Поэт константин кедров биография. Константин Кедров: биография, произведения, научная деятельность

Последняя тайна Набокова
Кедров-Челищев
Прощальная статья К.Кедрова в "Известиях" под руководством Игоря Голембиовского перед разгромом редакции по приказу Черномырдина, приказавшего Лукойлу, а затем Онэксим -банку перекупить акции газеты и сместить Игоря Голембиовского. После статьи К.Кедров вместе с Голембиовским и Лацисем покидает редакцию.

ПОСЛЕДНЯЯ ТАЙНА НАБОКОВА

Известно, что Владимир Набоков весьма критически относился к религии и дешевой мистике. Ему было близко шекспировское ощущение жизни как некой загадки, головоломки, шарады, над которой интересно поломать голову в досужее время. Впрочем, разгадка частенько оказывалась довольно злой даже в его романах. В поисках успеха писатель долгое время маскировал свои сокровенные мысли под тот или иной традиционный сюжет. Однако после головокружительного успеха «Лолиты» открылась наконец-то возможность дорогою свободной идти туда, куда влечет свободный ум. Степень свободы нарастала по мере приближения к неизбежному для всех жизненному финалу. Именно в эти годы Набоков написал три романа один загадочней другого. «Бледное пламя», «Ада», «Прозрачные вещи». На русском языке эти романы стали доступны читателю в переводах Сергея Ильина. Однако россиянам сейчас, видно, не до Набокова. Иначе чем объяснить ошарашенное молчание критики после выхода трех романов. Рецензии, конечно, появились, но, скорее всего, они носят информативный характер.
Дело в том, что эти вещи намного опережают время и по-настоящему будут поняты в следующем веке. Набокова и раньше никто и никогда не считал писателем современным. Все понимали, что он откуда-то из другого времени и пространства. А может быть, и совсем из другой галактики. Только «Машенька» и «Другие берега» да еще его ностальгическая поэзия как-то привязаны к этой земле. Остальные романы написаны тем самым «агностиком», Цинциннатом, которого даже казнить нельзя из-за полной нематериальности его тела.
Если Набокова интересовало что-то всерьез на протяжении всей его жизни, так это возможность создать такую иллюзию, которую нельзя отличить от реальности. Иногда он называл это игрой в «нетки» или эффектом «камеры обскура», а в последних романах это образ бледного прозрачного пламени и таких же прозрачных, словно нематериальных вещей. Он даже жизнь свою в последние годы превратил в некую непроницаемую прозрачность (не путать с призрачностью) для окружающих. С одной стороны, о нем вроде бы известно все, а, по сути дела, неизвестно ничего.
Да, он щедро наделил литературных героев свойствами своего характера. Лужин, как Набоков, одержим шахматами и всю свою жизнь видит как серию шахматных этюдов, то красивых, то неудачных. Пнин - тоже биографический образ. Преподает русскую
литературу в американской глубинке каким-то оболтусам. Страшно дорожит своим местом и в конечном счете его теряет. О Гумберте ни слова, чтобы не бросить тень на автора; но уж детская-то влюбленность двух тинейджеров, конечно, не выдумка.
Бедный агностик Цинциннат, обвиненный всеми в нематериальности, это уж точно Набоков, которого обвиняли все во всем. Божок русской литературной эмиграции Адамович отказал Набокову в праве называться русским писателем, поскольку тот-де полностью попрал все традиции нашей классики. Набокову после этого ничего другого не оставалось, как покинуть место казни вместе с Цинциннатом и основать свое незримое королевство в тихой Швейцарии.
«Бледное пламя», где король-изгнанник одновременно профессор литературы в американском захолустье и великий поэт, пишущий свою зеркальную поэму на
карточках, - это, конечно, тоже Набоков. Королевство одновременно похоже на предреволюционную Россию и на предфашистскую Германию. И как всегда у
Набокова, не то это театральные декорации, не то действительно замок. Пуля убийцы в конце концов настигает профессора-короля-поэта, как настигла она отца Набокова.
Не менее загадочна волшебная страна Россия-Европа-Америка, куда Набоков переселил
всех своих героев в романе «Ада», с ее водяными лифтами и какими-то клепсидрофонами. По сути дела, он верил только в одну реальность, имя которой воображение. Он изучал бабочек и даже открыл неизвестный науке вид этих фантастических созданий Бога, более других существ похожих на ангелов. Однако безжалостная наука с психоанализом Зигмунда Фрейда вторглась и в это царство. Оказывается, в своих фантазиях человек несвободен. И здесь господствуют какие-то нелепые законы, совершенно чуждые человеку. Полемизируя с Фрейдом почти в каждом романе, Набоков все же не мог уйти от одной и той же закономерности. В конце романа обязательно возникал убийца или самоубийца. И это был сам герой. То, что преступление гнездится в душе каждого человека, знал и Достоевский. Набоков с этим не спорил. Он лишь отрицал, что можно найти какую-то разумную мотивировку совершенного преступления. В каждом человеке таится его двойник-убийца. Иногда он отделяется от своего носителя, и тогда героя убивает кто-то другой, а по сути дела, его двойник («Бледное пламя»). В других случаях убийца не покидает тело своего двойника, и тогда проходит самоубийство («Прозрачные вещи»).
В сомнамбулическом состоянии герой убивает свою возлюбленную, а потом, выйдя из сумасшедшего дома, он как загипнотизированный движется по следу своего преступления, пока оказывается в том самом отеле, в том самом номере, где уже однажды задушил возлюбленную в припадке сомнамбулизма. Но на этот раз его поглощает пожар от умышленного поджога. Впрочем, не исключена возможность, что отель поджег сам герой.
Набоков глубже всех писателей XX века понял немотивированность зла. Он сумел создать мир, где добра и зла просто нет. Есть человек с его поступками, неотличимыми от сонного наваждения. Его интересует не оценка поступка, а ход шахматного этюда. Причуды человеческой психики теперь коллекционируются писателем, как редкие виды бабочек, насаженных на булавку и усыпленных эфиром.
Мир освобожден от смысла, навязываемого человеком или Богом. Но он продолжает удивлять причудливостью интриги разнообразием психологических миражей. Если бы Набоков был мистиком, его обрадовал бы сам акт иллюзорности всех реалий. Но писатель весьма далек от мистических увлечений века. Миражи интересуют его, как бабочки интересуют энтомолога. Он не изучает, а скорее коллекционирует причуды человеческой психики, не давая им никаких оценок со знаком «хорошо» или «плохо».
Только прямолинейность и пошлость его шокируют. Все остальное в равной мере интересно или неинтересно.
В конце жизни все материальные вещи стали для писателя прозрачными, как бледное пламя свечи. Он сгорал сам и видел теперь, как, в сущности, сгорают любые вещи, даже самые материальные. Иногда пламя вырывается на поверхность, но это лишь в момент кульминации. Чаще вещи горят без видимых язычков пламени, пока не превратятся в
ничто.
Последние романы Набокова похожи на прозрачные кальки, где вместо чертежных линий
только отпечаток от рейсфедера. Чертеж остался где-то там, на грубой бумаге. На кальке остались лишь некие очертания прозрачных вещей.
То же самое произошло с литературным сюжетом. Любой внимательный читатель,
Любой внимательный читатель, поглощающий «Аду», все время чувствует в романе призраки то «Войны и мира», то «Анны Карениной», то «Евгения Онегина»» то всех романов Достоевского. Это какой-то летучий голландец русской литературы, весь заселенный призраками из классики. Может быть, проза Набокова и есть некий элизиум теней, где наконец-то обрели успокоение несметные сонмища героев русской литературы. Нет писателя более современного, чем Набоков, начисто отвергавшего всю современность.
Литературный успех совершенно не коснулся его последних вещей. Их вежливо прочли или не прочли и тотчас попытались забыть. Но не тут-то было. Попробуйте забыть свой самый призрачный и самый фантастический сон. Ничего не получится. С легкостью забывается только банальная реальность. Фантастическое не забывается. Рано или поздно, пусть даже вытесненное на время, оно восстанет из подсознания и сотворит что-нибудь вроде пожара в отеле в «Прозрачных вещах». Поэтому лучше помнить.
Толстой открыл человека святого. Достоевский открыл человека грешного. Набоков открыл человека призрачного, который, как куколка, зреет в душе святого и грешного, но рано или поздно расправит крылья и вылетит, как бабочка, на свободу, оставляя далеко внизу свое земное гусеничное тельце. Чехов писал от лица Каштанки. Толстой – от лица коня Холстомера. Набоков переселился в бабочку, покидающую куколку своего земного тела.

Из книги судеб . Константин Кедров родился в 1942 году в городе Рыбинске. Поэт, философ, кандидат филологических наук, доктор философских наук, член Союза писателей Москвы, член русского Пен-клуба. В начале 80-х создал школу метаметафоры. Поэзия Кедрова не публиковалась до 1989 года. Работал на кафедре русской литературы Литературного института. В 1986 году его по требованию КГБ отстранили от преподавания. В 80-е годы Кедров - автор и ведущий телевизионных учебных программ, эссе на разные темы. В 1989 году он издал монографию «Поэтический космос» с изложением теории метакода и метаметафоры.

В 1996 году Кедров защитил докторскую диссертацию. Участник фестивалей международного поэтического авангарда в Финляндии и во Франции.

С 1991 по 1997 годы - Константин Кедров работал литературным обозревателем газеты «Известия». С 1997-го по 2003-й - литературный обозреватель «Новых Известий». С 1995 года - главный редактор издания «Журнал Поэтов», с 2001-го - декан Академии Поэтов и Философов Университета Натальи Нестеровой. По рекомендации Генриха Сапгира Константин Кедров избран президентом ассоциации поэтов России, ЮНЕСКО (ФИПА).

…Константин Кедров утвердил свой суверенитет, когда наши народные витии ещё и не помышляли. Период застоя полновластно держался на кремлёвских старцах, а поэт уже умудрился открыть внутреннюю свободу, и она оказалась никак не меньше всего окружающего мира. Он открыл для себя тайну внутреннего и внешнего, слова и события, преходящего и вечного - открыл формулу их мерцающего единства… Он взял и выскочил из трёхмерного пространства вкупе с четвёртой координатой, именуемой временем, научился свободно перемещаться сквозь все системы мироздания по оси внутри-извне. Замкнутому миру индивидуальной поэзии он предпочёл разомкнутый: не перчатку поэзии по руке стихотворца, а вывернутую - по мерке космоса.

Я не берусь провести границу (границы-то Кедров не жалует) между его взлётами, прорицаниями и самообольщениями, зашкаливанием, ловлей словесного кайфа. Главное в нём - заразительная воля, отмена опор; он в океанической толще культуры чувствует как рыба в воде, более того, летучей рыбой легко пересекает границу сред.

Константин Кедров больше самого себя. В стихах ли, статьях или лекциях он прежде всего дарит щедрые россыпи свободы, негаданных взаимоотражений, становясь в чём-то похожим на Велимира Хлебникова, добывавшего золотоносную руду для будущих ювелиров. Есть творческие личности феноменального свойства. Мне кажется, К.Кедров гораздо сильнее воздействует на молодое поколение поэтов, чем на читателей. Критики же просто в отпаде - в их арсенале нет нужного критерия: тут нечто безмерное и чрезмерное. Недаром его яркая вызывающая книга «Поэтический космос» (1989) встречена дружным молчанием как левых, так и правых. Словно Дон Кихот прошёл между двух враждующих станов, прошёл, не глядя по сторонам, устремив очарованный взор к звёздам, одному ему видимым среди бела дня.

Константин Кедров в конце семидесятых годов был в литературе одним из возбудителей духовного раскрепощения, был, между прочим, использован и как трамплин - от него «оттолкнулись» Парщиков, Еременко со товарищи, они взлетели на страницы печати раньше своего инспиратора. Поэтому, к моей радости, в связи с выходом «Компьютера любви» - сборника избранных стихотворений и поэм Константина Кедрова (М., Худож. лит., 1990) примешивается и привкус горечи: этот «поезд» пришёл с опозданием, публика на перроне успела пресытиться негаданными встречами, и вдобавок её внимание отвлечено тревогой, выкриками митингующих, требующих отставки правительства. В обществе состоялся прорыв к политической свободе слова, но при этом - увы! - оно оказалось неподготовленным к художественному плюрализму: неудивительно, что на смену стихам за Сталина пришли стихи против, но как прикажете понять: «пространство - это развёрнутый конь, кошки - это коты пространства», а «человек - это изнанка неба, небо - это изнанка человека» и т.п.? Что это? Досужие забавы или «словесные приключения» по выражению Набокова? Возврат к «пощёчине общественному вкусу»?

Сколько бы ни было «перехлёстов у Константина Кедрова (а он порой и нарочно эпатирует), а янтарь на берегу - вот он! Сказавший «никогда не приближусь к тебе ближе, чем цветок приближается к солнцу» - это поэт, ибо только поэт может открыть образ и уничтожить астрономическое расстояние между цветком и солнцем. Я убежден, что только поэт может написать: «государственная граница лежит внутри… между правым бедром и левым лёгким», «пришла щека отдельно от поцелуя, пришёл поцелуй отдельно от губ», «ястреб действует как лекало - он выкраивает всё небо, я выкраиваю всё время…»

Казнь и казна это два необъятных царства

это особое свойство времени именуемое «необратимость»…

Если казни не будет

есть дисциплина

ибо без дисциплины казнь невозможна

хотя дисциплина казнь.

Пусть повышает поэт производство грусти

заповедь стали - крепить дисциплину казни

Так разрастается всемирная казнь

дисциплинированная размеренная

окрашенная как гроб в маренго

и косящая в бок…

Так Полежаев и Тарас Шевченко

два товарища два солдата

отслужили службу времени

и улизнули в вечность.

Вечность это

недисциплинированное время

(«Казнь», 1983)

На глазах наших рухнул чудовищный рационализм, тот, о котором писалось в день похорон Маяковского: «Покойный был певцом революционной РАЦИОНАЛЬНОСТИ. Похороним его как материалиста, как диалектика, как марксиста… Разольём его память, как чугун, по чашкам пролетарских сердец и черепных коробок».

А как быть со стрекозой? Константин Кедров почувствовал Маяковского ИНАЧЕ, увидел поэта, готового сшить себе жёлтую кофту из трёх аршин заката.

Квитанция, которую я получил,

Полыхает закатом, -

пишет Кедров в стихотворении «ДООС», там, где сказано, что «неостановленная кровь обратно не принимается». Но что такое ДООС? Пожалуйста, запомните: Добровольное Общество Охраны Стрекоз.

Я не хочу чугуна по чашкам сердец. Я от него бесконечно устал. Пусть стрекочут стрекозы с глазами инопланетян.

(Фрагмент статьи из журнала «Юность», 1990)

Кедров Константин Александрович — поэт, доктор философских наук, философ и литературный критик, автор термина метаметафоры.

Создатель литературной группы и автор аббревиатуры «ДООС» (Добровольное общество охраны стрекоз) (1984). Член Союза писателей СССР (1989). Член исполкома Российского ПЕН-клуба. Член Международного союза дворян по линии рода Челищевых (свидетельство № 98 13.11.08).

Родился в 1942 году в семье Александра Бердичевского (1906-1991, Москва) и Надежды Юматовой (1917-1991, Москва), артистов театра города Щербакова (ныне Рыбинск Ярославской области), где они временно находились в эвакуации до 1945 года.

С 1960 года живёт в Москве. Учился один год в МГУ на факультете журналистики (1961-1962), после отчисления перевелся в Казанский университет. По окончании вернулся в Москву. Закончил историко-филологический факультет Казанского университета, в 1968 году поступил в аспирантуру Литературного института Союза писателей.

В 1973 году в МГУ защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата филологических наук по теме «Эпическое начало в русском романе первой половины XIX века („Евгений Онегин“ А. С. Пушкина, „Герой нашего времени“М. Ю. Лермонтова, „Мертвые души“ Н. В. Гоголя)». В это время знакомится с философом-имяславцем, учеником Павла Флоренского - А. Ф. Лосевым. 1974 по 1986 годы работал старшим преподавателем кафедры истории русской литературы в Литературном институте имени Горького. Здесь вокруг Кедрова сформировался круг поэтов из числа студентов, заинтересованных в авангардной линии развития русского стиха, - среди этих авторов, в частности, Алексей Парщиков, Илья Кутик и Александр Еременко. В 1983 году Кедров сформулировал общий принцип их поэзии как метаметафору.

В том же году Кедров написал поэму «Компьютер любви», которая, как отмечает С. Б. Джимбинов, «может рассматриваться как художественный манифест метаметафоризма, то есть сгущённой, тотальной метафоры, по сравнению с которой обычная метафора должна выглядеть частичной и робкой». Годом позже Кедров выступил с новым манифестом, провозгласив создание группы «ДООС» (Добровольное общество охраны стрекоз).

В 1986 году после появления в «Литературном обозрении» № 4 за 1984 года Рафаэля Мустафина «На стыке мистики и науки» со ссылками на высказывания Ю. Андропова и К. Черненко о недопустимости идеализма К. Кедров прекращает преподавательскую деятельность в Литинституте и пишет заявление о переходе на творческую работу. Согласно документам, выданным К. Кедрову по его запросу архивным отделом ФСК в 1996 году, на К. Кедрова было заведено дело оперативной проверки под кодовым названием «Лесник» (по подозрению в антисоветской пропаганде и агитации), уничтоженное в августе 1990 года. Цитата из отчета 5-го управления КГБ за 1984: «Принятыми мерами объект „Лесник“ отведен от приема в члены Союза писателей СССР».

После этого К. Кедров с 1986 до 1991 года был безработным. В это время ему пришлось продать картины и графику своего двоюродного деда Павла Челищева, полученные в наследство в 1972 году. Теперь эти картины находятся в галерее «Наши художники» на Рублевке. Среди них - портрет бабушки Софьи Челищевой (в замужестве Юматовой), написанный Павлом Челищевым в 1914 г. в родовом имении Дубровка Калужской губернии, принадлежавшем прадеду К. Кедрова, помещику Федору Сергеевичу Челищеву. Портрет опубликован в альбоме «Павел Челищев» галереи «Наши художники» («Петроний», 2006. - С. 35). Там же опубликованы репродукции других картин П. Челищева с указанием «из коллекции Константина Кедрова». В 2008 году на канале «Культура» был показан фильм о Павле Челищеве «Нечетнокрылый Ангел» по сценарию К. Кедрова и Н. Зарецкой, снятый в Москве и в Нью-Йорке.

С 1988 года Кедров начал участвовать в международной поэтической жизни, впервые выехав за границу для участия в фестивале советского авангардного искусства в Иматре (Финляндия). В 1989 году в издательстве «Советский писатель» вышла монография Кедрова «Поэтический космос», в котором наряду концепцией метаметафоры развивалась, с привлечением широкого литературного и мифологического материала, философская идея метакода - единого кода живого и неорганического космоса.

В 1991-1998 годах Кедров работал литературным обозревателем газеты «Известия», где, по мнению Сергея Чупринина, «превратил соответствующий раздел общенациональной газеты в комфортный междусобойчик». По мнению Евгения Евтушенко, напротив:
«Ни на кого не похожий-уникальный и в своих эссе, и в своих поэтических экспериментах, и в своем преподавании уникального, словом, уникалист, теоретик современного взгляда на искусство, защитник новой волны, считающий, в отличие от пессимистов, что сейчас не расцвет литературы, а её распад; как редактор литературного отдела «Известий», превратил его из рупора официоза в проповедь авангарда».

За это время в «Известиях» опубликованы: первое в России интервью с Натальей Солженицыной, интервью с Главным проповедником Америки и духовником трех президентов Билли Грэмом, серия статей против смертной казни и интервью с будущим главой Комиссии по помилованию при президенте РФ писателем Анатолием Приставкиным, интервью с Галиной Старовойтовой о правах человека и нормах международного права, статьи о ранее запрещенных и полузапрещенных писателях и философах (В. Набоков, П. Флоренский, В. Хлебников, Д. Андреев), а также о неизвестных в то время широкому кругу читателей В. Нарбиковой, Е. Радове и о поэтах андерграунда (Г. Сапгире, И. Холине, А. Еременко, А. Парщикове, Н. Искренко, Г. Айги, А. Хвостенко). После раскола в редакции «Известий» вместе с редактором Игорем Голембиовским перешёл в газету «Новые Известия».

В 1995 году вместе с другими членами ПЕН-клуба (А. Вознесенским, Г. Сапгиром, И. Холиным, А. Ткаченко) Кедров основал «Газету ПОэзия» (вышло 12 номеров), в 2000 году преобразованную в «Журнал ПОэтов» (вышло 10 номеров). Двадцать выпусков были переизданы в 2007 году под одной обложкой и названием «Антология ПО».

В 1996 году в Институте философии защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора философских наук по теме «Этико-антропный принцип в культуре».

21 марта 2000 года по инициативе и под руководством Кедрова впервые в России был отмечен Всемирный День Поэзии ЮНЕСКО в Театре на Таганке с участием руководителя театра Юрия Любимова, поэтов Андрея Вознесенского, Елены Кацюба, Алины Витухновской и Михаила Бузника, актёра Валерия Золотухина.

28 ноября 2008 года Кедров принял участие в церемонии открытия памятника Мандельштаму в Москве. 22 июня 2009 года Кедров участвовал в презентации памятника академику А. Сахарову и своего скульптурного портрета работы Г. Потоцкого в Манеже.

НАГРАДЫ

1999 - Международная отметина имени отца русского футуризма Давида Бурлюка
2003 - Лауреат премии GRAMMy.ru в номинации «Поэтическое событие года» за поэму «Компьютер любви»
2005 - Дважды лауреат GRAMMY.ru в номинации «Поэтическое событие года»
2007 - Лауреат года «Литературной России» за поэму «Фиалкиада»
2008 - Диплом участника Библейского проекта лауреата Нобелевской Премии Агнона Книжная Выставка (Израиль)
2009- Лауреат премии Н. А. Грибоедова «За верное служение отечественной словесности» (Решением Московской городской организации и Секции переводчиков Союза Писателей России от 17 ноября 2009г)
Медаль от интернет-сообщества Литературного клуба и Правления Союза поэтов Интернета
2013 - Премия Манхэ - международная премия Республики Корея (Южная Корея)

Основные работы

Книги

Поэтический космос. - М.: Советский писатель, 1989. - 333 с.
Компьютер любви. - М.: Художественная литература, 1990. - 174 с.
Утверждения отрицания. - М.: Центр, 1991.
Верфьлием. - М.: ДООС, 1992.
Вруцелет. - М.: ДООС, 1993.
Гамма тел Гамлета. - М.: Издание Елены Пахомовой, 1994.
Или он или Ада или Илион или Илиада. Вечера в Музее Сидура. - М., 1995.
Улисс и Навсекая. - М.: Издание Елены Пахомовой, 1998.
Метаметафора. - М.: ДООС, 1999. - 39 с.
Энциклопедия метаметафоры. - М.: ДООС, 2000. - 126 с.
Параллельные миры. - М.: АиФ принт, 2001. - 457 с.
Инсайдаут. - М.: Мысль, 2001. - 282 с.
Ангелическая поэтика. - М.: Изд-во ун-та Н. Нестеровой, 2001. - 320 с.
За чертой Апокалипсиса. - М.: АиФ принт, 2002. - 270 с.
Или (Полное собрание. Поэзия). - М.: Мысль, 2002. - 497 с.
Сам-ist-дат. - М.: ЛиА Руслана Элинина, 2003.
Метакод. - М.: АиФ принт, 2005. - 575 с.
Философия литературы. - М: Художественная литература, 2009. - 193 с. ISBN 978-5-280-03454-9.
Дирижёр тишины: Стихи и поэмы. - М.: Художественная литература, 2009. - 200 с.

Он часто говорит, что каждый поэт - это философ, но не обязательно каждый философ - это поэт. Своим творчеством он доказывает абсолютную истинность этого утверждения. О том, кто такой Константин Кедров в своей первичной сути, поэт или философ, рассуждают, не приходя к однозначному выводу, даже люди, знающие его очень долгое время.

Доктор философских наук, изобретатель терминов «метакод» и «метаметафора» выражает свои взгляды на мироустройство в виде логичной и продуманной теории, идеями которой соответственно пронизаны все его поэтические строки.

От корней

Он родился в 1942 году, в Рыбинске Ярославской области, куда были эвакуированы его родители, работавшие в местном драмтеатре. Отец - режиссер и актер Александр Бердичевский, ученик Мейерхольда, мать - актриса Надежда Юматова. По линии матери род восходит к дворянской ветви Челищевых, среди которых были соратники Александра Невского и Дмитрия Донского.

Двоюродным дедом поэта был выдающийся русский художник, один из основателей сюрреализма Павел Федорович Челищев. Константин Кедров даже получил в наследство несколько картин Челищева, которые ему пришлось продать, когда он оказался без работы.

Способности к словотворчеству были замечены у Константина с раннего детства - в семье помнили его попытки рифмовать в возрасте 6 лет. Поэтому логичным было его стремление к получению литературного образования - после школы он поступает в 1961 году в МГУ, на факультет журналистики.

Москва - Казань - Москва

С первых же стихов, которые Константин Кедров написал в юношеском возрасте, стало ясно его увлечение творчеством русских футуристов начала века - В. Хлебникова, А. Крученых и других, склонность к поиску новых форм в поэзии, свобода в выборе тем для стихов. В 1958 году в газете «Комсомолец Татарии» была опубликована подборка стихов Кедрова, среди которых были строки:

Каждая страна говорит о свободе,

Свобода Франции велит убивать свободу Алжира.

Но разве же есть у свободы родина?

Свобода - Родина всего мира.

Дайте же мне единственную свободу - свободу не убивать!

Такие идеи слишком выбивались из идеологически выверенных публикаций того времени, поэтому через год после обучения в МГУ Кедрову было предложено перевестись подальше от столицы - в Казанский университет. Но и там его отчислили с факультета журналистики, разрешив в качестве вольнослушателя окончить историко-филологический факультет. У Кедрова не было права на стипендию, на общежитие и т. д.

Он чудом окончил этот курс, причем тема его дипломной работы также была экстраординарна: «Геометрия Лобачевского, теория относительности Эйнштейна и поэзия Велимира Хлебникова».

Он возвращается в Москву в 1968 году и литературного института, которую окончил в 1973-м, защитив кандидатскую диссертацию. С 1974 по 1986 год Константин Кедров работает преподавателем на кафедре русской литературы в Литинституте, но главным делом его жизни становится поэзия.

Сообщество авангардистов

Печататься, выступать с чтением стихов в то время позволялось только с разрешения Союза писателей, причем только с произведениями, прошедшими тотальную проверку на соответствие коммунистической идеологии. Поэтому творчество Кедрова - авангардное по форме и независимое по содержанию - было полулегально. Тем не менее скоро вокруг него создался кружок молодых поэтов, объединенных общностью взглядов на жизнь и поэзию.

Среди них были: Алексей Парщиков, Александр Еременко, Илья Кутик, Алексей Хвостенко. Константин Кедров, биография которого является темой нашего обзора, впоследствии был тесно связан с другими видными современными поэтами - Андреем Вознесенским и Он стал создателем настоящих манифестов новой русской поэзии - это поэмы «Компьютер любви» (1983), книги «Поэтический космос» (1989) и др. Становится ясным объединяющее их творчество понятие - метаметафоризм.

Метаметафора

Этот термин впервые был введен Кедровым в конце 1970 годов. Он определял его как инверсию - выворачивание, инсайдаут - понятий "человек - космос". Оно связано с метафизическими поисками поэзии начала века, когда в любом явлении временной смертной жизни виделась неразрывная связь с вечным, глобальным, вселенским. Константин Кедров - поэт - выражал это так:

Человек - это изнанка неба,

Небо - это изнанка человека.

Кедров-философ в статье «Звездное небо» (1982) ввел понятие метакод. Это дальнейшее развитие понятия единства всего сущего, единый генетический код, лежащий в основе мироздания. На основе самых современных научных достижений, провозглашающих сходство принципов, по которым устроен макрокосмос и мельчайшие элементарные частицы, рожденные единым Большим взрывом, он подводит философскую базу под поэтические поиски новых авангардистов.

Добровольное общество охраны стрекоз

Экспериментальный, словотворческий, неординарный характер стихов Кедрова нашел выражение в создании удивительного поэтического сообщества, обозначенного аббревиатурой ДООС. Она впервые появилась в 1984 году как абстрактный поэтический образ. Впоследствии она получила расшифровку и смысл, связанный изначально со строкой из басни И. А. Крылова «Стрекоза и муравей»: «Ты всё пела? Это дело…» Провозглашение пения как главного дела для творческого человека, не связанного ни с политическим, ни с морализаторским смыслом, было озвучено во весь голос только после развала советской системы.

ДООС, меняясь по составу, существует более 30 лет. Его постоянными членами являются Кедров и Елена Кацюба. В разное время к нему принадлежали Вознесенский и Сапгир, Игорь Холин и Кирилл Ковальджи и Алексей Хвостенко и многие другие. Они публиковались в основанном при ДООСе «Журнале поэтов» и во множестве изданных под его эгидой поэтических сборников.

Свобода мышления, поиск новых форм, в основе которого словотворчество - палиндромы, анаграммы, игра, сочетание текстов и визуальных образов, - всё это является общим для стихов поэтов группы ДООС. Метаметафора органически входит в них как основа единого поэтического взгляда.

Декан Академии поэтов и философов

На формирование творческого мировоззрения Кедрова оказало влияние знакомство с великим философом, учеником Алексеем Федоровичем Лосевым. Поэзию Кедрова высоко ценили Андрей Вознесенский, Сергей Капица, Юрий Любимов.
По всему миру широко известен поэт и философ Кедров. Константин Александрович удостоен разнообразных международных премий, есть сведения, что он был номинантом на плучение Нобелевской премии по литературе.

Константин Кедров, личная жизнь которого сознательно им не афишируется, активно отзывается на важнейшие события в политике и искусстве страны. Он регулярно публикуется в средствах массовой информации, участвует в публичных акциях.
Он является деканом одного из старейших негосударственных образовательных учреждений под руководством Натальи Нестеровой. В его названии - Академия поэтов и философов - объединились две главные составляющие жизни русского мыслителя Константина Александровича Кедрова.

Константин Кедров родился в 1942 году в городе Москве. Поэт, философ, кандидат филологических наук, доктор философских наук, член Союза писателей Москвы, член русского Пен-клуба.

В начале 80-х создал школу метаметафоры. Поэзия Кедрова не публиковалась до 1989 года. Работал на кафедре русской литературы Литературного института. В 1986 году Кедров по требованию КГБ был отстранен от преподавания. В 80-е годы Кедров - автор и ведущий телевизионных учебных программ, эссе на разные темы. В 1989 году была издана монография Кедрова "Поэтический космос" с изложением теории метакода и метаметафоры.

В 1996 году Кедров защитил докторскую диссертацию. Константин Кедров был участником фестивалей международного поэтического авангарда в Финляндии и во Франции. (Отрывки из произведений)

С 1991 по 1997 годы - Константин Кедров работал литературным обозревателем газеты "Известия". С 1997 по 2003 - литературный обозреватель "Новых Известий". С 1995 года - главный редактор издания "Журнал Поэтов". По рекомендации Генриха Сапгира Кедров избран президентом ассоциации поэтов России, ЮНЕСКО (ФИПА). С 2001 года Кедров - декан Академии Поэтов и Философов Университета Натальи Нестеровой.