Храм Живоначальной Троицы на Воробьёвых горах. Кто организовал нападение на гугенотов? Варфоломеевская ночь и ее последствия

Ночь святого Варфоломея во Франции (24 августа 1572) стала одним из самых кровавых эпизодов мировой истории. Этот день стал поворотной точкой в религиозных войнах, раздирающих Францию с 1560-х до 1590-х годов. Влияние Варфоломеевской ночи на Францию было очень глубоко, она изменила ход истории и инициировала новую главу в «Религиозных войнах». Знаменитой ночи предшествовала серия событий, которые укрепили гугенотов и ослабили французскую монархию. Побоище, призванное окончить войну вместо этого продлило ее.

Предыстория

Перед массовыми убийствами середины XVI века во французском обществе шло активное разделение на католиков и протестантов. Чтобы понять, что предшествовало Варфоломеевской ночи, необходимо осознать всю степень нетерпимости и религиозного фанатизма царивших во Франции в то время. После ранней смерти короля Генриха II страна была сильно ослаблена. Начался период кризиса, наследники короля показали свою глубокую некомпетентность и неспособность управлять страной. Франциск II, Карл IX и Анри III находились во власти амбиций своей матери Екатерины Медичи, либо во власти различных дворянских групп. В то же время, в стране все возрастало число убежденных протестантов. Несмотря на жестокие преследования со стороны Церкви и государства, протестанты процветали.

Выбрали своим лидером Жана Кальвина, и он внушил им идею «избранности». Они верили, смогут спастись во время страшного суда, в отличие от своих собратьев католиков. Вскоре гугеноты основали свои церкви на всей территории Франции, но особенную власть имели на юге. Некоторое время спустя гугеноты и католики жили в отдельных, независимых друг от друга сообществах и были непримиримо враждебны по отношению друг к другу.

И протестантское и католическое сообщества возглавлялись дворянами. Католиками руководила семья Гизе, считавшая гугенотов еретиками, которые должны быть уничтожены. Насилие стало во Франции привычным явлением, даже скорее некой особенностью жизни страны. Семья Гизе спровоцировала первую Религиозную войну в 1562 году. Они уничтожали протестантов вплоть до 1564 года. Потом было еще три аналогичные войны: В 1566, 1567 и 1568 годах. Все эти войны были кровопролитными и отмечены актами массового насилия, истребления людей и анархии. Кроме того, войны не привели к решению конфликта, а только способствовали еще более ожесточенному сопротивлению гугенотов.

Во Франции воцарилось беззаконие, бандиты свободно ходили по улицам, король был бессилен прекратить беспорядки и убийства. К 1572 году гугеноты смогли укрепить свою силу. Несмотря на то, что официально война была окончена, на самом же деле французское общество просто пришло к такому режиму существования, когда беспорядки и насилие стали признанной нормой. Государственная власть была слишком слаба, чтобы остановить этот процесс.

Убийство Колиньи

После третьей войны король Карл IX и его советники договорились о заключении брака между лидером гугенотов Анри Наваррским и Маргарет Валуа, чтобы принести мир во Францию. Маргарет была сестрой короля. В 1572 году пара поженилась в соборе Нотр-Дам. Свадьбу отмечали неделю, и многие знатные лидеры протестантов посетили это торжество. хотела оказать гугенотам поддержку, поскольку она с подозрением относилась к намерениям герцога Гизе. Представители государственной власти также надеялись, что брачный союз Валуа и Анри поможет остановить религиозную вражду и положить конец десятилетней гражданской войне.

Тем не менее, нетерпимость в обществе продолжала держаться на крайне высоком уровне. Католическое духовенство предупредило королевский двор, что заключенный брак обрушит на Францию гнев Божий. Многие католики опасались, что гугеноты теперь смогут проникнуть в судебную власть и благодаря этому Франция будет втянута в войну Нидерландов с Испанией.

Екатерина Медичи была обеспокоена ростом влияния Колиньи на короля Франции. Она приняла решение избавиться от адмирала. 22 августа, когда Колиньи возвращался домой в него выстрелил наемный убийца. Колиньи не погиб, он получил серьезное ранение в руку. Однако, гугеноты молниеносно отреагировали на покушение. Начались беспорядки и королевская семья, вместе с семьей Гизе в страхе перед гугенотами приняли решение совершить упреждающую атаку. Королевским приказом была мобилизована милиция для задержания и убийства протестантского руководства. Ранним утром 23 числа Королевская гвардия убила Колиньи. Другие протестантские лидеры, вместе с Анри Наваррским, были задержаны.

Варфоломеевская ночь и ее последствия

Действия Королевской гвардии вдохновили католиков. Они сформировали отряды, которые патрулировали улицы и нападали убивая на каждого встреченного на пути протестанта. Не было никакого плана, католики просто вершили беззаконие и массовую резню. Беспорядки и насилие вышли из-под контроля. Гугенотов казнили прямо на улицах, обезображенные тела выставлялись напоказ развешенные на заборах и столбах. Король приказал остановить насилие, однако кровопролитие продолжалось еще несколько недель. Многие гугеноты бежали, точное количество погибших в результате массовых убийств во Франции за время с августа по конец осени 1572 года никогда не будет известно. Современные исследования предоставляют ориентировочные цифры: 10000 гугенотов, из которых 5000 были убиты непосредственно в Париже.

Известие о массовых убийствах шокировало протестантскую Европу. С другой стороны, в католической Европе новости из Парижа приняли с воодушевлением. Папа распорядился, чтобы в Риме радостные события Варфоломеевской ночи отмечались праздничным звоном колоколов. Королевская семья Франции была шокирована произошедшими событиями. Несмотря на то, что именно благодаря их покушению на Колиньи гугеноты устроили беспорядки, массовые убийства не входили в монарший замысел. Гизе предложил Медичи план, по которому короне было необходимо только обезглавить движение гугенотов.

Однако, после задержания лидеров движения все пошло вопреки сценарию. Католики решили, что теперь у них развязаны руки, и устроили в Париже кровавую баню. Медичи не ожидала этого. Поскольку к такому повороту событий власти были не готовы, то и ликвидировать последствия конфликта не было возможности. Никто не представлял, как это можно сделать, не усугубив ситуацию еще больше.

Французская монархия сильно ослабела после событий Варфоломеевской ночи. Истребив гугенотов они попали в полную зависимость от жесткой католической церкви. Все руководство французских протестантов было либо убито, либо арестовано. Самым тяжелым ударом для гугенотов стала гибель Колиньи. Принцу Анри Наваррскому был предоставлен выбор: смерть или католичество. Анри принял католическую веру и это спасло ему жизнь. Однако, позже он снова стал протестантом, но среди своих собратьев по вере он всегда слыл раскольником и ему не доверяли. В тот период многие гугеноты были вынуждены бежать из Франции, многие отказались от своей веры. Оставшиеся же во Франции протестанты подвергались гонениям. Они были вынуждены покинуть крупные города и вернуться в свои крепости на юге и западе.

Варфоломеевская ночь не положила конец войне. Гражданская война на религиозной почве тянулась во Франции еще до 1598 года. К тому моменту количество убитых с обеих сторон, по некоторым данным, составило около 3 миллионов человек.

Кто не читал романа А. Дюма «Королева Марго» и не смотрел его последнюю французскую экранизацию? Кинематографисты с первых кадров показали нервную, полную ненависти, до предела обостренную ситуацию во французской столице, царившую после свадьбы королевской сестры Маргариты с протестантом Генрихом Наваррским .

В 1570 г. Жерменским мирным договором закончилась третья религиозная война во Франции. Но радикальные католики, возглавляемые семейством Гизов, стремились не допустить усиления влияния гугенотов при королевском дворе. Особую ненависть вызвал лидер гугенотов адмирал Гаспар Колиньи.

У гугенотов была хорошо вооруженная армия, значительные финансовые ресурсы и контроль над укрепленными городами Ла-Рошель, Коньяк и Монтобан. Король Карл IX и сама королева-мать Екатерина Медичи нуждались в деньгах и были готовы идти на компромисс. Свадьба дочери (сестры короля) и протестантского принца Генриха Наваррского должна была стать живым воплощением этого компромисса. Но ни папа римский, ни испанский король Филипп II, ни католическая элита Франции такого компромисса принимать не желали.

На свадьбу в преимущественно католический Париж собрались многие из самых богатых и видных гугенотов. У населения города роскошная свадьба на фоне неурожая и высоких цен на продовольствие большого энтузиазма не вызывала.

22 августа 1572 г. произошло неудачное покушение на адмирала де Колиньи, который предлагал королю совместными силами католиков и гугенотов поддержать восстание протестантов во Фландрии против испанского короля Филиппа II. И королева-мать дала отмашку на избиение гугенотов под влиянием заинтересованных лидеров католиков. Момент был очень удобный. Все знали историю о том, как Одиссей перебил женихов своей жены, нанеся внезапный и решительный удар.

Считается, что Екатерина Медичи сказала «фас!» после того, как не удалось устранить де Колиньи и с десяток основных военных лидеров гугенотов. Но в ночь на 24 августа 1572 г. «процесс пошел» не совсем так, как планировалось. Вместо «разборки» между кланами Колиньи и Гизов получилась массовая резня с участием широких масс парижской черни. Приехавшие на свадьбу гугеноты были не бедные люди - хорошо одетые и обутые. Их черные одежды стали опознавательным знаком для убийц. В самом Париже было убито, раздето и разуто несколько тысяч человек. В ходе волны кровавых погромов в масштабах всей страны (в Тулузе, Бордо, Лионе, Руане, Орлеане) по разным подсчетам погибло от 5 до 30 тысяч человек.

Так, сигналом колокола церкви Сен-Жермен-л’Оксеруа было положено начало самой ужасной резни столетия. С полным основанием гугеноты называли католицизм кровавой и предательской религией. Но им был нанесен решительный удар. После Варфоломеевской ночи около 200 тысяч гугенотов бежали в соседние государства. В Англии, Польше, немецких государствах осудили это злодеяние - даже Иван Грозный его не одобрил. А папа Григорий XIII был счастлив и служил благодарственные молебны.

1 июля 1934 г. в «Ночь длинных ножей» А. Гитлер, не мудрствуя лукаво, перерезал 1076 своих бывших приверженцев, заподозренных в «заговоре Рема». Опыт Варфоломеевской ночи был блестяще использован.

ВАРФОЛОМЕЕВСКАЯ НОЧЬ

24 августа 1572 года в Париже и во всей Франции произошли события, получившие затем имя «Варфоломеевской ночи». В ночь накануне дня святого Варфоломея католики устроили по приказу Карла IX и его матери Екатерины Медичи расправу над протестантами-гугенотами.

Франсуа Дюбуа "Варфоломеевская ночь". XVI век.
Картина того времени. В XVI веке на картине, изображающей историческое событие, спокойно могли сочетаться разные временные пласты. И здесь так: на первом плане - то, что происходило в ночь резни, а дальше - то, что было после. Обратите внимание на фигуру Екатерины Медичи в чёрном платье слева вдали. Когда всё стихло, она специально вышла из Лувра посмотреть на убитых протестантов, это исторический факт. Екатерину всегда изображают в чёрном, и правильно - после смерти мужа она до конца жизни носила траур, снимая его только в редчайших торжественных случаях. Вообще, здесь всё точно - по рассказам очевидцев, вода Сены действительно была красной от крови.

Эта резня стала возможной из-за сложного сочетания политических, религиозных и психологических факторов, постоянной борьбы за первенство между Францией, Испанией и Англией, а также жестоких противоречий внутри самой Франции. На первом месте в сложном клубке мотивов, приведшем к трагедии, стояло понятие Реформации. Когда в последний день октября 1517 года Лютер прибивал свои 95 тезисов к дверям церкви, а несколько позже Кальвин в Женеве разрабатывал свое учение об абсолютном предопределении, предпосылки для Варфоломеевской ночи уже были созданы, оставалось лишь подождать, когда в европейской бочке окажется достаточно пороха и найдется нужный человек с огнем.

В наши дни очень сложно понять, почему одни христиане называли других еретиками и были готовы убивать или отправлять на костер тех, кто не посещает мессу, не признает авторитета Папы или, напротив, прилежно ходит в храм, почитает Богоматерь и святых. Для человека Средневековья религия оставалась одним из важнейших факторов его жизни. Конечно, правители могли с легкостью переходить из католицизма в протестантизм и обратно в зависимости от политической конъюнктуры, знатные люди покупать индульгенции, не сильно заботясь о своем нравственном состоянии, а простые люди - отзываться на религиозные войны, преследуя при этом вполне земные цели.

В этой борьбе протестантов и католиков было бы неверно рассматривать одну из сторон, как прогрессивную и гуманную, а вторую - как жестокую и архаичную. Вне зависимости от принадлежности к той или иной христианской конфессии политики во Франции и за ее пределами могли являть как образец благородства, так и чудеса коварства и изворотливости - периодически происходили кровавые погромы, жертвами которых становилась то одна, то другая сторона. Вот, например, что говорилось в протестантской листовке, распространяемой в Париже 18 октября 1534 года: «Я призываю небо и землю в свидетели истины против этой напыщенной и горделивой папской мессы, которая сокрушает и однажды окончательно сокрушит мир, ввергнет в бездну, сгубит и опустошит». От протестантов не отставали и католики, отправлявшие своих противников на костер как еретиков. Однако сгоревшие мученики рождали на свет все новых последователей, так что Екатерине Медичи, правившей во Франции во второй половине XVI века, приходилось проявлять чудеса изворотливости для сохранения хотя бы видимости единства страны.

Мир вокруг стремительно менялся - все больше людей считали религию своим частным делом, все меньше христиан нуждалось в посредничестве Церкви. Эта индивидуализация веры не принесла успокоения людям - все громче раздавались проповеди, посвященные адским мукам, страшному суду и пляске смерти, все тише звучал голос христианского милосердия и любви. В этих условиях главным оружием протестантов и католиков стали интриги, а не способность передать свои убеждения другим. Власть над Францией была движущей силой этих сражений, в коих религия играла очень важную роль. 24 августа 1572 года католики убивали гугенотов с полным осознанием того, что эта ярость толпы угодна Богу: «Видно, какой может стать сила религиозной страсти, и это кажется непонятным и варварским, когда видишь на всех здешних улицах людей, хладнокровно совершающих жестокости против безобидных соотечественников, часто знакомых, родных» . Автор этих слов венецианский посланник Джованни Микиели был одним из очевидцев происходящего.

Варфоломеевской ночи непосредственно предшествовали два события - свадьба любимицы короля, его родной сестры, католички Маргариты де Валуа с лидером гугенотов Генрихом Наваррским. Это была отчаянная попытка Екатерины Медичи сохранить во Франции мир, но она окончилась неудачей. На брак не дал разрешения римский папа, Генриха сопровождала большая свита богатых гугенотов, все мероприятия проходили в католическом квартале Парижа, и протестантов обещали заставить посетить католический собор. Горожан возмущала показная роскошь церемонии - все это и привело через несколько дней к трагедии.

Формальным поводом к началу резни стало неудачное покушение на еще одного предводителя гугенотов - адмирала Гаспара де Колиньи. Он побуждал короля Карла IX к войне с католической Испанией в союзе с Англией. Человек лично храбрый, с постоянной зубочисткой во рту, которую жевал во время стрессов, адмирал пережил несколько покушений на свою жизнь. Последнее состоялось накануне трагедии: выстрел из аркебузы раздался в тот момент, когда Колиньи нагнулся. Две пули оторвали ему один палец и застряли во второй руке, но эта попытка убийства, заказанного Екатериной Медичи, не желавшей войны с Испанией, сделала резню практически неизбежной, поскольку в Париже находилось множество гугенотов, а сам город в основном населяли католики.

Все началось с сигнала с колокольни церкви Сен-Жермен-л"Оксеру. Истребив вождей протестантов, толпа ринулась убивать без разбора всех, кто не был католиком. На улицах Парижа и других городов разыгрывались кровавые сцены, гибли старики, женщины и дети. Уже на утро 24 августа предприимчивые дельцы стали продавать самодельные талисманы с надписью «Иисус-Мария», которые должны были защищать от погрома.

Испуганный зверствами, Карл IX уже 25 августа берет протестантов под свою защиту: «Его Величество желает знать в точности имена и прозвища всех тех, кто придерживается протестантской веры, у кого есть дома в этом городе и предместьях… (Король -А.З.) желает, чтобы указанные квартальные старшины повелели хозяевам и хозяйкам или тем, кто проживает в названных домах, тщательно охранять всех, кто держится упомянутой веры, чтобы им не было причинено какого-либо ущерба или неудовольствия, но была обеспечена добрая и надежная защита». Королевский приказ не смог остановить поток убийств - до середины сентября, а в отдельных областях еще и дольше, гугенотов грабили и убивали по всей Франции. Историки по-разному оценивают число жертв Варфоломеевской ночи. Максималисты говорили о 100 000 погибших, реальная цифра была значительно меньше - около 40 000 по всей Франции.

28 августа 1572 года в Париже появляется листовка, демонстрирующая до каких жестокостей скатились участники резни за четыре дня: «Впредь никто не дерзнул захватить и держать пленника по причине, указанной выше, без особого распоряжения короля или его служителей, и не пытаться забирать на полях, в усадьбах или имениях коней, кобыл, быков, коров и прочего скота... и не оскорблять ни словом, действием работников, но дозволять им производить и выполнять в мире со всей безопасностью их труд и следовать своему призванию». Но и это заявление Карла IX не смогло остановить бойню. Слишком соблазнительным для многих было желание завладеть имуществом и жизнью людей, фактически поставленных вне закона. Религиозная составляющая происходящего окончательно отошла на второй план, а на первый вышла жестокость отдельных мерзавцев, сотнями убивавших гугенотов (один убил 400 человек, другой - 120, и это только в Париже). По счастью, большинство людей сохранили человеческий облик и даже прятали детей протестантов, спасая их от злодеев.

Самой интересной реакцией на Варфоломеевскую ночь было заявление ярых приверженцев католицизма. Герцог де Невер в большой докладной записке оправдывал Карла IX, полагая, что король не несет ответственности за резню, совершавшуюся «гнусной городской чернью, безоружной, не считая небольших ножей». Самих же участников погромов герцог называл служителями Бога, которые помогли «очистить и облагородить Его Церковь». История показала, что попытка спасти страну или веру, убив часть населения, обречена на провал. Борьба между протестантами и католиками продолжалась еще несколько столетий.

Андрей ЗАЙЦЕВ

История и художественная литература по сей день рисуют Варфоломеевскую ночь как «массовую резню», «кровавую расправу», «жестокое избиение» католиками гугенотов, организованную вдовствующей королевой Екатериной Медичи 24 августа 1572 года в Париже. Вместе с тем старательно замалчивается обратная сторона конфликта, а на первый план выталкиваются зверства католиков, безумная нелогичность поступков и страсти. Эта картина нуждается в некотором уточнении…

КОРОЛЕВСКИЕ ИГРЫ

Сен-Жерменский мир положил конец третьей гражданской войне, между католиками и протестантами. Французские гугеноты получили частичную свободу, им передавался ряд крепостей, а их Лидер - адмирал Де Колиньи включен в королевский совет.

Гаспар II де Колиньи - известен как Адмирал де Колиньи — французский государственный деятель, один из вождей гугенотов во время Религиозных войн во Франции.

Протестант Де Колиньи оказывал большое влияние на короля-католика Карла IX, убеждая поддержать протестантов во Фландрии (Нидерланды) против Испании, Он видел в этом единственную альтернативу гражданской войны во Франции. В планах Де Колиньи явно прослеживалось желание силами Франции, не считаясь с внутренними проблемами, помочь протестантизму, все более распространявшемуся по Европе.

Однако Екатерина Медичи стремилась удержать венценосного сына от губительного шага. Ослабленная гражданскими войнами Франция была не в состоянии отразить общего врага, и конфликт с могущественной Испанией обернулся бы катастрофой, вплоть до потери Францией суверенитета. Екатерина была серьезным препятствием на пути протестантов.

У Карла IX и Екатерины Медичи имелись свои рецепты умиротворения Франции - женитьба Генриха Наваррского на сестре короля Маргарите Валуа. Свадьба состоялась 18 августа. По случаю свадьбы в столицу съехалось множество знати, относившей себя к обоим конфессиям.

Свадьба Генриха и Маргариты

22 августа на адмирала Колиньи было совершено покушение. Следы преступления указывали на причастность католика герцога Генриха Гиза, чрезвычайно популярного у парижан, видевших в нем защитника веры. По законам чести, он должен был отомстить Колиньи за своего отца, убитого в 1563 г. Раненого адмирала посетили Карл (X и Екатерина Медичи.

Но гугенотская знать не удовлетворилась соболезнованиями, потребовав от короля наказания Гиза. Раздались призывы готовиться к очередной войне. На протяжении субботы 23 августа требования гугенотов делались все более настойчивыми, усугубляя кризис. Шансы политического разрешения ситуации стремительно приближались к нулю.

Нам с детства внушали, что Варфоломеевская ночь была кровавейшим и злодейским преступлением католиков, достойным сурового осуждения. Вот только при этом забывали уточнить: это был первый случай, когда католики стали инициаторами резни. А протестанты-гугеноты к тому времени множество раз устраивали католические погромы, когда убивали всех подряд без различия пола и возраста.

Последнее избиение католиков гугенотами случилось в городе Ниме за три года до Варфоломеевской. Слово свидетелю: «...гугеноты врывались в церкви. Они срывали изображения святых, рушили распятия, органы, алтари...». Это о событиях 1566 г. в Валансьене.

В 1531 г. в Ульме лошадей запрягли в орган, выволокли его из церкви и разбили. В Вале в 1559 г., когда было установлено, что умерший три года назад житель де Брюж был втайне католиком, тело вырыли из могилы и вздернули на виселице.

Более того, по донесениям агентов французских секретных служб, работавших среди протестантов, глава протестантской партии, адмирал Колиньи, воспользовавшись свадьбой как предлогом, созвав со всей Франции дворян-протестантов, планировал захват Парижа, взятие Лувра, арест короля и Екатерины Медичи, мешавшей ввязаться в войну с Испанией.

Об этом в королевском дворце узнали в буквально последние часы, вот и пришлось импровизировать, бить набат посреди ночи, бросаться в контратаку в кромешной тьме, потому что не было другого выхода. Католики просто-напросто упредили удар, только и всего. Был очень простой выбор - либо ночью убивать будут они, либо резать будут их...

Убийство Колиньи в Варфоломеевскую ночь.

Убийства гугенотов произошли также в нескольких провинциальных городах. Только в Париже погибло около двух тысяч человек и пяти тысяч по всей Франции. Благодаря усилиям протестантов ночь 24 августа 1572 г. обрастала «подробностями».

Уже утверждали, что она была спланирована семью годами раньше, говорили о 100 тыс зарезанных и показывали то самое луврское окно, через которое, якобы, Его Величество стрелял из аркебузы по. Гугенотам.

Париж оказался во власти убийц и мародеров. Хаос стал поводом под шумок разделаться со своим кредитором, надоевшей женой, зажиточным соседом. Когда, наконец, Карл IX приказал навести порядок на парижских улицах, насилие выплеснулось за его пределы. Кровавая бойня продолжалась во Франции еще несколько недель.

Большинство исследователей считают, что в те дни погибло не менее 5 тысяч человек; называют и цифру в 30 тысяч убитых гугенотов и католиков - во время резни уже не спрашивали, какую веру ты исповедуешь…

Варфоломеевская ночь нанесла гугенотам сокрушительный удар. Порядка 200 тысяч их бежало из Франции, и их подвижничество и трудолюбие нашло благодарный приют в других странах. Самой же Франции победа над гугенотами спокойствия не принесла.

Варфоломеевская ночь стала очередным этапом Религиозных войн и была с одобрением встречена а Риме и Мадриде, и вызвала озабоченность в Англии, Германии и Польше. Внутри страны кальвинистское дворянство и города оказали ожесточенное сопротивление. В ходе последующих Религиозных войн правительство вынуждено было пойти на дальнейшие уступки гугенотам.

ПОСЛЕДСТВИЯ

Сегодня подробности Религиозных войн того времени практически забыты, и многие искренне полагают, будто гугеноты хотели всего-навсего «религиозного равноправия», в чем злые католики отказывали.

Однако претензии гугенотов прекрасно документированы: жить во Французском королевстве, но не подчиняться ни королю, ни властям, ни законам. В гугенотских городах должны были действовать свои законы, своя администрация и своя денежная система, а оказавшиеся на этой территории католики попросту не имели права исповедовать свою веру ни открыто, ни тайно.

Легко догадаться, что ни одно государство планеты, не могло допустить подобных «супероффшорных» зон. Когда претензии гугенотских вождей были отклонены, они Перешли к прямым военным действиям против французского короля - причем деньги, оружие и даже военную силу. получали из протестантской Англии.

Войны эти продолжались несколько десятилетий, пока с мятежниками окончательно не разделался Ришелье, человек железной воли и энергии.

Между прочим, тот самый адмирал Де Колиньи (воспетый талантливым Дюма), за несколько лет до Варфоломеевской ночи как раз и готовил похищение короля Генриха Ж. Так что нет ничего удивительного, что Варфоломеевская ночь была импровизированной ответной мерой католиков на вполне реальный заговор протестантов.

Мы знаем историю, где клеймится «реакционное и кровожадное папство», выступавшее против «прогрессивных» протестантов. Меж тем, протестанты, захватившие власть в Чехии, были компанией довольно жутковатой. Они задолго до Ленина приняли основной принцип большевизма: истинный большевик сам определяет, что хорошо, а что плохо.

Затем протестанты начали совершать вооруженные вылазки за пределы Чехии - «дарить» свое учение соседям. Отражение этой агрессии и стало впоследствии именоваться «карательными экспедициями папистов».

Потом появился Лютер. Он искренне желал усовершенствовать жизнь и сделать ее лучше. То же хотели и коммунисты, правда, путь по которому они вели людей к счастью, скорее напоминал ад. Поэтому важны не намерения, а результат.

Мартин Лютер — христианский богослов, инициатор Реформации, ведущий переводчик Библии на немецкий язык. Его именем названо одно из направлений протестантизма.

Изыскания Лютера вызвали череду гражданских войн, смут, междоусобиц, насилий и зверств. Швейцарец Кальвин творчески усовершенствовал учение Лютера и довел реформы до логического конца - в Женеве людей бросали в тюрьмы за появление в яркой одежде, игру на музыкальных инструментах, чтение «неправильных» книг...

В Тридцатилетней войне меж католиками и протестантами Германия потеряла треть населения. Благодаря протестантам Франция на полсотни лет погрузилась в огонь и кровь гражданских войн.

Варфоломеевская ночь не была погромом, грабежом и убийством, учиненным парижским плебсом в качестве «божественного» возмездия еретикам, а превентивным ударом по военному командованию гугенотов. Смыслом убийств являлось спасение государства. В каком-то смысле эта ночь даже открыла новый путь к миру. В случае победы католической веры никогда не появилась бы на свет «протестантская этика», определившая развитие нашей цивилизации.

О КАТОЛИКАХ И ПРОТЕСТАНТАХ

Не многие знают, что само понятие и концепция «права человека» в современном значении этого термина неразрывно связана с деятельностью в Южной Америке монахов-иезуитов. А писатель Алекс де Токвиль сто пятьдесят лет назад написал:

«Не смотря на беспрецедентные злодеяния, испанцы, покрывшие себя несмываемым позором, не только не истребили индейцев, но даже не запретили им пользоваться равными правами. Англичане в Северной Америке с легкостью добились и того, и другого ».

Если бы католицизм победил, конечно, были бы свои кровопролития, войны и беды, но не в пример меньше несчастий обрушилось бы на Европу. Наверняка меньше сил и рвения уделялось бы так называемому «техническому прогрессу» - бездумному нагромождению технических новинок, которые, по большому счету, уничтожают природные ресурсы и среду обитания, способствуют росту жертв войны, но никого еще не сделали счастливым.

Фридрих Великий, король Пруссии, в своем письме от 7-го января 1768 года писал:

«Не правда ли, что электрическая сила, и все чудеса, кои поныне ею открываются, что притяжение и тяготение, служат только к возбуждению нашего любопытства? Но менее ли от сего происходит грабительств по дорогам? Сделались ли откупщики менее жадными? Менее ли клеветы, истребилась ли зависть, смягчились ли сердца? Какая нужна обществу в сих нынешних открытиях?»

Не исключено, что Фридрих Великий в «постпротестантском» обществе первым сформулировал проблему, над которой всерьез задумались в XX веке: «научный и технический прогресс еще не ведет автоматически к прогрессу людской духовности и не делает жизнь лучше ».

А ведь именно под влиянием протестантов сформировалась идеология, утверждавшая, что человек, открыв массу новых законов природы, обратит себе на пользу, научится управлять природой, как телегой. Полагали, что развитие науки и техники само по себе, волшебным образом преобразит и общество, и людей.

Конечно, бессмысленно было бы призывать жить при лучине и бить рыбу костяной острогой. Однако и порожденные «протестантской этикой» крайности - бездумный «технический прогресс», «развитие науки» восторга не вызывают.

Каким был бы наш двадцатый век в результате развития Европы по католическим канонам? Гораздо менее техногенным, возможно, мы сейчас с удивлением смотрели бы на первые паровозы, а слава исследователей Америки и Африки досталась бы нашим дедам, в большинстве своем еще живых.

Возможно, самобытные культуры Америки, Африки, Индии, Дальнего Востока, избежав протестантского влияния, создали бы в сочетании с католической Европой совершенно другую цивилизацию, не столь занятую гонкой за золотом и успехом, не грозящую в кратчайшие сроки уничтожить все живое на планете. Несомненно одно: духовности было бы не в пример больше, а следовательно - больше душевного спокойствия, доброты и любви.

Варфоломеевская ночь или «резня в честь святого Варфоломея» (Massacre de la Saint-Barthélemy) началась в Париже ночью на 24 августа 1572 года накануне праздника Святого Варфоломея, продолжалась три дня. Убийцы не щадили даже младенцев.

«Ни пол, ни возраст не вызывали сострадания. То действительно была бойня. Улицы оказались завалены трупами, нагими и истерзанными, трупы плыли и по реке. Убийцы оставляли открытым левый рукав рубашки. Их паролем было: «Слава Господу и королю!» - вспоминал свидетель событий.
Расправа над протестантами-гугенотами в Варфоломеевскую ночь была организована по воле королевы Екатерины Медичи, ее безвольный сын – король Карл IX не посмел ослушаться властной матери.

Печальный ангел церкви Сен-Жермен-л’Осеруа в Париже, из которой в три часа ночи прозвучал колокольный звон – сигнал к началу массовой расправы над гугенотами.

В схватках Варфоломеевской ночи гибли и католики, и гугеноты. Всеобщей суматохой пользовались городские бандиты, безнаказанно грабившие и убивавшие парижан независимо от их религиозных взглядов. Наводить порядок в Париже пришлось городской страже, которая «как всегда прибежала последней».

Накануне кровавой ночи лидеру гугенотов - адмиралу де Колиньи было предсказано, что его повесят. Могущественный вождь гугенотов, которому фактически поклонялась половина Франции, посмеялся над кудесником.
«Говорят, что Колиньи получил восемь дней назад вместе со своим зятем Телиньи предсказание астролога, который сказал, что его повесят, за что подвергся насмешкам, но адмирал сказал: «Посмотрите, есть знак, что предсказание истинное; по меньшей мере, я слышал накануне, что будет повешено мое чучело, такое, каким я был, в течение нескольких месяцев». Итак, астролог сказал правду, ибо его труп, протащенный по улицам и подвергавшийся глумлению до конца, был обезглавлен и повешен за ноги на виселице Монфокона, чтобы стать поживой для воронья.

Такой жалкий конец выпал тому, кто недавно был властителем половины Франции. На нем нашли медаль, на которой были выгравированы слова: «Либо полная победа, либо прочный мир, либо почетная смерть». Ни одному из этих желаний не суждено было сбыться» - записал придворный врач, ставший свидетелем кровавых событий.

Предполагают, что первоначально королева хотела избавиться только от лидера гугенотов – адмирала Гаспара де Колиньи и его соратников, но запланированное политическое убийство стихийно переросло в массовую резню.

По другой версии, массовые убийства тоже были спланированы. Королева решила навсегда пресечь претензии гугенотов во Франции. Варфоломеевская ночь началась спустя 10 дней после свадьбы дочери Екатерины - Марго с Генрихом Наваррским, гугенотом по вероисповеданию. На торжество съехалась вся знать гугенотов, никто не предполагал, что вскоре их ждет жестокая расправа.

Накануне дня Св. Варфоломея. Молодая дама-католичка пытается повязать своему любовнику-гугеноту белую повязку - опознавательный знак католиков. Он обнимает даму и отодвигает повязку.

Накануне Варфоломеевской ночи 22 августа на адмирала Колиньи произошло покушение. Екатерина Медичи и Карл прибыли к нему с визитом вежливости. Колиньи предупредил их, что если покушение повторится, он нанесет свой ответный удар королевской семье.

По письмам испанского посла:
«В указанный день, 22 августа, христианнейший король и его мать посещали адмирала, который сказал королю, что даже если он потеряет левую руку, у него останется правая рука для отмщения, а также 200 тысяч человек, готовых прийти ему на помощь, чтобы отплатить за нанесенное оскорбление: на что король ответил, что сам он, хотя и монарх, никогда не мог и не сможет поднять более 50 тысяч человек».

Посол описывает ход событий Варфоломеевской ночи. В полночь 23 августа король призвал своих приближенных и приказал убить Колиньи, он приказал «отсечь голову адмирала и людей из его свиты».

Церковь Сен-Жермен-л’Осеруа с башней, откуда по легенде был дан сигнал начала Варфоломеевской ночи (без ремонта в кадре никак)

В три часа ночи 24 августа прозвучал сигнал к началу «операции»:
«В воскресенье в день Святого Варфоломея в 3 часа утра пробил набат; все парижане начали убивать гугенотов в городе, ломая двери домов, населенных таковыми, и разграбляя все, что находили.

Сен-Жермен-л’Осеруа была построена в 12 веке на месте древнего капища, любимый храм Екатерины Медичи. За века церковь перестраивалась

«Король Карл, который был очень осторожен и всегда слушался королеву-мать, будучи ревностным католиком, понял в чем дело и сразу же принял решение присоединиться к королеве-матери, не перечить ее воле и прибегнуть к помощи католиков, спасаясь от гугенотов…» - пишет королева Марго о влиянии матери - Екатерины Медичи на своего безвольного брата – Карла.

Король Карл IX

Основной целью Варфоломеевской ночи было устранение Колиньи и его приближенных. Король лично дал распоряжения своим людям.

По воспоминаниям королевского врача:
«Всю ночь в Лувре держали совет. Стража была удвоена и, чтобы не насторожить адмирала, не дозволяли выходить никому, кроме тех, кто предъявлял особый пропуск короля.

Все дамы собрались в опочивальне королевы и, в неведении того, что готовилось, были полумертвы от страха. Наконец, когда приступили к исполнению, королева им сообщила, что изменники решились убить ее в ближайший вторник, ее, короля и весь двор, если только верить письмам, которые она получала. Дамы при такой вести оцепенели. Король не раздевался на ночь; но, вовсю хохоча, выслушивал мнения тех, кто составлял совет, то есть Гиза, Невера, Монпансье, Таванна, Реца, Бирага и Морвилье. Когда Морвилье, которого разбудили и который явился, весь встревоженный, почему король послал за ним в подобный час, услыхал из уст Его Величества предмет этого ночного совещания, он почувствовал, что сердце его охватил такой испуг, что перед тем, как сам король к нему обратился, он поник на своем месте, не в состоянии произнести хотя бы слово.

Когда ему стало несколько легче, Его Величество попросил его высказать свое мнение. «Государь, - ответил он, - это дело довольно серьезное и немаловажное, и оно может вновь возбудить гражданскую войну, более безжалостную, чем когда-либо». Затем, по мере того как король его расспрашивал, он указал ему на неминуемую опасность и закончил, после долгих колебаний и уверток, выводом, что если все, что ему сказали, - правда, надлежит исполнить волю короля и королевы и предать смерти гугенотов. И пока говорил, не мог удержать вздохов и слез.

Король послал без промедления за королем Наварры и принцем де Конде, и в этот неурочный час они явились в опочивальню короля, сопровождаемые людьми из своей свиты.
Когда последние, среди которых находились Монен и Пиль, пожелали войти, дорогу им преградили солдаты гвардии. Тогда король Наварры, оборотись к своим с удрученным лицом, сказал им: «Прощайте, друзья мои. Бог знает, увижу ли я Вас вновь!»

Башня церкви, с которой подали сигнал к началу массовых убийств

В тот же момент Гиз вышел из дворца и направился к капитану городского ополчения, чтобы отдать ему приказ вооружить две тысячи человек и окружить предместье Сен-Жермен, где обитало более пятнадцати сотен гугенотов, чтобы побоище началось одновременно на обоих берегах реки.
Невер, Монпансье и другие сеньоры немедля вооружились и вместе со своими людьми, частью пешими, частью конными, заняли различные позиции, которые были им предписаны, готовые действовать совместно.

Король и его братья не покидали Лувр.
Коссен, капитан гасконцев, немец Бем, бывший паж г-на де Гиза, Отфор, итальянцы Пьер Поль Тоссиньи и Петруччи с многочисленным отрядом явились к отелю адмирала, которого им велено было умертвить. Они взломали дверь и поднялись по лестнице. Наверху они натолкнулись на нечто вроде импровизированной баррикады, образованной из поспешно наваленных сундуков и скамей. Они проникли внутрь и столкнулись с восемью или девятью слугами, которых убили, и увидели адмирала, стоящего у изножия своей кровати, облаченного в платье, подбитое мехом.

Начала заниматься заря, и все вокруг было смутно видно. Они спросили его: «Это ты адмирал?» Он ответил, что да. Тогда они набросились на него и осыпали ударами. Бем выхватил шпагу и приготовился всадить ему в грудь. Но тот: «Ах, молодой солдат, - сказал он, - сжальтесь над моей старостью!» Тщетные слова! Одним ударом Бем свалил его с ног; ему в лицо разрядили два пистолета и оставили его простертым и безжизненным. Весь отель был разграблен.

Между тем кое-кто из этих людей вышел на балкон и сказал: «Он мертв!» Те, что были внизу, Гиз и другие, не хотели верить. Они потребовали, чтобы его выбросили к ним в окно, что и было сделано. Труп обобрали и, когда он был обнажен, разодрали в клочья…»

Амбициозный адмирал Гаспар де Колиньи погиб в Варфоломеевскую ночь

Испанский посол описывает убийство Колиньи немного иначе:
«Вышеназванные Гиз, д"Омаль и д"Ангулем напали на дом адмирала и вступили туда, предав смерти восемь швейцарцев принца Беарнского, которые охраняли дом и пытались его защищать. Они поднялись в покои хозяина и, в то время как он лежал на кровати, герцог де Гиз выстрелил из пистолета ему в голову; затем они схватили его и выбросили нагого из окна во двор его отеля, где он получил еще немало ударов шпагами и кинжалами. Когда его хотели выбросить из окна, он сказал: «О, сударь, сжальтесь над моей старостью!» Но ему не дали времени сказать больше
…Другие католические дворяне и придворные убили много дворян-гугенотов…

…В указанное воскресенье и последующий понедельник он видел, как волочили по улицам трупы адмирала, Ларошфуко, Телиньи, Брикемо, маркиза де Рье, Сен-Жоржа, Бовуара, Пиля и других; их бросили затем на телегу, и неизвестно, точно ли повесили адмирала, но прочих кинули в реку».

Тем временем в Париже продолжались массовые убийства, добрые католики не щадили иноверцев.

«…Были слышны крики: «Бей их, бей их!» Поднялся изрядный шум, и побоище все нарастало…
…Невер и Монпансье прочесывали город с отрядами пехотинцев и конных, следя, чтобы нападали только на гугенотов. Не щадили никого. Были обобраны их дома числом около четырех сотен, не считая наемных комнат и гостиниц. Пятнадцать сотен лиц было убито в один день и столько же в два последующих дня. Только и можно было встретить, что людей, которые бежали, и других, которые преследовали их, вопя: «Бей их, бей!» Были такие мужчины и женщины, которые, когда от них, приставив нож к горлу, требовали отречься ради спасения жизни, упорствовали, теряя, таким образом, душу вместе с жизнью…

Как только настал день, герцог Анжуйский сел на коня и поехал по городу и предместьям с восемью сотнями всадников, тысячью пехотинцев и четырьмя отборными отрядами, предназначенными для штурма домов, которые окажут сопротивление. Штурма не потребовалось. Застигнутые врасплох, гугеноты помышляли только о бегстве.

Среди криков нигде не раздавалось смеха. Победители не позволяли себе, как обычно, бурно выразить радость, настолько зрелище, которое предстало их глазам, было душераздирающим и жутким…

Лувр оставался заперт, все было погружено в ужас и безмолвие. Король не покидал своей опочивальни; он принял довольный вид, веселился и насмехался. Двор давно привели в порядок, и почти восстановилось спокойствие. Сегодня каждый стремится воспользоваться случаем, ища должности или милостей. Доныне никто не дозволил бы маркизу де Виллару занять положение адмирала. Король в испуге, и неясно, что он теперь повелит…»

Рядом с башней церкви и аркой - мэрия округа

Многие иностранцы других религиозных конфессий стали жертвами убийц. Гостям французской столицы пришлось платить немалые деньги за укрытие в домах парижан. Часто хозяева угрожали, что выдадут их убийцам как гугенотов, если они не заплатят.

Австрийский студент описал свой взгляд на кровавые события. Не щадили ни женщин, ни детей. Сердобольных горожан, которые пытались спасти гугенотских детей, тоже убивали как предателей:
«Гайцкофлер и многие из его соучеников жили и питались у священника Бланди, в очень хорошем доме. Бланди посоветовал им не выглядывать из окон, опасаясь банд, которые разгуливали по улицам. Сам он расположился перед входной дверью в облачении священника и четырехугольной шляпе; к тому же он пользовался уважением соседей. Не проходило и часу, чтобы новая толпа не являлась и не спрашивала, не затаились ли в доме гугенотские пташки. Бланди отвечал, что не давал приюта никаким пташкам, кроме студентов, но единственно - из Австрии да из Баварии; к тому же разве его все вокруг не знают? Разве он способен приютить под своей крышей дурного католика? И так он спроваживал всех. А взамен брал со своих пансионеров недурное количество крон, по праву выкупа, постоянно угрожая, что больше не станет никого охранять, если бесчинства не кончатся.

Пришлось поскрести на донышке, где не так уж много и осталось, и заплатить за пансион на три месяца вперед. Трое их сотрапезников, французские пикардийцы, отказались платить (возможно, у них не было требуемой суммы). Итак, они не осмеливались высунуться, ибо поставили бы под угрозу свою жизнь, и упросили Гайцкофлера и его друзей снабдить их дорожной одеждой, которую те привезли из Германии: при подобном переодевании перемена жилья не представляла бы собой такой опасности. И вот эти добрые пикардийцы оставили дом священника; их старые товарищи так и не узнали, куда они ушли, но один бедняк явился сказать Гайцкофлеру, что они в достаточно надежном месте, что от всего сердца благодарят и желали бы поскорее лично выразить свою признательность; наконец, они просят разрешения оставить пока у себя ту одежду, которую им уступили.

Убийства пошли на спад после королевского воззвания, правда, полностью не прекратились. Людей арестовывали на дому и уводили; это Гайцкофлер и его товарищи видели из окна, проделанного в крыше дома. Дом стоял на перекрестке трех улиц, населенных, преимущественно, книгопродавцами, у которых было сожжено книг на многие тысячи крон. Жена одного переплетчика, к которой прильнули двое ее детишек, молилась у себя дома по-французски; явился отряд и пожелал ее арестовать; так как она отказывалась оставить своих детей, ей дозволили наконец взять их за руки. Ближе к Сене им встретились другие погромщики; они завопили, что эта женщина архигугенотка, и вскоре ее бросили в воду, а следом - и ее детей. Между тем один человек, движимый состраданием, сел в лодку и спас два юных существа, вызвав крайнее неудовольствие одного своего родственника и ближайшего наследника, и затем был убит, так как жил богато.

Немцы не насчитали среди своих больше чем 8-10 жертв, которые, по неблагоразумию, слишком рано отважились выбраться в предместья. Двое из них собирались миновать подъемный мост у передних ворот, когда к ним пристал часовой, спросивший, добрые ли они католики. «Да, а почему бы и нет?» - ответил один из них в замешательстве. Часовой ответил: «Раз ты добрый католик (второй назвался каноником из Мюнстера), прочти "Сальве, регина"». Несчастный не справился, и часовой своей алебардой столкнул его в ров; вот на какой лад закончились те дни в предместье Сен-Жермен. Его спутник был уроженцем епископства Бамбергского; у него висела на шее прекрасная золотая цепь, ибо он полагал, что важный вид поможет ему уйти. Стражи тем не менее напали на него, он защищался вместе с двумя слугами, и все трое погибли. Узнав, что их жертва оставила прекрасных коней в немецкой гостинице «Железный Крест», недалеко от университета, убийцы поспешили туда, чтобы их забрать».

Другие города тоже охватила волна массовых религиозных убийств.

«В Руане было убито 10 или 12 сотен гугенотов; в Мо и в Орлеане от них избавились полностью. И когда г-н де Гомикур готовился в обратный путь, он спросил у королевы-матери ответа на свое поручение: она отвечала ему, что не знает никакого иного ответа, кроме того, который Иисус Христос дал ученикам, по Евангелию от Иоанна, и произнесла по-латыни: «Ite et nuntiate quo vidistis et audivistis; coeci vedent, claudi ambulant, leprosi mundantur» и т. д., и сказала ему, чтобы не забыл передать герцогу Альбе: «Beatus, qui поп fuerit in me scandalisatus», и что она всегда будет поддерживать добрые взаимные отношения с католическим государем»

Воспоминания королевы Марго о Варфоломеевской ночи:

Королева Марго, эпизод фильма с Изабель Аджани

«Было принято решение учинить побоище той же - на Святого Варфоломея - ночью. Сразу же приступили к осуществлению этого плана. Все ловушки были расставлены, зазвонили в набаты, каждый побежал в свой квартал, в соответствии с приказом, ко всем гугенотам и к адмиралу. Месье де Гиз направил к дому адмирала немецкого дворянина Бема, который, поднявшись к нему в комнату, проколол его кинжалом и выбросил через окно к ногам своего господина месье де Гиза.

Мне же обо всем этом ничего не говорили, но я видела всех за делами. Гугеноты были в отчаянии от этого поступка, а все де Гизы перешептывались, боясь, как бы те не захотели отомстить им как следует. И гугеноты и католики относились ко мне с подозрением: гугеноты - потому что я была католичкой, а католики - потому что я вышла замуж за короля Наваррского, который был гугенотом.

Мне ничего не говорили вплоть до вечера, когда в спальне у королевы-матери, отходившей ко сну, я сидела на сундуке рядом со своей сестрой принцессой Лотарингской, которая была очень грустна.

Королева-мать, разговаривая с кем-то, заметила меня и сказала, чтобы я отправлялась спать. Я присела в реверансе, а сестра взяла меня за руку, остановила и громко разрыдалась, говоря сквозь слезы: «Ради Бога, сестра, не ходите туда». Эти слова меня очень напугали. Королева-мать, заметив это, позвала сестру и сердито запретила что-либо рассказывать мне. Моя сестра возразила ей, что не понимает, ради чего приносить меня в жертву, отправляя туда. Несомненно, что, если гугеноты заподозрят что-нибудь неладное, они захотят выместить на мне всю свою злость. Королева-мать ответила, что Бог даст и со мной ничего плохого не случится, но как бы то ни было, нужно, чтобы я пошла спать, иначе они могут заподозрить неладное, что помешает осуществить план.

Марго спасает гугенота в Варфоломеевскую ночь

Я видела, что они спорили, но не слышала о чем. Королева-мать еще раз жестко приказала мне идти спать. Обливаясь слезами, сестра пожелала мне доброй ночи, не смея сказать ничего более, и я ушла, оцепенев от страха, с обреченным видом, не представляя себе, чего мне надо бояться. Оказавшись у себя, я обратилась с молитвой к Богу, прося его защитить меня, сама не зная от кого и от чего. Видя это, мой муж, который был уже в постели, сказал, чтобы я ложилась спать, что я и сделала. Вокруг его кровати стояло от 30 до 40 гугенотов, которых я еще не знала, так как прошло лишь несколько дней после нашей свадьбы. Всю ночь они только и делали, что обсуждали случившееся с адмиралом, решив на рассвете обратиться к королю и потребовать наказания месье де Гиза. В противном случае они угрожали, что расправятся с ним сами. Я же не могла спать, помня о слезах сестры, охваченная страхом, который они во мне вызвали, не зная, чего мне бояться. Так прошла ночь, и я не сомкнула глаз. На рассвете мой муж сказал, что хочет пойти поиграть в лапту в ожидании пробуждения короля Карла. Он решил сразу просить его о наказании. Он и все его приближенные вышли из моей комнаты. Я же, видя, что занимается рассвет, и считая, что опасность, о которой говорила сестра, миновала, сказала своей кормилице, чтобы она закрыла дверь и дала мне вволю поспать.

Часы на роковой башне, давшей сигнал

Через час, когда я еще спала, кто-то, стуча ногами и руками в дверь, закричал: «Наваррский! Наваррский!» Кормилица, думая, что это был мой муж, быстро побежала к двери и открыла ее. На пороге стоял дворянин по фамилии де Леран, раненный шпагой в локоть и алебардой в руку. Его преследовали четыре стрелка, которые вместе с ним вбежали в мою комнату. Стремясь защититься, он бросился на мою кровать и схватил меня. Я пыталась вырваться, но он крепко держал меня. Я совершенно не знала этого человека и не понимала его намерений - хочет ли он причинить мне зло или же стрелки были против него и против меня. Мы оба с ним были очень напуганы. Наконец, слава Богу, к нам прибыл месье де Нанси, капитан гвардии, который, видя, в каком я состоянии, и сострадая мне, не мог вместе с тем удержаться от смеха. Он очень рассердился на стрелков за их бестактность, приказал им выйти из моей комнаты и освободил меня из рук этого несчастного, который все еще держал меня. Я велела уложить его в моей комнате, перевязать и оказать ему помощь, пока он не почувствует себя хорошо.

В то время когда я меняла свою рубашку, так как вся была в крови, месье де Нанси рассказал, что произошло, заверяя меня, что мой муж был в комнате короля Карла и что с ним все в порядке. На меня набросили темное манто и капитан отвел меня в комнату моей сестры мадам Лотарингской, куда я вошла скорее мертвая от страха, чем живая.

Другие часы - астрологические

Сюда через прихожую, все двери которой были открыты, вбежал дворянин по фамилии Бурс, спасаясь от стрелков, преследовавших его. В трех шагах от меня его закололи алебардой. Я потеряла сознание и упала на руки месье де Нанси. Очнувшись, я вошла в маленькую комнату, где спала моя сестра. В это время месье де Мьоссан, первый дворянин из окружения моего мужа, и Арманьяк, первый слуга моего мужа, пришли ко мне и стали умолять спасти им жизнь. Я поспешила к королю Карлу и королеве-матери и бросилась им в ноги, прося их об этом. Они обещали выполнить мою просьбу…»

События Варфоломеевской ночи осудил даже Иван Грозный, который сам никогда не церемонился с врагами. Из письма царя императору Максимилиану II: «А что, брат дражайшей, скорбиш о кроворозлитии, что учинилось у Францовского короля в его королевстве, несколко тысяч и до сущих младенцов избито; и о том крестьянским государем пригоже скорбети, что такое безчеловечество Француской король над толиком народом учинил и кровь толикую без ума пролил».

Только король Португалии выразил свои поздравления Карлу IX после кровавых событий:
«Величайшему, могущественнейшему и христианнейшему государю Дону Карлу, королю Франции, брату и кузену, я, Дон Себастьян, милостью Божьей король Португалии и Альгарве, от одного моря до другого в Африке, сеньор Гвинеи и завоеваний, мореплавания и торговли в Эфиопии, Аравии, Персии и Индии, посылаю большой привет, как тому, кого я весьма люблю и уважаю.

Все похвалы, которые я мог бы Вам вознести, вызваны Вашими великими заслугами в деле исполнения священной и почетной обязанности, которую Вы взяли [на себя], и направленной против лютеран, врагов нашей святой веры и противников Вашей короны; ибо вера не дала забыть многие проявления родственной любви и дружбы, которые были между нами, и через Вас повелела сохранять нашу связь во всех случаях, когда это требуется. Мы видим, как много Вы уже сделали, как много и ныне делаете, и то, что ежедневно воплощаете в служении Господу нашему - сохранение веры и Ваших королевств, искоренение из них ересей. Все это - долг и репутация Ваша. Я весьма счастлив иметь такого короля и брата, который уже носит имя христианнейшего, и мог бы заново заслужить его ныне для себя и всех королей, своих преемников.

Вот почему кроме поздравлений, которые Вам передаст Жоан Гомеш да Сильва из моего совета, который состоит при Вашем дворе, мне кажется, что мы сможем объединить наши усилия в этом деле, столь должном для нас обоих, посредством нового посла, которого ныне я к этому приставляю; каковой - дон Диониш Далемкастро, старший командор Ордена Господа нашего Иисуса Христа, мой весьма возлюбленный племянник, которого я Вам направляю, человек, которому по его качествам я весьма доверяю и которому прошу Вас оказать полное и сердечное доверие во всем, что надо мне Вам сказать, высочайший, могущественнейший, христианнейший государь, брат и кузен, да хранит Господь наш Вашу королевскую корону и королевство под своей святой защитой».

Король Карл утверждал, что не ожидал такого кровопролития. «Даже мой берет ни о чем не знал» - говорил король.

По другой версии хронистов, король одобрил массовые расправы.
«Эта бойня предстала перед глазами короля, который взирал на нее из Лувра с большой радостью. Несколько дней спустя он лично пошел взглянуть на виселицу на Монфоконе и на труп Колиньи, который был повешен за ноги, и когда некоторые из его свиты прикинулись, что не могут приблизиться по причине зловония трупа, «Запах мертвого врага, - сказал он, - сладок и приятен».

Арест гугенотки

«В означенный день христианнейший король, облаченный в свои королевские одежды, явился во дворец и объявил парламенту, что мир, который он заключил с гугенотами, он вынужден был заключить по той причине, что его народ был измучен и разорен, но что в настоящее время, когда Бог даровал ему победу над его врагами, он провозглашает недействительным и ничего не значащим эдикт, который был издан в ознаменование указанного мира, и что он желает, дабы соблюдали тот, который был опубликован прежде и согласно которому никакая иная вера, кроме католической, апостольской и римской, не может исповедоваться в его королевстве».

Благодаря Варфоломеевкой расправе Екатерина Медичи снискала особую любовь подданных. Всего добрые католики награбили около полтора миллиона золотых.

Екатерина Медичи

«…Трагедия продолжалась целых три дня со всплесками необузданной ярости. Едва ли и теперь город успокоился. Награблена огромная добыча: ее оценивают в полтора миллиона золотых экю. Более четырехсот дворян, самых храбрых и лучших военачальников своей партии, погибли. Невероятно большое число их явилось, отлично обеспеченное одеждой, драгоценностями и деньгами, чтобы не ударить в грязь лицом на свадьбе короля Наваррского. Население обогатилось за их счет».

"Утром, у входа в Лувр"

«Жители Парижа довольны; они чувствуют, что утешились: вчера они ненавидели королеву, сегодня славят ее, объявляя матерью страны и хранительницей христианской веры». - писал современник событий.

Всего на благо королевства погибло около 30 тысяч человек. Через два года после кровавых событий король Карл IX умер на руках Екатерины Медичи. Предположительно, он был отравлен. Королева передала отравленную книгу своему врагу Генриху Наваррскому. Не догадываясь о яде, Генрих дал почитать книгу "кузену Карлу"... Так королева невольно убила родного сына.

Герб на любимой церкви Екатерины Медичи. По гербам у нас спец