Гражданская война во франции причины. Карл маркс - гражданская война во франции

С какими событиями только не проводят наблюдатели украинских потрясений. И Аншлюс ГДР, и армяно-азербайджанский конфликт в Баку (!)... Внесу и я свои пять копеек в этот бред, помянув Гражданскую войну во Франции XVI века. Сходство очевидно. :) Сторонники Майдана это конечно католики. Киев - аналог ультра-католического Парижа. "Правый Сектор" = "Лига". Президенты - ничтожества, олигархи выступают в роли принцев крови и местных феодалов. И еще одно сходство. Несмотря на зашкаливающий уровень ФГМ участников французской ГВ, и католиков и гугенотов порой посещали светлые идеи типа взять прокурора за галстук и хрянсуть его фейсом об тейбл народоправства и цареубийства.

Промышленно развитые Юг и Восток это гугеноты. Рано или поздно они выдвинут своего Генриха Наварского, который примет униатство о войдет в Киев на президентский трон. И т.д. и т.п. Кстати, а еще не появились на Украине персонажи, которые видя майдановцев выдают себя за титушек, и экспроприируют их, а потом увидя титушек преображаются в майдановцев, по опыту папы Планше?

Казалось, XVI-ое столетие начиналось благоприятно для французского королевства. Владения французских королей были компактно расположены в центре континента, население страны быстро росло, в городах процветали торговля и ремесла. Правивший страной король Франциск I (1494-1547 г.) продолжил политику своих предшественников направленную на укрепление королевской власти. Его вассалы постепенно стали превращаться в подданных короны. В провинциях создали институт губернаторов, представителей короля имевших широкие полномочия. Губернаторы противостояли местным элитам - феодалам и городам. В качестве королевских губернаторов и наместников Франциск задействовал представителей аристократии. Эти люди становились более зависимыми от короля и, постепенно, из самостоятельных властителей превращалась в придворных. На прочие административные должности финансовых деятелей, статс-секретарей и канцлера король назначал образованных представителей третьего сословия. В городах выборные чиновники постепенно заменялись королевским назначенцами.

Активная внешняя политика и стремление содержать роскошный двор побуждали короля искать новые пути пополнения казны. Основной подушный налог, выплачиваемый французским крестьянством за время правления Франциска I возрос с 9 до 16 миллионов ливров. При Франциске все большее распространение получила практика продажи государственных должностей. Все эти способы пополнения королевской казны применялись абсолютистским режимом вплоть до Французской революции 1789 г.

Несмотря на рост налогообложения торговля и земледелие Франции при Франциске I продолжают развиваться. Для французского крестьянства, освобожденного от крепостной зависимости, первая половина XVI столетия стала в некотором роде «золотым веком». Процветанию крестьян способствовали высокие цены на продукты питания. В 1536 г. Франциск I даровал льготы иностранным фабрикантам, были заведены фабрики шелковых изделий, а в Фонтенбло основана мануфактура для тканья ковров. Король покровительствовал и морскому флоту. В Марселе создали база королевских галер. А в 1534 г. французский мореплаватель Жак Картье открыл Канаду.

Стремясь наглядно продемонстрировать свою власть во всех провинциях французского королевства, Франциск I всю свою жизнь кочевал по стране. За ним следовал многочисленный по тем временам двор, насчитывавший около полутора тысяч придворных и слуг. Кочевая жизнь короля доставляла окружающим мало удовольствия.

Великий итальянский скульптор Бенвенуто Челлини, приглашенный на службу к Франциску, писал: «Теперь мы должны были следовать за двором, и это было непрекращающееся мученье. Ибо за королем постоянно следует кортеж из двенадцати тысяч лошадей, и это самое меньшее; потому что, когда в мирное время весь двор в сборе, то это составляет более восемнадцати тысяч человек, и среди них более двенадцати тысяч всадников. Иногда мы приезжали в такие места, где едва ли было два дома, и на манер цыган ставились хижины из холста, и мне часто приходилось много страдать».

Важнейшим внешнеполитическим событием эпохи стало противостояние между французской династией Валуа и австрийской династией Габсбургов. До той поры отношения между двумя правящими домами были вполне корректными и еще в 1515 г. Франциск подписал со своим будущим непримиримым врагом Карлом V договор о дружбе. Но имперские амбиции двух молодых европейских как бы мы сегодня сказали «сверхдержав» вели к противостоянию между ними. Кульминацией конфликта стало прямое столкновение Франциска I и Карла V в борьбе за титул Императора Священной Римской империи. Франциск прилагал все усилия для победы. Но немецкие курфюрсты сделали выбор в пользу его соперника, что привело к началу череды войн между Францией и империей Габсбургов продолжавшихся до середины XVIII в.

Боевые действия в многочисленных войнах, которые вел Франциск, шли с переменным успехом. Свой дебют на поле брани Франциск I провел успешно. В 1516 г. король покорил Миланское герцогство, попутно нанеся тяжелое поражение считавшимся до той поры непобедимым швейцарским наемникам. Но самое известное сражения короля Франции, битва при Павии (в Северной Италии) 24 февраля 1525 г. стала и самой большой его неудачей. В этом бою испанские мушкетеры и немецкие ландскнехты под командованием имперского генерала Антонио де Лейва разбили французских рыцарей и швейцарских наемников Франциска I. Сам король был взят в плен и увезен пленником в Мадрид. В обмен свое освобождение Франциск отказался от своих притязаний на Италию, прав на Фландрию и Артуа, а так же был готов заплатить огромный выкуп. Карл V потребовал еще и Бургундию на что Франциск I был вынужден формально согласится, чтобы получить свободу. Однако, вернувшись в 1526 г. во Францию король немедленно отказался от всех обещаний и даже сформировал новую антигабсбургскию коалицию вместе с папой, герцогом Милана, Флоренцией и Венецией.

В борьбе со своим соперником Франциск I проявил известную широту взглядов, граничившую, по мнению современников, с полной беспринципностью. Венцов дипломатических усилий короля стал союз с турецким султаном Сулейманом Великолепным, заключенный в 1528 г. против Карла V. Прежде, когда Франциск боролся за трон империи, он пугал немецких курфюрстов турецкой угрозой. Теперь имперские пропагандисты обвиняли самого короля в «нечестивом альянсе». Другим важным союзником Франциска стали немецкие протестантские князья.

ФРАНЦУЗСКИЙ РЕНЕССАНС

Годы правления Франциска I были эпохой блестящего расцвета культуры. Тесные контакты с Италией познакомили французскую элиту с достижениями Итальянского Ренессанса. В ходе Итальянских войн конца XV начала XVI вв. суровые галлы, вторнувшись на север полуострова, открыли для себя носовые платки, паркеты, лепнину потолков и парчевые платья. Множество искусных итальянских ремеслеников были вывезены во Францию в числе пленных. И для них нашлось немало работы. Узнавшие о новой жизни дворяне, сносили свои средневековые замки и строили на их месте современные итальянские «палаццо» (дворцы). Те кому это было не по карману удовлетворялись дорогой посудой и картинами итальянских мастеров.
Смягчению средневековых нравов еще царивших при дворе, способствовали женщины. Аристократы знакомились с ножами и вилками, нижним бельем и хорошими манерами. Сам король, желая предстать перед современниками в качестве покровителя наук и искусств, скупал полотна Рафаэля и Тициана, украшал свои дворцы античной и современной скульптурой. В противовес Сорбонскому университету, славившемуся как оплот католической ортодоксии, было основано новое высшее учебное заведение. Позже оно стало известно как Коллеж де Франс.

Увлечение Франциска I античностью зашло так далеко, что он именовал себя «французским Геркулесом», что было несколько экстравагантно для христианского монарха XVI века.
Кочевой образ жизни короля способствовал постройке ряда королевских замков, среди которых своим великолепием выделяются дворцы долины Луары, замок Фонтенбло в окрестностях Парижа и Лувр. К работе над этими проектами были привлечены итальянские архитекторы. Среди приглашенных итальянских мастеров кроме Бенвенуто Челлини, выделяются такие имена как Леонардо да Винчи, Андреа дель Сарто, Джованни Баттиста Россо, Франческо Приматиччо (во Франции его звали Ле Приматис), братья Джусти, Джироламо делла Роббиа, Себастьяно Серлио и другие.

Но французское Возрождение славно не только итальянскими именами. Франсуа Рабле (1494—1553 гг.), автор знаменитого сатирического романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» был человеком широких знаний, изучал медицину и естественные науки. Выдающимися деятелями радикального течения гуманизма были Этьен Доле и Бонавентура Деперье. Первый из них открыл в Лионе типографию, которая печатала труды античных авторов, а второй был автором сатирических диалогов и юмористических рассказов. Изобразительное искусство Франции подражает итальянским образцам. Но со временем французские мастера начинают создавать оригинальные произведения. Это, прежде всего, относится к самым известным скульпторам - Гужону и Жермену Пилону. Крупнейшими архитекторами французского Возрождения были Пьер Леско и Филибер Делорм.

СЮЖЕТ:
ФРАНЦУЗСКОЕ ДВОРЯНСТВО В НАЧАЛЕ XVI В.

Для Франции этого периода типичен так называемый «феодализм принцев». Близкие родственники короля - Орлеаны, Алансоны и Бурбоны владели целыми удельными княжествами «апанажами». Хотя каждый из этих апанажей и уступал королевскому домену, все вместе, владения принцев крови составляли значительную экономическую и политическую силу. Особенно крупные апанажи находились в центре Франции и в районе Орлеана. Принцам крови по знатности уступала титулованая знать, д’Альбре, Наварра, де Фуа и др. Их земли в основном располагались на юго-западе страны. За особые заслуги преставители этой прослойки могли получить титул пэра Франции. Они же занимали высшие государственные должности. Некоторые из принцев крови и представителей титулованной знати, имели собственные дворянские свиты, своего рода мини-армии. Даже еще в начале XVI в. они вели войны друг с другом, а власти предпочитали смотреть на это сквозь пальцы.

Основная масса дворян продолжала, как и их предки, жить в провинции. Средства для существования они частично получали со своих фьефов (поместье), частично от своего феодала, при котором они выполняли почетные обязанности. Многие служили в королевской армии.

Начиная с XVI в. происходит разделение дворянства на придворное и провинциальное. Придворное дворянство, постоянно жило при королевском дворе и, будучи в свите короля, удостаивалось денежных пожалований, синекюр. Оно участвовало в политических делах. Провинциальное дворянство было обречено на прозябание и в лучшем случае принимало участие в деятельности местных институтов власти.

В том же XVI в. французские дворянство пополняется еще одной категорией - «дворянством мантии». Последнее состояло из чиновников высшей судебной инстанции королевства - парижского парламента. Уже в XV в. члены парламента стали несменяемыми. В начале XVI столетия их должности стали наследственными, а позднее членам парламента был дарован и дворянский титул. Старое «дворянство шпаги» рассматривало «дворянство мантии» как нечто второсортное, но последние компенсировали свою «неполноценность» богатством и политическим влиянием, выступали как сплоченная корпорация.

Конец сюжета

НАЧАЛО РЕФОРМАЦИИ ВО ФРАНЦИИ

Терпимость Франциска I способствовала быстрому распространению во Франции идей Реформации. В Мо, под покровительством сестры короля жили некоторые интеллектуалы - реформаторы. С этим религиозным течением тесно связаны и многие деятели французского Ренесанса, например поэт Клеман Маро (1496—1544 гг).
Покровительство Франциска I протестантам не было причудой. Они были необходимы королю в качестве противовеса в переговорах с Римом и с императором Карлом V. Короли Франции издавно поддерживали доктрину галликанства, связанную со стремлением к автономии католической церкви Франции от папского престола. Похожие идеи не чужды и умеренным реформаторам. К тому же, немецкие протестанты были потенциальными союзниками в борьбе против амбиций Карла V, главного врага Франциска в Европе. В 1534 г. Франциск I даже пытался пригласить к себе в страну лидеров немецкой Реформации - Меланхтона и Буцера. Кальвин, посвящал королю Франции свои произведения.

Но веротерпимость короля подошла к концу, когда во Франции стали распространятся радикальные воззрения кальвинистов. Их называли «гугенотами».

Точное происхождения этой клички неизвестно, но большинство исследователей сходятся на том, что она имеет отношение к кальвинисткой Швейцарии Согласно одной из версий это название происходит от немецкого слова «Eidgenosse» - «союзник», так еще называли членов швейцарской конфедерации. По другой связано с именем Гуго Безансона, одного из лидеров швейцарских кальвинистов.

Дворянство и горожане юга страны стали массами переходить в новую веру. Юг Франции - Прованс, Лангедок, Гасконь и Наварра издавно имели репутацию более культурных областей, где долго сохранялось влияние древнеримской и провансальской цивилизации. Все это сочеталось у них со стремлением к политической независимости от Парижа. Это уже было серьезно.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения Франциска, стало так называемое «дело пасквилей». Антикатолическое и антилютеранское воззвание пастора Антуан Маркур в течение одной ночи с 17 на 18 октября 1534 г. было распространено в Париже и Амбуазе. Одно из посланий даже оказалось прибитым к дверям королевской спальни в Амбуазе, что показывает степень распространения кальвинизма среди королевских приближенных. В ответ на этот демарш Франциск I объявил себя правоверным католиком и начал гонения против еретиков. В течение трех месяцев шли жестокие казни, причем король сам во главе процессии обходил приготовленные для еретиков костры. В 1535 г. в стране запретили книгопечатание, дабы остановить распространение еретической литературы. Позже оно возобновилось, но уже под контролем государства. Во время гонений пострадали многие деятели французского Возрожения. Этьен Доле был сожжен на костре как атеист, Клеман Маро бежал в Швейцарию.

Многие французские интеллектуалы, например тот же Рабле, крайне отрицательно относились и к католической и к реформаторской церквям. Но как раз эти интеллектуалы и пострадали больше всего во время гонений.

Вскоре Франциск несколько смягчил свою политику по отношению к гугенотам. Все же король нуждался в поддержке протестантских князей Германии. 16 июля 1535 г. в Кюси был издан указ о веротерпимости. Но он в основном остался на бумаге. Как и во многих других европейских странах, французские протестанты были оплотом внутренней оппозиции и потенциальными союзниками внешних врагов. Карл V искал союза с французскими гугенотами точно так же как Франциск стремился к сближению с германскими князьями-протестантами. Поэтому королевская власть не могла быть терпима к религиозным меньшинствам.
После 1539 г. в Париже учрежден специальный суд, названный «Огненной палатой», за то, что он имел право приговаривать к сожжению по делам связанным с ересью. В 1545 г. французские войска провели карательные экспедиции против еретиков-вальденсов, живших юго-западнее Турина. Было разрушено 22 деревни и около 4000 человек убито.

Смерть Франциска I в 1547 г. положила конец блестящей эпохе французского ренессанса. Ей на смену шли более мрачные времена. На первый взгляд ничто не предвещало беды. Взошедший на престол второй сын Франциска, Генрих II (1519 г. - 1559 г) зарекомендовал себя продолжателем политики отца. При нем совершенствуется административная система королевства. Постепенно она принимает форму, отдалено напоминающую знакомую нам министерскую систему. Важнейшими вопросами управления заведуют четыре «государственные секретаря». Появляется и пост «генерального контролера» казны - своего рода министра финансов старого режима. Экономика страны при Генрихе II растет быстрыми темпами. Стремительно развиваются города. Населения Парижа достигло 200 тыс. человек и он стал крупнейшим городским центром Европы.

…Семейная жизнь у Генриха II к удовольствию романистов складывалась не просто. Он был женат на Екатерине Медичи, талантливой женщине из прославленного рода правителей Флоренции. От этого брака у них было 10 детей, что, казалось бы, обеспечило блестящее будущие династии Валуа. Правда, наряду с законной супругой при дворе блистала и легендарная Диана де Пуатье, фаворитка короля, которой к тому времени исполнилось 45 лет, что к удивлению современников не мешало ей оставаться красавицей.

Французское королевство продолжало вести нескончаемые войны со своими соседями. Сражения шли одно за другим с переменным успехом. В 1550 г. закончилась война с Англией, начатая еще при Франциске I. По ее результатам Генрих присоединил к своим владениям гавань Булон.

В 1548 г. французские войска вторглись в Лотарингию, захватили крепости Туль, Верден, Мец и Нанси. Но атака на Страсбург не удалась. Германский император Карл V предпринял ответный удар, осадив Мец. Крепость оказала ему упорное сопротивление под руководством талантливого полководца Франциска Гиза.

Как и многие другие эпизоды французской истории того времени, героизированая версия осады Меца представлена в романе А. Дюма «Две Дианы».

В Италии французы предприняли неудачный поход на Неаполь. В Нидерландах 10 августа 1557 г. потерпели поражение при Сен-Кантене. Население Франции сильно страдало от непосильного налогового гнета, роста государственных расходов на войну. Дела французов шли все хуже, и лишь финансовый кризис, поразивший Испанию, позволил Генриху II заключить мир со своим врагом, королем Испании Филиппом II.
Согласно Като-Кембризскому миру Генрих сохранил за собой Каоле и Сен-Кантен, а так же епископства Мец, Труа и Верден. В то же время французы обязались отчистить Пьемонт и Савойю, что означало конец попыткам французских королей завоевать Италию. Завершение итальянских войн имело важное значение для французской внутренней политики. С наступлением мира значительное число дворян оказались без работы. Это сделало возможным их участие в грядущей гражданской войне.

Автор XVI в. Клод де Сейсель писал: «Надо сказать, что постоянное войско многочисленное и лучше оплачивается и содержится, чем в какой либо другой известной нам стране, и заведено оно для защиты королевства..., а также для содержания дворянства; и должности там так распределены, что довольно большое число дворян разных состояний может жить спокойно, хотя бы и не было никакой войны в королевстве».

НАЧАЛО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

В чем же заключались причины конфликта, терзавшего Францию более полувека?

При Генрихе II продолжали накаляться отношения между французами - католиками и протестантами. Сам король зарекомендовал себя ревностным приверженцем Рима. Если его отец жег еретиков десятками, сын отправлял на костер сотни. Экуанский эдикт 1559 г. учреждал институт уполномоченных. От них требовалось преследовать протестантов. Однако и реформаторский лагерь во Франции постепенно стал радикализироваться. Умеренные лютеранские течение постепенно вытесняет воинствующий кальвинизм о чем уже в 1562 г. писал венецианский посланник при французском дворе. Посол так же добавлял, что «люди моложе 40 лет редко остаются верными католицизму».

Другую причину указывает французский историк Л. Кристиани. Религиозные войны «были, прежде всего, войнами проистекавшими из малолетства или несостоятельности носителя центральной власти. Они были так же войнами соперничавших феодалов - Гизов против Бурбонов и Шатийонов».

Родовитое дворянство юга Франции мечтало о большей независимости от королевской власти, которая, по их мнению, попирает древние дворянские привилегии. Среди дворян-гугенотов страшную ненависть вызывало имя короля Людовика IX прославившегося своими жестокими расправами над непокорными феодалами. В самом начале гражданской войны, прах этого короля был вырыт протестантами из могилы и развеян по ветру. О старых привилегиях тосковали и многие города южной Франции, не забывшие времена былой провансальской вольности.

Наконец, как и в прошлых столетиях, для многих французов участие в религиозных движениях или аристократических заговорах было доступной их понимаю формой выражения социального недовольства. Быстрый рост французской экономики замедлился в конце правления Генриха II.

Может Генрих и сумел бы как-то разрешить разгорающийся религиозный конфликт, если бы не трагическая случайность. Для укрепления мира между Францией и Испанией король решил выдать свою дочь Елизавету Валуа за Филиппа II. В честь свадьбы дочери король устроил трехдневный турнир, в котором сам принимал участие. На второй день состязаний он вызвал на бой капитана своей гвардии графа Монтгомери. Во время стычки копье графа сломалось при ударе о панцирь короля и осколок поразил Генриха, как говориться, не в бровь, а в глаз. Несмотря на помощь лучших врачей король скончался через две недели после турнира, 10 июля 1559 г.

ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КРИЗИС И РЕВОЛЮЦИЯ ЦЕН

Во Францию, раньше чем в прочие европейские страны стало попадать большое количество обесцененных (в следствие экспорта драгоценных металлов из Америки) испанских монет. Цены в стране резко поползли вверх. Французские товары - сукно, полотна, стеклянные и металлические изделия подорожали настолько, что стали неконкурентноспособными в странах, до которых еще не докатилась «революция цен». Они уже не находили сбыта за пределами Франции. Предприятия работавшие на экспорт оказались в глубоком кризисе. Прибыли купцов и владельцев мануфактур стали сокращаться, хотя некоторые мастера работавшие на нужды двора или поддерживаемые государством были мало затронуты неблагоприятной внешнеэкономической коньюкторой. Крестьянство, ремесленники и подмастерья страдали от инфляции распостранившейся из Испании по всей Европе… Кризис затронул и французское дворянство. Ранее оно решала свои финансовые проблемы за счет военной добычи. Но война с Испанией складывалась для французов не слишком удачно, а мир, заключенный между Валуа и Габсбургами, полностью исключил возможность пополнения кошельков благородного сословья за счет грабежа.

Конец сюжета

ПРОРОЧЕСТВА НОСТРАДАМУСА

Согласно легенде, гибель Генриха II предсказал живший в ту эпоху астролог - самый знаменитый предсказатель в истории человечества - Мишель де Нотрдам (1503-1566 гг.) известный так же как Нострадамус. Он родился в городке Сен-Реми в Провансе, получил медицинское образование, а затем много путешествовал. С 1550 г. Нострадамус стал выпускать альманахи с предсказаниями событий на предстоящие 12 месяцев. Пророчества излагались в форме четверостиший.

Работа Нострадамуса заинтересовала Екатерину Медичи. По ее приказу астролог переехал в Париж. Легенда гласит, что он предсказал Екатерине, что все ее сыновья будут последовательно занимать французский престол. По возвращению домой в Прованс Нострадамус стал европейской знаменитостью. В 1564 г. он заявил юному Генриху Наваррскому (будущему Генриху IV) что он со временем получит «все наследство».
Предвиденье Нострадамуса объяснялось тем, что проницательный астролог жил в эпоху затяжных внутриполитических и внешнеполитических конфликтов. Он предсказывал углубление и расширения противостояния и, как правило, не ошибался. Попытки использовать пророчества Нострадамуса касательно более отдаленного будущего успехов не имели. Так летом 1981 г. французский журнал «Пари матч» усмотрел у Нострадамуса пророчество о том, что в скором времени «русские войдут в Париж и за семь дней его разрушат». Однако по ряду причин советское вторжение в Европу все же не состоялось...

Конец сюжета

Со смертью короля, страну захлестнула волна беспорядков. На юге вспыхнули возглавляемые гугенотами выступления против представителей королевской администрации и сборщиков налогов. Дворяне юга стали захватывать церковные земли. На престол взошел старший сын короля Генриха, Франциск II, слабый и болезненный юноша. Молодой король страдал от туберкулеза. На престоле он пробыл чуть больше года и скончался в декабря 1560 г. Правда в свое недолгое правление Франциск сумел насладиться королевской жизнью предаваясь обжорству и слодострастию. Трон унаследовал его девятилетний брат Карл, ставший королем Карлом IX(1550-1574 гг.).

Кризис таких масштабов мог бы стереть с лица земли страну с менее развитой политической культурой. К счастью для французского государства, в нем существовала группировка, считавшая, что в ее интересах отстаивать интересы французской монархии как таковой. Эта партия получила с 1563 г. название «политиков», хотя точнее их было бы назвать «государственниками». Наиболее крупными ее представителями были канцлер Мишель Лопиталь, находившийся у власти с 1560 по 1568 г. и вдова Генриха II Мария Медичи. Их опорой стали чиновники, юристы и часть дворянства севера Франции. «Политики» придерживались идеи божественного происхождения монаршей власти, которая способна обеспечивать закон и порядок в государстве. В вопросах веры они считали возможным компромисс между католиками и протестантами и были готовы проводить политику веротерпимости в государственных интересах. Сам Лопиталь был преверженцем взглядов Эразма Ротердамского, и так яростно выступал против религиозных войны, что партия Гизов даже сомневалась в его приверженстве католичеству. Про Екатерину Медичи папский нунций (посланник) писал, что «королева не верит в бога».

В 1562 г. издан очередной эдикт, предоставлявший гугенотам право свободного богослужение. Этот компромисс не устраивал католический клан Гизов, который поспешил спровоцировать новый виток конфликта. 1 марта 1562 г отряд Франциска Гиза напал на гугенотов проводивших богослужение в местечке Васси и перебил их до последнего человека. Это привело к началу долгой череды гражданских войн.

Первая война закончилась в 1563 г. Амбуазским эдиктом снова предоставившим гугенотам свободу вероисповедания. Однако мир не был долгим, гражданская война вспыхнула снова. Гугеноты закрепились в нескольких городах на севере и юге страны, где они составляли большинство населения, в крепостях Ла-Рошель, Лашарите, Монтобан и Коньяк. Твердыней протестантов стал приморский город Ла-Рошель, поскольку через него еретики могли получать помощь от своих единоверцев из Англии, Нидерландов и Германии.

В гражданскую войну оказались вовлечены и иностранные государства. Англия имела в этом конфликте и религиозные и династические интересы. Мария Гиз (из клана Гизов, старшая дочь Клода Лотарингского) - была матерью королевы Шотландии Марии Стюарт, главной противницы королевы Англии Елизаветы I. Война против Гизов для Елизаветы стала кровным делом, а поддержка гугенотов протестантским долгом. Кроме того, открылась возможность мутить воду в соседней крупной державе и ловить в ней жирную рыбку. В 1562 г. первые контингенты английских войск высадились в Гавре, для поддержки гугенотов. Не остался в стороне и король Испании Филипп II. Гражданская война во Франции соответствовала его интересам, поскольку выводила Францию из числа активных игроков на европейской политической сцены. Победа антииспански настроенных протестантов была ему не выгодна. Поэтому Филипп ограничился умеренной поддержкой католиков. На стороне протестантов сражались и отряды немецких наемников.

Как и большинство гражданских войн, борьба между французскими католиками и гугенотами сопровождалась многочисленными актами насилия против мирного населения. Целые деревни вырезались за то, что их население было «папистами» или «еретиками». Самые дальновидные следовали примеру отца Планше (слуги героя романа «Три мушкетера» д’Артеньяна). Тот сидел около дороги в засаде с аркебузой и если видел католика, то становился протестантом, а если видел протестанта, быстро превращался в католика…

Вслед за войной королевство поразила эпидемия чумы. Некогда процветавшая экономика Франции пришла в упадок. Снизилось производство зерна. Выросли площади необрабатываемых земель. Производство полотна и шелка уменьшилось наполовину.

А что же королевская власть? Последние монархи из дома Валуа оказались не способны эффективно править страной. Франциск II, Карл IX, Генрих III чаще всего были марионетками в чужих руках - своих близких, фавориток и придворных кланов. Недуги, возможно результат наследственного сифилиса, сводили их в могилу одного за другим. Недаром в ту эпоху стали «популярны» заговоры, ставившие своей задачей похищение короля с последующим использованием монарха в корыстных интересах.

ВАРФОЛОМЕЕВСКАЯ НОЧЬ

15 августа 1570 г. был подписан очередной мир - Сен-Жерменский. Вновь (в который раз) гугенотам гарантирована свобода вероисповедания. А наряду с ней право занимать государственные должности и право свободного богослужения в двух городах каждого департамента Франции.
Вдовствующая королева-мать, Екатерина Медичи фактически управлявшая страной все эти нелегкие годы, решила пойти на важный государственный акт, способный примирить враждующие стороны. Был составлен проект брака между сестрой короля Карла IX Маргаритой Валуа и Генрихом Бурбоном, королем Наварры. Последний считался одним из вождей протестантской партии. Двор предложил и другие уступки гугенотам - они были приближены ко двору. Составили проект войны с Испанией: война должна была «трудоустроить» французское дворянства. Командующим армией предполагалась назначить другого вождя протестантов - адмирала Гаспара де Колиньи. Но подобные планы не могли не вызвать недовольства как со стороны католиков, так и со стороны Испании.

Французский историк Мише называл адмирала Колиньи «идолом провинциального дворянства». Адмирал отличался, честностью, мужеством, прямотой и государственным умом.

Согласование брака между Генрихом Наварской и Маргаритой Валуа оказалось нелегким делом. Ведь речь шла об официальном брачном союзе между католичкой и протестантом! Екатерина Медичи даже пришлось сфабриковать письмо от французского посла в Риме, о якобы данном понтификом согласии на этот брак. На церемонию бракосочетания съехалось множество дворян-гугенотов, что еще больше усугубило подозрения католиков. Дело шло к кровавой развязке.

24 августа 1572 г., в день Святого Варфоломея, между 2 и 4 часами утра колокола парижских церквей ударили в набат. Это был сигнал, по которому католики Парижа бросились избивать гугенотов - как своих соседей, так и гостей съехавшихся на свадьбу Генриха и Маргариты. Во время погрома погибло и немало иностранцев, в основном немцев и фламандцев. Дома гугенотов были помечены белыми крестами, чтобы облегчить убийцам поиск жертв.

Число жертв погрома колебалось от 3 до 9 тысяч человек. Адмирал Колиньи пал одним из первых, его изуродованное тело вздернули на висилице. Генрих Наваррский и принц крови Генрих де Конде, военноначальник гугенотов, были силой приведены к Карлу IX. Тот предложил им выбор между «обедней, смертью или Бастилией». Генрих Наваррский сразу же узрел преимущества католической веры, а вот принц де Конде заколебался и его чуть было не зарезал взбешенный король. Руку монарха отвела Екатерина Медичи, видевшая в вождях гугенотов противовес усилившимся Гизам. Избиения протестантов шли в других городах Франции.

Испанский посол так описывал события Варфоломеевской ночи в письме Филиппу II: «Когда я это пишу, они убивают всех, они сдирают с них одежду, волочат по улицам, грабят их дома, не давая пощады даже детям. Да будет благословен господь, обративший французских принцев на путь служения его делу! Да вдохновит он их сердца на продолжение того, что они начали!»

Парижская бойня потрясла Европу. Почему же Варфоломеевская ночь так запомнилась современникам? Ведь подобные избиения иноверцев были не редкостью в истории того времени.

Во-первых, кровавые события произошли в столице Франции, в одном из крупнейших городов Европы, что гарантировало широкую огласку. Даже царь Московии Иван IV Грозный, не входивший в число ведущих гуманистов столетия, узнав об этих событиях, осудил их в письме Габсбургскому императору Максимильяну II.

Во-вторых, жертвами той страшной ночи оказались приглашенные на свадьбу гости, и это обстоятельство придало всему случившемуся оттенок вероломного преступления.

Наконец среди погибших было много представителей знатнейших дворянских родов Франции, что не могло пройти незамеченным.

Мотивы резни до сих пор являются предметом пристального внимания историков. Первоначально французскому двору, посчитавшему, что верхушка партии гугенотов перебита, было выгодно представлять Варфоломеевскую ночь актом веры и заранее спланированной акцией. В Риме в этом духе была издана книга «Военная хитрость Карла IX». Тезис о вероломном заговоре католиков поддерживали и многочисленные протестантские памфлеты. Но уже осенью 1572 г. из Парижа стала распространятся версия о «протестантском заговоре». Екатерина Медичи даже утверждала, что она дала согласие только на «устранение» трех-четырех лидеров гугенотов включая адмирала Колиньи, а остальные - жертвы «перегибов на местах». Свидетельств о «заговоре гугенотов» нет и, по-видимому, эта версия властей шита белыми нитками.

Что же произошло 24 августа 1572 года на самом деле? Вероятнее всего Варфоломеевская ночь явилась реакцией “политиков” на усиление партии гугенотов. Екатерина Медичи, центральная фигура в этих событиях, заключила сделку с лидерами католического лагеря - кланом де Гизов, преследуя две цели. Во-первых, она стремилась избежать затяжной и кровопролитной войны с Испанией за Нидерланды, за которую ратовал Колиньи. Во-вторых, по возможности максимально ослабить лагерь гугенотов, чтобы положить конец гражданской войне.

Если так, то ее расчеты не вполне оправдались. Войны с Испанией действительно удалось избежать за счет ухудшения отношений с протестантской Европой. Однако гражданская война во Франции разгорелась с новой силой.

Дано по "История Нового Времени", Аванта т. 36

В течение всей второй половины XVI в. Францию потрясали неурядицы, которые принято называть религиозными (или гугенотскими) войнами, хотя современники предпочитали другое, более верное название -- гражданские войны.

Феодальная знать раскололась на две большие группы. Во главе католического дворянства стал могущественный дом герцогов Гизов, располагавший огромными владениями в Лотарингии, Бургундии, Шампани и Лионе. Кальвинистская дворянская партия, именовавшаяся во Франции гугенотской (вероятно, это название происходит от немецкого слова Eidgenossen, означающего «объединенные союзом*; так называли швейцарцев, у которых кальвинизм принял наиболее законченную форму), возглавлялась принцами из дома Бурбонов (король наваррский Антуан, затем его сын Генрих -- впоследствии французский король Генрих IV, принцы Конде), а также представителями знатного рода Шатильонов (адмирал Колиньи и др.).

Расходясь в церковных вопросах, эти два лагеря аристократической оппозиции, частично поддержанной дворянством, мало чем отличались друг от друга в решении основных политических вопросов. И те и другие выдвигали такие требования, как возрождение Генеральных и провинциальных штатов в качестве органа, ограничивающего королевскую власть, прекращение продажи государственных должностей и предоставление этих должностей лицам «благородного* происхождения, расширение местных дворянских вольностей за счет центральной власти.

В это время в поредевшем лагере защитников абсолютизма наиболее устойчивой силой были «люди мантии* и отчасти «дворянство шпаги» Северной Франции, к которым примыкала -- до поры до времени -- значительная часть северной буржуазии. Из «людей мантии* и буржуазии в начале гражданских войн сложилась католическая партия так называемых политиков, которой оказывали поддержку также некоторые слои рядового дворянства. Несмотря на довольно существенные расхождения между дворянскими и буржуазными элементами этой партии, все «политики* в целом ставили интересы Французского государства выше интересов религии (отсюда и название партии); они отстаивали политические достижения Франции, связанные с развитием абсолютной монархии: политическое единство страны, централизацию власти и вольности галликанской церкви, оформленные Блонским конкордатом 1516 г. и обеспечивавшие Франции значительную независимость от папского престола.

К «политикам* и к той части «дворянства шпаги*, которая была сторонником королевской власти, присоединялись то те, то другие (в основном католические) вельможи, находившие выгодным для себя в данный момент поддерживать сильную королевскую власть. Однако эти аристократические элементы проявляли политическую неустойчивость и часто переходили в лагерь оппозиции.

В 1559--1560 гг. пришла в движение вся страна, особенно Юг. Во многих южных городах вспыхнули обычно возглавляемые гугенотами народные восстания против чиновников фиска и представителей центральной власти. Дворянство Южной Франции вело себя решительно: начались захваты церковных земель. В 1560 г. гугенотское дворянство во главе с принцем Конде даже попыталось захватить власть при дворе («Амбуазский заговор*), но потерпело неудачу.

Французский престол в 1559--1589 гг. последовательно занимали три слабых и неспособных к управлению короля, сыновья Герцога II: Франциск II (1559--1560 гг.), Карл IX (1560--1574 гг.) и Генрих III (1574--1589 гг.), на которых имела сильное влияние их мать Екатерина Медичи (1519--1589), полу француженка, полуитальянка (по матери она происходила из французской знати). Она приобщилась к управлению государственными делами еще в тот период, когда на престоле находился ее муж Генрих II. В трудной обстановке, сложившейся после его смерти, Екатерина Медичи с помощью советников из «людей мантии* стремилась сохранить главные позиции абсолютизма и не допустить вельмож к управлению государством. Вплоть до 80-х годов это в основном удавалось. Во внешней политике она сумела, не разрывая мирных отношений с Испанией, установившихся после окончания итальянских войн, отстоять интересы Франции от посягательств Филиппа II.

В 1559--1560 гг. положение правительства было очень тяжелым. Только что закончились долгие и разорительные итальянские войны. Не было материальных средств для борьбы как с народными восстаниями, так и со своеволием дворян и знати. На созванных в Орлеане в конце 1560 -- начале 1561 г. Генеральных штатах представитель партии <политиков> канцлер Лопиталь не смог добиться примирения между гугенотским и католическим лагерями. Денег штаты тоже не дали. Единственный успех правительства заключался в том, что в 1561 г. оно заставило духовенство продать часть церковных земель и выручило деньги для подавления восстаний на Юге и усмирения недовольных элементов на Севере.

Поводом к войне гугенотов с католиками послужили убийства в Васси. Весной 1562 г. Франсуа Гиз, проезжая со своей свитой через местечко Васси, напал на гугенотов, собравшихся на богослужение. Было убито 23 человека и около 200 ранено. Это событие потрясло всю Францию. Расправы с кальвинистами произошли в Анжере, Сансе, Ок-серре, Туре, Труа и Кагоре. Протестанты заняли Лион, Тулузу, Бурж, Орлеан. Католический Париж после Васси торжественно встречал Гиза. В течение последующих 30 лет было десять войн, перерывы между которыми длились от нескольких месяцев до нескольких лет.

До 1572 г. (до Варфоломеевской ночи) борьба не отличалась особым ожесточением. Сражались две феодальные клики, стремившиеся захватить короля и затем править от его имени. Религиозные разногласия играли незначительную роль. Вплоть до 1572 г. Екатерина Медичи искусно маневрировала между католическим и протестантским дворянскими лагерями, которые ослабляли друг друга взаимной борьбой.

За это время трижды вспыхивала война между гугенотами и католиками; и те и другие искали поддержки за границей и шли ради этого на прямое предательство жизненных интересов своей родины. Католическая знать поспешила сблизиться с недавним открытым врагом Франции -- Испанией. За помощь, оказанную партии Гизов, Филипп II требовал свое <бургундское наследство», т. е. Бургундию, а также Прованс или какую-нибудь другую южную провинцию, например. Дофине.

Гугенотская аристократия враждебно относилась к Испании, но зато она искала покровительства у английской королевы Елизаветы, выдававшей себя за бескорыстную защитницу всех протестантов континентальной Европы. Ей были обещаны Кале и суверенитет над Гиеньею, что означало бы предоставление Англии важнейших стратегических и экономических позиций во Франции.

Первый период завершился знаменитой Варфоломеевской ночью -- массовой резней гугенотов в Париже в ночь на 24 августа (праздник св. Варфоломея) 1572 г. фанатизированной толпой католиков. Резня была политическим актом, задуманным Екатериной Медичи. Королева рассчитывала воспользоваться массовым стечением гугенотского дворянства в столице по случаю свадьбы их главы, Генриха Наваррского, с сестрой короля Маргаритой, чтобы перебить вождей и наиболее видных представителей партии гугенотов, которая к этому времени усилилась на Юге. Правой рукой королевы при подготовке Варфоломеевской ночи стал Генрих Гиз, лично руководивший истреблением своих политических противников.

Между 2 и 4 часами ночи 24 августа 1572 г. с колокольни Сен-Жерменской церкви раздался набат, которому стали вторить все церкви Парижа. Купеческий старшина Парижа, предупрежденный Гизом заранее, принял все меры. Были оповещены начальники кварталов и милиция горожан. Дома гугенотов были отмечены накануне белыми крестами. Едва раздался набат, как началось дикое избиение гугенотов, которых в большинстве случаев застигали врасплох в постелях. Генрих Наваррский, живший в Лувре, спасся, перейдя в католичество. Резня продолжалась несколько дней и перекинулась на провинцию. Подобные же кровавые события разыгрались в других городах -- в Орлеане, Труа, Руане, Тулузе, Бордо. Жертвами резни пали тысячи гугенотов, в том числе такие видные вожди этой партии, как адмирал Колиньи. Только в Париже к полудню число убитых достигало 2 тысяч человек. Перебили не только гугенотских дворян, приехавших на свадьбу,-- их было несколько сот, но и парижских буржуа, подозреваемых в гугенотстве, и даже иностранцев -- немцев и особенно фламандцев. За резней следовали грабежи.

Но последствия Варфоломеевской ночи оказались иными, чем ожидала Екатерина Медичи. Вскоре вспыхнула новая война между обоими лагерями. Весь Юг, включая и его католическое меньшинство, образовал к 1576 г. так называемую гугенотскую Конфедерацию: республику городов и дворян со своим представительным органом, финансами и армией. Города-крепости Ла-Рошель, Монпелье, Монтобан и др. давали денежные средства и являлись опорными укрепленными пунктами, многочисленное мелкое дворянство составляло военную силу. Это означало фактическое отделение Юга от северной части страны, где находилось центральное правительство.

Начинается второй период гугенотских войн. От предыдущего он отличался двумя чертами. Это движение было направлено уже не к тому, чтобы «освободить» (т. е. захватить) короля и действовать от его имени. Задача восставших -- смена негодной династии. Борьба шла не за короля, а против династии Валуа. Гугеноты, еще раз убедившиеся в том, что они -- меньшинство в стране, уже не имели надежды осуществить свои требования в общегосударственном масштабе и поэтому создали на юге свою организацию, настоящее государство в государстве.

Непосредственно за Варфоломеевской ночью последовали одна за другой еще две войны (четвертая и пятая-- 1572--1575, 1575). Гугеноты засели в ряде городов. Сансерр был взят королевскими войсками, но Ла-Рошель устоял, несмотря на ряд приступов. Договоры, заключенные после четвертой и пятой войн, были благоприятны для гугенотов.

Король согласился на все их требования. Протестантам была предоставлена свобода вероисповедания повсюду, кроме Парижа и территории королевского дворца, право организовывать свои отделения при судебных палатах, им переданы восемь крепостей. Король согласился признать преступлением убийства во время Варфоломеевской ночи, возвратить конфискованные у гугенотов имения и восстановить честь погибших гугенотских вождей. Он должен был также разрешить политическую организацию гугенотов, сложившуюся после Варфоломеевской ночи.

Проект политической организации протестантской конфедерации был составлен на двух съездах в Мило в 1573 и 1574 гг. Города Ла-Рошель и Монтобан фактически превратились в две городские республики, избравшие свои правительства. Затем они объединились в Федерацию. Все вместе еще в 1573 г. дало возможность гугенотам вооружить несколько крепостей и выставить армию в 20 тысяч человек.

В целом внутри Франции образовалась федеративная республика с явным перевесом дворянства и аристократии. В 1575 г. на съезде в Ниме эта организация была окончательно утверждена.

Третий период гражданских войн начинается с того времени, когда упадок власти и престижа династии при Генрихе III заставил самих католиков создать организацию, подобную гугенотской. Так возникла Католическая лига (1576). Центром ее сделался городок Перронн. Социальный состав Лиги был пестрым. В нее входили дворянство и буржуазия Северной Франции, но руководящую роль играла аристократия, стремившаяся ослабить центральную власть и восстановить былые вольности провинций и штатов.

Начало 80-х годов было временем некоторой стабилизации, и Генрих III (1574--1589 гг.), несколько укрепил королевскую власть. Однако новые потрясения зачеркнули его скромные успехи: после смерти младшего брата, бездетного короля, возникла угроза пресечения династии и перспектива воцарения первого принца крови Генриха Бурбона, вновь принявшего протестантизм, что было чревато господством протестантской партии в католическом королевстве. В противовес протестантской унии в 1585 г. была создана еще одна Лига -- федерация католических городов во главе с Парижем. Она превратилась в широкую конфедерацию северных городов и северного дворянства, военным главой которой стал герцог Генрих Гиз, заявивший претензии на французский престол (в качестве преемника бездетного Генриха III). Главную ставку партия Гизов делала на средние слои населения Парижа и других городов Севера, находившихся в идейном плену у фанатичных представителей католического духовенства.

Франция не только распалась на две части (это произошло еще в 1576 г.), но и Север страны тоже порвал с королевской властью. Правительство потерпело полный крах. Постоянное брожение в народных массах Парижа, задавленных тяжестью налогов, демагогически было использовано партией Гизов для борьбы с Генрихом III. Гизу удалось поднять против короля парижских ремесленников, лавочников, матросов и поденщиков, которые активно вливались в Лигу с 1585 г. Испуганный король распустил Лигу. Тогда 12 и 13 мая 1588 г. в Париже вспыхнуло восстание, на улицах стали строиться баррикады, которые постепенно приближались к дворцу и грозили королю полным окружением. Король, у которого остались только наемники, бежал в Шатр и стал искать помощи у своего врага Генриха Наваррского. Вскоре он погиб от ножа фанатика-монаха. Династия Валуа пресеклась.

Началась эпоха междуцарствия, самое тяжелое пятилетие гражданских войн. Страну опустошали дворянские отряды и иноземные наемники. Возрос религиозный фанатизм. Вспыхивали народные восстания. Как и в самые тяжелые времена Столетней войны, Франция была поставлена на грань национальной катастрофы: в Париже стоял призванный Лигой испанский гарнизон, а испанский король Филипп II и папа обдумывали возможность возведения на французский престол испанского принца.

Повторное обращение Генриха Бурбона в католицизм сплотило центростремительные силы в государстве. В 1594 г. вождь гугенотов Генрих Наварский (Генрих IV), представитель боковой ветви королевского дома и основатель династии Бурбонов, стал королем. Но Северная Франция его не признала. Лига выдвинула на престол -- своего кандидата, брата герцога Гиза. Филипп II не преминул воспользоваться благоприятной для него обстановкой смуты: из Южных Нидерландов началась испанская интервенция, и в Париж, который находился в это время в руках Лиги, с ее согласия в 1591 г. был введен испанский гарнизон. Ко всем бедствиям гражданских войн прибавилась война с интервентами, происходившая на французской территории, разорившая и обезлюдившая многие районы Севера.

Все это переполнило чашу народного терпения. В начале 90-х годов почти во всей стране вспыхнули массовые крестьянские восстания. В 1592 г. началось большое выступление крестьян, известное как восстание «кроканов». В 1594--1596 гг. оно охватило обширную территорию на юго-западе -- Керси, Перигор, Сентонж, Пуату, Марш и др. Крестьяне объединялись в многотысячные вооруженные отряды, выбирали из своей среды предводителей и должностных лиц, завязывали сношения с бедняками городов. Они осаждали дома и усадьбы дворян и сурово карали их, заявляя, что более не намерены терпеть их вымогательств, а также откупщики и сборщиков налогов, которым они дали презрительную кличку «кроканы» (грызуны -- croguants). Их лозунг гласил: «На грызунов!» Таким образом, крестьяне выступали как против феодального гнета своих сеньоров, так и против налогового бремени государства.

Генрих IV поспешил оправдать надежды, которые дворяне и буржуазия возлагали на сильную королевскую власть, послав войска для расправы с «кроканами». В 1595--1596 гг. наемные войска правительства и дворянские отряды выступали против крестьян, которые, несмотря на упорное сопротивление, терпели поражения. В 1595 г. восстание «кроканов» было подавлено, но в 1597-- 1598 гг. произошла последняя вспышка этого движения, отчасти подавленная силой, отчасти прекращенная при помощи некоторых уступок. «Религиозные войны» завершились торжеством абсолютизма. Правда, оно было неполным. Сила сопротивления католической знати не была еще сломлена до конца, о чем свидетельствуют политические уступки, ценой которых Генрих IV купил ее покорность: огромные денежные суммы, губернаторские должности, крепости и арсеналы.

Гугенотская партия до известной степени продолжала сохранять единство, так как буржуазия удерживала свои позиции в городах, а дворянство цепко держалось за захваченные у церкви земли; Генриху IV пришлось заключить с ней настоящий мирный договор. Нантский эдикт 1598 г. объявлял католицизм господствующей религией во Франции, но гугеноты получили право исповедовать кальвинизм в городах (за исключением Парижа и некоторых других). Им было разрешено занимать государственные должности. Эдикт превратил гугенотский Юг из самостоятельной республики в «государство в государстве». Гугеноты сохранили армию в 25 тысяч человек, около 200 крепостей с гарнизонами, денежные средства и т. д. Кроме того, гугенотским городам и провинциям в целом были оставлены крупные налоговые и политические привилегии. Следовательно, и политическое единство Франции было восстановлено не в полной мере. Все же победа королевской власти значительно упрочила абсолютную монархию, которая вновь обрела свою опору в дворянстве, и содействовала установлению более тесных связей между абсолютизмом и буржуазией. Такой исход был благоприятен для развития капиталистических отношений в рамках феодального государства.

Во 2-ой половине XVI в. Франция всту­пила в период политического кризиса, проявлением которого стали религиозные (гражданские) войны, длившиеся с короткими передышками 32 года (1562-1594). Конфессиональные знамена этих войн - католицизм и кальвинизм - скрывали их социально-по­литическую сущность. Причина религиозных войн крылась в изменении политического строя и традиционных форм отношений в обществе в связи с формированием абсолютизма. Поводом послужила обстановка, сложившаяся во Франции вскоре после окончания итальянских войн. Напряженность, оппозиционные настроения абсолютизму, не проявлялись особенно резко, пока шли войны: дворянство кормилось ими, "беспокойные" элементы-наёмничеством, горожане и крестьяне надеялись на облегчение положения после победы. Мир в Като-Камбрези (1559), оказался бесплодным для Франции, обнажил всю сложность экономической и внутриполитической обстановки в стране. К середине XVI в. последствия "революции цен" и тяжесть налогового бременя. В то же время стала сказываться реакция на политику абсолютизма в среде господствующего класса. В 1559 г. произошла смена власти: на рыцарской турнире был смертельно ранен Генрих II. Наследовал старший сын, 15-летний Франциск II. (1559-1560) при дворе возросло влияние Лотарингских герцогов Гизов, родственников Марии Стюарт, супруги молодого короля. Франциск Гиз, главнокомандующий королевской армией, и его брат Карл Гиз - кардинал, возглавила феодально-аристократическое крыло недовольных проабсолютистаской политикой, защитница престола и католической веры. Принц крови Антуан Бурбон и принц Конде возглавляли гугенотскую аристократию (кальвинизм, гугеноты - сообщник, сотоварищ). Гугенотская аристократия локализовалась преимущественно в юго-западных и южных областях Франции. К тому же новая вера содействовала укреплению нарушенных абсолютизмом вассальных связей титулованной знати с провинциальным дворянством, которое составляло ее опору. Обе группировки в ущерб друг другу стремились сначала подчинить своему влиянию короля, а в ходе войн перешли к антидинастиче­ской борьбе, выдвигая каждая своего кандидата на престол.

Амбуазский заговор - попытка дворцового переворота, спровоцированная в 1560 г. гугенотской аристократией во главе с принцем Конде. Целью заговора было отстранение Гизов, созыв Генеральных штатов и обеспечение интересов принца крови Антуана Бурбона и гугенотов. Для этого южное дворянство предприняло поход на королевский замок Амбуаз. Заговор был раскрыт, мятежные дворяне казнены, Конде арестован. Только неожиданная смерть Франциска II спасла принца от казни. Франциску II наследовал его брат Карл IX- юн , регентшей стала королева-мать Екатерина Медичи, пыталась примирить противоборствующие группы. После Амбуаэского заговора следующим шагом, - расправа над гугенотами, учиненая католиками в Шампани. В 1562 г. отряд герцога Лотарингского Франциска Гиза расправился с небольшой группой гугенотов, со­бравшихся в местечке Васси для отправления культа. Убийство в Асси положило начало религиозным войнам.

Первый период религиозных войн: 1562-1570. Не отличалась ожесточением. Обе феодальные группировки стремились захватить короля и править от его имени. Католическая Сторона находила поддержку в северной части Франции, она опира­лась на Париж, ее программа - "Один король, один закон, одна вера". Юг Франции объединился вокруг Бурбонов и крупных фео­дальных фамилий, выступавших под знаменем протестантизма. Вожди гугенотов - Конде и адмирал Колиньи. Первый Период войн закончился эдиктом примирения в Сен-Жермене (1570). Гугеноты получили право на богослужение в пределах предместьев двух городов каждого губернаторства Франции, а также право занимать общественные должности, им были предоставлены крепости Монтобан, Коньяк, Ларошель, Лашарите. Вождь гугенотов адмирал Гаспар Колиньи был призван ко двору. Второй период: 1572-1576. Гугеноты и католики стали выступать против правящей династии. Главным событием второго периода была расправа над гугенотами в Париже. В ночь на 24 августа 1572 г. - праздник св. Варфоломея - дворяне-католики и парижская толпа перебили несколько сотен гугенотов из числа па­рижан и дворян, прибывших в Париж из провинций по случаю бракосочетания сестры Карла IX Маргариты Валуа и вождя гугенов Генриха Наваррского.

Воплощением идей гугенотов стало создание сепаратистской гугенотского государства на юге Франции - Гугенотская конфедерация . Высшим органом этого союза были Генеральные штаты, на ассамблеи который собирались представители городов конфедерации, а также дворянства. Большую роль в создании и укреплении Гугенотской конфедерации сыграли провинциальные штаты. Окончательное оформление Гугенотской конфедерации произошло на съезде гугенотов в Ниме в 1575 г. Второй период религиозных войн закончился удовлетворением требований гугенотов: предоставлением свободы отправления культа повсюду, кроме Парижа и территории королевского двора, право организовать свои отделения при судебных палатах (парламентах) провинций,гугенотам разрешалось воспользоваться еще 8 крепостями помимо ранее полученных. Король также согласился признать преступлением убийства, совершенные вВарфоломеевскую ночь, возвратить конфискованное у гугеноток имущество и разрешить политическую организацию гугенотов, сло­жившуюся после Варфоломеевской ночи. В 1576 г., образо­валась Католическая лига . Оформлению этой лиги предшествовало появление в 60-е годы многочисленных лиг "для охраны католиче­ской церкви", В их состав входили представители бюргерства и дворянства, причем если первые занимали проабсолютистскую позицию, то требования вторых мало отличались от притязаний гугенотов, мечтавших о возврате к феодальной вольнице. Во главе католиков стоял Генрих Гиз, в создании лиги принимал участие король Генрих III, вступивший на престол в 1575 г. В своей декларации Католическая лига предлагала полностью восстановить и впредь сохранять католическое Богослужение и обеспечить Генриху III авторитет его власти, службу и повиновение его подданных, выдвигались требования вернуть провинциям их права и старинные вольности. Декларация получила силу закона на Генеральных штатах в Блуа в 1576 г.

Третий период: 1580-1594. Последний период религиозных войн характеризовался поисками Генрихом III выхода из кризиса путем принятия непопулярных мер, обостривших и без того слож­ную обстановку, а также появлением на политической арене Генри­ха Наваррского в качестве вождя гугенотов, активизацией Католи­ческой лиги и образованием Парижской лиги и, наконец, гибелью короля. Очередное перемирие, последовавшее осенью 1577 г., было использовано Генрихом III для роспуска всех организаций - как протестантской, так и католической ориентации. Обстановка осложнялась инфляцией и ростом налогов. Поддан­ные во всех бедах обвиняли короля. Добавился страх за будущее французского престола - кончина последнего мужского представите­ля династии Валуа - герцога Алансонского, младшего брата бездет­ного Генриха III, привела к тому, что дофином Франции стал пер­вый принц крови из династии Бурбон гугенот Генрих Наваррский. Гизы, выдвинули своего кандидата на престол - кардинала Карла Бурбона. Обстановка побуждала к восстановлению Ка­толической лиги, возглавили сыновья Ф.Гиза - Генрих Гиз, Карл, герцог Майенский, и Людовик - кардинал и архиепископ Реймсский. Эта лига в 1584 г. заключила тайный договор с испанским королем Филиппом II в целях защиты католической религии и истребления ереси во Франции и Нидерландах. Согласно договору, Генрих Наваррскии лишался права на престол, наследни­ком объявлялся кардинал Бурбон - дядя Генриха Наваррского. В 1585 сформировалась Парижская лига , вошли торговцы, ремесленники, городские низы и часть зажиточного бюргер­ства, а также судейское чиновничество, студенты Сорбонны и низшее католическое духовенство. Власть в Парижской лиге сосредо­точилась в руках «Совета 16» . Лига вступила в сношения с другими городами, предлагая им создавать подобные организации. Осложнение обстановки заставило Генриха III в 1585 г. отме­нить все указы в пользу гугенотов, папа Сикст V - буллой лишил Генриха Наваррского как еретика права наследовать французский престол. Во внутриполитические дела Франции вмешивались Англия и Испания. Дерзость лигёров и Генриха Гиза, претендовавших на право руководить действиями короля, сближение католиков с испанским королем Филиппом II побудили Генриха III в апреле 1588 г. к союзу с Генрихом Наваррским, позиция короля вызвала волнение в Париже. 12 мая 1588 г. на улицах города стали возводить баррикады.

В распоряжении Генриха III оставались одни наемники. Король покинул Париж и скрылся в Шартре. Власть в Париже оказалась у Гиза. Парижские бюргеры желали восстановить в городе ком­муну и желали примирения и возвращения короля в Париж. Ген­рих III пошел на перемирие и вернулся. Созванные им в октябре 1588 г. в Руане Генеральные штаты были свидетельством новой попытки стабилизировать обстановку в стране. Ассамблея Генеральных штатов решила продолжать войну. Доведенный до отчаяния король приказал убить Генриха Гиза. В декабре 1588 г. Приглашённый в Лувр герцог Гиз был зверски заколот. Генеральные штаты, антиабсолютистскую позицию которых поддерживал Гиз, были распущены. Похороны Гиза превратились в демонстрацию. Войска короля были разбиты лигёрами. Лига вновь стала центром антироялистского движения, ведшего к образованию городских республик и креплению сепаратистских тенденций. Франция, к укреплению единства которой на протяжении второй половины XV - первой половины XVI в. стремились короли, подверглась расколу. В этой экстремальной ситуации в соответствии с договором с Генрихом Наваррским, заключенным в апреле 1588 г. Генрих III присоединяется со своими отрядами к гугеноту. Целью предполагаемой операции становится Париж. Однако последнему королю династии Валуа не суждено было осуществить свой план. В августе 1589 г. он был заколот доминиканским монахом Жаком Клеманом, пробравшимся в его военный лагерь. Начавшийся период безвластья стал не менее тяжелым, чем предыдущие годы. Францию опустоши­ли дворянские отряды и иноземные наемники. Испанский король Филипп II в 1592 г. ввел в Париж из Нидерландов свой гарнизон . Во многих городах вспыхнули восстания, пришло в движение и кресть­янство. Страна оказалась на грани национальной катастрофы. Развернула свои решительные действия армия Генри­ха Наваррского , в середине 1598 г. приблизиться к Парижу и начать осаду, сжег в окрестностях все мельници и разобрал мосты. Париж сопротивлялся около трех месяцев: воен­ные силы города превосходили армию Генриха Наваррского. В городе продолжала работу ассамблея Католической лиги, обсуждался вопрос о престолонаследии. Это обстоя­тельство подтолкнуло Генриха Наваррского к решению о принятии католичества: «Париж стоил мессы». Торжественное отрече­ние от кальвинизма состоялось в июле 1593 г. в соборе Сен-Дени, за этим в феврале 1594 г. последовала коронация в Шартре. Генрих Бурбон, король Наварры, стал королем Франции под именем Генриха IV (1594-1610). На престоле утвердилась династия Бурбонов. Спустя месяц, в марте 1594 г., Генрих IV вошел в Париж. Генрих IV принял разумное решение не преследовать своих противников и не конфисковывать их имущество.

Ген­рих IV попытался прежде всего разрешить конфессиональный конф­ликт.

Гарантией мира в послевоенной Франции стал Нантский эдикт , обнародованный Генрихом IV в 1598 г.

Значение слова "«Гражданская война во Франции»"

«Гражданская война во Франции», произведение К. Маркса, в котором на основе глубокого анализа и обобщения опыта Парижской Коммуны 1871 развивается учение о государстве и диктатуре пролетариата. Вышло в июне 1871 в Лондоне на английском языке под названием «Гражданская война во Франции. Воззвание Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих» за подписями членов Генерального Совета. Написано К. Марксом под свежим впечатлением героической борьбы парижских коммунаров.

«Гражданская война во Франции» состоит из 4 разделов: в 1-м даётся характеристика правительства национальной обороны (4 сентября 1870 - май 1871), превратившегося с первых дней своего возникновения, по выражению К. Маркса, в правительство национальной измены; во 2-м говорится о возникновении Коммуны и начале гражданской войны, спровоцированной версальцами ; в 3-м даётся характеристика Коммуны и всемирно-историческое значения её деятельности; в 4-м освещена история героической гибели Коммуны.

К. Маркс показывает, что французская буржуазия, ставившая свои эгоистические классовые интересы выше национальных, заключила союз со своим недавним врагом - прусским правительством, чтобы общими усилиями задушить восстание французского пролетариата. К. Маркс подчёркивает, что только рабочий класс выступил единственным носителем подлинного патриотизма, а его революционное правительство - Коммуна - являлось подлинно национальным правительством и в то же время интернациональным в полном смысле слова.

Коммуна блестяще подтвердила высказанную К. Марксом ещё в 1852 (см. «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» ) мысль о необходимости слома пролетариатом старой буржуазной государственной машины. К. Маркс показал, что Коммуна была прообразом государства нового типа - диктатуры пролетариата: «...она была, по сути дела, правительством рабочего класса, результатом борьбы производительного класса против класса присваивающего; она была открытой, наконец, политической формой, при которой могло совершиться экономическое освобождение труда» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 17, с. 346). Мероприятия Коммуны представляют собой первый опыт создания нового государственного аппарата на основе выборности, сменяемости и ответственности должностных лиц перед народом; она уничтожила орудия материальной власти буржуазного государства - полицию и армию, заменив их всеобщим вооружением народа. Социально-экономические мероприятия Коммуны, как показывает К. Маркс, проводились в интересах рабочего класса и имели своей целью подорвать командные экономические позиции буржуазии.

К. Маркс вскрыл также слабые стороны и ошибки Коммуны, которые явились одной из причин её поражения. Характеризуя Коммуну как новый тип государства, К. Маркс даёт в своей работе уничтожающую критику буржуазного парламентаризма. Но в то же время К. Маркс, как указывает В. И. Ленин, считал, что пролетарская партия должна использовать «...даже “хлев” буржуазного парламентаризма, особенно когда заведомо нет налицо революционной ситуации...» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 33, с. 46).

В новых исторических условиях эпохи империализма учение К. Маркса и Ф. Энгельса о государстве и диктатуре пролетариата обогатил и поднял на новую, высшую ступень В. И. Ленин. Он создал новую теорию социалистической революции, теорию о возможности победы социализма в одной, отдельно взятой капиталистической стране. В. И. Ленин открыл Советскую власть как наилучшую историческую форму диктатуры пролетариата, зародышем которой была Парижская Коммуна.

«Гражданская война во Франции» К. Маркса выдержала множество изданий. На русском языке была опубликована впервые в 1871 в Цюрихе (нелегальное народническое издание). В 1891 вышло в Берлине юбилейное издание на немецком языке с введением Ф. Энгельса (которое, однако, было искажено оппортунистическим руководством германской социал-демократической партии). В 1905 был издан русский перевод книги «Гражданская война во Франции» под редакцией В. И. Ленина (Одесса, издание «Буревестник»). «Гражданская война во Франции» опубликована в т. 17 2-го издания Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса (I960), в новейшем издании ИМЛ - в «Избранных произведениях» К. Маркса и Ф. Энгельса (т. 2, 1966). Всего в России до октября 1917 вышло 13 изданий. После Великой Октябрьской социалистической революции в СССР до января 1971 опубликованы на русском, языках народов СССР и иностранных языках 64 издания общим тиражом 2054 тыс. экз. Это произведение неоднократно издавалось также в социалистических странах и в др. странах мира.

Лит.: Белкин И., О работе К. Маркса «Гражданская война во Франции», «Исторический журнал», 1941, №5; Иванов Н. Н., В. И. Ленин - редактор русского издания «Гражданской войны во Франции», «Вопросы истории КПСС», 1964, №6; Кириллов А. А., Работа К. Маркса «Гражданская война во Франции», в кн.: Карл Маркс и военная история, М., 1969; Рябов Ф. Г., «Гражданская война во Франции» (Из истории издания и распространения работы К. Маркса), в кн.: Французский ежегодник. 1964, М., 1965.

I

обороны не колебалось ни минуты — оно превратилось в правительство национальной измены.

Прежде всего оно отправило Тьера в странствование по всем европейским дворам выпрашивать у них, как милостыню, посредничество, предлагая за это променять республику на короля. Четыре месяца спустя после начала осады Парижа оно сочло, что настал подходящий момент завести речь о капитуляции; Трошю в присутствии Жюля Фавра и других своих коллег обратился к собравшимся парижским мэрам со следующими словами:

«Первый вопрос, который задали мне мои коллеги вечером же 4 сентября, был таков: имеет ли Париж какие-нибудь шансы успешно выдержать осаду прусской армии? Я, не колеблясь, ответил отрицательно. Некоторые из присутствующих здесь моих коллег подтвердят, что я говорю правду и что я постоянно придерживался этого мнения. Я сказал им точно то же, что говорю теперь: при настоящем положении дел попытка Парижа выдержать осаду прусской армии была бы безумием. Несомненно, геройским безумием, — прибавил я, — но всё-таки не больше, как безумием… События» (он сам ими управлял) «подтвердили мои предсказания».

Эту прелестную маленькую речь Трошю один из присутствовавших мэров, г-н Корбон, впоследствии опубликовал.

Итак, уже вечером в день провозглашения республики коллеги Трошю знали, что «план» его состоит в капитуляции Парижа. Если бы национальная оборона не была только предлогом для личного господства Тьера, Фавра и К°, то выскочки 4 сентября сложили бы уже 5-го свою власть, сообщили бы «план» Трошю парижскому населению и предложили бы ему или немедленно сдаться, или взять свою судьбу в собственные руки. Вместо этого бесчестные обманщики решили излечить Париж от геройского безумия голодом и кровью, а пока что водили его за нос своими напыщенными манифестами. Трошю, «губернатор Парижа, никогда не капитулирует», — писалось в этих манифестах, — министр иностранных дел Жюль Фавр «не уступит ни одной пяди нашей земли, ни одного камня наших крепостей». А в письме к Гамбетте этот же самый Жюль Фавр признавался, что они «обороняются» не от прусских солдат, а от парижских рабочих. Бонапартистские разбойники, которым предусмотрительный Трошю поручил командование Парижской армией, нагло глумились в своей частной переписке в продолжение всей осады над этой, с позволения сказать, обороной, тайну которой они хорошо знали (смотрите, например, опубликованное в «Journal Officiel» Коммуны письмо командующего артиллерией Парижской армии, кавалера большого креста ордена Почётного

легиона, Адольфа Симона Гио к артиллерийскому дивизионному генералу Сюзану ). Наконец, 28 января 1871 г. мошенники сбросили маску. Правительство национальной обороны в деле капитуляции Парижа выступило с настоящим геройством глубочайшего самоунижения, оно выступило как правительство Франции, состоящее из пленников Бисмарка, — роль до того подлая, что её не решился взять на себя даже сам Луи Бонапарт в Седане. В своём паническом бегстве в Версаль после событий 18 марта, capitulards оставили в руках Парижа свидетельствовавшие об их измене документы, для уничтожения которых, как писала Коммуна в манифесте к провинции,

«эти люди не остановились бы перед превращением Парижа в груду развалин, затопленную морем крови» .

Стремление некоторых влиятельнейших членов правительства обороны к такой развязке объясняется и совершенно особыми, личными соображениями.

Вскоре после заключения перемирия один из парижских депутатов Национального собрания г-н Мильер, впоследствии расстрелянный по специальному приказу Жюля Фавра, опубликовал целый ряд подлинных юридических документов, доказывавших, что Жюль Фавр, сожительствуя с женой некоего горького пьяницы, находившегося в Алжире, сумел при помощи самых наглых подлогов, совершённых им в продолжение многих лет кряду, захватить от имени своих незаконнорождённых детей крупное наследство, которое сделало его богатым человеком, и что на процессе, который вели против него законные наследники, он избежал разоблачения только потому, что пользовался покровительством бонапартистских судов. Так как против этих сухих юридических документов было бессильно какое угодно красноречие, то Жюль Фавр нашёл нужным в первый раз в своей жизни не раскрывать рта, выжидая, пока возгорится гражданская война, чтобы в бешенстве выругать народ Парижа беглыми каторжниками, дерзко восставшими против семьи, религии, порядка и собственности. После 4 сентября, едва захватив власть, этот подделыватель документов освободил, из чувства солидарности, Пика и Тайфера, которые были даже при империи осуждены за подлог в связи со скандальной историей с газетой «Étendard» . Один из этих господ, Тайфер, был настолько дерзок, что вернулся во время Коммуны в Париж, но Коммуна тотчас же заключила его в тюрьму. И после этого Жюль Фавр восклицает с трибуны Национального собрания, что парижане освобождают всех каторжников!

Эрнест Пикар, этот Джо Миллер правительства национальной обороны, который после неудачных попыток попасть в министры внутренних дел империи сам себя произвёл в министры финансов республики, приходится братом некоему Артуру Пикару, субъекту, выгнанному с парижской биржи за мошенничество (см. донесение префектуры полиции от 31 июля 1867 г.) и осуждённому на основании собственного признания за кражу 300 000 франков, которую он совершил в бытность свою директором филиального отделения Société Générale на улице Палестро, № 5 (см. донесение префектуры полиции от 11 декабря 1868 г.). И вот этого-то Артура Пикара Эрнест Пикар назначил редактором своей газеты «Électeur libre» . Официальная ложь этой газеты министерства финансов вводила в заблуждение рядовых биржевых спекулянтов, между тем как Артур Пикар беспрестанно бегал с биржи в министерство, из министерства на биржу, где и наживался на поражениях французских армий. Вся финансовая переписка этой парочки почтенных братьев попала в руки Коммуны.

Жюль Ферри, бывший до 4 сентября нищим адвокатом, ухитрился сколотить себе во время осады как мэр Парижа состояние за счёт голода столицы. Тот день, когда ему пришлось бы дать отчёт о своём хозяйничании, был бы днём его осуждения.

Эти люди могли получить отпускные билеты только на развалинах Парижа: они как раз годились для целей Бисмарка. В результате лёгкой перетасовки карт Тьер, до сих пор втайне руководивший правительством, вдруг стал во главе его, а уголовные преступники сделались его министрами.

Тьер, этот карлик-чудовище, в течение почти полустолетия очаровывал французскую буржуазию, потому что он представляет собой самое совершенное идейное выражение её собственной классовой испорченности. Прежде чем стать государственным мужем, он уже обнаружил свои таланты лжеца в качестве историка. Летопись его общественной деятельности есть история бедствий Франции. Связанный до 1830 г. с республиканцами, он пробрался при Луи-Филиппе в министры путём предательства своего покровителя Лаффита. К королю он подольстился подстрекательством черни к выступлениям против

духовенства — выступлениям, которые привели к разграблению церкви Сен-Жермен-л"Осеруа и дворца архиепископа, — и тем, что выполнял роль министра-шпиона и тюремщика-акушера по отношению к герцогине Беррийской . Кровавая расправа с республиканцами на улице Транснонен, последовавшие затем гнусные сентябрьские законы против печати и права союзов были его делом . В марте 1840 г. он вновь выступил на сцену уже в качестве премьер-министра и удивил всю Францию своим проектом укрепления Парижа . На обвинения республиканцев, которые считали этот проект злостным заговором против свободы Парижа, он в палате депутатов отвечал:

«Как? Вы воображаете, что какие бы то ни было укрепления могут когда-нибудь стать опасными для свободы! И прежде всего, вы клевещете, допуская, что какое-либо правительство решится когда-нибудь бомбардировать Париж, чтобы удержать власть в своих руках… Ведь такое правительство стало бы после победы во сто крат более невозможным, чем до неё».

Да, никакое правительство не решилось бы бомбардировать Париж с фортов, кроме правительства, сдавшего раньше эти форты пруссакам.

Когда в январе 1848 г. король-бомба испробовал свою силу на Палермо , Тьер, который в то время уже давно не был министром, снова произнёс в палате депутатов речь:

«Вы знаете, господа, что происходит в Палермо. Вы все содрогаетесь от ужаса» (в парламентском смысле) «при вести, что большой город был в течение 48 часов подвергнут бомбардировке. И кем же? Чужеземным неприятелем, осуществлявшим право войны? Нет, господа, своим же правительством. И за что? За то, что этот несчастный город требовал своих прав. Да, за требование своих прав он подвергся 48-часовой бомбардировке… Позвольте мне апеллировать к общественному мнению Европы. Подняться и сказать во всеуслышание с величайшей, может быть, трибуны Европы несколько слов» (да, действительно, слов) «возмущения подобными действиями, — это будет заслугой перед человечеством… Когда регент Эспартеро, оказавший услуги своей родине» (чего Тьер никогда не делал), «вздумал бомбардировать Барселону для подавления вспыхнувшего там восстания, — со всех концов мира раздался общий крик негодования».

Через полтора года Тьер был уже в числе самых рьяных защитников бомбардировки Рима французской армией . Итак, ошибка короля-бомбы, по-видимому, состояла только в том, что он ограничился лишь 48-часовой бомбардировкой.

За несколько дней до февральской революции Тьер, раздражённый тем, что Гизо надолго отстранил его от власти и наживы, и почуяв в воздухе приближение народной бури, заявил палате

депутатов в своём псевдогероическом стиле, за который его прозвали «Mirabeau-mouche» :

«Я принадлежу к партии революции не только во Франции, но и во всей Европе. Я желал бы, чтобы правительство революции оставалось в руках умеренных людей… Но если бы оно перешло в руки людей горячих, даже в руки радикалов, я из-за этого не отказался бы от дела, которое отстаиваю. Я всегда буду принадлежать к партии революции».

Разразилась февральская революция. Вместо того чтобы поставить на место министерства Гизо министерство Тьера, о чём мечтал этот ничтожный человек, революция заменила Луи-Филиппа республикой. В первый день народной победы он старательно прятался, забывая, что от ненависти рабочих его спасало их презрение к нему. Прославленный храбрец, он продолжал избегать общественной арены, пока июньская резня не очистила её для деятельности людей такого сорта, как он. Он стал тогда идейным вождём партии порядка и её парламентарной республики — этого анонимного междуцарствия, во время которого все соперничающие фракции господствующего класса тайно сговаривались между собой, чтобы подавить народ, и интриговали друг против друга, чтобы каждой восстановить свою собственную монархию. Тьер тогда, как и теперь, обвинял республиканцев в том, что они — единственная помеха упрочению республики; тогда, как и теперь, он говорил республике, как палач дону Карлосу: «Я убью тебя, но для твоего же блага». И теперь, как и тогда, ему на другой день после своей победы придётся воскликнуть: L"Empire est fait — империя готова. Несмотря на свои лицемерные проповеди о необходимых свободах и свою личную неприязнь к Луи Бонапарту, который оставил его в дураках и выкинул за борт парламентаризм, — а вне искусственной атмосферы парламентаризма этот человечек превращается в ничто, и он это знает — Тьер принял участие во всех позорных делах Второй империи, от занятия Рима французскими войсками до войны с Пруссией; он подстрекал к этой войне своими неистовыми нападками на единство Германии, в котором он видел не маску для прусского деспотизма, а нарушение неотъемлемого права Франции на разъединённость Германии. Этот карлик любил перед лицом Европы размахивать мечом Наполеона I, в своих исторических трудах он только и делал, что чистил сапоги Наполеона, на деле же его внешняя политика всегда приводила к крайнему унижению Франции, — начиная от Лондонской конвенции 1840 г. до капитуляции Парижа 1871 г. и теперешней гражданской

войны, во время которой он, по специальному разрешению Бисмарка, натравил на Париж пленных Седана и Меца . Несмотря на свои гибкие способности и изменчивость своих стремлений, он всю свою жизнь был самым закоренелым рутинёром. Нечего и говорить, что более глубокие движения, происходящие в современном обществе, всегда оставались для него непостижимой тайной; его мозг, все силы которого ушли в язык, не мог освоиться даже с самыми осязательными изменениями, совершающимися на поверхности общества. Он, например, неустанно обличал как святотатство всякое уклонение от устаревшей французской протекционистской системы. Когда он был министром Луи-Филиппа, он издевался над железными дорогами, как над вздорной химерой, а будучи в оппозиции при Луи Бонапарте, он клеймил, как кощунство, всякую попытку преобразовать гнилую французскую военную систему. Ни разу в продолжение всей своей длительной политической карьеры он не провёл ни одной сколько-нибудь практически полезной, пусть даже самой незначительной, меры. Тьер был верен только своей ненасытной жажде богатства и ненависти к людям, создающим это богатство. Он был беден, как Иов, когда вступил в первый раз в министерство при Луи-Филиппе, а оставил он это министерство миллионером. Возглавляя последний раз министерство при упомянутом короле (с 1 марта 1840 г.), он был публично обвинён в палате депутатов в растрате казённых сумм. В ответ на это обвинение он ограничился тем, что заплакал, — ему немного стоил этот ответ, которым легко отделывались и Жюль Фавр и всякий иной крокодил. В Бордо его первой мерой к спасению Франции от грозившего ей финансового краха было назначение себе трёхмиллионного годового оклада; это было первым и последним словом той «бережливой республики», перспективы которой он открыл своим парижским избирателям в 1869 году. Один из его бывших коллег по палате депутатов 1830 г., сам капиталист и тем не менее преданный член Парижской Коммуны, г-н Беле, недавно в одной из своих публичных прокламаций обратился к Тьеру со следующими словами:

«Порабощение труда капиталом было всегда краеугольным камнем Вашей политики, и с тех пор как в парижский городской ратуше установлена республика труда, Вы без устали кричите Франции: Вот они, преступники!»

Мастер мелких государственных плутней, виртуоз в вероломстве и предательстве, набивший руку во всевозможных

банальных подвохах, низких уловках и гнусном коварстве парламентской борьбы партий; не останавливающийся перед тем, чтобы раздуть революцию, как только слетит с занимаемого поста, и потопить её в крови, как только захватит власть в свои руки; напичканный классовыми предрассудками вместо идей, вместо сердца наделённый тщеславием, такой же грязный в частной жизни, как гнусный в жизни общественной, даже и теперь, разыгрывая роль французского Суллы, Тьер не может удержаться, чтобы не подчеркнуть мерзости своих деяний своим смешным чванством.

Капитуляция Парижа, отдавшая во власть Пруссии не только Париж, но и всю Францию, закончила собой длинный ряд изменнических интриг с врагом, начатых узурпаторами 4 сентября, по словам самого Трошю, в самый день захвата ими власти. С другой стороны, эта капитуляция положила начало гражданской войне, которую они затем повели при содействии Пруссии против республики и Парижа. Ловушка была уже в самих условиях капитуляции. В тот момент более трети страны было в руках врага, столица была отрезана от провинции, все пути сообщения нарушены. При таких обстоятельствах избрание лиц, которые являлись бы действительными представителями Франции, было невозможно без достаточного времени на подготовку. Именно поэтому в тексте капитуляции и был установлен недельный срок для выборов в Национальное собрание, так что во многих частях Франции известие о предстоящих выборах было получено лишь накануне самих выборов. Далее, согласно особому пункту капитуляции, Собрание должно было быть избрано единственно с целью решения вопроса о мире и войне, а в случае необходимости — и для заключения мирного договора. Население не могло не почувствовать, что условия перемирия делали немыслимым продолжение войны и что для заключения мира, предписанного Бисмарком, лучше всего подходят наихудшие люди Франции. Но, не довольствуясь этими мерами предосторожности и прежде чем тайна перемирия была сообщена Парижу, Тьер предпринял избирательную поездку по всей стране, чтобы оживить труп партии легитимистов ; эта партия вместе с орлеанистами должна была заменить ставших в тот момент неприемлемыми бонапартистов. Легитимистов он не боялся. Как правительство современной Франции они были немыслимы, а потому как соперники ничего не значили; вся деятельность этой партии, по словам самого Тьера (в палате депутатов 5 января 1833 г.),

«постоянно держалась на трёх столпах; иноземном вторжении, гражданской войне и анархии».

Эта партия поэтому являлась как нельзя более удобным орудием контрреволюции. Легитимисты всерьёз уверовали в долгожданное пришествие их прежнего тысячелетнего царства. И в самом деле, сапог иноземного завоевателя снова топтал Францию; империя была опять ниспровергнута и Бонапарт опять попал в плен; легитимисты опять воскресли. Очевидно, колесо истории повернуло вспять, чтобы докатиться до «chambre introuvable» 1816 года . В 1848–1851 гг. в национальных собраниях времён республики легитимисты были представлены образованными и искушёнными в парламентской борьбе лидерами; теперь выступили на первый план заурядные личности их партии — все Пурсоньяки Франции.

Как только в Бордо собралась эта «помещичья палата» , Тьер заявил ей, что она, не удостаиваясь чести вести парламентские прения, немедленно должна принять предварительные условия мира, так как это единственное условие, на котором Пруссия позволит начать войну против республики и её оплота — Парижа. И в самом деле, контрреволюции некогда было раздумывать. Вторая империя увеличила государственный долг более чем вдвое, все большие города были обременены тяжёлыми местными долгами. Война чрезвычайно увеличила задолженность и страшно истощила ресурсы нации. В довершение катастрофы, прусский Шейлок стоял на французской земле со своими квитанциями на провиант для 500-тысячного войска, с требованием уплаты контрибуции в 5 миллиардов и 5 процентов неустойки за просроченные взносы . Кто должен был платить всё это? Только посредством насильственного низвержения республики собственники богатства могли свалить тяжесть ими же вызванной войны на плечи производителей этого богатства. Таким образом, невиданное дотоле разорение Франции побудило этих патриотов — представителей земельной собственности и капитала — на глазах и под высоким покровительством чужеземного завоевателя завершить внешнюю войну войной гражданской, бунтом рабовладельцев.

На пути этого заговора стояло одно громадное препятствие — Париж. Разоружение Парижа было первым условием успеха. Вследствие этого Тьер и обратился к Парижу с требованием сложить оружие. Всё было сделано, чтобы вывести Париж из терпения: «помещичья палата» разражалась самыми неистовыми антиреспубликанскими воплями; Тьер сам высказывался

весьма двусмысленно о законности существования республики; Парижу угрожали обезглавить его и лишить звания столицы; орлеанистов назначали послами; Дюфор провёл законы о неоплаченных в срок векселях и квартирной плате , законы, грозившие подорвать в корне торговлю и промышленность Парижа; по настоянию Пуйе-Кертье на каждый экземпляр какого бы то ни было издания вводился двухсантимовый налог; Бланки и Флуранс были приговорены к смерти; республиканские газеты запрещены; Национальное собрание перевели в Версаль; осадное положение, объявленное Паликао и снятое событиями 4 сентября, было возобновлено; Винуа, décembriseur , был назначен губернатором Парижа, бонапартистский жандарм Валантен — префектом полиции и генерал-иезуит Орель де Паладин — главнокомандующим парижской национальной гвардией.

А теперь мы должны обратиться к г-ну Тьеру и членам правительства национальной обороны, его приказчикам, с вопросом. Известно, что Тьер заключил при посредстве своего министра финансов Пуйе-Кертье заём в два миллиарда. Так вот, правда это или нет:

1) что дельце было устроено таким образом, что несколько сот миллионов «комиссионных» попадали в карманы Тьера, Жюля Фавра, Эрнеста Пикара, Пуйе-Кертье и Жюля Симона?

2) что уплату обязывались произвести только после «умиротворения» Парижа ?

Во всяком случае, что-то заставляло их очень торопиться с этим делом, так как Тьер и Жюль Фавр самым бесстыдным образом настаивали от имени большинства Бордоского собрания на немедленном занятии Парижа прусскими войсками. Но это не входило в расчёты Бисмарка, как он, по возвращении в Германию, насмешливо и во всеуслышание рассказал изумлённым франкфуртским филистерам.