Страстная неделя. Страстная неделя с Пастернаком: Он шел из Вифании в Ерусалим…
Культурологический анализ стихотворения
Бориса Пастернака «На Страстной»
На Страстной
Еще кругом ночная мгла.
Еще так рано в мире,
И каждая, как день, светла,
И если бы земля могла,
Она бы Пасху проспала
Под чтение Псалтыри.
Еще кругом ночная мгла.
Такая рань на свете,
Что площадь вечностью легла
От перекрестка до угла,
И до рассвета и тепла
Еще тысячелетье.
Еще земля голым-гола,
И ей ночами не в чем
Раскачивать колокола
И вторить с воли певчим.
И со Страстного четверга
Вплоть до Страстной субботы
Вода буравит берега
И вьет водовороты.
И лес раздет и непокрыт,
И на Страстях Христовых,
Как строй молящихся, стоит
Толпой стволов сосновых.
А в городе, на небольшом
Пространстве, как на сходке,
Деревья смотрят нагишом
В церковные решетки.
И взгляд их ужасом объят.
Понятна их тревога.
Сады выходят из оград,
Колеблется земли уклад:
Они хоронят Бога.
И видят свет у царских врат,
И черный плат, и свечек ряд,
Заплаканные лица -
И вдруг навстречу крестный ход
Выходит с плащаницей,
И две березы у ворот
Должны посторониться.
И шествие обходит двор
По краю тротуара,
И вносит с улицы в притвор
Весну, весенний разговор
И воздух с привкусом просфор
И вешнего угара.
И март разбрасывает снег
На паперти толпе калек,
Как будто вышел Человек,
И вынес, и открыл ковчег,
И все до нитки роздал.
И пенье длится до зари,
И, нарыдавшись вдосталь,
Доходят тише изнутри
На пустыри под фонари
Псалтирь или Апостол.
Заслышав слух весенний,
Что только-только распогодь,
Смерть можно будет побороть
Усильем Воскресенья.
1946
История и предыстория создания стихотворения (дата, посвящение, эпиграф, историческая обстановка, взгляды поэта).
Стихотворение «На Страстной» датируется 1946 годом. Оно является частью цикла «Стихотворения Юрия Живаго».
1946 год в стране, обществе и в жизни поэта сыграл немаловажную роль. Люди постепенно начинают приходить в себя после жесточайшей войны. Правительство начинает налаживать программы довоенного времени. Выходит в свет первый выпуск еженедельного журнала «Культура и жизнь».
Для автора этот год стал переломным в личном плане. В его жизни появляется Ольга Ивинская. В один из октябрьских дней Борис Пастернак пришел по своим делам в редакцию журнала «Новый мир», где Ольга Ивинская в ту пору работала в отделе поэзии. Увидев его, она не сразу поверила в то, о чем ей давно грезилось. Тот, кто был для нее божеством, вдруг спустился на землю. «В те сороковые его желтоватые конские зубы, широко раздвинутые посередине, дополняли великолепным своеобразием его удивительное лицо», – вспоминала впоследствии Ольга Ивинская. Они разговорились. Вернее, говорил больше Борис Леонидович, поведав ей о творческих планах и с царственным великодушием пообещав подарить свои книги. Но главным для Ольги было то, как поэт смотрел на нее: «Это был требовательный, такой оценивающий, такой мужской взгляд, что ошибиться было невозможно: пришел человек, действительно необходимый мне, тот самый человек, который, собственно, уже был со мною. И это потрясающее чудо».
Несмотря на то, что Пастернак не был свободен, он уже 10 лет женат вторым браком на Зинаиде Николаевне Нейгауз, Ольга становится его последней любовью и прототипом Лары.
Ведущие темы и мотивы стихотворения, содержащие культурологическую информацию.
Основная тема произведения, с одной стороны, – изменения, которые происходят в окружающем мире и в душе человека. В стихотворении чувствуется напряжённая борьба стихий ночи и дня, темноты и света, зимы и весны, что подтверждают средства контраста (ночная мгла – рань на свете; земля голым - гола – колеблется земли уклад ).
С другой, Великое чудо, произошедшее много веков назад, но до сих пор чтимое.
Лирические о бразы произведения в их системе и внутренних связях , аккумулирующие культурологическую информацию.
Б. Пастернак показывает внешний мир параллельно внутреннему, поэтому напряжённая борьба стихий происходит не только в природе, а и в душе лирического героя. Перед нами разворачивается символический пейзаж: деревья, сады, вода, лес, утро, март принимают участие в библейском сюжете про Страстную неделю.
Вид(ы) пафоса, пронизывающего содержание стихотворения.
Из всех видов пафоса данному произведению наиболее соответствую два: романтический и драматический. Мы видим душевную восторженность, которая овладела автором:
Еще кругом ночная мгла.
Еще так рано в мире,
Что звездам в небе нет числа,
И каждая, как день, светла,
И если бы земля могла,
Она бы Пасху проспала
Под чтение Псалтыри…
И взгляд их ужасом объят.
Понятна их тревога.
Сады выходят из оград,
Колеблется земли уклад:
Они хоронят Бога.
И видят свет у царских врат,
И черный плат, и свечек ряд,
Заплаканные лица….
И добавляет:
Но в полночь смолкнут тварь и плоть,
Заслышав слух весенний,
Что только-только распогодь,
Смерть можно будет побороть
Усильем Воскресенья.
Тем самым указывая на то, что эта ошибка имеет место быть вновь, ведь люди снова «отказались» от Бога. Закрыты и разрушены храмы, верующие люди подверглись гонениям.
Жанровое своеобразие произведения (если есть).
Жанр стихотворения поистине уникален. Это одновременно и исповедь, и проповедь. Именно в этом цикле стихов Пастернак показывает свое отношение и к религии, и к России. Можно говорить о том, что именно здесь он себя самоопределяет и идет в разрез с мнением тех, кто давно «списал» Христа со счетов.
Лирический сюжет, микросюжеты, несущие культурологическую информацию .
Лирический сюжет этого стихотворения – это одно весеннее предпасхальное утро.
С первых же строк перед нами предстает картина еще морозной и темной ночи, но все уже знают, все уже ждут, что тьма пройдет и настанет оно – Светлое Воскресенье:
И шествие обходит двор
По краю тротуара,
И вносит с улицы в притвор
Весну, весенний разговор
И воздух с привкусом просфор
И вешнего угара.
И март разбрасывает снег
На паперти толпе калек,
Как будто вышел Человек,
И вынес, и открыл ковчег,
И все до нитки роздал.
Своеобразие организации художественного времени и пространства произведения, отражающего культурные реалии.
Своеобразие организации художественного времени и пространства произведения позволяет нам в нескольких строках увидеть и Москву того времени, и предпразничную молитву, и весеннее пасхальное утро.
Особенные метафоры и эпитеты создают впечатление подвижности перемен, которые охватили весь мир (март разбрасывает снег; сады выходят из оград; вода буравит берега и вьет водовороты).
Наличие реминисценций и аллюзий в художественной ткани стихотворения.
Все стихотворение пронизано аллюзией, отсылающей нас к Распятию Христа и его Воскресению.
Весна подаётся как живой символ Пасхи, как символ служения природы тому, кто в человеческом теле утвердил идею вечного Воскресения .
Культурно-семантические пласты, заданные сведениями из области философии, религии, политики, эстетики (если есть).
Христос – центральная личность в христианстве, которое рассматривает его как предсказанного в Ветхом Завете Мессию, ставшего искупительной жертвой за грехи людей.
Пасха – главное богослужебное событие церковного календаря, древнейший и самый важный христианский праздник, отмечавшийся ещё во времена апостолов и установленный в честь Воскресения Иисуса Христа.
Страсти Христовы - согласно Евангелиям, совокупность событий, принёсших Иисусу Христу физические и духовные страдания в последние дни и часы его земной жизни.
Псалтырь - библейская книга Ветхого Завета, состоящая из 150 или 151 (в православных греческом и славянском вариантах Библии) песен.
Апостол – ученик и последователь Иисуса Христа.
Страстной четверг – в христианстве четверг Страстной недели (Великой седмицы), в который вспоминается Тайная вечеря и установление Иисусом Христом таинства Евхаристии.
Страстная суббота – суббота Страстной седмицы, посвященная воспоминанию о пребывании Иисуса Христа во гробе и сошествии Его в ад (согласно вероучению большинства христианских конфессий), также она является приготовлением к Пасхе - Воскресению Христа, которое празднуется в ночь с субботы на воскресенье.
Влияние речевого строя произведения на создание образов эпохи, выражение культурных ценностей.
Весь строй речи в стихотворении полон надежды и восхищения. С одной стороны это – «чтение Псалтыри», «слух весенний», «Человек».
С другой, волнение и тревога: «Страсти Хрестовы», «церковные решетки», «похороны Бога», «заплаканные лица».
Место произведения в творчестве поэта.
Достоверно известно то, что автор очень страдал относительно своего еврейского происхождения. Несмотря на то, что его родственники это отрицали, Пастернак утверждал, что будучи ребенком, был крещен своей няней. Именно в этом цикле, и в этом стихотворении, повторюсь, можно увидеть авторское самоопределение. Он утверждает мысль о том, что настоящая жизнь человека (как и жизнь природы) – всегда борьба добра и зла, жизни и смерти. Страдания Христа, его распятие и Воскресение должны напомнить каждому про его собственный выбор.
Роль произведения в истории русской и зарубежной литературы.
Поэзия Бориса Пастернака представляет собой явление, совершенно новое в русской литературе вообще и в литературе Серебряного века в частности. Сам Пастернак считается одним из величайших поэтов не только в рамках указанного периода, но и в контексте всей русской литературы. Поэзии он посвятил всего себя, всю свою жизнь, считая, что только творчество способно возвысить человека над серостью обыденной жизни, вознести его до светлых вершин бытия. Стихи Пастернака оригинальны и по форме, и по содержанию. Поэт ставил перед собой цель - уловить неуловимое и передать в стихах сиюминутность настроения, состояния, атмосферы с помощью различных художественных средств и приемов. Мир в его стихах предстает в движении, порыве, в отсветах и неповторимых образах.
Это стихотворение играет заметную роль в русской и зарубежной литературах.
Лето 1836 года - последнее в своей жизни - А.С. Пушкин провел на даче на Каменном острове под Петербургом. Здесь им был написан ряд стихотворений. Пушкин не успел опубликовать их, они увидели свет уже после его смерти.
По крайней мере некоторые из этих стихотворений образуют поэтическое единство - лирический цикл. Исследователи поняли это, когда обнаружили, что в автографах четырех из них Пушкин поставил возле названий номера :
- I (Из Пиндемонти);
- II «Отцы пустынники…»;
- III Подражание италиянскому;
- IV Мирская власть.
Три последних стихотворения объединены не просто евангельской темой, но переживаниями Великого поста, Страстной седмицы и Пасхи . С. Давыдов называет их «пасхальным триптихом». «Отцы пустынники…» - это стихотворное переложение великопостной молитвы преподобного Ефрема Сирина, «Подражание италиянскому» рассказывает о событиях ночи со Страстного четверга, а в «Мирской власти» разворачиваются события Страстной пятницы.
Можно думать, что переживания Страстной седмицы особенно всколыхнули душу Пушкина в 1836 году. Дело в том, что в это время умирала его мать. Ее последние дни совпали с последними днями Страстной седмицы, а скончалась она в самый день Светлого Христова Воскресения, 29 марта. Пушкин сопровождал ее гроб в их родовое имение близ Пскова Михайловское, она была похоронена в Святогорском монастыре, расположенном поблизости. Все это создало то особое душевное настроение, из которого родились стихи Каменноостровского цикла.
На первый взгляд кажется, что «Из Пиндемонти», в котором нет ничего специфически религиозного, стоит в стороне от них. Но это не так. В этом стихотворении Пушкин размышляет о свободе и назначении человека. Что такое свобода? Политические права или нечто большее?
Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспаривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Все это, видите ль,
слова, слова, слова
…
Иные, лучшие, мне дороги права;
Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа -
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
- Вот счастье! вот права…
Политическому человеку - такое определение давал человеку древнегреческий философ Аристотель: общественное (то есть политическое - от др.-греч. πολιτικός) животное - Пушкин противопоставляет образ человека духовного, пусть и нарисованный по романтическому образцу. Человек создан для того, чтобы стремиться к красоте. Красота природы и искусства выше, чем политика в каком бы то ни было государстве. Красоту можно назвать образом непреходящего, а потому, стремясь к ней, человек стремится к вечности. Так Пушкин утверждает вечное измерение свободы. И можно сказать, что в конечном итоге «Из Пиндемонти» - стихотворение, родившееся на христианской почве (несмотря на его связь с «Одой к Меценату» Горация, впрочем, очень косвенную ), ведь именно христианство открыло абсолютную ценность человеческой личности, человеческого духа, неведомую древнему миру.
На том же листе, на котором написано «Из Пиндемонти», прямо между его строк находится черновик еще одного четверостишия - трагического по содержанию и удивительно гармоничного по форме - в нем тоже говорится о стремлении:
Напрасно я бегу к сионским высотам,
Грех алчный гонится за мною по пятам…
Так, ноздри пыльные уткнув в песок сыпучий,
Голодный лев следит оленя бег пахучий.
Эти строки насыщены библейскими мотивами. Что значит «к сионским высотам»? Сион - это гора в Иерусалиме, на которой была построена иерусалимская крепость, откуда и начался этот город, ставший Святым Градом. В книгах Священного Писания слово «Сион» часто обозначает Царствие Божие. Поэтому стремление «к сионским высотам» - это стремление к Богу. У Пушкина и раньше это стремление осмыслялось пространственно - как стремление ввысь, горе. В 1829 году, проезжая по Кавказу, он написал стихотворение «Монастырь на Казбеке»:
Высоко над семьею гор,
Казбек, твой царственный шатер
Сияет вечными лучами.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег,
Парит, чуть видный, над горами.
Далекий, вожделенный брег!
Туда б, сказав прости ущелью,
Подняться к вольной вышине!
Туда б, в заоблачную келью,
В соседство Бога скрыться мне!..
Итак, герой четверостишия стремится к Богу. Но первое же слово первой строки говорит: напрасно. Почему? «Грех алчный гонится за мною по пятам». В следующих строках это поясняется через сравнение, которое тоже укоренено в церковной традиции. В книгах Священного Писания, особенно в Псалтири - книге псалмов, душа человеческая часто сравнивается с оленем. Самый яркий пример - это 41-й псалом, в котором стремление души к Богу уподобляется стремлению оленя к источнику воды: «Имже образом желает елень на источники водныя, сице желает душа моя к Тебе, Боже» (Пс. 41: 1). Уподобляя грех голодному льву, Пушкин наверняка помнил о том, что апостол Петр призывает христиан: «Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Пет. 5: 8). Мысль всего четверостишия напоминает слова апостола Павла из 7-й главы его Послания к Римлянам, где говорится о том, что грех с насилием обладает человеком - так, что человек, кажется, и хочет сделать что-то хорошее или удержаться от плохого, но не может. Каждый из нас и по своему опыту знает это. «Желание добра есть во мне, - пишет апостол, - но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех» (Рим. 7: 18-20). Грех лишает человека свободы (греческое слово грех означает необходимость), отделяет человека от Бога. Можно ли убежать от этого льва-греха? Об этом говорят следующие стихотворения Каменноостровского цикла.
«Отцы пустынники и жены непорочны…»
Великий пост - особенное время в церковном году. 40 дней Великого поста готовят нас к главному христианскому празднику - Пасхе. Великий Пост - это, прежде всего, особое богослужение. Кто заходил в православный храм в эти дни, тот наверняка почувствовал особую атмосферу - светлую печаль поста. На службах Великим постом бывает больше чтения, чем пения, а песнопения поются особым великопостным напевом. Несколько раз в течение службы на амвон выходит священник и, совершая земные поклоны, читает молитву преподобного Ефрема Сирина:
«Господи и Владыко живота моего,
дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми,
дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему.
Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего,
яко благословен еси во веки веков. Аминь».
Эта молитва была написана много лет назад, в IV веке - из такой глуби веков она дошла к нам благодаря тому, что из года в год повторялась за церковным богослужением. Она вдохновила Пушкина на одно из лучших его стихотворений.
Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыка дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.
Автор воспетой поэтом молитвы - преподобный Ефрем Сирин - жил в Сирии (отсюда и его прозвание Сирин) и был одним из пустынников, о которых говорит Пушкин в первой строке стихотворения. Может быть, Пушкин чувствовал сходство между его судьбой и своей. В 1828 году Пушкин написал стихотворение «Воспоминание»:
Когда для смертного умолкнет шумный день
И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет ночи тень
И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся в тишине
Часы томительного бденья:
В бездействии ночном живей горят во мне
Змеи сердечной угрызенья;
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
В этом стихотворении выразилось если не покаяние, то нравственная мука человека, страдающего от совершённых грехов. В лирическом герое «Воспоминания» мы узнаем самого Пушкина. Покаяние - это главная тема проповедей и поучений преподобного Ефрема Сирина. Поэтому Церковь и называет его «учителем покаяния». Как и у Пушкина, ранняя молодость его прошла бурно. «В молодые годы был я злоязычен, - вспоминал он о себе, - бил, ссорил других, препирался с соседями, завиствовал, к странным был бесчеловечен, с друзьями жесток, с бедными груб, за маловажные дела входил в ссоры, поступал безрассудно, предавался худым замыслам и блудным мыслям». Но после особенного вразумления Божия он раскаялся и переменил свою жизнь. Как и герой пушкинского стихотворения, по ночам он часто плакал о своих грехах. «На ложе моем, - писал он в одном из своих гимнов, - помыслил я о Тебе, Человеколюбец, и в полночь восстал прославить благость Твою. Привел себе на память долги и грехи свои и пролил потоки слез».
Молитва Ефрема Сирина читается в дни Великого поста. Это по преимуществу молитва покаяния. Но Великий пост приводит нас к Пасхе. Покаяние же приводит к радости, о которой один из замечательных проповедников XVIII века архиепископ Белорусский Георгий (Конисский) сказал так: «Радость плотская ограничивается наслаждением: по мере, как затихает гудок, затихает и веселость. Но радость духовная есть радость вечная; она не умаляется в бедах, не кончается при смерти, но переходит и по ту сторону гроба» . Связь покаяния и радости, Креста и Воскресения становится одной из тем Каменноостровского цикла. Следующее стихотворение уже вплотную приближает нас к богослужению Страстной (в древности она называлась Пасхальной) недели.
«Подражание италиянскому»
«Подражание италиянскому» называется так, потому что оно представляет собой подражание сонету итальянского поэта Франческо Джанни, известному Пушкину во французском переводе А. Дешана. Если «Отцы пустынники…» многими нитями связано с воспоминаниями Великой среды, то «Подражание италиянскому» переносит нас к событиям Страстного четверга и Страстной пятницы - предательству Иуды.
Как с древа сорвался предатель ученик,
Диявол прилетел, к лицу его приник,
Дхнул жизнь в него, взвился с своей добычей смрадной
И бросил труп живой в гортань геенны гладной…
Там бесы, радуясь и плеща, на рога
Прияли с хохотом всемирного врага
И шумно понесли к проклятому владыке,
И сатана, привстав, с веселием на лике
Лобзанием своим насквозь прожег уста,
В предательскую ночь лобзавшие Христа.
Пушкин вслед за Джанни и Дешаном пытается написать о том, о чем Священное Писание и богослужебные тексты Страстной седмицы хранят молчание. В образном строе своего стихотворения он следует не за православной, а скорее за католической традицией. Пушкин рисует безотрадную картину гибели человеческой души.
О чем же рассказывает евангельское повествование? Один из 12 учеников Христа Иуда еще в среду уговорился с иудейскими первосвященниками, что предаст им Христа за 30 сребреников. В ночь с четверга на пятницу он привел вооруженных людей от первосвященников в Гефсиманский сад, куда Иисус любил уединяться со Своими учениками. Для того, чтобы воины знали, кого схватить, Иуда договорился с ними об условном знаке: «Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его. И тотчас подойдя к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал Его. Иисус же сказал ему: друг, для чего ты пришел? Тогда подошли и возложили руки на Иисуса, и взяли Его» (Мф. 26: 48-50). Так совершилось предательство; ночь, в которую оно произошло, Пушкин называет «предательской». Поутру, узнав, что Иисус осужден, Иуда, «раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав Кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился» (Мф. 27: 3-5).
В дальнейшем в отечественной литературе разные писатели пытались переосмыслить и даже приукрасить образ Иуды, который весьма скупо рисуют евангельские строки. Евангелист Иоанн описывает негодование Иуды, когда Мария, одна из учениц Христа, когда уже приближались часы Голгофских страданий, помазала ему ноги благовонным миром (маслом): «Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать его, сказал: Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим? Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали» (Ин. 12: 4-6). Евангелист Матфей передает нам ответ Иисуса Христа на этот ропот: «Что смущаете женщину?.. Возлив миро сие на тело Мое, она приготовила Меня к погребению» (Мф. 26: 10, 12). На Тайной же вечери Господь Сам умывает ноги ученикам.
События, произошедшие на Тайной вечери, в Гефсиманском саду, на Голгофе воспоминаются на утрени Великой пятницы (служба 12 Евангелий). На этом богослужении читаются двенадцать отрывков из Священного Писания, в которых описаны арест, суд, Крестная смерть, погребение Господа Иисуса Христа. Они перемежаются вдохновенными песнопениями, раскрывающими духовный смысл евангельских событий.
Следуя за Священным Писанием, в этих песнопениях главным мотивом предательства Иуды называются не интриги, не политические убеждения, не недостаток к нему душевного внимания, но его неблагодарный нрав и сребролюбие. «Днесь Иуда притворяет благочестие и отчуждается дарования, сый ученик бывает предатель: во обычном лобзании лесть покрывает, и предпочитает Владычния любве, несмысленно работати сребролюбию, наставник быв соборища беззаконного: мы же имуще спасение Христа, Того прославим» - «Сегодня Иуда изображает благочестие и отвергает (апостольское) достоинство, будучи учеником, бывает предатель: скрывает обман обычным лобзанием и предпочитает любви Владыки неразумно работать сребролюбию, быв проводником беззаконного соборища. Мы же, имея Спасителем Христа, Того прославим» . Вот что пишет о грехе пристрастия к богатству преподобный Иоанн Лествичник (его главный труд - «Лествицу» - чрезвычайно ценил Н.В. Гоголь): «Сребролюбие есть и называется “корнем всех зол” (1 Тим. 6: 10), и оно действительно таково, ибо производит ненависть, хищения, зависть, разлучения, вражды, смущения, злопамятство, жестокость и убийства» (Слово 17. О нестяжании). Самое же главное, что оно поражает дух любви и согласия. Этим-то недугом и был ослеплен Иуда, когда совершил предательство Христа.
Богослужебные тексты подчеркивают: хотя Иуда и «недуговал» страстью сребролюбия, но ничто не заставляло его предавать своего Учителя: «Кий тя образ, Иуде, предателя Спасу содела? Еда от лика тя апостольска разлучи? Еда дарования исцелений лиши? Еда, со онеми вечеряв, тебе от трапезы отрину? Еда иных ноги умыв, твои же презре? О коликих благ непамятлив был еси!..» - «Какой пример, Иуда, соделал тебя предателем Спасителя? Разве (Он) отверг тебя от лика апостольского? Или лишил дарования исцелений? Или с теми (апостолами) вкушая вечерю, тебя от трапезы отгнал? Или, умыв иных ноги, твои обошел? О сколько милостей забыл ты!» .
Предательство было выбором самого Иуды, и Бог, Который, по словам Ф.М. Достоевского, возжелал свободной веры и любви человека, не мог отменить его. Но и после преступления «предателя ученика» свобода не отнялась от него. Он мог еще для себя все исправить, покаявшись. Но этого не произошло. Иуда почувствовал тяжесть совершенного им греха, но отверг покаяние, впал в отчаяние. Оно и привело его к страшному концу. Однако возможен был и другой исход. В ту же ночь, когда Иуда предал своего Учителя, отрекся от Него и апостол Петр.
Может быть, лучше всего события этой ночи в русской художественной литературе описаны в рассказе А.П. Чехова «Студент». Сюжет его таков: Иван Великопольский, студент духовной академии, приехавший на родину в деревню, вечером Страстной пятницы возвращается по заливному лугу домой и по дороге останавливается погреться у костра, который у себя на огороде жгут две вдовы - мать и дочь, Василиса и Лукерья.
«- Точно так же в холодную ночь грелся у костра апостол Петр, - сказал студент, протягивая к огню руки. - Значит, и тогда было холодно. Ах, какая то была страшная ночь, бабушка! До чрезвычайности унылая, длинная ночь!
Он посмотрел кругом на потемки, судорожно встряхнул головой и спросил:
Небось, была на двенадцати Евангелиях?
Была, - ответила Василиса.
Если помнишь, во время Тайной вечери Петр сказал Иисусу: “С Тобою я готов и в темницу, и на смерть”. А Господь ему на это: “Говорю тебе, Петр, не пропоет сегодня петел, то есть петух, как ты трижды отречешься, что не знаешь Меня”. После вечери Иисус смертельно тосковал в саду и молился, а бедный Петр истомился душой, ослабел, веки у него отяжелели, и он никак не мог побороть сна. Спал. Потом, ты слышала, Иуда в ту же ночь поцеловал Иисуса и предал Его мучителям. Его связанного вели к первосвященнику и били, а Петр, изнеможенный, замученный тоской и тревогой, понимаешь ли, не выспавшийся, предчувствуя, что вот-вот на земле произойдет что-то ужасное, шел вслед… Он страстно, без памяти любил Иисуса и теперь видел издали, как Его били…
Лукерья оставила ложки и устремила неподвижный взгляд на студента.
Пришли к первосвященнику, - продолжал он, - Иисуса стали допрашивать, а работники тем временем развели среди двора огонь, потому что было холодно, и грелись. С ними около костра стоял Петр и тоже грелся, как вот я теперь. Одна женщина, увидев его, сказала: “И этот был с Иисусом”, то есть что и его, мол, нужно вести к допросу. И все работники, что находились около огня, должно быть, подозрительно и сурово поглядели на него, потому что он смутился и сказал: “Я не знаю Его”. Немного погодя опять кто-то узнал в нем одного из учеников Иисуса и сказал: “И ты из них”. Но он опять отрекся. И в третий раз кто-то обратился к нему: “Да не тебя ли сегодня я видел с Ним в саду?” Он третий раз отрекся. И после этого раза тотчас же запел петух, и Петр, взглянув издали на Иисуса, вспомнил слова, которые Он сказал ему на вечере… Вспомнил, очнулся, пошел со двора и горько-горько заплакал. В Евангелии сказано: “и исшед вон, плакася горько”. Воображаю: тихий-тихий, темный-темный сад, и в тишине едва слышатся глухие рыдания…»
Покаяние вернуло Петра Богу, примирило с Ним. После Воскресения Христова вместе с другими апостолами он проповедовал о Христе. Но, по церковному преданию, он до конца жизни помнил о своем предательстве и, вспоминая, плакал - так, что даже на его лице остались следы от слез.
Можно говорить о том, что «Подражание италиянскому» примыкает к теме покаяния и свободы, начатой в предыдущих стихотворениях цикла.
Мирская власть
Следующее стихотворение написано под прямым влиянием богослужения Великой пятницы - Пасхи Крестной.
И в муках на Кресте кончалось Божество,
Тогда по сторонам животворяща Древа
Мария-грешница и Пресвятая Дева
Стояли, бледные, две слабые жены,
В неизмеримую печаль погружены.
Но у подножия теперь Креста честного,
Как будто у крыльца правителя градского,
Мы зрим поставленных на место жен святых
В ружье и кивере двух грозных часовых.
К чему, скажите мне, хранительная стража? -
Или Распятие казенная поклажа,
И вы боитеся воров или мышей? -
Иль мните важности придать Царю царей?
Бичам мучителей, гвоздям и копию?
Того, чья казнь весь род Адамов искупила,
И, чтоб не потеснить гуляющих господ,
Пускать не велено сюда простой народ?
Что описывается в этом стихотворении? По мнению близкого друга Пушкина П.А. Вяземского, стихотворение это, «вероятно, написано потому, что в Страстную пятницу в Казанском соборе стоят солдаты на часах у Плащаницы».
На вечерне Страстной пятницы из алтаря на середину храма износится Плащаница - изображение снятого со Креста Тела Христа Спасителя. Она остается там до вечера субботы, когда вновь заносится в алтарь. В главном храме столицы - Казанском соборе Санкт-Петербурга - у Плащаницы для наблюдения за порядком ставили двух солдат. Казанский собор находится на Невском проспекте - излюбленном месте гуляний «блестящей» столичной публики. Отсюда упоминание о «гуляющих господах» в стихотворении Пушкина. Видимо, в основу «Мирской власти» легли вполне конкретные впечатления Страстной пятницы 27 марта 1836 года: в то время Пушкин жил в доме Баташева на Дворцовой набережной, в церковном приходе Казанского собора. Умирала его мать, и он, наверное, приходил помолиться о ней в храм.
Традиционно считается, что смысл этого стихотворения в том, что Пушкин осуждает «мирскую власть», которая готова «и самого Иисуса Христа присвоить себе, как “казенную поклажу”, не допустив к нему простой народ». Но вчитаемся в его строки внимательнее. Стихотворение начинается со слов, которые могут показаться странными:
Когда великое свершалось торжество
И в муках на кресте кончалось Божество…
Почему мучительная крестная смерть Христа называется «торжеством», почему далее орудие этой смерти - Крест - называется «животворящим Древом»? Пушкин смог вчувствоваться в настроение богослужения Великой пятницы. Конечно, это день «неизмеримой печали», но при этом печаль не превращается в отчаяние, она озаряется светом грядущего Воскресения Христова. «В муках на Кресте кончалось Божество», -пишет Пушкин, и этим говорит: на Кресте по воспринятому Им человечеству страдал и умирал «Царь царей», «Владыка», Бог. «Одеяйся светом, яко ризою, наг на суде стояше, и в ланиту ударение прият от рук, ихже созда. Беззаконнии же людие на Кресте пригвоздиша Господа Славы. Тогда завеса церковная раздрася, солнце померче, не терпя зрети Бога досаждаема, Его же трепещут всяческая, Тому поклонимся» - «Одевающийся светом, как одеждою, нагим стоял на суде и терпел удары в ланиту от рук, которые (Сам) создал. Беззаконные же люди на Кресте пригвоздили Господа славы. Тогда разодралась завеса храма, померкло солнце, не вынесши видеть Бога уничижаема, Которого всякое (создание) трепещет, Ему поклонимся» .
Иль покровительством спасаете могучим
Владыку, тернием венчанного колючим,
Христа, предавшего послушно Плоть Свою
Бичам мучителей, гвоздям и копию?
Страдание Христа было добровольным, Сын Божий уничижил Себя до мучительной смерти.
«Днесь висит на древе, Иже на водах землю повесивый; венцем от терния облагается, Иже ангелов Царь; в ложную багряницу облачается, одеваяй небо облаки; заушение прият, Иже во Иордане свободивый Адама; гвоздьми пригвоздися Жених Церковный; копием прободеся Сын Девы. Поклоняемся страстем Твоим, Христе. Покажи нам и славное Твое Воскресение» - «Сегодня висит на древе Тот, Кто на водах повесил землю; на Царя Ангелов надевается венец из терновника; в ложную багряницу облекается Тот, Кто одевает небо облаками; принял заушение Тот, Кто крещением в Иордане свободил Адама; гвоздями пригвожден Жених Церкви; копием пронзен Сын Девы. (Мы) покланяемся страданиям Твоим, Христе! Дай нам увидеть и славное Твое воскресение» .
Иль опасаетесь, чтоб чернь не оскорбила
Того, чья казнь весь род Адамов искупила,
Богочеловек - Единородный Сын Божий - стал Человеком, чтобы Своей «казнью искупить весь род Адамов» из рабства греху и смерти.
«Искупил ны еси от клятвы законныя Честною Твоею Кровию, на Кресте пригвоздився и копием прободся, безсмертие источил еси человеком, Спасе наш, слава Тебе» - «Ты искупил нас от законного проклятия драгоценной Твоей кровью. Пригвожденный ко Кресту и копием пронзенный, Ты источил бессмертие людям. Спаситель наш, слава Тебе!» .
Чуткому сердцу поэта в красоте церковного богослужения открылась спасительная тайна Креста и Воскресения. Неудивительно, что человеку, пораженному ее величием, даже обычные вещи (как, например, стража для наблюдения за порядком) кажутся неуместными и неподобающими. Мирская суета («гуляющие господа», «часовые») вторгается под священные своды храма - вот что особенно неприятно поэту. Не столько против власти, сколько против этой суеты направлен пафос стихотворения.
На этом произведении нумерация Пушкина обрывается. Но есть еще стихотворения, созданные Пушкиным тогда же на Каменном острове и по своему строю и теме примыкающие к тем, что отмечены номерами. 14 августа поэт написал стихотворение «Когда за городом задумчив я брожу…» Оно состоит как бы из двух частей. В первой описывается столичное петербургское кладбище:
Решетки, столбики, нарядные гробницы,
Под коими гниют все мертвецы столицы,
В болоте кое-как стесненные рядком,
Как гости жадные за нищенским столом…
Вторая часть фактически представляет собой описание родового кладбища в Святогорском монастыре, на котором несколько месяцев назад Пушкин похоронил мать и заказал место для себя. Если столичное кладбище вызывает у поэта «смутные мысли» и «злое уныние», то вид сельского кладбища умиротворяет:
Но как же любо мне
Осеннею порой, в вечерней тишине,
В деревне посещать кладбище родовое,
Где дремлют мертвые в торжественном покое.
Там неукрашенным могилам есть простор;
К ним ночью темною не лезет бледный вор;
Близ камней вековых, покрытых желтым мохом,
Проходит селянин с молитвой и со вздохом;
На место праздных урн и мелких пирамид,
Безносых гениев, растрепанных харит
Стоит широко дуб над важными гробами,
Колеблясь и шумя…
Если следовать литургической линии цикла, то «Когда за городом задумчив я брожу…» должно идти за «Мирской властью». Оно связано с воспоминаниями Великой и Преблагословенной субботы - дня, когда умерший на Кресте Христос плотию был во гробе. Само слово «суббота» на древнееврейском означает «покой». Рассказывая о творении мира, Библия повествует, что в этот день Бог «почил от всех дел Своих»; по ветхозаветному установлению, в субботу запрещалась любая работа. Православные богословы говорят об особом торжественном покое Великой субботы: дело нашего спасения на Кресте совершилось, и в этот день все наполнено предчувствием Воскресения Христова - победы Христа над смертью. В Великую субботу Пасха Крестная и Пасха Воскресная встречаются друг с другом.
Пушкин в своем стихотворении тоже говорит о торжественном покое. Он пишет: «и дремлют мертвые в торжественном покое». Они спят в ожидании пробуждения, воскресения - для них настала Великая суббота. Но первенец из мертвых - Христос - уже воскрес, и это делает их сон светлым торжеством и ожиданием.
Каждый человек идет в вечность, продолжая путь, начатый на земле. И перед этим рубежом человек, конечно, оглядывается назад, оценивая свою жизнь. 21 августа Пушкин пометил написанное им на Каменном острове стихотворение «Памятник», в котором он, как бы предчувствуя свою близкую кончину, подводит итоги своего поэтического пути.
Нет, весь я не умру - душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит…
В этом стихотворении лейтмотивом звучит тема бессмертия, тема победы над смертью - и, может быть, не будет слишком смелым предположить, что и оно примыкает к Каменноостровскому циклу, соответствуя в нем дню Светлого Христова Воскресения.
Итак, стихотворения Каменноостровского цикла объединены, прежде всего, богослужебными воспоминаниями Великого поста, Страстной седмицы и Пасхи - темами греха, покаяния и свободы человека. Конечно, эта связь не единственная. Можно обнаружить их единство и с формальной стороны: все они написаны александрийским стихом; почти во всех Пушкин как бы скрывает свое авторское «я», основываясь на чужих поэтических текстах. Если принять нумерацию, предложенную С.А. Фомичевым и С. Давыдовым, то цикл начинается и заканчивается симметрично - подражаниями Горацию. И все же главное, что объединяет эти стихотворения, - их христианская, евангельская настроенность.
Насколько она была свойственна самому Пушкину в последние месяцы его жизни? На этот вопрос можно ответить словами апостола Павла: «Никтоже весть, яже в человеце, точию дух человеч, сущий в нем». Однако хоть несколько приоткрывает это его кончина.
Она не была «смертью праведника». Но «то была смерть христианина, прожившего сложную, трудную, мятежную жизнь, но не ушедшего от Бога и сосредоточенно и просто приближающегося к последнему пристанищу» .
Зная, что полученная на дуэли рана смертельна, Пушкин просил своего секунданта К. Данзаса, чтобы никто не мстил за него; говорил, что он все простил и желает умереть христианином. Послали за священником. Пушкин исповедовался и причастился. В.А. Жуковский пишет, что он сделал это «с глубоким чувством». «Священник говорил мне после со слезами о нем и о благочестии, с которым он исполнил свой долг христианский, - вспоминал П.А. Вяземский. - Пушкин никогда не был esprit fort (франц. : вольнодумцем), по крайней мере не был им в последние годы жизни своей; напротив, он имел сильное религиозное чувство, читал и любил читать Евангелие, был проникнут красотою многих молитв, знал их наизусть и часто твердил их». Е.Н. Мещерская-Карамзина передает, что священник, причастивший поэта, отец Петр Песоцкий (из Конюшенной церкви) говорил: «Я стар, мне уже недолго жить, на что мне обманывать? Вы можете мне не верить, когда я скажу, что для себя самого желаю такого конца, какой он имел». Это происходило 27 января, в день, когда празднуется память одного из величайших писателей церковных - святителя Иоанна Златоуста. Но богослужебный день начинается с вечера; было уже около 20 часов, и по литургическому счету уже начались следующие сутки, 28 января - память преподобного Ефрема Сирина. Это был последний день, который Пушкин прожил на земле. 29 января около 3 часов пополудни он скончался. «Он умирал тихо, тихо…» - записал А.И. Тургенев.
«Когда все ушли, я сел перед ним и долго один смотрел ему в лицо, - вспоминает В.А. Жуковский. - Никогда на этом лице я не видал ничего подобного тому, что было на нем в эту первую минуту смерти. Голова его несколько наклонилась; руки, в которых было за несколько минут какое-то судорожное движение, были спокойно протянуты, как будто упавшие для отдыха после тяжелого труда. Но что выражалось на его лице, я сказать словами не умею. Оно было для меня так ново и в то же время так знакомо! Это было не сон и не покой! Это не было выражение ума, столь прежде свойственное этому лицу; это не было также и выражение поэтическое! нет! какая-то глубокая, удивительная мысль на нем развивалась, что-то похожее на видение, на какое-то полное, глубокое, удовольствованное знание. Всматриваясь в него, мне все хотелось у него спросить: “Что видишь, друг?” И что бы он отвечал мне, если бы мог на минуту воскреснуть? Вот минуты в жизни нашей, которые вполне достойны названия великих. В эту минуту, можно сказать, я видел самое смерть, божественно тайную, смерть без покрывала. Какую печать наложила она на лицо его и как удивительно высказала на нем и свою и его тайну. Я уверяю тебя, что никогда на лице его не видал я выражения такой глубокой, величественной, торжественной мысли. Она, конечно, проскакивала в нем и прежде. Но в этой чистоте обнаружилась только тогда, когда все земное отделилось от него с прикосновением смерти. Таков был конец нашего Пушкина».
Он лежал без движенья, как будто по тяжкой работе
Руки свои опустив. Голову тихо склоня,
Долго стоял я над ним, один, смотря со вниманьем
Мертвому прямо в глаза, были закрыты глаза,
Было лицо его мне так знакомо, и было заметно,
Что выражалось на нем, - в жизни такого
Мы не видали на этом лице. Не горел вдохновенья
Пламень на нем; не сиял острый ум,
Нет! Но какою-то мыслью, глубокой, высокою мыслью
Было объято оно: мнилося мне, что ему
В этот миг предстояло как будто какое виденье,
Что-то сбывалось над ним, и спросить мне хотелось: что видишь?
З дравствуйте, дорогие наши посетители!
П еред Вами интересный и занимательный рассказ Антона Павловича Чехова, который посвящен воспоминанием страстной недели. Автор напитал его православным духом, царившим в дореволюционной России и отобразил глубокую детскую веру, жившую в его чистом отроческом сердце.
НА СТРАСТНОЙ НЕДЕЛЕ
— И ди, уже звонят. Да смотри не шали в церкви, а то Бог накажет.
Мать сует мне на расходы несколько медных монет и тотчас же, забыв про меня, бежит с остывшим утюгом в кухню. Я отлично знаю, что после исповеди мне не дадут ни есть, ни пить, а потому, прежде чем выйти из дому, насильно съедаю краюху белого хлеба, выпиваю два стакана воды.
На улице совсем весна. Мостовые покрыты бурым месивом, на котором уже начинают обозначаться будущие тропинки; крыши и тротуары сухи; под заборами сквозь гнилую прошлогоднюю траву пробивается нежная, молодая зелень. В канавах, весело журча и пенясь, бежит 
грязная вода, в которой не брезгают купаться солнечные лучи. Щепочки, соломинки, скорлупа подсолнухов быстро несутся по воде, кружатся и цепляются за грязную пену. Куда, куда плывут эти щепочки? Очень возможно, что из канавы попадут они в реку, из реки в море, из моря в океан… Я хочу вообразить себе этот длинный, страшный путь, но моя фантазия обрывается, не дойдя до моря.
Проезжает извозчик. Он чмокает, дергает вожжи и не видит, что на задке его пролетки повисли два уличных мальчика. Я хочу присоединиться к ним, но вспоминаю про исповедь, и мальчишки начинают казаться мне величайшими грешниками.
«На Страшном суде их спросят: зачем вы шалили и обманывали бедного извозчика? — думаю я. — Они начнут оправдываться, но нечистые духи схватят их и потащат в огонь вечный. Но если они будут слушаться родителей и подавать нищим по копейке или по бублику, то бог сжалится над ними и пустит их в рай».
Церковная паперть суха и залита солнечным светом. На ней ни души. Нерешительно я открываю дверь и вхожу в церковь. Тут в сумерках, которые кажутся мне густыми и мрачными, как никогда, мною овладевает сознание греховности и ничтожества. Прежде всего бросаются в глаза большое распятие и по сторонам его божия матерь и Иоанн Богослов. Паникадила и ставники одеты в черные, траурные чехлы, лампадки мерцают тускло и робко, а солнце как будто умышленно минует церковные окна. Богородица и любимый ученик Иисуса Христа, изображенные в профиль, молча глядят на невыносимые страдания и не замечают моего присутствия; я чувствую, что для них я чужой, лишний, незаметный, что не могу помочь им ни словом, ни делом, что я отвратительный, бесчестный мальчишка, способный только на шалости, грубости и ябедничество. Я вспоминаю всех людей, каких только я знаю, и все они представляются мне мелкими, глупыми, злыми и неспособными хотя бы на одну каплю уменьшить то страшное горе, которое я теперь вижу; церковные сумерки делаются гуще и мрачнее, и божия матерь с Иоанном Богословом кажутся мне одинокими.
За свечным шкафом стоит Прокофий Игнатьич, старый отставной солдат, помощник церковного старосты. Подняв брови и поглаживая бороду, он объясняет полушепотом какой-то старухе:
— Утреня будет сегодня с вечера, сейчас же после вечерни. А завтра к часам ударят в восьмом часу. Поняла? В восьмом.
А между двух широких колонн направо, там, где начинается придел Варвары Великомученицы, возле ширмы, ожидая очереди, стоят исповедники… Тут же и Митька, оборванный, некрасиво остриженный мальчик с оттопыренными ушами и маленькими, очень злыми глазами. Это сын вдовы поденщицы Настасьи, забияка, разбойник, хватающий с лотков у торговок яблоки и не раз отнимавший у меня бабки. Он сердито оглядывает меня и, мне кажется, злорадствует, что не я, а он первый пойдет за ширму. Во мне закипает злоба, я стараюсь не глядеть на него и в глубине души досадую на то, что этому мальчишке простятся сейчас грехи.
Впереди него стоит роскошно одетая красивая дама в шляпке с белым пером. Она заметно волнуется, напряженно ждет, и одна щека у нее от волнения лихорадочно зарумянилась.
Жду я пять минут, десять… Из-за ширм выходит прилично одетый молодой человек с длинной, тощей шеей и в высоких резиновых калошах; начинаю мечтать о том, как я вырасту большой и как куплю себе такие же калоши, непременно куплю! Дама вздрагивает и идет за ширмы. Ее очередь.
В шелку между двумя половинками ширмы видно, как дама подходит к аналою и делает земной поклон, затем поднимается и, не глядя на священника, в ожидании поникает головой. Священник стоит спиной к ширмам, а потому я вижу только его седые кудрявые волосы, цепочку от наперсного креста и широкую спину. А лица не видно. Вздохнув и не глядя на даму, он начинает говорить быстро, покачивая головой, то возвышая, то понижая свой шепот. Дама слушает покорно, как виноватая, коротко отвечает и глядит в землю.
«Чем она грешна? — думаю я, благоговейно посматривая на ее кроткое красивое лицо. — Боже, прости ей грехи! Пошли ей счастье!»
Но вот священник покрывает ее голову епитрахилью.
— И аз, недостойной иерей… — слышится его голос… — властию его, мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих…
Дама делает земной поклон, целует крест и идет назад. Уже обе щеки ее румяны, но лицо спокойно, ясно, весело.
«Она теперь счастлива, — думаю я, глядя то на нее, то на священника, простившего ей грехи. — Но как должен быть счастлив человек, которому дано право прощать».
Теперь очередь Митьки, но во мне вдруг вскипает чувство ненависти к этому разбойнику, я хочу пройти за ширму раньше его, я хочу быть первым… Заметив мое движение, он бьет меня свечой по голове, я отвечаю ему тем же, и полминуты слышится пыхтенье и такие звуки, как будто кто-то ломает свечи… Нас разнимают. Мой враг робко подходит к аналою, не сгибая колен, кланяется в землю, но, что дальше, я не вижу; от мысли, что сейчас после Митьки будет моя очередь, в глазах у меня начинают мешаться и расплываться предметы; оттопыренные уши Митьки растут и сливаются с темным затылком, священник колеблется, пол кажется волнистым…
— И аз, недостойный иерей…
Теперь уж и я двигаюсь за ширмы. Под ногами ничего не чувствую, точно иду по воздуху… Подхожу к аналою, который выше меня. На мгновение у меня в глазах мелькает равнодушное, утомленное лицо священника, но дальше я вижу только его рукав с голубой подкладкой, крест и край аналоя. Я чувствую близкое соседство священника, запах его рясы, слышу строгий голос, и моя щека, обращенная к нему, начинает гореть… Многого от волнения я не слышу, но на вопросы отвечаю искренне, не своим, каким-то странным голосом, вспоминаю одиноких богородицу и Иоанна Богослова, распятие, свою мать, и мне хочется плакать, просить прощения.
— Тебя как зовут? — спрашивает священник, покрывая мою голову мягкою епитрахилью.
Как теперь легко, как радостно на душе!
Грехов уже нет, я свят, я имею право идти в рай! Мне кажется, что от меня уже пахнет так же, как от рясы, я иду из-за ширм к дьякону записываться и нюхаю свои рукава. Церковные сумерки уже не кажутся мне мрачными, и на Митьку я гляжу равнодушно, без злобы.
— Как тебя зовут? — спрашивает дьякон.
— А по отчеству?
— Не знаю.
— Как зовут твоего папашу?
— Иван Петрович.
— Фамилия?
— Сколько тебе лет?
— Девятый год.
Придя домой, я, чтобы не видеть, как ужинают, поскорее ложусь в постель и, закрывши глаза, мечтаю о том, как хорошо было бы претерпеть мучения от какого-нибудь Ирода или Диоскора, жить в пустыне и, подобно старцу Серафиму, кормить медведей, жить в келии и питаться одной прочфорой, раздать имущество бедным, идти в Киев. Мне слышно, как в столовой накрывают на стол — это собираются ужинать; будут есть винегрет, пирожки с капустой и жареного судака. Как мне хочется есть! Я согласен терпеть всякие мучения, жить в пустыне без матери, кормить медведей из собственных рук, но только сначала съесть бы хоть один пирожок с капустой!
— Боже, очисти меня грешного, — молюсь я, укрываясь с головой. Ангел-хранитель, защити меня от нечистого духа.
На другой день, в четверг, я просыпаюсь с душой ясной и чистой, как хороший весенний день. В церковь я иду весело, смело, чувствуя, что я причастник, что на мне роскошная и дорогая рубаха, сшитая из шелкового платья, оставшегося после бабушки. В церкви все дышит радостью, счастьем и весной; лица богородицы и Иоанна Богослова не так печальны, как вчера, лица причастников озарены надеждой, и, кажется, все прошлое предано забвению, все прощено. Митька тоже причесан и одет по-праздничному. Я весело гляжу на его оттопыренные уши и, чтобы показать, что я против него ничего не имею, говорю ему.
После вступления Иисуса в Иерусалим (Вербное воскресенье) начинается Страстная неделя – последняя неделя перед Пасхой, названная так в память о последних днях земной жизни Иисуса Христа. Это последняя неделя перед распятием Спасителя, в которую Он был осужден на страдания и мученическую смерть. Все дни Страстной недели верующие называют Великими, и второе название этой недели - Великая седмица. Каждый день Страстной недели посвящен определенному евангельскому событию.
Особенно важными являются дни - четверг, пятница и суббота, в четверг Иисус был предан и арестован, в пятницу - распят, в субботу - погребен. В последний день Великой седмицы - в воскресенье - почитается главное событие, составляющее основу христианского учения - Воскресение Христа, в этот день верующие с ликованием празднуют Пасху Христову.
Великий понедельник
В этот день воспоминается ветхозаветный патриарх Иосиф, проданный завистливыми братьями в Египет за 20 сребреников, как прообраз страдающего Иисуса Христа, проданного за 30 сребреников, а также евангельское повествование о проклятии Иисусом бесплодной смоковницы, символизирующей душу, не приносящую духовных плодов - истинного покаяния, веры, молитвы и добрых дел.
Великий вторник
В Великий вторник верующие вспоминают, как Христос учил в Иерусалимском
храме, обличал фарисеев и книжников, и народ почитал Его за пророка, а
первосвященники и старейшины хотели напасть на Него, но не решались. В
этот день также воспоминают притчи, произнесенные Им в храме: о дани
кесарю, о воскресении мертвых, о Страшном суде, о десяти девах и
талантах.
Великая среда
В этот день в селении Вифания в доме Симона прокаженного, где
остановился в ночь на среду Иисус, некая «грешница» возлила драгоценное
миро на Его главу. Тем самым, как сказал Христос, она приготовила Его к
погребению. Здесь же в душе Иуды родилось преступное намерение предать
своего Учителя совету первосвященников и книжников, который уже решил
взять Христа хитростью и убить Его.
В церковной службе в среду Страстной седмицы прославляется «грешница» и
осуждается сребролюбие и предательство Иуды. В этот день на вечерней
службе все верующие стараются исповедаться..
Великий четверг
В Великий четверг или Чистый четверг вспоминается Тайная вечеря и
установление Иисусом Христом таинства Евхаристии (от греческого
«благодарение») - таинства причащения Тела и Крови Христовых. На
последнем ужине с учениками в Сионской горнице Христос совершил омовение
ног своим ученикам и предсказал, что Пётр трижды отречется от него
(«прежде нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня»), и
хотя Пётр это горячо отрицал, через несколько часов, после того, как
Иисуса арестовали, именно так и случилось. После Тайной вечери Христос с
учениками вышли в Гефсиманский сад, где Христос молился, чтобы Его
миновала чаша сия (Моление о чаше). Затем своим предательским поцелуем
Иуда указал на Учителя, и его взяли под стражу.
Великая пятница
Великая пятница - самый скорбный день церковного года, в этот день Иисус
был осужден, распят и умер на Кресте, искупая человеческие грехи.
На утренней читаются 12 Евангелий Святых Страстей Христовых. На вечерне
выносится плащаница и поется Канон о распятии Господа и «На плач
Пресвятой Богородицы». В православии с закатом солнца до окончания
пасхального богослужения существует традиция воздерживаться от пищи.
Великая суббота
В субботу, согласно учению Церкви, тело Христа «пребывало во гробе», но
душою Спаситель сошел в ад и извел из него души праведников.
В этот день после утреннего богослужения совершается освящение
пасхальной еды - куличей, яиц, пасхи. В Иерусалиме сходит Благодатный
огонь. Вечером верующие собираются в храмах на торжественное
богослужение, чтобы встретить Воскресение Христово.
Романов Константин
Н а С т р а с т н о й н е д е л е.
Жених в полуночи грядет!
Но где же раб Его блаженный,
Кого Он бдящего найдет,
И кто с лампадою возженной
На брачный пир войдет за Ним?
В ком света тьма не поглотила?
О, да исправится, как дым
Благоуханного кадила,
Моя молитва пред Тобой!
Я с безутешною тоской
В слезах взираю издалека
И своего не смею ока
Возвесть к чертогу Твоему.
Где одеяние возьму?
О, Боже, просвети одежду
Души истерзанной моей,
Дай на спасенье мне надежду
Во дни святых Твоих Страстей!
Услышь, Господь, мои моленья
И тайной вечери Твоей,
И всечестного омовенья
Прими причастника меня!
Врагам не выдам тайны я,
Воспомянуть не дам Иуду
Тебе в лобзании моем,
Но за разбойником я буду
Перед Святым Твоим крестом
Взывать коленопреклоненный:
О, помяни, Творец вселенной,
Меня во царствии Твоем!
Страстная Среда 1887, Мраморный дворец
В первой строфе стихотворения упоминается притча о рабах, ожидающих господина (Лк.12:35-40), в которой говорится, что "блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими" и, более красочно повествующая о том же, притча о 10 девах .(Мф. 25:1-13). Девы должны были ждать пришествия Жениха, под которым в Евангельских притчах подразумевается Иисус Христос. Пять мудрых дев запасли достаточно масла для светильников и были готовы к Его приходу. А 5 неразумных не запасли масла, поэтому их светильники к приходу Жениха погасли. Добыть масла им уже не удалось и двери брачного пира были перед ними закрыты. Светильники - это человеческие души, а масло - добродетели. Притчи говорят о том, что надо заботиться о своей душе и быть готовым в любой момент предстать перед Христом.
Во второй строфе можно проследить притчу о брачном пире ., излагаемую в Евангелиях от Луки (Лк. 14:16-24) и Матфея (Мф. 22:1-14). В ней говорится о том, что, приготовив брачный пир для своего сына, царь приглашал гостей, но многие отказались, сославшись на неотложные дела. Раз званые не пришли, велено было собирать всех, кто попадется. И один человек на пиру оказался не в брачной одежде, т.е.совершенно не готовый к празднеству, но думающий, что может принять в нем участие. И он с позором был изгнан без надежд на воскресение.
Под всечестным омовением (третья строфа) понимается омовение Господом ног своим ученикам на Тайной вечере.(Ин. 13:3-17). Это символизирует крайнее смирение, обряд омовения ног в Великий Четверг сохранился в Церкви до наших дней.
В четвертой строфе вспоминается лобзание Иуды, который поцеловал Христа в Гефсиманском саду, тем самым указав стражникам, кого надо арестовать.(Мф. 26:47-49; Мк. 14:44-45; Лк. 22:47-48). Далее поэт упомянул о благоразумном разбойнике, распятом справа от Христа, который сказал товарищу, распятому слева от Христа, что они-то достойны казни по злым делам своим, а Христос без вины страдает. Этот разбойник раскаялся и просил Иисуса помянуть его в Царствии своем (Мф. 27:44; Мк. 15:32; Лк 23:39-43; Ин. 19:18), понимая, что большего недостоин.
