о Прекрасной Даме» были восторженно встречены в кружках «соловьевцев» и «аргонавтов». В этом сборнике и не только в этом, когда ему случается выходить за пределы собственно лирики в другие жанры словесного творчества, он накладывает на них явно выраженный лирический колорит, создавая особые роды лирических драм, лирической публицистики (»лирические статьи» о «России и интеллигенции»), даже лирических рецензий. Наиболее чистым, беспримесным лиризмом отмечен первый период творчества Блока - период «Стихов о Прекрасной Даме» . В «Стихах о Прекрасной Даме» Блок целиком следует традиции дворянской чистой лирики, отрешенной от всяких общественных элементов, всяческой «злобы дня»:

Вхожу я в темные храмы,

Совершаю бедный обряд.

Там жду я Прекрасной Дамы

В мерцаньи красных лампад.

В тени у высокой колонны

Дрожу от скрипа дверей.

А в лицо мне глядит, озаренный,

Только образ, лишь сон о Ней.

О, я привык к этим ризам

Величавой Вечной Жены!

Высоко бегут по карнизам

Улыбки, сказки и сны.

О, Святая, как ласковы свечи,

Как отрадны Твои черты!

Мне не слышны ни вздохи, ни речи,

Но я верю: Милая - Ты.

Первым «вдохновителем» Блока, по его собственным словам, был В.А. Жуковский. В дальнейшем особенно сильное влияние оказала на него поэзия Фета. Типичная тематика дворянско-усадебной лирики - любовь и природа, вернее любовь на фоне природы - «розовых утр», «алых зорь», «золотистых долин», «цветистых лугов» - является основным тематическим стержнем всех лирических признаний, обращений и призывов, из которых большей частью состоит первый сборник стихов Александра Александровича. Однако тема любви в переживаниях поэта - «последнего дворянина», завершителя всей линии дворянско-усадебной поэзии, приобретает особую окраску. Любовь поэта, в которой романтическая настроенность юноши (через Жуковского познавшего «дух немецкой романтики») усиливается переживаемым романом с будущей женой, пронизана мистицизмом. На первых курсах университета «всем существом моим овладела поэзия Вл. Соловьева», рассказывает сам поэт. Продолжателем мистической, проникнутой культом «Вечно-женственного», «Мировой души», «Божественной мудрости», Софии, - поэзии Вл. Соловьева Блок начинает свой творческий путь. Как и у Соловьева, мистическая эротика Блока насквозь проникнута «апокалиптикой». Культ «Жены, облеченной в солнце» у поэта эпохи двух революций, сперва надломивших, а затем и вовсе уничтоживших родной ему дворянский класс, характерно соединяется с переживаниями надвигающегося конца мира - апокалипсиса. Признаки конца болезненно чуткий, утонченно нервный Блок видит и слышит везде вокруг себя. «Шорохи», «шопоты», «мнимый конский топот», - и во всем этом надвигающаяся Тайна, - «Озаренная жена», «Солнце завета» - таков пафос «Стихов о Прекрасной Даме», вскормленных шахматовским «дворянским гнездом», вековой дворянской лирикой и смутным ощущением приближающейся социальной грозы, крушения и гибели «любезных сердцу барских усадеб». В сознании «романтика» и «соловьевца» Блока это принимает грандиозные, радостно-пугающие формы конца мира, преображения, «улыбкой ясною Жены» всего сущего. «Мысль о Ней всегда несет в себе зерно мысли о конце», пишет Александр Блок Андрею Белому, разделяющему все настроения и чаяния поэта. В своей статье «Апокалипсис в русской поэзии» (журнал «Весы» 1905) А. Белый доказывает, что Блок является завершителем исконных устремлений русской лирики, окончательно приподымающим покров с «софийного» лица русской музы. Четко замкнутый в себе период «Стихов о Прекрасной Даме» продолжается всего несколько лет. К моменту выхода их в свет отдельным сборником [конец 1904] сам поэт уже далек от настроений, которыми насыщены эти стихи. В предисловии ко второму сборнику своих стихов «Нечаянная радость» Блок вскрывает сущность происшедшего в нем переворота. «Молчаливая, ушедшая в себя душа» поэта, «для которой мир - балаган, позорище», всегда «осталась бы такою, если бы не тревожили людские обители города. Там, в магическом вихре и свете, страшные и прекрасные видения жизни». «Деревенская», усадебная стихия начинает вытесняться в поэте стихией городской. Из «милой сердцу барской усадьбы», замкнутого шахматовского дворянского гнезда муза поэта выходит на просторы улиц и площадей современного буржуазно-капиталистического города. В 1903-1904 годах городские мотивы все громче звучат среди деревенских пейзажей «Стихов о Прекрасной Даме». Издатель первых стихов Б., П.П. Перцов, вспоминает, с каким удивлением он прочел в 1903 году стихотворение о «фабрике» (»В соседнем доме окна желты»), подписанное именем поэта, который до того времени сам утверждал, что только «вечно-женственное» составляет единственную тему его поэзии. Со времени революции 1905 тема города всецело завладевает поэтом. Заканчивался первый период творчества великого русского поэта (1897-1904), окрашенный мистическим символизмом. Стихи о «Прекрасной даме», - технически слабые, - где скрестились переживания влюбленного, культ «вечной женственности», отзвуки феодально-рыцарского романтизма и ожидание какой-то «лучшей», новой эры на земле. В тревожно-выжидательном настроении нашли отражение предреволюционные предчувствия. Сильны усадебные впечатления, город намечен слабо, но в конце книги вырисовывается силуэт фабрики… В первом издании «Стихов о Прекрасной Даме» заключительный раздел книги назывался «Ущерб»:

По городу бегал черный человек,

Гасил он фонарики, карабкаясь на лестницу.

Медленный, белый подходил рассвет,

Вместе с человеком карабкался на лестницу.

Там, где были тихие, мягкие тени -

Желтые полоски вечерних фонарей, -

Утренние сумерки легли на ступени,

Забрались в занавески, в щели дверей...

И рядом с образом Прекрасной Дамы, Лучезарной Подруги возникает - еще смутное - несчастное, измученное лицо матери-самоубийцы. Образ Прекрасной Дамы меркнет, как месяц на ущербе. «Потемнели, поблекли залы» воздвигнутого для нее в стихах дворца; все начинает напоминать гаснущее марево или театральную декорацию, готовую вот-вот взвиться вверх, исчезнуть. Меняется освещение, кончается ночная сказка, наступают «неверные дневные тени». Видя этот «бледный город», черный человечек плачет, но продолжает гасить огни. Иногда его плач переходит в насмешку над недавним обманом, маскарадом явлений. Терпеливое ожиданье Прекрасной Дамы «в мерцанье красных лампад», вера в то, что она откроется, просияв сквозь каменные «ризы» церковных стен, все чаще разрешается трагической иронией, горьким смехом над обманутой надеждой. «Разноцветные перья», на которых собирался взлететь поэт, превращаются в «пестрые лоскутья» шутовского балагана…

Александр Блок был не только великим поэтом эпохи, которую мы теперь зовем «серебряным веком», создателем циклов «Стихи о Прекрасной Даме», «Снежная маска», «Ямбы», «Стихи о России» поэмы «Двенадцать» — и для современников, и для нас он остается человеком высокого духа, удивительной честности. Блок верил, что стихи могут изменить мир, если их творцы будут достаточно чисты духом. И то, что мир с началом ХХ века стали сотрясать кровавые трагедии, он ставил, в частности, себе в вину. Я предлагаю вам фильм об Александре Блоке и небольшое эссе об этом таинственном поэте,для которого поэзия была не просто литературой, но Служением.

Среди поэтов начала XX века, талантливых и ярких, Александр Блок стоял как-то особняком. Он редко бывал там, где бывали все поэты «серебряного века»: на религиозно-философских собраниях у Мережковского, в кабаре «Бродячая собака», где собиралась вся богема Петербурга после 1912 года. Он сторонился шумных сборищ, литературных дебатов, мало говорил и спорил, потому что не любил «говорить о несказанном». И вообще на фоне эмоциональных, даже экзальтированных коллег по перу он поражал сдержанностью и какай-то самоуглубленностью словно оберегал некую тайну, которую нес в себе. Тем не менее, к нему относились с особым почтением, об этом свидетельствуют воспоминания современников. Удивительно, как по-разному они его видели, как трудно оказалось предать даже представление о его внешности. Кто-то называл Блока очень красивым, кто-то говорил о неподвижном, словно вырезанном из камня, лице. Андрей Белый писал о светозарности этого лица, словно покрытого золотисто-розовым загаром. Зинаида Гиппиус находила в нем что-то милое, детское. Главная дама литературного Петербурга, которая очень резко судила своих современников, о Блоке Гиппиус писала почти нежно. Чуковский вспоминал об особой о магии, исходившей от этого человека. А его друг, затем враг, соперник в любвиАндрей Белый, уже после его смерти напишет автобиографическую трилогию, где будет вновь и вновь с ним, умершим продолжать выяснять отношения.

Удивительно, что в эпоху «серебряного века», время людей талантливых, даже гениальных, но шумных, эмоциональных, взрывных, склонных к богемному образу жизни, наибольшим авторитетом был признан этот молчаливый человек. И дело не только в поэтическом гении, но иуникальности личности Блока. Было в нем что-то от таинственного средневекового рыцаря, или вот этого пушкинского «рыцаря бедного»:

Жил на свете рыцарь бедный,

Молчаливый и простой,

С виду сумрачный и бледный,

Духом смелый и прямой

Он имел одно виденье, непостижное уму…

Виденье или мечта о видении — с этого началась юность Блока. Тогда все мечтали об откровениях. Молодежь бредила поэтом, философом, мистиком Владимиром Соловьевым, который, среди прочих произведений, написал поэму «Три свидания», где описал три мистических встречи, когда ему являлась женщина, которую он считал Софией Премудрой. Для Блока знакомство с творчеством Соловьева было потрясением.

Те неясные сновидения, знаки в природе, что волновали его, о которых он никому не говорил, получили вдруг объяснение, обоснование. Из записных книжек Блока, сентябрь 1901 года: «В Знаменье видел я вещий сон. Что-то порвалось во времени. И ясно явилась мне она… и раскрылось тайное. Я видел, как семья отходила, а я остался в дверях перед ней. Она встала навстречу и сказала странное слово о том, что я с любовью к ней. Я же, держа в руке том Соловьева. Подавал ей, и вдруг вижу, сто это уже не стихи, а мелкая немецкая книга…»

Блок не сомневался, что эта была та же женщина, что трижды являлась Соловьеву, он не сомневался в реальности этого события и ждал его, наяву. Он считал, что и стихи его — явление мистическое. «Это дневник, в котором Бог мне позволил высказаться в стихах». В нем сначала — ожидание чудесного явления. Потом боль и отчаяние, когда что-то случилось в мире, розовые зори погасли. Тогда в его стихах появились вихри и вьюги. А потом все умолкло, и Блок повторял в разных стихах «Как тяжко мертвецу среди людей», говорил, что душа мертва.

А потом и тело умерло. Никто не мог сказать, отчего умер Блок всего в 40 лет. А, может, это просто был тот редкий случай, когда тело просто отмирает, покинутое небесным светом. После 1914 года он почти ничего не писал, а все переделывал и переделывал свои юношеские «Стихи о Прекрасной Даме». Он сознавал их незрелость. Но все равно считал, что это лучшее, что им написано. Кому-то обмолвился даже, что не считает себя их автором, что они были ему продиктованы свыше. В «Стихах о Прекрасной Даме» есть какое-то особое напряжение, очищение перед ее приходом.

Предчувствую Тебя. Года проходят мимо -

Всё в облике одном предчувствую Тебя.

Весь горизонт в огне - и ясен нестерпимо,

И молча жду,- тоскуя и любя.

Однако, кто-то может сказать, что «Стихи о Прекрасной Даме» создавались в период. Когда Блок был влюблен в Любочку Менделееву, свою будущую жену. И стихи эти обращены к ней. В своих воспоминаниях Любовь Дмитриевна пишет о том, что нередко, когда Блок читал ей свои стихи, она подозревала, что они обращены к ней, но с ревнивым чувством себя в его Даме не находила. Она была очень земная девушка — румяная, с густой косой, в ней не было ничего от бесплотной Дамы. Ее это раздражало, и однажды она даже решила порвать с ним, написав в письме: «Вы смотрите на меня, как на некую отвлеченную идею, вы навоображали обо мне всяких ненужных вещей, и за этой фикцией, которая жива лишь в вашем воображении, вы меня, живого человека с живой душой не заметили».

Это письмо она ему не отправила, как не отправил и Блок письмо, которое он тогда же написал ей- на случай разрыва: «Моя жизнь, т.е. способность жить, немыслима без исходящего от Вас некоторого смутно ощущаемого мной Духа. Если разделяемся мы в мыслях или разлучаемся в жизни, моя сила слабеет, остается только тоска». В их жизни будут разные периоды — и светлой юной радости, и измен, и непонимания. Блок напишет однажды: «Люба довела маму до болезни. Люба создала ту невыносимую сложность и утомительность отношений, какая сейчас есть. Люба на земле страшное послание для того, чтобы мучить и уничтожать ценности земные…Но 1898-1902 годы сделали то, что я не могу расстаться с ней и люблю ее ». Это были как раз годы Прекрасной Дамы, предчувствия и озарения, которые они пережили вместе, когда ее сила, энергия были ему необходимы.

Блок был человеком иного мира, он думал и чувствовал иначе, и нам не следует пытаться объяснить его. Просто в его стихах неясно будет перед нами мерцать то образ любимой женщины, то облик Величавой Жены. Он жил в другом измерении, видел, как реальность то, что кажется нам фантастическими видениями. Но если принимать Блока, надо принять и реальность его видений и мистических переживаний.

Есть у него удивительная статья «О современном состоянии символизма » Она о мире его поэзии, о той реальности, которую он считает единственной, и которая дает смысл его творчеству. Он пишет в ней о мирах в свете лучезарного меча, о пурпурно-лиловых мирах «Золотой меч разгорается ослепительно и пронзает сердце поэта. Уже начинает сквозить лицо среди небесных роз. Возникает диалог…Но, как бы ревнуя, поэта, некто внезапно пресекает золотую нить. Лезвие лучезарного меча меркнет и перестает чувствоваться в сердце. Миры, которые были пронизаны золотым светом, теряют пурпурный оттенок, как сквозь прорванную плотину, врывается сине-лиловый сумрак ». А то лицо, что проступало среди роз, исчезло. А на его месте — мертвая кукла.

Поэта окружают демоны, они покорны воле поэта, в тех лиловых мирах, они рыщут в поисках лучших драгоценностей, чтоб с их помощью поэт создал земное чудо, красавицу-куклу, «Незнакомку». Блока нередко спрашивали, почему его Прекрасная Дама превратилась в Незнакомку? Он отмалчивался. Не мог же он объяснить каждому встречному, что в этом суть его душевной драмы. Когда-то он писал: «О. как паду и горестно, и низко, не одолев смертельныя мечты…» Не одолел, не смог быть достаточно чистым и высоким что ли? Но кто когда задумывался о том, из каких миров приходят стихи, если они прекрасны? Только Блок. И в этой высокой духовной требовательности — его величие. Говорят, он любил только свои юношеские стихи. Мы же не можем не восхищаться его «Незнакомкой».

«Незнакомка» была написана в 1906 году. Смутное, тревожное, время. Кровавые события первой русской революции. Блок будет писать и о реальной жизни России начала века, но больше его волнуют сдвиги в том, ином измерении, которое он воспринимал как реальность. И бури земной жизни считал отголоском бурь там. Он уверен: «Как сорвалось что-то в нас, так сорвалось и в России». Чуть не себя винил в российской трагедии. И еще одна горестная фраза Блока: «Мы были пророками, пожелали стать поэтами».

В 1907 году рождается цикл стихов «Снежная маска». Они тоже посвящены женщине, в которую был влюблен Блок в холодную метельную зиму 1907 года — Наталье Николаевне Волоховой, актрисе театра Комиссаржевской, прекрасной женщине с «крылатыми глазами». В ту метельную зиму в театре ставился его «Балаганчик». Вокруг было много молодежи, устраивались карнавалы, катались в санях по заснеженным улицам, и Блок был весел. А в его стихах этого периода — вьюга, метель, холод и смятение.

И вновь, сверкнув из чаши винной,

Ты поселила в сердце страх

Своей улыбкою невинной

В тяжелозмейных волосах.

Я опрокинут в темных струях

И вновь вдыхаю, не любя,

Забытый сон о поцелуях,

О снежных вьюгах вкруг тебя.

Вряд ли эти стихи, впрямую связаны с Н. Н. Волоховой. Эта метель была в душе Блока, которая жила своей, отдельной жизнью. Возвращаясь к статье о символизме, приведу еще цитату: «Искусство есть ад. Недаром Брюсов завещал художнику: «как Данту, подземное пламя должно тебе щеки обжечь». По бессчетным кругам ада может пройти только тот, у кого есть спутник, учитель и руководительная мечта о той, которая поведет туда, куда не смеет войти учитель…Так или иначе, лиловые миры захлестнули Лермонтова, который бросился под пистолет своею волею. И Гоголя, который сжег себя, барахтаясь в бархатных лапах паука». И свою судьбу он описал в стихах:

Как свершилось, как случилось?
Был я беден, слаб и мал.
Но Величий неких тайна
Мне до времени открылась,
Я Высокое познал.
Недостойный раб, сокровищ
Мне врученных не храня,
Был я царь и страж случайный.
Сонмы лютые чудовищ
Налетели на меня.

А в конце вот такие строки:

Не таюсь я перед вами,
Посмотрите на меня:
Я стою среди пожарищ,
Обожженный языками
Преисподнего огня.

Интересно, что Андрей Белый, вспоминая о юном Блоке, пишет о золотисто-розовой дымке его лица. Потом же он писал, что лицо Блока было, как бы обожжено. И Блок писал о том же: «Нам предлагают: пой, веселись, а у нас лица обожжены лиловым сумраком». Но в том лиловом сумраке звучала музыка, рождались стихи. То гибельные и трагические, то полные тихой печали.

Бывали всплески чувств, порывы к жизни, радости:

О, я хочу безумно жить:

Всё сущее — увековечить,

Безличное — вочеловечить,

Несбывшееся — воплотить!

Блок будет чутко улавливать музыку стихий и воплощать ее в поэзии. Любовь — это часть мировой стихии. И родится цикл «Кармен».

О да, любовь вольна, как птица,
Да, все равно - я твой!
Да, все равно мне будет сниться
Твой стан, твой огневой!

Вихри стихий он будет слышать в истории, и они зазвучат в его цикле «На поле Куликовом»

И вечный бой! Покой нам только снится

Сквозь кровь и пыль…

Летит, летит степная кобылица

И мнет ковыль…

А потом музыка стала стихать, настал «железный день» и она умолкла.. Только однажды взвихренная стихия зазвучала в его стихах: в поэме «Двенадцать». Написав ее, он воскликнул: «Сегодня я — гений». Поэма не понравилась ни правым, ни левым. Большевики не хотели узнавать в этом бесовском вихре революцию, их противники решили, что Блок продался красным. А он просто в последний раз услышал и записал ту музыку, которую он привык улавливать в мире.

Черный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер -
На всем Божьем свете!

Стихия революции, пусть страшная стихия, сменилась мировой пошлостью, так гибельной для поэта. И душа умерла.

Как тяжело ходить среди людей
И притворятся непогибшим,
И об игре трагической страстей
Повествовать еще не жившим.

И, вглядываясь в свой ночной кошмар,
Строй находить в нестройном вихре чувства,
Чтобы по бледным заревам искусства
Узнали жизни гибельной пожар!

Эпиграфом к этому блоковскому стихотворению стала строка из Фета: «Там человек сгорел» . Мы думаем, что поэзия — это уютный огонек, на котором можно согреть руки в холод, душу — в печали. А поэзия может быть страшным огнем, сжигающим того, кто подойдет слишком близко. Те, кто летят в это пламя — безумцы, но они — лучшие из тех, кто жил на земле.

Алекса́ндр Алекса́ндрович Блок (16 (28) ноября 1880, Санкт-Петербург, Российская империя — 7 августа 1921, Петроград, РСФСР) —русский поэт, классик русской литературы XX столетия, один из величайших поэтов России.

Мать Блока — Александра Андреевна — дочь ректора Санкт-Петербургского университета Андрея Бекетова. Вскоре после рождения Александра мать поэта ушла от мужа, варшавского юриста Александра Львовича Блока (1852—1909), и в 1889 году вторично вышла замуж за гвардейского офицера Ф. Ф. Кублицкого-Пиоттух, при этом оставляя сыну фамилию первого мужа. Девятилетний Блок поселился с матерью и отчимом в Гренадерских казармах, расположенных на окраине Петербурга, на берегу Большой Невки. В этот же год Александр Блок отдан в Введенскую гимназию. В 1897 году, очутившись с матерью за границей, в немецком курортном городке Бад-Наугейме, Блок пережил первую сильную юношескую влюблённость в Ксению Садовскую. Она оставила глубокий след в его творчестве. В 1897 на похоронах в Петербурге встретился с Вл. Соловьевым.

В 1898 году окончил гимназию, поступил на юридический факультет Петербургского университета. Через три года перевелся на славяно-русское отделение историко-филологического факультета, которое окончил в 1906 году. В университете Блок знакомится с Сергеем Городецким и с Алексеем Ремизовым.

В это время троюродный брат поэта, впоследствии священник Сергей Михайлович Соловьёв (младший), становится одним из самых близких друзей молодого Блока.

Первые стихи Блок написал в пять лет. В 10 лет Александр Блок написал два номера журнала «Корабль». С 1894 по 1897 год он вместе с братьями писал рукописный журнал «Вестник». С детства Александр Блок каждое лето проводил в подмосковном имении деда Шахматово. В 8 км находилось имение друга Бекетова, великого русского химика Дмитрия Менделеева Боблово. В 16 лет Блок увлёкся театром. В Петербурге Александр Блок записался в театральный кружок. Однако после первого успеха ролей в театре ему больше не давали.

В 1903 году Блок женился на Любови Менделеевой, дочери Д. И. Менделеева, героине его первой книги стихов «Стихи о Прекрасной Даме». Известно, что Александр Блок испытывал к жене сильные чувства, но периодически поддерживал связи с различными женщинами: одно время это была актриса Наталья Николаевна Волохова, потом — оперная певица Андреева-Дельмас. Любовь Дмитриевна тоже позволяла себе увлечения. На этой почве у Блока возник конфликт с Андреем Белым, описанный в пьесе «Балаганчик». Белый, считавший Менделееву воплощением Прекрасной Дамы, был страстно влюблён в неё, но она не ответила ему взаимностью. Впрочем, после Первой Мировой войны отношения в семье Блоков наладились, и последние годы поэт был верным мужем Любови Дмитриевны.

В 1909 году происходит два тяжёлых события в семье Блока: умирает ребёнок Любови Дмитриевны и умирает отец Блока. Чтобы прийти в себя, Блок со своей женой уезжают отдохнуть в Италию. За итальянские стихи Блока приняли в общество, которое называлось «Академией». В ней помимо него состояли Валерий Брюсов, Михаил Кузмин, Вячеслав Иванов, Иннокентий Анненский.

Летом 1911 года Блок снова едет за границу, на этот раз во Францию. Александр Александрович даёт негативную оценку французских нравов.

Неотъемлемое качество французов (а бретонцев, кажется, по преимуществу) — невылазная грязь, прежде всего — физическая, а потом и душевная. Первую грязь лучше не описывать; говоря кратко, человек сколько-нибудь брезгливый не согласится поселиться во Франции.

Летом 1913 года Блок опять едет во Францию (по совету докторов).

Биарриц наводнён мелкой французской буржуазией, так что даже глаза устали смотреть на уродливых мужчин и женщин… Да и вообще надо сказать, что мне очень надоела Франция и хочется вернуться в культурную страну — Россию, где меньше блох, почти нет француженок, есть кушанья (хлеб и говядина), питьё (чай и вода); кровати (не 15 аршин ширины), умывальники (здесь тазы, из которых никогда нельзя вылить всей воды, вся грязь остаётся на дне)…

В 1912 году Блок написал драму «Роза и Крест». Пьеса понравилась К. Станиславскому и В. Немировичу-Данченко, но драму так и не поставили в театре.

7 июля 1916 года Блока призвали на службу в инженерную часть Всероссийского Земского Союза. Поэт служил в Белоруссии. По собственному признанию в письме матери, во время войны его основные интересы были «кушательные и лошадиные».

Февральскую и Октябрьскую революции Блок встретил со смешанными чувствами. Он отказался от эмиграции, считая, что должен быть с Россией в трудное время. В начале мая 1917 года был принят на работу в «Чрезвычайную следственную комиссию для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданских, так и военных и морских ведомств» в должности редактора. В августе Блок начал трудиться над рукописью, которую он рассматривал, как часть будущего отчёта Чрезвычайной следственной комиссии и которая была опубликована в журнале «Былое» (№ 15, 1919 г.), и в виде книжки под названием «Последние дни Императорской власти» (Петроград, 1921).

В начале 1920 года умирает Франц Феликсович Кублицкий-Пиоттух от воспаления лёгких. Блок забрал к себе жить свою мать. Но она и жена Блока не ладили между собой.

В январе 1921 года Блок по случаю 84-й годовщины смерти Пушкина выступил в Доме литераторов со своей знаменитой речью «О назначении поэта».

Блок был одним из немногих деятелей искусства Петрограда, кто не просто принял советскую власть, но согласился работать на её пользу. Власть широко начала использовать имя поэта в своих целях. На протяжении 1918—1920 гг. Блока, зачастую вопреки его воле, назначали и выбирали на различные должности в организациях, комитетах, комиссиях. Постоянно возрастающий объём работы подорвал силы поэта. Начала накапливаться усталость — Блок описывал своё состояние того периода словами «меня выпили». Этим же, возможно, и объясняется творческое молчание поэта — он писал в частном письме в январе 1919 г.: «Почти год как я не принадлежу себе, я разучился писать стихи и думать о стихах…». Тяжёлые нагрузки в советских учреждениях и проживание в голодном и холодном революционном Петрограде окончательно расшатали здоровье поэта — у Блока возникли серьёзная сердечно-сосудистая болезнь, астма, появились психические расстройства, зимой 1920 года началась цинга.

Весной 1921 г. Александр Блок вместе с Фёдором Сологубом просили выдать им выездные визы. Вопрос рассматривало политбюро ЦК РКП(б). В выезде было отказано. Луначарский отмечал: «Мы в буквальном смысле слова, не отпуская поэта и не давая ему вместе с тем необходимых удовлетворительных условий, замучили его». Ряд историков полагали, что В. И. Ленин и В. Р. Менжинский сыграли особо негативную роль в судьбе поэта, запретив больному выезд на лечение в санаторий в Финляндии, о чём, по ходатайству Максима Горького и Луначарского, шла речь на заседании политбюро ЦК РКП(б) 12 июля 1921 года. Выхлопотанное Л. Б. Каменевым и Луначарским на последующем заседании политбюро разрешение на выезд от 23 июля 1921 года запоздало и уже не смогло спасти поэта.

Оказавшись в тяжёлом материальном положении, он серьёзно болел и 7 августа 1921 года умер в своей последней петроградской квартире от воспаления сердечных клапанов. За несколько дней до смерти по Петербургу прошёл слух, будто поэт сошёл с ума. Действительно, накануне смерти Блок долго бредил, одержимый единственной мыслью: все ли экземпляры «Двенадцати» уничтожены. Однако поэт умер в полном сознании, что опровергает слухи о его помешательстве. Перед смертью, после получения отрицательного ответа на запрос о выезде на лечение за границу (от 12 июля), поэт сознательно уничтожил свои записи, отказывался от приёма пищи и лекарств.

Поэт был похоронен на Смоленском православном кладбище Петрограда. Там же похоронены семьи Бекетовых и Качаловых, включая бабушку поэта Ариадну Александровну, с которой он находился в переписке. Отпевание было совершено 10 августа (28 июля ст. ст. − день празднования Смоленской иконе Богоматери) в церкви Воскресения Христова. В 1944 году прах Блока был перезахоронен на Литераторских мостках на Волковском кладбище.

А лександр Блок написал свои первые стихи еще до гимназии. В 14 лет он издавал рукописный журнал «Вестник», в 17 - ставил пьесы на сцене домашнего театра и играл в них, в 22 - опубликовал свои стихотворения в альманахе Валерия Брюсова «Северные цветы». Создатель поэтичного и таинственного образа Прекрасной Дамы, автор критических статей, Блок стал одним из самых известных поэтов Серебряного века.

Юный издатель и драматург

Александр Блок родился 28 ноября 1880 года в Санкт-Петербурге. Его отец, Александр Блок - старший, - был дворянином и приват-доцентом кафедры государственного права Варшавского университета, а мать Александра - дочерью ректора Санкт-Петербургского университета Андрея Бекетова. После рождения сына родители Блока расстались. В 1883–1884 годах Александр Блок жил за границей, в Италии - с матерью, тетей и бабушкой. Официально брак родителей Блока был расторгнут Синодом в 1889 году. Тогда же мать повторно вышла замуж - за офицера гвардии Франца Кублицкого-Пиоттуха.

Мать поэта Александра Блок. 1880. Варшава. Фотография: wikipedia.org

Александр Блок с матерью и отчимом.1895. Петербург. Фотография: liveinternet.ru

Александр Блок в детстве. Фотография: poradu.pp.ua

В 1891 году Александра Блока отдали сразу во второй класс Введенской гимназии. К тому времени мальчик уже пробовал сочинять - и прозу, и стихи. В 1894 году Блок начал выпускать журнал «Вестник», и в его литературной игре участвовала вся семья. В редакцию входили два кузена, троюродный брат и мать. Бабушка Елизавета Бекетова писала рассказы, дедушка Андрей Бекетов иллюстрировал материалы. Всего вышло 37 номеров «Вестника». Помимо стихов и статей, Александр Блок сочинил для него роман в стиле Майн Рида: он выходил в первых восьми номерах журнала.

В 1897 году Блок отправился с матерью в Германию, в курортный город Бад-Наугейм. Здесь он впервые по-настоящему влюбился - в жену статского советника Ксению Садовскую. Блоку на тот момент было 17 лет, его возлюбленной - 37. Поэт посвятил Садовской стихотворение «Ночь на землю сошла. Мы с тобою одни», которое стало первым автобиографическим произведением в его лирике.

Их встречи были редкими: мать Блока была категорически против общения сына со взрослой замужней дамой. Однако страсть юного поэта не оставила и в Петербурге, где он несколько раз встречался со своей дамой сердца.

В 1898 году Александр Блок окончил гимназию, а в августе того же года поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Однако юриспруденция молодого поэта не привлекала. Он увлекся театром. Почти каждые каникулы Блок проводил в имении деда - Шахматово. В соседней усадьбе Боблово летом 1899 года он ставил спектакли - «Бориса Годунова» , «Гамлета» , «Каменного гостя» . И сам же в них играл.

Стихи о прекрасной даме

Александр Блок и его жена Любовь Менделеева. Фотография: radiodacha.ru

Андрей Белый. Фотография: lifo.gr

Спустя три года Блок перевелся на историко-филологический факультет. Он начал знакомиться с петербургской литературной элитой. В 1902 году он подружился с Зинаидой Гиппиус и Дмитрием Мережковским. Валерий Брюсов поместил стихи Александра Блока в альманахе «Северные цветы».

В 1903 году Блок женился на Любови Менделеевой - Прекрасной Даме блоковской любовной лирики. Они были знакомы на тот момент восемь лет, около пяти лет Блок был влюблен. Вскоре в «Северных цветах» вышел цикл «Стихи о Прекрасной Даме» - название для него предложил Брюсов.

В 1904 году в Москве Блок познакомился с Андреем Белым (Борисом Бугаевым), который стал его «заклятым другом»: Белый был влюблен в Любовь Менделееву. Блок боготворил и превозносил жену, гордился их духовным родством. Однако это не мешало ему регулярно заводить романы - с актрисой Натальей Волоховой, оперной певицей Любовью Андреевой-Дельмас. С Андреем Белым поэт то ссорился, то вновь мирился. Они критиковали друг друга, взаимно восхищались творчеством и вызывали друг друга на дуэль.

В 1905 году Россию потрясла первая революция. Она отразилась и в творчестве Александра Блока. В его лирике появились новые мотивы - вьюги, метели, стихии. В 1907 году поэт закончил цикл «Снежная маска», драмы «Незнакомка» и «Балаганчик» . Блока публиковали в изданиях символистов - «Вопросы жизни», «Весы», «Перевал». В журнале «Золотое руно» в 1907 году поэт начал вести критический отдел. Спустя год вышел третий блоковский сборник - «Земля в стихах».

Общество ревнителей художественного слова

Александр Блок в роли Гамлета. 1898. Боблово. Фотография: drug-gorod.ru

Любовь Менделеева в роли Офелии. 1898. Боблово. Фотография: liveinternet.ru

Александр Блок в роли короля Клавдия и Любовь Менделеева в роли Офелии в домашнем спектакле «Гамлет». 1898. Боблово. Фотография: liveinternet.ru

В 1909 году у Александра Блока умер отец и приемный сын - Любовь Менделеева родила его от актера Давидовского. Чтобы восстановиться после потрясений, поэт с женой уехали в путешествие по Италии и Германии. По впечатлениям из поездки Александр Блок написал цикл «Итальянские стихи».

После публикации цикла Блока приняли в «Академию стиха», она же - «Общество ревнителей художественного слова». Его организовал при журнале «Аполлон» Вячеслав Иванов, также туда входили Иннокентий Анненский, Валерий Брюсов.

В 1911 году Блок снова отправился в путешествие за границу - на этот раз Франция, Бельгия и Нидерланды. Во Франции поэту не понравилось.

«Неотъемлемое качество французов (а бретонцев, кажется, по преимуществу) - невылазная грязь, прежде всего - физическая, а потом и душевная. Первую грязь лучше не описывать; говоря кратко, человек сколько-нибудь брезгливый не согласится поселиться во Франции».

Александр Блок

В этом же году вышел его очередной стихотворный сборник - «Ночные часы». Спустя год Александр Блок дописал пьесу «Роза и Крест» и составил из пяти своих сборников трехтомное собрание стихотворений. Еще при жизни поэта его переиздали дважды. Блок писал литературные и критические статьи, выступал с докладами, читал лекции.

В конце 1912 года Александр Блок взялся переписывать «Розу и Крест». Он закончил ее в январе 1913 года, в апреле читал в Обществе поэтов и лично Станиславскому. В августе драму напечатали в альманахе «Сирин». Однако поставили пьесу нескоро - лишь через несколько лет во МХАТе .

В декабре 1913 года Блок лично познакомился с Анной Ахматовой - она пришла к нему с визитом, принеся с собой блоковский трехтомник. Первые два тома поэт подписал «Ахматовой - Блок» , в третий вписал заранее подготовленный мадригал, который позже вошел во все сборники его стихотворений - «Красота страшна - Вам скажут» .

В 1916 году Блока призвали на службу, табельщиком в инженерную часть Всероссийского союза. Войска базировались в Белоруссии.

«Я озверел, полдня с лошадью по лесам, полям и болотам разъезжаю, почти неумытый; потом - выпиваем самовары чаю, ругаем начальство, дремлем или засыпаем, строчим в конторе, иногда на завалинке сидим и смотрим на свиней и гусей».

«Искусство и революция»

Александр Блок, Федор Сологуб и Георгий Чулков. 1908. Фотография: wikipedia.org

Александр Блок (второй справа) в составе Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. 1917. Фотография: arzamas.academy

Отношение к революции у Блока с течением времени менялось. Сначала он принял ее с восторгом, от эмиграции отказался. Блока взяли работать в «Чрезвычайную следственную комиссию для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданских, так и военных и морских ведомств» - на должность редактора. В начале 1918 года поэт написал поэму «Двенадцать» и «Скифы» . Его статьи вышли отдельным сборником - «Искусство и революция». Блок делал доклады в Вольной философской ассоциации, готовил к переизданию свою трилогию, был членом Театрально-литературной комиссии и редколлегии издательства «Всемирная литература».

В феврале 1919 года Блока арестовали по обвинению в связи с левыми эсерами. Однако через два дня отпустили - стараниями Анатолия Луначарского. В августе того же года вышел новый сборник стихов - «Ямбы», а Блока назначили членом коллегии Литературного отдела Наркомпроса. Он много работал, сильно уставал. В одном из писем поэт писал: «Почти год как я не принадлежу себе, я разучился писать стихи и думать о стихах…» Здоровье Блока ухудшалось. Однако он продолжал писать и выступать, в 1920 году подготовил сборник лирики «Седое утро». 5 февраля 1921 года появилось стихотворение «Пушкинскому дому» , а 11 февраля в Доме литераторов на вечере, посвященном Пушкину, Блок произнес знаменитую речь «О назначении поэта».

Весной 1921 года Александр Блок просил визу для лечения за границей, но ему отказали. Дальше разыгрывалась драма с огромным количеством действующих лиц, в центре которой оказался смертельно больной поэт. 29 мая Максим Горький написал Луначарскому письмо о необходимости выпустить Блока в Финляндию на лечение. 18 июня Блок уничтожил часть архивов, 3 июля - несколько записных книжек. Луначарский и Каменев выхлопотали разрешение на выезд 23 июля. Но состояние Блока ухудшилось, и 29 июля Горький вновь написал прошение - чтобы жене Блока позволили сопровождать его. 1 августа документы были подписаны, но Горький узнал об этом только спустя пять дней. Было поздно: утром 7 августа Александр Блок умер в своей квартире в Петрограде. Поэта похоронили на Смоленском кладбище.

"…все и всегда были влюблены: если не в самом деле, то хоть уверяли себя, будто влюблены; малейшую искорку чего-то похожего на любовь раздували из всех сил", – писал о своих современниках-поэтах Владислав Ходасевич. И действительно – поэты Серебряного века жили в любви, дышали любовью. Их сложные взаимоотношения не позволяли заглушить самое важное – способность чувствовать, ощущать мир, таким противоречивым, какой он есть. Анна Ахматова и Николай Гумилев, Георгий Иванов и Ирина Одоевцева, Владимир Маяковский и Лиля Брик, Сергей Есенин и Айседора Дункан – читая эти любовные истории, в какой-то момент становится жутко от одной мысли, что человек может одновременно пережить, испытать столько неоднозначных эмоций.

Из серии: Кумиры. Истории великой любви

* * *

компанией ЛитРес .

Александр Блок

«Невозможное счастье»

«Я встретил впервые Блока весной 1907 года, в Петербурге. Высокий лоб, слегка вьющиеся волосы, прозрачные, холодноватые глаза и общий облик – юноши, пажа, поэта. Носил он низкие отложные воротнички, шею показывал открыто – и это ему шло. Стихи читал со своим оттенком, чуть гнусавя и от слушающих себя отделяя – холодком. Сам же себе туманил, как бы хмелел», – писал о поэте Александре Блоке Борис Зайцев (писатель и переводчик).

Александр Блок родился в Петербурге 16 (28) ноября 1880 года. С самого рождения его окружали бабушка, прабабушка, тетки, няни… Безграничное обожание. Друзья утверждали, что дороже матери он не знал никого: узы, соединявшие их, никогда не рвались, как и взаимная заботливость, а порой беспокойство. Для Блока отношение к каждой женщине было отголоском той «незащищенности» и юношеской нежности, которая так естественно выражалась в детском стихотворении, написанном в 5 лет:

Зая серый, зая милый,

Я тебя люблю.

Для тебя-то в огороде

Я капустку и коплю, -

а спустя годы, возможно, привело к ощущению ранимости и опустошенности.

В 1897 году Блоку исполнилось семнадцать лет, он отправился с матерью в Бад-Наугейм, водный курорт в Германии. Он был очень хорош собой, задумчив и молчалив, несколько старомоден. Ему, кстати, никогда не была свойственна любознательность, жажда знаний. Его мало увлекали чужие мысли – скорее собственные чувства. В Германии он познакомился с Ксенией Садонской, замужней красивой женщиной. В приятной обстановке светского курорта он пережил свою первую любовь. Однако юношеские стихи Блока – часто банальные, слишком мечтательные. И только к 1898 году он открыл для себя поэзию Владимира Соловьева, неразрывно связанную с образом Вечной Женственности.

Ко времени своей встречи с Любовью Менделеевой (дочерью знаменитого ученого-химика Дмитрия Ивановича Менделеева) Блок был сильно увлечен мистическими учениями. Однажды, будучи в состоянии близком к трансу, он увидел на улице ее, шедшую от Андреевской площади. Блок направился вслед за ней, стараясь оставаться незамеченным. Потом он описал эту прогулку в зашифрованном стихотворении «Пять изгибов сокровенных» – о пяти улицах Васильевского острова, по которым она шла. Потом еще одна случайная встреча – на балконе Малого театра. Для любого мистика совпадения не являются просто случайностью, они – проявление божественной воли. В ту зиму Блок бродил по Петербургу в поисках великой любви.

Реальный образ любимой девушки был им идеализирован и слился с соловьевским представлением о Вечной Женственности. Это проявилось в его произведениях, собранных потом в сборник «Стихи о Прекрасной Даме». Такое слияние земного и божественного в любви к женщине не было изобретением поэта – и до него существовали трубадуры, Данте, Петрарка, немецкий романтик Новалис. Но только Блоку удалось действительно соединиться со своей возлюбленной – и на своем опыте понять, к какой трагедии это может привести.

Сама Любовь Дмитриевна, в отличие от своего идеализированного образа, была человеком трезвым и уравновешенным. Поговаривали даже, что она была хоть и красивой, но «слишком заурядной». Она так и осталась чужда мистике и отвлеченным рассуждениям и по своему складу характера была абсолютной противоположностью мятущемуся Блоку. Когда тот пытался привить ей свои понятия о «несказанном», могла хладнокровно заметить: «Пожалуйста, без мистики!» (О любимом слове поэта не могла умолчать и известная поэтесса, умная, едкая Зинаида Гиппуис: «Хотелось притянуть „несказанное“ за уши и поставить его на землю!») В общем, Блок оказался в досадном положении: Любовь Дмитриевна, та, кого он сделал героиней своей мифологии, отказывалась от предназначенной ей роли. Так продолжалось до ноября 1902 года.

В ночь с 7 на 8 ноября курсистки устраивали в зале Дворянского собрания благотворительный бал. Любовь Дмитриевна пришла с двумя подругами, в парижском голубом платье. Как только Блок появился в зале, он, не раздумывая, направился к тому месту, где она сидела. После бала он сделал ей предложение.

В Главном здании университета на Менделеевской линии и поныне располагается небольшая университетская церковь. Здесь обручился Александр Блок. Молодой поэт с детства жил в ректорском домике, а когда решил жениться, писал прошение на имя ректора, своего дедушки: «Честь имею покорнейше просить ваше превосходительство о разрешении мне вступить в брак с Любовью Менделеевой. Студент второго курса историко-филологического факультета Александр Блок».

В январе 1904 года, через полгода после свадьбы, молодые супруги переехали в Москву. Всем они казались дружной парой. Однажды изящная юная дама и кудрявый молодой человек с «крепко стянутой талией» позвонили в дверь квартиры, где жил поэт Андрей Белый с матерью. Истинный петербуржец, светский, несколько заторможенный Блок был введен в гостиную, где, ненужно суетясь, подпрыгивая, весь изгибаясь, то вырастая, то на глазах уменьшаясь, их шумно приветствовал Белый. После целого года постоянной переписки, двух лет, в течение которых они обменивались стихами, поэты сразу же стали ближайшими друзьями, духовными «братьями». По старинному обычаю, они даже обменялись рубашками, и теперь Белый расхаживал в расшитой лебедями красивой сорочке, которую Любовь Дмитриевна вышила для мужа. Она же оказалась центром обоюдного внимания. В малейших ее поступках оба друга усматривали пророческий смысл. Была ли она сегодня в красном? Сменила ли прическу? Вообще, в Любовь Дмитриевну влюблялись все поэты, поддерживая культ Вечной Женственности и того образа, который Блок создал собственными стихами.

Андрей Белый отличался редкой непосредственностью. Просто и трезво он признавался в собственных грехах, осознавал свою главную слабость – неумение сказать «да» или «нет». А также торопился признаться Блоку в своих чувствах к Любови Дмитриевне. Атмосфера сгущалась. Гармония нарушилась, но дружба не распалась. Прошло лето. Перед отъездом Андрей Белый с бесконечными объяснениями изливал душу. Все, что мог посоветовать Блок, – поскорее покончить с влюбленностью. Так считала и Любовь Дмитриевна. Белый пообещал.

А Блоку уже было двадцать шесть лет. В его письмах, стихах, статьях сквозила постоянная тоска. Невзрачные шахматовские пейзажи, грязные перекрестки Петербурга служили щемящим фоном его новым стихам. В этом угаре он встретил другую женщину, Незнакомку, – на сей раз доступную, которую каждый мог видеть, прикасаться, любить. Блок не на шутку увлекся Натальей Волоховой, актрисой театра Мейерхольда. «Снежная маска» и «Фаина» – стихи, посвященные ей.

Блок вновь и вновь увлечен. О своих женщинах он откровенно, даже в чем-то по-детски, писал матери: «Мама… я провел необычайную ночь с очень красивой женщиной… Я же, после перипетий, очутился в 4 часа ночи в какой-то гостинице с этой женщиной, а домой вернулся в девятом». С 1906 года Блок часто посещал «субботы» в театре Комиссаржевской, а Любовь Дмитриевна получила ангажемент, выступала с частью труппы в провинции. Блок написал «Балаганчик», свою первую пьесу, в которой Прекрасная Дама уже сделана из картона, а печальный Пьеро ждет свою Коломбину, которую отнимает у него Арлекин. Теперь Блок и Любовь Дмитриевна жили «каждый своей особой жизнью». Вечера встреч в их доме, однако, продолжались, но уже были лишены прежнего очарования. Блок часто оказывался рассеян, нередко пьян, посещения Белого его не радовали, семейная жизнь разладилась. Любовь Дмитриевна признавалась Белому, что «многое перенесла в предыдущем году, и что не знает сама, как уцелела». Блок же с горечью говорил о том, что «они перешли рубикон». Презирая старомодные условности, Любовь Дмитриевна и Наталья Волохова отлично ладили между собой, даже откровенно признавались, что они хорошие подруги. Провинциальному москвичу Белому это совершенно не нравилось, он считал, что Блок превратил свою жизнь в театр. Белый и Блок часто ссорились, 1906 – 1907 годы – время постоянных разладов и примирений, Белый однажды даже вызвал друга на дуэль, затем потребовал объяснений, чтобы простить и получить прощение.

Озерки… Озерки – один из исторических районов Петербурга и поныне, сейчас весьма благоустроенный, с одноименной станцией метро. Но в начале XX века в этом месте располагался лишь скромный дачный поселок, где не было даже железнодорожной станции. А между тем именно здесь часто прогуливался Александр Блок. Из письма поэта, написанного летом 1911 года: «Вдруг увидел афишу в Озерках: цыганский концерт. Почувствовал, что здесь – судьба… – я остался в Озерках. И действительно, они пели, бог знает что, совершенно разодрали сердце; а ночью в Петербурге под проливным дождем на платформе та цыганка, в которой, собственно, и было все дело, дала мне поцеловать руку – смуглую, с длинными пальцами – всю в броне из колючих колец. Потом я шатался на улице, приплелся мокрый в „Аквариум“, куда они поехали петь, посмотрел в глаза цыганке и поплелся домой».

И гортанные звуки

Понеслись,

Словно в серебре смуглые руки

Обвились…

Бред безумья и страсти,

Бред любви…

Невозможное счастье!

В России век девятнадцатый стал веком трагических судеб, а двадцатый – веком самоубийств и преждевременных смертей. Нет среди русских поэтов спокойных лиц. Кто умер от разрыва сердца, кто от пули. Кондратий Рылеев был повешен. На пороге смерти в семидесятилетнем возрасте Афанасий Фет пытался распороть себе живот. Аполлон Григорьев погиб от нищеты и пьянства. По словам Нины Берберовы, «пьянство Блока разительно отличалось от григорьевского. Григорьев пил горькую, чтобы забыть свою бедность. У Блока же голова всегда оставалась ясной. Его разрушало не вино, а отчаяние. В его стихах, письмах, статьях, дневниках и даже фотографиях сквозит постоянно нарастающая, смертная, неотступная тоска, словно все двадцать четыре года его жизни были постоянным душевным надрывом. Cмолк его смех, исчезла и улыбка».

Символизм, как и другие направления в поэзии и литературе начала XX века, создавал новую модель жизни и культуры, но «парадокс заключался в том, что эта же культура свидетельствовала о погружении века во тьму». Поэты страдали, ощущая гибель, при этом принимали гибель, как и трагическое ощущение себя «последними в ряду». По словам Блока, «был человек – и не стало человека, осталась дрянная вялая плоть и тлеющая душонка». Возможно, это объяснялось и тем, о чем Анна Ахматова написала в стихах 1911 года «Я пришла сюда, бездельница…». «Тайномудрое безделье», грандиозное метафизическое безделье – обратная сторона поэзии. Впрочем, разве не является подобное признание себя поэтами отчаянным криком о себе самих, самоотверженно принесших себя в жертву своему искусству? Задача, которая ставилась символистами, грандиозна по своим масштабам – не только привнести новое направление в стихосложении, а изобрести систему символов, которая бы воссоздавала действительность не словами, а мифами, обращалась к религии, искала смыслы в иных сферах.

Любовь Дмитриевна все больше времени проводила на гастролях. В редкие свободные дни она приезжала в Петербург, где ее ждал муж. Он готовился, покупал цветы, «наводил порядок в своей душе». Его жена появлялась оживленная, до ночи они болтали, весело ужинали. Но иногда он ждал напрасно. «В моей жизни все время происходит что-то бесконечно тяжелое. Люба опять обманывает меня», – писал в этом время Блок. В годы ее отсутствия он часто бывал в Театре музыкальной драмы. Здесь он познакомился с Любовью Дельмас. Высокая, худощавая, с рыжими волосами, зелеными глазами, необыкновенной осанкой. Блок влюбился в нее с первого взгляда, посвятил певице «Кармен» – одну из частей третьей книги стихотворений. Эта любовь была непохожа на прежние увлечения Блока. Если с Натальей Волоховой – цыгане, безумства, музыка, разрыв (они разошлись даже не попрощавшись), то теперь вместо безумных страстей – преданная дружба, мирные прогулки, тихие вечера.

В июле 1916 года Блока призвали в армию. Километрах в десяти от фронта он командовал подразделением саперов. Затем – революция. Любовь Дмитриевна была с ним, но он по-прежнему чувствовал себя все более потерянным, стареющим. А женщины восхищались им по-прежнему. Дельмас навещала его, приятельницы, незнакомые дамы писали письма. Каждую ночь странные женские тени маячили под окнами. Но они уже мало его интересовали. «Л. Дельмас прислала Любе письмо и муку́, по случаю моих завтрашних именин. Да, личная жизнь превратилась уже в одно унижение, и это заметно, как только прерывается работа», – писал Блок.

В эпоху разрухи и смерти он в чем-то остался самим собой. По словам современников, он заставил себя услышать даже «музыку революции», а его новой дамой сердца стала уже Россия. В поэме «Двенадцать» Блок со странным рвением описывает не только солдат (которые в то время действительно маршировали по улицам, крушили, убивали, насиловали), а «ставит впереди них» все тот же «женственный призрак» – Иисуса Христа. «В белом венчике из роз – впереди – Исус Христос», – заканчивается поэма. Зинаида Гиппиус, со свойственной ей проницательностью, считала, что Блок «даже не понимал кощунства своей поэмы», «ему даже нельзя было поставить это в вину». Многие современники были настолько возмущены революционной лирикой Блока, что перестали с ним здороваться. Увидев Зинаиду Гиппиус в трамвае, Блок спросил: «Подадите ли вы мне руку?» «Лично – да. Только лично. Не общественно», – ответила она.

Были и другие мнения насчет поэмы. Борис Зайцев, например, писал:

«Появление Христа, ведущего своих двенадцать апостолов-убийц, Христа не только „в белом венчике из роз“, но и с „кровавым флагом“ – есть некоторое „да“. Можно так рассуждать: идут двенадцать разрушителей старого (и грешного), тоже грешные, в крови, загаженные. Все же их ведет – хоть и слепых – какой-то дух истины. Сами-то они погибнут, но погибнут за великое дело, за освобождение „малых сих“ – и Христос это благословляет. Он простит им кровь и убийства, как простил разбойника на кресте. Поэтому им „да“ и „да“ их делу. Чем не мысль и чем не тема для поэмы?»

Владислав Ходасевич вспоминал, как Блок присутствовал на одном из вечеров, в «Доме литераторов», где устроили чествования в память Пушкина. Речам предшествовали краткие заявления разных организаций о том, в какой форме предполагают они в будущем отмечать Пушкинские дни. В числе делегатов явился и официальный представитель правительства, некий Кристи, по должности – заведующий так называемым академическим центром. Когда ему предоставили слово, он встал, покраснел и произнес следующее: «Русское общество не должно предполагать, будто во всем, что касается увековечения памяти Пушкина, оно не встретит препятствий со стороны рабоче-крестьянской власти». По залу пробежал смех. Блок поднял лицо и взглянул на Кристи с кривой усмешкой. Свое вдохновенное слово о Пушкине он читал последним. Ходасевич вспоминал, что на нем был черный пиджак поверх белого свитера с высоким воротничком. Весь жилистый и сухой, с обветренным красноватым лицом он был похож на рыбака. Говорил глуховатым голосом, отрубая слова, засунув руки в карманы. Повернув голову в сторону Кристи, Блок отчеканил: «Чиновники суть наша чернь, чернь вчерашнего и сегодняшнего дня». Побелевший Кристи ерзал на стуле, а перед уходом громко сказал: «Не ожидал я от Блока такой бестактности». По мнению же Ходасевича, «в устах Блока речь прозвучала не бестактностью, а глубоким трагизмом, отчасти покаянием. Автор „Двенадцати“ завещал русскому обществу и русской литературе хранить последнее пушкинское наследие – свободу, хотя бы „тайную“. И пока он говорил, чувствовалось, как рушится стена между ним и залом. В овациях, которые его провожали, была просветленная радость, которая всегда сопутствовала примирению с любимым человеком».

В своей пушкинской речи, ровно за полгода до смерти, Блок говорил: «Покой и воля. Они необходимы поэту для освобождения гармонии. Но покой и воля тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. И поэт умирает, потому что дышать ему больше нечем: жизнь потеряла смысл».

Блок был исключительно правдив, говорили даже, что от него «несло правдой». Окружающая жизнь была для него, по словам современников, недосказана, не закончена, непонятна. Возможно, именно поэтому он изобрел свой собственный язык, смысл которого не в словах, а «между словами или около них».

Александр Блок пользовался огромным уважением и влиянием у поэтов-современников. Сергей Есенин просил его рекомендаций в литературный мир, Георгий Иванов постоянно одалживал деньги, многие останавливался в его доме. Русские поэты боготворили его творчество.

Последние годы жизни Блока были страшными. Он тяжело болел. Как говорили современники, казалось, что ему «не хватало воздуха». Как будто после «Двенадцати» наступила тьма и пустота. В одно из выступлений (в коммунистическом Доме печати) ему прямо кричали: «Мертвец! Мертвец!» – после чего он прожил уже недолго. В августе 1921 года на Никитской, в окне Лавки писателей, появился траурный плакат: «Скончался Александр Александрович Блок. Всероссийский Союз писателей приглашает на панихиду в церкви Николы на Песках, к 2.30 часа дня». По словам Бориса Зайцева, «этот плакат глядел на юг, на солнце. На него с улицы печально взирали барышни московские».

По иронии судьбы, вернее, по божественному умыслу, наверное, имя Блока связано с самым светлым, чистым, красивым в русской поэзии. Его образ так и остался странной, загадочной, трагической тенью, какими и были его стихи.

Имя твое – птица в руке,

Имя твое – льдинка на языке,

Одно-единственное движенье губ,

Имя твое – пять букв.

Мячик, пойманный на лету,

Серебряный бубенец во рту,

Камень, кинутый в тихий пруд,

Всхлипнет так, как тебя зовут.

В легком щелканье ночных копыт

Громкое имя твое гремит.

И назовет его нам в висок

Звонко щелкающий курок.

Имя твое – ах, нельзя! -

Имя твое – поцелуй в глаза,

В нежную стужу недвижных век,

Имя твое – поцелуй в снег.

Ключевой, ледяной, голубой глоток…

С именем твоим – сон глубок.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Любовь поэтов Серебряного века (Нина Щербак, 2012) предоставлен нашим книжным партнёром -