Чем вы готовы пожертвовать ради любимого человека? Чем Вы готовы жертвовать ради поставленной цели.

Рекрутинговое агентство Kelly Services опросило три тысячи соискателей на тему: «оптимальное соотношение работы и личной жизни». Выяснилось, для 56% – работа в приоритете, треть опрошенных готовы делить свое время поровну между этими сферами, и только 4,5% больше внимания уделяют личной жизни. Менеджеры новосибирских компаний стремятся к гармонии, но достигают ее не всегда.

Ирина Шмакова
директор по развитию Сибирского центра коучинга «Лиртана»
Чтение и прогулки – два моих самых любимых занятия. Однако профессиональная деятельность порой отнимает все время, и больше ни на что не остается. Жертвовать – значит лишаться чего-то в пользу другого. Но так как я выбираю такой режим сознательно, определив цели, которые стремлюсь достичь, и делаю это с удовольствием, то, по сути, ничем и не жертвую. Решать проблему гармоничного сочетания всех сфер жизни мне помогает моя же профессия.

Александр Гельфанд
совладелец компании «Галсика»
Работа занимает у меня много времени. Раньше, когда я был молод и требователен к себе, ради работы я мог отменить запланированный отпуск. Приоритеты меняются, сейчас я скорее откажусь от нового заказа, чем от отдыха. За исключением, конечно, если подписан договор, который надо выполнить в срок. Считаю, что всех денег не заработаешь, а свое здоровье и личная жизнь важнее. А если все время работать, то когда же восполнять силы?

Сергей Ярославцев
директор «Национального агентства сохранения бизнеса»
Мне очень нравится фраза Макса Шлеминга (популярного в Германии боксера), которому сегодня 90 лет, но он ежедневно приходит в офис своей фирмы ровно на три часа: «Если проблему нельзя решить за три часа, значит, она вовсе неразрешима». Если я и жертвую личным временем, то не ради самой работы, но ради ее результатов. Знаете, как утром хочется уничтожить будильник, но каждый день я приношу в жертву это желание и иду на работу.

генеральный директор ЗАО «Сибирская »
Работа отнимает много времени моей жизни, так зачем же жертвовать ради нее еще чем-то? Я научился совмещать работу и личную жизнь без ущерба для обеих сфер, ведь любые проблемы в семье отражаются на работе и наоборот. Важно и то, и другое, иначе... Печальный опыт знакомых показывает, что семьи рушатся из-за излишнего рвения к работе и трудоголизма. Хотя, признаюсь, часть моего свободного времени крадет работа.

Борис Ковтун
директор по маркетингу компании Pelican
Бывают периоды, когда я готов на недели уходить с головой в работу, если это интересно или крайне важно. Однако я никогда не стоял перед выбором: работа или личная жизнь. К счастью, эти две стороны моей жизни находятся в гармонии и не мешают, а, наоборот, дополняют одна другую. Уверен, успех в бизнесе и полноценная личная жизнь вполне совместимые понятия. А вот глагол «жертвовать» я не воспринимаю, от него веет безысходностью.

Александр Сапожников
директор компании «East-Motors Сибирь»
Работа для меня – очень важная часть жизни. Это не только материальное благополучие, но и процесс самореализации. И, конечно, получается, что ради нее жертвуешь почти всем свободным временем, включая календарные выходные. Но учитывая, что мне нравится то, чем я занимаюсь, то, по сути, и жертв нет, наоборот, успехи в работе создают позитивный настрой и для других сфер жизни. Другое дело, если не любишь свою работу, это обязательно сказывается на близких.

Евгения Бурмистрова
консультант ASIA Consulting Group
Для меня работа – любимое дело, которому я с удовольствием посвящаю много времени, и «жертвенность» тут ни при чем. Конечно, возможен дисбаланс различных сторон жизни. Стараюсь уделять достаточное количество внимания моему ребенку, личной жизни, здоровью (спорту), друзьям и работе. В разные периоды времени приходится смещать акценты, но в целом стараюсь соблюдать баланс.

На мой взгляд, счастье не в том, чтобы что-то отдавать, а в том, чтобы получать в ответ. Другой вопрос в том, что ты не можешь получить, не поделившись. Мы делимся своими эмоциями, своей любовью, теплом с близкими нам людьми, и в ответ получаем эти же эмоции, помноженные на три: со своей семьей, с друзьями мы сами создаем моменты, которые делают нас счастливыми. Мы отдаем свои силы, чтобы достигнуть своей цели, но на выходе мы получаем гораздо больше. Но иногда кажется, что я могла бы быть счастливой, если бы все в моей жизни пошло иначе, если бы я сделала другой выбор. И мысль о том, что ничего уже не изменить, потому что машину времени еще не изобрели, заставляет думать: ради того, чтобы вернуться и все изменить, я готова отдать многое, что имею сейчас. Отказаться от людей, которые появились в моей жизни в связи с неправильным, как кажется, выбором, от определенной, уже достигнутой ступени успеха. Но мы можем сожалеть сколько угодно, все равно назад время не повернуть, и поэтому нужно уметь находить счастье в мгновениях, в отдельных моментах, в процессе этого эмоционального обмена с близкими, в процессе создания счастливых воспоминаний, в процессе работы над собой.

Я готова отдать свои вредные привычки. К некоторым вещам, а особенно к вредным, очень привыкаешь, и со временем тебе кажется, что без них ты не можешь обойтись, без них тебе будет плохо. На самом же деле, избавившись от вредных привычек (неправильное питание, курение, алкоголь, поздний подъем, любимая моя агрессия и т.д.), ты как будто освобождаешь в своей жизни место для чего-то очень хорошего. И тогда жить становится легче, а соответственно - счастливее.

Готов пожертвовать многим: временем, деньгами, сном. Но точно не всем, хотя и хочется быть радостным и ни о чем не думать. Дело в том, что счастье, для которого известна точная цена, обычно оказывается недолговечным, а по-настоящему ценное, долгое счастье зарабатывается усилиями, причем часто нам неизвестно, каким их количеством. Поэтому и приходится постоянно откладывать средства, силы, время в копилку под названием «счастье».

Интригующий вопрос для современного человека. Многие готовы поступиться всем: приличиями, общественным мнением, удобством окружающих, чтобы обеспечить собственное счастье. Однако, как учит нас жизненный опыт, на таком счастье далеко не уедешь. Когда же поступаешь наоборот, немного ущемив, казалось бы, свой комфорт, отдаешь, делишься чем-то своим с другим человеком, то именно это рождает полноту радости, которую и можно назвать настоящим счастьем. Будь то любовь, дружба или просто помощь. И таким счастьем можно жить!

Счастье для меня - обретение целостности и через нее свободы. Это возможно лишь во взаимном движении человека и Бога, являющего собой эту свободу. В общем-то, дело остается лишь за человеком, ведь Бог уже сделал все, что мог и ожидает шага от нас. Поэтому на вопрос я отвечу, быть может, слишком расплывчато. Ни деньги, ни время, ни социальное положение, даже жизнь не способны стать платой за счастье сами по себе. Я бы отдал один только шаг, и этот шаг даст начало пути, где все остальное встанет на свои места.

Чем я готов пожертвовать, чтобы быть счастливым? Я не готов жертвовать другими. Не могу и не хочу ради собственного счастья идти по головам и переступать через людей. К тому же, счастья это, как известно, не приносит.

Не знаю, насколько я «готов», но я понимаю, что иногда ради счастья приходится жертвовать чем-то своим, от чего-то отказываться, с чем-то расставаться. Иногда, например, нужно пожертвовать комфортом, достатком, выстроенностью и упорядоченностью жизни и быта. Недавно я переехал в другую страну, во Францию, и мне пришлось оставить в России все, что у меня было. Я ушел с работы, оставил в Питере пустую квартиру. Здесь у меня пока нет постоянной работы (и вряд ли она появится в ближайшие год-два), я учусь в богословском институте и живу в общежитии, у меня здесь нет ничего своего. У меня дырявые ботинки и порванный рюкзак. У меня старая куртка, которую в России я бы уже давно отнес на помойку. Купить новую одежду я пока не могу: мой заработок в октябре составил 150 евро (ничтожно малая сумма для страны, в которой минимальная зарплата равна 1450 евро, а средняя - 2500 евро). Мой переезд из России случился на год раньше, чем я планировал. Я во всех отношениях не был готов к тому, чтобы срочно сорваться и уехать. Поэтому мне пришлось довольно резко отказываться от всего, что у меня было в России. Это было не очень просто. Но, одновременно, это было очень по сердцу. И, в итоге, сейчас я чувствую себя очень счастливым. А материальные трудности и неустроенность воспринимаю как данную мне возможность войти в опыт жизни в нужде. Будущему священнику это будет полезно:) Важнее всего то, что я ощущаю себя на своем месте, «в своей тарелке». За это действительно можно многое отдать.

Нужно жертвовать своим временем, своей энергией, делать правильный выбор, расставлять приоритеты в пользу большего, а не меньшего каждый день. Что же такое счастье - это любовь, наверное. Получается, нельзя пользоваться счастьем в одиночку, оно, как и любовь, должно распространяться на кого-то еще, только тогда оно будет действительно ощутимым. Работать не только внутрь себя, но и во вне. Нужно отказаться от того, что строит стену между человеком и счастьем - гнев и обида, оправдания, упрямство, лень, негатив, зависть, жадность, неуверенность в людях. Нужно научиться жить здесь и сейчас, не прошлым и не мыслями о будущем, чтобы не упустить настоящий момент.

Сложно себя представить счастливой просто из-за чего-то своего - зарплаты, новой сумки или платья, кофе утром в субботу или из-за того, что выспался наконец:) За это платишь деньгами в основном, вещи приятные, но это счастье душевное, не глубинное. Для меня счастье - это прежде всего духовное состояние. Оно сильнее и весомее. И связано с деланием добрых дел и помощью близким и ближним. За это платишь не деньгами, а силами, временем. Например, порой отказываешься от сериала, чтобы позаниматься вечером уроками с племянницей, или отдаешь силы, чтобы поехать на встречу с нуждающимся в поддержке другом. Вот это цена моего счастья.

Для меня это сложный вопрос. Если счастье рассматривать как высшую ценность, то можно что угодно отдать ради счастья гарантированного. Сложность в том, что, кажется, для меня счастье далеко не абсолют и даже в первом приближении им не является. Меня вполне устраивает быть несчастным. Хочется жить не для удовлетворения своего эго, а ради какой-то высшей идеи, быть может, иррациональной. Страдать и гибнуть ради неё.

Думаю, счастье - вопрос выбора. Человек во многом сам определяет, счастливо он будет жить или нет. Если выбор совершается по вере, то, думаю, шансов на субъективное счастье больше. Да, именно субъективное. Потому что у каждого человека свой путь. Для одного счастье - социальный статус и финансовое благополучие, для другого - реализация в творчестве, для третьего - семья. Наверное, я могла бы расплатиться за счастье более скромной жизнью, пожертвовать возможностью приобщения к ее разнообразию. И еще любовью, которая рождалась бы в ответ на переживание счастья.

Подготовила Елизавета Иванчина

Хорхе Мендес

Рейне Тейлор было тридцать четыре, и у неё никогда не было мужчин.

Её коллеги, бесстыдно шушукавшиеся за чашечкой кофе («Лесбиянка! Рейна, должно быть, лесбиянка, я вам точно говорю!» – весящая под четыреста фунтов* и будто бы принципиально не моющая волосы Хильда Дикс, как всегда, была беспрекословна) были, как ни странно, неправы: женщин у Рейны тоже никогда не было.

Секс, отношения и «вся такая прочая лабуда-лабудень», как любила выражаться Рейна, – это занимало её меньше всего на свете.

Рейна жила работой.

Правду сказать, историей она болела с самого детства.

Она заболела ею намного раньше, чем этот предмет начали изучать в школе.

Рейну интересовала история родной страны, каждого штата. Европа, Азия и всё остальное увлекало её гораздо меньше. В старшей школе Рейна стала проявлять интерес к истории афроамериканского населения (что, впрочем, должно быть совершенно обычным в Литл-Роке**). К тому моменту как она начала обучение в университете, Рейна знала об афроамериканцах в США и их борьбе за гражданские права практически всё. Увлечённую своим делом едва ли не до безумия девушку, разумеется, заметили, и к моменту окончания обучения в университете Рейна уже чётко знала, где будет работать и чем заниматься.

Для научно-исследовательского центра, куда она попала, Рейна была совершенно идеальным, если не сказать незаменимым сотрудником. Её не просто не интересовали ни мужчины, ни женщины – Рейну не интересовало ничего из того, что, как правило, в той или иной степени волнует подавляющее большинство людей. Она не ходила в кино, не читала беллетристику, не интересовалась последними новинками в мире техники и ничего не понимала в моде. Одевалась она так, чтобы было попросту удобно, книги читала только те, что могли потребоваться ей по работе, а аккаунт в Фейсбуке Рейна завела лишь для того, чтобы подписаться на те паблики, что могли показаться ей интересными.

Разумеется, все эти паблики были связаны исключительно с историей.

Пару лет назад ей поступало предложение пополнить ряды преподавателей исторического факультета одного из престижных университетов; Рейна ответила на него отказом.

Преподавание будет отнимать время и силы, рассудила она. Которые лучше потратить на исследования.

На исследования Рейне никогда не было жаль ничего.

Ни времени, ни сил, не денег.

Ничего вообще.

Порой ей (впрочем, не только ей – окружающим тоже) казалось, что ради своей работы она готова пожертвовать всем.

Впрочем, почему бы и не пожертвовать всем ради того, что ты сам искренне считаешь смыслом своей жизни?

Разве не так?

Выйдя из научно-исследовательского центра, Рейна быстро сбежала по ступенькам. Подмышкой у неё была зажата папка с бумагами (впрочем, как всегда), а длинные светло-рыжие волосы собраны в высокий хвост (впрочем, тоже как всегда: хвост Рейна считала самой удобной и универсальной причёской, волосы ей постоянно мешали, но стричь их она, тем не менее, не желала – ведь в таком случае нужно будет регулярно обновлять стрижку, а на это Рейна не была готова). Погода была такой, как всегда бывает в Литл-Роке в это время года: сыро, влажно, но, в принципе, терпимо. Подняв воротник куртки, Рейна пошла по направлению к своей машине, попутно рассуждая о том, что ей следует запланировать на завтра. Водила Рейна плохо, ездила медленно, будто бы постоянно страшась попасть в аварию, из-за чего нередко становилась объектом насмешек местных водил-лихачей. «Эй, ты, ты что, уснула! Езжай давай!» – нечто подобное Рейна слышала каждый божий день и в итоге попросту привыкла к этому.

Как ни крути, по большому счёту это было совершенно не важно.

Ничто не казалось важным, кроме дела всей её жизни.

Подойдя к автомобилю, Рейна зашарила в поисках ключей, когда чей-то голос заставил её обернуться.

– Славный денёк сегодня, мисс.

Повернув голову, Рейна увидела перед собой смуглого, невысокого роста старика. В коричнево-желтоватых пальцах его была зажата сигарета. Он курил.

– Мы знакомы? – с удивлением отозвалась Рейна, отчаянно напрягая память. Нет, никого подобного она не припоминала. Впрочем, это также не было удивительным: случайных знакомых Рейна запоминала редко.

– Нет, но ничто ведь не мешает нам восполнить этот пробел, – докурив, старик отправил окурок в урну столь уверенным и чётким движением, будто бы ему было лет двадцать, хотя выглядел он, надо сказать, на все восемьдесят. – Меня зовут Хорхе. Хорхе Мендес, – он протянул Рейне свою худую сморщенную смуглую руку. – А вы, должно быть…

– Рейна, – автоматом отозвалась она, пожимая руку старика. – Рейна…

– Доктор Рейна Тейлор. Не скромничайте.

Рейна удивлённо подняла брови:

– Откуда вы знаете?

Старик тихо засмеялся типичным старческим скрипучим смехом.

– О вас пишут в газетах, миссис Тейлор…

– Разумеется. Простите. Мисс Тейлор, конечно. Хотя, как я уже сказал, мне следовало бы называть вас «доктор Тейлор».

– Это уже как вам угодно. Странно, что обо мне пишут в газетах. Никогда бы не подумала.

Старик вновь тихо рассмеялся:

– О, это совершенно необычные газеты, мисс Тейлор… доктор.

– Необычные?

– О да, да. Я читаю самые что ни на есть необычные газеты, доктор Тейлор. О необычных людях.

– Вам кажется, я необычная?

Хорхе Мендес (кажется, так он представился) посмотрел ей в глаза.

– Все увлечённые люди – необычны, мисс.

– Увлечённые?

– Да. Именно. Увлечённые. Такие, как вы.

Рейна покачала головой.

– Простите, но мне пора идти, – сказала она. – Было приятно познакомиться, мистер Мен…

– Подождите.

Только сейчас Рейна ощутила, что старик схватил её за руку. Прикосновение было неожиданно жёстким и…

И сильным.

– Отпустите, – стараясь говорить спокойно, произнесла она, пытаясь выдернуть руку. Старик тут же отпустил её.

– Простите, доктор, я не хотел делать вам неприятно, – извинился он. – Просто, видите ли… мне кажется, я мог бы немного помочь вам… в ваших исследованиях.

Волшебное слово «исследования» немедленно заставило уже развернувшуюся, чтобы уходить, Рейну, остановиться.

– Ч… что? – переспросила она.

Мендес широко заулыбался, обнажая крупные жёлтые зубы. Как ни странно, они у старика были целы.

– Вы когда-нибудь слышали о городке Биг-Блэк-Таун? – спросил он.

Рейна кивнула. Разумеется, она слышала. Биг-Блэк-Таун был поселением, которое основали афроамериканцы, пытаясь скрыться от сторонников расовой сегрегации, поднимавших бунты против совместного обучения чёрного и белого населения. Вынести травлю в Литл-Роке смогли далеко не все, и многие приняли решение скрыться и затаиться.

Биг-Блэк-Таун не был отмечен на карте. Он не был отмечен вообще нигде.

И, тем не менее, он был.

Был – и Рейна прочла о нём всё, что только можно было достать.

В семидесятые годы прошлого столетия Биг-Блэк-Таун опустел.

Официальная версия сводилась к тому, что отношения между белым и черным населением стабилизировались, и в подобном поселении якобы больше не было смысла. Оттого все люди попросту разъехались оттуда в другие города.

Но существовала и другая версия.

Та, которую давно уже отнесли к историям, называемым «городскими легендами».

Доктор Рейна Тейлор – учёный-историк – неожиданно встречает странного старика, который предлагает ей отправиться в заброшенный город Биг-Блэк-Таун, где, если верить легенде, в семидесятые годы XX века за одну-единственную ночь белыми были убиты сотни афроамериканцев. Старик утверждает, что эта легенда правдива, и предлагает Рейне провести исследование в опустевшем городе, который даже не значится ни на одной карте…

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Чем вы готовы пожертвовать, мисс? (Анна Дрейзер, 2018) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Хорхе Мендес

Рейне Тейлор было тридцать четыре, и у неё никогда не было мужчин.

Её коллеги, бесстыдно шушукавшиеся за чашечкой кофе («Лесбиянка! Рейна, должно быть, лесбиянка, я вам точно говорю!» – весящая под четыреста фунтов* и будто бы принципиально не моющая волосы Хильда Дикс, как всегда, была беспрекословна) были, как ни странно, неправы: женщин у Рейны тоже никогда не было.

Секс, отношения и «вся такая прочая лабуда-лабудень», как любила выражаться Рейна, – это занимало её меньше всего на свете.

Рейна жила работой.

Правду сказать, историей она болела с самого детства.

Она заболела ею намного раньше, чем этот предмет начали изучать в школе.

Рейну интересовала история родной страны, каждого штата. Европа, Азия и всё остальное увлекало её гораздо меньше. В старшей школе Рейна стала проявлять интерес к истории афроамериканского населения (что, впрочем, должно быть совершенно обычным в Литл-Роке**). К тому моменту как она начала обучение в университете, Рейна знала об афроамериканцах в США и их борьбе за гражданские права практически всё. Увлечённую своим делом едва ли не до безумия девушку, разумеется, заметили, и к моменту окончания обучения в университете Рейна уже чётко знала, где будет работать и чем заниматься.

Для научно-исследовательского центра, куда она попала, Рейна была совершенно идеальным, если не сказать незаменимым сотрудником. Её не просто не интересовали ни мужчины, ни женщины – Рейну не интересовало ничего из того, что, как правило, в той или иной степени волнует подавляющее большинство людей. Она не ходила в кино, не читала беллетристику, не интересовалась последними новинками в мире техники и ничего не понимала в моде. Одевалась она так, чтобы было попросту удобно, книги читала только те, что могли потребоваться ей по работе, а аккаунт в Фейсбуке Рейна завела лишь для того, чтобы подписаться на те паблики, что могли показаться ей интересными.

Разумеется, все эти паблики были связаны исключительно с историей.

Пару лет назад ей поступало предложение пополнить ряды преподавателей исторического факультета одного из престижных университетов; Рейна ответила на него отказом.

Преподавание будет отнимать время и силы, рассудила она. Которые лучше потратить на исследования.

На исследования Рейне никогда не было жаль ничего.

Ни времени, ни сил, не денег.

Ничего вообще.

Порой ей (впрочем, не только ей – окружающим тоже) казалось, что ради своей работы она готова пожертвовать всем.

Впрочем, почему бы и не пожертвовать всем ради того, что ты сам искренне считаешь смыслом своей жизни?

Разве не так?

Выйдя из научно-исследовательского центра, Рейна быстро сбежала по ступенькам. Подмышкой у неё была зажата папка с бумагами (впрочем, как всегда), а длинные светло-рыжие волосы собраны в высокий хвост (впрочем, тоже как всегда: хвост Рейна считала самой удобной и универсальной причёской, волосы ей постоянно мешали, но стричь их она, тем не менее, не желала – ведь в таком случае нужно будет регулярно обновлять стрижку, а на это Рейна не была готова). Погода была такой, как всегда бывает в Литл-Роке в это время года: сыро, влажно, но, в принципе, терпимо. Подняв воротник куртки, Рейна пошла по направлению к своей машине, попутно рассуждая о том, что ей следует запланировать на завтра. Водила Рейна плохо, ездила медленно, будто бы постоянно страшась попасть в аварию, из-за чего нередко становилась объектом насмешек местных водил-лихачей. «Эй, ты, ты что, уснула! Езжай давай!» – нечто подобное Рейна слышала каждый божий день и в итоге попросту привыкла к этому.

Как ни крути, по большому счёту это было совершенно не важно.

Ничто не казалось важным, кроме дела всей её жизни.

Подойдя к автомобилю, Рейна зашарила в поисках ключей, когда чей-то голос заставил её обернуться.

– Славный денёк сегодня, мисс.

Повернув голову, Рейна увидела перед собой смуглого, невысокого роста старика. В коричнево-желтоватых пальцах его была зажата сигарета. Он курил.

– Мы знакомы? – с удивлением отозвалась Рейна, отчаянно напрягая память. Нет, никого подобного она не припоминала. Впрочем, это также не было удивительным: случайных знакомых Рейна запоминала редко.

– Нет, но ничто ведь не мешает нам восполнить этот пробел, – докурив, старик отправил окурок в урну столь уверенным и чётким движением, будто бы ему было лет двадцать, хотя выглядел он, надо сказать, на все восемьдесят. – Меня зовут Хорхе. Хорхе Мендес, – он протянул Рейне свою худую сморщенную смуглую руку. – А вы, должно быть…

– Рейна, – автоматом отозвалась она, пожимая руку старика. – Рейна…

– Доктор Рейна Тейлор. Не скромничайте.

Рейна удивлённо подняла брови:

– Откуда вы знаете?

Старик тихо засмеялся типичным старческим скрипучим смехом.

– О вас пишут в газетах, миссис Тейлор…

– Разумеется. Простите. Мисс Тейлор, конечно. Хотя, как я уже сказал, мне следовало бы называть вас «доктор Тейлор».

– Это уже как вам угодно. Странно, что обо мне пишут в газетах. Никогда бы не подумала.

Старик вновь тихо рассмеялся:

– О, это совершенно необычные газеты, мисс Тейлор… доктор.

– Необычные?

– О да, да. Я читаю самые что ни на есть необычные газеты, доктор Тейлор. О необычных людях.

– Вам кажется, я необычная?

Хорхе Мендес (кажется, так он представился) посмотрел ей в глаза.

– Все увлечённые люди – необычны, мисс.

– Увлечённые?

– Да. Именно. Увлечённые. Такие, как вы.

Рейна покачала головой.

– Простите, но мне пора идти, – сказала она. – Было приятно познакомиться, мистер Мен…

– Подождите.

Только сейчас Рейна ощутила, что старик схватил её за руку. Прикосновение было неожиданно жёстким и…

И сильным.

– Отпустите, – стараясь говорить спокойно, произнесла она, пытаясь выдернуть руку. Старик тут же отпустил её.

– Простите, доктор, я не хотел делать вам неприятно, – извинился он. – Просто, видите ли… мне кажется, я мог бы немного помочь вам… в ваших исследованиях.

Волшебное слово «исследования» немедленно заставило уже развернувшуюся, чтобы уходить, Рейну, остановиться.

– Ч… что? – переспросила она.

Мендес широко заулыбался, обнажая крупные жёлтые зубы. Как ни странно, они у старика были целы.

– Вы когда-нибудь слышали о городке Биг-Блэк-Таун? – спросил он.

Рейна кивнула. Разумеется, она слышала. Биг-Блэк-Таун был поселением, которое основали афроамериканцы, пытаясь скрыться от сторонников расовой сегрегации, поднимавших бунты против совместного обучения чёрного и белого населения. Вынести травлю в Литл-Роке смогли далеко не все, и многие приняли решение скрыться и затаиться.

Биг-Блэк-Таун не был отмечен на карте. Он не был отмечен вообще нигде.

И, тем не менее, он был.

Был – и Рейна прочла о нём всё, что только можно было достать.

В семидесятые годы прошлого столетия Биг-Блэк-Таун опустел.

Официальная версия сводилась к тому, что отношения между белым и черным населением стабилизировались, и в подобном поселении якобы больше не было смысла. Оттого все люди попросту разъехались оттуда в другие города.

Но существовала и другая версия.

Та, которую давно уже отнесли к историям, называемым «городскими легендами».

В народе поговаривали о том, что якобы в 1972 году в ночь накануне Дня Благодарения местные расисты устроили набег на поселение.

И уничтожили всех, кому не удалось скрыться.

Женщин, детей, стариков…

Особо жестокие якобы подвешивали людей вниз головой на деревьях и наслаждались их медленной мучительной смертью.

Якобы, якобы, якобы…

Всё «якобы».

Как ни крути, официального подтверждения этому не было нигде. Всё быстро замяли, обо всём быстро забыли.

На карте Биг-Блэк-Таун, разумеется, так и не появился.

– Вы ведь знаете эту легенду, доктор.

– Легенду о том, что всё население Биг-Блэк-Тауна было убито? – переспросила она. Её голос звучал хрипло.

– Знаю, разумеется.

– И что вы… что вы думаете об этом?

Рейна вскинула голову:

– Я думаю, что это просто городские легенды, мистер Мендес, а теперь простите…

– Это не легенды, мисс.

Рейна сощурилась:

– То, что вы слышали. Это не легенды.

– Мистер Мендес, я понятия не имею, откуда вы меня знаете, но…

– Хотите убедиться, мисс Тейлор… доктор Тейлор… Рейна?

– То есть вам наверняка известно, что…

– Именно.

– Но откуда?

Мендес снова улыбнулся во весь рот. Крупные жёлтые зубы, кажется, были целы у него все до единого.

– Я много лет работаю фокусником, доктор Тейлор. Иллюзионистом, если хотите. Путешествую по стране. Много где побывал, много чего знаю.

– И в Биг-Блэк-Таун, хотите сказать, вы бывали тоже?

Мендес кивнул:

– Ну, разумеется.

– Послушайте, мистер Мендес…

– Это было бы потрясающим историческим открытием, доктор. Вы смогли бы заявить об этом на весь мир.

Рейна покачала головой.

– Нет доказательств, – сказала она.

– Вы их найдёте.

– Именно. Вы найдёте их в самом Биг-Блэк-Тауне, доктор Тейлор.

– О чём вы? Биг-Блэк-Таун стёрт с лица земли. Территория, на которой он раньше находился, закрыта для посещений.

Мендес посмотрел ей в глаза.

– Настоящего учёного это не остановит, доктор Тейлор, – сказал он. – Не правда ли?

– Но как…

– Вот карта, – не дожидаясь, пока она закончит, ответил Мендес, протягивая ей листок бумаги. – Настоящая карта, доктор, подлинная. Здесь отмечено местонахождение города, думаю, вы его без труда найдёте. Вы водите машину, доктор Тейлор?

– Да. Как видите. Но, увы, не очень хорошо.

– Ничего. Главное – водите, – его длинные, покрытые смуглой морщинистой кожей пальцы снова коснулись её руки. – Вы ведь готовы многим пожертвовать ради дела своей жизни, Рейна, разве не так?

– Так, – словно под гипнозом отозвалась она, не обращая никакого внимания на то, что он снова назвал её «Рейна». – Конечно, так. Ради этого… я готова.

– Чем вы готовы пожертвовать ради науки, мисс?

Рейна вернула взгляд. Мендеса она теперь видела как в тумане, но это было неважно: в её мозгу уже поселилась мысль.

– Всем, – без малейшего колебания ответила она.

Мендес усмехнулся.

– Всем… включая жизнь? – переспросил он.

– Да, – ответила Рейна.

Мендес неожиданно деловито кивнул.

– Что ж, воля ваша, – сказал он. – Тогда вперёд. Карту я вам уже отдал. И ещё, Рейна… – сунув руку в карман, он извлёк оттуда небольшой бумажный прямоугольник чёрного цвета и протянул ей.

Это была визитка. На ней золотистыми буквами было написано:

Хорхе Мендес. Иллюзионист.

После этих слов более крупным, витиеватым шрифтом был написан номер телефона.

– Звоните, если что, – сказал Мендес. – Город вы, думаю, найдёте без труда, даже если водите плохо. Главное – чётко следовать карте. И никаких навигаторов, мисс Тейлор… доктор Тейлор… Рейна.

Рейна хотела было что-то ответить, но старик как сквозь землю провалился.

Он попросту исчез.

Рядом с урной валялся ещё дымящийся окурок сигареты.

*Около двухсот килограммов.

** Город Литл-Рок (административный центр штата Арканзас) считается одним из символов борьбы американского негритянского населения за гражданские права.

Широкую известность получили события 1957 года, когда губернатор штата Орвил Фобус отказался выполнить решение суда («Браун против Совета по образованию Топики») о совместном обучении чернокожих и белых школьников, которое де-юре запрещало расовую сегрегацию в США. В 1957 году, после того как руководство города во главе с губернатором О. Фобусом воспрепятствовало поступлению девяти чернокожих детей в Центральную среднюю школу, президент США Дуайт Эйзенхауэр приказал ввести в Литл-Рок войска, которые сломили сопротивление белых.

В пути

Старенький бьюик Рейны, к счастью, завёлся сразу («О Господи, Рейна, когда же ты наконец купишь себе новую машину!» – причитала её младшая сестра Милдред всякий раз, когда приезжала в гости; к счастью, случалось это довольно редко: у Милдред, как, в общем-то, у любой нормальной двадцатипятилетней девушки, была довольно насыщенная жизнь, и пункт «навещать почаще занудную сестрицу» явно не был первым в списке её приоритетов). Несмотря на немалый водительский стаж, ездить хорошо Рейна так и не научилась, потому ей пришлось научиться ездить осторожно. Тронувшись с места, она тут же включила радио.

Обычно Рейна радио не включала: оно мешало ей сосредоточиться. Но сейчас ей захотелось, чтобы оно играло.

Наверное, в глубине души она надеялась, что радио отвлечёт её от мыслей.

«Что ты ищешь там, Рейна?

– Ответов на вопросы, – одними губами произнесла она и, кажется, сама содрогнулась от того, что произнесла это вслух.

Рейна частенько говорила сама с собой, но сейчас это отчего-то показалось ей неожиданным.

Уверенно сжав руль, Рейна дала задний ход и, развернувшись (очень уверенно, что было для неё нетипично), поехала в направлении Двенадцатой Стрит.

Ей нужен был западный выезд из города.

На трассе Рейна держалась на редкость уверенно – настолько, что это поначалу удивило её саму. Радиостанция, названия которой Рейна, разумеется, не знала (забивать голову такими глупостями, как названия популярных радиостанций, всегда казалось ей чем-то несусветно нелепым), играла старый рок-н-ролл: что-то вроде Карла Перкинса, Джерри Ли Льюиса и тех парней, что разбились в «день, когда умерла музыка»*. Рейну мало интересовал рок-н-ролл, она знала о нём исключительно от Милдред, которая обожала «это зашибенское старьё», но сейчас он казался на удивление к месту. Рок-н-ролльный ритм будоражил кровь и поднимал настроение, она на удивление легко взяла вправо, чтобы пропустить огромную фуру с надписью «Кока-кола» («Отвратительный, вредный напиток, Рейна, не пей его никогда!» – любила в своё время возмущаться её покойная мать), небо было ясным, а воздух – влажным и сырым.

«Что ты ищешь там, Рейна?

Чего тебе нужно в этом заброшенном городе?»

Мысль, та самая, что попыталась было заползти в её мозг, будто мерзкий надоедливый червь, пришла к ней снова, и Рейна едва не дёрнулась.

– Нас ждут великие дела, – тихо, но как-то по-странному торжественно проговорила она, цитируя слугу Анри Сен-Симона. Радио продолжало орать «Тутти-фрутти» Литтл Ричарда, и Рейна снова расслабилась.

До заброшенного города оставалось около трёх часов езды.

Часа через полтора (кажется, к тому моменту Рейна выучила основной репертуар всех рок-н-ролльных певцов) погода сменилась, небо заволокло тучами, заморосил редкий дождик, и пришлось включить «дворники».

«Дворники» всегда отвлекали Рейну; отчасти поэтому она не любила ездить в дождливую погоду.

Тем не менее, руль она по-прежнему держала до странного уверенно.

– Не так уж много осталось, – сказала она самой себе, взглянув на карту; та неизменно лежала рядом с ней на пассажирском сидении.

Навигатор Рейна послушно не стала включать.

Странный старик-мексиканец (а может, и какой другой латинос, но Рейна отчего-то была свято уверена, что он именно мексиканец) сказал ей ехать без навигатора – значит, она будет ехать без навигатора.

В любом случае, заблудиться на этой трассе было совершенно невозможно.

Неприятная, до одури противная мысль вдруг пришла в её голову, и Рейна нахмурилась.

Биг-Блэк-Таун (точнее – то, что от него осталось) считался закрытой территорией, въезд на которую запрещён; Рейна слышала об этом неоднократно.

Но, если так, тогда каким образом…

– Старик говорил, что я смогу туда попасть, – вновь тихо сказала она самой себе, хотя, честно признаться, она совершенно не была уверена, что он говорил именно это.

Но ведь он обещал, что она, Рейна, сможет туда попасть. Обещал – иначе зачем бы отправил её туда?

Если что, ему можно позвонить, уверила она сама себя.

Ему всегда можно позвонить.

Конец ознакомительного фрагмента.

Чем вы готовы пожертвовать ради любимого человека?
Задумывались ли вы когда нибудь над тем, чем вы готовы пожертвовать ради любимых вам людей?
И как часто вы жертвуете собою ради них и их счастья, здоровья и безопасности?
Что есть жертвования собою для вас и каких ситуациях стоит жертвовать собою?
Готовы ли вы пожертвовать своими интересами?
Если для него счастье - это отсутствие вас рядом, а вы без него не можете - как вы поступите?

Как вы относитесь к такому мнению, что жертвы эти отнюдь не ради кого то?
Все люди эгоисты. И даже принося жертву со своей стороны, мы ждем ответного, и чем быстрее, тем лучше. А когда не получаем желаемого, то начинаем выяснять отношения, совершать глупости и несуразные поступки.
Так что вопрос "Чем вы готовы пожертвовать?" Да хоть целым миром, но если эта жертва останется незамеченной, то смысл в ней? верно? Подумайте о себе как об эгоисте.

Смотря на что пожертвование идет... Готов отдать практически жизнь,если буду уверен в том,что эта жертва необходима.

я готов пожертвовать ради любимого человека практически всем, только нужна ли она, эта жертва? к сожалению не помню кто сказал из философов далекого прошлого: "настоящая любовь в жертвах не нуждается".

много букав хорошего рассуждения

Пожертвовать??? - наверное всем тем что у меня есть. Почему именно тем что у меня есть??? Да потому, что жертвовать чем то иным (как яркий пример интересами других людей) ради достижения своей цели - это эгоизм. Хотя как на это посмотреть... в свое вермя Маккиавели (вроде бы он) в "Государе" писал что цель оправдывает любые средства... (все зависит от конкретной ситуации)
Говоря о том что мы жертвуем ради того чтобы что-то получить - да, это чистой души эгоизм выраженный в пожертвовании меньшим ради получения большего. Людям свойственен эгоизм и даже на фоне самых благих намерений может проскочить мысль о получении каких-либо "полезных последствий" из своей жертвы. Все дело в том, какой мотив движет человеком или какой цели он хочет достигнуть: сделать любимого человека счастливым совершенно безкорыстно и не требуя от него что-то в замен, либо получить от него что-то или добится чего-то... Честно признаюсь что и у меня пару раз возникала на фоне такая корыстная цель - ну никто не идеален. Хотя когда и возникают такие "порывы" чаще все же стараюсь перед собой поставить первый мотив. Самопожертвование - с одной стороны довольно благородно, с другой - здесь есть много "но". Это все же крайняя мера, хотя скорее всего я ошибаюсь. Жертвовать собой скорее всего надо ради спасения жизни своего любимого человека. Я думаю врядли этот человек оценит если ты пожертвуешь собой если цели можно было достигнуть другим способом. Так ты прежде всего сделаешь больно (слабо сказанно) своему любимому человеку. Смысл же в жертве у каждого свой и полностью зависит от мотивов, целей поступка: как ты говоришь, "если эта жертва останется незамеченной, то смысл в ней?" - ответ: смотря чего хотел получить человек. Если хотел(а) сделать любимую(ого) счастливой(ым) - то возможно результат достигнут даже если этот человек не оценил по достоинству твоего поступка, но за то ты уверен что сделал все возможное и невозможное для этого человека. Если же получить что-то в ответ - то Мир пропал зря.
Ну и самый тяжелый вопрос: "Если для него счастье - это отсутствие вас рядом, а вы без него не можете - как вы поступите?" Наверное уйду, даже не наверное, а уйду... Хотя долго не протяну...

Вот наверное и все...

Я все и всех бросил... Отказался от своей прошлой жизни. Она этого стоит. Стоит большего. Для меня она бесценна. Все это очень сложно, но я не могу без этого человека. И не важно заметят ли эти жертвы.. Я просто хочу быть с ней. Быть до последнего. Готов сделать все по мере сил. До последний капли. Нет, я не раб. Это просто имеет место быть.

Угу - это не рабство - это стремление сделать своего любимого человека счастливым - конечно если любимый человек этого хочет.

ради своей любимой девушки...
думаю всем чем только можно...
люблю ее очень сильно...
если потребуеться то думаю можно будет пойти на все ради нее...