Воспоминания о начале войны 1941 1945 реальные. Воспоминания ветеранов - нежелание рассказывать про войну

Восстановление лица по черепу, или метод антропологической реконструкции облика на краниологической основе, известных (и не только) исторических персонажей - любимое занятие антропологов. Не так давно ученые представили публике свое видение внешности Тутанхамона. О степени соответствия результатов реконструкции истинному облику героев прошлого судить трудно. Иногда даже сами объекты реконструкции оказываются не теми, за кого их принимали. Но посмотреть на них всегда интересно. Давайте познакомимся с уже канувшими в лету, но выглядящими как живые историческими лицами.

В 2003 году египтологом Джоанн Флетчер мумия KV35YL была идентифицирована как Нефертити - «главная супруга» древнеегипетского фараона XVIII династии Эхнатона. Тогда же была произведена реконструкция ее облика. Однако в 2010 году в результате ДНК-исследования выяснилось, что останки принадлежат не Нефертити, а другой «второй половинке» Эхнатона, а по совместительству и его сестре. Правда, может быть, она была женой другого фараона - Сменхкары. Однако египтологи сходятся во мнении, что останки принадлежат матери Тутанхамона.

2. Британские ученые с помощью виртуальной аутопсии воссоздали облик Тутанхамона - фараона XVIII династии Нового царства, правившего Египтом в 1332–1323 годах до нашей эры.

Ученые полагают, что Тутанхамон страдал генетическими заболеваниями, а также малярией, которые, возможно, и послужили причиной его ранней смерти: скончался фараон в возрасте 19 лет. Половина мужчин, проживающих в Западной Европе, являются потомками египетских фараонов и, в частности, родственниками Тутанхамона, считают ученые. Общий предок правителя Древнего Египта и европейских мужчин, имеющих гаплогруппу R1b1a2, жил на Кавказе около 9,5 тысячи лет назад. Носители «фараонской» гаплогруппы начали миграцию в Европу приблизительно 7 тысяч лет назад.

3. Апостол Павел - крупнейшая фигура мировой истории, один из авторов Hового Завета и один из основателей христианства.

Святой Павел жил в 5–67 годах нашей эры. Павлом были созданы многочисленные христианские общины на территории Малой Азии и Балканского полуострова. В 2009 году впервые в истории было проведено научное исследование саркофага, находящегося под алтарем римского храма Сан-Паоло-фуори-ле-Мура. В саркофаге были обнаружены фрагменты костей, которые были подвергнуты исследованию с использованием углерода-14 экспертами, не знавшими об их происхождении. Согласно результатам, они принадлежат человеку, жившему между I и II вв. Это подтверждает бесспорную традицию, согласно которой речь идет об останках апостола Павла.

4. Король Ричард III, реконструированный по останкам, обнаруженным осенью 2012 года под автостоянкой в Лестере.

Ричард III - последний представитель мужской линии Плантагенетов на английском престоле, правил с 1483-го по 1485 год. Недавно было установлено, что Ричард III погиб на поле брани, спешившись и потеряв свой шлем. Перед смертью английский король получил 11 ранений, причем девять ударов пришлось в голову. Отсутствие ран на костях рук говорит о том, что на момент гибели монарх все еще оставался в доспехах. Ричард III был убит в битве при Босфорте, сражаясь с претендентом на престол - Генрихом Тюдором (будущим королем Генрихом VII).

5. Останки творца средневековой гелиоцентрической картины мира Николая Коперника были обнаружены в соборе Фромборка (современная Польша) в 2005 году. В Варшаве в Центральной лаборатории криминалистики выполнена компьютерная реконструкция лица.

В 2010 году Международным союзом теоретической и прикладной химии были присвоены имена, а в 2011-м официально утверждены обозначения элементов: дармштадтий, рентгений и коперниций (или коперникий), - с номерами 110, 111 и 112 соответственно. Первоначально для 112-го элемента, Copernicium, названного в честь Николая Коперника, предложили символ Cp, затем его поменяли на Cn.

6. В 2008 году шотландский антрополог Кэролайн Уилкинсон (Caroline Wilkinson) реконструировала внешность великого немецкого композитора XVIII века Иоганна Себастьяна Баха.

Останки Баха были эксгумированы в 1894 году, а в 1908-м скульпторы впервые попытались воссоздать его облик, руководствуясь, впрочем, известными портретами композитора. Критики начала XX века остались недовольны этим проектом: они утверждали, что бюст с тем же успехом может изображать, например, Генделя.

7. Реконструкция лица Уильяма Шекспира выполнена с посмертной маски английского поэта и драматурга.

Гипотеза о бесконечных обезьянах, которые рано или поздно напечатают художественное творение Уильяма Шекспира, была проверена американским программистом Джесси Андерсоном (Jesse Anderson). Программе-обезьяне удалось за месяц напечатать поэму Шекспира «Жалоба влюбленной» (A Lover’s Complaint). Правда, попытка проверить гипотезу на живых обезьянах провалилась. В 2003 году в клетку к шестерым макакам в Пейтонском зоопарке (Великобритания) поместили подключенную к компьютеру клавиатуру. Обезьяны набрали пять страниц бессвязного текста и через месяц сломали клавиатуру.

8. В 2007 году итальянские ученые из Болонского университета реконструировали внешний облик великого итальянского поэта рубежа XIII и XIV веков Данте Алигьери.

Данте Алигьери, по мнению некоторых ученых, мог страдать нарколепсией - заболеванием нервной системы, сопровождающимся приступами сонливости и внезапного засыпания. Эти выводы основаны на том, что в «Божественной комедии» Данте с большой точностью воспроизводятся симптомы нарколепсии, а также нередко сопутствующей ей катаплексии, то есть внезапной потери мышечного тонуса.

9. Возможно, так выглядел Генрих IV - король Франции, лидер гугенотов, убитый фанатиком-католиком в 1610 году.

В 2010 году судмедэксперты во главе с Филиппом Шарлье (Philippe Charlier) установили, что сохранившаяся мумифицированная «голова Генриха IV» является подлинной. На ее основе в феврале 2013 года эти же ученые представили реконструкцию внешнего облика короля. Тем не менее в октябре 2013-го другая группа генетиков усомнилась в подлинности останков монарха династии Бурбонов.

10. В 2009 году была реконструирована внешность Арсинои IV, младшей сестры и жертвы царицы Клеопатры. Лицо Арсинои воссоздано по меркам, снятым с ее черепа, утраченного в годы Второй мировой войны.

Арсиноя погибла в 41-м году до нашей эры. Согласно древнеримскому историку Иосифу Флавию, ее казнили в Эфесе по приказу Марка Антония и Клеопатры, видевшей в сводной сестре угрозу своей власти.

11. Внешность святого Николая реконструирована по данным итальянского профессора анатомии, полученным в 1950-х годах во время реставрации в базилике Святого Николая в городе Бари.

В христианстве Николай Мирликийский почитается как чудотворец и считается покровителем моряков, купцов и детей.

Многие великие правители-реформаторы, полководцы, ученые и даже философы могут претендовать на то, чтобы их назвали самыми великими людьми в истории человечества. Но сложно рассматривать достижения человека в отрыве от эпохи. Эпохи Ренессанса и Просвещения, а также научная революция XX столетия изменили облик мира, но эти прорывы в человеческой истории были связаны с деятельностью многих выдающихся людей.

Достижения некоторых талантливых людей не пережили их самих. Многие достигали высот в связке с другими, и их заслуги не разделяются. Попробуем выделить несколько личностей в мировой истории, чьи поступки и идеи повлияли на дальнейший ход исторического процесса. Последствия их деяний ощущаются даже сейчас.

У истоков европейской науки: Аристотель

Аристотель – редкий пример ученика, который превзошел своего гениального наставника. Он не стеснялся критиковать взгляды учителя, и его поговорка, посвященная этому, вошла в историю. Платон был гениальным философом, но его взгляды касались вопросов философии, этики и политологии. Аристотель пошел дальше.

Выходец из незначительного города Стагира приехал в Афины, где создал собственную философскую школу. Ее воспитанниками были многие философы и даже известные политики, но ни один из них не внес вклад в историю, сопоставимый с основателем.

Аристотель создал учение о первоначалах сущего. Он ввел в мировую философию принцип развития, создал систему философских категорий и уровней сущего. Стагирит был основоположником логики как науки. Он изучал вопросы этики и разработал учение о добродетелях. В области космологии он отстаивал идею шарообразной Земли.

В сочинении «Государство» Аристотель изучил сильные и слабые стороны разных форм правления и выдвинул свою, реалистичную, идею государства. Его труд по истории Афинского государственного устройства – пример исторического сочинения.

Кроме этого, ученый из Афин писал труды по всем доступным тогда областям знания – биологии, зоологии, поэтике (где изучал театральное искусство). Труды Аристотеля изучали философы Средних веков в Европе и Мусульманском мире. Его с полным основанием можно поставить у истоков современной науки.

Александр Великий: создание нового мира

В мировой истории было много полководцев, чей счет побед исчислялся десятками. Александр разбил в нескольких боях армию крупнейшей империи, взял самые укрепленные города того времени и дошел до Пенджаба. Созданная им империя развалилась уже через несколько десятилетий после его смерти, но на ее осколках появились новые государства.

Царь Македонии был одержим идеей соединить под своей властью Запад и Восток. Идея отчасти удалась. После его походов Средиземноморье стало другим миром. Греки и раньше служили восточным правителям. Но теперь сердце греческой цивилизации стало биться в Азии и Египте. Александрийский музейон стал величайшим центром интеллектуальной жизни – здесь жили философы, ученые и поэты всего Средиземноморья. В библиотеке были собраны самые важные научные сочинения. Здесь на греческий язык перевели Ветхий Завет. Не отставал от него и Пергам, чья библиотека тоже стала научным центром.

Эллинизм вызвал оживление и изменения в литературе, скульптуре и архитектуре эллинов. Появились новые традиции и идеи, связанные с восточным влиянием. Позднее к этому миру приобщится и Римская республика, чья культура будет формироваться под влиянием эллинистической.

Александр не имел прямого отношения к большей части процессов. Но именно его завоевания создали мир, в котором было возможно появление Александрийского музейона и Пергамской библиотеки.

Пророк Мухаммед: создание новой религии

К Мохаммеду и религии Ислам можно относиться по-разному. Много веков арабские племена кочевали по просторам Аравии. Они были вассалами или союзниками могущественных империй. Кочевники устраивали кровавые войны между собой, слагали оригинальные и сложные стихи, почитали множество богов.

В первой половине VII столетия в Мекке начал проповедовать Мухаммед. Он сумел преодолеть вражду соплеменников и собрать группу сторонников. С ними он ушел в Медину, но после серии битв победил врагов и добился объединения двух городов под своим авторитетом.

Враги Мухаммеда приняли его религиозное учение и стали его соратниками. Вероучение Ислама предполагало экспансию – после смерти Пророка арабские армии покинули Аравию. Ведомые учением Мухаммеда арабы уничтожили Сасанидскую империю и завоевали обширные территории Византийской. Они не остановились на этом и подчинили территории Испании, Средней Азии и островов Средиземноморья.

Сейчас Ислам исповедуют около 1,5 миллиарда жителей планеты. Это государственная религия 28 стран, а общины последователей Пророка находятся в 122 государствах. Это доказательство влияния пророка Мухаммеда на историю, чьи действия изменили жизнь не только его соплеменников, но и многих отдаленных народов.

Карл Великий: у истоков современной Европы

После медленного угасания Римской империи на западе Европа погрузилась в темноту Раннего Средневековья. Сократилось население: некоторые регионы обезлюдели. По территории Европы прокатилось несколько эпидемий и разрушительных войн.

Даже в этих условиях наследия римской цивилизации и науки не были забыты. Но эпохи V - VIII столетий выделяются как трудные и темные времена. В 768 году королем Франкского королевства стал Карл, вошедший в историю под прозванием Великий. Это был решительный государь, который много воевал с соседями и раздвинул границы Франкского королевства, а в 800 году был коронован как император.

Его империя включала часть восточной Испании, Италию до Рима, территорию современной Германии. Зависимыми от него были авары и многочисленные славянские народы: моравы, чехи, ободриты, сербы.

Император прославился не только победоносными войнами. Он привлекал к своему двору образованных людей и строил школы. Была организована Академия, членами которой были умнейшие люди его эпохи – монах Алкуин, историк Павел Диакон, биограф Эйнхард. Учеником Алкуина был автор одной из средневековых энциклопедий Рабан Мавр.

В школах, организованных в империи Карла Великого, учились дети дворян и клирики. Они изучали семь свободных искусств, канон которых сложился ранее,. «Каролингский минускул», способ написания букв, ставший основой современного алфавита большинства западных стран. При дворе Карла царило преклонение перед римской литературой, и делались копии сочинений на латыни.

После смерти Карла Великого последовал распад его империи. Оформленный в 843 году раздел империи на три государства заложил основы современных Италии, Германии и Франции.

Идеология, изменившая историю: Карл Маркс

Один из величайших (по мнению многих) мыслителей XIX столетия – Карл Маркс. Он родился в Пруссии, но большую часть своей жизни провел в Великобритании и умер в Лондоне. Разработанные им идеи и труды определили ход истории следующего столетия.

Формирование Маркса как мыслителя шло под влиянием философии Гегеля. Маркс критиковал своего предшественника, но, опираясь на его диалектический метод, сформировал свою концепцию диалектического материализма. Он ввел собственное материалистическое понимание хода исторического процесса, которое продолжает использоваться и в современной науке.

Наконец, Маркс создал труд «Капитал», в котором рассмотрел противоречия современного ему капиталистического общества. Он показал сущность конфликтов между капиталистами и рабочими, а также внутри этих классов. Он обосновал неизбежность смены капитализма социализмом.

Идеи Маркса повлияли на всех мыслителей левого толка XX века. Практическое приложение этих идей было сделано строителями СССР и других социалистических государств. В XXI веке продолжают существовать социалистические государства, а сторонники этой идеологии верят в конечную победу социализма. У основания этого исторического процесса оказались идеи Карла Маркса.

Самые великие люди в истории человечества – личности, которые в одиночку или при участии соратников-исполнителей, изменили ход истории или направили его в нужном направлении. Это влияние проявлялось в разном – развитии науки, создании новой религии или идеологии, изменении политической карты мира, которое создало новые условия для развития цивилизации. Результат деятельности этих личностей смог в полной мере проявиться через годы и десятилетия после их смерти.

Что значит быть знаменитым? Вот, к примеру, Чесли Салленбергер попал на вторую позицию рейтинга Топ-100 самых влиятельных людей 2009 года всего за удачную аварийную посадку самолета, в результате которого никто не пострадал. Но время проходит, и все эти рейтинговые имена стираются и растворяются за миллионами таких же рейтинговых имен. Но есть десять человек, о которых знают в любой части земного шара. О них знали, знают и будут знать. И мы предлагаем вам вспомнить эти десять человек в Топе Величайших людей всех времен. Имена в списке размещены в порядке возрастания, от десятого к самому важному, первому месту.

Величайшие люди всех времен. Топ-10. Сэр Исаак Ньютон

Если делать рейтинг людей по запросу в Google, то на десятом месте располагался бы Альберт Эйнштейн, за один месяц запрос “Альберт Эйнштейн” набирает до 6,1 миллионов поисковых запросов. Но об Исааке Ньютоне написано гораздо больше книг и Альберту Эйнштейну вряд ли когда-либо удастся победить его в этом смысле. Сэр Исаак Ньютон открыл Закон притяжения, придумал термин «сила тяжести», изобрел телескоп-рефлектор, победил Римско-католическую церковь обоснованием геоцентризма и определил, что любой, даже самый маленький объект во Вселенной движется. В свободное время Ньютон исследовал принципы оптики. Прожил долгую жизнь и умер в возрасте 84 лет.

Величайшие люди всех времен. Топ-10. Леонардо да Винчи

В случае с одним из величайших людей в истории Леонардо да Винчи, поиск в Google может быть достаточно неточным. И если вы впишите только имя «Леонардо», то Google выдаст кучу ссылок на ниндзя черепах и людей, которые утонули на Титанике. Но если вы наберете полное имя Леонардо да Винчи, сразу обнаружиться, что он известен всему миру. Человек, который мог бы делать все что угодно. И все книги о нем и его изобретениях являются, пожалуй, самым большим и интересным резюме в мире. Он был инженером, изобретателем, анатомом, архитектором, математиком, геологом, музыкантом, картографом, ботаником, писателем и скульптором. Он изобрел винтовку, пусть она и не была сразу похожа на то, что мы привыкли называть винтовкой, но винтовка Леонардо стреляла на расстояние 1000 ярдов. Он изобрел парашют, за 300 лет до того, как его изобрели официально. Он изобрел дельтаплан, за 400 лет до его официального изобретения. Дельтаплан Леонардо основывался на работе птичьих крыльев. Он смог представить себе, каким должен быть вертолет, однако так и не смог понять, что это должна быть за сила, чтобы поднять такую конструкцию в воздух. Он изобрел танк, который представлял собой сооружение, приводимое в движение с помощью коленчатого вала. Сооружение могло двигаться и стрелять одновременно и в разные стороны. Он изобрел ножницы, соединив болтом два ножа.

Наравне с невероятными, для своего времени изобретениями, Леонардо был великолепным художником и скульптором. Работа «Мона Лиза» является шедевром мировой портретной живописи, вокруг которого споры не умолкают и по сей день.

Величайшие люди всех времен. Топ-10. Вильям Шекспир

Вильям Шекспир человек, которого мы повторяем каждый день, цитируя и даже не подозревая, что эту фразу или выражение придумал именно он. Это удивительно, вспомните, как часто вы говорите что-то типа этого: «не все то золото, что блестит», «жалкое зрелище», «пища богов», «все хорошо, что хорошо кончается». Все это Шекспир. Ну и конечно, самая известная фраза маэстро: «быть или не быть». Эгил Аарвик, представитель Комитета Нобелевской премии, сказал однажды, что Шекспир был бы единственным человеком, который смог бы претендовать на получение Нобелевской премии больше одного раза.

Говоря о творчестве Шекспира, мы почти ничего не можем однозначно сказать о нем самом. О его жизни, о нем, как о человеке. Знаем только, что он был простым актером, а потом вдруг внезапно стал величайшим драматургом. Это дает повод распространению невероятному количеству слухов и том, был ли Шекспир Шекспиром.

Величайшие люди всех времен. Топ-10. Адольф Гитлер

Кто такой Адольф Гитлер знают все. Все мы знаем, что этот человек является первопричиной Второй мировой войны. Он спровоцировал войну по двум основным причинам, если можно так сказать. Первая: стать самым могущественным человеком на Земле и в истории, и править миром. Вторая причина: породить столько боли, сколько можно, против всех, кого лично он считал виновными в том, что Германия попала в оскорбительное и унизительное положение после Первой мировой войны.

Гитлер был великолепным оратором, и он знал, что хотят слышать его соотечественники и знал, что они чувствуют по отношению к обидчикам Германии те же чувства, что и он сам. Следовательно, поднять людей на «великие» свершения и завоевания было совершенно несложно.

Вторая мировая война стала самой тяжелой, самой кровавой войной в истории человечества. Она привела к самым большим человеческим потерям. Приблизительное количество жертв Второй мировой войны составляет 71 миллион человек. И Гитлер виноват в этом. И в течение войны, он знал об этом. Он знал, что все эти жертвы – его жертвы, и он был рад этому. Он гордился этим. Сегодня Гитлер в сердцах и умах людей находится в одном списке с «Дьяволом» и «Сатаной».

Величайшие люди всех времен. Топ-10. Апостол Павел из Тарса

На шестом месте нашего рейтинга Величайшие люди всех времен. Топ-10 располагается Апостол Павел из Тарса. Апостол Павел считается самым важным человеком в вопросе распространения христианства, его идеологии и принципов. Апостол Павел считается самым главным христианским апологетом.

Апостол Павел является самым известным и почитаемым апостолом из всех учеников Христа.

Величайшие люди всех времен. Топ-10. Сиддхартха Гаутама (Будда)

Возможно, вас это удивит, но большинство людей, которые запрашивают в Google имя Будды, не являются буддистами. В Западном полушарии и по всей Европе буддизм не так сильно распространен, как в Восточной части – Непале и Индии. Известно, что Будда был смертным человеком, который достиг нирваны и духовного пробуждения в возрасте 35 лет. Для достижения нирваны и духовного познания Будда просидел в медитации 49 дней под деревом, пока он не достиг знаний о том, что необходимо сделать, дабы прекратить человеческие страдания. Познав истину, Будда нес свое учение людям, чтобы все делающие могли освободиться от мучений в своей жизни. Этот путь называется Благородный Восьмеричный Путь, который состоит из: правильного воззрения, правильного намерения, правильного сосредоточения, правильной речи, правильных действий, правильного образа жизни, правильных усилий и правильной внимательности. По учению Будды, если придерживаться этих несложных правил, можно стать по-настоящему счастливым человеком, не зависящим ни от чего.

Величайшие люди всех времен. Топ-10. Моисей

Моисей почитается всеми основными современными религиями мира, и иудаизмом, и христианством, и исламом. Он является величайшим пророком Верхового Завета, освободителем еврейского народа от египетского рабства. Моисей был законодателем, судьей, человеком, через которому Господь передал свои основные 10 заповедей.

По легенде, Моисей был найден младенцем, в корзине, плывущим по Нилу и был взращен, как сын фараона. Нет никакой, по большому счету точной информации о Моисее, кроме того, что он вырос в благородной египетской семье, и в один прекрасный день увидел, как египтянин издевается над своим еврейским рабом, убил египтянина и сбежал в пустыню. Здесь, в пустыне, Бог впервые явился Моисею, в качестве горящего куста. Этот переломный момент вдохновил Моисея, и он вдохновленный пошел к фараону, просить, что бы тот отпустил всех евреев, иначе, Господь нашлет такие мучения египтянам, что они не выдержат. Так и произошло. Фараон сопротивлялся, а Господь показывал свою силу и насылал немыслимые мучения египетскому народу. В конечном итоге, фараон был вынужден отпустить Моисея вместе со всеми евреями.

Моисей водил евреев по пустыням в течение 40 лет, что бы все они переродились от рабства, здесь же Господь передал через Моисея свои основные законы.

Величайшие люди всех времен. Топ-10. Авраам

Бронзу нашего рейтинга Величайшие люди всех времен. Топ-10 занимает Библейский Авраам. И это не случайно. Авраам считается одним из первых пророков Ближнего Востока, первым, кто проповедовал единого Бога. По легенде, Бог заключает завет с Авраамом, потому, что тот был очень благочестив, непоколебим в своей вере в Бога. Этот завет отмечен обрезанием. Перед этим, Господь испытал веру Авраама, требуя, что бы тот убил своего сына Исаака и Авраам уже занес нож над сыном, когда Господь сказал, что это была проверка.

Величайшие люди всех времен. Топ-10. Магомет

Для не-мусульман, Магомет основал ислам. Для мусульман ислам уже был, но Магомет возродил его в сердцах людей. Мусульмане верят в то, что Господь передал через Магомета основные философские принципы и откровения, которые тот записал в основную религиозную книгу мусульман – Коран.

Магомет родился в Саудовской Аравии, у него было 13 жен. Не сохранилось ни одного точного изображения Магомета, потому как он считается последним пророком, посланным Аллахом, для того, чтобы учить людей основному пути мира и праведности, и что он слишком свят, чтобы все мы видели его лицо. За свою жизнь Магомет удалось объединить весь Ближний Восток под именем единого Бога – Аллаха.

Величайшие люди всех времен. Топ-10. Иисус из Назарета

Было бы непонятно, если бы первое место в Величайшие люди всех времен Топ-10, занял какой-то другой человек. Естественно – это Иисус из Назарета или Иисус Христос.

Все мы знаем историю жизни Иисуса, который родился у девственницы, умер в возрасте 33 лет, что его распяли на кресте, что он умер и через три дня воскрес, вознесся на небеса, в обитель Своего Отца и теперь сидит по правую руку от Бога.

Иисуса Христа принимают все религии мира, о нем и его жизни знают и верующие и атеисты. Быть может, не знают имени Христа, какие-нибудь самые примитивные народности и племена, живущие в дельте реки Амазонки или в непроходимых лесах Бразилии. Основной книгой, рассказывающей о жизни и деяниях Христа является Библия Новый Завет, отметим, что ежегодно продается 25 миллионов экземпляров Библии по всему миру.

Так, что даже если вы не верующий человек, вам придется принять тот факт, что самым известным человеком по всему миру является Иисус из Назарета.

Мы собрали для вас самые лучшие рассказы о Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Рассказы от первого лица, не придуманные, живые воспоминания фронтовиков и свидетелей войны.

Рассказ о войне из книги священника Александра Дьяченко «Преодоление»

Я не всегда была старой и немощной, я жила в белорусской деревне, у меня была се­мья, очень хороший муж. Но пришли немцы, муж, как и другие мужчины, ушел в партизаны, он был их командиром. Мы, женщины, поддерживали своих мужчин, чем могли. Об этом ста­ло известно немцам. Они приехали в деревню рано утром. Выгнали всех из домов и, как ско­тину, погнали на станцию в соседний городок. Там нас уже ждали вагоны. Людей набивали в те­плушки так, что мы могли только стоять. Ехали с остановками двое суток, ни воды, ни пищи нам не давали. Когда нас наконец выгрузили из ваго­нов, то некоторые были уже не в состоянии дви­гаться. Тогда охрана стала сбрасывать их на зем­лю и добивать прикладами карабинов. А потом нам показали направление к воротам и сказали: «Бегите». Как только мы пробежали половину расстояния, спустили собак. До ворот добежали самые сильные. Тогда собак отогнали, всех, кто остался, построили в колонну и повели сквозь ворота, на которых по-немецки было написано: «Каждому - свое». С тех пор, мальчик, я не могу смотреть на высокие печные трубы.

Она оголила руку и показала мне наколку из ряда цифр на внутренней стороне руки, бли­же к локтю. Я знал, что это татуировка, у моего папы был на груди наколот танк, потому что он танкист, но зачем колоть цифры?

Помню, что еще она рассказывала о том, как их освобождали наши танкисты и как ей повезло дожить до этого дня. Про сам лагерь и о том, что в нем происходило, она не расска­зывала мне ничего, наверное, жалела мою детскую голову.

Об Освенциме я узнал уже позд­нее. Узнал и понял, почему моя соседка не мог­ла смотреть на трубы нашей котельной.

Мой отец во время войны тоже оказался на оккупированной территории. Досталось им от немцев, ох, как досталось. А когда наши по­гнали немчуру, то те, понимая, что подросшие мальчишки - завтрашние солдаты, решили их расстрелять. Собрали всех и повели в лог, а тут наш самолетик - увидел скопление людей и дал рядом очередь. Немцы на землю, а пацаны - врассыпную. Моему папе повезло, он убежал, с простреленной рукой, но убежал. Не всем тог­да повезло.

В Германию мой отец входил танкистом. Их танковая бригада отличилась под Берли­ном на Зееловских высотах. Я видел фотогра­фии этих ребят. Молодежь, а вся грудь в орде­нах, несколько человек - . Многие, как и мой папа, были призваны в действующую ар­мию с оккупированных земель, и многим было за что мстить немцам. Поэтому, может, и воева­ли так отчаянно храбро.

Шли по Европе, осво­бождали узников концлагерей и били врага, до­бивая беспощадно. «Мы рвались в саму Герма­нию, мы мечтали, как размажем ее траками гу­сениц наших танков. У нас была особая часть, даже форма одежды была черная. Мы еще сме­ялись, как бы нас с эсэсовцами не спутали».

Сразу по окончании войны бригада моего отца была размещена в одном из маленьких не­мецких городков. Вернее, в руинах, что от него остались. Сами кое-как расположились в подва­лах зданий, а вот помещения для столовой не было. И командир бригады, молодой полков­ник, распорядился сбивать столы из щитов и ставить временную столовую прямо на площа­ди городка.

«И вот наш первый мирный обед. Полевые кухни, повара, все, как обычно, но солдаты си­дят не на земле или на танке, а, как положено, за столами. Только начали обедать, и вдруг из всех этих руин, подвалов, щелей, как тараканы, начали выползать немецкие дети. Кто-то сто­ит, а кто-то уже и стоять от голода не может. Стоят и смотрят на нас, как собаки. И не знаю, как это получилось, но я своей простреленной рукой взял хлеб и сунул в карман, смотрю ти­хонько, а все наши ребята, не поднимая глаз друга на друга, делают то же самое».

А потом они кормили немецких детей, отда­вали все, что только можно было каким-то обра­зом утаить от обеда, сами еще вчерашние дети, которых совсем недавно, не дрогнув, насилова­ли, сжигали, расстреливали отцы этих немецких детей на захваченной ими нашей земле.

Командир бригады, Герой Советского Со­юза, по национальности еврей, родителей ко­торого, как и всех других евреев маленького бе­лорусского городка, каратели живыми закопа­ли в землю, имел полное право, как моральное, так и военное, залпами отогнать немецких «вы­родков» от своих танкистов. Они объедали его солдат, понижали их боеспособность, многие из этих детей были еще и больны и могли рас­пространить заразу среди личного состава.

Но полковник, вместо того чтобы стре­лять, приказал увеличить норму расхода про­дуктов. И немецких детей по приказу еврея кормили вместе с его солдатами.

Думаешь, что это за явление такое - Рус­ский Солдат? Откуда такое милосердие? Поче­му не мстили? Кажется, это выше любых сил - узнать, что всю твою родню живьем закопа­ли, возможно, отцы этих же детей, видеть кон­цлагеря с множеством тел замученных людей. И вместо того чтобы «оторваться» на детях и женах врага, они, напротив, спасали их, кор­мили, лечили.

С описываемых событий прошло несколь­ко лет, и мой папа, окончив военное училище в пятидесятые годы, вновь проходил военную службу в Германии, но уже офицером. Как-то на улице одного города его окликнул молодой немец. Он подбежал к моему отцу, схватил его за руку и спросил:

Вы не узнаете меня? Да, конечно, сейчас во мне трудно узнать того голодного оборванного мальчишку. Но я вас запомнил, как вы тог­да кормили нас среди руин. Поверьте, мы ни­когда этого не забудем.

Вот так мы приобретали друзей на Западе, силой оружия и всепобеждающей силой хри­стианской любви.

Живы. Выдержим. Победим.

ПРАВДА О ВОЙНЕ

Надо отметить, что далеко не на всех произвело убедительное впечатление выступление В. М. Молотова в первый день войны, а заключительная фраза у некоторых бойцов вызвала иронию. Когда мы, врачи, спрашивали у них, как дела на фронте, а жили мы только этим, часто слышали ответ: «Драпаем. Победа за нами… то есть у немцев!»

Не могу сказать, что и выступление И. В. Сталина на всех подействовало положительно, хотя на большинство от него повеяло теплом. Но в темноте большой очереди за водой в подвале дома, где жили Яковлевы, я услышал однажды: «Вот! Братьями, сестрами стали! Забыл, как за опоздания в тюрьму сажал. Пискнула крыса, когда хвост прижали!» Народ при этом безмолвствовал. Приблизительно подобные высказывания я слышал неоднократно.

Подъему патриотизма способствовали еще два фактора. Во-первых, это зверства фашистов на нашей территории. Сообщения газет, что в Катыни под Смоленском немцы расстреляли десятки тысяч плененных нами поляков, а не мы во время отступления, как уверяли немцы, воспринимались без злобы. Все могло быть. «Не могли же мы их оставить немцам», - рассуждали некоторые. Но вот убийство наших людей население простить не могло.

В феврале 1942 года моя старшая операционная медсестра А. П. Павлова получила с освобожденных берегов Селигера письмо, где рассказывалось, как после взрыва ручной фанаты в штабной избе немцев они повесили почти всех мужчин, в том числе и брата Павловой. Повесили его на березе у родной избы, и висел он почти два месяца на глазах у жены и троих детей. Настроение от этого известия у всего госпиталя стало грозным для немцев: Павлову любили и персонал, и раненые бойцы… Я добился, чтобы во всех палатах прочли подлинник письма, а пожелтевшее от слез лицо Павловой было в перевязочной у всех перед глазами…

Второе, что обрадовало всех, это примирение с церковью. Православная церковь проявила в своих сборах на войну истинный патриотизм, и он был оценен. На патриарха и духовенство посыпались правительственные награды. На эти средства создавались авиаэскадрильи и танковые дивизии с названиями «Александр Невский» и «Дмитрий Донской». Показывали фильм, где священник с председателем райисполкома, партизаном, уничтожает зверствующих фашистов. Фильм заканчивался тем, что старый звонарь поднимается на колокольню и бьет в набат, перед этим широко перекрестясь. Прямо звучало: «Осени себя крестным знамением, русский народ!» У раненых зрителей, да и у персонала блестели слезы на глазах, когда зажигался свет.

Наоборот, огромные деньги, внесенные председателем колхоза, кажется, Ферапонтом Головатым, вызывали злобные улыбки. «Ишь как наворовался на голодных колхозниках», - говорили раненые из крестьян.

Громадное возмущение у населения вызвала и деятельность пятой колонны, то есть внутренних врагов. Я сам убедился, как их было много: немецким самолетам сигнализировали из окон даже разноцветными ракетами. В ноябре 1941 года в госпитале Нейрохирургического института сигнализировали из окна азбукой Морзе. Дежурный врач Мальм, совершенно спившийся и деклассированный человек, сказал, что сигнализация шла из окна операционной, где дежурила моя жена. Начальник госпиталя Бондарчук на утренней пятиминутке сказал, что он за Кудрину ручается, а дня через два сигнальщика взяли, и навсегда исчез сам Мальм.

Мой учитель игры на скрипке Александров Ю. А., коммунист, хотя и скрыто религиозный, чахоточный человек, работал начальником пожарной охраны Дома Красной Армии на углу Литейного и Кировской. Он гнался за ракетчиком, явно работником Дома Красной Армии, но не смог рассмотреть его в темноте и не догнал, но ракетницу тот бросил под ноги Александрову.

Быт в институте постепенно налаживался. Стало лучше работать центральное отопление, электрический свет стал почти постоянным, появилась вода в водопроводе. Мы ходили в кино. Такие фильмы, как «Два бойца», «Жила-была девочка» и другие, смотрели с нескрываемым чувством.

На «Два бойца» санитарка смогла взять билеты в кинотеатр «Октябрь» на сеанс позже, чем мы рассчитывали. Придя на следующий сеанс, мы узнали, что снаряд попал во двор этого кинотеатра, куда выпускали посетителей предыдущего сеанса, и многие были убиты и ранены.

Лето 1942 года прошло через сердца обывателей очень грустно. Окружение и разгром наших войск под Харьковом, сильно пополнившие количество наших пленных в Германии, навели большое на всех уныние. Новое наступление немцев до Волги, до Сталинграда, очень тяжело всеми переживалось. Смертность населения, особенно усиленная в весенние месяцы, несмотря на некоторое улучшение питания, как результат дистрофии, а также гибель людей от авиабомб и артиллерийских обстрелов ощутили все.

У жены украли в середине мая мою и ее продовольственные карточки, отчего мы снова очень сильно голодали. А надо было готовиться к зиме.

Мы не только обработали и засадили огороды в Рыбацком и Мурзинке, но получили изрядную полосу земли в саду у Зимнего дворца, который был отдан нашему госпиталю. Это была превосходная земля. Другие ленинградцы обрабатывали другие сады, скверы, Марсово поле. Мы посадили даже десятка два глазков от картофеля с прилегающим кусочком шелухи, а также капусту, брюкву, морковь, лук-сеянец и особенно много турнепса. Сажали везде, где только был клочок земли.

Жена же, боясь недостатка белковой пищи, собирала с овощей слизняков и мариновала их в двух больших банках. Впрочем, они не пригодились, и весной 1943 года их выбросили.

Наступившая зима 1942/43 года была мягкой. Транспорт больше не останавливался, все деревянные дома на окраинах Ленинграда, в том числе и дома в Мурзинке, снесли на топливо и запаслись им на зиму. В помещениях был электрический свет. Вскоре ученым дали особые литерные пайки. Мне как кандидату наук дали литерный паек группы Б. В него ежемесячно входили 2 кг сахара, 2 кг крупы, 2 кг мяса, 2 кг муки, 0,5 кг масла и 10 пачек папирос «Беломорканал». Это было роскошно, и это нас спасло.

Обмороки у меня прекратились. Я даже легко всю ночь дежурил с женой, охраняя огород у Зимнего дворца по очереди, три раза за лето. Впрочем, несмотря на охрану, все до одного кочана капусты украли.

Большое значение имело искусство. Мы начали больше читать, чаще бывать в кино, смотреть кинопередачи в госпитале, ходить на концерты самодеятельности и приезжавших к нам артистов. Однажды мы с женой были на концерте приехавших в Ленинград Д. Ойстраха и Л. Оборина. Когда Д. Ойстрах играл, а Л. Оборин аккомпанировал, в зале было холодновато. Внезапно голос тихо сказал: «Воздушная тревога, воздушная тревога! Желающие могут спуститься в бомбоубежище!» В переполненном зале никто не двинулся, Ойстрах благодарно и понимающе улыбнулся нам всем одними глазами и продолжал играть, ни на мгновение не споткнувшись. Хотя в ноги толкало от взрывов и доносились их звуки и тявканье зениток, музыка поглотила все. С тех пор эти два музыканта стали моими самыми большими любимцами и боевыми друзьями без знакомства.

К осени 1942 года Ленинград сильно опустел, что тоже облегчало его снабжение. К моменту начала блокады в городе, переполненном беженцами, выдавалось до 7 миллионов карточек. Весной 1942 года их выдали только 900 тысяч.

Эвакуировались многие, в том числе и часть 2-го Медицинского института. Остальные вузы уехали все. Но все же считают, что Ленинград смогли покинуть по Дороге жизни около двух миллионов. Таким образом, около четырех миллионов умерло (По официальным данным в блокадном Ленинграде умерло около 600 тысяч человек, по другим - около 1 миллиона. - ред.) цифра, значительно превышающая официальную. Далеко не все мертвецы попали на кладбище. Громадный ров между Саратовской колонией и лесом, идущим к Колтушам и Всеволожской, принял в себя сотни тысяч мертвецов и сровнялся с землей. Сейчас там пригородный огород, и следов не осталось. Но шуршащая ботва и веселые голоса убирающих урожай - не меньшее счастье для погибших, чем траурная музыка Пискаревского кладбища.

Немного о детях. Их судьба была ужасна. По детским карточкам почти ничего не давали. Мне как-то особенно живо вспоминаются два случая.

В самую суровую часть зимы 1941/42 года я брел из Бехтеревки на улицу Пестеля в свой госпиталь. Опухшие ноги почти не шли, голова кружилась, каждый осторожный шаг преследовал одну цель: продвинуться вперед и не упасть при этом. На Староневском я захотел зайти в булочную, чтобы отоварить две наши карточки и хоть немного согреться. Мороз пробирал до костей. Я стал в очередь и заметил, что около прилавка стоит мальчишка лет семи-восьми. Он наклонился и весь как бы сжался. Вдруг он выхватил кусок хлеба у только что получившей его женщины, упал, сжавшись в ко-1 мок спиной кверху, как ежик, и начал жадно рвать хлеб зубами. Женщина, утратившая хлеб, дико завопила: наверное, ее дома ждала с нетерпением голодная семья. Очередь смешалась. Многие бросились бить и топтать мальчишку, который продолжал есть, ватник и шапка защищали его. «Мужчина! Хоть бы вы помогли», - крикнул мне кто-то, очевидно, потому, что я был единственным мужчиной в булочной. Меня закачало, сильно закружилась голова. «Звери вы, звери», - прохрипел я и, шатаясь, вышел на мороз. Я не мог спасти ребенка. Достаточно было легкого толчка, и меня, безусловно, приняли бы разъяренные люди за сообщника, и я упал бы.

Да, я обыватель. Я не кинулся спасать этого мальчишку. «Не обернуться в оборотня, зверя», - писала в эти дни наша любимая Ольга Берггольц. Дивная женщина! Она многим помогала перенести блокаду и сохраняла в нас необходимую человечность.

Я от имени их пошлю за рубеж телеграмму:

«Живы. Выдержим. Победим».

Но неготовность разделить участь избиваемого ребенка навсегда осталась у меня зарубкой на совести…

Второй случай произошел позже. Мы получили только что, но уже во второй раз, литерный паек и вдвоем с женой несли его по Литейному, направляясь домой. Сугробы были и во вторую блокадную зиму достаточно высоки. Почти напротив дома Н. А. Некрасова, откуда он любовался парадным подъездом, цепляясь за погруженную в снег решетку, шел ребенок лет четырех-пяти. Он с трудом передвигал ноги, огромные глаза на иссохшем старческом лице с ужасом вглядывались в окружающий мир. Ноги его заплетались. Тамара вытащила большой, двойной, кусок сахара и протянула ему. Он сначала не понял и весь сжался, а потом вдруг рывком схватил этот сахар, прижал к груди и замер от страха, что все случившееся или сон, или неправда… Мы пошли дальше. Ну, что же большее могли сделать еле бредущие обыватели?

ПРОРЫВ БЛОКАДЫ

Все ленинградцы ежедневно говорили о прорыве блокады, о предстоящей победе, мирной жизни и восстановлении страны, втором фронте, то есть об активном включении в войну союзников. На союзников, впрочем, мало надеялись. «План уже начерчился, но рузвельтатов никаких»,- шутили ленинградцы. Вспоминали и индейскую мудрость: «У меня три друга: первый - мой друг, второй - друг моего друга и третий - враг моего врага». Все считали, что третья степень дружбы только и объединяет нас с нашими союзниками. (Так, кстати, и оказалось: второй фронт появился только тогда, когда ясно стало, что мы сможем освободить одни всю Европу.)

Редко кто говорил о других исходах. Были люди, которые считали, что Ленинград после войны должен стать свободным городом. Но все сразу же обрывали таких, вспоминая и «Окно в Европу», и «Медного всадника», и историческое значение для России выхода к Балтийскому морю. Но о прорыве блокады говорили ежедневно и всюду: за работой, на дежурствах на крышах, когда «лопатами отбивались от самолетов», гася зажигалки, за скудной едой, укладываясь в холодную постель и во время немудрого в те времена самообслуживания. Ждали, надеялись. Долго и упорно. Говорили то о Федюнинском и его усах, то о Кулике, то о Мерецкове.

В призывных комиссиях на фронт брали почти всех. Меня откомандировали туда из госпиталя. Помню, что только двубезрукому я дал освобождение, удивившись замечательным протезам, скрывавшим его недостаток. «Вы не бойтесь, берите с язвой желудка, туберкулезных. Ведь всем им придется быть на фронте не больше недели. Если не убьют, то ранят, и они попадут в госпиталь», - говорил нам военком Дзержинского района.

И действительно, война шла большой кровью. При попытках пробиться на связь с Большой землей под Красным Бором остались груды тел, особенно вдоль насыпей. «Невский пятачок» и Синявинские болота не сходили с языка. Ленинградцы бились неистово. Каждый знал, что за его спиной его же семья умирает с голоду. Но все попытки прорыва блокады не вели к успеху, наполнялись только наши госпитали искалеченными и умирающими.

С ужасом мы узнали о гибели целой армии и предательстве Власова. Этому поневоле пришлось поверить. Ведь, когда читали нам о Павлове и других расстрелянных генералах Западного фронта, никто не верил, что они предатели и «враги народа», как нас в этом убеждали. Вспоминали, что это же говорилось о Якире, Тухачевском, Уборевиче, даже о Блюхере.

Летняя кампания 1942 года началась, как я писал, крайне неудачно и удручающе, но уже осенью стали много говорить об упорстве наших под Сталинградом. Бои затянулись, подходила зима, а в ней мы надеялись на свои русские силы и русскую выносливость. Радостные вести о контрнаступлении под Сталинградом, окружении Паулюса с его 6-й армией, неудачи Манштейна в попытках прорвать это окружение давали ленинградцам новую надежду в канун Нового, 1943 года.

Я встречал Новый год с женой вдвоем, вернувшись часам к 11 в каморку, где мы жили при госпитале, из обхода по эвакогоспиталям. Была рюмка разведенного спирта, два ломтика сала, кусок хлеба грамм 200 и горячий чай с кусочком сахара! Целое пиршество!

События не заставили себя ждать. Раненых почти всех выписали: кого комиссовали, кого отправили в батальоны выздоравливающих, кого увезли на Большую землю. Но недолго бродили мы по опустевшему госпиталю после суматохи его разгрузки. Потоком пошли свежие раненые прямо с позиций, грязные, перевязанные часто индивидуальным пакетом поверх шинели, кровоточащие. Мы были и медсанбатом, и полевым, и фронтовым госпиталем. Одни стали на сортировку, другие - к операционным столам для бессменного оперирования. Некогда было поесть, да и не до еды стало.

Не первый раз шли к нам такие потоки, но этот был слишком мучителен и утомителен. Все время требовалось тяжелейшее сочетание физической работы с умственной, нравственных человеческих переживаний с четкостью сухой работы хирурга.

На третьи сутки мужчины уже не выдерживали. Им давали по 100 грамм разведенного спирта и посылали часа на три спать, хотя приемный покой завален был ранеными, нуждающимися в срочнейших операциях. Иначе они начинали плохо, полусонно оперировать. Молодцы женщины! Они не только во много раз лучше мужчин переносили тяготы блокады, гораздо реже погибали от дистрофии, но и работали, не жалуясь на усталость и четко выполняя свои обязанности.

В нашей операционной операции шли на трех столах: за каждым - врач и сестра, на все три стола - еще одна сестра, заменяющая операционную. Кадровые операционные и перевязочные сестры все до одной ассистировали на операциях. Привычка работать по много ночей подряд в Бехтеревке, больнице им. 25-го Октября и на «скорой помощи» меня выручила. Я выдержал это испытание, с гордостью могу сказать, как женщины.

Ночью 18 января нам привезли раненую женщину. В этот день убило ее мужа, а она была тяжело ранена в мозг, в левую височную долю. Осколок с обломками костей внедрился в глубину, полностью парализовав ей обе правые конечности и лишив ее возможности говорить, но при сохранении понимания чужой речи. Женщины-бойцы попадали к нам, но не часто. Я ее взял на свой стол, уложил на правый, парализованный бок, обезболил кожу и очень удачно удалил металлический осколок и внедрившиеся в мозг осколки кости. «Милая моя, - сказал я, кончая операцию и готовясь к следующей, - все будет хорошо. Осколок я достал, и речь к вам вернется, а паралич целиком пройдет. Вы полностью выздоровеете!»

Вдруг моя раненая сверху лежащей свободной рукой стала манить меня к себе. Я знал, что она не скоро еще начнет говорить, и думал, что она мне что-нибудь шепнет, хотя это казалось невероятным. И вдруг раненая своей здоровой голой, но крепкой рукой бойца охватила мне шею, прижала мое лицо к своим губам и крепко поцеловала. Я не выдержал. Я не спал четвертые сутки, почти не ел и только изредка, держа папироску корнцангом, курил. Все помутилось в моей голове, и, как одержимый, я выскочил в коридор, чтобы хоть на одну минуту прийти в себя. Ведь есть же страшная несправедливость в том, что женщин - продолжательниц рода и смягчающих нравы начала в человечестве, тоже убивают. И вот в этот момент заговорил, извещая о прорыве блокады и соединении Ленинградского фронта с Волховским, наш громкоговоритель.

Была глубокая ночь, но что тут началось! Я стоял окровавленный после операции, совершенно обалдевший от пережитого и услышанного, а ко мне бежали сестры, санитарки, бойцы… Кто с рукой на «аэроплане», то есть на отводящей согнутую руку шине, кто на костылях, кто еще кровоточа через недавно наложенную повязку. И вот начались бесконечные поцелуи. Целовали меня все, несмотря на мой устрашающий от пролитой крови вид. А я стоял, пропустил минут 15 из драгоценного времени для оперирования других нуждавшихся раненых, выдерживая эти бесчисленные объятия и поцелуи.

Рассказ о Великой Отечественной войне фронтовика

1 год назад в этот день началась война, разделившая историю не только нашей страны, а и всего мира на до и после . Рассказывает участник Великой Отечественной войны Марк Павлович Иванихин, председатель Совета ветеранов войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов Восточного административного округа.

– – это день, когда наша жизнь переломилась пополам. Было хорошее, светлое воскресенье, и вдруг объявили о войне, о первых бомбежках. Все поняли, что придется очень многое выдержать, 280 дивизий пошли на нашу страну. У меня семья военная, отец был подполковником. За ним сразу пришла машина, он взял свой «тревожный» чемодан (это чемодан, в котором всегда наготове было самое необходимое), и мы вместе поехали в училище, я как курсант, а отец как преподаватель.

Сразу все изменилось, всем стало понятно, что эта война будет надолго. Тревожные новости погрузили в другую жизнь, говорили о том, что немцы постоянно продвигаются вперед. Этот день был ясный, солнечный, а под вечер уже началась мобилизация.

Такими остались мои воспоминания, мальчишки 18-ти лет. Отцу было 43 года, он работал старшим преподавателем в первом Московском Артиллерийском училище имени Красина, где учился и я. Это было первое училище, которое выпустило в войну офицеров, воевавших на «Катюшах». Я всю войну воевал на «Катюшах».

– Молодые неопытные ребята шли под пули. Это была верная смерть?

– Мы все-таки многое умели. Еще в школе нам всем нужно было сдать норматив на значок ГТО (готов к труду и обороне). Тренировались почти как в армии: нужно было пробежать, проползти, проплыть, а также учили перевязывать раны, накладывать шины при переломах и так далее. Хоть , мы немного были готовы защищать свою Родину.

Я воевал на фронте с 6 октября 1941 по апрель 1945 г. Участвовал в сражениях за Сталинград, и от Курской Дуги через Украину и Польшу дошел до Берлина.

Война – это ужасное испытание. Это постоянная смерть, которая рядом с тобой и угрожает тебе. У ног рвутся снаряды, на тебя идут вражеские танки, сверху к тебе прицеливаются стаи немецких самолетов, артиллерия стреляет. Кажется, что земля превращается в маленькое место, где тебе некуда деться.

Я был командиром, у меня находилось 60 человек в подчинении. За всех этих людей надо отвечать. И, несмотря на самолеты и танки, которые ищут твоей смерти, нужно держать и себя в руках, и держать в руках солдат, сержантов и офицеров. Это выполнить сложно.

Не могу забыть концлагерь Майданек. Мы освободили этот лагерь смерти, увидели изможденных людей: кожа и кости. А особенно помнятся детишки с разрезанными руками, у них все время брали кровь. Мы увидели мешки с человеческими скальпами. Увидели камеры пыток и опытов. Что таить, это вызвало ненависть к противнику.

Еще помню, зашли в отвоеванную деревню, увидели церковь, а в ней немцы устроили конюшню. У меня солдаты были из всех городов советского союза, даже из Сибири, у многих погибли отцы на войне. И эти ребята говорили: «Дойдем до Германии, семьи фрицев перебьем, и дома их сожжем». И вот вошли мы в первый немецкий город, бойцы ворвались в дом немецкого летчика, увидели фрау и четверо маленьких детей. Вы думаете, кто-то их тронул? Никто из солдат ничего плохого им не сделал. Русский человек отходчив.

Все немецкие города, которые мы проходили, остались целы, за исключением Берлина, в котором было сильное сопротивление.

У меня четыре ордена. Орден Александра Невского, который получил за Берлин; орден Отечественной войны I-ой степени, два ордена Отечественной войны II степени. Также медаль за боевые заслуги, медаль за победу над Германией, за оборону Москвы, за оборону Сталинграда, за освобождение Варшавы и за взятие Берлина. Это основные медали, а всего их порядка пятидесяти. Все мы, пережившие военные годы, хотим одного - мира. И чтобы ценен был тот народ, который одержал победу.

Фото Юлии Маковейчук

История жизни одного человека
едва ли не любопытнее и не поучительнее
истории целых народов.

Русский классик

То, что я для вас публикую, - это Воспоминания моего тестя, ныне покойного отца моей, тоже уже покойной, жены Елены – Владимира Викторовича Лубянцева.
Почему я решил их сейчас опубликовать? Наверно, для меня пришло время. Время отдать ему дань памяти. И время, когда, наконец, появилась такая возможность, о которой ещё недавно можно было только мечтать.
Вполне допускаю, что эта его, автора, проза не является чем-то выдающимся - с литературной точки зрения. Но он, как немногие, на склоне лет нашёл время и силы рассказать и сохранить для нас уже ушедшие в историю эпизоды своей жизни. «Иные не делают и этого»,- сказал поэт.
И то, о чём он рассказывает, также не является чем-то неординарным: это - не приключения в джунглях, не полярная экспедиция и не полёт в космос… Он просто рассказывает о тех событиях, участником которых был наравне с другими – тысячами и миллионами; о событиях, о которых он знает в самых мельчайших подробностях, не понаслышке.
Это рассказ о том периоде его (и не только его) жизни, который многое определил и стал самым важным и значимым – о войне, о боях, в которых он участвовал до Дня Победы, начиная с 1940-го года. И рассказ этот простой, искренний. И страшный той правдой жизни, которую ему, как и многим его поколения, пришлось пережить.
Писал он эти Воспоминания не напоказ и не рассчитывая увидеть их напечатанными: всё же не член Союза Писателей СССР, не маршал Советского Союза… а самиздат в те годы, мягко говоря, не поощрялся… Писал, что называется, в стол. Тихо и скромно. Как и жил.
Я даже не скажу, что при его жизни я питал к нему какое-то особое почтение. Скорее – наоборот. Я видел перед собой только замкнутого, глуховатого старика, целыми днями сидевшего перед политизированным телевизором, по которому день и ночь шли жаркие дебаты в Верховном Совете СССР (это был конец 80-х), а вечером – выходившего во двор покормить птичек да бездомных кошек, - почти чужого и далёкого от меня человека.
Он также, догадываюсь, с недоумением смотрел на меня, тогда ещё молодого, тридцатилетнего, как на что-то чужеродное, непонятное, вдруг вторгшееся в его жизнь.
К счастью или нет, но встречались мы с ним редко – в летние месяцы, когда я с женой и маленькими детьми приезжал к её родителям в Нижегородскую (тогда Горьковскую) область.
Центром притяжения в их доме была (она умерла в 1993 году, на год раньше его) мать моей жены, т.е. моя тёща Мария Николаевна – замечательной души человек. Она, уже тяжело больная, всё же находила в себе силы позаботиться о каждом из нас. А набивалось нас в их маленькую квартирку сразу три семьи: кроме меня с женой и двумя маленькими детьми, приезжали ещё их средний сын с женой и пятью детьми, так что было тесно, шумно и весело. Тестя же я в доме почти не слышал. От моей жены я узнал, что перед пенсией он работал бухгалтером (в советское время – за мизерную зарплату). А ещё показывала мне его старые фото конца 40-х: статный молодой офицер под руку с молодой красавицей-женой Марией.
И только много лет спустя, уже после его смерти, я прочитал его Воспоминания. И его внутренний мир, его история и жизнь открылись мне с другой стороны.
Может, прочитать бы их раньше, при его жизни, - наверно, и отношение к ветерану было бы другое…
Март 2010 г.

ВОСПОМИНАНИЯ УЧАСТНИКА ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ ЛУБЯНЦЕВА ВЛАДИМИРА ВИКТОРОВИЧА. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В армию я был призван в декабре 1939 года после окончания института. До 1939 г. была у меня отсрочка от военной службы по учебе в ленинградском финансово-экономическом институте. Служить я начал в 14-м отдельном танковом полку одесского военного округа. Изучали технику, радиосвязь, тактику боя, сначала «пеше-танкового», а потом и в самих танках. Был я башенным стрелком-радистом у командира батальона майора Литвинова, быстро заряжал пушку, отлично держал связь открытым текстом и через азбуку Морзе, отлично стрелял из пушки и пулемета, а при необходимости всегда мог сесть за бортовые фрикционы механика-водителя. Механиком-водителем был Павел Ткаченко. Научились водить танки даже без света фар в ночное время.
Летом 1940г. наш 14-ый отдельный танковый полк участвовал в освобождении Бессарабии. Румыны покидали Бессарабию без боев.
Уводили с собой скот, имущество, награбленное у жителей Бессарабии. Но мы им это осуществить не позволили. У нас были быстроходные танки БТ-7. Мы пошли в обгон румынских войск, за несколько часов пересекли всю территорию Бессарабии и встали на всех переправах по реке Прут. Мы отбирали награбленное имущество и пропускали только войска с оружием, которое они могли нести, и лошадей, запряженных в лафеты. Пропускаемые войска выстраивали, спрашивали, есть ли желание остаться в советской Бессарабии. Солдаты были запуганы, офицеры им говорили, что через год они вернутся и с нами расправятся. Но находились смельчаки, выходили из строя. Забирали подводы с имуществом, коров, лошадей и отправлялись по домам. Некоторые почему-то разувались. Ботинки жалели что-ли, уходили босиком, закинув ботинки на плечо. Мы стояли на Пруту несколько дней. По ночам на румынской стороне слышались выстрелы. Стреляли по солдатам, решившим бежать в нашу Бессарабию ночью. Некоторые переплывали к нам. После ухода румынских войск с территории Бессарабии наш полк проделал обратный ход по Бессарабии за реку Днестр и расположился в пригороде Тирасполя. Здесь продолжались еще год тактические занятия, стрельбы, ночные переходы, учебные тревоги. В июне 1941 года из состава полка была выделена группа танкистов, имеющих высшее образование (по гражданке). Я был зачислен в эту группу. Нам предстояло сдать три экзамена: по знанию техники, ведению боя и политической подготовке. Потом полагалось два месяца стажировки уже в качестве командиров танковых взводов, а в сентябре - увольнение в запас с присвоением звания лейтенанта каждому из нас. Но осуществить все это не удалось. До 20 июня мы сдали два экзамена, а последний экзамен сдавать не пришлось, началась Великая Отечественная война.
22 июня 1941 года наш полк поднялся по тревоге, мы пошли снова в Бессарабию по мосту через реку Днестр от Тирасполя на Бендеры и на мосту сразу попали под бомбежку. Мост через реку Днестр бомбила вражеская авиация, но ни одна бомба не попала в мост. Все рвались справа и слева в воде. Мы прошли Бессарабию до передовых частей нашей пехоты и стали прикрывать их отступление. Работы нам оказалось гораздо больше, чем мы представляли себе на тактических занятиях. Ночью надо было выкопать площадку для танка, загнать танк на площадку, чтобы из земли была видна только башня танка. Днем мы вели обстрел противника, а ночью снова меняли позицию и копали новые щели для танков. Копали до изнеможения, спать приходилось мало. Однажды водитель соседнего танка поставил танк под уклон, но на горный тормоз и лег под танк спать. Налетела авиация, одна бомба разорвалась близко, танк встряхнуло и сорвало с горного тормоза. Он двинулся под уклон, и днищем насмерть притиснуло лежащего под танком водителя. Под бомбежками мы были много раз. И во время переходов, и на стоянках. Если это случалось во время перехода, механик разворачивал машину вправо, влево, включал такую скорость, что машина летела, как птица, выбрасывая два фонтана земли из-под гусениц.
В июле 1941г наш полк был направлен к Киеву (юго-западный фронт). 24 июля 1941г было дано задание на разведку боем силами одного танкового взвода. Было это между пос. Монастырище и городом Белая Церковь. Вместо майора Литвинова в мой танк сел командир взвода, лейтенант. Мы прошли несколько километров колонной, а потом на одной возвышенности развернулись углом вперед и стали спускаться, обстреливая дальние кусты. Оттуда нас тоже обстреляли, что и нужно было нашим наблюдателям. Мы мчались на большой скорости, я быстро подавал новый снаряд, как только падала стреляная гильза в гильзоулавливатель. В цель при большой качке попасть трудно, но мы стреляли для испуга. Вдруг меня встряхнуло, как электрическим током, и левая рука непроизвольно дернулась к левому глазу. Я заорал: «Я ранен!» Механик оглянулся на лейтенанта, но тот крикнул: «вперед, вперед!», потом тише: «нам нельзя разворачиваться и подставлять бок, там броня слабее». Тут же раздался лязг, а лейтенант чуть приоткрыл люк и выбросил «лимонку» в убегавших фрицев. Понравился тогда мне этот лейтенант. Он действовал не как герой, а как простой труженик, знающий свое дело и свою машину. В такой напряженной и опасной обстановке он действовал вдумчиво, как на работе. А обо мне подумал: раз кричит, значит живой, пусть потерпит. Без дополнительных происшествий мы вернулись на свою базу. Когда я отнял ладонь от левого глаза, там оказался сгусток крови, за которым глаз не был виден. Перевязал меня механик – водитель, он подумал, что глаз выбит. А я не завязанным правым глазом осмотрел наш танк. Царапин и ссадин на нем было много еще в Бессарабии, сбит перископ, антенна. А теперь появилась дырка рядом с пулеметным отверстием. Снаряд не пробил лобовую броню танка, но дырку небольшую высверлил, меня осыпало в лицо мелкими осколками своей отколовшейся брони.
Медсанбат отправлял всех поступавших раненых на подводах. Мы пошли по украинским селам. Жители встречали нас, первых раненых, приветливо, ласково, угощали домашними пышками, приглашали в сады. Увидев, что я не могу отловить вишню с куста, меня вели к скамейке и предлагали вишни, собранные в корзину.
Когда мы подошли к железной дороге, там стоял санпоезд, который и доставил нас в эвакогоспиталь 3428 в город Серго Ворошиловоградской области 31 июля 1941 года. Врача окулиста в этом госпитале не было, был один на несколько госпиталей. Он пришел на следующий день, 1 августа. Восемь дней прошло после ранения. Мои очи пылали, как огнем, я не мог шевелить веками. Врач что-то побурчал персоналу, что не вызвали его раньше, но, узнав, что я прибыл только вчера, бодро пообещал мне быстрое выздоровление, а на первый случай познакомит меня с некоей «Анастасией», которая снимает все боли. Он велел держаться за его плечо и повел меня в операционную. Там закапал в глаза лекарство, расспросил меня о смелых танкистах. Я рассказал ему о лейтенанте Сароисове, который гоняет свой танк по деревням, занятым немцами, под ураганным огнем противника. Потом врач меня предупредил, чтобы я не ворочал глазами без его команды, сославшись на то, что у него оружие острое, с ним надо вести себя осторожно. Он удалил из роговой оболочки обоих глаз видимые осколки, а я ворочал глазами по его команде. После операции он уехал. Приехал через два дня с рентгеновской пленкой, сделал снимок и уехал.
Когда снова приехал, опять вынимал осколки, проявленные на пленке. С собой имел новую пленку и сделал снимок. В следующий приезд он сказал, что в правом глазу осколков нет, а в левом вырисовывается два осколочка в недосягаемом для скальпеля положении. Он решил сделать снимок левого глаза с движением глаз. Во время съемки скомандовал мне: «вверх-вниз». Опять уехал и вернулся через день. Сказал, что оставшиеся два осколка находятся не в глазу, а в глазнице. Они обрастут оболочкой, и, может быть, не будут беспокоить. А если их удалять, то надо оттягивать глаз или пробивать висок. Операция сложная, можно потерять зрение. Несколько дней мне еще закапывали лекарство в глаза, а вскоре перестали, и я стал нормально видеть. 22 августа я выписался из госпиталя и поехал в Сталинград в надежде попасть на танк Т-34, о чем мечтал каждый подбитый танкист.
Сталинград был еще цел и невредим. В мирном небе на большой высоте спокойно и тихо плавала лишь немецкая рама Фоке-Вульф.
У коменданта собралась группа танкистов разных специальностей. Их уже посылали в танковый полк, но снова вернули. Теперь комендант направил нас в тракторный полк (был в Сталинграде в августе 1941г и такой полк). Но и там было полным-полно народу, а машин не хватало. Нас вернули и оттуда.
Тут подвернулся покупатель из 894 стрелкового полка. Обещал всем найти работу по душе. Мне, например, ручной пулемет Дегтярева, только на треноге, а не в шаровой установке, как это было в танке БТ-7, или переносную коротковолновую станцию 6-ПК. Повидал я еще раз этого штабника. На лица у меня плохая память, но он меня сам узнал. Спросил, как я устроился. Я ответил, что обещанная им 6-ПК осталась пока в мечтах, а у меня за плечом была новенькая семизарядная винтовка СВТ с длиннющим штыком формы кинжала. Он спросил, сколько мне лет, я сказал - 28. «Ну, тогда у тебя еще все впереди, - сказал он. - Должно все исполниться». С тем мы и расстались. Он пошел по своим делам, а я полез в «телячий» вагон. Поехали мы на запад к Днепру. Где-то мы высадились, часть прошли пешком. Потом нам показали, где наша полоса обороны. Меня назначили командиром отделения, сказали, чтобы я выделил одного стрелка связным к командиру взвода. В отделении моем было со мной 19 человек. У каждого из нас на поясе в чехле была лопатка с коротким черенком, их мы и применили для нашего благоустройства. Грунт вначале был мягкий - пашня, а поглубже- более твердый. Время было к вечеру, когда мы приступили к работе, копали всю ночь. К рассвету у правого моего соседа окоп был готов в полный рост, у левого соседа и у меня работа шла менее успешно. Я похвалил соседа справа, сказав, что при таком темпе работы он через недельку может сделать подкоп к позициям противника. Рассказал шутку, ходившую у нас, танкистов: «один пехотинец так глубоко ушел под землю, что его не нашли и посчитали дезертиром». Посмеялись. Я спросил, не работал ли он в тридцатом году на Московском метро. Там Маяковский восхищался работой строителей. Он говорил: «под Москвой товарищ крот на аршин разинул рот». Сосед высказал беспокойство в отношении воды, я посоветовал ему съесть помидор, плантации которых окружали нас. В свою очередь и я высказал беспокойство, но уже другого рода – почему-то время от времени в ближайших кустах раздавались хлопки, как будто поблизости кто-то стрелял. Мой сосед меня успокоил: «это, не бойся! Это финская «кукушка» где-то в тылу сидит и стреляет наугад, а пули – разрывные, задевают за кусты и хлопают для испуга, а вреда от них почти никакого».

ВОСПОМИНАНИЯ УЧАСТНИКА ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ ЛУБЯНЦЕВА ВЛАДИМИРА ВИКТОРОВИЧА. ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Прошел один день, другой, третий. Дальнейшие события уже стали вызывать беспокойство у всех: ожидаемый термос за спиной кашевара не появлялся, связной тоже как в воду канул, впереди грохотали артиллерийские залпы. Через нас пролетали самолеты со свастикой, бомбили вблизи за нашими спинами, справа и слева от нас, нас как будто не замечали. Правда, мы свежую насыпь на брустверах прикрывали зелеными ветками, днем прекращали работы и, зажав винтовку между колен, старались уснуть хотя бы на короткое время, сидя в окопчике. В ночное время по осветительным ракетам можно было понять, что наша позиция - не передний край, впереди бой принимают другие наши части. Там взвивались и немецкие осветительные ракеты, которые висели в воздухе долго, а наши осветительные ракеты в воздухе не зависали, падали скоро. Об этом мы догадывались сами. Связь с нашим взводом отсутствовала трое суток, мы за это время выкопали окопы в полный рост и хода сообщения между ними, съели НЗ (галеты и консервы), а вместо воды ели помидоры с кустов. В конце концов, никакой страх не мог удержать нас от поисков воды. Я взял своего успешного землекопа и пошел с ним сначала по нашим ходам сообщения влево. Из последнего окопчика перебежали открытое пространство в гряду зарослей и по этой гряде пошли как бы в тыл нашим окопам. Останавливались, старались запомнить свой путь. Наткнулись на дорогу, которая по-видимому, вела к помидорным посадкам, где были наши окопы, Но мы вышли на эту дорогу, сделав дугообразный ход по кустарникам. Дальше дорога эта шла по открытой местности. Мы постояли, понаблюдали, а потом пошли с интервалом метров пятьдесят друг от друга. Дошли до следующих кустарников, тут оказались садовые посадки, а между ними дом с упавшей крышей, и дальше – колодец «журавль».
Мы чуть не закричали от радости. Стали доставать воду. Ведро протекало, но напиться хватило и во фляги набралось. Поискали ведро в доме, но не нашли. Во дворе нашли грязное. У колодца помыли, поскребли, несколько раз налили, получилась вода чистая. Вдруг нас окликнули: «ребята, вы из 894 полка? Мы давно на вас смотрим, а вы нас не замечаете». Из кустов вышли два солдата интендантской службы с вещевыми сумками и термосом. Они принесли нам хлеб и шпик. Рассказали, что были здесь вчера, дальше хотели пойти, но их обстреляли как раз из тех зарослей, которыми сейчас прошли мы, считая этот путь безопасным. Мы сразу взяли по куску шпика и съели его с хлебом. Сало было свежее, непросоленное, срезанное с красным мясом, но нам очень понравилось. Я вспомнил, что где-то читал, что крупная змея и черепаха могут терпеть голодовку больше года, а клоп до семи лет, но наш землеройный собрат-крот не может прожить без пищи даже 12 часов. Мы тоже в этой части слабоваты. Наши интенданты рассказали нам, что наши подразделения имеют большие потери от бомбежки и арт-огня, поэтому и не было связи, но теперь они о нас скажут. Нам оставили термос, мы из него выложили шпик в вещмешок, а его наполнили водой. Мы условились встретиться здесь через день или два. Вернулись в окопы без происшествий. Я распорядился, чтобы все проверили винтовки, они самовзводные, при засоре могут отказать. Решил пострелять по ближайшим кустам. От своих окопов стали копать ход в тыл, к нашему пункту снабжения. К вечеру второго дня отрядил двоих за водой и проверить, были ли снабженцы в условленном месте. Воду принесли, а продуктов еще не было. Еще через день пошел сам с помощником. Пригибаясь можно уже было пройти более половины пути выкопанным новым ходом в тыл. Послышались волнистые звуки самолетов.
Наши моторы ровно гудят, а эти волнисто, то громче, то тише, значит – вражеские. Завизжали брошенные бомбы и, как мне показалось, взметнулась земля у колодца, к которому мы не дошли. Была ли ещё какая стрельба или всё было только с неба, было непонятно, только взорвалась вся земля и всё кругом загремело и почернело, меня как-то подбросило. Страха не было. Когда чувствуешь ответственность за других, то о себе забываешь. Я, согнувшись, кинулся назад к своим окопам. Вдруг левую руку дёрнуло в сторону и по всему телу прошло электричество. Я упал, но сразу поднялся и добежал до большой воронки. В неё прямо прыгнул. Левая рука попала во что-то горячее, а правая оперлась на винтовку. Я осмотрел левую руку, из ладони торчали белые головки костей, кровь как будто и не текла. Удар был тыльную часть кисти, и все кости были вывернуты на ладони, а рука запачканной чем-то тлеющим на дне воронки. Рядом со мной оказался и мой спутник. Я всегда ему говорил, чтобы при бомбёжке выбирал большую воронку, два раза в одно место бомбы не попадают. Я достал индивидуальный пакет, стал перевязывать рану. Грохот прекратился, гул самолётов сначала удалился, а потом снова начал нарастать. Самолёты после бомбометания возвращались и обстреливали местность из пулемётов. А я этого во время бомбежки не заметил. Опасность миновала, а рука заболела по-настоящему, отдавало даже в плечо, повязка намокла от крови, а мой спутник всё-таки мне позавидовал: «Откровенно скажу тебе, счастливчик ты, но не теряй время, ищи скорей медпункт, а я посмотрю, живы ли наши. Не забудь сказать про нас там командирам, а то погибнем мы без всякой пользы». Я обещал ему и посоветовал послать нового связного. Было это 11 сентября 1941 года.
Медпункт я нашёл километрах в двух, мне сделали укол от столбняка, промыли рану, забинтовали, отправили в медсанбат. Я не хотел уходить, сказал, что обещал сообщить начальству о своих людях, оставшихся без связи, без пищи, а может быть и без воды, если бомба повредила колодец. Но меня заверили, что обо всём доложат. Несколько дней я лечился в медсанбате, а с 27 сентября по 15 октября 1041 года в эвакогоспитале 3387 ростовской области. После выздоровления я стал радистом. Сбылось предсказание Сталинградского штабника, мне дали переносную коротковолновую радиостанцию 6-ПК, и я держал связь из батальона с полком. Это был 389 стрелковый полк 176 стрелковой дивизии. Участвовал в жестоких боях, которые в сводках Совинформбюро именовались боями местного значения. Осенью 1941 года гибли тысячи наших бойцов, огневое превосходство было на стороне немцев, особенно тяжело было зимой.г. Бойцы поднимались в атаку, а ураганный огонь останавливал, залегали бойцы в снегу, много было раненых, обмороженных, убитых и закоченевших в снегу.
После разгрома немцев под Москвой заметно было какое-то облегчение и на других фронтах. Хотя и падала пехота перед встречным огнём, но уже более решительно и дружно вставала для новой атаки.
Весной 1942 года мы слышали уверенный рокот нашей артиллерии и звонкий голос «катюш» за нашей спиной, от чего и нам хотелось запеть. В эту весну даже была попытка организовать ансамбль голосистых солдат.
Командование южного фронта организовало курсы младших лейтенантов. На эти курсы направляли отличившихся в боях сержантов и старшин из всех воинских подразделений фронта. Занятия начались в г. Миллерово Ростовской области. Однако летом пришлось отходить под новым натиском немецких войск. После неудачной попытки взять Москву немцы решили обойти ее с юга, отрезать от источников нефти. Большая часть моторизованных войск шла на Сталинград, и не менее мощная - на Кавказ через Краснодар. В Краснодаре в то время было офицерское пулеметно-минометное училище, где учился мой брат Миша. С приближением фронта училище расформировали, а курсантам присвоили не офицерские звания, а сержантские. Вручили станковые пулеметы и отправили защищать Сталинград. С какой бы готовностью я заменил брата, мне 29 лет, а ему только 19. У меня год войны, два ранения, я опыт имею, а он новичок без всякого опыта. Но судьба распорядилась иначе. Он шел в пекло, а я пока уходил от горячих схваток, правда, с боями: в некоторых местах приходилось занимать оборону. Дошли мы до станции Мцхета (около Тбилиси) и там обучались до октября 1942г. В октябре я получил звание младшего лейтенанта и был направлен в 1169 стрелковый полк 340 стрелковой дивизии в г. Ленинакан Армянской ССР на должность командира минометного взвода. Здесь надо было обучать грузинских парней, только что призванных в армию. В моем взводе были ротные минометы калибра. Боевая техника, прямо скажем, не сложная. Мы ее изучили быстро. Заодно изучили и стрелковое оружие пехотинцев в виду того, что взвод минометчиков придан был стрелковой роте, действовать в бою должен выл рядом с пехотинцами или даже непосредственно из окопов и траншей пехоты.
Ребята во взводе были грамотные, ловкие, хорошо знали русский язык, особенно отличался один паренек, непохожий на грузина, был он не брюнет, а русый, даже ближе к блондину. Какой-то он был спокойный, уверенный, рассудительный. В каких жестоких боях я побывал со многими людьми, но имен и фамилий не запомнил, а этого парня помню до сих пор. Фамилия его была Домбадзе. К его помощи я иногда прибегал, когда замечал, что меня не поняли. Тогда он объяснял всем по-грузински. Через него я стремился создать доброжелательность, дружбу, сплоченность во взводе, взаимовыручку и взаимозаменяемость на случай выбытия кого-то из строя. Этого я добивался и своими рассказами о пережитом и увиденном в боях и, в первую очередь, тактическими занятиями. Поскольку боевая техника была простая, то главной задачей я считал отработку практических умелых действий в обороне, во время обстрела наших позиций или бомбежки, тактических действий при наступлении нашей стрелковой роты, к которой мы приданы. Выбор места, быстрота развертывания в боевые порядки, точность попадания в заданные цели. Тактические занятия проходили за городом Ленинаканом. Местность там высокогорная с довольно суровой зимой, что создавало неудобства и трудности, приближая учебу к обстановке, близкой к обстановке на фронте. Неподалеку от нашего полигона проходила граница с Турцией, в синей дымке виднелись острые крыши минаретов. Так время дошло до весны 1943 года. Я полагал, что к маю месяцу мы будем на фронте. Но к этому времени пришла группа молодых офицеров, которые после окончания курсов не имели практического опыта. Их оставили в дивизии, а из взводов и рот выбрали офицеров, имеющих боевой опыт, и направили в распоряжение фронта. Тут уж не трудно догадаться, что и я оказался в числе имеющих боевой опыт, позарез необходимых фронту.
В мае 1943 года я оказался в 1369 полку 417 стрелковой дивизии командиром минометного взвода. Взвод свой я нашел в непосредственной близости с пехотой. Присматриваться друг к другу не было времени. Бойцы отнеслись ко мне с уважением, когда узнали, что я был в боях с первого дня войны и в самую трудную зиму 1942-43 года, имел два ранения. Да и между собой они мало знали друг друга. Многие выбывали из строя, их заменяли подносчики мин, обучались в бою. Бодрость духа была высокая, немца не боялись, знали о победе под Сталинградом, на выстрел отвечали выстрелом. Смело обстреливали позиции немцев минами, потом прятались в ниши, ожидая ответного обстрела. Старались держать противника в напряжении. На флангах демонстрировали наступление. На нашем участке шла позиционная война, немцы не наступали, и мы пока тоже вели только обстрел. Зато обстрел был частым. Мины нам приносили, или мы сами носили ночью, а днем они у нас не залеживались. Однажды после наших залпов мы укрылись в нишах, немцы тоже постреляли и перестали. Я вылез из ниши и пошел по ходам сообщения. Поблизости стоял пулеметчик у пулемета. А немцы дали еще залп. Взрыв я увидел позади пулеметчика, осколком ему сорвало каску и часть черепа. А боец еще стоит, потом медленно повалился…

ВОСПОМИНАНИЯ УЧАСТНИКА ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ ЛУБЯНЦЕВА ВЛАДИМИРА ВИКТОРОВИЧА. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

7 июля 1943г я был ранен, сорвало осколком чашечку коленного сустава левой ноги. А было это так. Решили мы дождаться, когда начнут немцы, и ответить сразу, пока они находятся у минометов, не ушли в укрытие. Эффект получился поразительный, немцы как будто подавились. Мы дали несколько залпов, а противник молчал. Только после долгого молчания начался беспорядочный обстрел с дальних позиций. Им отвечали наши батальонные минометы калибра. Мы отсиживались в своих укрытиях-нишах. Ниша-это небольшое углубление в стене траншеи. Каждый выкапывал его себе сам как временное укрытие от огня противника. Во время обстрела я сидел в своем укрытии, поджав колени. Ниши делались неглубокие из-за опасения обвала траншеи, так что в нише пряталось только туловище, а ноги были вне укрытия. Одна мина разорвалась на бруствере почти напротив моей ниши, и меня ранило в левое колено. За мое пребывание около двух месяцев во взводе у нас потерь не было, наверное, потому, что была дисциплина. Была даже введена команда: «Взвод, по нишам!». И все, кто даже держал мину в руке, не успел опустить в ствол миномета, разбегались. Я ввел эту команду, чтобы уберечь взвод от потерь, сам и выбыл раньше всех. Такова ирония судьбы. Но я заверил ребят, что подлечусь и быстро вернусь. Ранение-то легкое. Лечился я в АГЛР №3424 (Армейский госпиталь легкораненых) с 9 по 20 июля -11дней. Госпиталь располагался на лужайке в парусиновых палатках. Мне накладывали повязки со стрептоцидом, было сильное нагноение, осколок подрезал снизу под чашечкой коленного сустава, и вовнутрь сустава набилась грязь. 20 июля я выписался из госпиталя и вернулся на передовую, но пробыл только два дня. Какая-то соринка осталась в глубине сустава и дала нагноение. Долечивался я с 23 июля до 5 августа в своем медсанбате, который назывался 520 отдельный медико-санитарный батальон. Тут я пробыл уже 14 дней, зато вылечился окончательно. 6 августа я опять был на передовой.
12 августа меня и командира стрелковой роты, к которой был придан наш минометный взвод, вызвали в штаб батальона. Мы пошли по зигзагообразным ходам сообщения в тыл, а на обратном склоне пошли по открытой местности. Это место с позиций противника не просматривалось. Через некоторое время впереди нас разорвался снаряд, а через минуту грохнул еще один взрыв позади нас. «Похоже на пристрелку, -сказал я. - Давай бежим!» Побежали к тому месту, где был первый взрыв. И точно, загрохотали взрывы почти на наших пятках. Мы упали, и у меня, как всегда при ранениях, все тело пронзило электричество. Обстрел больше не повторился. Видимо, противник заранее пристреливал местность для заградительного огня, на случай появления наших танков. Я был ранен осколком теперь уже в правую ногу, насквозь пропороло бедро чуть ниже ягодицы. Для перевязки использовал индивидуальный пакет, дошел до медпункта а там был отправлен в эвакогоспиталь 5453 в станицу Белореченскую Краснодарского края. В офицерской палате все шутили надо мной: вот, где, мол, Гитлер искал сердце-то у тебя! Я отвечал, что и сам немцам большей частью под зад поддаю, у меня минометы ротные, калибра, мины рвутся понизу. Лечился я здесь с середины августа по сентябрь 1943 года.
В октябре 1943 года я стал командиром минометного взвода в 900 горнострелковом полку 242 стрелковой дивизии. Во взводе оказались сибиряки, пожилые люди, лет на 10-15 постарше меня, а мне тогда было 30 лет. Их надо было обучать, чем я и занялся на Таманском полуострове. Занятия проходили успешно, мы нашли большое количество брошенных немцами мин, которые можно было использовать для стрельбы из наших минометов, только летели они на меньшее расстояние, чем наши мины (калибр их на меньше наших). Да и своих мин было у нас достаточно. Так что для практических стрельб был большой простор. По утрам мои охотники сибиряки постреливали уток из автоматов. Утки приплывали ночевать к берегу. В декабре 1943 года мы переправились с Таманского полуострова на Керченский полуостров. Переплывали пролив под огнем противника. Керченский пролив непрерывно подвергался обстрелу дальнобойной артиллерией немцев, снаряды рвались и далеко от нашего бота, и близко, но мы переплыли пролив благополучно. Там наши войска уже занимали плацдарм шириной около и глубиной до 4км. Под этим участком были огромные каменоломни. Здесь до войны были большие разработки камня-ракушечника, шла распиловка его электропилами, был электрический свет, были такие хода, по которым от Керчи до Феодосии можно было проехать под землей на автомашине. Теперь эти хода были завалены. Сейчас здесь, под землей, накапливались войска для решительного удара.
В подземелье мы спускались с зажженным телефонным кабелем, а там, в закутке, у нас был светильник-коптилка из патрона артиллерийского снаряда.
Отсюда мы выходили на боевые позиции ночью, а когда нам приходила смена, мы возвращались в свои каменоломни. Сибиряки восхищались природой Крыма, говорили, что здесь не надо никакого дома, можно всю зиму жить в палатке или шалаше. Я, однако, не был в восторге от этого курорта, простудился, и не мог громко говорить целых три месяца, что пробыл на Керченском полуострове. Находясь на боевых позициях, приходилось терпеть неудобства от ненастной погоды. Снег с дождем в сочетании с пронизывающим ветром создавали на нашей одежде ледяную корку. Это уже было добавкой к пулеметным ливням, разрывам снарядов и бомб. Послабление в климатических неполадках мы почувствовали в середине марта 1944г.
Однажды, возвращаясь с боевых позиций в свое пещерное убежище, я увидел девочку лет 10-11. вышедшую из катакомб на солнышко. Мне она показалась просто прозрачной, лицо белое-белое, синие прожилки на тонкой шее. Поговорить не удалось, приближалась вражеская авиация, и мы поспешили вниз, а там, в темноте, она исчезла. Зашел я к командиру стрелковой роты, к которой был придан наш минометный взвод, а он меня удивил новостью: старшина его роты принес в котелке парное молоко. Оказывается, по соседству есть жители, и даже живая корова в подземелье.
Так мы и воевали целых три месяца. Мы обстреливали немецкие окопы, они нас угощали тем же. Были и убитые, и раненые. Однажды в пополнение прибыл молоденький младший лейтенант. Дали ему взвод автоматчиков. Первое время я водил его на боевые позиции вместе с его взводом автоматчиков. Я хорошо изучил дорогу и предупреждал, чтобы шли один за другим, не отклонялись ни на шаг в сторону, а то у меня был случай во взводе, когда один солдат отклонился на шаг или два и подорвался на «хлопушке», сброшенной ночью с немецкого самолета. Кроме него получили ранения двое других, даже шедших правильно. Младший лейтенант был новичком на фронте, на каждый свист пули пригибался. Я ему говорил: «Не кланяйся каждой пуле, раз она просвистела, значит, уже пролетела мимо. А ту, которая окажется твоей или моей, мы не услышим. Она вопьется раньше звука». Автоматчиков назначали в боевое охранение. Как-то раз пошел и сам младший лейтенант с группой своих автоматчиков. К своему удивлению, он услышал русскую речь в немецком окопе. Это так его возмутило, что он схватился за гранату, угрожая бросить ее в окоп противника. Но стоящий рядом боец удержал его, сказав, что в дозоре шуметь нельзя.Младший лейтенант так растерялся, что вместо броска прижал гранату к животу. Раздался взрыв. Молодой офицер погиб, был ранен и тот, кто удерживал его от броска. Это был урок, как не надо действовать в пылу гнева, и как не надо вмешиваться в действия соседа, не вникнув в суть обстановки. Предохранительная чека гранаты была уже выдернута. Вообще уроков было много. Вот подрыв на «хлопушке» в моем взводе – тоже урок.
22 марта 1943 года было назначено наступление наших войск на позиции противника. Говорили, что командует операцией Андрей Иванович Еременко и Климент Ефремович Ворошилов. Все заняли свои места. Мы, ротные минометчики, вместе с пехотой, батальонные на некотором расстоянии позади нас. Мои сибиряки медвежатники заметно тушевались, все спрашивали меня, где я буду во время боя. Я им объяснял, что из окопов выйдем вместе, я даже раньше их. Кричать и командовать будет бесполезно, делать надо как я, а пробег до окопов противника надо сделать без остановки, сразу там открывать огонь, согласуясь с пехотой, занявшей позиции первыми.
Началась артиллерийская подготовка. Потом по сигналу ракеты вышла из окопов пехота и автоматчики. Враг очень скоро обрушился ответным огнем. Как будто нисколько не был подавлен нашей артподготовкой. Может быть, и заметили это с командного пункта Еременко и Ворошилов, но изменить ход событий уже никто не мог. Баталия началась и пошла, как было задумано. Пехота скрылась в дыму разрывов. Следующими поднялись в сотне метров от нас бойцы ПТР с длинными противотанковыми ружьями. Это и сигнал для нас. Мы, как было условлено, поднялись вровень с петеэровцами. Бежали к окопам, которые заняла наша пехота. Но обстрел был такой сильный, что в сплошных разрывах и дыму ничего не было видно. Минометчик ближайшего ко мне расчета был ранен в лицо, прострел был в одну щеку с вылетом в другую щеку. Он начал кружиться на одном месте. Я снял с него миномет и толкнул его в сторону окопов, из которых мы вышли. Сам побежал дальше, сделал несколько прыжков и упал, как-будто что под ноги попало, а по всему телу прошло электричество. Понял, что ранен. Боли не было, я вскочил и опять побежал. Заметил, что боец с коробкой мин за плечами удалился вперед. Меня опять подсекло повыше колена левой ноги. Я упал рядом с большой воронкой. Немного спустился в нее, полежал. Потом хотел подняться, но не смог, резкая боль в щиколотках обеих ног не дала встать. Решил подождать пока утихнет или удалится грохот огня. Подумал, как теперь смогу передвигаться. Сел и на руках приподнял туловище, руки переставил назад и сидя подтянулся. В пятках ног появилась боль. Но небольшая, терпеть можно. Потом лег на живот, приподнялся на руках, но протащиться вперед не смог, боль в щиколотках резкая. Попробовал на боку, получилось легче. Так и остался полежать на правом боку. Показалось мне, что грохот утихает, незаметно для себя заснул. Через какое-то время пришел в себя от резкой боли в щиколотках обеих ног. Оказалось, что меня втянули в траншею два наших санитара и ушибли ноги. Хотели снимать сапоги, но я не дался. Тогда голенище разрезали. У правой ноги рана была в передней части голени, а у левой ноги было две раны, одна рана сбоку ноги. А вторая сзади, в ногах что-ли мина разорвалась? Мне и показалось как-будто я споткнулся обо что-то во время ранения. Еще дополнительно левая нога была ранена пулей повыше колена: аккуратная дырка справа, и побольше отверстие на выходе пули с левой стороны ноги. Все это мне забинтовали. Я спросил, кто меня приволок сюда, к окопам? Оказалось, что никто меня не тащил, сам добирался. Но через бруствер окопа перевалить не смог, только руки положил на бруствер. Когда меня втащили в траншею, я и опомнился. Теперь после перевязки один санитар взял меня на «кукорки» и понес в медпункт. Там сделали укол от столбняка и отправили уже на носилках к переправе Керченского пролива. Потом в трюме небольшого бота меня вместе с другими ранеными перевезли на Таманский полуостров. Тут, в огромном сарае, была операционная. Меня переложили с носилок на матрац, принесли большую стеклянную банку с прозрачной жидкостью и стали мне ее вливать. После этого вливания меня стала трясти лихорадка. Все тело подпрыгивало на матраце. Я хотел сжать зубы, удержать дрожь, но не мог, все тряслось. Хоть упасть я не боялся, матрац лежал прямо на полу, через некоторое время дрожь прекратилась, меня взяли на операционный стол, удалили осколки из раны, забинтовали и отправили на лечение в госпиталь. Это оказался тот самый эвакогоспиталь 5453, в котором я лечился по предыдущему, четвертому ранению. Врач Анна Игнатьевна Попова приняла меня как родного. Она, должно быть, запомнила меня по тем позорным позам, когда я показывал ей голый зад во время перевязок. Тогда она всякий раз шутливо спрашивала: «Да кто это у меня?» И я тихо называл свою фамилию. Сейчас я уверенно доложил ей, что мое ранение (пятое во время войны) теперь вполне достойное настоящего воина, и не будет причин для насмешек в офицерской палате. На этот раз лечился я долго, с марта месяца до июня, и выписался, прихрамывая на правую ногу.
В июне был направлен в г. Ростов в 60 ОПРОС СКВО (60-й отдельный полк резерва офицерского состава Северо-Кавказского военного округа). Пробыл там до ноября 1944 г., а 1 ноября снова пришлось лечиться в госпитале 1602: открылась рана. Пролежал до 30 ноября. В декабре меня направили в Сталинград, в 50 запасной полк 15-й стрелковой дивизии. Так, после тяжелой, мучительной трепки, после пяти ранений, я стал штабником наподобие того, который отправлял меня в 894 стрелковый полк в 1941 году. Должность моя была - командир маршевой роты, звание – лейтенант. Я формировал и отправлял на фронт маршевые роты. Сталинград был не похож на тот красивый город, который был в 1941 году, лежал в развалинах.
Там я и встретил ДЕНЬ ПОБЕДЫ 1945 года.
12 января получил назначение в Астраханский областной военкомат на должность помощника начальника общей части по секретному делопроизводству.
7 августа был уволен в запас.
В огне сражений погиб мой брат Николай в битве на Курской дуге, а в обороне Сталинграда участвовал мой брат Михаил. Он был ранен. Лечился в госпитале в городе Вольске Саратовской области. После лечения участвовал в боях при форсировании Днепра. Оттуда прислал письмо маме: «Готовимся к форсированию Днепра. Если останусь жив, побреюсь первый раз в жизни». Это было летом. Больше писем от него не было, а пришло извещение о его гибели, а было ему в то время только 20 лет.
Как я остался жив – сам удивляюсь!