Следующая тема гунны кто они по национальности. Азиатская культура гуннов

Появление в южнорусских степях гуннов, которых современники называли "гроза трех империй", открыло новую эпоху в истории Европы - эпоху Великого переселения народов. Так называется крупнейшее миграционное движение германских, иранских, тюркских, а позднее и славянских племен, которое с конца IV по VII вв. н.э. сотрясало всю Европу и привело к кардинальному изменению ее этнополитической карты. Ключевую роль в этих миграциях сыграли воинственные азиатские кочевники - гунны. Вторгшись в Северное Причерноморье, они всколыхнули весь варварский мир, спровоцировав перемещения огромных масс разноязычного населения в западном направлении - к границам Римской империи. Раздираемая внутренними противоречиями, разделенная в 395 г. на две части, некогда самая могущественная держава Средиземноморья оказалась не в силах противостоять бесчисленным варварам. В конечном счете, их натиск привел к падению в 476 г. Западной Римской империи и краху античной системы рабовладения, на смену которой пришли феодальные отношения эпохи средневековья.

Считается, что гунны - это потомки кочевого народа хунну, обитавшего в Центральной Азии у границ Китая, с которым они вели беспрестанные войны. В I в. н.э. в одной из таких войн хунну потерпели поражение. Часть из них признала власть китайского императора, а остальные решили покинуть обжитые места и двинулись на запад. По пути следования хунну смешивались и увлекали за собой многие угорские, тюркские, иранские племена Сибири, Урала, Средней Азии и Поволжья. В результате контактов с этими народами первоначальная культура выходцев из глубин Азии сильно изменилась, а сами хунну превратились в гуннов. Под этим именем они и стали известны античным авторам.

Первым о гуннах упомянул греческий поэт II в. н.э. Дионисий Периегет. В своем стихотворном описании мира Дионисий сообщает о неких уннах, обитавших к западу от Каспийского моря. Эти смутные представления о гуннах спустя два с лишним столетия сменились реальным знакомством с ними. Опустошительным рейдом полчища гуннов прошли Северное Причерноморье, оказались на Балканах и в Галлии, едва не уничтожив Римскую империю. Их стремительная экспансия потрясла даже видавших виды жителей Рима, которые уже долгие годы жили среди войн, социальных потрясений и варварских набегов.

Военные успехи гуннской конницы во многом связываются с использованием луков и седел новых типов. Особенностью гуннского лука являлись его большие размеры (1,2-1,6 м) и асимметричная форма. Он был составным, т.е. изготовлялся из нескольких кусков дерева и имел костяные обкладки, придававшие ему дополнительную жесткость. Стрела, выпущенная из лука такой конструкции, летела быстрее и дальше, а использование более крупных наконечников стрел позволяло пробивать самые прочные защитные доспехи. Еще одним изобретением гуннов явилось жесткое седло. В отличие от мягкого кожаного седла "сарматского" типа, напоминавшего подушку, гуннское седло имело жесткую деревянную основу, скрепленную металлическими пластинами. В таком седле, лучше державшем всадника на лошади, было значительно удобнее сражаться в бою.

Неудивительно, что в глазах римлян, даже родившихся после гуннского нашествия, этот народ казался воплощением самых темных сил. Историк VI в. Иордан так писал о возникновении "самого страшного из всех своей дикостью" племени: "Когда король готов Филимер... вступил в скифские земли, он обнаружил среди своего племени несколько женщин-колдуний... Сочтя их подозрительными, он прогнал их... и принудил блуждать в пустыне. Когда их, бродивших по бесплодным пространствам, увидели нечистые духи, то... [они] смешались с ними и произвели то свирепейшее племя…, - малорослое, отвратительное, сухопарое, понятное как некий род людей только лишь в том смысле, что обнаруживало подобие человеческой речи. Вот эти-то гунны, созданные от такого корня, и подступили к границам готов".

Под стать происхождению был и внешний облик гуннов. Яркий образ этих кочевников, а также описание их быта и нравов, содержатся в сочинении Аммиана Марцеллина - историка IV в., "солдата и грека", как он сам себя называл: "Племя гуннов... живет за Меотийским болотом... и превосходит всякую меру дикости. … они отличаются плотными и крепкими частями тела, толстыми затылками и вообще столь страшным и чудовищным видом, что можно их принять за двуногих зверей... При столь неприятном человеческом облике они так дики, что не употребляют ни огня, ни приготовленной пищи, а питаются кореньями полевых трав и полусырым мясом всякого скота, которое кладут между своими бедрами и лошадиными спинами и скоро нагревают парением. Они никогда не прикрываются никакими строениями и питают к ним отвращение... кочуя по горам и лесам... Они одеваются в одежды холщовые или сшитые из шкурок лесных мышей; у них нет различий между домашней и выходной одеждой; раз надетая туника грязного цвета снимается или меняется не прежде, чем от долговременного гниения расползается в лохмотья. Головы они прикрывают кривыми шапками, а волосатые ноги защищают козьими шкурами; обувь, не пригнанная ни на какую колодку, мешает выступать свободным шагом... Они не подчинены строгой власти царя, а довольствуются случайным предводительством знатнейших и сокрушают все, что попадается на пути. Их потому можно назвать самыми яростными воителями, что издали они сражаются метательными копьями, на конце которых вместо острия с удивительным искусством приделаны острые кости, а в рукопашную рубятся безрассудно мечами, а сами, уклоняясь от удара кинжалов, набрасывают на врагов крепко свитые арканы... Все они, не имея ни определенного места жительства, ни домашнего очага, ни законов, ни устойчивого образа жизни, кочуют по разным местам, как будто вечные беглецы, с кибитками, в которых они проводят жизнь. Здесь жены ткут им жалкую одежду, спят с мужьями, рожают детей и кормят их до возмужалости. Никто из них не может ответить на вопрос, где его родина... Подобно неразумным животным, они не имеют никакого понятия о чести и бесчестии; они уклончивы и темны в речах, …не связаны уважением к религии; они пылают неудержимою страстью к золоту…".

По описанию внешности гуннов, а также по данным антропологических исследований, гунны, в отличие от других народов, которые оказывались в Крыму в предшествующие эпохи, относились не к европеоидной, а к монголоидной расе. Язык гуннов, по мнению специалистов, принадлежал к тюркской группе алтайской языковой семьи.

В ходе своего движения на запад, в конце IV в. центрально-азиатские варвары обрушились на обитавших в степях Предкавказья, Подонья и Приазовья алан, которые стали первым европейским народом, пострадавшим от гуннской агрессии. Произведя страшные опустошения, частично истребив, а частично покорив алан, гунны ворвались во владения остроготской "державы Германариха" и разгромили ее. Престарелый конунг Германарих, по одной версии, покончил с собой, а по другой - умер от раны. Уцелевшие остроготы признали власть победителей, которые стали безраздельно господствовать на огромной территории от Дона до Карпат.

Разорив стойбища алан, гунны устремились на запад двумя путями. Основной их массив обогнул Азовское море с севера, а отдельные отряды через Боспор Киммерийский проникли в Крым. Если верить рассказу историка V в. Созомена, кочевники случайно обнаружили переправу через Керченский пролив: "…[Готы и гунны] не знали, что живут по соседству друг с другом, так как между ними лежало огромное озеро [Меотида]... Однажды... преследуемый оводом бык перешел через озеро и за ним последовал пастух; увидав противоположную землю, он сообщил о ней соплеменникам. Другие говорят, что перебежавшая лань показала охотившимся гуннам эту дорогу, слегка покрытую сверху водою". Несколько отличающаяся версия проникновения гуннов в Крым изложена современником Созомена - историком Зосимом: "...Киммерийский Боспор, занесенный илом из Танаиса [Дона], дал им [гуннам] возможность перейти сухим путем из Азии в Европу". На первый взгляд этот рассказ кажется лишь красивой легендой, но современники отмечали, что из-за наносов ила Керченский пролив время от времени действительно превращался в мелководье, давая возможность перейти его "сухим путем". Существует и еще одно объяснение: гунны переправились через Боспор Киммерийский по льду. В морозные зимы пролив замерзает настолько, что становится вполне проходимым.

Сметавшая все на своем пути, неукротимая гуннская конница, тем не менее, не нанесла сокрушительного удара Таврике. Судя по археологическим данным, Боспорское царство от вторжения гуннов сильно не пострадало и, похоже, они подчинили его, не вступая в сражение. Видимо, правители Боспора предпочли признать верховенство пришельцев, выплатив им дань. Удалось избежать столкновения с гуннами и Херсонесу, правда, не без помощи Рима, выделившего средства на ремонт городских оборонительных стен. Еще одной мерой безопасности стало расселение на подступах к городу готов и алан, которые за предоставленную землю и денежные выплаты должны были охранять последний форпост Империи в Северном Причерноморье. Варвары, выполнявшие подобные функции по договору, назывались "федератами". Единственными, кто испытал существенную дестабилизацию в связи с приходом гуннов, оказались жившие в предгорьях сарматы, аланы и германцы, которым пришлось переселиться в труднодоступные районы Главной гряды Крымских гор. В результате, бoльшая часть полуострова превратилась в кочевья гуннского племени, названного Иорданом альциагирами.

Связываемые с гуннами погребения, которых всего известно около десятка, равномерно распределены в степной части Крыма. Как и все кочевники, гунны не оставляли больших родовых кладбищ. Их одиночные захоронения совершены либо в насыпях курганов, либо в склепах предшествующих эпох. Возможно, впрочем, что это могилы не собственно гуннов, а входивших в состав их войска других народов. По этой причине археологи обобщенно говорят о них как о "погребениях гуннского времени". Несмотря на дикость и жестокость нравов покорителей Европы, гуннская эпоха демонстрирует яркую и самобытную материальную культуру с оригинальными, изящно выполненными предметами в красно-желтой цветовой гамме. За таким ювелирным направлением, когда поверхность золотых изделий разделялась на ячейки, в которые помещались вставки из альмандинов, сердоликов или стекла, закрепилось название "гуннский полихромный стиль". В этом стиле оформляли серьги, диадемы, пряжки, фибулы, рукояти и ножны мечей, детали конской упряжи. Помимо высокохудожественных образцов "полихромного стиля", характерными признаками гуннской культуры являются также бронзовые котлы, которые, вероятно, являлись ритуальными сосудами, предназначенными для варки мяса жертвенных животных.

В начале V в. гунны, пребывавшие до этого в относительном мире с Римской империей, достигли Дуная и перешли ее границу. В это время ими предводительствовал мудрый политик и талантливый полководец Аттила, получивший прозвище "бич божий". На пути к достижению единоличной власти Аттила не останавливался перед физическим устранением своих противников, даже родственников, поэтому одно только имя его наводило на всех ужас. По словам Иордана, "... этот человек родился в мир для потрясения народов и для внушения страха всем странам". Правление Аттилы стало триумфом гуннов в Европе, временем их наивысшего могущества. Расширяя свои территории, Аттила грабил богатые города, уничтожая их жителей, а в 434 г. даже осадил Константинополь. После кровопролитного сражения римлянам пришлось выполнить унизительный ультиматум Аттилы и выплатить 1800 кг золота. Жажда золота довела азиатов до Галлии (Франция), где и решилась судьба Европы.

Ранним утром 21 июня 451 г. в 150 километрах восточнее Парижа на Каталаунских полях в беспощадном поединке сошлись воинство Аттилы и римская армия под командованием полководца Аэция. И хотя решающей победы в сражении, которое вошло в историю как "битва народов", не одержала ни одна из сторон, военная мощь гуннов была подорвана. Через год Аттила вновь собрал войско, вторгся в Галлию, но так и не смог ее завоевать. После его смерти, эфемерная держава, существовавшая лишь благодаря силе оружия и авторитету вождя, распалась. Разрозненные гуннские орды направились в северопричерноморские степи, а одно из племен - утигуры, оказалось в Крыму.

Здесь гунны-утигуры столкнулись с готами-трапезитами - охранявшими западные рубежи Боспора германцами. Выполняя свои обязательства, они пытались организовать оборону против надвигавшихся кочевников. Однако, не чувствуя силы сопротивляться врагам, часть готов вступила с гуннами в соглашение и, переправившись вместе на азиатский берег Киммерийского пролива, они обосновались в районе нынешнего Новороссийска. Другая часть готов осталась в Крыму, продолжая жить в горных местностях Юго-Западного Крыма. Степные пространства полуострова занимали вернувшиеся гунны.

В правление византийского императора Юстиниана I (527-565 гг.) эпоха Великих миграций, в целом, завершилась. "Старый Рим" пал, настал звездный час "нового Рима" - венценосного Константинополя. Сюда стекались товары со всего мира, и двор византийских императоров манил своей роскошью многих иностранцев. Византия всегда стремилась укреплять свои позиции в варварском мире, для чего в ход шли не только интриги и подкуп, но и пропаганда византийского образа жизни. В итоге византийцам удалось превратить вчерашних врагов в друзей империи, победив их не столько оружием, сколько своей высокоразвитой культурой. Немалая заслуга в этом принадлежала и проповедникам христианской веры.

Мы не знаем, кто познакомил с основами христианства гуннского вождя Грода (или Горда), кочевья которого располагались на Керченском полуострове. Известно только, что этот правитель явился ко двору Юстиниана I с просьбой окрестить его. Воспреемником Грода стал сам император. Отправленный с богатыми дарами домой, Грод обязался соблюдать интересы византийцев. С ним на Боспор для охраны города был послан византийский военный отряд. Соплеменники встретили, однако, крещеного гунна весьма прохладно. Настороженность переросла в ненависть, после того как Грод потребовал уничтожить старые родовые святилища и языческих идолов. Против "вождя-отступника" был организован заговор, в котором участвовал его родной брат Мугел, и все решилось по-варварски просто: Гроду отрубили голову.

В отместку за связь Грода с боспорцами и византийцами, Мугел решил нанести удар по Боспору. Он захватил и разорил Таманский и Керченский полуострова, уничтожив византийский гарнизон вместе с командиром. Получив тревожные вести, Юстиниан I спешно направил в Таврику войска, а гунны, узнав об этом, обратились в бегство. В Боспоре наступил мир, и "ромеи владели им безбоязненно", - сообщается об этих событиях в "Хронографии" Феофана.

Дальнейшая судьба уцелевших в междоусобицах и столкновениях с Византией гуннов связана с тюркютами. Это новое объединение тюркских кочевых народов, появившееся в Северном Причерноморье в 70-е гг. VI в., в массе которых гунны бесследно растворились.

В. П. Власов

Постепенно уже гуннам, а не «неукротимым» хуннам удалось расселиться на Средней и Нижней Волге и занять засушливые прикаспийские равнины, бывшие некогда землями сарматов, а впоследствии - их потомков алан. Смешение хуннов с племенами, обитавшими в районе их новой родины, не могло не отразится на облике их потомков, вследствие чего в облике гуннов явственно проступали угорские черты. Современники писали о том, что великий вождь гуннов Аттила был невысок, широкоплеч, имел темные волосы, плоский нос и редкую бороду. У гуннов также существовал обычай деформировать голову путем удлинения теменной области и наносить на щеки ритуальные шрамы, что не прибавляло красоты их облику. Внешность гуннов была настолько непривычна для народов, обитающих на просторах от Каспийского до Средиземного моря, что вид их внушал им ужас.

До 350 г., а по некоторым сведениям до 360 г., нет никаких сведений о жизни и деятельности потомков «неукротимых» хуннов наново обретенных землях. В это время между гуннами и племенным союзом алан, которые в начале нашей эры контролировали земли от Волги до Дуная и часть территорий Северного Кавказа, разразилась война, которая закончилась только в 370 г. победой гуннов.

В 371 г. гунны захватили Таманский полуостров и вторглись в Северный Крым, на территории, контролируемые государственным образованием готов. К 375 г. гунны, предводительствуемые вождем Баламбером, выиграли войну с готами и их союзниками, к числу которых относились и аланские роды, не уничтоженные в гунно-аланскую войну и не признавшие их главенство. К 400 г. гунны достигают Дуная и начинают контролировать Паннонию 1 , в 430 г. их конные разъезды появляются уже на берегах Рейна. В 434 г. умирает вождь гуннов Ругила, унаследовавший власть от Баламбера, и власть переходит к Аттиле и Бледе - детям его брата Мундзука, после чего начинается новый интенсивный виток гуннской экспансии. Под предводительством новых вождей гунны вместе с союзниками вторглись на Балканский полуостров и сожгли около 70 городов - от Сирмия до Наиса. В 445 г. Аттила убил Бледу, стал полноправным вождем гуннов и усилил военное давление на Запад.

В 450 г. его разноплеменные войска вторглись в Галлию, огнем и мечом уничтожая все на своем пути. В 451 году состоялась знаменитая битва на Каталаунской равнине между войсками Аттилы и римского полководца Аэция. Несмотря на все усилия Аттилы и сокрушительные атаки гуннской кавалерии, римские войска так и не были разгромлены. Понесенные гуннами в бою потери вынудили их отступить с равнины, римские войска не преследовали отступающего противника, не имея на это достаточно сил. В 452 г. война возобновилась, войско Аттилы вторглось в Италию и штурмом взяло хорошо укрепленную крепость Аквелию, вследствие чего был открыт путь в долину По, которая подверглась тотальному разграблению.

В 453 г. Аттила умер, а уже в следующем году племена, объединенные вокруг гуннов исключительно благодаря личности Аттилы, стали отделяться от них, что, в конечном итоге, привело к краху гуннской державы. Отделение племен не прошло гладко, некогда единое разноплеменное войско Аттилы разделилось на два враждующих лагеря, один возглавили дети Аттилы: Эл лак, Денгезих и Ирник, другой - вожди готов и гепидов. Вражда быстро перешла в фазу войны, генеральное сражение которой произошло на реке Недао (современная Недава, приток Савы). Живший примерно в это время историк Иордан писал об этом сражении, бывшем по истине битвой народов, следующее: «... можно было видеть и гота, сражающегося копьями, и гепида, безумствующего мечом, и руга, переламывающего дротики в его ране, и свева, отважно действующего дубинкой, и гунна - стрелой, и алана <...> с тяжелым, а герула - с легким оружием». В этой битве гунны и их союзники потерпели сокрушительное поражение, был убит любимый сын Аттилы - Эллак, а также 30 тысяч гуннов и их союзников. Несмотря на поражение, гунны продолжали сопротивляться готской экспансии, избегая крупных сражений, однако почти все собственно гуннские племена (или роды) были вынуждены покинуть Паннонию и отступить в степи Поднепровья. В 70х гг. V в. последние оставшиеся гунны перешли Дунай и поступили на службу к императору Восточной Римской империи Зенону, пополнив ряды его кавалерии.

Военные успехи гуннов во многом объясняются преемственностью их стратегии и стратегии хуннов в сочетании с тактическими приемами, перенятыми от соседей, союзников и покоренных народов. Основу стратегии гуннов составлял принцип непрерывного ведения боевых действий, не прекращающихся ни при каких условиях. Гуннские вожди, по всей видимости, совершенно не стремились достичь победы над противником, разгромив его в генеральном сражении, их вполне устраивала ситуация, когда враг обескровливался в процессе многочисленных стычек, партизанских рейдов и мелких сражений. Именно используя данную тактику, гуннам удалось разгромить алан, обладавших не только численным преимуществом, но и значительным количеством латной конницы, эффективность действий которой в первую очередь зависела от возможности массированного применения в ходе сражения против противника, использующего плотное построение, а не рассыпной строй. Гуннами также практиковалось использование военных сил союзников для ведения боевых действий против сил противника либо племен, входящих в недружественную коалицию; большое внимание уделялось массированным кавалерийским рейдам в тыл противника. В отличие от войск хуннов гуннский военный контингент состоял не только из одной кавалерии, поскольку собственно гуннов было не так уж и много, значительная численность их армии достигалась за счет использования отрядов союзных племен, большая часть которых традиционно предпочитала сражаться в пешем строю. В связи с этим гуннской кавалерии в бою приходилось выполнять не только функции конных стрелков, ударных частей, но и осуществлять фланговое прикрытие пехотных отрядов, а также реализовывать преследование отступающего противника. С учетом того, что подавляющее большинство гуннских кавалеристов не обладало сколь-либо серьезным защитным снаряжением, можно предположить, что основным строем их атакующей кавалерии была «лава». Аммиан Марцеллин, римский историк и солдат, упоминает о ряде тактических приемов, используемых гуннами в процессе сражения. По свидетельству этого хрониста, лично не встречавшего гуннов и получавшего сведения о них из рассказов других лиц, гунны были «отменными воителями» и предпочитали первоначально подвергнуть противника массированному обстрелу из луков, после чего, сблизившись с неприятелем, бились с ним мечами. Этот автор упоминает и еще об одном тактическом приеме, используемом гуннами: «в бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Легкие и подвижные, они вдруг нарочно рассыпаются и, не выстраивая боевой линии, нападают то там, то здесь, производя страшное убийство. Вследствие их чрезвычайной быстроты, никогда не случается видеть, чтобы они штурмовали или грабили вражеский лагерь». Если в текст Аммиана, повествующего о клинообразном боевом порядке, не вкралась ошибка, то речь, по всей видимости, идет о построении тяжеловооруженной конницы гуннов, состоящей из отборных воинов«богатырей», обладающих защитным снаряжением, число которых было крайне невелико. Речь также может идти о построении тяжеловооруженных аланских всадников, входящих в состав гуннского войска.

О численности кавалерии гуннов и их союзников нет абсолютно достоверных данных, можно только предполагать, что численность собственно гуннской кавалерии в период начала их экспансии на Запад вряд ли превышала 30-50 тысяч, еще 10-20 тысяч кавалеристов могли выставить сателлиты.

Управление войском гуннов в целом и отдельными отрядами осуществлялось вождем (царем), принцами крови (наследниками вождя и его родственниками) либо родовой аристократией из числа гуннских племен - ултзинзуров, биттогу ров, бардоров и садагов. Управление военными силами покоренных и союзных племен осуществлялось не только представителями гуннской, но и собственной племенной и родовой знати.

Основным оружием гуннской кавалерии был мощный сложносоставной лук «хуннского» типа, стрелы которого были в состоянии поразить даже тяжеловооруженного аланского катафрактария. По свидетельству Аммиана Марцеллина, не меньшей популярностью пользовались дротики. В погребениях гуннской знати можно встретить мечи и кинжалы типов, употреблявшихся многими народами повсеместно от Великой китайской стены до побережья Средиземного моря.

О защитном снаряжении гуннов в настоящий момент нет практически никаких целостных данных, поскольку в археологических памятниках гуннского круга оно, за редким исключением, не встречается, и строить научно обоснованные предположения о комплексе защитного снаряжения можно только опираясь на комплекс находок, происходящих с территории, контролируемой гуннами в период расцвета своего могущества.
Метательное оружие гуннов помимо луков было представлено еще и дротиками.
Длина дуги лука «хуннского» типа в напряженном состоянии составляла в среднем 1200 мм и имела сигмообразную форму. Стрелы имели длину около 700-800 мм и, как правило, снабжались массивными трехлопастными наконечниками, по форме близкими к ромбовидным либо вытянуто-треугольным. О конструкции гуннских колчанов и налучей нет достоверных сведений, поскольку в гуннских погребениях остатки данных деталей снаряжения не обнаруживаются, так как изготавливались они из органических материалов, без применения металлических конструкций. Можно предположить, что по своей конструкции гуннские колчаны и налучи были аналогичны подобным деталям снаряжения, бытовавшим в среде хуннов и эфталитов. Особенность конструкции этих предметов заключается в том, что кожаные подтреугольные налучи объединялись в единое целое с цилиндрическими колчанами, снабженными крышками аналогичной формы, и металлических деталей, по-видимому, не имели.

Дротики, по всей видимости, не пользовались особой популярностью в среде гуннской кавалерии, в большинстве случаев данное оружие использовали сателлиты гуннов, такие как руги и жители Кавказа и Предкавказья. В большом количестве наконечники дротиков, датируемые V в., были найдены на территории Цебельдинской цитадели в Абхазии. Они позволяют нам составить представление о том, как выглядело аналогичное оружие, использование которого можно допустить в гуннской среде. Древки дротиков изготавливались из древесины твердых пород и имели длину, в среднем составляющую 1300- 1400 мм, и диаметр в пределах 20 мм. Наконечник крепился к древку посредством втулки и обладал граненым пером лавролистной формы. Длина наконечника, как правило, не превышала 200 мм.
Холодное оружие гуннов состояло из мечей, кинжалов, боевых ножей и копий.
В погребениях степного круга гуннского времени мечи преобладают среди других образцов холодного оружия. Достаточное количество данного оружия IV-V вв. было обнаружено и в причерноморских археологических памятниках. На основании анализа находок можно предположить, что мечи, бытовавшие в гуннской среде, имеют несколько источников происхождения. Часть мечей представляет собой дальнейшее конструктивное развитие образцов, зародившихся в Дальневосточном регионе (Китай, Корея) и впоследствии распространившихся на территории от Китайского до Средиземного морей. Другая часть является следствием трансформации длинноклинкового оружия, бытовавшего в позднесарматской (аланской) среде. Некоторые образцы обнаруживают сходство с мечами, изображенными на памятниках Сасанидского Ирана (Персии). Отдельные экземпляры не имеют прямых аналогий среди памятников предшествующего времени и происходящих с других территорий и, по всей видимости, возникли в среде народов, вовлеченных в процессы, связанные с движением «варварских» народов на территории, некогда принадлежащие Римской империи. Мечи, являющиеся дальнейшим развитием римских кавалерийских мечей (так называемые «спата»), также бытовали в гуннской среде и попадали туда в качестве военных трофеев. В незначительном количестве присутствовали мечи, представляющие собой предметы экспорта из Ханьского Китая и Сасанидско го Ирана.

Длина клинков мечей, рассматриваемого времени и среды бытования, колебалась в пределах 600-900 мм. Ширина у рукояти составляла порядка 30-60 мм. Клинки имели ромбовидное, линзовидное либо шестигранное (редко) сечение и могли иметь долы 2 (как правило, по одному с каждой стороны) и ребра жесткости. Толщина клинков составляла в среднем 5-6 мм. В большинстве случаев клинок плавно сужался к острию, образовываемому плавным закруглением лезвий, существовали и клинки, имеющие практически вытянуто-треугольную форму и резко сужающиеся к острию. Эфес мечей состоял из крестовины, рукояти и навершия. Крестовины могли изготавливаться из металла, кости и дерева. Металлические брусковидные крестовины имели ромбовидную, подпрямоугольную, реже луновидную форму. Материалом для изготовления металлических крестовин служила в большинстве случаев бронза, однако иногда использовалось и железо. Некоторые экземпляры изготавливались из нескольких частей и были полыми внутри. Крестовины могли украшаться в технике перегородчатой инкрустации, стеклом, полудрагоценными, реже драгоценными камнями (рубины, гранаты) и обтягиваться тонким золотым либо позолоченным листом, нередко украшенным чешуйчатым орнаментом. В некоторых случаях разные способы художественной отделки предметов могли сочетаться в одном предмете. Костяные крестовины характерны для мечей, конструктивно восходящих к римским кавалерийским спатам. Данные крестовины нередко изготавливались двусоставными и имели подпрямоугольную, реже полукруглую форму. Деревянные крестовины встречались как на мечах, восходящих к оружию Рима, так и на образцах, бытовавших в позднесарматской среде. Для аланских (позднесарматских) мечей характерны деревянные крестовины прямоугольной формы, фактически не выступающие за пределы клинка и изготовленные как единое целое с рукоятями. Деревянные крестовины в отдельных случаях могли покрываться (обтягиваться) золотым листом, покрытым перегородчатой инкрустацией. Рукояти изготавливались из дерева либо кости, имели цилиндрическую либо бочковидную форму и могли покрываться желобками, а также украшаться металлическим листом либо кольцами, украшенными в полихромном стиле. Рукояти мечей, у которых крестовины и навершия отделывались в технике перегородчатой эмали, могли украшаться в таком же стиле. Навершия изготавливались из металла, кости, дерева либо камня и пасты. Большинство мечей гуннской эпохи, не имевшие металлического навершия и происходящие из памятников степного круга, Причерноморья,Кавказа и Предкавказья, имели навершия, изготовленные из халцедона, нефрита, янтаря или пасты. Эти неметаллические навершия практически всегда имели вид дисковидной пуговицы и могли украшаться металлической орнаментированной либо украшенной перегородчатой инкрустацией накладкой. Металлические навершия имели цилиндрическую, бицилиндрическую, грибовидную и даже грушевидную форму. Навершия могли покрываться тонким золотым листом, нередко покрытым чешуйчатым орнаментом, украшаться вставками стекла и камней, а также отделываться в полихромном стиле. Костяные и деревянные на вершия, характерные для позднеримского оружия, могли иметь шаровидную, цилиндрическую и грибовидную форму, однако можно допустить существование наверший иных форм. Ножны мечей изготавливались из дерева и могли своим сечением повторять сечение клинка. В качестве элементов отделки деревянной основы использовалась обтяжка цветной тканью либо кожей, покрытие металлическим листом (бронзовым, серебряным, золотым), украшение накладками, выполненными в полихромном стиле либо вставками из неграненых камней и кабошонов. Ножны могли иметь устье и наконечник. Данные детали, как правило, изготавливались из металла. Устья ножен в большинстве своем имели форму, близкую к цилиндрической, наконечники могли иметь цилиндрическую либо трапециевидную форму, однако могли существовать наконечники и иной формы. Некоторые наконечники представляли собой сочетание соединенных вместе металлических скоб, повторяющих контур оконечности ножен. Устья и наконечники могли украшаться в традиционном полихромном стиле. Ножны подвешивались вертикально на плечевой либо поясной (значительно реже) портупее, посредством скобы, прикрепленной к внешней стороне ножен. Скоба могла изготавливаться из металла, камня, кости и дерева. Достаточно широкое распространение имели металлические скобы, украшенные перегородчатой эмалью, и скобы, изготовленные из камня и кости. Скобы позднеримских и византийских мечей могли иметь металлические скобы, раздваивающиеся на конце. Палаши встречаются в степных памятниках гуннского времени и керченских склепах. Длина клинков палашей колеблется от 600 до 800 мм при ширине, равной в среднем 40 мм. Эфес и ножны данного оружия соответствуют аналогичным деталям мечей, происходящим из памятников степного круга и Керчи.

Кинжалы достаточно редко встречаются в памятниках гуннского времени. Незначительное число экземпляров происходит с территории Кавказа и степных могильников. Длина клинков гуннских кинжалов в среднем составляет 35 мм при ширине, равной 25-30 мм. Сечение клинков имеет линзовидную, реже ромбовидную форму. Эфес большинства кинжалов состоял исключительно из рукояти, либо рукоять, крестовина и, возможно, навершие изготавливались из дерева как единое целое. Рукояти в отдельных, редких случаях могли покрываться тонким орнаментированным драгоценным листовым металлом и украшаться кабошонами в оправе. Кинжалы также могли снабжаться массивными брусковидными крестовинами либо иметь эфес, близкий по конструкции эфесам мечей, украшенных перегородчатой инкрустацией. Особым богатством отделки отличаются кинжалы гуннского или близкого к нему времени, происходящие из франкских захоронений с территории Бельгии и Франции.

Особым богатством отделки в стиле перегородчатой инкрустации отличается кинжал из погребения франкского вождя Хильдериха в Турне. Несмотря на то, что, по всей видимости, данный прекрасный образец оружия изготовлен европейскими мастерами, образцом для них, вероятно, послужили богато изукрашенные кинжалы гуннских вождей.

Ножны кинжалов изготавливались из дерева, могли обтягиваться тканью, кожей и покрываться металлом. Некоторые ножны кинжалов (происходят с территории Цебель динской цитадели и датируются V - началом VI вв.) имеют рамочные наконечники, повторяющие контур оконечностей ножен. Кинжалы крепились к поясу в горизонтальном положении посредством Р-образных либо П-образных скоб (так называемых «выступов»), нередко отделанных в полихромном стиле либо покрытых чеканным орнаментом. В то же самое время продолжали существовать кинжалы, ножны которых имели четыре выступа (скобы) и подвешивались к поясу в вертикальном положении и дополнительно крепились ремешком к бедру. Данный способ известен с III-II вв. до н. э. Однако в IV- VI вв., несмотря на сохранившиеся четыре скобы (выступа), ножны крепятся вертикально посредством двух верхних и к бедру не привязываются. Тем самым нижние скобы утрачивают свою функцию и продолжают изготавливаться как дань традиции.

Боевые ножи по характеру отделки и деталям эфеса практически ничем не отличаются от кинжалов, за исключением наличия однолезвийного клинка, длина и ширина которого в большинстве случаев аналогична данным параметрам кинжальных клинков. Исключение составляют боевые ножи, происходящие с цебельдинских памятников. Они отличаются значительной длиной, достигающей 500 мм, и наличием долов, проходящих вдоль обуха.
В «гуннских», погребениях степного круга копья как таковые отсутствуют. Исключение составляет наконечник копья, обнаруженный в погребении у колхоза «Восход» Саратовской области. Наконечник втульчатый, имеет перо вытянуто-треугольной формы. Длина наконечника составляет порядка 190 мм, при этом длина втулки фактически аналогична длине пера. Перо крепится к втулке посредством пайки. В то же самое время можно допустить использование гуннами копий, в большом количестве происходящих с «готских памятников» гуннского времени на территории Поднепровья, Крыма и Причерноморья. В этих регионах
наиболее популярными были копья, наконечник которых снабжался пером лавролистной, вытянутотреугольной и пламевидной формы.

Защитное снаряжение гуннов состояло из защиты корпуса, боевых наголовий и щитов.
Защита корпуса у гуннов была представлена кольчугами и ламеллярными панцирями 3 . В памятниках степного круга фрагмент кольчуги был обнаружен в погребении у колхоза «Восход», и один целый экземпляр был обнаружен в погребении у села Федоровка. На основании данных находок можно высказать предположение о том, что кольчуги, бытовавшие в гуннской среде, были снабжены короткими рукавами и подолами, достигающими в лучшем случае середины бедра.

Ламеллярные панцири в погребениях степного круга не встречаются, однако их фрагменты присутствуют среди находок, происходящих с территорий, подвергшихся гуннскому вторжению. Так, определенное количество деталей панцирей происходит из погребений франков. Изображения ламеллярных панцирей также можно наблюдать на памятниках византийского изобразительного искусства. Поскольку противники гуннов имели ламеллярные панцири в своем арсенале защитных средств, можно предположить их ограниченное бытование и в кочевой среде. О конструкции этих панцирей нет сколь-либо достоверных сведений, однако, можно предположить, что в основной массе их покрой соответствовал крою «пончо» (две половинки панциря соединялись на плечах и имели разрез по бокам либо на одном боку). Именно такой покрой, если судить по изображениям, имели ламеллярные панцири кавалерии Позднего Рима и Византийской империи. Панцирь фактически состоял из нагрудника и наспинника, набранного из мелких пластин подпрямоугольной формы. Также можно допустить бытование в гуннской среде панциря покроя типа «корсеткираса», состоящего из ламеллярного нагрудника и наспинника, соединяющихся на боках и снабженных плечевыми лямками.

Боевые наголовья гуннов были представлены исключительно шлемами. Шлемы имели сегментноклепаную конструкцию, полусферическую, эллипсоидную (яйцевидную) и грушевидную форму. Некоторые шлемы могли украшаться в полихромном стиле (вставками из драгоценных либо полудрагоценных камней) и накладками из цветного металла. В настоящий момент на территории России найдено пять шлемов, относящихся к гуннской эпохе и, возможно, употреблявшихся в их среде. Шлемы происходят из захоронений Суворовского могильника (две штуки), Тураевского могильника, Калкинского могильника и погребения у с. Кишнек.

Последние две находки можно связать с ареалом распространения кочевий предкавказских гуннов, так как найдены на территории Дагестана и Кабардино Балкарии. Шлемы из погребения № 30 Суворовского могильника и шлем из Тураевского могильника снабжены лопаточковидными наносниками, последний при этом украшен прорезными накладками из желтого металла и имеет трубочки для крепления султанов, расположенные в височной области на венце шлема. Шлем из погребения № 3 Калкинского могильника имеет рудиментарный наносник, подглазные вырезы и анатомически прочеканенные ушные раковины на глубоком венце шлема. Шлемы из Калкинского и Тураевского могильников имели кольчужные бармицы. Можно предположить, что гуннские шлемы, помимо кольчужных, в отдельных случаях снабжались кожаными бармицами, широко известными по изображениям воинов-эфталитов IV- V вв. Толщина металла, идущего на изготовление шлемов, как правило, не превышала1 мм, что позволяет предположить наличие достаточно плотного подшлемника из органических материалов, остатки которых не сохраняются в погребениях.

Возможно, гуннами, после их столкновений с военными отрядами Западной и Восточной Римской империй, использовались шлемы, характерные для кавалерии данных государств. О бытовании таких защитных наголовий на территории, контролируемой гуннами, свидетель

ствует находка обложенного серебряным листом шлема, происходящего из погребения близ села Концешты (современная Республика Молдова).

Щиты являются нехарактерным для гуннов защитным снаряжением, и их использование в кочевой среде документально ничем не зафиксировано. Однако, поскольку длинные мечи упоминаются в числе излюбленного оружия гуннских воинов, вряд ли их эффективное применение было возможно без использования щита, ибо всадник, не защищенный щитом либо иным защитным снаряжением (у гуннов такового было немного), становится уязвимым для оружия противника, в особенности готского или римского пехотинца, вооруженного длинным копьем и закрывающегося большим щитом. Даже если допустить, что до столкновения с готами гунны не знали щитов, сложно представить себе ситуацию, при которой они бы не переняли этого достаточно эффективного защитного снаряжения, тем более, что практически все их противники (пожалуй, за исключением аланов) активно использовали данную деталь вооружения. Если допустить использование в гуннской среде готских либо римо-византийских щитов, можно предположить и их конструкцию, взяв за основу находки остатков щитов, происходящие из Цебельдинской цитадели и памятников Сочинского района. Щиты изготавливались из деревянных дощечек толщиной не более 7-10 мм, снабжались металлической либо деревянной ручкой, металлическим умбоном 4 и, в ряде случаев, металлическими оковками. Диаметр либо длина овальных кавалерийских щитов могла колебаться от 500 до 1200 мм. Щиты имели овальную либо круглую форму, поверхность могла обтягиваться тканью либо кожей и покрываться, по всей видимости, преимущественно геометрическим рисунком. Умбоны, являющиеся одной из главных деталей в конструкции щитов гуннской эпохи (впрочем, как и последующих, вплоть до XI вв. включительно), изготавливались из железа (низкоуглеродистой стали) и бронзы и имели куполовидную либо цилиндро-коническую форму. Поверхность умбона могла золотиться, а также покрываться гранями и спиральными желобками. Последний способ отделки, по всей видимости, наиболее характерен именно для византийских щитов.

Реконструкция облика гуннских воинов иллюстрирует возможное сочетание предметов оружия и защитного снаряжения в рамках одного комплекса вооружения.

Показан возможный облик знатного гуннского воина конца V - начала VI вв, состоящего на службе Византийской империи после распада гуннского союза и участвовавшего в военных кампаниях против Сасанидского Ирана.

Комплекс защитного снаряжения воина состоит из панциря и шлема. Панцирь воина, закрывающий грудь и спину, имеет ламеллярную конструкцию и покрой типа «пончо». Панцирь набран из мелких подпрямоугольных пластин, соединенных между собой посредством кожаных сыромятных ремешков (фрагмент панциря из Айгевани, современная Армения). Панцирь надет непосредственно поверх короткорукавого кафтана.

Голову воина защищает византийской работы шлем эллипсоидной (яйцевидной) формы, имеющий сегментноклепаную конструкцию. Шлем снабжен наушами и гребнем. Все детали шлема покрыты тонким серебряным листом (шлем из погребения у села Концешты ныне хранится в Государственном Эрмитаже, Россия). Конструкция данного боевого наголовья более характерна для IV в., однако данный воин продолжает носить этот великолепно выглядящий шлем, попавший в гуннскою среду в ходе войн с Римом и Византией.

Оружие воина представлено мечом и луком Меч воина снабжен эфесом, детали которого выложены золотым листом и украшены в полихромном стиле вставками из цветного стекла. В полихромном же стиле украшены и металлические детали ножен, также обтянутые тонким золотым листом (находка в склепе города Керчь, в 1904 г, ныне хранится в Государственном Эрмитаже, Россия).

В руке воин держит небольшой сложносоставной лук сигмообразной формы, конструктивно относящийся к лукам «хуннского» типа. Еще два запасных лука с не натянутой тетивой убраны в чулковидный кожаный налуч. Конический кожаный колчан персидской работы (иранское блюдо со сценой охоты, находка в Красной Поляне, Сочинский район) повешен на спину и находится в походном положении.

Изображены два знатных гуннских воина, комплекс вооружения которых реконструирован на основе находок с различных территорий, входивших в сферу влияния державы гуннов, и относящихся ко времени противостояния Восточной и Западной Римских империй. Первый воин облачен в кольчугу с коротким рукавом и подолом (находка у села Федоровка), надетую непосредственно на распашной халат из китайского шелка. Голову воина защищает грушевидный шлем сегментно-клепаной конструкции. Шлем состоит из глубокого венца и цилиндро-сферической тульи, набранной из узких трапециевидных полос, соединенных между собой посредством заклепок (погребение № 3 Калкинского могильника в Дагестане). Навершие шлема имеет полусферическую форму и увенчано небольшим кольцом для крепления плюмажа. На боковых поверхностях венца с большой долей реализма прочеканены ушные раковины. Передняя часть венца снабжена подглазными вырезами и рудиментарным на носником К нижнему краю венца крепится кольчужная бармица. Щит воина сколочен из досок и обтянут раскрашенной кожей, имеет диаметр около 700 мм, по краю усилен металлическими оковками (склеп № 145 Керченского могильника) и куполовидным граненым умбоном, расположенным в центре плоскости щита (Абхазия, погребение МХ31).

Оружие воина состоит из меча, кинжала и лука.

Меч имеет линзовидный в сечении клинок длиной около 800 мм и шириной 45 мм Эфес меча состоит из крестовины, рукояти, навершия и украшен в полихромном стиле (погребение у колхоза «Восход»). Крестовина имеет прямоугольную форму и украшена накладками, выполненными в стиле перегородчатой инкрустации, изображающими головки соколов, обращенные в сторону клинка. Рукоять деревянная, обтянута кожей. Навершие представляет собой полую внутри металлическую биконическую деталь, украшенную вверху полихромной вставкой. Ножны деревянные, обтянуты тонкой кожей, усилены металлическим наконечником бицилиндрической формы (погребение Цебелиум143) и подвешиваются к поясу посредством одной скобы, прикрепленной к внешней части ножен.

Кинжал, висящий на поясе воина, состоит из линзовидного в сечении клинка длиной около 250 мм и эфеса, украшенного в полихромном стиле (8я могила в Новогригорьевке Запорожской области). Эфес состоит из крестовины, рукояти и навершия. Прямоугольная крестовина изготовлена из дерева и обложена бронзовым листом, обтянутым золотом. Крестовина украшена рубчатыми валиками и сердоликовыми вставками в золотой оправе. Рукоять деревянная выполнена как единое целое с сердцевидным на вершием, обложенным золотой накладкой, выполненной в одном стиле с накладкой на крестовину. Ножны деревянные, обтянуты кожей и крепятся к поясу в горизонтальном положении посредством П-образных скоб, обложенных золотым листом и украшенных сердоликовыми вставками. Ножны крепятся на поясе, пряжка и наконечник которого украшены в полихромном стиле вставками из сердолика (могильник у села Новогригорьевка, Запорожская область).

Комплект вооружения дополняет сложносоставной лук «хуннского» типа, убранный в кожаный подтреугольный налуч, совмещенный с цилиндрическим колчаном (остатки лука из погребения № 2 в кургане 8 могильника Кубей; изображения воинов с костяных пластин из кургана № 2 Орлатского могильника, Самаркандская область).

Второй воин, представленный на вкладке, облачен в ламеллярный панцирь, набранный из под треугольных пластин со скругленным верхним краем. Покрой панциря соответствует покрою «корсеткираса» и защищает только грудь и спину воина. Поверх панциря надет халат, подбитый и отороченный мехом. Голову воина защищает шлем эллипсоидной формы, имеющий сегментноклепаную конструкцию (погребение у села Кишнек, КабардиноБалкария). Шлем изготовлен из узких трапециевидных пластин, увенчан уплощенным цилиндрическим навершием. В лицевой части шлема имеется подпрямоугольный вырез, лобовая часть шлема украшена полудрагоценными камнями в золотой оправе. Шлем снабжен кожаной бармицей, полностью закрывающей шею воина.

Воин вооружен длинным мечом, кинжалом, копьем и луком.

Меч воина состоит из клинка, имеющего ромбовидное сечение длиной 750-800 мм при ширине, равной 40-45 мм, и эфеса, состоящего из крестовины, рукояти и навершия, украшенных в полихромном стиле (разрушенное погребение у села Дмитриевка, балка Вольная Вода). Крестовина прямоугольной формы украшена вставками из граната. В таком же стиле отделана нижняя втул ка деревянной цилиндрической рукояти. Навершие имеет вид дисковидной «пуговицы», украшенной гранатом в золотой оправе.

Кинжал воина состоит из длинного (до 400 мм) ромбовидного в сечении клинка и эфеса, металлические детали которого изготовлены из позолоченного серебра и украшены в полихромном стиле вставками из зеленого и красного стекла (погребение Цебелиум143, Абхазия). Крестовина имеет прямоугольную, а навершие - близкую к грушевидной форму. Цилиндрическая рукоять украшена у основания серебряной с позолотой цилиндрической обоймой. Деревянные ножны меча обтянуты кожей, снабжены четырьмя металлическими полуовальными выступами и рамочным наконечником.

Копье длиной 2,5 м состоит из кизилового древка, снабженного втульчатым наконечником с пером пламевидной формы (находки в погребениях на территории Цебельдинской цитадели).
Лук воина «хуннского» типа убран в кожаный подтреугольный налуч, совмещенный с цилиндрическим колчаном (остатки лука из погребения у села Кызыл-Адыр; изображения воинов с костяных пластин из кургана № 2 Орлатского могильника, Самаркандская область).

1 Паннония (Pannonia) - римская провинция, образованная в I в. н. э. Название получила от населявших ее имирийских племен - паннонцев; занимала территории современных Венгрии, Югославии, Австрии.
2 Дол - желоб на плоскости клинка
3 Ламеллярный панцирь - гибкий пластинчатый доспех, набранный из кожаных, костяных или металлических пластин подпрямоугольной формы, соединенных посредством шнура, в отличие от ламинарного доспеха, набранного из крупных (кожаных или металлических) горизонтальных полос.
4 Умбон - срединная железная бляха полусферической или конической формы на щите, защищавшая руку воина от пробивающих щит ударов.

ТЕ САМЫЕ ГУННЫ И ФЕМИНОИНВЕРСИЯ РАС

Непосредственно «те самые гунны», сотрясавшие Европу в раннем Средневековье, появились на ее восточных окраинах в 375 году н.э., столкнувшись с готами в Крыму, и растворились затем на просторах Евразии сразу после смерти Аттилы в 453 г. То есть, история отвела им всего 78 лет, но след, оставленный этим народом в истории человечества, слишком глубок, чтобы мы могли обойти его в попытках восстановить древнюю дохристианскую историю славян-русов. Тем более, что основной транзит гуннов, как, собственно, и большинства прочих азиатских завоевателей, проходил по Северному Причерноморью, то есть, через зону обитания наших предков, славян антов (или роксолан) - потомков скифов и сарматов. На Земле не так давно существовало еще одно подобное мощное имперское образование, сумевшее примерно за такой же недолгий срок своей истории, за 74 года, в той же степени повлиять на преобразование фактически всего мира - это... Советский Союз.
Подавляющее большинство историков поддерживает следующую, основную и официальную, версию происхождения гуннов и их появления в Европе. То же самое записано во всех учебниках по истории раннего Средневековья. Предков гуннов принято отождествлять с кочевыми племенами, обитавшими в степях и предгорьях вдоль северных границ Китая в конце 1 тысячелетия до н.э. Китайцы называли их «сюнну» или «хунну» - здесь почти никто из ученого сообщества и лингвистов не сомневается в правильности перевода древних иероглифов, которые, вообще-то, передают не звуки, а слоги, смысл. Но не будем им противоречить по слабому знанию автором древнекитайских наречий.
И, вроде как, именно для защиты от набегов воинственных хунну была построена Великая Китайская Стена. На рубеже тысячелетий Поднебесной удалось отбить натиск кочевников, в чем им сильно способствовали начавшиеся у хунну разложение родового строя и появление племенной аристократии. При этом часть хунну осталась на месте, а часть в поисках лучшей доли поплелась потихоньку на заход солнца. Путешествие это длилось лет 200-300, племя постепенно, год за годом, меняя кочевья и пастбища, смещалось в сторону Европы, а именно, поначалу, к Уралу и Волге. Здесь они повстречались с племенами финно-угорской языковой группы, принадлежащих, как мы теперь знаем, по мужской Y-хромосоме к гаплогруппе N-N1-Nc1.
К какому роду-племени относились сами гунны (по пути из Китая глухая «х» в их названии трансформируется, как утверждают, в звонкое «г») достоверно неизвестно. Есть только, опять же, гипотезы - о них позже. Но пока для себя сделаем отметочку: раз гунны смешались, ассимилировались, как это утверждается практически во всех учебниках и монографиях по раннему Средневековью, с уграми, то следы этого этнического «коктейля» должны бы отмечаться повсеместно по южной Европе, чего мы, судя по гаплокарте для финно-угорской гаплогруппы N1c, не отмечаем - см. рис. 1.
В 4-м веке н.э. гунны где-то на просторах Заволжья и Предкавказья покоряют алан (о них в следующей главе) и уже с их помощью наваливаются на готов. Далее весь этот разноплеменный конгломерат идет «воевать Рим». Начинается Великое переселение народов, а точнее - Великое гуннское нашествие. Но есть и иные, не менее убедительные и обоснованные версии в «гуннологии». Так, по С. Лесному гунны не имеют, кроме созвучия в названии, отношения к китайским хунну (и он далеко не одинок в этом мнении), а обитали всегда на территории между Волгой, Аралом, Южным Уралом, появившись здесь в незапамятные времена с Ближнего Востока и Передней Азии. По утверждению упоминавшегося в предыдущей главе историка готов Иордана - это 550 год н.э. - «гунны поселились на дальнем берегу Меотийского озера». Такая локализация говорит об изначальной немногочисленности племени. Впрочем, всякая гипотеза о происхождении гуннов имеет право на существование, так как ничего достоверного о нашествии гуннов на Европу на сегодня нет
Так, историк 2-го века н.э. Птолемей сообщал, что некие «хуну» обитают между «бастарнами» (Карпаты) и «роксоланами» (Дон). А вот «наши» ли это гунны, или опять наблюдается некое созвучие в названии племен - неизвестно. Но отметим, по крайней мере, что на Дону уже в то время обитали некие роксоланы (это, разумеется, греческое название славянского племени, скорей всего, они же назывались анты), а вот где-то рядом с ними соседствуют неизвестного роду-племени «хуну». Ссылаясь на Прокопия Кесарийского (6 век н.э.), С.Лесной выводит происхождение гуннов от киммерийцев. А мы помним, что последние были ариями и предшественниками еще скифов на Русской равнине и в северном Причерноморье. Получается гунны - тоже потомки ариев? Вроде бы, абсурд, так как все ученое сообщество считает гуннов, если не монголоидами, то, по крайней мере, прототюрками. Но не будем торопиться.
В работе Трусов приводит свои, не менее убедительные доводы со ссылками на современные данные по исследованиям ДНК предполагаемых останков гуннов (С. Лесной этими данными не мог располагать). По Трусову гунны изначально относились к европеоидной расе и принадлежали по первопредку к гаплогруппе R (индоевропейцы, арии). Будущее племя гуннов примерно 4000-3000 лет до н.э. мигрирует откуда-то из центра Евразии в сторону нынешнего северного Китая и там со временем становится известным китайцам как хунну. При этом по мере тысячелетнего продвижения на восток они смешиваются с местным монголоидным населением, перенимают местный (прототюркский) язык. По Трусову гунны, которые дошли до Европы в 4-5 веках уже н.э. относились к гаплогруппе R1b (западноевропейской) по крови и генетике, по мужской Y-хромосоме. Но вот внешность их за века, за сотню поколений вполне могла стать монголоидной. Тем более что, как указывает автор, гунны дополнительно перемешались с финно-угорским населением Урала. В своих предположениях о трансформации со временем расовых признаков Трусов опирается на интересный, достоверный и научно доказанный факт. Если мужчина передает из поколения в поколение свою эксклюзивную генетическую метку (маркер в Y-хромосоме) неизменной, то по женской линии, где нет этой усеченной от X-хромосомы молекулы - а именно её мужской модификации - передаются и доминируют гены, ответственные за внешний облик потомка: тип лица, цвет волос и глаз, форма носа и т.д.
Считается, например , что «европеоидность» носителям мужской части представителей гаплогруппы R1a (арии) придают женские так называемые митохондриальные ДНК (мтДНК), обозначаемые в популяционной генетике латинской H. А вот при изучении останков скифо-ариев в Минусинской котловине (Алтай) - то есть также в одном из предполагаемых мест происхождения гуннов - в образцах от останков женщин европеоидных мтДНК типа Н почти нет, присутствуют «восточные», «азиатские» метки типа A, C, D, G. Вывод таков: антропологию в значительной степени определяют именно женщины. Вот она, доселе неизвестная, дополнительная роль женщины в создании нового человека: переформирование внешнего облика потомства именно по своему образу и подобию. За несколько десятков поколений изначальная раса пришельцев (завоевателей) переформатируется женской половиной аборигенов в свое подобие. Так, например, «заблудившиеся» тысячи лет назад на территории нынешнего Камеруна - а это Центральная Африка, между прочим - представители западноевропейской гаплогруппы R1b, именно благодаря бракам с аборигенками, за сотню поколений полностью сменили свою внешность на африканскую. И теперь в северном Камеруне основное население составляют африканцы-негроиды, относящиеся по первопредку к европейскому роду R - см. рис. 2. Кстати, интересно было бы узнать ДНК-метку президента Обамы - его отец родом из Камеруна.
По той же причине современные башкиры до 90% относятся к той же западноевропейской гаплогруппе R1b, а у киргизов, например, до 70% - это индоарии из гаплогруппы R1a . И это при полностью характерной восточной внешности. Получается, во время «блужданий» по Евразии тысячи лет назад протоарийских и протоевропейских племен часть их оседала в определенных местах, и со временем они становились неотличимы (через женщин-аборигенок) от своих новых сородичей внешне и, тем более, по языку, который перенимается буквально за два - три поколения. Так что вполне, изначально европеоидные гунны могли со временем приобрести европеоидные черты. В главе, посвященной монголо-татарам мы попытаемся определить, не проявился ли этот эффект, этот фокус природы и в отношении Чингисхана и его воинства. Еще такой интересный факт. Современные финны в подавляющем большинстве своем безусловно относятся к финно-угорской гаплогруппе N1, как и коми, ханты, манси и другие народы Севера. Но финны отчего-то практически неотличимы от европейцев, а вот прочие представители этой группы имеют характерную, практически монголоидную внешность. А ведь ещё несколько столетий назад в постоянных войнах со шведами, русские отличали по внешности финнов, или же, как тогда их называли «чухонцев» от прочих обитателей северных стран и противоположного вражеского лагеря. Здесь также сработал механизм адаптации внешности через постоянные браки пришлых из Сибири в Скандинавию угров с местными женщинами - европейками гаплогруппы I1.
Закрадывается крамольная мысль. А в этой связи, не произошло ли подобной инверсии и в отношении европейских родов R1b и R1a? Как указывалось в предыдущих главах, большинство ученого сообщества склоняется к версии восточно-, даже южно-сибирской прародине указанных родов, откуда они 10-15 тысяч лет назад начали свои путешествия по Евразии и даже, как оказалось, по Африке. Нигде и никем не высказывалось предположение: а не относились ли изначально эти племена к расе монголоидов? Да-да! Все-таки, как ни крути, центральная Азия, Сибирь - это была и есть так сказать, «вотчина», колыбель монголоидной расы и как, действительно, на заре человечества могли среди них «затесаться» племена европеоидов? - Нелогично. А вот если допустить, что были они именно монголоидами, а оседая на территории восточной, центральной и западной Европы, смешивались с местным европеоидным населением (через постоянные браки с аборигенками) - потомками кроманьонцев - и за сотни поколений, как мы видим, вполне могли изменить облик на современный европеоидный. Так, по крайней мере, поступили финны: получив европейскую прописку, вдобавок поимели и туземную внешность, так сказать, «замаскировались под своих».
Но вернемся к гуннам. Помимо приведенных выше версий происхождения гуннов, имеются опять-таки не менее убедительные и обоснованные доводы в пользу происхождения гуннов... от славян . Но не будем на них останавливаться - абсолютно достоверных данных, все же нет. Как видим, обилие прямо противоположных мнений уважаемых авторов не позволяет сделать однозначный вывод о реальном этническом происхождении гуннов. Нет также однозначных описаний современников внешнего вида этих азиатов. У одних они имели привычное для греков и римлян того времени обличье , у других (Марцеллин) - это было нечто невообразимо ужасное, свирепое, звериное. Не зря же гунны навели в свое время такой «шорох» на Европу, их вождем Аттилой до сих пор детей пугают. Образ самого Аттилы, вроде бы, представлен в профиль на монетах того времени - (рис.3), но... Во-первых, нет полной уверенности, что это он, а во-вторых, отмечаем несоответствие словесного описания Аттилы византийским посланником к его двору монетному профилю. По описаниию этого свидетеля [ 9 ] Аттила - жуткий урод, а на монете некий благопристойный господин вполне себе европеоидного вида с крючковатым носов с горбинкой, довольно большими глазами и с бородой. Вот борода - метка хорошая, так как у монголоидов с бородами проблема - не растет. Одни загадки.
Нет также однозначной определенности в анализах ДНК останков предполагаемых гуннов: невозможно со 100% уверенностью угадать, кто именно обнаружен в том или ином захоронении - гунн, гот, славянин, или, может, германец? Дело в том, что по сложившейся «доброй традиции» победители гнали перед собой побежденных, зависимые и союзные племена. Так впоследствии поступали и Чингисхан с Батыем и поэтому установить «кто есть кто» вряд ли когда представится возможным. Например, возвращаясь к главе о готах: не так давно были исследованы на ДНК останки предполагаемого потомка легендарного короля вестготов Вамбы (7 век - Испания). Так вот, потомок этого Вамбы, а значит, и сам король, относились к гаплогруппе Q, а это - племена восточной Сибири и... индейцы Америки, перебравшиеся в свое время из Сибири на Аляску. Вот вам и готы, вот вам и немцы! Конечно, неизвестно, что это за потомок и кто там мог влезть в будуары за несколько поколений, но факт невероятный и красноречивый: в средневековой Испании среди, казалось бы, готов затесались каким-то образом сибиряки-монголоиды. Вот так-то!
По Марцеллину гунны жили, ели, пили и спали верхом на конях, жилищ никаких не имея. Тем не менее, уже упомянутый византийский посол описывает дворец Аттилы - хотя бы и деревянный - именно как дворец, а не «домик кума Тыквы». У Марцеллина читаем, что образ гунны имели не только свирепый и ужасный, но, по его словам, «с младенчества приучали они мальчиков терпеть боль, разрезая им железом щеки, от того у тех не было бород». Наверняка так пытался просвещенный европеец, дотоле не встречавший живых монголов и китайцев, обосновать отсутствие у них растительности на лице. Что ж, не имея возможности достоверно опираться на данные по ДНК, отметим для себя хотя бы следующее: раз у гуннов-мужчин не было бород, то это обстоятельство вполне позволяет отнести их к монголоидной расе, а, значит, к уже упоминавшейся гаплогруппе Q. Хотя не будем забывать о возможной смене расового типа благодаря «женской инверсии».
Другие авторы [ 11]описывают гуннов как рослых, светловолосых, белокожих... Напомним, что этнические гунны - и это наверняка - составляли ядро армии, которая по некоторым оценкам современников достигала количества в 500 тысяч воинов (что очень сомнительно), а вокруг этого ядра кружились многочисленные «электронные оболочки» из покоренных, или просто вовлеченных в общий грабительский поход на вечнобогатый Рим европейских «варварских» племен. (готы, германцы, славяне, аланы...). Здесь, кстати, если все же допустить, что «этнические гунны» относились к гаплогруппе Q (восточная Сибирь), то и вышеупомянутый король вестготов Вамба (это прозвище) мог быть их потомком, так как гунны и готы довольно продолжительное время были союзниками и вполне можно допустить здесь наличие перекрестных династических браков.
Вообще, едва ли изначально гуннское этнообразование представляло собой какую-то серьезную угрозу для тогдашней Европы. Судите сами: катализатором всех последующих событий послужило локальное столкновение двух особо ничем не примечательных племен гуннов и готов, да еще на далеких европейских окраинах - в Крыму. Но так совпали звезды, что после удачного для гуннов вторжения в Крым готы понимают «кто в доме хозяин» и далее вполне разделяют экспансионистские устремления своих новых «руководителей». При этом часть готов бежит на Дунай, ближе к Риму, другая часть, уже вместе с гуннами - на Рим! Определенное содействие успешному и беспрепятственному продвижению гуннов на запад оказали и обитавшие в северном Причерноморье славяне-русы из племени антов. Дело в том, что по данным различных источников постоянные войны русов с готами не всегда были для первых успешными и, мало того, по результатам как раз одного из русо-готских конфликтов (накануне появления гуннов) русы потерпели жестокое поражение от готов. В результате чего теми был убит не только вождь (князь) славян Бож (или Бус) с сыновьями, но и еще 70 старейшин племени. Отсюда: славяне наверняка приветствовали появление гуннов по системе «враг моего врага - мой друг» и, мало того, охотно вливались в их армию на правах союзника. Отсюда же и неоднократные показания очевидцев ло наличии в армии гуннов рослых светловолосых воинов.
В этом ключе любопытно ещё и следующее. Достоверно известно всего только... три (!) именно гуннских слова - то есть опять, и у этого народа ни письменности, ни грамотности не предполагалось априори [ 14 ]. Вот эти слова: медос (хмельной напиток сами угадайте из чего), страва (поминальная тризна) и комос (пиво из проса). Вот тебе и гуннский язык! Уж не состоим ли мы в родстве с этими гуннами - знать бы достоверно генетическую метку? Но этого нет и поэтому приходится гадать.
В работе есть нечто совсем уж полуанекдотическое насчет гуннов. В свое время при раскопках предположительно гуннского кургана (это в северном Китае) в числе прочих артефактов обнаружены остатки полуистлевшей ткани с искусно вышитым на ней портретом человека, опять же, предположительно, именно гунна. Так вот, человек этот похож как две капли воды на... молодого тов. Сталина. Усы, зачес волос со лба, скуластость, рысьи глаза - только трубки не хватает - см. рис.4. Вот такие чудеса заготовили нам товарищи гунны.
Считается, что после распада империи Аттилы какая-то часть гуннов застряла в Паннонии и дала начало формированию будущего венгерского этноса. Основанием для такого предположения является, в том числе, и характерное «уплотнение» показателей гаплогруппы Q именно на территории современной Венгрии - до 10% населения относится к этой группе, больше таких показателей в Европе нет - см. рис.4. Если только верно предположение о гуннах как носителях именно этой восточносибирской монголоидной гаплогруппы. Другая часть гуннов откатилась на восток и участвовала в формировании племен авар, булгар, хазар. Современные болгары также считают себя потомками тех самых гуннов, но вот по генетике это как-то не увязывается: носителей гаплогруппы Q в Болгарии всего только 0,5% - то есть, тут говорить просто не о чем.
А вот многочисленные свидетельства современников о наличии в армии гуннов южных славян-русов говорят нам о формировании в первые века н.э. на территории северного Причерноморья серьезных догосударственных образований наших предков. А это, напомню, середина 4 - середина 5 века нашей эры. Где-то немногим позже уже был построен (вернее, впервые упомянут) Киев.

Племена гуннов вышли из Центральной Азии. Не поладив там с китайским правительством, и, пройдя всю Азию с огнем и мечом, через великие Каспийские ворота они проникли в Европу и наполнили весь тогдашний мир ужасом.

Вот как изображались племена гуннов в исторических источниках. Характеристику гуннов оставили писатели, ближайшие к ним по времени: римские и византийские историки Аммиан Марцеллин , Павел Орозий, Приск и Иордан. Кроме того мы имеем панегирик, принадлежащий Аполлинарию Сидонию, который говорит о быте гуннов в середине V в. Что гунны – кочевое племя, что они большую часть жизни проводили на коне, что, переезжая в своих кибитках, они наводили ужас на всех, с кем приходили в соприкосновение, – в этом все свидетельства сходятся, хотя относятся к разным временам.

Описание гуннских племён у Иордана

Теперь приведем мнение каждого порознь, начиная с Марцеллина. Следует отметить, что Марцеллин в IV в. написал большое сочинение – «Rerum gestarum libri XXXI» (от Нервы до смерти Валента), – из которого до нас дошли последние 18 книг, охватывающие 353–378 гг. Трудами Марцеллина, знавшего о гуннах только по слухам, пользуется и Иордан ; но он не все заимствовал у Марцеллина; часто он приводит и легендарные сведения. Вот место, где он говорит о племенах гуннов: «В домах гунны живут только в крайнем случае а все время проводят в разъездах по горам и долинам и с детства привыкают переносить голод и холод. Одеваются они в грубые холщовые рубахи и носят на голове шапку с висячими ушами. Жены следуют за ними в телегах, ткут грубую ткань и кормят детей. Никто из них не пашет земли, потому что они постоянных жилищ не имеют, а живут как бродяги, без всякого закона. Если вы спросите гунна, откуда он, где его родина – не получите ответа. Он не знает, где родился, где вырос. С ними нельзя заключать договоров, потому что они, подобно бессмысленным животным, не знают, что – правда, а что – неправда. Но они неудержимо и яростно стремятся достичь того, чего хотят, хотя часто переменяют свои желания». Здесь племена гуннов охарактеризованы достаточно ясно. Ни один греческий или римский историк не писал ничего подобного, к примеру, о славянах.

Подробнее говорит Иордан в главах 24 и 34–41. Он говорит верно, пока цитирует Марцеллина; когда же сообщает от себя, то часто смешивает истину с басней, хотя и ссылается на Орозия и Приска. Вот как у него начинается 24 глава: «Пятый готский царь Вилимер осудил некоторых подозрительных женщин и выгнал их из земли скифов далее на восток в степи. Нечистые духи, встретив их, сочетались с ними, от чего и произошел этот варварское племя гуннов. Сперва они жили в болотах. Это были низенькие, грязные гнусные люди; ни единый звук их голоса не напоминал человеческой речи. Эти-то гунны подступили к готским границам». Это место важно в том отношении, что показывает ужас, какой наводили гунны на современников; никто не мог появление их приписать чему другому, как порождению демонов.

Рассказывая историю гуннских племён, Иордан приводит следующее место из Приска, писателя начала V в.: «Гунны жили по ту сторону Меотийских болот (Азовского моря) – в нынешней Кубани. Они имели опытность только в охоте и ни в чем больше; когда же разрослись в большой народ, то стали заниматься грабежом и беспокоить другие народы. Однажды гуннские охотники, преследуя добычу, встретили лань, которая вошла в болота. Следом за ней пошли и охотники. Лань то бежала, то останавливалась. Наконец, следуя за ланью, охотники переходят болота, которые прежде считались непроходимыми, и достигают Скифии. Лань исчезла. Думаю, что это сделали те же демоны», – добродушно заключает Иордан. Не подозревая существования другого мира по ту сторону Меотиды, суеверные гунны, при виде новой земли, приписали все эти обстоятельства указанию свыше. Торопливо они возвращаются назад, восхваляют Скифию и убеждают своё племя переселиться туда. Гунны той же дорогой спешат в Скифию. Все встречающиеся скифы были принесены в жертву Победе, а остальных в короткое время они покорили своей власти. Пройдя с огнем и копьем, гунны покорили аланов, которые не уступали им в военном искусстве, но были выше по своей культуре; они измучили их в сражениях.

Причину успеха гуннских племён Иордан объясняет их страшным отталкивающим видом, что, во всяком случае, имело значение в глазах современников. Гуннам, может быть, не удалось бы победить аланов, но уже своим появлением они приводили их в ужас и те обращались в поспешное бегство, ибо лицо у гуннов было ужасающей черноты, конечно, от пыли и грязи; оно походило, если так можно выразиться, на безобразный кусок мяса с двумя черными отверстиями вместо глаз. «Злобный взгляд их показывает могущество души. Они свирепствуют даже над своими детьми, исцарапывая лицо их ножом, чтобы они прежде, чем коснуться груди своей матери, испытали бы боль от ран». Они стареют, не имея бороды: лицо, изборожденное железом, лишается от рубцов «украшения взрослых». Гунны невысокие, но широкоплечие, с толстой шеей; вооружены огромным луком и длинными стрелами: они искусные наездники. Но, обладая человеческой фигурой, племена гуннов живут по образу зверей (Иордан. О происхождении и деянии гетов, с. 24).

Гунны в изображении Сидония Аполлинария

Иордан жил в VI в., но его свидетельства относятся ко времени первого появления гуннов (в середине IV столетия). Интересно узнать, насколько видоизменились племена гуннов впоследствии? К счастью, мы имеем панегирик Сидония Аполлинария. Дело в том, что спустя сто лет гунны продолжали бороться со скифами . Римский полководец Антемий около 460 года защищал римскую империю от вторжения этих варваров и свои наблюдения мог передать Аполлинарию, который внес их в сочиненный им панегирик, написанный тогда, когда Антемий стал императором. Сообщения его ясно свидетельствуют в пользу того, что гунны в продолжении ста лет нисколько не переменились. «Этот гибельный народ, – говорит Сидоний, – жесток, жаден, дик выше всякого описания и может назваться варваром между варварами. Даже детские лица носят печать ужаса. Круглая масса, оканчивающаяся углом, круглый безобразный плоский нарост между щек, два отверстия, вырытые во лбу, в которых вовсе не видно глаз, – вот наружность гунна. Расплющенные ноздри происходят от поясов, которыми стягивают лицо новорожденного, дабы нос не препятствовал шлему сидеть крепче на голове. Остальные части тела красивы: грудь и плечи широкие, рост выше среднего, если гунн пеший, и высокий, если он на коне. Как только ребенок перестает нуждаться в молоке матери, его сажают на коня, чтобы сделать его члены гибкими. С этих пор гунн всю жизнь свою проводит на коне. С огромным луком и стрелами он всегда попадает в цель, и горе тому, в кого он метит».

Это свидетельство V в., написанное через сто лет после Марцеллина и за столько же до Иордана. Видно, что Сидоний не подчиняется Марцеллину в такой степени, как подчиняется ему Иордан, а, напротив, отличается самостоятельностью. Племена гуннов, казалось, могли бы измениться за сто лет, но этого не случилось.

Говорят, что римские историки не знали славян и могли их смешать с гуннами. Но у Приска мы находим первые упоминания о славянах, причем он достаточно четко отличает славян от гуннов. Известно, что славянская колонизация началась в пределах Римской империи в IV и V вв. (в нынешней Далмации и по Дунаю). В то время о славянах ничего еще не сообщалось. Непосредственные сведения о них находим у Прокопия Кесарийского и Маврикия. Оба они занимали высшие придворные посты в Византии и писали в первой половине VI в., т. е. одновременно с Иорданом, если не раньше. По рассказам их, нет никакого сходства между славянами и гуннами; они не лишены были возможности отличить одно племя от другого. Таким образом, оригинальное мнение русского историка Забелина о родстве славянских племён с гуннами вряд ли может выдержать строгую критику, несмотря на всю эрудицию, которой оно внушительно обставлено.

Гунны и великое переселение народов

Натиск гуннских племён был неодолим. Немой ужас, какой испытали русские во время татарского нашествия, был слабой тенью страха, внушенного гуннами аланам. Аланы давили на остготов , остготы на вестготов . Паника в те ужасные времена доходила до того, что целые народы в 200 тысяч душ, лишенные всяких средств, теснились на берегах рек, не имея возможности перейти их.

Германариху, королю готскому, повиновалась большая часть Северного Причерноморья. Он был для германцев в своем роде Александром Македонским. Громадное царство Германариха представляло крепкую организацию, которая могла бы с течением времени усвоить римскую цивилизацию. Но гунны, потеснив роксоланов и аланов, отбросили их на запад и дали тем сильный толчок всем народам, населяющим Европу. Началось движение, называемое великим переселением народов .

Король готов Германарих рассчитывал на поддержку других племен, но они ему изменили, чему он сам был, будто бы, причиной. Германарих два раза был разбит гуннами, и готы должны были, наконец, покориться, когда Германарих, по легенде, сам пронзил себя мечом и умер 110-летним старцем.

Племенами гуннов тогда предводительствовал Виламир. Он собрал вокруг себя громадные силы. В нынешней Южной России и Венгрии гунны прожили спокойно 50 лет. Вытесненные ими отсюда вестготы перешли за Дунай, в византийские владения и захватили Фракию. Император Валент пал в сражении с готами при Адрианополе (378) , и только его преемник, Феодосий Великий искусными действиями и переговорами смог на время приостановить великое переселение народов и удержать вестготов от вторжения дальше вглубь империи.

Случаются в истории события, которые кажутся невероятными не только их современникам, но и нам, людям взирающим на них с высоты многих столетий. Представьте, что всё человечество, поколение за поколением, упорно воздвигает один дворец, назовите его Цивилизацией, если вам так будет угодно. Усердно и старательно, кирпичик за кирпичиком, изобретение за изобретением, новинка к новинке, закон к закону - и вот уже общий дом принимает вид огромного сверкающего небоскрёба, жить в котором становится удобно и комфортно, здесь существуют правила и приличия, а на дверях стоит строгая охрана, которая пускает лишь тех джентльменов и дам, в чьей пристойности нет сомнений. И вдруг к этому тысячелетнему чертогу подходит никому неизвестное племя-оборванец, вытаскивает всего один блок из основания стены и вся великолепная постройка рушится почти до основания, погребая под своими обломками сотни культурных народов.

В середине IV века всем казалось, что период дикости, хаоса, войн и разрушений остался в далёком прошлом. Спокойствие и процветание царили на континенте. Миллионы людей жили в благоустроенных городах и привольных деревнях, пользовались достижениями прогресса, читали умные книги в тиши библиотек, пахали землю, пекли хлеб, ковали серпы и косы, и были уверены в незыблемости окружающего их мира. Когда в начале 376 года офицеры римских гарнизонов, несущих службу на дунайской границе, увидели толпы людей: множество стариков, женщин и детей, пешком или на телегах с пожитками, добравшихся сюда и умоляющих пустить их на южную, охраняемую сторону, они не сразу оценили степень опасности, грозящей империи. Подумаешь, очередные варварские междоусобицы! Но беженцев становилось всё больше, их рассказы леденили кровь в жилах даже бывалых воинов. Лишь когда на рубежах скопились уже сотни тысяч людей, в том числе мужчин с оружием, которые, стоя на коленях, умоляли пустить их на имперские земли, клялись в вечной преданности Августу и обещали принять веру в Христа, римляне поняли, что случилось действительно нечто ужасное, выходящее за рамки привычных событий.

Гроза вызрела где-то там, в далёких азиатских степях за Танаисом. Дикий народ, о котором мало кто слышал, сумел покорить потомков тех кочевников, что были некогда изгнаны из Северного Причерноморья, и во главе их полчищ в 375 году от Рождества Христова обрушился на жителей Восточногерманской империи. "Взъярилось на готов племя гуннов" - скажет об этом Иордан. События развивались стремительно. Престарелый конунг Германарих, ему к этому времени шёл сто десятый год, покончил с собой, толи от внезапно свалившегося на его седую голову позора, толи пытаясь принести, таким образом, себя в жертву разгневавшимся богам. Царём был избран юный Витимир, внучатый племянник покойного правителя. Он пытался организовать оборону, переманивал звонким готским золотом на свою сторону часть этих самых непостижимых гуннов. Но всё было тщетно, и вскоре новый царь сам гибнет в бою.

Вождь визиготов Атанарих пробует отстоять хотя бы земли за Днестром. К нему присоединяются остатки остготского войска во главе с полководцами Алатеем и Сафраком. Однако, неудержимые гунны прорываются к ним в тыл, и в пух и прах громят хвалёные германские армии. Паника овладевает готами, они более не слушают своих предводителей, но в ужасе бегут к Дунаю. Осенью 376 года римляне дозволяют готским беженцам пересечь границу. Однако, о запасах продовольствия для переселенцев никто вовремя не побеспокоился. "Военачальники, побуждаемые алчностью" наживались на несчастье соседей-изгнанников, продавая несчастным германцам втридорога даже тухлятину и мясо собак и кошек. Когда дело дошло до того, что гордые готы стали от голода отдавать в рабство своих детей, вспыхнул бунт.

Император Валент двинул против мятежников регулярную армию. 9 августа 378 года у города Адрианополя, на территории нынешней европейской Турции, в кровопролитном сражении римляне были наголову разбиты теми, кто, оставив родину, в панике бежал от гуннов. Это было одно из самых тяжких поражений за всю историю Рима, и, несомненно, самое роковое по своим последствиям. Погибло более сорока тысяч легионеров, многие попали в плен. Из восьмидесятитысячного войска едва ли шестая часть воинов смогла спастись бегством. Бедолага Валент, раненый, пытался укрыться в какой-то хижине, но её подожгли и он сгорел там заживо. Империя погрузилась в хаос. Визиготы, остготы, аланы, лишённые гуннами своих мест жительства, рвали её на части, как зимние голодные волки, делящие откормленную овцу, попавшую в их пасти. По следам этих варваров на Балканы, а также в ближневосточные провинции, хлынули страшные гуннские всадники. Запылали города. Забросили плуги пахари. Тщетно они хватались за мечи, пытаясь уберечь таким трудом нажитое добро, честь жён и дочерей, или хотя бы жизни, свои и близких. Всё вокруг наполнилось резнёй, криками, плачем, пожарами и грабежами. Гунны внезапно возникали то здесь, то там, каждый раз обгоняя вести о своём вторжении, и убираясь восвояси ранее, чем кто-то успевал приготовиться к отпору. Послушайте, как страдает блаженный Иероним в Вифлееме, сердце которого буквально разрывалось от жалости к соотечественникам: "Пусть Иисус в будущем избавит Римскую империю от этих зверей! Они появляются всюду раньше чем их ожидали, опережая скорость распространения слухов. Они не испытывают жалости ни к монахам, ни к старикам, ни к плачущим детям. Те, кто только начал жить, были вынуждены умереть и, не ведая, в каком они оказались положении, улыбались в окружении обнажённых вражеских мечей" .

Началось Великое переселение народов, стёршее с лица Земли многие страны и племена, разрушившее сотни городов, истребившее миллионы людей, уничтожившее тысячи рукописей, погрузившее наш континент в пучину варварства и невежества, отбросившее его назад по дороге развития, как минимум, на десяток столетий. И всё "благодаря" гуннам. Ни один другой народ планеты не имеет так много прав на роль главного Злодея в спектакле, разыгрываемом музой Клио на подмостках мировой сцены, где актёрами выступает всё человечество. Но даже у самого отрицательного персонажа исторической постановки должна быть своя биография. Кто они, названные современниками "ужасом народов", откуда пришли и почему так легко обратили Цивилизацию в Хаос? Мы никогда не сможем до конца понять родословную славян, как и других обитателей континента, если не разберёмся с теми, кто был властелином на Востоке Европы в пору их младенчества и кто так много сделал для того, чтобы дитя смогло покинуть свою колыбель. Меж тем, на вопрос: "кто же такие гунны" вот уже полторы тысячи лет историки дают самые разноречивые ответы и большинство из них выглядит весьма неубедительно.

Иордан полагал, что обидчики его предков происходят от неких ведьм ("несколько женщин-колдуний" ), обнаруженных одним из предшественников Германариха конунгом Филимером у готов ("среди своего племени" ). "Сочтя подозрительными, он прогнал их далеко" , вынудив бродить в пустыне. Там их и подобрали "нечистые духи" , и "в их объятиях соитием смешались с ними и произвели то свирепейшее племя" , которое мы знаем под именем гуннов. Но то, что казалось вполне правдоподобным историку раннего Средневековья, уже не кажется таковым в наши дни. Аммиан Марцеллин, политик, боевой офицер и разведчик, вообще отказывается гадать на тему, кто такие гунны, и откуда именно они пожаловали, заявляя лишь по-военному кратко: "Племя гуннов, о которых древние писатели осведомлены очень мало, обитает за Меотийским болотом в сторону Ледовитого океана и превосходит в своей дикости всякую меру" . Церковный историк Зосима колеблется, отнести ли гуннов к "царским скифам" или к потомкам того курносого или слабого народа ("агрипеев"), что был описан Геродотом. От Геродотовых оборотней-невров производит свирепых кочевников писатель Евнаний. А хорошо нам знакомый Прокопий Кесарийский вообще полагал их потомками киммерийцев. Подводя итоги потугам своих собратьев раздобыть хоть какие-то сведения о прошлом этого племени, христианский мыслитель и богослов конца IV века Евагрий Понтийский флегматично заметит: "Где находились гунны, откуда они вышли, как пробежали всю Европу и оттеснили скифский народ, о том никто не сказал ничего ясного" .

Впрочем, надо заметить, что хотя мнения античных мыслителей по данному вопросу и разделились, все они, однако, искали корни агрессоров среди аборигенов Восточной Европы. Историки XIX - начала XX веков, напротив, заподозрили в "потрясателях Вселенной" пришлых монголоидов, предков тюрков или даже монголов, и принялись искать их прародину у границ Китая.

Так родилась версия о том, что подозрительное племя явилось из Монголии и предки его были известны китайцам под именем хунну (в других вариантах произношения: хюнну или сюнну). Российский учёный Константин Иностранцев в 1926 году предложил считать европейских гуннов - западной, а северокитайских хунну - восточной ветвями одного и того же народа. С тех пор в отечественной науке это стало непререкаемым догматом. Хотя по мере изучения восточных кочевников, а равно древностей, оставленных гуннами в Европе, сомнений по этому поводу становилось всё больше - слишком велика была разница между ними.

Да и народы с монголоидными чертами по эту сторону Уральского хребта известны были ещё Геродоту. Проявляются подобные антропологические признаки в той или иной степени и у современных угорцев, к которым, кроме европейских венгров, живущих именно там, где некогда располагалась ставка Аттилы, относят также хантов и манси из Западной Сибири. Венгры, кстати, считают гуннов своими предками. Возможно, именно поэтому у российских исследователей всегда была не менее популярна угорская версия происхождения необычных агрессоров. Как писал историк Дмитрий Иловайский ещё в далёком 1874 году: «Гунны, по мнению многих учёных, будто бы составляли одно из племён Восточнофинской или Чудской группы и принадлежали к её Угорской ветви. Гунны издревле обитали в степях между Уралом и Волгой, по соседству со Скифскими народами Арийской семьи, и вовсе не были каким-то новым народом, прямо пришедшим в Европу из глубины Средней Азии от границ Китая во второй половине IV века» .

Сторонников идеи о "северокитайской прародине" гуннов и их "угрофильских" оппонентов попытался примирить выдающийся отечественный востоковед Лев Гумилёв. В своей книге "История народа хунну" он, по мере сил, попытался соединить в одну две основные концепции отечественной исторической науки. Вот, как это выглядит со слов автора "объединённой" версии: "Приуральские угры были тем народом, который приютил беглецов (с территории Северного Китая) и дал им возможность вновь собраться с силами. Именно с угорских территорий начали хунну свой новый поход на запад, причём угорский элемент составлял их основную боевую силу, и нет оснований сомневаться в том, что оба народа смешались и слились в один новый народ - гуннов" .

Все эти теории, конечно, красивы и романтичны, ещё бы - беглецы с края Света сокрушают величайшие империи Европы - но вот фактов в их основании нет практически никаких, исключая, разумеется совпадение нескольких звуков в названиях обитателей монгольских степей и свирепых кочевников, обрушившихся на Готию и Рим. Именно поэтому западные учёные всерьёз их не воспринимают. Хотя и сами оказываются не в состоянии предложить собственные ответы на почти неразрешимые вопросы: "кто же они такие?" и "откуда пришли?" Авторитетный британский историк Эдвард Томпсон вынужден признать очевидное: "Не только происхождение гуннов, но и их перемещения и деятельность до последней четверти IV столетия остаётся для нас такой же тайной, какой они были для Аммиана Марцеллина" .

Стоп! А почему учёные посчитали, что для последнего это было какой-то там "тайной"? Давайте внимательней вчитаемся в смысл сказанного этим автором, одним из самых образованных людей своего времени. Ведь он не говорит о том, что его предшественники "древние писатели" ничего о гуннах не ведали. Он употребляет принципиально иную формулировку "осведомлены очень мало" , то есть о них знали, но не слишком многое. По мнению Аммиана, перед нами просто народ, в прошлом не слишком прославившийся. Не знаю, был ли знаком Марцеллин с трудами александрийского географа Клавдия Птолемея, но тот в трактате "География" без обиняков помещает народ "хуни" между бастарнами и роксаланами. Мы, конечно, помним, что Птолемей был тот ещё путаник, вполне мог ошибиться с координатами объекта или с чистой душой использовать давно устаревшие данные, но трудно обвинять учёного в том, что он ещё и экстрасенс. Мог ли он предвидеть, какую роль гунны сыграют в истории Европы за два с лишним века до того? Если нет, отчего он располагает их на карте там, где будут кочевать их потомки после сокрушения Готской державы?

Ещё более удивительно, что Птолемей оказался не единственным, кто увидел это племя до периода его громкой славы. Другой географ из Александрии, Дионисий Периегет, творивший примерно в ту же эпоху, оставил нам свой труд "Описание населённой земли". Полистаем его, имея в виду, что Каспий тогда считался заливом, соединённым с Северным океаном "устьем" в том месте, где на самом деле в него впадает Волга: "Фигура всего великого Каспийского моря представляет собой закругляющуюся окружность; его, пожалуй, не переплывёшь на корабле в три лунных круга: столь велик этот трудный путь... Я расскажу вам (теперь) всё о том, какие племена живут вокруг него, начав с северо-западной стороны. Первые - скифы, которые населяют побережье возле Кронийского моря (Северного Океана), по устью Каспийского моря, потом унны, за ними каспийцы, за этими - воинственные албаны и кадусии, живущие в горной стране..."

Итак, по крайней мере, два географа предыдущих столетий слышали о племени со схожим названием. Хотя, их сведения и выглядят полной разноголосицей. Один помещает своих хуни в Причерноморье, между Днепром и Днестром, второй отводит уннам место на берегах Каспия, вероятно, где-то в районе нынешней Калмыкии. Меж тем, на Кавказе гуннов замечают и иные авторы. Армянский историк Агафангел, двоюродный брат святого Григория Просветителя, живший в конце III - начале IV веков, сообщает об участии гуннов вместе с армянами и другими кавказскими народами в войне с персами 227 года от Рождества Христова. При этом никого они тут тогда не пугают, смотрятся вполне заурядным провинциальным племенем. Точно также они продолжают выглядеть и на страницах сочинения другого армянского историка Фавстоса Бузанда, который повествует о нашествии кочевников на его страну в правление царя Хосрова II Короткого (330-339 годы). Вот что об этом говорится: "В то время маскутский царь Санесан, сильно разгневавшись, проникся враждой к сородичу своему, армянскому царю Хосрову и собрал все войска, - гуннов, похов, таваспаров, хетчемаков, ижмахов, гатов и глуаров, гугаров, шичбов и чилмов, и баласичев и егерсванов, и несметное множество других разношерстных кочевых племён..."

Маскуты - это другое название массагетов или аланов. Их предводитель, вместе с подвластными ему народами, среди которых упомянуты гунны, форсировал Куру и вторгся на территорию Армении ориентировочно в 336 году. Местный царь бросил страну на растерзание врагов и заперся в отдалённой крепости вместе с престарелым патриархом. Не встречая сопротивления, агрессоры грабили окрестности и разрушали всё, что попадалось им на пути. Через год спарапет (полководец) Ваче Мамиконян сумел собрать войско и разгромил захватчиков. Его витязи "набросились, били, громили войска аланов и маскутов, и гуннов, и других племён и всё каменистое поле устлали трупами убитых, так что кровь обильно текла, как река, и не было числа перебитому воинству. Немногочисленные же остатки они гнали перед собой до страны баласичев" . Вдумайтесь - какая странная ирония Судьбы! За какие-то несчастные сорок лет - время жизни немногим более одного поколения - до начала вселенского переполоха устроенного этим племенем, предки тех, кто стал "ужасом народов" безропотно служат провинциальным аланским царькам, упоминаются в одном ряду с некими "похами" и "хетчемаками", и складывают головы под мечами армянской армии, которая, в свою очередь, многократно бита и римлянами и персами.

Но, как бы то не было, мы видим, что кое-какими сведениями о гуннах до их нашествия в Европу древние писатели всё же располагали. О первоначальном местожительстве этого племени, если не считать противоречивых указаний александрийских географов, остальные авторы упоминают довольно смутно. Большинство из них, однако, связывает этих кочевников с Танаисом (Доном) и Меотидой (Азовским морем). В сочинении Иордана приводится легенда, объясняющая, почему об этом народе долгое время ничего не было слышно: "Вот эти-то гунны, созданные от такого корня, и подступили к границам готов. Этот свирепый род, как сообщает историк Приск, рассевшись на дальнем берегу Меотийского озера, не знал никакого другого дела, кроме охоты, если не считать того, что он, увеличившись до размера племени, стал тревожить покой соседних племён коварством и грабежами. Охотники этого племени, выискивая однажды, как обычно, дичь на берегу внутренней Меотиды, заметили, что вдруг перед ними появился олень, вошёл в озеро и, то ступая вперёд, то приостанавливаясь, представлялся указующим путь. Последовав за ним, охотники пешим ходом перешли Меотийское озеро, которое (до тех пор) считали непереходимым, как море. Лишь только перед ними, ничего не ведающими, показалась скифская земля, олень исчез. Я полагаю, что сделали это из ненависти к скифам, те самые духи, от которых гунны ведут своё происхождение. Вовсе не зная, что, кроме Меотиды, существует ещё другой мир, и приведённые в восхищение скифской землёй, они, будучи догадливыми, решили, что путь этот никогда ранее неведомый, показан им божественным (провидением). Они возвращаются к своим, сообщают им о случившемся, расхваливают Скифию и убеждают всё племя отправиться туда по пути, который они узнали, следуя указанию оленя" .

В разных вариантах эта легенда пересказывается и другими древними писателями, правда, вместо охотников иногда её героем оказывается пастух, а оленя (лань) заменяет бык, ужаленный оводом. Тем не менее, тема "замкнутости" или даже "запертости" первоначальной гуннской прародины, проходит сквозной нитью через большинство сочинений о происхождении этого народа. У Павла Орозия читаем, что гунны "долгое время были отрезаны неприступными горами" . А блаженный Евсевий Иероним, творивший в середине IV - начале V столетий даже намекает, о каких именно горах идёт речь: "Весь Восток задрожал при внезапно разнёсшихся вестях, что от крайних пределов Меотиды, где запоры Александра сдерживают дикие племена Кавказа, вырвались орды гуннов, которые летая туда и сюда на быстрых конях, всё наполнили резнёй и ужасом" . Под "запорами Александра" здесь разумеется древняя система укреплений, типа Дербентской стены, которая сдерживала проход через Кавказские горы с Севера на Юг.

Итак, древние писатели не сомневались в том, что гунны были близкими соседями европейцев, византийцев и персов. Отчего же тогда в наши дни их коллеги устремили свой ясный взор в сторону Китая, пытаясь разыскать следы "потрясателей Вселенной" в столь отдалённых местах? Видимо, всему виной слишком уж необычный облик агрессоров, их странные нравы и образ жизни. Историкам наших дней, вероятно, показалось, что такого рода дикари не могли быть европейскими обитателями.

Впрочем, давайте полистаем старые летописи и внимательно посмотрим на гуннов глазами их более цивилизованных современников. Вот, что пишет римский придворный поэт Клавдий Клавдиан: "Север не питает ни одного племени более свирепого. У них безобразная внешность и постыдные на вид тела, но они никогда не отступают перед трудностями. Пищей им служит охотничья добыча, они избегают плодов Цереры (продуктов земледелия), их забава разрезать лицо, у них считается прекрасным клясться убитыми родителями (то есть, гордиться убийством отца и матери). Двойная природа не более их сочетала двуобразных тучерождённых с родными конями (как кентавры они срослись с лошадьми). Они отличаются необыкновенной подвижностью, но без всякого порядка и с неожиданными обратными набегами" . Может показаться, что с обвинениями в отцеубийстве поэт Клавдиан, что называется "перегнул палку". Впрочем, живший чуть позже церковный историк Феодорит вообще полагал, что гунны - людоеды, которые отказались от поедания тел своих стариков только в эпоху Аттилы, когда многие из них стали принимать христианство.

Иордан в подробностях описывает необычный облик захватчиков: "Они побеждали не столько войной, сколько внушая величайший ужас своим страшным видом… потому что их образ пугал своей чернотой, походя не на лицо, а, если можно так сказать, на безобразный комок с дырами вместо глаз. Их свирепая наружность выдаёт жестокость их духа, они зверствуют даже над потомством своим с первого дня рождения. Детям мужского пола они рассекают щёки железом, чтобы раньше, чем воспринять питание молоком, попробовали они испытание раной. Поэтому они стареют безбородыми, а в юношестве лишены красоты, так как лицо, изуродованное железом, из-за рубцов теряет своевременное украшение волосами» . Кроме того, готский историк обращает внимание и на необычное телосложение этих кочевников: "Свирепейшее племя, …малорослое, отвратительное и сухопарое, понятное как некий род людей только в том лишь смысле, что обнаруживало подобие человеческой речи… Ростом они невелики, но быстры проворством своих движений и чрезвычайно склонны к верховой езде; они широки в плечах, ловки в стрельбе из лука и всегда горделиво выпрямлены благодаря крепости шеи. При человеческом обличии живут в звериной дикости" . А вот как выглядит в глазах Иордана царь гуннов Аттила, великий предводитель этого племени: "По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутой сединой, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом кожи, он являл все признаки своего происхождения" .

Но быть может, готский историк слишком эмоционален в описании врагов своего народа? Послушаем, что скажет Аммиан Марцеллин, боевой офицер, разведчик, уж он-то за свою жизнь насмотрелся на представителей самых разных народов, белых и чёрных, культурных и диких, красивых и не очень. Ему слово: "Так как при самом рождении на свет младенца ему глубоко изрезают щеки острым оружием, чтобы тем задержать своевременное появление волос на зарубцевавшихся нарезах, то они доживают свой век до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов. Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, чудовищный и страшный вид, так что их можно принять за двуногих зверей или уподобить тем грубо обтесанным наподобие человека чурбанам, какие ставятся на концах мостов. При столь диком безобразии в них человеческого образа они так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приспособленной ко вкусу человека пище; они питаются кореньями диких трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть" .

Как видим, и здесь о красоте речь не идёт, всё больше о "чудовищном и страшном виде" и "дикости, превосходящей всякую меру" . Последнее проявляется, по мнению римского писателя не только в том, как они поступают со своей внешностью, но и в целом ряде привычек и нравов этого племени: "Никогда они не укрываются в какие бы то ни было здания; но, напротив, избегают их, как гробниц, отрешенных от обычного обихода людей. У них нельзя встретить даже покрытого камышом шалаша. Они кочуют по горам и лесам, с колыбели приучаются переносить холод, голод и жажду. И на чужбине входят они под кров только в случае крайней необходимости, так как не считают себя в безопасности под кровом... Тело они прикрывают льняной одеждой или же сшитой из шкурок лесных мышей. Нет у них различия между домашним платьем и выходной одеждой: но раз одетая на шею туника грязного цвета снимается или заменяется другой не раньше, чем она расползется в лохмотья от долговременного гниения. Голову покрывают они кривыми шапками, свои обросшие волосами ноги - козьими шкурами; обувь, которую они не выделывают ни на какой колодке, затрудняет их свободный шаг... Поэтому они не годятся для пешего сражения; зато они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид, и часто сидя на них на женский манер, исполняют свои обычные занятия. День и ночь проводят они на коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют и, склонившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко, что даже видят сны. Когда приходится им совещаться о серьезных делах, то и совещание они ведут, сидя на конях" .

Дикость завоевателей, по мнению Марцеллина, проявлялась не только в их нравах, но и в уровне организованности (а точнее, дезорганизованности) гуннского сообщества. Для него, как и для многих его современников, гунны, это не страна, не царство, а бродячие орды грабителей, северный "ураган племён", по образному выражению одного из античных авторов, внезапно налетевший и никем не управляемый. Как пишет Аммиан: "Не знают они над собой строгой царской власти, но, довольствуясь случайным предводительством кого-нибудь из своих старейшин, сокрушают все, что ни попадется на пути. Иной раз, будучи чем-нибудь задеты, они вступают в битву; в бой они бросаются, построившись клином, и издают при этом грозный завывающий крик. Легкие и подвижные, они вдруг нарочно рассеиваются и, не выстраивая боевой линии, нападают то там, то здесь, производя страшные убийства. Вследствие их чрезвычайной быстроты никогда не случается видеть, чтобы они штурмовали укрепление или грабили вражеский лагерь. Они заслуживают того, чтобы признать их отменными воителями, потому что издали ведут бой стрелами, снабженными искусно сработанными остриями из кости, а сблизившись в рукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком. Никто у них не пашет и никогда не коснулся сохи. Без определенного места жительства, без дома, без закона или устойчивого образа жизни кочуют они, словно вечные беглецы, с кибитками, в которых проводят жизнь; там жены ткут им их жалкие одежды, сближаются с мужьями, рожают, кормят детей до возмужалости. Никто у них не может ответить на вопрос, где он родился: зачат он в одном месте, рожден - далеко оттуда, вырос - еще дальше. Когда нет войны, они вероломны, непостоянны, легко поддаются всякому дуновению перепадающей новой надежды, во всем полагаются на дикую ярость. Подобно лишенным разума животным, они пребывают в совершенном неведении, что честно, что нечестно, ненадежные в слове и темные, не связаны уважением ни к какой религии или суеверию, пламенеют дикой страстью к золоту, до того изменчивы и скоры на гнев, что иной раз в тот же самый день отступаются от своих союзников без всякого подстрекательства и точно также без чьего бы то ни было посредства опять мирятся".

А теперь послушайте, что пишет римский поэт V века Аполлинарий Сидоний в своём панегирике императору Антемию: "Там, где белый Танаис спадает с Рифейских гор, под северным сиянием Медведицы живёт племя грозное духом и телом, так что на самых лицах его детей уже отпечатан какой-то ужас. Круглой массой возвышается его сдавленная голова. Подо лбом, в двух впадинах, как бы лишённых глаз, виднеются взоры. Свет едва брошенный в полость мозга, проникает до наружных, крайних орбит, однако, не закрытых, так что через малое отверстие они видят обширные пространства, и недостаток красоты возмещают тем, что различают маленькие предметы на дне колодца. Чтобы нос не слишком выдавался между щёк и не мешал шлему, круглая повязка сдавливает нежные ноздри (младенца). Таким образом, материнская любовь обезображивает рождённых для битв, поскольку при отсутствии носа поверхность щёк делается ещё шире. Остальная часть тела у мужчин прекрасна: широкая грудь, большие плечи, подпоясанный ниже пупа живот. Пешие, они представляются среднего роста, но если видишь их на коне, то они кажутся высоки; такими же часто являются, когда сидят. Едва ребёнок покидает лоно матери, он уже на спине коня. Можно подумать, что это члены одного тела, ибо всадник как бы прикован к лошади; другие народы ездят на конском хребте, а этот живёт на нём".