Казнь русских в чечне. Зарождение и развитие смертной казни в древней руси

Об изуверских пытках в Средневековой Европе рассказано уже немало. К сожалению, реалии того времени были таковы, что и на Руси казни были не менее жестокими. Так, пожалуй, наиболее известным правителем, «креативно» казнившим людей, был Иван Грозный . В этом обзоре представлены 5 безжалостных методов казни, обожаемые русским царем.

«Не убивайте и не повелевайте убивать, даже если кто и будет повинен в чьей-то смерти» (Владимир Мономах)

Экзотические виды казни

Цивилизация усовершенствовала виды казни, но что касается изобретательности и оригинальности, то тут наши предки дадут нам сто очков вперед.

Римский император Тиберий придумал следующий вид пытки-казни: с умыслом напоив людей допьяна вином, им, охмелевшим и беспомощным, перевязывали члены, и они изнемогали от задержания мочи. Другой император - Калигула применял перепиливание человека пилой. Когда вздорожал скот, которым откармливали диких зверей для гладиаторских зрелищ, Калигула велел кормить зверей преступниками из тюрем, не разбирая меры их вины.

Похоже \"развлекался\" русский царь Иван Грозный. Один из его любимых видов казни - зашить осужденного в медвежью шкуру (называлось это \"обшить медведно\") и затем затравить собаками. Так был казнен новгородский епископ Леонид. Иногда на людей натравливали медведей (естественно, в этом случае их не \"обшивали медведно\").

Иван Грозный вообще любил всякого рода нестандартные казни, в том числе казни с \"юмором\". Я уже говорил, что дворянина по фамилии Овцын он повесил на одной перекладине с овцой. А вот нескольких монахов он приказал однажды привязать к бочке с порохом и взорвать - пускай, мол, они, подобно ангелам, сразу летят на небеса. Брата одной из своих жен Михаила Темрюковича Грозный приказал посадить на кол; так же поступил он и с бывшим своим любимцем князем Борисом Тулуповым. Врача Елисея Бомбелия по приказу царя казнили так: выворотили из суставов руки, вывихнули ноги, изрезали спину проволочными плетьми, затем привязали к деревянному столбу и разводили под ним огонь, наконец, полуживого отвезли на санях в тюрьму, где он и скончался от ран. Главу иностранного приказа (то бишь министра иностранных дел) Ивана Михайловича Висковатого по приказу Грозного привязали к столбу, а затем приближенные царя подходили к осужденному, и каждый вырезал у него из тела по куску мяса. Один из опричников, Иван Реутов, так \"неудачно\" отрезал кусок, что Висковатый умер. Тогда Грозный обвинил Реутова в том, что он сделал это нарочно, чтобы сократить мучения Висковатого, и велел казнить его. Но от казни Реутов уберегся, успев заболеть чумой и умереть.

Из других видов экзотических казней, применявшихся Грозным, следует назвать попеременное обливание осужденного крутым кипятком и холодной водой; так был казнен казначей Никита Фуников-Курцев. Современники рассказывают, что в конце июля 1570 года, когда на Красной площади в Москве состоялись массовые казни, царь приказал у многих \"вырезать из живой кожи ремни, а с других совсем снять кожу, и каждому своему придворному определил он, когда тот должен умереть, и для каждого назначил различный род смерти: у одних он приказал отрубить правую и левую руку и ногу, а потом только голову, другим же разрубить живот, а потом отрубить руки, ноги, голову\". Грозный любил \"комбинированные\" виды казни. Во время казней в Новгороде царь приказывал поджигать людей специальным горючим составом (\"пожаром\"), затем опаленных и измученных, их привязывали к саням и пускали лошадей вскачь. Тела волочились по мерзлой земле, оставляя кровавые полосы. Затем их сбрасывали в реку Волхов с моста. Вместе с этими несчастными к реке везли их жен и детей. Женщинам закручивали назад руки и ноги, привязывали к ним детей и тоже бросали в студеную реку. А там в лодках плавали опричники, которые добивали тех, кто всплывал, баграми и топорами.

Особый вид казни применялся при Иване Грозном по отношению к государственным изменникам. Приговоренного сажали в котел, наполненный маслом, вином или водой, вдевали его руки в специально вмонтированные в котел кольца и ставили котел на огонь, постепенно подогревая жидкость до кипения. В средневековой Германии подобным образом расправлялись с фальшивомонетчиками (другим видом наказания для них, по так называемому Любекскому нраву, было снятие волос с головы вместе с кожей).

Хотя Грозный и стремился к оригинальности в изобретении способов казни, в ряде случаев у него были предшественники. Например, что касается отрезания от тела кусков мяса, - подобное было с неким юношей Филологом, предавшим своего учителя Цицерона. Вдова Квинта (брата Цицерона), получив право на расправу с Филологом, заставляла его отрезать куски мяса от собственного тела, жарить и есть их! Сдирание же кожи с живого человека издавна практиковалось на Ближнем Востоке - так был казнен азербайджанский поэт XIV века Насимн.

Еще один вид экзотической казни-пытки описывает Адам Олеарий в путевых записках о Московии XVII века.

\"Жертву привязывают к спине сильного человека, стоящего прямо на ногах и опирающегося руками на особое приспособление, похожее на высокую, в человеческий рост, скамейку, и в таком положении наносят 200 или 300 ударов кнутом, преимущественно по спине. Удары начинают наносить пониже затылка и идут сверху вниз. Палач с таким искусством наносит удар, что с каждым разом отрывает кусок мяса, соответствующий толщине кнута. Подвергшиеся истязанию большей частью умирают\"

Подобная казнь применялась еще и в XIX веке, при Николае I, когда формально смертной казни не существовало. Маркиз де Кюстин в книге \"La Russie en 1839\" (в русском переводе - \"Николаевская Россия\") свидетельствует:

\"Смертная казнь не существует в России (ее отменила императрица Елизавета), за исключением случаев государственной измены. Однако некоторых преступников нужно отправить на тот свет. В таких случаях для того, чтобы согласовать мягкость законов с жестокостью нравов, поступают следующим образом: когда преступника приговаривают более чем к ста ударам кнута, палач, понимая, что означает такой приговор, из чувства человеколюбия убивает приговоренного третьим или четвертым ударом\"

\"Устаревшие\" виды смертной казни в России в XX веке:

В 1918 году от Рождества Христова, после оставления Киева частями Красной Армии, был найден крест, на котором большевики распяли поручика Сорокина, считая его добровольческим шпионом.

В 1919 году в Перми большевиками был заживо зарыт епископ Андроник.

В Крыму в январе 1918 года раненного ротмистра Новацкого большевики привели в чувство, перевязали и бросили в топку транспорта корабля.

В январе 1918 года, проводя политику террора в Крыму, приговоренных к смерти большевики бросали в море: \"...жертве отводили назад руки и связывали их веревками у локтей и кистей, помимо этого связывали и ноги в нескольких местах, а иногда оттягивали и голову за шею веревками назад и привязывали к уже перевязанным рукам и ногам. К ногам привязывались \"колосники\". Подобные расправ ы применялись в системе ГУЛАГа, когда в морях и больших озерах топили старые баржи с политическими заключенными.

Китайское поедание крысой \"возродили\" в ЧК в Киеве: \"Пытаемого привязывали к стене или столбу, потом к нему крепко привязывали одним концом железную трубу в несколько дюймов ширины... Через другое отверстие в нее сажалась крыса, отверстие тут же закрывалось проволочной сеткой и к нему подносился огонь. Приведенное жаром в отчаяние, животное начинало въедаться в тело несчастного, чтобы найти выход. Такая пытка длилась часами, порой до следующего дня, пока жертва не умирала\".

Во время гражданской войны практиковалось обливание человека водой на открытом воздухе при сильном морозе. Центральное бюро партии эсеров выпустило заявление, где говорилось, что в Воронежской губернии, в селе Алексеевском и других селах сотрудники чрезвычайки (ЧК) выводят людей голыми на мороз и обливают холодной водой до превращения их в ледяные столбы. 29 декабря 1918 года так был казнен Феофан (Ильменский), епископ Соликамский. Его раздели, заплели волосы в косы, связали их, продели в них жердь и на этой жерди опускали в прорубь на реке до тех пор, пока епископ не покрылся льдом толщиной в два пальца.

Вместо послесловия

«Русская правда» - первый письменный источник русского права -смертной казни не знала. Как отмечал историк права профессор Н. П.Загоскин: «...Смертная казнь чужда правовому мировоззрению русского народа,как чуждо ему суровое отношение к преступнику вообще».

После крещения Руси именно греческие епископы рекомендовали князю Владимиру заимствовать римско-византийскую карательную систему, широко применявшую смертную казнь. Но сам князь отнесся к их совету неодобрительно.

Распространение смертная казнь получает при Иване Грозном, когда было казнено около 4 тысяч человек.

Дальнейшее расширение области применения смертной казниимело место при Петре I, когда она могла быть назначена за 123 составапреступлений, (а том числе за незаконную порубку леса, за драки на спорныхземлях и т. п.)

Сенатским указом от 7 мая 1744 года в период двадцатилетнегоправления Елизаветы Петровны смертная казнь в России была отменена полностью.

Фото с сайта www.newsru.com

Британская газета The Sunday Times опубликовала выдержки из личного дневника высокопоставленного офицера российского спецназа, который участвовал во второй чеченской войне. Обозреватель Марк Франкетти, который самостоятельно перевел текст с русского языка на английский, в своем комментарии пишет, что ничего подобного никогда не публиковалось.

«Текст не претендует на роль исторического обзора войны. Это история автора. Свидетельство, которое писалось в течение 10 лет, холодящая кровь хроника казней, пыток, мести и отчаяния в течение 20 командировок в Чечню», — так характеризует он эту публикацию в статье «Война в Чечне: дневник убийцы», на которую ссылается InoPressa.

В выдержках из дневника содержатся описания боевых действий, обхождения с пленными и гибели товарищей в бою, нелицеприятные высказывания о командовании. «Чтобы уберечь автора от кары, его личность, имена людей и географические названия опущены», — отмечает Франкетти.

«Проклятой» и «кровавой» называет Чечню автор записок. Условия, в которых приходилось жить и воевать, сводили с ума даже таких крепких и «натасканных» мужчин, как спецназовцы. Он описывает случаи, когда у них сдавали нервы и они начинали бросаться друг на друга, устраивая потасовки, или измывались над трупами боевиков, отрезая им уши и носы.

В начале приведенных записей, видимо, относящихся к одной из первых командировок, автор пишет, что жалел чеченских женщин, чьи мужья, сыновья и братья примкнули к боевикам. Так, в одном из селений, куда вошла российская часть и где остались раненые боевики, две женщины обратились к нему с мольбой отпустить одного из них. Тот внял их просьбе.

«Я мог бы казнить его на месте в тот момент. Но мне стало жаль женщин», — пишет спецназовец. «Женщины не знали, как меня благодарить, совали мне в руки деньги. Я взял деньги, но это осело на душе тяжелым грузом. Я почувствовал себя виноватым перед нашими погибшими ребятами».

С остальными ранеными чеченцами, согласно дневнику, поступили совсем иначе. «Их выволокли наружу, раздели догола и запихали в грузовик. Некоторые шли сами, других били и толкали. Один чеченец, потерявший обе ступни, выкарабкался сам, шагая на культях. Через несколько шагов он потерял сознание и осел на землю. Солдаты избили его, раздели догола и бросили в грузовик. Мне не было жаль пленных. Просто зрелище было неприятное», — пишет солдат.

По его признанию, местное население смотрело на русских с ненавистью, а раненые боевики — с такими ненавистью и презрением, что рука сама невольно тянулась к оружию. Он рассказывает, что ушедшие чеченцы оставили в том селении раненого русского пленника. Ему переломали руки и ноги, чтобы он не смог сбежать.

В другом случае автор описывает ожесточенное сражение, в ходе которого спецназовцы выбили боевиков из дома, где они засели. После боя солдаты обшарили здание и в подвале обнаружили несколько наемников, сражавшихся на стороне чеченцев. «Все они оказались русскими и воевали за деньги, — пишет он. — Они принялись кричать, умоляя нас не убивать их, потому что у них семьи и дети. Ну и что с того? Мы сами тоже не оказались в этой дыре прямиком из сиротского приюта. Мы казнили всех».

«Истина в том, что храбрость людей, воюющих в Чечне, не ценится», — рассуждает спецназовец в дневнике. В пример он приводит случай, о котором ему рассказали солдаты другого отряда, с которым они вместе коротали одну из ночей. На глазах одного из их ребят убили его брата-близнеца, но тот не только не был деморализован, но и отчаянно продолжил сражаться.

«Вот как люди пропадают без вести»

Довольно часто в записях встречаются описания того, как военные уничтожали следы своей деятельности, связанной с применением пыток или казнями пленных чеченцев. В одном месте автор пишет, что одного из мертвых боевиков завернули в полиэтилен, засунули в колодец, наполненный жидкой грязью, обложили тротилом и подорвали. «Вот как люди пропадают без вести», — добавляет он.

Так же поступили с группой чеченских смертниц, захваченных по наводке в их убежище. Одной из них было за 40, другой едва исполнилось 15. «Они были под кайфом и все время нам улыбались. На базе всех трех допросили. Поначалу старшая, вербовщица шахидок, отказывалась говорить. Но это изменилось после побоев и воздействия электрошоком», — пишет автор.

В итоге смертниц казнили, а тела взорвали, чтобы скрыть улики. «Значит, в итоге они получили то, о чем мечтали», — рассуждает солдат.

«В высших эшелонах армии полно муд**ов»

Много пассажей дневника содержит резкую критику командования, а также политиков, которые посылают на смерть других, а сами остаются в полной безопасности и безнаказанности.

«Однажды меня поразили слова генерала-идиота: его спросили, почему семьям моряков, погибших на атомной подлодке «Курск», выплатили крупную компенсацию, а солдаты, убитые в Чечне, до сих пор дожидаются своей. «Потому что потери на «Курске» были непредвиденными, а в Чечне они прогнозируются», — сказал он. Значит, мы пушечное мясо. В высших эшелонах армии полно таких муд**ов, как он», — говорится в тексте.

В другом случае он рассказывает, как его отряд попал в засаду, потому что их обманул собственный командир. «Чеченец, обещавший ему несколько АК-47, уговорил его помочь ему совершить кровную месть. В доме, который он нас послал зачищать, не было мятежников», — пишет спецназовец.

«Когда мы вернулись на базу, погибшие ребята лежали в мешках на взлетно-посадочной полосе. Я раскрыл один из мешков, взял друга за руку и сказал: «Прости». Наш командир даже не взял на себя труда попрощаться с ребятами. Он был в стельку пьян. В тот момент я его ненавидел. Ему всегда было плевать на ребят, он их просто использовал, чтобы делать карьеру. Позднее он даже пытался обвинить в неудачной зачистке меня. Му**к. Рано или поздно он заплатит за свои грехи», — проклинает его автор.

«Жаль, что нельзя вернуться назад и что-то исправить»

В записках также рассказывается о том, как война повлияла на личную жизнь солдата — в Чечне он постоянно скучал по дому, жене и детям, а возвращаясь, постоянно ссорился с женой, часто напивался с сослуживцами и нередко не ночевал дома. Отправляясь в одну из длительных командировок, откуда он мог уже не вернуться живым, он даже не попрощался с женой, которая накануне наградила его пощечиной.

«Я часто думаю о будущем. Сколько еще страданий нас ожидает? Долго ли еще мы сможем продержаться? Ради чего?» — пишет спецназовец. «У меня много хороших воспоминаний, но только о ребятах, которые действительно рисковали своей жизнью ради части. Жаль, что нельзя вернуться назад и что-то исправить. Все, что я могу, — это попытаться избежать тех же ошибок и всеми силами постараться жить нормальной жизнью».

«Я отдал спецназу 14 лет жизни, потерял много, многих близких друзей; ради чего? В глубине души мне остается боль и ощущение, что со мной поступили нечестно», — продолжает он. А финальная фраза публикации такова: «Я жалею только об одном — что может быть, если бы в бою я повел себя иначе, некоторые ребята до сих пор были бы живы».

Казнили на Руси издавна, изощренно и мучительно. Историки по сей день не пришли к единому мнению о причинах появления смертной казни.

Одни склоняются к версии продолжения обычая кровной мести, другие отдают предпочтение византийскому влиянию. Каким же образом на Руси расправлялись с теми, кто преступил закон?

Утопление

Это вид казни был весьма распространен в Киевской Руси. Обычно он применялся в тех случаях, когда требовалось расправиться с большим количеством преступников. Но были и единичные случаи. Так, например, киевский князь Ростислав разгневался как-то на Григория Чудотворца. Велел связать непокорному руки, накинуть на шею веревочную петлю, на другом конце которой закрепили увесистый камень, и бросить в воду. При помощи утопления казнили в Древней Руси и вероотступников, то есть христиан. Их зашивали в мешок и бросали в воду. Обычно такие казни происходили после сражений, в ходе которых появлялось много пленных. Казнь через утопление в отличие от казни через сожжение считалась для христиан самой позорной. Интересно, что спустя века большевики в ходе Гражданской войны использовали утопление в качестве расправы над семьями «буржуев», при этом приговоренным связывали руки и бросали в воду.

Сожжение

С XIII века этот вид казни обычно применялся по отношению к тем, кто преступил церковные законы – за хулу на Бога, за небогоугодные проповеди, за колдовство. Особенно ее любил Иван Грозный, который, к слову сказать, был весьма изобретателен в способах экзекуции. Так, например, он придумал зашивать провинившихся в медвежьи шкуры и отдавать их на растерзание собакам или сдирать кожу с живого человека. В эпоху Петра казнь через сожжение применялась по отношению к фальшивомонетчикам. Их, кстати, наказывали и еще одним способом – заливали в рот расплавленные свинец или олово.

Закапывание

Закапывание живьем в землю обычно применялось к мужеубийцам. Чаще всего женщину закапывали по горло, реже – только по грудь. Такая сцена превосходно описана Толстым в его романе «Петр Первый». Обычно местом для казни становилось людное место – центральная площадь или городской рынок. Рядом с еще живой казненной преступницей выставляли часового, который пресекал любые попытки проявить сострадание, дать женщине воды или немного хлеба. Не возбранялось, однако, высказывать свое презрение или ненависть к преступнице – плевать на голову или даже пинать ее. А еще желающие могли подать милостыню на гроб и церковные свечи. Обычно мучительная смерть приходила на 3–4 сутки, но в истории зафиксирован случай, когда некая Ефросинья, закопанная 21 августа, умерла только 22 сентября.

Четвертование

При четвертовании приговоренным отрубали ноги, затем руки и только потом голову. Так был казнен, например, Степан Разин. Планировалось таким же способом лишить жизни и Емельяна Пугачева, но ему сначала отрубили голову, а уж потом лишили конечностей. По приведенным примерам несложно догадаться, что подобный вид казни применяли за оскорбление царя, за покушение на его жизнь, за измену и за самозванство. Стоит заметить, что в отличие от среднеевропейской, например парижской, толпы, которая воспринимала казнь как зрелище и разбирала виселицу на сувениры, русские люди с состраданием и милосердием относились к приговоренным. Так, во время казни Разина на площади стояла гробовая тишина, нарушаемая только редкими женскими всхлипываниями. По завершении процедуры люди обычно расходились молча.

Кипячение

Кипячение в масле, воде или вине было особенно популярно на Руси во времена царствования Ивана Грозного. Приговоренного сажали в котел, наполненный жидкостью. Руки продевали в специальные вмонтированные в котел кольца. Затем котел ставили на огонь и начинали медленно подогревать. В результате человек варился заживо. Такую казнь применяли на Руси к государственным изменникам. Однако этот вид выглядит гуманно по сравнению с экзекуцией под названием «Хождение по кругу» – одним из самых лютых способов, применявшихся на Руси. Приговоренному вспарывали живот в районе кишечника, но так, чтобы он не скончался слишком быстро от потери крови. Затем изымали кишку, прибивали один ее конец к дереву и заставляли казненного ходить вокруг дерева по кругу.

Колесование

Широкое распространение колесование получило в эпоху Петра. Приговоренного привязывали к закрепленному на эшафоте бревенчатому Андреевскому кресту. На лучах креста делали выемки. Преступника растягивали на кресте лицом вверх таким образом, что каждая его конечность лежала на лучах, а места сгибов конечностей – на выемках. Палач железным ломом четырехугольной формы наносил один удар за другим, постепенно переламывая кости на сгибах рук и ног. Работа плача завершалась двумя-тремя точными ударами в живот, при помощи которых переламывался хребет. Тело разломанного преступника соединяли так, что пятки сходились с затылком, укладывали на горизонтальное колесо и в таком положении оставляли умирать. Последний раз такая казнь была применена на Руси к участникам Пугачевского бунта.

Посажение на кол

Подобно четвертованию посажение на кол применялось обычно к бунтовщикам или воровским изменникам. Так был казнен в 1614 году Заруцкий, сообщник Марины Мнишек. Во время казни палач вбивал молотком кол в тело человека, затем кол ставили вертикально. Казненный постепенно под тяжестью собственного тела начинал съезжать вниз. Через несколько часов кол выходил у него через грудь или шею. Иногда на колу делали перекладину, которая останавливала движение тела, не позволяя колу дойти до сердца. Этот метод значительно растягивал время мучительной смерти. Сажание на кол до XVIII века было очень распространенным видом казни среди запорожских казаков. Меньшие колы использовали для наказания насильников – им вбивали кол в сердце, а также в отношении матерей-детоубийц.

В России по Псковской судной грамоте 1467 года смертью наказывалось: воровство в церкви, конокрадство, государственная измена, поджоги, кража, совершенная в посаде в третий раз. Каждый последующий документ, устанавливающий ответственность за совершение преступлений, только ужесточал наказания. Судебник 1550 года значительно расширил сферу преступлений, караемых смертью: за первую кражу (если вор пойман с поличным или признался в краже в результате пытки), за вторую кражу и второе мошенничество (если преступник сознался в этом), за разбой, душегубство (убийство), за ябедничество (клевету) или иное «лихое» дело, за убийство господина, государственную измену, церковную кражу, поджог, супружескую измену.

Однако известно, что в России суровость законов смягчается необязательностью их исполнения и волей главы государства. Борис Годунов, вступая на царство, дал обет прекратить смертные казни на пять лет. Поступок, безусловно, эффектный, учитывая, что народ уже «наелся» расправами на много лет вперед.

После Бориса Годунова в государстве Российском наступило суровое время смуты. Суд вершить было некогда и некому, поэтому уже не столько казнили, как просто убивали.

Инфляция цены человеческой жизни определила жестокость законов. В Уложении царя Алексея Михайловича 1649 года присутствует около шестидесяти преступлений, за которые полагается смертная казнь.

Первая глава Уложения определяла ответственность для «богохульников и церковных мятежников». Их предписывалось сжигать. Так же на костер была дорога тем, кто совращал православных в басурманскую веру.

Следовало наказывать смертной казнью не только за убийство в церкви, но и за воспрепятствование совершению литургии и святотатство.

По традиции смертная казнь полагалась за государственные преступления: измену, злоумышление на государево здоровье, сбор рати мятежа, сношение с врагом и прочее.

Новое законодательство жесткой рукой пыталось привить правила поведения в общественном месте. Убийство или увечье, учиненные в присутствии государя или судьи, непременно карались смертью.

Развивающийся государственный аппарат позаботился о защите своих прерогатив. Основанием для применения смертной казни были составление подложных бумаг от имени правительства или государя, приложение государевой печати к подложной бумаге, подделка приказных писем, выезд за границу без проезжей грамоты.

И, наконец, в новом законе появился целый комплекс экономических преступлений, предусматривающих для нарушителей высшую меру наказания. Воров теперь можно было казнить даже за проникновение в чужой дом, если был доказан злой умысел. Можно было казнить судей за взятки и покупателей мехов у ясачных инородцев без оплаты пошлины. Смертью теперь были чреваты даже употребление и продажа табака. А фальшивомонетчикам, как и раньше, полагалось заливать горло расплавленным металлом.

Новое законодательство определяло не только за что казнить, но и как. Например, указывалось: «Воров, которые довелись смертной казни, татей и разбойников вешать, а смертных убойцев казнить, сечь головы».

В Уложении царя Алексея Михайловича повешение также предписывалось назначать перебежчикам во вражеское войско и шпионам.

Казнь путем повешения в назидательных целях часто устраивалась на площадях, где воздвигали виселицы в форме букв «Т» или «Г». Правда для пойманных разбойников виселицы колотить было лень, и их вздергивали просто на деревьях. Для бунтовщиков виселицы иногда возводились на плотах, которые после совершения казни отправлялись вниз по большим рекам - для устрашения окрестного населения.

Самые жестокие казни, как и в других государствах, предназначались для мятежников. Самозванцев и главарей бунтов, как правило, четвертовали. На Руси это делали отсечением сначала рук и ног, а потом головы. В 1654 году так был казнен ЛжеШуйский - Тимошка Анкудинов, потом заговорщики Соковнин и Циклер, а в 1671 году – атаман Стенька Разин.

Как осуществлялась эта казнь можно представить на примере экзекуции над авантюристом и пьяницей Тимошкой Анкудиновым. Любимым времяпровождением Тимошки были пьянки с распутными девками в кабаках и игра в зернь. За этим занятием утекло и женино приданное и любовь близких. Отец умер, прокляв его, мать ушла в монастырь, а жена извелась в слезах и горе. Пропив все кроме ума, Тимофей опомнился и взялся за этот самый ум. И тот не подвел его. За три года Анкудинов сделал головокружительную карьеру в Москве. Ему доверили заведовать сбором денег и хранением казны в приказе. Увы, водка опять оказалась сильнее силы воли. Начал он потихонечку пропивать доверенную ему царскую казну.

По тем временам за казнокрадство отсекали руку. Свою руку Тимоха пожалел, а вот жену нет. Перед ревизией доверенной ему казны он учинил настоящее злодейство. Запер уснувшую жену в горнице и подпалил дом, после чего с польским шляхтичем Конюховским пустился в бега. От дома Анкудиновых в Москве выгорела целая улица, но все решили, что Тимофей с женою сгорели.

А между тем Анкудинов удрал в Польшу, где стал выдавать себя за сына умершего Василия Шуйского и претендента на московский престол.

В заграничных странствиях самозванца Тимошку милостиво принимали и король Владислав, и Богдан Хмельницкий, и хан Давлет-Гирей. Но особенно хорошо встретила его шведская королева Христина, которая назначила ему дом для помещения, обед со своего стола, 4 коня, 10 человек прислуги и 5000 талеров в месяц, а также пообещала содействие в занятии престола. Самозванцу повезло, что иностранцы плохо знали русскую историю, а в частности тот факт, что у Василия Шуйского вовсе не было детей.

Анкудинов и его товарищ Конюховский катались как сыр в масле. Беспрерывные балы, пиры, охоты и другие развлечения знати пришлись им весьма по вкусу. Наверное, за блеском красивой жизни Тимофей уже и позабыл кого обманул и обворовал на своей родине, но те люди его не забыли. Когда королеве Христине донесли, кто скрывается за личиной сына Шуйского, она пришла в неописуемый гнев. И тотчас приказала схватить Тимофея.

Но Анкудинов успел скрыться. Однако его настигли в Ревеле и бросили в тюрьму. Судьба последний раз преподнесла ему подарок. Тимошке удалось бежать из тюрьмы. Он объехал еще несколько стран. Роковым для него оказалось пребывание в Нейштадте. Там Анкудинов нос к носу столкнулся с обворованным им купцом Миклафом, был опознан и схвачен. За 100 000 червонцев герцог Голштинский с радостью выдал самозванца России.

В августе 1654 года в Москве жуликам устроили позорную процессию к лобному месту. Первым везли Костю Конюховского. За ним Анкудинова. Его шею обхватывал толстый железный ошейник, от которого шла цепь, прикованная к широкому обручу, служившему поясом. Руки были связаны за спиною веревкой, концы которой волочились по земле. Рядом на коне ехал подьячий и кричал: «Глядите, православные, вот лиходей и государев изменник!»

Под улюлюканье толпы Анкудинова и Конюховского доставили на лобное место, расположенное на площади Большого рынка в Кремле. Там палач сперва отрубил Анкудинову левую руку и левую ногу, потом - правую руку и правую ногу и, наконец, голову. Палачи наткнули их на пять кольев и бросили в свальную яму. К Конюховскому правосудие проявило снисходительность, он лишился лишь трех пальцев, после чего был отправлен в Сибирь. Причем по ходатайству патриарха Конюховскому отрубили пальцы на левой, а не на правой руке, дабы он мог креститься.

Иногда руководителей бунтов сажали на кол. В 1606 году посадили на кол мятежника Аничкина, а в 1614 году - Заруцкого, сообщника Марины Мнишек.

Простых бунтовщиков предпочитали топить и вешать. Иногда к ним применялось повешение за ребро. В 1676 г. воевода Мещеринов, взяв Соловецкий монастырь, «многих за ребра вешал». Любопытно, что эту казнь нередко применял и вождь бунтовщиков Степан Разин.

При таком виде повешения железный крюк вонзался осужденному в бок, поддевался под ребро и высовывался наружу. Повешенный принимал, таким образом, изогнутое положение: ноги и голова свешивались вниз. Руки иногда связывались, иногда – нет. Но сползти с крюка даже со свободными руками было почти невозможно. Известны лишь единичные случаи, когда повешенные срывались с него. При казни раскольников иногда повешение за ребро сочетали с колесованием.

Мучения жертв, повешенных за ребро, могли длиться несколько дней, прежде чем они умирали от кровопотери и жажды. К женщинам на Руси применялся схожий, но еще более страшный вид казни. В русских летописях начала XVII века есть рассказы о том, как женщинам прорезали груди и, продев в раны веревки, подвешивали на перекладинах.

Исключительно для женщин имелся и еще один вид казни – окопание. Он применялся в качестве наказания за убийство мужа. Казнь осуществлялась в людном месте – на площади или на рынке. Осужденная закапывалась живой стоймя или на коленях - по плечи, со связанными за спиной руками. К ней приставлялась стража, чтобы несчастной никто не давал еды и питья. Единственно, что дозволялось – бросать ей деньги, которые затем шли на гроб и свечи. Днем священник молился при зажженных свечах за душу погибающей и давал ей напутствие.

Смерть при такой казни наступала на второй или третий день, главным образом, от жажды и от самоотравления организма, лишенного воздуха. Но иногда женщины боролись за жизнь и дольше. Известен случай, когда одна из женщин, будучи закопанной, продержалась 31 день. Видимо ей все же давали еду и питье.

Когда требовалось ускорить смерть, то вокруг жертвы уплотняли землю, выстукивая ее большим деревянным молотком или торцом кола. Уплотнявшийся таким образом грунт сильнее сдавливал грудь - и тогда смерть наступала в течение нескольких часов.

Английский посол в России Чарльз Витворт так описал казнь через окопание, свидетелем которой он стал в 1706 году: «В яму, вырытую на площади, женщину-убийцу опустили живою и засыпали ее там до плеч; затем прямо перед ее глазами поставили плаху, на которой тут же обезглавили прислужницу, помогавшую убийце; другого сообщника - управителя и вместе любовника зарытой - повесили прямо над ее головой. Оба трупа оставались перед нею и это ужасное зрелище устранено было с глаз ее только 24 часа спустя, по просьбе многих лиц; сама же она оставалась без пищи и питья до ночи 24-го ноября, когда, наконец, землю вокруг нее прибили плотнее с целью ускорить смерть, иначе несчастная прожила бы еще два или три дня в ужасном положении».

Закопанные по горло в землю женщины вызывали сочувствие у окружающих. Порой, по просьбе общественности их амнистировали. Например, когда в 1677 году, когда на торговой площади во Владимире была закопана некая Фетюшка за то, что отсекла косой голову своему мужу, в ее защиту выступило духовенство. Настоятели двух владимирских монастырей с братией и игуменья женского монастыря с сестрами подали воеводе челобитную, «чтоб ее, жонку Фетюшку, из земли вынуть и постричь в монастырь, ради его царского многолетнего здравия и ради поминовения блаженныя памяти великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича. И из земли она, жонка Фетюшка, вынята и послана постричь в Успенский девичий монастырь».

В 1682 г. ямская жена Маринка и стрелецкая жена Дашка Перепелка «окопаны были в землю трои сутки и в земле обещались постричься и злых дел не творить; и указал великий государь тех жонок выкопать и постричь».

Во второй половине XVII в. смертная казнь через окопание то отменялась, то опять восстанавливалась. Наконец, видимо под влиянием иностранцев, считавшей ее варварским обычаем, она была окончательно ликвидирована в России.

Расстрел в допетровские времена почти не применялся. При Федоре Алексеевиче известен один случай расстрела: в 1679 г. по приказу мангазейского воеводы был повешен за ноги и расстрелян вор, выходец из юратской самояди.

Правда, вольные донские казаки расстрел в виде казни практиковали широко. Причем применяли его как за воровство, так и за «некрепкую дружбу».

В царствование Алексея Михайловича отрабатывалось не только новое законодательство, но и ритуалы смертной казни.

В Судебнике 1669 говорилось, что казни преступников «в пустых местах не вершить, а вершить в тех местах, где они воровали или где они жили».

В Москве казни совершались на Красной площади у Лобного места возле Спасских ворот и на Козьем болоте. Иногда - на Яузе и на Москве-реке.

Лобное место получило свое название из-за местонахождения - на взлобье - крутом берегу реки. Оно служило не только для наказания преступников, но и для объявлений. С Лобного места объявлялись важнейшие указы, обращались к люду цари и патриархи. Это место было выложено кирпичом и оснащено деревянной решеткой, запирающейся на железный засов. При царе Алексее Михайловиче у Лобного места стояли пушки и был царев кабак.

Но прежде чем попасть на лобное место преступник должен был быть не только осужден, но и подвергнут определенному ритуалу. После объявления приговора преступника сажали на неделю в покаянную избу, где он постился и готовился к причастию. За день-два до казни туда приходил священник. «После сказки в покаянной избе поститься неделю до причастия святых тайн, а по причастии святых тайн быти им два дня, а в третий день их вершить» - так регламентировал процедуру покаяния царь Алексей Михайлович.

Однако в 1653 году покаянные избы для татей и разбойников были отменены. А патриарх Никон запретил «не токмо причащати разбойников и татей, но ниже исповедовать их в последний час казни их».

В процедуре казни имелись нюансы. По воскресеньям не казнили. Беременным женщинам давали отсрочку до разрешения от бремени. Отступников от веры православной полагалось перед казнью троекратно уговаривать вновь обратиться в прежнюю религию.

К месту казни преступникам порой организовывали позорную, но пышную процессию. Например, в 1696 году для изменника немчина Якушки ее организовали таким образом: он стоял на телеге, запряженной в четверню, на телеге же стояла виселица, в которую были воткнуты два топора, два ножа, повешены два хомута, два ремня, двое клещей, с перекладины виселицы спускались десять кнутов. Якушка был одет в турецкое платье, чалму. Руки и ноги его украшали толстые цепи, на шее петля, конец которой был привязан к перекладине виселицы. На перекладине надпись: «Сей злодей веру свою четырежды переменил, изменник стал Богу и человеком, католик сей стал протестантом, потом грек, а в конец магометанин». Выше были изображены луна и звезда - символы магометанства, а на груди надпись: «Злодей».

Несмотря на жестокость законов Россия могла бы стать примером гуманности для цивилизованной Европы. В ней не было инквизиции, безумного истребления ведьм, кровопролития между католиками и протестантами. Но не стала. В России православная церковь тоже не являла собой образец терпимости и прощения.

Массовые казни среди духовенства вызвал раскол в русской церкви. Все началось с того, что сын мордовского крестьянина Никита Минов, ставший московским патриархом Никоном затеял церковную реформу. Он решил унифицировать церковную обрядность и установить единообразие церковной службы. За образец были взяты греческие правила и обряды, принятые в Византийской империи. Стремясь сделать русскую церковь центром мирового православия, Никон за дело взялся жестко, по принципу «лес рубят, щепки летят».

С приверженцами старой русской церкви не церемонились. По всей стране запылали костры для старообрядцев.

В XVII веке казнь путем сожжения была предусмотрена «за богохульство, за волховство, за чернокнижничество». При царе Алексее Михайловиче «старицу Олену сжигают в срубе, как еретицу, с чародейскими бумагами и кореньями...» В Тотьме в 1674 году сожжена была в срубе и при многочисленных свидетелях женщина Феодосья по оговору в порче.

Но особенно часто сожжение применялось как мера наказания раскольникам за их приверженность «старой вере». Хотя вера у раскольников была та же самая, что у патриарха – православная, но богослужение они вели по-старому, а следовало по-новому, по "никониански". Нюансов между старым и новым богослужением было немало, но ныне они не кажутся такими уж значительными, чтобы ради них идти на костер или отправлять туда своих ближних. Камнями преткновения между старой и новой верой было, например, сколькими перстами креститься – двумя или тремя или как совершать крестный ход – по ходу или против солнца.

Но во второй половине XVII века эти нюансы были для священнослужителей важнее жизни. В этот период были преданы мучительной смерти сотни приверженцев старой веры. А апофеозом борьбы со староверами стала расправа над иноками Соловецкой обители.

Эти иноки никого не убили, никого не ограбили, но они покусились на нечто более важное для тех времен – господствующую религию. Соловецкие иноки были твердо убеждены, что измена старой вере означала измену Церкви и Самому Богу. Они писали царю:

«Лучше нам временною смертью умереть, нежели вечно погибнуть. И если нас предадут огню и мукам или на части рассекут, мы и тогда не изменим апостольскому преданию вовеки».

Царь решил сломить упрямство староверов силой и в 1668 году отправил в Соловецкий монастырь войска. Иноки не пустили к себе стрельцов и превратили свою святую обитель в крепость, приготовившись к ее защите. Целых восемь лет понадобилось царским войскам, чтобы сломить сопротивление божьих людей. В ночь на 22 января 1676 года благодаря предательству одного из братии стрельцы через тайный лаз ворвались в обитель, и началась страшная расправа над обитателями монастыря.

Для наказания почти четырех сотен защитников обители использовались все три вида массовых казней: одних повесили, других лишили головы на плахах, третьих утопили в проруби. Но к расправе подошли творчески. Это был один из первых случаев на Руси когда широко применялось повешение на крюке за ребро. Утопление тоже разнообразили. Кого-то просто спускали в прорубь, а иных вмораживали в лед, чтобы своей печальной участью они до весны устрашали других упрямцев.

Так же в целях устрашения полгода не убирали тела убитых и казненных. Их похоронили только тогда, когда пришел специальный царский указ предписывающий сделать это.

А разгромленную и разграбленную обитель заселили лояльными монахами, присланными из Москвы, которые вели богослужение по новым книгам и крестили тремя перстами.

Самое знаменитое в России сожжение - это сожжение протопопа Аввакума, подвижника раскольничества.

Есть у людей истово верующих такая черта, как нетерпимость к любой другой вере. Аввакум был ревнителем древнего благочестия. Патриарх Никон – сторонником новшеств. Принципиальный спор между ними развернулся относительно того сколькими перстами креститься. Крылатой стала фраза Аввакума: «Лучше бо человеку не родиться, нежели тремя персты знаменатися».

Патриарх Никон долго пытался перевоспитать Аввакума. Сначала Петрова расстригли и предали анафеме – не помогло. Тогда сослали его на Север. Опять мера не возымело эффекта. В земляной келье Пустозерского острога Аввакум провел 15 лет, в течение которых написал свои главные сочинения. Опасаясь, что речи раскольника приведут к бунту, царь Федор Алексеевич приказал отправить его на костер.

14 апреля 1682 года в Пустозерске «за великие на царский дом хулы» сожжен в земляном срубе главный идеолог старообрядства протопоп Аввакум Петров. Вместе с ним приняли мученическую смерть его ближайшие сподвижники старообрядцы Епифаний, Лазарь и Федор. Получается, что в Европе сжигали колдунов, а на Руси – строобрядцев.

К уголовным преступникам власть по традиции относилась более терпимо, чем к политическим. В 1653 году царь Алексей Михайлович даже организовал для них амнистию, повелев освободить и отправить в ссылку сидевших в тюрьмах и ждавших казни татей и разбойников.