О чем рассказывается в эпосе калевала. «Калевала» главные герои

Василий Владимирович Быков

«Знак беды»

Степанида и Петрок Богатька живут на хуторе Яхимовщина, в трёх километрах от местечка Выселки. Их сын Федя служит в танковых войсках, дочь Феня учится «на докторшу» в Минске. Начинается война. Быстро прокатывается на восток фронт, приходят немцы. Наступает страшная в непредсказуемости новых бед жизнь.

Поначалу немцы хозяйничают лишь в местечке и на хутор не наведываются. Первыми являются «свои» — полицаи Гуж и Колонденок. Колонденок когда-то, в пору коллективизации, был при сельсовете мальчиком на побегушках. Хотя Гуж приходится Петроку дальним родственником, он грубо унижает хозяев, требуя беспрекословного подчинения. Петрок терпит оскорбления и угрозы, Степанида держит себя гордо и вызывающе. Гуж припоминает, что она была колхозной активисткой, и угрожает расправой. Наконец полицаи уходят, выпив принесённую с собой самогонку. Степанида ругает мужа за его заискивающее поведение. Приход полицаев был не случайным — Гуж присмотрел хутор для постоя немецкого офицера с командой. Через несколько дней приезжают на тяжёлом грузовике и немцы. Они приказывают хозяевам вымыть хату для офицера, самих же Степаниду и Петрока выгоняют жить в истопку. Немцы учиняют полный разгром в хозяйстве. Хозяева со страхом наблюдают все это и ждут ещё больших бед. Когда Степанида пытается показать, что корова даёт мало молока, немцы сами доят корову и за «сопротивление» избивают хозяйку. В следующий раз Степанида тайком выдаивает все молоко в траву. Не получив молока, фельдфебель пристреливает корову. Пока немцы возятся с коровьей тушей, Степанида успевает спрятать за хутором, в барсучьей норе, уцелевшего поросёнка. Помогает ей в этом глухонемой пастушок Янка. Ночью Степанида выкрадывает винтовку повара и бросает её в колодец. Наутро немцы перетряхивают в поисках винтовки всю истопку, забрав при этом скрипку Петрока. Днём его заставляют копать клозет для офицера. Ободрённый тем, что офицер похвалил его за работу, Петрок решается вечером идти просить скрипку. Он долго играет немцам. Скрипку возвращают. Ночью слышатся близкие выстрелы и крики: «Бандитен!» Немцы притаскивают во двор застреленного Янку, неизвестно по какой причине подошедшего к хутору. Назавтра, после приезда посыльного на мотоцикле, немцы собираются и покидают хутор. Степаниде кажется, что она перестаёт ощущать себя в этом мире, и думает только: за что? За что такая кара обрушилась на неё, на людей? И память переносит её на десять лет назад…

Тогда в Выселках организовывали колхоз. На очередном собрании выступал уполномоченный из района, ругал всех за несознательность — кроме членов комбеда, никто в колхоз не записывался. Восьмое собрание закончилось так же. Через день представитель окружкома Новик применил новый метод организации колхоза: на комбеде ставился вопрос о раскулачивании тех, кто не хотел записываться. Запугивая членов комбеда часто повторяющимися словами «саботаж», «уклонизм», Новик добивался, чтобы перевес в голосовании был за раскулачивание. На этих заседаниях присутствовал мальчик на побегушках при сельсовете — переросток Потапка Колонденок, который все услышанное использовал в своих заметках в районную газету. С ужасом читали потом члены комбеда эти заметки, подписанные псевдонимом Грамотей. В них упоминались многие местечковцы, совсем не кулаки. Но так как они использовали наёмную силу, их раскулачивали. Степанида вспоминает горе семей, выброшенных из домов на снег, увозимых вместе с малыми детьми в неизвестность. Милиционер Вася Гончарик, из местных, после того как раскулачил семью своей любимой девушки, застрелился. Он был старшим братом Янки, которому тогда было три года и которого, ставшего на всю жизнь глухонемым, застрелят немцы на хуторе Яхимовщина.

Вспоминает Степанида и то, как достался им с Петроком этот хутор. Он принадлежал пану Яхимовскому, обедневшему шляхтичу, одинокому старику. Степанида с Петроком, поженившись, работали у старика и жили у него на хуторе. После революции начали отбирать у панов имущество и землю и делить среди бедняков. Хутор достался Богатькам; из обширных земельных владений, которые Яхимовский сдавал в аренду, Степаниде с Петроком нарезали две десятины на горе. Чтобы отвести от земли беды, Петрок поставил на горе крест, и народ прозвал эту гору Голгофой. Когда Степанида пришла к Яхимовскому просить прощения — её мучила совесть, что она владеет чужим имуществом, — старик ответил: «Пан Езус простит». Степанида оправдывалась, — мол, не им, так все равно другим бы отдали, а старик произнёс выстраданно: «Но вы же не отказались… Грех зариться на чужое». Они кормили старика, ухаживали за ним, но он ничего не ел и в один страшный день повесился в амбаре. В этот день, перед тем как обнаружить в амбаре старика, Степанида с Петроком нашли на поле замёрзшего жаворонка, который обманулся первым теплом. И Степанида решила, что это предзнаменование беды, её знак. Так оно и случилось. Пала лошадь, глинистая земля не родила, и вся трудная жизнь не приносила Богатькам ни счастья, ни радости. Потом — коллективизация с её людским горем, беспросветный колхозный труд, и вот — война…

За убитым Янкой приезжают Гуж с Колонденком на подводе. Гуж приказывает Петроку идти на работу достраивать разбомблённый мост. С работы Петрок приходит еле живой. Он решает выгнать самогона, чтобы откупиться от полицаев. За змеевик для аппарата он обменивает свою скрипку. Но самогон не помогает — полицаи требуют его все больше и больше, вваливаются однажды и полицаи из дальней деревни. Не найдя самогона, который уже забрал Гуж, «чужие» полицаи до полусмерти избивают хозяев. Петрок решает покончить с самогоном — разбивает аппарат, откапывает спрятанную в лесу бутылку первача, несёт её домой, чтобы полечить избитую Степаниду. Его уже поджидает Гуж. Отчаяние заставляет Петрока выкрикивать в адрес полицаев и немцев все проклятия, что накопились у него на душе. Полицаи избивают его, тащат, полуживого, в местечко — и навсегда пропадает Петрок… Пропадает человек, за всю жизнь не сделавший никому зла, безвольный, но все-таки однажды прикоснувшийся к безжалостным жерновам истории. Когда-то снежной зимой застряли какие-то машины на большаке возле хутора. Люди из машин зашли в хату погреться. Главный из них, приглядевшись к тяжёлой жизни хозяев, дал им червонец — на лекарство для болеющей дочери. Этот человек был председатель ЦИКа Белоруссии Червяков. И когда арестовали председателя колхоза Левона, Степанида собрала подписи с колхозников под письмом о невиновности председателя и послала Петрока в Минск — отдать письмо Червякову и заодно вернуть долг — червонец. Петрок опоздал на день — Червякова уже похоронили…

Степанида, придя в себя после побоев, после того как слышала расправу Гужа над Петроком, решает мстить полицаям, немцам — всем, кто разрушил и без того горемычную жизнь. Она знает, что у моста кто-то из местных забрал неразорвавшуюся бомбу. Степанида уверена, что это мог сделать только Корнила. Она идёт в местечко, чтобы попытаться передать что-нибудь поесть Петроку в тюрьму и попросить у Корнилы бомбу. От тюрьмы её гонят, забрав передачу. Хитрый Корнила соглашается привезти к ней бомбу на подводе — в обмен на уцелевшего поросёнка. Степанида решает бомбой взорвать мост, который уже построен заново. Степанида до поры закапывает бомбу в землю. В местечке она встречает конвой, ведущий куда-то Корнилу, и в страхе возвращается домой, чтобы спрятать бомбу получше. Обессиленная, Степанида ложится отдохнуть в истопке. В дверь ломятся полицаи, они требуют, чтобы она показала, где бомба. Степанида не открывает. Дверь начинают ломать, стреляют сквозь неё. Степанида обливает истопку изнутри керосином и поджигает. Думая, что бомба внутри, полицаи разбегаются. Никто не тушит полыхающее пламя, опасаясь мощного взрыва бомбы. «Но бомба дожидалась своего часа».

На хуторе Яхимовщина, расположенном рядом с местечком Выселки, живет семья Богатько.

Начинается война. В первое время немцы хозяйничали только в Выселках, до хутора им не было дела. Первыми сюда приходят «свои» - полицаи Колоденок и Гуж. Первый при коллективизации был мальчиком на побегушках при сельсовете. Второй же является дальним родственником Петроку, но это ничуть не мешает ему унижать хозяев. Степанида держится гордо, а Петрок терпит все оскорбления, за что потом получает от жены нагоняй.

Полицаи приходили не просто так – Гуж выбрал хутор для проживания немецкого офицера со штабом. Через некоторое время появляются немцы. Они заставляют хозяев приготовить хату для офицера и выгоняют их ночевать в истопку.

В хозяйстве от немцев полный разгром. Они даже застрелили корову, когда Степанида показала, что она не дает молока. Правда своенравная хозяйка выдоила ее перед тем в траву. Потом она с помощью глухонемого пастушка Янки спрятала за хутором поросенка. А ночью украла у повара винтовку и бросила ее в колодец. В поисках пропавшего оружия немцы обыскивают всю истопку, а не найдя, забирают скрипку Петрока. Днем они заставляют его копать уборную для офицера. Получив похвалу за выполненную работу, хозяин просит скрипку обратно. Его заставляют долго играть, но инструмент возвращают. А ночью немецкие солдаты застрелили Янку. На следующий день приезжает посыльный, после чего немцы в спешке покидают Яхимовщину.

Степанида не понимает за что им такая беда, но память переносит ее на 10 лет назад…

Когда в Выселках учреждали колхоз и никто не хотел туда записываться, на комбеде решили раскулачивать несогласных. Степанида вспоминает, сколько семей тогда пережили большое горе, сколько людей увезли в неизвестность.

Припоминает она и то, как они с мужем получили свой хутор. Раньше он был собственностью пана Яхимовского, обедневшего шляхтича, одинокого старика. После свадьбы Степанида с Петроком пошли к нему работать. А после революции, когда начали отбирать землю и имущество у панов и делить между бедняками, хутор перешел к Богатькам. Степанида просила прощения у Яхимовского, ведь если не им, то другим отдали бы, но старик лишь ответил: «Но вы же не отказались… Грех зариться на чужое». Богатьки, чувствуя угрызения совести, ухаживали за ним до самой смерти. А в день, когда Яхимовский повесился, Степанида с Петроком в поле нашли замерзшего жаворонка. Тогда она решила, что это знак беды. Так и получилось – жизнь была тяжелой и безрадостной.

Когда Гуж и Колоденко приезжают за телом Янки, они приказывают Петроку достраивать мост, который пострадал от бомбардировки. После работы мужчина возвращается совсем без сил и думает откупиться от полицаев самогоном. Но это совсем не помогает. А однажды к нему за выпивкой приезжают «чужие» полицаи и, не найдя знаменитого самогона, жестоко избиваю хозяев. Петрок решает завязать. Но чтобы вылечить Степаниду он откапывает в лесу бутылку спрятанного первача и несет домой. А там его поджидает Гуж. Полный отчаянья, Петрок кричит, проклинает немцев и полицаев, за что его опять избивают и увозят в Выселки. Мужчина пропадает навсегда.

Мечтая отомстить за мужа, Степанида договаривается с Корнилой о неразорвавшейся бомбе, которую он нашел после бомбардировки. Она планирует взорвать восстановленный мост. Корнила обменивает бомбу на спрятанного поросенка. А женщина закапывает ее в землю, чтобы дождаться подходящего времени. Но в городе она видит, как конвой ведет испуганного Корнилу, и возвращается домой, чтобы спрятать бомбу получше.

В дверь истопки начинают ломиться полицаи, требуя показать, где бомба. Но Степанида не открывает. Она обливает изнутри все керосином и поджигает. Полицаи разбегаются, думая, что бомба там. «Но бомба дожидалась своего часа».

Сочинения

В. В. Быков
Знак беды

Степанида и Петрок Богатька живут на хуторе Яхимовщина, в трех километрах от местечка Выселки. Их сын Федя служит в танковых войсках, дочь Феня учится «на докторшу» в Минске. Начинается война. Быстро прокатывается на восток фронт, приходят немцы. Наступает страшная в непредсказуемости новых бед жизнь.

Поначалу немцы хозяйничают лишь в местечке и на хутор не наведываются. Первыми являются «свои» - полицаи Гуж и Колонденок. Колонденок когда-то, в пору коллективизации, был при сельсовете мальчиком на побегушках. Хотя Гуж приходится Петроку дальним родственником, он грубо унижает хозяев, требуя беспрекословного подчинения. Петрок терпит оскорбления и угрозы, Степанида держит себя гордо и вызывающе. Гуж припоминает, что она была колхозной активисткой, и угрожает расправой. Наконец полицаи уходят, выпив принесенную с собой самогонку. Степанида ругает мужа за его заискивающее поведение. Приход полицаев был не случайным - Гуж присмотрел хутор для постоя немецкого офицера с командой. Через несколько дней приезжают на тяжелом грузовике и немцы. Они приказывают хозяевам вымыть хату для офицера, самих же Степаниду и Петрока выгоняют жить в истопку. Немцы учиняют полный разгром в хозяйстве. Хозяева со страхом наблюдают все это и ждут еще больших бед. Когда Степанида пытается показать, что корова дает мало молока, немцы сами доят корову и за «сопротивление» избивают хозяйку. В следующий раз Степанида тайком выдаивает все молоко в траву. Не получив молока, фельдфебель пристреливает корову. Пока немцы возятся с коровьей тушей, Степанида успевает спрятать за хутором, в барсучьей норе, уцелевшего поросенка. Помогает ей в этом глухонемой пастушок Янка. Ночью Степанида выкрадывает винтовку повара и бросает её в колодец. Наутро немцы перетряхивают в поисках винтовки всю истопку, забрав при этом скрипку Петрока. Днем его заставляют копать клозет для офицера. Ободренный тем, что офицер похвалил его за работу, Петрок решается вечером идти просить скрипку. Он долго играет немцам. Скрипку возвращают. Ночью слышатся близкие выстрелы и крики: «Бандитен!» Немцы притаскивают во двор застреленного Янку, неизвестно по какой причине подошедшего к хутору. Назавтра, после приезда посыльного на мотоцикле, немцы собираются и покидают хутор. Степаниде кажется, что она перестает ощущать себя в этом мире, и думает только: за что? За что такая кара обрушилась на нее, на людей? И память переносит её на десять лет назад…

Тогда в Выселках организовывали колхоз. На очередном собрании выступал уполномоченный из района, ругал всех за несознательность - кроме членов комбеда, никто в колхоз не записывался. Восьмое собрание закончилось так же. Через день представитель окружкома Новик применил новый метод организации колхоза: на комбеде ставился вопрос о раскулачивании тех, кто не хотел записываться. Запугивая членов комбеда часто повторяющимися словами «саботаж», «уклонизм», Новик добивался, чтобы перевес в голосовании был за раскулачивание. На этих заседаниях присутствовал мальчик на побегушках при сельсовете - переросток Потапка Колонденок, который все услышанное использовал в своих заметках в районную газету. С ужасом читали потом члены комбеда эти заметки, подписанные псевдонимом Грамотей. В них упоминались многие местечковцы, совсем не кулаки. Но так как они использовали наемную силу, их раскулачивали. Степанида вспоминает горе семей, выброшенных из домов на снег, увозимых вместе с малыми детьми в неизвестность. Милиционер Вася Гончарик, из местных, после того как раскулачил семью своей любимой девушки, застрелился. Он был старшим братом Янки, которому тогда было три года и которого, ставшего на всю жизнь глухонемым, застрелят немцы на хуторе Яхимовщина.

Вспоминает Степанида и то, как достался им с Петроком этот хутор. Он принадлежал пану Яхимовскому, обедневшему шляхтичу, одинокому старику. Степанида с Петроком, поженившись, работали у старика и жили у него на хуторе. После революции начали отбирать у панов имущество и землю и делить среди бедняков. Хутор достался Богатькам; из обширных земельных владений, которые Яхимовский сдавал в аренду, Степаниде с Петроком нарезали две десятины на горе. Чтобы отвести от земли беды, Петрок поставил на горе крест, и народ прозвал эту гору Голгофой. Когда Степанида пришла к Яхимовскому просить прощения - её мучила совесть, что она владеет чужим имуществом, - старик ответил: «Пан Езус простит». Степанида оправдывалась, - мол, не им, так все равно другим бы отдали, а старик произнес выстраданно: «Но вы же не отказались… Грех зариться на чужое». Они кормили старика, ухаживали за ним, но он ничего не ел и в один страшный день повесился в амбаре. В этот день, перед тем как обнаружить в амбаре старика, Степанида с Петроком нашли на поле замерзшего жаворонка, который обманулся первым теплом. И Степанида решила, что это предзнаменование беды, её знак. Так оно и случилось. Пала лошадь, глинистая земля не родила, и вся трудная жизнь не приносила Богатькам ни счастья, ни радости. Потом - коллективизация с её людским горем, беспросветный колхозный труд, и вот - война…

За убитым Янкой приезжают Гуж с Колонденком на подводе. Гуж приказывает Петроку идти на работу достраивать разбомбленный мост. С работы Петрок приходит еле живой. Он решает выгнать самогона, чтобы откупиться от полицаев. За змеевик для аппарата он обменивает свою скрипку. Но самогон не помогает - полицаи требуют его все больше и больше, вваливаются однажды и полицаи из дальней деревни. Не найдя самогона, который уже забрал Гуж, «чужие» полицаи до полусмерти избивают хозяев. Петрок решает покончить с самогоном - разбивает аппарат, откапывает спрятанную в лесу бутылку первача, несет её домой, чтобы полечить избитую Степаниду. Его уже поджидает Гуж. Отчаяние заставляет Петрока выкрикивать в адрес полицаев и немцев все проклятия, что накопились у него на душе. Полицаи избивают его, тащат, полуживого, в местечко - и навсегда пропадает Петрок… Пропадает человек, за всю жизнь не сделавший никому зла, безвольный, но все-таки однажды прикоснувшийся к безжалостным жерновам истории. Когда-то снежной зимой застряли какие-то машины на большаке возле хутора. Люди из машин зашли в хату погреться. Главный из них, приглядевшись к тяжелой жизни хозяев, дал им червонец - на лекарство для болеющей дочери. Этот человек был председатель ЦИКа Белоруссии Червяков. И когда арестовали председателя колхоза Левона, Степанида собрала подписи с колхозников под письмом о невиновности председателя и послала Петрока в Минск - отдать письмо Червякову и заодно вернуть долг - червонец. Петрок опоздал на день - Червякова уже похоронили…

Степанида, придя в себя после побоев, после того как слышала расправу Гужа над Петроком, решает мстить полицаям, немцам - всем, кто разрушил и без того горемычную жизнь. Она знает, что у моста кто-то из местных забрал неразорвавшуюся бомбу. Степанида уверена, что это мог сделать только Корнила. Она идет в местечко, чтобы попытаться передать что-нибудь поесть Петроку в тюрьму и попросить у Корнилы бомбу. От тюрьмы её гонят, забрав передачу. Хитрый Корнила соглашается привезти к ней бомбу на подводе - в обмен на уцелевшего поросенка. Степанида решает бомбой взорвать мост, который уже построен заново. Степанида до поры закапывает бомбу в землю. В местечке она встречает конвой, ведущий куда-то Корнилу, и в страхе возвращается домой, чтобы спрятать бомбу получше. Обессиленная, Степанида ложится отдохнуть в истопке. В дверь ломятся полицаи, они требуют, чтобы она показала, где бомба. Степанида не открывает. Дверь начинают ломать, стреляют сквозь нее. Степанида обливает истопку изнутри керосином и поджигает. Думая, что бомба внутри, полицаи разбегаются. Никто не тушит полыхающее пламя, опасаясь мощного взрыва бомбы. «Но бомба дожидалась своего часа».

Время и люди не много оставили от некогда раскинувшейся здесь просторной хуторской усадьбы. Лишь кое-где останки ее выглядывали на поверхность угловым камнем фундамента, осевшим бугром кирпича да двумя каменными ступеньками возле бывшего входа в сени. Припорожные эти камни покоились на том самом месте, что и много лет назад, и мелкие рыжие муравьи, где-то поблизости облюбовавшие себе жилище, деловито сновали по нижней, вросшей в землю ступеньке. Овражный ольшаник, потеснив хуторское поле, подступил вплотную к двору; на месте истопки царственно разросся густой куст шиповника в окружении зарослей лопухов, крапивы, малинника. От колодца ничего не осталось, сруб гнил, или, возможно, его разорили люди, вода, оказавшись без надобности, иссякла, ушла в глубь земли. На месте стоявшей здесь хаты тянулась из сорняков к свету колючая груша-дичка – может, непотребный отпрыск некогда росших здесь груш-спасовок, а может, случайная самосейка, занесенная из леса птицами.

С дороги, от большака мало что указывало на бывшую усадьбу, разве одна из двух лип, некогда красовавшихся возле хуторских ворот. Другой не было и в помине, да и оставшаяся являла собой жалкое зрелище: опаленная и однобокая, с толстым уродливым стволом, прогнившая корявою щелью-дуплом, она непонятно как удерживала несколько мощных сучьев. Прилетавшие из леса птицы почему-то никогда не садились на ее ветвях, предпочитая рослый ольшаник поблизости. Вороны, возможно, помнили что-то, а может, своим древним инстинктом чуяли в изуродованном дереве дух несчастья, знак давней беды. Этот роковой знак лежал здесь на всем: на истлевших остатках усадьбы, блаженствующих на приволье зарослях сорняков и малины, на самодовольной неприступности колючего шиповника и даже изогнутой груше-дичке. И только тоненькая молодая рябинка, недавно выбросившая на свет считанные листочки посередине заросшего травой подворья, в дерзкой своей беззащитности казалась гостьей из иного мира, воплощением надежды и другой, неведомой жизни.

Наверно, все остальное принадлежало здесь прошлому, покоренному тленом и небытием.

Все, кроме неподвластной времени всеохватной человеческой памяти, наделенной извечной способностью превращать прошлое в нынешнее, связывать настоящее с будущим…

С терпеливой ненасытностью корова щипала влажную с ночи траву, неторопливо двигаясь исхоженным своим маршрутом: вдоль большака, по заросшей бурьяном канаве, краем дорожной насыпи, через травянистую лощину с гладким, будто откормленный кабан, валуном и дальше, к опушке леса, широкой дугой охватившей пригорок с хутором. Степанида знала, что на опушке корова повернет в сторону Бараньего Лога и там, в ольшанике, надо будет смотреть за ней строже, чтобы не шмыгнула куда-нибудь долой с глаз. Бобовка была корова проворная и хотя пестрая – белые пятна на черном, – но уж если куда запропастится, то побегаешь по кустарникам. Однако это там, на опушке, тут же деваться ей было некуда – невысокая насыпь дороги да голое картофельное поле, тут можно и посидеть в покое. И Степанида, прислонясь бедром к округлому боку валуна, плотнее составила на земле босые ноги, изредка поглядывая на свою Бобовку.

Было не холодно, хотя и зябковато ногам в мокрой от росы траве и ветрено. Небо сплошь устилали набрякшие дождем облака, солнце с утра не показывалось; серый неприютный простор полнился неумолчным шорохом ветра в поле, невольно хотелось отвернуться от него, плотнее закутаться в ватник, не двигаться. Рядом на большаке, как всегда в эти дни, было пустынно и тихо, теперь тут мало ходили и никто уже не ездил. Если и появлялся редкий прохожий, то чаще с утра – какая-нибудь женщина из ближней деревни торопливо пробежит в местечко, обратно появится она только к вечеру. Эта устоявшаяся заброшенность дороги угнетала Степаниду, особенно после того, как недавно еще все тут ревело и стонало от машин, подвод, лошадей, бесчисленных колонн войск, денно и нощно тянувшихся на восток. Казалось, великому тому шествию не будет конца, а с ним не кончится и тревожная суета на хуторе. Известное дело, придорожная усадьба: какая надобность ни случись – у всех на глазах. Степанида с Петроком сбились с ног, встречая и провожая каждого, кто заезжал, забегал, останавливался, чтобы переобуться, напиться, передохнуть в зной под липами, покормить лошадей, перекусить самому, расспросить о дороге. Правда, однажды под вечер на большаке стало свободнее, движение заметно спало, готовое совсем прекратиться, машины уже не ехали, а строй красноармейцев, свернув с дороги, цепью рассыпался по картошке. Два командира, заехавшие на хутор, что-то долго рассматривали на карте; их боец-коновод попросил ведро напоить лошадей и сказал, что тут будет бой, оставаться на хуторе опасно. Испугавшись, Степанида накинула веревку на рога коровы и кустарниками подалась в Бараний Лог. На хуторе остался Петрок – усадьбу не годилось оставлять без присмотра. Натерпевшись немало страха, она просидела в березнячке ночь и половину следующего дня. После полудня загудели самолеты, тотчас содрогнулась земля, где-то забахало, застучало, и в небе за логом встал сизый столб дыма. Постепенно оправившись от испуга, Степанида поняла, что это далеко, на большаке, а может, и того дальше, в местечке. Вскоре, однако, все стихло, будто и не начиналось вовсе. Некоторое время выждав, она боязливо потащилась с коровой к хутору, не надеясь найти его в целости, да и живого Петрока тоже. Но хутор как ни в чем не бывало спокойно стоял под липами невдалеке от дороги, а во дворе, выбравшись из погреба, похаживал с соломой в бороденке ее Петрок, и ветер доносил из-за тына знакомый дымок его самокрутки.

В ту ночь красноармейцы оставили на картофельном пригорке недокопанную траншею и куда-то ушли стороной; на большаке все опустело, заглохло, наутро редкие военные повозки поворачивали обратно, в объезд на Кульбаки – за сосняком самолеты разбомбили мост через болотистую Деревянку и проехать в местечко большаком было уже невозможно.

Настала новая, страшная в своей непривычности жизнь под немцем, которая постепенно, с неотвратимой настойчивостью утверждалась в районе. Началось с того, что в Выселках распустили колхоз, разобрали небогатое его имущество, инвентарь, лошадей, и Степанида послала Петрока за своей когда-то обобществленной кобылой. Но кобылы в колхозе не оказалось – накануне прихода немцев отправили подростка с подводой на станцию, откуда он так и не вернулся. Она накричала на Петрока, потому что, если такое случилось, надо было взять какую-либо другую лошадь – как же в хозяйстве без лошади? Как тогда жить? Но этот старый недоумок Петрок, разве он что сделает как следует? Только знает одно – молча дымить вонючей своей махоркой. И теперь вот живи как хочешь. Хорошо еще, что осталась Бобовка, на нее вся надежда, она пока что кормит обоих. А что будет дальше?

Бобовке тем временем, наверное, наскучило пастись на жестком придорожном откосе, и она взобралась повыше, на обочину большака. Степанида поднялась с камня – зачем позволять корове высовываться из-за насыпи, мало ли что может случиться, еще кому попадет на глаза. Правда, за эти два месяца жизни под немцем она поняла, что ото всего не устережешься, как ни скрывайся, а если они захотят, то найдут. Тем более что у немцев выискались уже и помощники из местных, полицаи, которые всех тут знают наперечет. На прошлой неделе повесили двух коммунистов на площади, один из них был директором школы, в которой учились ее Фенька с Федькой. Там же, в местечке, на стенах домов и заборах белели их объявления с обещанием суровой расправы с каждым за ослушание, неподчинение, тем более за сопротивление немецким властям.

Степанида поднялась на дорожный откос, хворостиной легонько стеганула по заду Бобовку, и та не заставила себя ждать, степенно ступая, послушно сошла в канаву. Конечно, трава тут была не очень съедобная – бурьян да осот, – но как-нибудь напасется за день. Степанида немного постояла на большаке, оглядывая с насыпи знакомое до мельчайших подробностей хуторское поле. Минуло десять лет, как оно перестало принадлежать ей с Петроком, стало колхозным, но чье будет теперь? Вряд ли немцы отдадут землю крестьянам, наверно же, знают, что если из рук выпустишь, то обратно не ухватишь. Какая она ни есть, эта земелька, этот проклятый богом пригорок по прозванию Голгофа, а вот жаль его, как матери жалко пусть и больного, единственного своего ребенка. Сколько тут выходили ее немолодые ноги, переделали работы ее изнуренные руки! Сколько лет они с Петроком тут пахали, сеяли, жали, раскидывали навоз и мельчили глиняные комья, особенно там, на суглинке. К той же нехитрой крестьянской работе со временем приобщился и Федя. Феня же захотела учиться и уехала в Минск. Где теперь ее дети? Феня так, может, еще и жива, если посчастливилось вовремя уйти на восток, и теперь где-то в России. А Федька? Как пошел осенью в армию, за зиму прислал три письма из Латвии, только начинал свою службу на танках, и тут война! Где он, жив ли хотя?

Созданная в 1982 году. По повести В. Быкова, белорусскую деревню Выселки, где живет Степанида и ее муж Петрок, заняли гитлеровцы. Не выдержав издевательств фашистов, Петрок идет на открытый протест и погибает. Поняв, что надежды на спасение уже нет, Степанида запирается и поджигает хату...

Степа­нида и Петрок Богатька живут на хуторе Яхимов­щина, в трех кило­метрах от местечка Выселки. Их сын Федя служит в танковых войсках, дочь Феня учится «на докторшу» в Минске. Начи­на­ется война. Быстро прока­ты­ва­ется на восток фронт, приходят немцы. Насту­пает страшная в непред­ска­зу­е­мости новых бед жизнь.
Пона­чалу немцы хозяй­ни­чают лишь в местечке и на хутор не наве­ды­ва­ются. Первыми явля­ются «свои» - полицаи Гуж и Колон­денок. Колон­денок когда-то, в пору коллек­ти­ви­зации, был при сель­со­вете маль­чиком на побе­гушках. Хотя Гуж прихо­дится Петроку дальним родствен­ником, он грубо унижает хозяев, требуя беспре­ко­слов­ного подчи­нения. Петрок терпит оскорб­ления и угрозы, Степа­нида держит себя гордо и вызы­вающе. Гуж припо­ми­нает, что она была колхозной акти­висткой, и угро­жает расправой. Наконец полицаи уходят, выпив прине­сенную с собой само­гонку. Степа­нида ругает мужа за его заис­ки­ва­ющее пове­дение. Приход поли­цаев был не случайным - Гуж присмотрел хутор для постоя немец­кого офицера с командой. Через несколько дней приез­жают на тяжелом грузо­вике и немцы. Они прика­зы­вают хозя­евам вымыть хату для офицера, самих же Степа­ниду и Петрока выго­няют жить в истопку. Немцы учиняют полный разгром в хозяй­стве. Хозяева со страхом наблю­дают все это и ждут еще больших бед. Когда Степа­нида пыта­ется пока­зать, что корова дает мало молока, немцы сами доят корову и за «сопро­тив­ление» изби­вают хозяйку. В следу­ющий раз Степа­нида тайком выда­и­вает все молоко в траву. Не получив молока, фельд­фе­бель пристре­ли­вает корову. Пока немцы возятся с коро­вьей тушей, Степа­нида успе­вает спря­тать за хутором, в барсу­чьей норе, уцелев­шего поро­сенка. Помо­гает ей в этом глухо­немой пастушок Янка. Ночью Степа­нида выкра­ды­вает винтовку повара и бросает её в колодец. Наутро немцы пере­тря­хи­вают в поисках винтовки всю истопку, забрав при этом скрипку Петрока. Днем его застав­ляют копать клозет для офицера. Обод­ренный тем, что офицер похвалил его за работу, Петрок реша­ется вечером идти просить скрипку. Он долго играет немцам. Скрипку возвра­щают. Ночью слышатся близкие выстрелы и крики: «Бандитен!» Немцы притас­ки­вают во двор застре­лен­ного Янку, неиз­вестно по какой причине подо­шед­шего к хутору. Назавтра, после приезда посыль­ного на мото­цикле, немцы соби­ра­ются и поки­дают хутор. Степа­ниде кажется, что она пере­стает ощущать себя в этом мире, и думает только: за что? За что такая кара обру­ши­лась на нее, на людей? И память пере­носит её на десять лет назад...
Тогда в Выселках орга­ни­зо­вы­вали колхоз. На очередном собрании выступал упол­но­мо­ченный из района, ругал всех за несо­зна­тель­ность - кроме членов комбеда, никто в колхоз не запи­сы­вался. Восьмое собрание закон­чи­лось так же. Через день пред­ста­ви­тель окруж­кома Новик применил новый метод орга­ни­зации колхоза: на комбеде ставился вопрос о раску­ла­чи­вании тех, кто не хотел запи­сы­ваться. Запу­гивая членов комбеда часто повто­ря­ю­щи­мися словами «саботаж», «укло­низм», Новик доби­вался, чтобы перевес в голо­со­вании был за раску­ла­чи­вание. На этих засе­да­ниях присут­ствовал мальчик на побе­гушках при сель­со­вете - пере­ро­сток Потапка Колон­денок, который все услы­шанное исполь­зовал в своих заметках в районную газету. С ужасом читали потом члены комбеда эти заметки, подпи­санные псев­до­нимом Грамотей. В них упоми­на­лись многие местеч­ковцы, совсем не кулаки. Но так как они исполь­зо­вали наемную силу, их раску­ла­чи­вали. Степа­нида вспо­ми­нает горе семей, выбро­шенных из домов на снег, увозимых вместе с малыми детьми в неиз­вест­ность. Мили­ци­онер Вася Гончарик, из местных, после того как раску­лачил семью своей любимой девушки, застре­лился. Он был старшим братом Янки, кото­рому тогда было три года и кото­рого, став­шего на всю жизнь глухо­немым, застрелят немцы на хуторе Яхимов­щина.
Вспо­ми­нает Степа­нида и то, как достался им с Петроком этот хутор. Он принад­лежал пану Яхимов­скому, обед­нев­шему шлях­тичу, одино­кому старику. Степа­нида с Петроком, поже­нив­шись, рабо­тали у старика и жили у него на хуторе. После рево­люции начали отби­рать у панов имуще­ство и землю и делить среди бедняков. Хутор достался Богатькам; из обширных земельных владений, которые Яхимов­ский сдавал в аренду, Степа­ниде с Петроком наре­зали две деся­тины на горе. Чтобы отвести от земли беды, Петрок поставил на горе крест, и народ прозвал эту гору Голгофой. Когда Степа­нида пришла к Яхимов­скому просить прощения - её мучила совесть, что она владеет чужим имуще­ством, - старик ответил: «Пан Езус простит». Степа­нида оправ­ды­ва­лась, - мол, не им, так все равно другим бы отдали, а старик произнес выстра­данно: «Но вы же не отка­за­лись... Грех зариться на чужое». Они кормили старика, ухажи­вали за ним, но он ничего не ел и в один страшный день пове­сился в амбаре. В этот день, перед тем как обна­ру­жить в амбаре старика, Степа­нида с Петроком нашли на поле замерз­шего жаво­ронка, который обма­нулся первым теплом. И Степа­нида решила, что это пред­зна­ме­но­вание беды, её знак. Так оно и случи­лось. Пала лошадь, глини­стая земля не родила, и вся трудная жизнь не прино­сила Богатькам ни счастья, ни радости. Потом - коллек­ти­ви­зация с её людским горем, беспро­светный колхозный труд, и вот - война...
За убитым Янкой приез­жают Гуж с Колон­денком на подводе. Гуж прика­зы­вает Петроку идти на работу достра­и­вать разбомб­ленный мост. С работы Петрок приходит еле живой. Он решает выгнать само­гона, чтобы отку­питься от поли­цаев. За змеевик для аппа­рата он обме­ни­вает свою скрипку. Но самогон не помо­гает - полицаи требуют его все больше и больше, ввали­ва­ются однажды и полицаи из дальней деревни. Не найдя само­гона, который уже забрал Гуж, «чужие» полицаи до полу­смерти изби­вают хозяев. Петрок решает покон­чить с само­гоном - разби­вает аппарат, отка­пы­вает спря­танную в лесу бутылку первача, несет её домой, чтобы поле­чить избитую Степа­ниду. Его уже поджи­дает Гуж. Отча­яние застав­ляет Петрока выкри­ки­вать в адрес поли­цаев и немцев все проклятия, что нако­пи­лись у него на душе. Полицаи изби­вают его, тащат, полу­жи­вого, в местечко - и навсегда пропа­дает Петрок... Пропа­дает человек, за всю жизнь не сделавший никому зла, безвольный, но все-таки однажды прикос­нув­шийся к безжа­лостным жерновам истории. Когда-то снежной зимой застряли какие-то машины на боль­шаке возле хутора. Люди из машин зашли в хату погреться. Главный из них, пригля­дев­шись к тяжелой жизни хозяев, дал им червонец - на лекар­ство для боле­ющей дочери. Этот человек был пред­се­да­тель ЦИКа Бело­руссии Червяков. И когда аресто­вали пред­се­да­теля колхоза Левона, Степа­нида собрала подписи с колхоз­ников под письмом о неви­нов­ности пред­се­да­теля и послала Петрока в Минск - отдать письмо Червя­кову и заодно вернуть долг - червонец. Петрок опоздал на день - Червя­кова уже похо­ро­нили...
Степа­нида, придя в себя после побоев, после того как слышала расправу Гужа над Петроком, решает мстить поли­цаям, немцам - всем, кто разрушил и без того горе­мычную жизнь. Она знает, что у моста кто-то из местных забрал неразо­рвав­шуюся бомбу. Степа­нида уверена, что это мог сделать только Корнила. Она идет в местечко, чтобы попы­таться пере­дать что-нибудь поесть Петроку в тюрьму и попро­сить у Корнилы бомбу. От тюрьмы её гонят, забрав пере­дачу. Хитрый Корнила согла­ша­ется привезти к ней бомбу на подводе - в обмен на уцелев­шего поро­сенка. Степа­нида решает бомбой взорвать мост, который уже построен заново. Степа­нида до поры зака­пы­вает бомбу в землю. В местечке она встре­чает конвой, ведущий куда-то Корнилу, и в страхе возвра­ща­ется домой, чтобы спря­тать бомбу получше. Обес­си­ленная, Степа­нида ложится отдох­нуть в истопке. В дверь ломятся полицаи, они требуют, чтобы она пока­зала, где бомба. Степа­нида не откры­вает. Дверь начи­нают ломать, стре­ляют сквозь нее. Степа­нида обли­вает истопку изнутри керо­сином и поджи­гает. Думая, что бомба внутри, полицаи разбе­га­ются. Никто не тушит полы­ха­ющее пламя, опасаясь мощного взрыва бомбы. «Но бомба дожи­да­лась своего часа».

Степанида и Петрок Богатька живут на хуторе Яхимовщина, в трех километрах от местечка Выселки. Их сын Федя служит в танковых войсках, дочь Феня учится «на докторшу» в Минске. Начинается война. Быстро прокатывается на восток фронт, приходят немцы. Наступает страшная в непредсказуемости новых бед жизнь.

Поначалу немцы хозяйничают лишь в местечке и на хутор не наведываются. Первыми являются «свои» - полицаи Гуж и Колонденок. Колонденок когда-то, в пору коллективизации, был при сельсовете мальчиком на побегушках. Хотя Гуж приходится Петроку дальним родственником, он грубо унижает хозяев, требуя беспрекословного подчинения. Петрок терпит оскорбления и угрозы, Степанида держит себя гордо и вызывающе. Гуж припоминает, что она была колхозной активисткой, и угрожает расправой. Наконец полицаи уходят, выпив принесенную с собой самогонку. Степанида ругает мужа за его заискивающее поведение. Приход полицаев был не случайным - Гуж присмотрел хутор для постоя немецкого офицера с командой. Через несколько дней приезжают на тяжелом грузовике и немцы. Они приказывают хозяевам вымыть хату для офицера, самих же Степаниду и Петрока выгоняют жить в истопку. Немцы учиняют полный разгром в хозяйстве. Хозяева со страхом наблюдают все это и ждут еще больших бед. Когда Степанида пытается показать, что корова дает мало молока, немцы сами доят корову и за «сопротивление» избивают хозяйку. В следующий раз Степанида тайком выдаивает все молоко в траву. Не получив молока, фельдфебель пристреливает корову. Пока немцы возятся с коровьей тушей, Степанида успевает спрятать за хутором, в барсучьей норе, уцелевшего поросенка. Помогает ей в этом глухонемой пастушок Янка. Ночью Степанида выкрадывает винтовку повара и бросает её в колодец. Наутро немцы перетряхивают в поисках винтовки всю истопку, забрав при этом скрипку Петрока. Днем его заставляют копать клозет для офицера. Ободренный тем, что офицер похвалил его за работу, Петрок решается вечером идти просить скрипку. Он долго играет немцам. Скрипку возвращают. Ночью слышатся близкие выстрелы и крики: «Бандитен!» Немцы притаскивают во двор застреленного Янку, неизвестно по какой причине подошедшего к хутору. Назавтра, после приезда посыльного на мотоцикле, немцы собираются и покидают хутор. Степаниде кажется, что она перестает ощущать себя в этом мире, и думает только: за что? За что такая кара обрушилась на нее, на людей? И память переносит её на десять лет назад…

Тогда в Выселках организовывали колхоз. На очередном собрании выступал уполномоченный из района, ругал всех за несознательность - кроме членов комбеда, никто в колхоз не записывался. Восьмое собрание закончилось так же. Через день представитель окружкома Новик применил новый метод организации колхоза: на комбеде ставился вопрос о раскулачивании тех, кто не хотел записываться. Запугивая членов комбеда часто повторяющимися словами «саботаж», «уклонизм», Новик добивался, чтобы перевес в голосовании был за раскулачивание. На этих заседаниях присутствовал мальчик на побегушках при сельсовете - переросток Потапка Колонденок, который все услышанное использовал в своих заметках в районную газету. С ужасом читали потом члены комбеда эти заметки, подписанные псевдонимом Грамотей. В них упоминались многие местечковцы, совсем не кулаки. Но так как они использовали наемную силу, их раскулачивали. Степанида вспоминает горе семей, выброшенных из домов на снег, увозимых вместе с малыми детьми в неизвестность. Милиционер Вася Гончарик, из местных, после того как раскулачил семью своей любимой девушки, застрелился. Он был старшим братом Янки, которому тогда было три года и которого, ставшего на всю жизнь глухонемым, застрелят немцы на хуторе Яхимовщина.

Вспоминает Степанида и то, как достался им с Петроком этот хутор. Он принадлежал пану Яхимовскому, обедневшему шляхтичу, одинокому старику. Степанида с Петроком, поженившись, работали у старика и жили у него на хуторе. После революции начали отбирать у панов имущество и землю и делить среди бедняков. Хутор достался Богатькам; из обширных земельных владений, которые Яхимовский сдавал в аренду, Степаниде с Петроком нарезали две десятины на горе. Чтобы отвести от земли беды, Петрок поставил на горе крест, и народ прозвал эту гору Голгофой. Когда Степанида пришла к Яхимовскому просить прощения - её мучила совесть, что она владеет чужим имуществом, - старик ответил: «Пан Езус простит». Степанида оправдывалась, - мол, не им, так все равно другим бы отдали, а старик произнес выстраданно: «Но вы же не отказались… Грех зариться на чужое». Они кормили старика, ухаживали за ним, но он ничего не ел и в один страшный день повесился в амбаре. В этот день, перед тем как обнаружить в амбаре старика, Степанида с Петроком нашли на поле замерзшего жаворонка, который обманулся первым теплом. И Степанида решила, что это предзнаменование беды, её знак. Так оно и случилось. Пала лошадь, глинистая земля не родила, и вся трудная жизнь не приносила Богатькам ни счастья, ни радости. Потом - коллективизация с её людским горем, беспросветный колхозный труд, и вот - война…

За убитым Янкой приезжают Гуж с Колонденком на подводе. Гуж приказывает Петроку идти на работу достраивать разбомбленный мост. С работы Петрок приходит еле живой. Он решает выгнать самогона, чтобы откупиться от полицаев. За змеевик для аппарата он обменивает свою скрипку. Но самогон не помогает - полицаи требуют его все больше и больше, вваливаются однажды и полицаи из дальней деревни. Не найдя самогона, который уже забрал Гуж, «чужие» полицаи до полусмерти избивают хозяев. Петрок решает покончить с самогоном - разбивает аппарат, откапывает спрятанную в лесу бутылку первача, несет её домой, чтобы полечить избитую Степаниду. Его уже поджидает Гуж. Отчаяние заставляет Петрока выкрикивать в адрес полицаев и немцев все проклятия, что накопились у него на душе. Полицаи избивают его, тащат, полуживого, в местечко - и навсегда пропадает Петрок… Пропадает человек, за всю жизнь не сделавший никому зла, безвольный, но все-таки однажды прикоснувшийся к безжалостным жерновам истории. Когда-то снежной зимой застряли какие-то машины на большаке возле хутора. Люди из машин зашли в хату погреться. Главный из них, приглядевшись к тяжелой жизни хозяев, дал им червонец - на лекарство для болеющей дочери. Этот человек был председатель ЦИКа Белоруссии Червяков. И когда арестовали председателя колхоза Левона, Степанида собрала подписи с колхозников под письмом о невиновности председателя и послала Петрока в Минск - отдать письмо Червякову и заодно вернуть долг - червонец. Петрок опоздал на день - Червякова уже похоронили…

Степанида, придя в себя после побоев, после того как слышала расправу Гужа над Петроком, решает мстить полицаям, немцам - всем, кто разрушил и без того горемычную жизнь. Она знает, что у моста кто-то из местных забрал неразорвавшуюся бомбу. Степанида уверена, что это мог сделать только Корнила. Она идет в местечко, чтобы попытаться передать что-нибудь поесть Петроку в тюрьму и попросить у Корнилы бомбу. От тюрьмы её гонят, забрав передачу. Хитрый Корнила соглашается привезти к ней бомбу на подводе - в обмен на уцелевшего поросенка. Степанида решает бомбой взорвать мост, который уже построен заново. Степанида до поры закапывает бомбу в землю. В местечке она встречает конвой, ведущий куда-то Корнилу, и в страхе возвращается домой, чтобы спрятать бомбу получше. Обессиленная, Степанида ложится отдохнуть в истопке. В дверь ломятся полицаи, они требуют, чтобы она показала, где бомба. Степанида не открывает. Дверь начинают ломать, стреляют сквозь нее. Степанида обливает истопку изнутри керосином и поджигает. Думая, что бомба внутри, полицаи разбегаются. Никто не тушит полыхающее пламя, опасаясь мощного взрыва бомбы. «Но бомба дожидалась своего часа».