Спасение четырех советских солдат дрейфовавших в тихом океане. Всевидящее око КГБ

Их хотели сделать предателями, но они вышли героями. На самом деле, парни были всего лишь четверкой солдат, пробывших 49 дней один на один со стихией и голодом

Зиганшин, Поплавский, Крючковский и Федотов…Когда-то четыре эти фамилии были на слуху в каждой советской семье. О них писали газеты и журналы, их храбростью восхищались знаменитые путешественники, а политические деятели награждали их почетными ключами от города и орденами Красной Звезды. В их честь слагались напыщенные поэмы, а простой народ весьма оперативно отреагировал на 49-суточный дрейф четырех моряков баржи «Т-36» шуточными куплетами.

Катастрофа

Асхата Зиганшина призвали на военную службу на остров Сахалин из Сызрани в 1958 году. До этого он занимался вполне мирным делом: был трактористом, работал в колхозе. Да и желания у парня были самые обычные — стать механиком, создать семью. После восьми месяцев в «учебке», где его готовили на судоводителя, служил на Курилах. Делом, правда, новобранцы занимались не совсем военным — работали на барже, обеспечивая погрузку и разгрузку кораблей.

— Мы на этой барже и жили. Она маленькая была, не развернуться: только четыре койки и помещались. Еще печка и небольшая переносная радиостанция, — рассказывает Асхат Рахимзянович. — Наша команда — четыре человека: я — старшина катера, мотористы — Филипп Поплавский с Анатолием Крючковским и Иван Федотов — матрос.

В тот день, 17 января 1960 года, с которого все и началось, работы были уже закончены, и баржу вытащили на берег. Но оказалось, что с материка должно было прийти судно с мясом, и команду срочно откомандировали обратно. На третьи сутки поднялся сильный ветер.

— Нас и еще одну баржу ветром оторвало от берега и понесло в море, — вспоминает Асхат Зиганшин. — Бухта была совершенно открыта, а погода на Дальнем Востоке не шутит. Ветер 30-35 метров в секунду — там дело привычное. Но мы не очень расстроились, думали: день-два, ветер переменится, и нас пригонит к берегу. Такое уже пару раз с нами происходило.

Через пятнадцать минут пропала связь с землей. Поднялся ветер до 70 метров в секунду. Сначала баржу несло в сторону берега, потом помчало в океан. Вскоре запасы топлива закончились.

— Перспективы были жутковатые: если мы не выбросимся на мель, нас понесет в океан или разобьет о скалы. Слева камни, посередине скала, справа берег. Выпрыгнуть в воду очень рискованно, потому что было18 градусов мороза на берегу, пока придет помощь — замерзнем. Ветер дул со страшной силой, видимости не стало, зацепиться за берег нечем, все во льду. Якорь при такой силе ветра как игрушка. Потом мы поняли, что быстро это не закончится, и уже с первых дней начали экономить продукты. У нас были с собой буханка хлеба, картошка, банка тушенки, немного крупы и несколько пачек «Беломора». Сигареты закончились первыми. А что еще в такой ситуации делать? Только курить.

Чайная ложка воды на двое суток

Надежда на скорое спасение исчезла, когда «путешественники» прочитали в газете, случайно оказавшейся на барже, что с января по март всем судам был запрещен выход к Гавайским островам в районе Тихого океана. Там проходили испытания советские ракеты. А по всем ориентирам баржу несло именно туда.

— И мы начали экономить наши скудные запасы с таким расчетом, чтобы продержаться до марта.

Воду за неимением другой брали из системы охлаждения двигателей. Она была ржавая, зато пресная. Было ее литров двести, хватило до дня их спасения. Строго экономили, использовали только для приготовления пищи. Океанскую воду пить нельзя — слишком соленая. По капелькам собирали снеговую, позже дождевую воду. Выходило по чайной ложке на двое суток.

Была буханка хлеба. Ребята растянули ее по кусочкам на несколько дней. Была банка тушенки. В нескольких банках из-под сухого молока нашли немного сечки, перловки. Расходовали все это очень экономно. Брали две картофелины, резко отдававшие соляркой, чуть-чуть тушенки, щепоть крупы и варили похлебку. Хорошо хоть сохранилось три коробка спичек. Уголь собирали по крупицам, а для розжига использовали деревянные части кровати. В машинном отделении нашлось килограмма полтора картошки, но она вся пропиталась соляркой. Поначалу никто ее есть не стал, но предусмотрительно догадались не выбросить. Позже картошку съели с аппетитом.

— «Поправлялись» мы нормально, как потом выяснилось, сбрасывали в среднем по 800 граммов в день. Когда нас спасли, во мне было 40 килограммов весу, а до этого я весил 69.

Фото: американский авианосец Kearsarge, подобравший четырех советских моряков

Всевидящее око КГБ

Поскольку рация судна упорно молчала (она была повреждена. — Авт.), командование части ничего лучшего не придумало для извещения о случившемся, как: «Четверка воспользовалась непогодой и на самоходной барже отправилась сдаваться к американцам». По инстанции вверх было сообщено, что на базу успешно вернулась самоходная баржа Т-97. А Т-36 исчезла в неизвестном направлении.

Искать в океанском безбрежье баржу с экипажем никто, похоже, не собирался. Парней начали «искать», или, как сказали бы сегодня, идентифицировать, по другим каналам, устанавливая личности их, собирая свидетельства. В Шенталу тоже приехали несколько кагэбэшников. В поисках компрометирующих свидетельств произвели обыск в доме родителей, допросили родственников и соседей на предмет, что из себя парень представлял до армии. Много дней охраняли дом Зиганшиных: не вернется ли к родителям сын-дезертир. Проверили их родственников в Лениногорском и Черемшанском районах. То же самое было в Амурской области, на родине рядового Ивана Федотова, на Украине — на родине Филиппа Поплавского и Анатолия Крючковского.

Родители парней почти два месяца не находили себе места от тревожного беспокойства за канувших в безвестность сыновей…

Резали ремни, как лапшу

Первые две недели были особенно тяжелыми. Разговаривали уже не про женщин, а про любимые блюда.

— У меня не было задумок кого-то съесть, а про остальных я не знаю. Но вот Федотов, например, топор держал под подушкой на всякий случай. Мы поддерживали друг друга, отвлекали от тяжелых мыслей, поэтому и продержались.

Именно за это команду баржи и ценят до сих пор. Обычно подобные случаи заканчивались трагически. Люди выбрасывались за борт, дело доходило даже до людоедства.

— 23 февраля на борту баржи отмечали праздник. Целый день воспоминаний. Мы думали про наших ребят, сослуживцев, как они там? Вспоминали баржу, которую унесло вместе с нами. Думали, а вдруг она где-то рядом? 24 февраля съели последнюю картофелину.

Голод мучил все время. Из-за холода крыс на барже не было. Если б были, мы бы их съели. Летали альбатросы, но мы не могли их поймать. Пытались делать рыболовные снасти, рыбу ловить, но и это нам не удалось — выйдешь на борт, волной тебе как даст, и ты быстро бежишь обратно. В передаче «Последний герой» все проще. У них под рукой проволока, гвозди, крючки, блесны, все-таки можно снасти сделать… Я как-то лежал, сил уже почти не осталось, теребил ремень. И вдруг вспомнил, как в школе учительница рассказывала про матросов, севших на мель и страдавших от голода. Они сдирали кожу с мачт, варили и ели. Ремень-то у меня был кожаный. Мы его порезали мелко, как лапшу, и добавляли в суп вместо мяса. Потом от рации ремешок срезали. Потом думали, что у нас еще есть кожаного. И, кроме сапог, ни до чего больше не додумались. На барже валялось несколько пар кирзовых сапог. Мы их варили в океанской воде, чтобы выварился гуталин. Потом на кусочки резали, бросали в печку, где они превращались в уголь, и это ели.

Фото: Вот такими их увидели американцы. Поплавский и Зиганшин.

Акулы чувствовали, что мы умираем

На 30-е сутки баржа оказалась в более теплых районах. «Робинзонов» несло к Гавайским островам.

— Мы уже видели, как акулы под нами плавали стаями. Смотрели на них диким взглядом. Они уже что-то чувствовали, понимали твари, что мы умираем от истощения и доживаем последние часы.

— Вдруг видим: идет судно! Оно, конечно, неблизко, метрах в сорока от нас. Мы орали, кричали, развели костер. Судно! Наконец-то!

Но судно прошло мимо.

На 48-е сутки в ночное время опять увидели огонек, махали, кричали, но нас вновь не заметили.

— Мы поняли, что попали в более судоходные районы, и начали друг друга успокаивать. Говорили друг другу: «Может быть, нас все-таки увидели и пришлют за нами спасателей». Надежду не теряли ни на одну минуту. Это нас и спасло. Самое главное было не запаниковать, а то могло произойти самое страшное. Федотов уже не выдерживал, у него начиналась паника. Я пытался его отвлечь. Скажешь, например: «Вот я что-то видел, там какое-то судно показалось». И он сразу отвлекается от панических мыслей.

Американцы уничтожили нашу баржу

На сорок девятые сутки на самоходке из съедобного не осталось совсем ничего. У Асхата оставались последние три спички и полчайника ржавой пресной воды. Ребята неподвижно лежали в полудреме рядышком на общей кровати. Есть уже не хотелось. Чувство голода пропало. Сил двигаться не было. Вдруг во второй половине дня послышался какой-то то ли шум, то ли гул. Асхат заставил себя выбраться на палубу и увидел над баржей несколько военных самолетов.

— И вот как-то лежим, уже совсем без сил, это было на исходе 49-го дня, вдруг слышим вроде какой-то гул. Сначала подумали, это галлюцинации. Нет, смотрим, уже самолеты летают над нами, ракеты вдалеке бросают. Пришла к нам помощь! Вертолеты около нас покрутились, лестницу нам бросают. А мы думаем: «Это не наши. Кто они такие?» Ждали, что кто-нибудь к нам спустится, мы попросим у них топлива, воды и пойдем назад своим ходом. Мы же советские военнослужащие. А это бог его знает кто такие. Не свои, иностранцы, враги. Такое воспитание было — с детских лет ненавидеть врагов. Два вертолета крутились, крутились над нами, вертолетчики махали руками. Смотрим, корабль невдалеке. Вдруг все они исчезли. Этот момент был очень тяжелым для нас. Но через некоторое время увидели идущий прямо на нас корабль. Услышали крики на русском: «Помощь вам! Помощь вам!» Привезли нас на корабль. Дали по мисочке бульона, по блоку сигарет, по зажигалке. Моясь в душе, я потерял сознание, очнулся уже на койке. Смотрю, все наши спят, чистенькие. Часовые рядом стоят. Красота, тепло. Через трое суток я немного отошел и задумался: «Куда я попал? Я же советский солдат!»

Фото: Младший сержант Асхат Рахимзянович Зиганшин, рядовые Филипп Григорьевич Поплавский, Анатолий Федорович Крючковский и Иван Ефимович Федотов. Эта четверка соперничала в популярности с Гагариным и группой «Битлз».

Вскоре авианосец зашел на Гавайи и пробыл там несколько суток. Спасенные лежали в лазарете с американскими моряками. Отношения установились на удивление теплые. Через несколько дней ребят перевели в трехместные каюты. В каждой двое наших, а третий — американский мичман. У дверей поставили часовых, чтоб не досаждали любопытные. Днем приходил переводчик, и все вместе, советские и американцы, собирались в одну каюту, смотрели фильмы, слушали пластинки. Потом в одном из конференц-залов собиралась команда американских моряков и устраивала для гостей концерт художественной самодеятельности.

Одежду (если то тряпье можно было назвать одеждой) забрали и выдали новую, рабочую, но опрятную. Обмундирование же Зиганшина и его товарищей американцы выстирали, выгладили и вернули спасенным. Оно потом демонстрировалось в Центральном доме Советской Армии (ЦДСА) в Москве и военно-морском музее в Ленинграде.

Через трое суток доставили переводчика.

— Я сразу же спросил, что с нашей баржой, он сказал, что придет другое судно и заберет ее. Но потом выяснилось, что ее уничтожили в целях безопасности судоходства. Кто-то из командования нам сказал: «Может быть, вы боитесь возвращаться на родину, так мы можем вас оставить здесь, у себя». На что я ответил: «Хочу вернуться домой, что бы со мной потом ни случилось».

Герои или предатели?

Несколько дней начальство в Москве молчало. Оно не знало, кем считать спасенную команду — героями или предателями?

На восьмые сутки, уже на подходе к Сан-Франциско, на борту авианосца устроили пресс-конференцию для иностранных журналистов. Перед ее началом Асхату позвонил корреспондент «Правды» в США Борис Стрельников. Спросил о самочувствии, в ответ на вопрос Асхата разъяснил, что значит пресс-конференция, посоветовал быть немногословнее, пожелал скорейшего возвращения на Родину. Ребятам сказали, что журналистов будет человек десять-пятнадцать, а их прилетело на авианосец больше полусотни.

В огромном зале авианосца собралась масса народу. Ребят посадили за стол, принесли мороженое. Со всех сторон направили софиты для телесъемки.

— Пока мы «путешествовали», родителей наших трясли, проверяли подвалы и чердаки — вдруг мы дезертировали. Пока нас не спасли американцы, в Москве не знали, что с нами случилось… На седьмые сутки пребывания на американском судне нам устроили пресс-конференцию. Задали вопрос: «Из какого вы города?» Потом спросили, как мы обучились английскому языку за время пребывания на авианосце? Поплавский встает, говорит: «Сэнк ю». Тут у меня хлынула фонтаном из носа кровь. На этом пресс-конференция закончилась. Мы до этого понятия не имели, что такое интервью, что такое пресс-конференция, телевидение. А потом приехали в Нью-Йорк, зашли в гостиницу, и вдруг смотрю — телевизор, а на экране — я, меня в вертолет поднимают.

Через двое суток советских моряков на самолете перевезли в Нью-Йорк на дачу советского посольства. Здесь ребятам устроили настоящий отдых. Каждый день возили на экскурсии по городу-мегаполису. Вечерами показывали советские фильмы. Посетили они школы, где обучались дети советских дипломатов. Ребята на даче с упоением читали советские газеты, которые пестрели сообщениями об Асхате Зиганшине и его товарищах, их фотографиями. Много было телеграмм в их адрес. Первую телеграмму они получили от руководителя СССР Никиты Сергеевича Хрущева. «Мы гордимся и восхищаемся вашим славным подвигом, который представляет собой яркое проявление мужества и силы духа советских людей в борьбе с силами стихии. Ваш героизм, стойкость и выносливость служат примером безупречного выполнения воинского долга. Своим подвигом, беспримерной отвагой вы приумножили славу нашей Родины, воспитавшей таких мужественных людей, и советский народ по праву гордится своими отважными и верными сынами», — говорилось в ней. Она была напечатана во всех советских газетах, как и открытое письмо родителей Асхата Н.С. Хрущеву, в котором они, по обычаю тех времен, благодарили КПСС и родное правительство за заботу об их сыне.

В Москву добирались через Сан-Франциско, Нью-Йорк, Париж. Нам купили гражданскую одежду. Остроносые ботинки, я их потом выбросил, потому что меня все стилягой дразнили. Брюки узенькие тоже не стал носить. А вот костюм, пальто и шляпа очень даже подошли. Губернатор Сан-Франциско подарил нам «золотой» ключ от города. Когда мы на юге потом отдыхали, женщины обязательно живо интересовались: «А сколько он весит, сколько в нем золота?»

«Зиганшин-буги, Зиганшин-рок»

А потом — Москва, встреча в аэропорту, толпы народа, цветы, поздравления. В аэропорту четверых ребят встречал генерал армии Голиков. Министр обороны Малиновский подарил спасенным штурманские часы, «чтобы они больше не блуждали». Асхату Зиганшину сразу присвоили звание старшего сержанта.

Фото: На приеме у Министра обороны СССР Маршала Советского Союза Р.Я. Малиновского. Слева направо: рядовой А. Крючковский, начальник Главного политического управления Советской Армии и ВМФ генерал армии Ф.И. Голиков, рядовой И. Федотов, Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский, младший сержант А. Зиганшин, Маршал Советского Союза А.А. Гречко, рядовой Ф. Поплавский.

Везде, на каждой стене, на каждом заборе, висели плакаты: «Слава отважным сынам нашей Родины!» Рок-н-ролльщики выражали свой восторг иначе, самой популярной в то время была песня про экипаж баржи: «Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин ест второй сапог». Эти четверо парней в начале 60-х соперничали в популярности с Гагариным. И уж точно были популярнее группы «Битлз». Они вызвали настоящую бурю, помогли приоткрыть «железный занавес» и показать, что «за бугром» живут обыкновенные люди, а не «враги советского государства».

— Все было увешано плакатами с нашими физиономиями, передачи по радио, телевидению, я постоянно выступал на митингах. Многие девушки письма писали, жениться на них предлагали. Когда на родину поехал, из соседних городов съезжались на меня посмотреть.

На родине Асхата Зиганшина, в Сызрани, его именем даже назвали улицу. Молодой парень объездил всю страну, выступал на 14-м съезде комсомола, где познакомился с Юрием Гагариным. А потом встретился со своей будущей женой на танцах. «В молодежном кафе города Ломоносова Асхат и Раиса сыграли веселую комсомольскую свадьбу. Общественность города поздравила молодых», — писали газеты.

От страха чуть в петлю не полез

— Какой момент был для вас самым страшным?

— Это были даже не 49 дней на барже. Настоящий страх пришел после того, как нас спасли. Сначала я отходил дня три. Потом сел и задумался. Я же русский солдат. Чью помощь мы приняли? Из Москвы за нами тоже поэтому долго не ехали. Не могли решить, как с нами правильнее поступить. Очень тяжело было. Я чуть даже в петлю не полез.

Двое из героев тех дней — Поплавский и Федотов, умерли в двухтысячном году. Крючковский ныне живёт в Киеве, где уже 37 лет работает на судостроительном заводе «Ленинская кузня». Асхат Зиганшин живет в Питере и по сей день в своём доме хранит макет той самой баржи.

НА СНИМКЕ: В первые минуты после спасения с боцманом авианосца Владимиром Гетманом (справа), знавшим русский язык.

16 марта 1960 года газеты рассказали о беспримерном дрейфе четырёх солдат-стройбатовцев в Тихом океане на барже Т-136.

Утром 17 января1960 года в заливе острова Итуруп ураганным ветром, достигавшим скорости 60 м/с, была сорвана со швартовки самоходная баржа T-36.

Её экипаж – четверо военнослужащих-стройбатовцев, приписанных к барже, младший сержант Асхат Зиганшин и рядовые Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов – боролись со стихией десять часов; пока не закончилось топливо. При попытке выброситься на берег баржа получила пробоину. Волны достигали высоты в 15 метров; одной из таких волн, ударившей в рубку баржи, была выведена из строя радиостанция. Поздно вечером лишённую хода баржу вынесло в открытый океан.

На барже было 15-16 ложек крупы, буханка хлеба, банка консервов и ведро картошки, которая лежала в машинном отделении и в шторм оказалась пропитанной дизельным топливом. Пресную вода нашли в системе охлаждения двигателей баржи; а когда она закончилась, собирали дождевую.

Когда скудные запасы еды закончились, в пищу пошли кожаные ремни, несколько пар кирзовых сапог, мыло, зубная паста, солидол.

Дрейф продолжался 49 дней, и за это время баржу отнесло на 1200 миль. Всё время штормило, только 5 дней были спокойными.

Они пытались ловить рыбу, но ни одну поймать не удалось. Люди ежедневно теряли в весе до 800 граммов. Зиганшин, ранее весивший 70 кг, похудел до 40 кг.

В тяжелейших условиях солдаты не только выжили, но и сохранили человеческое достоинство…

23 февраля члены экипажа поздравили друг друга с днём Советской армии. Обедать в этот день не пришлось, так как осталась всего лишь одна ложка крупы и одна картофелина. Ограничились перекуром, скрутив цигарку из остатков табака. В последний раз Филипп Поплавский сыграл на гармошке «Амур-батюшка». Потом от гармони отодрали кожу и сварили её в морской воде. На вываренные кусочки намазывали технический вазелин - такой вот «хлеб с маслом»…

Мимо прошли три парохода, не заметив их. Только 7 марта вертолётчики с американского авианосца "Кирсердж" заметили полузатопленную баржу, на которой лежали люди.

Когда их доставили на борт авианосца, Асхат Зиганшин заявил, что им ничего не нужно, кроме топлива и продуктов и что они сами доберутся до дома.

Но об этом не могло быть и речи. Они были крайне истощены и находились на грани смерти.

Американцы были поражены тем, что советские солдаты и в таком состоянии сохранили человеческий облик и самодисциплину – когда им предложили еду, они съели совсем немного, понимая, что от большей порции могут умереть, как случалось со многими, пережившими длительный голод.

Авианосец доставил военнослужащих в Сан-Франциско, где они были неоднократно интервьюированы, а также была устроена пресс-конференция, где члены экипажа Т-36, одетые в гражданские костюмы, предоставленные правительством США, отвечали на многочисленные вопросы, связанные с данным происшествием и с чудесным спасением.

Мэр Сан-Франциско вручил героям символический ключ от города. Каждому из четверых было выдано по 100 долларов, которые они потратили во время экскурсии по городу. Затем военнослужащих отправили в Нью-Йорк, где они встретились с представителями советского посольства и неделю отдыхали на даче.

Главный врач авианосца Фредерик Беквит с большой теплотой говорил о своих подопечных представителю советского посольства: «Позаботьтесь о мальчиках. Я думаю, что мы доставили их в довольно хорошем состоянии».

Из Нью-Йорка они отплыли на корабле «Куин Мэри» в Европу.

К этому времени на родине определились с их статусом. Когда их унесло и поиски не дали результата, родным сообщили: «Пропали без вести». Органы госбезопасности тем временем прорабатывали все версии возможного «побега на Запад». Даже когда дошла весть о спасении, в течении недели проверяли все сведения, даже приходили с обыском к родителям и… молчали. Это объяснимо: ждали, не попросят ли спасённые политического убежища в Америке.

Когда же стало ясно, что военные не собираются «выбирать свободу», про подвиг четвёрки Зиганшина заговорили по телевидению, на радио и в газетах, а Хрущёв послал им приветственную телеграмму.

Из Европы участников дрейфа, уже в военной форме, доставили в Москву, а затем, после медицинского обследования, их вернули в свою часть. Таким образом, герои совершили кругосветное путешествие.

По возвращении домой им был организован торжественный приём, их наградили орденами Красной Звезды. Министр обороны подарил каждому штурманские часы, «чтобы они больше не блуждали»; Асхату Зиганшину было присвоено внеочередное звание старшего сержанта, его именем названа улица в Сызрани. а также улица в городе Артёме.

Спустя 50 лет Асхат Зиганшин показывал ключ от Сан-Франциско, которым он так и не воспользовался.

Полвека назад четверо наших солдат потрясли мир, проведя в океане без воды и еды 49 суток

Ровно 50 лет назад, в середине января 1960 года, в штормовую погоду самоходная баржа Т-36, стоявшая на разгрузке на Курильских островах, была сорвана с якоря и унесена в море. На её борту находилось четверо военнослужащих инженерно-строительных войск Советской Армии: младший сержант Асхат Зиганшин и рядовые Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов.
49 суток провели эти люди в открытом море без воды и еды. Но они выжили! Умирающих от голода моряков, съевших семь пар кожаных сапог, спас экипаж американского авианосца «Кирсарджа». Тогда, в 1960-м, им рукоплескал весь мир, они были популярнее «битлов», о них снимали фильмы, а Владимир Высоцкий посвятил им одну из своих песен...

Корреспондент «Свободной прессы» накануне этого юбилея побывала в гостях у Асхата Зиганшина. Сейчас ему 70 лет, он - простой российский пенсионер живет в Стрельне, опекаемый детьми и внуками. Асхат Рахимзянович - почетный гражданин Сан-Франциско - работает сторожем яхт и катеров на берегу залива в Стрельне- Нас оторвало от берега и понесло в море, - наверное, в тысячный раз рассказывает он о тех невероятных событиях. - Бухта Касатка совершенно открытая, а погода на Курилах не шутит. Ветер 30-35 метров в секунду - там дело привычное. Но мы не очень расстроились, думали: день-два, ветер переменится, и нас пригонит к берегу. Такое с нами уже бывало.

Однако очень скоро пропала связь с землей. Ветер усилился до 70 метров в секунду... Запасы топлива кончились, и ребята стали понимать, что если их не выбросит на мель, то понесет в океан или разобьет о скалы. Тогда они предприняли попытку вместе с баржей выброситься на берег, но неудачно: только получили пробоину, которую тут же, в 18-градусный мороз пришлось заделывать, да разбили рацию. Ветер дул со страшной силой, видимости никакой, снегопад, темно, зацепиться за берег нечем, все во льду... У них были буханка хлеба, картошка, банка тушенки, немного крупы и несколько пачек «Беломора»....Зиганшин крепился, держался,

Бодрился, сам бледный, как тень,

И то, что сказать собирался,

Сказал лишь на следующий день:

«Друзья!» Через час: «Дорогие!»

«Ребята! - Ещё через час, -

Ведь нас не сломила стихия,

Так сломит ли голод нас?

Забудем про пищу, чего там,

А вспомним про наших солдат...»

«Узнать бы, - стал бредить Федотов, -

А что у нас в части едят»...

(В.Высоцкий)

Асхат нашел на барже номер «Красной звезды», в котором сообщалось, что в районе Гавайских островов - то есть как раз там, куда, судя по всему, несло баржу, проходят стрельбы - испытания советских ракет. Но бедовавшие на маленьком суденышке парни испугались не обстрела. В газете было четко сказано, что с января по март судам запрещено двигаться в этом направлении Тихого океана, поскольку весь район объявлен небезопасным для мореплавания. Значит, их искать тут никто не будет. У них не было шансов на спасение...

И мы начали экономить наши скудные запасы с таким расчетом, чтобы продержаться до марта, - вспоминает Асхат Рахимзянович.

Воду для питья брали из системы для охлаждения дизелей, а когда она кончилась, собирали дождевую. Едва хватало. Как потом выяснилось, они «худели» по 800 граммов в день. Когда их спасли, Зиганшин, весивший до того 70 кг, похудел до 40.

Если б были, мы бы их съели. Голод мучил неотступно. Летали альбатросы, но мы не могли их поймать. Рыбы не поймали ни одной, хотя все время пытались этим заниматься, готовили снасти из подручного материала, что нашли на борту.

Потом узнали, что никакой живности в тех местах не водилось из-за мощного океанского течения, которое японцы называют «течением смерти». Да и сил на рыбалку уже не оставалось.

Выйдешь на борт, волной тебе как даст, и бежишь обратно...

Свободные от вахты - а они все-таки пытались не пропустить какой-нибудь спасительный корабль, - парни большей часть лежали. И вот лежа, Зиганшин теребил ремень, да вдруг и вспомнил, как в школе учительница рассказывала про матросов, севших на мель и страдавших от голода. Они сдирали кожу с мачт, варили и ели. А ремень-то у Асхата был кожаный!

Мы его порезали мелко, в лапшу и стали варить из него «суп». Потом сварили ремешок от рации. Стали искать, что еще у нас есть кожаного. Обнаружили несколько пар кирзовых сапог. Но кирзу так просто не съешь, слишком жесткая. Варили их в океанской воде, чтобы выварился гуталин, потом резали на кусочки, бросали в печку, где они превращались в нечто похожее на древесный уголь и это ели...

Зиганшин-буги!

Зиганшин-рок!

Зиганшин съел второй сапог!

Крючковский-рок!

Крючковский-буги!

Крючковский съел письмо подруги.

(народный хит 1960 года)

На 30-е сутки дрейфа баржа оказалась возле Гавайских островов, а там тепло. И появилась новая напасть - акулы. Как эти твари почувствовали, что на крохотной барже осадкой чуть более метра умирают люди?

Мы уже видели, как акулы под нами плавали стаями. Смотрели на них дикими глазами. Акулы понимали, что мы доживаем последние часы...

На 45-е сутки дрейфа терпящие бедствие впервые увидели судно.

Мы кричали, развели костер. Но нас не увидели...

Однако они поняли, что попали в судоходный район. И через трое суток ночью снова появились корабельные огни. Но погибающих снова не заметили. Похоже, их чуяли только акулы.

Надежду мы не теряли ни на минуту. Это нас и спасло. Самое главное было не запаниковать, а то могло произойти страшное. Федотов уже не выдерживал, у него начиналась паника. Я пытался его отвлечь. Скажешь, например: «Вот я что-то видел, там какое-то судно показалось». И он сразу отвлекается от панических мыслей.

На исходе 49 дня услышали гул. Галлюцинации? Совершенно обессиленные, они грелись солнечным днем на барже. И тут увидели в небе над собою вертолеты. Невдалеке - корабль. Пришла помощь!

Вертолеты вокруг нас крутятся, лестницу бросают. Но кто это? Это ж не наши. Бог его знает, кто такие. Иностранцы - значит, враги. А мы присягу принимали, устав подписывали. «Не сдаваться врагу»!

Время было такое: разгар холодной войны, парни - советские военнослужащие, обдолбанные советской пропагандой, как наркотиком. Даже умирая от истощения, они не хотели принимать помощь от иностранцев. Но тут корабль, и вертолеты исчезли. Вот это было совсем тяжело - видеть, как не стало спасения, которое только что было рядом. Но, кажется, и иностранные моряки что-то поняли. Спустя недолгое время лежащие на барже обессиленные люди услышали по-русски: «Помощь вам! Помощь вам!» Зиганшин первым поднялся по веревочной лестнице.

7 марта вертолеты перевезли их на американский авианосец «Kearsarge», где им дали по мисочке бульона, а от большего ребята сами отказались. Асхат предупредил, что с голодухи много есть нельзя. Этот деревенский парень с Поволжья к голоду с детства привык. В крестьянской семье в послевоенное время четверо братьев Зиганшиных знали точно, где какая съедобная трава растет, где брать грибы, ягоды, как печь картошку в угольном отвале, чтобы не спалить босые ноги - одна пара обуви на четверых...

Но еще больше американцев поразило то, как они брали еду - каждый сначала заботливо передавал тарелку другому. Никто не тянул к себе. Именно за это команду баржи и оценили. Наблюдающие за истонченными от голода людьми поняли, что перед ними - настоящие герои. Спасенным дали закурить, отвели в душ. И вот тут, моясь, Зиганшин потерял сознание, а очнулся уже на койке в лазарете.

Огляделся: все наши спят, чистенькие, красота, тепло. Очень хорошо к нам американцы относились, по-доброму, ухаживали, как за детьми, кормили под наблюдением врача.

Каждое утро сам командир авианосца справлялся об их здоровье. Зиганшин как-то спросил у него, почему авианосец не подошёл к барже сразу же, как только их обнаружили. «А мы вас боялись» - отшутился адмирал. Улыбчивые американцы сделали всё возможное, чтобы им на корабле не было скучно.

Кино все время показывали про ковбоев, музыку крутили. Вокруг техника по тем временам самая новейшая, а мы делаем вид, что не удивляемся, мол, ко всему привыкли. Когда через переводчика им сказали: «Если вы боитесь возвращаться на родину, то мы можем оставить вас у себя», - парни ответили: «Хотим вернуться домой, что бы с нами потом ни случилось»... С тех пор у меня всю жизнь и так спрашивают: что же ты в Америке не остался? Никак оправдаться не могу, - смеется Асхат Рахимзянович. Он просто знает, что «здесь все равно лучше», вот только объяснить этого не может.

В Америке их ждал самый восторженный прием. Встречи, пресс-конференции, доброжелательность и восхищение незнакомых людей. В Сан-Франциско Зиганшин впервые в жизни увидел телевизор, причем, как раз в тот момент, когда по нему показывали, как их в полубессознательном состоянии поднимают на борт вертолета. «Голос Америки» рассказал о происшествии в тот же день. Но Москва молчала. И тогда Асхат, который к тому моменту немного отъелся, согрелся и пришел в себя, - по-настоящему испугался. «Мать честная! Мы же на американском авианосце!» Он, советский солдат, сдался врагам. Что его ждет на родине? Пытка, лагерь, тюрьма? Парень мучил себя: «Что я сделал не так? Как мог поступить иначе?» Чуть в петлю от страха не полез.

Я пришел в себя только через год, наверное. Даже когда вернулся в свою бухту на дальнейшее прохождение службы, все никак не мог поверить, что меня не накажут.

Лишь совсем недавно Асхат Рахимзянович узнал, что к его родителям, пока он бедовал на барже, приходили с обыском: искали дезертира. Пару лет назад, когда его снова пригласили рассказать о своей истории на родине, к нему подошла женщина, повинилась: простите, мол, муж в те годы был милиционером, ему пришлось обыскивать ваш дом. А запуганные родители Асхата так ничего и не сказали об этом сыну.

Лишь на девятые сутки пребывания солдат в Америке советские газеты известили об их чудесном спасении. Статья «Сильнее смерти» появилась в «Известиях» 16 марта 1960 года и дала старт мощной пропагандистской кампании в советских СМИ. Мировая пресса стартовала раньше. Так отважная четверка попала в объятия славы. Нью-Йорк, а затем Париж охотно раскрыли перед героями свои красоты. Американцы парней приодели - в красивом магазине купили пальто, костюмы, шляпы, остроносые ботинки. (Ботинки и узкие брюки Асхат, как только приехал домой, выбросил: не нравилось, что его стали звать стилягой.) Выдали спасенным по 100 долларов. Зиганшин накупил подарков маме, отцу, братьям. Себе ничего не взял.

Сплоченность, скромность и отвага, с какой они пережили тяжкое испытание голодом и холодом, вызвали по всему миру настоящий восторг. Губернатор Сан-Франциско вручил героям символический ключ от города. В Москве их тоже ждала торжественная встреча, толпы народа в аэропорту, цветы, поздравления. Министр обороны Малиновский подарил спасенным штурманские часы, «чтобы они больше не блуждали». Асхату Зиганшину сразу присвоили звание старшего сержанта. Повсюду висели плакаты: «Слава отважным сынам нашей Родины!» По радио о них шли передачи, про них снимали фильмы, писали газеты, тогда-то и возникла самая популярная в то время песня про экипаж баржи на рок-н-рольный мотив «Rock Around the Clock»: «Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин съел свой сапог».

На родине Зиганшина, в Сызрани его именем назвали улицу. Молодой парень объездил всю страну, выступал на съезде комсомола, по двести-триста писем в день приходило ему от девушек, которые мечтали с ним познакомиться. Многие поклонницы предлагали жениться. Но как выбрать жену по почте?

Я сразу откладывал в сторону письма от девушек, которые завлекали приданным: квартирой, машиной. Главное мое условие: чтобы только не была богатой.

Свою Раису он встретил на танцах в Ломоносове, где учился после службы.

Меня сразу к ней потянуло.

Они жили дружно, вырастили двоих детей, а в прошлом году Раисы не стало. Он приехал с дачи и застал жену в последние минуты жизни.

С товарищами по легендарной барже он дружит всю жизнь, которая ни для кого из них не была легкой. Пропаганда пошумела-пошумела, да и оставила их в покое. Крючковский и Поплавский вместе с Зиганшиным после столь памятного приключения посвятили свою жизнь морю, вместе закончили Ломоносовское военно-морское училище. Поплавского и Федотова уже нет в живых. Крючковский служил на Северном флоте, сейчас живет в Киеве, более 40 лет ухаживает за парализованной женой.

Асхат же стал профессиональным спасателем: 41 год он отдал аварийно-спасательной службе на Ленинградской военно-морской базе. Финский залив тоже шутить не любит, немало тут ему пришлось спасать попавших в беду людей. Сколько именно? Да он по скромности своей никогда и не считал. Просто всю жизнь прожил в состоянии 30-минутной готовности к аварийной ситуации. Вот и дожил до финансового кризиса: подставил плечо дочери, которую сократили со службы в Петергофском музее. Альфия - спортсменка, дипломированный педагог второй год не может найти работу. А питерские власти, похоже, и не знают, какой замечательный человек живет в Стрельне. Зато народ помнит своего героя, на улице его узнают, особенно те, кто постарше.

Как вы думаете, почему вы не погибли тогда в океане? - спрашиваю его.

Во-первых, не теряли присутствия духа. Это главное. Мы верили, что помощь придет. В тяжелые минуты жизни нельзя даже думать о плохом. Во-вторых, помогали друг другу, никогда не ругались. За все время того экстремального путешествия никто из нас голос друг на друга не повысил.

17 января 1960 года начальник штаба Тихоокеанского флота получил срочное донесение: «1 января 1960 года в 09:00 по местному времени в результате сильного шторма со швартовки в заливе острова Итуруп была сорвана самоходная
баржа «Т-36». Связь с судном отсутствует. На борту экипаж в составе: младший сержант Асхат Зиганшин, рядовые Филипп Поплавский, Иван Федотов и Анатолий Крючковский ». Последняя полученная радиограмма с баржи была следующей: «Терпим бедствие, к берегу подойти не можем ».

Десантный катер , которым командовал Асхат Зиганшин, не был предназначен для плавания в открытом океане, его использовали для перевозки грузов, и даже не было присвоено название. Членами экипажа этого судна
были простые солдаты, приписанные к расположенной на острове
погранзаставе. На судне доставляли продукты и боеприпасы с больших кораблей ,
которые не могли бросить якорь у скалистого берега острова Итуруп. В
хорошую погоду с этого островка видно Японию, поэтому любое даже самое
незначительно происшествие приобретало стратегический характер.

барж а «Т-36»

Никто не предупредил экипаж о надвигающемся тайфуне. В девять часов утра на баржу «Т-36» обрушился удар урагана. Ветер достигал 60 метров в секунду. Он оборвал стальной трос, которым суденышко
швартовалось к мачте затонувшего в бухте японского корабля. Тайфун гнал
на остров волны пятнадцатиметровой высоты. Удар одной из них пришелся в
рубку и разбил радиостанцию. Сигнал SOS на берегу не получили. Так на
Курилах началась одна из самых громких одиссей XX века.

Экипаж трижды пытался выбросить баржу на берег, но всякий раз ее несло прямо
на скалы. Одна из таких безуспешных попыток окончилась пробоиной. У
берега волна поднялась стеной, и с высоты пятиэтажного дома швырнула судно на камни. Экипажу чудом удалось избежать катастрофы. К 20:00 небольшое судно
вынесло в открытый океан. Команда по два человека разместилась на
дизелях, и грелась, не теряя надежды. Они верили, что их как и
«челюскинцев» страна не оставит в беде.

Когда ветер чуть стих, взвод солдат прочесал берег. Были обнаружены обломки
сметенного с палубы бочонка для питьевой воды и доски, на которых четко
читалась надпись «Т-36». Путая фамилии и имена, командование ТОФ
поспешило разослать родственникам «пропавших» телеграммы, с уведомлением
об их гибели. Ни один самолет и корабль не был направлен в район
бедствия. До сих пор открыто не говорилось, что причиной тому были не
погодные условия, а совсем иные обстоятельства: в судьбу четверки солдат
вмешалась глобальная политика.

ракета Р-7

2 января 1960 года Никита Хрущев вызвал в кремль ведущих разработчиков
ракетной техники. Он спешил осуществить запуск первого спутника впервые в
истории и воплотить его любимый лозунг: «Догнать и перегнать Америку ».
Но по данным разведки, США уже в следующем году планировали запустить в
космос человека. В январе 1960 года все, кроме ракетной техники
советскому лидеру казалось второстепенным.

На второй день дрейфа экипаж баржи «Т-36» продолжал бороться за живучесть судна. Приходилось постоянно
скалывать намерзающий лед. Несчастные надеялись, что очередной вал не
опрокинет плоскодонное речное судно . Спать было невозможно: волны перекатывали людей от борта к борту.

участники тихоокеанского дрейфа Т-36

Асхат Зиганшин

Анатолий Крючковский

Иван Федотов

Филипп Поплавский

Шторм не стихал уже третий день. Зиганшин нашел заметку в газете «Красная Звезда »
о проведении ракетных испытаний баллистических ракет для запусков
тяжелых спутников Земли и межпланетных полетов в квадрате, куда несло маленькое судно .
Первые запуски должны были состояться ориентировочно с 15 января по 15
февраля. И только военным специалистам было известно, что баллистические
ракеты, о которых говорилось в сообщении ТАСС, предназначены не для
спутников, а для нового межконтинентального носителя ядерного оружия.

«Моряки» быстро поняли, что это непросто политинформация посреди бушующего океана. Осознав важность статьи, экипаж баржи понял, что им надо продержаться до марта. Они решили экономить итак
мизерный запас еды. Солдаты питались картофелем, которая была пропитана
дизельным топливом, так как валялась под пайолами. Готовили суп из
крупы, которой было шестнадцать ложек. Делили на всех несколько кусков
хлеба. Воду брали из системы охлаждения двигателя, а подсаливали
океанской водой.

Три с половиной десятилетия солдаты из четверки Зиганшина были убеждены, что к ним никто
не пришел на помощь из-за непогоды. Оказывается, несмотря на шторм и
туман район бедствия баржи «Т-36» кишел судами, но в их боевом задании
поиск пропавших без вести не значился. Их интересовала только секретная
боеголовка. Для остальных кораблей район предполагаемой траектории
полета и падения ракеты был закрыт. 20 января боевая ракета «Р-7»
стартовала с полигона «Тюра-Там». Ее головная часть успешно приводнилась
в Тихом океане. Падение боеголовки зафиксировали и ракету немедленно
приняли на вооружение.

Для экипажа баржи «Т-36» тянулись мучительные недели дрейфа. За весь февраль на четверых
пришлось около пяти килограммов картофеля с машинным маслом. Спасала
вода, точнее ржавая жижа, которую они догадались выкачать из системы
охлаждения. Через месяц дрейфа судно захватило теплое океаническое течение. Баржа
оттаяла и дала течь. За ней неотступно следовали акулы, как будто
чувствовали, что терпящие бедствие обречены, но люди на борту боролись
за жизнь. Последнюю картофелину команда съела 24 февраля. У людей
остались ремни, которые пришлось пустить на лапшу, нарезав тоненькими
полосками. В ход также шли кирзовые сапоги, из которых съедобные были
только кожаные части. «Еду» готовили в океанской воде. Позже в ход пошла
гармонь, зубная паста и даже мыло. Одним словом мореплаватели ели все, что можно было найти на судне и продержаться еще день.

2 марта 1960 года на сорок пятые сутки дрейфа экипаж судна впервые увидел проходящее мимо судно. Но оно прошло на очень большом расстоянии и не заметило скитающуюся баржу . 6 марта экипаж дрейфующего судна снова увидел корабль, но он никакой помощи не оказал, так как опять не увидел баржу . Люди уже очень ослабели.

На 49 сутки дрейфа на маленьком суденышке ничего кроме кожи и мыла мореплаватели не ели
уже двенадцатый день. Силы были на исходе. Солдаты решили написать
предсмертную записку с именами, но вдруг они услышали шум вертолета.
Узники баржи уже привыкли к галлюцинациям, но звук нарастал. Из
последних сил «пленники» выползли из трюма на палубу.

Авианосец американского флота «USS Kearsarge »
следовал из Японии в Калифорнию. В четыре часа вечера с его палубы
поднялся вертолет. Вскоре пилот доложил капитану, что в 115 милях он
заметил неуправляемое судно, на котором было четверо людей в советской
военной форме. По всем признакам они терпят бедствие. Капитан развернул
корабль навстречу барже. Обессиленных моряков доставили на борт
авианосца и сразу накормили, но небольшими порциями. Спасенные были
измождены настолько, что даже не могли сами передвигаться. Им выдали
американскую военно-морскую форму и отправили в душ. Под струей теплой
воды Асхат Зиганшин впервые за 49 дней почувствовал приступ страха и
потерял сознание. Очнулся через три дня в лазарете, но страх не прошел.
Командира баржи беспокоила мысль о том, что их подобрали враги, и как
теперь они смогут вернуться на Родину.

долгожданное спасение

обессиленные скитальцы

Через неделю, когда команда баржи могла уже самостоятельно передвигаться, на борту авианосца была
организована пресс-конференция. Советских журналистов на нее не пустили.
Правительство США предложило политическое убежище, но командир Асхат
Зиганшин ответил, что возвращаться на Родину он не боится. После
конференции каждый из репортеров хотел сфотографироваться с советскими
героями. На следующий день четверку спасенных принимало советское
консульство в Сан-Франциско. Солдатам зачитали приветственную телеграмму
Н. С. Хрущева. Он благодарил экипаж баржи «Т-36» в связи с их героическим поведением во время 49-дневного дрейфа в Тихом океане. В Советском Союзе газета «Правда »
вскользь сообщила о подвиге советских солдат в океане, а Америка
чествовала их как героев. Комментаторы теленовостей сообщали, что в
подобных ситуациях другие неподготовленные скитальцы дрались из-за куска
хлеба и погибали.

В советском консульстве экипаж баржи «Т-36» сменил американскую форму на элегантные костюмы. Героям выдали по 100 долларов и повезли по магазинам.

Друзья мои! Давно уже скачиваю всякие фильмы и сериалы (сезоны) о выживании в различных условиях. И все никак мне не дает покоя мысль, что во всех этих фильмах только и идет речь о мясной белковой пище. То бедняги без мяса слабеют и худеют, то в обмороки падают, то предрекают сами себе голодное истощение. Ну еще бы! Оторвать свой толстый зад от компьютера и малость топором лес порубить, ну как тут не устать и не похудеть? Но нет, у них виной всему отсутствие мяса!!! Похоже что все эти люди даже не слышали что такое ПОСТиться. А уж вот такое почти нигде не практикуется: survinat.ru/2010/01/dve-nedeli-bez-edy/#ixzz1P6LH3LVe
Не понимаю кто и зачем втемяшевает эти мысли в ихние и наши головы! У них делают героями людей съевших собственных товарищей! Хотя людоедство является великим грехом во всех религиях! И вот на фоне всех этих размышлений мне попалась статья о которой я в первый раз услышал, хотя об этом когда-то гудела вся страна Советов, да и весь мир! Полагаю что многие из вас об этом случае знают, но проведя опрос среди многих людей я убедился в обратном и теперь с великой гордостью за своих соплеменников я считаю своим долгом довести эту информацию до тех кто не слышал.
Эти строки были написаны мною примерно месяц назад, и я даже не представлял когда все-таки закончу эту статью, но сегодня я прочитал статью камрада mamont и понял что это время пришло!

Это не копипаст, а своего рода реферат собранный по крупицам из десятка статей. Хотелось более полно освятить эту тему. Надеюсь что мне это удалось.

В январе 1960 года, в штормовую погоду самоходная баржа Т-36, стоявшая на разгрузке на Курильских островах, была сорвана с якоря и унесена в море. На её борту находилось четверо военнослужащих инженерно-строительных войск Советской Армии: младший сержант Асхат Зиганшин и рядовые Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов.
49 суток провели эти люди в открытом море без воды и еды. Но они выжили! Умирающих от голода моряков, съевших семь пар кожаных сапог, спас экипаж американского авианосца «Кирсардж». Тогда, в 1960-м, им рукоплескал весь мир.

ПОБЕДИТЕЛИ ОКЕАНА
Весь мир знает о подвиге четырех. Беспримерный дрейф Зиганшина, Поплавского, Федотова, Крючковского стал синонимом крепости духа молодого поколения Советской страны. Мысли людей неизменно возвращаются к этому событию, и каждый стремится дать оценку тому, что произошло.
«Их эпическое мужество потрясло мир. Они не только солдаты Советской Армии, эти четыре парня. Они также - солдаты человечества», - сказал американский писатель Альберт Кан. «Россия рождает железных людей. Этими людьми нельзя не восхищаться», - заявил секретарь профсоюза итальянских моряков. «Это совершенно изумительная эпопея», - отозвался отважный француз доктор Ален Бомбар, автор известной книги «За бортом по своей воле». «В истории мореплавания - это единственный случай». «Их подвиг является прекрасным проявлением выносливости человека». «Это прекрасный пример для всех моряков мира». «Наряду с его героическим значением дрейф баржи с четырьмя воинами на борту представляет большой научный интерес». «Главное значение здесь имела нервная выдержка, их духовная сила, их товарищеская спайка, взаимная помощь и поддержка в трудные минуты. Они потеряли по 30 килограммов веса, ослабли физически, но не потеряли силы духа»…
Таких высказываний, идущих из самых глубин сердца, можно привести сотни.

Иван Федотов

Анатолий Крючковский

Филипп Поплавский

Асхат Зиганшин

Они не были пограничниками, эти ребята. Не были они и военными моряками. Они вообще не были моряками - служили в стройбате и занимались погрузочно-разгрузочными работами: принимали грузы на баржу и перевозили их на берег.
К ночи заштормило. Ночью подул шквалистый ветер. Он достигал 50-70 метров в секунду. Сыпал снег. Как вспоминал потом, через много лет, Анатолий Фёдорович Крючковский, «в считанные секунды поднялись огромные волны, нашу баржу оторвало от швартовочной мачты и Вздыбленный океан давай швырять её по заливу, как щепку». Пришлось спешно обрубить капроновый конец, соединявший «Т-36» с другой баржей, которую вскоре выбросило на берег. Началась борьба отважной четверки с разъяренной стихией… По радио поступило указание: укрыться от урагана в бухте. Тогда они предприняли попытку вместе с баржей выброситься на берег, но неудачно: только получили пробоину, которую тут же, в 18-градусный мороз, пришлось заделывать, да разбили рацию. Погас сигнальный огонь на мачте, сорвало антенну. Связь с берегом прекратилась. Волной смыло за борт бочонок с маслом для двигателя, а также ящики с углем для печки…
Их не разбило о камни, нет. Их просто вынесло в океан…
- Нас оторвало от берега и понесло в море, - наверное, в тысячный раз рассказывает он о тех невероятных событиях. - Бухта Касатка совершенно открытая, а погода на Курилах не шутит. Ветер 30-35 метров в секунду - там дело привычное. Но мы не очень расстроились, думали: день-два, ветер переменится, и нас пригонит к берегу. Такое с нами уже бывало.

Баржу уносило в открытый океан. И вот они одни среди студеных волн и непроглядной тьмы. Суденышко покрылось толстой коркой льда, задубела на холоде одежда. Асхат Зиганшин и Иван Федотов стояли за рулем, подменяя друг друга. Поплавский и Крючковский боролись с ледяной водой, которая затопила машинное отделение. По пояс в воде, в кромешной темноте они старались отыскать пробоину. А когда ее в конце концов удалось обнаружить и заделать, пришлось еще двое суток откачивать воду. Потянулись томительные дни, наполненные беспрерывной тревогой. Ветер дул с невероятной силой, по-прежнему вихрился снег.

Они еще надеялись, еще верили, что их все же скоро прибьет к берегу, к какому-нибудь островку. Не сомневались они и в том, что их ищут.
Разумеется, их искали… когда позволили метеоусловия. Но вот едва ли те поиски отличались особенной настойчивостью: мало кто сомневался в том, что судёнышко типа Т-36 выдержать океанский шторм было не в состоянии.
Когда ветер чуть стих, взвод солдат прочесал берег. Были обнаружены обломки сметенного с палубы бочонка для питьевой воды и доски, на которых четко читалась надпись «Т-36». Путая фамилии и имена, командование ТОФ поспешило разослать родственникам «пропавших» телеграммы, с уведомлением об их гибели. Ни один самолет и корабль не был направлен в район бедствия. До сих пор открыто не говорилось, что причиной тому были не погодные условия, а совсем иные обстоятельства: в судьбу четверки солдат вмешалась глобальная политика.

Ракета Р-7

А баржа «Т-36» вместе с экипажем бесследно исчезла. Ни Зиганшин, ни Федотов, ни Крючковский, ни Поплавский не знали, что их судно, выйдя из холодного течения Оясио, было подхвачено одним из потоков теплого течения Куросио, названного японскими рыбаками не без основания «течением смерти». Редко кому удавалось вырваться из плена «синего течения». Известны случаи, когда попавшие в Куросио японские джонки после многих месяцев дрейфа находили у берегов Мексики, Калифорнии, северо-западных берегов США. Даже рыбы и птицы не отваживаются пересекать «течение смерти».

На второй день дрейфа экипаж баржи «Т-36» продолжал бороться за живучесть судна. Приходилось постоянно скалывать намерзающий лед. Несчастные надеялись, что очередной вал не опрокинет плоскодонное речное судно. Спать было невозможно: волны перекатывали людей от борта к борту. Лишь на четвертые сутки дрейфа экипажу «Т-36» удалось немного поспать. Их лица и руки от ударов о стенки кубрика кровоточили, соль разъедала ссадины. Но это было полбеды.
Асхат нашел на барже номер «Красной звезды», в котором сообщалось, что в районе Гавайских островов - то есть как раз там, куда, судя по всему, несло баржу, проходят стрельбы - испытания советских ракет. В газете было четко сказано, что с января по март судам запрещено двигаться в этом направлении Тихого океана, поскольку весь район объявлен небезопасным для мореплавания. Значит, их искать тут никто не будет.

Зиганшин, проверив запасы продовольствия и воды, сказал: «Нужно экономить!..» Две банки консервов, банка жира, буханка хлеба и немного крупы, тоже в баночках, отыскалось ещё и ведра два картошки, но она во время шторма рассыпалась по машинному отделению и пропиталась мазутом - двухсуточный аварийный запас… Тогда же опрокинуло и бачок с питьевой водой, а к пресной воде для охлаждения двигателей примешалась вода солёная. - И мы начали экономить наши скудные запасы с таким расчетом, чтобы продержаться до марта, - вспоминает Асхат Рахимзянович. Да! вот ещё что: было несколько пачек «Беломора». Не поесть, так хотя бы покурить…
Они и курили. Папиросы у них закончились первыми. Очень быстро закончились тушёнка и свиной жир. Попробовали было сварить картошку, но не смогли заставить себя её съесть. Из-за того самого мазута.
Ещё через несколько дней та пропитанная мазутом картошка стала казаться им деликатесом… Оставшиеся продукты и воду решили строжайше экономить. Авторитет их командира Зиганшина был для всех троих непререкаем, ребята доверили ему самое главное: готовить еду и распределять порции. А он пытливо наблюдал за товарищами и постепенно успокоился: понял, что они выдержат любые испытания! Расчёт был - продержаться до конца объявленных ракетных пусков. Вначале на каждого в день приходилось по две ложки крупы и по две картофелины. Потом - по картофелине на четверых. Один раз в день. Потом - через день…
Пили ту самую воду из системы охлаждения. Вначале они её пили трижды в день, каждому по три глотка. Потом эта норма сократилась вдвое. Потом закончилась и эта вода, и они стали собирать воду дождевую. Каждому доставалось её по глотку раз в двое суток…
Последняя картофелина была съедена на другой день после праздника 23 февраля. Прошёл уже месяц их одиночества в океане. Баржу за это время унесло от их берега на сотни миль… И никаких продуктов у них больше не оставалось.
Почти полвека спустя Асхат Зиганшин вспоминал:
… Голод мучил всё время. Из-за холода крыс на барже не было. Если б были, мы бы их съели. Летали альбатросы, но мы не могли их поймать. Пытались делать рыболовные снасти, рыбу ловить, но и это нам не удалось - выйдешь на борт, волной тебе как даст, и ты быстро бежишь обратно… Я как-то лежал, сил уже почти не осталось, теребил ремень. И вдруг вспомнил, как в школе учительница рассказывала про матросов, севших на мель и страдавших от голода. Они сдирали кожу с мачт, варили и ели. Ремень-то у меня был кожаный. Мы его порезали мелко, как лапшу, и стали варить из него «суп». Потом от рации ремешок срезали. Потом думали, что у нас ещё есть кожаного. И, кроме кирзовых сапог, ни до чего больше не додумались…. Но кирзу так просто не съешь, слишком жесткая. Варили их в океанской воде, чтобы выварился гуталин, потом резали на кусочки, бросали в печку, где они превращались в нечто похожее на древесный уголь и это ели…
«А какая на вкус кожа сапог?» - спросили Анатолия Крючковского через полвека.
… Очень горькая, с неприятным запахом. Да разве тогда до вкуса было? Хотелось только одного: обмануть желудок. Но просто кожу не съешь - слишком жёсткая. Поэтому мы отрезали по маленькому кусочку и поджигали. Когда кирза сгорала, она превращалась в нечто похожее на древесный уголь и становилась мягкой. Этот «деликатес» мы намазывали солидолом, чтобы легче было глотать. Несколько таких «бутербродов» и составляли наш суточный рацион…
И ни один из них не мог знать, как скоро и откуда подоспеет помощь. А может быть, ее и вовсе не будет, помощи… Но не могли они предполагать, что их будет носить по пустынному океану сорок девять суток!

Они попали в тяжелое положение и твердо решили, что будут держаться до последнего.
Можно было бы еще раз напомнить, с какой теплотой и заботой относились они друг к другу, как поддерживали друг в друге бодрость и уверенность. Пересказывали содержание ранее прочитанных книг, вспоминали родные места, пели песни. Когда кончилась пресная вода, пытались собирать дождевую. Мастерили из консервной банки блесны, из гвоздей - рыболовные крючки, но рыба не ловилась. Охота на акулу также не увенчалась успехом.
Удивительно, но не то чтобы драк между ними не было - никто из них ни разу даже голоса на другого не повысил. Наверное, каким-то непостижимым инстинктом они чувствовали, что любой конфликт в их положении - это верная смерть. А они жили, жили надеждой. И работали, сколько им позволяли силы: стоя по пояс в холодной воде, мисками вычерпывали постоянно поступавшую в трюм воду.
Они голодали, страдали от жажды, постепенно стали терять слух и зрение.
Но даже в самые критические моменты человеческого облика они не потеряли.
Друзья не забыли, что 27 января Анатолию Крючковскому исполнился 21 год, и отметили это событие. Виновнику торжества была предложена двойная порция воды. Но Анатолий от двойной порции отказался. Только судорожный комок подкатил к горлу.
23 февраля члены экипажа поздравили друг друга с Днем Советской Армии и Флота. Обедать в этот день не пришлось, так как осталась всего лишь одна ложка крупы и одна картофелина. Ограничились перекуром, скрутив цигарку из остатков табака.
Теперь они двигались мало, так как ослабели до крайней степени. Кожа сапог, ремни - все пошло в общий котел. На вываренные кусочки намазывали технический вазелин и все это проглатывали.
Бывалые люди рассказывают, что в том положении, в котором оказалась эта четвёрка, люди нередко сходят с ума и перестают быть людьми: впадают в панику, выбрасываются за борт, убивают из-за глотка воды, убивают, чтобы поесть. Эти же ребята держались из последних сил, поддерживая друг друга и себя надеждой на спасение. На 45-е сутки дрейфа терпящие бедствие впервые увидели судно.
- Мы кричали, развели костер. Но нас не увидели…
Три раза видели они вдалеке пароходы, но никто не заметил сигналов с баржи, терпящей, бедствие.
Спасение пришло 7 марта, ближе к вечеру, когда жить им оставалось уже совсем немного: срок их жизни отмеряли тогда всего лишь три спички, да полчайника пресной воды, да последний несъеденный сапог.
На сорок девятые сутки дрейфа, совершенно обессиленные, они грелись солнечным днем на палубе.

Спасение пришло к ним буквально с неба, в образе двух вертолётов Невдалеке - корабль, американский авианосец «Карсардж».

Американцы с вертолета сбросили на палубу верёвки и… и наступила пауза. Асхат Зиганшин:
… Они кричат, а мы ждём, когда кто-нибудь из них на палубу спустится, и мы свои условия поставим: «Дайте нам продуктов, топлива, и мы сами до дому доберёмся». Одни вертолёты повисели, топливо кончилось - улетели. Прилетели другие. Смотрим - на горизонте огромный корабль появился, авианосец. Когда и у этих вертолётов топливо кончилось, они исчезли вместе с кораблём. И вот тут нам по-настоящему страшно стало. Так что, когда через пару часов корабль к нам вплотную подошёл, мы уже дуру не гнали. Я первый залез…
На авианосце «Kearsarge», им дали по мисочке бульона, а от большего ребята сами отказались. Асхат предупредил, что с голодухи много есть нельзя. Американцев поразило то, как они брали еду - каждый сначала заботливо передавал тарелку другому. Никто не тянул к себе. Именно за это команду баржи и оценили. Наблюдающие за истонченными от голода людьми поняли, что перед ними - настоящие герои.

Советских солдат встретили на американском авианосце с исключительной заботой. Буквально вся команда, от капитана и до самого последнего матроса, ухаживала за ними, как за детьми, и старалась сделать для них всё возможное.

Потеряв в весе «от 35 до 40 фунтов», (каждый день они теряли в весе почти по килограмму), ребята всё ещё могли, хотя и с большим трудом, стоять на ногах и даже самостоятельно передвигаться. Их сразу же переодели, покормили и отнесли в душ. Там Зиганшин попытался было побриться, но потерял сознание.
Очнулся он уже в лазарете, где увидел рядом своих товарищей, мирно спавших на соседних кроватях…

Авианосец же тем временем взял курс на Сан-Франциско. Через три дня, когда наши парни отоспались и немного пришли в себя, на корабль прибыл специально вызванный с Гавайских островов переводчик. И первым же вопросом, который ему задал Асхат Зиганшин, был вопрос: «Что с нашей баржей?». Американцы охотно подтвердили своё прежнее обещание позаботиться о ней. (Разумеется, они заботились лишь о том, чтобы Зиганшин не волновался. Баржа давно была уничтожена, поскольку, с точки зрения американцев, она не представляла собой никакой ценности, а оставлять её на плаву и без присмотра было просто небезопасно).
После долгих недель одиночества, безысходности, отчаянного голода и жажды наступили для четырёх наших неизбалованных жизнью пареньков поистине счастливые дни. Они были под постоянным наблюдением врача, кормили их чуть ли не с ложечки и по специальной диете. Каждое утро их навещал сам командир авианосца, справлялся о здоровье. Зиганшин как-то спросил у него, почему авианосец не подошёл к барже сразу же, как только их обнаружили. «А мы вас боялись» - отшутился адмирал. Американцы, предупредительные и улыбчивые, сделали всё возможное, чтобы им на корабле не было скучно. Ребята не оставались в долгу и показывали американцам уникальный фокус: это когда троё обхватывают себя одним солдатским ремнём.

Здесь придётся сделать небольшое отступление, чтобы напомнить читателям, что всё это происходилов 1960 году, в последний год президентства Дуайта Эйзенхауэра, в самый разгар «холодной войны». Когда через переводчика им сказали: «Если вы боитесь возвращаться на родину, то мы можем оставить вас у себя», - парни ответили: «Хотим вернуться домой, что бы с нами потом ни случилось»…
И пока баржа Т-36 совершала своё беспримерное океанское плавание, её загадочное исчезновение отнюдь не было у нас излюбленной журналистской темой. Ничего не зная о судьбе экипажа судна, компетентные органы тщательно проверяли версию о возможном дезертирстве четырёх военнослужащих. Их родственникам сообщили о том, что ребята пропали без вести, а места их возможного появления были взяты под наблюдение. Не исключалась также и версия о побеге всей четвёрки на Запад.
И это только на первый взгляд странным выглядит ответ Асхата Зиганшина на вопрос о том, какой же момент во всей этой их эпопее был лично для него самым страшным:
… Это были даже не 49 дней на барже. Настоящий страх пришёл после того, как нас спасли. Сначала я отходил дня три. Потом сел и задумался. Я же русский солдат. Чью помощь мы приняли? Из Москвы за нами тоже поэтому долго не ехали. Не могли решить, как с нами правильнее поступить. Очень тяжело было. Я чуть даже в петлю не полез…
Вот так. Кошмарные полсотни дней в океане, страшнее которых и придумать-то трудно, - а «настоящий страх» пришёл к ним в тепле и уюте американского авианосца. Такое было время.
О счастливом спасении всей четвёрки госдепартамент США известил советское посольство в Вашингтоне уже через несколько часов после того, как ребята оказались на борту авианосца «Kearsarge». И всю ту неделю, пока авианосец шёл к Сан-Франциско, в Москве колебались: кто они - предатели или герои? Всю ту неделю советская пресса молчала, а корреспондент «Правды» Борис Стрельников, связавшийся с ними по телефону на третий день их идиллии на авианосце, настоятельно посоветовал ребятам держать «язык за зубами». Они и держали, как могли…
К моменту прибытия авианосца в Сан-Франциско, взвесив все «за» и «против», в Москве, наконец, определились: герои они!! И статья «Сильнее смерти», появившаяся в «Известиях» 16 марта 1960 года, дала старт грандиозной пропагандистской кампании в советских средствах массовой информации. Разумеется, американская пресса стартовала ещё раньше. Отважной четвёрке была теперь уготована поистине мировая слава.
Сплоченность, скромность и отвага, с какой они пережили тяжкое испытание, вызвали по всему миру настоящий восторг. Встречи, пресс-конференции, доброжелательность и восхищение незнакомых людей. Губернатор Сан-Франциско вручил героям символический ключ от города.

Теперь мы знаем, что экипаж баржи «Т-36» совершил небывалый в истории мореплавания дрейф: в общей сложности маленьким суденышком пройдено около тысячи миль.

Американцы парней приодели - купили пальто, костюмы, шляпы, остроносые ботинки.

- С тех пор у меня всю жизнь так и спрашивают: что же ты в Америке не остался? Никак оправдаться не могу, - смеется Асхат Рахимзянович. Он просто знает, что «здесь все равно лучше», вот только объяснить этого не может.

Через несколько дней, когда команда баржи покидала Сан-Франциско, оглянулись на бухту. Командир авианосца «USS Kearsarge» выстроил на верхней палубе весь экипаж корабля. Военные моряки двух держав готовые уничтожить друг друга в ядерной схватке, теперь понимали друг друга без слов.
Потом был Нью-Йорк, трансатлантический переход на лайнере «Куин Мери», Париж, самолёт в Москву, торжественная встреча во аэропорту: цветы, генералы, толпы людей, транспаранты и плакаты. Их невероятное, их почти кругосветное путешествие закончилось.

Повсюду висели плакаты: «Слава отважным сынам нашей Родины!» По радио о них шли передачи, про них снимали фильмы, писали газеты.
Зиганшину сразу присвоили звание старшего сержанта.

Слава опережала героев. Вернувшись в Советский Союз, высшим военным руководством были подписаны приказы о присвоении всем четверым солдатам орденов Красной Звезды.

Вскоре отважная четверка вернулась дослуживать на Курилах, Герои даже не подозревали, что главная их заслуга не в том, что выжили, а в том, что вернулись на Родину.

Сейчас из тех, кто 49 дней дрейфовал на барже «Т-36» осталось двое. Теперь их разделяет государственная граница и уже не узнают на улицах. Анатолий Крючковский живет в Киеве.

Асхату Зиганшину сейчас 70 лет, он пенсионер, живет в Стрельне, опекаемый детьми и внуками. Асхат Рахимзянович - почетный гражданин Сан-Франциско

- работает сторожем яхт и катеров.

Как вы думаете, почему вы не погибли тогда в океане? - спрашивают его.
- Во-первых, не теряли присутствия духа. Это главное. Мы верили, что помощь придет. В тяжелые минуты жизни нельзя даже думать о плохом. Во-вторых, помогали друг другу, никогда не ругались. За все время того экстремального путешествия никто из нас голос друг на друга не повысил.

Родившись в СССР и прожив столько лет, я впервые услышал об этих героях, а вот об американских людоедах слышал не однократно! Что-то в этом мире не так..……

44-х минутный видеоматериал, подготовленный телеканалом «Россия», об этих событиях, можно посмотреть здесь