От чего умер теренс маккенна. Личный архив и библиотека

Теренс Кемп Маккенна (Terence Kemp McKenna, 16.11.1946 - 3.04.2000) - американский писатель, философ, этноботаник, а также, по собственным словам, анархист и скептик.

Теренс Кемп Маккенна родился в городке Паония, штат Колорадо, США.

В детстве от своего дяди получил знания об основах геологии, занимаясь в качестве хобби поисками остатков ископаемых животных в оврагах и балках недалеко от дома.

Маккенна впервые узнал о психоделиках, прочтя книгу «Двери восприятия» Олдоса Хаксли и публикации в газете «The Village Voice». В 1964 году обстоятельства сложились так, что Маккенна был вынужден переехать в Ланкастер, Калифорния, где в 1965 году он закончил старшую школу «Antelope Valley».

В 1965 году Маккенна поступил в Калифорнийский университет в Беркли, в связи с чем летом 1965 года переехал в Сан-Франциско. В этом же году он впервые курил марихуану, которой угостил его Барри Мелтон (en:Barry Melton), чуть позже - употреблял ЛСД.

В 1969 году получил степень бакалавра в области экологии и охраны природы.

На протяжении большей части 70-х годов Маккенна жил за городом на средства от продажи книги Magic Mushroom Grower’s Guide, а также грибов, содержащих псилоцибин. Опасаясь преследований со стороны властей (некоторое время его разыскивал Интерпол за торговлю наркотиками), свернул эту деятельность.

В последние годы жизни работал директором заповедника на Гавайских островах, занимаясь сбором, сохранением, изучением, пропагандой и распространением лекарственных и шаманских растений. Умер от рака головного мозга.

Книги (3)

Истые галлюцинации

Теренс Маккенна, оригинальный мыслитель и визионер, рассказывает в этой книге - воистину "алхимическом романе" - историю амазонской экспедиции по поиску таинственных шаманских галлюциногенных снадобий. Читатель узнает о фантастическом опыте братьев Маккенна и станет свидетелем зарождения удивительных прозрений, которые, если они справедливы, перевернут наши представления о времени и о природе реальности.

Невидимый ландшафт: сознание, психоделики, И цзин

Перевод: Вилен Галимов

«Невидимый Ландшафт» - уникальный энциклопедический труд, соединяющий современные знания с древней магией. Автор рассуждает о конечности времени и бесконечности сознания.

Пища Богов

В этой книге представлена одна из самых оригинальных версий происхождения человека и всего того, что привычно ассоциируется с его качествами - языка, сознания, культуры. Экстравагантная, на острие утонченной артистичности оригинальность - неотъемлемая грань жизни и творчества Теренса Маккенны.

Комментарии читателей

Эрнест / 26.09.2016 Молодец Теренс,созерцал наверное Бога в своих видениях.

Благодарю / 31.08.2014 Благодарю за проделанную работу.очень интересно

Виталий Д. (звукоархеолог) / 3.11.2013 Спасибо за перевод!))

Это счастье - что столь редкие работы можно изучать на русском.
Спасибо.

Нафтюфка. / 20.05.2013 А не подскажете где можно эти книги найти? Я предпочитаю читать книги настоящие... Ну можно и в интернете почитать перевод... Но летом я уеду в деревню- там вай-фай с планшета не поймать... а интерсные книжки почитать-всегда нужно чтобы скучно не было...

Castanedian / 23.11.2012 на русской страничке Википедии о Теренсе МакКенне есть ссылка по которой можно скачать мой перевод Невидимого Ландшафта - главной книги Теренса МакКенны

Castanedian / 18.11.2012 третья уже готова, сейчас только вставлю фото, присланное Деннисом, и его специальное предисловие для русского читателя; потом пришлю книгу сюда

Георгий / 17.11.2012 Спасибо сайту за эти книги, жду третью.

Castanedian / 8.11.2012 Перевод Невидимого Ландшафта готов на 95%, PDF будет готов к отправке сюда в день рождения Теренса МакКены

Гость / 27.03.2012 отличные книжки!!!шикарные теории!!!СпасибО Теренз!!!

Castanedian / 12.10.2011 Вот скоро тут третья книга МакКенны добавится (Бог троицу любит); почти закончен перевод Невидимого Ландшафта (правда, обложки не будет -- пока ни одно издательство не берётся)

Современная наука до сих пор не может ответить на вопрос, как и почему произошел столь заметный эволюционный скачок в развитии человеческого мозга. Известный американский писатель и психонавт Теренс Маккенна в лекции 1995 года поделился своими рассуждениями о том, как природные психоделики могли дать нашим предкам эволюционное преимущество и пробудить в них интерес к философии. T&P перевели самые интересные тезисы.

Теория эволюции гласит, что мы представляем собой всего лишь более развитый вид животных, и последние 150 лет наука занимается благородной борьбой в защиту этой точки зрения от всех нападок со стороны ортодоксальной религиозной мысли. Тем не менее после всего сказанного и сделанного есть ощущение, что если мы и животные, то очень своеобразные, одаренные языком и способностью к организованному планированию, не скованные определенным социальным или сексуальным поведением. Человеческие сообщества бывают моногамными и полигамными. У нас есть поэзия, математика, театр, и мы демонстрируем целый спектр аффектов, превосходящих что-либо, что можно найти в животном мире. Эта проблема завораживает меня долгие годы так же, как завораживает многих, так как очевидно, что величайший позор для теории эволюции в том, что она неспособна объяснить существование человеческого сознания.

Двух основных факторов эволюции, естественного отбора и мутации, достаточно, чтобы объяснить существование богомолов, бурундуков, тропических лесов, но не наше с вами. И связано это с тем, что мы слишком быстро появились на свет. За два миллиона лет человеческий мозг увеличился в размере в два раза. Биолог Карл Лумхольц, сторонник эволюционной теории, назвал это наиболее радикальной трансформацией, отмеченной у сложного органа за всю историю существования жизни на Земле. Какое же экстраординарное стечение обстоятельств могло произойти, чтобы подтолкнуть обезьяну, в основном обитающую на деревьях, на протяжении миллионов лет находящуюся на эволюционном пике под густым пологом тропических лесов, на путь, ведущий к Элвису, интернету, Биллу Клинтону и прочим радостям?

Предлагаемая здесь история человеческой саморефлексии - это история, основанная на принципе «вы - то, что вы едите». Значительные изменения климата и новое расширение диеты, а следовательно, возрастание ее мутагенности, давали естественному отбору множество возможностей для воздействия на эволюцию основных черт человека.

По мнению многих консервативных теоретиков эволюции, именно согласованность рук и глаз помогла нам развить дополнительные умственные способности, благодаря которым позже выстроилась человеческая цивилизация. Заметьте, что венцом эволюционной лестницы тогда должен был бы стать вечно жующий жвачку бейсбольный питчер

Когда я впервые задумался об этом, я представлял себе монументальное здание прочно укоренившейся теории, в которое мы должны зайти и взорвать его изнутри. Конечно, некоторые ученые пытались «застолбить» эту территорию и объяснить человеческое сознание. Но я нахожу даже наиболее успешные поползновения науки на эту территорию неубедительными. Вот что предлагает нам наука - когда вы бросаете какой-либо предмет, у вас должно быть намерение (замысел, план), потому что как только вы отпускаете предмет, который вы кидаете, вы теряете над ним контроль. Поэтому когда мы были слабыми и охотились стаями, мы чертовски хорошо научились кидаться разными предметами в атакующих нас огромных млекопитающих всех мастей. И для этого требовалось спланировать бросок. Как следствие, мы выработали умственные способности, необходимые для такого рода операций и даже, сверх этого, достаточные для того, чтобы создать квантовую физику, Джоконду, фонетический алфавит, философию и религию. Другими словами, именно согласованность рук и глаз, по мнению многих консервативных теоретиков эволюции, помогла нам развить дополнительные умственные способности, благодаря которым позже выстроилась человеческая цивилизация. Заметьте, что венцом эволюционной лестницы тогда должен был бы стать вечно жующий жвачку бейсбольный питчер. Как человек, который узнал все о садомазохизме на уроках физкультуры, я не готов принять эту теорию. Она определенно противоречит моей парадигме. Я предлагаю другую историю, которая, как мне кажется, отвечает на вопрос происхождения сознания.

Исходное положение, с которым должны смириться все теории эволюции, заключается в том, что протогоминиды, наши дальние предки-обезьяны, жили и развивались в Африке. Если вы придерживаетесь неафриканской теории происхождения человека, все данные играют против вас. Существует серьезная доказательная база, подтверждающая, что, что бы то ни вывело нас из тела животного, произошло это в Африке. Все животные и растения, как правило, достигают эволюционного пика в занимаемой ими нише и стабилизируются в ней: тараканы, муравьи достигли этого сотни миллионов лет назад и не сильно изменились с тех пор. В основном биология - это многократно повторяющееся достижение кульминации в этой экологической нише, а не продвижение к новым радикальным формам, видам. Для трансформаций требуется определенная дестабилизация окружающей среды - изменение русла реки, или падение астероида, или отступление ледника - что-то, что создает открытое пространство. На протяжении 5-6 миллионов лет Африканский континент медленно высыхает, но еще 3 миллиона лет назад он был покрыт тропическими лесами от востока до запада. Таковы и были природные условия, в которых проживали предки человека. Они обитали в кронах деревьев, питались фруктами и насекомыми, у них был довольно сложный по животным меркам сигнальный репертуар. Но Африка начала высыхать, и они оказались под серьезным трофическим давлением. Более простые животные, например насекомые, не умеют приспосабливаться, когда их обычный источник пищи исчезает. Более развитые животные, столкнувшись с перебоями в рационе или исчезновением обычных источников пищи, прежде чем расстаться с призраком привычной диеты, экспериментировали с другими источниками питания в окружающей их среде.

Причина, по которой этого обычно не происходит и животные остаются консервативными в выборе пищи, заключается в избегании мутационных факторов в виде химических веществ, токсинов, вирусов, которые могут содержаться в необычных источниках питания. Параллельно с сознанием мы приобретаем гастрономию, восприятие вкуса, подход к еде как к искусству. Животным это просто не свойственно. Они лишь пытаются получить достаточно протеина, чтобы продержаться на ходу. Понятие вкуса контринтуитивно для животных, и оно отчасти оказало на нас мутагенное влияние. Когда наши далекие предки оказались под давлением меняющейся окружающей среды, их привычный мир начал сжиматься, на место тропических лесов пришли луга. Их рацион, прежде состоявший из фруктов и насекомых, был ограничен этими изменениями, и они начали исследовать новую открытую местность, покрытую травянистым покровом. Ходьба на четвереньках сменяется бипедализмом (ходьбой на двух ногах), появляется координация бинокулярного зрения и так далее.

Я наткнулся на недавно опубликованную статью, которая предвосхищает мою теорию. Это исследование посвящено дриопитекам (древесным обезьянам), которые покидали деревья только ради получения одного конкретного вида корма. Они спускались на землю и рисковали нападением хищников ради добычи грибов. Кажется разумным предположить, что во время своих вылазок на пастбища наши далекие предки встречали грибы, растущие в навозе рогатого скота и содержащие псилоцибин. Многие сапрофитные грибы производят псилоцибин, среди них Stropharia Cubensis, один из самых крупных и пандемически распространяющихся видов подобных грибов. Я уверен, что наши предки пробовали и другие виды пищи, они экспериментировали со всем, что попадалось под руку. Наверняка это имело катастрофические экологические и медицинские последствия.

История человеческой генетики полна историй роковых столкновений с мутагенным факторами в окружающей среде, большинство из которых были вредными и даже летальными. Но в некоторых случаях животные получали и преимущества, включая новые продукты в свою пищевую цепь. Я хочу обратить внимание на псилоцибин, так как я думаю, что это ключ к разгадке. Мы ищем фактор, повлиявший на увеличение размера человеческого мозга со скоростью, в десять раз превышающей обычный темп эволюции. Это точно было что-то, выходящее за рамки привычного.

Рассмотрим псилоцибин подробней. Он обладает некоторыми свойствами, не связанными напрямую с психической активностью, делающие его отличным кандидатом в катализаторы рождения сознания в развитом животном. На ранней стадии экспансии протогоминидов в луговую нишу они пробовали псилоцибиновые грибы. Я видел грибы размером с тарелку на Амазонке после дождя. Эти серебристые, с синим и фиолетовым отливом, грибы сразу бросаются в глаза и привлекают внимание, вне зависимости от того, знаете ли вы об их психоактивных свойствах или нет.

Первым типом сознания была способность увидеть все глазами своей жертвы. Хищники обладали высшей формой животного сознания, но осознавали лишь внешний мир. Псилоцибин вытолкнул нас за рамки такого мышления в мир воображения, рефлексии

Первое качество псилоцибина, не действующее сугубо на психику, заключается в том, что в малых дозах, которые можно получить при употреблении вместе с корешками, травой и жуками, улучшается острота зрения, особенно контурное обнаружение. Несложно себе представить, что в условиях повышенной конкуренции на открытых пространствах луговых пастбищ, отличающихся сосуществованием крупных хищников и их потенциальной добычи, в основном состоящей из небольших копытных животных, более чуткое восприятие контуров объектов в движении может решить судьбу животного. Животные, включившие в свой рацион вид пищи, дающей такого рода возможности, имели немного больше шансов на выживание и эволюционный успех, чем члены их группы, не употребляющие псилоцибин. Они также были более успешными охотниками.

При более значительных дозах у таких сексуально возбудимых животных, как приматы, любые алкалоиды работают как стимуляторы центральной нервной системы. Возбуждение означает эрекцию, за которой следуют шуры-муры, или, как это еще называют антропологи и приматологи, успешная копуляция. Это второй фактор, способствующий доминированию членов популяции, употребляющих псилоцибин. Эти индивиды создавали эпигенетические (надгенетические) правила или культурные формы, которые позволяли им выжить и размножаться интенсивнее других индивидов. Индивиды, воздерживающиеся от употребления грибов ввиду аллергии, предубеждений или страха, оказываются на периферии популяции. Они менее успешны в охоте, следовательно, они добывают меньше пищи для себя и своих потомков. Они гораздо реже спариваются, поэтому у них меньше отпрысков.

Когда дозировка приближается к 20 миллиграммам и более, то есть достаточна, чтобы вызвать отклонения в психике, об охоте или сексе уже не может быть и речи. Единственное, чем можно заниматься, это лежать на земле в таком состоянии сознания, смысл и последствия которого мы не можем описать даже сейчас, со всей нашей искушенностью, логическим позитивизмом и суперпроводящими суперколлайдерами. Полномасштабный психоделический опыт, о котором можно судить только в терминах хиротонии (таинство священства), епифании (богоявления), апокатастасиса (всеобщего восстановления), атараксии (безмятежности), и других прекрасных греческих слов. Другими словами, нам нравится это состояние, но мы не понимаем его. Это становится основой религии. Этот трехступенчатый процесс, обусловленный не более чем голодом и любопытством, приводит наших дальних родственников-приматов к столкновению с тем, что Рудольф Отто назвал ganz Andere, то есть, «нечто иное», ко встрече со священным, нуминозным, трансцендентальным.

Нуминозность (от лат. numen - божество, воля богов) - понятие, введенное родоначальником западной феноменологии религии Рудольфом Отто и характеризующее важнейшую сторону религиозного опыта, связанную с интенсивным переживанием таинственного и устрашающего божественного присутствия.

Мой собственный опыт (а я коллекционирую психоделические состояния всю свою жизнь) позволяет мне с уверенностью говорить о том, что псилоцибин в больших дозах вызывает глоссолалию. Глоссолалия - синтактически структурированное, похожее на язык, поведение, не имеющее смысла, «говорение языками», как называют это христиане-фундаменталисты. Но у христианства нет монополии на это явление. Оно старо как мир и происходит во всех культурах. По сути, это нервный припадок, при котором вербализируется некоторая лингвистическая формация. Ни одно животное не делает этого. Значит, дело в освоении людьми языка. Я думаю, что язык выполнял функцию развлечения задолго до того, как получил свое значение.

Я искренне верю в то, что 12 тысяч лет назад возник своего рода рай, ситуация, в которой мужчины и женщины, родители и дети, люди и животные, человеческие институты и природа находились в динамическом балансе. Вовсе не в примитивном смысле - выработался язык, поэзия была на своем пике. Танец, магия, поэзия, альтруизм, философия - нет оснований полагать, что все эти вещи не практиковались так же естественно, как сейчас. Все это происходило под влиянием псилоцибина, размывающего многие ограничения. Но если все было так хорошо, то что же случилось дальше?

Такое положение вещей было обусловлено силами, ответственными за высыхание африканского континента, за то, что мы спустились с деревьев, изменили свою диету и приняли навозные грибы в свой рацион. Были и другие факторы, сделавшие нас разумными. Первым типом сознания была способность увидеть все глазами своей жертвы. Хищники обладали высшей формой животного сознания, но осознавали лишь внешний мир. Псилоцибин вытолкнул нас за рамки такого мышления в мир воображения, рефлексии.

Но климат меняется. Грибы, некогда растущие повсюду, становятся сезонными, перемещаются в дождевые тени ближе к горам, превращаются в привилегию специального класса людей - шаманов, назначенных иметь дело с гиперпространством мифа.

Наверняка, люди предпринимали попытки консервации все реже и реже встречающихся грибов. А в мире без холодильников лучший способ консервации - это мед. Проблема заключается в том, что первобытный мед был очень жидким. Он сам по себе превращался в психоактивное вещество - алкоголь. Но алкоголь несет с собой совсем другой набор культурных ценностей и отношений, нежели псилоцибин.

Видите ли, это не просто история о том, как один интоксикант стимулировал рождение сознания, стал затем дефицитным, ввиду чего мы переключились на другой интоксикант. Псилоцибин имел еще один необычный эффект сверх всего, что я уже сказал. И как раз этот «избыточный» эффект вызывает такую полемику вокруг моей теории и пугает многих ученых. Он открывает целый ящик Пандоры. Психоактивные вещества бросают вызов не только христианскому предположению о несокрушимости и об особом онтологическом статусе души, но и современной идее несокрушимости «эго» и его контролирующих структур. Короче говоря, встречи с психоделическими растениями ставят под сомнение все мировоззрение нашей культуры - культуры подавления, культуры владычества.

Все те прелести, которые отличают нас от животных, были заложены при другом типе разумности, чем сейчас. У нас не было предрасположенности к специализации ролей, патриархату, беспокойству по поводу сексуальной активности самок, похожему на современное чувство собственности самцов или ревность. Все это пришло позже. Мы стали людьми в мире совершенно других ценностей и психологических отношений

Все приматы, вплоть до беличьих обезьян, формировали системы иерархического господства. Это значит, что крепкие молодые альфа-самцы контролировали всех вокруг - женщин, детей, больных, пожилых, гомосексуалистов - всем было отведено место в этой иерархии. И мы нисколько не отличаемся от них. Псилоцибин препятствовал такому поведению приматов, в особенности тенденции формировать моногамные союзы и многоступенчатые системы подавления. Химической стимуляции сексуальности с помощью грибов оказалось достаточно, чтобы подорвать склонность к моногамии и заменить ее оргиастическим сексуальным поведением. Или же они сосуществовали одновременно. Кто знает, нас там не было! Я представляю себе небольшие грибные вечеринки каждое полнолуние, которые регулярно просто выходили из-под контроля. Итак, моногамные отношения встали под вопрос или были уничтожены вовсе. Это свойственно многим культурам и по сей день. В каком-то смысле Марди-Гра - это праздник, правилом которого является само нарушение правил. Одним из последствий оргиастического поведения было то, что самцы уже не могли отследить линии отцовства. Это создает невероятный социальный клей, колоссальную силу сплочения общества. Индивиды начинают мыслить в категориях «наши дети» или «дети нашей группы», а не «мои дети». Под влиянием таких групповых полиморфных сексуальных отношений возникают институты расширенной семьи и группового воспитания потомства. Мы создали все, что считается человеческим, - искусство, музыку, философию, уважение друг к другу, рисунки на теле, тату, пирсинг. Все те прелести, которые отличают нас от животных, были заложены при другом типе разумности, чем сейчас. У нас не было предрасположенности к специализации ролей, патриархату, беспокойству по поводу сексуальной активности самок, похожему на современное чувство собственности самцов или ревность. Все это пришло позже. Мы стали людьми в мире совершенно других ценностей и психологических отношений.

Проблема была в том, как я уже сказал, что грибы начали исчезать. Но к этому времени мы уже не были безмолвными симбионтами рогатого скота, малоразумными охотниками африканских степей. К тому времени, как эпоха грибов закончилась, у нас появился язык, социальные институты. Но мы начали терять уважение друг к другу, чувство любви, чувство общности. И, несмотря на то что это произошло довольно давно, это напоминает что-то, что мы имеем сейчас, - ощущение, что люди никуда не годятся и все становится только хуже. Почему мы не можем быть такими, как раньше? Я написал книгу «Пища богов», в которой я делюсь этой историей. И вывод, к которому я прихожу в этой книге, в том, что история по своей сути - это мощное, безостановочное, бесконтрольное движение в попытке найти путь назад к состоянию первобытного баланса. Только восстановление тех отношений с природой, которые сложились у нас до начала истории с помощью психоактивных растений, может дать нам надежду на человечное и беступиковое будущее. У нас есть возможность отойти от мрачного исторического нигилизма, характерного для владычества нашей сугубо патриархальной, подавляющей культуры. Мы в состоянии восстановить присущую архаичному мышлению ценность почти симбиотического отношения с психоактивными растениями как источником прозрения и согласия, струящегося из мира растительного в мир человеческий.

Этноботаник, мистик и философ Теренс Маккенна говорил и писал на разные темы, включая энтерогенные растения и психоделические наркотики, шаманизм и философию, культуру и метафизику, алхимию и технологию. Его называли «интеллектуальным голосом культуры блаженства», «ведущим специалистом основ шаманизма» и «Тимоти Лири 90-х».

Биография

Теренс Маккенна появился на свет 16 ноября 1946 года в Паонии, штат Колорадо. Плохое зрение и слабое здоровье ограничивали общение со сверстниками. Много времени мальчик проводил в одиночестве, с увлечением исследуя ближайшие овраги и балки в поисках ископаемых. Дядя делился с Теренсом своими знаниями о геологии, и в ребенке зародился интерес к дальнейшему изучению природы.

В десятилетнем возрасте мальчик увлекся психологией и прочитал книгу К. Юнга «Психология и алхимия». Родители хотели дать ему лучшее образование, поэтому отправили в шестнадцатилетнем возрасте в Калифорнию, в Лос-Альтос, к своим друзьям, у которых Маккенна жил около года. Среднюю школу Antelope Valley он закончил в Ланкастере в 1965 году.

С миром психоделиков познакомился в 1963 году через статьи в The Village Voice и книги Олдоса Хаксли «Двери восприятия», «Небеса и ад». В одном из интервью Теренс Маккенна говорил, что его первый психоделический опыт с семенами ипомеи «Утреннее синие» показал, что в природе существуют растения, которые необходимо разносторонне исследовать.

Путешествия

Летом 1965 года Теренс переезжает в Сан-Франциско и поступает в В этом же году, писал о себе Маккенна, он попробовал марихуану и ЛСД. Теренс, как первокурсник, был принят в Tussman Experimental College, который окончил в 1969 году со степенью бакалавра экологии. После учебы Маккенна отправляется в Японию, где несколько лет преподает английский язык.

Теренс путешествует по Южной Азии, и в 1969 году приезжает в Катманду, где изучает тибетские языки и народный шаманизм. В этом же году в Бомбее занимается контрабандой гашиша. Одну из партий задержала таможня и ФБР объявила Теренса в розыск. Он спешно уезжает в Юго-Восточную Азию. Теренс Маккенна воспоминал, как в страхе кочевал через Яву, Малайзию, Суматру, охотился в джунглях на редких бабочек, а в рюкзаке неизменно был томик любимого Набокова.

В 1971 году Теренс в поисках растительных психоделиков отправляется в путешествие по Колумбийской Амазонии. В Ла-Чоррере разрешил проводить на себе эксперименты с растениями, содержащими псилобицин, начал пропагандировать растительные галлюциногены и стал популярной фигурой. Сторонник архаического возрождения, которое основано на интуитивном применении психоактивных растений, он привлек внимание своими новаторскими работами.

Сознание и психоделики

Первая книга, которую написал Теренс в соавторстве со своим братом Деннисом, сравнима, пожалуй, с алхимическим текстом. Как в семнадцатом веке наука и магия были тесно связаны, так и в книге «Невидимый ландшафт» автор, опираясь на исследования этноботаники, молекулярной биологии и шизофрении, досконально изучает психоделическую философию и шаманизм.

Идеи и концепции, обсуждаемые на страницах книги Теренса Маккенны, в высшей степени специфичны. Это попытка двух братьев понять психоделические эффекты «грибных откровений». Денниса, прежде всего, интересовал сам процесс - молекулярные и клеточные изменения. Он предположил, что многочисленные способы, которые люди используют для достижения такого состояния, включают один и тот же органический процесс.

Учитывая, что Деннис - ученый, доктор психофармакологии, а Теренс - философ, можно понять стиль написания: один фрагмент изложен простым, понятным каждому языком, а другой доступен разве что человеку с ученой степенью. Начинается книга с философских постулатов, опираясь на которые, братья принялись за свое исследование, и заканчивается тем, что им удалось сделать финальный вывод, выразить его в математической модели и создать компьютерную программу.

В целом книга интересная и в каком-то смысле уникальная. Здесь описываются приключения их небольшой экспедиции в верховьях Амазонки и удивительным образом переплетаются современная наука и древняя магия. Много нового написано о возникновении шаманизма, о том, как открывается доступ в «бессознательное», об искусстве врачевания в мире аборигенов, об их ритуалах и традициях.

Возрождение архаичного

В книге «Пища богов» автор представляет свою версию происхождения человека. Маккенн предполагает, что растительные психоделики имели место в мировой истории и оказали непосредственное влияние на формирование человека. Они обладают свойством ускорять мыслительный процесс, что привело в конечном счете к развитию сознания, речи и формированию культуры.

В доказательство своей оригинальной идеи автор приводит примеры, что «расширяющими сознание» растениями пользовались с давних времен - индейские племена применяли «для общения с духами» айяуаску, у древних иранцев для религиозных обрядов использовалась хаома. Запрещение лабораторных экспериментов с психоделиками не дает до конца исследовать эту область, сожалеет автор.

Как утверждает Теренс Маккенна, растительные психоделики задуманы самой природой для человеческого организма. Теренс переходит к наркотикам, порабощающим сознание. К ним он относит кокаин и героин, алкоголь, табак и кофе, шоколад и сахар. По его мнению, сахар намного вреднее мескалина. История человечества, которую автор проводит сквозь призму разрушающих разум веществ, - опиумные войны, рабство на плантациях сахара, - очень любопытна.

В общем, историческая и биологическая части книги весьма занимательны. Только практические предложения автора, - возвращение близости с природой, скорее всего, вызовут сложности. Слишком далеко зашло человечество, и повернуть к исходному состоянию вряд ли получится. Даже легализация психоделиков ничего не изменит.

Другие работы

• «Истые галлюцинации» - это, скорее, детальная хронология эксперимента в Ла-Чоррере. Автор пишет в предисловии, что в тех местах произошло нечто удивительное. Грибы, которые он там встретил, изрекли пророчество о всеобщем изменении сознания. Под действием «словоохотливых грибов» оригинальный мыслитель видел все, что произошло с ним за двадцать лет до этого, но еще больше узнал о будущем. Что это было - коллективное безумие или шизофрения? Психоз, возникший под действием псилоцибина? В любом случае метаморфозы сознания, которые описывает Маккенна, заслуживают пристального внимания.
• Psilocybin: Magic Mushroom Grower’s Guide - руководство по выращиванию грибов Маккенна написал в соавторстве с братом. Книга вышла в печать в начале семидесятых годов, поэтому в первом издании технология выращивания «магических грибов» запечатлена на черно-белых снимках. В 1992 году Маккенна внес в руководство исправления, дополнив более современными методами культивирования.
• Synesthesia - книга написана в соавторстве с и опубликована в 1992 году.
• В 1992 году также вышла в печать книга Trialogues at the Edge of the West, написанная Маккенном в соавторстве с математиком Ральфом Абрахамом и биологом Рупертом Шелдрейком. В 2001-м издание было исправлено и дополнено.
• В этом же составе три великих ума опубликовали в 1998 году книгу The Evolutionary Mind. В 2005 году вышло исправленное издание.

Ботанический сад

Основным проектом в жизни Теренса Маккенны стал Botanical Dimensions, который они основали в 1985 году с братом Деннисом и женой Кэт. Некоммерческая организация занимается сбором и изучением растений, используемых для пищи, лечения и одежды. Большое внимание уделяется этномедицинским растениям, то есть тем, которые применяются для лечения или предупреждения болезни.

Растения, которые используются в медицине, находятся под угрозой исчезновения. Основной задачей проекта Botanical Dimensions является охрана дикорастущих и возделываемых культур. В этноботаническом саду на Гавайях содержится коллекция для исследования и сохранения растений. Они поддерживают такой же сад в Перу, в Калифорнии осуществляются образовательные функции, поддерживается база данных и публикуется бюллетень PlantWise.

В принципе, коллекция растений Botanical Dimensions и полученные знания о них не имеют аналогов. Американский философ Теренс Кемп Маккенна и сам в какой-то степени уникум, строивший гипотезы - одну оригинальнее другой. Ярый противник наркотических веществ, он всю свою жизнь посвятил изучению растений-психоделиков. Даже когда ему поставили диагноз "мультиформная глиобластома", он был обеспокоен тем, не вызвана ли она употреблением психоделиков.

Последние годы Маккенна провел в этнозаповеднике на Гавайях, где умер от опухоли мозга 3 апреля 2000-го, в пятьдесят три года.

, исторический ревизионизм , эволюция , онтология , виртуальная реальность

Биография

Ранние годы

Теренс Кемп Маккенна родился в городке Паония, штат Колорадо , США . В детстве от своего дяди получил знания об основах геологии , занимаясь в качестве хобби поисками остатков ископаемых животных в оврагах и балках недалеко от дома . Из-за плохого зрения и слабого здоровья большую часть детства провел в одиночестве. В возрасте 16-ти лет переехал в Лос-Альтос, Калифорния и поступил в старшую школу . Жил у друзей семьи, так как его родители желали дать ему преимущества образования в высоко котируемых калифорнийских государственных школах.

В это время Маккенна впервые узнал о психоделиках , прочтя книгу «Двери восприятия » Олдоса Хаксли и публикации в газете «The Village Voice» . Один из его первых психоделических опытов был связан с приёмом семян вьюнка -ипомеи «Утреннее сияние » , содержащих эргин (амид лизергиновой кислоты , en:LSA), родственный ЛСД .

Как первокурсник, Маккенна принял участие в двухлетней программе обучения в проекте «Tussman Experimental College ».

Взрослые годы

После окончания колледжа несколько лет Маккенна преподавал английский язык в Японии, путешествовал по Индии и Южной Азии, занимаясь контрабандой гашиша и сбором бабочек для компаний, поставляющих биологические товары.

Смерть

В последние годы жизни работал директором заповедника на Гавайских островах , занимаясь сбором, сохранением, изучением, пропагандой и распространением лекарственных и шаманских растений. Умер от опухоли головного мозга.

Личный архив и библиотека

7 февраля 2007 года библиотека Маккенны и его личный архив были утеряны в результате пожара, произошедшего в офисе (Биг-Сур, Калифорния), в котором и хранилась коллекция. Библиотечно-архивный каталог , поддерживаемый братом Маккенны, Деннисом , частично сохранился.

Библиография

• 1975 - The Invisible Landscape: Mind, Hallucinogens, and the I Ching (в соавторстве с Деннисом Маккенна) (Seabury; 1-е изд.) ISBN 0-8164-9249-2 .
• 1976 - The Invisible Landscape (в соавторстве с Деннисом Маккенна и Куинном Тейлором) (Scribner) ISBN 0-8264-0122-8
• 1976 - (в соавторстве с Деннисом Маккенна : под псевдонимами OT Oss и ON Oeric соответственно) (2-е изд. 1986) (And/Or Press) ISBN 0-915904-13-6
• 1992 - Psilocybin - Magic Mushroom Grower’s Guide (в соавторстве с Деннисом Маккенна : под псевдонимами OT Oss и ON Oeric соответственно) (Quick American Publishing Company; исправленное изд.) ISBN 0-932551-06-8
• Теренс Маккенна. Возрождение архаичного = The Archaic Revival. - 1-е изд. - Сан-Франциско: Harper Collins Publishers, 1992. - ISBN 9780062506149 .
• 1992 - Food of the Gods: The Search for the Original Tree of Knowledge - A Radical History of Plants, Drugs, and Human Evolution (Bantam) ISBN 0-553-37130-4
• 1992 - Synesthesia (в соавторстве с Тимоти Лири) (Granary Books; 1-е изд.) ISBN 1-887123-04-0
• 1992 - Trialogues at the Edge of the West: Chaos, Creativity, and the Resacralization of the World (в соавторстве с Ralph H. Abraham, Rupert Sheldrake и Jean Houston) (Bear & Company Publishing; 1-е изд.) ISBN 0-939680-97-1
• 1993 - True Hallucinations: Being an Account of the Author’s Extraordinary Adventures in the Devil’s Paradise (HarperSanFrancisco; 1-е изд.) ISBN 0-06-250545-9
• 1994 - The Invisible Landscape (HarperSanFrancisco; репринтное изд.) ISBN 0-06-250635-8
• 1998 - True Hallucinations & the Archaic Revival: Tales and Speculations About the Mysteries of the Psychedelic Experience (Fine Communications/MJF Books) (Hardbound) ISBN 1-56731-289-6
• 1998 - The Evolutionary Mind: Trialogues at the Edge of the Unthinkable (в соавторстве с Rupert Sheldrake и Ralph H. Abraham) (Trialogue Press; 1-е изд.) ISBN 0-942344-13-8
• 1999 - Food of the Gods: A Radical History of Plants, Drugs, and Human Evolution (Rider & Co; исправленное и дополненное изд.) ISBN 0-7126-7038-6
• 1999 - Robert Venosa: Illuminatus (в соавторстве с Robert Venosa, Ernst Fuchs, H. R. Giger и Mati Klarwein) (Craftsman House) ISBN 90-5703-272-4
• 2001 - Chaos, Creativity, and Cosmic Consciousness (в соавторстве с Rupert Sheldrake и Ralph H. Abraham) (Park Street Press; исправленное изд. Trialogues at the Edge of the West ) ISBN 0-89281-977-4
• 2005 - The Evolutionary Mind: Trialogues on Science, Spirit & Psychedelics (Monkfish Book Publishing; исправленное изд.) ISBN 0-9749359-7-2

Аудиозаписи

• TechnoPagans at the End of History (аранжировка Mark Pesce , начиная с 1998 года)
• Psychedelics in the Age of Intelligent Machines ()
• Alien Dreamtime совместно со Spacetime Continuum & Stephen Kent () (CD, )
• Conversations on the Edge of Magic (1994) (CD & аудиокассета) (en:Association for Consciousness Exploration)
• Rap-Dancing Into the Third Millennium (1994) (аудиокассета) (переиздано на CD как The Quintessential Hallucinogen ) (en:Association for Consciousness Exploration)
• Packing For the Long Strange Trip (1994) (аудиокассета) (en:Association for Consciousness Exploration)
• Coast to Coast AM совместно с Art Bell , радиопередача 22 мая 1997 года , пяти-часовое интервью

Дискография

• Re: Evolution совместно с The Shamen (1992)
• Alien Dreamtime совместно с Spacetime Continuum & Stephen Kent () (DVD)
• Terence McKenna with Zuvuya - Dream Matrix Telemetry ()
• 2009 -

См. также

Напишите отзыв о статье "Маккенна, Теренс Кемп"

Примечания

Ссылки

• Статья Эрика Дэвиса (Erik Davis) в журнале «Wired » (май 2000)
• рассказ Patrick Lundborg ()
• Теренс Маккенна (англ.) на сайте Internet Movie Database
• (англ.) на сайте Notable Names Database

Аудио- и видеоресурсы

• на Deoxy.org
• история ) на EROCx1.com
• - Лекции и выступления Теренса Маккенны
• (недоступная ссылка с 13-05-2013 (2152 дня) - история ) - Теренс Маккенна, Альберт Хоффман , Роберт Антон Уилсон и др.
• (en:Palenque Entheobotany Seminars)
• - Video samples from the 1999 DVD
• - McKenna Video Portal

Отрывок, характеризующий Маккенна, Теренс Кемп

Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.

Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c"est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.