Монастыри и земельные владения церкви во время опричнины. Русская церковь в период опричнины

К середине XVI в. русская православная церковь и монастыри превратились в крупнейших феодалов, так как в их владении находились огромные богатства и земельные владения. Складывание монастырского землевладения началось почти с принятия христианства на Руси. Так же следует отметить и тот фактор, что эти церковные владения у нас, как и в Западной Европе, были так называемыми владениями "мёртвой руки", т. е. не подлежали вообще отчуждению и обороту. В то время как вотчинные владения могли раздробляться, продаваться и переходить из рук в руки с правом последующего выкупа вотчинником, земли, пожертвованные или приобретённые церковью, закреплялись за ней навсегда. Это "вечное" закрепление соответствовало идеологической форме закрепления на "вечное поминовение", благодаря чему даже наследники пожертвованной монастырю вотчины лишались права выкупа её у монастыря. Вследствие этого монастырское землевладение и хозяйство становились весьма важными и крупными факторами в распределении земли и сельскохозяйственном производстве. Церковь и монастыри не ограничиваются указанными весьма обильными источниками своих земельных приобретений и их расширения. Они активно участвуют в захвате новых заимок, ничьих, "божьих" земель, что является важным моментом в деле первоначальной колонизации и хозяйственного освоения земель.

Исследователь XVI в. Скрынников писал, что "монастыри осваивали не только "лучшие и приятнейшие места в государстве", но и глухие лесные территории на Севере, в Поморье, на островах белого моря, мало пригодные для земледелия. Наряду с крупными монастырями с хорошо поставленным хозяйством имелось множество обителей, братия которых с трудом могла прокормить себя. Вследствие экономических трудностей такие монастыри нередко закрывались, а иноки уходили в мир кормиться Христа ради".

Однако, общее количество церковных и монастырских земель явно превышало государственные земли, что не могло не волновать царя. Продолжающийся процесс увеличения земельных владений у церквей и монастырей, в тот момент когда у светских правителей возникала насущная проблема создания служилого дворянства, которые за службу получали поместье, не могло не вызвать проблем в отношениях между светскими и духовными властями.

На первом этапе Иван Грозный пошел на аграрный переворот и ослабление крупного вотчинного землевладения. Он объявляет о создании опричнины, государевой вотчины, в которую произвольно включает земли, в основном в центральных районах земли. При этом землевладельцы, которые жили в этих областях, должны были либо вписаться в опричнину, с согласия царя, но он брал не всех, либо их выгоняли из нажитого места, в чем были. И не всегда давали компенсацию, некоторых выгоняли вообще на улицу. Чужие дома заселяли теми, кто был вписан в опричнину.

Затем встает вопрос о церковных и монастырских земельных владениях. Уже на Соборе 1551 г. был поднят вопрос о церковном землевладении. Во избежание перехода светских земельных владений в монастырские, царь предпринимает меры по отмене правил передачи земельных владений в качестве поминовения. К уже написанным ста главам соборного документа была добавлена 101 глава, которая четко оговаривала земельные приобретения церкви и монастырей: "Царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии приговорил со отцем своим с Макарием митрополитом всея Русии и со архиепископы и епископы, и со всем собором, что впредь архиепископом и епископом, и монастырем вотчин без царева великаго князя ведома и без докладу не покупати ни у кого. А князем и детем боярским, и всяким людем вотчин без докладу им не продати же. А кто купит, или кто продаст вотчину без докладу, и у тех, кто купит, денги пропали, а у продавца - вотчина. А взяти вотчина на государя и великого князя безденежно. А которые люди наперед сего и по ся места вотчины свои давали в монастыри по своих душах и родителей своих по душах в вечной поминок, или которые впредь учнут потому же вотчины давати в вечной же поминок, а тех вотчин у монастырей никому никак не выкупати. А которые люди вотчины свои в монастыри по ся места давали, да и впредь которые учнут вотчины свои давати в монастыри, а напишет кто в духовной в даных и во всяких крепостях, кому будет до их вотчины роду их и род их скуп дадут столко, сколко в духовной, или в иных в которых крепостех написано дати скупу. И те вотчины вотчичем выкупати по духовным и по даным, и по иным крепостем по старине, по тем же старинным указом, как было при великом князе Иване Васильевиче всея Русии. А которые царевы великого князя поместные или черные земли задолжали у детей боярских и у християн и насильством поотнимали владыки и монастыри, или которые земли писцы, норовя, владыкам и монастырем подавали. А называют владыки и монастыри те земли своими, а иные и починки поставляли на государевых землях - и того сыскати, чьи земли были изстари, за тем те земли и учинити. А которые села и волости, и рыбные ловли, и всякие угодия, и оброчные деревни после великого князя Василия боляре подавали архиепископом и епископом и монастырем, и, того сыскав, учинити так, как было при великом князе Василии. А в которые будут монастыри или к которым церквам и нищим в ругах и в милостынях придача ново после великого же князя Василия, и те руги и милостыни новопридачные сыскав оставити, а учините по старине, по тому же, как где давали ругу при великом князе Иване и при великом князе Василье Ивановиче всея Руси".

Фактически как явствует из данного текста источника, царь предлагал заменить земельные вклады на денежные, равноценные стоимости земель, помимо этого все земли, которые перешли во владения церкви за долги должны были быть возвращены хозяевам. Тем самым, Иван IV стремился ограничить земельные приобретения церкви и монастырей.

Данная практика была продолжена и на других Соборах, которые проходили в правление Ивана Грозного. Как уже упоминалось выше, при митрополите Антонии (1572 - 1581) на соборе 1573 г., было подтверждено решение о прекращении выделения вотчин крупным монастырям, а малым выдачу вотчин разрешать только с ведома государя.

Таким образом, в правление Ивана Грозного опричнина стала началом пересмотра земельных владений в Московском государстве. Данная проблема затронула и светские и церковные земельные владения. Под достаточно сильным нажимом со стороны царя церковь вынуждена была отказываться от права приобретать новые земельные пожертвования за помин души, вместо этого им предлагались денежные вклады. Наследникам вотчин, перешедших во власть церкви и монастырей, разрешалось выкупать данные земли. Тем самым Иван Грозный сосредотачивал в своих руках значительные земельные ресурсы, которые мог использовать при укреплении служилого сословия - дворянства, которое становилось главной опорой царя вместо боярства и удельных князей.

Одним из наиболее позорных деяний в правление Ивана Грозного в период опричнины стал разгром Новгорода. Новгород был центром Новгородских земель, которые были известны своими вольнолюбивыми традициями. Новгородские земли избежали татаро-монгольского нашествия, они смогли защититься от агрессии шведских феодалов и немецких рыцарей, город, в котором все вопросы решались на народном вече. Присоединение Великого Новгорода к Московскому княжеству произошло при Иване III, когда в 1478 г. принимает подданство Москвы. В городе назначались великокняжеские наместники, которые правили от имени Москвы.

Но Иван IV учиняет самый настоящий разгром Новгороду. Причиной погрома послужил донос об измене, якобы новгородцы хотят перейти под власть польского короля.

Разгром Новгорода опричным войском в 1569 - 1570 гг. возглавил сам Иван Грозный. Царь попытался получить церковное благословение на данный поход от митрополита Филиппа, но не получил его.

В Новгород царь прибыл с войском 8 января 1570 г. "На Волховском мосту его встречало духовенство с крестами и иконами. Но торжество было испорчено в первые же минуты. Царь назвал местного архиепископа изменником и отказался принять от него благословение. Однако, будучи человеком благочестивым, царь не пожелал пропустить службу. Церковники должны были служить обедню, невзирая на общее замешательство. После службы Пимен повел гостей в палаты - "хлеба ясти". Коротким оказался тот невеселый пир. Возопив гласом великим "с яростью", царь велел страже схватить хозяина и ограбить его подворье. Опричники ограбили Софийский собор, забрали драгоценную церковную утварь и иконы, выломали из алтаря древние Корсунские врата".

Как видим, первый же удар был направлен на деятеля церкви, хотя царь считал себя человеком богобоязненным. Фактически его деяния в Новгороде продолжили череду беззаконий, направленную против церкви и ее деятелей. Следственное дело по готовящейся измене новгородцев выглядит сфабрикованным, скорее это было сделано в целях оправдать разгул жестокостей, творимых в новгородских землях. Так, Б.Н. Флоря писал: "Наши сомнения в существовании новгородского заговора еще более усилятся, если мы примем во внимание ряд особенностей положения Новгородской земли. Она, как и весь северо-запад России, представляла собой край средних и мелких поместий. Лишь причины исключительной важности могли подвигнуть рядовых служилых людей - новгородских помещиков - на участие в заговоре. Таких причин, однако, указать невозможно. На русском северо-западе не было родовых вотчин, принадлежавших потомкам Гедимина и Рюрика. Опричные переселения и связанные с ними различные отрицательные явления практически не затрагивали Новгородскую землю. Более того, новгородским и псковским помещикам приносила выгоды внешняя политика царя Ивана. Именно они получали новые поместья в "немецких городах", на завоеванных в Ливонии землях. Новгородскому купечеству также импонировала политика царя: в 60-е гг. XVI в. оказавшаяся под русской властью Нарва превратилась в крупный центр международной торговли, который посещали суда из многих стран Западной Европы, и новгородские купцы активно участвовали в этой торговле". На епископские должности в Новгород назначались лица достаточно лояльные к московским властям, так как это было выгодно самой Москве, чтобы упрочить связи новгородских земель с центром. Возникает закономерный вопрос - зачем нужен был новгородский разгром и творимые там жестокости? Какие цели реально преследовал Иван Грозный?

Описания новгородских погромов ужасают: Людей забивали до смерти палками, бросали в реку Волхов <#"justify">

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru

Министерство образования и науки РФ

ФБГОУ ВПО

«Саратовский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского»

Кафедра истории России

Русская церковь в период опричнины

Контрольная работа

студентки 1 курса 111 группы исторического факультета

направление «история»

Донченко Елены Евгеньевны

доцент Тотфалушин В.П.

Саратов 2013

Введение

Глава I. Митрополиты русской церкви в 60-70-е гг. XVI в

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Православная церковь всегда была на особом положении в России, как хранительница благочестия и русских традиций. Благодаря стойкости православия, Русь смогла противостоять многочисленным иноземным вторжениям и сохранить культурные традиции.

В разные периоды своего существования церковь испытывала трудности, но в XVI в. русская православная церковь, ее владения и священнослужители подверглись серьезным испытаниям в период правления Ивана Грозного. Этот период считается одним из самых тяжелых в истории церкви.

Фактически в XVI в. началось открытое противостояние двух направлений в политической власти: в лице своего первого царя Российская держава обрела не только установителя, но и нарушителя тех самых принципов, на которых должно основываться православное царство. Его программы укрепления монархической власти не могли дать положительного результата, если их претворение в жизнь не сочеталось с глубокой православной духовностью, носителем и гарантом которой должен был выступать в первую очередь сам самодержец. Но в правление Ивана Грозного подлинно духовная жизнь на Руси все более угасала. Благодаря тирании Ивана Грозного этот процесс духовного оскудения многократно ускорился. Опричнина с ее массовыми казнями и террором катастрофически обесценила человеческую жизнь, которая вопреки Евангелию перестала быть мерилом ценностей.

В настоящей работе использовалось несколько источников: решения Стоглавого собора Емченко Е.Б. Стоглав. Исследование и текст. М., 2000. о земельных владениях церкви; интересными источниками стали документы, посвященные периоду опричнины, особенно поведению, внешнему облику и образу жизни в опричных войсках Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе // Русский исторический журнал, 1922. Кн. 8; Штаден Г. Записки немца-опричника / Пер. И. И. Полосина; сост. и коммент. С. Ю. Шокарева. М., 2002.. Особо стоит отметить труд, посвященный жизни причисленного к лику святых митрополита Филиппа Епископ Леонид. Жизнь святого Филиппа митрополита // Душеполезное Чтение. 1861. Ч. II., убитого по приказу Ивана Грозного. К данному источнику примыкает исследование Г.П. Федотова Федотов Г.П. Святой Филипп, митрополит Московский // Федотов Г.П. Собр. соч.: в 12 тт. М., 2000. Т. 3., который исследовал наиболее яркие страницы жизни митрополита, становление его личности. Также изучению истории православной церкви посвящены труды А.В. Карташева Карташев А.В. Очерки по истории Русской церкви. М., 1991. Т. 1., Р.Г. СкрынниковаСкрынников Р.Г. Государство и церковь на Руси XIV-XVI вв. Подвижники русской церкви. Новосибирск, 1991. . В них исследуются наиболее интересные факты, связанные с деятельностью митрополитов в XVI в., с проблемами выживания церкви и ее деятелей в годы опричного террора. Особо стоит сказать о работе слависта Б.Н. Флори Флоря Б.Н. Иван Грозный. М., 1999., который написал труд, посвященный жизни и правлению Ивана Грозного, уделив внимание его положительным и отрицательным сторонам. Особняком стоит труд Р.Г. Скрынникова «Трагедия Новгорода» Скрынников Р.Г. Трагедия Новгорода. М., 1994. , в которой изучаются все стороны политики Ивана Грозного по отношению к вольным городам Новгороду и Пскову, в работе уделено внимание разгрому православных церквей и монастырей новгородской и псковской епархий.

Целью настоящей работы станет исследование положения православной церкви в годы правления Ивана Грозного, особенно в период опричного террора.

церковь опричнина митрополит монастырь

Глава I. Митрополиты русской церкви в 60-70-е гг. XVI в.

XVI в. можно считать одним из наиболее сложных периодов в существовании русской православной церкви. На положении церкви влияли политические процессы, проходящие в обществе - процесс централизации русских земель вокруг Московского княжества, усиление власти московских князей, противостояние светской и духовной власти, интерес светских правителей к земельным владениям русской православной церкви (московские князья были заинтересованы в изъятии части церковного имущества, которое они могли бы использовать в качестве земельных пожалований служилому дворянству), жесткое правление Ивана Грозного и его попытка установить абсолютную власть монарха.

Развитие критического отношения светской власти к русской православной церкви и митрополитам начали складываться еще в период правления Ивана III, когда московский князь стремился назначать на митрополичий престол единомышленников, способных помочь в решении важных политических вопросов (митрополит Филипп, митрополит Геронтий).

Однако, та же светская власть была заинтересована в благословении церкви. Именно в церковной среде, игумен псковского Елеазарова монастыря Филофей, создал теорию «Москва - третий Рим», обосновав преемственность Москвы от Византии, павшей в 1453 г. от турок-османов.

В XVI веке сложные взаимоотношения светской власти и митрополитов русской православной церкви отразились в личных взаимоотношениях Ивана IV и митрополитов - Макария (1542 1563), Афанасия (1564 1566), Филиппа (1566 1568), Кирилла IV (1568 1572), Антония (1572 1581).

Митрополит Макарий был рукоположен в сан митрополита 19 марта 1542 г. Его влияние распространялось на Ивана Грозного в наиболее значимый период его правления, когда русский царь находился под влиянием Избранной рады и его внутренняя и внешняя политика отличались взвешенностью. Именно Макарию была предоставлена честь венчать на царствие в 1547 г. Ивана IV. Под его влиянием и под прямым руководством прошел Стоглавый собор 1551 г. Решения собора касались как религиозно-церковных, так и государственно-экономических вопросов в свете ожесточённых споров того времени о церковном землевладении; содержит разъяснения о соотношении норм государственного, судебного, уголовного права с церковным правом:

«Стоглав пытался решить следующие насущные вопросы:

укрепления церковной дисциплины среди духовенства и борьба против порочного поведения представителей церкви (пьянства, разврата, взяточничества), ростовщичества монастырей ,

унификация церковных обрядов и служб

полномочия церковного суда,

против пережитков язычества среди населения,

жесткая регламентация (а, по существу, введение своеобразной духовной цензуры ) порядка переписки церковных книг, писания икон , строительства церквей и т. д.» Стоглав [Электронный ресурс] // http://ru.wikipedia.org/wiki/Стоглав.

Помимо своей очень активной политической и государственной деятельности, Макарий вошел в историю русской православной церкви как создатель Четьи-минеи, житий святых православной церкви, предназначенной для обычного чтения, т. е. подходящего не только священнослужителям, но и простым мирянам, для воспитания в них благости. Макарий также оказался единственным из соратников Ивана Грозного периода Избранной Рады, который не подвергся гонениям со стороны царя и умер своей смертью в 1563 г.

Его преемник на митрополичьем посту - Афанасий (1564 - 1566), был более известен как иконописец Занимался иконописью, поновлял икону Николая Великорецкого (совместно с митрополитом Макарием), писал копии с неё. В 1567 году в Чудовом монастыре поновлял Владимирскую икону Божией Матери. Также Афанасий предположительно является автором иконы «Благословенно воинство Небесного Царя» (Церковь воинствующая). См.: Словарь русских иконописцев XI--XVII веков / Ред.-сост. И.А. Кочетков М., 2003. С. 654.. Из его биографии известно, что Афанасий (в миру Андрей) был духовником Ивана Грозного, был избран в Московские митрополиты 24 февраля 1564 г., но уже в мае 1566 г. он оставил митрополию, объясняя это болезнями, хотя многие современники Афанасия и исследователи истории русской церкви в XVI в. предполагают, что главной причиной отказа от сана стала политика опричнины, введенная царем.

Наиболее яркой личностью среди митрополитов XVI в. стал митрополит Филипп, который открыто выступил против опричнины и развязанного царем террора.

Как отмечал, «церковь была единственной силой, которая могла ограничить произвол царя. Со стороны правящего класса, тем более со стороны народных масс, Грозный не мог ждать противодействия своим кровавым мероприятиям. Право на «опалу», право на казни признавалось за царем всеми. Только церковь если не оспаривало право, то указывала царю его долг или взывала к милосердию, которое выше права» Федотов Г.П. Указ. соч. С. 57..

Митрополит Филипп II (в миру Федор Степанович Колычев) был митрополитом с 1566 по 1568 гг., это был период разгула опричнины. Личность митрополита всегда вызывала огромный интерес для исследователей русской православной церкви. Сохранились описания митрополита Филиппа: «Феодор тайно в одежде простолюдина удалился из Москвы и близ озера Онеги в деревне Хижах пробыл несколько времени в занятиях поселянина, чтоб остаться незамеченным в случае поиска; потом явился в Соловецкую обитель, не знаемый никем, и принял на себя суровые работы: сын знаменитых и славных родителей рубил дрова, копал в огороде землю, работал на мельнице и на рыбной ловле. Испытанный в течение полутора года, Феодор Колычев пострижен по желанию своему в монашество с именем Филиппа и отдан под надзор опытному старцу Ионе Шамину, собеседнику преподобного Александра Свирского. Игумен Алексий послал нового инока в монастырскую кузницу, и Филипп колотил железо тяжелым молотом; потом заставили его работать в хлебне. Везде Филипп оказывался лучшим послушником; несмотря на тяжелую работу, он никогда не оставлял церковной молитвы -- первым являлся в храм и последним выходил из него. После Девятилетних подвигов смиренный послушник по единодушному желанию всей братии посвящен в сан игумена (в 1548 г.) и много потрудился для обители преподобного Зосимы и Савватия» Епископ Леонид. Указ. соч. С. 58..

Митрополит Филипп оказался человеком незаурядным, оказавшим сопротивление и открытое неповиновение царю. Он выступил с осуждением опричнины. Уже с 1567 г. к митрополиту в поисках защиты обращались представители боярства, церкви, городов. Личное общение с царем не дало результатов, так как Иван Грозный любое сопротивление собственным деяниям воспринимал как измену. Тогда митрополит решился на открытое сопротивление. А.В. Карташев в «Очерках по истории русской церкви» очень образно описал события того периода противостояния: «В марте 1568 г. митрополит обратился к Ивану Васильевичу в успенском соборе с открытым обличением в несправедливых жестокостях. «Филипп!», пригрозил митрополиту царь, «не прекословь державе нашей, да не постигнет тебя мой гнев». Но Филипп уже твердо встал на дорогу героя и в один из ближайших воскресных дней в том же Успенском соборе снова разразился обличениями против царя, выведшего его из терпения. Царь Иван и придворный штат опричников были одеты в свою раздражающе маскарадную форму: черные кафтаны и высокие шлыки. Царь подошел к митрополичьему месту и ждал благословения. Митрополит Филипп, как бы не замечая его, пристально смотрел на образ Спасителя. Придворные обратили внимание святителя на смиренную фигуру царя: «Владыко, Государь пред тобою, благослови его». Тогда взглянув на Ивана Васильевича, Филипп с пастырским дерзновением и гневным пафосом произнес: «В сем виде, в сем одеянии странном не узнаю царя православного! Не узнаю его и в делах государственных. Кому поревновал ты, приняв сей образ и изменив свое благолепие? Государь, убойся суда Божия: на других ты закон налагаешь, а сам нарушаешь его… Во всем мире можно встретить милосердие, а на Руси нет сострадания даже к невинным и к правым. Мы здесь приносим бескровную жертву за спасение мира, а за алтарем без вины проливается кровь христианская…» Карташев А.В. Указ. соч. С. 266..

Следует отметить, что возмутившее митрополита одеяние самого царя и его опричников вызывало множество толков и в то время и в поздних исследования. Так, по свидетельству Таубе и Крузе, Иван Грозный повелел каждому воину-опричнику иметь в конном строю два атрибута, выделявших его из массы прочих служилых людей «по отечеству». Всем им полагалось подвесить «собачьи головы на шее у лошади и метлу на кнутовище. Это обозначает, что они сперва кусают, как собаки, а затем выметают всё лишнее из страны» Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе. С. 38.. Им вторит Штаден: «…опричные должны были носить чёрные кафтаны и шапки и у колчана, куда прятались стрелы, что-то вроде кисти или метлы, привязанной к палке» Штаден Г. Указ. соч. С.43 44.. Подобные полумонашеские одежды символизировали смирение, которое в реальности не существовало. Митрополит был возмущен тем фактом, что люди несущие зло внешне стремятся походить на божьих людей. Сам же царь, по мнению многих исследователей, считал себя не просто истинно верующим, но и очень богобоязненным человеком. Например, у Б.Н. Флори, предпринявшего колоссальный биографический труд, посвященный жизни Ивана Грозного, мы можем найти данные о благочестивых деяниях царя и его интересе к церковным делам: «Серьезные интересы царя ко всему, что связано с церковным пением, определились довольно рано. Уже на Стоглавом соборе 1551 г. царь обращал внимание собравшихся на различия в совершении богослужения в московских храмах, с одной стороны, и в храмах Пскова и Новгорода -- с другой… Заботу о надлежащем устройстве богослужения царь проявлял до самого конца жизни. В Уставе Московского Успенского собора отмечено, что в «7092-м», то есть в 1583/84 г. -- Иван IV «приговорил... месяца ноября в 27 день пети Знамению пречистыя Богородицы единой». По инициативе царя новгородская практика пения праздничных гимнов была распространена и на московские храмы. Именно с его желанием перенести на московскую почву новгородские новшества, по-видимому, было связано приглашение в царский певческий хор Федора Крестьянина и Ивана Носа, учеников новгородского мастера пения Саввы Рогова. В XVII в. помнили, что эти выдающиеся мастера работали для царя «в любимом его селе, в слободе Александрове». Здесь Иван Нос «триоди роспел и изъяснил». Царь сам охотно пел со своими певчими. В рассказе об освящении главного храма в Никитском Переяславском монастыре читаем: «На заутрени первую статью сам благочестивый царь чел и божественныя литургия слушал и крестным петием со своею станицею. Сам же государь пел на заутрени и на литоргии».

Наконец, в составе «Стихираря» первой половины XVII в., принадлежавшего головщику (главе хора) Троице-Сергиева монастыря старцу Лонгину, сохранились и собственные сочинения Ивана IV для хорового пения» Флоря Б.Н. Указ. соч. С. 127..

Однако, у Ивана Грозного расхождения в умонастроении и реальных действиях существенно расходились. Особо это проявилось в действиях царя, направленных против митрополита Филиппа. Ему не позволили самостоятельно снять сан, но совершили это наиболее позорным для него образом - во время литургии, которую он служил в Успенском соборе, туда явились опричники во главе с Басмановым и зачитали перед народом указ о низложении митрополита, затем с него сорвали одежды и обрядили в монашеское одеяние, вытолкали из храма и отвезли в Богоявленский монастырь. Митрополит был закован и провел некоторое время в темнице, далее его путь лежал в Никольский монастырь, а затем в Тверской Отрочь-монастырь, где спустя некоторое время митрополит был задушен посланником царя Малютой Скуратовым. Официально было объявлено, что митрополит скончался по случайности. Много позже при правлении Алексея Михайловича Романова (1645 1672), по указанию патриарха Никона мощи Филиппа были перенесены в Москву, сам Филипп был причислен к лику православных святых.

Преемник Филиппа на посту митрополита - Кирилл IV (1568 1572) - не вмешивался в государственные дела, хотя это был период самого жестокого разгула опричнины. Он обратился исключительно на дела церковные, словно забыл о защите православных людей в Московском государстве.

По данным Карташева Карташев А.В. Указ. соч. С. 267, на период владычества Кирилла пришлись самые неблаговидные деяния царя и опричников разгром Новгорода, подвергся поруганию архиепископ Пимен. Даже при нашествии крымских татар на Москву в 1571 г., по свидетельствам очевидцев, митрополит спасался в Успенском соборе, в то время как город подвергся опустошительному разграблению и был сожжен. Оценивать деяния митрополита Кирилла можно двойственно. Возможно, он опасался за себя, зная о судьбе своего предшественника, возможно, не верил в возможность повлиять на царя.

Следующий митрополит - Антоний (1572 1581) - также пошел по пути непротивления воли царя. При восшествии его в сан митрополита Московского на соборе Антоний пошел также на нарушение законов православной церкви, запрещающие более трех раз вступать в официальный брак: «Царь держал лицемерно-смиренную речь, прося дать ему прощение и разрешение на четвертый брак. Эту щекотливую задачу собор не нашел возможным решить иначе, как только в положительном смысле и успокоил свою совесть лишь наложением на царя трехлетней епитимии… Иван Васильевич действительно начал исполнять епитимию, но потом нарушил ее и, уже не обременяя совести церковных иерархов, развелся с четвертой женой, женился на пятой, затем на шестой и седьмой…» Там же.. Он же пошел на уступки государю и вопросах церковного имущества. Уже в 1573 г. на соборе было постановлено большим монастырям в дальнейшем не давать вотчин, а малым давать только с разрешения государя. Антоний совершал и усердные молебны о даровании побед русскому воинству в Ливонской войне, хотя затянувшаяся война была источником смут внутри государства, она была проиграна и в военном плане, и в дипломатическом.

Таким образом, можно сделать вывод, что при Иване Грозном сан митрополита не мог защитить его носителя от гнева и расправы. Иван IV утратил почитание церковных иерархов, стремясь утвердить приоритет светской власти над духовной, зачастую забывая и об общечеловеческих нормах. Однако, на посту митрополитов были и выдающиеся личности, к ним можно отнести митрополитов Макария и Филиппа, которые не боялись высказывать собственное мнение в противовес мнению и указаниям царя, чем нередко навлекали на себя его гнев, или подвергались жестоким расправам (митрополит Филипп).

Глава II. Монастыри и земельные владения церкви во время опричнины

К середине XVI в. русская православная церковь и монастыри превратились в крупнейших феодалов, так как в их владении находились огромные богатства и земельные владения. Складывание монастырского землевладения началось почти с принятия христианства на Руси. Так же следует отметить и тот фактор, что эти церковные владения у нас, как и в Запад-ной Европе, были так называемыми владениями «мёртвой руки», т. е. не подлежали вообще отчуждению и обороту. В то время как вотчинные владения могли раздробляться, продаваться и переходить из рук в руки с правом последующего выкупа вот-чинником, земли, пожертвованные или приобретённые церковью, закреплялись за ней навсегда. Это «вечное» закрепление соот-ветствовало идеологической форме закрепления на «вечное по-миновение», благодаря чему даже наследники пожертвованной монастырю вотчины лишались права выкупа её у монастыря. Вследствие этого монастырское землевладение и хозяйство ста-новились весьма важными и крупными факторами в распреде-лении земли и сельскохозяйственном производстве. Церковь и монастыри не ограничиваются указанными весьма обильными источниками своих земельных приобретений и их расширения. Они активно участвуют в захвате новых заимок, ничьих, «божьих» земель, что является важным моментом в деле первоначальной колонизации и хозяйственного освоения зе-мель.

Исследователь XVI в. Скрынников писал, что «монастыри осваивали не только «лучшие и приятнейшие места в государстве», но и глухие лесные территории на Севере, в Поморье, на островах белого моря, мало пригодные для земледелия. Наряду с крупными монастырями с хорошо поставленным хозяйством имелось множество обителей, братия которых с трудом могла прокормить себя. Вследствие экономических трудностей такие монастыри нередко закрывались, а иноки уходили в мир кормиться Христа ради» Скрынников Р.Г. Государство и церковь на Руси XIV XVI вв. Подвижники русской церкви. С. 235..

Затем встает вопрос о церковных и монастырских земельных владениях. Уже на Соборе 1551 г. был поднят вопрос о церковном землевладении. Во избежание перехода светских земельных владений в монастырские, царь предпринимает меры по отмене правил передачи земельных владений в качестве поминовения. К уже написанным ста главам соборного документа была добавлена 101 глава, которая четко оговаривала земельные приобретения церкви и монастырей: «Царь и великий князь Иван Васильевич всея Русии приговорил со отцем своим с Макарием митрополитом всея Русии и со архиепископы и епископы, и со всем собором, что впредь архиепископом и епископом, и монастырем вотчин без царева великаго князя ведома и без докладу не покупати ни у кого. А князем и детем боярским, и всяким людем вотчин без докладу им не продати же. А кто купит, или кто продаст вотчину без докладу, и у тех, кто купит, денги пропали, а у продавца - вотчина. А взяти вотчина на государя и великого князя безденежно. А которые люди наперед сего и по ся места вотчины свои давали в монастыри по своих душах и родителей своих по душах в вечной поминок, или которые впредь учнут потому же вотчины давати в вечной же поминок, а тех вотчин у монастырей никому никак не выкупати. А которые люди вотчины свои в монастыри по ся места давали, да и впредь которые учнут вотчины свои давати в монастыри, а напишет кто в духовной в даных и во всяких крепостях, кому будет до их вотчины роду их и род их скуп дадут столко, сколко в духовной, или в иных в которых крепостех написано дати скупу. И те вотчины вотчичем выкупати по духовным и по даным, и по иным крепостем по старине, по тем же старинным указом, как было при великом князе Иване Васильевиче всея Русии. А которые царевы великого князя поместные или черные земли задолжали у детей боярских и у християн и насильством поотнимали владыки и монастыри, или которые земли писцы, норовя, владыкам и монастырем подавали. А называют владыки и монастыри те земли своими, а иные и починки поставляли на государевых землях - и того сыскати, чьи земли были изстари, за тем те земли и учинити. А которые села и волости, и рыбные ловли, и всякие угодия, и оброчные деревни после великого князя Василия боляре подавали архиепископом и епископом и монастырем, и, того сыскав, учинити так, как было при великом князе Василии. А в которые будут монастыри или к которым церквам и нищим в ругах и в милостынях придача ново после великого же князя Василия, и те руги и милостыни новопридачные сыскав оставити, а учините по старине, по тому же, как где давали ругу при великом князе Иване и при великом князе Василье Ивановиче всея Руси» Емченко Е.Б. Указ. соч. С. 346..

Данная практика была продолжена и на других Соборах, которые проходили в правление Ивана Грозного. Как уже упоминалось выше, при митрополите Антонии (1572 1581) на соборе 1573 г., было подтверждено решение о прекращении выделения вотчин крупным монастырям, а малым выдачу вотчин разрешать только с ведома государя.

Глава III. Карательные меры против Новгородской епархии

Разгром Новгорода опричным войском в 1569 1570 гг. возглавил сам Иван Грозный. Царь попытался получить церковное благословение на данный поход от митрополита Филиппа, но не получил его.

В Новгород царь прибыл с войском 8 января 1570 г. «На Волховском мосту его встречало духовенство с крестами и иконами. Но торжество было испорчено в первые же минуты. Царь назвал местного архиепископа изменником и отказался принять от него благословение. Однако, будучи человеком благочестивым, царь не пожелал пропустить службу. Церковники должны были служить обедню, невзирая на общее замешательство. После службы Пимен повел гостей в палаты - «хлеба ясти». Коротким оказался тот невеселый пир. Возопив гласом великим «с яростью», царь велел страже схватить хозяина и ограбить его подворье. Опричники ограбили Софийский собор, забрали драгоценную церковную утварь и иконы, выломали из алтаря древние Корсунские врата» Скрынников Р.Г. Трагедия Новгорода. С. 136..

Как видим, первый же удар был направлен на деятеля церкви, хотя царь считал себя человеком богобоязненным. Фактически его деяния в Новгороде продолжили череду беззаконий, направленную против церкви и ее деятелей. Следственное дело по готовящейся измене новгородцев выглядит сфабрикованным, скорее это было сделано в целях оправдать разгул жестокостей, творимых в новгородских землях. Так, Б.Н. Флоря писал: «Наши сомнения в существовании новгородского заговора еще более усилятся, если мы примем во внимание ряд особенностей положения Новгородской земли. Она, как и весь северо-запад России, представляла собой край средних и мелких поместий. Лишь причины исключительной важности могли подвигнуть рядовых служилых людей -- новгородских помещиков -- на участие в заговоре. Таких причин, однако, указать невозможно. На русском северо-западе не было родовых вотчин, принадлежавших потомкам Гедимина и Рюрика. Опричные переселения и связанные с ними различные отрицательные явления практически не затрагивали Новгородскую землю. Более того, новгородским и псковским помещикам приносила выгоды внешняя политика царя Ивана. Именно они получали новые поместья в «немецких городах», на завоеванных в Ливонии землях. Новгородскому купечеству также импонировала политика царя: в 60-е гг. XVI в. оказавшаяся под русской властью Нарва превратилась в крупный центр международной торговли, который посещали суда из многих стран Западной Европы, и новгородские купцы активно участвовали в этой торговле» Флоря Б.Н. Указ. соч. С. 157. . На епископские должности в Новгород назначались лица достаточно лояльные к московским властям, так как это было выгодно самой Москве, чтобы упрочить связи новгородских земель с центром. Возникает закономерный вопрос - зачем нужен был новгородский разгром и творимые там жестокости? Какие цели реально преследовал Иван Грозный?

Описания новгородских погромов ужасают: Людей забивали до смерти палками, бросали в реку Волхов , ставили на правёж, чтобы принудить их к отдаче всего своего имущества, жарили в раскаленной муке. Новгородский летописец рассказывает, что были дни, когда число убитых достигало полутора тысяч; дни, в которые избивалось 500 ? 600 человек, считались счастливыми. Шестую неделю царь провёл в разъездах с опричниками для грабежа имущества; были разграблены монастыри, сожжены скирды хлеба, избит скот. Частные дома и церкви были ограблены, имущество и продовольствие новгородцев уничтожено. Отряды опричников, разосланные на 200--300 км, творили грабежи и убийства по всей округе.

Особо хочется отметить расправу Ивана Грозного над монастырскими владениями. Как писал Скрынников, «после изобличения и казни главных «заговорщиков» опричники взялись за монастыри… царь Иван самолично руководил изъятием сокровищ у монастырей. «Каждый день он поднимался и переезжал в другой монастырь, где давал простор своему озорству». Опричники забирали из монастырской казны деньги, грабили кельи, снимали колокола, громили монастырское хозяйство. В Вишерском монастыре они в поисках сокровищ разломали раку местного святого Саввы. Опричное правительство наложило на новгородское черное духовенство громадную денежную контрибуцию. Архимандриты должны были внести в опричную казну по 2000 золотых, настоятели по 1000, соборные старцы по 300500 золотых. Менее состоятельное «белое» духовенство, городские попы платили по 40 рублей с человека» Скрынников Р.Г. Трагедия Новгорода. С. 9293.. Но это еще не все расправы чинимые над новгородским духовенством. По приказу царя многие священнослужители были подвергнуты истязанием и погибли от пыток.

Разгром, учиненный над Новгородской епархией, был полной катастрофой. Богатства, накапливаемые в монастырях и церквях в течение многих столетий и поколений были разграблены. А вот земельные владения церкви не были затронуты.

Фактически новгородский погром свидетельство невероятной жестокости, направленной против собственного населения. Разгрому подвергались территории, где не было родовитого сильного боярства, которое противостояло открыто царю, погромам подвергся торговый посад, церкви и монастыри. Доходило даже до святотатства, если вскрывались даже мощи почитаемых святых. Подобные погромы и расправы со священниками прошли и в Пскове. Устрашение, как способ подчинения, такой метод правления был избран Иваном Грозным в собственной стране. Если это была попытка полностью уничтожить остатки прежней раздробленности, то методы ее ликвидации были избраны крайне неудачно.

Заключение

На протяжении XVI столетия положение русской православной церкви можно оценить как крайне сложное, что связано с правлением Ивана Грозного и проводимой им политикой опричнины.

Сложные взаимоотношения с митрополитами, представлявшими интересы духовенства, доходили до открытого противостояния. Царь позволил себе не просто отказаться от предписаний церкви проявлять милосердие в правлении государством и подданными, он последовательно нарушил многочисленные предписания церкви (браки, убийство священнослужителей, разгромы церковных и монастырских владений, изъятие богатств, пытки, применяемые к священникам и т.д.).

Можно сделать определенный вывод, что вся политика Ивана Грозного в отношении к церкви и монастырям сводилась к следующим позициям:

1. Попытка установления единовластия, а следовательно приоритета светской власти перед духовной, стремление подчинить духовенство своим требованиям.

2. Стремление изъять значительные земельные владения у монастырей, столь необходимые царю для раздач служилому дворянству, в условиях оскудения государственных земель.

3. Стремление значительно поправить финансовое положение страны, пошатнувшееся в ходе Ливонской войны (1558 1583), за счет церковных богатств, что было продемонстрировано откровенными грабежами, учиненными в новгородской и псковской епархиях.

Источники

Емченко Е.Б. Стоглав. Исследование и текст. М., 2000.

Епископ Леонид. Жизнь святого Филиппа митрополита // Душеполезное Чтение. 1861. Ч. II.

Послание Иоганна Таубе и Элерта Крузе // Русский исторический журнал. 1922. Кн. 8.

Штаден Г. Записки немца-опричника / Пер. И. И. Полосина; сост. и коммент. С. Ю. Шокарева. М., 2002.

Исследования

Карташев А.В. Очерки по истории Русской церкви. М., 1991. Т.1.

Стоглав [Электронный ресурс] // http://ru.wikipedia.org/wiki/Стоглав

Скрынников Р.Г. Государство и церковь на Руси XIV-XVI вв. Подвижники русской церкви. Новосибирск, 1991.

Скрынников Р.Г. Трагедия Новгорода. М., 1994.

Флоря Б.Н. Иван Грозный. М., 1999.

Федотов Г.П. Святой Филипп, митрополит Московский // Федотов Г.П. Собр. соч.: в 12 тт. М., 2000. Т. 3.

Размещено на www.allbest.ru

Подобные документы

Историческая оценка положения Русской православной церкви до и во время монгольского ига в периоды XIII-XV вв. и XIII-XV вв. Финансовая помощь русской церкви в борьбе с монгольскими нашествиями. Состояние церкви на Руси в период упадка в Золотой Орды.

контрольная работа , добавлен 09.12.2013

Особенности положения Русской Православной церкви в начале 20-х гг. XX века. Процесс обновленчества РПЦ: причины и сущность. Гонения и изъятие церковных ценностей во время голода 1921-1922 гг. Идеологическая борьба против Церкви и "фронтальная атака".

дипломная работа , добавлен 11.02.2013

Анализ истории отношений государства и церкви, ее патриотической деятельности в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Патриотическое служение Русской Православной Церкви в военные годы. Прагматизм сталинской политики в "религиозном" вопросе.

курсовая работа , добавлен 24.09.2014

Факторы, дающие основание для утверждения новой автокефальной церкви. Флорентийский собор, невозможность принятия его догматических постановлений. Шесть лет Русской церкви без митрополита. Назначение и деятельность Исидора, отделение Русской церкви.

контрольная работа , добавлен 08.11.2012

Утверждение автокефалии Русской Православной Церкви и разделение ее на две митрополии. Участие церковных иерархов в политической борьбе в первой половине XVI века. Роль Православной Церкви в формировании идеологии централизованного русского государства.

дипломная работа , добавлен 26.02.2010

Изменение государственной политики по отношению к православной церкви в ходе революции и гражданской войны. Организация, характер и последствия репрессивных мер советской власти против церкви в 1925–1937 гг. Политика отделения церкви от государства.

курсовая работа , добавлен 12.04.2013

Роль русской православной церкви в объединении Руси в XIV–XV веках. Поддержка церковью великокняжеской власти как прочной защиты православия и лидера в борьбе с ненавистной Ордой. Роль и значение православной церкви в борьбе за независимость Руси.

контрольная работа , добавлен 02.04.2011

Краткая биография Григория Ефимовича Распутина. Распутин и церковь. Отношение церкви к Распутину. Мученик за царя. Распутинщина и её последствия. Кризис, постигший народ, церковь и интеллигенцию в начале XX века. Современные взгляды церкви на Распутина.

реферат , добавлен 20.11.2008

Русская православная церковь накануне Великой Отечественной войны. Сбор пожертвований для нужд фронта. Церковь в первые дни войны. Изменение отношений государства к ней. Награды за отвагу и мужество служителям церкви. Жизнь архиепископа Луки в годы войны.

реферат , добавлен 02.02.2013

Установление патриаршества в Русской Церкви. Противоречия государственных и духовных властей во второй половине XVI в. Возрождение соборного начала в церковной жизни Руси святителем Макарием. Взаимоотношения Ивана Грозного и митрополита Филиппа.

Николай Неврев. Опричники. Изображено убийство И.Федорова-Челяднина, которого Грозный заставил одеться в царские одежды и сесть на трон, поклонился ему, а затем ударил ножом со словами: «Ты хотел занять мое место, и вот ныне ты, великий князь, наслаждайся владычеством, которого жаждал!»

В последнее время фигура Ивана IV вновь оказалась в центре внимания. Выходят фильмы, посвященные этой эпохе, издается множество книг, и научных, и популярных. Большую активность проявляет движение так называемых царебожников, которые прямо настаивают на святости «грозного царя». Более умеренные авторы создают посвященные ему апологетические сочинения, называют Ивана IV «вождем русского народа», а опричнину - учреждением, обеспечивающим «государственную безопасность».

Соблазн и нелепость

Прежде всего поражает то обстоятельство, что поклонников Ивана Грозного, московского великого князя с 1533 года и царя с 1547-го и до 1584-го, совершенно не интересует, как его деятельность эпохи опричнины оценивает подлинное церковное Предание. А оценивает оно опричные злодейства совершенно однозначно. Предание решительно осуждает саму главную идею опричнины - разделение царства на две части.

Напомню, что исторически опричниной (от слова «опричь» - кроме) назывался удел - земельные владения, выделявшиеся вдове умершего великого князя. Иван Грозный выделил такой «удел» для себя, в свое непосредственное управление. В этот удел входили территории государства, приносившие наибольшие доходы. Не вошедшие в опричнину земли стали называться земщиной, и там сохранялся прежний порядок управления. В опричнине же создавалась параллельная система управления с отдельной опричной думой, другими учреждениями, особым опричным войском (опричниками). Вскоре против земщины начался террор, не прекращавшийся даже после официальной отмены опричнины в 1572 году. В одном из вариантов жития умученного опричниками митрополита Филиппа (Колычева), написанном в конце XVI - начале XVII века в Соловецком монастыре (где длительное время был игуменом будущий митрополит), читаем: «…после этого еще горче было православной вере от той опричнины: возмущение великое во всем мире, и кровопролитие, и суд неправедный». О самом учреждении опричнины в житии говорится не менее резко: «И от… злых советов верных своих слуг, и непоколебимых близких людей, и приятелей [царь] страшится и на вельмож своих неукротимо гневался. И из-за таких злых соблазнов созывает, и собирает весь священный собор и весь синклит [Боярскую думу] и возвещает им свою царскую мысль, чтоб ему, государю, свое царство разделить, и свой царский двор учинить, и чтобы на это его благословили». В более позднем сочинении - Похвальном слове митр. Филиппу соловецкого инока Герасима (Фирсова) такая же оценка выражена еще более четко: «…единство державы царствия странно как-то и нелепо в разделение привести покушается». Как мы видим, русские монахи XVI-XVII веков без обиняков характеризовали опричнину как нелепость, следствие соблазнов, которые овладели царем.

Царское благочестие

Среди современных православных довольно большой популярностью пользуется точка зрения о том, что православное христианство - это якобы религия «абсолютной политической лояльности любой власти». В агиографических сочинениях, посвященных св. митр. Филиппу, мы не найдем поддержки этой позиции. В одном из ранних житийных текстов «царевы угодники» твердят Филиппу: «Добро было во всем царя слушать, и на всякое дело без рассуждения благословлять, и волю его исполнять, и не гневить». Филипп же своим собратьям-архиереям, боявшимся обличать царя, прямо заявляет: «Для того ли собрались, отцы и братья, чтобы молчать? Чего вы страшитесь? Говорить правду? Ведь ваше молчание цареву душу вводит в грех, а свои души - на горшую погибель, а православную веру - на скорбь и на смущение». При этом речь идет не о религиозном, а именно о политическом вопросе - учреждении опричнины.

В житиях митрополита Филиппа, где опричнина решительно осуждается, сам царь именуется «благочестивым». Но апелляции адептов культа Ивана Грозного к тому, что где-то он назван «благочестивым» или «благоверным», бессмысленны. Никакого отношения к святости эти эпитеты не имеют. В приложении к решению Архиерейского собора Русской Православной Церкви 2004 года справедливо указывается, например, на то, что на надгробиях московских государей в Архангельском соборе Московского Кремля все они, начиная с Ивана Калиты, содержат эпитет «благоверный». Далеко не все московские великие князья, цари и царевичи при этом являются святыми. В житии митрополит Филипп как будто специально разъясняет: «Почему твоя держава… хотя ты благочестив, неправедная дела творит… Как страдают православные христиане!»

Хуже египетского фараона

Также сугубо отрицательно в памятниках церковного Предания оценивается опричный террор как таковой. Один из самых известных соловецких книжников XVII века - инок Сергий (Шелонин) не сомневается в том, что причиной похода Ивана Грозного на Новгород, в результате которого были зверски замучены тысячи невинных людей, стала не дальновидность царя, боровшегося с «врагами народа» или «тлетворным влиянием Запада», а подстрекательство «кровоядных зверей» - опричников во главе с Малютой Скуратовым, которые стремились «мамоны свои неправедным богатством наполнить». Вошло в историю и знаменитое предложение псковского юродивого святого Николы Салоса явившемуся во Псков царю отведать в постный день скоромной пищи, так как это все равно лучше, «нежели плоть человеческую вкушать и кровь их пить». Этот рассказ, похожий на легенду, подтверждается независимыми источниками - записками иностранцев, посещавших Русское государство в XVI веке. В одном из житийных текстов святой Никола говорит Грозному, что если он не уйдет из Пскова, то на него «воздвигнутся» древние псковские святые князья: Всеволод и Довмонт. Тем самым подчеркивается, что готовившийся Иваном IV разгром Пскова - деяние явно неблагочестивое.

Опричная столица Ивана Грозного - Александрова слобода - в житии святого Филиппа сравнивается не с Константинополем или Иерусалимом, а с Египтом времен Моисея. Только в Египте преследовали «первородных», т. е. древних евреев, а при дворе Грозного «жали колосья православные» (убивали православных людей). Осуждая опричнину, митрополит Филипп, согласно житию, говорит царю, что ничего подобного не только никогда не бывало на Руси, но не гнушается сослаться на то, что «ни во иноязыцех (за границей. - П. Л.) тако обреташася».

Вопрос о церковной оценке опричной политики Ивана Грозного был окончательно решен в 1652 году, когда при царе Алексее Михайловиче по инициативе патриарха Никона состоялось торжественное прославление святого митрополита Филиппа. Собственно, разъяснения о невозможности канонизации Ивана Грозного, данные в 2004 году на Архиерейском соборе Русской Православной церкви, основываются на этой оценке. В докладе на Соборе митрополит Ювеналий Крутицкий и Коломенский говорил: «Сторонники канонизации Ивана Грозного навязывают церковному народу идею о святом царе, ставшем жертвой невиданного в мировой истории четырехвекового «клеветнического заговора», участниками которого объявляются иностранные дипломаты и опричники, русские летописцы и агиографы и опиравшиеся на них в своих исследованиях все крупнейшие русские церковные и светские историки последних трех веков».

«Были у царя и ошибки»

Каковы же причины нынешней популярности Ивана Грозного, в том числе в околоцерковных кругах? Конечно, нельзя сбрасывать со счетов банальное невежество. Понимание подлинных памятников церковного Предания требует определенных знаний и уровня культуры, а кроме того, там нет тех сенсаций и «откровений», которые в избытке присутствуют в писаниях сомнительных псевдоправославных «мыслителей». Главную, однако, роль играет идеология.

Наиболее известным примером использования образа Ивана Грозного в политических целях являются рассуждения Сталина, для которого тот был одним из кумиров. Именно при Сталине в СССР издается ряд исторических работ апологетического по отношению к Ивану IV характера. До этого в светской науке почти безраздельно господствовала сформулированная еще Н. М. Карамзиным концепция «двух Иванов» - хорошего правителя вначале, когда он руководствовался советами священника Сильвестра и фактического главы правительства А. Ф. Адашева, и кровавого тирана в эпоху опричнины. Интересно, что монархист Карамзин очень жестко осуждал опричнину, считая, что она дискредитирует монархию.

В сталинскую эпоху отношение к кровавому царю меняется. В 1947 году на обсуждении фильма «Иван Грозный» с режиссером Эйзенштейном и актером Черкасовым «отец народов» сказал, что «царь Иван был великий и мудрый правитель», а «мудрость» его «состояла в том, что он стоял на национальной точке зрения и иностранцев не пускал, ограждая страну от проникновения иностранного влияния». Но были у царя и ошибки: «Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он не дорезал пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять боярских семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени. А Иван Грозный кого-нибудь казнил и потом долго каялся и молился. Бог ему в этом деле мешал… Нужно было быть еще решительнее».

Очевидно, что современный культ Ивана Грозного не имеет никакого отношения к Московской Руси, зато представляет собой явление, принципиально родственное «православному» сталинизму. Недаром один из современных поклонников Ивана IV петербургский историк И. Я. Фроянов заявляет: «Иван Грозный - это национально ориентированный государь… Иван Грозный напоминает Сталина, деятеля, отвергающего Запад». И тот факт, что Сталин считал веру в Бога помехой для Грозного, не препятствует апологетам опричнины почитать и того и другого.

Митрополиты русской церкви в 60-70-е гг. XVI в.

XVI в. можно считать одним из наиболее сложных периодов в существовании русской православной церкви. На положении церкви влияли политические процессы, проходящие в обществе – процесс централизации русских земель вокруг Московского княжества, усиление власти московских князей, противостояние светской и духовной власти, интерес светских правителей к земельным владениям русской православной церкви (московские князья были заинтересованы в изъятии части церковного имущества, которое они могли бы использовать в качестве земельных пожалований служилому дворянству), жесткое правление Ивана Грозного и его попытка установить абсолютную власть монарха.

Однако, та же светская власть была заинтересована в благословении церкви. Именно в церковной среде, игумен псковского Елеазарова монастыря Филофей, создал теорию «Москва – третий Рим», обосновав преемственность Москвы от Византии, павшей в 1453 г. от турок-османов.

В XVI веке сложные взаимоотношения светской власти и митрополитов русской православной церкви отразились в личных взаимоотношениях Ивана IV и митрополитов – Макария (1542 - 1563), Афанасия (1564 - 1566), Филиппа (1566 - 1568), Кирилла IV (1568 - 1572), Антония (1572 - 1581).

«Стоглав пытался решить следующие насущные вопросы:

унификация церковных обрядов и служб

полномочия церковного суда,

против пережитков язычества среди населения,

жесткая регламентация (а, по существу, введение своеобразной духовной цензуры) порядка переписки церковных книг, писания икон, строительства церквей и т. д.».

Его преемник на митрополичьем посту – Афанасий (1564 – 1566), был более известен как иконописец. Из его биографии известно, что Афанасий (в миру Андрей) был духовником Ивана Грозного, был избран в Московские митрополиты 24 февраля 1564 г., но уже в мае 1566 г. он оставил митрополию, объясняя это болезнями, хотя многие современники Афанасия и исследователи истории русской церкви в XVI в. предполагают, что главной причиной отказа от сана стала политика опричнины, введенная царем.

Митрополит Филипп II (в миру Федор Степанович Колычев) был митрополитом с 1566 по 1568 гг., это был период разгула опричнины. Личность митрополита всегда вызывала огромный интерес для исследователей русской православной церкви. Сохранились описания митрополита Филиппа: «Феодор тайно в одежде простолюдина удалился из Москвы и близ озера Онеги в деревне Хижах пробыл несколько времени в занятиях поселянина, чтоб остаться незамеченным в случае поиска; потом явился в Соловецкую обитель, не знаемый никем, и принял на себя суровые работы: сын знаменитых и славных родителей рубил дрова, копал в огороде землю, работал на мельнице и на рыбной ловле. Испытанный в течение полутора года, Феодор Колычев пострижен по желанию своему в монашество с именем Филиппа и отдан под надзор опытному старцу Ионе Шамину, собеседнику преподобного Александра Свирского. Игумен Алексий послал нового инока в монастырскую кузницу, и Филипп колотил железо тяжелым молотом; потом заставили его работать в хлебне. Везде Филипп оказывался лучшим послушником; несмотря на тяжелую работу, он никогда не оставлял церковной молитвы - первым являлся в храм и последним выходил из него. После Девятилетних подвигов смиренный послушник по единодушному желанию всей братии посвящен в сан игумена (в 1548 г.) и много потрудился для обители преподобного Зосимы и Савватия».

Митрополит Филипп оказался человеком незаурядным, оказавшим сопротивление и открытое неповиновение царю. Он выступил с осуждением опричнины. Уже с 1567 г. к митрополиту в поисках защиты обращались представители боярства, церкви, городов. Личное общение с царем не дало результатов, так как Иван Грозный любое сопротивление собственным деяниям воспринимал как измену. Тогда митрополит решился на открытое сопротивление. А. В. Карташев в «Очерках по истории русской церкви» очень образно описал события того периода противостояния: «В марте 1568 г. митрополит обратился к Ивану Васильевичу в успенском соборе с открытым обличением в несправедливых жестокостях. «Филипп!», - пригрозил митрополиту царь, - «не прекословь державе нашей, да не постигнет тебя мой гнев». Но Филипп уже твердо встал на дорогу героя и в один из ближайших воскресных дней в том же Успенском соборе снова разразился обличениями против царя, выведшего его из терпения. Царь Иван и придворный штат опричников были одеты в свою раздражающе маскарадную форму: черные кафтаны и высокие шлыки. Царь подошел к митрополичьему месту и ждал благословения. Митрополит Филипп, как бы не замечая его, пристально смотрел на образ Спасителя. Придворные обратили внимание святителя на смиренную фигуру царя: «Владыко, Государь пред тобою, благослови его». Тогда взглянув на Ивана Васильевича, Филипп с пастырским дерзновением и гневным пафосом произнес: «В сем виде, в сем одеянии странном не узнаю царя православного! Не узнаю его и в делах государственных. Кому поревновал ты, приняв сей образ и изменив свое благолепие? Государь, убойся суда Божия: на других ты закон налагаешь, а сам нарушаешь его… Во всем мире можно встретить милосердие, а на Руси нет сострадания даже к невинным и к правым. Мы здесь приносим бескровную жертву за спасение мира, а за алтарем без вины проливается кровь христианская…».

Уже на Стоглавом соборе 1551 г. царь обращал внимание собравшихся на различия в совершении богослужения в московских храмах, с одной стороны, и в храмах Пскова и Новгорода - с другой… Заботу о надлежащем устройстве богослужения царь проявлял до самого конца жизни. В Уставе Московского Успенского собора отмечено, что в «7092-м», то есть в 1583/84 г. - Иван IV «приговорил... месяца ноября в 27 день пети Знамению пречистыя Богородицы единой». По инициативе царя новгородская практика пения праздничных гимнов была распространена и на московские храмы. Именно с его желанием перенести на московскую почву новгородские новшества, по-видимому, было связано приглашение в царский певческий хор Федора Крестьянина и Ивана Носа, учеников новгородского мастера пения Саввы Рогова. В XVII в. помнили, что эти выдающиеся мастера работали для царя «в любимом его селе, в слободе Александрове». Здесь Иван Нос «триоди роспел и изъяснил». Царь сам охотно пел со своими певчими. В рассказе об освящении главного храма в Никитском Переяславском монастыре читаем: «На заутрени первую статью сам благочестивый царь чел и божественныя литургия слушал и крестным петием со своею станицею. Сам же государь пел на заутрени и на литоргии».

Однако, у Ивана Грозного расхождения в умонастроении и реальных действиях существенно расходились. Особо это проявилось в действиях царя, направленных против митрополита Филиппа. Ему не позволили самостоятельно снять сан, но совершили это наиболее позорным для него образом – во время литургии, которую он служил в Успенском соборе, туда явились опричники во главе с Басмановым и зачитали перед народом указ о низложении митрополита, затем с него сорвали одежды и обрядили в монашеское одеяние, вытолкали из храма и отвезли в Богоявленский монастырь. Митрополит был закован и провел некоторое время в темнице, далее его путь лежал в Никольский монастырь, а затем в Тверской Отрочь-монастырь, где спустя некоторое время митрополит был задушен посланником царя Малютой Скуратовым. Официально было объявлено, что митрополит скончался по случайности. Много позже при правлении Алексея Михайловича Романова (1645 - 1672), по указанию патриарха Никона мощи Филиппа были перенесены в Москву, сам Филипп был причислен к лику православных святых.

Преемник Филиппа на посту митрополита – Кирилл IV (1568 - 1572) – не вмешивался в государственные дела, хотя это был период самого жестокого разгула опричнины. Он обратился исключительно на дела церковные, словно забыл о защите православных людей в Московском государстве.

По данным Карташева, на период владычества Кирилла пришлись самые неблаговидные деяния царя и опричников - разгром Новгорода, подвергся поруганию архиепископ Пимен. Даже при нашествии крымских татар на Москву в 1571 г., по свидетельствам очевидцев, митрополит спасался в Успенском соборе, в то время как город подвергся опустошительному разграблению и был сожжен. Оценивать деяния митрополита Кирилла можно двойственно. Возможно, он опасался за себя, зная о судьбе своего предшественника, возможно, не верил в возможность повлиять на царя.

Следующий митрополит – Антоний (1572 - 1581) – также пошел по пути непротивления воли царя. При восшествии его в сан митрополита Московского на соборе Антоний пошел также на нарушение законов православной церкви, запрещающие более трех раз вступать в официальный брак: «Царь держал лицемерно-смиренную речь, прося дать ему прощение и разрешение на четвертый брак. Эту щекотливую задачу собор не нашел возможным решить иначе, как только в положительном смысле и успокоил свою совесть лишь наложением на царя трехлетней епитимии… Иван Васильевич действительно начал исполнять епитимию, но потом нарушил ее и, уже не обременяя совести церковных иерархов, развелся с четвертой женой, женился на пятой, затем на шестой и седьмой…». Он же пошел на уступки государю и вопросах церковного имущества. Уже в 1573 г. на соборе было постановлено большим монастырям в дальнейшем не давать вотчин, а малым давать только с разрешения государя. Антоний совершал и усердные молебны о даровании побед русскому воинству в Ливонской войне, хотя затянувшаяся война была источником смут внутри государства, она была проиграна и в военном плане, и в дипломатическом.

Монастыри и земельные владения церкви во время опричнины

К середине XVI в. русская православная церковь и монастыри превратились в крупнейших феодалов, так как в их владении находились огромные богатства и земельные владения. Складывание монастырского землевладения началось почти с принятия христианства на Руси. Так же следует отметить и тот фактор, что эти церковные владения у нас, как и в Западной Европе, были так называемыми владениями «мёртвой руки», т. е. не подлежали вообще отчуждению и обороту. В то время как вотчинные владения могли раздробляться, продаваться и переходить из рук в руки с правом последующего выкупа вотчинником, земли, пожертвованные или приобретённые церковью, закреплялись за ней навсегда. Это «вечное» закрепление соответствовало идеологической форме закрепления на «вечное поминовение», благодаря чему даже наследники пожертвованной монастырю вотчины лишались права выкупа её у монастыря. Вследствие этого монастырское землевладение и хозяйство становились весьма важными и крупными факторами в распределении земли и сельскохозяйственном производстве. Церковь и монастыри не ограничиваются указанными весьма обильными источниками своих земельных приобретений и их расширения. Они активно участвуют в захвате новых заимок, ничьих, «божьих» земель, что является важным моментом в деле первоначальной колонизации и хозяйственного освоения земель.

А которые люди вотчины свои в монастыри по ся места давали, да и впредь которые учнут вотчины свои давати в монастыри, а напишет кто в духовной в даных и во всяких крепостях, кому будет до их вотчины роду их и род их скуп дадут столко, сколко в духовной, или в иных в которых крепостех написано дати скупу. И те вотчины вотчичем выкупати по духовным и по даным, и по иным крепостем по старине, по тем же старинным указом, как было при великом князе Иване Васильевиче всея Русии. А которые царевы великого князя поместные или черные земли задолжали у детей боярских и у християн и насильством поотнимали владыки и монастыри, или которые земли писцы, норовя, владыкам и монастырем подавали. А называют владыки и монастыри те земли своими, а иные и починки поставляли на государевых землях - и того сыскати, чьи земли были изстари, за тем те земли и учинити. А которые села и волости, и рыбные ловли, и всякие угодия, и оброчные деревни после великого князя Василия боляре подавали архиепископом и епископом и монастырем, и, того сыскав, учинити так, как было при великом князе Василии. А в которые будут монастыри или к которым церквам и нищим в ругах и в милостынях придача ново после великого же князя Василия, и те руги и милостыни новопридачные сыскав оставити, а учините по старине, по тому же, как где давали ругу при великом князе Иване и при великом князе Василье Ивановиче всея Руси».

Таким образом, в правление Ивана Грозного опричнина стала началом пересмотра земельных владений в Московском государстве. Данная проблема затронула и светские и церковные земельные владения. Под достаточно сильным нажимом со стороны царя церковь вынуждена была отказываться от права приобретать новые земельные пожертвования за помин души, вместо этого им предлагались денежные вклады. Наследникам вотчин, перешедших во власть церкви и монастырей, разрешалось выкупать данные земли. Тем самым Иван Грозный сосредотачивал в своих руках значительные земельные ресурсы, которые мог использовать при укреплении служилого сословия – дворянства, которое становилось главной опорой царя вместо боярства и удельных князей.

Карательные меры против Новгородской епархии

В Новгород царь прибыл с войском 8 января 1570 г. «На Волховском мосту его встречало духовенство с крестами и иконами. Но торжество было испорчено в первые же минуты. Царь назвал местного архиепископа изменником и отказался принять от него благословение. Однако, будучи человеком благочестивым, царь не пожелал пропустить службу. Церковники должны были служить обедню, невзирая на общее замешательство. После службы Пимен повел гостей в палаты – «хлеба ясти». Коротким оказался тот невеселый пир. Возопив гласом великим «с яростью», царь велел страже схватить хозяина и ограбить его подворье. Опричники ограбили Софийский собор, забрали драгоценную церковную утварь и иконы, выломали из алтаря древние Корсунские врата».

На русском северо-западе не было родовых вотчин, принадлежавших потомкам Гедимина и Рюрика. Опричные переселения и связанные с ними различные отрицательные явления практически не затрагивали Новгородскую землю. Более того, новгородским и псковским помещикам приносила выгоды внешняя политика царя Ивана. Именно они получали новые поместья в «немецких городах», на завоеванных в Ливонии землях. Новгородскому купечеству также импонировала политика царя: в 60-е гг. XVI в. оказавшаяся под русской властью Нарва превратилась в крупный центр международной торговли, который посещали суда из многих стран Западной Европы, и новгородские купцы активно участвовали в этой торговле». На епископские должности в Новгород назначались лица достаточно лояльные к московским властям, так как это было выгодно самой Москве, чтобы упрочить связи новгородских земель с центром. Возникает закономерный вопрос – зачем нужен был новгородский разгром и творимые там жестокости? Какие цели реально преследовал Иван Грозный?

Описания новгородских погромов ужасают: Людей забивали до смерти палками, бросали в реку Волхов, ставили на правёж, чтобы принудить их к отдаче всего своего имущества, жарили в раскаленной муке. Новгородский летописец рассказывает, что были дни, когда число убитых достигало полутора тысяч; дни, в которые избивалось 500 − 600 человек, считались счастливыми. Шестую неделю царь провёл в разъездах с опричниками для грабежа имущества; были разграблены монастыри, сожжены скирды хлеба, избит скот. Частные дома и церкви были ограблены, имущество и продовольствие новгородцев уничтожено. Отряды опричников, разосланные на 200-300 км, творили грабежи и убийства по всей округе.

Особо хочется отметить расправу Ивана Грозного над монастырскими владениями. Как писал Скрынников, «после изобличения и казни главных «заговорщиков» опричники взялись за монастыри… царь Иван самолично руководил изъятием сокровищ у монастырей. «Каждый день он поднимался и переезжал в другой монастырь, где давал простор своему озорству». Опричники забирали из монастырской казны деньги, грабили кельи, снимали колокола, громили монастырское хозяйство. В Вишерском монастыре они в поисках сокровищ разломали раку местного святого Саввы. Опричное правительство наложило на новгородское черное духовенство громадную денежную контрибуцию. Архимандриты должны были внести в опричную казну по 2000 золотых, настоятели по 1000, соборные старцы по 300-500 золотых. Менее состоятельное «белое» духовенство, городские попы платили по 40 рублей с человека». Но это еще не все расправы чинимые над новгородским духовенством. По приказу царя многие священнослужители были подвергнуты истязанием и погибли от пыток.

Митрополит Филипп и опричнина

Заседания Земского собора 1566 г. и выступление группы его членов против опричнины совпали по времени с началом длительной борьбы Ивана Грозного с Филиппом Колычевым, ставшим в июле митрополитом всея Руси, т. е. главою всей русской церкви.

Образование Русского централизованного государства в конце XV в. поставило на повестку дня вопрос о ликвидации в стране последних очагов политической раздробленности. Одним из своеобразных феодальных образований внутри единого государства была полунезависимая от светской власти церковь с ее огромными земельными владениями, включавшими до трети всех населенных мест России. Широкие иммунитетные права церкви, которых светские землевладельцы, как правило, были лишены, препятствовали осуществлению государственных финансовых и судебных полномочий в вотчинах духовных феодалов. Идеологи сильной воинствующей церкви склонны были отводить монарху подчиненную роль по сравнению с духовными иерархами. Сходство социально-экономического положения крупных церковников с феодальной аристократией порождало между ними и идеологическую близость. Именно поэтому в ранний период своей деятельности Иосиф Волоцкий выступал трубадуром волоколамского удельного князя, а глава воинствующих церковников новгородский архиепископ Геннадий самим ходом событий становился знаменем антимосковских сил в некогда Великом Новгороде. С таким положением вещей московские государи не могли и не хотели мириться. Поэтому вся первая половина XVI в. наполнена упорной борьбой московского правительства, направленной к полному подчинению церковного аппарата светской власти. Формы этой борьбы и пути, по которым она протекала, менялись в связи с различными обстоятельствами, но суть оставалась одна.

Уже в годы реформ Избранной рады был нанесен сильный удар по экономическим основам могущества церкви - иммунитетным привилегиям, а также несколько сокращены источники дальнейшего расширения монастырского землевладения. Однако рост классовой борьбы в стране и реформационного движения заставил правительство на время воздержаться от дальнейшего наступления на привилегии церкви, которая оказывала самую энергичную поддержку правительству тем, что искореняла вольнодумие и проповедовала идею послушания властям. Опыт Стоглава также показал, что путь подчинения церкви через проведение секуляризационных мероприятий, предложенный Сильвестром, встречает самое решительное противоборство верхов церковной иерархии, в первую очередь освященного собора. Епископы, выходившие, как правило, из среды игуменов и архимандритов, не были склонны допустить ликвидацию материальных основ идеологического и политического престижа церкви. Епископат обладал не только крупными земельными владениями. В его распоряжении был значительный штат военных слуг - бояр и детей боярских. Дети боярские рязанского владыки в 1567 г. владели многими селами и деревнями. Были свои бояре у новгородского архиепископа, у вологодского и тверского епископов. Еще в 1591/92 г. в списки служилых людей были включены многие десятки детей боярских крупнейших церковных иерархов Русского государства. Особенно значительная группа светских вассалов находилась при дворе московских митрополитов. Возглавлялись они своеобразной митрополичьей боярской думой, ведавшей хозяйством митрополии. Особые наместники, волостели, тиуны, доводчики составляли аппарат главы русской церкви, который по своему могуществу не уступал крупнейшим удельным князьям. Целый ряд ограничений монастырского землевладения, осуществленных в середине XVI в., не коснулся привилегий крупных духовных феодалов, а их судебно-административные прерогативы даже укрепились после решений Стоглава. Таким образом, для того чтобы правительство могло рассчитывать на осуществление своих планов ликвидации экономической и административной обособленности духовных феодалов, нужно было прежде всего сломить сопротивление руководителей русской церкви. Сам царь Иван уже в 1564 г. отчетливо сознавал, что церковники должны быть отстранены от управления страной. «Нигде же бо обрящеши, - писал он Курбскому, - еже не разоритися царству, еже от попов владому». Таковы были реальные предпосылки столкновения Ивана Грозного с митрополитом Филиппом Колычевым.

Митрополит Филипп происходил из младшей ветви старо-московского боярского рода Колычевых, начальные страницы истории которого тесно связаны с борьбою московских князей за объединение Руси. Колычевы, как и Романовы, вели свое происхождение от некоего Андрея Кобылы. Уже Федор Колыч (внук Кобылы), живший во второй половине XIV в., был крупным землевладельцем. В бурные годы правления Ивана IV острая борьба за централизацию государства привела к серьезным изменениям в судьбах многочисленных потомков Федора Колыча. Некоторые из Колычевых сделались вассалами старицкого князя Андрея Ивановича. У этого князя, судя по родословцам, служил Петр Андреевич Лошаков-Колычев. Как сложился его жизненный путь после заточения старицкого князя, мы не знаем. Но многозначительное замечание родословцев о его бездетности говорит, как кажется, в пользу того, что он почувствовал на себе тяжелую руку великого князя и провел остаток жизни в опале. «Поимание» в 1537 г. Андрея Ивановича Старицкого сопровождалось многочисленными и суровыми мерами против его сторонников. В 1537 г. торговой казни был подвергнут сын боярский И.И. Умный-Колычев, заседавший в думе у князя Андрея; еще в 1530 г. он был дворецким в Старице. Особенно жестокие кары обрушились на новгородских помещиков, пытавшихся изменить Ивану IV и перейти на сторону старицкого князя. Среди них были казнены Гаврила Иванович Пупков-Колычев и Андрей Владимирович Колычев.

Старшая ветвь этого боярского рода - Колычевы-Хлызневы - после гибели под Казанью в 1552 г. Никиты Борисовича ко времени опричнины была представлена Иваном Борисовичем и его сыном Иваном Ивановичем, участниками Земского собора 1566 г. Сын Никиты Хлызнева Богдан в январе 1563 г. бежал с поля боя в Литву, что, конечно, сыграло свою роль в трагической биографии его ближайших родственников. Этот побег, возможно, был связан с подготовлявшейся опалой на Владимира Старицкого (август 1563 г.). Хлызневы - близкие люди к старицким князьям. Иван Борисович еще в 1533 г. присутствовал на свадьбе князя Андрея, в 1537 г. помогал ему в борьбе с Еленой Глинской, а в 1550–1558 гг. среди воевод старицкого князя упоминался его сын Владимир. Поэтому никто из Хлызневых не вошел в состав «избранной тысячи», ни в дворовые дети боярские. В августе 1563 г. Иван IV «взял в свое имя» бояр и детей боярских, которые «блиско жили» при князе Владимире Старицком, и «пожаловал их, которой же которого чину достоит». Так Хлызневы оказались в государеве дворе.

Целая группа Колычевых, верных централизаторской политике московского правительства, в середине XVI в. попадает в число тысячников и дворовых детей боярских. Видным деятелем времени Ивана IV был окольничий Михаил Иванович Колычев (сын Ивана Семеновича Хромого), получивший свой чин около апреля 1565 г. Ни одно из семейств колычевского рода не пережило столько взлетов и падений, как дети и внуки Ивана Андреевича Лобана. Наиболее крупных успехов достигли двое из пяти сыновей Лобана - Иван Рудак и Иван Умной.

И.И. Рудак-Колычев к концу 1540 г сделался уже окольничим. Последний раз в источниках он упоминается в начале 1550 г. Вероятно, вскоре после этого он умер.

Младший из братьев Лобановых Иван Иванович Умной начал свою служебную карьеру при дворе Андрея Старицкого. После того, как этот князь был «пойман», Ивана Умного подвергли торговой казни. Однако вскоре, в 1542 г., он снова присутствует на приеме послов как сын боярский из Старицы. К концу 1547 г. его прикомандировывают в качестве конюшего ко двору слабоумного брата Ивана IV Юрия. В марте 1549 г. он уже сделался окольничим; в последний же раз упоминается в разрядах летом 1553 г. Вскоре после этого Иван Умной постригается в Кириллове монастыре под именем Иоасафа и до 4 июня 1554 г. (когда сделан «по его душе» вклад) умирает. О его пребывании в Кириллове монастыре с раздражением вспоминал Иван Грозный в своем послании кирилловскому игумену Козьме (1573 г.), когда уже род Колычевых подвергся суровым репрессиям.

Двое сыновей Ивана Умного стали видными деятелями уже в годы опричнины. Их биография хорошо изучена В.Б. Кобриным. В 1547 г. Федор Иванович Умной, как и его отец, еще служил при дворе брата Ивана IV Юрия. Получение им боярского чина в канун опричнины (1562 г.), несомненно, связано с особой близостью Ф.И. Умного к царю: после учреждения опричнины Ф.И. Умной входит в состав ведущих деятелей государева удела. Последний раз Умный упоминается в источниках 1571–1572 гг. Младший брат Федора Василий становится окольничим вскоре после создания опричнины. Последний раз он упоминается в апреле 1574 г.

Итак, Колычевы - представители верхнего слоя класса феодалов, как правило, энергично поддерживавшие правительственную политику. Близость некоторых из них к дому Андрея Старицкого и их проновгородские симпатии влекли для них не раз тяжелые последствия. Политика московского правительства в XVI в. направлялась на постепенную ликвидацию пережитков политической раздробленности, которые наиболее отчетливо проявлялись в существовании уделов и в обособленности Новгородской земли. Именно в этом нужно видеть характерные черты перипетий политической борьбы в XVI в., а не в пресловутом противоборстве бояр и дворян, о котором столько писалось в исторической литературе.

Колычевы в годы опричнины разделили судьбу многих дворянских фамилий: те из них, которые были особенно близки к мнительному и жестокому монарху, в конечном счете заплатили дорогой ценой за дни фавора. Ни о каком специальном истреблении членов колычевского семейства не может идти речи. В разное время гибли те Колычевы, которых грозный царь подозревал в близости к опальным вельможам. Опричные казни коснулись их выборочно. По данным синодиков, погибло всего 11 Колычевых. Этим, конечно, дело не ограничивалось. Сюда кроме митрополита Филиппа нужно добавить Ивана Борисовича Хлызнева, о казни которого писал Курбский, сообщая, что вместе с ним погибло около 10 Колычевых. Отождествляя Ивана Борисовича с племянником Филиппа Колычева Венедиктом (упоминавшемся в синодиках), Леонид находит в рассказе Курбского ошибку. М.Л. Боде-Колычев заметил, что Венедикт не мог быть убит, как Иван Борисович, при жизни митрополита Филиппа, ибо упоминается еще в 1573 г. Сам Боде-Колычев склонен отождествлять «Ивана Борисовича» с другим племянником Филиппа - Петром, и это явное недоразумение. Речь должна идти о совершенно конкретном лице - И.Б. Хлызневе-Колычеве.

В житии митрополита Филиппа говорится о казни М.И. Колычева, «брата его от родных», после низложения митрополита в 1568 г. Отождествляя этого Михаила Ивановича с окольничим М.И. Лобановым, некоторые исследователи (Леонид и М.Л. Боде-Колычев) усматривали в тексте жития ошибку, ибо Лобанов приходился не братом, а дядей Филиппу. Поэтому рассказ жития, по их мнению, не мог относиться к Михаилу Ивановичу. Они считают, что в житие вкралась ошибка и имя казненного родственника должно быть изменено в соответствии с рассказом Курбского о гибели Ивана Борисовича Колычева.

Действительно, и в рассказе Курбского, и в житии говорится о посылке Филиппу головы казненного родственника. Но нет оснований считать, что в житие вкралась ошибка. О казни Михаила Ивановича Колычева согласованно говорят три независимых друг от друга источника: Таубе и Крузе, синодики и Курбский, что дает гарантию достоверности этого факта. С Михаилом Ивановичем, очевидно, погибли его дети, а также бездетные двоюродные братья Иван и Василий Андреевичи. Казнен был, действительно, Михаил Иванович, но не Лобанов, а сын И.С. Хромого, приходившийся троюродным братом митрополиту Филиппу. Правда, по Шереметевскому списку он показан выбывшим только в 1570/71 г., т. е. после смерти Филиппа. Но, скорее всего, это - обычная для Шереметевского списка неточность. Последнее сведение о М.И. Колычеве отнесено к июню 1568 г. В родословцах трое братьев Михаила Ивановича (Иван, Петр и Федор Корелка) показаны бездетными. Возможно, что они также погибли с Михаилом в связи с делом митрополита Филиппа.

По Таубе и Крузе, М.И. Колычев погиб в тот же день, что и И.П. Федоров - 11 сентября 1568 г. А именно в сентябре 1568 г. в Соловецкий монастырь прибыла комиссия по расследованию дела Филиппа.

Узнав по слухам о страшной казни одного из родственников митрополита Филиппа, Курбский ошибочно отнес это сведение не к М.И. Колычеву, а к И.Б. Хлызневу, который, как ему стало известно, также погиб в 1569 г.

С делом митрополита Филиппа могла быть связана загадочная судьба трех братьев Немятых (Юрия, Афанасия и Ивана), а также внуков Г.А. Носа Колычева - Алексея и Григория, сошедших с исторической сцены в 1568–1570 гг. С.Б. Веселовский считает, что бездетные племянники Филиппа Венедикт и Петр погибли в связи с низложением их дяди. Это предположение может быть принято только для Петра, но для Венедикта не подтверждается, ибо он упоминается еще в источниках 1573–1576 гг. Гибель бездетных двоюродных братьев Тимофея (Даниловича) и Андрея (Третьякова сына), скорее всего, явилась следствием похода Ивана Грозного 1570 г. на Новгород. Их братья - новгородские помещики - хорошо известны источникам 70-80-х годов. О самих Тимофее и Андрее уже в 60-70-х годах упоминаний не сохранилось. Последний из Колычевых, о насильственной смерти которого сообщают источники, Василий Иванович Умный погиб не ранее 1575 г. по неясной причине.

Итак, каких-либо специальных гонений на Колычевых в годы опричнины не было. Некоторые из их обширной семьи входили в гвардию телохранителей Ивана IV (после марта 1573 г. таковых было по меньшей мере девять человек). Значительное число Колычевых несло обычную службу с новгородских и московских поместий. Неизвестно, пострадал ли кто-либо из старшей ветви Хлызневых, т. е. из детей и внуков Никиты Борисовича. Из остальных же ветвей колычевского рода гибли, как правило, отдельные представители в связи с совершенно различными обстоятельствами. Дело митрополита Филиппа было только одним из них.

Будущий русский митрополит Филипп, до пострижения Федор Степанович Колычев, родился 11 февраля 1507 г.

Основной источник для изучения жизни и деятельности Филиппа - Федора Колычева - его житие, к сожалению, все еще остается неизданным, хотя представляет собой очень интересный исторический документ. Автор этого памятника жил в конце XVI в. Он происходил из среды соловецких монахов, был очевидцем перенесения «мощей» митрополита Филиппа в Соловецкий монастырь (1591). Да и писал житие он, вероятно, в 90-х годах XVI в. В основу изложения им были положены рассказы современников, по-видимому, главным образом соловецких монахов. Клерикальная тенденциозность повествования чувствуется в каждой строке жития, но впечатления людей, перед глазами которых произошло драматическое столкновение царя и митрополита, переданы обстоятельно и живо.

Второй источник, к которому мы будем обращаться в дальнейшем не раз, - Соловецкий летописец - по составу еще более сложен. До нас он дошел в двух редакциях, но обе они относятся к XVIII в., т. е. к очень позднему времени. Не все сведения летописца могут быть признаны достоверными, многие из них позднейшего происхождения и заимствованы, вероятно, из актового материала (упоминания о льготах, выданных Иваном IV), из данных Соловецкой казны (сведения о вкладах) и т. п. Но точность отдельных датировок и известий, поддающихся проверке по другим источникам, заставляет нас внимательно подойти к тексту этого летописного памятника.

Отец Федора Колычева Степан Иванович около 1495 г. владел поместьем в Деревской пятине. Судя по его прозвищу - Стенстур, встречающемуся в родословных книгах, Степан Иванович принимал участие в русско-шведских сношениях, которые в XVI в. велись новгородскими наместниками. Экзотические прозвища были распространены на Руси в придворных сферах конца XV в. Так, например, великокняжий дьяк Михаил Григорьев Мунехин, побывавший в Египте, именовался «Мисюрем». В конце XV - начале XVI в. в Швеции было два Стен Стура: старший правил Швецией в 1470–1497 и 1501–1503 гг., а Стен Стур младший был регентом в 1512–1520 гг. Поскольку первый из них был активным врагом России, то свое прозвище Степан Колычев получил скорее всего потому, что имел какое-то отношение ко второму регенту. Возможно, что это было связано с заключением в мае 1513 г. в Новгороде договора со Швецией. Более сомнительно известие о том, что С.И. Колычева приставили дядькой к слабоумному брату Ивана IV Юрию Васильевичу. Во всяком случае умер Колычев-отец ранее 1561 г., когда сын по «его душе» сделал вклад в Соловецкий монастырь.

В общем перед нами один из тех служилых людей, которые составляли опору московской политики в первой половине XVI в. Именно поэтому к нему, очевидно, и благоволил Василий III.

Федор Колычев получил образование, вполне достаточное для молодого представителя видной служилой фамилии: он «вразумляется» и «книжному учению» и «воинской храбрости». Некоторое время он находился с другими дворянскими юношами при великокняжеском дворе, однако в 1537 г. неожиданно покидает Москву. Исследователи уже давно связывали его бегство из столицы с «поиманием» старицкого князя Андрея (весна 1537 г.), когда пострадал дядя Федора Колычева Иван Иванович Умный и были казнены несколько его новгородских родичей. Некоторое время Федор скрывался в селении Киже на Онежском озере, где он работал пастухом у крестьянина Суботы. Наконец около 1538–1539 гг. он попал в Соловецкий монастырь и постригся в монахи под именем Филиппа. Прошло примерно 10 лет, и престарелый игумен Алексей передал свою паству Филиппу, который отныне стал во главе монашеской братии Соловецкого монастыря.

Игумен Филипп начал свою кипучую деятельность в трудное для Соловецкого монастыря время. Опустошительный пожар весной 1538 г. истребил все монастырские строения («монастырь згорел весь до основания»), и в марте 1539 г. правительство малолетнего Ивана IV пожаловало соловецким старцам 13 луков «землицы» в Выгозерской волости, чтобы те могли поправить свои сильно пошатнувшиеся дела. Выдача жалованной грамоты 1539 г. находилась в общей связи с иммунитетной политикой князей Шуйских, находившихся тогда у власти. Путем дарования льгот северным духовным корпорациям Шуйские стремились заручиться поддержкой новгородских феодалов.

Прошло немного времени, и в феврале 1541 г. Соловецкому монастырю, благосостояние которого во многом зависело от соляных промыслов, выдается льготная грамота, разрешавшая ему беспошлинную продажу 6 тысяч пудов соли. Соловецкая грамота 1541 г. резко отличалась от других подобных актов, выданных правительством нового временщика И.Ф. Бельского, которые, как правило, характеризовались сдержанностью в предоставлении податных привилегий. Объяснение этому С.М. Каштанов ищет в попытках правительства И.Ф. Бельского распространить свое влияние на один из крупнейших северных монастырей, склонных поддерживать князей Шуйских.

Но наибольших податных льгот удалось добиться новому игумену - Филиппу, и это несмотря на то, что правительство Адашева в середине XVI в. проводило серьезные мероприятия по ограничению монастырских привилегий. Уже в октябре 1547 г. освобождается от уплаты податей двор Соловецкого монастыря, находившийся в Новгороде на Щитной улице. В ноябре того же года по челобитью игумена Филиппа, из-за того, что в монастыре «братии прибыло много и прокормитца им нечем», Иван IV увеличил монастырю беспошлинную торговлю солью на 4 тысячи пудов, доведя ее до 10 тысяч пудов. 17 мая во время общего пересмотра иммунитетных актов и ликвидации тарханных привилегий грамота Соловецкому монастырю была подтверждена без каких-либо ограничений.

В июне 1550 г. в связи с началом строительства каменной церкви в монастыре Филиппу удалось получить у Ивана IV две деревни в Выгозерской волости (девять обеж) с восемью варницами и островок на реке Суме с тремя непашенными дворами. Правда, обежную дань, ямские деньги и примет крестьяне этих деревень должны были платить в государеву казну, но варничный оброк (32 гривны «в ноугороцкое число»), «наместнич» и «волостелин корм» шли уже теперь в пользу монастыря. На следующий год (в июне 1551 г.) соловецкие старцы получили уже запустевшую Троицкую церковь в Выгозерской волости (где когда-то умер один из основателей Соловецкого монастыря, Савватий) и деревню при устье реки Сороки (один из рукавов реки Выга) у моря (одна обжа) с несудимыми привилегиями. Позднее с этих владений (где на реке Сороке был ез для рыбной ловли) царев оброк был вовсе снят.

В июне 1555 г. монастырю пришлось на время поступиться своими основными тарханными привилегиями. На «монастырский обиход» они могли покупать и впредь беспошлинно «хлеб и всякий запас», но за продажу соли они уже должны были платить тамгу и другие пошлины, «как и с торговых людей». Серьезный ущерб был в известной мере компенсирован тем, что царь пожаловал монастырю 26 деревень Сумской волости, когда-то принадлежавшие Марфе Борецкой (77 1 / 2 обеж), и 33 сумские варницы (ранее платили восемь с половиной рублей оброку). В феврале 1556 г. соловецким старцам удалось исхлопотать грамоту на село Пузырево Бежецкого Верха: отныне в эту вотчину мог въехать для суда лишь один данный пристав, да и то только в два срока (на Рождество и Петров день). В том же году монастырь снова начал получать тарханные привилегии: был сложен оброк с девяти виремских варниц.

Не менее щедрыми были вклады царя деньгами и ценными вещами. Лучшие псковские «колокольные литцы» изготовили для Соловецкого монастыря медные колокола на денежные пожалования царя и вельмож. В сентябре 1547 г. для храма Преображения изготовлен колокол псковичем Тимофеем Андреевым. В1557 и в 1558/59 гг. Матвей и Кузьма Михайловы, дети знаменитого псковского мастера Михаила Андреева, отлили еще два колокола. Один колокол весил 180 пудов и стоил 870 рублей, второй - 95 пудов (300 рублей), да и малые колокола стоили 50 рублей. В 1557 г. царь дал на строение Преображенского собора тысячу рублей, а на следующий год - золотой крест с «мощами».

Новоприобретенные соляные варницы и земли, льготы и денежные вклады были только частью средств подъема экономики Соловецкого монастыря. Не меньшее значение придавал Филипп перестройке самого хозяйства, введению целого ряда технических новшеств. Так, при посеве теперь стала употребляться особая сеялка с десятью решетами, причем работал на ней всего один старец. Мало того, «доспели решето, само сеет и насыпает и отруби и муку розводит розно да и крупу само же сеет и насыпает и разводит розно крупу и высейки».

Если ранее в Соловецкой вотчине рожь сами монахи и служебники носили веять, то Филипп «нарядил ветр мехами в мельнице веяти рож». Вообще Филипп уделял большое внимание мельничному делу («мельницы делал да ручьи копал к мельницам, воду проводил к монастырю»). Сложное приспособление изготовлено было и для варки квасов. Раньше на варке занята была «вся братия и слуги многие из швални», теперь с этой работой справлялись один старец и пять слуг. Квас выпаривали, и он «сам сольется изо всех щанов да вверх подоймут, ино трубою пойдет в монастырь да и в погреб сам льется да и по бочкам разойдется сам во всем».

Наряду с применением технических усовершенствований использовалась в хозяйстве и рабочая сила скота. Раньше копали глину на кирпич вручную, а при Филиппе, когда строительная работа приобрела невиданный дотоле размах, - «волом орут одним, что многие люди копали и глину мяли на кирпичи людьми, а ныне мнут глину на кирпич коньми».

Соляной промысел, железоделательное и кирпичное производства находились также в поле зрения хозяйственного и инициативного игумена. Он завел варницу в Солокурье, на Луде, а также в Колемже (по два црена). Сооружена была сложная водная система (объединяющая многочисленные озера), необходимая для развития мельничного дела. На проведение протока из Пертозера в озеро Святое Филипп истратил из своих личных денег 40 рублей. К 1566 г. уже действовали на острове три водяные мельницы.

Развивая хозяйственную деятельность Соловецкого монастыря, игумен Филипп принимает срочные меры по регламентированию поборов с крестьян в пользу монастырских служебников. 15 августа 1548 г. он «жалует» «Виремские волости и Шиженские, и сухонаволочан, и сумлян и слободку монастырских крестьян» особой уставной грамотой. Возможно, нормы этой грамоты распространялись в той или иной форме на всю монастырскую вотчину. Крестьяне Виремской волости должны были давать с лука «поминки» монастырскому приказчику - по четыре деньги, доводчику - по две деньги, а келарю - одну деньгу. Бобыли и казаки платили соответственно в два раза меньше. Все натуральные поборы переводились на деньги, и их размер строго ограничивался. В той же градации устанавливались и судебные пошлины, приказчику с рубля по десяти денег, а доводчику хоженого на версту - по полуденьге. Запрещалось доводчикам брать с крестьян всякие посулы и поминки.

Большое внимание в грамоте уделялось казакам, наемным людям, которых было много на соляных варницах монастыря. Когда «казак незнаемой» приходил в Соловецкую волость, он должен был платить явку приказчику (две московки) и доводчику (одну московку) и соответствующую пошлину при уходе. Торжественно провозглашалось, что если приказчик или доводчик «изобидят» в чем-либо крестьянина или казака, то на них вдвое доправлялась пошлина.

Уставная грамота отражала стремление соборных старцев Соловецкого монастыря как-то выйти из того состояния экономического упадка, в котором находилась их вотчина. Таксация поборов (по типу доходных списков и кормленых грамот наместников) должна была предотвратить возможность крестьянских движений, волной прокатившихся по Руси в середине XVI в. Севернорусские земли не представляли в этом отношении исключения. Формула о безурочной поимке лихих людей, распространенная в жалованных грамотах, выданных новгородским монастырям в 1547–1548 гг., свидетельствовала также об активизации антифеодального движения в Новгородской земле.

Основной формой эксплуатации крестьян в соловецкой вотчине была денежная рента. В условиях развития солеваренного промысла и широко поставленной торговли это означало сравнительно высокую степень развития социально-экономических отношений. Кроме того, Филипп широко использовал вольнонаемный труд казаков в солеваренном производстве, в транспортировке соли и других товаров на продажу.

В 1552 г. Филипп приступил к строительству больших каменных зданий, не прекращавшемуся до конца его пребывания на посту соловецкого игумена: в этом году по его распоряжению закладывается Успенская церковь с трапезной для монахов, келарней и с приделом Усекновения главы Иоанна Предтечи (патрона Ивана IV). Под келарней располагались хлебопекарня и мукосейня, а под трапезной - хлебный и квасный погреба. В августе 1557 г. закончили строительство комплекса сооружений Успенской церкви. Размеры собора превышали 82 кв. сажени.

Этим при Филиппе Колычеве было положено лишь начало каменному строительству в Соловецком монастыре. В мае 1552 г. закладывается главный соловецкий храм - Преображенский собор (начат в 1548 г.), оконченный уже в бытность Филиппа митрополитом - в августе 1566 г. Сооружали и другие не столь пышные, но также важные здания: избы и чуланы для монахов и служебников. В кельях появились заморские новшества - узорные стекла «с круги и каймами». Монастырский двор в Новгороде капитально отремонтировали («палаты поделывали, своды сводили»), а в Суме построили заново. Для того чтобы обеспечить строительство известью, снаряжались экспедиции на Двину (в 1553 г. в одну из подобных экспедиций было отправлено 15 людей), где на Орлецах (в 30 км выше Холмогор) монастырь получил разрешение «камень белый известный ломати и лес на дрова сечи и известь жечь». На строительство соборов привлечены были специалисты - мастера («художник, имущу разум») из Новгорода.

Деятельность Филиппа совпала по времени с периодом роста реформационного движения. В начале 50-х годов в Новгородской земле получила распространение наиболее радикальная ересь - «новое учение» Феодосия Косого. В 1554 г. в Соловецкий монастырь был сослан обвиненный в еретическом вольномыслии старец Артемий. Одним из средств идеологического воздействия на массы было открытие мощей русских святых и распространение легенд о «чудесах», якобы исходивших от новых «чудотворцев». В начале 1553 г., например, сообщили о «нетлении» мощей архиепископа новгородского Никиты. Не отставал от руководителей новгородской церкви и соловецкий игумен. При нем было пополнено «чудесами» житие Зосимы и Савватия. Стремясь поднять церковное значение Соловецкой обители, Филипп разыскивает реликвии, оставшиеся после основателей монастыря, и делает их предметами особого почитания (иконы Богоматери и каменный крест Савватия, псалтырь и ризы Зосимы). Когда летом 1553 г. во время бури в Белом море разбилось 15 лодей, плывших с Двины, Филипп сделал объектом поклонения обнаруженные трупы погибших монахов.

В результате всех этих усилий соловецкая вотчина в середине XVI в. переживала расцвет, а престиж монастыря необычайно возрос. «Монастырю, - писал позднее автор жития Филиппа, - убо распространяющуюся изобильством потребным, полаты благостройны сод ела двоекровны и троекровны в соблюдение потреб монастырьских». Увеличилось поголовье скота (коней, волов, оленей) и количество сена (на 1500 копен). В монастырских житницах хранилось 5500 четвертей ржи. В монастырь стали привозить огурцы и рыжики, готовили «щи с маслом, да и масленые приспехи разные, блины, пироги и оладьи и кружки рыбные, да и кисель и яишница».

Если даже снять явное приукрашивание результатов деятельности митрополита Филиппа, исходившее от его позднейших панегиристов, то все равно останется бесспорным факт, что в годы игуменства этого незаурядного организатора соловецкая вотчина находилась в состоянии процветания. В монастыре, по словам летописца «прибыло людей» (в 1566 г. в нем жило не менее 200 монахов)

Огромные строительные работы и хозяйственные усовершенствования потребовали от начальствующих лиц Соловецкого монастыря мобилизации всех его финансовых ресурсов и одновременно привели к усилению крепостного гнета. Это вызвало недовольство среди монахов и соловецких крестьян, жаловавшихся на рост поборов. Накануне строительства Преображенского собора монахи говорили: «О отче, недостатком в киновии суще и оскудение велику, градовом не прилежащи, откуду имаши злато на воздвижение великия церкви? Аще и не хотяще, но покоряющеся наставнику своему». Еще больше, вероятно, были недовольны крестьяне соловецкой вотчины.

В феврале 1556 г. Соловецкий монастырь получил от Ивана IV жалованную грамоту на село Пузырево Бежецкого Верха, перешедшее в монастырь «на помин души» И.В. Полева. В конце апреля - начале мая крестьяне этого села отправили к игумену своего челобитчика Клевнева, жалуясь на то, что монастырские приказчики взимали оброк и пошлины сверх жалованных грамот и окладов. В частности, приказчик давал хлеб в заем «в насоп» (под проценты) из расчета на два - третий, требуя при этом себе поминки, заставлял пахать пашню «сверх окладу» и т. п. В результате соловецкие власти в специальной грамоте 2 мая 1561 г. установили новый оклад повинностей. Крестьяне должны были с выти давать по 4 четверти ржи и овса («в новую меру в городецкую»), не считая натуральных сборов (сыры, яйца, и др.), и исполнять подворные повинности. В год им следовало пахать на монастырь с выти по четверти ржи да полчетверти овса.

Устанавливались и регламентировались пошлины доводчику. Вводилось обязательное присутствие на суде пяти-шести крестьян добрых или средних. Судебная пошлина уже устанавливалась с рубля по алтыну, а езд доводчику на версту - по деньге (в 1548 г. за это полагалось полденьги). Крестьянам строго-настрого предписывалось «приказщика слушати во всем и на монастырское дело ходити на солнечном всходе, как десяцкой весть подаст». Вместе с тем подтверждалось право крестьян меняться дворами и землями и продавать их с доклада приказчику и с обязательной уплатой похоромного и других пошлин.

В середине XVI в. в Соловецком монастыре резко увеличилось число наемных людей. В условиях роста податного гнета вставал вопрос о распределении налогов между крестьянами и казаками. В сентябре 1564 г. монастырским властям подана была челобитная от крестьян и казаков Сумской волости, которые говорили о том, что «в Суме о волостных розрубех и о всяких тяглех промеж собою смущенье живет великое». Поэтому игумен Филипп с братьею 30 сентября 1564 г. составляют специальную уставную грамоту - «указ о всяких розрубех и о тяглех. Постановлено было, чтобы расклад повинностей («разруб») производили выборные люди: по два человека из лучших, середних, меньших крестьян и из казаков. Таким образом, монастырь стремился как-то переложить на самих крестьян ответственность за раскладку платежей. При этом «кого чем те окладчики обложат земских людей и козаков, и те б люди платили однолично без всякого переводу смущенья».

Чрезвычайные налоги, вызванные трудностями военного времени, частично перекладывались и на казаков. Примет (обежные деньги) должны были платить только земские люди (по обжам). Но «службу ратчину» несли и крестьяне, и казаки. Если в «приметнех же отписех» написаны будут наместничьи и дьячие деньги, полоняничные и посошные и городовое дело, то их обязаны были платить и земские люди, и казаки лишь в том случае, если не было установлено «ратчины». «А которого году лучится служба ратчина, то казаки, платившие этот налог, освобождались от уплаты остальных податей, т. е. «двоих бы денег одного году не платили». Если у казаков были свои дворы и хозяйства, то их следовало «по разсуженью, которой чего достоит», класть в выти. «Головщина» раскладывалась по головам без различия между казаками и волостными людьми.

Итак, фактически казаки прочно втягивались в уплату государственных налогов.

Усиление феодального гнета в соловецкой вотчине проявилось также в ограничении крестьянского солеварения, которое наносило ущерб промысловой деятельности монастыря как прямой конкуренцией, так и отвлечением рабочих рук. Теперь в Сумской волости крестьяне могли варить соль «сто ночей да шестьдесят ночей», причем запасать дрова можно было лишь на год и не более 600 саженей. К работам на монастырь начинали привлекаться даже дети и подростки для охоты, сбора грибов и ягод. Крепостническое ярмо все туже и туже затягивалось над когда-то вольными людьми, нанимавшимися на соловецкие промыслы.

Четыре дошедших до нас послания Филиппа в Соловецкий монастырь лишний раз подтверждают то, что хозяйственные мероприятия проводились в монастырской вотчине не только от его имени, но и по его инициативе. Первые три послания написаны Филиппом сразу же после избрания его на митрополичий престол (около августа 1566 г.). В них он сообщает о посылке в монастырь полученных им ценных вкладов. Он дает распоряжение относительно новгородца Тучка Цветного, который решил передать свои двор и сад в монастырь с тем лишь условием, чтобы ему разрешили сохранить свое владение до смерти и добились обеления двора от оброка. В послании 30 января 1568 г. Филипп пишет, что им послано 10 рублей на чистку недавно выкопанного пруда: «А покинути его, ино от Бога будет грех, а от людей сором, а жаль прежних трудов и убытков, а уже готов и плотина сделана, только вычистить». В пруду он советовал развести рыбу. Для проведения всех этих начинаний следовало «людей наймовати и хлебом кормити своим».

К сожалению, у нас не сохранилось прямых данных, которые помогли бы отчетливо представить себе общественно-политические взгляды соловецкого игумена. Настойчиво повторяющиеся просьбы в упомянутых посланиях о том, чтобы монахй молились во здравие царствующего дома, носят трафаретный характер и не прибавляют ничего существенного к облику Филиппа. Торжественно напыщенный тон звучит и в послании 1567 /г., написанном по случаю нового похода в Ливонию.

Скорее всего, митрополит Филипп принадлежал к числу нестяжательских сторонников Сильвестра. За это говорит уже то, что монастырь пользовался особенными привилегиями в середине XVI в., когда у власти находился всесильный благовещенский протопоп. Сильвестр, как и ближайшие родичи Филиппа Колычева, благоволил к старицким князьям и происходил из новгородской среды. То, к чему призывал Сильвестр в своем наказании сыну, позднее в условиях Соловецкой вотчины осуществлял ее предприимчивый игумен.

Основное острие полемики нестяжателей было направлено не столько против монастырского землевладения вообще, сколько против хищнической эксплуатации крестьянского труда во владениях духовных феодалов. Если в начале XVI в. Вассиан Патрикеев и Максим Грек писали о необходимости личного труда монахов в их селах, то в середине XVI в. Сильвестр поставил вопрос об использовании труда наймитов (правда, в условиях городского хозяйства).

После смерти царицы Анастасии (1560 г.) Сильвестр, уже находившийся в опале, был переведен из Кириллова монастыря в Соловецкий, где и умер. Уже Н.М. Карамзин высказал мысль о том, что он кончил свои дни «любимый, уважаемый Филиппом». Это не исключено. Весьма вероятно, что Филипп принимал участие в заседаниях Стоглавого собора. Бывал он в Москве и раньше, в 1550 г.

В январе 1554 г. в Соловецкий монастырь сослали под надзор обвиненного в ереси троицкого игумена Артемия, который стремился развить учение основателя течения нестяжателей Нила Сорского. Однако, вероятно, уже вскоре «Ортем побежал с Соловков» в Литву. Возможно, что игумен Филипп или имел прямое отношение к организации этого побега, или посмотрел на него сквозь пальцы. Во время собора, обвинившего Артемия в ереси, двое соловецких старцев поддержали бывшего троицкого старца и не дали обвинительных показаний, которых домогались осифлянские судьи; это были Феодорит и Иоасаф Белобаев.

Вот, собственно говоря, и все, что нам известно о Филиппе Колычеве до того, как он принял сан митрополита.

19 мая 1566 г. Афанасий покинул московский митрополичий престол, по официальной версии, «за немощь велию». Впрочем, дело заключалось, очевидно, не в одной немощи.

Андрей Протопопов (будущий митрополит Афанасий), духовник царя, в середине века принадлежал к числу наиболее доверенных лиц Ивана IV. Он близко стоял к деятелям Избранной рады. Гонения на сторонников Адашева в 1561–1562 гг. могли быть одной из причин, почему Андрей в 1562 г. постригся в Чудовом монастыре в монахи под именем Афанасия. После смерти митрополита Макария (31 декабря 1563 г.) Афанасий стал его преемником (с 5 марта 1564 г.). Уход Афанасия с митрополичьего престола мог быть вызван его недовольством опричными репрессиями, обрушившимися на близких к нему политических деятелей. Шлихтинг сообщал, что после казни Овчины-Оболенского «некоторые знатные лица и вместе верховный священнослужитель сочли нужным для себя вразумить тирана воздерживаться от столь жестокого пролития крови». Правда, это сведение относится еще к кануну опричнины. Но и в декабре 1564 г. Афанасий выступал ходатаем перед царем за бояр и горожан Москвы. Впрочем, сам он в Александрову слободу ехать не решился, а отправил новгородского архиепископа Пимена.

Б.Н. Флоря высказал предположение, что одной из причин конфликта Ивана IV с Афанасием явилась ликвидация в июне 1564 г. податных привилегий митрополичьего дома. У нас нет данных, которые могли бы установить, было ли наступление на митрополичий иммунитет следствием или причиной расхождений царя с митрополитом. Так или иначе, но после отставки Афанасия Иван Грозный предложил его пост осифлянину Герману Полеву.

Происхождение Германа Полева не вполне ясно. Курбский пишет, что это был «светла рода человек, яже Полевы нарицаются та шляхта по отчине». Герман обычно считается одним из тех Полевых, которые происходили от Александра Борисовича Поле, потомка смоленских князей. Действительно, в духовной волоцкого князя Бориса Васильевича (1477 г.) мы встречаем внука Александра Борисовича Федора с сыном Васильем (? Большим), которые уже потеряли не только княжеский титул, но на время даже и земли в Волоцком уезде. Внуку Федора Ивану Васильевичу около 1514–1515 гг. принадлежало сельцо Власьево Рузского уезда, а в 1525–1526 гг. он с детьми Иваном и Михаилом владел землями в Зубцовском уезде. Иван Иванович Полев, будучи дворовым сыном боярским по Ржеву, владел в 1555/56 г. также селом Авдотьиным Волоцкого уезда. В этом же уезде находились земли и младшей ветви Полевых (внуков Василия Федоровича Меньшого). Осип Владимирович с сыном Григорием и Иван Владимирович в 50-х годах числились дворовыми детьми боярскими по Костроме. Однако вдова Осипа и его другой сын Иван в 1571/72 г. передали «на помин души» в Волоколамский монастырь большое село Быково Волоцкого уезда. Из этой семьи Полевых происходил известный старец Нил Полев (Никифор, сын Василия Большого), находившийся в Волоколамском монастыре еще при жизни его основателя Иосифа Санина.

Труднее сказать, какое отношение к этому семейству имел Герман Полев. Братья Хрестьянин и Федор Иванов, дети Гавриила Полева, появляются как мелкие волоцко-рузские вотчинники уже в 20-х годах XVI в. Федор (по прозвищу Садырь) Иванов около 1530–1531 гг. постригся в Волоколамский монастырь под именем Филофея, дав на помин души своих родичей небольшую деревеньку в Волоцком уезде. В 1547/48 и 1552/53 гг. он ужебыл казначеем монастыря, а позднее в 1553/54-1554/55 гг, входил в состав соборных старцев и участвовал в совершении земельных сделок. В 1555/56 г. он выступает одним из душеприказчиков по известном уже И.В. Полеве. В 1553 г. ему поручается досмотреть «житие», т. е. произвести следствие по делу еретика Матвея Башкина. В декабре 1561 г. он был при весьма странных обстоятельствах зарезан, причем «наряжали (подговаривали - A3.) два старца соборныих, а третий, не соборной, тот делал».

Так вот сыном этого Филофея и был Герман (в миру - Григорий) Полев. Григорий постригся в Волоколамский монастырь в 30-е годы XVI в. В 1551 г. его уже назначают архимандритом Старицкого Успенского монастыря. Связи со Старицей у Полевых были старинными. Через два с половиной года Герман Полев снова вернулся в Волоколамский монастырь, где в 1554 г. мы уже видим его казначеем. Герман Полев пользовался, очевидно, доверием у монастырского начальства, так как именно ему было поручено в декабре 1553 г. привести в монастырь еретика Матвея Башкина. Уже вскоре, в 1555 г., Герман Полев был назначен архимандритом в Свияжский монастырь, где стал правой рукой первого архиепископа казанского, бывшего игумена Волоколамского монастыря Гурия Руготина. После смерти Гурия (4 декабря 1563 г.) Герман Полев как его ближайший сподвижник 12 марта 1564 г. был назначен казанским архиепископом.

Когда московский митрополит Афанасий ушел «на покой» и его место сделалось вакантным, Иван Грозный без колебаний остановил свой взор на Германе Полеве, который в это время находился в Москве. И в самом деле, представитель «прелукавых осифлян», поддерживавших опричную политику царя, лютый враг еретического вольнодумия, мелкий дворянин по происхождению Герман Полев уже проявил себя в Казани ревнителем православия, сделавшись сначала правой рукой архиепископа Гурия, пользовавшегося особым доверием царя, а затем продолжателем его политики насильственной христианизации.

Но совершенно неожиданно Герман сразу же после занятия митрополичьего престола выступил с менторским поучением, в котором пригрозил царю, что его ждет страшный суд за содеянные им поступки. Речь, конечно, шла об опричных гонениях. Трудно сказать, чем объяснялся такой поворот дела. Может быть, тем что Герман сохранил свою старую близость к старицкому двору, над которым все больше и больше сгущались тучи. Возможно, сыграло роль и то, что он «Максима Философа мало нечто отчасти учения причастен был». Максим Грек был учителем Сильвестра и Андрея Курбского, т. е. руководящих деятелей Избранной рады. Под непосредственным влиянием опричной среды Иван Грозный уже через два дня после восшествия Германа на митрополичий престол отстранил его от исполнения этих новых его обязанностей.

Из книги История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты автора Анисимов Евгений Викторович

Митрополит Филипп Царь жил по раз и навсегда сформулированному им принципу: «Жаловать есмя своих холопов вольны, а и казнити вольны же», причем холопами, рабами он считал всех своих подданных. С особым недоверием царь относился к людям независимым, честным, открытым. В

Из книги Долетописная Русь. Русь доордынская. Русь и Золотая Орда автора Федосеев Юрий Григорьевич

Глава 2 Раздробленне Северо-Восточной Руси. Великий князь Михаил Ярославич Тверской. Московский удел. Великий князь Юрий Данилович. Смерть трех русских князей в Орде. Иван Калита и митрополит Петр. Возвышение Москвы. Симеон Гордый. Иван Красный и митрополит Алексий. Литва,

Из книги Самые знаменитые святые и чудотворцы России автора Карпов Алексей Юрьевич

автора

Из книги Книга 1. Западный миф [«Античный» Рим и «немецкие» Габсбурги - это отражения Русско-Ордынской истории XIV–XVII веков. Наследие Великой Империи в культ автора Носовский Глеб Владимирович

Из книги Иван Грозный. Жестокий правитель автора Фомина Ольга

Глава 8 Опричнина Царь все больше проникался мыслью об установлении личной диктатуры. В 1565 году он объявил о введении в стране опричнины.Страна делилась на две части: территории, не вошедшие в опричнину, стали называться земщиной, каждый опричник приносил клятву на

Из книги Дон Кихот или Иван Грозный автора Носовский Глеб Владимирович

20. Непокорный митрополит Филипп Колычев, осудивший Ивана Грозного, отразился у Сервантеса как важный священник, осудивший Дон Кихота и Герцога (то есть Ивана Грозного) 20.1. Что известно о митрополите Филиппе Колычеве и его борьбе с Грозным Напомним вкратце данные из нашей

Из книги Российская история в лицах автора Фортунатов Владимир Валентинович

3.5.2. Митрополит Макарий и митрополит Колычев Митрополит Макарий умер своей смертью, а митрополита Филиппа задушил Малюта Скуратов. Должность занимали одну и ту же, а жизненный финал получился разным.Макарий родился в 1482 г., воспитывался в Пафнутьевском Боровском

автора

Глава 44. Митрополит Амвросий В 1791 году в захваченном турками греческом селе Маистра у священника Георгия родился сын Андрей. Георгий был двадцать вторым иереем в своем роду. И никто не сомневался, что сын унаследует его служение. Поэтому отец с детства готовил Андрея к

Из книги Русское старообрядчество [Традиции, история, культура] автора Урушев Дмитрий Александрович

Глава 63. Митрополит Иннокентий Грамотность, начитанность и любовь к книге всегда отличали старообрядца от представителя государственной Церкви. В то время, когда Синод издавал указы, запрещающие венчать юношей и девушек, не знающих молитву «Отче наш», староверы знали

Из книги Русское старообрядчество [Традиции, история, культура] автора Урушев Дмитрий Александрович

Глава 74. Митрополит Алимпий В горестную пору, когда, казалось, Бог отвернулся от христиан, 14 августа 1929 года в Нижнем Новгороде в семье староверов Капитона Ивановича и Александры Ивановны Гусевых родился сын Александр - будущий митрополит Алимпий.Его родители были родом

Из книги Русское старообрядчество [Традиции, история, культура] автора Урушев Дмитрий Александрович

Глава 76. Митрополит Леонтий Первая мировая война кончилась в 1918 году изменением государственных границ в Европе. Своих исконных земель лишилась не только Россия, но и Австрия: принадлежавшая ей Буковина вошла в состав Румынского королевства.В сентябре 1935 года в Буковине

Из книги Родная старина автора Сиповский В. Д.

Митрополит Филипп Когда все в трепете и ужасе притихло пред страшной царской грозой, когда бояре даже у себя дома не осмеливались выразить вслух свой страх и скорбь, опасаясь слуг, часто доносивших и клеветавших на своих господ, когда все трепетало перед опричниками,

Из книги Родная старина автора Сиповский В. Д.

автора Носовский Глеб Владимирович

1.2. Митрополит Филипп Колычев Краткая биография В эпоху борьбы земщины против опричнины на первое место в церковной иерархии выдвигается Филипп Колычев, сторонник земщины. «Распри с духовными властями, обладавшими большим авторитетом, поставили царя (Грозного - Авт.) в

Из книги Жанна д’Арк, Самсон и русская история автора Носовский Глеб Владимирович

2.3. Самсон-земщина - правитель, судья Израиля Конюший Челяднин, митрополит Филипп, хан Симеон и князь Симеон Ростовский действительно были облечены большой властью Согласно Библии, Самсон являлся судьей Израиля (Судьи 15:20), то есть фактически был правителем страны.