Следователь Соколов: "Страдания Царя - это страдания России". Был ли прав следователь Соколов? Расстрел царской семьи

ГЛАВНОЕ ДЕЛО

СЛЕДОВАТЕЛЯ СОКОЛОВА

На железнодорожной станции Сура Городищенского уезда произошло убийство. Судебный следователь по важнейшим делам Николай Алексеевич Соколов прибыл на станцию и потребовал немедленно отвести его на место происшествия. Свидетель злодеяния ямщик Кочкуров, крестясь и охая, прошел вместе с ним вдоль пути пару сотен метров, остановился и произнес:

- Вот тут!

- А как выглядел стрелявший?

- Весь злодей черный и с бородой! - ямщик снял шапку и перекрестился.

ПОКА СТРЕЛОЧНИК СПАЛ

12 мая 1914 года примерно в 11 часов вечера от станции Сура отошел пассажирский поезд № 20 . Не доехав до выходного семафора, поезд остановился. Дежурный жандармский офицер Петр Бакшеев услышал свисток и направился к машинисту, чтобы выяснить причину остановки поезда. Он уже нагнал идущего вдоль пути почтового ямщика Кочкурова , как вдруг из темноты раздался выстрел. Жандарм схватился за живот и медленно опустился на землю. Обернувшись на звук выстрела, Кочкуров успел заметить мужчину среднего роста в длинной черной одежде. Тот спрыгнул с насыпи и побежал в сторону села Чирково . Ямщик и кондуктор поезда Терентьев подхватили раненого на руки и затащили в тамбур вагона.

- Давай гони до станции Базарной, там больница! - крикнул кондуктор подбежавшему машинисту.

Рана оказалась тяжелой: пуля попала унтер-офицеру в спину и вышла через живот. Наутро 39-летний офицер скончался. Овдовевшая Серафима Бакшеева осталась с пятью малолетними детьми на руках.

Убийство офицера жандармерии - преступление серьезное. Уже на следующий день прокурор Пензенского окружного суда поручил вести расследование Николаю Алексеевичу Соколову , одному из опытнейших следователей Пензы .

Судебный следователь установил, что стрелка на путях была поставлена неправильно, поэтому машинист и остановил состав. Сам по себе это факт вопиющий, ведь такое могло привести к железнодорожной катастрофе. Первым делом Соколов решил выяснить, нет ли здесь злого умысла. Перепуганного насмерть стрелочника нашли быстро. Он признался, что выпил лишнего, уснул в своей будке и забыл перевести стрелку. Значит, остановка поезда произошла не по воле злоумышленника. Но как убийца оказался именно там, куда пришел жандарм? «Преступник хотел убить именно Бакшеева. Он следил за своей жертвой и ждал удобного случая» , - сделал вывод Николай Соколов .

Прежде всего следователь подумал о политической подоплеке убийства. В ту пору революционеры нередко устраивали охоту на жандармов, но здесь что-то не сходилось. Петр Ефимович Бакшеев служил в жандармерии с 1899 года . Службу исполнял «честно и ревностно» , раскрыл немало краж на железной дороге и имел множество врагов сред местного воровского населения. Незадолго до своей смерти Бакшеев выступал в суде в качестве свидетеля по раскрытой им серии краж. Николай Соколов выдвинул версию, что убийство совершено из мести. Видимо, ворюги решили избавиться от чересчур ретивого жандарма. К сожалению, автору этих строк не удалось установить, чем закончилось расследование этого преступления. Но звездный час следователя Соколова был впереди.

НРАВСТВЕННО БЕЗУПРЕЧЕН

Соколов родился в 1882 год в Мокшане . Окончил гимназию в Пензе, затем юридический факультет Харьковского университета , получил диплом первой степени и в 1904 году приступил к службе младшим кандидатом на должности по судебному ведомству в Пензе . Ему приходилось работать не только в родных краях, хотя в основном он служил судебным следователем в различных уездах Пензенской губернии . Сказать, что Николай Алексеевич был в своей работе дотошным и внимательным, значит, ничего не сказать. Его служебная характеристика похожа на панегирик: «весьма хороших способностей» , «отличается трудолюбием» , «нравственно безупречен» . Он славился своей принципиальностью, въедливостью, скрупулезностью даже в мелочах. Иногда таких называют бюрократами и крючкотворами, но Соколов хорошо понимал, насколько важна каждая мелочь в установлении мотивов преступления и личности преступника

Его усердие по службе не осталось незамеченным. Через некоторое время Соколова назначили следователем по важнейшим делам Пензенского окружного суда . Теперь ему поручают самые щепетильные дела, в том числе и такие, которые сегодня назвали бы коррупционными. Например, в 1913 году он расследует дело о злоупотреблениях чинов канцелярии Пензенского окружного суда . По сути, ему пришлось работать против своих же коллег, с которыми он встречался на службе каждый день.

Между тем на окружавших его людей Николай Алексеевич производил неоднозначное впечатление. Вот как описывал его современник:

«Среднего роста, худощавый, даже просто худой, сутулый, с нервно двигавшимися руками и нервным, постоянным прикусыванием усов. Отличительной приметой его был вставной стеклянный глаз и некоторое кошение другого, что производило впечатление, что он всегда смотрит несколько в сторону. Первое впечатление неприятное. Как человек самолюбивый и фанатик своей профессии, он нередко проявлял вспыльчивость, горячность и подозрительность к другим людям Экспансивный, страстный, он отдавался всякому делу всей душой, всем существом. С душой несравненно большей, чем его внешность, он был вечно ищущим, жаждущим любви, тепла, идеальности»

К сказанному можно добавить еще и проблемы со здоровьем, которые постоянно мучили Николая Алексеевича . У него малокровие, тяжелая форма истерии, сопровождающаяся судорогами и потерей сознания. В 1911 году в одной из служебных командировок он даже умудрился подхватить малярию, от которой потом долго лечился. Фанатизм и упорство этого человека не может не удивлять. Как же нужно было любить свою работу, чтобы, несмотря на столь тяжкие недуги, исполнять ее так профессионально и самозабвенно!

УБИЙСТВО ХХ ВЕКА

«Правосудие должно совершиться, хотя бы погиб мир» , - это латинское изречение, несомненно известное юристу Соколову , лучше всего отражает его отношение к жизни и работе. Во время двух революций 1917 года ему, убежденному государственнику, казалось, что происходит самое худшее: мир рушится вместе с правосудием. Не желая служить новой власти, он просит руководство разрешить ему в связи с болезнью покинуть Пензу . Одно из последних дел, которым Соколов занимался в Пензе , было как раз в духе того времени. В городе громили магазины. Подозреваемый в погроме некто Кожевников был схвачен милицией. В одной из последних служебных записок Соколов сообщает об аресте погромщика начальству. Служба Николая Алексеевича в Пензенском окружном суде заканчивается в январе 1918 года , и именно эта записка, а также прошение об освобождении от дел являются последними или, как говорят исследователи, «крайними» документами в деле следователя Соколова , хранящимися в Пензенском архиве .

В октябре 1918 года Николай Соколов объявляется в Иркутске . Этому предшествуют несколько недель, в течение которых он пробирается из Пензы, переодевшись в крестьянскую одежду ( c м. фото) . По некоторым данным, еще находясь на родине, Николай Алексеевич помогал белогвардейскому подполью, а когда дальнейшее пребывание там стало опасным, он оставляет в Пензе семью и навсегда покидает родные края. В Сибири , где тогда хозяйничали белогвардейцы, для опытного юриста нашлась работа. Верховный правитель России адмирал Александр Колчак еще до приезда Соколова создал комиссию по расследованию убийства Николая ll и его семьи в Екатеринбурге , а также членов дома Романовых, убитых близ города Алапаевска . Оба эти преступления были совершены с поистине маниакальной жестокостью. Предполагалось, что результаты расследования будут иметь большое политическое значение и станут одним из доказательств преступного характера большевистской власти. Видимо, в расследовании были заинтересованы и англичане, активно помогавшие Колчаку в борьбе против большевиков. Их интерес вполне объясним: король Великобритании Георг V приходился двоюродным братом Николаю ll . Следствие, однако, зашло в тупик. Вот здесь-то и пригодился опыт Соколова . К тому времени он становится следователем по особо важным делам Омского окружного суда , и именно ему поручают вести расследование, которое становится главным делом его жизни. С энергией и энтузиазмом Николай Алексеевич принимается за работу. Он едет в Екатеринбург и лично осматривает место преступления, допрашивает десятки свидетелей, организует работы по поиску вещественных доказательств, проводит разно образные криминалистические экспертизы. Следователь устанавливает факт убийства, выясняет все подробности произошедшего.

ИЗ УГОЛОВНОГО ДЕЛА ОБ УБИЙСТВЕ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ
С 8 марта по 11 июня 1919 г. Соколов проводил следственные действия в Екатеринбурге.
Пройдя пешком 20 верст от Екатеринбурга до урочища Четырех братьев по старой Коптяковской дороге, осмотрев местность вокруг этого урочища, допросив жителей деревни Коптяки и смотрителей железной дороги, проведя доступные в то время криминалистические экспертизы, Соколов пришел к однозначному выводу: царская семья была убита, трупы расчленены и сожже ны при помощи керосина, а обугленные останки уничтожены серной кислотой «до пепла».

В начале 20-х годов Белое движение терпит крах, поэтому Николай Соколов вскоре перебирается в Европу , где продолжает расследование. В 1924 году публикует часть материалов проведенного им следствия. Он начинает работу над книгой «Убийство царской семьи» , но 23 ноября 1924 года жизнь Николая Алексеевича Соколова внезапно обрывается. Обстоятельства его гибели вызвали немало кривотолков. Тело следователя нашли недалеко о дома, в котором он проживал во Франции . Говорили, что смерть не была случайной, но большинство исследователей склоняются к тому, что он умер от сердечного приступа.

Александр СОБОЛЕВ .

Опубликовано: «Наша Пенза», областная газета,
№ 10 - 6-12 марта 2013 г., с. 10.
________________________________________

Следователь по делу об убийстве царской семьи настаивал на его ритуальном характере и загадочно умер в Париже в 1924 году.

23 ноября 1924 года, в садике у своего французского дома, был найден мертвым 42-летний Николай Алексеевич Соколов. Согласно официальной версии, смерть наступила от разрыва сердца, однако ее обстоятельства вызвали немало кривотолков (например, сообщалось, что он погиб и от отравления, и от огнестрельного ранения).

Загадочность этой смерти связана с тем, что Соколов был не просто одним из многочисленных русских эмигрантов, а следователем по делу об убийстве императора Николая II и его семьи. Он шесть лет занимался расследованием этого преступления, из них пять лет - за границей. То есть он был обладателем уникальной информации. При этом часть собранных им документов пропала, а с тем, что осталось, явно потом «поработали», сделав все, чтобы доказать, будто жуткое злодеяние в Екатеринбурге было «обыч-ным русским убийством».

Николай Алексеевич Соколов родился 21 мая 1882 года в Мокшане Пензенской губернии, в купеческой семье. Он окончил гимназию в Пензе, затем - юридический факультет Харьковского университета и в 1907 году стал судебным следователем Краснослободского участка родного Мокшанского уезда. В это непростое время Соколов обратил на себя внимание, участвуя в расследовании многих непростых дел, и в 1911 году его назначили следователем по важнейшим делам Пензенского окружного суда.

В 1914 году он получил звание надворного советника, что по военной табели о рангах соответствует чину подполковника. Несмотря на относительную молодость, он был избран председателем Союза судебных следователей Пензенского окружного суда, что говорит о многом.

КРОВАВАЯ КУПЕЛЬ РЕВОЛЮЦИЙ

Февральскую и особенно Октябрьскую революцию Соколов воспринял как катастрофу. Он с болью принял известие об отречении императора Николая II и решительно отказался сотрудничать с советской властью. Напротив, он уволился со службы и, переодевшись крестьянином, отправился пешком в Сибирь, к белым.

Скрываясь от большевиков во время своего бегства из Пензы (а он двигался через Сызрань и Уфу), Николай Алексеевич вскоре стал похож на настоящего бродягу. И тут его доброе и справедливое отношение к преступникам, проявленное в прошлом, спасло ему жизнь.

В книге Михаила Константиновича Дитерихса, которого в свое время Колчак назначил руководителем комиссии по расследованию убийства императорской семьи (потом генерал Дитерихс был начальником штаба Колчака), есть рассказ о том, как в одной деревне Соколов случайно наткнулся на мужика, за три года до этого изобличенного им в ограблении и убийстве. Мужик был осужден на длительный срок, однако революция освободила его и дала ему возможность вернуться в родную деревню. Он, конечно же, узнал Соколова, и Соколов узнал его.

Кругом были красноармейцы, и мужик мог легко отомстить. Однако недавний «убивец» не сделал этого, пригласил бывшего следователя к себе в избу, накормил и дал переночевать. А наутро, отправляя Николая Алексеевича, принес ему старую шапку и подал со словами: «На, возьми вот, твоя шапка уж больно хороша, догадаются».

СЛЕДОВАТЕЛЬ ПО ОСОБО ВАЖНЫМ ДЕЛАМ

Добравшись до белых, Соколов получил назначение в Омский окружной суд судебным следователем по особо важным делам. Надо сказать, что Екатеринбург был отбит у большевиков 25 июля 1918 года. И уже 30 июля началось судебное расследование по делу об убийстве императорской семьи. Первоначально оно было доверено судебному следователю Екатеринбургского окружного суда А. П. Намёткину. Затем дело у него отобрали и передали члену суда И. А. Сергееву.

18 ноября 1918 года верховная власть была сконцентрирована в руках адмирала Колчака. 17 января 1919 года адмирал дал приказ упомянутому генералу Дитерихсу, чтобы тот представил ему все найденные вещи императорской семьи, а также все материалы следствия. В соответствии с этим приказом судья Сергеев, постановлением от 25 января 1919 года, выдал генералу Дитерихсу протоколы следствия и все вещественные доказательства, а в первых числах февраля генерал доставил все это в Омск, в распоряжение Верховного правителя.

5 февраля адмирал Колчак вызвал к себе Н. А. Соколова и приказал ему ознакомиться с материалами дела, а затем представить свое мнение о дальнейшем порядке расследования.

7 февраля 1919 года Соколов получил соответствующее распоряжение от министра юстиции. В тот же день он принял от генерала Дитерихса все протоколы следствия и вещественные доказательства, и именно с этого момента уже Николай Алексеевич начал свой тяжелейший труд по раскрытию убийства бывшего императора и членов его семьи.

Сам он потом написал: «Мне было поручено производить расследование убийства императора и его семьи. С юридической точки зрения я старался сделать все возможное, чтобы найти истину и довести ее до будущих поколений».

«Верховный правитель России.

№ 588/Б 32, город Омск.

ВСЕМ

Настоящим повелеваю всем местам и лицам исполнять беспрекословно и точно все законные требования судебного следователя по особо важным делам Н. А. Соколова и оказывать ему содействие при выполнении возложенных на него по моей воле обязанностей по производству предварительных следствий об убийстве бывшего императора, его семьи и великих князей.

Адмирал А. Колчак.

Исполняющий обязанности директора канцелярии

Верховного правителя генерал-майор В. Мартьянов».

ОБЛОЖКА ДЕЛА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ ПО УБИЙСТВУ НИКОЛАЯ II

РАССЛЕДОВАНИЕ СОКОЛОВА

4 марта 1919 года Н. А. Соколов выехал в Екатеринбург и в Алапаевск. Там он работал до 11 июня 1919 года. Он лично осмотрел дом Ипатьева в Екатеринбурге, находил очевидцев и допрашивал свидетелей. К сожалению, дело попало в руки Соколова с большим опозданием, из-за чего немало следов и деталей преступления успели пропасть.

Как только сошел снег, Соколов организовал поисковые работы в зловещем урочище Четырех Братьев и на много километров вокруг. Всего было обследовано 29 шахт. После этого следователь сделал вывод: императорская семья была убита, трупы расчленены и сожжены при помощи керосина, а обугленные останки уничтожены серной кислотой.

В ходе проведенного кропотливого расследования было установлено, что, помимо семьи бывшего императора, в 1918-1919 годах была уничтожена «целая группа Романовых», по тем или иным причинам оставшихся в России. Первым был убит в Перми великий князь Михаил Александрович. Плюс в Петрограде были расстреляны великие князья Павел Александрович, Дмитрий Константинович, Николай Михайлович и Георгий Михайлович.

А ровно через сутки после убийства в Екатеринбурге в Алапаевске были казнены великие князья Сергей Михайлович, Игорь Константинович, Иоанн Кон-стантинович, Константин Константинович, князь Владимир Палей, сестра императрицы Елизавета Фёдоровна и инокиня Варвара (в миру Варвара Алексеевна Яковлева).

Непосредственный начальник Н. А. Соколова генерал Дитерихс, характеризуя все эти убийства, назвал их «особо исключительными по зверству и изуверству, полными великого значения, характера и смысла для будущей истории русского народа».

Сам же Николай Алексеевич в конце февраля 1919 года опубликовал в омской газете «Заря» некоторые результаты своего расследования по делу об убийстве Николая II и его семьи.

После захвата Екатеринбурга красными (15 июля 1919 года) Соколов продолжил свою работу. Во время отступления белых он проводил допросы свидетелей и экспертизы. Затем последовал длинный и опасный путь через Омск и Читу на Харбин: надо было спасать следственные материалы.

ИЗ СИБИРИ - В ЕВРОПУ

В декабре 1924 года в белградской газете «Новое время» была опубликована статья «На могиле Н. А. Соколова», подписанная неким А. Ириным. Кто такой этот Ирин? По одной из версий, это мог быть Борис Львович Бразоль, служивший в свое время помощником министра юстиции И. Г. Щегловитова и бывший одним из активнейших деятелей «Чёрной сотни».

Он лично знал Соколова, и в статье он написал:

«В Харбине Соколов явился к английскому дипломатическому представителю, объяснил ему, какой драгоценный груз везет он, а потому просил защиты и содействия к вывозу дела в Европу. Английский дипломат отнесся в Соколову весьма сочувственно. Он не сомневался, что правительство разрешит пойти навстречу просителю, и в тот же день телеграфировал в Лондон. Ответ был совершенно неожиданный: Ллойд Джордж приказал прекратить всякие сношения с Соколовым, предоставив самому озаботиться судьбой порученного ему дела.

После отказа англичан помочь в спасении следствия об убийстве семьи двоюродного брата их короля, Соколов обратился к французскому генералу Жанену, который предоставил Соколову купе в своем поезде. Благодаря этому обстоятельству, Соколов благополучно прибыл в Пекин […] Жанен считал своим долгом помочь Соколову, чем мог, а потому на свой страх и риск принял от следователя весь следственный материал с вещественными доказательствами и доставил его в полной сохранности в Париж, где сдал российскому послу Гирсу. Вслед за тем прибыл в Париж и Соколов».

Отметим, что Морис Жанен был главой французской миссии при правительстве Колчака, и это именно он помог Соколову добраться до Франции. И там дотошный следователь продолжил работать, допрашивая всех, кто имел к этому делу хоть какое-то отношение. Он был совершенно уверен, что следствие еще далеко не закончено.

К сожалению, из 50 ящиков с документами и уликами из Сибири во Владивосток добралось лишь 29. Часть следственных материалов пропала по пути в Европу, еще часть - после загадочной смерти Соколова.

СОКОЛОВ В ПАРИЖЕ

16 июня 1920 года Соколов прибыл в Париж. Во Франции он составил отчет о расследовании убийства императорской семьи для вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. Восемь томов дела были подготовлены для передачи в суд.

Николай Алексеевич писал: «Никакой исторический процесс немыслим вне представлений прошлого. В этом нашем прошлом - тяжкое злодеяние: убийство царя и его семьи. Правдивым рассказом я полагал бы послужить моему родному народу».

И, надо сказать, часть материалов следствия была им опубликована в 1924 году на французском языке (Nicolas Sokoloff. Enquête judiciaire sur l’assassinat de la Famille Impériale Russe. Paris, 1924).

Упомянутый А. Ирин в статье «На могиле Н. А. Соколова», опубликованной в декабре 1924 года в белградской газете «Новое время», утверждает, что Николай Алексеевич был обречен «на преждевременную смерть в тот день, когда покойный адмирал Колчак повелел ему приступить к производству следствия о цареубийстве».

Кстати, так же «вдруг» и тоже во Франции (через два месяца после смерти Соколова) умер и Роберт Арчибальд Вильтон. Ему не было и шестидесяти, а знаменит этот англичанин тем, что работал в России в годы Первой мировой войны, Октябрьской революции и Гражданской войны. А еще он автор книги «Последние дни Романовых». Он приехал в Екатеринбург в апреле 1919 года и стал… одним из активнейших участников расследования обстоятельств убийства императорской семьи. Наверное, продолжать не надо? Добавим лишь, что Вильтон по поручению Соколова хранил у себя один из экземпляров следственного дела.

На фото: МОГИЛА Н.А. СОКОЛОВА

ВТОРАЯ КНИГА СОКОЛОВА

Что же касается Соколова, то его незаконченная книга «Убийство царской семьи» была напечатана в 1925 году. Она впервые увидела свет во Франции, благодаря стараниям князя Николая Владимировича Орлова, друга покойного, тоже проживавшего в Сальбри.

Издания 1924 и 1925 года (на французском и на русском языках) очень сильно отличаются друг от друга, и, по мнению некоторых историков, вторая книга имеет явные признаки редактирования посторонними лицами. В силу этого полное авторство Соколова ставится под сомнение, и сравнение данного издания с работой того же Вильтона дает для этого основания. Во всяком случае, в книге имеется ряд сокращений относительно обстоятельств убийства, его участников и организаторов и т. д.

Сам Соколов писал: «Я отнюдь не претендую на то, что мне известны все факты и через них вся истина. Но до сего времени она мне известна более, чем кому-либо». А вот доктор филологических наук Т. Л. Миронова, специально занимавшаяся этим вопросом, утверж-дает, что его посмертная книга была «закончена» заинтересованными в сокрытии истины людьми, что фальсификаторы «вычеркивали невыгодные им куски текста» и «имели наглость вписать в текст Соколова откровенно клеветнические главы и параграфы». Короче говоря, получается, что книга эта - очень важный источник по истории цареубийства, но «доверять ей целиком нельзя», ибо это «частично фальсифицированный документ».

Князь Н. В. Орлов в предисловии к книге предупреждает, что она не была закончена автором. Но это мы и так знаем, а вот кто такой был этот Орлов? Он был сыном князя В. Н. Орлова, начальника военно-походной канцелярии императора, масона и заклятого врага императрицы Александры Фёдоровны, которого уволили с этой должности и удалили из дворца.

Сам Н. В. Орлов в 1925 году был еще очень молод, но он, по мнению Т. Л. Мироновой, «выступал в роли «попечителя» и «благодетеля» Соколова не сам от себя, а по поручению своего клана». А клан это включал в себя не только отца, но и жену (ею была великая княжна Надежда Петровна Романова), а через нее - ее отца великого князя Петра Николаевича и ее дядю великого князя Николая Николаевича, предавших императора и накануне революции составивших гнездо интриг против него.

Что же изменили в книге Соколова заинтересованные в этом лица? По мнению Т. Л. Мироновой, «при внесении изменений в этот документ фальсификаторами был снят вопрос о ритуальном убийстве, показано, что главными виновниками гибели царской семьи были русские люди, вина за гибель России и самодержавия возложена на императора и императрицу, а их убийство представлено как неизбежное следствие тесного общения с Григорием Распутиным».

Следователь Н. А. Соколов установил, что непосредственным убийцей императора Николая II и 13-летнего наследника Алексея был комендант Ипатьевского дома чекист Янкель Хаимович Юровский. Соколов пишет:

«Юровский сказал несколько слов, обращаясь к государю, и первый же выс-трелил в государя. Тут же раздались зал-пы злодеев, и все они пали мертвыми. Смерть всех была моментальной, кроме Алексея Николаевича и одной из княжон, видимо, Анастасии Николаевны. Алексея Николаевича Янкель Юровский добил из револьвера, Анастасию Николаевну - кто-то из остальных».

Что касается «остальных», то Юровский явно сомневался в готовности русских людей без суда и следствия расстрелять Романовых, а посему он привел в Ипатьевский дом интернациональную команду палачей. Все они по-русски не говорили и были отнюдь не «русскими рабочими», как утверждают некоторые.

Плюс следствие доказало, что организацией убийства руководил лично Я. М. Свердлов, сын гравера Мираима Израилевича Свердлова. Именно к Свердлову сходились все нити этого ритуального кровопролития…

Кроме того, Соколов собирал сведения о причастности к убийству совсем не русского по национальности банкира Джейкоба (Якова) Шиффа, финансировавшего революцию в России.

Однако, странным образом, в изданной в 1925 году книге «Убийство царской семьи» теме ритуального убийства и причастности к этому людей определенной национальности не уделено внимания.

А. Ирин в статье, опубликованной в декабре 1924 года в белградской газете «Новое время», выражается по этому поводу вполне определенно. Он утверж-дает, что приезд Соколова в Париж был очень опасен для людей определенной национальности, и для них неотложной задачей стала «необходимость если не подорвать вовсе доверие к работе Соколова, то по возможности ослабить впечатление, могущее быть от оглашения некоторых обстоятельств цареубийства».

Также в статье сказано:

«Следователь оперировал с неопровержимыми доказательствами той непреложной истины, что убийство царской семьи было задумано, руководимо и приведено в исполнение при руководящем и непосредственном участии евреев […] Весь заговор об убийстве царской семьи и членов императорской фамилии был сосредоточен всецело в руках Янкеля Свердлова, непосредственными исполнителями распоряжений которого были его сородичи».

КОНТАКТЫ С ГЕНРИ ФОРДОМ

Представляет интерес и такой факт: Соколов должен был поехать в Америку к автопромышленнику Генри Форду, известному своими антисемитскими взглядами. Тот приглашал его в качестве главного свидетеля на готовившийся процесс против… в том числе и банкирского дома, основанного Шиффом.

А. Ирин рассказывает об этом так: «Историю поездки Соколова к Форду можно изложить в двух словах. В прошлом году […] я получил предложение поставить в известность Соколова, что его работой интересуется известный автомобильный король Форд, ввиду предстоящего процесса». По его словам, Форд «был очень заинтересован в сущности соколовской работы и изъявил желание лично расспросить его о результатах следствия».

Не в курсе? Но в 1923 году именно Форд оплатил поездку Бразоля (если он и есть этот самый Ирин) в Париж, чтобы тот приобрел у Соколова материалы по убийству императорской семьи. Но вместо материалов Бразоль привез к Форду самого Соколова. В 1979 году Том Мангольд и Энтони Саммерс издали книгу «Дело Романовых, или Расстрел, которого не было», и в ней утверждается, что приехал с Соколовым и князь Н. В. Орлов.

Соколов якобы выглядел «очень нервным и очень измученным человеком». Но переговоры с Фордом были внезапно прерваны, а один из сотрудников Форда потом написал: «Документы Соколова очень похожи на истину, но, конечно, невозможно утверждать эти факты без тщательного исследования их содержания».

Итак, в 1923 году Генри Форд пригласил Соколова для ознакомления с результатами его расследования. Процесс должен был начаться в феврале 1925 года, а 23 ноября 1924 года, как уже говорилось, Соколов «внезапно умер». И что характерно, во время встречи следователя с автомобильным королем последний советовал ему не возвращаться в Европу, говоря, что это возвращение грозит ему опасностью. Но Соколов не послушал Форда, имевшего, наверное, веские основания говорить то, что он говорил.

В итоге Форд «уладил конфликт» во внесудебном порядке, в том числе с помощью выплаты весьма крупной суммы. При этом он отказался от своих антисемитских утверждений и направил в прессу письмо с извинениями. А на скромной могиле Николая Алексеевича Соколова во французском городке Сальбри выбиты слова из Псалтири: «Правда Твоя - правда вовеки!»

Незаконченная книга Н.А. Соколова "Убийство царской семьи" («смерть настигла его посреди работы», - пишет в предисловии ее публикатор князь Н. Орлов) была напечатана в 1925 году. Однако многое в опубликованном тесте настораживает: как готовили публикаторы к печати книгу, написанную "до середины"?

Выводы следствия Соколова к тому времени уже были изложены в книгах Р. Вильтона и М.К. Дитерихса, имевших копии следственного дела. Это прежде всего вывод о ритуальном убийстве Царской Семьи. Известно, что Соколов продолжать собирать сведения именно в этом направлении - о причастности к цареубийству еврейского банкира Я. Шиффа, главы американского финансового мiра, финансировавшего революцию в России. В 1939 г. в белградском "Царском вестнике" (№ 672) было опубликовано такое свидетельство об этом:

Яков Шифф

«Сведения о контактах Я. Шифа и Я. Свердлова были лично сообщены Соколовым в октябре 1924 года, то есть за месяц до внезапной его кончины, его другу, знавшему его еще как гимназиста пензенской гимназии. Этот личный друг Соколова видел и оригинальные ленты, и их расшифрованный текст. Соколов, как можно видеть из его письма своему другу, считал себя "обреченным", а потому он и просил своего друга прибыть к нему во Францию, чтобы передать ему лично факты и документы чрезвычайной важности. Доверять почте этот материал Соколов не решался, так как письма его по большей части не доходили. Кроме того, Соколов просил своего друга ехать с ним в Америку к Форду [автопромышленнику, вошедшему в конфликт с еврейством. - Ред. "РИ"], куда последний звал его как главного свидетеля по делу возбуждаемого им процесса против банкирского дома [основанного Шиффом] "Кун, Лёб и К". Процесс этот должен был начаться в феврале 1925 года. Поездка, однако, не состоялась, так как Соколов, которому в то время было сорок с небольшим лет, внезапно умер в ноябре 1924 года. В первое посещение Соколовым Форда тот советовал ему не возвращаться в Европу, говоря, что это возвращение грозит ему опасностью. Соколов не послушал Форда, имевшего, очевидно, основание отговаривать Соколова от поездки в Европу. Как известно, Соколовым были опубликованы материалы об убийстве Царской Семьи. Русское и французское издания не вполне идентичны. Полное опубликование следственного материала, в том числе и текста телеграммы, оказалось для Соколова невозможным, так как издательства не соглашались на их опубликование, очевидно опасаясь неприятностей со стороны Всемiрного Еврейского союза».

Однако, странным образом, в изданной уже в 1925 г. книге "Убийство Царской Семьи. Из записок судебного следователя Н.А. Соколова" теме ритуального убийства и причастности к этому евреев не уделено внимания. Не упоминается даже о приезде в Екатеринбург чернобородого раввина и о посещении им места уничтожения тел, не дается должной оценки надписям в Ипатьевском доме, которые явно были сделаны теми, кто сознавал ритуальный смысл этого убийства именно в иудейском значении. (Одна из надписей, на немецком языке, является парафразой стихотворения Гейне об убийстве последнего вавилонского царя Валтасара за то, что он осквернил своими устами еврейские священные сосуды.) Кроме того, зная «исключительную преданность» Соколова Царской Семье (характеристика, данная ему генералом Дитерихсом, с. 176) - Николай Алексеевич считал свое служение ей и после цареубийства делом всей своей жизни - странно читать передаваемые им резко критические замечания в адрес "истерички" и "религиозной фанатички" Государыни Александры Феодоровны, которая якобы диктовала Государю свою волю в управлении страной, и потому всё пришло к краху... Такую клевету февралистов Соколов повторять никак не мог, это не его слова и мысли в книге.

В предисловии за подписью князя Н. Орлова утверждается при этом, что «Соколову пришлось много и болезненно бороться за отстояние этой правды от тех, кто пытались использовать ее в своих личных целях… Он решился сам огласить истину - сам от себя, а не под флагом какой бы то ни было политической партии». Похоже, эта фраза выдает главную цель публикаторов: представить цензурированный и искореженный ими труд Соколова как "истину в последней инстанции", косвенно опровергающую главные выводы таких "антисемитов", как Дитерихс и Вильтон.

Трудно сейчас судить о том, что удалось на самом деле установить А.Н. Соколову. Но действия неких сил, стремившихся помешать следствию, очевидны. Часть следственных материалов пропала еще при эвакуации через Сибирь во Владивосток (из 50 ящиков дошло лишь 29), часть по пути оттуда в Европу, часть - после загадочной смерти Соколова. Затем и Форд, после нескольких покушений и под угрозой банкротства, был вынужден извиниться перед банкирами за свой "антисемитизм", признал все свои статьи "ошибочными" и больше не касался этой темы.

Отметим также, что в брюссельском Храме-памятнике свв. Царственным Мученикам были замурованы другие реликвии, вывезенные из Сибири самим Соколовым: две баночки с землей, пропитанной человеческими сальными массами. Они были переданы им на временное хранение князю А.А. Ширинскому-Шихматову, затем его сыном Кириллом были вручены в 1940 г. в Париже митрополиту Серафиму (Лукьянову). Эти реликвии были помещены в особый ларец, который и был потом замурован в стену Храма-Памятника.