Бунин ковыль. Иван Бунин — Ковыль
«Ковыль» Иван Бунин
Что шумит-звенит перед зарею?
Холодеет ночь перед зарею,
Смутно травы шепчутся сухие, —
Сладкий сон их нарушает ветер.
Опускаясь низко над полями,
По курганам, по могилам сонным.
Нависает в темных балках сумрак.
Бледный день над сумраком забрезжил,
И рассвет ненастный задымился…
Что шумит-звенит перед зарею?
Что колышет ветер в темном поле?
Холодеет ночь перед зарею,
Серой мглой подернулися балки…
Или это ратный стан белеет?
Или снова веет вольный ветер
Над глубоко спящими полками?
Не ковыль ли, старый и сонливый,
Он качает, клонит и качает,
Вежи половецкие колышет
И бежит-звенит старинной былью?Ненастный день. Дорога прихотливо
Уходит вдаль. Кругом все степь да степь.
Шумит трава дремотно и лениво.
Немых могил сторожевая цепь
Среди хлебов загадочно синеет,
Кричат орлы, пустынный ветер веет
В задумчивых, тоскующих полях.
Да день от туч кочующих темнеет.
А путь бежит… не тот ли это шлях,
Где Игоря обозы проходили
На синий Дон? Не в этих ли местах
В глухую ночь в яругах волки выли,
А днем орлы на медленных крылах
Его в степи безбрежной провожали
И клектом псов на кости созывали,
Грозя ему великою бедой?
— Гей, отзовись, степной орел седой!
Ответь мне, ветер буйный и тоскливый!
…Безмолвна степь. Один ковыль сонливый
Шуршит, склоняясь ровной чередой…
Анализ стихотворения Бунина «Ковыль»
Интертекстуальная связь между произведением, созданным в 1894 г., и «Словом о полку Игореве» задается эпиграфом. Последний представляет собой лирическое восклицание повествователя, полное горьких предчувствий и отчаяния. Бунин переносит особенности эмоционального тона «Слова» в свое стихотворение, дополняя его размышлениями. Фраза из эпиграфа в переводе Майкова повторяется в тексте «Ковыля».
Произведение состоит из двух частей: первая из них стилизована под «Слово» и погружена в средневековую эпоху, вторая написана по принципам современного стихосложения и отделена от событий прошлого столетиями.
Узнаваемый тонический стих, риторические вопросы, олицетворения, синтаксические анафоры и параллельные конструкции, постоянные эпитеты - комбинация художественных средств первой части порождает иллюзию «старинной были», созданной древним автором. Изображая предутренние сумерки, поэт наполняет их неясными звуками, туманом, холодом. Визуальные, звуковые и даже осязательные образы передают душевное смятение героя.
Интонации второй части более спокойны: пейзажная зарисовка сменяется неторопливыми раздумьями, отодвигая мотив тревожных предчувствий на второй план.
Лексические доминанты одинаковы для обеих частей стихотворения. Заря и тьма, поле и травы, ветер и дорога, орлы и волки - эти образы перекликаются с художественным миром «Слова». В пространстве поэтического текста особо выделяется символический образ степи - безмолвной, дремотной и загадочной. С ним связаны мотивы неизвестности, скрытой угрозы и смерти.
Тема потаенного - самостоятельная, не связанная с идейным содержанием «Слова». Таинственная атмосфера усиливается настойчивыми риторическими вопросами, которые в финале перерастают в восклицания. Природа не откликается на просьбы героя, храня многозначительное молчание.
Образ «ковыля сонного», завершающий первую часть и концовку стихотворения, символизирует вечное и неизменное Всебытие, венчающее бунинскую философию.
Вторая важная тема, развивающаяся вне контекста «Слова», - мотив памяти. Лирический герой пытается отыскать следы далекой битвы среди «тоскующих полей», желая приобщиться к духовному опыту предков и прикоснуться к непостижимому.
Баланс между традицией и творческим поиском поддерживается и на лексическом уровне. Показательны фразы, в которых одно определение относится к постоянным эпитетам, а другое - к авторским находкам: «ветер буйный и тоскливый».
Иван Алексеевич Бунин
I
Что шумит-звенит перед зарею?
Холодеет ночь перед зарею,
Смутно травы шепчутся сухие, —
Сладкий сон их нарушает ветер.
Опускаясь низко над полями,
По курганам, по могилам сонным.
Нависает в темных балках сумрак.
Бледный день над сумраком забрезжил,
И рассвет ненастный задымился…
Что шумит-звенит перед зарею?
Что колышет ветер в темном поле?
Холодеет ночь перед зарею,
Серой мглой подернулися балки…
Или это ратный стан белеет?
Или снова веет вольный ветер
Над глубоко спящими полками?
Не ковыль ли, старый и сонливый,
Он качает, клонит и качает,
Вежи половецкие колышет
И бежит-звенит старинной былью?
II
Ненастный день. Дорога прихотливо
Уходит вдаль. Кругом все степь да степь.
Шумит трава дремотно и лениво.
Немых могил сторожевая цепь
Среди хлебов загадочно синеет,
Кричат орлы, пустынный ветер веет
В задумчивых, тоскующих полях.
Да день от туч кочующих темнеет.
А путь бежит… не тот ли это шлях,
Где Игоря обозы проходили
На синий Дон? Не в этих ли местах
В глухую ночь в яругах волки выли,
А днем орлы на медленных крылах
Его в степи безбрежной провожали
И клектом псов на кости созывали,
Грозя ему великою бедой?
— Гей, отзовись, степной орел седой!
Ответь мне, ветер буйный и тоскливый!
…Безмолвна степь. Один ковыль сонливый
Шуршит, склоняясь ровной чередой…
Интертекстуальная связь между произведением, созданным в 1894 г., и «Словом о полку Игореве» задается эпиграфом. Последний представляет собой лирическое восклицание повествователя, полное горьких предчувствий и отчаяния. Бунин переносит особенности эмоционального тона «Слова» в свое стихотворение, дополняя его размышлениями. Фраза из эпиграфа в переводе Майкова повторяется в тексте «Ковыля».
Произведение состоит из двух частей: первая из них стилизована под «Слово» и погружена в средневековую эпоху, вторая написана по принципам современного стихосложения и отделена от событий прошлого столетиями.
Узнаваемый тонический стих, риторические вопросы, олицетворения, синтаксические анафоры и параллельные конструкции, постоянные эпитеты — комбинация художественных средств первой части порождает иллюзию «старинной были», созданной древним автором. Изображая предутренние сумерки, поэт наполняет их неясными звуками, туманом, холодом. Визуальные, звуковые и даже осязательные образы передают душевное смятение героя.
Интонации второй части более спокойны: пейзажная зарисовка сменяется неторопливыми раздумьями, отодвигая мотив тревожных предчувствий на второй план.
Лексические доминанты одинаковы для обеих частей стихотворения. Заря и тьма, поле и травы, ветер и дорога, орлы и волки — эти образы перекликаются с художественным миром «Слова». В пространстве поэтического текста особо выделяется символический образ степи — безмолвной, дремотной и загадочной. С ним связаны мотивы неизвестности, скрытой угрозы и смерти.
Тема потаенного — самостоятельная, не связанная с идейным содержанием «Слова». Таинственная атмосфера усиливается настойчивыми риторическими вопросами, которые в финале перерастают в восклицания. Природа не откликается на просьбы героя, храня многозначительное молчание.
Образ «ковыля сонного», завершающий первую часть и концовку стихотворения, символизирует вечное и неизменное Всебытие, венчающее бунинскую философию.
Вторая важная тема, развивающаяся вне контекста «Слова», — мотив памяти. Лирический герой пытается отыскать следы далекой битвы среди «тоскующих полей», желая приобщиться к духовному опыту предков и прикоснуться к непостижимому.
Баланс между традицией и творческим поиском поддерживается и на лексическом уровне. Показательны фразы, в которых одно определение относится к постоянным эпитетам, а другое — к авторским находкам: «ветер буйный и тоскливый».
«Ковыль» Иван Бунин
Холодеет ночь перед зарею,
Смутно травы шепчутся сухие, -
Сладкий сон их нарушает ветер.
Опускаясь низко над полями,
По курганам, по могилам сонным.
Нависает в темных балках сумрак.
Бледный день над сумраком забрезжил,
И рассвет ненастный задымился…
Что шумит-звенит перед зарею?
Что колышет ветер в темном поле?
Холодеет ночь перед зарею,
Серой мглой подернулися балки…
Или это ратный стан белеет?
Или снова веет вольный ветер
Над глубоко спящими полками?
Не ковыль ли, старый и сонливый,
Он качает, клонит и качает,
Вежи половецкие колышет
И бежит-звенит старинной былью?
Ненастный день. Дорога прихотливо
Уходит вдаль. Кругом все степь да степь.
Шумит трава дремотно и лениво.
Немых могил сторожевая цепь
Среди хлебов загадочно синеет,
Кричат орлы, пустынный ветер веет
В задумчивых, тоскующих полях.
Да день от туч кочующих темнеет.
А путь бежит… не тот ли это шлях,
Где Игоря обозы проходили
На синий Дон? Не в этих ли местах
В глухую ночь в яругах волки выли,
А днем орлы на медленных крылах
Его в степи безбрежной провожали
И клектом псов на кости созывали,
Грозя ему великою бедой?
- Гей, отзовись, степной орел седой!
Ответь мне, ветер буйный и тоскливый!
…Безмолвна степь. Один ковыль сонливый
Шуршит, склоняясь ровной чередой…
Анализ стихотворения Бунина «Ковыль»
Интертекстуальная связь между произведением, созданным в 1894 г., и «Словом о полку Игореве» задается эпиграфом. Последний представляет собой лирическое восклицание повествователя, полное горьких предчувствий и отчаяния. Бунин переносит особенности эмоционального тона «Слова» в свое стихотворение, дополняя его размышлениями. Фраза из эпиграфа в переводе Майкова повторяется в тексте «Ковыля».
Произведение состоит из двух частей: первая из них стилизована под «Слово» и погружена в средневековую эпоху, вторая написана по принципам современного стихосложения и отделена от событий прошлого столетиями.
Узнаваемый тонический стих, риторические вопросы, олицетворения, синтаксические анафоры и параллельные конструкции, постоянные эпитеты - комбинация художественных средств первой части порождает иллюзию «старинной были», созданной древним автором. Изображая предутренние сумерки, поэт наполняет их неясными звуками, туманом, холодом. Визуальные, звуковые и даже осязательные образы передают душевное смятение героя.
Интонации второй части более спокойны: пейзажная зарисовка сменяется неторопливыми раздумьями, отодвигая мотив тревожных предчувствий на второй план.
Лексические доминанты одинаковы для обеих частей стихотворения. Заря и тьма, поле и травы, ветер и дорога, орлы и волки - эти образы перекликаются с художественным миром «Слова». В пространстве поэтического текста особо выделяется символический образ степи - безмолвной, дремотной и загадочной. С ним связаны мотивы неизвестности, скрытой угрозы и смерти.
Тема потаенного - самостоятельная, не связанная с идейным содержанием «Слова». Таинственная атмосфера усиливается настойчивыми риторическими вопросами, которые в финале перерастают в восклицания. Природа не откликается на просьбы героя, храня многозначительное молчание.
Образ «ковыля сонного», завершающий первую часть и концовку стихотворения, символизирует вечное и неизменное Всебытие, венчающее бунинскую философию.
Вторая важная тема, развивающаяся вне контекста «Слова», - мотив памяти. Лирический герой пытается отыскать следы далекой битвы среди «тоскующих полей», желая приобщиться к духовному опыту предков и прикоснуться к непостижимому.
Баланс между традицией и творческим поиском поддерживается и на лексическом уровне. Показательны фразы, в которых одно определение относится к постоянным эпитетам, а другое - к авторским находкам: «ветер буйный и тоскливый».
Написанное в раннюю пору творчества Бунина (1894), стихотворение поражает зрелостью чувств и мыслей, красотой стиха и ритма, чувством родной истории и литературы, богатством лексики. Ф. А. Степун в статье к собранию сочинений А. И. Бунина (Париж, 1929) справедливо замечает: «Чем пристальнее вчитываешься в стихи Бунина, тем глубже ощущаешь… их пронзительную лиричность и глубокую философичность… » При чтении стихотворения в нашем сознании возникают образы степи и ковыля, «старого и сонливого»; ветра, который «качает, клонит и качает» ковыль, колышет вежи (палатки, кочевые шатры) половецкие и «бежит-звенит старинной былью». Прошлое и настоящее как бы сошлись в художественном времени и пространстве стихотворения. Отсюда и вопрос: Не тот ли это шлях, Где Игоря обозы проходили На синий Дон? Эпиграф взят из «Слова о полку Игореве» и почти повторен в первой строке стихотворения. Этот вопрос, ответом на который является все стихотворение. В нем мы угадываем бунинское чувство памяти, истории, природы, ощущение прежних и новых «великих бед». Тема стихотворения — тема родной земли, раздумья о прошлых битвах в «темном поле», о тех полках, память о которых осталась в русских душах, в русской истории, о русских реках и дорогах («А путь бежит»), о... неумолимости времени. Смысл заглавия: Ковыль - как образ степи, ее красоты, ветра, шепчущихся сухих трав, связи времен. Обращаем внимание на повторяющиеся, как в русском фольклоре, глаголы: шумит-звенит, бежит-звенит; на обращение-восклицание: «Гей, отзовись, степной орел седой! «; на необычные эпитеты: «бледный день», «рассвет ненастный», «серая мгла», «степи безбрежной», «задумчивые, тоскующие поля», «ветер буйный и тоскливый». Но суть не только в эмоциональности и яркости образов, а в этой общей картине степи, воли, памяти о прошлом и ненастного дня сегодня. Тема родной земли, ее истории, природы, жизни, прошлого и настоящего сказалась на поэтике стихотворения. Бросается в глаза обилие вопросов, начиная с эпиграфа. Их в первой и во второй частях стихотворения - семь. В них глубокая философичность, раздумье, поэтому и тон стихотворения медленный, неторопливый, настраивающий на размышление. Этой же цели служат умолчания - их пять в стихотворении (например: «А путь бежит… «). Ощущение своеобразного «расширения времени» в стихотворении возникает сразу - при чтении эпиграфа и затем строк о ветре. Вместе с поэтом мы осмысливаем связь прошлого и настоящего, образы ратного стана, половецких шатров, и вторая часть как бы соединяет прошлое и настоящее образами шляха, Дона, ветра и орла…
