Краткое содержание рассказа беглец для читательского дневника. Антон чехов - беглец

Николай Дубов - автор повестей и романов для детей и подростков. В его книгах дышит живая жизнь со всеми её проблемами и сложностями. Лучшим произведением Дубова критиками и читателями признана повесть «Беглец». Это произведение, которое, прочитав однажды, не забудешь на всю оставшуюся жизнь.

Действие в этой повести происходит на тихом хуторе, расположенном на берегу тёплого южного моря, вдалеке от оживлённого курорта.

Главным героем является Юрка Нечаев, большеротый мальчишка лет двенадцати, второгодник.

Его отец пьяница. Он занимается ремонтом дорог, а после работы проводит свободное время со своими друзьями за рюмкой водки. Иногда он рисует и продает свои картины приезжим.

Юркина мать хлопочет по дому, помогает мужу, а когда он пропадает где-то со своим друзьями, ищет его.

Ещё у Юрки Нечаева есть бабушка Максимовна и дед - родители матери, вмести с которыми они и живут.

Это произведение об обычной семье, каких в России сейчас много. Как говорит Юрка Нечаев: «Папка пьёт и ругается, бьёт при случае, и мамка пьёт».

Сколько сейчас ребят в России переживают то же, что и Юра? Ведь всегда говорилось, что от плохих родителей страдают в первую очередь дети. Именно страдают, им приходится терпеть регулярные побои, унижения. Таким родителям совершенно безразлично, что происходит с их детьми и какими они вырастут, их чада предоставлены сами себе. Вот такая семья и была у Нечаева Юрки. Живущий в косной, мещанской среде, в уничтожающей душу атмосфере, подросток был убеждён, что они живут правильно, и ему нравилась такая жизнь, потому что он не знал другой. Не знал до тех пор, пока не появились Юлия Ивановна и Виталий Сергеевич - отпускники, приехавшие из Москвы и попросившие пристанища возле их дома, вдали от пляжной суеты. Виталий Сергеевич рассказал ему, как много в мире интересного и прекрасного. И тогда он понял, что существует жизнь без пьяных родителей, без побоев, без унижений.

Мама и бабушка Юрки всячески угождают, расхваливают и подхалимничают московской гостье Юлии Ивановне, потому что она грациозная, аккуратная, душевная, ласковая, «и поговорить с ней - одно удовольствие». Но после того как Виталий Сергеевич утонул во время шторма в море, женщины узнали, что Юлия ему вовсе не жена, и начали осуждать её и ругать, хотя она совсем не изменилась. Вот тут-то Юра и столкнулся с лицемерием. А когда у Юлии Ивановны кто-то украл деньги и она не могла купить себе билет домой, она попросила Юркину мать и бабку одолжить их ей. Но они ей отказали, сказав, что денег у них нет. И тут Юркина щемящая жалость к несчастной Юлии вдруг обратились в ненависть, слепую ярость к своим:

« - Ну и гады же вы все! Все вы сволочи! Вы же врёте, что денег нет, вы получку получили… Вам жалко, жмоты проклятые…

Ах ты, пащенок! - крикнула бабушка Максимовна.

Мамка наотмашь хлестнула Юрку по лицу. Но, несмотря на боль, он всё равно продолжал защищать Юлию Ивановну.

Бить будете? Бейте!.. Всё равно вы сволочи и гады... Был дядя Витя, бегали к ним, подлизывались, жрали, пили, а теперь вам денег жалко?.. А куда её деньги девались?.. Вы их украли!»

Отец тоже ударил Юрку по лицу.

Не выдержав, бедный Юрка убежал прочь. Он решил, что больше никогда не вернётся домой. Подросток долго скитался и голодал. Он ненавидел враньё и воровство. И даже когда ему очень хотелось, есть, он всё равно без спроса ничего не брал. Спал он на улице, где придётся. Каждый день ходил в магазин и на вокзал. Там он предлагал людям свою помощь, пытался заработать. Потом, наконец, нашёл ремесленное училище, в которое решил поступить, - но у него не было документов.

И тут ему повезло. Он встретил своего старого знакомого, который приютил его у себя и помог. Всё в его жизни стало понятно и ясно.

Но однажды Юрка узнал, что его отец ослеп. В его душе возникло смятение. Что делать? Как быть? Идти вперёд одному или вернуться назад, воспитывать своих братьев и помогать матери? К красивой и светлой жизни рвется душа Юрки - и разве он не заслужил её? А как же сердце? И он усмиряет гнев. Ведь теперь, когда отец перестал видеть, главным помощником матери является именно он, как самый старший из детей. И подросток возвращается домой.

Главная строчка в повести «Белец» - последняя. Она звучит совсем просто: «Юрка повернулся и пошёл к дому». Но для того чтобы постигнуть смысл этих слов и найти силы для их исполнения, и автору, и герою, и читателю очень много нужно пережить и преодолеть. Именно в этом самопожертвовании проявилась доброта, ответственность и тревога Юрки за будущее своих близких.

Артем Сиротенко, 14 лет, г. Отрадный, Самарская область. Участник конкурса «Книжный эксперт XXI века» (первый сезон)

В этом рассказе Чехов повествует с присущим ему юмором и со сжатостью о ребенке. Пашку, у которого нарыв на локте, мама привезла к доктору. Тот потребовал оставить ребенка в больнице на небольшую операцию, обещая ребенку и ярмарку, и лисицу, и чижей, но, конечно, обманывает ради его же блага. В палате ночью умирает сосед ребенка, поэтому мальчик пугается, бежит "домой", а попадает опять к доктору. Врачу жаль маленького пациента, ведь у ребенка бедное детства, а еще очень не хватает отца.

Главная мысль рассказа Беглец

Рассказ о достаточно тяжелой доле ребенка, которую тот сам пока по малости лет, по отсутствию опыта не осознает. Хорошо, что в жизни есть добрые люди, которые, если и обманывают, то на благо.

Читать краткое содержание Чехов Беглец

Мама привозит маленького сына в больницу, так как, видимо, народные средства не помогают в лечении нарыва. Пока они ждут в очереди, Пашка всему удивляется, ведет себя вполне непосредственно. Хотя мама и призывает его к порядку, но чувствуется, что она его очень любит.

Доктор немного ругает женщину, ведь раньше нужно было привозить больного. Теперь ребенка нужно оставлять на небольшую операцию. Конечно, Пашке страшно без мамы оставаться, он хочет попросить, чтоб ей разрешили переночевать в больнице. Но доктор тут же отвлек его обещаниями съездить на ярмарку, посмотреть живых птиц и даже лисицу. Врач думает убедить маленького пациента, чтоб сделать нужную ребенку операцию - тут все средства хороши. Тем более взрослый считает, что Пашка легкомысленно забудет о его словах.

Пашка позволяет медицинской сестре себя увести, но обещания врача помнит. Ребенок удивляется больнице, пациентам. Почему у одних оспины, а у других свистит в груди. Ему нравится палата, койка и особенно обед. Понятно, что дома он не доедает, он никогда и не видел жареного мяса, не может удержаться от куска хлеба. Кстати, кроме ожиданий ярмарки, воспоминаний о бабушке, он представляет, как прошелся бы по деревне в больничном халате. Так и не дождавшись доктора, больной засыпает. Просыпается посреди ночи от шума в соседней палате. Там как раз умер пациент.

Пашка не совсем понимает, почему выносят тело, но ему становится страшно. В ужасе он бежит к маме, до которой слишком далеко. По факту - он мечется по больнице, выбегает на двор, на кладбище, еще больше пугается, но тут видит, буквально, свет в окошке. Там доктор читает книгу. Пашка так радуется, бросается к нему, что от всех за день пережитых чувств, что падает в обморок. Доктор приводит его в чувств словами, что наказывать бы его надо, но некому.

Картинка или рисунок Беглец

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Чехов Дядя Ваня

  Россия, конец 19 века. Действия пьесы происходят в усадьбе отставного профессора Серебрякова, женатого вторым браком на 27 летней Елене Андреевне. С ним также живут Соня, дочь от первого брака

На основе услышанной на Кавказе горской легенды написал свою поэму Лермонтов. «Беглец» (краткое содержание будет представлено в статье) - произведение, повествующее о трусе и изменнике Гаруне, бросившем на поле боя своего отца и братьев, потерявшем шашку и винтовку, сбежавшем в горы подальше от сражения, спасая свою никчемную жизнь. Поэма была предположительно написана между 1840 и 1841 годами. Точной даты написания не сохранилось, но именно в этот период Михаил Юрьевич был на Кавказе, ознакомился с обычаями черкесов, видел своими глазами кровопролитные сражения.

Побег с поля брани

Во время сражения полегли все черкесы, в том числе отец и двое братьев Гаруна. Юноша остался жив и, вместо того чтобы отомстить за пролитую кровь, убежал. Родные погибли за свободу и честь, но это не знакомо Гаруну, для него важнее собственная жизнь, он понимает, что должен был отомстить, но забывает про долг и стыд. У горцев была традиция - выжившие должны забрать и похоронить павших в бою, а не покидать их на поругание врагам, об этом знал и Лермонтов. Поэма «Беглец» прославила на века труса, ведь черкесы не забывают как храбрых воинов, так и предателей.

Презрение друга и любимой

Гарун, прокрадываясь между скал, дошел к своему родному аулу. Его встретили покой и молчание, ведь с боя никто, кроме него, не вернулся. Юноша решил найти приют у Селима, тот лежал на лаве, сразим недугом и умирал, поэтому пришельца не узнал. Гарун сам рассказал ему о сражении, о том, что все погибли, и только он один выжил. Селим надеялся хоть перед смертью услышать хорошие вести, но разговор с беглецом разбудил в нем кровь бойца. Умирающий с презреньем отнесся к трусу и выгнал его из своего дома. Вот о чем пишет в

Беглец (краткое содержание поэмы не способно передать всех его злоключений) отправился дальше, тут он вспомнил о своей возлюбленной. Девушка ждала его днем и ночью, юноша надеялся, что она примет его, несмотря на трусость. Только Гарун подошел к знакомой сакле, как услышал старинную песню, которую напевала возлюбленная. Народное творчество тоже использовал в поэме «Беглец» М. Ю. Лермонтов. В песне говорилось о юноше, которого провожала на войну девушка, наставляя быть храбрым, ведь тот, кто не сразит врага и изменит своим, погибнет без славы, его кости даже звери не зароют. Услышав это, Гарун пошел прочь от дома возлюбленной, у него оставалась лишь надежда на прощение матери.

Бесславная гибель

Не прощают даже родители - об этом написал свою поэму Лермонтов. Беглец (краткое содержание позволяет ознакомиться с произведением, однако лучше его прочесть в оригинале) надеялся быть принятым матерью. Он постучал в отчий дом, умоляя отворить. Мать ждет его с войны, но ждет не одного. Узнав, что ее муж и двое сыновей погибли, женщина спрашивает, отомстил ли за них Гарун. Юноша говорит, что нет, но ведь он спешил утешить мать, скрасить ее старость. Она отказывается от такого сына, ведь он опозорил весь род. Целую ночь под окном слышались мольбы, пока кинжал не прекратил позор несчастного. Убил ли сам себя Гарун или кто-то другой его наказал, не уточняет Лермонтов. «Беглец» (краткое содержание произведения мы сейчас осветили) - поэма, ставшая напоминанием о позорной гибели всех трусов и

Но вечером на ребенка накатывает тоска по дому и по матери, он хочет с кем-нибудь поговорить, но вокруг только больные люди со своими проблемами. А вечером вдруг он слышит пугающий шум и видит, как из соседней палаты выносят труп человека.

Тогда с криком Пашка выбегает в ночь и бежит не зная куда. Вдруг он видит светящееся окно и подойдя к дому видит веселого доктора. Тут нервы ребенка не выдержали, и он упал в обморок. Очнулся он, услышав, так понравившийся ему добродушный и раскатистый голос врача.

Вывод (мое мнение)

События повести Н.И. Дубова «Беглец» происходят в маленьком приморском поселке на берегу Черного моря. Главный мерой повести – мальчик Юрка, который живет в маленьком домике вместе с дедом, вечно пьяным отцом и постоянно ругающейся матерью.

Начинается повествование с того момента, как Сенька-ангел, который получил такую кличку за то, что не пьет, не курит, много делает добра людям, привез воду. Жители поселка наливают ее в ведра, баки и разную посуду, чтобы хоть на время запастись пресной водой. Ее в поселке нет.

Вдруг к дому подъезжает легковая машина и оттуда выходит мужчина – немолодой, но еще и не старый – и просит разрешения пожить ему здесь. Начинается знакомство. Приезжего зовут Виталий Сергеевич, он – ученый из Москвы. Как выясняется потом, архитектор и преподаватель вуза. Приехал он не один. С ним – молодая женщина, которую он представил всем как Юлия Ивановна. Все жители решили, что его молодая жена.

Они разбили палатку и стали жить здесь. Виталий Сергеевич подружился со всеми мальчишками (кроме Юрки, их еще трое). Они вместе купались, он их возил в город (Евпаторию) на машине, где они ели мороженое, пили газированную воду да и просто радовались жизни. Он вел с ребятами интересные разговоры, его также в увлечением слушали Юркины дед и отец. Отец Юрки однажды показал ему свои картины. Виталий Сергеевич был после этого показа в ярости и сказал, что он совершенно не умеет рисовать. И пытался объяснить ему, как необходимо писать.

Но пот однажды начался сильный шторм. Палатку быстро убрали. На время Виталий Сергеевич со своей спутницей перебрались в дом Юрки. Но вдруг ему захотелось искупаться. Он не предал значение тому, что шторм только надвигается, что пока волны еще не такие сильные и высокие и что скоро придет настоящая буря. Во время этого купания и произошла трагедия – Виталий Сергеевич упонул.

Тело так и не было обнаружено. С Юлией Ивановной случился сердечный приступ, и ее отвезли в больницу. Но перед этим выяснилось, что она – вовсе не жена погибшему. Она дала телефон и адрес его настоящей жены, чтобы сообщить родным (у Виталия Сергеевича еще был взрослый сын) о трагедии.

Жена и сын приехали, забрали вещи, договорились о перегоне машины в Москву. Но когда Юлия вышла и больницы, отношение к ней всего поселка изменилось, и никто ей даже не одолжил денег на дорогу (свои деньги у нее бесследно исчезли из сумочки). Это сделал лишь один человек – Сенька-ангел. Юрка был в ужасе от такого поступка его родных, он наговорил матери и отцу много резких и неприятных слов и сбежал из дома. Десять дней о провел в Евпатории. Голодный, он подбирал объедки со столов кафе и ресторанов, спал на пляже, бродил по городу, но домой возвращаться не хотел. Однажды на вокзале он встретил Сеньку, который провожал Юлию в Москву. Сенька его накормил, привел домой. Стали думать, как жить дальше. Юрка наотрез отказался ехать домой. Тогда Семен решает отвезти его сестре, чтобы ей Юрка пока помог присмотреть за ее маленьким ребенком. По дороге они заезжают в поселок – надо же взять необходимые вещи. Юрка тихо проскальзывает в свой дом и видит полностью слепого отца, который потерял зрение. Он и так был слаб на глаза, врачи предупреждали – пить нельзя. И, по всей видимости, мужчина, расстроившись побегом сына, выпил. Это и привело его к несчастью.

И тогда Юрка решает остаться дома – кто же будет помогать теперь больному отцу? Так заканчивается повесть.

Как мы видим, сюжетная канва повести «Беглец» очень проста. Но ее внутреннее содержание гораздо сложнее.

Итак, живет мальчик-подросток Юрка в уединенном домике с добрым дедом - до­рожным мастером, бабкой (все зовут ее Максимовной), с инва­лидом воины, сильно пьющим отцом и громкоголосой матерью. Мать вечно его ругает, дает незаслуженные подзатыльники. Отец – пьяница, хвастун и н неуемный человек.

До ближайшего поселка – километра четыре. Эта уединенность жизни и труда - вне коллектива, вне вся­ких общественных интересов и связей (мать Юрки работает по ремонту дороги, которым ведает дед) - очевидно, и породила, укрепила затхлую атмосферу мещанства, в которой, до начала событий повести, совсем неплохо чувствовал себя ее герой - Юрка.

Домик стоит у моря, в степной части Крыма. События в жизни героев, их переживания у Дубова всегда органически связаны с пейзажем, и прежде всего с морем или рекой - это стойкая особенность его произведений. Море или река даже не фон, а, хочется сказать, действующее лицо всех его повестей – «Огней па реке», «Мальчика у моря», «Беглеца», и отчасти «Сироты».

Жизнью Юрка в общем доволен - правда, ребят маловато: двое малышей и брат, Славка. Да еще школа далеко. Но хоро­ший человек, шофер, по прозвищу Сенька-Ангел, часто подво­зит. И велосипед есть. Все лето можно купаться хоть каждые пять минут. В семье Юрку не слишком обижают, хотя ругают часто, иногда и затрещину получит.

Юрка живет и не задумывается над своим существованием, он живет как живется: притерпелся к обидам, привык к вечной ругани родителей. Он, может, даже считает, что так и должно быть, не зная другого образа жизни.

Но где-то в нем теплилось это, теплилось каким-то своим нутром, он уже тогда, еще до встречи с Виталием Сергеевичем понимал, что нужно жить не так, как его родители.

Обыкновенность жизни нарушается приездом людей из дру­гого мира - москвичей Виталия Сергеевича и Юлии Ивановны. Они путешествуют на автомобиле и пленились пейзажем, осо­бенно бугром близ Юркиного дома - он «был окутан бледно-розовым дымом - тамариск цвел». Цветущий тамариск - ли­рический фон «Беглеца».

Там, на бугре, и поставили свою палатку приезжие. Виталий Сергеевич внес с Юркину жизнь новое течение. Сначала привлече6нный к Виталию Сергеевичу внешней стороной его завидного существования, – у того и машина «Волга», и красивая палатка, и какая-то сладко-таинственная жизнь в далекой Москве, – Юрка постепенно начинает подмечать и нечто глубинное.

Первое открытие для Юрки: «Он жил и жил и никогда не думал, кра­сиво здесь или нет. И никто не думал об этом и не говорил <...> Наоборот, все жаловались, как плохо тут жить на отшибе - ни людей, пи магазина, ни клуба». И никто не любо­вался тамариском - его в этом безлесном краю рубили на топ­ливо.

Как будто не очень значительно открытие, что место, где живет Юрка, красиво. На самом же деле тут вступает одна из стержневых тем повести, и с каждым эпизодом она раскрывает­ся все шире и полнее. Юрка открывает, что мир и людей можно воспринимать иначе, чем привыкли в его среде. И это другое восприятие ценнее, глубже, обогащает ум и сердце, помогает разглядеть красоту не только природы, но и красоту и безоб­разие людей, их душевного и нравственного облика. Юрка учится видеть, размышлять и критически оценивать. Конечно, сам он еще не может понять, что внесли в его жизнь приезжие, чему он учится. Но Юрка как раз в том возрасте перелома, бро­жения, когда уходит детское восприятие мира.

Возраст Юрки не назван, по уверенно угадывается. «Досаждало ему только одно: он начал стесняться. Раньше этого как-то не было или он не замечал, а теперь стал замечать и стеснялся все больше <...> при других становился неловким и неуклюжим, спотыкался и все ронял, хо­дил, как спутанная лошадь, руки и ноги делались большими, нескладными, их некуда было девать, он старался держаться свободнее, развязнее, от этого получалось еще хуже, и его начинали ругать, а он улыбался. Не потому, что ему было смешно, а потому, что очень стеснялся, но другие этого не пони­мали и ругали его еще больше. II для полного счастья ему не хватало только одного - чтобы исчезла эта скованность и он держался уверенно и свободно, ну, например, как папка...».

С большим мастерством Дубов дает психологический портрет возраста Юрки: одной деталью душевного самочувствия мальчика - скованностью - и одной деталью внешнего выражения этого самочувствия - улыбкой некстати. Значит, перед нами подросток лет двеннадцати-тринадцати.

Дед помогал Виталию Сергеевичу ставить палатку, и вече­ром его с Максимовной приезжие пригласили закусить. Выпи­ли. Дед быстро захмелел, и Максимовна па обратном пути его «костила последними словами за то, что наклюкался, как свинья...» И наутро костила. Припомнила, что ласки от него не видит.

«- Да ты что, Максимовна, неуж мне на старости за тобой сызнова ухаживать?

- А что старость? Вон этот: голова седая, а сам так и норо­вит, чем ей догодить. «Юленька да Юленька»... То-то она такая гладкая да ухоженная. А ты за кобылой больше глядишь...»

«Юрка с удивлением подумал, что и на самом деле эти при­езжие держатся, разговаривают друг с другом совсем не так, как дед и Максимовна <...> А папка и мамка ругаются то и дело. Особенно, когда выпьют <...> И никто из всех, кого Юрка знал, никогда не разговаривал друг с другом так ласково и не смотрел так, и не улыбался, что видно - улыбаются они потому, что им приятно смотреть друг на друга...».

Так возникает у подростка критическая работа сознания. Со сравнения привычного и, как думалось Юрке, естественного, всеобщего характера общения близких людей друг с другом с иным стилем отношений, в котором мальчик почувствовал внутреннюю красоту.

С первого дня знакомства с приезжими, когда он узнал, что бугор с тамариском красив, а разговаривать с близкими, смот­реть на них можно совсем не так, как дед и Максимовна или мать с отцом, начинается для Юрки цепь открытий, крити­ческих переоценок.

Еще недавно, страдая от своей вдруг появившейся скован­ности. Юрка завидовал развязности отца. Но, увидев, как все­гда ровен, нетороплив Виталий Сергеевич, Юрка заметил, что отец неприятно суетлив и «даже стал стесняться, будто суетил­ся не папка, а он сам».

Виталий Сергеевич со всеми одинаков. «Голос у него спо­койный, не громкий, но почему-то, когда он заговаривал, все умолкали и слушали, и он будто знал, был уверен, что так и бу­дет, даже не пытался говорить громче, перекрикивать других. Ну, прямо как Сенька-Ангел сказал - авторитетный <...> Вот та­ким и захотелось стать Юрке. Спокойным, сильным и автори­тетным».

Потрясающее открытие: Юрка почувствовал, что ему не правится среда, в которой он живет, он не хочет быть таким, как его близкие. Тут – начало самопознания; тут характерный для вдумчивых мальчиков его возраста поиск идеала, эталона для своего будущего. Одни его находят в книгах, другие – в жизни. Юрка не приучен читать книги. Свой эталон он нашел благодаря способности наблюдать и критически осмысливать наблюдения. Мы еще ничего не знаем о том, что произойдет с Юркой в ближайшие недели, и не узнаем из повести, как сло­жится его характер и судьба в грядущие годы. Но уже по пер­вым страницам, по первым мыслям Юрки, чувствуем, что нату­ра его не вовсе заурядна - Юрка начинает раздумывать об укладе среды, в которой живет, едва появился материал для сравнения. Мальчик умнее, интеллектуальнее своего окру­жения.

После критической переоценки быта в своем доме (или, вер­нее, параллельно и в связи с ней) рушатся детские, бездумные представления Юрки о том, что такое искусство. Его отец пи­шет картины. «Конечно, Юрка понимал еще мало, по что папка здорово рисует, это он понимал хорошо. У него все такое похо­жее. Видно каждый камешек, каждую веточку. И все такое кра­сивое. Даже красивее, чем на самом деле. Если уж луна, так желтая-прежелтая, солнце краснее, чем светофор в городе перед базаром, а таких зеленых листьев и травы не было даже в горо­де...».

И вот оказывается, что это плохо, если красивее, чем на са­мом деле. Юркин отец рисовать, а тем более писать картины не умеет - это объясняет незадачливому художнику Виталий Сергеевич. Базарный лубок, который портит вкус народа. Не для себя, не по внутренней потребности пишет картины (пере­рисовывая с открыток) Юркин «папка», а па продажу. И от поку­пателей, хвастает он, отбою нет: «Народ ведь стал культурнее, все хотят жить красивше...» Вот и предлагает он красивую жизнь - «...озеро, все заросшее широкими, с тарелку, листьями и белыми цветами, а поверх листьев и цветов лежала тетка с угольно-черными глазами. Сама она была розовая, как семей­ное мыло, и совсем голая, только стыдное место прикрывал бе­лый шарфик, который сам по себе висел в воздухе. И здесь тоже были белые гуси с длинными шеями и желтая луна. Юрка не понимал, почему эта толстомясая тетка не тонет, и про себя думал, что, если б он умел рисовать, он бы рисовал не этих голых теток, а самолеты и тапки, Чапаева, как он летит на бе­лом коне, или космонавтов, как они гуляют в космосе».

Юрку не устраивали сюжеты, Виталий Сергеевич в ужасе и от сюжетов и от выполнения картин. Неожиданно сильное впечатление произвело на него «художество» Нечаева – Юркиного отца. Ему захотелось напиться. И за бутылкой коньяка он раз­думывает вслух, говорит Нечаеву об искусстве, о своей работе, вспоминает о художнике Расторгуеве: «Уж если нарисует моп­са - на нем все шерстинки можно пересчитать», вспоминает о статуях в садах: «Серийные пионерчики с горнами, гигант­ские бабы с веслами, которых белят два раза в год <...> Это же пропаганда пошлости!»

Но, бросив камни в пошлость Расторгуева, стандартных ста­туй, в изделия Нечаева, Виталий Сергеевич бросает камень и в себя... «Если по большому счету, то мы с вами одного поля яго­ды...» И развивает эту тему. «Помесь ласточки со свиньей» - называет оп здания, построенные по его проектам, поправлен­ным другими.

Виталий Сергеевич не хотел создавать роскошные дворцы спорта, бракосочетаний, пионеров, которые были в моде одно время. Он тогда бросил проектировать - и тут его драма ху­дожника. «Не выдержал, сбежал на кафедру. И что? Создал школу, воспитал смелых новаторов? Чего достиг?».

В малевании Нечаева Виталий Сергеевич увидел злую паро­дию на свои испорченные безвкусными поправками проекты.

Что же понял Юрка в этой драме? Не много, конечно. Но он узнал, что «папкины» картины никуда не годятся, и почувствовал, что искусство не развлечение, не промысел, а содержание жиз­ни художника. Отец уехал в поселок, пил там и хвастал, что их таких только два - он и академик-лауреат по фамилии Рас­торгуев. «Если уж что и нарисует, так уж в точности, все как есть».

Юрка в отчаянии: «Как же это могло у папки все перевер­нуться? Или он нарочно врет и выдумывает? Зачем?» Решить эту психологическую задачу мальчику, разумеется, не под си­лу - откуда ему знать, в какой форме может проявляться чув­ство собственной неполноценности, сознание неудачливости, пропавшей жизни. Но остро переживает Юрка, что чужим, не­приятным, неуважаемым становится для него отец. Юрка стал свидетелем его хвастовства, потому что мать послала мальчика привести отца домой. На обратном пути пьяный отец разбивает Юркин велосипед и уходит куда-то - еще пить и еще хвастаться.

А Юрка сильно ушиб лоб, кружится голова, тошнит - и в школу теперь придется пешком ходить. Он, почти теряя со­знание, тянет на себе останки велосипеда. Никогда ему еще не было так плохо. А дома мать больно ударила за то, что поломал велосипед и отца не привел.

Не обиду испытывает Юрка - его охватывает злость. На фо­не гармоничных отношений приезжих - там, в розовом дыму цветущего тамариска,- отвратительной становится для Юрки жизнь в его семье.

«Он отчетливо увидел, как все было уже много раз, как бу­дет и теперь: мамка приведет упирающегося отца и станет укладывать его спать, а он будет хорохориться, обзывать ее вся­кими словами, а мамка его тоже, он полезет драться, и она даст ему сдачи, потом они помирятся и лягут вместе спать, а может, и не помирятся, просто папка свалится и захрапит».

Не хочет, не может он этого больше видеть. И уходит к буг­ру, где стоит палатка, зарывается в стог сена.

Прежнее восхищение развязностью отца сменилось стыдом за него, прежнее бездумное отношение к укладу жизни в семье сперва вызвало критические мысли, а потом и ненависть. В сущности, Юрка уже внутренне ничем не связан с родителя­ми, его уход из дому психологически подготовлен. Он тянется всем сердцем к тому строю и культуре отношений между людь­ми, которым он учился в палатке приезжих. Но еще много должно произойти прежде, чем Юрка убежит.

Утром Юливаниа, как зовет ее Юрка, нашла мальчика около стога, перевязала ему ранку па лбу. У нее были ласковые, неж­ные руки, и тут, когда она осторожно промывала ранку, Юрке «почему-то вдруг стало отчаянно жалко себя, и он впервые за все время заплакал».

А потом снова приходится сравнивать. Виталий Сергеевич ни о чем не расспрашивает. А прибегает мамка - и говорит, говорит, стараясь угадать, рассказал ли Юрка, как все было. «Юрка понимал, что она пытается заговорить зубы, видел, что и приезжие тоже понимают это, ему стало стыдно за нее - за­чем она врет и изворачивается, никто ведь ее ни о чем не спра­шивал, а она все объясняла и объясняла». Вот теперь и за мать ему стыдно. Все понял Виталий Сергеевич - увел Юрку купаться.

«Зачем люди пьют?» - спрашивает на берегу Юрка Вита­лия Сергеевича. «Это прилипчиво, как зараза, как неизлечимая болезнь. А попросту - это трусливое бегство. Трусливое и бессмысленное - в бутылку. Из нее-то уж во всяком случае выхода нет. Только один - смерть...

Ответ Юрке - это может быть и напоминание себе? Мы уже видели и увидим дальше, что Виталий Сергеевич от мучитель­ных раздумий убегал в бутылку.

И тут, на берегу, в задушевном разговоре, Юрка окончатель­но понял, чего требует его душа: «Уйду я от них. Совсем». Он не может объяснить почему, и Виталий Сергеевич снова не рас­спрашивает. Только говорит, что «бегство - не выход. Бег­ство - тоже от слабости, малодушия». А это только к Юрке об­ращено или, быть может, и к себе самому?

Одна из черт своеобразия повести, глубины ее подтекста в том, что переживания мало что видавшего мальчика и взрослого человека с трудной судьбой оказываются как бы парал­лельными.

Тут на берегу моря Виталий Сергеевич сделал необыкновенный рисунок: смотришь вблизи - заросший тамариском бугор, тент, натянутый у палатки, и крыша дома, где живет Юрка; смотришь издали - на рисунке весело смеются глаза Юливанны. II называется рисунок «Счастье». Но Юливанна сказала, что счастье куцее и ничего само собой не уладится. У обоих испортилось настроение, и Виталий Сергеевич пошел пить коньяк.

Так копятся от страницы к странице предвестия драмы, ее психологические предпосылки. Как обычно у Дубова, пока не происходит событие, поглощающее все душевные силы героев, определяющее их поступки, ломающее жизнь, предвестия про­ходят на фоне обыденности, в которой много и радостных дней и небольших огорчений, обид, омрачающих настроение.

Радостен был день, когда Юрка с мальчиками ходил ло­вить рыбу и не очень-то съедобных крабов, чтобы угостить дру­зей в палатке. Тяжелым был день, когда Юрка, подходя к бугру, услышал, как Юливанна раздраженно говорила о нем, о вечной его улыбке, назвала мальчика непонятным ему словом «кре­тин». Она не поняла того, что знал Виталий Сергеевич, покрас­невший, когда оказалось, что Юрка слышал сердитые слова: улыбался Юрка от смущения, от скованности. Самое глупое, что он и тут продолжал улыбаться.

Он невольно все думал о словах Юливанны - почему они так задели, так обидели его. Ведь его дома и в школе часто ругали, привык. Один дед его не ругал - он добрый. И после этого размышления идет эпизод, казалось бы, проходной, по пси­хологически очень важный. Мальчики как-то нашли гнездо с птенцами и с нежностью следили, как они живут, как приле­тает мать их кормить. А добрый дед тоже нашел это гнездо и бросил птенцов своему коту.

«- Ты зачем птенцов кошке? - закричал Юрка.

- А что, кошке тоже исть надо,- сказал дед, ласково щу­рясь.

- Птенцов, да?

- А чего их жалеть? Их много».

И снова безудержная злость охватывает Юрку. Он искал, что бы разбить, поломать, уничтожить.

Видно, он почувствовал фальшь дедовой доброты, почувство­вал, что за ней кроется равнодушие, душевная пустота. Это не сказано словами, это изображено поступками. Дубов в «Бегле­це» пишет психологические портреты, предоставляя осмыслить их читателям, и осмысление дает иногда тот же эффект, что рисунок Виталия Сергеевича: смотришь вблизи - пейзаж, изда­ли - смеющиеся глаза. И то, что это у Дубова получается, - еще одно свидетельство зрелости и самобытности его таланта.

Мы еще встретимся с добротой деда - эпизод с птенцами тоже предвестие.

А потом опять светлый день с Виталием Сергеевичем - он старается, чтобы Юрка забыл, как обидела его Юливанна. Его непоказная доброта серьезна, он бережет душу мальчика. «Сло­во, Юра,- опасная вещь. Им легко ранить человека, можно да­же убить. Не в прямом, конечно, смысле... Юлия Ивановна со­всем не хотела тебя обидеть. Слово, которое она употребила, по­просту означает «отсталый». Но ведь это правда! Ты второй год в третьем классе». И говорит Виталий Сергеевич, что надо много читать, подумать о будущей профессии. Тут опять, совсем мельком: когда Виталий Сергеевич наклонился, «на Юрку пахнуло спиртным». От чего бежит Виталий Серге­евич?

Юрка говорит: «Я в интернат хочу». Тут Виталий Серге­евич, очевидно, не понял, что именно общение с ним и Юливанной родило у Юрки стремление вырваться из среды, в которой жил,- уйти и от вечно пьяного отца, и от «доброго» деда. «Дума­ешь, там будет легче - не надо учиться? От своего долга нику­да, брат, уехать нельзя», - говорит он.

И опять же: это сказано Юрке или себе? От долга уехать нельзя - еще одно предвестие.

Потом пришел шторм. Оп подкрался исподволь, незаметно. Для знающих прежние повести Дубова нет неожиданности в том, что шторм в жизни героев начинается в час шторма на море. Тесно связаны в художест­венном мышлении Дубова переживания людей, события их жизни с природой, с солнцем и бурями, с морем или рекой, с ветром или штилем.

Шторм подкрадывался исподволь и к героям «Беглеца». Причем шторм на море символизирует шторм в жизни двух героев повести – Виталия Сергеевича и Брки.

Первый порыв ветра сорвал тент автомобиля. Второй ветро­вой удар унес косынку Юливанны. «Кусты тамариска пригнулись, розовое облако сорванных соцветий понеслось за косын­кой». Это не просто детали бури, тут метафора. Ветер сорвал цветы тамариска, шторм уносит куцее счастье.

Ветер стих. «Уже все, он больше не будет?» - спросила Юлия Ивановна. «Это только прелюдия». Прелюдия катастро­фы - в переживаниях Юрки, в беседах, размышлениях и конь­яке Виталия Сергеевича, в пьянстве отца, которому врачи за­претили пить, и, наконец, в картине начала шторма. Все это создает настроение повести, ее колеблющуюся атмосферу, постепенно сгущающуюся в предштормовую.

Ветер уже «невидимой упругой стеной давил на лицо и грудь». Виталий Сергеевич пьет коньяк и беседует с Юркой. Вдруг море выкинет сундук битком набитый дукатами, и тогда «поедем куда глаза глядят, на край света, например», конечно, с Юлией Ивановной, считает Юрка. Бежать на край света от сложностей жизни мечтает Виталий Сергеевич? От коньяка? От кафедры? Или просто Юрку развлекает? А может, это будет не сундук, продолжает фантазировать Виталий Сергеевич, а бутылка и в ней призыв «Спасите наши души!». «Спасти можно тело, жизнь, а когда лезут спасать душу... Мы не будем лезть ни в чью душу - попробовали, как другие лезут в нашу...» И тут, видно, неблагополучие.

Юливанна пришла и схватила бутылку: «С твоим сердцем, в такую жару, на солнцепеке...» Виталий Сергеевич обещает без позволения больше не пить. «Страус перестал прятать голову...» И больше ни от чего не будет прятать.

«- А что случилось?

- Ничего. Просто я созрел. Как созревают запоздалые овощи»..

Герои повести пошли к морю. Виталий Сергеевич учил Юливанну и Юрку подпрыгивать, когда подходит волна. А потом решил как следует выкупаться в бушующем море. Он «оглядывался, поджидая набегающую волну, а как только она подошла, быстро и сильно заработал руками, оказался на ее гребне и вместе с нею пошел к берегу. Но волна ушла вперед, он остался за ней и стал поджидать следующую. Она пришла, под­хватила его, понесла, он открыл рот что-то крича, поднял руку и скрылся под водой»

Так кончилась жизнь одного из героев повести.

И вскоре открывается смысл намеков, неясных Юрке реп­лик, одно нз значений разговоров о страусе, прятавшем голову, одна из причин бегства в бутылку.

«Лицо Юливаины дрогнуло, она закусила губу, потом, сдер­живая себя, с трудом проговорила, все так же глядя в землю:

- Пошлите телеграмму... Деньги у меня в сумочке, в па­латке. Там ого паспорт и адрес...

- Кому телеграмму?

- Его жене.

У папки отвисла челюсть, глаза деда спрятались в морщи­нах, мамка и Максимовна переглянулись, лица их одеревенели.

- Как же это,- сказал дед,- а...

Юливанна подняла голову, посмотрела ему в лицо.

- Я не жена... Мы... А, да что вам до этого?..

Она повернулась и пошла назад, к берегу».

Там она потеряла сознание. Привести ее в чувство не удава­лось. Появляется со своим грузовиком шофер Сенька-Ангел. Всегда у Дубова, когда он изображает среду душного мещан­ства, подлости или тупой бюрократизм, появляются и хорошие, справедливые люди. Сенька-Ангел сразу уловил, что не потря­сение несчастьем, не сочувствие горю владеет сейчас мыслями Юркиных родителей и деда, а нежданная радость - роскошная сплетня. Сенька увозит еле живую Юливанну в больницу, у нее шок.

А в Юркином доме смакуется событие. Мальчик «не мог больше выносить, не мог видеть, как они переглядываются, под­мигивают, кивают друг другу и говорят, говорят что-то неулови­мое, скользкое и чему-то даже будто радуются... Как они мо­гут?!»

Ночью папка куда-то уходил. Позже Юрка понял, что хо­дил он к палатке. Все следующие дни он пьянствует беспро­будно. А дома гости, сплетни, сплетни.

«- Так ить это и сразу бы догадаться... Он же перед ей пря­мо расстилался. Разве законный муж о седой голове будет перед женой эдак-то: Юленька да Юленька...».

Это Максимовна говорит - радостно находя оправдание тусклой своей жизни с дедом.

Приезжает жена Виталия Сергеевича со взрослым сыном. Их больше всего беспокоит, как машину в Москву перегнать и увезти вещи. Это важнее горя, важнее открытия, что ее муж был тут с Юлией Ивановной. Юрка теперь понимает, почему Виталий Сергеевич уехал от жены. Он увидел еще одну ипостась того мещанства, той тусклой жизни, которую он возне­навидел. Мать и бабка наговаривают жене наперебой на Юлию Ивановну, и жена жадно слушает...

Облетевший куст тамариска был предвестием несчастья. Те­перь Юрка находит запутавшийся в корнях тамариска надо­рванный листок с отпечатавшимся па нем следом каблука. Это рисунок Виталия Сергеевича – «Счастье»...

Тонка и прочна художественная ткань повести, сложен ее рисунок. Все выраженное и в то же время недосказанное в эпи­зодах, разговорах, иногда словно незначительных, иногда веду­щихся как будто об одном, а на дело скрывающих важный под­текст, складывается в композиционно строгую картину. Ничего лишнего. Каждая деталь и каждое слово необходимы - отсут­ствие хоть одного уменьшило бы многозначность повести, нанес­ло урон психологической точности, полной убедительности по­ведения героев, внутренней логике характеров.

Вот уже позади трагические события, уже мы прочли, как лебезившее перед Юлией Ивановной семейство обливает ее по­моями; кажется, к концу идет повесть, но к Юрке шторм еще только подкрадывается.

Возвратилась из больницы за своими вещами Юлия Ивановна - она поникла, погасла, постарела. Ее провожает Сень­ка-Ангел. На ее «здравствуйте» никто не ответил, кроме деда.

«- Странно, - сказала она. - Я не помню где, но у меня были деньги... Не очень много, но были...»

Папка ужасно засуетился, дедовы глаза спрятались в мор­щинах, рот у Максимовны вытянулся в ниточку. А Юрку поче­му-то обдало жаром».

Юливанна попросила немного денег в долг.

«Время шло, а они молчали….

- Еще чего! - сказала мамка.- Кабы у нас лишние день­ги, мы б тоже по курортам ездили... А тут не знай, чем рты напихать...

- Деньги мы не куем,- сказала Максимовна,- у нас лиш­них не бывает».

А добрый дед, скормивший птенцов коту, молчит.

Сенька уводит Юливанну: «У них зимой снега попроси - удавятся, не дадут...»

И тут все, что копилось в душе Юрки за время знакомства с приезжими, все, что оп понял и почувствовал в укладе, мыс­лях, поступках своей семьи (уже и о Сеньке-Ангеле хихикают: «Один утоп, другой присоседился. Такие небось не пропада­ют» ) - все взрывается ненавистью, слепой яростью:

«- Ну и гады же вы все! - сказал он.- Подлые гады!

- Ты чего это, поганец! - изумленно открыл глаза дед.- Ты это кому говоришь?

- Тебе! И тебе, и тебе, и тебе... Все вы сволочи! Вы же врете, что денег нет, вы получку получили... Вам жалко, жмоты проклятые...»

Мамка хлестнула Юрку по лицу.

«- Бить будете? Бейте!.. Все равно вы сволочи и гады... Был дядя Витя, бегали к ним, подлизывались, жрали, пили, а теперь вам денег жалко?.. А куда ее деньги девались?.. Вы их и украли!

- Кто украл? - вскочил папка.- Я тебе покажу - украли!»

Папка бил со знанием дела, туда, где больнее, бил зло и дол­го. Юрка изловчился, боднул его в живот и убежал.

«Что-то в нем обломилось или повернулось так, что ни при­ставить, ни повернуть обратно, словно он вдруг, сразу стал на­много старше».

И потянулись дни скитаний. Как плохо бесприютному маль­чику, как, убежав из дому, начинают пропадать, Дубов показал в «Сироте». И еще раз изобразил это здесь, в «Беглеце».

Напрасно Юра просит у встречных работы, для мальчика ни у кого работы нет. Добрался до Евпатории, ночевал там на садо­вых скамейках, отчаянно голодал, унизительно подбирал объед­ки с чужих тарелок в столовой,- но и оттуда гонят, объедки подавальщицам для свиней нужны.

Эпизоды скитаний Юрки подчинены мысли, неизменной для Дубова: трудно голодать, плохо, когда бьют, но самое труд­ное - когда равнодушно проходят мимо, не замечая, как ему плохо, не задумываясь, что человека, соскребывающего остатки с чужих тарелок, надо накормить и расспросить. Проще говоря, нужно быть внимательным к каждому человеку, а к маленько­му - вдвойне. Никто не спорит с этой очевидной мыслью, беда, что многие не воплощают ее в поступках и не считают это для себя обязательным. Не только злодеи. Один из признаков ме­щанства - равнодушие к чужому горю, равнодушие к не своим детям. Дубов настойчиво, темпераментно пропагандирует идею очевидную, привлекая самые сильные художественные средства для изображения эгоистической черствости и деятельной до­броты, потому что ему нужно прорваться к совести равнодуш­ных, а добрых побудить к действию, к неослабной вниматель­ности.

Долго голодал Юрка, потерял счет дням. «Все время было наполнено, занято одним - желанием есть. Он все реже вспо­минал о том, что произошло там, дома, а когда вспоминал, ему казалось, что это было давным-давно, и только ненависть не слабела - это ведь они довели, сделали его таким...» .

Однажды, бродя вокруг станции, он увидел, как мелькнула Юлия Ивановна. Бросился за ней, но, пока пробрался сквозь толпу, она уже исчезла из виду, и только когда тронулся поезд, показалась в окне. Она махала рукой, но не ему - Юрку она не заме­тила. Она прощалась с провожавшим ее Сенькой-Ангелом, оправдавшим свое прозвище. Конечно, это он дал деньги, при­ютил и отправил несчастную женщину.

Расспросил шофер Юрку, узнал про его мытарства, накор­мил в вокзальном буфете и повез к себе домой. Решил он, пока в интернат или в ремесленное не попадет мальчик - докумен­тов-то нету,- отвезет он Юрку к своей сестре в Симферополь, будет у нее за «ребятенком» присматривать. Поехали. Только по дороге решил Юрка куртку из дому взять - Славка вынесет.

Тут мы подходим к последнему эпизоду повести. Он неожи­дан. Он внезапной вспышкой освещает повесть, открывает глу­бинное ее значение, заставляет переосмыслить события, харак­теры.

Славка не встретился. Юрка прокрадывается в комнату и видит, как отец беспомощно шарит руками, отыскивая сигаре­ту. А она лежит на виду. Юрка не сразу понял, что папка ослеп (врачи предупреждали: пить ему нельзя). Увидев, как беспомо­щен отец, мальчик подошел к нему, подал сигарету. Заплакал папка, и у Юрки «тоже почему-то задрожала нижняя челюсть». Очень испугался папка, что сын опять уйдет.

«Юрка спустился с крыльца. На мелководье, расплескивая солнечные зайчики, взапуски бегали три крохотные фигурки. Пацаны... Теперь их тут и вовсе замордуют, затуркают. Будут расти, как бурьян, без призора... На мамке теперь все. А что она одна сможет? А отец так и будет мыкаться в четырех степах, вытянув перед собой руки, натыкаясь на все и падая...

Он шел к дороге, и каждый шаг давался с трудом, будто он без роздыха шел целые сутки пли надел, как водолаз на пере­праве, свинцовые башмаки».

Подошел Юрка к Сеньке, ожидавшему его в кабине. Расска­зал, что отец ослеп и он остается. «Что ж, видно, правиль­но...» - решил Семен. Провожает Юрка глазами отъехавшего Семена. «Машины мчались, рявкали сигналами, подгоняя друг друга, и нельзя бы­ло понять, то ли они догоняют что-то и никак не могут догнать, то ли убегают от чего-то и боятся, что убежать не смогут. Они мчались все быстрее и быстрее, и все мимо, мимо...

Юрка повернулся и пошел к дому».

Так кончается повесть.

Не смог убежать Юрка, мечта о жизни в другой среде про­мчалась мимо. В ненавистный ему дом вернулся Юрка.

Это грустно, но тут брезжит свет. Только прочитав послед­ние страницы повести, мы понимаем, что глубинная ее тема - долг. Вот о чем были предвестия, вот о чем были раздумья Ви­талия Сергеевича, вот откуда его тоска, его коньяк. Все видишь иначе, когда Юрка победил свою ненависть к дому и понял, что обязан остаться. Иначе видишь судьбу Виталия Сергеевича, по­нимаешь, что в повести - два беглеца.

Виталий Сергеевич и Юрка – оба беглецы. Первый бежал от жены к Юлии Ивановне, бежал от архитектуры на кафедру, бежал к коньяку от сложностей семейной жизни, от сложностей своей жизни в искусстве. А потом он сбежал из дому, чтобы пожить в тишине у моря, привести в порядок свои мысли. А мысли его невеселые: он не стал борцом на избранном им жизненном поприще, уступил там, где уступать не должен был, и потому пользы принес меньше, чем мог бы при его таланте. Отдохнув у моря, он вновь должен был вернуться к привычному существованию.

Юрка – другой беглец. Он – беглец внутренний, духовный. Он, сам этого не сознавая, не приемлет жизни своего дома. И поэтому уходит. Затем он возвращается обратно, понимая, что должен вернуться, чтобы облегчить участь своих близких.

Так перекрестились путь двух беглецов: один из них старший, умудренный, понимающий умом все, но не способный преодолеть внешние обстоятельства своей жизни, погибает, второй, возвращаясь в старый дом, никогда уже внутренне к нему не вернется. Он – беглец отсюда нак всю жизнь.

И странно: ведь второгодник Юрка, не читавший книг, про­явивший свой интеллект пока только в том, что сумел увидеть и возненавидеть окружающее его мещанство, сердцем потянуться к другому, высокому строю жизни, мыслей и чувств, едва позна­комившись с ними,- этот едва вступивший в отрочество маль­чик оказался сильнее глубоко интеллектуального, доброго к людям и безжалостного в самооценке Виталия Сергеевича.

Читателям решать, не полусознательным ли бегством было его купание в шторм. Да, все естественно, просто - больное сердце, выпитый коньяк, неудачно нырнул под волну... Но все-таки не было ли тут и опыта фаталиста, который приставляет ко лбу пистолет, не зная, заряжен ли он. Мы не найдем на это ответа в повести, он необязателен. «Беглец», глубоко впечат­ляя эмоционально, заставляет каждого думать о сложностях жизни, о путях их преодоления, о поисках нравственно верного пути.

Эта повесть, как и другие произведения писателя, тоже о справедливости, но «Беглецом» Дубов сказал: в понятие справедливости входит выполнение нравст­венного долга. Даже когда претит среда, в которой придется его выполнять. Сверхзадача повести - убедительно раскрыть эту истину. Она может стать важным открытием для многих чита­телей, тем более что покоряет сила, художественная точность повести, ее вдохновенность.

Если обстоятельства жизни и творчества так запутаны, как у Виталия Сергеевича, и однозначно справедливого решения нет, если совесть, ум и воля не находят верного пути к выполнению долга перед собой и близкими, перед обществом и перед своим искусством, тогда – трагедия. У Юрки все оказалось проще: он выбрал нравственный долг. И это дает надежду, что жизнь его сложится иначе, чем у Виталия Сергеевича. И что он вырастет другим человеком.

Человек – это величайшая ценность, учит нас Дубов. Казалось бы, нет утверждения более справедливого и распространенного. На словах ведь мы все согласны: дороже, важнее человека нет в мире ничего. Но каждое время по своему поворачивало эти слова, было время, когда они произносились часто, но без смысла. Может быть, поэтому и у нас самих эти слова часто вызывают лишь безразличие.

Дубов пытается оттолкнуть нас от этого безразличия и равнодушия и возвращает не к словам: «Человек – это величайшая ценность», а к их истинному смыслу.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1. 
   Дубов Н.И. Мальчик у моря. Беглец: Повести. – М.: Детская литература, 1982. – С. 105 – 264.
2. 
   Железников В. Послесловие. // Дубов Н.И. Мальчик у моря. Беглец: Повести. – М.: Детская литература, 1982. – С. 265 – 267.
3. 
   Ивич А. Природа. Дети: Пришвин, Паустовский, Дубов, Панова. Очерки. – М.: Детская литература, 1980. – С. 158 – 171.