Последствия татаро-монгольского нашествия. Глава V

Проблема роли монголов в русской истории обсуждалась многими историками в течение последних двух столетий, однако согласие не было достигнуто 965 . Из историков старшего поколения большое значение монгольскому воздействию на Русь придавали Н.М. Карамзин, Н.И. Костомаров и Ф.И. Леонтович. Карамзин является автором фразы: "Москва обязана своим величием ханам ";он также отметил пресечение политических свобод и ожесточение нравов, которые он считал результатом монгольского гнета 966 . Костомаров подчеркнул роль ханских ярлыков в укреплении власти московского великого князя внутри своего государства 967 . Леонтович провел специальное исследование ойратских (калмыцких) сводов законов, чтобы, продемонстрировать влияние монгольского права на русское 968 . Напротив, С.М. Соловьев отрицал важность монгольского влияния на внутреннее развитие Руси и в своей «Истории Руси» практически проигнорировал монгольский элемент, кроме его разрушительных аспектов – набегов и войн. Хотя и упомянув кратко о зависимости русских князей от ханских ярлыков и сбора налогов, Соловьев высказал мнение, что "унас нет причины признавать сколько‑нибудь значительное влияние (монголов )на (русскую )внутреннюю администрацию, поскольку мы не видим никаких его следов " 969 . Бывший ученик Соловьева и его преемник на кафедре русской истории Московского университета В.О. Ключевский сделал небольшие общие замечания о важности политики ханов в объединении Руси, но в других отношениях мало уделил внимания монголам 970 . Среди историков русского права и государства идеям Соловьева следовал М.А. Дьяконов, хотя он выражал свои взгляды более осторожно 971 . М.Ф. Владимирский‑Буданов допускал лишь незначительное влияние монгольского права на русское 972 . С другой стороны, В.И. Сергеевич следовал аргументации Костомарова, как и, в определенной степени, П.Н. Милюков 973 .

Четверть века назад роль монголов в русской истории еще раз рассмотрел филолог князь Николай Трубецкой 974 ; он пришел к выводу, что истоки московского государства невозможно правильно понять, не принимая во внимание политические и нравственные принципы, на которых была построена Монгольская империя. Е. Хара‑Даван, автор глубокой биографии Чингисхана, сделал точку зрения Трубецкого даже более категоричной 975 . С другой стороны, В.А. Рязановский и Б.Д. Греков вернулись к позиции Соловьева. В.А. Рязановский, как и Леонтович, тщательно исследовал монгольское право, но свел к минимуму его значение для Руси 976 . Греков сформулировал свою точку зрения следующим образом: "Русское государство во главе с Москвой было создано не при помощи, татар, а в процессе тяжелой борьбы русского народа против ига Золотой Орды" 977 . Очевидно мы имеем здесь несколько иной аспект этой проблемы. Логически можно отрицать какое‑либо позитивное влияние монгольских институтов на русские и, тем не менее, признавать значительность монгольского воздействия на развитие Руси, даже если оно было чисто негативным.

Проблема монгольского влияния на Русь, безусловно, многокомпонентна. Мы сталкиваемся здесь скорее с комплексом важных проблем, чем только с одним вопросом. Прежде всего мы должны рассмотреть непосредственный эффект монгольского нашествия – настоящее уничтожение городов и населения; затем последствия сознательной политики монгольских правителей для различных аспектов русской жизни. Кроме того, определенные важные изменения на Руси являлись непредвиденными результатами того или другого поворота в монгольской политике. Так, неспособность ханов остановить польские и литовские наступления, безусловно, была фактором разделения Восточной и Западной Руси. Далее, влияние монгольской модели на Московию дало свой полный эффект только после освобождения последней от монголов. Это можно назвать эффектом отложенного действия. Более того, в некоторых отношениях прямое татарское влияние на русскую жизнь скорее возросло, чем уменьшилось, после освобождения Руси. Именно после падения Золотой Орды сонмы татар пошли на службу к московским правителям. И наконец, татарская угроза не исчезла с освобождением от Золотой Орды при Иване III. Еще почти три столетия Русь вынуждена была каждый год отправлять значительную часть своей армии на южную и юго‑восточную границы; это отразилось на всей политической и социальной системе Московии.

Удобный метод измерения степени монгольского воздействия на Русь – сравнение русского государства и общества домонгольского периода и постмонгольской эры, а, в частности, сравнение духа и институтов Московской Руси и Руси Киевского периода.

Напомним, что политическая жизнь русской федерации киевского периода строилась на свободе. Три элемента власти – монархический, аристократический и демократический – уравновешивали друг друга, и народ имел голос в правительстве по всей стране 978 . Даже в Суздальской земле, где монархический элемент был наиболее сильным и бояре и городское собрание, или вече, имели право слова в делах. Типичный князь киевского периода, даже великий князь суздальский, был просто главой исполнительной ветви правительства, а не самодержцем.

Картина полностью изменилась после монгольского периода. Прежде всего, в шестнадцатом и начале семнадцатого веков вместо пан‑русской федерации, все члены которой имели сходные конституции, мы находим резкое разделение между Восточной Русью (Московией) и Западной Русью (включенной в Польско‑Литовское Содружество); кроме того, на южных окраинах каждой из двух частей Руси появились военные государства нового типа – казачьи поселения. Они представляли собой древнюю русскую демократическую традицию, хотя теперь она приняла специфическую форму, форму военных братств. Аристократический элемент власти в Западной Руси не только сохранился, но даже усилился под влиянием Польши и стал основой политической жизни Западной Руси (Украины и Белоруссии). В Восточной же Руси поддерживался и развился до высокого уровня монархический элемент. Сказать, однако, что Московское царство просто следовало традиции Андрея Боголюбского и некоторых других суздальских князей, означало бы недооценить значение перемены. Со всеми их монархическими тенденциями суздальским князьям никогда не удавалось стать абсолютными правителями их земли.

Власть московского царя, и идеологическая и фактическая, была неизмеримо больше, чем власть его суздальских предшественников. Хотя шестнадцатый век наблюдал рост монархических институтов по всему европейскому континенту, нигде этот процесс не шел так быстро и так глубоко, как в Восточной Руси. Когда посол Священной Римской империи, австрийский барон Сигизмунд фон Герберштейн, в 1517 году прибыл в Москву, он почувствовал, что попал в другой мир в политическом смысле. Он отметил, что великий князь Василий III превосходил всех других монархов по степени власти над своими подданными 979 . Англичанин Джиле Флетчер, посетивший Москву через семьдесят лет после Герберштейна, пришел к заключению, что "государство и форма его правления чисто тираническая, поскольку во всем исходит из интересов князя, при этом в совершенно откровенной и варварской манере " 980 .

Не менее резок контраст между до – и постмонгольскими периодами в области социальных отношений. Самые основы московского общества были не такими, как в киевский период.

Общество Киевской Руси можно, с определенными оговорками, назвать свободным обществом. Рабы существовали, но они считались отдельной группой, не входящей в состав нации. Ситуация была сходной с положением в древней Греции: рабство сосуществовало со свободой большей части общества. Правительство функционировало на основе сотрудничества свободных социальных классов: бояр, горожан и «людей» в сельских районах. Правда, существовала группа крестьян, так называемые смерды, которая находилась в сфере особой княжеской юрисдикции, но даже они были вольными. Была также группа полусвободных (так называемые закупы), чье положение в конце концов стало сходным с положением рабов, но их обращение в рабство являлось результатом долгов, то есть нерегулируемого взаимодействия экономических сил, а не действия правительства 981 .

В Московском царстве шестнадцатого и семнадцатого веков мы обнаруживаем абсолютно новую концепцию общества и его отношения к государству. Все классы нации, от высших до низших, исключая рабов, были прикреплены к государственной службе. Достаточно странно, что рабы были единственной группой, освобожденной от правительственной регламентации. Эту московскую систему всеобщей государственной повинности Кирилл Зайцев метко назвал крепостной устав (закон об обязательной службе) 982 . И бывшие удельные князья, и бояре теперь становились постоянными слугами царя, как и более низкие слои, такие, какдети боярские и дворяне (придворные). Попытки сопротивления новому порядку со стороны князей и бояр сокрушил царь Иван IV во времена террора опричнины 983 . Через институт военныхпоместий цари контролировали и земельные владения служилых людей, и армию. Необходимость обеспечения поместий рабочей силой привела к установлению крепостного права, сначала только временного (1581 год). Это крепостное право крестьян было сделано постоянным и узаконено «Уложением» (Сводом законов) в 1649 году. Именно по статьям этого Уложения и городские жители (посадские люди ) были в конце концов организованы во многочисленные закрытые общины, все члены которых были связаны круговой порукой по выплате налогов и исполнению специальных повинностей, наложенных на них. И вольные крестьяне на государственных землях, и крепостные, а также горожане считались низшим классом царских подданных, свободным от воинской или придворной службы, но обязанным платить тяжелые налоги и, в некоторых случаях выполнять обязательные работы (тягло ). Таким образом, появилось различие между служилыми людьми (людьми, несущими «службу» в прямом смысле военной или придворной службы) и тяглыми людьми (людьми, несущими тягло). «Служба»– (в вышеозначенном смысле) стала в конце концов характеристикой человека благородного происхождения, а «тягло» – простолюдина. Это различие превратилось в основную черту социального строя Московского царства в семнадцатом веке и приняло даже более острые формы в Санкт‑Петербургской империи восемнадцатого столетия.

Из этого краткого сравнительного анализа характерных черт государства и общества Киевской и Московской Руси становится ясно, что пропасть между этими двумя режимами была поистине бездонной. Совершенно очевидно, что такая перемена не могла произойти за одну ночь. В самом деле, процесс трансформации свободного общества в общество обязательной повинности начался во время монгольского периода и продолжался до середины семнадцатого века.

Вопрос, который нам теперь необходимо обсудить, – роль в этом процессе монголов. Чтобы выяснить это, мы должны кратко рассмотреть изменения, которые произошли в русской национальной экономике, политике и социальной организации за монгольский период.

Влияние монголов на Русь: “за” и “против”. Историографическое исследование

Нашествие монгольских орд и последовавшее за ним господство, растянувшееся почти на два с половиной столетия, стали для средневековой Руси страшным потрясением. Монгольская конница сметала всœе на своем пути, а если какой-либо город пытался оказать сопротивление, его населœение безжалостно вырезали, оставляя на месте домов одни пепелища. С 1258-го по 1476 год Русь была обязана платить монгольским владыкам дань и предоставлять рекрутов для монгольских армий. Русские князья, которым монголы со временем доверили непосредственное управление их землями и сбор дани, могли приступать к исполнению своих обязанностей только после получения официального разрешения от монгольских владык. Начиная с XVII века для обозначения этого исторического периода в русском языке стало использоваться словосочетание “татаро-монгольское иго”.

Разрушительность этого нашествия не вызывает ни малейших сомнений, но вопрос о том, как именно оно повлияло на историческую судьбу России, по-прежнему остается открытым. По данному вопросу противостоят друг другу два крайних мнения, между которыми находится целый спектр промежуточных позиций. Сторонники первой точки зрения вообще отрицают сколько-нибудь значимые исторические последствия монгольского завоевания и господства. В их ряду, к примеру, Сергей Платонов (1860–1933), который провозглашал иго лишь случайным эпизодом национальной истории и сводил его влияние к минимуму. По его словам, “мы можем рассматривать жизнь русского общества в XIII веке, не обращая внимания на факт татарского ига”. Последователи другой точки зрения, в частности, теоретик евразийства Петр Савицкий (1895–1968), напротив, утверждали, что “без “татарщины” не было бы России”. Между этими крайностями можно найти множество промежуточных позиций, защитники которых приписывали монголам большую или меньшую степень влияния, начиная с тезисов об ограниченном воздействии исключительно на организацию армии и дипломатическую практику и заканчивая признанием исключительной важности в предопределœении, среди прочего, политического устройства страны.

Этот спор имеет ключевое значение для русского самосознания. Ведь если монголы вовсœе не оказали на Русь никакого влияния или если подобное влияние было ничтожным, то нынешнюю Россию можно рассматривать в качестве европейской державы, которая, несмотря на всœе свои национальные особенности, всœе-таки принадлежит к Западу. Вместе с тем, из такого положения вещей следует вывод о том, что русская привязанность к автократии сложилась под влиянием каких-то генетических факторов и как таковая не подвержена изменениям. Но если Россия сформировалось непосредственно под монгольским влиянием, то это государство оказывается частью Азии или “евразийской” державой, инстинктивно отторгающей ценности западного мира. Как будет показано ниже, противоборствующие школы спорили не только о значении монгольского нашествия на Русь, но и о том, откуда берет начало русская культура.

Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, цель данной работы – исследование упомянутых крайних позиций, а также анализ аргументов, используемых их сторонниками.

Спор зародился в начале XIX века, когда была опубликована первая систематизированная история России, вышедшая из-под пера Николая Карамзина (1766–1826). Карамзин, который был официальным историком русского самодержавия и ярым консерватором, назвал свой труд “История государства Российского” (1816–1829), подчеркнув тем самым политическую подоплеку своей работы.

Впервые татарская проблема была обозначена Карамзиным в “Записке о древней и новой России”, подготовленной для императора Александра I в 1811 году. Русские князья, утверждал историк, получавшие от монголов “ярлыки” на властвование, были гораздо более жестокими правителями, чем князья домонгольского периода, а народ под их управлением заботился только о сохранении жизни и имущества, но не о реализации своих гражданских прав. Одним из монгольских нововведений стало применение смертной казни к изменникам. Пользуясь сложившейся ситуацией, московские князья постепенно утвердили автократическую форму правления, и это стало благом для нации: “Самодержавие основало и воскресило Россию: с переменою Государственного Устава ее она гибла и должна была погибнуть…”.

Карамзин продолжил исследование темы в четвертой главе пятого тома “Истории…”, публикация которой началась в 1816 году. По его мнению, Россия отстала от Европы не только из-за монголов (которых он почему-то называл “моголами”), хотя они и сыграли здесь свою негативную роль. Историк полагал, что отставание началось еще в период княжеских междоусобиц Киевской Руси, а при монголах продолжилось: “В сие же время Россия, терзаемая моголами, напрягала силы свои единственно для того, чтобы не исчезнуть: нам было не до просвещения!”. Под властью монголов русские утратили гражданские добродетели; для того, чтобы выжить, они не гнушались обмана, сребролюбия, жестокости: “Может быть, самый нынешний характер Россиян еще являет пятна, возложенные на него варварством моголов”, – писал Карамзин. В случае если в них тогда и сохранились какие-то моральные ценности, то произошло это исключительно благодаря православию.

В политическом плане, согласно Карамзину, монгольское иго привело к полному исчезновению свободомыслия: “Князья, смиренно пресмыкаясь в Орде, возвращались оттуда грозными властителями”. Боярская аристократия утратила власть и влияние. “Одним словом, рождалось самодержавие”. Все эти изменения тяжким бременем ложились на населœение, но в долгосрочной перспективе их эффект оказался позитивным. Οʜᴎ привели к окончанию междоусобиц, разрушивших Киевское государство, и помогли России снова встать на ноги, когда империя монголов пала.

Но выигрыш Россия не ограничился только этим. При монголах процветали православие и торговля. Карамзин также одним из первых обратил внимание на то, насколько широко монголы обогатили русский язык.

Под явным влиянием Карамзина молодой русский ученый Александр Рихтер (1794–1826) опубликовал в 1822 году первую научную работу, посвященную исключительно монгольскому влиянию на Русь, – “Исследования о влиянии монголо-татар на Россию”. К сожалению, ни в одной из американских библиотек этой книги нет, и представление о ее содержании мне пришлось составить, опираясь на статью того же автора, которая была опубликована в июне 1825 года в журнале “Отечественные записки”.

Рихтер обращает внимание на заимствование русскими монгольского дипломатического этикета͵ а также на такие доказательства влияния, как изоляция женщин и их одежда, распространение постоялых дворов и трактиров, пищевые предпочтения (чай и хлеб), способы ведения войны, практика наказаний (битье кнутом), использование внесудебных решений, введение денег и системы мер, способы обработки серебра и стали, многочисленные языковые новации.

“При господстве монголов и татар почти переродились русские в азиатцев, и хотя ненавидели своих притеснителœей, однако же во всœем им подражали и вступали с ними в родство, когда они обращались в христианство”.

Книга Рихтера подтолкнула общественную дискуссию, которая в 1826 году подвигла Императорскую академию наук объявить конкурс на лучшую работу о том, “какие последствия произвело господство монголов в России и именно какое имело оно влияние на политические связи государства, на образ правления и на внутреннее управление онаго, равно как и на просвещенье и образование народа”. Интересно, что на данный конкурс поступила единственная заявка от некоего немецкого ученого, чью рукопись в итоге посчитали недостойной награды.

Состязание продолжили в 1832 году по инициативе обрусевшего немецкого востоковеда Христиана-Мартина фон Френа (1782–1851). На данный раз тематику расширили таким образом, чтобы охватить всю историю Золотой Орды – в перспективе того влияния, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ “монгольское владычество имело на постановления и народный быт России”. И снова поступила лишь одна заявка на участие. Ее автором стал знаменитый австрийский востоковед Йозеф фон Хаммер-Пургшталь (1774–1856). Жюри, состоявшее из трех членов Академии под председательством Френа, отказалось принять работу к рассмотрению, назвав ее “поверхностной”. Автор же опубликовал ее по собственной инициативе в 1840 году. В этом издании он кратко освещает предысторию своего исследования и приводит отзывы членов русского академического жюри.

В 1832 году Михаил Гастев опубликовал книгу, в которой обвинил монголов в том, что они затормозили развитие России. Их влияние на государство провозглашалось сугубо негативным, и даже становление самодержавия исключалось из числа их заслуг. Данная работа стала одной из первых в длинной череде исторических трудов, авторы которых настаивали на том, что монгольское вторжение не принœесло России ничего хорошего.

В 1851 году увидел свет первый из двадцати девяти томов истории России, написанной Сергеем Соловьевым (1820–1879), профессором Московского университета и лидером так называемой “государственной” исторической школы. Убежденный западник и поклонник Петра I, Соловьев вообще отказался от использования понятия “монгольский период”, заменив его термином “удельный период”. Стоит сказать, что для него монгольское правление было всœего лишь случайным эпизодом в русской истории, не имевшим значительных последствий для дальнейшей эволюции страны. Взгляды Соловьева оказали непосредственное воздействие на его ученика Василия Ключевского (1841–1911), который также отрицал значение монгольского нашествия для России.

Существенный вклад в развитие этой дискуссии в 1868 году внес историк права Александр Градовский (1841–1889). По его мнению, именно от монгольских ханов московские князья переняли отношение к государству как к своей личной собственности. В домонгольской Руси, утверждал Градовский, князь был лишь суверенным правителœем, но не собственником государства:

“Частная собственность князя существовала наряду с частной собственностью бояр и нисколько не стесняла последней. Только в монгольский период появляется понятие о князе не только как о государе, но и как о владельце всœей земли. Великие князья постепенно становились к своим подданным в такое отношение, в каком монгольские ханы стояли по отношению к ним самим. “По началам монгольского государственного права, – говорит Неволин, – вся вообще земля, находившаяся в пределах владычества хана, была его собственностью; подданные хана могли быть только простыми владельцами земли”. Во всœех областях России, кроме Новгорода и Западной Руси, эти начала должны были отразиться и на началах русского права. Князья, как правители своих областей, как представители хана, естественно, пользовались в своих уделах теми же правами, как он во всœем своем государстве. С падением монгольского владычества князья явились наследниками ханской власти, а следовательно, и тех прав, которые с нею соединялись”.

Замечания Градовского стали самым ранним в исторической литературе упоминанием о слиянии политической власти и собственности в Московском царстве. Позже, под влиянием Макса Вебера, такая конвергенция будет названа “патримониализмом”.

Идеи Градовского были восприняты украинским историком Николаем Костомаровым (1817–1885) в работе “Начало единодержавия в Древней Руси”, опубликованной в 1872 году. Костомаров не был приверженцем “государственной” школы, подчеркивая особую роль народа в историческом процессе и противопоставляя народ и власть. Он родился на Украинœе, а в 1859 году переехал в Петербург, где неĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ время был профессором русской истории в университете. В своих трудах Костомаров подчеркивал различие между демократическим устройством Киевской Руси и автократией Московии.

Согласно этому ученому, древние славяне были свободолюбивым народом, жившим небольшими общинами и не знавшим самодержавного правления. Но после монгольского завоевания ситуация изменилась. Ханы были не только абсолютными властителями, но и собственниками своих подданных, к которым они относились как к рабам. В случае если в домонгольский период русские князья разграничивали государственную власть и владение, то при монголах княжества стали вотчинами, то есть собственностью.

“Теперь земля перестала быть самостоятельною единицею; […] она спустилась до значения вещественной принадлежности. […] Исчезло чувство свободы, честь, сознание личного достоинства; раболепство перед высшими, деспотизм над низшими стали качествами русской души”.

Эти выводы не были учтены в эклектической по духу “Русской истории” петербургского профессора Константина Бестужева-Рюмина (1829–1897), впервые опубликованной в 1872 году. Он придерживался того мнения, что и Карамзин, и Соловьев чересчур резки в своих суждениях, а влияния, оказанного монголами на организацию армии, финансовую систему и порчу нравов, нельзя отрицать. При этом, однако, он не считал, что русские переняли от монголов телœесные наказания, поскольку они были известны и в Византии, и особенно не соглашался с тем, что царская власть на Руси представляла собой подобие власти монгольского хана.

Возможно, наиболее резкой позиции по вопросу о монгольском влиянии придерживался Федор Леонтович (1833–1911), профессор права сначала Одесского, а затем Варшавского университетов. Его специализацией было естественное право у калмыков, а также у кавказских горцев. В 1879 году он опубликовал исследование, посвященное видному калмыцкому правовому документу, в конце которого предложил свой взгляд касательно влияния монголов на Русь. Признавая определœенную степень преемственности между Киевской Русью и Московией, Леонтович всœе же считал, что монголы “сломали” прежнюю Русь. По его мнению, русские переняли от монголов институт приказов, закрепощение крестьян, практику местничества, разнообразные военные и фискальные порядки, а также уголовное право с присущими ему пытками и казнями. Что самое важное, монголы предопределили абсолютный характер московской монархии:

“Монголы ввели в сознание своих данников – русских – идею о правах своего вождя (хана) как верховного собственника (вотчинника) всœей занятой ими земли. Возникшее отсюда обезземелœение (в юридическом смысле) населœения , сосредоточение поземельных прав в немногих руках, стоит в неразрывной связи с укреплением служилых и тяглых людей, удержавших в своих руках “владение” землею лишь под условием исправного отправления службы и повинностей. Затем, после свержения ига […] князья могли перенести на себя верховную власть хана; почему вся земля стала считаться собственностью князей”.

Востоковед Николай Веселовский (1848–1918) в деталях изучил практику русско-монгольских дипломатических сношений и пришел к следующему выводу:

“…Посольский церемониал в московский период русской истории носил в полном, можно сказать, объёме татарский, или вернее – азиатский, характер; отступления у нас были незначительными и вызывались главным образом религиозными воззрениями”.

Как же, по мнению сторонников подобных взглядов, монголы обеспечивали свое влияние, учитывая то, что они управляли Русью опосредованно, перепоручив эту задачу русским князьям? Для этой цели использовались два средства. Первым стал нескончаемый поток русских князей и купцов, отправлявшихся в монгольскую столицу Сарай, где некоторым из них приходилось проводить целые годы, впитывая монгольский уклад жизни. Так, Иван Калита (1304–1340), как принято считать, совершил пять путешествий в Сарай и почти половину своего царствования провел у татар или на пути в Сарай и обратно. Вместе с тем, русских князей зачастую принуждали отправлять своих сыновей к татарам в качестве заложников, доказывая тем самым верность монгольским властителям.

Вторым источником влияния были монголы, состоявшие на русской службе. Это явление появилось в XIV веке, когда монголы были на пике своего могущества, но по-настоящему массовый характер оно приобрело после того, как монгольская империя в конце XV века распалась на несколько государств. В итоге оставившие родину монголы привозили с собой знание монгольского уклада жизни, которому они обучили русских.

Итак, аргументы ученых, настаивавших на значимости монгольского влияния, можно суммировать следующим образом. Прежде всœего, влияние монголов явно просматривается в том, что образовавшееся после падения ига в конце XV века Московское государство коренным образом отличалось от старой Киевской Руси. Можно выделить следующие отличия между ними:

1. Московские цари, в отличие от своих киевских предшественников, были абсолютными правителями, не связанными решениями народных ассамблей (вече), и в данном отношении походили на монгольских ханов.

2. Как и монгольские ханы, они в буквальном смысле владели своим царством: их подданные распоряжались землей лишь временно, при условии пожизненного служения правителю.

3. Все населœение считалось слугами царя, как и в Орде, где статут связанной службы был основой ханского всœемогущества.

Кроме этого, монголы ощутимо повлияли на организацию армии, судебную систему (к примеру, на введение смертной казни в качестве уголовного наказания, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ в Киевской Руси применялось только к рабам), дипломатические обычаи и практику почтовой связи. По мнению некоторых ученых, русские также переняли от монголов институт местничества и большой массив торговых обычаев.

В случае если мы обратимся к ученым и публицистам, не признававшим монгольское влияние или минимизировавшим его значение, сразу привлекает внимание тот факт, что они никогда не считали нужным отвечать на аргументы своих оппонентов. От них по крайней мере можно было бы ожидать решения двух задач: либо демонстрации того, что их противники неверно представляли политическую и социальную организацию Московского царства, либо же доказательства того, что обычаи и институты, относимые к монгольским нововведениям, на самом делœе существовали еще в Киевской Руси. Но не делалось ни то ни другое. Этот лагерь просто игнорировал доводы своих противников, что существенно ослабляло его позицию.

Сказанное в равной мере верно в отношении взглядов, отстаиваемых тремя ведущими историками поздней империи – Соловьевым, Ключевским и Платоновым.

Соловьев, который делил историческое прошлое России на три хронологических периода, никак не обособлял временной промежуток, связанный с монгольским господством. Он не видел “ни малейших следов татаро-монгольского влияния на внутреннее управление Руси” и фактически не упоминал о монгольском завоевании. Ключевский в знаменитом “Курсе русской истории” тоже почти игнорирует монголов, не замечая ни отдельного монгольского периода, ни монгольского влияния на Русь. Удивительно, но в подробном оглавлении первого тома, посвященного русской истории в Средние века, упоминания о монголах или Золотой Орде вовсœе отсутствуют. Этот поразительный, но преднамеренный пробел можно объяснить тем, что для Ключевского центральным фактором русской истории была колонизация. По этой причинœе ключевым событием XIII–XV веков он считал массовое перемещение русского населœения с юго-запада на северо-восток. Монголы же, даже обусловив эту миграцию, казались Ключевскому незначительным фактором. Что касается Платонова, то он в своем популярном курсе посвятил монголам всœего четыре страницы, заявив, что данный предмет не настолько глубоко изучен, чтобы можно было с точность определить его воздействие на Россию. По мнению этого историка, раз монголы не оккупировали Русь, а управляли ею через посредников, они вообще не могли повлиять на ее развитие. Подобно Ключевскому, единственным значимым итогом монгольского вторжения Платонов считал разделœение Руси на юго-западную и северо-восточную части.

Можно предложить три объяснения того, почему ведущие русские историки столь пренебрежительно отнеслись к монгольскому влиянию на Россию.

Прежде всœего они были плохо знакомы с историей монголов в частности и востоковедением в целом. Хотя западные ученые того времени уже начали заниматься этими вопросами, их работы не чересчур хорошо знали в России.

В качестве другого объясняющего обстоятельства можно указать на бессознательный национализм и даже расизм, выражавшийся в нежелании признаться в том, что славяне могли чему-либо научиться у азиатов.

Но, вероятно, самое весомое объяснение обнаруживается в особенностях тех источников, которыми тогда пользовались историки-медиевисты. В большинстве своем это были летописные своды, составленные монахами и потому отражавшие церковную точку зрения. Монголы, начиная с Чингисхана, проводили политику религиозной терпимости, уважая всœе вероисповедания. Οʜᴎ освободили православную церковь от налогов и защищали ее интересы. В результате монастыри при монголах процветали, владея приблизительно третью всœех пахотных земель – богатством, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ в начале XVI века, когда Россия избавилась от монгольского господства, породило дискуссию о монастырском имуществе. С учетом сказанного легко понять, почему церковь относилась к монгольскому правлению вполне благосклонно. Американский историк приходит к удивительному выводу:

“В летописях нет фрагментов, содержащих антимонгольские выпады, которые появились бы между 1252-м и 1448 годами. Все записи такого рода сделаны либо до 1252-го, либо после 1448-го”.

По наблюдению другого американца, в русских летописях вообще нет упоминаний о том, что Русью правили монголы, их чтение формирует следующее впечатление:

“[Кажется, что] монголы повлияли на русскую историю и общество не больше, чем более ранние степные народы, причем многие историки разделяли подобную точку зрения”.

Утверждению такого мнения, безусловно, способствовал тот факт, что монголы управляли Русью косвенно, при посредничестве русских князей, и в связи с этим их присутствие в ее пределах было не чересчур осязаемым.

Среди исторических трудов, старающихся минимизировать монгольское влияние и пренебрегающих при этом конкретными проблемами, редким исключением выступают работы Хораса Дьюи из Мичиганского университета.Этот специалист досконально исследовал проблему воздействия монголов на складывание в Московском царстве и потом в Российской империи системы коллективной ответственности, заставлявшей общины отвечать по обязательствам своих членов перед государством. Ярким примером такой практики выступала ответственность деревенской общины за уплату входящими в нее крестьянами налогов. Сам термин “порука” в текстах Киевской Руси употреблялся довольно редко, но Дьюи всœе же доказывал, что данный институт был известен уже в то время, и потому его нельзя отнести к приобретениям монгольской поры. При этом, однако, историк признает, что его наиболее широкое распространение пришлось на период после монгольского завоевания, когда активно усваивались прочие монгольские практики.

В первые пятнадцать лет советской власти те разделы исторической науки, которые не занимались революцией и ее последствиями, были относительно свободны от государственного контроля. Для изучения Средних веков это был особенно благоприятный период. Михаил Покровский (1868–1932), ведущий советский историк той поры, минимизировал пагубность монгольского влияния и приуменьшал сопротивление, оказываемое захватчикам Русью. По его мнению, монголы даже способствовали прогрессу покоренной территории, введя в России ключевые финансовые институты: монгольский земельный кадастр – “сошное письмо” – использовался в России вплоть до середины XVII века.

В 1920-х еще можно было не соглашаться с тем, что монгольские хозяева Руси выступали носителями только дикости и варварства. В 1919–1921 годах, в суровых условиях гражданской войны и эпидемии холеры, археолог Франц Баллод провел масштабные раскопки в районе Нижней Волги. Сделанные находки убедили его, что представления русских ученых об Орде во многом были ошибочны, и в опубликованной в 1923 году книге “Приволжские “Помпеи”” он писал:

“[Проведенные изыскания показывают, что] в Золотой Орде второй половины XIII–XIV веков жили вовсœе не дикари, но цивилизованные люди, занимавшиеся мануфактурным производством и торговлей и поддерживавшие дипломатические отношения с народами Востока и Запада. […] Военные успехи татар объясняются не только присущим им боевым духом и совершенством организации армии, но и их очевидно высоким уровнем культурного развития”.

Известный русский востоковед Василий Бартольд (1896–1930) также подчеркивал позитивные аспекты монгольского завоевания, настаивая, вопреки преобладавшему убеждению, что монголы способствовали вестернизации России:

“Несмотря на опустошения, произведенные монгольскими войсками, несмотря на всœе поборы баскаков, в период монгольского владычества было положено начало не только политическому возрождению России, но и дальнейшим успехам русской культуры . Вопреки часто высказывавшемуся мнению, даже влиянию европейскойкультуры Россия в московский период подвергалась в гораздо большей степени, чем в киевский”.

Впрочем, мнение Баллода и Бартольда, как и востоковедческого сообщества в целом, в основном игнорировалось советским историческим истеблишментом. Начиная с 1930-х годов советская историческая литература окончательно укрепилась в том, что монголы не привнесли в развитие России ничего позитивного. Столь же обязательными стали указания на то, что именно ожесточенное сопротивление русских оказалось причиной, заставившей монголов не оккупировать Русь, а управлять ею опосредованно и издалека. В действительности же монголы предпочитали модель косвенного управления в силу следующих причин:

“…В отличие от Хазарии, Булгарии или Крымского ханства на Руси она [модель прямого управления] была неэкономичной, а не потому, что сопротивление, оказываемое русскими, якобы было сильнее, чем где-либо. […] Опосредованный характер правления не только не уменьшил силы монгольского воздействия на Русь, но и устранил саму возможность обратного влияния русских на монголов, которые перенимали китайские порядки в Китае и персидские в Персии, но при этом подверглись тюркизации и исламизации в самой Золотой Орде”.

В то время как дореволюционные историки в большинстве своем соглашались с тем, что монголы, пусть непреднамеренно, но всœе же внесли вклад в объединœение Руси, поручив управление ею московским князьям, советская наука расставляла акценты иначе. Объединœение, считала она, произошло не в результате монгольского завоевания, а вопреки ему, став итогом всœенародной борьбы с захватчиками. Официальная коммунистическая позиция по этому вопросу изложена в статье Большой советской энциклопедии:

“Монголо-татарское иго имело отрицательные, глубоко регрессивные последствия для экономического, политического и культурного развития русских земель, явилось тормозом для роста производительных сил Руси, находившихся на более высоком социально-экономическом уровне по сравнению с производительными силами монголо-татар.
Размещено на реф.рф
Оно искусственно законсервировало на долгое время чисто феодальный натуральный характер хозяйства. В политическом отношении последствия монголо-татарского ига проявились в нарушении процесса государственной консолидации русских земель, в искусственном поддержании феодальной раздробленности. Монголо-татарское иго привело к усилению феодальной эксплуатации русского народа, который оказался под двойным гнетом – своих и монголо-татарских феодалов. Монголо-татарское иго, продолжавшееся 240 лет, явилось одной из главных причин отставания Руси от некоторых западноевропейских стран”.

Интересно то, что приписывание краха монгольской империи исключительно гипотетическому сопротивлению русских полностью игнорирует болезненные удары, нанесенные ей Тимуром (Тамерланом) во второй половинœе XIV века.

Позиция партийных ученых была настолько жесткой и до такой степени неаргументированной, что серьезным историкам было непросто примиряться с ней. Примером такого неприятия может служить монография о Золотой Орде, опубликованная в 1937 году двумя ведущими советскими востоковедами. Один из ее авторов, Борис Греков (1882–1953), приводит в книге множество используемых в русском языке слов, имеющих монгольское происхождение. Среди них: базар, магазин, чердак, чертог, алтын, сундук, тариф, тара, калибр, лютня, зенит. При этом в данном перечне, возможно, из-за цензуры, отсутствуют другие важнейшие заимствования: к примеру деньга, казна, ям или тархан. Именно эти слова показывают, какую существенную роль сыграли монголы в формировании финансовой системы Руси, формировании торговых отношений и основ транспортной системы. Но, приведя данный перечень, Греков отказывается развивать свою мысль дальше и заявляет, что вопрос о влиянии монголов на Русь по-прежнему остается для него неясным.

Никто не отстаивал идеи о положительном влиянии монголов на Русь более последовательно, чем действовавший в 1920-е годы кружок публицистов-эмигрантов, называвших себя “евразийцами”. Их лидером был князь Николай Трубецкой (1890–1938), потомок старинного дворянского рода, получивший филологическое образование и преподававший после эмиграции в университетах Софии и Вены.

История как таковая не была первейшей заботой евразийцев. Хотя своей главной работе “Наследие Чингисхана” Трубецкой дал подзаголовок “Взгляд на русскую историю не с Запада, но с Востока”, одному из своих единомышленников он писал, что “обращение с историей в ней намеренно бесцеремонное и тенденциозное”. Кружок евразийцев составляли интеллигенты, специализировавшиеся в разных областях, испытавшие сильнейшее потрясение от случившегося в 1917 году, но не оставлявшие попыток понять новую коммунистическую Россию. По их мнению, объяснение следовало искать в географическом и культурном детерминизме, основанном на том, что Россию нельзя отнести ни к Востоку ни к Западу, поскольку она представляла собой смешение обоих, выступая наследницей империи Чингисхана. Согласно убеждению евразийцев, монгольское завоевание не только сильнейшим образом повлияло на эволюцию Московского царства и Российской империи, но и заложило сами основы российской государственности.

Датой рождения евразийского движения считается август 1921 года, когда в Болгарии вышла работа “Исход к Востоку: предчувствия и свершения”, написанная Трубецким в соавторстве с экономистом и дипломатом Петром Савицким (1895–1968), музыкальным теоретиком Петром Сувчинским (1892–1985) и теологом Георгием Флоровским (1893–1979). Группа основала свое издательское дело с отделœениями в Париже, Берлинœе, Праге, Белграде и Харбинœе, публиковавшее не только книги, но и периодические издания – “Евразийский временник” в Берлинœе и “Евразийскую хронику” в Париже.

Трубецкой отказался от традиционного представления о Московии как о наследнице Киевской Руси. Раздробленные и враждующие киевские княжества не могли объединиться в единое и сильное государство: “В бытии дотатарской Руси был элемент неустойчивости , склонной к деградации , которая не к чему иному, как чужеземному, игу привести не могла”. Московская Русь, как и ее преемники в лице Российской империи и Советского Союза, были продолжателями монгольской империи Чингисхана. Территория, ими занимаемая, всœегда оставалась замкнутым пространством: Евразия представляла собой географическое и климатическое единство, что обрекало ее и на политическую интеграцию. Хотя эту территорию населяли разные народности, плавный этнический переход от славян к монголам позволял обращаться с ними как с единым целым. Основная часть ее населœения относилась к “туранской” расе, образованной финно-угорскими племенами, самоедами, тюрками, монголами и маньчжурами. О влиянии монголов на Русь Трубецкой высказывался так:

“В случае если в таких важных отраслях государственной жизни, как организация финансового хозяйства, посты и пути сообщений, между русской и монгольской государственностью существовала непререкаемая преемственность, то естественно предположить такую связь и в других отраслях, в подробностях конструкции административного аппарата͵ в организации военного дела и прочее”.

Русские также приняли монгольские политические обыкновения; соединив их с православием и византийской идеологией, они просто присвоили их себе. По мнению евразийцев, самое значительное, что привнесли монголы в развитие русской истории, касалось не столько политического устройства страны, сколько духовной сферы.

“Велико счастье Руси, что в момент, когда в силу внутреннего разложения она должна была пасть, она досталась татарам и никому другому. Татары – “нейтральная” культурная среда, принимавшая “всяческих богов” и терпевшая “любые культы”, – пала на Русь, как наказание Божье, но не замутила чистоты национального творчества. В случае если бы Русь досталась туркам, заразившимся “иранским фанатизмом и экзальтацией”, ее испытание было бы многожды труднее и доля – горше. В случае если бы ее взял Запад, он вынул бы из нее душу. […] Татары не изменили духовного существа России; но в отличительном для них в эту эпоху качестве создателœей государств, милитарно-организующей силы, они, несомненно, повлияли на Русь”.

“Важным историческим моментом было не “свержение ига”, не обособление России от власти Орды, а распространение власти Москвы на значительную часть территории, некогда подвластной Орде, другими словами, замена ордынского хана русским царем с перенесением ханской ставки в Москву ”.

Как указывал в 1925 году историк Александр Кизеветтер (1866–1933), преподававший в то время в Праге, евразийское движение страдало от непримиримых внутренних противоречий. Он описывал евразийство как “чувство, вылившееся в систему”. Наиболее ярко противоречия проявлялись в отношении евразийцев к большевизму в частности и к Европе в целом. С одной стороны, они отвергали большевизм из-за его европейских корней, но, с другой, – одобряли его, так как для европейцев он оказался неприемлемым. Οʜᴎ рассматривали русскую культуру как синтез культур Европы и Азии, одновременно критикуя Европу на том основании, что в базе ее бытия лежала экономика, тогда как в русской культуре преобладал религиозно-этический элемент.

Движение евразийцев было популярным в 1920-е годы, но к концу десятилетия оно распалось из-за отсутствия общей позиции по отношению к Советскому Союзу. При этом, как мы убедимся ниже, после крушения коммунизма ему предстояло пережить в России бурное возрождение.

Вопрос о влиянии монголов на историю России не вызывал особого интереса в Европе, но в Соединœенных Штатах им всœерьез увлеклись двое ученых. Публикация в 1985 году Чарльзом Гальпериным работы “Россия и Золотая Орда” открыла дискуссию. Тринадцать лет спустя Дональд Островский поддержал тему в своем исследовании “Московия и монголы”. В целом они занимали по исследуемому вопросу единую позицию: Островский отмечал, что по основным пунктам монгольского влияния на Московию он вполне единодушен с Гальпериным.

При этом даже имевшихся непринципиальных и небольших разногласий вполне хватило для того, чтобы спровоцировать оживленное обсуждение. Оба ученых считали, что монгольское влияние имело место, причем оно было весьма ощутимым. Гальперин относил к монгольским заимствованиям московские военные и дипломатические практики, а также “некоторые” административные и фискальные процедуры. Но он не соглашался с тем, что Россия училась политике и управлению только благодаря монголам: “Οʜᴎ не породили московское самодержавие, но лишь ускорили его приход”. По его мнению, монгольское нашествие не могло предопределить становление русского самодержавия, имевшего местные корни и “черпавшего идейные и символические обыкновения скорее из Византии, чем из Сарая”. В данном отношении мнение Островского расходится с мнением его оппонента:

“На протяжении первой половины XIV

Влияние монголов на Русь: “за” и “против”. Историографическое исследование - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Влияние монголов на Русь: “за” и “против”. Историографическое исследование" 2017, 2018.

куликовский битва монгольский иго

Влияние монгольского завоевания на культурное развитие традиционно в исторических трудах определяется как отрицательное. По мнению многих историков на Руси наступил культурный застой, выразившийся в прекращении летописании, каменного строительства и т.д. Признавая наличие этих и других отрицательных последствий, следует отметить существование других следствий, которые не всегда можно оценить с негативной точки зрения. Чтобы понять последствия благотворного влияния монгольского владычества на русскую культуру, необходимо отказаться от взгляда на Монгольскую державу как на государственное образование. Оно обязано своим возникновением и существованием грубой и необузданной силе многочисленной и дикой «орды», у предводителей которой единственным приемом управления покоренными народами был жесточайший террор.

Влияние Востока наложило свой отпечаток на народное творчество. Значительная часть великорусских народных песен, старинных и свадебных обрядов составлена, в так называемой «пятитонной», или «индокитайской» гамме. Эта гамма существует, как единственная, у тюркских племен бассейна Волги и Камы, у башкир, у сибирских татар, у тюрков Туркестана, у всех монголов. В Сиаме, Бирме, Камбодже и остальном Индокитае она господствует и сейчас. Эта непрерывная линия с Востока обрывается на великороссах.

Такое же своеобразие представляет и другой вид искусства - танцы. В то время как на Западе в танце должно быть наличие пары - кавалера и дамы, в танцах русских и восточных народов это не важно. Танцуют в одиночку, а когда и парой, то присутствие дамы не обязательно, танцевать могут два кавалера вместе или по очереди, так что элемент соприкосновения не играет в них такую видную роль, как в западных танцах. Движениям мужчины дается простор для импровизации. При движении ног заметно стремление к неподвижности головы, особенно у женщин. В чисто восточных танцах ноги движутся на носках, под ритм, а танцуют тело и руки. Красота танца на Востоке заключается в гибкости и пластичности движений корпуса и рук, а не в выплясывании ногами. Подобно восточным танцам, русский танец носит скорее характер состязания в ловкости, гибкости и ритмичности тела.

Стиль русской сказки имеет аналогию со стилем сказок тюрок и кавказцев. Русский эпос по своим сюжетам связан с ордынским эпосом.

В Новом Сарае обнаружено немало христианских погребений. Там же развалины, приурочиваемые к древней русской церкви. В Сарае существовал целый русский квартал.

Главная доля влияния монгольского ига на Россию относится к области духовных связей. Можно без преувеличения сказать, что православная церковь свободно вздохнула во время владычества монголов. От платежа тяжелой татарской дани было избавлено все русское духовенство с церковными людьми. Татары относились с полной веротерпимостью ко всем религиям, и русская православная церковь не только не терпела от ханов никаких притеснений, но, наоборот, русские митрополиты получали от ханов особе льготные грамоты, которыми обеспечивались права и привилегии духовенства и неприкосновенность церковных имуществ. В тяжелое время татарского ига церковь стала той силой, которая сохраняла и воспитывала не только религиозное, но и национальное единство русского христианства. Ханы выдавали русским митрополитам золотые ярлыки, ставившие церковь в совершенно независимое от княжеской власти положение. Суд, доходы - все это подлежало ведению митрополита, и, не раздираемая усобицами, не обираемая князьями, постоянно нуждавшимися в деньгах для войн, церковь быстро приобрела материальные средства и земельную собственность и могла предоставить убежище многим людям, искавшим у нее защиты от княжеского произвола. Усиление позиций церкви в результате установления монголо-татарского ига привело к усилению позиций христианства в духовной жизни как феодальных верхов, так и крестьянских масс. Происходит, например, христианизация княжеских имен.

В определенных областях развитие культуры продолжалось, в том числе, как ни парадоксально, происходил обмен культурными ценностями с завоевателями. Это выразилось в обогащении русского языка, в котором появилось более 200 слов монгольского происхождения(напр, такие «таможня» происходят от тюркского «тамга» (казенная печать, которая ставилась на товары в знак уплаты пошлины). Следы азиатского влияния проявились в военном и прикладном искусстве, в фольклоре и орнаменте, в одежде(напр, кафтан башмак, колпак - эти и другие предметы одежды вместе с их названиями были переняты у восточных соседей) и кулинарии, в орудиях труда и обычаях (плотничий инструмент, ямские колокольцы), даже в архитектуре. Более значительным было воздействие Золотой Орды на развитие общественного строя, политическую и бытовую культуру (положение женщины, напр, теремной быт и затворничество русской женщины есть порождение Востока). Произошел, таким образом, синтез двух типологически разных духовных феноменов: византийского (с его античными корнями) и монгольского, кочевого. Но в целом по своему характеру и основной ориентации отечественная культура сохранила свое национальное русско-европейское содержание.

Организация России, явившаяся результатом монгольского ига, была предпринята азиатскими завоевателями, разумеется, не для блага русского народа и не ради возвеличения Московского великого княжества, а ввиду собственных интересов, а именно для удобства управления покоренной обширной страной. Они не могли допустить в ней обилия мелких владетелей, живущих на счет народа и хаоса их нескончаемых распрей, подрывавших экономическое благосостояние подданных и лишавших страну безопасности сообщений, а потому, естественно, поощряли образование сильной власти Московского Великого князя, которая могла бы держать в повиновении и постепенно поглощать удельные княжества. Этот принцип создания единовластия, по справедливости, казался им для данного случая более целесообразным, чем хорошо известное им и испытанное на себе китайское правило: «разделяй и властвуй». Таким образом, монголы приступили к собиранию, к организации Руси, подобно своему государству, ради водворения в стране порядка, законности и благосостояния.

В результате такой политики монголов, всюду вводивших установленные еще при Чингисхане порядки, они дали покоренной им стране основные элементы будущей московской государственности: самодержавие (ханат), централизм, крепостничество.

Равным образом, исходя из задач административного и финансового управления, они занялись организацией почтовых трактов, установили ямскую повинность населения, улучшив этими мерами условия сообщений на обширных пространствах Восточно-Европейской равнины, произвели общую перепись населения в фискальных целях, ввели однообразное военно-административное устройство и податное обложение по принятой у них десятичной системе, а также установили общую для всех русских областей монету - серебряный рубль, разделенный на 216 копеек.

Таким образом, Русь приобретает в результате монголо-татарского завоевания: самобытную политическую культуру ("самодержавие"); крепкую православную церковь (православие); правосознание; переписи, подати; ямскую службу; военные приёмы; некоторые слова; имена, фамилии.

В XIII в. народам Руси пришлось вынести тяжелую борьбу с иноземными захватчиками. С востока на Русь обрушились полчища татаро-монгольских завоевателей. С запада русские земли подвергались агрессии немецких, шведских и датских рыцарей -- крестоносцев. Исход героической борьбы с захватчиками надолго определил исторические судьбы народов нашей страны, оказал огромное влияние на их дальнейшее экономическое и государственно-политическое развитие, привел к значительным изменениям в этнической и политической карте Восточной Европы и Средней Азии. Наиболее разрушительным для Руси было нашествие татаро-монгольских завоевателей. Ордынское иго надолго затормозило экономическое развитие Руси, разрушило ее сельское хозяйство, подорвало русскую культуру. Татаро-монгольское нашествие привело к падению роли городов в политической и экономической жизни Руси. Вследствие разрушения городов, гибели их в огне пожаров и увода в плен квалифицированных ремесленников надолго исчезли сложные виды ремесла, приостановилось городское строительство, пришло в упадок изобразительное и прикладное искусство. Тяжелым последствием ига было углубление разобщения Руси и обособления отдельных ее частей. Ослабленная страна не смогла отстоять ряд западных и южных районов, захваченных позже литовскими и польскими феодалами. Нанесен был удар торговым связям Руси с Западом: торговые связи с зарубежными странами сохранились лишь у Новгорода, Пскова, Полоцка, Витебска и Смоленска.

Татаро-монгольское нашествие привело к резкому сокращению населения страны, особенно городского. Множество людей было убито, не меньше уведено в рабство. В некоторых разрушенных городах и селах жизнь так и не возродилась. Гибель многих князей и дружинников, профессиональных воинов и феодалов приостановила развитие феодального земледелия.

Восстановление разрушенных городов и деревень в значительной степени затруднялось двумя долго действующими факторами. Во-первых, существенная часть национального дохода страны уходила в Орду в виде дани. Во-вторых, по свидетельству крупного историка-исследователя, специалиста по истории Золотой Орды В.Л. Егорова, до середины XIV в. на земли северо-восточной и юго-западной Руси было совершено более 20 военных нападений различных по численности золотоордынских отрядов, и крайне ослабленная после разгрома Русь длительное время фактически в одиночку сдерживала постоянный натиск монголов и даже в значительной мере сковывала их дальнейшую экспансию, неся при этом немалые потери (Егоров В.Л. Золотая Орда: Мифы и реальность. М., 1990).

Однако при всех тяжелых для Руси последствиях золотоордынское нашествие на Руси имело и некоторые особенности, способствовавшие тому, что русский народ в условиях ига не только сохранил свою национальную самостоятельность, но и нашел в себе силы навсегда изгнать завоевателей из родных мест.

В отличие от стран Средней Азии, Прикаспия и Северного Причерноморья татаро-монголы отказались от прямого включения русских земель в состав Золотой Орды и создания на них своей постоянно действующей администрации. Зависимость Руси от татаро-монгольских ханов выражалась главным образом в тяжелой дани. В конце XIII в. под давлением народных антиордынских выступлений сбор дани ордынцы вынуждены были передать русским князьям. Затем из русских городов были отозваны баскаки (сборщики дани), что в дальнейшем уменьшило возможность Орды непосредственно вмешиваться во внутриполитическую жизнь Руси. Эта особенность ордынского ига объяснялась не столько отсутствием на Руси благоприятных природных условий для экстенсивного кочевого скотоводства татаро-монголов, сколько героической борьбой русского народа против иноземных захватчиков как во время нашествия Батыя, так и на протяжении всего периода ордынского ига.

Кроме того, татаро-монголы старались открыто не посягать на духовный образ жизни русских людей, и прежде всего на православную веру, хотя и разрушали церкви. В какой-то мере они были терпимы к любому вероисповеданию, внешне и у себя в Золотой Орде не мешали отправлению любых религиозных обрядов. Русское духовенство ордынцы не без основания считали нередко своими союзниками. Во-первых, русская церковь боролась против влияния католичества, а папа римский был врагом Золотой Орды. Во-вторых, церковь на Руси в начальный период ига поддерживала князей, выступавших за сосуществование с Ордой. В свою очередь ордынцы освобождали русское духовенство от дани и снабжали служителей церкви охранными грамотами на церковное имущество. Позже церковь сыграла значительную роль в сплочении всего русского народа для борьбы за независимость.

Для более конкретного представления характера и масштабов татаро-монгольского нашествия следует хотя бы коротко остановиться на исторических моментах, связанных с ними.

В начале XIII в., завоевав часть Сибири, татаро-монголы приступили в 1215 г. к покорению Китая. Им удалось захватить всю его северную часть. Из Китая они вывезли новейшую для того времени военную технику и специалистов. Кроме того, из числа китайцев татаро-монголы получили кадры грамотных и опытных чиновников. В 1219 г. войска Чингисхана вторглись в Среднюю Азию. Последствия татаро-монгольского завоевания Средней Азии были исключительно тяжелы, погибло большинство земледельческих оазисов, они были заселены кочевниками, которые по существу уничтожили традиционные для этих мест формы ведения хозяйства.

Вслед за Средней Азией был захвачен Северный Иран, после чего войска Чингисхана совершили грабительский поход в Закавказье. С юга они пришли в Половецкие степи и разгромили половцев.

Отношения между Русью и половцами в этот период были весьма своеобразными. Наряду с половецкими набегами на Русь и походами русских князей на половцев между двумя народами существовали оживленные экономические, политические, культурные отношения. Некоторые из половецких ханов приняли христианство, часть русских князей женились на дочерях половецких ханов, даже жена Юрия Долгорукова была половчанкой.

Просьба половцев помочь им в борьбе против опасного врага была принята русскими князьями. Битва между русско-половецкими и татаро-монгольскими войсками произошла 31 мая 1223 г. на реке Калке в Приазовье. Не все русские князья, обещавшие участвовать в битве, выставили свои войска. Битва закончилась поражением русско-половецких войск, многие князья и дружинники погибли. В результате этой битвы государство половцев оказалось уничтоженным, а сами половцы вошли в состав государства, созданного татаро-монголами.

В 1231 г. татаро-монголы вторглись в Закавказье. К 1243 г. Закавказье полностью оказалось в руках захватчиков. Последствия этого нашествия для Грузии, Армении и Азербайджана были столь же тяжелы, как и для Средней Азии.

В те же годы другая значительная часть татаро-монгольских войск приступает к завоеванию Руси. В 1236 г. войска Батыя начали поход на Русские земли. Разгромив Волжскую Болгарию, они направились на завоевание Рязанского княжества. Сражаться с захватчиками рязанским князьям, их дружинам и горожанам пришлось в одиночку. Город был сожжен и разграблен. После взятия Рязани татаро-монгольские войска двинулись к Коломне. В бою под Коломной погибло много русских воинов, а сам бой кончился для них поражением. 3 февраля 1238 г. завоеватели подошли к Владимиру. Осадив город, они отправили к Суздалю отряд, который взял этот город и сжег. Затем, 7 февраля был взят Владимир. При штурме город был подожжен, от огня и удушья погибло множество людей, в их числе епископ и княгиня. Оставшиеся в живых были уведены в рабство. В результате была разорена вся Владимиро-Суздальская земля от Ростова до Твери. 4 марта 1238 г. состоялась битва на реке Сити, которая закончилась поражением русской дружины. Судьба Владимиро-Суздальской земли была решена. Тем временем другой отряд татаро-монголов осадил Торжок, и 5 марта город был взят. Отсюда захватчики двинулись на север, к Новгороду. Однако, не дойдя ста верст, татаро-монгольские войска вынуждены были повернуть назад. Причинами отхода войск противника и спасения Новгорода от погрома были не только распутица, но и обескровленность вражеских войск в предыдущих сражениях. Однако уже на следующий год (1239), татаро-монголы начали новый поход на Русскую землю. Были захвачены и сожжены Муром, Гороховец, а затем войска Батыя двинулись на юг. В декабре 1240 г. был взят Киев. Отсюда татаро-монгольские войска двинулись в Галицко-Волынскую Русь. Захватив Владимир-Волынский, Галич, в 1241 г. Батый вторгся в Польшу, Венгрию, Чехию, Моравию, а в 1242 г. дошел до Хорватии и Далмации. Однако в Западную Европу завоеватели вступили значительно ослабленными в результате мощного сопротивления, встреченного ими на Руси. Этим объясняется во многом то, что если на Руси татаро-монголам удалось установить свое иго, то Западная Европа испытала только нашествие и то в меньших масштабах. В этом историческая роль героического сопротивления русского народа нашествию татаро-монголов.

Одной из главных причин поражения Руси явилось существовавшая тогда феодальная раздробленность. Русские княжества поодиночке были разгромлены врагом. Важным обстоятельством было и то, что захватчики, покорившие до этого Северный Китай и Среднюю Азию, использовали в борьбе с Русью разрушительную военную технику, в том числе стенобитные машины, которые пробивали стены русских крепостей, а также камнеметы, порох и сосуды с горячими жидкостями.

Последствия этого нашествия для Руси были исключительно тяжелыми. Прежде всего резко сократилось население страны, множество людей было убито, уведено в рабство.

Многие города оказались уничтоженными, запустел Киев, в котором осталось не более 200 домов. Из 74 городов на Руси в XII-XIII вв. около 50 были разорены захватчиками, в 14 из них жизнь в последующем не возобновилась, а 15 превратились в небольшие села.

После татаро-монгольского нашествия Русь стала страной, зависимой от Золотой Орды. Сложилась система, при которой великий князь должен был получать в Орде утверждение, "ярлык" на великое княжение.

Сопротивление же народных масс ордынской политике угнетения усиливалось, сильные волнения, например, произошли в Новгородской земле. В 1257 г. новгородцы отказались от уплаты дани. Однако Александр Невский, который считал невозможным в тех условиях открытое столкновение с Ордой, сдержал выступление народных масс. В 1262 г. во всех крупных городах Русской земли (в Ростове, Суздале, Ярославле, Устюге Великом, во Владимире) прошли народные восстания, многие сборщики дани были убиты. Напуганные народным движением ордынцы спешили передать значительную часть сбора дани удельным русским князьям. Таким образом, народное движение заставило Орду пойти если не на полную отмену батрачества, то на его значительное ограничение.

Говоря о монголо-татарском нашествии, о завоевательных успехах Золотой Орды в тот период истории, следует хотя бы кратко охарактеризовать саму Золотую Орду, ее становление, государственное устройство, основные этапы ее политической истории и завоевательных походов. Эти моменты важны для правильного понимания характера татаро-монгольского нашествия на Русь и его последствий. Золотая Орда была одним из древних государств средневековья, обширные владения которого находились и в Европе, и в Азии. Ее военная мощь и агрессивная внешняя политика постоянно держали в напряжении не только ближних, но и дальних соседей. Монархи многих стран стремились завязать с ней дружественные отношения и поддерживать их как можно дольше. В обширной литературе, опубликованной в разных странах, имеются не только правдивые, но и вымышленные рассказы об огромном государстве кочевников. Эти повествования, которые продолжали существовать и после его исчезновения, дошли и до наших дней. Еще за тридцать лет до появления кочевнических орд под стенами русских городов, в 1206 г. на берегу центрально-азиатской реки Онон собрался курултай (съезд) степной аристократии. На съезде решался вопрос об избрании верховного правителя. Им был избран Темутжин, вошедший в историю под названием Чингисхан, первый владыка единой Монголии. До своей смерти, в 1227 г. Чингисхану удалось заложить территориальную основу новой огромной империи, которую составили не только народы, жившие в непосредственном соседстве с Монголией, но и Китай и Средняя Азия, и степи к западу от Иртыша. Во второй половине XIII в. огромные пространства от берега Тихого океана до Дуная оказались под властью монголов. Столицей Монголии, основанной Чингисханом, была Каракорума. Но уже в 60-х гг. XIII в. империя распалась на отдельные части (улусы). Столица ее была перенесена из Каракорума в Ханбанлык (нынешний Пекин), а сама правящая династия на китайский манер стала называться Юань.

В степях севернее озера Балхаш и Аральского моря от Иртыша до Яика (Урала) раскинулся улус старшего сына Чингисхана -- Джучи. Его наследники постоянно предпринимали попытки расширить владения отца. В 1235 г. на курултае было решено оказать мощную поддержку сыновьям Джучи -- Орда-Ичену и Бату в завоевании Восточной Европы. Их войска были усилены отрядами еще нескольких монгольских принцев и лучшим полководцем Чингисхана Субедеем, одержавшим победу над русско-половецкими силами на реке Калке в 1223 г. Возглавил весь поход второй сын Джучи Бату, называвшийся в русских летописях Батыем.

С осени 1236 г. и до весны 1242 г. эта огромная армия вышла к Адриатическому побережью, что вызвало панику при дворах римского папы и даже французского короля. Однако здесь завоеватели неожиданно остановились и начали медленно отходить на восток. К концу 1242 г. все их войска расположились на зимовку в причерноморских и прикаспийских степях. Именно эта территория и стала ядром будущего государства, известного нам под названием Золотая Орда. Отсчет его политической истории начинается с 1243 г. Тогда великий князь Ярослав первым из русских правителей прибыл в ставку монгольского хана за ярлыком на княжение.

Чтобы иметь представление о мощи и силе этого государства, достаточно представить его территорию в тот период. Общая территория Золотой Орды в XIII в. обрисовывается следующими пограничными линиями. Восточные пределы Золотой Орды включали Сибирь с пограничными реками Иртыш и Чулыман, отделявшими владения Джучидов от метрополии. Окраинными районами здесь являлись Барабинские и Кулудинские степи. Северная граница на просторах Сибири находилась в среднем течении реки Оби. Южная граница государства начиналась в предгорьях Алтая и проходила севернее озера Балхаш, затем тянулась к западу через среднее течение Сырдарьи, южнее Аральского моря, к улусу Хорезм. Этот район древнего земледелия составлял южный улус Золотой Орды с центром в городе Ургенче. На западном берегу Каспийского моря пограничным городом, принадлежавшим Джучидам, был Дербент, который в восточных летописях упоминается как "Железные Ворота". Отсюда граница тянулась вдоль северных предгорий Кавказского хребта к Таманскому полуострову, полностью входившему в состав Золотой Орды. На протяжении XIII в. кавказская граница была одной из самых неспокойных, так как местные народы еще не были окончательно подчинены золотоордынцам и оказывали завоевателям упорное сопротивление.

Таврический полуостров также составлял часть Золотой Орды с начала ее существования. Именно после включения в территорию этого государства он получает новое наименование -- Крым, по названию главного города этого улуса. Однако сами завоеватели занимали в XIII-XIV вв. лишь северную, степную часть полуострова. Его побережье и горные районы представляли в это время целый ряд полузависимых от завоевателей мелких феодальных владений. Наиболее важными и известными среди них были итальянские города-колонии Кафа (Феодосия), Солдайя (Судак), Чембало (Балаклава).

К западу от Черного моря граница государства тянулась вдоль Дуная до венгерской крепости Турну-Северная, закрывавшей выход из Нижнедунайской низменности. Северные пределы государства в этом районе ограничивались отрогами Карпат и включали степные пространства Пруто-Днестровского междуречья. Именно здесь начиналась граница Золотой Орды с русскими княжествами. Она проходила примерно по рубежу степи и лесостепи. Между Днестром и Днепром граница тянулась в районе современных Винницкой и Черкасской областей. В бассейне Днепра владения русских князей кончались между Киевом и Каневом. Отсюда пограничная линия шла к району современных Харькова, Курска и далее выходила к рязанским пределам вдоль левого берега Дона. Восточнее Рязанского княжества от реки Мокша до Волги тянулся лесной массив, заселенный мордовскими племенами. Обширный район современной Чувашии в XIII в. полностью находился под властью золотоордынцев. На левом берегу Волги золотоордынское пограничье тянулось севернее Камы. Здесь располагались бывшие владения Волжской Болгарии, превратившейся в составную часть Золотой Орды. Проживавшие на Среднем и Южном Урале башкиры также составляли часть государства монголов. Им принадлежали в этом районе все земли к югу от реки Белой.

Обширные границы свидетельствуют о том, что Золотая Орда -- одно из самых больших государств средневековья. С этнической точки зрения оно представляло собой очень пеструю смесь самых разных народов, среди них представители порабощенных завоевателями волжских болгар, русских, буртасов, башкир, мордвы, ясов, черкесов. Были здесь также персы, армяне, греки, грузины, азербайджанцы. Но основную массу населения Золотой Орды составляли жившие в степях до прихода завоевателей кипчаки или, как их называли русские, половцы.

В литературе долгое время шел спор о понятиях "монгол" и "татарин", их соотношении, идентичности. В этой связи отметим, что названия "монголы" и "татары" широко употребляются и сейчас, когда характеризуют население Золотой Орды "монголо-татарами".

Этноним "монголы" был широко известен в древней Центральной Азии. Он применялся как самоназвание нескольких племен, объединенных Чингисханом в единое государство. Однако исторически сложилось так, что повсюду, где появлялись монгольские войска Чингисхана и его наследников, их называли татарами. Это связано исключительно с китайской летописной традицией, с XII в. упорно именовавшей всех монголов, включая самого Чингисхана с ближайшим окружением, "черными татарами". Однако ни сами Чингизиды, ни монгольские армии, появившиеся в Европе под предводительством Бату, не имели к татарам никакого отношения. Они называли себя исключительно монголами, а свое государство -- монгольским. Что же касается собственно татар, то они в XII -- начале XIII вв. обитали вдоль северной границы Китая, охраняя подходы к Великой Китайской стене от набегов кочевников, в том числе и монголов. Китайские императоры за эту службу выдавали татарским предводителям ежегодное содержание серебром и различными товарами. Название "татары" в средневековой китайской историографии соответствовало европейскому понятию "варвары". Именно поэтому китайцы распространили этноним "татары" и на другие племена, обитавшие к северу от собственно татар. Однако при этом последних они именовали "белыми татарами", т.е. более культурными, причастными к плодам и достижениям китайской цивилизации, а живущих в северных степях, лесах и горах монголов именовали "черными татарами", что носило уничижительный оттенок, подчеркивая их дикость.

По научной версии профессора В.Л. Егорова, татары никогда не были союзниками монголов и никогда не участвовали в их завоевательных походах, а, наоборот, постоянно враждовали с ними (Егоров В.Л. Золотая орда: мифы и реальность. М., 1990). Русские и западноевропейские летописи по отношению к населению Золотой Орды обычно употребляли этноним "татары", хотя ряд ученых, путешественников, посетивших в середине XIII в. Золотую Орду, отмечали, что основатели династии Джучи называли себя монголами. В трудах крупных российских историков дооктябрьского периода В.Н. Татищева и Н.М. Карамзина название "монголы" рассматривается как принадлежащее двум отдельным народам. По их мнению, значительная часть монгольского войска состояла из татар, поэтому само название "татары" употреблялось применительно к завоевателям. Эта точка зрения утвердилась в науке в XIX в. В 20-х гг. этого века вводится словосочетание "татаро-монголы". Другие источники свидетельствуют, что в войсках Чингисхана, а тем более Батыя татар практически не было. Как бы там ни было, однако словосочетание "монголо-татары" или "татаро-монголы" сохраняется в литературе и по сегодняшний день, хотя современные татары не имеют никакого отношения к народу, обитавшему в середине века на границе с Китаем (Егоров В.Л. Указ. соч. С. 15).

Закончив кровавые завоевательные походы, татаро-монгольские отряды, отягощенные огромными обозами с награбленным добром и толпами пленных, расположились в конце 1242 г. в обширных степях между Дунаем и Обью. Новые хозяева кипчакских степей занялись не только отлаживанием собственного государства, но и установлением отношений с окружающими соседями. Верховным партнером стал по праву наследования хан Бату, внук Чингисхана. Он пробыл на престоле Золотой Орды 14 лет (1242-1256). Первоочередным делом при организации внутренней структуры государства для Бату стала раздача земельных наделов (улусов) степной аристократии в соответствии с военными должностями. Одновременно с этим шло формирование государственного аппарата, нацеленного исключительно на сбор налогов и дани. Необходимо было также установить систему политического властвования над народами, территориально не входящими в Золотую Орду. В первую очередь это относилось к Руси. Все это Бату удалось осуществить в кратчайшие сроки.

Однако при всей мощи армии и великолепии ханского двора Золотая Орда в политическом отношении не была самостоятельным государством, а составляла часть единой империи, управлявшейся из Каракорума.

Повиновение состояло в обязательном отчислении в Каракорум части всех собранных налогов и дани. Для точного установления этой суммы присылались специальные чиновники, так называемые "численники", которые переписывали население. На Руси "численники" появились в 1257 г. Ханы Золотой Орды не имели права утверждать русских великих князей на Владимирском престоле, а могли назначать лишь обладателей более низких рангов. Именно поэтому русские князья Ярослав и его сын Александр Невский вынуждены были совершать длительное путешествие из Руси в Монголию. Столицей Золотой Орды был Сарай (близ современной Астрахани).

Против русских князей применялся настоящий террор, который должен был запугать их и лишить даже мысли о противодействии сарайскому владыке. Многие русские князья были убиты, в частности, в 1387 г. был убит Михаил Ярославич Тверской. На Руси то и дело появлялись карательные золотоордынские отряды. В ряде случаев запуганные русские князья сами привозили дань в ханскую ставку.

Когда беспощадное военное давление было заменено не менее тяжелым, но более изощренным -- экономическим, татаро-монгольское иго на Руси вступило в новую стадию.

Весной 1361 г. в Золотой Орде сложилось напряженное положение. Обстановка усугублялась междоусобицей, борьбой за господство между отдельными ханами. Одной из центральных фигур в Золотой Орде в этот период становится Мамай. Проводя энергичную политику, он смог добиться ликвидации всех обособившихся феодалов принадлежавшей им территории. Нужна была решающая победа, которая не только гарантировала бы объединение государства, но и давала большую возможность управлять вассальными территориями. Для такого решительного поворота не хватало средств и сил. И то и другое Мамай потребовал у великого князя московского Дмитрия Ивановича, но получил отказ. Русь стала готовиться к борьбе с Мамаем.

Несмотря на все страшные невзгоды, потери и утраты, русский земледелец своим упорным трудом создавал материальную основу консолидации сил для освобождения от татаро-монгольского гнета. И наконец пришло время, когда объединенные полки северо-восточной Руси под предводительством великого князя московского Дмитрия Ивановича вышли на Куликово поле. Они бросили вызов татаро-монгольскому владычеству и вступили в открытый бой с Ордой.

Растущая мощь северо-восточной Руси была продемонстрирована уже в 1378 г., когда на реке Воже (притоке Оки) великий князь московский разбил крупный монголо-татарский отряд, захватил в плен видных военачальников Мамая. Весной 1380 г., перейдя "великую" Волгу, Мамай со своими ордами вторгся в восточноевропейские степи. Он дошел до Дона и стал кочевать в районе его левого притока -- реки Воронеж, намереваясь ближе к осени идти на Русь. Его планы имели особо зловещий характер: он хотел осуществить не просто набег с целью грабежа и увеличения размеров дани, а полностью захватить и поработить русские княжества.

Узнав о надвигавшейся угрозе, великий князь Дмитрий Иванович спешно предпринял меры по укреплению Москвы, Коломны, Серпухова и других городов. Москва становится организующим центром подготовки отпора новому нашествию. Вскоре сюда прибывают многочисленные князья и воеводы ближайших княжеств.

Дмитрий Иванович энергично занялся формированием русского войска. Был разослан приказ о сборе в Коломне 15 августа.

• 18 августа Дмитрий Иванович побывал в Троице-Сергиевом монастыре и получил благословение игумена Сергия Радонежского на битву с Ордой. Этот старец, основатель монастыря, снискавший своей подвижнической жизнью огромный авторитет среди различных слоев населения, играл видную роль в общественной и духовной жизни Руси.
• 27 августа войско вышло из Москвы в Коломну, где состоялся общевойсковой смотр, на котором каждому полку был назначен воевода. Великий князь делает свой первый решительный шаг навстречу врагу -- переправляется через Оку -- главный южный оборонительный рубеж Руси против кочевников.

Ведя постоянную разведку, русские были хорошо осведомлены о расположении и намерениях противника. Мамай, уверовав в свое полное превосходство, допустил в этом отношении серьезный просчет. Он был застигнут врасплох, так как благодаря быстрым действиям русских его планы были нарушены.

Сколько же воинов собралось под русскими стягами перед Куликовской битвой? По мнению проф. Н.А. Хотинского, изложенному в книге "История и география Куликовской битвы" (М., 1988. С. 29), "древние письменные источники донесли до нас на этот счет противоположные сведения: от явно преувеличенной цифры 400 тыс. до 150 тыс. бойцов. Вероятно, более реальное количество войска указал А.Н. Татищев, исчислив его примерно в 60 тыс. человек. К такому же мнению склоняются большинство современных военных историков, определяющих общее количество русского войска в 50-60 тыс. ратников. Ордынские полки, видимо, насчитывали 80-90 тыс. воинов. На Куликово поле вышли полки почти всех княжеств Северо-Восточной Руси".

Многотысячная армия Мамая была разгромлена в 1380 г. на Куликовом поле. Русь торжествовала победу. Однако через два года золотоордынский хан Тохтамыш во главе огромной армии неожиданно напал на Русь, которая еще не в полной мере оправилась от последствий Куликовской битвы. Ордынцы смогли захватить Москву. 26 августа 1382 г. Москва была полностью разорена и опустошена.

После взятия Москвы орды Тохтамыша рассеялись по округе, грабя и убивая, сжигая все на своем пути. Но бесчинствовали на этот раз ордынцы недолго. В районе Волоколамска на них неожиданно напал князь Владимир Андреевич с семитысячным войском. Татары побежали. Получив сообщение о силе русской армии и помня урок Куликовской битвы, Тохтамыш стал поспешно уходить на юг. С того времени Орда стала опасаться открытого столкновения с русским войском и начала действовать с большой хитростью и осторожностью, всячески стараясь разжечь междоусобную борьбу русских князей. Тяжелое бремя дани, хотя и в меньшем объеме, чем требовал Мамай, снова легло на Русь. Означает ли это, что плоды победы в Куликовской битве были полностью утрачены? Конечно, нет! Благодаря ей замысел Мамая о полном порабощении Руси не был осуществлен ни им, ни последующими властителями Орды. Напротив, с этого времени центростремительные силы в объединении русских княжеств вокруг Москвы все более крепли. Русь после Куликовской битвы укрепилась верой в свои национальные силы, что сыграло важную роль в ее окончательной победе над Ордой. С этого времени русские перестали смотреть на Орду как на непреодолимую силу, как на неизбежное и вечное наказание Бога. Дмитрий Иванович, прозванный за победу в Куликовской битве "Донским", возглавил поколение людей, преодолевших вековой страх, внушенный нашествием Батыя. Да и сами ордынцы после Куликовской битвы перестали смотреть на русских как на безответных рабов и дарников.

После Куликовской битвы Русь необратимо начала усиливаться, зависимость ее от Орды все более ослабевала. Уже Дмитрий Донской подчеркивал свою независимость от ханской воли и, нарушая установленный Ордой порядок, в своей духовной грамоте-завещании передал право на великое княжение Владимирское своему старшему сыну Василию Дмитриевичу. С тех пор независимый от Орды способ передачи верховной власти в северо-восточной Руси становится наследным правом московской княжеской семьи. На Куликовом поле был сокрушен сильный и многоопытный противник. Хотя ордынцы продолжали и позже завоевательные походы, однако в полной мере оправиться от поражения в Куликовской битве так и не смогли. Ее последствия во многом предопределили дальнейшую судьбу орды. 1395 г. -- практически последний год существования Золотой Орды. Агония распада этого некогда могущественного государства длилась до середины XV в. На месте Золотой Орды появились новые политические образования. Через 200 лет, после создания ханом Батыем Золотой Орды, она распалась на следующие составные: Большая Орда, Астраханское ханство, Казанское ханство, Крымское ханство, Сибирское ханство, Ногайская Орда. Все они существовали обособленно, враждуя и мирясь друг с другом и с соседями. Дольше других длилась история Крымского ханства, которое перестало существовать в 1783 г. Это был последний осколок Золотой Орды, пришедший из средневековья в новое время.

Для Руси же победа на Куликовом поле над сильным и жестоким врагом имела огромное значение. Куликовская битва не только существенно обогатила русское войско военно-стратегическим опытом крупных сражений, но и отразилась на всей последующей политической истории русского государства. Победа на Куликовом поле расчистила путь к национальному освобождению и консолидации Руси.

Заключение

русь нашествие иго татарское монгольское

Каковы же последствия нашествия монголо-татар для Древнерусского государства? Нашествие кочевников сопровождались массовыми разрушениями русских городов, жители безжалостно уничтожались или уводились в плен. Это привело к заметному упадку русских городов - население уменьшалось, жизнь горожан становилась беднее, захирели многие ремесла. Монголо-татарское нашествие нанесло тяжелый удар основе городской культуры - ремесленному производству. Так как разрушения городов сопровождалось массовыми уводами ремесленников в Монголию и Золотую Орду. Вместе с ремесленным населением русского города утрачивали многовековой производственный опыт: мастера уносили с собой свои профессиональные секреты. Надолго исчезают сложные ремесла, их возрождение началось лишь спустя 15 лет. Навсегда исчезло древнее мастерство эмали. Беднее стал внешний вид русских городов. Качество строительства в последствие также сильно понизилось. Не менее тяжелый урон нанесли завоеватели и русской деревне, сельским монастырям Руси, где жило большинство населения страны. Крестьян грабили все и ордынские чиновники, и многочисленные ханские послы, и просто разбойничьи шайки. Страшным был ущерб, нанесенный монголотатарами крестьянскому хозяйству. В войне погибали жилища и хозяйственные постройки. Рабочий скот захватывался и угонялся в Орду. Ордынские грабители часто выгребали из амбаров весь урожай. Русские крестьяне - пленные были важной статей "экспорта" из Золотой Орды на Восток. Разорение "глады" и "моры", постоянная угроза рабства - вот, что принесли завоеватели русской деревне. Ущерб, нанесенный народному хозяйству Руси монголо-татарским и завоевателями, не ограничивался опустошительными грабежами во время набегов. После установления ига огромные ценности уходили из страны в виде "дани" и "запросов". Постоянная утечка серебра и других металлов имела тяжелые последствия для хозяйства. Серебра не хватало для торговли, наблюдался даже "серебряный голод".

Монголо-татарские завоевания привело к значительному ухудшению международного положения русских княжеств. Древние торговые и культурные связи с соседними государствами были насильственно разорваны. Так, например, литовские феодалы использовали ослабление Руси для грабительских набегов. Усилили наступление на Русские земли и немецкие феодалы. Русью был утрачиваемый путь к Балтийскому морю. также были нарушены древние связи русских княжеств с Византией, пришла в упадок торговля. Нашествие нанесло сильный разрушительный удар культуре русских княжеств. В огне монголо-татарских нашествий погибли многочисленные памятники, иконописи и архитектуры.

Завоевания привело к длительному упадку русского летописания, которое достигло своего рассвета к началу Батыева нашествия.

Монголо-татарские завоевания искусственно задерживало распространения товарно-денежных отношений, "законсервировано" натуральное хозяйство.

В то время как западноевропейские государства, не подвергшиеся нападению, постепенно переходили от феодализма к капитализму, Русь, растерзанная завоевателями сохранила феодальное хозяйство. Нашествие явилось причиной временной отсталости нашей страны.

Нашествие также оборвало прогрессивное явление, происходившее в до монгольской Руси, направляемые на ликвидацию феодальной раздробленности и объединение страны, одновременно усиливая княжеские усобицы. Таким образом, монголо-татарское нашествие никак нельзя назвать прогрессивным явлением в истории нашей страны.

Трудно даже представить себе, как бы дорого обошлись человечеству походы монгольских ханов и сколько еще несчастий, убийств и разрушений они могли причинить, если бы героическое сопротивление русского народа и других народов нашей страны, измотав и обессилев противника, не остановило нашествия на границах Центральной Европы.

Монголо-татарское нашествие и иго Золотой Орды, последовавшее за нашествием, сыграло огромную роль в истории нашей страны. Ведь владычество кочевников продолжалось почти два с половиной столетия и за это время иго сумело положить существенный отпечаток на судьбу русского народа. Этот период в истории нашей страны является очень важным, поскольку он предопределил дальнейшее развитие Древней Руси.

Список литературы

• 1. Нестеров Ф.И., Связь времен. Опыт исторической публицистики. Третье издание М.: Молодая гвардия, 1987.
• 2. Хотинский Н. А., Ковыль-трава на Куликовом поле. М.:Мысль,1988.
• 3. Бреков И.Б., Мир истории: Русские земли в 13-15 вв. М.: “Молодая гвардия” 1988.
• 4. Ключевский В.О., Курс русской истории, М: Том 2, 1959.
• 5. Пресляков А.Е., Российские самодержцы, М.: "Книга" 1990.
• 6. Соловьев С.М., Чтения и рассказы по Истории России, М.: "Книга" 1990.
• 7. Каргилов В.В., Монголо-татарское нашествие на Русь, М.: 1966г.
• 8. Карамзин М.М., История государства Росийского, М.: 1991.

Массовое разграбление и уничтожение собственности и жизни на Руси во время монгольского нашествия 1237-1240 годов было ошеломляющим ударом, который оглушил русский народ и на время нарушил нормальное течение экономической и политической жизни. Трудно точно оценить потери русских, но, вне всяких сомнений, они были колоссальны, и, если мы включим в это число огромные толпы людей, и мужчин и женщин, уведенных монголами в рабство, они вряд ли составляли меньше 10 процентов от общего населения. Больше всего в этой катастрофе пострадали города. Такие старые центры русской цивилизации, как Киев, Чернигов, Переславль, Рязань, Суздаль и несколько более молодой Владимир-Суздальский, а также некоторые другие города, были полностью разрушены, а первые три из перечисленных потеряли свое былое значение на несколько столетий. Только немногие важные города в Западной и Северной Руси, такие, как Смоленск, Новгород, Псков и Галич, избежали разорения в это время. Монгольская политика забирать искусных мастеров и квалифицированных ремесленников на службу к хану накладывала новое бремя даже на те города, которые не постигло физическое разрушение в первый период завоевания. К великому хану посылалась квота лучших русских ювелиров и ремесленников. Рассредоточение русских мастеров-ремесленников в монгольском мире сильно истощило на время источник опыта собственно Руси и не могло не прервать развития производственных традиций. С закрытием в Киеве в 1240 году мастерских по изготовлению эмалей и убийством или пленением их мастеров исчезло и русское искусство перегородчатой эмали, достигшее в Киевской Руси столь высокого уровня. В течение четырнадцатого столетия было импортировано несколько лиможских эмалей, и в конце века в Москве делали выемчатую эмаль; в шестнадцатом веке московские мастера начали производить перегородчатые эмали, но они довольно грубы и не выдерживают никакого сравнения с киевскими изделиями. Производство скани остановилось почти на столетие, после чего возобновилось под влиянием центральноазиатских образцов. Из Центральной Азии в Москву привозили произведения ювелирного искусства, такие, как Шапка Мономаха. Техника чернения тоже вышла из употребления после монгольского нашествия и снова стала популярной только в шестнадцатом веке. Также нет свидетельств о производстве на Руси в конце тринадцатого и в четырнадцатом веках глазированной полихромной керамики, включая декоративные изразцы. Производство стеклянных браслетов, как и стеклянных, сердоликовых и бронзовых бус, а также некоторых других украшений тоже было полностью прекращено.

Другой серьезной утратой вследствие монгольского завоевания было искусство резьбы по камню. Последний шедевр этого рода – каменные рельефы на Георгиевском соборе Юрьева-Польского в Суздальской земле, которые были закончены незадолго до нападения монголов. Вообще, строительные ремесла в Восточной Руси претерпели значительный регресс. Каменных зданий в первое столетие монгольского владычества было возведено меньше, чем за предыдущий век, а качество работ заметно ухудшилось…

Юридически говоря, в монгольский период Русь не имела независимого правительства. Великий хан Монголии и Китая считался сюзереном всех русских земель и, как мы знаем, временами действительно вмешивался в русские дела. В практических делах, однако, золотоордынский хан являлся высшим правителем Руси – ее "царем", как называют его русские летописи. Ни один русский князь не имел права управлять своей землей без необходимого ярлыка на власть от хана. Фактически же внутренняя политическая жизнь Руси никогда не прекращалась, а только была ограничена и деформирована монгольским правлением. С распадом Монгольской империи и ослаблением самой Золотой Орды собственные политические силы Руси вышли из-под монгольской надстройки и начали набирать все больше и больше силы. Традиционные взаимоотношения этих сил, однако, были совершенно разрушены монгольским нашествием, а относительное значение и сама природа каждого из трех элементов власти претерпели коренные изменения. Здесь, как и в сфере национальной экономики, уменьшение роли городов являлось фактом первостепенной важности…

В монгольский период в Восточной Руси существовало два основных момента, способствовавших росту великокняжеской власти: усиление власти каждого великого князя внутри своего великого княжества и экспансия самого сильного великого княжества за счет своих соседей. В результате первого процесса великий князь московский в конце концов превратился в абсолютного суверена (государя) своего княжества или, мы можем сказать, в автократа, хотя русский термин самодержец (автократ) около 1500 года имел другое значение, а именно, "правитель, независимый от иноземного сюзерена". Второй процесс вел к образованию национального государства и победе принципа единодержавия. Поскольку две тенденции слились, великий князь московский (позже царь) получил ту абсолютную власть, которая так поразила и Герберштейна, и Флетчера…

В средневековой Руси, как и на средневековом Западе, главную роль в духовной жизни нации играла христианская церковь. Таким образом, особенно после победы в Золотой Орде ислама, оставалось немного возможностей для прямого монгольского влияния на Руси в религиозной сфере. Косвенно, однако, монгольское завоевание влияло на развитие русской церкви и духовную культуру самыми разными путями. Первый удар монгольского нашествия был для церкви таким же болезненным, как и для других сторон русской жизни и культуры. Многие выдающиеся священники, включая самого митрополита, погибли в разрушенных городах; многие соборы, монастыри и церкви были сожжены или разграблены; множество прихожан убито или уведено в рабство. Город Киев, митрополия русской церкви, был так опустошен, что многие годы не мог служить центром церковной администрации. Из епархий больше всех пострадал Переславль, и епархию там закрыли. Только после того как Менгу-Тимур выдал русским церковным властям охранную грамоту, церковь еще раз оказалась на твердой земле и могла постепенно реорганизовываться; по прошествии времени в некоторых отношениях она стала даже сильнее, чем до монгольского нашествия. И правда, руководимая греческими митрополитами или русскими митрополитами, посвященными в сан в Византии, защищенная ханской грамотой, церковь на Руси тогда меньше зависела от княжеской власти, чем в какой-либо другой период русской истории. Фактически митрополит не раз служил арбитром в разногласиях между князьями. Это время было также периодом, когда русская церковь имела возможность создать мощную материальную базу для своей деятельности.

Среди задач, стоявших перед церковью в монгольский период, первой была задача оказания моральной поддержки ожесточенным и озлобленным людям – от князей до простолюдинов. Связанной с первой была и более общая миссия – завершить христианизацию русского народа. В киевский период христианство утвердилось среди высших классов и горожан. Большая часть монастырей, основанных в то время, находилась в городах. В сельских районах христианский слой был довольно тонким, и пережитки язычества еще не были побеждены. Только в монгольский период сельское население Восточной Руси было более основательно христианизировано. Это было достигнуто как энергичными усилиями духовенства, так и ростом религиозного чувства среди духовной элиты самого народа. Большая часть митрополитов того периода проводило много времени, путешествуя по всей Руси в попытках исправить пороки церковной администрации и направить деятельность епископов и священников. Было организовано несколько новых епархий, четыре в Восточной Руси, две в Западной Руси и одна в Сарае. Количество церквей и монастырей постоянно увеличивалось, особенно после 1350 года, и в городах, и в сельских районах.

Другим важным аспектом религиозного возрождения в Восточной Руси в монгольскую эру было церковное искусство. Этот период был свидетелем расцвета русской религиозной живописи в форме и фресок, и икон. Важную роль в этом художественном возрождении сыграл великий греческий живописец Феофан, который оставался на Руси примерно тридцать лет до конца своей жизни и карьеры. Феофан творил сначала в Новгороде, а потом в Москве. Хотя русские восхищались и шедеврами, и личностью Феофана, его нельзя назвать основателем ни новгородской, ни московской школ иконописи. Русские иконописцы широко применяли его технику свободного мазка, но они не старались подражать его индивидуальному и драматическому стилю. Самым великим русским иконописцем этого периода является Андрей Рублев, который провел свою юность в Троицком монастыре и позже написал для него свою знаменитую икону «Троица». Менее ярким, но не менее значительным, по-видимому, было развитие в этот период церковного пения, о котором, к сожалению, нам мало известно. Большинство дошедших до нас рукописей диатонического знаменного распева относятся к постмонгольскому времени, от 1450 до 1650 года.

В литературе церковный дух нашел выражение прежде всего в поучениях епископов и житиях святых, а также в биографиях некоторых русских князей, которые – это чувствовалось – настолько заслуживали канонизации, что их биографии писались в житийном стиле. Основная идея большинства этих произведений заключалась в том, что монгольское иго – это кара Божья за грехи русского народа и что только истинная вера может вывести русских из этого тяжелого положения…

В русском светском творчестве монгольской эпохи, как письменном так и устном, можно заметить двойственное отношение к татарам. С одной стороны, – чувство неприятия и противостояния угнетателям, с другой, – подспудная притягательность поэзии степной жизни. Благодаря тенденции, связанной с неприязнью, былины домонгольского времени перерабатывались в соответствии с новой ситуацией, и название новых врагов – татар – заменило имя старых (половцев). Одновременно создавались новые былины, исторические легенды и песни, в которых речь шла о монгольском этапе борьбы Руси против степных народов. Разрушение Киева Батыем (Бату) и набеги Ногая на Русь служили темами для современного русского фольклора. Слагатели былин домонгольского периода чувствовали особую притягательную силу и поэзию степной жизни и военных походов. Та же поэтика чувствуется и в произведениях более позднего периода. Даже в патриотических сказаниях о поле Куликовом доблесть татарского витязя, вызов которого принял монах Пересвет, изображена с несомненным восхищением.

Обогащение русского языка словами и понятиями, заимствованными из монгольского и тюркского языков, или из персидского и арабского (через тюркский), стало еще одним аспектом общечеловеческого культурного процесса. К 1450 г. татарский (тюркский) язык стал модным при дворе великого князя Василия II Московского, что вызвало сильное негодование со стороны многих его противников. Василия II обвиняли в чрезмерной любви к татарам и их языку. Типичным для того периода было то, что многие русские дворяне в XV, XVI и XVII веках принимали татарские фамилии. Так, член семьи Вельяминовых стал известен под именем Аксак (что значит "хромой" по-тюркски), а его наследники стали Аксаковыми. Ряд тюркских слов вошел в русский язык до монгольского вторжения, но настоящий их приток начался в монгольскую эпоху и продолжался в XVI и XVII веках. Среди понятий, заимствованных из монгольского и тюркского языков (или, через тюркский, – из арабского и персидского языков), из сферы управления и финансов можно упомянуть такие слова, как деньги, казна, таможня. Еще одна группа заимствований связана с торговлей и купечеством: базар, балаган, бакалея, барыш, кумач и другие. Среди заимствований, обозначающих одежду, головные уборы и обувь, можно назвать следующие: армяк, башлык, башмак. Вполне естественно, что большая группа заимствований связана с лошадьми, их мастями и разведением: аргамак, буланый, табун. Много других русских слов, обозначающих домашнюю утварь, еду и питье, а также сельскохозяйственные культуры, металлы, драгоценные камни, также заимствованы из тюркского или других языков через тюркский.