А в гоголь ночь перед рождеством. Ночь перед Рождеством (Гоголь)

План пересказа

1. Появление черта.
2. Рассказ о кузнеце Вакуле.
3. Разговор надменной Оксаны и влюбленного Вакулы.
4. Чуб, отец Оксаны, идет в гости к Солохе.
5. Оксана обещает Вакуле выйти за него замуж, если он принесет ей черевички, которые носит сама царица.
6. Солоха прячет незадачливых ухажеров (черта, голову, дьяка, Чуба) в мешки из-под угля.
7. Вакула садится на черта и летит на нем в Петербург.
8. Жители села узнают, кто сидел в мешках.
9. Вакула, добравшись до столицы, идет к царице на прием вместе с запорожцами и получает черевички государыни.
10. Оксана печалится об отсутствии Вакулы и чувствует, что она влюблена.
11. Вакула, возвратившись, сватает Оксану.
12. Жизнь Вакулы и Оксаны.

Пересказ

«Последний день перед рождеством прошел. Зимняя, ясная ночь наступила». Через трубу одной из хат вместе с дымом верхом на метле поднялась ведьма. С противоположной стороны показалось пятнышко, которое растянулось и оказалось просто чертом. Осталась у него последняя ночь, когда еще можно «шататься по белу свету и выучивать грехам добрых людей». Подкрался черт к месяцу, чтобы утащить его, и после нескольких неудачных попыток все-таки схватил его, спрятал в карман и полетел далее.

Кузнец Вакула слыл лучшим живописцем в Диканьке. «Кузнец был богобоязливый человек и писал часто образа святых... Но торжеством его искусства была одна картина, намалеванная на стене церковной в правом притворе, в которой изобразил он святого Петра в день Страшного суда, с ключами в руках, изгонявшего из ада злого духа; испуганный черт метался во все стороны, предчувствуя свою погибель, а заключенные прежде грешники били и гоняли его кнутами, поленами и всем чем ни попало». С тех пор черт поклялся кузнецу мстить. Решил он для этого украсть месяц, надеясь, что старый Чуб в такую темень не пойдет в гости к дьяку, у которого соберутся знакомые на кутью. «А кузнец, который был издавна не в ладах с ним, при нем ни за что не отважится идти к дочке, несмотря на свою силу». Черт тем временем, строил «любовные куры» ведьме.

Чуб с кумом Панасом вышел из дверей своей избы. Увидев, что на небе нет месяца, он засомневался, стоит ли идти к дьяку. Но, поругавшись и посовещавшись с кумом, решил идти, и «два кума отправились в дорогу».

Между тем Оксана, дочь Чуба, которая считалась лучшей девкой и по ту, и по эту сторону Диканьки и «была капризна, как красавица», оставшись одна, не могла налюбоваться собою в зеркало: «Ах, как хороша! Чудо! Какую радость принесу я тому, кого буду женою! Как будет любоваться мною мой муж! Он не вспомнит себя! Он зацелует меня насмерть!»

Пока Оксана расхваливала свою внешность, вошел в избу Вакула, который был до беспамятства в нее влюблен: «Если б меня призвал царь и сказал: "Кузнец Вакула, проси у меня всего, что ни есть лучшего в моем царстве, все отдам тебе. Прикажу тебе сделать золотую кузницу, и станешь ты ковать серебряными молотами".. - "Не хочу, - сказал бы я царю, — ни каменьев дорогих, ни золотой кузницы, ни всего твоего царства: дай мне лучше мою Оксану!"» Оксана холодна и надменна с Вакулой. Ей скучно с кузнецом, и она ждет девчат с парубками, чтобы весело провести рождественскую ночь.

Ведьма, замерзнув, спустилась по воздуху прямо в трубу. Черт последовал за нею, и «оба очутились в просторной печке между горшками». Затем Солоха вылезла из печи, отряхнулась, и никто не мог бы и подумать, что она только что летала на метле.

Мать кузнеца Вакулы, имевшая от роду не больше сорока лет, была «ни хороша, ни дурна собою... Однако ж она так умела причаровывать к себе самых степенных козаков, что к ней хаживал и голова, и дьяк Осип Никифорович, и козак Корний Чуб, и козак Касьян Свербыгуз. И, к чести ее сказать, она умела искусно обходиться с ними. Ни одному из них и в ум не приходило, что у него есть соперник». Но приветливее всех Солоха была с козаком Чубом, потому что слыл он на хуторе богатым. А чтобы сын ее Вакула «не подъехал к его дочери и не успел прибрать всего себе», она старалась как можно чаще ссорить сына с Чубом. На хуторе ходили разные истории и байки, о том, что Солоха - ведьма.

Солоха, как добрая хозяйка, начала убирать и ставить все на свои места, но мешков, которые стояли у печи, не тронула. Черт, когда влетал в трубу, увидел Чуба с кумом и решил напустить метель, чтобы Чуб вернулся назад и застал кузнеца у себя дома. Действительно, заблудившись в метели, Чуб и кум стали искать дорогу назад. Кум набрел на шинок и позабыл все. Чуб же увидел свою хату и стал звать дочь. Но, услышав голос Вакулы, решил, что наткнулся на чужую избу. Не желая признаваться, что он, Чуб, заблудился, он сказал, что пришел поколядовать. Вакула, не узнав Чуба, поколотил и выгнал его. Чуб решил пойти к Солохе, поскольку понял, что она сейчас одна.

В этот момент у черта вылетел украденный месяц. «Все осветилось. Метели как не бывало... Толпы парубков и девушек показались с мешками». Колядующие с шумом и хохотом ввалились в хату Чуба. Оксана на одной девушке заметила красивые черевички и немедленно захотела, чтобы у нее были не хуже. Вакула вызвался достать «такие черевики, какие редкая панночка носит». На что красавица ответила: «Да, будьте все вы свидетельницы: если кузнец Вакула принесет те самые черевики, которая носит царица, то вот мое слово, что выйду тот же час за него замуж». Девушки увели «капризную красавицу» с собою, а кузнец «думал только об одной Оксане». Между тем черт разнежился у Солохи. Вдруг послышался голос головы. Солоха побежала отворить дверь, а проворный черт влез в лежавший у печи мешок. Не успел голова слова сказать, как послышался голос дьяка. Солоха по просьбе головы спрятала его в мешок из-под угля. Дьяк только начал ухаживать за Солохой, как вдруг послышался стук в дверь. Испугавшись, что его застанут у Солохи, дьяк тоже попросил его спрятать, что ведьма и сделала, высыпав уголь из другого мешка. В хату вошел Чуб. Не заставил себя ждать и вернувшийся Вакула. Солоха, испугавшись, сама дала знак Чубу лезть в тот самый мешок, в котором уже сидел дьяк.

Кузнец был «весьма не в духе». Оглядев хату, он остановил взгляд на мешках: «Зачем тут лежат эти мешки? Их давно бы пора убрать отсюда. Через эту глупую любовь я одурел совсем. Завтра праздник, а в хате до сих пор лежит всякая дрянь. Отнести их в кузницу!» Мешки показались очень тяжелыми, но Вакула взвалил все на плечи и вышел из хаты. Услышав голос Оксаны среди колядующих, Вакула бросил на землю мешки и побрел как завороженный, «с маленьким мешком на плечах вместе с толпою парубков, шедших следом за девичьей толпою». Оксана опять стала смеяться над кузнецом, да так, что он с горя решил утопиться. Попрощался со всеми и убежал. А когда остановился перевести дух, решил: «Попробую еще средство, пойду к запорожцу Пузатому Пацюку. Он, говорят, знает всех чертей и все сделает, что захочет. Пойду, ведь душе все же придется пропадать!» Вакула попросил Пацюка показать дорогу к черту. На что тот равнодушно ответил: «Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами». Вакулу поразило, как Пацюк ел вареники. Они сами окунались в сметану и отправлялись к нему в рот. Один даже вымазал кузнецу губы сметаною. Набожный кузнец, чтобы не набираться греха, так как нельзя было есть в эту ночь скоромное, выбежал из хаты.

Черт тем временем выскочил из мешка и сел верхом на шею Вакуле, нашептывая на ухо: «Это я — твой друг, все сделаю для товарища и друга! Денег дам, сколько хочешь... Оксана будет сегодня же наша». Кузнец согласился. Черт от радости начал «галопировать на шее кузнеца». Тут Вакула схватил его за хвост и «сотворил крест». Черт притих, как ягненок. «Тут кузнец, не выпуская хвоста, вскочил на него верхом и поднял руку для крестного знамения». Черт взмолился, прося отпустить его. На что Вакула сказал: «Вези меня сей же час на себе... в Петербург, прямо к царице».

Дивчата, наткнувшись на мешки Вакулы, решили отнести их в дом к Оксане, чтобы разглядеть, что наколядовал кузнец. Но поскольку мешки были неподъемные, решили сходить за санками. Тем временем на мешки наткнулся кум, а в скором времени подошел ткач Шапуваленко. Обрадовавшись находке, они потащили мешки к дому кума в надежде, что жены кума не окажется дома. Эта сварливая, жадная и драчливая женщина поколачивала мужа, а потом жаловалась на него своим товаркам, самозабвенно рассказывая «о бесчинстве своего мужа и о претерпенных ею от него побоях». Но жена некстати оказалась дома и заметила мешки. Завязалась ссора, перешедшая в драку, пока не вылезли из мешка Чуб, а за ним и дьяк. «Вот тебе на! ай да Солоха! посадить в мешок... То-то, я гляжу, у нее полная хата мешков... Теперь я все знаю: у нее в каждом мешке сидело по два человека... Вот тебе и Солоха!» — восклицал Чуб.

Девушки, вернувшись, не нашли одного мешка. Взвалив другой на санки, помчались они по скрипучему снегу, занесли в хату. Но вдруг они испугались, поскольку мешок стал икать и кашлять. В это время пришел Чуб, и тайна еще одного мешка раскрыта. «И голова влез туда же, — говорил про себя Чуб в недоумении, меряя его с головы до ног, - вишь как!.. Э!..» -более он ничего не мог сказать.

Вернемся к Вакуле. Он уже подлетал верхом на черте к Петербургу. «Черт, перелетев через шлагбаум, оборотился в коня, и кузнец увидел себя на лихом бегуне середи улицы». Очутившись в Петербурге, Вакула побоялся сразу идти к царице. Он велел черту вести его к знакомым запорожцам, которые проезжали осенью через Диканьку.

Кстати, запорожцы собирались к царице. По наущению черта они согласились взять Вакулу с собой. Он был поражен красотой и великолепием дворца. «Что за лестница, — шептал про себя кузнец, — жаль ногами топтать. Экие украшения! Вот, говорят, лгут сказки! кой черт лгут! боже ты мой, что за перила! какая работа! тут одного железа рублей на пятьдесят пошло! Кузнец робко следовал за запорожцами и любовался красотой, золотом и роскошью, которые его окружали. Через несколько минут вошел человек в сопровождении целой свиты, который оказался «самим Потемкиным». Вслед за придворными дамами появилась императрица. Вакула ничего не видел, только растянулся на полу вслед за запорожцами.

В конце беседы Екатерина заботливо спросила: «Чего же хотите вы?» Тут кузнец опять повалился на землю и стал просить для своей любимой черевички: «Боже ты мой, что, если бы моя жинка надела такие черевички!» Государыня засмеялась, и все засмеялись: «Право, мне очень нравится это простодушие...» Просьба Вакулы была выполнена, и он, отойдя назад, нагнулся к карману, сказал тихо: «Выноси меня отсюда скорее!» — и вдруг очутился за шлагбаумом.

По Диканьке прошел слух, что Вакула утонул. Оксана смутилась, когда услышала об этом, но не совсем поверила: она знала, что кузнец довольно набожен, чтобы решиться погубить свою душу. Всю ночь дивчина не спала, металась, все думала, а к утру влюбилась в кузнеца по уши. Чуб остался безучастен к судьбе Вакулы, поскольку он никак не мог забыть вероломства Солохи, и все бранил ее.

Настало утро. Весь народ собрался в церкви. «На всех лицах, куда ни взгляни, был виден праздник. Голова облизывался, воображал, как он разговеется колбасою; дивчата помышляли о том, как они будут ковзаться с хлопцами на льду; старухи усерднее, нежели когда-либо, шептали молитвы... Одна только Оксана стояла как будто не своя: молилась и не молилась...» Но не одна Оксана думала о кузнеце. Все миряне заметили, что и праздник не в праздник: как будто недостает чего-то. Дьяк после сидения в мешке охрип, и приезжий певчий пел не так, как, бывало, запевал «Отче наш» Вакула.

Вакула очутился возле своей хаты в то время, как пропел петух. Он отвесил хворостиной черту три удара, и тот «припустил бежать». «Итак, вместо того чтобы провесть, соблазнить и одурачить других, враг человеческого рода сам был одурачен».

Вакула, проспав до обеда, встал, нарядно оделся, взял новый пояс, шапку, нагайку и пошел к Чубу. Вытащил Вакула из платка черевики, повалился в ноги удивленному козаку Чубу и просил не гневаться на него за прошлое: «Помилуй, батько! не гневись! вот тебе и нагайка: бей, сколько душа пожелает, отдаюсь сам...» Стал умолять отдать за него Оксану. А тут и Оксана вскрикнула, переступая порог и увидев Вакулу. «Нет! нет! мне не нужно черевиков», — говорила она, махая руками и не сводя с него очей, — «я и без черевиков...» — Далее она не договорила и покраснела».

Прошло время. Проезжал через Диканьку архиерей, да увидел хату самую размалеванную. Здесь и жили Оксана с Вакулой и дитятей. А в церкви на стене кузнец намалевал черта в аду, да такого гадкого, что бабы пугали им расплакавшихся детей.

«Ночь перед Рождеством» – первая повесть второй книги «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Н. В. Гоголя .

В малороссийской Диканьке наступает ночь перед Рождеством. Из трубы одного дома на метле вылетает ведьма и начинает собирать в рукав звёзды с неба. Рядом с ней в небе показывается , который хватает горячий месяц и прячет его себе в карман. Таким путём чёрт хочет отомстить сельскому кузнецу и живописцу Вакуле, который нарисовал в церкви неприятную для него картину об изгнании нечистого из ада.

Вакула страстно влюблён в Оксану, дочь казака Чуба. Ночь перед рождеством Чуб собирается провести за попойкой у дьяка, Вакула же дожидается, когда Оксана останется дома дна без отца, чтобы прийти и объясниться ей в любви. Но чёрт, похитив с неба месяц, погружает Диканьку во тьму с расчётом, что эта темнота заставит Чуба остаться дома и расстроит план кузнеца.

«Ночь перед Рождеством» («Вечера на хуторе близ Диканьки»). Фильм 1961 г.

Однако Чуб всё же отправляется на угощение к дьяку. Юная Оксана, проводив отца, . В её хату входит Вакула. Он говорит Оксане о своей любви, однако капризная кокетка только смеётся над ним. Горячее объяснение прерывает неожиданный стук в дверь. Недовольный этой помехой Вакула выходит из двери с намерением намять незваному гостю бока.

В хату стучит не кто иной, как её хозяин, Чуб. Чёрт, коварный враг Вакулы, устроил на его пути метель, которая всё же заставила отца Оксаны оставить мысль о попойке у дьяка и вернуться домой. Но из-за сильного снега Чуб не вполне уверен, что стучит в собственную хату, а не в чью-то чужую. И вышедший на стук Вакула посреди метели не узнаёт Чуба. Он велит ему убираться, награждая и двумя сильными тумаками. Ошибочно посчитав, что хата действительно не его, Чуб решает провести остаток ночи перед Рождеством у матери Вакулы, Солохи, с которой он давно крутит любовные шашни.

Гоголь. Ночь перед Рождеством. Аудиокнига

Повесть «Ночь перед рождеством» была написана Н. В. Гоголем в 1830 – 1832 годах. Первое издание произведения было опубликовано в 1832 году в типографии А. Плюшара. Повесть входит в известный цикл писателя «Вечера на хуторе близ Диканьки». В «Ночи перед Рождеством» Гоголь с юмором изобразил опоэтизированную сельскую жизнь в праздничный день, развернув сюжет вокруг истории любви кузнеца Вакулы и дочери богатого козака Оксаны.

Главные герои

Вакула – кузнец, «силач и детина хоть куда», в свободное время занимался «малеванием», был влюблен в Оксану и летал в Петербург на черте, чтобы достать для нее черевички самой царицы.

Оксана – дочь козака Чуба, возлюбленная Вакулы, ей «не минуло еще и семнадцати лет», «была капризна, как красавица».

Черт – невзлюбил Вакулу за то, что тот нарисовал его в дурном свете, возил кузнеца в Петербург.

Другие персонажи

Чуб – богатый козак, вдовец, отец Оксаны.

Солоха – ведьма, мать Вакулы, «имела от роду не больше сорока лет».

Пузатой Пацюк – знахарь, бывший запорожец, который уже много лет живет в Диканьке.

Голова, дьяк, кум Панас, царица Екатерина.

В Диканьке наступила зимняя, ясная ночь перед Рождеством. Неожиданно из трубы одной из хат вылетела ведьма верхом на метле и, поднявшись к небу, начала собирать в рукав звезды.

С другой стороны на небе появился черт. Он спрятал месяц в карман, и вокруг сразу сделалось темно. Сделал черт это для того, чтобы козак Чуб поленился идти по темноте и остался дома, а потому кузнец Вакула не смог прийти к его дочери Оксане. Так черт хотел отомстить кузнецу, который нарисовал его посрамленным на картине со Страшным судом.

Чуб вместе с Панасом, ожидая «добрую попойку» у дьяка выходят из хаты козака и видят, что на небе пропал месяц, и на улице стало совсем темно. Поколебавшись, они все же решают продолжить путь.

Пока Чуб ушел, оставшаяся одна дома Оксана любовалась собой перед зеркалом. За этим делом и застает девушку пришедший к ней Вакула. Кузнец обращается к Оксане с нежными речами, но она только смеется и издевается над ним. Раздосадованный Вакула решает, что девушка не любит его.

Неожиданно в двери постучали, и кузнец пошел открывать.

Мороз увеличивался, поэтому черт с ведьмой спустились через дымоход к ней в хату. Ведьмой была ни кто иная, как мать Вакулы – Солоха. Она умела так очаровывать мужчин, что к ней ходили многие козаки села, при этом ни один из них не знал о соперниках. Среди всех поклонников Солоха выделяла богатого козака Чуба.

Между тем, когда черт спускался в дымоход, он заметил Чуба и устроил сильную метель, пытаясь таким образом вернуть его домой.

И действительно – ничего не видя из-за метели, Чуб решил вернуться назад и они с кумом разошлись в разные стороны. Дойдя до своей хаты, козак постучал, но, услышав возмущенный крик Вакулы, решил, что это не его дом, и изменил голос. Не распознав в пришедшем Чуба, кузнец поколотил козака. Тогда Чуб, рассудив, что если Вакула здесь, то дома его нет, отправился к Солохе.

Пока черт летал из трубы и обратно, месяц вылетел из висевшей у него на боку «ладунки» и поднялся на небо. «Все осветилось. Метели как небывало» . На улице показались толпы колядующих парубков и девушек с мешками.

Девушки поспешили в дом Чуба. Оксана заметила у одной из девушек новые черевички и загрустила, что ей некому достать красивую обновку. Тогда Вакула сам вызвался достать «такие черевички, какие редкая панночка носит» . Шутя, Оксана сказала, что ей подойдут только те, которые носит сама царица и если кузнец их раздобудет, то она выйдет за него замуж.

К сидевшей с чертом Солохе неожиданно приходит дюжий голова. Пока женщина открывала двери, нечистый спрятался в мешке. Голова успел только выпить чарку водки и сказать, что из-за метели не попал к дьяку, как в двери снова постучали – это был сам дьяк. Солоха спрятала голову во второй мешок. Однако и беседа женщины с дьяком была скоро прервана – к Солохе пришел козак Чуб. Хозяйка спрятала в третий мешок дьяка, а вскоре в этом же мешке оказался и Чуб, который не хотел видеться с пришедшим к матери Вакулой.

Пока Солоха вышла к очередному посетителю, кузнец уносит все три мешка и, опечаленный издевательствами Оксаны, даже не замечает их тяжести.

На улице Вакула встречает колядующих. Оксана, смеясь, снова повторяет свое условие при всех. Расстроенный Вакула бросил мешки на землю и, взяв с собой самый маленький, попрощался со всеми и убежал.

Вакула решает пойти к местному знахарю – Пузатому Пацюку – «он, говорят, знает всех чертей и все сделает, что захочет» . Застав Пацюка за поеданием сначала галушек, а после вареников, которые сами летели в рот к хозяину, Вакула спрашивает у него как найти черта, чтобы попросить у того помощи. На это знахарь ответил ему: «Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами» . Испугавшись летящего ему в рот скоромного вареника, Вакула убегает от Пацюка.

Услышав слова кузнеца, черт тут же выскочил из мешка и предложил заключить контракт, подписав его кровью. Однако Вакула ухватил черта за хвост. Крестя нечистого, кузнец оседлал его и заставил отнести в Петербург к царице.

Оксана замечает оставленные Вакулой мешки и предлагает их забрать. Пока девчата ходили за санками, мешок с Чубом и дьяком уносит к себе вышедший из шинка кум. Во время ссоры Панаса с женой за содержимое мешка, из него вылезли Чуб и дьяк, объяснив, что решили так пошутить.

Девушки отвезли оставшийся мешок к Оксане. В это время вернулся домой Чуб и, обнаружив в мешке смущенного голову, был возмущен хитростью Солохи.

Долетев до Петербурга, черт обернулся конем, а после, по велению Вакулы, уменьшился и спрятался к нему в карман. Кузнец находит знакомых запорожцев, и с помощью нечистого получает согласие идти с ними к царице.

Во дворце запорожцев и Вакулу встретил Потемкин, а затем и сама царица. Когда Екатерина спросила у запорожцев, с какой просьбой они пришли к ней, кузнец тут же упал к ногам царицы, прося для своей жены такие же прекрасные черевички, как у нее. Екатерину развеселило его простодушие, и она приказала принести самые дорогие башмаки с золотом. Расхваливая ножки царицы, кузнец, подталкиваемый запорожцами, отошел назад и черт его мгновенно перенес уже «за шлахбаум» .

По Диканьке в это время уже пошли слухи, что Вакула то ли утонул, то ли повесился. Услышав об этом, Оксана очень расстроилась – ведь он любил ее, а теперь, возможно, навсегда ушел из села или вовсе пропал. Не появился Вакула и после обедни.

Обратно кузнец добрался еще быстрее, и, отвесив черту три удара хворостиной, отпустил его. Зайдя домой, Вакула тут же заснул и проспал до обедни. Проснувшись, кузнец взял с собой башмачки царицы для Оксаны и шапку и пояс для Чуба и отправился к козаку. После согласия отца на сватовство смущенная девушка сказала, что готова выйти замуж за Вакулу «и без черевичков» .

Женившись, кузнец размалевал всю свою хату, а в церкви изобразил черта в аду – «такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо» .

Заключение

В повести «Ночь перед Рождеством» Гоголь раскрывает тему народной жизни, изображая ряд типичных сельских персонажей – ловкого и сильного кузнеца Вакулу, красивую и самовлюбленную Оксану, глупого и богатого Чуба, хитрую Солоху и других. Вводя в повествование мифических персонажей (ведьму, черта, знахаря), автор приближает сюжет произведения к сказочному, таким образом переплетая в повести приемы реализма и романтизма.

Краткий пересказ «Ночи перед Рождеством» описывает основной сюжет произведения, но для лучшего понимания повести советуем ознакомиться с ее полным вариантом.

Тест по повести

Вопросы теста охватывают многие важные моменты краткого содержания произведения:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.6 . Всего получено оценок: 1809.

Канун Рождества, ночь. Выглянули звезды и месяц. Пришло время славить Христа и колядовать. Но вдруг в Диканьке из трубы одной хаты вместе с клубами дыма выскочила ведьма. Сидя на метле, поднимаясь всё выше, хватала она с неба в рукав звёзды. Откуда ни возьмись появилось чёрное пятнышко и стало превращаться в нечто странное. Спереди была мордочка, похожая на лицо немца в пенсне, но с пятачком, как у свиньи, и козлиной бородкой. На голове были рожки. А одето это существо было в мундир, как губернский стряпчий. Завершал странную картину торчавший из-под мундира хвост. Это был чёрт, который явился для того, чтобы погрешить и пошалить перед таким важным для людей событием, как Рождество. Чёрт взвился ввысь и украл месяц. Но зачем?

Он знал, что в эту ночь дочь Чуба, красавица Оксана, останется дома одна, потому что её батя уйдёт в дьяку на кутью. И к ней придёт кузнец, который известен в околотке как живописец, искусно расписывающий иконы. Он был человек богобоязливый, и за это чёрт его не любил. Особенно обозлился он на кузнеца после того, как тот нарисовал картину Страшного суда и поверженного чёрта. Нечистый после этого поклялся отомстить кузнецу.

А между тем Чуб и Панас собрались в гости к дьякону в его новую хату. Но лишь вышли за порог, погрузились в полную темноту. В чём дело - поняли быстро: месяца-то нет! Кум предложил остаться дома, но Чуб, который и сам этого хотел, был всё-таки упрямым и наперекор словам Панаса сказал, что идти надо.

В это время Оксана любовалась собой перед зеркалом и сама с собой вела диалог. Хороша ли она на самом деле, как люди говорят. Нет, не хороша. Глаза чёрные, прожигающие, косы, как змеи. Но нет - хороша! Счастлив будет тот, кому она в жёны достанется. За этим самолюбованием и застал её кузнец Вакула. Девушка рассердилась и в то же время смутилась. Но и насмешка была в её взгляде.

Оксана пытает Вакулу, верно ли люди говорят, что мать его ведьма. В ответ она слышит, что кузнецу всё это безразлично. А важна для него только она.

На самом деле Солоха, мать Вакулы, ведьма. Это она летала по небу. Домой она вернулась вместе с чёртом. И это не единственный её гость. К ней захаживают многие из хуторских мужиков. При этом никто не подозревает, что есть у ловкой Солохи ещё обожатели. Больше всего она мечтала породниться с богатым вдовцом Чубом. Она боялась, что влюбленный в Оксану Вакула женится на девушке и получит всё её добро, а сама Солоха уже не сможет зажить одной семьёй с казаком. Не положено, согласно христианским правилам.

В доме Солохи нечаянно столкнулись черт и заплутавшие Чуб с кумом. Разозлённый чёрт устроил сильную метель, чтобы вернуть обратно Чуба, а заодно спугнуть кузнеца. Чуб действительно возвращается, но кузнец, не узнав его, гонит прочь.

Чуб снова идёт к Солохе, с которой уже вовсю кокетничает чёрт. Месяц вылетает из кармана нечистого и возвращается на небо. Погода устанавливается хорошая, начинается массовое колядование.
Оксана хвалит подружкины черевички, и кузнец обещает, что достанет ей такие же, и даже лучше - какие мало у какой панночки есть. Оксана в ответ горделиво требует царских черевичек и обещает в случае успеха пойти за Вакулу замуж. Парубок и сердится на возлюбленную, и не может противиться её чарам.

Между тем у Солохи в доме происходит целая комедия с мешком. Сначала туда попадает чёрт из-за опасности попасться на глаза сельскому голове, который зашёл к женщине из-за метели. Потом слышится стук в дверь дьяка. Вдова велит прятаться голове в мешок.

Дьяк рассыпается в любезностях перед Солохой, но вскоре является казак Чуб. Испуганный служитель церкви прыгает в другой мешок. Дьяка сразу отправили в мешок из-под угля, но уже в другой. Служитель церкви оказался таким худым и так съежился от страха, что сверху неплохо было насыпать дополнительных полмешка угля.

Чуб уверен в том, что он здесь один, шутит, но вот раздаётся стук в дверь, и появляется кузнец. Чуб оказывается в одном мешке с дьяконом.

Вакула сокрушается о том, что совсем потерял волю из-за Оксаны. Он уносит мешки, оставленные посреди хаты. Охваченный грустными мыслями, он не замечает их подозрительной тяжести. И, когда снова видит Оксану, прогуливающуюся за окном с молодёжью, волнуется с новой силой. Девушка напоминает ему о своём капризе - черевичках. Вакула бежит прочь, а жители Диканьки распространяют слухи, что кузнец или сошёл с ума, или повесился.

Вакула идёт к запорожцу Пузатому Пацюку: тот «немного сродни черту», робко просит показать ему дорогу к черту. Хозяин ест галушки и вареники, не прилагая никаких усилий: еда сама запрыгивает ему в рот. Пацюк говорит, что черт у кузнеца за плечами. И правда, на улице черт выпрыгивает из мешка и обещает Вакуле Оксану. Но кузнец хитёр: он хватает черта за хвост, осеняет крестом и приказывает везти себя к царице в Петербург.

Содержимое мешков «оживает», ухажёры Солохи понимают, что она их одурачивала, и доверие к ней сходит на нет.

Кузнец оказывается в Петербурге, находит запорожцев, которые по осени были проездом в Диканьке, и просит взять его на приём к царице. Роскошь дворца потрясает молодого парубка. Он вместе с запорожцами предстаёт перед императрицей и просит у неё царских черевичек. Екатерина тронута искренностью и простодушием кузнеца и исполняет его желание.

На хуторе в это время бабы собрались на улице и спорят о судьбе Вакулы. Оксана волнуется, плохо спит ночь, утром бежит в церковь искать кузнеца. Не найдя его там, расстраивается до слёз. А кузнец уже вернулся, выспался и стал собираться к Чубу свататься. Чуб, злой на легкомысленную и лукавую Солоху, отвечает согласием. По душе ему подарки Вакулы. Видит он и то, что сама Оксана счастлива. Обретя вновь любимого, она готова идти за него замуж « и без черевиков» . Вакула женился, как и хотел и ярко расписал свою хату. А в церкви он намалевал до того страшного черта, что все «плевали, когда проходили мимо».

• «Ночь перед Рождеством», анализ повести Гоголя

Истории старого пасечника

Стоит ясная морозная ночь накануне Рождества. Светят звёзды и месяц, искрится снег, над трубами хат клубится дымок. Это Диканька, крохотное село под Полтавой. Заглянем в окошки? Вон старый казак Чуб надел тулуп и собирается в гости. Вон его дочка, красавица Оксана, прихорашивается перед зеркальцем. Вон влетает в печную трубу очаровательная ведьма Солоха, радушная хозяйка, к которой любят захаживать в гости и казак Чуб, и сельский голова, и дьяк. А вон в той хате, на краю села, сидит, попыхивая люлькой, какой-то старичок. Да ведь это пасечник Рудый Панько, мастер рассказывать истории! Одна из самых весёлых его историй о том, как чёрт украл с неба месяц, а кузнец Вакула летал в Петербург к царице.

Всех их – и Солоху, и Оксану, и кузнеца, и даже самого Рудого Панька – придумал замечательный писатель Николай Васильевич Гоголь (18091852), и в том, что ему так точно и правдиво удалось изобразить своих героев, нет ничего необыкновенного. Гоголь родился в небольшом селе Великие Сорочинцы Полтавской губернии и с самого детства видел и хорошо знал всё то, о чём позже писал. Отец его был помещиком и происходил из старинного казацкого рода. Николай учился сперва в Полтавском уездном училище, потом – в гимназии в городе Нежине, тоже недалеко от Полтавы; здесь-то он впервые и попробовал писать.

В девятнадцать лет Гоголь уехал в Петербург, служил какое-то время в канцеляриях, но очень скоро понял, что призвание его не в этом. Он начал понемногу печататься в литературных журналах, а чуть позже выпустил и первую книжку «Вечера на хуторе близ Диканьки» – сборник удивительных историй, будто бы рассказанных пасечником Рудым Паньком: о чёрте, укравшем месяц, о таинственной красной свитке, о богатых кладах, которые открываются в ночь накануне Ивана Купалы. Сборник имел огромный успех, очень понравился он и А. С. Пушкину. Гоголь вскоре с ним познакомился и подружился, и в дальнейшем Пушкин не раз помогал ему, например, подсказав (конечно, в самых общих чертах) сюжет комедии «Ревизор» и поэмы «Мёртвые души». Живя в Петербурге, Гоголь издал и следующий сборник «Миргород», куда вошли «Тарас Бульба» и «Вий», и «петербургские» повести: «Шинель», «Коляска», «Нос» и другие.

Следующие десять лет Николай Васильевич провёл за границей, лишь изредка возвращаясь на родину: понемногу жил то в Германии, то в Швейцарии, то во Франции; позже на несколько лет поселился в Риме, который очень полюбил. Здесь был написан первый том поэмы «Мёртвые души». В Россию Гоголь вернулся лишь 1848 году и поселился под конец жизни в Москве, в доме на Никитском бульваре.

Гоголь – писатель очень разносторонний, произведения его такие разные, но объединяет их остроумие, тонкая ирония и добрый юмор. За это больше всего ценил Гоголя и Пушкин: «Вот настоящая весёлость, искренняя, непринуждённая, без жеманства, без чопорности. А местами какая поэзия! Какая чувствительность! Всё это так необыкновенно в нашей нынешней литературе…»

П. Лемени-Македон

Последний день перед Рождеством прошёл. Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звёзды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа . Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрып мороза под сапогом слышался за полверсты. Ещё ни одна толпа парубков не показывалась под окнами хат; месяц один только заглядывал в них украдкою, как бы вызывая принаряживавшихся девушек выбежать скорее на скрыпучий снег. Тут через трубу одной хаты клубами повалился дым и пошёл тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле.

Если бы в это время проезжал сорочинский заседатель на тройке обывательских лошадей, в шапке с барашковым околышком, сделанной по манеру уланскому, в синем тулупе, подбитом чёрными смушками , с дьявольски сплетённою плетью, которою имеет он обыкновение подгонять своего ямщика, то он бы, верно, приметил её, потому что от сорочинского заседателя ни одна ведьма на свете не ускользнёт. Он знает наперечёт, сколько у каждой бабы свинья мечет поросёнков, и сколько в сундуке лежит полотна, и что именно из своего платья и хозяйства заложит добрый человек в воскресный день в шинке . Но сорочинский заседатель не проезжал, да и какое ему дело до чужих, у него своя волость . А ведьма между тем поднялась так высоко, что одним только чёрным пятнышком мелькала вверху. Но где ни показывалось пятнышко, там звёзды, одна за другою, пропадали на небе. Скоро ведьма набрала их полный рукав. Три или четыре ещё блестели. Вдруг, с противной стороны, показалось другое пятнышко, увеличилось, стало растягиваться, и уже было не пятнышко. Близорукий, хотя бы надел на нос вместо очков колёса с Комиссаровой брички, и тогда бы не распознал, что это такое. Спереди совершенно немец : узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая всё, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке . Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто чёрт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей. Завтра же, с первыми колоколами к заутрене, побежит он без оглядки, поджавши хвост, в свою берлогу.

Между тем чёрт крался потихоньку к месяцу и уже протянул было руку схватить его, но вдруг отдёрнул её назад, как бы обжёгшись, пососал пальцы, заболтал ногою и забежал с другой стороны, и снова отскочил и отдёрнул руку. Однако ж, несмотря на все неудачи, хитрый чёрт не оставил своих проказ. Подбежавши, вдруг схватил он обеими руками месяц, кривляясь и дуя, перекидывал его из одной руки в другую, как мужик, доставший голыми руками огонь для своей люльки ; наконец поспешно спрятал в карман и, как будто ни в чём не бывал, побежал далее.

В Диканьке никто не слышал, как чёрт украл месяц. Правда, волостной писарь, выходя на четвереньках из шинка, видел, что месяц ни с сего ни с того танцевал на небе, и уверял с божбою в том всё село; но миряне качали головами и даже подымали его на смех. Но какая же была причина решиться чёрту на такое беззаконное дело? А вот какая: он знал, что богатый козак Чуб приглашён дьяком на кутью , где будут: голова; приехавший из архиерейской певческой родич дьяка в синем сюртуке, бравший самого низкого баса; козак Свербыгуз и ещё кое-кто; где, кроме кутьи, будет варенуха , перегонная на шафран водка и много всякого съестного. А между тем его дочка, красавица на всём селе, останется дома, а к дочке, наверное, придёт кузнец, силач и детина хоть куда, который чёрту был противнее проповедей отца Кондрата. В досужее от дел время кузнец занимался малеванием и слыл лучшим живописцем во всём околотке. Сам ещё тогда здравствовавший сотник Л…ко вызывал его нарочно в Полтаву выкрасить дощатый забор около его дома. Все миски, из которых диканьские козаки хлебали борщ, были размалёваны кузнецом. Кузнец был богобоязливый человек и писал часто образа святых: и теперь ещё можно найти в Т… церкви его евангелиста Луку. Но торжеством его искусства была одна картина, намалёванная на церковной стене в правом притворе, в которой изобразил он святого Петра в день Страшного суда, с ключами в руках, изгонявшего из ада злого духа; испуганный чёрт метался во все стороны, предчувствуя свою погибель, а заключённые прежде грешники били и гоняли его кнутами, поленами и всем чем ни попало. В то время, когда живописец трудился над этою картиною и писал её на большой деревянной доске, чёрт всеми силами старался мешать ему: толкал невидимо под руку, подымал из горнила в кузнице золу и обсыпал ею картину; но, несмотря на всё, работа была кончена, доска внесена в церковь и вделана в стену притвора, и с той поры чёрт поклялся мстить кузнецу.

Одна только ночь оставалась ему шататься на белом свете; но и в эту ночь он выискивал чем- нибудь выместить на кузнеце свою злобу. И для этого решился украсть месяц, в той надежде, что старый Чуб ленив и не лёгок на подъём, к дьяку же от избы не так близко: дорога шла по-за селом, мимо мельниц, мимо кладбища, огибала овраг. Ещё при месячной ночи варенуха и водка, настоянная на шафран, могла бы заманить Чуба. Но в такую темноту вряд ли бы удалось кому стащить его с печки и вызвать из хаты. А кузнец, который был издавна не в ладах с ним, при нём ни за что не отважится идти к дочке, несмотря на свою силу.

Таким-то образом, как только чёрт спрятал в карман свой месяц, вдруг по всему миру сделалось так темно, что не всякий бы нашёл дорогу к шинку, не только к дьяку. Ведьма, увидевши себя вдруг в темноте, вскрикнула. Тут чёрт, подъехавши мелким бесом, подхватил её под руку и пустился нашёптывать на ухо то самое, что обыкновенно нашёптывают всему женскому роду. Чудно устроено на нашем свете! Всё, что ни живёт в нём, всё силится перенимать и передразнивать один другого. Прежде, бывало, в Миргороде один судья да городничий хаживали зимою в крытых сукном тулупах, а всё мелкое чиновничество носило просто нагольные . Теперь же и заседатель, и подкоморий отсмалили себе новые шубы из решетиловских смушек с суконною покрышкою. Канцелярист и волостной писарь третьего году взяли синей китайки по шести гривен аршин . Пономарь сделал себе на лето нанковые шаровары и жилет из полосатого гаруса . Словом, всё лезет в люди! Когда эти люди не будут суетны! Можно побиться об заклад, что многим покажется удивительно видеть чёрта, пустившегося и себе туда же. Досаднее всего то, что он, верно, воображает себя красавцем, между тем как фигура – взглянуть совестно. Рожа, как говорит Фома Григорьевич, мерзость мерзостью, однако ж и он строит любовные куры! Но на небе и под небом так сделалось темно, что ничего нельзя уже было видеть, что происходило далее между ними.

– Так ты, кум, ещё не был у дьяка в новой хате? – говорил козак Чуб, выходя из дверей своей избы, сухощавому, высокому, в коротком тулупе мужику с обросшею бородою, показывавшею, что уже более двух недель не прикасался к ней обломок косы, которым обыкновенно мужики бреют свою бороду за неимением бритвы. – Там теперь будет добрая попойка! – продолжал Чуб, осклабив при этом своё лицо. – Как бы только нам не опоздать.

При сём Чуб поправил свой пояс, перехватывавший плотно его тулуп, нахлобучил крепче свою шапку, стиснул в руке кнут – страх и грозу докучливых собак, но, взглянув вверх, остановился…

– Что за дьявол! Смотри! смотри, Панас!..

– Что? – произнёс кум и поднял свою голову также вверх.

– Как что? месяца нет!

– Что за про́пасть! В самом деле нет месяца.

– То-то что нет, – выговорил Чуб с некоторою досадою на неизменное равнодушие кума. – Тебе небось и нужды нет.

– А что мне делать!

– Надобно же было, – продолжал Чуб, утирая рукавом усы, – какому-то дьяволу, чтоб ему не довелось, собаке, поутру рюмки водки выпить, вмешаться!.. Право, как будто на смех… Нарочно, сидевши в хате, глядел в окно: ночь – чудо! Светло, снег блещет при месяце. Всё было видно, как днём. Не успел выйти за дверь – и вот, хоть глаз выколи!

Чуб долго ещё ворчал и бранился, а между тем в то же время раздумывал, на что бы решиться. Ему до смерти хотелось покалякать о всяком вздоре у дьяка, где, без всякого сомнения, сидел уже и голова, и приезжий бас, и дегтярь Микита, ездивший через каждые две недели в Полтаву на торги и отпускавший такие шутки, что все миряне брались за животы со смеху. Уже видел Чуб мысленно стоявшую на столе варенуху. Всё это было заманчиво, правда; но темнота ночи напомнила ему о той лени, которая так мила всем козакам. Как бы хорошо теперь лежать, поджавши под себя ноги, на лежанке, курить спокойно люльку и слушать сквозь упоительную дремоту колядки и песни весёлых парубков и девушек, толпящихся кучами под окнами. Он бы, без всякого сомнения, решился на последнее, если бы был один, но теперь обоим не так скучно и страшно идти тёмною ночью, да и не хотелось-таки показаться перед другими ленивым или трусливым. Окончивши побранки, обратился он снова к куму:

– Так нет, кум, месяца?

– Чудно, право! А дай понюхать табаку. У тебя, кум, славный табак! Где ты берёшь его?

– Кой чёрт, славный! – отвечал кум, закрывая берёзовую тавлинку , исколотую узорами. – Старая курица не чихнёт!

– Я помню, – продолжал всё так же Чуб, – мне покойный шинкарь Зозуля раз привёз табаку из Нежина. Эх, табак был! добрый табак был! Так что же, кум, как нам быть? ведь темно на дворе.

– Так, пожалуй, останемся дома, – произнёс кум, ухватясь за ручку двери.

Если бы кум не сказал этого, то Чуб, верно бы, решился остаться, но теперь его как будто что-то дёргало идти наперекор.

– Нет, кум, пойдём! нельзя, нужно идти!

Сказавши это, он уже и досадовал на себя, что сказал. Ему было очень неприятно тащиться в такую ночь; но его утешало то, что он сам нарочно этого захотел и сделал-таки не так, как ему советовали.

Кум, не выразив на лице своём ни малейшего движения досады, как человек, которому решительно всё равно, сидеть ли дома или тащиться из дому, обсмотрелся, почесал палочкой батога свои плечи, и два кума отправились в дорогу.

Теперь посмотрим, что делает, оставшись одна, красавица дочка. Оксане не минуло ещё и семнадцати лет, как во всём почти свете, и по ту сторону Диканьки, и по эту сторону Диканьки, только и речей было, что про неё. Парубки гуртом провозгласили, что лучшей девки и не было ещё никогда и не будет никогда на селе. Оксана знала и слышала всё, что про неё говорили, и была капризна, как красавица. Если бы она ходила не в плахте и запаске , а в каком-нибудь капоте , то разогнала бы всех своих девок. Парубки гонялись за нею толпами, но, потерявши терпение, оставляли мало-помалу и обращались к другим, не так избалованным. Один только кузнец был упрям и не оставлял своего волокитства, несмотря на то что и с ним поступаемо было ничуть не лучше, как с другими.