Мертвые души краткое содержание по частям. Н.В

Приводим краткое содержание известного произведения Николая Васильевича Гоголя — Мертвые души. Данная книга обязательна в школьной программе, поэтому важно ознакомиться с её содержанием, или, если вы забыли некоторые моменты, вспомнить основные сюжетные моменты.

Том первый

История произошла сразу после знаменитого изгнания французов. Павел Иванович Чичиков, коллежский советник, (не очень молодой и не старый, приятной и немного округлой внешности, не худой и не толстый) оказывается в губернском городке NN и останавливается в гостинице. Он расспрашивает трактирную прислугу о хозяевах и доходах заведения, значимых помещиках, чиновниках, интересуется состоянием края и о свирепствующих заболеваниях, повальных горячках и других напастях.

Гость города посещает всех жителей и замечает обходительность народа и активную деятельность. О себе он почти не рассказывает, отмахиваясь, говоря, что много видал в жизни, что имел много неприятелей, желающих его убить. В настоящее же время он ищет место для житья. На губернаторской вечеринке он добивается всеобщего расположения и знакомится с помещиками Маниловым и Собакевичем. Затем он обедает у полицмейстера (где происходит знакомство с помещиком Ноздревым), навещает вице-губернатора и председателя, прокурора и откупщика – и едет в поместье Манилова.

Преодолев 30 верст, Чичиков прибыл в Маниловку к добрейшему хозяину. Дон помещика, который располагался на юру в окружении клумб и беседки, характеризовал владельца, не отягченного страстями. После обеда с хозяйкой и двумя сыновьями помещика, Алкида и Фемистоклюса, Чичиков рассказывает о цели своего визита: он хочет купить умерших крестьян, не заявленных в ревизской справке, но оформлять их как живых. Любезный хозяин изначально испугался и впал в недоумение, однако потом обрадовался и пошел на сделку. Затем Чичиков отправляется к Собакевичу, а Манилов мечтает жить по соседству с Чичиковым через реку, возвести мост, дом с бельведером, позволяющим видеть Москву, и дружить с ним, за что государь сделал бы их генералами. Кучер Чичикова Селифан, которого обласкали дворовые люди Манилова, разговаривая с конями, пропускает необходимый поворот и во время ливня роняет барина в слякоть. В темноте им удается найти ночлег у Настасьи Петровны Коробочки, немного пугливой помещицы, у которой Чичиков утром покупает мертвые души. Рассказав, что сам будет платить за них подати. Он приобретает у нее души за 15 рублей, забирает список и, отведав блинов, пирога и пирожков, уезжает, оставляя хозяйку в беспокойстве по поводу того, не продешевила ли она.

На столбовой дороге Чичиков направляется в трактир на трапезу. Он встречается с Ноздревым, который едет в бричке Мижуева, потому что проиграл все, что у него было. Рассказывая о ярмарке, которую он посетил, он расхваливает питейные качества офицеров и, демонстрируя щенка, Ноздрев забирает Чичикова с собой, прихватив также упирающегося зятя Мижуева. После описания Ноздрева, его дома, обеда, автор переходит на жену зятя, а Чичиков заводит разговор о своем интересе, но помещик не дает согласие. Ноздрев предложил обмен, брать к жеребцу или поставить в карты, в итоге они ругаются и прощаются на ночь. Уговоры с утра вновь продолжаются, и Чичиков соглашается на игру в шашки, но видит шулерство Ноздрева во время игры. Чичиков, которого хозяин со слугами собираются бить, убегает при визите капитана-исправника, объявившего, что Ноздрев взят под суд. В пути повозка Чичикова сталкивается с неизвестным экипажем и пока спутавшихся лошадей разводят, Чичиков видит 16-летнюю барышню, рассуждая о ней и мечтая о семье. Визит к Собакевичу сопровождается обедом, во время которого они обсуждают городских чиновников, кои, по мнению хозяина, все мошенники, разговор завершается предложением о сделке. Собакевич начинает торговаться, характеризуя хорошие качества крепостных, отдает Чичикову список и вынуждает его внести задаток.

Путь Чичикова к Плюшкину прерывается разговором с мужиком, который дал Плюшкину мелкое прозвище и авторским размышлением о любви и равнодушии. Увидев помещика, Чичиков подумал, что он ключница или бродячий нищий. Его самая важная черта заключается в удивительном крохоборстве, он тащил в свои покои все ненужные вещи. Продемонстрировав выгодность предложения, Чичиков отказывается от чая с сухарями и уезжает в хорошем настроении, беря с собой письмо к председателю палаты.

Во время сна Чичикова, автор грустно рассуждает о низости предметов. После сна Чичиков начинает изучать списки купленных крестьян, думая над их судьбами, и едет в палату для заключения дела. Возле гостиницы его встречает Манилов и идет с ним. Потом описывается присутственное место, хлопоты Чичикова и дача взятки. Председатель становится поверенным Плюшкина, ускоряя другие сделки. Народ начинает обсуждать покупки Чичикова, что он намерен делать: в какие места, с землей или на вывод приобрел он крестьян. Узнав, что крестьян отправят в Херсонскую губернию, после обсуждения качеств проданных мужиков, сделки завершаются шампанским, затем идут к полицмейстеру выпить за нового помещика. Возбужденные после горячительных напитков они начали принуждать Чичикова остаться и обзавестись семьей.

Приобретения Чичикова приводят к ажиотажу в городе, все поговаривают, что он миллионщик. Дамы выстраиваются в очередь. Пробуя описать женщин, автор робеет и замолкает. Перед губернаторским балом Чичикову приходит любовная записка. Потратив много времени на туалет и оставшись довольным, Чичиков едет на бал, где почти не может вырваться из объятий. Девушки, среди которых он ищет автора письма, начинают ссориться. Но когда к нему приближается губернаторша, его поведение кардинально меняется, ведь она идет в сопровождении дочери, 16-летней блондинки, с экипажем котором он сталкивался на дороге. Он начинает терять расположение женщин, потому что начинает разговаривать с интересной блондинкой, демонстративно не обращая на остальных внимания. Кроме того, на бал приходит Ноздрев и громко спрашивает, много ли Чичиков скупил мертвых. Несмотря на пьяное состояние Ноздрева, общество смущается, Чичикову не задается ни ужин, ни вист, и он покидает бал в расстроенных чувствах.

В это время в городок приезжает тарантас с помещицей Коробочкой, прибывшей для того, чтобы разведать о цене мертвых душ. Утром новость узнает некая приятная дома, которая спешит оповестить других, в результате в истории появляются интереснейшие детали (вооруженный Чичиков ворвался ночью к Коробочке, требуя умершие души, — сбежались все, крик, плач детей). Ее подруга говорит, что мертвые души являются лишь прикрытием хитрого умысла Чичикова украсть губернаторскую дочь. После обсуждения деталей предприятия, подельника Ноздрева, женщины рассказывают все прокурору и идут мятежничать в город.

Городок быстро начинает бурлить, к этому прибавляется весть о том, что назначили нового генерал-губернатора, и есть информация о бумагах: о появлении в губернии фальшивых ассигнаций, о разбойнике, которые сбежал от законного преследования. Стараясь узнать, кто такой Чичиков, начинают вспоминать его туманную аттестацию и разговор о покушении на его жизнь. Почтмейстер предположил, что Чичиков – это капитан Копейки, который ополчился на несправедливый мир и стал разбойником, однако это отвергается, потому что у капитана отсутствуют конечности, а Чичиков целый. Появляется предположение, что это переодетый Наполеон, с которым у него множество схожих черт. Разговоры с Собакевичем, Маниловым и Коробочкой не дали результатов. А Ноздрев только усиливает смятение, говоря, что Чичиков является шпионом, делающим фальшивые ассигнации и желающим украсть дочку губернатора, в чем ему он должен ему помогать. Все разговоры сильно действовали на прокурора, у него происходит удар, от которого он умирает.

Чичиков с легкой простудой пребывает в гостинице и удивляется, что ни один чиновник не приходит к нему. Однако когда он решил нанести всем визиты, он узнает, что губернатор не желает его видеть, а остальные с испугом отходят в стороны. Ноздрев, придя к нему в гостиницу, рассказывает ему все, объявляя, что готов помочь в похищении дочки губернатора. Утром Чичиков быстро выезжает, однако его останавливает похоронная процессия, ему приходится смотреть на чиновников, которые идут за гробом прокурора. Бричка покидает город, и открывающиеся просторы заставляют автора думать о грустных и отрадных вещах, о России, а потом запечалился о герое.

Сделав заключение о том, что герою нужно отдохнуть, автор рассказывает историю о Павле Ивановиче, раскрывает его детство, учебу, где он проявлял практический ум, какие отношения у него складывались с учителями и ровесниками, как служил в казенной палате, комиссии для возведения казенного строения, где впервые он показал свои слабости, как в дальнейшем ушел на другие не такие хлебные места, как служил на таможне, где почти невозможно честно и неподкупно работать, он получил большие деньги, сговорившись с контрабандистами, прогорел, но смог избежать уголовного суда, хотя принужденно вышел в отставку. Став поверенным и хлопоча о залоге крестьян, придумал план: он начал ездить по Руси, покупая умершие души и закладывая их в казну для получения денег, которые пойдут на приобретение деревни и обеспечение потомства.

Снова пороптав на натуру героя и немного оправдав его, назвав его «приобретателем, хозяином», автор сравнил летящую тройку с Русью, завершив повествование звоном колокольчика.

Том второй

Описывается поместье Тентетникова Андрея Ивановича, которого автор именует «коптителем неба». Автор рассказывает об его пустом провождении времени, рассказывает историю его жизни, которая была окрылена надеждами и омрачилась служебными неприятностями и мелочами. Он отправляется в отставку, желая обновить имение, проявлять заботу о мужике, заниматься чтением книг, однако без всякого опыта это не предоставляет желаемых результатов, мужик начинает бездельничать, а у Тентетникова просто опускаются руки. Он сторонится соседей, оскорбленный отношением генерала Бетрищева, не посещает его, хотя часто думает об его дочке Улиньке. В общем, он начинает закисать.

Павел Иванович отправляется к нему, сетуя на поломку в экипаже, стремясь засвидетельствовать почтение. Расположив хозяина к себе, Чичиков еде к генералу, поведая ему о сварливом дядьке и спрашивает об умерших душах. Повествование прерывается на смеющемся генерале, затем мы застаем Чичикова, идущим к полковнику Кошкареву. Он оказывается к Петуху, который предстает перед ним обнаженным, он с интересом ловить осетра. У Петуха почти ничего нет, кроме заложенного имения, поэтому он просто объедается, встречается с помещиком Платоновым и уговаривает его проехаться по Руси. После этого он едет к Константину Костанжогло, супруга сестры Платонова. От него он узнает о методах хозяйствования, значительно увеличивающих прибыль с имения, Чичикова сильно это вдохновляет.

Он быстро приезжает к Кошкареву, разделившему свою деревню на экспедиции, департаменты, комитеты, организовав идеальное бумагопроизводство в имении. После возвращения Костанжогло приклинает мануфактуры и заводы, плохо влияющие на мужика, нелепые желания мужика и соседа Хлобуева, который бросил свое поместье и отдает за копейки. Чичиков умиляется и даже тяготится к честному труду, слушая историю об откупщике Муразове, который безупречно заработал 40 миллионов, на следующий день вместе с Платоновым и Костанжогло отправляется к Хлобуеву, видит непристойное и безалаберное его хозяйство вместе с гувернанткой для детей, модной супругой и прочей роскошью. Взяв в долг денег у Костанжогло и Платонова, он вносит плату за имение, желая его приобрести, и отправляется в платоновское поместье, где встречает брата Василия, который умело занимается хозяйством. Потом он оказывается у соседа Леницына, завоевывая его симпатию умением щекотать ребенка, благодаря чему получает умершие души.

После многих пропусков в рукописи Чичиков оказывается на городской ярмарке, где приобретает брусничную ткань с искрой. Он встречает Хлобуева, которому он подпортил жизнь. Хлобуева уводил Муразов, убеждающий его, что нужно работать и собирать средства на церковь. Тем временем узнаются кляузы на Чичикова по мертвым душам и подлогу. Портной доставляет фрак. Неожиданно приходит жандарм, который тащит Чичикова к генерал-губернатору. Тут стают известны все его злодеяния, и он оказывается в узилище. Чичиков оказывается в чулане, где и находит его Муразов. Тот рвет волосы и одежду, оплакивая потерю шкатулки с бумагами. Муразов добрыми словами пытается пробудить в нем желание честной жизни и идет смягчить генерал-губернатора. В этот же момент чиновники, которые хотят насолить начальству и взять от Чичикова мзду, приносят ему шкатулку, высылают доносы для запутывания дела и крадут свидетельницу. В губернии разворачиваются беспорядки, которые сильно заботят генерал-губернатора. Но Муразов способен нащупывать чувствительные стороны его души и предоставить правильные советы, которыми хочет воспользоваться генерал-губернатор, отпуская Чичикова. После этого рукопись обрывается…

В поэме «Мертвые души» Николай Васильевич Гоголь сумел изобразить многочисленные пороки современного ему . Он поднял вопросы, которые сохранили актуальность до сих пор. Ознакомившись с кратким содержанием поэмы, главным героем, читатель сможет узнать сюжет и главную мысль, а также сколько томов автор успел написать.

Вконтакте

Авторский замысел

В 1835 году Гоголь начинает работу над поэмой «Мертвые души». В аннотации к поэме автор сообщает, что сюжетная линия будущего шедевра была подарена А.С. Пушкиным. Замысел Николая Васильевича был огромен, планировалось создание трехчастной поэмы.

1. Первый том предполагалось сделать преимущественно обличительным, чтобы вскрыть болезненные места русской жизни, изучить их, объяснить причины возникновения. Иными словами, Гоголь изображает души героев и называет причину их духовной смерти.
2. Во втором томе автор собирался продолжить создавать галерею «мертвых душ» и, в первую очередь, обратить внимание на проблемы сознания героев, которые начинают понимать всю степень своего падения и нащупывать пути выхода из состояния омертвения.
3. Третий том решено было посвятить изображению трудного процесса духовного воскресения.

Замысел первого тома поэмы был реализован полностью.

Третий том даже не был начат, но о его содержании исследователи могут судить по книге «Выбранные места из переписки с друзьями», посвященной сокровенными мыслями о путях преобразования России и воскресении человеческих душ.

Традиционно первый том «Мертвых душ» изучается в школе как самостоятельное произведение.

Жанр произведения

Гоголь, как известно, в аннотации к книге назвал «Мертвые души» поэмой, хотя в процессе работы жанр произведения им определялся по-разному. Для гениального писателя следование жанровым канонам не является самоцелью, творческую мысль автора не должна сковываться никакими рамкам и, а парить свободно.

Более того, художественный гений всегда выходит за рамки жанра и создает нечто оригинальное. Сохранилось письмо, где в одном предложении Гоголь трижды определяет жанр произведения, над которыми работает, называя его поочередно романом, повестью и, наконец, поэмой.

Специфика жанра связана с лирическими отступлениями автора и стремлением показать национальную стихию русской жизни. Современники неоднократно сравнивали произведение Гоголя с «Илиадой» Гомера.

Сюжет поэмы

Предлагаем краткое содержание по главам . Сначала следует аннотация к поэме, где с некоторой иронией автор написал призыв к читателям: как можно внимательнее вчитываться в произведение, а затем присылать свои замечания и вопросы.

Глава 1

Действие поэмы развивается в небольшом уездном городе , куда приезжает главный герой по имени Чичиков Павел Иванович.

Он путешествует в сопровождении своих слуг Петрушки и Селифана, которым предстоит сыграть не последнюю роль в повествовании.

По приезде в гостиницу, Чичиков направился в трактир, чтобы выведать информацию о самых важных людях в городе, сводит здесь знакомство с Маниловым и Собакевичем.

После обеда Павел Иванович гуляет по городу и совершает несколько важных визитов: знакомится с губернатором, вице-губернатором, прокурором, полицмейстером. Новый знакомый всех располагает к себе, потому получает множество приглашений на светские мероприятия и домашние вечера.

Глава 2

Во второй главе подробно рассказывается о слугах Чичикова . Петрушка отличается молчаливым нравом, своеобразным запахом и страстью к поверхностному чтению. Книги он просматривал, не вникая особо в их содержание. Кучер Чичикова Селифан, по мнению автора, не заслужил отдельной истории, так как обладал очень низким происхождением.

Далее события развиваются следующим образом. Чичиков отправляется за город, чтобы проведать помещика Манилова. С трудом находит его имение. Первое впечатление, которое складывалось при взгляде на хозяина Маниловки, почти у всех было положительным . Поначалу казалось, что это был славный и добрый человек, но потом становилось очевидным отсутствие у него какого-либо характера, собственных вкусов и интересов. Это, несомненно, действовало отталкивающе на окружающих. Возникало чувство, что в доме Манилова время остановилось, текло вяло и медленно. Жена была под стать своему супругу: не интересовалась хозяйством, считая это дело не обязательным.

Гость объявляет истинную цель своего визита, просит нового знакомого продать ему крестьян, которые умерли, но по бумагам числятся живыми. Манилов обескуражен его просьбой, но соглашается на сделку.

Глава 3

По пути к Собакевичу карета главного героя сбивается с пути. Чтобы переждать ненасть е, Чичиков просится на ночь к помещице Коробочке, которая отворила дверь лишь после того, как услышала, что гость имеет дворянский титул. Настасья Филипповна была очень запасливой и бережливой, из тех, кто не сделает ничего просто так. Нашему герою пришлось вести с ней долгую беседу о продаже мертвых душ. Хозяйка долго не соглашалась, но в итоге сдалась. Павел Иванович испытал огромное облегчение от того, что беседа с Коробочкой была закончена, и продолжил свой путь.

Глава 4

По пути попадается трактир, и Чичиков решает там отобедать, герой славится отменным аппетитом. Здесь состоялась встреча со старым знакомым Ноздревым. Это был человек шумный и скандальный, постоянно попадающий в неприятные истории из-за особенностей своего характера : постоянно врал и жульничал. Но так как Ноздрев представляет большой интерес для дела, Павел Иванович принимает приглашение посетить имение.

В гостях у своего шумного товарища Чичиков заводит беседу о мертвых душах. Ноздрев упрямится, но соглашается продать бумаги на умерших крестьян вместе с собакой или лошадью.

Наутро Ноздрев предлагает сыграть в шашки на мертвые души, но оба героя стараются обмануть друг друга, так что игра заканчивается скандалом. В этот момент к Ноздреву приход исправник, чтобы сообщить о том, что на него заведено дело за избиение. Чичиков, пользуясь моментом, скрывается из поместья.

Глава 5

По пути к Собакевичу карета Павла Ивановича попадает в небольшое дорожное происшествие , образ девушки из двигавшейся навстречу кареты западает ему в сердце.

Дом Собакевича поражает своим сходством с хозяином. Все предметы интерьера огромны и нелепы.

Образ хозяина в поэме очень интересен. Помещик начинает торговаться, пытаясь выручить побольше за умерших крестьян. После этого визита у Чичикова остается неприятный осадок. Эта глава характеризует образ Собакевича в поэме.

Глава 6

Из этой главы читатель узнает, как звали помещика Плюшкина, так как следующим, кого посещает Павел Иванович, был именно он. Деревня помещика вполне могла бы жить богато , если бы не огромная скупость хозяина. Он производил странное впечатление: на первый взгляд сложно было определить даже пол этого существа в лохмотьях. Плюшкин продает большое количество душ предприимчивому гостю, и тот довольный возвращается в гостиницу.

Глава 7

Имея уже около четырехсот душ , Павел Иванович находится в приподнятом настроении и стремится поскорее закончить дела в этом городе. Идет вместе с Маниловым в судебную палату, чтобы окончательно заверить свои приобретения. В суде рассмотрение дела тянется очень медленно, у Чичикова вымогают взятку, чтобы ускорить процесс. Появляется Собакевича, который помогает убедить всех в правомерности истца.

Глава 8

Большое количество душ, приобретенных у помещиков, дают главному герою огромный вес в обществе. Все начинают ему угождать, некоторые дамы воображают себя влюбленными в него, одна отправляет ему любовное послание.

На приеме у губернатора Чичиков представлен его дочери, в которой узнает ту самую девушку, пленившую его во время аварии. На балу присутствует и Ноздрев, который всем рассказывает о продаже мертвых душ. Павел Иванович начинает беспокоиться и быстро уходит, чем вызывает подозрения у гостей. Добавляет проблем и помещица Коробочка, которая приезжает в город, чтобы разузнать о стоимости умерших крестьян.

Главы 9-10

По городу ползут слухи, что Чичиков не чист на руку и, якобы, готовит похищение дочки губернатора.

Слухи обрастают новыми домыслами. В результате Павла Ивановича перестают принимать в приличных домах.

Высший свет города обсуждает вопрос, кто же такой Чичиков. Все собираются у полицмейстера. Всплывает история о капитане Копейкине, который лишился руки и ноги на поле военных действий 1812 года, но так и не дождался пенсии от государства.

Копейкин стал предводителем разбойников. Ноздрев подтверждает опасения горожан, называя недавнего всеобщего любимца фальшивомонетчиком и шпионом. Эта новость настолько шокирует прокурора, что он умирает.

Главный герой спешно собирается скрыться из города.

Глава 11

Эта глава дает краткий ответ на вопрос, зачем Чичиков покупал мертвые души. Здесь автор рассказывает о жизни Павла Ивановича. Дворянское происхождение было единственной привилегией героя. Понимая, что в этом мире богатство само по себе не приходит, с малых лет тот упорно трудился, учился лгать и мошенничать. После очередного падения начинает все сначала и решает подать сведения об умерших крепостных, как о живых, чтобы получить финансовые выплаты. Именно поэтому Павел Иванович так старательно скупал бумаги у помещиков. Чем закончились похождения Чичикова, до конца не понятно, потому что герой скрывается из города.

Завершается поэма прекрасным лирическим отступлением о птице-тройке, которая символизирует образ России в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души». Постараемся кратко изложить ее содержание. Автор задается вопросом, куда летит Русь, куда она спешит , оставляя все и всех позади.

Мертвые души — краткое содержание, пересказ, анализ поэмы

Вывод

Многочисленные отзывы современников Гоголя определяют жанр произведения, как поэма, благодаря лирическим отступлениям.

Творение Гоголя стало бессмертным и прекрасным вкладом в копилку великих произведений русской литературы. И многие вопросы, связанные с ним, до сих пор ждут ответов.

Великая поэма, праздник нелепости и гротеска, от которой парадоксальным образом отсчитывают историю русского реализма. Задумав трёхчастное произведение по образцу «Божественной комедии», Гоголь успел завершить только первый том - в котором ввёл в литературу нового героя, дельца и плута, и создал бессмертный образ России как птицы-тройки, несущейся в неизвестном направлении.

комментарии: Варвара Бабицкая

О чём эта книга?

В губернский город N. приезжает отставной чиновник Павел Иванович Чичиков, человек, лишённый отличительных черт и всем приходящийся по нраву. Очаровав губернатора, городских чиновников и окрестных помещиков, Чичиков начинает объезжать последних с загадочной целью: он скупает мёртвые души, то есть умерших недавно крепостных, которые ещё не внесены в ревизскую сказку ⁠ и потому формально считаются живыми. Навестив последовательно карикатурных, каждый в своём роде, Собакевича, Манилова, Плюшкина, Коробочку и Ноздрёва, Чичиков оформляет купчие и готовится довести до конца свой таинственный план, но к концу первого (и единственного завершённого) тома поэмы в городе N. сгущаются какие-то хтонические силы, разражается скандал, и Чичиков, по формулировке Набокова, «покидает город на крыльях одного из тех восхитительных лирических отступлений... которые писатель всякий раз размещает между деловыми встречами персонажа». Так заканчивается первый том поэмы, задуманной Гоголем в трёх частях; третий том так и не был написан, а второй Гоголь сжёг — сегодня нам доступны только его реконструкции по сохранившимся отрывкам, причём в разных редакциях, поэтому, говоря о «Мёртвых душах», мы подразумеваем в общем случае только первый их том, завершённый и опубликованный автором.

Николай Гоголь. Гравюра по портрету работы Фёдора Моллера 1841 года

Когда она написана?

В знаменитом письме к Пушкину в Михайловское от 7 октября 1835 года Гоголь просит у поэта «сюжет для комедии», чему был успешный прецедент — интрига тоже выросла , рассказанного поэтом. К этому времени, однако, у Гоголя написаны уже три главы будущей поэмы (их содержание неизвестно, поскольку рукопись не сохранилась) и, главное, придумано название «Мёртвые души».

«Мёртвые души» задумывались как сатирический плутовской роман, парад злых карикатур, — как писал Гоголь в «Авторской исповеди», «если бы кто видел те чудовища, которые выходили из-под пера моего вначале для меня самого, он бы точно содрогнулся». Во всяком случае, содрогнулся Пушкин, который слушал в авторском чтении первые главы в ранней, не дошедшей до нас редакции, и воскликнул: «Боже, как грустна наша Россия!» 1 ⁠ . Таким образом, хотя впоследствии поэма Гоголя приобрела репутацию гневного приговора российской действительности, на самом деле мы имеем дело уже с добрыми, милыми «Мёртвыми душами».

Постепенно идея Гоголя изменилась: он пришёл к выводу, что «многие из гадостей не стоят злобы; лучше показать всю ничтожность их...», а главное, вместо случайных уродств решил изобразить «одни те, на которых заметней и глубже отпечатлелись истинно русские, коренные свойства наши», показав именно национальный характер и в хорошем, и в плохом. Сатира превратилась в эпос, поэму в трёх частях. План её был составлен в мае 1836 года в Санкт-Петербурге; 1 мая 1836-го там состоялась премьера «Ревизора», а уже в июне Гоголь уехал за границу, где провёл с небольшими перерывами следующие 12 лет. Первую часть своего главного труда Гоголь начинает осенью 1836 года в швейцарском городе Веве, переделывает всё начатое в Петербурге; оттуда он пишет Жуковскому о своём произведении: «Вся Русь явится в нём!» — и впервые называет его поэмой. Работа продолжается зимой 1836/37 года в Париже, где Гоголь узнаёт о гибели Пушкина — с этих пор в своём труде писатель видит нечто вроде пушкинского духовного завещания. Первые главы поэмы Гоголь читает знакомым литераторам зимой 1839/40 года, во время недолгого приезда в Россию. В начале 1841-го закончена почти полная редакция «Мёртвых душ», но Гоголь продолжает вносить изменения вплоть до декабря, когда он приехал в Москву хлопотать о публикации (последующие правки, внесённые по цензурным соображениям, в современных изданиях обычно не отражены).

Как она написана?

Самая яркая черта Гоголя — его буйное воображение: все вещи и явления представлены в гротескных масштабах, случайная ситуация оборачивается фарсом, мимоходом обронённое слово даёт побег в виде развёрнутого образа, из которого более экономный писатель мог бы сделать целый рассказ. «Мёртвые души» во многом обязаны комическим эффектом наивному и важному рассказчику, который с невозмутимой обстоятельностью описывает в мельчайших подробностях сущую чепуху. Пример такого приёма — «удивительный в своём нарочитом, монументально величавом идиотизме разговор о колесе» 2 Адамович Г. Доклад о Гоголе // Вопросы литературы. 1990. № 5. С. 145. ⁠ в первой главе поэмы (этот приём, страшно смешивший его друзей, Гоголь использовал и в устных импровизациях). С этой манерой резко контрастируют лирические отступления, где Гоголь переходит к поэтической риторике, немало взявшей у святых отцов и расцвеченной фольклором. Считается, что из-за своей насыщенности язык Гоголя «непереводимее всякой другой русской прозы» 3 Святополк-Мирский Д. П. История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2006. C. 241. ⁠ .

Анализируя гоголевские нелепицы и алогизмы, Михаил Бахтин использует термин «кокаланы» (coq-à-l’ânе), буквально означающий «с петуха на осла», а в переносном значении — словесную бессмыслицу, в основе которой лежит нарушение устойчивых семантических, логических, пространственно-временных связей (пример кокалана — «в огороде бузина, а в Киеве дядька»). Элементы «стиля кокалан» — божба и проклятия, пиршественные образы, хвалебно-бранные прозвища, «непубликуемые речевые сферы» — и действительно, такие простонародные выражения, как «фетюк, галантерейный, мышиный жеребёнок, кувшинное рыло, бабёшка» , многие современные Гоголю критики находили неудобопечатными; оскорбляли их и сведения о том, что «бестия Кувшинников ни одной простой бабе не спустит», что «он называет это попользоваться насчёт клубнички»; Николай Полевой Николай Алексеевич Полевой (1796-1846) — литературный критик, издатель, писатель. С 1825 по 1834 год издавал журнал «Московский телеграф», после закрытия журнала властями политические взгляды Полевого стали заметно консервативнее. С 1841 года издавал журнал «Русский вестник». ⁠ сетует на «слугу Чичикова, который провонял и везде носит с собою вонючую атмосферу; на каплю, которая капает из носа мальчишки в суп; на блох, которых не вычесали у щенка... на Чичикова, который спит нагой; на Ноздрёва, который приходит в халате без рубашки; на щипанье Чичиковым волосов из носа». Всё это в изобилии является на страницах «Мёртвых душ» — даже в самом поэтическом пассаже о птице-тройке рассказчик восклицает: «Чёрт побери всё!» Примерам пиршественных сцен нет числа — что обед у Собакевича, что угощение Коробочки, что завтрак у губернатора. Любопытно, что в своих суждениях о художественной природе «Мёртвых душ» Полевой фактически предвосхитил теории Бахтина (хотя и оценочно-отрицательно): «Если и допустим в низший отдел искусства грубые фарсы, итальянские буффонады, эпические поэмы наизнанку (travesti), поэмы вроде «Елисея» Майкова, можно ли не пожалеть, что прекрасное дарование г-на Гоголя тратится на подобные создания!»

Гусиное перо, которым Гоголь писал второй том «Мёртвых душ». Государственный исторический музей

Fine Art Images/Heritage Images/Getty Images

Что на неё повлияло?

Творчество Гоголя поразило современников оригинальностью — никакие прямые претексты ему не приискивались ни в отечественной словесности, ни в западной, что отметил, например, Герцен: «Гоголь полностью свободен от иностранного влияния; он не знал никакой литературы, когда сделал уже себе имя» 4 Герцен А. И. Литература и общественное мнение после 14 декабря 1825 года // Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века / Подгот. текста, сост., вступ. статья и примеч. В. К. Кантора и А. Л. Осповата. М.: Искусство, 1982. ⁠ . И современники, и позднейшие исследователи рассматривали «Мёртвые души» как равноправный элемент мирового литературного процесса, проводя параллели с Шекспиром, Данте, Гомером; Владимир Набоков сравнивал поэму Гоголя с «Тристрамом Шенди» Лоренса Стерна, джойсовским «Улиссом» и «Портретом» Генри Джеймса. Михаил Бахтин упоминает 5 Бахтин М. М. Рабле и Гоголь (Искусство слова и народная смеховая культура) // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975. С. 484-495. ⁠ о «прямом и косвенном (через Стерна и французскую натуральную школу) влиянии Рабле на Гоголя», в частности усматривая в структуре первого тома «интереснейшую параллель к четвёртой книге Рабле, то есть путешествию Пантагрюэля».

Святополк-Мирский Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) — публицист и литературовед. До эмиграции Святополк-Мирский выпускает сборник стихотворений, участвует в Первой мировой войне и в Гражданской войне на стороне Белого движения. В эмиграции с 1920 года; там издаёт «Историю русской литературы» на английском языке, увлекается евразийством и учреждает журнал «Вёрсты». В конце 20-х годов Святополк-Мирский интересуется марксизмом и в 1932 году переезжает в СССР. После возвращения он подписывает свои литературоведческие работы как «Д. Мирский». В 1937 году его отправляют в ссылку, где он погибает. ⁠ отмечает в творчестве Гоголя влияние традиции украинского народного и кукольного театра, казацких баллад («дум»), комических авторов от Мольера до водевилистов двадцатых годов, романа нравов, Стерна, немецких романтиков, особенно Тика и Гофмана (под влиянием последнего Гоголь написал ещё в гимназии поэму «Ганц Кюхельгартен», которая была уничтожена критикой, после чего Гоголь выкупил и сжёг все доступные экземпляры), французского романтизма во главе с Гюго, Жюлем Жаненом Жюль-Габриель Жанен (1804-1874) — французский писатель, критик. В течение больше чем сорока лет работал театральным критиком в газете Journal des Debats. В 1858 году был издан сборник его театральных фельетонов. Жанен прославился романом «Мёртвый осёл и гильотинированная женщина», ставшим программным текстом французской неистовой школы. В письме к Вере Вяземской Пушкин называет роман «прелестным» и ставит Жанена выше Виктора Гюго. ⁠ и их общим учителем Мэтьюрином Чарльз Роберт Мэтьюрин (1780-1824) — английский писатель. С 23 лет служил викарием в ирландской церкви, первые романы писал под псевдонимом. Стал известным благодаря пьесе «Бертран», её высоко оценили Байрон и Вальтер Скотт. Роман Мэтьюрина «Мельмот Скиталец» считается классическим образцом английской готической литературы. ⁠ , «Илиады» в переводе Гнедича. Но всё это, заключает исследователь, «только детали целого, столь оригинального, что этого нельзя было ожидать». Русские предшественники Гоголя — Пушкин и особенно Грибоедов (в «Мёртвых душах» множество косвенных цитат из , например обилие закадровых и бесполезных для сюжета персонажей, прямо заимствованные ситуации, просторечие, которое и Грибоедову, и Гоголю критики ставили в упрёк).

Очевидна параллель «Мёртвых душ» с «Божественной комедией» Данте, трёхчастную структуру которой, по авторскому замыслу, должна была повторять его поэма. Сравнение Гоголя с Гомером после ожесточённой полемики стало общим местом уже в гоголевские времена, однако тут уместнее вспомнить не «Илиаду», а «Одиссею» — странствие от химеры к химере, в конце которого героя ждёт, как награда, домашний очаг; своей Пенелопы у Чичикова нет, но «о бабёнке, о детской» он мечтает нередко. «Одиссею» в переводе Жуковского Гоголь, по воспоминаниям знакомых, читал им вслух, восхищаясь каждой строчкой.

Пошлость, которую олицетворяет Чичиков, — одно из главных отличительных свойств дьявола, в чьё существование, надо добавить, Гоголь верил куда больше, чем в существование Бога

Не без цензурных проволочек. Вообще, отношения Гоголя с цензурой были довольно двусмысленными — так, допустил к постановке лично Николай I, на которого Гоголь и впоследствии рассчитывал в разных смыслах — даже просил (и получил) материальное вспомоществование на правах первого русского писателя. Тем не менее о «Мёртвых душах» пришлось похлопотать: «Никогда, может быть, не употребил Гоголь в дело такого количества житейской опытности, сердцеведения, заискивающей ласки и притворного гнева, как в 1842 году, когда приступил к печатанию «Мёртвых душ», — вспоминал позднее критик Павел Анненков Павел Васильевич Анненков (1813-1887) — литературовед и публицист, первый биограф и исследователь Пушкина, основатель пушкинистики. Приятельствовал с Белинским, в присутствии Анненкова Белинский написал своё фактическое завещание — «Письмо к Гоголю», под диктовку Гоголя Анненков переписывал «Мёртвые души». Автор воспоминаний о литературной и политической жизни 1840-х годов и её героях: Герцене, Станкевиче, Бакунине. Один из близких друзей Тургенева — все свои последние произведения писатель до публикации отправлял Анненкову. ⁠ .

На заседании московского цензурного комитета 12 декабря 1841 года «Мёртвые души» были поручены заботам цензора Ивана Снегирёва Иван Михайлович Снегирёв (1793-1868) — историк, искусствовед. С 1816 года преподавал латынь в Московском университете. Был членом Общества любителей русской словесности, больше 30 лет служил цензором. Снегирёв — один из первых исследователей русского фольклора и лубочных картин, изучал памятники старинного русского зодчества. Ввёл в искусствоведение термин «парсуна», обозначающий портретную живопись XVI-XVIII веков в технике иконописи. ⁠ , который сперва нашёл произведение «совершенно благонамеренным», но затем почему-то побоялся пропустить книгу в печать самостоятельно и передал её на рассмотрение коллегам. Тут сложности вызвало, прежде всего, само название, означавшее, по мнению цензоров, безбожие (ведь душа человеческая бессмертна) и осуждение крепостного права (в действительности Гоголь никогда не имел в виду ни того, ни другого). Опасались также, что афера Чичикова подаст дурной пример. Столкнувшись с запретом, Гоголь забрал рукопись из московского цензурного комитета и через Белинского послал в Петербург, попросив при этом похлопотать князя Владимира Одоевского, Вяземского и своего доброго друга Александру Смирнову-Россет ⁠ . Петербургский цензор Никитенко Александр Васильевич Никитенко (1804-1877) — критик, редактор, цензор. В 1824 году Никитенко, происходивший из крестьян, получил вольную; он смог поступить в университет и сделать академическую карьеру. В 1833 году Никитенко начал работать цензором и к концу жизни дослужился до чина тайного советника. С 1839 по 1841 год был редактором журнала «Сын отечества», с 1847-го по 1848-й — журнала «Современник». Известность получили мемуары Никитенко, которые вышли уже посмертно, в конце 1880-х годов. ⁠ отнёсся к поэме восторженно, однако счёл совершенно непроходной «Повесть о капитане Копейкине» 6 Русская старина. 1889. № 8. С. 384-385. ⁠ . Гоголь, исключительно дороживший «Повестью» и не видевший смысла печатать поэму без этого эпизода, значительно её переделал, убрав все опасные места, и наконец получил разрешение. «Повесть о капитане Копейкине» печаталась до самой революции в отцензурированной версии; из существенных цензурных правок следует упомянуть ещё название, которое Никитенко изменил на «Похождения Чичикова, или Мёртвые души», сместив таким образом акцент с политической сатиры на плутовской роман.

Первые экземпляры «Мёртвых душ» вышли из типографии 21 мая 1842 года, уже через два дня Гоголь отбыл за границу 7 Шенрок В. И. Материалы для биографии Гоголя. В 4 томах. М., 1892-1898. ⁠ .

Заглавный лист первого издания романа, 1842 год

Обложка «Мёртвых душ», нарисованная Гоголем для издания 1846 года

Как её приняли?

С практически единодушным восторгом. У Гоголя вообще была удивительно счастливая писательская судьба: ни одного другого классика так не ласкал русский читатель. С выходом первого тома «Мёртвых душ» культ Гоголя окончательно утвердился в русском обществе, от Николая I до рядовых читателей и литераторов всех лагерей.

Молодой Достоевский знал «Мёртвые души» наизусть. В «Дневнике писателя» он рассказывает, как «пошёл… к одному из прежних товарищей; мы всю ночь проговорили с ним о «Мёртвых душах» и читали их, в который раз не помню. Тогда это бывало между молодёжью; сойдутся двое или трое: «А не почитать ли нам, господа, Гоголя!» — садятся и читают, и пожалуй, всю ночь». В моду вошли гоголевские словечки, молодёжь стриглась «под Гоголя» и копировала его жилетки. Музыкальный критик, искусствовед Владимир Стасов вспоминал, что появление «Мёртвых душ» стало событием необычайной важности для учащейся молодёжи, толпой читавшей поэму вслух, чтобы не спорить об очереди: «…Мы в продолжение нескольких дней читали и перечитывали это великое, неслыханно оригинальное, несравненное, национальное и гениальное создание. Мы были все точно опьянелые от восторга и изумления. Сотни и тысячи гоголевских фраз и выражений тотчас же были всем известны наизусть и пошли в общее употребление» 8 Стасов В. В. <Гоголь в восприятии русской молодёжи 30-40-х гг.> // Н. В. Гоголь в воспоминаниях современников / Ред., предисл. и коммент. С. И. Машинского. М.: Гос. издат. худож. лит., 1952. С. 401—402. ⁠ .

Впрочем, по поводу гоголевских словечек и фраз мнения разнились. Бывший издатель «Московского телеграфа» Энциклопедический журнал, издававшийся Николаем Полевым с 1825 по 1834 год. Журнал обращался к широкому кругу читателей и выступал за «просвещение средних сословий». В 1830-е годы число подписчиков достигло пяти тысяч человек, рекордная по тем временам аудитория. Журнал был закрыт по личному указу Николая I из-за отрицательной рецензии на понравившуюся императору пьесу Нестора Кукольника. ⁠ Николай Полевой был оскорблён выражениями и реалиями, которые сейчас выглядят совершенно невинно: «На каждой странице книги раздаются перед вами: подлец, мошенник, бестия... все трактирные поговорки, брани, шутки, всё, чего можете наслушаться в беседах лакеев, слуг, извозчиков»; язык Гоголя, утверждал Полевой, «можно назвать собранием ошибок против логики и грамматики…» 9 Русский вестник. 1842. № 5-6. С. 41. ⁠ С ним был согласен Фаддей Булгарин Фаддей Венедиктович Булгарин (1789-1859) — критик, писатель и издатель, самый одиозный персонаж литературного процесса первой половины XIX века. В юности Булгарин воевал в наполеоновском отряде и даже участвовал в походе на Россию, с середины 1820-х он сторонник российской реакционной политики и агент Третьего отделения. Написанный Булгариным роман «Иван Выжигин» имел большой успех и считается одним из первых плутовских романов в российской литературе. Булгарин издавал журнал «Северный архив», первую частную газету с политическим отделом «Северная пчела» и первый театральный альманах «Русская Талия». ⁠ : «Ни в одном русском сочинении нет столько безвкусия, грязных картин и доказательств совершенного незнания русского языка, как в этой поэме…» 10 Северная пчела. 1842. № 119. ⁠ Белинский возразил на это, что хотя язык Гоголя «точно неправилен, нередко грешит против грамматики», зато «у Гоголя есть нечто такое, что заставляет не замечать небрежности его языка — есть слог», и уколол чопорного читателя, который оскорбляется в печати тем, что свойственно ему в жизни, не понимая «поэмы, основанной на пафосе действительности, как она есть». С подачи Белинского, литературного законодателя сороковых годов, Гоголь был признан первым русским писателем — долгое время всё свежее и талантливое, что произрастало после него в литературе, автоматически относилось критиками к гоголевской школе.

До появления «Мёртвых душ» положение Гоголя в литературе было ещё невнятно — «ни один поэт на Руси не имел такой странной судьбы, как Гоголь: в нём не смели видеть великого писателя даже люди, знавшие наизусть его творения» 11 Белинский В. Г. Похождения Чичикова, или Мёртвые души. // Отечественные записки. 1842. Т. XXIII. № 7. Отд. VI «Библиографическая хроника». С. 1-12. ⁠ ; теперь же он перешёл из разряда комических писателей в статус несомненного классика.

Гоголь стал как бы прародителем всей новой литературы и яблоком раздора для литературных партий, которые не могли поделить между собой главного русского писателя. В год выхода поэмы Герцен писал в дневнике: «Толки о «Мёртвых душах». Славянофилы и антиславянисты разделились на партии. Славянофилы № 1 говорят, что это апотеоза Руси, «Илиада» наша, и хвалят, след., другие бесятся, говорят, что тут анафема Руси и за то ругают. Обратно тоже раздвоились антиславянисты. Велико достоинство художественного произведения, когда оно может ускользать от всякого одностороннего взгляда». Сергей Аксаков, оставивший о Гоголе обширные и чрезвычайно ценные мемуары и побудивший к тому же других сразу после смерти писателя, преувеличивает близость Гоголя к славянофилам и умалчивает о взаимоотношениях Гоголя с Белинским и его лагерем (впрочем, Гоголь и сам старался не ставить Аксакова в известность об этих отношениях). Белинский не отставал: «Влияние Гоголя на русскую литературу было огромно. Не только все молодые таланты бросились на указанный им путь, но и некоторые писатели, уже приобретшие известность, пошли по этому же пути, оставивши свой прежний. Отсюда появление школы, которую противники её думали унизить названием натуральной». Достоевский, Григорович, Гончаров, Некрасов, Салтыков-Щедрин — трудно вспомнить, на кого из русских писателей второй половины XIX века Гоголь не повлиял.

Вслед за потомком эфиопов Пушкиным, выходец из Малороссии Гоголь надолго стал главным русским писателем и пророком. Художник Александр Иванов изобразил Гоголя на знаменитом полотне «Явление Христа народу» в виде фигуры, стоящей ближе всех к Иисусу. Уже при жизни Гоголя и вскоре после его смерти появились немецкий, чешский, английский, французский переводы поэмы.

В 1920-30-е годы «Мёртвые души» адаптировал Михаил Булгаков. В его фельетоне «Похождения Чичикова» герои поэмы Гоголя оказывались в России 20-х годов и Чичиков делал головокружительную карьеру, становясь миллиардером. В начале 1930-х пьеса Булгакова «Мёртвые души» с успехом шла во МХАТе; был им создан и киносценарий, никем, правда, не использованный. Гоголевская поэма отозвалась в литературе и более косвенно: скажем, стихотворение Есенина «Не жалею, не зову, не плачу» (1921) написано под впечатлением от лирического вступления к шестой — плюшкинской — главе «Мёртвых душ», в чём признавался сам поэт (на это намекают строки «О, моя утраченная свежесть» и «Я теперь скупее стал в желаньях»).

Имена некоторых гоголевских помещиков стали нарицательными: в «маниловском прожектёрстве» обвинял народников Ленин, Маяковский озаглавил стихотворение о жадном обывателе «Плюшкин». Пассаж о птице-тройке школьники десятилетиями учили наизусть.

Экранизирована поэма Гоголя была впервые ещё в 1909 году в ателье Ханжонкова; в 1960 году фильм-спектакль «Мёртвые души» по пьесе Булгакова снял Леонид Трауберг; в 1984 году пятисерийный фильм с Александром Калягиным в главной роли снял Михаил Швейцер. Из новейших интерпретаций можно вспомнить «Дело о «Мёртвых душах» режиссёра Павла Лунгина и громкую театральную постановку Кирилла Серебренникова в «Гоголь-центре» в 2013 году.

Фрагмент картины Александра Иванова «Явление Христа народу». 1837–1857 годы. Третьяковская галерея. Иванов писал с Гоголя лицо ближайшего к Иисусу человека

Была ли афера Чичикова осуществима на практике?

Каким бы фантастическим ни казалось предприятие с «мёртвыми душами», оно было не только осуществимо, но формально не нарушало законов и даже имело прецеденты.

Умершие крепостные крестьяне, числящиеся за помещиком по ревизской сказке Документ с результатами переписи податного населения, проводившейся в России в XVIII и первой половине XIX века. В сказках указывались имя, отчество, фамилия, возраст владельца двора и членов его семьи. Всего было проведено десять таких ревизий. ⁠ , для государства были живыми до следующей переписи и облагались подушным налогом. Расчёт Чичикова был в том, что помещики будут только рады избавиться от лишнего оброка и уступят ему за гроши мёртвых (но на бумаге живых) крестьян, которых он затем сможет заложить. Единственная заминка состояла в том, что крестьян нельзя было ни купить, не заложить без земли (это, возможно, анахронизм: такая практика была запрещена только в 1841 году, а действие первого тома «Мёртвых душ» разворачивается десятилетием раньше), но Чичиков разрешил её легко: «Да ведь я куплю на вывод, на вывод; теперь земли в Таврической и Херсонской губерниях отдаются даром, только заселяй».

Сюжет поэмы, подаренный Гоголю Пушкиным (как пишет Гоголь в «Авторской исповеди»), был взят из реальной жизни. Как пишет Пётр Бартенев Пётр Иванович Бартенев (1829-1912) — историк, литературовед. С 1859 по 1873 год был руководителем Чертковской библиотеки, первой общедоступной библиотеки в Москве. Писал монографии о Пушкине, наряду с Павлом Анненковым считается родоначальником пушкинистики. С 1863 года издавал исторический журнал «Русский архив». Как историк консультировал Толстого в работе над «Войной и миром». ⁠ в примечании к воспоминаниям Владимира Соллогуба Владимир Александрович Соллогуб (1813-1882) — писатель. Служил в Министерстве иностранных дел, публиковал в журналах светские повести. Самым известным произведением Соллогуба стала повесть «Тарантас», вышедшая в 1845 году. Имел звание придворного историографа. Соллогуб был близким приятелем Пушкина: в 1836 году между ними могла состояться дуэль, но стороны помирились, Соллогуб выступал секундантом Пушкина на первой дуэли с Дантесом. ⁠ : «В Москве Пушкин был с одним приятелем на бегу. Там был также некто П. (старинный франт). Указывая на него Пушкину, приятель рассказал про него, как он скупил себе мёртвых душ, заложил их и получил большой барыш. Пушкину это очень понравилось. «Из этого можно было бы сделать роман», — сказал он между прочим. Это было ещё до 1828 года» 12 Русский архив. 1865. С. 745. ⁠ .

На это мог наложиться и другой сюжет, заинтересовавший Пушкина во время его пребывания в Кишинёве. В Бессарабию в начале XIX века массово бежали крестьяне. Чтобы скрыться от полиции, беглые крепостные часто принимали имена умерших. Особенно славился такой практикой город Бендеры, чьё население называли «бессмертным обществом»: в течение многих лет там не было зарегистрировано ни единого смертного случая. Как показало расследование, в Бендерах было принято за правило: умерших «из общества не исключать», а их имена отдавать новоприбывшим беглым крестьянам.

Увы! толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие

Николай Гоголь

Вообще мошенничества с ревизскими списками были нередки. Дальняя родственница Гоголя Марья Григорьевна Анисимо-Яновская была уверена, что идею поэмы подал писателю её собственный дядя Харлампий Пивинский. Имея пятерых детей и при этом всего 200 десятин Десятина — единица земельной площади, равняющаяся 1,09 гектара. 200 десятин составляют 218 гектаров. ⁠ земли и 30 душ крестьян, помещик сводил концы с концами благодаря винокурне. Вдруг прошёл слух, что курить вино разрешено будет лишь помещикам, имеющим не менее 50 душ. Мелкопоместные дворяне загоревали, а Харлампий Петрович «поехал в Полтаву, да и внёс за своих умерших крестьян оброк, будто за живых. А так как своих, да и с мёртвыми, далеко до пятидесяти не хватало, то набрал он в бричку горилки, да и поехал по соседям и накупил у них за эту горилку мёртвых душ, записал их себе и, сделавшись по бумагам владельцем пятидесяти душ, до самой смерти курил вино и дал этим тему Гоголю, который бывал в Федунках, имении Пивинского, в 17 верстах от Яновщины Другое название имения Гоголей — Васильевка. ⁠ ; кроме того, и вся Миргородчина знала про мёртвые души Пивинского» 13 Русская старина. 1902. № 1. С. 85-86. ⁠ .

Другой местный анекдот вспоминает гимназический однокашник Гоголя: «В Нежине… был некто К-ачь, серб; огромного роста, очень красивый, с длиннейшими усами, страшный землепроходец, — где-то купил он землю, на которой находится — сказано в купчей крепости — 650 душ; количество земли не означено, но границы указаны определительно. …Что же оказалось? Земля эта была — запущенное кладбище. Этот самый случай рассказывал 14 Литературное наследство. Т. 58. М.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 774. ⁠ Гоголю за границей князь Н. Г. Репнин Николай Григорьевич Репнин-Волконский (1778-1845) — военный. Участвовал в бою под Аустерлицем, после которого попал в плен — Наполеон I отправил Репнина к Александру I с предложением вступить в переговоры. Во время войны 1812 года командовал кавалерийской дивизией. Был генерал-губернатором Саксонии и Малороссии. С 1828 года член Государственного совета. Из-за обвинения в неправильном расходовании казённых денег ушёл в отставку. ⁠ »

Вероятно, рассказ этот Гоголь выслушал в ответ на просьбу снабжать его сведениями о разных «казусах», «могущих случиться при покупке мёртвых душ», с которой он донимал всех своих родственников и знакомых, — возможно, именно эта история отозвалась во втором томе поэмы в реплике генерала Бетрищева: «Чтоб отдать тебе мёртвых душ? Да за такую выдумку я тебе их с землёй, с жильём! Возьми себе всё кладбище!»

Несмотря на тщательные изыскания, проведённые писателем, в плане Чичикова остались неувязки, на которые указал Гоголю после выхода поэмы Сергей Аксаков 15 Переписка Н. В. Гоголя. В 2 томах. Т. 2. М.: Худож. лит-ра, 1988. С. 23-24. ⁠ : «Я очень браню себя, что одно просмотрел, а на другом мало настаивал: крестьяне на вывод продаются с семействами, а Чичиков отказался от женского пола; без доверенности, выданной в присутственном месте, нельзя продать чужих крестьян, да и председатель не может быть в одно и то же время и доверенным лицом, и присутствующим по этому делу». Женщин и детей недальновидный Чичиков не покупал, видимо, просто потому, что их номинальная цена была ниже, чем за мужиков.

Пётр Боклевский. Чичиков. Иллюстрация к «Мёртвым душам». 1895 год

Почему «Мёртвые души» — поэма?

Назвав своё главное произведение поэмой, Гоголь, прежде всего, имел в виду, что это не повесть и не роман в понимании его времени. Такое необычное жанровое определение проясняют наброски Гоголя к неосуществлённой «Учебной книге словесности для русского юношества», где Гоголь, разбирая разные роды литературы, «величайшим, полнейшим, огромнейшим и многостороннейшим из всех созданий» называет эпопею, способную охватить целую историческую эпоху, жизнь нации или даже всего человечества, — в пример такой эпопеи Гоголь приводит «Илиаду» и «Одиссею», любимые им в переводах Гнедича и Жуковского соответственно. В то же время роман, как мы интуитивно назвали бы «Мёртвые души» сегодня, «есть сочинение слишком условленное», в нём главное — интрига: все события в нём должны непосредственно относиться к судьбе главного героя, персонажей романа автор не может «передвигать быстро и во множестве, в виде пролетающих мимо явлений»; роман «не берёт всю жизнь, но замечательное происшествие в жизни» — а ведь цель Гоголя была именно в том, чтобы создать своего рода русский космос.

Русским Гомером немедленно объявил Гоголя в печати Константин Аксаков, вызвав насмешки Белинского, в действительности не совсем справедливые. Многие приёмы Гоголя, смутившие критиков, становятся понятны именно в гомеровском контексте: например, лирическое отступление, ради которого рассказчик бросает Чичикова на дороге, чтобы так же внезапно к нему вернуться, или развёрнутые сравнения, пародирующие — по выражению Набокова — ветвистые параллели Гомера. Господ в чёрных фраках на вечеринке у губернатора, снующих вокруг дам, Гоголь сравнивает с роем мух — и из этого сравнения вырастает целая живая картина: портрет старой ключницы, которая колет сахар летним днём. Точно так же, сравнив лицо Собакевича с тыквой-горлянкой, Гоголь вспоминает, что из таких тыкв делают балалайки — и перед нами из ниоткуда вырастает образ балалаечника, «мигача и щёголя, и подмигивающего и посвистывающего на белогрудых и белошейных девиц» и решительно никакой роли не играющего в сюжете поэмы.

В ту же эпическую копилку — внезапные и неуместные перечисления не относящихся к действию имён и деталей: Чичиков, желая развлечь губернаторскую дочку, рассказывает ей приятные вещи, которые «уже случалось ему произносить в подобных случаях в разных местах, именно: в Симбирской губернии у Софрона Ивановича Беспечного, где были тогда дочь его Аделаида Софроновна с тремя золовками: Марьей Гавриловной, Александрой Гавриловной и Адельгейдой Гавриловной; у Фёдора Фёдоровича Перекроева в Рязанской губернии; у Фрола Васильевича Победоносного в Пензенской губернии и у брата его Петра Васильевича, где были свояченица его Катерина Михайловна и внучатные сёстры её Роза Фёдоровна и Эмилия Фёдоровна; в Вятской губернии у Петра Варсонофьевича, где была сестра невестки его Пелагея Егоровна с племянницей Софьей Ростиславной и двумя сводными сёстрами — Софией Александровной и Маклатурой Александровной» — чем не гомеровский список кораблей.

Помимо этого, жанровое определение «Мёртвых душ» отсылает к произведению Данте, которое называется «Божественной комедией», но представляет собой поэму. Трёхчастную структуру «Божественной комедии», предположительно, должны были повторить «Мёртвые души», но закончен оказался только «Ад».

Ревизская сказка 1859 года по деревне Новое Катаево Оренбургской губернии

Карта Херсонской губернии. 1843 год

Почему Чичикова принимают за Наполеона?

Сходство Чичикова с Наполеоном встревоженно обсуждают чиновники города N., обнаружив, что обаятельнейший Павел Иванович оказался каким-то зловещим проходимцем: «…Вот теперь они, может быть, и выпустили его с острова Елены, и вот он теперь и пробирается в Россию будто бы Чичиков». Такое подозрение — наряду с делателем фальшивых ассигнаций, чиновником генерал-губернаторской канцелярии (то есть фактически ревизором), благородным разбойником «вроде Ринальда Ринальдина Герой-разбойник из романа Кристиана Августа Вульпиуса «Ринальдо Ринальдини», вышедшего в 1797 году. ⁠ » — выглядит обычным гоголевским абсурдизмом, однако в поэме оно возникло не случайно.

Ещё и в «Старосветских помещиках» некто «рассказывал, что француз тайно согласился с англичанином выпустить опять на Россию Бонапарта». Подобные разговоры могли подпитываться слухами о «ста днях», т. е. о побеге Наполеона с острова Эльба и его вторичном кратком правлении во Франции в 1815 году. Это, кстати, единственное место в поэме, где уточняется время действия «Мёртвых душ»: «Впрочем, нужно помнить, что всё это происходило вскоре после достославного изгнания французов. В это время все наши помещики, чиновники, купцы, сидельцы и всякий грамотный и даже неграмотный народ сделались, по крайней мере на целые восемь лет, заклятыми политиками». Таким образом, Чичиков путешествует по русской глубинке в начале 1820-х годов (по летам он старше и Онегина, и Печорина), а точнее, вероятно, в 1820 или 1821 году, поскольку Наполеон умер 5 мая 1821 года, после чего возможность подозревать его в Чичикове естественным образом пропала.

К приметам времени относятся и некоторые косвенные признаки, вроде любимой почтмейстером «Ланкастеровой школы взаимного обученья» Система взаимного обучения, согласно которой старшие ученики обучают младших. Придумана в Великобритании в 1791 году Джозефом Ланкастером. Русское «Общество училищ взаимного обучения» было учреждено в 1819 году. Поборниками ланкастерской системы были многие участники тайных обществ; так, декабрист В. Ф. Раевский попал в 1820 году под следствие за «вредную пропаганду среди солдат» именно в связи с преподавательской деятельностью. ⁠ , которую Грибоедов упоминает в «Горе от ума» как характерное увлечение декабристского круга.

Бонапарт, внезапно объявившийся инкогнито в заштатном русском городе, — распространённый фольклорный мотив времён Наполеоновских войн. Пётр Вяземский приводит в «Старой записной книжке» анекдот об Алексее Михайловиче Пушкине (троюродном брате поэта и большом острослове), в войну 1806-1807 годов состоявшем по милиционной службе при князе Юрии Долгоруком: «На почтовой станции одной из отдалённых губерний заметил он в комнате смотрителя портрет Наполеона, приклеенный к стене. «Зачем держишь ты у себя этого мерзавца?» «А вот затем, Ваше превосходительство, — отвечает он, — что, если неравно, Бонапартий под чужим именем или с фальшивой подорожною приедет на мою станцию, я тотчас по портрету признаю его, голубчика, схвачу, свяжу, да и представлю начальству». «А, это дело другое!» — сказал Пушкин».

«Ах ты мордашка эдакой!» Чичиков (Александр Калягин)

А может быть, Чичиков — чёрт?

«Чорта называю прямо чортом, не даю ему вовсе великолепного костюма à la Байрон и знаю, что он ходит во фраке» 16 Аксаков С. Т. Собрание сочинений в 5 томах. Т. 3. М.: Правда, 1966. С. 291-292. ⁠ , — писал Гоголь Сергею Аксакову из Франкфурта в 1844 году. Эту мысль развил в статье «Гоголь и чёрт» Дмитрий Мережковский: «Главная сила дьявола — уменье казаться не тем, что он есть. <...> Гоголь первый увидел чёрта без маски, увидел подлинное лицо его, страшное не своей необычайностью, а обыкновенностью, пошлостью; первый понял, что лицо чёрта есть не далёкое, чуждое, странное, фантастическое, а самое близкое, знакомое, вообще реальное «человеческое… почти наше собственное лицо в те минуты, когда мы не смеем быть сами собою и соглашаемся быть «как все».

В этом свете искры на брусничном фраке Чичикова блестят зловеще (Чичиков, как мы помним, вообще в одежде держался «коричневых и красноватых цветов с искрою»; во втором томе купец продаёт ему сукно оттенка «наваринского дыму с пламенем»).

Павел Иванович лишён отличительных черт: он «не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод» и при этом, как настоящий искуситель, очаровывает всех, с каждым говоря на его языке: с Маниловым он сентиментален, с Собакевичем деловит, с Коробочкой попросту груб, умеет поддержать любой разговор: «Шла ли речь о лошадином заводе, он говорил и о лошадином заводе… трактовали ли касательно следствия, произведённого казённою палатою, — он показал, что ему небезызвестны и судейские проделки; было ли рассуждение о билиартной игре — и в билиартной игре не давал он промаха; говорили ли о добродетели, и о добродетели рассуждал он очень хорошо, даже со слезами на глазах». Чичиков покупает человеческие души не только в деловом смысле, но и в переносном — для каждого он становится зеркалом, чем подкупает.

В лирическом отступлении автор прямо спрашивает читателя: «А кто из вас… в минуты уединённых бесед с самим собой углубит во внутрь собственной души сей тяжёлый запрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?» Да, как бы не так!» — тогда как в соседе всякий сразу же Чичикова узнать готов.

Да не нужно ли ещё чего? Может, ты привык, отец мой, чтобы кто-нибудь почесал на ночь пятки. Покойник мой без этого никак не засыпал

Николай Гоголь

И смотрясь в это зеркало, бледнеет инспектор врачебной управы, подумавший, что под мёртвыми душами разумеются больные, умершие в лазаретах, потому что он не принял нужных мер; бледнеет председатель, выступивший в сделке с Плюшкиным поверенным вопреки закону; бледнеют чиновники, покрывшие недавнее убийство купцов: «Все вдруг отыскали в себе такие грехи, каких даже не было».

Сам Чичиков непрестанно любуется на себя в зеркало, треплет себя по подбородку и одобрительно комментирует: «Ах ты, мордашка эдакой!» — но читатель так и не встретит описания его лица, за исключением апофатического, хотя прочие герои поэмы описаны очень подробно. Он как будто не отражается в зеркалах — как нечисть в народных поверьях. В фигуре Чичикова сконцентрирована та знаменитая гоголевская чертовщина, на которой построены «Вечера на хуторе близ Диканьки» и которая в «Мёртвых душах» присутствует хотя и не так явно, но несомненно. Михаил Бахтин обнаруживает в основе «Мёртвых душ» «формы весёлого (карнавального) хождения по преисподней, по стране смерти. <…> Недаром, конечно, загробный момент присутствует в самом замысле и заголовке гоголевского романа («Мёртвые души»). Мир «Мёртвых душ» — мир весёлой преисподней. <...> Найдём мы в нём и отребье, и барахло карнавального «ада», и целый ряд образов, являющихся реализацией бранных метафор» 17 Бахтин М. М. Рабле и Гоголь (Искусство слова и народная смеховая культура) // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975. С. 484-495. ⁠ .

В этом контексте Чичиков — карнавальный, балаганный чёртик, ничтожный, комичный и противопоставленный возвышенному романтическому злу, часто встречающемуся в современной Гоголю литературе («дух отрицанья, дух сомненья» — пушкинский демон — является у Гоголя в образе во всех отношениях приятной дамы, которая «была отчасти материалистка, склонная к отрицанию и сомнению, и отвергала весьма многое в жизни»).

Этот жизнерадостный демонизм, как отмечает 18 ⁠ исследовательница Елена Смирнова, сгущается к концу первого тома в картине «взбунтованного» города, где из всех углов полезла встревоженная Чичиковым нечисть: «…И всё, что ни есть, поднялось. Как вихорь взметнулся дотоле, казалось, дремавший город! Вылезли из нор все тюрюки и байбаки... <…> Показался какой-то Сысой Пафнутьевич и Макдональд Карлович, о которых и не слышно было никогда; в гостиных заторчал какой-то длинный, длинный с простреленною рукою, такого высокого роста, какого даже и не видано было. На улицах показались крытые дрожки, неведомые линейки, дребезжалки, колесосвистки — и заварилась каша».

Манилов (Юрий Богатырёв)

Пётр Боклевский. Манилов. Иллюстрация к «Мёртвым душам». 1895 год

Пётр Боклевский. Коробочка. Иллюстрация к «Мёртвым душам». 1895 год

Почему рассказчик в «Мёртвых душах» так боится дам?

Стоит рассказчику коснуться в своих рассуждениях дам, на него нападает ужас: «Дамы города N. были… нет, никаким образом не могу; чувствуется точно робость. В дамах города N. больше всего замечательно было то… Даже странно, совсем не подымается перо, точно будто свинец какой-нибудь сидит в нём».

Уверения эти не следует принимать за чистую монету — ведь тут же мы находим такое, например, смелое описание: «Всё было у них придумано и предусмотрено с необыкновенною осмотрительностию; шея, плечи были открыты именно настолько, насколько нужно, и никак не дальше; каждая обнажила свои владения до тех пор, пока чувствовала, по собственному убеждению, что они способны погубить человека; остальное всё было припрятано с необыкновенным вкусом: или какой-нибудь лёгонький галстучек из ленты или шарф легче пирожного, известного под именем поцалуя, эфирно обнимал и обвивал шею, или выпущены были из-за плеч, из-под платья, маленькие зубчатые стенки из тонкого батиста, известные под именем скромностей. Эти скромности скрывали напереди и сзади то, что уже не могло нанести гибели человеку, а между тем заставляли подозревать, что там-то именно и была самая погибель».

Тем не менее опасения у рассказчика есть, и не беспочвенные. Литературовед Елена Смирнова заметила, что разговор «дамы приятной во всех отношениях» и «дамы просто приятной» в «Мёртвых душах» близко к тексту повторяет щебет княжон с Натальей Дмитриевной Горич в третьем действии «Горя от ума» («1-я княжна : Какой фасон прекрасный! 2-я княжна: Какие складочки! 1-я княжна: Обшито бахромой. Наталья Дмитриевна: Нет, если б видели мой тюрлюрлю атласный…» — и т. п.) и играет ту же конструктивную роль в действии 19 Смирнова Е. А. Поэма Гоголя «Мёртвые души». Л.: Наука, 1987. ⁠ .

В обоих случаях от обсуждения мод, «глазков и лапок», дамы переходят непосредственно к сплетням и, восстав «общим бунтом» (у Грибоедова) или направившись «каждая в свою сторону бунтовать город» (у Гоголя), запускают слух, разрушивший жизнь главному герою: в одном случае о сумасшествии, в другом — о злокозненном плане увоза губернаторской дочки. В дамах города N. Гоголь отчасти изобразил матриархальный террор фамусовской Москвы.

Не знаем, что будет в остальных двух частях поэмы; но до сих пор на первом плане люди, злоупотребляющие своею должностию и наживающиеся противозаконными средствами

Константин Масальский

Яркое исключение — губернаторская дочка. Это вообще единственный персонаж в первом томе поэмы, которым откровенно любуется рассказчик — её личиком, похожим на свеженькое яичко, и тоненькими ушками, рдеющими тёплым солнечным светом. Необыкновенное действие производит она на Чичикова: впервые он растерян, пленён, забывает о наживе и необходимости всем угождать и, «обратившись в поэта», рассуждает, что твой Руссо: «Она теперь как дитя, всё в ней просто: она скажет, что ей вздумается, засмеётся, где захочет засмеяться».

Этот светлый и совершенно безмолвный женский образ должен был довоплотиться во втором томе «Мёртвых душ» в положительном идеале — Улиньке. Отношение Гоголя к женщинам мы знаем по его «Выбранным местам из переписки с друзьями», где он опубликовал под заглавием «Женщина в свете» вариации на свои реальные письма к Александре Смирновой-Россет Александра Осиповна Смирнова (девичья фамилия — Россет; 1809-1882) — фрейлина императорского двора. Фрейлиной императрицы Марии Фёдоровны стала в 1826 году. В 1832 году вышла замуж за чиновника Министерства иностранных дел Николая Смирнова. Приятельствовала с Пушкиным, Жуковским, Вяземским, Одоевским, Лермонтовым и Гоголем. ⁠ , которую часто называют «утаённой любовью» Гоголя, во всю жизнь не замеченного в любовных связях. Идеальная женщина, выработанная Гоголем с юности под влиянием немецких романтиков, бесплотна, почти безмолвна и явно бездеятельна — она «оживотворяет» общество, заражённое «нравственной усталостью», одним своим присутствием и своей красотой, которая недаром поражает даже самые очерствевшие души: «Если уже один бессмысленный каприз красавицы бывал причиной переворотов всемирных и заставлял делать глупости наиумнейших людей, что же было бы тогда, если бы этот каприз был осмыслен и направлен к добру?» (Как мы видим, женская власть и здесь амбивалентна: так и из губернаторской дочки «может быть чудо, а может выйти и дрянь».)

Отвечая на вопрос, «что делать молодой, образованной, красивой, состоятельной, нравственной и всё ещё не довольной своей светской бесполезностью женщине», замечает 20 Терц А. (Синявский А. Д.) В тени Гоголя // Собр. соч. в 2 т. Т. 2. М.: Старт, 1992. С. 20. ⁠ Абрам Терц, Гоголь «не зовёт её ни резать лягушек, ни упразднять корсет, ни даже плодить детей, ни воздерживаться от деторождения». «Гоголь ничего не требует от неё, кроме того, что она уже имеет как женщина, — ни нравоучений, ни общественной деятельности. Её благая задача — быть собою, являя всем в назидание свою красоту» 21 Терц А. (Синявский А. Д.) В тени Гоголя // Собр. соч. в 2 т. Т. 2. М.: Старт, 1992. С. 3-336. ⁠ . Понятно, почему «Женщину в свете» высмеивает вивисектор лягушек — тургеневский Базаров, поколебавшийся в своём нигилизме под влиянием любви: «...Я препакостно себя чувствую, точно начитался писем Гоголя к калужской губернаторше» (женой калужского губернатора была как раз Александра Смирнова).

Губернаторская дочка, которая «только одна белела и выходила прозрачною и светлою из мутной и непрозрачной толпы», не зря единственный светлый персонаж поэмы: она — реинкарнация Беатриче, которая должна вывести героя из дантовского ада первого тома, и преображение это внушает автору благоговейный страх.

Museum of London/Heritage Images/Getty Images

Кто на самом деле имеется в виду под мёртвыми душами?

Несмотря на то что это словосочетание имеет прямое значение — умершие крепостные, которых именовали «душами» (так же как табун лошадей считают по «головам»), в романе ясно считывается и переносный смысл — люди, мёртвые в духовном смысле. Анонсируя будущих положительных героев своей поэмы, «мужа, одарённого божескими доблестями, или чудную русскую девицу, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой женской души», автор добавляет: «Мёртвыми покажутся пред ними все добродетельные люди других племён, как мертва книга пред живым словом!» Тем не менее современники склонны были противопоставлять этим живым, русским и народным идеалам не иноземцев, а чиновников и помещиков, считывая это как социально-политическую сатиру.

Анекдотическое обсуждение поэмы в цензурном комитете Гоголь описывает в письме Плетнёву в 1842 году: «Как только занимавший место президента Голохвастов услышал название «Мёртвые души», закричал голосом древнего римлянина: «Нет, этого я никогда не позволю: душа бывает бессмертна; мёртвой души не может быть, автор вооружается против бессмертья». В силу наконец мог взять в толк умный президент, что дело идёт об ревижских душах. Как только взял он в толк… произошла ещё большая кутерьма. «Нет, — закричал председатель и за ним половина цензоров, — этого и подавно нельзя позволить, хотя бы в рукописи ничего не было, а стояло только одно слово: ревижская душа, — уж этого нельзя позволить, это значит против крепостного права». Несколько ограниченную трактовку Голохвастова, надо заметить, разделяли многие поклонники Гоголя. Несколько проницательнее оказался Герцен, увидевший в поэме не столько социальные карикатуры, сколько мрачное прозрение о человеческой душе: «Это заглавие само носит в себе что-то наводящее ужас. И иначе он не мог назвать; не ревизские — мёртвые души, а все эти Ноздрёвы, Маниловы и tutti quanti — вот мёртвые души, и мы их встречаем на каждом шагу. <…> Не все ли мы после юности, так или иначе, ведём одну из жизней гоголевских героев?» Герцен предполагает, что Ленский в «Евгении Онегине» превратился бы с годами в Манилова, не «расстреляй» его автор вовремя, и сокрушается, что Чичиков — «один деятельный человек… и тот ограниченный плут» не встретил на своём пути «нравственного помещика добросерда, стародума » — именно это должно было произойти, по гоголевскому замыслу, во втором томе «Мёртвых душ».

Неудачная судьба второго тома, который Гоголь вымучивал десять лет и дважды сжёг, отчасти, возможно, объясняется тем, что Гоголь не смог найти удовлетворительные «живые души» в той самой действительности, уродливые стороны которой он показал в первом томе (где он описывает своих помещиков, на самом деле, не без симпатии). Собакевичу, Манилову и Ноздрёву он противопоставляет не русский народ, как принято было считать в советском литературоведении, а неких эпических или сказочных героев. Самые поэтические описания русских мужиков в поэме относятся к крестьянам Собакевича, которых тот расписывает как живых, чтобы набить цену (а вслед за ним в фантазии о русской удали пускается и Чичиков): «Да, конечно, мёртвые», сказал Собакевич, как бы одумавшись и припомнив, что они в самом деле были уже мёртвые, а потом прибавил: «впрочем, и то сказать: что из этих людей, которые числятся теперь живущими? Что это за люди? мухи, а не люди».

Ноздрёв (Виталий Шаповалов)

Пётр Боклевский. Ноздрёв. Иллюстрация к «Мёртвым душам». 1895 год

Зачем в поэме Гоголя столько разной еды?

Прежде всего, Гоголь очень сам любил поесть и попотчевать других.

Сергей Аксаков вспоминает, например, с каким артистическим упоением Гоголь собственноручно готовил друзьям макароны: «Стоя на ногах перед миской, он засучил обшлага и с торопливостью, и в то же время с аккуратностью, положил сначала множество масла и двумя соусными ложками принялся мешать макароны, потом положил соли, потом перцу и, наконец, сыр и продолжал долго мешать. Нельзя было без смеха и удивления смотреть на Гоголя». Другой мемуарист, Михаил Максимович Михаил Александрович Максимович (1804-1873) — историк, ботаник, филолог. С 1824 года был директором ботанического сада Московского университета, заведовал кафедрой ботаники. С 1834 года был назначен первым ректором Императорского университета Святого Владимира в Киеве, но покинул должность спустя год. В 1858 году был секретарём Общества любителей русской словесности. Собирал украинские народные песни, изучал историю древней русской словесности. Вёл переписку с Гоголем. ⁠ , вспоминает: «На станциях он покупал молоко, снимал сливки и очень искусно делал из них масло с помощью деревянной ложки. В этом занятии он находил столько же удовольствия, как и в собирании цветов».

Михаил Бахтин, анализируя раблезианскую природу творчества Гоголя, замечает по поводу «Вечеров на хуторе близ Диканьки»: «Еда, питьё и половая жизнь в этих рассказах носят праздничный, карнавально-масленичный характер». Намёк на этот фольклорный пласт можно усмотреть и в пиршественных сценах «Мёртвых душ». Коробочка, желая задобрить Чичикова, ставит на стол разные пирожки и припёки, из которых Чичиков уделяет главное внимание блинам, макая их сразу по три в растопленное масло и нахваливая. Блинами на Масленицу задабривают колядующих, олицетворяющих нечистую силу, а Чичиков, приехавший «бог знает откуда, да ещё и в ночное время» и скупающий покойников, в глазах простодушной «матушки-помещицы» смахивает на нечисть.

Еда служит для характеристики помещиков, так же как их жёны, деревни и обстановка, причём часто именно за едой в гоголевских карикатурах проступают симпатичные человеческие черты. Потчуя Чичикова «грибками, пирожками, скородумками Яичница-глазунья, испечённая вместе с хлебом и ветчиной. ⁠ , шанишками Уменьшительная форма слова «шаньги» — круглые пирожки, традиционное блюдо русской кухни. В записной книжке Гоголя — «род ватрушки, немного меньше». Впрочем, шаньги, в отличие от ватрушек, не делают сладкими. ⁠ , пряглами «Пышки, оладьи» (из записной книжки Гоголя). ⁠ , блинами, лепёшками со всякими припёками: припёкой с лучком, припёкой с маком, припёкой с творогом, припёкой со сняточками Снеток — мелкая озёрная рыба. ⁠ », Коробочка напоминает безусловно милую автору Пульхерию Ивановну из «Старосветских помещиков» с её коржиками с салом, солёными рыжиками, разными сушёными рыбками, варениками с ягодами и пирожками — с маком, с сыром или с капустою и гречневою кашею («это те, которые Афанасий Иванович очень любит»). Да и вообще она хорошая хозяйка, заботится о крестьянах, ночному подозрительному гостю радушно стелит перины и предлагает почесать пятки.

Собакевич, который в один присест уминает бараний бок или целого осетра, зато лягушку или устрицу (еду «немцев да французов») в рот не возьмёт, «хоть сахаром облепи», напоминает в этот момент былинного русского богатыря вроде Добрыни Никитича, выпивавшего разом «чару зелена вина в полтора ведра», — недаром его покойный батюшка один на медведя хаживал; русский медведь — совсем не пейоративное определение в гоголевском мире.

Ноздрёв был в некотором отношении исторический человек. Ни на одном собрании, где он был, не обходилось без истории. Какая-нибудь история непременно происходила: или выведут его под руки из зала жандармы, или принуждены бывают вытолкать свои же приятели

Николай Гоголь

Манилов, выстроивший себе «храм уединённого размышления» и говорящий кучеру «Вы», предлагает Чичикову «просто, по русскому обычаю, щи, но от чистого сердца» — атрибут сельской идиллии среди счастливых поселян. Маниловка и её обитатели — пародия на литературу сентиментализма. В «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголь пишет: «Подражатели Карамзина послужили жалкой карикатурой на него самого и довели как слог, так и мысли до сахарной приторности», — Манилов, как мы помним, был не лишён приятности, однако «в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару». Обед в Маниловке, против обыкновения, не описан подробно — зато мы знаем, что Манилов с супругой то и дело приносили друг другу «или кусочек яблочка, или конфетку, или орешек и говорил трогательно-нежным голосом, выражавшим совершенную любовь: «Разинь, душенька, свой ротик, я тебе положу этот кусочек», тем самым показывая хоть и гротескный, но единственный пример супружеской любви во всей поэме.

Только от Ноздрёва Чичиков уезжает голодным — блюда у него пригорелые или недоваренные, сделанные поваром из чего попало: «стоял ли возле него перец — он сыпал перец, капуста ли попалась — совал капусту, пичкал молоко, ветчину, горох, словом, катай-валяй»; зато Ноздрёв много пьёт — и тоже какую-то несусветную дрянь: мадеру, которую купцы «заправляли беспощадно ромом, а иной раз вливали туда и царской водки», какой-то «бургоньон и шампаньон вместе», рябиновку, в которой «слышна была сивушища во всей своей силе».

Наконец, Плюшкин — единственная в «Мёртвых душах» не комическая, а трагическая фигура, чью историю трансформации рассказывает нам автор, тем самым неизбежно вызывая сочувствие, — не ест и не пьёт совсем. Его угощение — тщательно сберегаемый сухарь из пасхального кулича, привезённого дочерью, — довольно прозрачная метафора будущего воскресения. В «Выбранных местах» Гоголь писал: «Воззови… к прекрасному, но дремлющему человеку. …Чтобы спасал свою бедную душу… нечувствительно облекается он плотью и стал уже весь плоть, и уже почти нет в нём души. <…> О, если б ты мог сказать ему то, что должен сказать мой Плюшкин, если доберусь до третьего тома «Мёртвых душ»!»

Описать это возрождение Гоголю уже не пришлось: есть трагический парадокс в том, что в последние дни Гоголь жестоко постился, как считается, уморив себя голодом, отрекшись от еды и от смеха, — то есть сам обернувшись Плюшкиным в каком-то духовном смысле.

Жареный поросёнок. Гравюра XIX века

Чичиков (Александр Калягин)

Почему Гоголь решил сделать своего героя подлецом?

Сам автор мотивировал свой выбор так: «Обратили в рабочую лошадь добродетельного человека, и нет писателя, который бы не ездил на нём, понукая и кнутом и всем, чем попало… изморили добродетельного человека до того, что теперь нет на нём и тени добродетели, и остались только рёбра да кожа вместо тела… лицемерно призывают добродетельного человека… не уважают добродетельного человека. Нет, пора наконец припрячь и подлеца».

Одна за Чичиковым никаких особенных подлостей не значится, от его афер едва ли кто-то пострадал (разве что косвенно — прокурор умер от испуга). Набоков называет его «пошляком гигантского калибра», отмечая при этом: «Пытаясь покупать мертвецов в стране, где законно покупали и закладывали живых людей, Чичиков едва ли серьёзно грешил с точки зрения морали».

При всей карикатурной пошлости Чичикова, он ведь и есть тот русский, который любит быструю езду, в апологетическом пассаже о тройке. Именно ему предстояло пройти горнило испытаний и духовно возродиться в третьем томе.

Предпосылка для такого возрождения — единственное свойство, отличающее Чичикова от всех прочих героев «Мёртвых душ»: он деятелен. Житейские неудачи не гасят в нём энергии, «деятельность никак не умирала в голове его; там всё хотело что-то строиться и ждало только плана». В этом отношении он тот самый русский человек, которого «пошли… хоть в Камчатку да дай только тёплые рукавицы, он похлопает руками, топор в руки, и пошёл рубить себе новую избу».

Конечно, деятельность его покуда только приобретательская, а не созидательная, в чём автор видит его главный порок. Тем не менее именно и только энергия Чичикова движет действие с места — от движения его птицы-тройки «всё летит: летят вёрсты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с тёмными строями елей и сосен», вся Русь несётся куда-то.

Весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Все христопродавцы. Один там только и есть порядочный человек — прокурор, да и тот, если сказать правду, свинья

Николай Гоголь

Об энергичном, деятельном русском герое мечтали все русские классики, но, похоже, не слишком верили в его существование. Русская лень-матушка, которая раньше нас родилась, воспринималась ими как источник всех зол и скорбей — но в то же время как основа национального характера. Пример хорошего хозяина, погружённого в кипучую деятельность, Гоголь выводит во втором томе «Мёртвых душ», неслучайно наделяя его труднопроизносимой и очевидно иностранной (греческой) фамилией Костанжогло: «Русской человек… не может без понукателя… Так и задремлет, так и закиснет». Следующий знаменитый делец в русской литературе, описанный Гончаровым в «Обломове», — полунемец Андрей Штольц, тогда как несомненно более симпатичный Обломов — прямой наследник гоголевского «увальня, лежебоки, байбака» Тентетникова, в молодости вынашивавшего планы бодрого хозяйствования, а затем осевшего в халате на диване. Сетуя на русскую лень, и Гоголь, и его последователи, похоже, не верили в возможность её искоренения без участия деловитых иноземцев — но вопреки рассудку не могли победить в себе ощущение, что делячество — свойство бездуховное, пошловатое и подлое. Слово «подлый» в архаическом смысле значило — низкого рода (ведь и происхождение Чичикова «темно и скромно»). Наиболее выразительно сформулировал эту антитезу Илья Ильич Обломов в своей апологии лени, где себя, русского барина, противопоставляет «другому» — низкому, необразованному человеку, которого «нужда мечет из угла в угол, он и бегает день-деньской» («Из немцев много этаких, — угрюмо сказал Захар»).

Эта ситуация изменилась только с приходом в литературу героев-разночинцев, которые не могли себе позволить разлёживаться. Характерно, что в знаменитой постановке «Мёртвых душ» в «Гоголь-центре» в 2013 году Чичикова играл американец Один Байрон, а финальный поэтический монолог о птице-тройке заменён недоумевающим вопросом: «Русь, чего ты хочешь от меня?» Объясняя такой выбор, режиссёр Кирилл Серебренников трактует конфликт «Мёртвых душ» как столкновение «человека из нового мира», индустриального и рационального, с «русским заскорузлым поместным образом жизни». Задолго до Серебренникова сходную мысль высказал Абрам Терц: «Гоголь в качестве палочки-выручалочки поднёс России — не Чацкого, не Лаврецкого, не Ивана Сусанина и даже не старца Зосиму, а Чичикова. Такой не выдаст! Чичиков, единственно Чичиков способен сдвинуть и вывезти воз истории, — предвидел Гоголь в то время, когда не снилось ещё никакого развития капитализма в России… и вывел в дамки — мерзавца: этот не подведёт!..» 22 Терц А. (Синявский А. Д.) В тени Гоголя // Собр. соч. в 2 т. Т. 2. М.: Старт, 1992. С. 23. ⁠

Спектакль «Мёртвые души». Режиссёр Кирилл Серебренников. «Гоголь-центр», 2014 год

Спектакль «Мёртвые души». Режиссёр Кирилл Серебренников. «Гоголь-центр», 2014 год

Изобразил ли Гоголь в «Мёртвых душах» себя?

В «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголь описывает своё творчество как способ духовного совершенствования, род психотерапии: «Я уже от многих своих гадостей избавился тем, что передал их своим героям, обсмеял их в них и заставил других также над ними посмеяться».

При чтении «Мёртвых душ» может показаться, что автор был к себе слишком строг. Черты, которыми он наделил своих персонажей, выглядят скорее умилительно, во всяком случае, именно они придают героям человечность — но нужно учитывать, что Гоголь считал слабостью всякую привычку, излишнюю привязанность к материальному миру. А слабостей такого рода у него было множество. В конце главы VII «Мёртвых душ» на минуту показывается один из множества как будто совсем случайных, но невероятно живых второстепенных персонажей — рязанский поручик, «большой, по-видимому, охотник до сапогов», который заказал уже четыре пары и никак не мог лечь спать, беспрестанно примеривая пятую: «сапоги, точно, были хорошо сшиты, и долго ещё поднимал он ногу и обсматривал бойко и на диво стачанный каблук». Лев Арнольди (сводный брат Александры Смирновой-Россет, коротко знавший Гоголя) уверяет в своих мемуарах, что этот страстный охотник до сапогов был сам Гоголь: «В его маленьком чемодане всего было очень немного, и платья и белья ровно столько, сколько необходимо, а сапогов было всегда три, часто даже четыре пары, и они никогда не были изношены».

Другой пример приводит (тоже из воспоминаний Арнольди) Абрам Терц: «Гоголь в молодости имел страстишку к приобретению ненужных вещей — всевозможных чернильниц, вазочек, пресс-папье: в дальнейшем она отделилась и развилась в накопительство Чичикова, изъятая навсегда из домашнего достояния автора» (это наблюдение подтверждают многие мемуаристы: отчасти в видах самосовершенствования, отчасти по той практической причине, что Гоголь большую часть жизни проводил в дороге и всё его имущество умещалось в один сундук, писатель с какого-то момента отрёкся от мшелоимства Пристрастие к собиранию вещей, получению подарков, взяток. С точки зрения христианства является грехом. ⁠ и все милые его сердцу изящные мелочи передаривал друзьям).

Гоголь вообще был большим франтом с экстравагантным вкусом. В частности, «шерстяная, радужных цветов косынка» Чичикова, каких рассказчик, по его заявлению, никогда не носил, как раз была его собственная — Сергей Аксаков вспоминает, как в доме Жуковского увидел писателя за работой в поразительном наряде: «Вместо сапог длинные шерстяные русские чулки выше колен; вместо сюртука, сверх фланелевого камзола, бархатный спензер; шея обмотана большим разноцветным шарфом, а на голове бархатный, малиновый, шитый золотом кокошник, весьма похожий на головной убор мордовок».

«А! заплатанной, заплатанной!» вскрикнул мужик. Было им прибавлено и существительное к слову заплатанной, очень удачное, но не употребительное в светском разговоре, а потому мы его пропустим. <...> Выражается сильно российский народ!

Николай Гоголь

Привычка губернатора города N., который, как известно, был «большой добряк и даже сам вышивал иногда по тюлю», — тоже автобиографическая черта: как вспоминал Павел Анненков, Гоголь имел страсть к рукоделиям и «с приближением лета… начинал выкраивать для себя шейные платки из кисеи и батиста, подпускать жилеты на несколько линий ниже и проч., и занимался этим делом весьма серьёзно»; любил он вязать на спицах, кроил сёстрам платья.

Не только себя, но и окружающих Гоголь пускал, впрочем, в дело ещё до того, как при работе над «Мёртвыми душами» задался целью изобразить собственные пороки в виде «чудовищ». Находя комическую деталь или положение в окружающей жизни, он доводил его до гротеска, который сделал Гоголя изобретателем русского юмора. Владимир Набоков упоминает, скажем, о матери Гоголя — «нелепой провинциальной даме, которая раздражала своих друзей утверждением, что паровозы, пароходы и прочие новшества изобретены её сыном Николаем (а самого сына приводила в неистовство, деликатно намекая, что он сочинитель каждого только что прочитанного ею пошленького романчика)», — тут нельзя не вспомнить Хлестакова: «Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». <…> Всё это, что было под именем барона Брамбеуса… всё это я написал» (да и «с Пушкиным на дружеской ноге» был, как известно, сам Гоголь).

Выражения вроде «заехать к Сопикову и Храповицкому, означающие всякие мертвецкие сны на боку, на спине и во всех иных положениях», резавшие ухо критиков в «Мёртвых душах», Гоголь, по свидетельствам, использовал в жизни.

Главное же, наверное, что передал он Чичикову — кочевой образ жизни и любовь к быстрой езде. Как признавался писатель в письме Жуковскому: «Я тогда только и чувствовал себя хорошо, когда бывал в дороге. Дорога меня спасала всегда, когда я засиживался долго на месте или попадал в руки докторов, по причине малодушия своего, которые всегда мне вредили, не зная ни на волос моей природы».

Приехав из Малороссии в Петербург в декабре 1828 года с намерением служить, он уже через полгода уехал за границу и с тех пор до конца жизни путешествовал почти непрерывно. При этом и в Риме, и в Париже, и в Вене, и во Франкфурте Гоголь писал исключительно о России, которая, как он полагал, видна целиком только издалека (одно исключение — повесть «Рим»). Болезни вынуждали его ездить лечиться на воды в Баден-Баден, Карлсбад, Мариенбад, Остенде; в конце жизни он совершил паломничество в Иерусалим. В России у Гоголя не было собственного дома — он подолгу жил у друзей (больше всего — у Степана Шевырёва и Михаила Погодина), по друзьям же довольно бесцеремонно расселил своих сестёр, взяв их из института. Музей «Дом Гоголя» на Никитском бульваре в Москве — это бывший особняк графа Александра Толстого, где Гоголь прожил свои последние четыре года, сжёг второй том «Мёртвых душ» и умер.

Повесть, сатирически направленная против высшей петербургской администрации, стала главным и единственным препятствием к публикации «Мёртвых душ». Вероятно, предвидя это, Гоголь ещё до передачи рукописи в цензуру сам значительно отредактировал первую редакцию повести, выбросив финал, в котором рассказывается о похождениях Копейкина, который разбойничал с целой армией из «беглых солдат» в рязанских лесах (но «всё это, собственно, так сказать, устремлено на одно только казённое»; Копейкин грабил только государство, не трогая частных людей, походя тем самым на народного мстителя), а затем бежал в Америку, откуда пишет письмо государю и добивается монаршей милости для своих товарищей, чтобы его история не повторилась. Вторая редакция повести, которая считается сейчас нормативной, заканчивается только намёком, что капитан Копейкин стал атаманом шайки разбойников.

Но и в смягчённой версии цензор Александр Никитенко назвал «Копейкина» «совершенно невозможным к пропуску», чем поверг писателя в отчаяние. «Это одно из лучших мест в поэме, и без него — прореха, которой я ничем не в силах заплатать и зашить, — писал Гоголь Плетнёву 10 апреля 1842 года. — Я лучше решился переделать его, чем лишиться вовсе. Я выбросил весь генералитет, характер Копейкина означил сильнее, так что теперь видно ясно, что он всему причиною сам и что с ним поступили хорошо». Вместо героя, пострадавшего за отчизну и доведённого пренебрежением властей до полного отчаяния, Копейкин теперь оказался волокитой и проходимцем с неумеренными претензиями: «Я не могу, говорит, перебиваться кое-как. Мне нужно, говорит, съесть и котлетку, бутылку французского вина, поразвлечь тоже себя, в театре, понимаете».

Ни в коридорах, ни в комнатах взор их не был поражён чистотою. Тогда еще не заботились о ней; и то, что было грязно, так и оставалось грязным, не принимая привлекательной наружности

Николай Гоголь

К развитию сюжета повесть никак вроде бы не относится и выглядит в ней вставной новеллой. Однако автор так дорожил этим эпизодом, что не готов был печатать поэму без него и предпочёл изувечить повесть, выбросив из неё все политически острые места, — очевидно, сатира была в «Копейкине» не главным.

По мнению Юрия Манна, одна из художественных функций повести — «перебивка «губернского» плана петербургским, столичным, включение в сюжет поэмы высших столичных сфер русской жизни» 23 Манн Ю. В. Поэтика Гоголя, 2-е изд., доп. М.: Художественная литература, 1988. С. 285. ⁠ . Исследователь трактует Копейкина как «маленького человека», бунтующего против репрессивной и бездушной государственной машины, — трактовка эта была узаконена в советском литературоведении, однако её блестяще опроверг Юрий Лотман, показавший, что смысл повести вообще в другом.

Отметив выбор Гоголя, который сделал своего Копейкина не солдатом, а капитаном и офицером, Лотман поясняет: «Армейский капитан — чин 9-го класса, дававший право на наследственное дворянство и, следовательно, на душевладение. Выбор такого героя на амплуа положительного персонажа натуральной школы странен для писателя со столь обострённым «чувством чина», каким был Гоголь». В Копейкине филолог видит сниженную версию литературных «благородных разбойников»; по мнению Лотмана, именно этот сюжет подарил Гоголю Пушкин, который был увлечён образом разбойника-дворянина, посвятил ему своего «Дубровского» и намеревался использовать в ненаписанном романе «Русский Пелам».

Пародийными чертами романтического разбойника наделён в «Мёртвых душах» и сам главный герой: он врывается ночью к Коробочке, «вроде Ринальд Ринальдина», его подозревают в похищении девицы, как и Копейкин, он обманывает не частных лиц, а только казну — прямой Робин Гуд. Но Чичиков, как мы знаем, многолик, он — круглая пустота, фигура усреднённая; поэтому он окружён «литературными проекциями, каждая из которых «и пародийна, и серьёзна» и высвечивает ту или иную важную для автора идеологию, к которой отсылают или с которой полемизируют «Мёртвые души»: Собакевич вышел как будто из былины, Манилов — из сентиментализма, Плюшкин — реинкарнация скупого рыцаря. Копейкин — дань романтической, байронической традиции, которая в поэме имеет значение первостепенное; без этой «литературной проекции» было и правда не обойтись. В романтической традиции именно на стороне героя — злодея и изгоя — были симпатии автора и читателя; его демонизм — от разочарования обществом, он обаятелен на фоне пошляков, ему всегда оставлена возможность искупления и спасения (обычно под влиянием женской любви). Гоголь же подходит к вопросу нравственного возрождения с иной — не романтической, а христианской стороны. Гоголевские пародийные сравнения — Копейкин, Наполеон или Антихрист — снимают со зла ореол благородства, делают его смешным, пошлым и ничтожным, то есть абсолютно беспросветным, «и именно в его беспросветности таится возможность столь же полного и абсолютного возрождения».

Поэма была задумана как трилогия, первая часть которой должна была заставить читателя ужаснуться, показав все русские мерзости, вторая — дать надежду, а третья — показать картину возрождения. Уже 28 ноября 1836 года, в том же письме Михаилу Погодину Михаил Петрович Погодин (1800-1875) — историк, прозаик, издатель журнала «Москвитянин». Погодин родился в крестьянской семье, а к середине XIX века стал настолько влиятельной фигурой, что давал советы императору Николаю I. Погодина считали центром литературной Москвы, он издал альманах «Урания», в котором публиковал стихи Пушкина, Баратынского, Вяземского, Тютчева, в его «Москвитянине» печатались Гоголь, Жуковский, Островский. Издатель разделял взгляды славянофилов, развивал идеи панславизма, был близок философскому кружку любомудров. Погодин профессионально изучал историю Древней Руси, отстаивал концепцию, согласно которой основы русской государственности заложили скандинавы. Собрал ценную коллекцию древнерусских документов, которую потом выкупило государство. ⁠ , в котором Гоголь сообщает о работе над первым томом «Мёртвых душ» — вещью, в которой «вся Русь отзовётся», — он поясняет, что поэма будет «в несколько томов». Можно представить себе, какую высокую планку задал себе Гоголь, если первый и единственный опубликованный том поэмы стал со временем казаться ему малозначительным, как «приделанное губернским архитектором наскоро крыльцо к дворцу, который задуман строиться в колоссальных размерах». Пообещав себе и читателям описать ни больше ни меньше как всю Русь и дать рецепт спасения души, анонсировав «мужа, одарённого доблестями» и «чудную русскую девицу», Гоголь загнал себя в ловушку. Второго тома ждали с нетерпением, более того, Гоголь сам так часто о нём упоминал, что среди его друзей разнёсся слух, будто книга уже готова. Погодин даже анонсировал её выход в «Москвитянине» в 1841 году, за что имел от Гоголя реприманд С французского — упрёк, выговор. ⁠ .

А работа между тем не шла. На протяжении 1843-1845 годов писатель непрерывно жалуется в письмах Аксакову, Жуковскому, Языкову на творческий кризис, который затем ещё усугубляется таинственным нездоровьем — Гоголь боится «хандры, которая может усилить ещё болезненное состояние» и с грустью признаёт: «Я мучил себя, насиловал писать, страдал тяжким страданием, видя бессилие своё, и несколько раз уже причинял себе болезнь таким принуждением и ничего не мог сделать, и всё выходило принуждённо и дурно» 24 Выбранные места из переписки с друзьями // Полное собрание сочинений Н. В. Гоголя. 2-е изд. Т. 3. М., 1867. ⁠ . Гоголь стыдится вернуться на родину, как «человек, посланный за делом и возвратившийся с пустыми руками», и в 1845 году в первый раз сжигает второй том «Мёртвых душ», плод пятилетних трудов. В «Выбранных местах...» в 1846-м он поясняет: «Нужно принимать в соображение не наслаждение каких-нибудь любителей искусств и литературы, но всех читателей», — а последним, по мысли читателя, принесли бы скорее вред, чем пользу, несколько ярких примеров добродетели (в противовес карикатурам из первого тома), если тут же не показать им, «ясно, как день», универсальный путь нравственного совершенствования. К этому времени Гоголь считает искусство только ступенькой к проповеди.

Шея, плечи были открыты именно настолько, насколько нужно, и никак не дальше; каждая обнажила свои владения до тех пор, пока чувствовала, по собственному убеждению, что они способны погубить человека; остальное всё было припрятано с необыкновенным вкусом

Николай Гоголь

Такой проповедью стали «Выбранные места», сильно испортившие Гоголю репутацию в либеральном стане как апология крепостничества и пример церковного ханжества. Друзья-корреспонденты к моменту выхода «Выбранных мест» уже были (несмотря на настоящий культ Гоголя) раздражены его реальными письмами, в которых Гоголь читал им нотации и буквально диктовал режим дня. Сергей Аксаков писал ему: «Мне пятьдесят три года. Я тогда читал Фому Кемпийского Фома Кемпийский (ок. 1379 — 1471) — писатель, католический монах. Вероятный автор анонимного богословского трактата «О подражании Христу», ставшего программным текстом духовного движения «Новое благочестие». В трактате критикуется внешнее благочестие христиан и восхваляется самоотречение как способ уподобления Христу. ⁠ , когда вы ещё не родились. <…> Я не порицаю никаких, ничьих убеждений, лишь были бы они искренни; но уже, конечно, ничьих и не приму… И вдруг вы меня сажаете, как мальчика, за чтение Фомы Кемпийского, насильно, не знав моих убеждений, да как ещё? в узаконенное время, после кофею, и разделяя чтение главы, как на уроки… И смешно и досадно…»

Вся эта душевная эволюция происходила параллельно и в связи с душевным недугом, по описанию очень похожим на то, что ещё недавно называлось маниакально-депрессивным психозом, а сегодня более точно называется биполярным расстройством. На протяжении всей жизни Гоголь страдал от перепадов настроения — периоды кипучей творческой энергии, когда писатель создавал и яркие, и необыкновенно смешные вещи и, по воспоминаниям друзей, пускался танцевать среди улицы, сменялись чёрными полосами. Первый такой приступ Гоголь пережил в Риме в 1840 году: «Солнце, небо — всё мне неприятно. Моя бедная душа: ей здесь нет приюта. Я теперь больше гожусь для монастыря, чем для жизни светской». Уже на следующий год хандра сменяется экстатической энергией («Я глубоко счастлив, я знаю и слышу дивные минуты, создание чудное творится и совершается в душе моей») и неумеренным самомнением, характерными для состояния гипомании («О, верь словам моим. Властью высшей облечено отныне моё слово»). Ещё через год в описании Гоголя узнаётся хроническая депрессия со свойственными ей апатией, интеллектуальным упадком и чувством изоляции: «Мною овладела моя обыкновенная (уже обыкновенная) периодическая болезнь, во время которой я остаюсь почти в недвижном состоянии в комнате иногда на протяжении 2-3 недель. Голова моя одеревенела. Разорваны последние узы, связывающие меня со светом».

В 1848 году Гоголь, всё больше уходивший в религию, совершил паломничество в Святую землю, но это не принесло ему облегчения; вслед за тем он стал духовным чадом отца Матфея Константиновского, который призывал к свирепому аскетизму и внушал писателю мысли о греховности всего его творческого труда 25 Святополк-Мирский Д. П. История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2006. С. 239. ⁠ . Видимо, под его влиянием, усугублённым творческим кризисом и депрессией, 24 февраля 1852 года Гоголь сжёг в печке почти законченный второй том «Мёртвых душ». Спустя десять дней, впав в чёрную меланхолию, Гоголь умер, по всей видимости уморив себя голодом под видом поста.

Текст второго тома поэмы, доступный нам сейчас, не гоголевское произведение, а реконструкция на основании автографов пяти глав, найденных после смерти Гоголя Степаном Шевырёвым (и существующих в двух редакциях), отдельных отрывков и набросков. В печати второй том «Мёртвых душ» впервые появился в 1855 году в виде дополнения ко второму собранию сочинений («Сочинения Николая Васильевича Гоголя, найденные после его смерти. Похождения Чичикова, или Мёртвые души. Поэма Н. В. Гоголя. Том второй (5 глав). Москва. В Университетской типографии, 1855»).

список литературы

• Адамович Г. Доклад о Гоголе // Вопросы литературы. 1990. № 5. С. 145.
• Аксаков К. С. Несколько слов о поэме Гоголя: «Похождения Чичикова, или Мёртвые души» // Аксаков К. С., Аксаков И. С. Литературная критика / Сост., вступит. статья и коммент. А. С. Курилова. М.: Современник, 1981.
• Аксаков С. Т. Собрание сочинений в 4 томах. Т. 3. М.: Гос. издат. худож. лит., 1956.
• Аксаков С. Т. Собрание сочинений в 5 томах. Т. 3. М.: Правда, 1966. С. 291–292.

• Анненков П. В. Литературные воспоминания. М.: Правда, 1989.
• Анненский И. Ф. Эстетика «Мёртвых душ» и её наследье. М.: Наука, 1979 (серия «Литературные памятники»).
• Бахтин М. М. Рабле и Гоголь (Искусство слова и народная смеховая культура) // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975. С. 484–495.
• Белинский В. Г. Похождения Чичикова, или Мёртвые души // Отечественные записки. 1842. Т. XXIII. № 7. Отд. VI «Библиографическая хроника». С. 1–12.
• Белый А. Мастерство Гоголя: Исследование / Предисл. Л. Каменева. М., Л.: Гос. изд-во худож. лит., 1934.
• Брюсов В. Я. Испепелённый. К характеристике Гоголя // Брюсов В. Я. Собр. соч. в 7 томах. Т. 6. М.: Худож. лит-ра, 1975.
• Вересаев В. В. Гоголь в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников: С иллюстрациями на отдельных листах. М., Л.: Academia, 1933.
• Веселовский А. Этюды и характеристики. Т. 2. М.: Типо-литография Т-ва И. Н. Кушнерёв и Ко, 1912.
• Выбранные места из переписки с друзьями // Полное собрание сочинений Н. В. Гоголя. 2-е изд. Т. 3. М., 1867.
• Герцен А. И. Литература и общественное мнение после 14 декабря 1825 года // Русская эстетика и критика 40–50-х годов XIX века / Подгот. текста, сост., вступ. статья и примеч. В. К. Кантора и А. Л. Осповата. М.: Искусство, 1982.
• Гоголь в воспоминаниях современников / Редакция текста, предисловие и комментарии С. И. Машинского. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1952 (Сер. лит. мемуаров / Под общ. ред. Н. Л. Бродского, Ф. В. Гладкова, Ф. М. Головенченко, Н. К. Гудзия).
• Гоголь Н. В. В чём же наконец существо русской поэзии и в чём её особенность // Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений. В 14 т. Т. 8. Статьи. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1937–1952. С. 369–409.
• Григорьев А. А. Гоголь и его последняя книга // Русская эстетика и критика 40–50-х годов XIX века / Подгот. текста, сост., вступ. статья и примеч. В. К. Кантора и А. Л. Осповата. М.: Искусство, 1982.
• Гуковский Г. А. Реализм Гоголя. М., Л.: Гос. изд-во худож. лит., 1959.
• Гуминский В. М. Гоголь, Александр I и Наполеон. К 150-летию со дня смерти писателя и к 190-летию Отечественной войны 1812 года // Наш современник. 2002. № 3.
• Зайцева И. А. «Повесть о капитане Копейкине» (Из истории цензурной редакции) // Н. В. Гоголь: Материалы и исследования. Вып. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2009.
• Кирсанова P. M. Одежда, ткани, цветообозначения в «Мёртвых душах» // Н. В. Гоголь. Материалы и исследования. Вып. 2. М.: ИМЛИ РАН, 2009.
• Литературное наследство. Т. 58. М.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 774.
• Лотман Ю. М. Пушкин и «Повесть о капитане Копейкине». К истории замысла и композиции «Мёртвых душ» // Лотман Ю. М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Кн. для учителя. М.: Просвещение, 1988.
• Манн Ю. В. В поисках живой души: «Мёртвые души». Писатель - критик - читатель. М.: Книга, 1984.
• Манн Ю. В. Гоголь. Книга вторая. На вершине. 1835–1845. М.: Издательский центр РГГУ, 2012.
• Манн Ю. В. Гоголь. Труды и дни: 1809–1845. М.: Аспект-пресс, 2004.
• Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. Вариации к теме. М.: Coda, 1996.
• Машинский С. Гоголь в оценке русской критики // Н. В. Гоголь в русской критике и воспоминаниях современников. М.: Детгиз, 1959.
• Машинский С. И. Художественный мир Гоголя: Пособие для учителей. 2-е изд. М.: Просвещение, 1979.
• Мережковский Д. С. Гоголь и чёрт (Исследование) // Мережковский Д. С. В тихом омуте. М.: Советский писатель, 1991.
• Набоков В. В. Николай Гоголь // Лекции по русской литературе. М.: Независимая газета, 1996.
• Н. В. Гоголь в русской критике: Сб. ст. / Подгот. текста А. К. Котова и М. Я. Полякова; Вступ. ст. и примеч. М. Я. Полякова. М.: Гос. издат. худож. лит., 1953.
• Н. В. Гоголь: Материалы и исследования / АН СССР. Ин-т рус. лит.; Под ред. В. В. Гиппиуса; Отв. ред. Ю. Г. Оксман. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1936 (Лит. архив).
• Переписка Н. В. Гоголя. В 2 томах. Т. 2. М.: Худож. лит-ра, 1988. С. 23–24.
• Полевой Н. А. Похождения Чичикова, или Мёртвые души. Поэма Н. Гоголя // Критика 40-х гг. XIX века / Сост., преамбулы и примеч. Л. И. Соболева. М.: Олимп, АСТ, 2002.
• Пропп В. Я. Проблемы комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре (по поводу сказки о Несмеяне) // Пропп В. Я. Собрание трудов. М.: Лабиринт, 1999.
• Русская старина. 1889. № 8. С. 384–385.
• Русская старина. 1902. № 1. С. 85–86.
• Русский вестник. 1842. № 5–6. С. 41.
• Святополк-Мирский Д. П. История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2006.
• Северная пчела. 1842. № 119.
• Смирнова Е. А. Поэма Гоголя «Мёртвые души». Л.: Наука, 1987.
• Стасов В. В. <Гоголь в восприятии русской молодёжи 30–40-х гг.> // Н. В. Гоголь в воспоминаниях современников / Ред., предисл. и коммент. С. И. Машинского. М.: Гос. издат. худож. лит., 1952. С. 401–402.
• Творческий путь Гоголя // Гиппиус В. В. От Пушкина до Блока / Отв. ред. Г. М. Фридлендер. М., Л.: Наука, 1966. С. 1–6, 46–200, 341–349.
• Терц А. (Синявский А. Д.) В тени Гоголя // Собр. соч. в 2 т. Т. 2. М.: Старт, 1992. С. 3–336.
• Тынянов Ю. Н. Достоевский и Гоголь (к теории пародии) // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977.
• Фокин П. Е. Гоголь без глянца. СПб.: Амфора, 2008.
• Шенрок В. И. Материалы для биографии Гоголя. В 4 томах. М., 1892–1898.

Весь список литературы

Глава первая

"В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в которой ездят холостяки." В бричке сидел господин приятной наружности, не слишком толст, но и не слишком тонок, не красавец, но и не дурен собой, нельзя сказать, чтобы он был стар, но и слишком молодым он тоже не был. Бричка подъехала к гостинице. Это было очень длинное двухэтажное здание с нижним неоштукатуренным этажом и верхним, выкрашенным вечной желтой краской. Внизу были лавочки, в одном из окон помещался сбитенщик с самоваром из красной меди. Гостя встретили и повели показывать его "покой", обычный для гостиниц такого рода, "где за два рубля в сутки проезжающие получают... комнату с тараканами, выглядывающими отовсюду, как чернослив..." Вслед за господином появляются его слуги - кучер Селифан, низенький человек в тулупчике, и лакей Петрушка, малый лет тридцати, с несколько крупными губами и носом.

Во время обеда гость задает трактирному слуге различные вопросы, начиная с того, кому раньше принадлежал этот трактир, и большой ли мошенник новый хозяин, заканчивая подробностями иного рода. Он подробно расспросил слугу о том, кто в городе председатель палаты, кто прокурор, не пропустил ни одного мало-мальски значительного лица, а также интересовался местными помещиками. От внимания приезжего не ускользнули и вопросы, касающиеся состояния дел в крае: не было ли болезней, эпидемий и иных бедствий. Пообедав, господин написал по просьбе трактирного слуги на листке бумаги свое имя и звание для уведомления полиции: "Коллежский советник Павел Иванович Чичиков". Сам же Павел Иванович отправился осмотреть уездный город и был удовлетворен, поскольку тот ничуть не уступал другим губернским городам. Те же заведения, что и везде, те же магазины, тот же парк с тоненькими деревьями, которые еще плохо принялись, но о котором писала местная газета, что "наш город украсился садом из ветвистых деревьев". Чичиков подробно расспросил будочника о том, как лучше пройти к собору, к присутственным местам, к губернатору. Затем он возвратился в свой номер в гостинице и, поужинав, улегся спать.

На следующий день Павел Иванович отправился наносить визиты городским чиновникам: губернатору, вице-губернатору, председателю палаты, полицмейстеру и другим власть предержащим. Он нанес визит даже инспектору врачебной управы и городскому архитектору. Долго думал, кому бы еще засвидетельствовать свое почтение, но больше значительных лиц в городе не осталось. И везде Чичиков очень умело вел себя, каждому смог очень тонко польстить, следствием чего последовало приглашение от каждого чиновника к более короткому знакомству в домашней обстановке. О себе же коллежский советник избегал много говорить и довольствовался общими фразами.

Глава вторая

Пробыв более недели в городе, Павел Иванович решил, наконец, нанести визиты Манилову и Собакевичу. Едва только Чичиков выехал за город в сопровождении Селифана и Петрушки, появилась обычная картина: кочки, плохие дороги, обгорелые стволы сосен, деревенские дома, покрытые серыми крышами, зевающие мужики, бабы с толстыми лицами, и прочее.

Манилов, приглашая Чичикова к себе, сообщил ему, что его деревня находится в пятнадцати верстах от города, но уже минула и шестнадцатая верста, а деревни никакой не было. Павел Иванович был человек сообразительный, и вспомнил, если тебя приглашают в дом за пятнадцать верст, стало быть, ехать придется все тридцать.

Но вот и деревня Маниловка. Немногих гостей могла она заманить к себе. Господский дом стоял на юру, открытый всем ветрам; возвышенность, на которой он стоял, была покрыта дерном. Две-три клумбы с акацией, пять-шесть жиденьких берез, деревянная беседка и пруд довершали эту картину. Чичиков принялся считать и насчитал более двухсот крестьянских изб. На крыльце господского дома уже давно стоял его хозяин и, приставив руку к глазам, пытался разглядеть подъезжающего в экипаже человека. По мере приближения брички лицо Манилова менялось: глаза становились все веселее, а улыбка – все шире. Он очень обрадовался появлению Чичикова и повел его к себе.

Что же за человек был Манилов? Охарактеризовать его достаточно сложно. Он был, как говорится, ни то ни се - ни в городе Богдан, ни в селе Селифан. Манилов был человек приятный, но в эту приятность было положено чересчур много сахару. Когда разговор с ним только начинался, в первое мгновение собеседник думал: "Какой приятный и добрый человек!", но уже через минуту хотелось сказать: "Черт знает что такое!" Домом Манилов не занимался, хозяйством тоже, даже никогда не ездил на поля. Большей частью он думал, размышлял. О чем? – никому не ведомо. Когда приказчик приходил к нему с предложениями по ведению хозяйства, мол, сделать надо бы вот это и это, Манилов обычно отвечал: "Да, недурно". Если же к барину приходил мужик и просил отлучиться, чтобы заработать оброк, то Манилов тут же отпускал его. Ему даже в голову не приходило, что мужик отправляется пьянствовать. Иногда он придумывал разные проекты, например, мечтал построить через пруд каменный мост, на котором бы стояли лавки, в лавках сидели купцы и продавали разные товары. В доме у него стояла прекрасная мебель, но два кресла не были обтянуты шелком, и хозяин два года уже говорил гостям, что они не закончены. В одной комнате мебели вовсе не было. На столе рядом со щегольским стоял хромой и засаленный подсвечник, но этого не замечал никто. Женой своей Манилов был очень доволен, потому что она была ему «под стать». В продолжение достаточно долгой уже совместной жизни супруги оба ничем не занимались, кроме как запечатлевали друг на друге продолжительные поцелуи. Много вопросов могло возникнуть у здравомыслящего гостя: почему пусто в кладовой и так много и бестолково готовится на кухне? Почему ключница ворует, а слуги вечно пьяны и нечистоплотны? Почему дворня спит или откровенно бездельничает? Но это все вопросы низкого свойства, а хозяйка дома воспитана хорошо и никогда до них не опустится. За обедом Манилов и гость говорили друг другу комплименты, а также различные приятные вещи о городских чиновниках. Дети Манилова, Алкид и Фемистоклюс, демонстрировали свои познания в географии.

После обеда состоялся разговор непосредственно о деле. Павел Иванович сообщает Манилову, что хочет купить у того души, которые согласно последней ревизской сказке числятся как живые, а на самом деле давно уже умерли. Манилов в недоумении, но Чичикову удается его уговорить на сделку. Поскольку хозяин – человек, старающийся быть приятным, то совершение купчей крепости он берет на себя. Для регистрации купчей Чичиков и Манилов договариваются встретиться в городе, и Павел Иванович, наконец, покидает этот дом. Манилов садится в кресло и, покуривая трубку, обдумывает события сегодняшнего дня, радуется, что судьба свела его с таким приятным человеком. Но странная просьба Чичикова продать ему мертвых душ прервала его прежние мечтания. Мысли об этой просьбе никак не варились в его голове, и поэтому он долго сидел на крыльце и курил трубку до самого ужина.

Глава третья

Чичиков тем временем ехал по столбовой дороге, надеясь на то, что вскорости Селифан привезет его в имение Собакевича. Селифан же был нетрезв и, поэтому, не следил за дорогой. С неба закапали первые капли, а вскоре зарядил настоящий долгий проливной дождь. Бричка Чичикова окончательно сбилась с пути, стемнело, и уже неясно было, что делать, как послышался собачий лай. Вскоре Селифан уже стучал в ворота дома некой помещицы, которая пустила их переночевать.

Изнутри комнаты помещичьего домика были оклеены старенькими уже обоями, на стенах висели картины с какими-то птицами и огромные зеркала. За каждое такое зеркало была заткнута или старая колода карт, или чулок, или письмо. Хозяйка оказалась женщиной пожилых лет, одной из тех матушек-помещиц, которые все время плачутся на неурожаи и отсутствие денег, а сами понемногу откладывают денежки в узелочки и в мешочки.

Чичиков остается ночевать. Проснувшись, он разглядывает в окошко хозяйство помещицы и деревню, в которой оказался. Окно выходит на курятник и забор. За забором тянутся пространные грядки с овощами. Все посадки на огороде продуманы, кое-где растут несколько яблонь для защиты от птиц, от них же понатыканы чучела с растопыренными руками, на одном из этих пугал был чепец самой хозяйки. Внешний вид крестьянских домов показывал "довольство их обитателей". Тес на крышах был везде новый, нигде не было видно покосившихся ворот, а кое-где Чичиков увидел и стоявшую новую запасную телегу.

Настасья Петровна Коробочка (так звали помещицу) пригласила его позавтракать. С ней Чичиков вел себя в разговоре уже намного свободнее. Он изложил свою просьбу относительно покупки мертвых душ, но уже вскоре пожалел об этом, поскольку его просьба вызвала недоумение хозяйки. Затем Коробочка стала предлагать в придачу к мертвым душам пеньку, лен и прочее, вплоть до птичьих перьев. Наконец-то согласие было достигнуто, но старуха все время боялась, что продешевила. Для нее мертвые души оказались таким же товаром, как и все производимое в хозяйстве. Потом Чичиков был накормлен пирогами, пышками и шанежками, и с него было взято обещание, купить по осени также свиное сало и птичьи перья. Павел Иванович поторопился уехать из этого дома – очень уж трудна была Настасья Петровна в разговоре. Помещица дала ему девчонку в провожатые, и та показала, как выехать на столбовую дорогу. Отпустив девчонку, Чичиков решил заехать в трактир, стоявший на пути.

Глава четвертая

Так же, как и гостиница, это был обычный трактир для всех уездных дорог. Путешественнику был подан традиционный поросенок с хреном, и, как обычно, гость расспросил хозяйку обо всем на свете – начиная с того, как давно она содержит трактир, и заканчивая вопросами о состоянии живущих поблизости помещиков. Во время разговора с хозяйкой послышался стук колес подъехавшего экипажа. Из него вышли двое мужчин: белокурый, высокого роста, и, пониже его, чернявый. Вначале в трактире появился белокурый, вслед за ним вошел, снимая картуз, его спутник. Это был молодец среднего роста, очень недурно сложенный, с полными румяными щеками, с белыми, как снег зубами, черными, как смоль бакенбардами и весь свежий, как кровь с молоком. Чичиков узнал в нем своего нового знакомца Ноздрева.

Тип этого человека наверняка известен всем. Люди такого рода в школе слывут хорошими товарищами, но при этом бывают часто поколачиваемы. Лицо у них чистое, открытое, не успеешь познакомиться, как уже через некоторое время они говорят тебе "ты". Дружбу заведут, казалось бы, навсегда, но бывает так, что уже через некоторое время дерутся с новым приятелем на пирушке. Они всегда говоруны, кутилы, лихачи и, при всем при этом, отчаянные лгуны.

К тридцати годам жизнь нисколько не переменила Ноздрева, он остался таким, каким был и в восемнадцать, и в двадцать лет. Никак на него не повлияла и женитьба, тем более что жена вскоре отправилась на тот свет, оставив мужу двух ребятишек, которые ему были совершенно не нужны. Ноздрев имел страсть к карточной игре, но, будучи нечист на руку и нечестен в игре, часто доводил своих партнеров до рукоприкладства, из двух бакенбард оставшись с одной, жидкой. Впрочем, через некоторое время он встречался с людьми, которые его тузили, как ни в чем не бывало. И приятели его, как ни странно, тоже вели себя так, как будто ничего не было. Ноздрев был человек исторический, т.е. он везде и всегда попадал в истории. С ним ни за что нельзя было сходиться на короткую ногу и тем более открывать душу – он в нее и нагадит, и такую небылицу сочинит про доверившегося ему человека, что трудно будет доказать обратное. Этого же человека он, спустя какое-то время, брал при встрече дружески за петлицу и говорил: "Ведь ты такой подлец, никогда ко мне не заедешь". Еще одной страстью Ноздрева была мена – ее предметом становилось все что угодно, от лошади до самых мелких вещей. Ноздрев приглашает Чичикова к себе в деревню, и тот соглашается. В ожидании обеда Ноздрев, в сопровождении зятя, устраивает своему гостю экскурсию по деревне, при этом хвастается направо и налево всем подряд. Его необыкновенный жеребец, за которого он заплатил якобы десять тысяч, на деле не стоит и тысячи, поле, завершающее его владения, оказывается болотом, а на турецком кинжале, который в ожидании обеда рассматривают гости, почему-то надпись "Мастер Савелий Сибиряков". Обед оставляет желать лучшего – что-то не сварилось, а что-то и пригорело. Повар, видимо, руководствовался вдохновением и клал первое, что попадалось под руку. Про вина и говорить было нечего - от рябиновки несло сивухой, а мадера оказалась разбавленной ромом.

После обеда Чичиков все же решился изложить Ноздреву просьбу относительно покупки мертвых душ. Закончилось это тем, что Чичиков и Ноздрев совершенно разругались, после чего гость отправился спать. Спал он отвратительно, пробуждение и встреча с хозяином на следующее утро были такими же неприятными. Чичиков ругал уже себя за то, что он доверился Ноздреву. Теперь Павлу Ивановичу предлагалось сыграть в шашки на мертвые души: в случае выигрыша Чичикову души достались бы бесплатно. Партия в шашки сопровождалась жульничеством Ноздрева и едва не закончилась дракой. Судьба уберегла Чичикова от такого поворота событий – к Ноздреву приехал капитан-исправник, чтобы сообщить скандалисту, что он находится под судом до окончания следствия, потому что в пьяном виде нанес оскорбление помещику Максимову. Чичиков, не дожидаясь конца разговора, выбежал на крыльцо и велел Селифану гнать лошадей во весь опор.

Глава пятая

В размышлениях обо всем происшедшем Чичиков ехал в своем экипаже по дороге. Столкновение с другой коляской несколько встряхнуло его – в ней сидела прелестная молоденькая девушка с сопровождающей ее пожилой женщиной. После того, как они разъехались, Чичиков еще долго думал о встреченной незнакомке. Наконец показалась деревня Собакевича. Мысли путешественника обратились к своему постоянному предмету.

Деревня была довольно велика, ее окружали два леса: сосновый и березовый. Посредине виднелся господский дом: деревянный, с мезонином, красной крышей и серыми, можно даже сказать дикими, стенами. Видно было, что при его постройке вкус архитектора постоянно боролся со вкусом хозяина. Зодчий хотел красоты и симметрии, а хозяин удобства. На одной стороне окна были заколочены, а вместо них проверчено одно окно, видимо, понадобившееся для чулана. Фронтон приходился не на середину дома, поскольку хозяин велел убрать одну колонну, коих получилось не четыре, а три. Во всем чувствовались хлопоты хозяина о прочности его строений. На конюшни, сараи и кухни были употреблены очень прочные бревна, крестьянские избы были срублены тоже прочно, крепко и очень аккуратно. Даже колодец был обделан очень крепким дубом. Подъезжая к крыльцу, Чичиков заметил выглянувшие в окно лица. Лакей вышел его встречать.

При взгляде на Собакевича сразу напрашивалось: медведь! совершенный медведь! И точно, облик его был похож на облик медведя. Человек большой, крепкий, он всегда ступал вкривь и вкось, из-за чего постоянно наступал кому-то на ноги. Даже фрак на нем был медвежьего цвета. В довершение всего хозяина звали Михаилом Семеновичем. Шеей он почти не ворочал, голову держал скорее вниз, чем вверх, и редко смотрел на своего собеседника, а если ему и удавалось это сделать, то взгляд приходился на угол печки или на дверь. Поскольку Собакевич сам был человек здоровый и крепкий, то он хотел, чтобы его окружали такие же крепкие предметы. У него и мебель была тяжелая и пузатая, и на стенах висели портреты крепких здоровяков. Даже дрозд в клетке был очень похож на Собакевича. Словом, казалось, что каждый предмет в доме говорил: "И я тоже похож на Собакевича".

Перед обедом Чичиков пытался завязать разговор, лестно отозвавшись о местных чиновниках. Собакевич отвечал, что "это все мошенники. Там весь город такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет". Случайно Чичиков узнает о соседе Собакевича – некоем Плюшкине, имеющем восемьсот крестьян, которые мрут, как мухи.

После сытного и обильного обеда Собакевич и Чичиков отдыхают. Чичиков решается изложить свою просьбу относительно покупки мертвых душ. Собакевич ничему не удивляется и внимательно выслушивает своего гостя, который беседу начал издалека, подводя постепенно к предмету разговора. Собакевич понимает, что мертвые души Чичикову для чего-то нужны, поэтому торг начинается с баснословной цены – ста рублей за штуку. Михайло Семенович рассказывает о достоинствах умерших крестьян так, как будто крестьяне живые. Чичиков в недоумении: какой может быть разговор о достоинствах умерших крестьян? В конце концов, сошлись на двух рублях с полтиной за одну душу. Собакевич получает задаток, они с Чичиковым договариваются о встрече в городе для совершения сделки, и Павел Иванович уезжает. Доехав до конца деревни, Чичиков подозвал мужика и спросил, как проехать к Плюшкину, который плохо кормит людей (иначе спросить было нельзя, потому как крестьянин не знал фамилию соседского барина). "А, заплатанной, заплатанной!" - вскричал крестьянин и указал дорогу.

Глава шестая

Чичиков усмехался всю дорогу, вспоминая характеристику Плюшкина, и вскоре сам не заметил, как въехал в обширное село, с множеством изб и улиц. Вернул его к действительности толчок, произведенный бревенчатой мостовой. Бревна эти были похожи на фортепьянные клавиши – то поднимались вверх, то опускались вниз. Ездок, который не оберегал себя или подобно Чичикову не обративший внимания на эту особенность мостовой, рисковал получить либо шишку на лоб, либо синяк, а что еще хуже, откусить кончик собственного языка. Путешественник заметил на всех строениях отпечаток какой-то особенной ветхости: бревна были старые, многие крыши сквозили, подобно решету, а иные вообще остались только с коньком наверху и с бревнами, похожими на ребра. Окна были либо вовсе без стекол, либо заткнуты тряпкой или зипуном; в иных избах, если и были балкончики под крышами, то они уже давно почернели. Между избами тянулись огромные клади хлеба, запущенные, цвета старого кирпича, местами заросшие кустарником и прочей дрянью. Из-за этих кладей и изб виднелись две церквушки, тоже запущенные и полуразрушенные. В одном месте избы заканчивались, и начинался какой-то огороженный ветхим забором пустырь. На нем дряхлым инвалидом выглядел господский дом. Дом этот был длинный, местами в два этажа, местами в один; облупившийся, видевший много всяких непогод. Все окна были либо закрыты ставнями наглухо, либо совсем заколочены досками, и только два из них были открыты. Но и они были подслеповаты: на одно из окон был приклеен синий треугольник от сахарной бумаги. Оживлял эту картину только дикий и великолепный в своем запустении сад. Когда Чичиков подъехал к господскому дому, то увидел, что вблизи картина еще печальнее. Деревянные ворота и ограду уже покрыла зеленая плесень. По характеру строений было видно, что когда-то здесь хозяйство велось обширно и продуманно, но сейчас все вокруг было пусто, и ничто не оживляло картину всеобщего запустения. Все движение состояло из приехавшего на телеге мужика. Павел Иванович заметил какую-то фигуру в совершенно непонятном одеянии, которая тут же начала спорить с мужиком. Чичиков долго пытался определить, какого пола эта фигура – мужик или баба. Одето это существо было в нечто, похожее на женский капот, на голове – колпак, который носили дворовые бабы. Чичикова смутил только сиплый голос, который бабе принадлежать не мог. Существо ругало приехавшего мужика последними словами; на поясе у него была связка ключей. По этим двум признакам Чичиков решил, что перед ним ключница, и решил рассмотреть ее поближе. Фигура в свою очередь очень пристально рассматривала приезжего. Видно было, что приезд гостя здесь в диковинку. Человек внимательно рассмотрел Чичикова, затем взгляд его перекинулся на Петрушку и Селифана, и даже лошадь не была оставлена без внимания.

Выяснилось, что вот это существо, то ли баба, то ли мужик, и есть местный барин. Чичиков был ошарашен. Лицо чичиковского собеседника было похоже на лица многих стариков, и только маленькие глазки бегали постоянно в надежде что-нибудь найти, а вот наряд был из ряда вон выдающийся: халат был совершенно засален, из него лезла клочьями хлопчатая бумага. На шее у помещика было повязано нечто среднее между чулком и набрюшником. Если бы Павел Иванович встретил его где-нибудь около церкви, то непременно подал бы ему милостыню. Но ведь перед Чичиковым стоял не нищий, а барин, у которого была тысяча душ, и вряд ли нашлись бы у кого-нибудь другого такие огромные запасы провизии, столько всякого добра, посуды, никогда не употреблявшейся, сколько было у Плюшкина. Всего этого хватило бы на два имения, даже таких огромных, как это. Плюшкину всего этого казалось мало – каждый день он ходил по улицам своей деревни, собирая разные мелочи, от гвоздя до перышка, и складывая их в кучу у себя в комнате.

А ведь было время, когда имение процветало! У Плюшкина была славная семья: жена, две дочери, сын. У сына был учитель француз, у дочерей - гувернантка. Дом славился хлебосольством, и друзья с удовольствием съезжались к хозяину пообедать, послушать умные речи и поучиться ведению домашнего хозяйства. Но добрая хозяйка умерла, к главе семейства перешла часть ключей, соответственно, и забот. Он стал беспокойнее, подозрительнее и скупее, как и все вдовцы. На старшую дочь Александру Степановну он не мог положиться, и не зря: она вскоре обвенчалась тайком со штабс-ротмистром и убежала с ним, зная, что отец не любит офицеров. Отец проклял ее, но преследовать не стал. Мадам, ходившая за дочерьми, была уволена, поскольку оказалась не безгрешной в похищении старшей, учитель-француз тоже был отпущен. Сын определился в полк на службу, не получив от отца ни копейки на обмундирование. Младшая дочь умерла, и одинокая жизнь Плюшкина дала сытную пищу скупости. Плюшкин становился все более и более несговорчив в отношениях с покупщиками, которые торговались-торговались с ним, да и бросили это дело. Сено и хлеб гнили в амбарах, к материи страшно было прикоснуться – она превращалась в пыль, мука в подвалах давно стала камнем. А ведь оброк оставался прежним! И все приносимое становилось "гнилью и прорехой", да и сам Плюшкин постепенно превращался в "прореху на человечестве". Приезжала как-то старшая дочь с внуками, в надежде получить что-нибудь, но он не дал ей ни копейки. Сын уже давно проигрался в карты, просил у отца денег, но и ему тот отказал. Все больше и больше Плюшкин обращался к своим баночкам, гвоздикам и перышкам, забывая, сколько добра у него в кладовых, но, помня, что в шкафу у него стоит графинчик с недопитой наливкой, и надо сделать отметку на нем, чтобы наливку никто тайком не выпил.

Чичиков какое-то время не знал, какую причину придумать для своего приезда. Потом сказал, что он наслышан об умении Плюшкина руководить имением в строгой экономии, поэтому решил к нему заехать, познакомиться поближе и засвидетельствовать свое почтение. Помещик сообщил в ответ на расспросы Павла Ивановича, что у него сто двадцать мертвых душ. В ответ на предложение Чичикова купить их, Плюшкин подумал, что гость, очевидно, глуп, но не мог скрыть своей радости и даже велел поставить самовар. Чичиков получил список на сто двадцать мертвых душ и договорился о совершении купчей крепости. Плюшкин пожаловался на наличие еще и семидесяти беглых, которые Чичиков тоже купил по тридцать две копейки за душу. Полученные деньги он спрятал в один из многочисленных ящичков. От наливки, очищенной от мух, и пряника, который когда-то привозила Александра Степановна, Чичиков отказался и поспешил в гостиницу. Там он заснул сном счастливца, не ведающего ни геморроя, ни блох.

Глава седьмая

На следующий день Чичиков проснулся в отличном расположении духа, подготовил все списки крестьян для совершения купчей крепости и отправился в палату, где его уже ожидали Манилов и Собакевич. Были оформлены все необходимые документы, а председатель палаты подписал купчую за Плюшкина, которого тот просил в письме быть своим поверенным в делах. На вопросы председателя и чиновников палаты, что же дальше новоявленный помещик собирается делать с купленными крестьянами, Чичиков ответил, что они определены на вывод в Херсонскую губернию. Покупку необходимо было отметить, и в соседней комнате гостей уже ожидал прилично накрытый стол с винами и закусками, из которых выделялся огромный осетр. Собакевич немедленно пристроился к этому произведению кулинарного искусства и не оставил от него ничего. Тосты следовали один за другим, один из них был за будущую жену новоявленного херсонского помещика. Тост этот сорвал приятную улыбку с уст Павла Ивановича. Долго еще гости отпускали комплименты человеку приятному во всех отношениях и уговаривали его хоть на две недели остаться в городе. Итогом обильного застолья было то, что Чичиков приехал в гостиницу в совершенно разморенном состоянии, будучи в мыслях уже херсонским помещиком. Все улеглись спать: и Селифан с Петрушкой, подняв храп невиданной густоты, и Чичиков, отвечавший им из комнаты тонким носовым свистом.

Глава восьмая

Покупки Чичикова сделались предметом номер один всех разговоров, происходящих в городе. Все рассуждали о том, что вывезти такое количество крестьян в одночасье на земли в Херсон достаточно трудно, и давали свои советы по предотвращению могущих возникнуть бунтов. На это Чичиков отвечал, что купленные им крестьяне спокойного нрава, и конвой для сопровождения их на новые земли не понадобится. Все эти разговоры, впрочем, пошли Павлу Ивановичу на пользу, поскольку сложилось мнение, что он миллионщик, и жители города, еще до всех этих слухов полюбившие Чичикова, после слухов о миллионах полюбили его еще больше. Особенно усердствовали дамы. Купцы с удивлением обнаружили, что некоторые ткани, привезенные ими в город и не продававшиеся по причине высокой цены, были раскуплены нарасхват. В гостиницу к Чичикову пришло анонимное письмо с признанием в любви и амурными стихами. Но самым замечательным из всей почты, приходившей в эти дни в номер Павла Ивановича, было приглашение на бал к губернатору. Долго новоявленный помещик собирался, долго занимался туалетом своим, и даже сделал балетный антраша, отчего задрожал комод, и с него упала щетка.

Появление Чичикова на балу произвело необыкновенный фурор. Чичиков переходил из объятий в объятия, поддерживал то одну беседу, то другую, постоянно раскланивался и в итоге совершенно всех очаровал. Его обступили дамы, разодетые и надушенные, и Чичиков старался угадать среди них сочинительницу письма. Так закружился он, что забыл выполнить самый главный долг вежливости – подойти к хозяйке бала и засвидетельствовать свое почтение. Чуть позже в растерянности он подошел к губернаторше, и обомлел. Она стояла не одна, а с молоденькой хорошенькой блондинкой, ехавшей в том самом экипаже, с которым столкнулся экипаж Чичикова на дороге. Губернаторша представила Павлу Ивановичу свою дочь, только что выпущенную из института. Все происходящее куда-то отдалилось и потеряло для Чичикова интерес. Он был даже настолько неучтив по отношению к дамскому обществу, что удалился от всех и отправился посмотреть, куда пошла губернаторша со своей дочерью. Губернские дамы этого не простили. Одна из них тут же задела блондинку своим платьем, а шарфом распорядилась так, что он махнул ей прямо по лицу. В это же время в адрес Чичикова раздалось весьма едкое замечание, и ему были даже приписываемы сатирические стихи, написанные кем-то в насмешку над губернским обществом. И тут судьба приготовила Павлу Ивановичу Чичикову пренеприятную неожиданность: на балу появился Ноздрев. Он шел под руку с прокурором, который не знал, как избавиться от своего спутника.

"А! Херсонский помещик! Много ли мертвых наторговал?" - кричал Ноздрев, идя навстречу Чичикову. И рассказал всем, как тот торговал у него, Ноздрева, мертвых душ. Чичиков не знал, куда ему деться. Все пришли в замешательство, а Ноздрев продолжал свою полупьяную речь, после чего полез к Чичикову с поцелуями. Этот номер у него не прошел, его так оттолкнули, что он полетел на землю, все от него отступились и не слушали более, но слова о покупке мертвых душ были произнесены громко и сопровождены таким громким смехом, что привлекли всеобщее внимание. Это происшествие настолько расстроило Павла Ивановича, что он в продолжение бала уже не чувствовал себя так уверенно, совершил ряд ошибок в карточной игре, не сумел поддержать беседу там, где в другое время чувствовал себя как рыба в воде. Не дождавшись конца ужина, Чичиков вернулся в гостиничный номер. А на другом конце города меж тем готовилось событие, которое грозило усугубить неприятности героя. В город на своей колымаге приехала коллежская секретарша Коробочка.

Глава девятая

Утром следующего дня две дамы – просто приятная и приятная во всех отношениях – обсуждали последние новости. Дама, которая была просто приятной, рассказала новость: Чичиков, вооруженный с головы до ног, явился к помещице Коробочке и велел продать ему души, которые уже умерли. Хозяйка, дама приятная во всех отношениях, сказала, что ее муж слышал об этом от Ноздрева. Стало быть, в этой новости что-то есть. И обе дамы стали строить предположения, что бы могла значить эта покупка мертвых душ. В итоге пришли к выводу, что Чичиков хочет похитить губернаторскую дочку, и соучастником этого является не кто иной, как Ноздрев. В то время как обе дамы решали такое удачное объяснение событий, в гостиную вошел прокурор, которому тут же все было рассказано. Оставив прокурора совершенно сбитым с толку, обе дамы отправились бунтовать город, каждая в свою сторону. В течение короткого времени город был взбудоражен. В другое время при других обстоятельствах на эту историю, быть может, никто и не обратил бы внимания, но город уже давно не получал подпитки для сплетен. А тут такое!.. Образовалось две партии – женская и мужская. Женская партия занялась исключительно похищением губернаторской дочки, а мужская – мертвыми душами. Дело дошло до того, что все сплетни были доставлены в собственные уши губернаторши. Она, как первая в городе дама и как мать, учинила блондинке допрос с пристрастием, а та рыдала и не могла понять, в чем ее обвиняют. Швейцару было строго-настрого приказано Чичикова на порог не пускать. А тут как на грех всплыло несколько темных историй, в которые Чичиков вполне вписывался. Что же такое Павел Иванович Чичиков? Никто не мог ответить на этот вопрос наверняка: ни городские чиновники, ни помещики, у которых он торговал души, ни слуги Селифан и Петрушка. Для того чтобы потолковать об этом предмете, все решили собраться у полицмейстера.

Глава десятая

Собравшись у полицмейстера, чиновники долго обсуждали, кто же такой Чичиков, но так и не пришли к единому мнению. Один говорил, что делатель фальшивых ассигнаций, а потом сам же и прибавлял "а может, и не делатель". Второй предполагал, что Чичиков, скорее всего, чиновник генерал-губернаторской канцелярии, и тут же добавлял " а впрочем, черт его знает, на лбу ведь не прочтешь". Предположение о том, что он переодетый разбойник, отмели все. И вдруг почтмейстера осенило: "Это, господа! не кто иной, как капитан Копейкин!" И, поскольку никто не знал, кто же такой капитан Копейкин, почтмейстер начал рассказывать "Повесть о капитане Копейкине".

"После кампании двенадцатого года, – стал рассказывать почтмейстер, – был прислан с ранеными некто капитан Копейкин. То ли под Красным, то ли под Лейпцигом ему оторвало руку и ногу, и он превратился в безнадежного инвалида. А тогда еще не было распоряжений насчет раненых, и инвалидный капитал был заведен намного позже. Стало быть, Копейкину надо было каким-то образом работать, чтобы прокормиться, да еще, к сожалению, оставшаяся у него рука была левая. Решил Копейкин в Петербург податься, монаршей милости испросить. Кровь, мол, проливал, инвалидом остался... И вот он в Петербурге. Копейкин попытался снять квартиру, но это оказалось необыкновенно дорого. В конце концов, остановился в трактире за рубль в сутки. Видит Копейкин, что заживаться нечего. Расспросил, где находится комиссия, в которую ему следует обращаться, и отправился на прием. Долго ждал, часа четыре. В это время народу в приемную набилось, как бобов на тарелке. И все больше генералитет, чиновники четвертого или пятого класса.

Наконец, вошел вельможа. Дошла очередь и до капитана Копейкина. Вельможа интересуется: "Зачем вы здесь? Какое ваше дело?" Копейкин собрался с духом и отвечает: "Так, мол, и так, ваше превосходительство, проливал кровь, руки и ноги лишился, работать не могу, осмелюсь просить монаршей милости". Министр, видя такое положение, отвечает: "Хорошо, понаведайтесь на днях". Копейкин вышел с аудиенции в полном восторге, он решил, что через несколько дней все решится, и ему будет назначен пенсион.

Через три-четыре дня он снова является к министру. Тот снова его признал, но теперь заявил, что участь Копейкина не решена, поскольку надо ждать приезда государя в столицу. А у капитана деньги уже кончились давно. Он решил взять канцелярию министра штурмом. Министра это чрезвычайно рассердило. Он вызвал фельдъегеря, и Копейкин был выдворен из столицы за казенный счет. Куда именно привезли капитана, история об этом умалчивает, но только месяца через два в рязанских лесах появилась шайка разбойников, и атаманом у них был не кто иной, как..." Полицмейстер в ответ на этот рассказ возразил, что у Копейкина не было ни ноги, ни руки, а у Чичикова все на месте. Прочие тоже отвергли эту версию, но пришли к выводу, что Чичиков очень похож на Наполеона.

Посплетничав еще, чиновники решили пригласить Ноздрева. Они почему-то подумали, что, раз Ноздрев первым огласил эту историю с мертвыми душами, то может что-то знать наверняка. Ноздрев, прибыв, сразу записал господина Чичикова в шпионы, делатели фальшивых бумаг и похитители губернаторской дочки одновременно.

Все эти толки и слухи так подействовали на прокурора, что он, придя домой, умер. Чичиков ничего этого не знал, сидя в номере с простудой и флюсом, и очень удивлялся, почему к нему никто не едет, ведь еще несколько дней назад под окном его номера постоянно были чьи-нибудь дрожки. Почувствовав себя лучше, он решил нанести визиты чиновникам. Тут выяснилось, что у губернатора его велели не принимать, и остальные чиновники избегают встреч и бесед с ним. Объяснение происходящему Чичиков получил вечером в гостинице, когда к нему с визитом заявился Ноздрев. Тут Чичиков и узнал, что он делатель фальшивых ассигнаций и несостоявшийся похититель губернаторской дочки. А также он – причина смерти прокурора и приезда нового генерал-губернатора. Будучи очень сильно испуганным, Чичиков поскорее выпроводил Ноздрева, велел Селифану и Петрушке собирать вещи и готовиться завтра чуть свет к отъезду.

Глава одиннадцатая

Уехать быстро не удалось. Селифан пришел и сообщил, что надо подковать лошадей. Наконец все было готово, бричка выехала из города. По дороге им встретилась похоронная процессия, и Чичиков решил, что это к счастью.

А теперь несколько слов о самом Павле Ивановиче. В детстве жизнь на него взглянула кисло и неприютно. Родители Чичикова были дворяне. Мать Павла Ивановича рано умерла, отец все время болел. Он заставлял маленького Павлушу учиться и часто наказывал. Когда мальчик подрос, отец отвез его в город, поразивший мальчика своим великолепием. Павлуша был сдан на руки родственнице для того, чтобы у нее остаться и ходить в классы городского училища. Отец на второй день уехал, оставив сыну вместо денег наставление: "Учись, Павлуша, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам. С товарищами не водись, а если уж будешь водиться, то с теми, которые побогаче. Никогда никого не угощай, а делай так, чтобы угощали тебя. А пуще всего береги копейку". И добавил к своим наставлениям полтину медью.

Павлуша хорошо запомнил эти советы. Из отцовских денег он не только не взял ни гроша, а, напротив, через год уже сделал к этой полтине приращения. Мальчик не обнаружил способностей и склонностей в учебе, отличался более всего прилежанием и опрятностью и обнаружил в себе практический ум. Он не только никогда не угощал товарищей, но делал так, что их угощение он им же продавал. Однажды Павлуша слепил из воска снегиря и продал его потом очень выгодно. Затем он два месяца дрессировал мышь, которую потом тоже выгодно продал. Учитель Павлуши ценил своих учеников не за знания, а за примерное поведение. Чичиков был образцом такового. В результате он закончил училище, получив аттестат и в награду за примерное прилежание и благонадежное поведение книгу с золотыми буквами.

Когда училище было окончено, умер отец Чичикова. В наследство Павлуше остались четыре сюртука, две фуфайки и незначительная сумма денег. Ветхий домишко Чичиков продал за тысячу рублей, единственную семью крепостных перевел в город. В это время учителя, любителя тишины и благонравного поведения, выгнали из гимназии, он начал пить. Все бывшие ученики помогали ему, чем могли. Один Чичиков отговорился неимением денег, дав пятак серебра, тут же выброшенный товарищами. Учитель долго плакал, узнав об этом.

После училища Чичиков с жаром занялся службой, поскольку хотел жить богато, иметь красивый дом, экипажи. Но и в захолустье нужна протекция, поэтому местечко ему досталось захудалое, с жалованием тридцать или сорок рублей в год. Но Чичиков работал денно и нощно, при этом на фоне неряшливых чиновников палаты всегда выглядел безукоризненно. Начальником его был престарелый повытчик, человек неприступный, с полным отсутствием всяких эмоций на лице. Пытаясь подобраться с разных сторон, Чичиков, наконец, обнаружил слабое место своего начальника – у него была зрелая дочь с некрасивым, рябым лицом. Сначала он вставал супротив нее в церкви, потом был зван на чай, а вскоре уже считался в доме начальника женихом. В палате образовалось вскоре вакантное место повытчика, на которое и определился Чичиков. Как только это свершилось, сундук со своими вещами Чичиков тайно отослал из дома предполагаемого тестя, сбежал сам и перестал звать повытчика папенькой. При этом он не переставал ласково улыбаться бывшему начальнику при встрече и приглашать в гости, а тот каждый раз только крутил головой и говорил, что его мастерски надули.

Это был самый трудный для Павла Ивановича порог, который он успешно преодолел. На следующем хлебном местечке он успешно развернул борьбу с взятками, при этом на деле оказался сам крупным взяточником. Следующим делом Чичикова было участие в комиссии по постройке какого-то казенного весьма капитального строения, в которой Павел Иванович был одним из деятельнейших членов. Шесть лет строительство здания не двигалось дальше фундамента: то грунт мешал, то климат. В это время в других концах города у каждого члена комиссии появилось по красивому зданию гражданской архитектуры – наверное, там грунт был получше. Чичиков стал позволять себе излишества в виде материи на сюртуке, которой ни у кого не было, тонких голландских рубашек, да пары отличных рысаков, не говоря уже о прочих мелочах. Вскоре судьба переменилась к Павлу Ивановичу. На место прежнего начальника был прислан новый, человек военный, страшный гонитель всяческой неправды и злоупотреблений. Карьера Чичикова в этом городе закончилась, а дома гражданской архитектуры были переданы в казну. Павел Иванович переехал в другой город для того, чтобы начать все сначала. В короткое время он вынужден был переменить две-три низменные должности в неприемлемом для него окружении. Начавший уже некогда округляться, Чичиков даже похудел, но преодолел все неприятности и определился на таможню. Его давняя мечта сбылась, и он принялся за свою новую службу с необыкновенным рвением. По выражению начальства, это был черт, а не человек: он отыскивал контрабанду в тех местах, куда никому бы не пришло в голову забраться, и куда дозволяется забираться одним таможенным чиновникам. Это была гроза и отчаяние для всех. Честность и неподкупность его были почти неестественны. Такое служебное рвение не могло остаться незамеченным для начальства, и вскоре Чичикова повысили в должности, а затем он представил начальству проект, как изловить всех контрабандистов. Проект этот был принят, и Павел Иванович получил в этой области неограниченную власть. В то время "образовалось сильное общество контрабандистов", которое хотело подкупить Чичикова, но он ответил подосланным: "Еще не время".

Как только Чичиков получил в свои руки неограниченную власть, то сразу дал этому обществу знать: "Пора". И вот в пору службы Чичикова на таможне случилась история об остроумном путешествии испанских баранов через границу, когда под двойными тулупчиками те пронесли на миллионы брабантских кружев. Говорят, состояние Чичикова, после трех-четырех таких походов, составило около пятисот тысяч, а его подельников – около четырехсот тысяч рублей. Однако Чичиков в пьяном разговоре поссорился с другим чиновником, который тоже участвовал в этих махинациях. В результате ссоры все тайные сношения с контрабандистами стали явными. Чиновников взяли под суд, имущество конфисковали. В результате у Чичикова из пятисот тысяч осталось тысчонок десяток, которые частично пришлось потратить для того, чтобы отвертеться от уголовного суда. Вновь он начал жизнь с карьерных низов. Будучи поверенным в делах, заслужив предварительно полное расположение хозяев, занимался он как-то закладом нескольких сот крестьян в опекунский совет. И тут ему подсказали, что, несмотря на то, что половина крестьян вымерла, по ревизской сказке-то они числятся живыми!.. Стало быть, беспокоиться ему не о чем, и деньги будут, независимо от того, живы эти крестьяне или отдали богу душу. И тут Чичикова осенило. Вот где поле для деятельности! Да накупи он мертвых крестьян, которые по ревизской сказке все еще числятся живыми, приобрети он их хотя бы тысячу, да опекунский совет даст за каждого рублей по двести - вот вам и двести тысяч капиталу!.. Правда, без земли их купить нельзя, поэтому следует объявить, что крестьяне покупаются на вывод, например, в Херсонскую губернию.

И вот приступил он к исполнению задуманного. Заглянул в те места государства, которые более всего пострадали от несчастных случаев, неурожаев и смертностей, словом те, в которых можно было накупить потребного Чичикову люда.

"Итак, вот весь налицо герой наш... Кто же он относительно качеств нравственных? Подлец? Почему же подлец? Теперь у нас подлецов не бывает, есть люди благонамеренные, приятные... Справедливее всего назвать его: хозяин, приобретатель... А кто из вас не гласно, а в тишине, один, углубит внутрь собственной души сей тяжелый запрос: "А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?" Да как бы не так!".

Тем временем бричка Чичикова несется дальше. "Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал?.. Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонная тройка несешься?.. Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства".

/ «Мертвые души»

Глава I

Действие поэмы разворачивается в одном городишке, которому Гоголь дал название «NN». Так вот, в один из дней к городской гостиницы подъехала интересная бричка. Как говорит автор, в такой бричке ездят только холостяки. В этом холостяцком транспорте сидел мужчина «не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод». Приезд этого господина никто не заметил, кроме двух мужичков, которые стояли у входа в кабак напротив городской гостиницы. Увидев подъезжающую бричку, они начали спорить - доедет ли она до Москвы или Казани.

Приезжий господин поселился в одном из номеров гостиницы с огромными тараканами, которые бегали из угла в угол. С ним также приехали лакей по имени Петрушка и Селифан, он был кучером. В то время, как лакей и кучер разбирали вещи приезжего господина, он спустился в общий зал и заказал обед. Во время трапезы этот господин завел разговор с половым о помещиках с большим числом крестьянских душ и чиновниках здешнего города.

Звали приезжего господина Павел Иванович Чичиков. На следующий день Павел Иванович нанес визит всем городским властям и мелким чиновникам, включая губернатора. Чичикова отличала любезность и умение быстро завоевать доверие своего собеседника. К примеру, перед губернатором он не мог нарадоваться городскими дорогами. За это последний пригласил Павла Ивановича к себе домой на празднование какого-то события. Другие же обольщенные чиновники приглашали Чичикова к ним домой отведать чаю.

Про себя главный герой говорил не много. Только, что хочет поселиться в этом городе, и поэтому хочет познакомиться со всеми городскими чиновниками.

Вечером Павел Иванович отправился к губернатору в гости. Там было множество людей: мужчины - в черных фраках с белыми рубахами, женщины – в вечерних платьях. Всех присутствующих мужчин можно было разделить на два вида: толстые и тонкие. Далее Гоголь говорит читателю, что тонкие люди годятся только для мелких, незначительных дел, а толстые более рассудительные и добиваются значительных результатов в своей деятельности. Чичикова автор относит именно к толстым людям.

В доме губернатора происходит знакомство Чичикова и двух помещиков – Манилова и Собакевича. Помещики приглашают Павла Ивановича в гости в свои деревни.

Еще несколько дней Чичиков посещает городских чиновником. В городе NN о нем пошла молва, как про делового и порядочного господина.

Глава II

Около недели Павел Иванович прожил в городе NN, навещая всевозможных чиновников, а после надумал навестить своих новых знакомых помещиков Манилова и Собакевича. Далее Гоголь описывает нам лакея Петрушку. Любимым занятием последнего было чтение книг. Нужно отметить, что читал Петрушка все подряд, не отдавая предпочтений. По характеру он был молчаливый. Петрушку выделяло две вещи: он спал, в чем ходил; от него постоянно веяло каким-то одинаковым запахом.

Первым делом Чичиков решил навестить помещика Манилова. Его имение стояло на отшибе, обдуваемое ветрами. Возле дома помещика располагалась беседка, на которой виднелась надпись «Храм уединенного размышления». Манилов очень обрадовался приезду дорогого гостя и сразу же пригласил его пройти в дом.

Глядя на Манилова, было очень трудно понять какой у него характер. Гоголь говорил о Манилове, что был он ни то, ни се. Его черты лица были приятны и казались сахарными. Манера его речи была располагающей и ищущей дружбы. Про Манилова можно сказать, что был он мечтательной натурой, за хозяйством почти не следил, а постоянно размышлял о чем-то. Однажды он даже хотел прорыть подземный туннель от своего дома, но эта задумка так и осталась задумкой, В рабочем кабинете помещика уже два года пылилась книжка, заложенная на одной странице. Со своей супругой Манилов жил дружно и счастливо. И них было два сына - Фемистокмос и Алкид.

Чичиков решает завести деловой разговор. Он попросил у Манилова реестр крестьян, которые умерли после последней переписи. После этого Павел Иванович делает помещику удивительное предложение о покупке мертвых душ этих крестьян. По всем документам очи проходят, как живые и Манилов обязан был платить за них налог. Это предложение повергло в оцепенение помещика, но Чичиков заверил, что все будет оформлено в надлежащем виде. По документам умершие крестьяне пройдут, как живые.

Манилов отказывается от денег и дарит мертвые души крестьян Чичикову. После этого Павел Иванович покидает имение помещика, а Манилов погружается в свои очередные мечты, видя, как царь одаривает его и Чичикова генеральскими пагонами за их крепкую дружбу.

Глава III

Чичиков покидает имение Манилова в очень хорошем настроении, он рад удачной сделке. Кучер Селифан, разговаривая с лошадью, совершенно отвлекся и съехал с дороги. Бричка Чичикова поехала по вспаханной земле и в конечном итоге перевернулась, а Павел Иванович угодил в грязь.

Только к вечеру путники подъехали к какой-то деревушке. Это были владения Коробочки Настасьи Петровны. Настасья Петровна была пожилой и очень меланхоличной женщиной. Она горевала, когда был неурожай, или хозяйство терпело убытки, но в тоже время понемногу копила денежки и прятала их по ящикам в комодах. По натуре помещица Коробочка была очень бережливым человеком.

Для Чичикова была подготовлена отдельная комната для ночлега с периной, взбитой до самого потолка. На следующий день Павел Иванович проснулся поздно. В комнате уже лежала его чистая одежда. Взглянув в окно, Чичиков увидел большое хозяйство, крестьяне жили в достатке, в поместье царил порядок и чистота.

После этого Павел Иванович отправился в комнату хозяйки имения и не медля сразу завел разговор о продаже мертвых душ крестьян. Настасья Петровна не могла понять, о чем говорит ее гость, но чувствовала, что дело выгодное. Не выдержав, Чичиков обозвал Коробочку «крепколобой», «проклятой старухой». Помещица отказалась продать мертвые души, она хотела сначала изучить спрос, чтобы не продешевить. Все же Чичикову удается уговорить Настасью Петровну продать ему мертвые души крестьян. За это он купил у помещицы мед и пеньку. Коробочка была рада такой сделке, она угостила Павла Ивановича, после этого он покидает имение помещицы.

Глава IV

Решив перекусить, Чичиков заезжает в трактир. Там у него завязывается разговор с хозяйкой этого заведения. Она рассказывает, что хорошо знает помещиков Манилова и Собакевича. С ее слов можно понять, что Манилов деликатный человек. Он любил заказывать много блюд, но все не съедал, а только пробовал. Собакевич же напротив – заказывал одно блюдо, которое полностью съедал, потом просил добавки, за которую обязательно доплачивал.

В это время в трактире появился знакомый Чичикова Ноздрев. Ноздрев был помещиком. Его отличал средний рост, крепкое телосложение, белоснежные зубы и смоляные бакенбарды. Был он человеком, от которого излучало здоровьем. Ноздрев начал разговор с Чичиковым тем, что посетил ярмарку, где спустил все деньги и вещички. Он обращается к Павлу Ивановичу, как к старому другу, бранит его за то, что тот до сих пор не заехал к нему гости. Позже Ноздрев привозит Чичикова в свое поместье.

Далее Гоголь знакомит нас с личностью помещика Ноздрева. Про помещика автор говорит, что он был гулякой, что был из тех, кто часто заводит дружбу и тем, кто нередко оказывается избит новыми друзьями. Далее мы узнаем, что его супруга уже умерла, оставив двух детей, которыми помещик совершенно не занимался. Ноздрев никогда не сидел дома, а постоянно разъезжал по ярмаркам и балам. Любил поиграть в карты. Так как играл не честно, частенько возвращался домой избитым и потрепанным. И что самое удивительное, со своими обидчиками мог дружить уже на следующий день.

Ноздрев был вруном по натуре. Не редко заводил рассказы про розового или голубого коня. Любил помещик насолить близким людям и друзьям, распуская слухи, рассказывая небылицы. Он был непоседлив. В любую минуту мог сорваться с места и ехать куда глаза глядят. Предлагал нелепые обмены всего на все. И делал это он не ради выгоды, а ради действия и своего любопытного характера.

Имение Ноздрева было таким же бесшабашным, как и его хозяин. В столовой дома находился строительный козел. На нем мужики белили стены. Ноздрев сразу же повел Чичикова осматривать его имение. У помещика было много собак всех мастей. Клички у них были очень оригинальными: стреляй, обругай, припекай.

Около пяти часов вечера Ноздрев пригласил Чичикова на обед. Еда, как и все в доме помещика, была не главным. Одни блюда были пригоревшими, другие сыроватыми. Во время трапезы Павел Иванович заводит разговор о продаже мертвых душ. Помещик соглашается на сделку с одним условием: Чичиков должен был купить еще коня с собакой и шарманкой. На это Павел Иванович не соглашается.

На следующий день Ноздрев зовет Чичикова сыграть в шашки на мертвые души. Последний соглашается. Во время игры Чичиков замечает, что помещик играет не честно, и прекращает игру. Когда Ноздрев приказывает слугам избить Павла Ивановича. В этот момент в имение Ноздрева въезжает капитан-исправник и напоминает Ноздреву, что тот находится под судом за избиение помещика Максимова. Чичиков, пользуясь моментом, уезжает из имения Ноздрева.

Глава V

По дороге в деревню Собакевича кучер Селифан, не справившись с управлением бричкой, сталкивается с другой бричкой, в которую были запряжены шесть лошадей. Поводья перепутались и оба транспортных средства застряли на дороге. Это событие привлекли внимание местных мужиков, которые давали нелепые советы кучерам, тем самым мешая быстро устранить проблему. В бричке Чичиков заметил старую женщину и девушку с золотистыми волосами. С виду ей было около шестнадцати лет. Чичикову приглянулась юная особа, и он попытался начать разговор, но он не получился. В это время поводья были распутаны и путники разъехались.

Имение Собакевича было значительное по размеру. Все в нем было сделано на века. Было заметно, что хозяин хлопотал по хозяйству, ведь везде царил порядок.

Гоголь сравнивал Собакевича со «средней величины медведем». Этот образ подчеркивали фрак медвежьего цвета, длинные рукава и панталоны и косолапая походка. Лицо его было каленого цвета. Шеей помещик и вовсе не поворачивал. Из-за этого практически ни когда не смотрел на своего собеседника. Ко всему же имя у Собакевича было Михаил Семенович.

Собакевич пригласил Чичикова пройти в гостиную отобедать. В гостиной висели огромные картины, изображавшие греческих полководцев. Все они были изображены с «толстыми ляжками и неслыханными усами».

Вся домашняя утварь словно была похожа на своего хозяина и дополняла его. К примеру, в углу гостиной располагалось «пузатое ореховое бюро на пренелепых четырёх ногах», которое напоминало медведя.

Около пяти минут Чичиков, Собакевич и его супруга просидели в молчании. Для начала разговора Павел Иванович решил заговорить о городских чиновниках. Про них Собакевич тут же не лестно отозвался, назвав их мошенниками и лицемерами.

Обеденные блюда оказались очень питательными. Помещик жил по правилу: если на обед подают свинину, то нужно съесть всю свинью. С бараниной и говядиной обходились также. В подтверждение этого правила Собакевич самостоятельно съел большую часть бараньего бока, обглодав даже косточки.

Позже, когда супруга Собакевича покинула гостиную, Чичиков завел разговор о покупке мертвых крестьянских душ. Собакевич тут же захотел их продать по цене сто рублей за душу. Цену объяснил тем, что все крестьяне были мастерами своего дела и славились на всю округу. Павла Ивановича такая цена смутила и после долгих переговоров стороны сошлись на цене в 2,5 рубля за душу.

Позже Чичиков покидает деревню Собакевича очень недовольный. Он считает, что Собакевич попросту обобрал его. Павел Иванович направляется в имение помещика Плюшкина.

Глава VI

Деревня Плюшкина была зеркальным отражением деревни Собакевича. Дома здесь были очень ветхими, крыши на них дырявыми, а стекол в окнах не было вообще. За деревенскими избами виднелись огромные скирды хозяйского хлеба, только валялись они там давно от чего поросли травой.

Дом Плюшкина Гоголь сравнивает с «дряхлым инвалидом». Практически все окна были забиты досками, штукатурка на стенах обсыпалась. Вокруг дома рос старый засохший сад. Все вокруг говорило, что когда-то здесь кипела бурная жизнь, а сейчас все умерло и находится в забытье.

В центре двора Чичиков заприметил «какую-то фигуру», которая вздорила с мужиком. Понять, кто это был: мужик или баба было невозможно. Одежда на ней была женская, на поясе болталась связка ключей. Решив, что это женщина Чичиков окликнул ее и сказал, что его ждет барин. Она сказала ему проходить в дом.

Из дома потянуло холодом и подвальной сыростью. Обстановка внутри дома была еще хуже чем снаружи. Складывалось впечатление, что в одну комнату снесли все мебель. Стол был завалин какими-то бумагами, стаканами с жидкостью в которых плавали мужи. Все это было покрыто толстым слоем пыли. Что было не нужно, было просто навалено в углу комнаты.

Немного позже в комнате появляется уже знакомая Чичикову фигура женщины со двора. Как оказалось, это и был Плюшкин. Он был человеком с огромным подбородком, маленькими глазками и густыми бровями. Его одежда была настолько затерта и замаслена, что нельзя было понять, что на нем вообще одето. С виду Плюшкин был похож на самого обычного нищего, что просят милостыню у церкви.

На самом деле Плюшкин был одним из богатейших помещиков этого края. У него было более тысячи крепостных крестьян. Его кладовые и амбары были завалены товарами. Но и этого помещику не хватало. Ежедневно он собирал по деревни всякую всячину и все тащил в дом, сваливая по углам.

Далее Гоголь говорит нам, что Плюшкин не всегда был таким. Раньше он был образцовым хозяином. Его хозяйство работало, как часы, принося огромную прибыль своему хозяину. Но после смерти его супруги, Плюшкин изменился, он начал жаднеть с каждым днем. После того, как его старшая дочь сбежала из дому к штаб-ротмистру, Плюшкин проклял ее, имение опустело еще больше. Сын помещика без дозволения отца определился на военную службу. После того, как он проиграл в карты, Плюшкин проклял и его, и никогда больше не интересовался его судьбой. Когда умерла младшая дочь, Плюшкин остался со всем один. Эта одинокость с каждым днем порождала в нем непреодолимое чувство жадности и скупости.

В скором времени торговцы перестали посещать имение Плюшкина. Все товары помещика превратились в тлен, а имение пришло в упадок.

Разговор с Чичиковым Плюшкин начал с того, что он очень беден. Павел Иванович предложил ему помощь в виде покупке мертвых душ. Плюшкин этому очень обрадовался и даже угостил Чичикова чаем с замшелым сухарем.

Чичиков выкупил у Плюшкина больше ста двадцати мертвых душ. После этого он вернулся в отличном расположении духа в свой номер городской гостиницы.

Глава VII

Проснувшись утром, Чичиков начал изучать списки приобретенных крестьянских душ. За то время, что Павел Иванович находился в городе «NN» ему удалось купить четыреста мертвых душ. Знакомясь с их фамилиями, он задумался о тяжелой жизни простого крепостного крестьянина. В одном из списков крестьян, которых Чичиков купил у Собакевича, он обнаружил женское имя: Воробей Елизавета. После этого Павел Иванович сказал: «Подлец Собакевич, и здесь надул!».

Немного позже Чичиков отправился к председателю судейской палаты для оформления купчей крепости. Там он встретил Манилова и Собакевича. Павел Иванович долго скитался по кабинетам чиновников, пока не дал на лапу. После оформления сделки он отправился к председателю обмыть покупку. Всем Чичиков рассказывал, что покупает крестьян для вывоза в Херсонскую губернию. В один момент он и сам поверил сказанному. Весь вечер все пили за Павла Ивановича и за его будущую невесту, которую хотели отыскать в городе.

Глава VIII

После громких покупок Чичиков оказался в центре внимания всех жителей города «NN». Его начали почитать, как очень богатого и знатного человека. Все окружающие относились к нему с любовью и заботой. Также в это время Павел Иванович начал пользоваться спросом среди женского населения города.

В один из дней Чичикова пригласили на очередной бал, который проходил в доме у губернатора. Там Павел Иванович был персоной номер один. Не было и минуты, чтобы Чичикова кто-то не обнимал или не пожимал ему руку. Женщины окружили главного героя плотным кольцом и занимали его своими разговорами. В один миг Чичиков заметил ту златовласую девушку, с которой пытался познакомиться ранее, по дороге в деревню Собакевича. Оказывается, она была дочерью губернатора. Павел Иванович тут же переключил свое внимание на нее. Девушка, словно не замечая его знаков внимание, периодически зевала. Окружающие дамы были обозлены таким поведением Чичикова.

Немного позднее на балу появляется помещик Ноздрев, который во весь голос заявляет, что Чичиков скупает не крестьян, а их мертвые души. Ни кто из присутствующих не обратил никакого внимания на слова Ноздрева, ведь помещик слыл знатным вруном. Остаток вечера Павел Иванович провел с негативным осадком на душе.

В час разгара бала в доме губернатора в город въехала бричка, похожая на толстый арбуз. В ней сидела помещица Коробочка, которая приехала, чтобы узнать истинную цену мертвым душам, которые продала Чичикову.

Глава IX

На следующий день одна жительница города «NN» пришла к своей подруге и сообщила ей новость: Чичиков покупает мертвые души крестьян. Про это сказала помещица Коробочка, которая лично продавала их ему.

Недолго думая, дамы решили, что все это лишь прикрытие. Истинной целью является дочка губернатора, которую Чичиков задумал похитить. Эта новость со скоростью света разнеслась по городу. Горожане просто взбунтовались. В их головах все смешалось, и никто уже не мог понять, в чем было дело. Новость с каждым днем обрастала новыми подробностями. Будь-то Павел Иванович бросил свою супругу ради губернаторской дочки, с которой тайно встречался при лунном свете. Чиновники города тоже переполошились, услышав новость про покупку мертвых душ. Каждый начал искать в себе грехи, которых не было.

Как раз в момент апогея новости про Чичикова, губернатору приходит послание о сбежавшем преступнике. Это окончательно сбило всех с толку. И чтобы найти истину чиновники города отправились к полицмейстеру.

Глава X

Все городские чиновники были взволнованы происходящими событиями. Только почтмейстер был спокоен и уравновешен. Собравшимся он сказал, что Павел Иванович является капитаном Копейкиным и поведал повесть о капитане Копейкине .

Капитан Копейкин в период военной компании двенадцатого года потерял руку и ногу. Вместе с ранеными солдатами был доставлен в Петербург. Как оказалось, касательно раненых не было никаких распоряжений, и капитан очутился в безвыходном состоянии. Чтобы прояснить ситуацию он решает ехать к государю. В Петербурге капитан Копейкин снимает самую дешевую комнату, после чего отправляется к вельможе просить государевой милости.

Простояв около четырех часов в очереди, Копейкину удалось переговорить с вельможей. Последний попросил его зайти через несколько дней. На следующий день Копейкин снова пришел к вельможе. Тот заявил, что нужно ждать распоряжение царя о раненых. Капитан ждать не мог. Он проникает в дом вельможи и заявляет, что не сдвинется с места, пока его проблему не решат. За такое поведения Копейкина высылают из Петербурга. Больше про капитана никто не слышал. Через несколько месяцев потянулись слухи, что в лесах возле Рязани орудует банда разбойников под предводительством капитана Копейкина.

Этот рассказ на присутствующих особого впечатления не произвел. У Чичикова были целы и руки и ноги, поэтому он не мог быть капитаном Копейкиным. Далее появилась мысль, что Павел Иванович – это Наполеон. Чтобы подтвердить эту мысль чиновники обращаются к помещику Ноздреву. Тот подтверждает, что Чичиков засланный козачек. От этих слухов у прокурора, скорее всего, случился сердечный приступ, и он умер, придя домой.

По причине болезни Чичиков пролежал три дня в своем номере и ничего не знал о происходящих событиях в городе. После своего выздоровления он решает навестить чиновников города, но его больше уже никто не пускает. Ближе к вечеру к Павлу Ивановичу приходит Ноздрев, который рассказывает ему о произошедшем. Чичиков решает поскорее покинуть город и велит Селифану подготовить бричку к поездке.

Глава XI

На следующий день быстро уехать из города «NN» Чичикову не удалось. Селифан не подготовил бричку (нужно было подковать лошадей, перетянуть колесо), да и сам Павел Иванович проснулся поздно. На все эти приготовление ушло еще около пяти часов. После этого Чичиков уселся в бричку, и они тронулись.

Одна из улиц города была перекрыта траурной процессией. Павел Иванович затаился в бричке, так как не хотел, чтобы его увидели. Через время бричка наконец-то выехала из города.

Чичиков родился в дворянской семье. Рос Павлуша без друзей в маленькой комнатушке. Позже отец перевез его в город, где главный герой стал посещать училище. Последним наставлением отца Чичикова были слова: «Больше всего угождай учителям и начальникам». Именно они стали основным принципом жизни главного героя.

Особых умений к образованию у Чичикова не было. Он был всегда скромным и тихим учеником. Павел Иванович был человеком с практическим складом ума. Тот полтинник, который ему оставил отец он не истратил, а сумел приумножить, продавая сдобу своим товарищам. Всю жизнь Чичиков копил деньги не из жадности. Он хотел красивой и сытой жизни.

Позже он поступил на службу в казенную палату, где занял самую низкую должность. Там он, как может, угождает начальнику, оказывает знаки внимания его дочери, обещает даже взять ее в жены. Позже, получив более высокую должность, Чичиков забывает про женитьбу.

Через время он вошел в состав комиссии по постройки казенного дома. Шесть лет продолжалась стройка, но казенный дом так и не был построен. Зато каждый член комиссии обзавелся собственным новеньким домом. Позже сменился начальник, и все имущество было конфисковано.

Чичиков снова остался без гроша в кармане. Он устраивается на работу в таможню. Там проявляет свои способности в обыске контрабандистов, за что получает повышение по службе. После этого Павел Иванович заключает с контрабандистами договор, получая от этого огромную прибыль. Со временем эта связь стала очевидной, и Чичиков попадает под суд. Каким-то образом главный герой ускользает от уголовного наказания. Он снова лишается своего состояния.

После этого ему приходит идея о покупке мертвых душ, ведь под них можно получить банковский кредит и скрыться с деньгами. Именно с этой целью Чичиков приезжает в город «NN».

К своему герою Гоголь относится, как к хазяину приобретателю. Многим он может не понравиться. На что автор рекомендует каждому заглянуть в свою душу и ответить на вопрос: «А нет ли и во мне какой-нибудь части Чичикова?».

Заканчивается поэма тем, что бричка Чичикова несется по дороге, а сам главный герой улыбается, так как любит быструю езду.