Николай Ядринцев: патриот русской провинции. Н.М

Николай Михайлович Ядринцев - публицист и общественный деятель, исследователь Сибири, археолог, этнограф. Родился в Омске в купеческой семье, учился в Томской гимназии, затем уехал в Петербург, где стал вольнослушателем университета. В 1860-61 сблизился с Г. Н. Потаниным, входил в кружок сибирских областников, был одним из его идеологов. Областники обсуждали идеи независимости Сибири, ее культурной и хозяйственной освоения, основания университета, проведения буржуазных реформ. В 1861-63 Ядринцев -- сотрудник журнала "Искра".

Николай Михайлович Ядринцев
В 1863 Николай Ядринцев возвращается в Омск, читает ряд публичных лекций, пропагандировавших областнические идеи. В 1865 арестован, провел в тюрьме и ссылке 9 лет на севере Европейской России. На основании наблюдений и собранного материала опубликовал исторический очерк "Русская община в тюрьме и ссылке" (1872). Один из инициаторов открытия Томского университета, создания Западно-Сибирского отделения Российского географического общества.

Николай Михайлович Ядринцев
С 1878 по 1881 по приглашению генерал-губернатора Западной Сибири Николай Ядринцев работал в Омске, собирая этнографический и статистический материалы. В 1878 совершил первую комплексную экспедицию на Алтай (как член Западно-Сибирского отдела Российского географического общества), изучал постановку переселенческого дела, собрал этнографический и ботанический материалы. В 1880 Николай Ядринцев осуществил 2-ю экспедицию, в результате которой были составлены географические карты Телецкого озера и реки Чуи с притоками, проведено много интересных антропологических исследований.

Николай Ядринцев.
Ядринцев посетил почти все районы Алтая, включая центр. высокогорную области. Его статьи "О мараловодстве на Алтае", "Поездка по Западной Сибири и в Горно-Алтайский округ" и др. представляют научную ценность и в наши дни. Во время экспедиции (1886, 1889, 1891) в Минусинский край и к верховьям Орхона открыл развалины Хара-Балгаса и древней монгол. столицы Каракорума, а также памятники древнетюркской письменности -- орхоно-енисейские надписи. В 1893 был в Америке, где изучал постановку колонизационного дела.

Изучение Сибири, в. т.ч. Алтая, Ядринцев связывал с практической борьбой за удовлетворение нужд местного населения. Важнейшие работы: "Сибирь как колония" (1882), "Сибирские инородцы, их быт и современное положение" (1891). С 1882 издавал в Петербурге и редактировал газету "Вост. обозрение" и приложение к ней "Сибирский сборник" - первое период. издание по сибиреведению. В 1888 перевел газету в Иркутск.

Аделаида Федоровна Ядринцева - жена писателя (1882 год)
В литературных сочинениях тяготел к лирико-публицист. жанрам, в частности, к путевым очеркам, которые нередко носили обличительный характер. Выступал как критик и литературовед: статьи "Судьба сибирской поэзии и старинные поэты Сибири", "Начало печати в Сибири", о творчестве Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, Н. И. Наумова, С.Я. Елпатьевского и др.

В 1894, по личной просьбе, Ядринцев был назначен зав. статистическим отделом Управления Алтайского горного округа. Прибыв в Барнаул, 7 июня скоропостижно скончался. Похоронен на Нагорном кладбище, гранитный памятник изготовлен на Колыванской шлифовальной фабрике по проекту архитектора Шулева. Именем Ядринцева названа одна из улиц Барнаула.

Н. А. Яковлева

Энциклопедия Барнаула

Николай Михайлович Ядринцев едва ли не первый наряду с Потаниным профессиональный литератор широкого профиля (писатель, журналист, популяризатор науки) в Сибири. Большую часть жизни провел в Томске, который был тогда центром губернии, куда входил и Алтай. Естественно, он часто бывал и на территории нашего края, особенно в его южных предгорных районах.

Николай Михайлович Ядринцев
В молодости вместе с Потаниным и еще рядом таких же горячих голов организовал тайное общество, ставившее своей смутной целью отделение Сибири от России. Идея в практическом плане, как тогда, так и теперь, совершенно бредовая, но мысль о неиспользованных богатствах громадного края, которые бездарно расхищаются и транжирятся, а не преумножаются и рационально используются, стала едва ли не главной на протяжении всей его активной деятельности. Недаром основной его труд так и называется "Сибирь как колония".

Автограф Н. М. Ядринцева -- титульный лист рукописного сборника стихов (между 1868 и 1876 г.)
Первые его литературные опыты - фельетоны - были опубликованы в С.-Петербурге, в журнале "Искра", филиале знаменитого "Современника" и носили остро обличительный в духе того времени характер. Не удивительно, что Ядринцев, хотя и не революционер, а скорее либерал по духу, несколько раз сидел, неоднократно бывал в ссылке (в Архангельской губернии: боже, неужели и из Сибири еще куда-то можно сослать). Его публикации в томской печати (а он был основателем газеты "Восточное обозрение", издававшейся, правда, в С.-Петербурге) неоднократно приводили его к судебным столкновениям с сибирскими властями и купечеством, которые он, впрочем, регулярно выигрывал -- все же пореформенная Россия в судебном прогрессе была несколько впереди России современной.

Первый номер газеты "Восточное обозрение" - Петербург, 1882
В 1889 г. экспедиция Сибирского отдела Русского географического общества под руководством Н.М. Ядринцева обнаружила знаменитый Каракорум - древнюю столицу Чингисхана - и открыла памятник с двуязычной - рунической и китайской - надписями, что стало мировой сенсацией. Двуязычная надпись дала ключ для расшифровки орхоно-енисейских рун - древнейших письменных памятников истории тюрков и других народов Центральной Азии VII-XI вв.

Вообще этнографическая жилка занимает немалое место в его творчестве, как и других первых сибирских литераторов. Боюсь, объяснение здесь самое прозаическое. Именно Русское географическое общество регулярно и охотно печатало, но и поддерживало материально провинциальных интеллектуалов. Ведь ни альманахов, ни издательств, ни даже периодики в Сибири не было. (Сейчас все это есть, а толку)

Николай Ядринцев. "Сибирские инородцы"
Яркий общественный темперамент писателя проявлялся не только в литературной, но и в практической деятельности. Он постоянно участвует в каких-то комиссиях, комитетах, исполняет поручения губернатора, того же Русского географического общества. Так, в 1891-1892 гг. во время голода и эпидемии холеры Ядринцев занимался организацией помощи голодающим в Тобольской губернии.

Николай Ядринцев. "Литературное наследство Сибири"

Николай Ядринцев. "Биографический очерк: К 10-летию со дня кончины"

Николай Ядринцев. "Русская община в тюрьме и ссылке"

Николай Ядринцев. "Литературные воспоминания"

Николай Ядринцев. "Жизнь и труды А.П. Щапова: Биографический очерк"

Николай Ядринцев. "Письма Николая Михайловича Ядринцева Г.Н.Потанину. Вып.1: (с 20 февраля 1872 г. по 8 апреля 1873 г.)"
Иногда, правда темперамент заводил его слишком далеко. Нервный, легко возбудимый, он не только воевал с врагами-ретроградами, но и кусался с друзьми-демократами. Его "Сибирское обозрение", перенесенное было в Иркутск вызвало разрыв между ним и тамошними либералами, которых иркутские краеведы ценят не меньше, чем мы Ядринцева.

Ядринцев умер в Барнауле, отравившись от несчастной любви (это в 52 года). Приехал он к нам с большими планами, но прожил всего 6 дней и похоронен на нагорном кладбище Барнаула.

Последние дни писателя отражены в документальной повести нашего современника И. П. Кудинова "Шесть дней в июле", а еще раньше этот же писатель выпустил роман "Окраина", где хотя и пытался в духе советского времени сделать из Ядринцева борца с царским режимом, но насытил роман массой фактического материала.

Факсимиле страниц книги "Сибирский Торгово-Промышленный Календарь" на 1911 годъ
Писал Ядринцев довольно-таки высокопарно и "литературно", и скорее интересен как исторический образец провинциальной русской литературы теперь уже позапрошлого века.

"ДОСТОЕВСКИЙ В СИБИРИ"
Н.М. ЯДРИНЦЕВ
(Впервые опубликовано: "Сибирский сборник", вып. 4 Иркутск, 1897)

На окраине русской земли, в отдаленной и забытой Сибири, на границе Киргизской степи стоит небольшой уездный город Омск с душной атмосферой канцелярии, тяжелым запахом казарм и скучной физиономией казенных зданий. В нем находится старая упраздненная крепость с осыпавшимися валами. На углу ее на память сохранилась старая каторжная казарма, обнесенная частоколом. Это бывшее когда-то военно-каторжное отделение, впоследствии арестантские роты. Здесь когда-то провел несколько лет тяжкой жизни Ф. М. Достоевский. Несколько лет назад мы видели еще и этот частокол, и дворик, и казарму, увековеченные в "Мертвом доме". Эта тюрьма, находившаяся в г. Омске, ныне заменена новою военно-исправительною тюрьмою, не имеющею ничего общего с прежнею.

При посещении нашей старой катакомбы мы не могли отрешиться от воспоминаний и размышлений, чья жизнь тлела и догорала здесь, чей дух томился, скованный неволей...

Грязная казарма, закопченные стены, веявшие промозглым воздухом, арестантские нары, решетки и несколько отдельных затворенных келий для особых узников, обреченных на многие годы уединения - вот что встречало посетителей.

Когда мы посетили отдельные камеры, кельи для особых преступников, на одном из подоконников мы едва могли разобрать сохранившуюся французскую надпись-это была надпись предсмертного стихотворения Шенье.

Эта надпись разом освещала вам психический мир неизвестного заключенного.

Человек, может быть, замечательной мыслительной силы, горячего сердца, пламенной веры в счастье человечества, человек с кипучей жаждой деятельности, с потребностью общественного дела в этих стенах умирал заживо. Здесь потухал безмолвно гений русской земли, впечатлительнейшая и нежная душа, готовая отдаться добру. Тогда-то передо мной среди этих размышлений и волнующих чувств еще резче выступила судьба Ф. М. Достоевского.

Впоследствии я сам изучил тюрьму и тюремный мир, я знал ее жестокие объятия, томительные дни, мучительные ночи. Последователь Достоевского в литературе в области исследования, собрат по духу и судьбе, я мог живее, чем кто-либо, представить себе процесс душевных волнений, мук заживо погребенного

Остановлюсь на первых минутах неволи.

"Сначала заключенным овладевает чувство какой-то беспомощности и безнадежности, которые вместе с внутренней истомой и тоской все более овладевают человеком, оставшимся наедине с собой. Как вы ни мужайтесь, но вы чувствуете, что равновесие духа вашего потеряно И странные вереницы неожиданных мыслей, самая причудливая игра воображения охватывает организм, потерявший способность управлять собою К ним приходит заключенный -- сначала, может быть, бессознательно, под влиянием тихой задумчивости, но потом они охватывают его совершенно, всецело".

"Вот целые картины, точно ряд снов, проносятся перед ним. И какие это живые образы! Ваше воображение никогда не создает таких на воле.

В полумраке этой комнаты встали перед вами освещенное летнее утро, только что вами виденное,-и вдруг оно связалось с каким-то другим утром, когда вы были беззаботным ребенком к вам так счастливо дышалось. Что-то близкое и дорогое пронеслося. А потом рисуется недавнее прошлое, полное живых сил, полное страстных надежд на жизнь. И вдруг все это сменилось. Встает, как в рамках Рембрандта, задумчивое страдальческое лицо старухи-матери, смотрящей грустно в безнадежную даль. А там воскресло недавнее прощание, чьи-то глухие рыдания, какие-то слезы, обжигающие грудь. А потом молодое лицо с влажными ресницами, последний молящий незабвенный взгляд, а потом осталась только склоненная голова с согнутым, подкошенным торсом, скрытым лицом и бьющимся, трепещущим молодым телом.

Но зачем эти воспоминания приходят теперь! Они бесполезны. Однако вы не в силах оторваться от них, и сожаление о погибшем, погибшем навсегда, все сильнее и сильнее гнетет вас.

Какая странная игра, какие неожиданности! Давно ли вы всем этим готовы были пожертвовать, давно ли вы были тверды при этом прощанье!"

"Давно стемнело в уединенной камере Солнце ударило перед закатом и мутным пятном сквозь тусклое окно отразилось на печальной стене. Новый жилец лежит на жесткой кровати, он пробует забыться после мучительных дум, освежиться и запастись на завтра силами, но сон бежит от его глаз. На полу тускло горит сальная свеча, оставленная ключником, бессонные глаза блуждают по белой стене с выступившими на ней пятнами, по черной двери с окошечком, из-за которого временами появляется глаз часового Медленно, томительно раздаются шаги его Мучительно, неотвязчиво налегают мысли, и расстроенное воображение начинает опять неустанную работу, только работа эта получает еще более бессвязный характер, в висках стучит, и сердце усиленно бьется в этой тишине".

"Наступает томительная бессонница Каждый шорох беспокоит ухо. Безмолвная ночь обратилась в ожидание-чего?-не отдаешь себе отчета. Ум бессилен, когда расшатаны нервы. Что-то шевельнулось, еще звук, и вдруг чей-то вздох-тяжелый, мучительный, потрясший неожиданностью. Опять тихо, а потом стон, какие-то всхлипывания, а потом дикий, неистовый, безумный, раздирающий крик. Затем шаги, беготня и громкий голос по коридору: "Полотенцев! он с ума сошел!" Все это охватило разом холодным трепетом".

"Но это был только сон! Наконец, галлюцинации выпускают из своих объятий утомленную голову. Наступила минутная забывчивость, но воображение продолжает работать".

"Временами сон в тюрьме похож на видения горячечного. Порою самые роскошные, давно забытые пейзажи раскрывают воображение. Никогда природа не выступала в более пленительном виде со своею зеленью, таинственными рощами, голубыми поверхностями рек, пестротою цветов, никогда не чувствовалось в ней более неги, никогда цветы не смотрели такими волшебными глазами.

А вот все сменилось балом, ослепительным, блестящим. Как страстно звучит музыка! Никогда женские лица не смотрели прекраснее и приветливее. И вдруг между ними одно дорогое печальное лицо, в глазах которого столько нежной кротости; оно было прекрасней всех с этой печатью грусти, с этими глазами, полными смертельной муки. Оно исчезало. Но отдал бы все, чтобы еще раз воротить его".

"Последнюю грезу прервал стук замка. Наступила действительность. Острой, смертельной болью кольнуло в сердце.

Но мы говорили только о первых минутах неволи, которые особенно жгучи и беспощадны. Кто испытал это, даже недолго, тот стал иной человек, в душе его что-то оборвалось, треснуло, потрясло весь организм, пригнуло, смололо и унесло из жизни бесследно"1

Если Достоевский не всегда был отрешенным от общества, то можно сказать, что он жил уединенно духом. Та лучшая интеллигентная среда, те умственные интересы, с которыми он сжился, были далеко от него, и в сибирской тюрьме он был одинок У него было другое сообщество, которое в первые минуты страшило его. На страницах его "Мертвого дома" можно найти много следов личных затаенных мук и ощущений.

Вот как он описывает свою тюрьму.

"Острог наш стоял на краю крепости, у самого крепостного вала Случалось, посмотришь сквозь щели забора на свет божий: не увидишь ли хоть что-нибудь? -- и только и увидишь, что краешек неба да высокий земляной вал, поросший бурьяном, а взад и вперед по валу, день и ночь, расхаживают часовые; и тут же, подумаешь, что пройдут целые годы, а ты точно так же пойдешь смотреть сквозь щели забора и увидишь тот же вал, таких же часовых и тот же маленький краешек неба, не того неба, которое над острогом, а другого, далекого, вольного неба... За этими воротами был светлый, вольный мир, жили люди, как и все. Но по ею сторону ограды о том мире представляли себе, как о какой-то несбыточной сказке. Тут был свой, особый мир, ни на что не похожий, тут были свои, особые законы, свои костюмы, свои. нравы и обычаи, и заживо Мертвый дом, жизнь, как нигде и люди особенные. Вот этот особенный уголок я и принимаюсь описывать".

"Помню первое мое утро в казарме. В кордегардии у острожных ворот барабан пробил зорю, и минут через, десять караульный унтер-офицер начал отпирать казармы. Стали просыпаться. При тусклом свете, от шестериковой сальной свечи, подымались арестанты, дрожа от холода, с своих нар. Большая часть была молчалива и угрюма со сна. Они зевали, потягивались и морщили свои клейменые лбы. Иные крестились, другие уже начинали вздорить. Духота была страшная. Свежий зимний воздух ворвался в дверь, как только ее отворили, я клубами пара понесся по казарме. У ведер с водой столпились арестанты; они по очереди брали ковш, набирали в рот воды и умывали себе руки и лицо изо рта. Вода заготовлялась с вечера парашником. Во всякой казарме по положению был один арестант, выбранный артелью, для прислуги в казарме. Он назывался парашником и не ходил на работу. Его занятие состояло в наблюдении за чистотой казармы, в мытье и в скоблении нар и полов, в переносе и выносе ночного ушата и в доставлении свежей воды в два ведра -- утром для умывания, а днем для питья"

"Когда смеркалось, нас всех вводили в казармы, где и запирали на всю ночь. Мне всегда было тяжело возвращаться со двора в нашу казарму. Это была длинная, низкая и душная комната, тускло освещенная сальными свечами, с тяжелым, удушающим запахом. Не понимаю теперь, как я выжил в ней десять лет. На нарах у меня было три доски: это было все мое место. На этих же нарах размещалось в одной нашей комнате человек тридцать народу. Зимой запирали рано; часа четыре надо было ждать, пока все засыпали. А до того-шум гам, хохот, ругательства, звук цепей, чад и копоть, бритые головы, клейменые лица, лоскутные платья, все-обруганное, ошельмованное... да, живуч человек! Человек есть существо ко всему привыкающее, и, я думаю, это самое лучшее его определение" .

(Ф. М. Достоевский. Мертвый дом. Изд. 1865,с. 10, 11, 33 (примеч. Н. Ядринцева). См.: ПСС., т. 4. Л., "Наука", 1972, с. 9, 10, 22.)

"Когда вечером, по окончании послеобеденной работы, я воротился в острог, усталый и измученный, страшная тоска опять одолела меня. "Сколько тысяч еще таких дней впереди, -- думал я, -- все таких же, все одних и тех же!" Молча, уже в сумерки, скитался я один за казармами, вдоль забора, и вдруг увидел нашего Шарика, бегущего прямо ко мне. Шарик был наша острожная собака, так, как бывают ротные, батарейные и эскадронные собаки. Она жила в остроге с незапамятных времен, никому не принадлежала, всех считала хозяевами и кормилась выбросками из кухни. Это была довольно большая собака, черная с белыми пятнами, дворняжка, не очень старая, с умными глазами и с пушистым хвостом. Никто никогда не ласкал ее, никто-то не обращал на нее никакого внимания. Еще с первого же дня я погладил ее и из рук дал ей хлеба. Когда я ее гладил, она стояла смирно, ласково смотрела на меня и в знак удовольствия тихо махала хвостом. Теперь, долго меня не видя,- меня, первого, который в несколько лет вздумал ее приласкать,-она бегала и отыскивала меня между всеми и, отыскав за казармами, с визгом пускалась. мне навстречу. Уж и не знаю, что со мной сталось, но я бросился целовать ее, я обнял ее голову; она вскочила мне передними лапами на плечи и начала лизать мне лицо. "Так вот друг, которого мне посылает судьба!" -- подумал я, и каждый раз, когда потом, в это первое тяжелое и угрюмое время, я возвращался с работы, то прежде всего, не выходя еще никуда, я спешил за казармы, со скачущим передо мной и визжащим от радости Шариком, обхватывал его голову и целовал, целовал ее, и какое-то сладкое, а вместе с тем и мучительно горькое чувство щемило мне сердце. И помню, мне даже приятно было думать, как будто хвалясь. перед собой своей же мукой, что вот на всем свете только и осталось теперь для меня одно существо, меня любящее, ко мне при вязанное, мой друг, мои единственный друг -- моя верная собака? Шарик".

(Ф. М. Достоевский. Мертвый дом.Изд. 1865, с. 132-134 (примеч. Н. Ядринцева). См.: ПСС., т. 4. Л., "Наука", 1972, с. 77.)

Ф. М. Достоевский свыкся под конец с каторгой. Он упоминает в своих записках, что последний год для него был даже легкий год, так он со всеми перезнакомился, так сжился. Во что это обошлось, это другой вопрос.

Но отдаваться самому себе целые годы, много лет -- было не возможно. Кругом его был мир людей, несчастный мир, и он поневоле перенес свой взор на него.

Подготовленный уже ранее своим развитием и воспитанием понимать человеческое горе, воспринявший гуманные традиции,. зародившиеся в русской литературе сороковых годов, он явился представителем русской литературы и русской интеллигенции в: самые низшие слои общества, попранные и раздавленные жизнью. Он осветил эти пропасти светом своего таланта, внес миртовую ветвь мира, теплоту души своей и стал посредником более счастливой части общества с миром несчастных. Для человека мыслящего тюрьма, каторга должна показаться дантовым адом стрададающих душ. Достоевский начал прислушиваться к несущимся здесь исповедям несчастия, и не один свирепый крик злодейства услышал здесь, но тихий стон измученной человеческой души.

В темноте ночей, на нарах, у людей, у которых не дрогнул голос перед сильнейшими физическими страданиями, он подслушивает вздох, среди напускного цинического веселья он подмечает горе, почти отчаяние

Впечатление, полученное в тюрьме и на каторге, до того было сильно, что Достоевский никогда не забывал этого мира несчастных и всегда обращался к нему в романах, повестях и "Дневнике писателя", и это были лучшие, наиболее прочувствованные страницы.

Целый мир открывается здесь для чуткого сердца, личное горе было забыто, оно было бы слишком мелко и эгоистично и тонуло в море общечеловеческого несчастья Здесь явилась и пробудилась у него мысль явиться изобразителем этой ужасной действительности, быть единственным ходатаем-заступником среды, к которой доселе существовало только чувство презрения и отталкивающего ужаса, которая лишена была сострадания и с которой проповедовалось самое жестокое зверское обхождение.

Чтобы изменить старые, укоренившиеся воззрения, перевернуть чувство, победить ужас в обществе и вселить любовь и мир, вместо прежней ненависти, нужно было много таланта, много силы. И это достигнуто благодаря одной-единой беспристрастной картине, благодаря типам и образам, которые запечатлелись в душе художника в сибирской каторге.

Все знают, что издание "Записок из Мертвого дома" совпала с переломом в русской жизни, расширило миросозерцание общества и провело новую идею в художественных образах. Это идея спасения погибающих, идея страдания, любви, идея умиротворения, которая должна была войти в кровь и дух созидающейся жизни.

Он помнил всегда своих героев. Когда я в 1876 году имел случай познакомиться с Федором Михайловичем Достоевским в Петербурге и сообщил, что я видел прежнюю его тюрьму, он, внезапно погруженный в воспоминания, спросил:

"Ну, а где же теперь они-то, что сидели там?" (Он разумел каторжных). Что мне было сказать? Прошло двадцать лет. Где эти люди,-понятно. Они погибли под плетьми и шпицрутенами, пропали в бегах, умерли в тюрьмах. Это был жребий прежних каторжных. "Да, ведь их не может существовать уже", - спохватился Федор Михайлович. Но я понял, что он внутренне был связан с их жизнью и судьбою.

Когда в 1861 году, в лучшую эпоху оживления русского общества, Ф. М. Достоевский прочел отрывок из "Записок из Мертвого дома", с ним сделалось дурно так были живы впечатления Да, кто раз побывал в этом мире, в этих преисподних, кто видел здесь страшные отверженные лица, тот никогда не забудет их.

Много лет спустя, среди освещенных зал, в другой счастливой, блестящей обстановке, когда будет, по-видимому, все забыто, внезапно и неожиданно выступят и встанут они, зачумленные, отверженные призраки, изможденные голодом, избитые плетьми. они выступят перед вами с своих печальных колесниц, с прокрустова ложа темниц

Это испытывали все мы, спускавшиеся в мир тюрем для изучения несчастия. Перед нами часто выходят эти грустные тени, и вызывать их мы обязаны. В ночные часы, с нервной дрожью, в бреду мы вызываем их, чтобы представить резче бездну человеческого несчастия, чтобы сказать: взгляните на этих несчастных, страдание не отжило свой век на свете, последнее слово милосердия не сказано!

То, что доставляет читателю живые и сильные впечатления, что волнует его иногда, то для наблюдателя стоит массы потрясающих ощущений, а для писателя-художника, продумавшего и пережившего в душе своей эти драмы,-траты лучших духовных сил и крови. Жизнь Достоевского как художника несчастия была часто переживанием этих драм. Болезненная, исстрадавшаяся личным горем натура продолжает жить чужим горем, этот процесс отразился в последующем творчестве

Люди, воспитавшие в себе чувство жалости и сострадания к самым последним, отверженным существам, проходят школу высшего гуманизма. Чувства эти окрашивают весь фон их жизни и переносятся на все слои общества Недаром переносившие сами несчастие и тюрьму были лучшими друзьями бедного народа и заключенных

Достоевский питал нежное чувство жалости к крестьянству, он уважал в нем благородную душу, видел в нем залоги будущего богатого развития Задавленные, обиженные, угнетенные, они вызывают его симпатию, и вот эти-то чувства и приковывают к нему более всего почитателей. Когда он явился впоследствии холодным теоретиком и мистиком, проповедником самобичевания и иногда криминалистом, он все-таки не мог переубедить в том, что вкоренилось в сознание его читателей под влиянием первых его правдивых описаний и первых столкновений с народов. Среди несвойственных ему холодных рассуждений сквозит человек, вынесший страдание, прежний Достоевский.

Трудно верить, что из Пандемониума, из мира отверженной каторги можно вынести веру в человеческую личность, в ее широкое нравственное значение А между тем в этих слоях, среди отверженных людей, также цельно сохраняется человеческая душа с ее лучшими качествами; мало того, здесь встречались иногда самые сильные и нередко самые даровитые натуры Недаром Ф. М. Достоевский воскликнул в конце своих наблюдений:

"Сколько в этих стенах погребено напрасно молодости! Сколько великих сил погибло здесь даром! Ведь надо уже все сказать, ведь этот народ необыкновенный был народ Ведь это, может быть, и есть самый даровитый, самый сильный народ из всего народа нашего".

И действительно, кто опускался хоть раз в глубь народной жизни, кто сталкивался с непочатою массою народа где бы то ни было, тот не может не припомнить слов профессора Бергера:

"Какая бездна жизненной силы заключается в низших слоях общества, и как в этих слоях без всякого возделывания и ухода возникают благороднейшие цветы человеческой души-доброта и любовь, а гений, ум и острота пробиваются к свету, несмотря на все препятствия!"2

Кто бы мог подумать, повторяю, что из этого тяжелого знакомства можно вынести веру в человеческую совесть и в будущее человеческое развитие. Но тут нет секрета: великая идея, гуманизма порождает другую. При глубоком наблюдении правда жизни все ярче открывается. В этих же жестоких тюрьмах и страшных арестантских ротах приобретается убеждение, что главною силою в исправлении, в возрождении человека служит не грубое насилие, против которого только протестует человек, не жестокосердие и страх, который не на всех действует, но более могучее орудие, к которому отзывчивее человеческая натура. Это человеколюбие, любовь и милосердие!

Этим девизом проникнуто самое великое и лучшее произведение Достоевского.

Произнося в числе первых это слово, выйдя с сибирской каторги, Достоевский, проживя несколько лет еще, видел и мог убедиться, как плодотворная идея прививалась и впитывалась в сознание русского общества. Он, как Симеон-богоприимец, умирает, когда эта идея показала свою живучесть.

Он умирает в ту минуту, когда кругом в русском обществе после годов озлобления, вражды, гонений вдруг зазвучал иной голос -- примирения и человеколюбия3.

Великая идея гуманности опять выступила в русском обществе, здравый смысл осенил его жизнь. Чутким сердцем честные люди из русского народа ожидают лучшего, благословенного времени.

Да пронесется тихий ангел над русской землею и опустится огненный меч мести!

В такую минуту мы, наследники лучшей традиции Достоевского в литературе, считаем долгом напомнить эту великую идею, которая брала под свое покровительство всех несчастных, раскиданных по всему лицу русской земли. Мы считаем, более чем когда-нибудь своевременно произнести слова человека, испытавшего страдания: эти слова -- "Пощады, милосердия!".

1. Н. Ядринцев. Мост вздохов. "Неделя", 1875, Т 17 (примеч. Н. Ядринцева).
2. "Загадочные натуры" Шпильгагена, с. 329 (примеч.).
3. Время Лорис-Меликова. В эту зиму готовилось чтение о Достоевском (примеч. Н. Ядринцева).

Ядринцев, Николай Михайлович

Известный исследователь Сибири; родился в Омске в 1842 г. Первоначальное образование Я. получил в пансионе Позоровского, учителя французского языка в Томской гимназии. Пребывание в этом пансионе принесло громадную пользу Я.: здесь он получил основательное знакомство с французским языком, который имел большое значение для его будущих работ. Из пансиона Позоровского Я. поступил во 2-й класс Томской губернской гимназии, но полного курса в ней не окончил и, вышедши из 6-го класса, поехал в Петербург, где и начал слушать в университете, в качестве вольнослушателя, лекции по юридическому факультету. Пробыв вольнослушателем три года, Я., вследствие закрытия университета, вынужден был вернуться в Сибирь. Здесь вскоре он попал в известную в свое время историю о сибирском сепаратизме, был арестован и отправлен в Омск, проведя в заключении около 2-х лет.

Будучи истым сибиряком по своему рождению и воспитанию, Я. посвятил себя всецело нуждам и интересам Сибири, избрав еще в молодости своей целью широкое исследование вопросов сибирской истории и современного экономического и нравственно-общественного быта. Ему принадлежат весьма ценные труды по бытовому изучению Сибири, а также по обстоятельной разработке вопросов сибирской общественной жизни и народного хозяйства. Я. был одновременно и горячим патриотом Сибири, и ее историком, этнографом, экономистом, видным деятелем по народному хозяйству и образованию, ее публицистом и литературным работником. В то время Сибирь находилась в положении забытой и пренебрегаемой окраины. Я. публично выступил в качестве лектора в Омске с вопросом о необходимости для Сибири университета. Его горячая, убедительная речь и готовность перейти от слова к делу произвели большое впечатление и тогда же вызвали ряд пожертвований, дошедших впоследствии до значительной суммы, которая дала возможность возникнуть Томскому университету. Эта публичная лекция была напечатана в "Томских Губернских Ведомостях" 1864 г. Одновременно Я. работал в "Сибирском Вестнике", издававшемся тогда Б. А. Милютиным в Иркутске, а также в "Деле", где были напечатаны следующие его статьи: "Письма о сибирской жизни", под псевдонимом Семилужанского, "Секретная", "Община в русском остроге" и др., и в "Женском Вестнике" (статья "Женщина в Сибири в XVII и XVIII ст."). Из Омска Я. был отправлен в ссылку в гор. Шенкурск, Архангельской губернии. Однако высылка не помешала ему работать над изучением Сибири и писать в различных журналах. В 1872 г. появилось в печати ценное исследование Я. под заглавием: "Русская община в тюрьме и ссылке". Автор выступил в рядах противников ссылки и доказывал ее вредное влияние на гражданскую жизнь Сибири. Этот труд, изложенный талантливо и со знанием дела, принес несомненную пользу особой комиссии, занимавшейся в то время вопросом о преобразовании тюрем и ссылки, и, конечно, послужил одним из оснований тех реформ, которые коснулись тюремного дела еще в царствование Александра II. С особенной тщательностью разрабатывал также Я. вопрос о сибирской административной реформе, о местной золотопромышленности, железной дороге, нуждах рабочего населения, об инородцах, колонизании, переселении и другие. Получив в 1874 г. амнистию, Я. переехал жить в Петербург. Здесь под руководством Соллогуба, бывшего тогда главным начальником тюремного управления, Я. занялся тюремным делом, и особенно о сибирской тюремной ссылке. К этому же времени относится его сотрудничество в "С.-Петербургских Ведомостях", "Вестнике Европы", "Отечественных Записках " и других периодических изданиях, преимущественно по вопросам, связанным с нуждами Сибири. В 1876 г. Я. был приглашен на службу генерал-губернатором Западной Сибири Казнаковым, который между прочим интересовался вопросом о сибирском университете и желал вообще подвинуть вперед дело серьезного изучения Сибири. Эта служба, заключавшаяся главным образом в статистических, экономических и этнографических разысканьях, позволила ему собрать обширный и разнообразный материал. В конце 70-х годов в Омске был основан западносибирский отдел Географического общества, и Я. принял в нем весьма деятельное участие. Он составил здесь программу для исследования сельской общины в Сибири (по которой собран был потом обширный материал) и программу для изучения сибирских инородцев. В 1878 г. Я. предпринял в качестве официально командированного лица путешествие в Алтайский горный округ для исследования движения переселенцев и устройства их на новых местах. В 1880 г. он предпринял новое путешествие в Алтай для изучения инородческого быта, причем исследовал Телецкое озеро и проник до верховьев Катуни, собирая сведения о кочевых инородцах. В 1881 г. Я. вновь поселился в Петербурге и стал работать над книгой, которая составила главный его труд, где он собрал важный материал по сибирской этнографии и по различным вопросам современной ему сибирской жизни, народной и общественной. Эта книга, представляющая собой один из замечательнейших трудов всей сибирской литературы, вышла в 1886 г. и выдержала два издания; кроме того, она вышла и в немецком переводе проф. Э. Ю. Петри. В 1882 г., когда праздновалось трехсотлетие русской Сибири, Я. сделал доклад в Обществе содействия промышленности и торговле о культурных успехах Сибири за 300 лет; другой доклад был сделан им в Географическом обществе о положении сибирских инородцев и их вымирании; в "Русской Мысли" тогда же была им помещена статья "Кустарные промыслы в Сибири и значение их". В том же 1882 г. Я. основал в Петербурге еженедельное издание "Восточное Обозрение", с 1888 г. перенесенное в Иркутск. Это издание было самым серьезным органом сибирской печати по обилию разнообразных сведений о крае; при нем в качестве приложения давались отдельные книжки "Сибирский Сборник". В те же годы в "Трудах Московского Археологического общества" и "Сибирском Сборнике" Я. поместил статьи о некоторых сибирских древностях; в томе "Живописной России", посвященном Сибири, им написана статья "Западно-Сибирская низменность". В 1886 г. Я. предпринял новую поездку в Сибирь до Иркутска и Байкала с целью осмотра сибирских музеев, в том числе Минусинского, а также для этнографических наблюдений над остяками и саянскими племенами в Минусинском округе. Доклады о результатах этой поездки были сделаны им в 1887 г. в обществах Географическом и Археологическом в С.-Петербурге. В 1891 г. Я. выпустил новый свой капитальный труд "Сибирские инородцы, их быт и современное положение", и в связи с этим трудом внес в Географическое общество еще ранее составленные им карты распределения сибирских инородцев по губерниям. Кроме изучения современной Сибири и ее народной жизни, Я. давно интересовала первобытная история страны, где он, конечно, искал объяснения инородческих элементов Сибири. По такому побуждению он сделал между прочим в последние годы путешествие в северную Монголию, где открыл развалины знаменитой некогда монгольской столицы Карокорума, затерянной географами и историками. Открытие Я., сделанное им в трудном путешествии на самые скудные средства, возбудило живейший интерес в ученом мире, и по следам Я. направилась в ту местность ученая экспедиция из Гельсингфорса, а затем, летом 1891 г., известная экспедиция от Императорской Академии Наук, которая поручена была В. В. Радлову совместно с Я. Вообще, энергия Я. возбуждала других. Ему несомненно принадлежит большое влияние на пробуждение общественных и образовательных интересов в молодом слое сибирского общества; вокруг него собирались новые силы, направлявшиеся на разнообразный труд по изучению Сибири и находившие у него не только нравственную поддержку, но и ценное практическое руководство. Так, в его предпоследнюю поездку в Западную Сибирь для изучения переселенческого движения к нему добровольно примкнул санитарный отряд, отправленный тогда в этот край на средства частной благотворительности и нашедший в нем ценного руководителя.

В последнее время Я. отправился в Алтайский округ в качестве заведующего статистическим отделением при начальнике этого округа; неутомимый исследователь со свойственной ему энергией принялся за порученное ему дело, но скоропостижная кончина застала его на месте новой его деятельности: он скончался в Барнауле 7 июня 1894 г., сохранив до последнего дня своей жизни деятельную любовь к своей суровой родине. Русская публицистика и литература потеряла в нем одного из энергичных тружеников, богатых жизненностью и инициативой.

"Журнал Министерства Народного Просвещения", 1894 г., август, стр. 59-62. - "Вестник Европы", 1894 г., июль, стр.445-448. - "Неделя", 1894 г., № 25, стр. 783-784. - "Новое Время", 1894 г., № 6565. - "Сибирский Вестник", 1894 г., № 66.

М. Курдюмов.

{Половцов}

Ядринцев, Николай Михайлович

Некролог

Телеграф сообщил о неожиданной кончине известного исследователя Сибири Николая Михайловича Ядринцева.

Умер он в Барнауле 7-го июня, сохранив до последнего дня своей жизни присущую ему необычайную энергию и деятельную любовь к своей суровой родине. Истый сибиряк по своему рождению и воспитанию, он посвятил себя всецело нуждам и интересам Сибири, избрав еще в молодости своей целью широкое исследование вопросов сибирской истории и современного экономического и нравственно-общественного быта. Весьма ценные труды по бытовому изучению Сибири, а также по обстоятельной разработке вопросов сибирской общественной жизни и народного хозяйства принадлежат покойному. Он был одновременно и горячим патриотом Сибири и ее историком, этнографом, экономистом, видным деятелем по народному хозяйству и образованию, ее публицистом и литературным работником. Изучая Сибирь, H. M. Ядринцев совершил немало опасных путешествий по сибирским дебрям и горным высотам. Алтай имел в лице его одного из лучших своих исследователей, в северной Монголии он открыл развалины знаменитого и затерянного историками Каракорума, а последние путешествия, совершенные покойным совместно с академиком В. В. Радловым на Орхонт, дали результаты, обогатившие историческую географию и археологию ценными исследованиями малоизвестной местности.

Покойный не был ученым в строгом смысле этого слова, но его труды всегда носили, помимо жизненно-практического, научный характер. Еще в 1863 г., когда Сибирь находилась в положении забытой и пренебрегаемой окраины, H. M. Ядринцев публично выступил в качестве лектора в Омске с вопросом о необходимости для Сибири университета. Его горячая убедительная речь и готовность перейти от слов к делу произвели большое впечатление и тогда же вызвали ряд пожертвований, дошедших впоследствии до огромной суммы, которая дала возможность возникнуть Томскому университету. В 1872 году появилось в печати ценное исследование покойного под заглавием: "Русская община в тюрьме и ссылке". Автор выступил в рядах противников ссылки и доказывал ее вредное влияние на гражданскую жизнь Сибири. Этот труд, изложенный талантливо и со знанием дела, принес несомненную пользу особой комиссии, занимавшейся в то время вопросом о преобразовании тюрем и ссылки, и, конечно, послужил одним из оснований тех реформ, которые коснулись в прошлое царствование тюремного дела. С особенной тщательностью разрабатывал также H. M. Ядринцев вопросы о сибирской административной реформе, о местной золотопромышленности, железной дороге, нуждах рабочего населения, об инородцах, колонизации, переселении и другие. Его лучшее литературное произведение составляет объемистая книга "Сибирь, как колония", представляющая собой один из замечательнейших трудов всей сибирской литературы.

Деятельность покойного, как уже указано, отличалась разнообразностью. Русская публицистика и литература потеряла в нем одного из энергичных тружеников, богатых жизненностью и инициативой. Живя в 60-х годах в Омске, H. M. принял деятельное участие, как сотрудник, в местной газете, в "Сибирском Вестнике", издававшемся тогда Б. А. Милютиным в Иркутске, а также в "Деле", где были напечатаны следующие его статьи: "Письма о сибирской жизни", под псевдонимом Семилужанского, "Секретная", "Община в русском остроге" и др., и в "Женском Вестнике" (статья: "Женщина в Сибири в XVII и XVIII ст."). В начале 70-х годов покойный одновременно с Г. Н. Потаниным попал в число опальных, был сослан в Архангельск и только в 1874 году получил свободу и возможность жить в Петербурге. К этому времени относится его сотрудничество в "Голосе", "Неделе", "Биржевых Ведомостях", "С.-Петербургских Ведомостях", "Вестнике Европы", "Отечественных Записках" и других периодических изданиях преимущественно по вопросам, связанным с нуждами Сибири. В 1876 году H. M. Ядринцев был приглашен генерал-губернатором Западной Сибири на службу. Эта служба, заключавшаяся главным образом в статистических, экономических и этнографических разысканиях, позволила покойному собрать обширный и разнообразный материал. В конце 70-х годов он основывает в Омске западно-сибирский отдел Географического общества, предпринимает официальное путешествие в Алтайский горный округ для исследования движения переселенцев и устройства их на новых местах, вырабатывает ценную программу переселенческого движения и колонизации, собирает сведения об инородцах, исследует Телецкое озеро и проникает до вершин Катуни. В 1881 году H. M. вновь поселился в Петербурге. Здесь он занялся обработкой собранного материала и всевозможными хлопотами, чтобы вызвать интерес к своей заброшенной родине. Он делает существенные по серьезности доклады в Географическом и других обществах, печатает статьи в периодических изданиях, с 1882 года основывает собственную еженедельную газету "Восточное Обозрение", перенесенную в 1888 году в Иркутск, и, кроме того, редактирует "Сибирский Сборник", издававшийся в виде приложения к газете и заключавший ряд длительных статей о Сибири. В конце 80-х и начале 90-х годов H. M. Ядринцев предпринял несколько поездок в Сибирь и малоисследованные местности Азии для этнографических наблюдений над инородцами (преимущественно остяками и саянскими племенами) и для новых географических открытий.

Покойный - сын купца, переселившегося в Сибирь из Пермской губернии. Родился он в Омске, в 1842 году, учился в томской гимназии, затем с 1860 года по 1863 год посещал, в качестве вольнослушателя, С.-Петербургский университет. Как человек, H. M. Ядринцев пользовался общими симпатиями за свою неутомимую энергию, истинно сыновнюю любовь к Сибири и всегдашнее доброжелательство.

("Новое Время", 1894, № 6565).

Библиография

Отношение к бедным и несчастным у первобытных народов ("Мир Божий", 1894, кн. 7).

О нем:

"Русские Ведомости", 1894, № 158, 159, 187, 214; 1900, № 157.

"Землеведение", 1894, кн. II.

"Северный Вестник", 1894, кн. 7, отд. II, с. 95-97.

"Вестник Европы", 1894, кн. 7, с. 445-448.

"Русская Мысль", 1894, кн. 7, отд. II, с. 151-152; 1895, кн. 1, отд. II, с. 29-37.

"Новое Время", 1894, № 6565.

"Известия Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического Общества", Т. XXV, Иркутск, І894.

"Нива", 1894, № 30.

Глинский Б. Николай Михайлович Ядринцев (с предисловием В. Острогорского и приложением воспоминаний Г. Потанина). СПб., 1895, 63 с.

"Русское Богатство", 1894, кн. 6, отд. II, с. 182-183.

"Северный Вестник", 1895, кн. 4, с. 183-190.

Наумов Н. Н. М. Ядринцев в Томской гимназии ("Сибирский Сборник", 1896, вып. IV).

"Наблюдатель", 1900, кн. 9, отд. II, с. 42-43.

"Восточное Обозрение", 1902, № 131.

Лемке М. Николай Михайлович Ядринцев. Биографический очерк к десятилетию со дня кончины (1894-7/Vl-1904 гг.), с восемью иллюстрациями. СПб., 1904, XVI + 219 с.

"Московские Ведомости", 1904, № 152.

Ядринцев, Николай Михайлович

Известный сибирский публицист, общественный деятель и путешественник-археолог. Род. в Омске, в 1842 г.; не окончив курса в томской гимназии, поступил вольнослушателем в спб. университет и, сблизившись с Г. Н. Потаниным (см.) и другими земляками, уже тогда принял решение служить по мере сил и возможности развитию Сибири. Литературную деятельность начал в 1862 г. в "Искре". В 1863 г. вернулся в Омск и до весны 1865 г. работал по устройству первых публичных лекций, явившись горячим пропагандистом сибирского университета. В мае 1865 г. Я. вместе с Потаниным, С. С. Шашковым (см.) и др. был арестован по делу о "сибирском сепаратизме", названному сибирской администрацией "делом об отделении Сибири от России и образовании республики, подобно Соединенным Штатам". Я. пришлось просидеть 3 года в омском остроге и отправиться на жительство в город Шенкурск. Там он занялся разработкой вопроса о сибирской тюрьме и ссылке, результатом которой была очень горячо написанная книга "Русская община в тюрьме и ссылке" (СПб., 1872), составленная из ряда статей в "Деле", "Неделе" и "Отечественных Записках" за 1868-1871 гг. Основные ее положения: арестант требует полной гуманности; одиночное заключение - вредный анахронизм; широкому общению с товарищами и общинному началу суждена видная роль в будущем. В 1873 г. Я. усиленно сотрудничает в "Камско-Волжской Газете" (см.), заявив себя правоверным областником, горячим противником централистов всякого рода. В декабре 1873 г. был восстановлен в правах и, приехав в СПб., поступил домашним секретарем к графу В. А. Соллогубу, председателю комиссии по устройству тюрем (см.). Летом 1874 г. Я. женился на А. Ф. Барковой, бывшей до смерти (1888 г.) его верным другом и помощником. Усиленно и с увлечением сотрудничая по самым разнообразным сибирским вопросам в "Голосе", "Неделе", "Деле", "Сибири" и др. изданиях, Я. в 1876 г. был приглашен на службу в управление западносибирского генерал-губернатора Казнакова и очень энергично работал по крестьянскому, инородческому и другим местным вопросам. В 1876 г. Я. совершил экспедицию на Алтай для изучения колонизационного движения и этнографических и экономических исследований и констатировал высыхание озера Чаны. После экспедиции (1880 г.) к инородцам Томской губернии Я. оставил навсегда государственную службу. В 1882 г., к 300-летию присоединения Сибири, Я. выпустил капитальный труд "Сибирь, как колония", само заглавие которого показывает взгляд автора на роль своей родины. Здесь нашли место прошлое и настоящее Сибири и все ее насущные вопросы и нужды, разрешение и удовлетворение которых было поставлено в связь с безусловной необходимостью заменить, наконец, исконную административную опеку широкой общественной самодеятельностью. 1 апреля того же года в С.-Петербурге вышел 1-й № основанной Я. газеты "Восточное Обозрение" (см.), вполне компетентного и сибирского органа. С 1886 г. Я. энергично работал в только что открытом обществе содействия учащимся в С.-Петербурге сибирякам, являясь истинным другом молодежи. В 1889 г. Я. поехал к верховьям реки Орхон и окончательно установил место столицы древней монгольской империи - Каракорума (см.). В 1891 г. Я. выпустил книгу: "Сибирские инородцы, их быт и современное положение", указав, как важна немедленная перемена политики в этом остром сибирском вопросе. Поселясь в С.-Петербурге и не принимая деятельного участия в "Восточном Обозрении", Я. в 1893-1894 гг. много работал в "Русской Жизни" и "Русских Ведомостях", обращая особенное внимание на переселенческий вопрос, который решал путем полной свободы переселений и широкой помощи переселяющимся (см. Переселения); очень энергично работал и в обществе для вспомоществования нуждающимся переселенцам. В 1894 г. Я. принял место заведующего статистическим бюро при управлении алтайским горным округом, но, приехав в Барнаул, скоро умер. Сибирская интеллигенция справедливо называет Я. лучшим из своих сынов, всю свою жизнь самоотверженно отдавшим на службу обожаемой родине.

См. М. Лемке, "Н. М. Ядринцев" (СПб., 1904; изд. ред. "Восточного Обозрения"; там же и подробный перечень трудов Я.); Я., "К моей автобиографии ("Русская Мысль", 1904, VI); "Сибирский Сборник" (1895, III, IV и 1896, II).

М. Лемке.

{Брокгауз}

Ядринцев, Николай Михайлович

(1842-1894) - известный сибирский общественник-областник, радикально-народнический писатель-публицист и путешественник-археолог. В 1862 Я. начал свою литературную деятельность в "Искре" и "Русском слове". В мае 1865 был арестован вместе с Г. Н. Потаниным, С. С. Шашковым и другими по известному делу "сибирских сепаратистов", которым инкриминировалось намерение отделить Сибирь и образовать республику "наподобие САСШ". После 3-летнего заключения в омской тюрьме Я. был сослан в Шенкурск; находясь здесь, деятельно сотрудничал (под псевдонимом Семилуженский) в "Деле", "Отечественных записках" и "Неделе" по вопросам тюрьмы и ссылки. По восстановлении в правах Я. в 1874 поселился в Петербурге, сотрудничал в "Голосе", "Деле". "Отечественных записках", "Неделе", "Сибири" и др. ив либеральном заграничном органе А. Христофорова "Общее дело". Я. участвовал в многочислен, научно-исследовательских экспедициях. В1882 в СПб Ядринцев основал газету "Восточное обозрение". Посмертно напечатано "К моей автобиографии" ("Русская мысль", 1904, № 6).

Важнейшие научные труды Я.: "Сибирь, как колония", СПб, 1882; "Сибирские инородцы, их быт и современное положение", СПб, 1891.

Лит.: Лемке М., Н. М. Ядринцев, СПб, 1904 (с подробной библиографией трудов Я.); Дубровский К., Рожденные в стране изгнания, П., 1914.

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

Смотреть что такое "Ядринцев, Николай Михайлович" в других словарях:

Ядринцев (Николай Михайлович) известный сибирский публицист, общественный деятель и путешественник археолог. Родился в Омске, в 1842 г.; не окончив курса в томской гимназии, поступил вольнослушателем в Санкт Петербургский университет и,… … Биографический словарь

Николай Ядринцев родился в Омске, в купеческой семье. В 1851 году переехал вместе с родителями в Томск. Учился с 1854 года в Томской мужской гимназии. В возрасте 17-ти лет уехал в Санкт-Петербург, где стал вольнослушателем университета. Там познакомился с Г. Н. Потаниным и С. С. Шашковым. Принимал активное участие в основании и деятельности землячества студентов-сибиряков, в среде которых зародились идеи сибирского патриотизма. В 1862 году печатался в «Искре» и «Русском слове».

В 1863 году Ядринцев вернулся в Омск, работал учителем, совместно с Потаниным был организатором литературных чтений.

Вслед за Потаниным в 1864 году переехал в Томск, где сотрудничал в газете «Томские губернские ведомости». Опубликовал там же статьи «Сибирь перед судом русской литературы», «Этнологические особенности сибирского населения».

Арест по делу «Общества Независимости Сибири»

В 1865 году вместе с Г. Н. Потаниным, Е. Я. Колосовым, А. П. Щаповым был арестован по делу «Общества Независимости Сибири» (делу о злоумышленниках, имевших целью отделить Сибирь от России и образовать в ней республику по образцу Северо-Американских Соединенных Штатов). 2 года провёл в Омской тюрьме. Находясь в заключении, не прекращал литературных работ. Позднее написал книгу «Русская община в тюрьме и ссылке». В 1868 году был признан виновным в намерении отделить Сибирь от России и сослан в Шенкурск, Архангельской губернии.

В 1874 году получил помилование и переехал в Санкт-Петербург, где устроился секретарём к местному председателю комиссии по тюремному надзору. В 1876 году переехал в Омск, где состоял на государственной службе до 1880 года.

Экспедиции на Алтай

В 1878 году совершил первую комплексную экспедицию на Алтай как член Западно-Сибирского отдела Русского географического общества, изучал постановку переселенческого дела, собрал этнографический и ботанический материалы. В 1880 году в результате его второй экспедиции были составлены географические карты Телецкого озера, реки Чуи и её притоков, проведено много антропологических исследований. В 1881 году был награждён золотой медалью Императорского русского географического общества. Ядринцев посетил почти все районы Алтая, включая центральную и высокогорную области. Его статьи «О мараловодстве на Алтае», «Поездка по Западной Сибири и в Горно-Алтайский округ» и другие представляют научную ценность и в наши дни.

В Петербурге

В 1881 году вернулся в Петербург, где в 1882 году вышел самый значительный и актуальный труд Ядринцева «Сибирь как колония». 1 апреля 1882 основал в Петербурге газету «Восточное обозрение». В 1888 году по причине финансовых затруднений перевёл газету в Иркутск.

В литературных сочинениях тяготел к лирико-публицистическим жанрам, в частности, к путевым очеркам, которые нередко носили обличительный характер. Выступал как критик и литературовед: статьи «Судьба сибирской поэзии и старинные поэты Сибири», «Начало печати в Сибири», о творчестве Н. В. Гоголя, И. С. Тургенева, Н. И. Наумова, С. Я. Елпатьевского и др.

Экспедиция в Минусинский край

Во время экспедиций (1886, 1889, 1891) в Минусинский край и к верховьям Орхона открыл развалины Хара-Балгаса и древней монгольской столицы Каракорума, а также памятники древнетюркской письменности с дублированием тюркского текста китайскими иероглифами, что сделало возможным их расшифровку В. Томсеном.

Конец

В 1894 году, по личной просьбе, Ядринцев был назначен заведующим статистическим отделом Управления Алтайского горного округа. Прибыв в Барнаул, 7 июня из-за безответной любви будучи в состоянии аффекта, он покончил жизнь самоубийством - принял яд в доме купца Сулина. Похоронен на Нагорном кладбище в Барнауле, гранитный памятник изготовлен на Колыванской шлифовальной фабрике по проекту архитектора Шулева.

О нём

Последние дни писателя отражены в документальной повести И. П. Кудинова «Шесть дней в июле».

Родственники

Жена - Ядринцева (Баркова) Аделаида Федоровна, дочь - Доброва-Ядринцева Лидия Николаевна.

Память

Именем Ядринцева названы улицы в Омске, Новосибирске (ул. Ядринце?вская), Иркутске, Барнауле. Его имя носит село Увало-Ядринцево (Любинский район, Омская область).

Труды

• Ядринцев Н. М. Женщина в Сибири в XVII и XVIII столетиях. Исторический очерк. //Женский вестник. 1867. № 8. С. 104-123.
• Ядринцев Н. М. Из путевых писем о Сибири //Восточное обозрение. 1882. № 2. С. 47-50.
• Ядринцев Н. М. Культурное и промышленное состояние Сибири. СПб., 1884.
• Ядринцев Н. М. Общественная жизнь наших городов //Томские губернские ведомости. 1865. № 19.
• Ядринцев Н. М. Русская народность на востоке //Дело. 1874. № 11. С. 297-340.
• Ядринцев Н. М. Сибирь перед судом русской литературы //Томские губернские ведомости. 1865. № 9.
• Ядринцев Н. М. Сочинения. Т. 1. Сибирь как колония: Современное положение Сибири, её нужды и потребности. Её прошлое и будущее. Тюмень, 2000. 480 с.

(1842-1894)

Н. М. Ядринцев – один из плеяды сибиреведов, занимавшихся одновременно географией и этнографией Сибири, а также и публицистикой на сибирские темы. Он совершил ряд экспедиций по Сибири и Монголии. Характерные для него черты: тесная связь научных и общественных интересов, стремление принести своими исследованиями непосредственную практическую помощь краю, широта охвата изучаемой темы, включение в круг изучения ряда самых разнообразных вопросов – географических, археологических, этнографических, антропологических.

По своей общественно-политической деятельности Ядринцев известен как сибирский областник, пострадавший по политическому делу о «сибирском сепаратизме».

Главные научные достижения его относятся к области этнографии и археологии. Им было установлено местонахождение загадочной древней столицы монголов – города Каракорума и найдены мирового значения памятники древней орхонотюркской письменности. Эти открытия утвердили приоритет русской науки в области изучения древней истории Центральной Азии.

Но Ядринцев являлся не только этнографом, историком, общественным деятелем и журналистом, но и географом. Его путешествия в Барабинскую степь, на Орхон, по Алтаю давали существенно новые географические сведения и вносили новые данные в имевшиеся ранее представления об исследуемой территории.

Во время экспедиции на Алтай в 1880 г. Ядринцев составил карту Телецкого озера, снял план ледников, нанес на существующую карту вновь возникшие населенные места. И в других экспедициях Ядринцев вел одновременно с прочими наблюдениями также и географические, так что он справедливо считается и одним из крупных исследователей по географии Сибири.

Н. М. Ядринцев родился 18 октября 1842 г. в Омске. Отец его был управляющим золотыми приисками в Сибири, мать – выкупленной на волю крепостной. Ядринцев учился в Томской гимназии, затем поступил в Петербургский университет, который не закончил из-за несогласия с вновь введенными порядками. Ядринцев был одним из основателей (вместе с , С. С. Шашковым, Н. И. Наумовым и другими) первого Сибирского землячества в Петербурге. Тогда как значительная часть сибирской молодежи, закончив университет в каком-либо из городов Европейской России, там и оставалась жить, Ядринцев и его товарищи вернулись в Сибирь, чтобы работать на пользу своего края. Вся жизнь его с тех пор посвящена изучению Сибири в ее прошлом и настоящем и попыткам улучшить ее общественные порядки. Большое место в жизни Ядринцева занимала журналистика; он печатался в центральных изданиях, затем работал в газете «Сибирь» и в других сибирских газетах. Ядринцев основал и возглавлял влиятельную прогрессивную газету «Восточное обозрение», издававшуюся сначала в Петербурге (с 1882 г.), затем в Иркутске (с 1890 г.).

С самого начала общественной деятельности Ядринцева наметились его основные общественные идеи, которые он проводил всю жизнь с необычайной настойчивостью и последовательностью: необходимость открытия в Сибири университета с допущением в него «инородцев»; равноправие «инородцев» во всех отношениях с русскими; свобода переселения в Сибирь и отмена ссылки в Сибирь; распространение на Сибирь реформ 60-х годов и предоставление ей широкого самоуправления.

Оппозиционная деятельность Ядринцева и его единомышленников возбудила у властей подозрения. В 1865 г. их обвинили в стремлении отделить Сибирь от России, чего в работах Ядринцева не было. После трехлетнего тюремного заключения он по приговору военного суда был выслан в Архангельскую губернию и совершил путь по этапу от Омска до Нижнего в арестантской барже, а от Нижнего до Архангельска – пешком. Оттуда он был переправлен в Шенкурск, где находился шесть лет.

Этот период жизни дал ему непосредственный материал для ряда публицистических обличительных очерков на тему о тюрьме и ссылке; очерки эти были объединены затем в книге «Русская община в тюрьме и ссылке» (1872). В ней автор настаивает на необходимости гуманного отношения к личности арестанта, доказывает вредность ссылки и т. д. В течение всей своей жизни Ядринцев продолжал интересоваться вопросами тюрьмы и ссылки; впоследствии он практически работал над переустройством тюремного дела в России в различных комиссиях, на съездах.

После ссылки, проведя несколько лет в Петербурге, куда он неоднократно возвращался и позже, Ядринцев уехал в Сибирь и поступил на государственную службу, работая по вопросам колонизации Сибири и устройства «инородцев».

В 1878 г. он совершил первую поездку на Алтай в качестве члена Русского географического общества (Ядринцев был одним из основателей Западно-Сибирского отдела Общества); вторая поездка на Алтай состоялась в 1880 г. Кроме изучения условий колонизации Алтая (основная задача), Ядринцев наблюдал быт коренного населения Алтая и русских крестьян и ссыльных, производил археологические работы, антропометрические измерения, метеорологические наблюдения, собирал образцы минералов, почв, составлял гербарий. Перевалив через Чуйские белки, он дал подробное описание высочайшей горы Белухи, изучал катунские глетчеры. Ядринцев установил, что озеро Чаны высыхает – это было крупным научным открытием. Из этой поездки он привез множество карт, планов, зарисовок.

Но главным предметом его интереса всегда оставался человек – население Сибири как коренное, так и пришлое. В своих алтайских поездках и в последующих экспедициях, а также в своей служебной деятельности Ядринцев собрал огромный материал по хозяйству и быту народов Сибири. Этнографическое их изучение он не отделял от постоянной борьбы за удовлетворение практических нужд населения Сибири. Этим вопросам посвящены две важнейшие его работы: «Сибирь как колония» (в 1882 г. издана по случаю трехсотлетия присоединения Сибири к России») и «Сибирские инородцы, их быт и современное положение» (1891).

Описывая неприглядный быт коренных народов Сибири по собственным наблюдениям и по статистическим материалам, Ядринцев яркими красками рисует их бедственное положение под гнетом торгового капитала и чиновничества. В то же время он ставит общие вопросы развития культуры народов Азии, пытается определить место кочевого хозяйства и быта в истории культуры человечества.

Еще большее внимание Ядринцев уделял русскому населению Сибири. По его мнению, оно представляет совершенно особый областной тип, который образовался вследствие того, что русские поселенцы смешались с туземцами. Культурной роли русского народа в Сибири Ядринцев придавал огромное значение. «Недаром в Сибирь пришла самая энергическая и предприимчивая часть русских людей; недаром эти люди делали завоевания, открытия и почти три столетия работали по лесам и пустыням новой земли... Нет! все, что мог сделать народ русский в Сибири, он сделал с необыкновенной энергией, и результат трудов его достоин удивления по своей громадности. Покажите мне другой народ в истории мира, который бы в полтора столетия прошел пространство, большее пространства всей Европы, и утвердился па нем? Нет, вы мне не покажете такого народа!»

Ядринцев призывал к использованию громадных запасов ценного сырья в Сибири: «Сибирь – золотой сундук наш»; он обращает внимание также на Кузнецкий каменноугольный бассейн, на развитие «хлебопашества», на возможность «акклиматизации вишен и яблок» и т. п. В своих трудах Ядринцев связывал научную работу с живыми общественными вопросами; его интересовало изучение обычного права, в частности общины, вопросы об устройстве быта золотопромышленных рабочих и о мерах против деревенских «мироедов». Алтайские экспедиции, за которые ему была присуждена золотая медаль Русского географического общества, его выступления в столичных научных обществах и в печати выдвинули Ядринцева в ряды передовых русских этнографов и археологов.

Долголетнее изучение народов Сибири пробудило в нем интерес к памятникам их древней истории. Этот интерес сказался в последних его экспедициях.

В 1886 г. Ядринцев по поручению Русского географического общества предпринял экспедицию в Минусинский край, на Ангару и Байкал и к верховьям Орхона. Цель экспедиции была двойная: 1) этнографические наблюдения над кочевым бытом монголов и 2) археолого-исторические изучения – направление древней колонизации по Орхону, знакомство с руноподобными письменами на камнях, о которых упоминалось не раз в литературе с XVIII в. (Страленберг, Спасский, Кастрен и другие).

Ядринцев уже тогда ставил перед собой задачу поисков Каракорума, древней столицы Монгольской империи Чингисидов, место которой тщетно пыталась установить мировая наука. По возвращении из поисков он погрузился в изучение средневековой и современной литературы по вопросу о Каракоруме на восточных и европейских языках. Но только в 1889 г. ему удалось осуществить экспедицию в верховья Орхона, уже специально для поисков местонахождения Каракорума и изучения в связи с этим истории «угро-алтайских» племен Сибири.

Экспедицией были обнаружены развалины древних городов, в том числе в 450 верстах от Кяхты в долине Далалхын-Тола развалины Хара-Балгасуна (оказавшегося впоследствии остатками уйгурского Каракорума VIII в., к юго-востоку от озера Угей-Нор), остатки крепостной стены и башни (называемые окрестными жителями Хара-Херем) и следы улиц, тянувшиеся на протяжении двух с лишним верст, которые видел до этого Падерин. Здесь были найдены памятники с «руническими» надписями, а один памятник – с параллельной надписью на китайском языке, что дало вскоре возможность дешифровки загадочных сибирских письмен.

В 70 верстах от уйгурского Каракорума были найдены у озера Цайдам в окрестностях монастыря Эрдени-Цзу развалины другого Каракорума, выстроенного Чингисидами в XIII в. и известного по посещению и описанию его путешественниками-европейцами. Здесь были обнаружены остатки построек, могильники, следы ирригации, гранитные цистерны и желоба, громадные монументы и обелиски с надписями и барельефами, отличающиеся высокой техникой скульптуры «каменные бабы» и т. п.

Ядринцев отдавал себе полный отчет в значении совершенных им открытий, но характерно, что он не был отвлечен этим от насущных нужд настоящего; в письме к Г. Н. Потанину об этой экспедиции он писал: «Не падение варварской империи возбуждало сожаление и грусть, но то положение человека-дикаря, которое до сих пор не изменилось к лучшему... Разгадывая прошлое Монголии, нельзя было не задуматься над картиной настоящего». Дальше он высказывает надежду, что работы ученых послужат «...к облегчению судьбы и проникновению света в отчужденную семью народов Центральной Азии».

По возвращении в Петербург Ядринцев сделал о своих открытиях несколько докладов в ученых обществах и сообщений в печати. Характерно, что среди общего хора ученых-панфиннистов, доказывавших заносное происхождение в Сибири «рунических» письмен, только Ядринцев доказывал местное азиатское и даже именно тюркское их происхождение. Скоро стало ясным, что он был более прав, чем его противники.

В 1891 г. на Орхон была послана экспедиция Академии наук с участием Ядринцева под начальством ориенталиста В. В. Радлова. Работы экспедиции были запроектированы на пять лет, но состоялась только одна поездка. Были произведены большие археологические раскопки и разведки и сняты эстампажи со всех памятников с письменами. Результаты экспедиции были опубликованы в «Сборнике трудов Орхонской экспедиции» (вып. V, СПБ, 1901) и в «Атласе древностей Монголии» (СПБ, 1893–1899).

Вскоре после этого, в 1893–1894 гг. была произведена дешифровка и перевод найденных памятников (Томсен, Радлов). Результаты дешифровки были поразительны: оказалось, что дело идет о древнейшей в Центральной Азии самобытной письменности, получившей название «орхонской» (позже – «орхоно-енисейской»). Эта письменность принадлежала народу «тюрков» (тупо), создавших в VI–VIII вв. огромную империю в Центральной Азии и в Южной Сибири. Открытие этой древнетюркской письменности составило крупнейший этап в изучении истории народов Азии. Таким образом, находки экспедиции Ядринцева получили всемирно-историческое значение.

Имя Ядринцева, как археолога, приобрело известность в мировой науке. Однако «открыватель новых городов», как стали называть Ядринцева его сотрудники-сибиряки, не прекращал своей кипучей общественной деятельности: в 1892 г. он возглавил санитарные отряды, работавшие в Сибири по борьбе с голодом и тифом. Много забот отдавал он основанному им Обществу содействия учащимся в Петербурге сибирякам.

Напряженной была и литературная деятельность Ядринцева; кроме упомянутых выше трех капитальных трудов, им было написано свыше четырехсот журнальных и газетных статей, не считая беллетристических произведений; большую работу вел он и в качестве редактора, – по ночам он обрабатывал «сырье» – корреспонденции, отовсюду стекавшиеся в его газету.

Необычайная добросовестность и серьезность отличают его как полевого работника. Им был разработан ряд программ, составлено множество статистических таблиц и карт, собственноручно вычерчены планы, сделаны фотоснимки, эстампажи, перебелены альбомы зарисовок и т. д.

Слабое от природы здоровье Ядринцева было подорвано тюрьмой и ссылкой, постоянными материальными лишениями, экспедиционными трудами и непомерной рабочей нагрузкой; этот горячий, беззаветно преданный своей родине и своему делу отзывчивый человек сгорел рано. Приехав в 1894 г. в Барнаул для организации там статистического бюро по изучению Алтайского горного округа уже больным, Ядринцев скоропостижно скончался 7 июня в возрасте 52 лет.

Развитие национальной демократической культуры в современной Монгольской Народной Республике создало условия для продолжения и расширения начатых Ядринцевым и его сподвижниками имеющих мировое научное значение исследований. С 1949 г. советские археологи (С. В. Киселев, А. П. Окладников) совместно с монгольскими научными работниками возобновили исследование древних памятников в районе полулегендарного Каракорума. Начались также разведки и изучение археологических памятников различных эпох по всей территории республики.

Список литературы

1. Токарев С. А. Николай Михайлович Ядринцев / С. А. Токарев // Отечественные экономико-географы XVIII-ХХ вв. – Москва: Государственное учебно-педагог. изд-во мин-ва просвещения РСФСР, 1957. – С 211-217.

С 1878 по 1881 по приглашению генерал-губернатора Западной Сибири Николай Ядринцев работал в Омске, собирая этнографический и статистический материалы. В 1878 совершил первую комплексную экспедицию на Алтай (как член Западно-Сибирского отдела Российского географического общества), изучал постановку переселенческого дела, собрал этнографический и ботанический материалы.

Изучение Сибири Ядринцев связывал с практической борьбой за удовлетворение нужд местного населения.

С 1882 издавал в Петербурге и редактировал газету " " и приложение к ней " " - первое периодическое издание по сибиреведению. В 1888 перевел газету в . В литературных сочинениях тяготел к лирико-публицистическим жанрам, в частности, к путевым очеркам, которые нередко носили обличительный характер.

Выступал как критик и литературовед: статьи "Судьба сибирской поэзии и старинные поэты Сибири", "Начало печати в Сибири", о творчестве Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, Н.И. Наумова, С.Я. Елпатьевского и др.

В 1894 Ядринцев был назначен заведующим статистическим отделом Управления Алтайского горного округа. Прибыв в Барнаул, 7 июня скоропостижно скончался.

Именем Ядринцева названы улицы в , Омске, Новосибирске и Барнауле.

Супруга

Ты хотела, чтоб таланты

Я свои не зарывал.

Показал тебе жар сердца,

Смелость духа показал.

Аделаида Федоровна выросла в семье золотопромышленника. «Уже в то время, когда Аделаида Федоровна была невестой Н.М. Ядринцева, – пишет в работе «Великий радетель Сибири» исследователь жизненного пути Николая Ядринцева Виталий Зеленский, – они ездили с ней в Нижний Новгород устраивать дела погибавшей «Камско-Волжской газеты» и задумывали новое издание провинциальных сборников. Так, в Казани вышел сборник «Первый шаг» со статьями и стихами Ядринцева. Женясь, он был бедняком-литератором, жившим случайным редакционным заработком, но подругу его не остановила будущая бедность, она разделяла только лучшие цели и стремления мужа приносить пользу обществу и родине».

Своей жене Николай Михайлович посвятил стихотворение «Карым»:

Нам мечтались острова,

Где, свершив тяжелый путь,

В ярких листьях и цветах

Сладко будет отдохнуть.

Может, в гавани другой,

Ждет нас счастье и покой…

Отчего, однако, грудь

Так сжимается тоской?

…Руль в руках я крепко сжал,

В даль грядущего глядя,

И с мольбою тихий взор

Опустился на тебя.

Слышишь ли ты ветра свист,

Видишь ли, как вал снует?

Оботри же, милый друг,

Мне на лбу холодный пот.

Ядринцев - организатор провинциальной печати

Еще работая в «Томских Губернских Ведомостях», Ядринцев назвал местную литературу «фонарной». Это другая крайность – совсем уйти от общечеловеческих проблем к описанию только собственных луж на улицах, общечеловеческие вопросы должны быть сведены в пределы местных условий. Он подчеркивает, что газете необходимо соответствовать своим топографическим, этнографическим, экономическим особенностям. Избегая категоричности, теоретик малой прессы пишет:

«Я не говорю, чтобы она совсем не посвящала себя вопросам мировым и государственным, но она должна из них изредка делать краткие сводки, указывая те источники, где они разрабатываются, но при этом главный вопрос в газете – областной. А воспитательное значение провинциальной прессы в том, чтобы указать на связь маленькой общины, деревни, городка с высочайшими интересами человечества ».

Освещая вопросы областные, провинциальная печать дает информацию также и правительству России, это способ подтолкнуть его на решение назревших проблем, способ непосредственного общения и гласности. Пример областного органа печати являла собой «Камско-Волжская газета». Именно она сумела привлечь к себе внимание столичной журналистики. Ядринцев, выступая на ее страницах, на равных вел полемику об основных принципах местной печати со столичными публицистами и в этой полемике был победителем. Полемика переросла рамки журналистики, и в момент обсуждения встал вопрос централизации умственной жизни в России.

Н.М. Ядринцев спорил с мнениями столичных критиков С.С. Шашкова, Д.Л. Мордовцева, считавших, что только в центре страны личность может развивать талант, а население периферии обречено на духовное и экономическое рабство.

"Восточное обозрение"

Удаленность от Центральной России рождала настоящий произвол цензуры. Работая в первой бесцензурной газете, издававшейся в Петербурге для Сибири и Востока – «Восточном Обозрении», - Н.М. Ядринцев наиболее проявил свои организаторские способности, редакторское умение. Он создал развитую сеть корреспондентов по всей стране, сумел провести в жизнь свои идеи относительно приоритета местной тематики в провинциальной газете, и звучали они не местнически, а были отражением назревших проблем в России. Целью этого издания была консолидация интеллигенции края, формирование профессиональных журналистов.

«Восточное Обозрение» было направлено на переустройство экономического уклада жизни Восточной Сибири. Оно выражало мнение различных социальных групп по проблемам хозяйственного устройства края. А вторая задача – формировать политические настроения разных слоев населения. Поэтому типичным было наложение арестов на номера, приостановление выпусков и другие репрессивные меры. Что только не придумывали журналисты, чтобы отстаивать гласность печати. Издание одной сибирской губернии критиковало администрацию другой, таким образом обходя произвол органов власти по отношению к печатным изданиям. После закрытия «Сибири» «Восточное Обозрение» в 1887 году было ведущим органом сибирской периодики.

"Восточное обозрение" - газета литературная и политическая, выходила в Санкт-Петербурге с апреля 1882 еженедельно. Её задачей было "дать по возможности правдивую картину жизни Востока в ее многообразных проявлениях, попытаться определить роль русской национальности на азиатском Востоке и ее общечеловеческое призвание, а также выразить нужды и потребности русского общества на окраине ".

Сотрудниками газеты были: профессор В.П. Васильев, И.П. Минаев, В.В. Радлов, И.Я. Фойницкий, Д.Н. Анучин, С.В. Максимов, Д.И. Завалишин, С.Я. Капустин, Н.И. Наумов, M.С. Знаменский, С.С. Шашков, M.В. Малахов, О.К. Думберг, M.В. Певцов, Г.H. Потанин, А.В. Адрианов и др. Газета неоднократно терпела цензурные взыскания: 27 октября 1882 ей было дано первое предостережение; 10 июля 1884 - второе за корреспонденции в № 1 из Читы, в № 5 из Укыра и за статью в № 11: "Съезды на Ирбитской ярмарке"; 19 сентября 1885 - дано третье предостережение за статью в № 35: "Амурские иллюзии и разочарования", с приостановлением на 2 недели, причем замечено, что газета "старается по-прежнему изображать в крайне неблаговидном свете деятельность сибирской администрации ". 7 октября газета разрешена с предварительной цензурой. Наконец, 12 октября 1885 издатель судился за то, что в №№ 3-10 за 1884 напечатал ряд статей, бросавших тень на действия высшей административной власти в Приморской области, а также по обвинению в оскорблении томского головы г-на Михайлова, и был оправдан.

С 1888 года издание переведено в Иркутск. В 1885 приложением к газете вышел "Литературный Сборник. Собрание научных и литературных статей о Сибири и азиатском Востоке", а с 1886 прилагается "Сибирский Сборник. Научно-литературное периодическое издание", появляющееся 1-4 раза в год. С 1891 г. H.M. Ядринцев становится издателем, а редактором - В.А. Ошурков.

«Издав несколько сборников в столице, мы рассчитывали, что увеличение круга читателей облегчит издание приложений и позволит увеличить выпуски. К сожалению, первые опыты не дали ожидаемых результатов, несмотря на цену в 2 рубля, – признавался издатель Николай Михайлович Ядринцев. – Тем не менее нам грустно было расстаться с первыми попытками журнального дела в Сибири. Веря и надеясь, что с развитием самого общества поднимется литературный интерес, мы не остановились перед трудностями».

Н.М. Ядринцев сумел поднять провинциальную газету до уровня центральной и сделать ее конкурентоспособной столичным изданиям, появлявшимся в Сибири с большим опозданием. Его газета была частью общедемократического движения, или правильнее сказать его специфической формой.

В ряде статей, объединенных заголовком «Провинциальные красоты», он формулирует задачи, которые, по его мнению, должны стоять перед местными органами печати. Из них важны две. Первая – знакомить общество и местное население с чисто местными вопросами и нуждами, которые сама жизнь ставит на очередь. Вторая – быть посредником между столичными изданиями и провинциальным читателем. Уметь указать ему на все лучшее, что появляется в столичной печати, сообщая в популярной форме полезные научные знания. Но при этом не нужно подражать столичной прессе, стараться в «двухвершковой газетке» поместить все, решить «охапку задач». Ядринцев доказывает, что малой прессе не нужно конкурировать со столичной. Если в столичной газете освещаются государственные вопросы, то провинциальной важнее обратить внимание на вопросы областные.

Вскоре Ядринцев ушел на покой, а в 1894 году скончался. Тираж "Восточного обозрения" резко сократился. Возможно, газета была бы закрыта, но в это время ее главным редактором стал Иван Попов - политический ссыльный, талантливый редактор и журналист. При Попове тираж неизменно рос, в 1901 году достиг 12 тысяч экземпляров, а в 1904 году - 20 тысяч. В 1905 году в свете революционных событий газету признали нелояльной к правительству и закрыли издание. Несмотря на такой финал, "Восточное обозрение" считается самым удачным журналистским проектом дореволюционного .

Экспедиции

В течение всей своей жизни Ядринцев продолжал интересоваться вопросами тюрьмы и ссылки; впоследствии он практически работал над переустройством тюремного дела в России в различных комиссиях, на съездах. После ссылки, проведя несколько лет в Петербурге, куда он неоднократно возвращался и позже, Ядринцев уехал в Сибирь и поступил на государственную службу, работая по вопросам колонизации Сибири и устройства «инородцев».

В 1878 г. он совершил первую поездку на Алтай в качестве члена Русского географического общества (Ядринцев был одним из основателей Западно-Сибирского отдела Общества); вторая поездка на Алтай состоялась в 1880 г. Кроме изучения условий колонизации Алтая (основная задача), Ядринцев наблюдал быт коренного населения Алтая и русских крестьян и ссыльных, производил археологические работы, антропометрические измерения, метеорологические наблюдения, собирал образцы минералов, почв, составлял гербарий. Перевалив через Чуйские белки, он дал подробное описание высочайшей горы Белухи, изучал катунские глетчеры. Ядринцев установил, что озеро Чаны высыхает - это было крупным научным открытием.

Из этой поездки он привез множество карт, планов, зарисовок. Но главным предметом его интереса всегда оставался человек - население Сибири, как коренное, так и пришлое. В своих алтайских поездках и в последующих экспедициях, а также в своей служебной деятельности Ядринцев собрал огромный материал по хозяйству и быту народов Сибири. Этнографическое их изучение он не отделял от постоянной борьбы за удовлетворение практических нужд населения Сибири. Этим вопросам посвящены две важнейшие его работы: «Сибирь как колония» (в 1882 г. издана по случаю трехсотлетня присоединения Сибири к России») и «Сибирские инородцы, их быт и современное положение» (1891 г.).

Описывая неприглядный быт коренных народов Сибири по собственным наблюдениям и пр статистическим материалам, Ядринцев яркими красками рисует их бедственное положение под гнетом торгового капитала и чиновничества. В то же время он ставит общие вопросы развития культуры народов Азии, пытается определить место кочевого хозяйства и быта в истории культуры человечества. Еще большее внимание Ядринцев уделял русскому населению Сибири. По его мнению, оно представляет совершенно особый областной тип, который образовался вследствие того, что русские поселенцы смешались с туземцами.

Культурной роли русского народа в Сибири Ядринцев придавал огромное значение. «Недаром в Сибирь пришла самая энергическая и предприимчивая часть русских людей; недаром эти люди делали завоевания, открытия и почти три столетия работали по лесам и пустыням новой земли... Нет! все, что мог сделать народ русский в Сибири, он сделал с необыкновенной энергией, и результат трудов его достоин удивления по своей громадности. Покажите мне другой народ в истории мира, который бы в полтора столетия прошел пространство, большее пространства всей Европы, и утвердился на нем? Нет, вы мне не покажете такого народа!» Ядринцев призывал к использованию громадных запасов ценного сырья в Сибири: «Сибирь - золотой сундук наш»; он обращает внимание также на Кузнецкий каменноугольный бассейн, на развитие «хлебопашества», на возможность «акклиматизации вишен и яблок» и т.п.

В своих трудах Ядринцев связывал научную работу с живыми общественными вопросами; его интересовало изучение обычного права, в частности общины, вопросы об устройстве быта золотопромышленных рабочих и о мерах против деревенских «мироедов». Алтайские экспедиции, за которые ему была присуждена золотая медаль Русского географического общества, его выступления в столичных научных обществах и в печати выдвинули Ядринцева в ряды передовых русских этнографов и археологов. Долголетнее изучение народов Сибири пробудило в нем интерес к памятникам их древней истории. Этот интерес сказался в последних его экспедициях.

В 1886 г. Ядринцев по поручению Русского географического общества предпринял экспедицию в Минусинский край, на Ангару и Байкал и к верховьям Орхона. Цель экспедиции была двойная:

1) этнографические наблюдения над кочевым бытом монголов;

2) археолого-исторические изучения - направление древней колонизации по Орхону, знакомство с руноподобными письменами на камнях, о которых упоминалось не раз в литературе с XVIII в. (Страленберг, Спасский, Кастрен и другие).

Ядринцев уже тогда ставил перед собой задачу поисков Каракорума, древней столицы Монгольской империи Чингисидов, место которой тщетно пыталась установить мировая наука. По возвращении из поисков он погрузился в изучение средневековой и современной литературы по вопросу о Каракоруме на восточных и европейских языках.

Только в 1889 г. ему удалось осуществить экспедицию в верховья Орхона, уже специально для поисков местонахождения Каракорума и изучения в связи с этим истории «угро-алтайских» племен Сибири. Экспедицией были обнаружены развалины древних городов, в том числе в 450 верстах от Кяхты в долине Далалхын-Тола развалины Хара-Балгасуна (оказавшегося впоследствии остатками уйгурского Каракорума VIII в., к юго-востоку от озера Угей-Нор), остатки крепостной стены и башни (называемые окрестными жителями Хара-Херем) и следы улиц, тянувшиеся на протяжении двух с лишним верст, которые видел до этого Падерин. Здесь были найдены памятники с «руническими» надписями, а один памятник - с параллельной надписью на китайском языке, что дало вскоре возможность дешифровки загадочных сибирских письмен.

В 70 верстах от уйгурского Каракорума были найдены у озера Цайдам в окрестностях монастыря Эрдени-Цзу развалины другого Каракорума, выстроенного Чингисидами в XIII в. и известного по посещению и описанию его путешественниками-европейцами. Здесь были обнаружены остатки построек, могильники, следы ирригации, гранитные цистерны и желоба, громадные монументы и обелиски с надписями и барельефами, отличающиеся высокой техникой скульптуры «каменные бабы» и т. п.

Ядринцев отдавал себе полный отчет в значении совершенных им открытий, но характерно, что он не был отвлечен этим от насущных нужд настоящего; в письме к Г. Н. Потанину об этой экспедиции он писал: «Не падение варварской империи возбуждало сожаление и грусть, но то положение человека-дикаря, которое до сих пор не изменилось к лучшему. Разгадывая прошлое Монголии, нельзя было не задуматься над картиной настоящего». Дальше он высказывает надежду, что работы ученых послужат «...к облегчению судьбы и проникновению света в отчужденную семью народов Центральной Азии».

По возвращении в Петербург Ядринцев сделал о своих открытиях несколько докладов в ученых обществах и сообщений в печати. Характерно, что среди общего хора ученых-панфиннистов, доказывавших заносное происхождение в Сибири «рунических» письмен, только Ядринцев доказывал местное азиатское и даже именно тюркское их происхождение. Скоро стало ясным, что он был более прав, чем его противники.

В 1891 г. на Орхон была послана экспедиция Академии наук с участием Ядринцева под начальством ориенталиста В. В. Радлова. Работы экспедиции были запроектированы на пять лет, но состоялась только одна поездка. Были произведены большие археологические раскопки и разведки и сняты эстампажи со всех памятников с письменами. Результаты экспедиции были опубликованы в «Сборнике трудов Орхонской экспедиции» (вып. V, СПБ, 1901 г.) и в «Атласе древностей Монголии» (СПБ, 1893-1899 гг.).

Вскоре после этого, в 1893-1894 гг. была произведена дешифровка и перевод найденных памятников (Томсен, Радлов). Результаты дешифровки были поразительны: оказалось, что дело идет о древнейшей в Центральной Азии самобытной письменности, получившей название «орхонской» (позже - «орхоно-енисейской»). Эта письменность принадлежала народу «тюрков» (тугю), создавших в VI-VIII вв. Огромную империю (1) в Центральной Азии и в Южной Сибири. Открытие этой древнетюркской письменности составило крупнейший этап в изучении истории народов Азии. Таким образом, находки экспедиции Ядринцева получили всемирно-историческое значение.

Имя Ядринцева, как археолога, приобрело известность в мировой науке. Однако «открыватель новых городов», как стали называть Ядринцева его сотрудники-сибиряки, не прекращал своей кипучей общественной деятельности: в 1892 г. он возглавил санитарные отряды, работавшие в Сибири по борьбе с голодом и тифом. Много забот отдавал он основанному им Обществу содействия учащимся в Петербурге сибирякам.

Смерть Ядринцева

Ядринцев умер в Барнауле, отравившись от несчастной любви (это в 52 года). Приехал он с большими планами, но прожил всего 6 дней и похоронен на нагорном кладбище Барнаула.

Приложение. Н. М. Ядринцев в эницклопедии

ЯДРИНЦЕВ Николай Михайлович (30 окт. 1842, г. Омск – 7 июня 1894, г. Барнаул), рус. писатель, ученый, путешественник, обществ. деятель. Род. в купеческой семье. В 1851 родители переехали в Томск. Ядринцев учился в частном пансионе, а с 1854 – в томской гимназии. В 1860, не закончив курса, отправился в Петербург, поступил вольнослушателем на естеств. ф-т ун-та. Познакомился с Г. Потаниным (см.), вместе создали сиб. землячество. Познакомились с деятелями об-ва «Земля и воля». В журн. «Искра» в 1863 появились первые фельетоны Ядринцева. В связи с тем, что ун-т после студенч. волнений долгое время был закрыт, Ядринцев возвратился в ь, работал в Омске домашним учителем, читал лекции на тему обществ. жизни Сибири, пропагандировал необходимость открытия сиб. ун-та. Возмущение местной буржуазии его острыми выпадами заставляет Ядринцева выехать в Томск, где жил Потанин. Тайные собрания, чтение нелегальной литературы, связи с польск. ссыльными, просвет. лекции областнического уклона, публикация в «Томских губернских ведомостях» нескольких статей Ядринцева вызвали недовольство начальства. В мае 1865 Ядринцев и Потанин арестованы, их обвинили в попытке создать независимую Сибирь. Три года длилось следствие в Омске. Ядринцев осужден на бессрочную ссылку в Архангельскую губ. Арест не помешал творческой работе Ядринцева В Омском остроге он ведет дневник, печатается в журн. «Искра», «Сибирский вестник», «Женский вестник». В Шенкурске Архангельской губ. продолжает сотрудничать со столичными журналами. В 1872 выходит его книга «Русская община в тюрьме и ссылке», повесть «На чужой стороне». В 1874 Я. был освобожден и переехал в Петербург. Работал над книгой «Сибирь как колония», начал издавать частную газ. «Восточное обозрение» (1882). В 1887 вместе с газетой переехал в Иркутск. Многое ему удалось в Иркутске, вокруг газеты собирались литераторы, полит. ссыльные. Сам Ядринцев писал множество фельетонов на темы местной жизни, среди его героев символический Кондрат, «тип сибирского воротилы, фантастически разбогатевшего, фантастически осатаневшего». В 1894 Ядринцев задумал новую книгу, чтобы осуществить замысел, переехал в Барнаул, где писал воспоминания, публиковал мемуары о своем друге С. С. Шашкове (см.). Однако провинциальная атмосфера, трагическое положение России и его родины – Сибири, безнадежность, поселившаяся в его душе, приводят Ядринцева к духовной драме. Будучи в возбужденном состоянии, он принимает большую дозу опиума.

Соч.: Сибирь как колония. К юбилею 300-летия: Совр. положение Сибири. Ее нужды и потребности. Ее прошлое и будущее. СПб., 1882; Сибирские инородцы, их быт и современное положение. СПб., 1891; Письма Н. М. Ядринцева к Г. Н. Потанину. Красноярск, 1919. Вып. 1; Сибирские литературные воспоминания. Красноярск, 1919; Художественные и публицистические произведения: Воспоминания // Лит. наследство Сибири. Новосибирск, 1979. Т. 4; То же (продолжение). Новосибирск, 1980. Т. 5.

Лит.: Лемке М. Н. М. Ядринцев. СПб., 1904; Кандеева А. Г. Н. М. Ядринцев – фельетонис т газеты «Восточное обозрение» // Зап. Омск. пед. ин-та. 1969. Вып. 40; Кондратьев Н. И. Приложение к газете «Восточное обозрение»: Указ. содерж. Иркутск, 1974; Яновский Н. Н. М. Ядринцев // Литературная Сибирь. Иркутск, 1986. Вып. 1.

Улица Ядринцева

Немногие иркутские улицы сохранили свои первоначальные названия. Одна из них – улица Ядринцева, хотя и её название менялось. В 1907 году, когда улица только начинала застраиваться, называлась она Ядринцевская. В границах улиц Ядринцевской и Михеевской (Красноярской) в то время велось строительство военных казарм. По завершении всех работ комплекс представлял собой автономное военное поселение, включающее все необходимые для обеспечения жизнедеятельности объекты. Это так называемые «Красные казармы».

А Г.Н. Потанин о нём написал: «Чем он только не был для своей Сибири! Он был и издатель, и публицист, и статистик, и фельетонист, и рассказчик, и сатирик, и этнограф, и археолог». В память о Н.М. иркутяне решили назвать одну из новых улиц города его именем.

Улица Ядринцева проходит перпендикулярно одной из главных улиц города Иркутска – Советской, она небольшая по протяженности. На пересечении этих улиц расположено здание Сибирского института (ныне академия) прав, экономики и управления (САПЭУ).

Рядом со зданием САПЭУ (на ул. Ядринцева, 1 ж) находится один из лучших отелей города - «Звезда». На улице Ядринцева есть жилые дома, построенные в советское время. Ведется жилищное строительство и сейчас.

Научные статьи Ядринцева

1. Важнейшие работы Ядринцева

   "Сибирь как колония" (1882),

   "Сибирские инородцы, их быт и современное положение" (1891).

   Литература о Н.М. Ядринцеве

   Гольдфарб С. Н.М. Ядринцев // Весь Иркутск. Иркутск. - 1992. - С.166-169.

   Гольдфарб С. Н.М. Ядринцев // Иркутск: Из прошлого в будущее. – Иркутск, 1989.- С. 182 -187.

   Гольдфарб С. “Восточное обозрение”. 125 лет со дня выхода первого номера // Приангарье: годы, события, люди. – Иркутск, 2006. – С. 103 – 108.

   Зеленский В. Великий радетель Сибири. Николай Михайлович Ядринцев и его время // Сибирские огни. – 2008. - № 1. – С. 103 – 161; № 2. С. 133 – 151; № 3. – С. 135 – 156.

   Николай Михайлович Ядринцев (150 лет со дня рождения) // Приангарье: годы, события, люди. – Иркутск, 1992. – С. 42 – 46.

   Письма Г.Н. Потанина: в 5. т. – Иркутск, 1987 – 1992. – См. именной указатель. Ядринцев Н.М. (1842 – 1894) // Литературная Сибирь. Писатели Восточной Сибири /сост. В.П.Трушкин. – Иркутск, 1971. – С.53 – 56.

   Ядринцев Н.М. (1842 – 1894) // Литературная Сибирь: Критико – библиогр. словарь писателей Вост. Сибири / сост.: В.П. Трушкин, В.Г. Волкова – Иркутск, 1986. – С. 124 – 128.

   Ядринцев Н.М. // Иркутская летопись, 1661 – 1940 гг. /сост. Ю.П. Колмаков – Иркутск, 2003. – С. 73, 89, 102, 110, 149, 239, 264, 379, 382, 486.

   Ядринцев Николай Михайлович // Октябрьский округ 60 лет /сост. Михеева Р.Г. – Иркутск, 2001. – С. 125 – 126.

   Коржавин В. К. Проблема коренных народов Сибири в трудах Н. М. Ядринцева // Вопросы истории социально-экономической и культурной жизни Сибири. Ч. I-1970. Новосибирск, 1971. С. 65-72.

   Паршукова Н.П. Н.М. Ядринцев и Г.Н. Потанин о городах Сибири // Города Сибири XVIII - начала XX вв.: Сборник научных статей. Барнаул, 2001. С. 147-152.

   Рафиенко Л.С. Мемориальные памятники Н. М. Ядринцева в Сибири // Культурное наследие Азиатской России: материалы I Сибиро-Уральского исторического конгресса. (г. Тобольск, 25-27 ноября 1997). Тобольск, 1997. С. 53-54.

   Сезёва Н.И. Юмор и сатира в творчестве сибиряков художника И. А. Калганова и писателя Н. М. Ядринцева // Ежегодник Тюменского областного краеведческого музея: 1999. Тюмень, 2000. С. 178-193.

   Шиловский М.В. Патриот Сибири (К 160-летию со дня рождения Н.М. Ядринцева) // Сибирский исторический журнал. 2002. № 1. С. 100-104. - ISBN 5-88081-320-7

   Ядринцев Николай Михайлович //Северо-Казахстанская область. Энциклопедия. Алматы, 2004. С. 604.

   [Заметка по поводу нового издания – “Восточное обозрение” Н. М. Ядринцева вСанкт-Петербурге]: Из рубр. “Библиогр. известие” // Пермские губ. ведомости. - 1882. - №33. - Подпись: С.Литературный процесс “Восточного обозрения” // Вост. обозрение. - 1885. - № 41.

   По поводу перенесения газеты “Восточное обозрение” из Петербурга в Сибирь //Вост. обозрение. - 1887. - № 47.

   “Восточное обозрение” в губернском суде // Вост. обозрение. - 1890. - № 22.

   Потанин Г. Н. Заметка по поводу открытий г. Ядринцева: (О развалинахКаракорума) // Вост. обозрение. - 1890. - 7 янв. (№ 2).

   Об открытии Н.М. Ядринцевым во время экспедиции в Монголию в 1889 г. развалин древнего города Каракорума.

   Пыпин А. Н. Труды Ядринцева // Пыпин А. Н. История русской этнографии / А. Н.

   Пыпин. - СПб., 1892. - Т. 4: Белоруссия и Сибирь, отд. 2: Сибирь. - С. 373-377.

   Глинский Б. Б. (сост.). Николай Михайлович Ядринцев: (Биогр. очерк) / [Сост. Б.Глинский] // Ист. вестн. - 1894. - № 8;

   Кеннан Д. Памяти Н. М. Ядринцева // Вост. обозрение. - 1894. - № 120.

   Кэр Ф. Первая и последняя встреча с Ядринцевым: Пер. с нем. // Вост. обозрение. -1894. - № 90-91.

   Острогорский В. П. Памяти Н. М. Ядринцева: [Ист. очерк и воспоминания] // Рус.ведомости. - 1894. - 5 авг. (№ 214);

   Попов И. И. Памяти Н. М. Ядринцева и А. В. Потаниной // Изв. Вост.-Сиб. отд.ИРГО. -1894. - Т. 25, № 1. - С. 1-28;

   На смерть Ядринцева и жены Г.Н. Потанина.Потанин Г. Н. Николай Михайлович Ядринцев: Некролог // Этногр. обозрение. -1894. - Кн. 23, № 4. - С. 170-175.

   Н. М. Ядринцев: (Некролог) // Журн. М-ва нар. просвещения. - 1894. - № 8, отд. 3. -С. 59-62. - Подпись: А. О-в.

   Н. М. Ядринцев: [Некролог] // Нива. - 1894. - № 30.

   Н. М. Ядринцев: Некролог // Новое время (СПб.). - 1894. - № 6565. - Подпись: Н. А.;

   Николай Михайлович Ядринцев: [Некролог] // Вост. обозрение. - 1894. - № 67.

   Исаев А. А. Памяти Н. М. Ядринцева, друга переселенцев: Из речи // Сев. вестн. -1895. – № 4, отд. 1. - С. 183-190.

   Наумов Н. И. Н. М. Ядринцев в Томской гимназии // Сиб. сборник. - 1895 (1896). -Вып. 4. - С. 1-16;

   Потанин Г. Н. [Верный друг] // Глинский Б. (сост.). Николай Михайлович Ядринцев: (Биогр. очерк). - СПб., 1895. - С. VII-XIII. - Без загл.;

   [Яковлева К. А.]. Стихотворения Н. М. Ядринцева // Мир Божий. - 1895. - № 3. - С.49-52. - Подпись: К. Я-ва С публ. стихотворений Ядринцева.

   Головачев П. М. Воспоминание о друге молодежи // Вост. обозрение. - 1896. - № 56-58;

   То же // Литературное наследство Сибири. - Новосибирск, 1980. - Т. 5. - С. 343-353.

   Поникаровский Д. А. Воспоминания о Николае Михайловиче Ядринцеве // Сиб.сборник. - 1896. - Вып. 2. - С. 189-214. - Подпись: Д. П.;

   То же: [Отд. оттиск] / Д. П. Поникаровский. - Иркутск: Типолитогр. К. И.Витковской, 1896. - 26 с.;

   То же // Литературное наследство Сибири. - Новосибирск, 1980. - Т. 5. - С. 303-318. -В сокр.С публ. стихотворений Ядринцева, посвященных автору.

   Н. М. Ядринцев // Сиб. торг.-пром. и справ. календарь на 1896 г. (високосный). -Томск, 1896. - С. 388-391.

   Пятнадцатилетие “Восточного обозрения” в связи с кратким очерком о деятельности его первого редактора и издателя Н. М. Ядринцева // Том. листок. - 1897. - № 73.

   Свентицкая М. А. Ф. Ядринцева // Вост. обозрение. - 1897. - № 56.

   О жене Ядринцева – Аделаиде Федоровне (урожденной Барковой), вспоминает ее близкая подруга.

   Н. М. Ядринцев в “Камско-Волжской газете” (1873 г.) // Вост. обозрение. - 1899. - №170, 172.

   Анучин Д. Н. Памяти Н. М. Ядринцева // Рус. ведомости. - 1900. - № 163;

   Биогр. ст., приуроченная к открытию в Барнауле памятника на могиле Ядринцева.

   Коринфский А. А. Печальник Сибири: Страничка в архив о Н. М. Ядринцеве //Ежемес. сочинения. - 1900. - № 8. - С. 297-299.

   Баитов Г. Б. Несколько слов памяти Н. М. Ядринцева // Сиб. сборник. - 1901. - Вып.1. - С. 1-11.

   Текст записки, прочитанной на экстренном общем собрании членов “Общества любителей исследования Алтая” по поводу открытия памятника на могиле Ядринцева в Барнауле.

   Воспоминания участника “Ядринцевских четвергов”, которые устраивал в Петербурге в 1880-е гг. Н.М. Ядринцев.

   Фарафонтова Т. Из бумаг сибирского патриота: (Материалы к биографии Н. М.Ядринцева) // Вост. обозрение. - 1902. - № 131, 139, 148, 160, 172, 188, 237; 1903. - № 128, 145, 184, 226. - Подпись: Т. Фар.; 1904. - № 54, 62, 72, 75, 77, 86, 94, 103, 114, 126, 130, 134, 140, 145, 152, 164, 168, 178, 197; 1905. - № 8, 63, 75, 213. С публ. ранее неиздававшихся произведений.

   Фарафонтова Т. М. Н. М. Ядринцев // Юбилейный сборник Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества. - Омск, 1902. - С. II, 1-22 (паг. 4-я): портр.;

   Из сборника, посвящ. 25-летию деятельности Западно-Сибирского отдела ИРГО.

   Цейнер М. Памяти Н. М. Ядринцева: [Стихотворение] // Цейнер М. Стихотворения /Михаил Цейнер. - 2-е изд., изм. и доп. - Томск, 1902. - С. 44-46.

   Баитов Г. Из писем Н. М. Ядринцева об Алтае // Вост. обозрение. - 1903. - № 128.

   Головачев А. Памяти Н. М. Ядринцева // Сиб. жизнь. - 1903. - 8 июня (№ 121). - С. 1:портр. - (Ил. прил.).

   Михайлович Аделаида Федоровна Ядринцева // Сиб. жизнь. - 1903. - 8 июня (№ 121).- С. 2: ил., портр. - (Ил. прил.).

   О жене Ядринцева.Вяткин Г. Памяти Н. М. Ядринцева: [Стихотворение] // Сиб. вестн. (Томск). - 1904. -8 июля (№ 121).

   Лемке М. К. Николай Михайлович Ядринцев: Биогр. очерк: К десятилетию со дня кончины (7.VI.1894-1904) / М. Лемке; Введ. И. И. Попова. - СПб.: Изд. газ. “Вост.обозрение”, 1904. - XI, 219 с.: ил., портр. - Хронологический перечень сочинений Н. М.

   Ядринцева: с. 202-219. - Список псевдонимов Н. М. Ядринцева: с. 202-203.

   Михайловский Н. К характеристике Н. М. Ядринцева // На сибирские темы: Сб. в пользу томских воскресных школ и Гоголевского нар. дома. - СПб., 1905. - С. 57-61.

   Статья известного социолога.Соболев М. Н. Предисловие [к сборнику “На сибирские темы”] // Там же / Ред. ипредисл. М. Н. Соболева. - СПб., 1905. - С. V-VII.

   Южаков С. Н. Памяти Н. М. Ядринцева // Там же. - СПб., 1905. - С. 62-68.

   Головачев П. М. Культурная роль женщины в Сибири // Сиб. вопросы. - 1908. - 23дек. (№ 49/50/51/52). - С. 1-6. - Подпись: L. Упоминаются А.Ф. Ядринцева (с. 4) и А.В. Потанина (с. 5).

   Стож М. Е. Ядринцев Никол. Михайл. // Стож М. Е. Словарь: В 4 ч. / М. Е. Стож. -Иркутск, . - Ч. 1: Писатели, поэты и ученые. - С. 17, 32: портр.Николай Михайлович Ядринцев: [Биография: Из отд. “Галерея деятелей Сибири”] //Сиб. торг.-пром. календарь на 1911 г. - Томск, 1911. - С. 7-9 (отд. 2): портр.

   Адрианов А. В. Н. М. Ядринцев: [Из “Томской старины”] // Город Томск: [Сб.]. -Томск, 1912. - С. 148-152: портр.;

   Памяти Н. М. Ядринцева: 1842 г. - 1912 г.: [К 70-летию со дня рождения] // УтроСибири (Томск). - 1912. - 18 окт. - С. 2-3.

   Отклики сибирской печати: (Аделаида Федоровна Ядринцева): [К 25-летию со днясмерти] // Сиб. жизнь. - 1913. - 26 июля (№ 163). - С. 3.

   О жене Ядринцева; на основе статьи И.И. Попова, опубл. в газ. “Сибирь”.

   Ландарма [Козьмин Н. Н.]. Г. Н. Потанин и Н. М. Ядринцев в “Камско-Волжской газете”, 1873 г.: [Цикл очерков] // Сибирь (Иркутск). - 1915. - Подпись: Ладарма.

   Цикл печатался в газете на протяжении всего 1915 года. Рец: [Крутовский В. М.]. Областные очерки // Сиб. записки. - 1916. - № 1 (Янв.). - С. 152-159. -Подпись: В. К.Дубровский К. Славный сын Сибири // Дубровский К. Рожденные в стране изгнанья.- Пг., 1916. - С. 106-123.

   Ландарма [Козьмин Н. Н.]. По поводу писем Н. М. Ядринцева [к Г. Н. Потанину] //Сиб. записки. - 1916. - № 2 (Апр.). - С. 71-78. - Подпись: Ландарма.

   Семчевская-Егорова Е. Родина: Памяти Н. М. Ядринцева: [Стихотворение] // Сиб.записки. - 1916. - № 2 (Апр.). - С. 58.

   Потанин Г. Н. Памяти Василия Ивановича Семевского // Голос минувшего. - 1917. -№ 1. - С. 223-226.

   В.И. Семевский (1848-1916), историк, приват-доцент Санкт-Петербургского университета, профессор Александровского лицея, редактор журн. “Голос минувшего”.В том числе о дружбе и сотрудничестве с Ядринцевым; автор указывает, что биогр. книга М.К. Лемкео Ядринцеве была осуществлена по инициативе Семевского.

   Казанский П. Памяти Н. М. Ядринцева: (7 июня 1914 г.): [Стихотворение] //Казанский П. Родному краю: Стихи. - Барнаул, 1918. - С. 9-10. - (Б-ка “Сиб. рассвет”; №6). - Примеч. изд-ва о Н. М. Ядринцеве: с. 9.[Адрианов А. В.]. Памяти Ядринцева: [К 25-летию со дня смерти] // Сиб. жизнь. -1919. - 20 июня. - С. 2. - Без подписи авт.Жидиловский С. Николай Михайлович Ядринцев // Сиб. рассвет. - 1919. - № 9.

   Козьмин Н. Н. Вводная статья // Ядринцев Н. М. Сборник избранных статей,стихотворений и фельетонов. - Красноярск, 1919. - С. III-XIV.

   Крутовский Вл. М. Из истории одной дружбы: Н. М. Ядринцев – Г. Н. Потанин:Очерк // Сиб. записки. - 1919. - № 2. – С. 11-22.

   Крутовский Вл. М. [Об избранных фельетонах и стихах Н. М. Ядринцева: Вступ. ко 2-му отделу кн.] // Ядринцев Н. М. Сборник избранных статей, стихотворений и фельетонов. - Красноярск, 1919. - С. 159-160. - Подпись: В. К.Крутовский Вл. М. Отрывки из воспоминаний о Николае Михайловиче Ядринцеве //Сиб. записки. - 1919. - № 2. - С. 36-45;

   Крутовский Вл. М. Ученые труды Николая Михайловича Ядринцева // Сиб. записки.- 1919. - № 2. - С. 65-70.

   Потанин Г. Н. Перед выступлением Ядринцева // Сиб. записки. - 1919. - № 2. - С. 23-25. - Подпись: П.Терентьев А. Н. М. Ядринцев // Сиб. огни. - 1934. - № 6. - С. 132-143.Автор отмечает, что Ядринцев “не стал социалистом”, а “по методам разрешения больших социально-экономических проблем выступал как типичный реформист”; автор находит большое сходство с революционерами-демократами России.

   Худяков М. Г. Дореволюционное сибирское областничество и археология: (Н. М.Ядринцев, Г. Н. Потанин) // Пробл. истории докапиталистических обществ. - 1934. - № 9-10. - С. 135-143.

   Азадовский М. К. Забытый сибирский поэт: (Стихотворения Матвея Александрова):[Вступ. очерк к публ. стихотворений М. А. Александрова] // Изв. Иркут. науч. музея. -1938. - Т. 2. - С. 17-35. - С публ. 9 стихотворений М. А. Александрова;

   О жизни и творчестве М.А. Александрова и изучении его творчества Ядринцевым. Жеребцов Б. И. Старинная сибирская сатирическая поэзия: [Вступ. ст.] // Стариннаясибирская сатирическая поэзия: [Сб.] / Сост., вступ. ст. и примеч. Б. Жеребцова. -Новосибирск, 1938. - С. 3-26.Рассматривается поэтическое творчество Ядринцева и других сибирских поэтов.

   Жеребцов Б. И. Сибирский поэт и публицист Н. М. Ядринцев (1842-1894) //Жеребцов Б. Сибирский литературный календарь. - Иркутск, 1940. - С. 85-91.1891 г.

   Орхонская археологическая экспедиция акад. В. В. Радлова и акад. В. П.Васильева // Материалы для истории экспедиций Академии наук в XVIII и XIX веках:Хронол. обзоры и описание арх. материалов. - М.; Л., 1940. - С. 252-252. - (Тр. Архива;Вып. 4.). - Библиогр.: с. 252.Крат. информация об экспедиции академиков Радлова и Васильева 1891 г. в Монголию, в которойЯдринцев принял участие; так же об экспедиции Ядринцева 1889 г. в Монголию и об открытии им памятников с надписями VIII в. и местонахождения древнего города Каракорума.

   Гудошников М. А. Общественно-политические взгляды Н. М. Ядринцева: Автореф.дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук / М. А. Гудошников. - Иркутск: Б. и., 1941.

   Ядринцев Н. М. // Большая сов. энцикл. - 2-е изд. - М., 1957. - Т. 49. - Стб. 485-486.

   Раппопорт Г. П. Публицист и поэт // Раппопорт Г. П. Страницы литературного прошлого Алтая: Лит.-краевед. ст. и очерки. - Барнаул, 1958. - С. 31-39: ил. Скворцова Р. Писателю-публицисту: (Памятник Н. М. Ядринцеву в Барнауле) // Алт.правда. - 1963. - 3 марта.

   Атамановская Н. А. О фельетонах Н. М. Ядринцева // Учен. зап. Барнаул. пед. ин-та.- 1966. - Т. 6, вып. 1. - С. 45-62.

   Кошелев Я. Р. Новое о Н. М. Ядринцеве: [По документам Том. обл. краевед. музея] //Кошелев Я. Р. Из истории культуры Сибири. - Томск, 1966. - Вып. 1. - С. 65-94.

   О последнем годе жизни и обстоятельствах смерти Н.М. Ядринцева.Палашенков А. Ф. Н. М. Ядринцев // Палашенков А. Ф. Памятники и памятныеместа Омска и Омской области. - Омск, 1967. - С. 207-209.Из раздела “Ученые, литераторы, деятели искусства в Омске”.

   О Ядринцеве и улице в Омске, названной в его честь.Сесюнина М. Г. Г. Н. Потанин и Н. М. Ядринцев как идеологи сибирского областничества 2-й половины XIX в.: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук /М. Г. Сесюнина; Том. гос. ун-т. - Томск: Б. и., 1967. - 24 с.

   История Сибири: С древнейших времен до наших дней: В 5 т. Т. 3: Сибирь в эпоху капитализма / СО АН СССР, Ин-т истории, филологии и философии. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1968. - 529, с.: ил. О Ядринцеве, см. имен. указ. Кандеева А. Г. Н. М. Ядринцев – фельетонист газеты “Восточное обозрение” // Вопросы русской и зарубежной литературы. - Омск, 1969. - С. 50-67. - (Учен. зап. Омск.гос. пед. ин-та; Вып. 40).

   Сесюнина М. Г. Н. М. Ядринцев как исследователь аборигенного населения Сибири // Происхождение аборигенов Сибири и их языков: Материалы межвуз. конф., Томск, 11-13 мая 1969 г. - Томск, 1969. - С. 237-238.

   Хваленская Е. Ю. Фельетоны Н. М. Ядринцева в сибирской печати 70-80 годов XIX века // Вопросы языка и литературы: Тем. сб. - Новосибирск, 1969. - Вып. 3, ч. 1. - С. 144-152.

   Беспалова Л. Г. Н. М. Ядринцев // Беспалова Л. Г. Тюменский край и писатели XIX века: Очерки по лит. краеведению. - Свердловск, 1970. - С. 58-61: портр.

   1-я часть очерка “Тюменский край в произведениях писателей-путешественников и исследователей”;о “Письмах о сибирской жизни” Ядринцева, посвящ. Тюменскому краю и опубл. под псевдонимом “Н.Семилужинский” в журн. “Дело” (1868, № 5).

   Мирзоев В. Г. Н. М. Ядринцев // Мирзоев В. Г. Историография Сибири:(Домарксистский период). - М., 1970. - С. 301-320. Первая часть главы “Областническое направление (60-90-е годы XIX в.)”.

   Кандеева А. Г. Общественная и литературная деятельность Н. М. Ядринцева в первой половине 60-х годов XIX в. // Вопросы русской и советской литературы Сибири:Материалы к “Истории рус. лит. Сибири”. - Новосибирск, 1971. - С. 130-145.

   Коржавин В. К характеристике сибирского областничества / В. Коржавин, Н.Яновский, В. Мирзоев // Сиб. огни. - 1971. - № 12. - С. 138-151.

   Помимо общей характеристики областничества, подробно освещены биография и творчество Г.Н.Потанина и Н.М. Ядринцева.Вандалковская М. Г. М. К. Лемке – историк русского революционного движения /М. Г. Вандалковская. - М.: Наука, 1972. - 217, с.: 1 л. портр.Об авторе книги “Николай Михайлович Ядринцев: Биогр. очерк” (СПб., 1904); о Ядринцеве, с.5,21,52,186.

   Коржавин В. К. Н. М. Ядринцев и проблема присоединения и заселения Сибири //Изв. СО АН СССР. Сер. Обществ. науки. - 1972. - № 11, вып. 3. - С. 69-77.

   Коржавин В. К. Общественно-политические и исторические взгляды Н. М.Ядринцева, (60-90-е годы XIX в.): Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. ист. наук / В.К. Коржавин; Новосиб. гос. ун-т. - Новосибирск: Б. и., 1973. - 26 с.

   Коржавин В. К. Н. М. Ядринцев как исследователь сибирского крестьянства // Изв.Новосиб. отд. Геогр. о-ва СССР. - 1973. - Вып. 6. - С. 159-166.

   Коржавин В. К. Н. М. Ядринцев и сибирская буржуазия: (К характеристике областнического движения) // Учен. зап. Кемеров. пед. ин-та. - 1973. - Вып. 33. - С. 45-68.

   Кандеева А. Г. О прозе Н. М. Ядринцева 70-80-х годов XIX века // Фольклор и литература Сибири. - Омск, 1974. - Вып. 1. - С. 99-121.

   О фельетонах, очерках и повестях Ядринцева, посвященных Сибири. Сесюнина М. Г. Г. Н. Потанин и Н. М. Ядринцев – идеологи сибирского областничества: (К вопросу о классовой сущности сиб. областничества второй пол. XIX в.) / М. Г. Сесюнина; [Предисл. И. М. Разгона]; Том. политехн. ин-т. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 1974. - 138 с.

   Кандеева А. Г. Патриот Сибири // Судьбы, связанные с Омском: [Сб.]. - Омск, 1976. - С. 65-92: портр.Липец Р. С. Ядринцев, Николай Михайлович // Сов. ист. энцикл. - М., 1976. - Т. 16. -Стб. 846.

   Куклина Е. А. Идеи преобразования Сибири в поэтическом творчестве Н. М. Ядринцева // Куклина Е. А. Вольная поэзия и Сибирь: (Вторая пол. XIX - нач. ХХ в.). - Новосибирск, 1977. - С. 52-62.

   3-я часть главы “Творчество поэтов-демократов и Сибирь”; фрагм. воспоминаний Г. Н. Потанина о Ядринцеве, с. 53.

   Петров И. Ф. Публицист, патриот, гражданин // Петров И. Ф. Следы на земле: История Сибири в памятниках. - Новосибирск, 1977. - С. 93-95: ил.;

   О памятнике, установленном в 1900 г. в Барнауле на могиле Ядринцева. Потанин Г. Н. [Письма Н. М. Ядринцеву] // Потанин Г. Н. Письма: В 4 т. - Иркутск, 1977. - Т. 1. Номера писем: 27-35, 37-45, 47, 50, 51, 53-54, 56, 57, 59, 61, 66.

   Коржавин В. К. Н. М. Ядринцев о некоторых вопросах общероссийской действительности 2-й половины XIX в.: (Из истории обществ. мысли Сибири) // Исторические аспекты экономического, культурного и социального развития Сибири: Сб. науч. ст. - Новосибирск, 1978. - Ч. 1. - С. 40-49.

   Яновский Н. Н. Проза Н. М. Ядринцева: [Вступ. ст.] // Литературное наследство Сибири. - Новосибирск, 1979. - Т. 4. - С. 16-44.

   Воспоминания о Н. М. Ядринцеве / [Сост. Н. Н. Яновский] // Литературное наследство Сибири. - Новосибирск, 1980. - Т. 5. - С. 301-392.

   Постнов Ю. С. Н. М. Ядринцев – литературовед и критик: [Вступ. ст.] // Там же. - С. 7-18.

   Яновский Н. Н. Поэзия Н. М. Ядринцева: [Ст.] // Там же. - С. 157-168.

   Косенко П. Скрещение судеб: (Ист. хроника) // Простор. - 1980. - № 8. - С. 84-112; 1981. - № 1. - С. 81-115; № 9. - С. 74-132;

   Книга посвящена 250-летию добровольного присоединения Казахстана к России. В ней рассказано о деятелях русской культуры, связанных с Казахстаном. Большая часть произведения посвящ. Ч.Ч. Валиханову и его друзьям Ф.М. Достоевскому, Г.Н. Потанину и Н.М. Ядринцеву.

   Круссер Р. Г. Политическая ссылка и “Восточное обозрение” 80 - начала 90-х годов XIX в. // Из истории общественно-политической жизни Сибири: [Межвуз. тем. сб. ст.]. -Томск, 1981. - С. 3-17. В том числе о работе Ядринцева в газ. “Восточное обозрение”.

   Литературная деятельность Н. М. Ядринцева в 80-е годы // Очерки русской литературы Сибири: В 2 т. - Новосибирск, 1982. - Т. 1: Дореволюционный период. - С. 424-433: ил. Н. М. Ядринцев (1842-1894) // Там же. - С. 378-384: портр.Так же см. имен. указ.

   Куклина Е. А. Идейно-эстетическая роль фольклора в поэзии Н. М. Ядринцева // Взаимодействие литератур народов Сибири и Дальнего Востока: [Сб. ст.]. - Новосибирск, 1983. - С. 263-270.

   Сесюнина М. Г. Письма Г. Н. Потанина и Н. М. Ядринцева как важнейший источник изучения их взглядов на соотношение общего и особенного в историческом развитии Сибири // Вопросы методологии истории, историографии и источниковедения: [Межвуз. тем. сб.]. - Томск, 1984. - С. 134-135.

   Яновский Н. Н. Проза и поэзия Н. М. Ядринцева: [Ст.] // Яновский Н. Н. Верность: Портреты, статьи, воспоминания. - Новосибирск, 1984. - С. 13-62;

   Бальжиев В. Н. М. Ядринцев – просветитель // Байкал. - 1985. - № 4. - С. 136-137. О деятельности Ядринцева в приобщении малых народностей Сибири к достижениям мировой культуры.

   Чмыхало Б. А. Н. М. Ядринцев и Г. Н. Потанин как теоретики “сибирской литературы” в 70-е гг. XIX в. // Развитие литературно-критической мысли в Сибири. - Новосибирск, 1986. - С. 57-74.

   Шиловский В. М. Произведения Н. М. Ядринцева 70-80-х гг. XIX в. как источник по изучению исторического опыта освоения Сибири // Исторический опыт освоения Сибири: Тез. докл. Всесоюз. науч.-практ. конф. - Новосибирск, 1986. - Вып. 1: Освоение Сибири с древнейших времен до октября 1917 года. - С. 128-130.

   Шиловский М. В. Об авторстве и времени написания прокламаций “Сибирским патриотам” и “Патриотам Сибири” // Социально-экономические отношения и классовая борьба в Сибири дооктябрьского периода. - Новосибирск, 1987. - С. 98-110.

   О рукописных прокламациях 1863 г., послуживших основанием для уголовного преследования сибирских областников в 1865 г.; по мнению Шиловского их автором является С.С. Попов, а редакторами – С.С. Шашков и Н.М. Ядринцев.

   Меднис Н. Е. Поэтика литературно-критических статей Н. М. Ядринцева // Литературная критика в Сибири: [Сб. ст.]. - Новосибирск, 1988. - С. 130-138.

   Шиловский М. В. Оценка Н. М. Ядринцевым характера социально-экономического развития Сибири в 70-е - первой половине 90-х гг. XIX в. // Хозяйственное освоение Сибири в период капитализма: Историография проблемы: Сб. науч. тр. - Новосибирск, 1988. - С. 190-202. [Гольдфарб С.]. Н. М. Ядринцев (1842-1894): [Биогр. очерк] // Иркутск: из прошлого в будущее: [Сб.]. - Иркутск, 1990 (на тит. л. 1989). - С. 182-187.

   Кандеева А. Л. Н. Толстой читает Н. М. Ядринцева // Прииртышье мое: Краевед. сб. - Омск, 1990. - Вып. 2. - С. 216-230: ил. О “сибирской” части библиотеки Л.Н. Толстого, о прочтении им книги Ядринцева “Русская община втюрьме и ссылке” и отражение этого в письмах и дневниках писателя; так же упоминается о наличии в его личной библиотеке труда П.А. Словцова “Историческое обозрение Сибири”, с. 219.

   Шапошников В. И. Литературная критика “Восточного обозрения” (1882-1894) // Критика и критики в литературном процессе Сибири XIX-XX вв.: Сб. науч. тр. - Новосибирск, 1990. - С. 55-75. Большая часть статьи посвящ. редакционной и критической работе Н.М. Ядринцева в газете “Восточное обозрение”.

   Всеволод Сибирский (Долгоруков В. А.). Посвящается памяти Н. М. Ядринцева: 7-го июня 1894 г.: [Стихотворение] // О, колыбель моя, Сибирь...: Стихотворения [поэтов, связанных с Томском: Сб. / Сост. В. М. Сердюк]. - [Томск], 1991. - С. 78-79.Стихотворение написано на смерть Ядринцева.

   [Федоров]-Омулевский И. В. Между Томском и Иркутском: Дорожный набросок: [Стихотворение] // Там же. - С. 37-38.

   Стихотворение, посвящ. Ядринцеву. Васильев Г. “... Учителю любви к Родине” // Алтай. - 1992. - № 6. - С. 128-129.

   О похоронах Ядринцева в Барнауле в 1894 г. Научно-практическая конференция, посвященная 150-летию со дня рождения Николая Михайловича Ядринцева: (Иркутск, 30 окт. 1992 г.): Тез. докл. и выступ. / Администрация Иркут. обл., Арх. отд.; Гос. архив Иркут. обл.; [Редкол.: С. Ф. Коваль (отв. ред.) и др.]. - Иркутск: Б. и., 1992. - 45 с.

   Потанин Г. Н. [Письма Н. М. Ядринцеву] // Потанин Г. Н. Письма: В 5 т. - 2-е изд., перераб. и доп. - Иркутск, 1992. - Т. 1-4. См.: Список адресатов, с. 245.

   Томилов Н. Омская конференция памяти Н. М. Ядринцева // Наука в Сибири. - 1992. - № 42/43. - С. 2.

   [Языков Д. Д.]. Ядринцев Николай Михайлович: [Из “Материалов для “Обзора жизни и сочинений русских писателей и писательниц”: (Р-Я) 1894, вып. 14 / Публ. Г. Ю. Дрезгуновой] // Российский архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв. - М., 1992. - Т. 2-3. - С. 458-460. - Подпись в тексте: Д. Я. . С публ. некролога Ядринцева из газ. “Новое время” (1894, № 6565, подпись: Н. А.), с. 458-460.

   Дмитриенко Н. Николай Ядринцев в Томске: К 150-летию со дня рождения // Сиб. старина. - 1993. - № 2. - С. 8-9: ил. Улица Елизаровых – Ядринцевская улица // Том. вестн. - 1993. - 22 дек. Заметка о необходимости, в Томске, переименовать улицу Елизаровых в Ядринцевскую улицу.

   Вибе П. П. Кандеева Анастасия Григорьевна (р. 1921) // Вибе П. П. Омский историко-краеведческий словарь / П. П. Вибе, А. П. Михеев, Н. М. Пугачева. - М., 1994. - С. 102. Биография литературоведа и краеведа; в своем творчестве разрабатывает тему “Н. М. Ядринцев – писатель и критик”.

   Вибе П. П. Ядринцев Николай Михайлович (1842-1894): [Ист. портрет] // Там же. - С. 309-310: портр. - Библиогр.: с. 309-310.

   Шиловский М. В. Кем был открыт Каракорум? // Наука в Сибири. - 1994. - № 5/6. - С. 9.

   Малолетко А. М. Топонимический этюд по работе Н. М. Ядринцева: [На материале “Отчета по поездке по поручению Зап.-Сиб. отдела Имп. Рус. Геогр. о-ва в Горный Алтай, к Телецкому озеру и в вершины Катуни в 1880 г.” Н. М. Ядринцева] // Вопросы географии Сибири: [Сб. ст.]. - Томск, 1995. - Вып. 21. - С. 136-139.

   Матханова Н. П. Эпистолярные источники о журнальных проектах сибирских областников (60-е годы XIX в.): [По материалам писем Г. Н. Потанина и Н. М. Ядринцева] // Русское общество и литература позднего феодализма. - Новосибирск, 1996. - С. 134-141.

   Могильницкая К. И. “Сибирский барабанщик” Николай Ядринцев: [Очерк] // Том. вестн. - 1996. - 14 марта. - С. 6;

   Ремнев А. В. Взгляды Н. М. Ядринцева и Г. Н. Потанина на административное устройство Сибири в начале 1870-х гг. // Двести восемьдесят лет Омску: История и современность: (Тез. докл. и сообщ. науч. конф., Омск). - Омск, 1996. - С. 55-59.

   Сосновская О. Н. Проблемы взаимоотношения русского и коренного населения Сибири в трудах Н. М. Ядринцева // Вопросы экономической истории России XVIII-XX вв.: [Тем. сб. ст.]. - Томск, 1996. - С. 107-116.

   Сосновская О. Н. Н. М. Ядринцев о характере хозяйственного освоения Сибири // Вопросы экономической истории России XVIII-XX вв.: [Тем. сб. ст.]. - Томск, 1996. - С. 215-220.

   Кандеева А. Г. Две судьбы. Две книги: (“Записки из Мертвого дома” Ф. М. Достоевского и “Русская община в тюрьме и ссылке” Н. М. Ядринцева) // Ф. М. Достоевский и Сибирь: Тез. выступ. на чтениях, посвящ. 175-летию со дня рождения Ф. М. Достоевского, Омск, 23-25 окт. 1996 г. - Омск, 1997. - С. 37-39.

   Могильницкая К. И. “Взвониша вече, всташа и идоша”: [Очерк] // Могильницкая К. И. Очерки становления высшего образования в Сибири: К 120-летию со дня основания Том. ун-та, 110-летию его открытия и 100-летию экон. образования в Сибири. - Томск, 1997. - С. 10-15: ил., портр. - (Томский университет в лицах). О совместной деятельности Г.Н. Потанина и Н.М. Ядринцева по воплощению университетской идеи в Сибири.

   Рафиенко Л. С. Мемориальные памятники Н. М. Ядринцева в Сибири // Культурное наследие Азиатской России: Материалы 1-го Сиб.-Урал. ист. конгресса, (Тобольск, 25-27 нояб. 1997 г.). - Тобольск, 1997. - С. 53-54.

   Утробина Т. Г. Ядринцев Николай Михайлович / Т. Г. Утробина, Н. А. Яковлева // Энциклопедия Алтайского края: В 2 т. - Барнаул, 1997. - Т. 2. - С. 423-424: портр. Кандеева А. Г. О двух гранях наследия Н. М. Ядринцева // Мир историка: Идеалы, традиции, творчество. - Омск, 1999. - С. 179-198.

   Кандеева А. Г. Университетский вопрос в наследии Н. М. Ядринцева // Русский вопрос: История и современность: Материалы 3-й Всерос. науч. конф., (Омск, 17-18 дек. 1996 г.). - Омск, 1998. - С. 74-78.

   Потанин Г. Н. Шашков и Ядринцев: [Воспоминания: По материалам Том. гос. объед. ист.-архитектур. музея] / Публ. и коммент. Н. Серебренникова // Сиб. старина. - 1999. - № 16 (21). - С. 40-42: ил. [Лойша В.].Николай Ядринцев // Вечерний Томск. - 2001. - 13 янв. Из цикла, посвящ. Дню Рос. печати.

   // "Отечественные экономико-географы XVIII-XX вв." Под ред. Н.Н.Баранского, Н.П.Никитина, Ю.Г.Саушкина. М., 1957 г.