Мухаммед эмин. Значение мухаммед эмин в современном толковом словаре, бсэ
- МУХАММЕД ЭМИН
Эмин, правильнее - Мохаммед Амин (1818-1863), один из руководителей антиколониального движения горцев Западного Кавказа в 40-50-х гг. 19 в. С … - МУХАММЕД ЭМИН
(1818-63) наиб Шамиля на Зап. Кавказе с 1848. Сдался русским властям в … - МУХАММЕД в Цитатнике Wiki:
Data: 2009-05-13 Time: 14:35:13 Все высказывания Мухаммада тщательно собирались и составлялись в различные сборники, самыми достоверными из которых считаются сборник … - МУХАММЕД
сын Малича, ювелир. Дагестан. Авары. Около 1882-1883. Подпись: "Работал Мухаммед сын … - МУХАММЕД в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
сын Алихана, клинковый мастер. Дагестан. Около … - МУХАММЕД в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
Расул, ювелир. Дагестан. Кубачи. Около 1860-1861. Подпись: "Работал Мухаммед Расул. … - МУХАММЕД в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
Казн, ювелир. Дагестан. Кубачи. Около 1902-1903. Подпись: "Работал Мухаммед Кази. … - МУХАММЕД в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
Дагли аль Менин, ювелир. Дагестан. Кубачи. Около 1815. Подпись: "Работал Мухаммед Дагли аль … - МУХАММЕД в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
Али, мастер серебряного дела. Черкесия. Вторая половина XIX в. Подпись: "Работал Мухаммед … - МУХАММЕД в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
ювелир. Дагестан. Кубачи. Около 1839-1896. Подпись: "Работал Мухаммед". Иногда … - МУХАММЕД в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
- МУХАММЕД в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
ружейный мастер. Дагестан. Начало XVIII … - МУХАММЕД в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
мастер холодного оружия. Армения. XIX … - МУХАММЕД в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
мастер серебряного дела. Черкесия. Около 1917. Подпись: "Работал Мухаммед. … - МУХАММЕД в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
мастер серебряного дела. Черкесия. Около 1842. Подпись: "Работал Мухаммед" Иногда … - МУХАММЕД в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
мастер ружейных замков. Черкесия. XI в. Подпись: "Работал Мухаммед" или … - МУХАММЕД в Православной энциклопедии Древо.
- МУХАММЕД в Большом энциклопедическом словаре:
V (1909-61) король Марокко с 1957, в 1927-53, 1955-57 султан, из династии Алауитов. После 2-й мировой войны выступал с требованием … - МУХАММЕД
пророк — см. … - МУХАММЕД в Современном энциклопедическом словаре:
(Мохаммед в европейской литературе часто Магомет, Магомед) (около 570 - 632), основатель ислама, почитается как пророк. Выходец из рода Бану-хашим … - МУХАММЕД в Энциклопедическом словарике:
(Мохаммед в европейской литературе часто Магомет, Магомед) (около 570 - 632), основатель ислама, почитается как пророк. Выходец из рода Бану- … - ЭМИН
ЭМ́ИН Иосиф (1726-1809), деятель нац. движения арм. народа. Сторонник создания арм.- груз. гос-ва под рус. … - ЭМИН в Большом российском энциклопедическом словаре:
ЭМ́ИН Геворк (наст. имя и фам. Карлен Григ. Мурадян) (1919-98), арм. поэт. Трагич. прошлому Армении посв. поэтич. сб-ки "Предтропье" (1940), … - МУХАММЕД в Большом российском энциклопедическом словаре:
МУХАММ́ЕД ЭМИН (1818-63), участник нац.- освободит. борьбы горцев Кавказа против рос. владычества, наиб Шамиля на Зап. Кавказе с 1848. Сдался … - МУХАММЕД в Большом российском энциклопедическом словаре:
МУХАММ́ЕД ШЕЙБАНИ (1451-1510), основатель узб. династии ханов Шейбанидов (с 1500), потомок Чингисхана. Полководец, значительно расширивший терр. своего гос-ва в Ср. … - МУХАММЕД в Большом российском энциклопедическом словаре:
МУХ́АММЕД ТУГЛАК, правитель Делийского султаната в 1325-51. В начале его царствования султанат достиг наиб. размеров, но потом отпали Юж. Индия, … - МУХАММЕД в Большом российском энциклопедическом словаре:
МУХ́АММЕД САИД (Саид-паша) (1822-63), правитель Египта с 1854. Осуществлял реформы, способствовавшие капиталистич. развитию страны. В 1854 предоставил Ф. Лессепсу концессию … - МУХАММЕД в Большом российском энциклопедическом словаре:
МУХ́АММЕД ГУРИ (?-1206), завоеватель Сев. Индии из династии Гуридов. В 70-80-х гг. 12 в. ликвидировал гос-во Газневидов, в 1203-1206 султан … - МУХАММЕД в Большом российском энциклопедическом словаре:
МУХ́АММЕД БЕН АБДАЛЛА Саид аль-Хасан (1860-1920), руководитель освободит. восстания в Сомали против брит. и итал. колонизаторов в 1899-1920. Нац. герой … - МУХАММЕД в Большом российском энциклопедическом словаре:
МУХ́АММЕД АЛИ (1769-1849), паша Египта с 1805. Основатель династии, правившей до Июльской рев-ции 1952 (юридически до 18 июня 1953). Создал … - МУХАММЕД в Большом российском энциклопедическом словаре:
МУХ́АММЕД V (1909-61), король Марокко с 1957, в 1927-53, 1955-57 султан, из династии Алауитов. После 2-й мир. войны выступал с … - МУХАММЕД в Большом российском энциклопедическом словаре:
МУХ́АММЕД II АЛА-АД-ДИН (?-1220), хорезмшах (с 1200), распространил свою власть на Иран, Азербайджан, Хорасан, Афганистан, Мавераннахр и др. терр., разгромил … - МУХАММЕД в Большом российском энциклопедическом словаре:
МУХ́АММЕД (Мохаммед; в европ. лит-ре часто Магомет, Магомед) (ок. 570-632), основатель ислама, почитается как пророк. Выходец из рода Бану-хашим араб. … - ЭМИН в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
(турецк.) ? собственно означает "надежный", "верный", затем "начальник", "директор", "шеф" и т. д. и встречается в целом ряде сочетаний. Титул … - МУХАММЕД в Словаре Кольера:
(ок. 570 - 632), основатель ислама. Родился в Мекке. Отец его умер еще до рождения Мухаммеда, а мать - вскоре … - МУХАММЕД в Популярном толково-энциклопедическом словаре русского языка:
Мох"аммед и устар. Магом"ет, -а, м. Основатель ислама, почитаемый мусульманами как пророк, посланник Аллаха. А вы, о гости Магомета, стекаясь … - ЭМИН
Геворк (настоящее имя и фамилия Карлен Григорьевич Мурадян) (р. 1919), армянский поэт. Трагическому прошлому Армении посвящены сборники «Предтропье» (1940), «Новая … - МУХАММЕД в Современном толковом словаре, БСЭ:
(Мохаммед; в европейской литературе часто Магомет, Магомед) (ок. 570-632), основатель ислама, почитается как пророк. Выходец из рода Бану-хашим арабского … - АЛИ-ПАША МЕХМЕД ЭМИН в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
Али-паша Мехмед Эмин (1815-71 гг.) - государственный деятель Османской империи. Неоднократно был везиром и министром иностранных дел. Принимал участие в … - ЭМИН ФЕДОР АЛЕКСАНДРОВИЧ
Эмин (Федор Александрович) - писатель (родился около 1735 г., умер в 1779 г.). Биография Э., до появления его в России, … - ЭМИН НИКОЛАЙ ФЕДОРОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
Эмин (Николай Федорович) - писатель (умер в 1814 г.), сын Ф. Ал. (см. ниже); обучался в санкт-петербургском горном училище, служил … - ЭМИН НИКИТА ОСИПОВИЧ (МКРТИЧ) в Краткой биографической энциклопедии:
Эмин (Мкртич [Никита Осипович]) - известный арменист (1815 - 1890). Родился в Персии; учился в Москве, в Лазаревском институте, где … - ЕТИМ ЭМИН в Большом энциклопедическом словаре:
(наст. имя Магомед-Эмин) (1838-84) лезгинский поэт. Первым начал писать стихи на родном … - ЭМИН ФЕДОР АЛЕКСАНДРОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
(до крещения - Магомет-Али Эмин) Федор Александрович (1735-16(27).4.1770, Петербург), русский писатель. Факты биографии до появления в России в 1761 недостаточно … - ЭМИН ИОСИФ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
Иосиф (1726, Хамадан, - 2.8.1809, Калькутта), деятель армянского освободительного движения. В 1751-59 жил в Великобритании, в 1759 выехал в Армению, … - ЭМИН-ПАША в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
(Emin Pascha) (настоящее имя и фамилия - Эдуард Шнитцер, Schnitzer) (28.3.1840, Оппельн, современный Ополе, Польша, - 23.10.1892, Канена, Конго), немецкий … - МЕХМЕТ ЭМИН в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
Эмин (Mehmet Emin) (псевдоним - Юрдакул, Yurdakul) (1.5.1869, Стамбул, - 14.1.1944, там же), турецкий поэт, один из идеологов пантюркизма. Был … - ИОСИФ ЭМИН в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
Эмин (1726-1809) один из организаторов освободительной борьбы армянского народа против иранского и турецкого ига; см. Эмин … - ЕТИМ ЭМИН в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
Эмин (псевдоним; настоящее имя Магомед-Эмин, сын Севзихана) (1838, аул Цилинг, ныне Курахского района Дагестанской АССР, - 1884, аул Ялджух, ныне … - ЭМИН-ПАША, ПУТЕШЕСТВЕННИК в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
(Mehmed Emin Pascha, по-настоящему Eduard Schnitzer) — известный немецкий путешественник. Род. в 1840 г. в Силезии от еврейских родителей; в …
Прошлый год дался Мухаммед-Эмину тяжко: неведомая болезнь забирала все силы, и порой казалось, что пришел конец бытию земному и Хурса, предвестник смерти, уже стоит у изголовья его. И еще неизвестно было, куда определит его Всевышний, ибо грехов за ним, как и за всеми смертными, водилось немало.
Временами наступало облегченье, и нужно было видеть, как светилось тогда лицо ханбике, его любимой жены, дни и ночи проводившей у постели мужа.
Однако улучшения наступали все реже и реже, а в 1517-м прекратились совсем, – их отобрала тяжкая весть о смерти в Кашире младшего брата Абдул-Латифа. Говорили, что умер он от причины неведомой, но что это за причина, которая приводит к смерти сорокалетнего здорового мужчину, Мухаммед-Эмин догадывался: сына-наследника у него не было, и великий князь московский, узнав о болезни хана, поспешил избавиться от законного претендента на казанский трон. Скорее всего, своенравного и уже сидевшего однажды на ханском престоле Абдул-Латифа опоили по указке великого князя приставленные к бывшему хану бояре – глаза и уши государя московского Василия Ивановича…
Похоже надежд на выздоровление не было уже никаких. Тело хана покрылось незаживающими язвами, и даже стражники у входа в ханскую опочивальню слышали, как стонет ночами и скрипит зубами от лютой боли Мухаммед-Эмин. Лекари, собранные со всех концов державы, только теребили хилые бороденки и разводили руками: не в нашей, мол, власти излечить хана. Будем, де, уповать на волю Всевышнего.
Не помогало ничего: ни травные настои и припарки, ни мази из сосновой смолы и медовые ванны, ни заговоры ведунов и знахарей.
Весной 1519 года ханбике, взяв с собой несколько телохранителей, ездила сухопутьем в далекий камский улус, где близ старинной булгарской крепости Алабуга стоял на одном из древних жертвенных холмов с вросшим в землю каменным идолом, полуразвалившийся языческий храм в коем, как сказывали, жил, разменяв вторую тысячу лет, крылатый дракон Аждаха, знающий все на свете. Вернулась она в Казань почерневшая, с выплаканными глазами. А в один из дней созвездия бизмена привели на закате дня на ханский двор безумного старика Шамгуна, известного на казанских посадах своими пророчествами. Завидев вышедшую к нему ханбике, Шамгун пал на колени и с пеной у рта стал выкрикивать несвязно:
– Хурса. Я видел Хурсу.
Затем он вскинулся и, указывая на окна ханской спальни, взвыл:
– Вон он, Хурса! Он пришел за ханом! Он пришел…
Холодок пробежал по спине ханбике, и она бросилась во дворец. В спальне она встретилась со взглядом Мухаммед-Эмина, который, казалось, звал ее. Она приблизилась к мужу, опустила голову, стараясь услышать шепот его губ.
– Что, что? – спросила она, заливаясь слезами.
– Все, – еле слышно ответил хан и вздохнул…
Мухаммед-Эмин родился в тот самый год, когда его отец, хан Ибрагим, сын Махмутека и внук Улу-Мухаммеда, вышедшего из Орды и объявившего казанские земли своим улусом, заключил мир с Москвой, обязуясь, как писали летописи, подчиняться воле великого князя и отпустить всех полоняников, взятых в неволю за последние сорок лет. Случилось это в 873 году хиджры по мусульманскому летоисчислению, что соответствовало 6977 году от сотворения мира календаря русского, то есть, в 1469 году от Рождества Христова. В 1475 году родился его брат Абдул-Латыф, а в 1479 году отец умер.
На казанский престол был поднят Ильхам, сын старшей жены Ибрагима Фатимы и, следовательно, старший брат Мухаммед-Эмина и Абдул-Латыфа по отцу. И их мать, ханбике Нурсалтан, решила покинуть Казань.
А затем состоялся разговор, круто изменивший всю дальнейшую жизнь Мухаммед-Эмина.
– Простись с братом, сынок, – сказала тогда мать, глядя мимо Мухаммед-Эмина.
– Зачем? – похолодел от одной только мысли о разлуке с матерью и братом Мухаммед-Эмин.
– Видишь, как оно все обернулось. Ты должен был стать ханом. Но худые люди в державе верх взяли. Уходить надо, только уходить с гордо поднятой головой. Ты понял меня? – строго посмотрела на сына Нурсалтан.
– Понял, – ответил Мухаммед-Эмин.
– Поедешь в Москву, к великому князю Ивану. Он друг мне…
Мухаммед-Эмин съежился и опустил голову.
– И ты, мой сын, запомни, – стараясь говорить строго, продолжала Нурсалтан, – проиграл – не значит побежден, пока сам себе в этом не признался. Не сдавайся, и тогда тот, кто выиграл, никогда не сможет чувствовать себя победителем… Тебе это будет не слишком трудно: все, что нужно мужчине и воину, заложено в тебе Творцом… Ты понял меня? – снова спросила Нурсалтан.
– Понял, ани, – ответил Мухаммед-Эмин не поднимая головы.
– И ты еще будешь ханом, поверь мне…
Она обняла его. Мухаммед-Эмин вот-вот готов был заплакать, но сдерживался: он – мужчина, а плакать, значит проявлять слабость.
– А мне…нельзя остаться с тобой?
– Нет, – слегка отстранившись от сына, ответила Нурсалтан. – Абдул-Латыф еще мал, я нужна ему, и нам теперь надо искать пристанища. А ты уже большой. Ты скоро станешь мужчиной и воином. Ты уже мужчина. И тебе пора жить… А у нас – еще неизвестно, как сложится. Я отписала великому князю московскому о тебе. Он готов принять тебя как брата и сына. Я ему верю. Тебе будет лучше с ним, чем со мной. И он поможет тебе стать великим ханом…
И Мухаммед-Эмина отвезли в Москву. А Нурсалтан с Абдул-Латыфом поехала в Крым к своему брату Тевекелю, который несколько лет назад вышел из Орды и стал служить крымскому хану Менгли Гирею.
Великий князь принял Мухаммед-Эмина с почетом, именовал царевичем и «названным сыном» и дал, как тогда говорили, «в кормление», крепкий городок Коширу. Нурсалтан в переписке с Иваном Васильевичем, которая завязалась еще в бытность ее казанской ханбике и продолжалась в течение тридцати лет, спрашивала великого князя, как, мол, там Мухаммед-Эмин? И тот отписывал ей уже в Крым, что, де, все ладно и беспокоиться ей не о чем. Письма Нурсалтан к великому князю и Ивана Васильевича к ней, в достаточной мере сохранились и были опубликованы в 1884 году в «Сборнике Императорского русского исторического общества».
В 1484 году Иван Васильевич, обещавший Нурсалтан помочь в возведении Мухаммед-Эмина на казанский престол, постарался, и путем военного давления на Казань, Ильхам был низложен, а Мухаммед-Эмин поднят в ханы. Было ему в то время 15 лет, пять из которых он прожил при дворе великого князя, и казанцы, почуяв в нем человека, почти обрусевшего, через несколько месяцев свергли Мухаммед-Эмина, вернув на престол Ильхама.
Затем, в течение трех лет, чехарда с казанским престолом продолжалась со все убыстряющимся темпом: Ильхам – Мухаммед-Эмин – Ильхам – Мухаммед-Эмин – Ильхам… Наконец. В 1487 году, при поддержке 120-тысячного русского войска Мухаммед-Эмин вошел в Казань, беспечный Ильхам с матерью Фатимой, женами, сестрами и братьями прямо за обеденной трапезой, как писал автор повести-летописи «Казанская история», был арестован и свезен покуда в Москву, а «названный сын» великого князя сел на престол надолго. Обещание великого князя сделать Мухаммед-Эмина казанским ханом было выполнено…
Новому хану было трудно. По условиям договора с Иваном Васильевичем он был обязан всячески блюсти интересы Москвы в ханстве и в то же время учитывать интересы своей страны, зачастую идущие вразрез московским. Задачей Мухаммед-Эмина было жить в понимании и дружбе с влиятельными казанскими беками, часть из которых смотрела в сторону Востока. Такие обстоятельства – меж молотом и наковальней – заставили Мухаммед-Эмина лавировать, быть тонким дипломатом, находить компромиссы, что, впрочем, ему удавалось, хотя и с большим трудом.
А личностью он был весьма интересной. Недоброжелатели, в частности, бек Кель-Ахмет говорили о нем, как о деспоте и женолюбе. Последнее, скорее всего, было правдой: хан любил женщин. Известно, что после получения разрешения у великого князя на женитьбу на дочери ногайского бека Мусы, Мухаммед-Эмин еще не раз был женат. Но, несмотря на это, настойчиво просил Ивана Васильевича отпустить из плена одну из жен Ильхама, весьма приглянувшуюся ему. В конечном итоге он своего добился и взял таки ее в жены…
И все же промосковская политика Мухаммед-Эмина, несмотря на компромиссы с «восточной» партией и его умение находить решения, привела к заговору, во главе которого стояли беки Кель-Ахмет, Урак, Садыр и Агиш. Они входят в переговоры с сибирским царевичем-чингизидом Мамуком и весной 1495 года открывают ему ворота Казани.
Окончательно оттолкнул от себя Мамук родовитых казанцев, когда бек Кул-Мамет, приехав в свой аул на Кабане передохнуть от трудов, обнаружил в своем доме какого-то безродного мурзу в драном чекмене, который стал прямо перед носом бека размахивать ханским ярлыком на владение аулом. Кул-Мамет выхватил саблю и в куски изрубил наглого мурзу, после чего отъехал в Казань и, растолкав охрану Мамука, ворвался в покои хана и изорвал на его глазах сей ярлык. Кто знает, как далеко зашло бы дело, не схвати ханские стражники Кул-Мамета. Говорили после, что будто бы взбешенный бек обнажил даже свою саблю против хана, что каралось во все времена смертью, ибо всякая власть – от Бога, а хан – Эмир правоверных. Все же кто-то шепнул хану повременить с казнью взбунтовавшегося бека, и он был брошен в зиндан, где уже сидел главный зачинщик переворота бек Кель-Ахмет, тоже все понявший и уже сделавшийся первым другом Москвы. И когда повел Мамук войска усмирять взбунтовавшихся аров и, не взяв Арскую крепость, возвращался в Казань, то уперся в запертые ворота, увидев на стенах кипящую в огромных чанах смолу, готовую политься на головы, и воинов с натянутыми тетивами луков. И он, скрежеща от злости и бессилия зубами, повернул в ногайские степи и, не дойдя до них, от великой досады, разрывавшей его сердце, отдал Всевышнему душу.
Мухаммед-Эмин, узнавший о событиях в столице ханства раньше других через своих лазутчиков, быстро перебрался из Москвы в Нижний Новгород, ожидая, что вот-вот прибудут из Казани послы звать его на престол.
И послы прибыли. Только лучший друг Москвы Кель-Ахмет, возглавивший временное правительство, боясь, что за переворот он получит свое и даже более, стал просить на престол не Мухаммед-Эмина, а его младшего брата Абдул-Латыфа, с 1493 года тоже отданного Нурсалтан на воспитание великому князю и владеющему «в кормлении» Звенигородом. Иван Васильевич – делать нечего – согласился, и на казанский престол сел двадцатилетний Абдул-Латыф, а Мухаммед-Элмин в качестве компенсации, получил от великого князя во владение к городу Кашире еще Серпухов и Хотунь.
Неведомо, как отнесся к воцарению на Казанском престоле своего брата Мухаммед-Эмин. Может, радовался за него, может, злился. Возможно, он уже простился с самой возможностью снова быть казанским ханом.
Но он не знал брата. Они увиделись после 16-летней разлуки только в 1495-м году, когда бежавший из Казани Мухаммед-Эмин приехал в Москву. Абдул-Латыф был малоразговорчив, явно себе на уме, что, как решил для себя Мухаммед-Эмин, для правителя совсем не лишне. Большего о брате Мухаммед-Эмину узнать не удалось – тот был для него закрыт и раскрываться не собирался… Через год–два после воцарения в Казани, Абдул-Латыф повел самостоятельную политику, испортил отношения с Москвой, нажил множество врагов и, как сказал великому князю приехавший в Москву Кель-Ахмет, «начал лгать,…ни в каких делах управы не чинил да и до земли Казанской учал быть лих….». В 1501 году Абдул-Латиф был низложен с престола и сослан на Белоозеро, а казанским ханом, вот уже в который раз, стал Мухаммед-Эмин.
Вернулся в Казань хан с новой женой, вдовой Ильхама, той самой, которой так долго добивался. Проведшая в ссылке в Вологде более десяти лет, оттаивала она быстро и вскоре, как бы проснулась от долгого сна, увидела, что она – царица, а муж ее, не в пример Ильхаму, мужественен и красив, и именно он добился ее освобождения из плена. И к чувству благодарности за спасение пришло к ней чувство любви.
Они были неразлучны, и Мухаммед-Эмин дня не мог обойтись без нее. Автор «Казанской истории» писал, что «Махметемину царю люба бысть братня жена велми».
А бывшая полонянка просто души не чаяла в муже. По словам казанского летописца, уделившего на своих страницах на протяжении всей истории Казани место только двум женщинам, ей и несравненной Сююмбике, она ни на шаг не отходила от Мухаммед-Эмина, и буквально «висла у него на шее», помогая словом и делом во всех его начинаниях.
Думный дьяк Михайла Клепик, исполнявший в Казани функцию посла и «присматривавший за ханом», писал великому князю в одном из своих писем-докладов, что, де, жонка ханова зело люба хану и он, мол, во все дела державные ее допущает и никоей тайны от нее не держит. «А жонка сия, – писал далее дьяк, – велми умом пребогата, и хан ее советы слушает и не редко делает так, как она ему сказывает, от чего немалая поруха для твоего, Государь, интересу обнаруживается. А с велможи, кои противу тебя, Государь и великий князь, помыслы держат, царица зело ласкова и приветлива, а кои велможи чаянием твоим, Государь, следуют, тех в опале держит. А еще сказывал Уракчей-князь, что слышал, как царица уговаривала будто Махметемина от тебя, Государь, отвергнуться, дабы не считали его в ихнем бусурманском мире рабом твоим и прислужником, и царством править самостоятельно, без оглядки, де, на тебя, Государь, и помыслы твои. А, вестимо, яко капля дождевая крепкий камень до дыры точит, так и мщение женское даже премудрых человеков многих коренит. Так и мне сдается, Государь великий князь, что царь казанской вскорости советов ее послушает да и отложится от тебя, Государь, напрочь…»
Так оно было, или нет – ведомо одному Всевышнему. Может, думный дьяк и с испугу в письме своем лишнего написал, чего и не было. Может, выслужиться хотел перед великим князем, – смотри, де, Государь, как раб твой за государство радеет. А может, бек Урак не без мысли задней задумал Мухаммед-Эмина в глазах Ивана Васильевича опорочить, ибо интриганом бек был знатным, и времени минуло совсем мало, когда был уличен он в тайной переписке с братом Мамука Агалаком, в коей звал он его на казанский престол. Так или иначе, однако добрые и почти родственные отношения хана с великим князем дали трещину.
Началось все с взаимных оскорблений послов. Затем последовали аресты беков, уличенных в тайных сношениях с Москвой. Однако до разрыва мирного договора дело не дошло: и великий князь, и его «названный сын» знали друг друга не один год, дважды Иван Васильевич помог Мухаммед-Эмину занять казанский престол, пусть и не без корысти для себя, отпустил из плена вдову Ильхама, и хан вот так, запросто живешь, не мог нарушить обещания не воевать Русь.
А вот царица была иного мнения, и ее можно было понять; ханбике провела в русском плену более 10 лет и, естественно, горела жаждой мщения.
Иного мнения был и ханский Диван. Шейх Эмми-Камал, поэт и смотритель казанских архивов, вытащил на свет божий старинные свитки, по которым следовало, что русский город Муром и не Муром вовсе, а булгарская крепость Кан-Керман, а приграничный городок, зовомый урусами Нижним Новгородом – суть также бывший булгарский аул, коий, несомненно, державе казанской принадлежать должен. А посему, де, покуда великий князь Иван болен и вот-вот отдаст Богу душу, а урусы, де, меж собой все перелаялись и уже с ножами друг на друга кидаются – самое время из-под влияния москвитского выйти и городки сии назад отобрать. Диван – совет ханский – мог провести такое решение и без соглашения хана…
Мухаммед-Эмину было очень неуютно. Вот уж когда во всей полноте почувствовал он себя меж молотом и наковальней. Но это состояние кончилось со смертью Ивана Васильевича в 1505 году: хан не считал себя чем-то обязанным новому великому князю Василию Ивановичу, и мирный договор между Казанью и Москвой стал простой бумагой.
Война для Руси началась неожиданно. 24 июля, в день открытия ежегодной ярмарки на Гостином острове, русские купцы были побиты, а товары разграблены. Все находящиеся в городе поданные великого князя арестованы, и часть их продана в качестве рабов в Астрахань и Персию.
Затем, соединившись со своими извечными врагами – ногайскими татарами, – Мухаммед-Эмин осадил Нижний Новгород, выжег его посады и слободы, но город не взял: ногаи хотели только грабить, но не воевать.
Весной 1506 года уже русские, собрав около ста тысяч войска, пошли «землею и водою» на Казань. И те, что шли по Волге-Итили ладьями да стругами, пришли первыми; не дожидаясь конных да пеших, высадились в количестве тридцати тысяч в устье Казань-реки, сходу взяли Биш-Балту и, окрыленные успехом, двинулись к Казани. Однако как только ступили русские полки на Козий луг, место по весне сырое да топкое, а ныне и вовсе затопленное водами Казанки, выскочил из засады в Ягодном лесу конный отряд бека Отуча, ударил им в спину и погнал под кремлевские стены, где их уже ждали.
Около десяти тысяч русских воинов положили в том бою казанцы, и озеро Поганое под кремлем сплошь было покрыто трупами неверных, покуда их не выловили баграми да не закопали на бережку Казанки в одной могиле. И долго еще шарахались на Козьем лугу кони от останков человеческих.
Ровно через месяц после битвы на Козьем лугу брат великого князя Дмитрий двинул все русские полки – около 90 тысяч воинов – на Казань. «Казанцы…увидели, что им не справиться с врагами в правильной битве, поэтому они сочли необходимым обойти их хитростью. Итак, раскинув для виду стан… и спрятав лучшую часть своих войск в удобных местах для засады, они как будто пораженные страхом, внезапно покинули стан и пустились в бегство. Московиты… врываются в стан врагов. В то время, как они были заняты разграблением, татары выступили из засады с Черемисскими стрелками и устроили такое избиение, что Московиты вынуждены (были) бежать, покинув пушки и воинские снаряды». Так писал австрийский дворянин славянских кровей дипломат барон Сигизмунд Герберштейн в своих знаменитых «Записках о Московитских делах», написанных в первой половине XVI века.
Потери русских в этой битве были огромны. «И покрыся лице земли трупием человеческим, поле Арьское и царев луг кровию очервленишася,» – писал казанский летописец. Казанка и протока Булак были полны трупов, вода в них три дня текла кровавая, и Булак, как писал автор «Казанской истории», можно было перейти по трупам, «аки по мосту». Всего из 100-тысячного войска в Москву вернулось 7 тысяч…
Теперь, расставив все точки над «i», Мухаммед-Эмину был нужен мир.
– Говори, что хочешь, кайся моим именем, кланяйся в ножки самому захудалому подьячему, но привези мне мир, – говорил Мухаммед-Эмин бакши Бозеку.
«Министр иностранных дел» ханства кивал покорно головой и мысленно готовился к сырым и холодным московским зинданам.
– Покупай всех, кто покупается, сули им все мыслимое и немыслимое, – продолжал хан, – обещай от моего имени вернуть всех пленных до единого без всякого выкупа, только привези мир. Привезешь – сделаю тебя своим карачи, не привезешь…– Мухаммед-Эмин выразительно посмотрел на бакши и замолчал.
– Я все понял, – сказал в поклоне Бозек и попятился к дверям, которые открыли перед ним стражники. – Да продлит твое дыхание Аллах, всемудрейший и великий хан.
Тем же днем Бозек уехал в Москву, попрощавшись на всякий случай с семьей и сделав «последние» распоряжения. Вестей от него не было долго, и только месяцев через восемь прибыл от него ильча-посланник с грамоткой, в коей сообщал бакши, что целых полгода просидел он на посольском дворе под запорами, и только после этого великий князь принял его. Василий Иванович кричал и ругался, понося его, великого хана, всякими непотребными словами, кои он, Бозек, повторить в своем послании никак не может. Однако, писал бакши, воевать Казань великий князь в скором времени не намерен. Ибо помыслы его направлены против Литвы. В конце грамотки Бозек просил, чтобы не оставил великий хан вниманием и благорасположением его семью.
Худо-бедно, но это был все же мир. Зная по Москве Василия, его характер и привычку никогда не забывать нанесенных ему обид, Мухаммед-Эмин обнес каждый из казанский посадов новыми острогом в виде срубов высотой в три сажени, – попробуй, возьми.
А в общем, это было спокойное время. Ханбике занималась садом перед дворцом, а Мухаммед-Эмин, сидя в одной из беседок сада, писал стихи:
Явился Тимур в семьсот пятидесятом году,
И мир исполнился гибельных потрясений;
Сам он, будучи хром, а умом глуп,
Распространил всюду мрак смятений.
Много ученых и старцев мучениками стали,
Освещенные верою ислама;
Страна от смятений, это верно,
Опустела, и полились слезы страха.
Что же ответит он перед Всевышним,
Если Господь будет спрашивать строго?
Боже, суди ты сего раба своего
На том свете, как язычника жестокого…
День за днем, год за годом хан и ханбике были вместе, и каждую ночь открывалась, знакомо скрипнув, незаметная дверца, впуская Мухаммед-Эмина в спальню ханбике. Не омрачил ее дни и приезд в Казань крымской ханбике Нурсалтан, жены Менгли-Гирея, с черноглазым вертлявым пасынком Сахибом, который, кажется, недолюбливал мачеху и побаивался ее. Обласкав и осыпав подарками другую сноху, дочь бека Мусы, Нурсалтан, за все десять месяцев пребывания в Казани, едва ли обмолвилась несколькими фразами с другой снохой – две решительные и волевые женщины, узнав каждая в другой себя, не нашли, как это часто бывает, взаимопонимания…
Но, все мирское имеет начало, а, следовательно, и конец. Мухаммед-Эмин заболел, и после долгих страданий умер. А его верная жена, имени которой не сохранила для нас история, выстроив на могиле мужа мавзолей-усыпальницу, последовала за ним, приняв смертельную дозу крысиного яда.
Вот такая история…
Один из руководителей антиколониального движения горцев Зап. Кавказа 40-50-х гг. XIX в., наиб Шамиля (1848-1859). Происходил из знатной дагестанской семьи, являлся потомок казикумухских ханов . Стал мюридом Шамиля в 17 лет. До этого он получил образование у знаменитого дагестанского алима Абдурахмана Согратлинского. При рождении получил имя своего приемного отца Магомеда, который вместе с тем дал ему прозвище по имени своей матери Ассии (Ассияло, Ассиялов). Имам Шамиль в письмах к своему наибу в Закубанье всегда писал: "Нашему Магомету верному" (по-арабски "Амин" означает "верный, надежный") .
По просьбе западных адыгов был направлен Шамилем в Черкесию и в конце 1848 года прибыл к абадзехам, на Северо-Западный Кавказ в сопровождении небольшой группы близких людей. Шамиль делал особую ставку на Мухаммеда-Амина: после направленных в Черкесию двух других наибов – Хаджи-Магомета (1842-1844) и Сулеймана–эфенди (1844-1846), практически не имевших успеха у адыгов, Шамиль возлагал надежды на своего талантливого приверженца, который заранее, в течение двух лет, изучал предания, обычаи, образ жизни черкесов.
Реформы Мухаммед-Амина
В конце января 1849 года Мухаммед-Амин выступил на большом народном собрании и объявил свою цель, которая состояла в объединении закубанских адыгов на основании шариата. Ему удалось провести в Черкесии ряд реформ, аналогичных преобразованиям Шамиля в Дагестане. Вся территория Абадзехии была разделена на двенадцать участков, в каждом из которых была создана махкама – орган управления, в ведении которого находились как религиозные, так и общегражданские дела. Махкама состояла из пяти выборных лиц под председательством эфенди (духовного лица).
Мухаммед-Амин оказался востребован в силу начавшихся процессов политического и конфессионального переустройства черкесского общества, а также как лицо, не связанное с местными конкурирующими кланами. С целью успешного противостояния российской экспансии стремился перенести на черкесскую почву политический опыт имамата Шамиля и создать централизованное государство на основе шариата, сосредоточив в своих руках высшую светскую и духовную власть.
Укрепление власти в Черкесии
Мухаммед-Амин оспаривал высшую власть у натухайского князя Сефер-бея Зана. Первоначально он пытался опереться на черкесскую аристократию, для чего даже вступил в брак с представительницей княжеского рода Болотоковых, тем самым укрепив свое положение среди мятежных шапсугов родственными связями. Продвигаясь вдоль восточного побережья Черного моря, посланник Шамиля сжигал на своем пути христианские кресты, требовал отказа от выполнения языческих и христианских обрядов, активно строил мечети. . Однако в дальнейшем его главной социальной опорой стало свободное крестьянство, разделявшее идеи всеобщего равенства, содержавшиеся в проповедуемой наибом идеологии мюридизма. На протяжении 1848-1859 гг. его государство то расширялось до пределов Закубанья, то возвращалось к границам Абадзехии.
Среди абадзехов Мухаммед-Амин имел наибольшее влияние, его попытки распространить свою власть насильственным путем среди натухайцев и причерноморских шапсугов закончилась поражением .
В Абадзехии Мухаммед-Амин инициировал проведение ряда административных реформ. Он провел перепись населения, образовал округа и органы управления под названием мягкеме, во главе с муфтием и тремя кадиями, составлявшими совет. В их руках находилась административная и судебная власть. Всего в Абадзехии им было построено 12 мягкеме.
Мухаммед-Амин стремился осуществить тотальную исламизацию Черкесии, в том числе используя и насильственные меры, что не всегда находило понимание у адыгов и убыхов. С целью сплочения сил и изоляции прикубанских адыгов от российского влияния осуществлял политику их переселения с равнины в горы . Пытался координировать свою деятельность с военно-политическими мероприятиями Шамиля, для чего в 1855 году совершил поход в Карачай. Поддерживал связи с Османской империей и европейскими державами. Деятельность наиба затруднялась сопротивлением аристократии и индивидуализмом, характерным для менталитета местного населения.
Прекращение борьбы. Эмиграция в Турцию.
В августе 1859 г. перестал существовать имамат Шамиля, покорение Северо-Восточного Кавказа дало возможность царскому правительству перебросить силы в Черкесию. Известие о пленении Шамиля подействовало на преданного наиба. Осознав бесперспективность дальнейшего сопротивления России и получив Мухаммед-Амин, вместе с верными ему абадзехами, присягнул России.
Магомед-Амин был прощен и пожалован пенсией в 3 тыс. рублей. Он побывал в Петербурге, навестил Шамиля. Русское правительство позволило Мухаммеду-Амину выехать в Османскую империю, где он предпринимает последние усилия для организации сопротивления России. Он заключает с центром польской эмиграции в Стамбуле договор о деятельности польских легионов в Черкесии, причем каждому из них бывшим наибом при успешном исходе предприятия предоставлялся бы участок земли в 5 га. Однако эти планы остались нереализованными.
В конце жизни Мухаммед-Амин выступал за прекращение сопротивления России и призвал представителей делегаций шапсугов, натухайцев и абадзехов, посетивших его в Стамбуле в 1862 г., спасти адыгов, воспрепятствовав их переселению в Османскую империю. До конца жизни он остался преданным Шамилю и его идее государственного объединения народов Северного Кавказа.
Источники:
- Советская историческая энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия. Под ред. Е. М. Жукова. 1973-1982.
- Мухаммад-Амин (Асиялав) и народно-освободительное движение народов Северо-Западного Кавказа в 40-60 гг. XIX в. - Сборник документов и материалов, Махачкала, 1998.
- Наима Нефляшева.
- Мухаммед-амин – наиб шамиля в черкесии. - Сайт Газават.Ру
- Адыгская (черкесская) энциклопедия. Главный редактор М. А. Кумахов. М.: Фонд им. Б. Х. Акбашева, 2006. С.1012.
- Карлгоф Н. Магомет – Амин // Кавказский календарь на 1861 год. Тифлис, 1860
- Муфти Х.Ш. Герои и императоры в черкесской истории. Нальчик, 1994
- Панеш А.Д. Мюридизм и борьба адыгов Северо-Западного Кавказа за независимость (1829-1864 гг.). Майкоп, 2006.
Влияние и последствия деятельности некоторых людей в Черкессии в период Кавказской войны является важным и серьезным фактором, игнорировать который невозможно. В некоторых случаях такое влияние приходило в Черкессию извне, от восточных кавказских соседей, пытавшихся объединить два фронта Кавказа в один большой от Азовского до Каспийского морей под лозунгами религиозной борьбы. Одним из самых известных и наиболее серьезно отметившихся у черкесов деятелей был наиб главного чеченского борца за свободу Шамиля - Мухаммад-Амин, сумевший запустить объединительную деятельности в среде черкесских племен из земель абадзехов. О нем и поговорим.
Муххамад-Амин (Асияслав)
(также: Магомед-Амин, Магомет-Амин, Мохаммед-Амин, Мохаммед-Эмин, Эмин-Паша, Наиб-Паша, Шейх Мухаммад-Эмин, Эмин-бей)
1794-1901 гг.
Вопрос №1 - происхождение и деятельность до прихода в Черкессию.
Мухаммад-Амин Асиялав родился в 1818 году в аварском ауле Гонода в узденской (дворянской) семье.В 11-летнем возрасте он потерял отца, и «... скитался в качестве тельмиза»..." (ученика, студента). Первоначальное образование он получил у своего дяди Даитбека, а после у дагестанского алима.
Магомед-Амин был «хафизом», т.е. знал наизусть весь Коран. Уже
в 17 лет, Муххамад,
потомок казикумухских ханов, стал мюридом (учеником в исламском суфизме) Шамиля - предводителя антироссийского сопротивления Дагестана и Чечни.
Имам Шамиль 1797-1871 гг.
Аварец.
Предводитель кавказских горцев, в 1834 году признанный имамом теократического государства — Северо-Кавказский имамат,
в котором объединил горцев Западного Дагестана, Чечни и Черкесии.
Национальный герой народов Кавказа.
«Заняв влиятельное место среди его приверженцев,... пользовался доверием имама, был назначен наибом в борющуюся за свободу Малую Чечню,... но это назначение носило, вероятно, временный характер и имело подтекстом дальний прицел. Шамиль готовил в его лице человека, годного быть на правленным в нужное время к черкесам.. Магомед-Амин два года изучал предания, поверья, обычаи, религиозные верования, вообще образ жизни черкесов»
Шамиль делал особую ставку на Мухаммеда-Амина: после направленных в Черкесию двух других наибов - Хаджи-Магомета (1842-1844) быстро скончавшегося и Сулеймана-эфенди (1844-1846) фактически сдавшегося России, и практически не имевших успеха у адыгов, Шамиль возлагает надежды на своего талантливого приверженца, который заранее, в течение двух лет, изучал предания, обычаи, образ жизни черкесов. Черкесы, в лице духовенства и дворян, в это время активно шлют делегации с просьбой прислать представителя.
В 1848 году Шамиль решается отправить Муххамад-Амина в Черкесию назначив его наибом Абхазии и Черкесии с целью возглавить борьбу абхазо-адыгских народов против русских войск. В течение 11 лет (1848—1859 гг.) Муххамад Иман с переменным успехом исполнял свою должность, проявив себя как талантливый руководитель и организатор.
Вопрос №2 - деятельность в Черкессии.
Переезд Магомед-Амина был осуществлен с соблюдением всех возможных мер предосторожности. Первыми свое верность Магомед-Амину изъявили абадзехи, из числа которых он сформировал себе гвардию («муртазсков»). В ранний период своего пребывания в Абадзехии Мухаммед-Амин агитировал за вооруженное сопротивление царским войскам, прекращение всех форм сношений с гарнизонами русских военных крепостей, а в качестве способа объединения адыгов предлагал шариат.
На состоявшемся в конце января 1849 года народном собрании абадзехов «шейх Магомед-Эмин», как его стали величать, зачитал собравшимся письмо Шамиля, в котором черкесам предписывалось подчиниться новому наибу. Собрание подтвердило решение. Утвердившись у абадзехов, Магомед-Амин направил воззвание к другим племенам черкесов. В течение всего 1849 года он непреклонно шел к достижению своей цели: преодолевая при этом сопротивление дворян.
Наиб провел в Черкесии ряд реформ. Вся территория Абадзехии была разделена на двенадцать участков, в каждом из которых была создана махкама - орган управления, в ведении которого находились как религиозные, так и общегражданские дела. Махкама состояла из пяти выборных лиц под председательством эфенди (духовного лица). В каждой махкаме находились мечеть, суд, религиозная школа, яма для заключения преступников или противников нового порядка. Каждый участок был обязан выставить по 100 всадников. На содержании населения находились всадники, выставляемые по одному с каждого двора. Они не имели права отлучаться из аула без разрешения и составили ядро постоянного войска наиба. Часто разъезжая по Черкесии со своими сторонниками, Мухаммед-Амин призывал вести вооруженную борьбу с Российской империей и сурово карал изменников.
Реформы Мухаммеда-Амина, наряду с активной деятельностью убыхского дворянина Керантуха, являлись важными шагами на пути объединения адыгских субэтносов в единое государство и способствовали быстрому распространению ислама в Черкесии. Однако восприятие ислама адыгами имело свои особенности - население не откликалось на идеи «священной войны», сохраняя приверженность кодексу «адыге хабзе», единственному регулятору всей системы общественных отношений в Черкесии.
Неудачный опыт своих предшественников - Хаджи- Магомета и Сулеймана-эфенди был в полной мере учтен третьим посланником Шамиля.
Хаджи Исмаил Догомуко Берзек (1763-1846 гг.)
Князь Берзеков и убыхов (1823—1846), один из самых известных черкесских (убыхских) лидеров,
длительное время возглавлял антиколониальную борьбу причерноморских черкесов против Российской империи.
Именно покорные и мирные племена стали сферой приложения усилий Мухаммеда-Амина. В течение 1849-1850 гг. он подчинил своему влиянию махошевцев, егерухаевцев, большую часть бжедугов, увел в горы темиргоевцев. 1850 г. справедливо считается самым блистательным годом его карьеры: ценой невероятных усилий ему присягнули шапсуги, одно из независимых и свободолюбивых адыгских племен, чей дух отчаянно и продолжительно сопротивлялся нововведениям наиба. В конце года Мухаммед-Амин женился на дочери шапсугского князя Болотокова, и таким образом укрепил свое положение среди мятежных шапсугов родственными связями. Продвигаясь вдоль восточного побережья Черного моря, посланник Шамиля сжигал на своем пути христианские кресты, требовал отказа от выполнения языческих и христианских обрядов, активно строил мечети в священных рощах, что через время привело к народным восстаниям у убыхов повлекших сжигание мечетей.
Упрочив свою власть. Магомед-Амин начал проповедовать идеи равенства мусульман, а затем и добиваться отмены рабства и феодальной зависимости крестьян, что вызвало недовольство феодалов-черкесов И все же упрочение позиций позволило ему весной 1851 года приступить к решению «сверху» ключевой социальной проблемы адыгов -освобождению рабов-мусульман. о чем он возвестил публично. Политика поддержки наибом свободного и независимого крестьянства вела к отходу от него дворянства. Так дворяне убыхов и прибрежных шапсугов стали видеть в Магомед-Амине врага - наравне с наступающими отрядами России. В связи с таким положением, царская армейская верхушка пыталась внести раздор между Магомед-Амином и его соратниками.
В 1851 г. среди адыгов начинается колебание: поднимают мятеж шапсуги. Они сжигают здание махкама, вновь водрузили прежние кресты, сожгли лес, предназначенный для строительства мечети. От наиба, принося присягу царю, отпадают темиргоевцы, бжедуги, большая часть наиболее преданных ему абадзехов.
Весной 1852 г. на народном собрании абадзехов он произносит речь, которая произвела колоссальное впечатление на присутствующих, вести о ней вскоре распространились по всей Черкесии. Наиб страстно говорил об осложнении отношений между Россией и Османской империей, о будущей неизбежной войне между ними, о том, что турки полны решимости защищать независимость кавказских мусульман и призывал горцев сплотиться под его властью на основании Шариата. Резонанс этой речи был настолько впечатляющ, что, казалось бы, обреченный Мухаммед-Амин получил еще один шанс - ему снова подчинились абадзехи и убыхи, после продолжительных совещаний на народных собраниях ему присягнули шапсуги и натухайцы. Наиб вновь прошелся по восточной части Черного моря, низвергая кресты и восстанавливая деятельность махкама. Таким образом, отверженный всеми в 1851 г. наиб восстановил свое влияние практически по всей Черкесии.
Бывшие же рабы боготворили Магомед-Амина за свое освобождение. Магомед-Амин также повел решительную борьбу против постыдного обычаи - работорговли среди черкесов. Прочно твердив свое влияние, наиб проводит свои реформы по всей Черкссии. Горцы выступали теперь против царских войск под главенством единого военного и духовного вождя Магомед-Амина. С крупными военными действиями против русских Магомед-Амин не спешил. Наиб выстулал против русских войск небольшими партизанским отрядами, ограничиваясь пока что мелкими операциями. Сначала необходимо было укрепить внутреннее положение в стране.
По приказанию Магомед-Амина черкесы в пределах Черноморской береговой линии черкесы непрерывно нападали на укрепления и форты. Зная Магомед-Амина как одного из талантливых полководцев в армии Шамиля, видя проявления его организаторских способностей на новом поприще, результатом которых было объединение дотоле разрозненных адыгейских племен, русское командование видит в его лице грозного и мощного врага и оно начинает зорко следить за каждым его шагом.
Летом 1850 года среди черкесских атемен распространилась прокламация Шамиля, в которой он призывал к «Джихаду - священной войне против «гяуров». Чтобы не дать возможность окончательно усилиться опасному врагу, русское командование стягивает на западный фронт военных действий многочисленные военные части и весной 1851 года переходит к активным широкомасштабным операциям, и 26 мая этого же года бой с превосходящими русскими силами у горы Умна оканчивается для Магомед-Амина неудачей. Спустя некоторое время неудачей заканчивается и сражение с отрядами князя и генерала Эристова. Короткий срок его пребывания в Черкесии не позволил наибу надлежащим образом реорганизовать свои отряды и улучшить технику борьбы так, чтобы успешно выдерживать сражения с крупными войсковыми соединениями противника, превосходящими его войска и численностью и вооружением.
Частью внешнеполитической программы посланника Шамиля было установление связей с европейскими странами - Англией и Францией, способными, по мнению наиба, поддержать народы Северного Кавказа в противостоянии с Россией. В 1853 г. Мухаммед-Амин пишет письмо королеве Виктории, в котором просит помочь Северному Кавказу и таким образом задержать продвижение России на Ближний Восток. Начавшаяся русско-турецкая война способствовала небывалой дипломатической активности европейских держав на Кавказе: сюда прибывают многочисленные дипломатические и военные миссии, с Мухаммедом-Амином связывается представитель французского маршала Сент-Арно, контактов ищет и адмирал английского флота Лайонс.
Арман Жак Ашиль Леруа де Сент-Арно (1796 - 1854 гг.) - маршал Франции.
Европейские посланники предлагают наибу различные маршруты наступления - либо через Грузию в Крым, либо действовать в Анапе и Суджук-Кале. Наиб критически рассматривает оба предложенных варианта, при этом настаивая на помощи в виде десанта англо-французских войск в количестве 2-3 тыс. человек. Со своей стороны наиб обещал выставить 6 тыс. человек.
Крымская война изменила положение Мухаммеда-Амина в худшую сторону: наиб конкурировал в Черкесии с Сефебеем Заном, представителем древней адыгской княжеской фамилии, на которого также делала свои ставки Порта. Если Мухаммед-Амин проповедовал равенство мусульман, то его оппонент поддерживал интересы адыгской аристократии, потерявшей свои привилегии. Стамбул же искусно играл на противоречиях двух горских лидеров, разжигая чувство соперничества между ними - он передал мандаты на управление Черкесией обоим лидерам.
Сефер-бей Зан (1789-1859) - политический деятель периода покорения западного Кавказа Россией,
отдавший всю свою жизнь борьбе за независимость черкесских племен.
Под руководством Мухаммеда-Амина адыги совершили ряд успешных боевых операций, одно из самых крупных и впечатляющих его военных предприятий - поход десятитысячного войска на Карачай в августе 1855 г. с целью подчинить карачаевцев, пройти на Кабарду и Осетию и выйти на соединение с Шамилем. Несмотря на то, что поход закончился неудачей - путь войску наиба преградил граф Евдокимов, попытка соединения с Шамилем имела колоссальное значение - в критические дни Севастополя наиб оттянул часть русских войск, приковав их к центру Кавказской линии.
В июне 1857 г. Мухаммед-Амин вместе с абадзехской делегацией едет в Стамбул, чтобы добиться помощи прежде всего от Англии, но по требованию русского правительства его высылают в Дамаск. В декабре наиб вновь возвращается на Западный Кавказ. В это время активное наступление по рекам Лабе и Белой совершает генерал Засс, продвинув линию вглубь абадзехских земель основание крепости Майкоп. Положение абадзехов значительно усложняется.
Григорий Христофорович фон Засс (1797 - 1883)
Барон, генерал от кавалерии, основатель города Армавир
В августе 1859 г. перестал существовать имамат Шамиля, покорение Северо-Восточного Кавказа дало возможность царскому правительству перебросить силы в Черкесию. Известие о пленении Шамиля подействовало на его преданного наиба - после переговоров с генералом Филипсоном он объявил о прекращении борьбы.
Вопрос №3 - последствия его деятельности и остаток жизни.
Русское правительство позволило Мухаммеду-Амину выехать в Османскую империю, где он предпринимает последние усилия для организации сопротивления России. Он заключает с центром польской эмиграции в Стамбуле договор о деятельности польских легионов в Черкесии, причем каждому из них бывшим наибом при успешном исходе предприятия предоставлялся бы участок земли в 5 га. Однако эти планы остались нереализованными. В конце жизни Мухаммед-Амин выступал за прекращение сопротивления России и призвал представителей делегаций шапсугов, натухайцев и абадзехов, посетивших его в Стамбуле в 1862 г., спасти адыгов, воспрепятствовав их переселению в Османскую империю.
Подводя итог политической деятельности Мухаммеда-Амина в Черкесии, следует безусловно выделить его усилия по объединению адыгов в единое государство в период Кавказской войны. Его государственное образование, основанное на шариате, было интереснейшим опытом теократического государства на Западном Кавказе.
«Смелость этого фанатика намного превышает действия Кошута, Гарибальди, Джеферсона и др, которые шли только тогда, когда имели под рукою большие суммы, массу материала или тысячи партизан… А между тем он предпринял покорение черкесов, имея только посох. И, несмотря на это, в короткое время создал себе сильную партию, раздавил всех, имевших дерзость ему препятствовать, царствуя неограниченным повелителем», - эти слова майора турецкой армии Осман-бея, адъютанта Мустафы-паши, командующего анатолийской армией во время Крымской войны, красноречиво характеризуют этого талантливого политика с трагической и исключительной судьбой.
Мустафа Наили-паша (1798 - 1871 гг.) османский государственный деятель.
Дважды был садр-аземом Османской империи. Майор в Крымскую войну
Чувствуя себя одиноким и чужим среди адыгов, он остался преданным Шамилю и его идее государственного объединения народов Северного Кавказа, хотя своими действиями сделал фактически невозможным не то, что успешный, но хотя бы не такой критический для черкесов исход Кавказской войны, что он сам осознал к концу войны. Объединенные идеей сопротивления без переговоров, значительно убежденные суфистской формой ислама в необходимости сражаться на смерть, черкесы крайне поздно осознали возможность покорения сильному врагу с сохранением родных земель. Отрезвление многих, произошедшее уже в Турции, оказалось поздним, возврат в Черкессию с мирными целям был закрыт Россией для всех, кто решился на депортацию в Турцию.
