Что мы знаем о смерти. Мы не знаем что такое смерть

Память смертная

Для начала я хотел бы попытаться рассеять отношение к смерти, которое выработалось у современного человека: страх, отвержение, чувство, будто смерть - худшее, что может с нами произойти, и надо всеми силами стремиться выжить, даже если выживание очень мало напоминает настоящую жизнь.

В древности, когда христиане были ближе и к своим языческим корням, и к волнующему, потрясающему опыту обращения, к откровению во Христе и через Него Живого Бога, о смерти говорили как о рождении в вечную жизнь. Смерть воспринималась не как конец, не как окончательное поражение, а как начало. Жизнь рассматривалась как путь к вечности, войти в которую можно было открывшимися вратами смерти. Вот почему древние христиане так часто напоминали друг другу о смерти словами: имей память смертную; вот почему в молитвах, которые, как драгоценное наследие, передал нам Иоанн Златоустый, есть строки, где мы просим Бога дать нам память смертную. Когда современный человек слышит подобное, он обычно реагирует неприятием, отвращением. Означают ли эти слова, что мы должны помнить: смерть, точно дамоклов меч, висит над нами на волоске, праздник жизни может трагически, жестоко окончиться в любой момент? Являются ли они напоминанием при всякой встречающейся нам радости, что она непременно пройдет? Значат ли они, что мы стремимся омрачить свет каждого дня страхом грядущей смерти?

Не таково было ощущение христиан в древности. Они воспринимали смерть как решающий момент, когда окончится время делания на земле, и, значит, надо торопиться; надо спешить совершить на земле все, что в наших силах. А целью жизни, особенно в понимании духовных наставников, было - стать той подлинной личностью, какой мы были задуманы Богом, в меру сил приблизиться к тому, что апостол Павел называет полнотой роста Христова, стать - возможно совершеннее - неискаженным образом Божиим.

Апостол Павел в одном из Посланий говорит, что мы должны дорожить временем, потому что дни лукавы. И действительно, разве не обманывает нас время? Разве не проводим мы дни своей жизни так, будто наскоро, небрежно пишем черновик жизни, который когда-то перепишем начисто; будто мы только собираемся строить, только копим все то, что позднее составит красоту, гармонию и смысл? Мы живем так из года в год, не делая в полноте, до конца, в совершенстве то, что могли бы сделать, потому что “еще есть время”: это мы докончим позднее; это можно сделать потом; когда-нибудь мы напишем чистовик. Годы проходят, мы ничего не делаем, - не только потому, что приходит смерть и пожинает нас, но и потому, что на каждом этапе жизни мы становимся неспособными к тому, что могли сделать прежде. В зрелые годы мы не можем осуществить прекрасную и полную содержания юность, и в старости мы не можем явить Богу и миру то, чем мы могли быть в годы зрелости. Есть время для всякой вещи, но когда время ушло, какие-то вещи уже осуществить невозможно.

Я не раз цитировал слова Виктора Гюго, который говорит, что есть огонь в глазах юноши и должен быть свет в глазах старика. Яркое горение затухает, наступает время светить, но когда настало время быть светом, уже невозможно сделать то, что могло быть сделано в дни горения. Дни лукавы, время обманчиво. И когда говорится, что мы должны помнить смерть, это говорится не для того, чтобы мы боялись жизни; это говорится для того, чтобы мы жили со всей напряженностью, какая могла бы у нас быть, если бы мы сознавали, что каждый миг - единственный для нас, и каждый момент, каждый миг нашей жизни должен быть совершенным, должен быть не спадом, а вершиной волны, не поражением, а победой. И когда я говорю о поражении и о победе, я не имею в виду внешний успех или его отсутствие. Я имею в виду внутреннее становление, возрастание, способность быть в совершенстве и в полноте всем, что мы есть в данный момент.

Ценность времени

Подумайте, каков был бы каждый момент нашей жизни, если бы мы знали, что он может стать последним, что этот момент нам дан, чтобы достичь какого-то совершенства, что слова, которые мы произносим - последние наши слова, и поэтому должны выражать всю красоту, всю мудрость, все знание, но также и в первую очередь - всю любовь, которой мы научились в течение своей жизни, коротка ли она была или длинна. Как бы мы поступали в наших взаимных отношениях, если бы настоящий миг был единственным в нашем распоряжении и если бы этот миг должен был выразить, воплотить всю нашу любовь и заботу? Мы жили бы с напряженностью и с глубиной, иначе нам недоступными. И мы редко сознаем, что такое настоящий миг. Мы переходим из прошлого в будущее и не переживаем реально и в полноте настоящий момент.

Достоевский в дневнике рассказывает о том, что случилось с ним, когда, приговоренный к смерти, он стоял перед казнью, - как он стоял и смотрел вокруг себя. Как великолепен был свет, и как чудесен воздух, которым он дышал, и как прекрасен мир вокруг, как драгоценен каждый миг, пока он был еще жив, хотя на грани смерти. О, - сказал он в тот миг, - если бы мне даровали жизнь, ни одно мгновение ее я не потерял бы… Жизнь была дарована, - и сколько ее было растеряно!

Если бы мы сознавали это, как бы мы относились друг ко другу, да и к себе самим? Если бы я знал, если бы вы знали, что человек, с которым вы разговариваете, может вот-вот умереть, и что звук вашего голоса, содержание ваших слов, ваши движения, ваше отношение к нему, ваши намерения станут последним, что он воспримет и унесет в вечность - как внимательно, как заботливо, с какой любовью мы бы поступали!.. Опыт показывает, что перед лицом смерти стирается всякая обида, горечь, взаимное отвержение. Смерть слишком велика рядом с тем, что должно бы быть ничтожно даже в масштабе временной жизни.

Таким образом, смерть, мысль о ней, память о ней - как бы единственное, что придает жизни высший смысл. Жить в уровень требований смерти означает жить так, чтобы смерть могла прийти в любой момент и встретить нас на гребне волны, а не на ее спаде, так, чтобы наши последние слова не были пустыми и наше последнее движение не было легкомысленным жестом. Те из нас, кому случилось жить какое-то время с умирающим человеком, с человеком, который осознавал, как и мы, приближение смерти, вероятно, поняли, что присутствие смерти может означать для взаимных отношений. Оно означает, что каждое слово должно содержать все благоговение, всю красоту, всю гармонию и любовь, которые как бы спали в этих отношениях. Оно означает, что нет ничего слишком мелкого, потому что все, как бы ни было оно мало, может быть выражением любви или ее отрицанием.

Личные воспоминания: смерть матери

Но в результате случились две вещи. Одна - то, что ни в какой момент моя мать или я сам не были замурованы в ложь, не должны были играть, не остались без помощи. Никогда мне не требовалось входить в комнату матери с улыбкой, в которой была бы ложь, или с неправдивыми словами. Ни в какой момент нам не пришлось притворяться, будто жизнь побеждает, будто смерть, болезнь отступает, будто положение лучше, чем оно есть на самом деле, когда оба мы знаем, что это неправда. Ни в какой момент мы не были лишены взаимной поддержки. Были моменты, когда моя мать чувствовала, что нуждается в помощи; тогда она звала, я приходил, и мы разговаривали о ее смерти, о моем одиночестве. Она глубоко любила жизнь. За несколько дней до смерти она сказала, что готова была бы страдать еще 150 лет, лишь бы жить. Она любила красоту наступавшей весны; она дорожила нашими отношениями. Она тосковала о нашей разлуке: Oh, for the touch of a vanished hand and the sound of a voice that is still… («Коснуться бы руки, которой не стало, услышать бы звучание голоса…» (Теннисон). Порой, в другие моменты мне была невыносима боль разлуки, тогда я приходил, и мы разговаривали об этом, и мать поддерживала меня и утешала о своей смерти. Наши отношения были глубоки и истинны, в них не было лжи, и поэтому они могли вместить всю правду до глубины.

И кроме того, была еще одна сторона, которую я уже упоминал. Потому что смерть стояла рядом, потому что смерть могла прийти в любой миг, и тогда поздно будет что-либо исправить, - все должно было в любой миг выражать как можно совершеннее и полнее благоговение и любовь, которыми были полны наши отношения. Только смерть может наполнить величием и смыслом все, что кажется как будто мелким и незначительным. Как ты подашь чашку чаю на подносе, каким движением поправишь подушки за спиной больного, как звучит твой голос, - все это может стать выражением глубины отношений. Если прозвучала ложная нота, если трещина появилась, если что-то не ладно, это должно быть исправлено немедленно, потому что есть несомненная уверенность, что позднее может оказаться слишком поздно. И это опять-таки ставит нас перед лицом правды жизни с такой остротой и ясностью, каких не может дать ничто другое.

Слишком поздно?

Это очень важно, потому что накладывает отпечаток на наше отношение к смерти вообще. Смерть может стать вызовом, позволяющим нам вырастать в полную нашу меру, в постоянном стремлении быть всем тем, чем мы можем быть, - без всякой надежды стать лучшими позднее, если мы не стараемся сегодня поступить, как должно. Опять-таки Достоевский, рассуждая в “Братьях Карамазовых” об аде, говорит, что ад можно выразить двумя словами: “Слишком поздно!” Только память о смерти может позволить нам жить так, чтобы никогда не сталкиваться с этим страшным словом, ужасающей очевидностью: слишком поздно. Поздно произнести слова, которые можно было сказать, поздно сделать движение, которое могло выразить наши отношения. Это не означает, что нельзя вообще больше ничего сделать, но сделано оно будет уже иначе, дорогой ценой, ценой большей душевной муки.

Я хотел бы проиллюстрировать свои слова, пояснить их примером. Некоторое время назад пришел ко мне человек восьмидесяти с лишним лет. Он искал совета, потому что не мог больше выносить ту муку, в какой жил лет шестьдесят. Во время гражданской войны в России он убил любимую девушку. Они горячо любили друг друга и собирались пожениться, но во время перестрелки она внезапно высунулась, и он нечаянно застрелил ее. И шестьдесят лет он не мог найти покоя. Он не только оборвал жизнь, которая была бесконечно ему дорога, он оборвал жизнь, которая расцветала и была бесконечно дорога для любимой им девушки. Он сказал мне, что молился, просил прощения у Господа, ходил на исповедь, каялся, получал разрешительную молитву и причащался, - делал все, что подсказывало воображение ему и тем, к кому он обращался, но так и не обрел покоя. Охваченный горячим состраданием и сочувствием, я сказал ему: “Вы обращались ко Христу, Которого вы не убивали, к священникам, которым вы не нанесли вреда. Почему вы никогда не подумали обратиться к девушке, которую вы убили?” Он изумился. Разве не Бог дает прощение? Ведь только Он один и может прощать грехи людей на земле… Разумеется, это так. Но я сказал ему, что если девушка, которую он убил, простит его, если она заступится за него, то даже Бог не может пройти мимо ее прощения. Я предложил ему сесть после вечерних молитв и рассказать этой девушке о шестидесяти годах душевных страданий, об опустошенном сердце, о пережитой им муке, попросить ее прощения, а затем попросить также заступиться за него и испросить у Господа покоя его сердцу, если она простила. Он так сделал, и покой пришел… То, что не было совершено на земле, может быть исполнено. То, что не было завершено на земле, может быть исцелено позднее, но ценой, возможно, многолетнего страдания и угрызений совести, слез и томления.

Смерть - отделенность от Бога

Когда мы думаем о смерти, мы не можем думать о ней однозначно, либо как о торжестве, либо как о горе. Образ, который дает нам Бог в Библии, в Евангелиях, более сложный. Говоря коротко: Бог не создал нас на смерть и на уничтожение. Он создал нас для вечной жизни. Он призвал нас к бессмертию - не только к бессмертию воскресения, но и к бессмертию, которое не знало смерти. Смерть явилась как следствие греха. Она появилась, потому что человек потерял Бога, отвернулся от Него, стал искать путей, где мог бы достичь всего помимо Бога. Человек попробовал сам приобрести то знание, которое могло быть приобретено через приобщенность знанию и мудрости Божиим. Вместо того, чтобы жить в тесном общении с Богом, человек избрал самость, независимость. Один французский пастор в своих писаниях дает, может быть, хороший образ, говоря, что в тот момент, когда человек отвернулся от Бога и стал глядеть в лежащую перед ним бесконечность, Бог исчез для него, и поскольку Бог - единственный источник жизни, человеку ничего не оставалось, кроме как умереть.

Если обратиться к Библии, нас может поразить там нечто относящееся к судьбе человечества. Смерть пришла, но она овладела человечеством не сразу. Какова бы ни была в объективных цифрах продолжительность жизни первых великих библейских поколений, мы видим, что число их дней постепенно сокращается. Есть место в Библии, где говорится, что смерть покорила человечество постепенно. Смерть пришла, хотя еще сохранялась и сила жизни; но от поколения к поколению смертных и греховных людей смерть все укорачивала человеческую жизнь. Так что в смерти есть трагедия. С одной стороны, смерть чудовищна, смерти не должно бы быть. Смерть - следствие нашей потери Бога. Однако в смерти есть и другая сторона. Бесконечность в отлученности от Бога, тысячи и тысячи лет жизни без всякой надежды, что этой разлуке с Богом придет конец - это было бы ужаснее, чем разрушение нашего телесного состава и конец этого порочного круга.

В смерти есть и другая сторона: как ни тесны ее врата, это единственные врата, позволяющие нам избежать порочного круга бесконечности в отделенности от Бога, от полноты, позволяющие вырваться из тварной бесконечности, в которой нет пространства, чтобы снова стать причастниками Божественной жизни, в конечном итоге - причастниками Божественной природы. Потому апостол Павел мог сказать: Жизнь для меня - Христос, смерть - приобретение, потому что, живя в теле, я отделен от Христа… Потому-то в другом месте он говорит, что для него умереть не означает совлечься себя, сбросить с плеч временную жизнь; для него умереть означает облечься в вечность. Смерть не конец, а начало. Эта дверь открывается и впускает нас в простор вечности, которая была бы навсегда закрыта для нас, если бы смерть не высвобождала нас из рабства земле.

Двойственное отношение

В нашем отношении к смерти должны присутствовать обе стороны. Когда умирает человек, мы совершенно законно можем сокрушаться сердцем. Мы с ужасом можем смотреть на то, что грех убил человека, которого мы любим. Мы можем отказываться принять смерть как последнее слово, последнее событие жизни. Мы правы, когда плачем над усопшим, потому что смерти не должно бы быть. Человек убит злом. С другой стороны, мы можем радоваться за него, потому что для него (или для нее) началась новая жизнь, - жизнь без ограничений, просторная. И опять-таки мы можем плакать над собой, над нашей потерей, нашим одиночеством, но в то же время мы должны научиться тому, что Ветхий Завет уже прозревает, предсказывает, когда говорит: крепка, как смерть, любовь, - любовь, которая не позволяет померкнуть памяти любимого, любовь, которая дает нам говорить о наших отношениях с любимым не в прошедшем времени: “Я любил его, мы были так близки”, а в настоящем: “Я люблю его; мы так близки”. Так что в смерти есть многосложность, можно даже, быть может, сказать - двойственность; но если мы - собственный Христов народ, мы не имеем права из-за того, что сами глубоко ранены потерей и осиротели по-земному, не заметить рождения усопшего в вечную жизнь. В смерти есть сила жизни, которая достигает и нас.

Если же мы признаем, что наша любовь принадлежит прошлому, это означает, что мы не верим в то, что жизнь усопшего не прекратилась. Но тогда приходится признать, что мы неверующие, безбожники в самом грубом смысле слова, и тогда надо посмотреть на весь вопрос с совершенно другой точки зрения: если Бога нет, если нет вечной жизни, тогда случившаяся смерть не имеет никакого метафизического значения. Это просто природный факт. Победили законы физики и химии, человек вернулся в дление бытия, в круговорот природных элементов - не как личность, а как частица природы. Но в любом случае мы должны честно взглянуть в лицо своей вере или ее отсутствию, занять определенную позицию и поступать соответственно.

Еще личные воспоминания

Трудно, почти невозможно говорить о вопросах жизни и смерти отрешенно. Так что я буду говорить лично, быть может, более лично, чем понравится некоторым из вас. В своей жизни мы встречаемся со смертью в первую очередь не как с темой для размышления (хотя и это случается), а большей частью в результате потери близких - наших собственных или чьих-то еще. Этот косвенный опыт смерти и служит нам основой для последующих размышлений о неизбежности собственной смерти и о том, как мы к ней относимся. Поэтому я начну с нескольких примеров того, как я сам встретился со смертью других людей; быть может, это пояснит вам мое собственное отношение к смерти.

Мое первое воспоминание о смерти относится к очень далекому времени, когда я был в Персии, еще ребенком. Однажды вечером мои родители взяли меня с собой посетить, как тогда было принято, розарий, известный своей красотой. Мы пришли, нас принял хозяин дома и его домочадцы. Нас провели по великолепному саду, предложили угощение и отпустили домой с чувством, что мы получили самое теплое, самое сердечное, ничем не скованное гостеприимство, какое только можно представить. Только на следующий день мы узнали, что пока мы ходили с хозяином дома, любовались его цветами, были приглашены на угощение, были приняты со всей учтивостью Востока, сын хозяина дома, убитый несколько часов назад, лежал в одной из комнат. И это, как ни мал я был, дало мне очень сильное чувство того, что такое жизнь и что такое смерть, и каков долг живых по отношению к живым людям, какие бы ни были обстоятельства.

Второе воспоминание - разговор времен гражданской или конца первой мировой войны между двумя девушками; брат одной, который приходился женихом другой, был убит. Новость дошла до невесты; она пришла к своей подруге, его сестре, и сказала: “Радуйся, твой брат погиб геройски, сражаясь за Родину”. Это опять-таки показало мне величие человеческой души, человеческого мужества, способность противостать не только опасности, страданию, жизни во всем ее многообразии, всей ее сложности, но и смерти в ее голой остроте.

Это опять-таки показало мне меру жизни, показало, чем должна быть жизнь по отношению к смерти: предельным вызовом научиться жить (как отец сказал мне в другой раз) так, чтобы ожидать свою собственную смерть, как юноша ждет невесту, ждать смерть, как ждешь возлюбленную, - ждать, что откроется дверь.

И тогда (и это следует продумать гораздо глубже, чем сумел сделать я, но я это очень остро пережил сердцем на протяжении прошедшей Страстной седмицы), если Христос - дверь, открывающаяся на вечность, Он есть смерть наша. И это можно даже подтвердить отрывком из Послания к Римлянам, который читается при крещении; там говорится, что мы погрузились в смерть Христову, чтобы восстать с Ним. И другим местом Послания, которое говорит, что мы носим в теле своем мертвость Христову. Он - смерть, и Он - сама Жизнь и Воскресение.

Смерть отца

И еще последний образ: смерть моего отца. Он был тихий человек, мало говорил; мы редко общались. На Пасху ему стало нехорошо, он прилег. Я сидел рядом с ним, и впервые в жизни мы говорили с полной открытостью. Не слова наши были значительны, а была открытость ума и сердца. Двери открылись. Молчание было полно той же открытости и глубины, что и слова. А затем настала пора мне уйти. Я попрощался со всеми, кто был в комнате, кроме отца, потому что чувствовал, что, встретившись так, как мы встретились, мы больше не можем разлучиться. Мы не простились. Не было сказано даже “до свидания”, “увидимся”; мы встретились - и это была встреча навсегда. Он умер в ту же ночь. Мне сообщили, что отец умер; я вернулся из госпиталя, где работал; помню, я вошел в его комнату и закрыл за собой дверь. И я ощутил такое качество и глубину молчания, которое вовсе не было просто отсутствием шума, отсутствием звука. Это было сущностное молчание, - молчание, которое французский писатель Жорж Бернанос описал в одном романе как “молчание, которое само - присутствие”. И я услышал собственные слова: “А говорят, что есть смерть… Какая ложь!”

Соприсутствие с умирающим

Бывает умирание иное. Я помню молодого солдата, который оставлял после себя жену, ребенка, ферму. Он мне сказал: “Я сегодня умру. Мне жаль покидать жену, но тут ничего не поделаешь. Но мне так страшно умирать в одиночестве”. Я сказал ему, что этого не произойдет: я буду сидеть с ним, и пока он будет в состоянии, он сможет открывать глаза и видеть, что я здесь, или разговаривать со мной. А потом он сможет взять меня за руку и время от времени пожимать ее, чтобы убедиться, что я здесь. Так мы сидели, и он ушел с миром. Он был избавлен от одиночества при смерти.

С другой стороны, порой Бог посылает человеку одинокую смерть, но это - не оставленность, это одиночество в Божием присутствии, в уверенности, что никто не ворвется безрассудно, драматически, не внесет тоску, страх, отчаяние в душу, которая способна свободно войти в вечность.

Последний мой пример касается молодого человека, которого попросили провести ночь у постели умиравшей пожилой женщины. Она никогда не верила ни во что вне материального мира, и теперь она покидала его. Молодой человек пришел к ней вечером, она уже не отзывалась на внешний мир. Он сел у ее постели и стал молиться; он молился, как мог, и словами молитв, и в молитвенном безмолвии, с чувством благоговения, с состраданием, но и в глубоком недоумении. Что происходило с этой женщиной, вступавшей в мир, который она всегда отрицала, которого никогда не ощутила? Она принадлежала земле - как могла она вступить в небесное? И вот что он пережил, вот что, как ему казалось, он уловил, общаясь с этой старой женщиной через сострадание, в озадаченности. Поначалу умиравшая лежала спокойно. Затем из ее слов, возгласов, ее движений ему стало ясно, что она что-то видит; судя по ее словам, она видела темные существа; у ее постели столпились силы зла, они кишели вокруг нее, утверждая, что она принадлежит им. Они ближе всего к земле, потому что это падшие твари. А затем вдруг она повернулась и сказала, что видит свет, что тьма, теснившая ее со всех сторон, и обступившие ее злые существа постепенно отступают, и она увидела светлые существа. И она воззвала о помиловании. Она сказала: “Я не ваша, но спасите меня!” Еще немного спустя она произнесла: “Я вижу свет”. И с этими словами - “я вижу свет” - она умерла.

Я привожу эти примеры для того, чтобы вы могли понять, почему мое отношение к смерти может показаться предвзятым, почему я вижу в ней славу, а не только скорбь и утрату. Я вижу и скорбь, и утрату. Примеры, которые я вам дал, относятся к внезапной, неожиданной смерти, смерти, которая приходит, как вор в ночи. Обычно так не случается. Но если вам встретится подобный опыт, вы, вероятно, поймете, как можно, хотя в сердце жгучая боль и страдание, вместе с тем радоваться, и каким образом - об этом мы еще поговорим - возможно в службе погребения провозглашать: Блажен путь, воньже идеши днесь, душе, яко уготовася тебе место упокоения… и почему ранее в этой же службе мы как бы от лица умершего, употребляя слова псалма, говорим: Жива будет душа моя и восхвалит Тя, Господи…

Старение

Чаще, чем с внезапной смертью, мы сталкиваемся с долгой или короткой болезнью, ведущей к умиранию, и со старостью, которая постепенно приводит нас либо к могиле, либо - в зависимости от точки зрения - к освобождению: к последней встрече, к которой каждый из нас, сознательно или нет, стремится и рвется всю свою земную жизнь, - к нашей встрече лицом к Лицу с Живым Богом, с Вечной Жизнью, с приобщенностью Ему. И этот период болезни или нарастающей старости нужно встретить и понять творчески, осмысленно.

Одна из трагедий жизни, которая приносит большие душевные страдания и муки - видеть, как любимый человек страдает, теряет физические и умственные способности, теряет как будто то, что было самое ценное: ясный ум, живую реакцию, отзывчивость на жизнь и т. п. Так часто мы стараемся отстранить это, обойти. Мы закрываем глаза, чтобы не видеть, потому что нам страшно видеть и предвидеть. И в результате смерть приходит и оказывается внезапной, в ней - не только испуг внезапности, о чем я упоминал ранее, но и дополнительный ужас того, что она поражает нас в самую сердцевину нашей уязвимости, потому что боль, страх, ужас росли, нарастали внутри нас, а мы отказывались дать им выход, отказывались сами внутренне созреть. И удар бывает более болезненный, более разрушительный, чем при внезапной смерти, потому что кроме ужаса, кроме горечи потери, с ним приходит все самоукорение, самоосуждение за то, что мы не сделали всего, что можно было сделать, - не сделали из-за того, что это заставило бы нас стать правдивыми, стать честными, не скрывать от самих себя и от стареющего или умирающего человека, что смерть постепенно приоткрывает дверь, что эта дверь однажды широко раскроется, и любимый должен будет войти в нее, даже не оглянувшись.

Каждый раз, когда перед нами встает медленно надвигающаяся утрата близкого человека, очень важно с самого начала смотреть ей в лицо, - и делать это совершенно спокойно, как мы смотрим в лицо человеку, пока он жив и среди нас. Ведь мысли о грядущей смерти противостоит реальность живого присутствия. Мы всегда можем полагаться на это несомненное присутствие и вместе с тем все яснее видеть все стороны идущей на нас потери. Вот это равновесие между убедительностью реальности и хрупкостью мысли и позволяет нам готовить самих себя к смерти людей, которые нам дороги.

Жизнь вечная

Разумеется, такая подготовка, как я уже сказал, влечет за собой отношение к смерти, которое признает, с одной стороны, ее ужас, горе утраты, но вместе с тем сознает, что смерть - дверь, открывающаяся в вечную жизнь. И очень важно снять преграды, не дать страху возвести стену между нами и умирающим. Иначе он осужден на одиночество, оставленность, ему приходится бороться со смертью и всем, что она для него представляет, без всякой поддержки и понимания; эта стена не позволяет и нам сделать все, что мы могли бы сделать, с тем, чтобы не осталось никакой горечи, никакого самоукорения, никакого отчаяния. Нельзя с легкостью сказать человеку: “Знаешь, ты же скоро умрешь…” Для того, чтобы быть в состоянии встретить смерть, надо знать, что ты укоренен в вечности, не только теоретически знать, но опытно быть уверенным, что есть вечная жизнь. Поэтому часто, когда видны первые признаки приближающейся смерти, надо вдумчиво, упорно работать на то, чтобы помочь человеку, который должен войти в ее тайну, открыть, что такое вечная жизнь, в какой мере он уже обладает этой вечной жизнью и насколько уверенность в том, что он обладает вечной жизнью, сводит на нет страх смерти, - не горе разлуки, не горечь о том, что смерть существует, а именно страх. И некоторым людям можно сказать: “Смерть при дверях; пойдем вместе до ее порога; будем вместе возрастать в этот опыт умирания. И войдем вместе в ту меру приобщенности вечности, которая доступна каждому из нас”.

Это я тоже хотел бы пояснить примером. Лет тридцать тому назад в больнице очутился человек, как казалось, с легким заболеванием. Его обследовали и нашли, что у него неоперабельный, неисцелимый рак. Это сказали его сестре и мне, ему не сказали. Я его навестил. Он лежал в постели, крепкий, сильный, полный жизни, и он мне сказал: “Сколько мне надо еще в жизни сделать, и вот, я лежу, и мне даже не могут сказать, сколько это продлится”. Я ему ответил: “Сколько раз вы говорили мне, что мечтаете о возможности остановить время, так, чтобы можно было быть вместо того, чтобы делать. Вы никогда этого не сделали. Бог сделал это за вас. Настало вам время быть”. И перед лицом необходимости быть, в ситуации, которую можно было бы назвать до конца созерцательной, он в недоумении спросил: “Но как это сделать?”

Я указал ему, что болезнь и смерть зависят не только от физических причин, от бактерий и патологии, но также от всего того, что разрушает нашу внутреннюю жизненную силу, от того, что можно назвать отрицательными чувствами и мыслями, от всего, что подрывает внутреннюю силу жизни в нас, не дает жизни свободно изливаться чистым потоком. И я предложил ему разрешить не только внешне, но и внутренне все, что в его взаимоотношениях с людьми, с самим собой, с обстоятельствами жизни было “не то”, начиная с настоящего времени; когда он выправит все в настоящем, идти дальше и дальше в прошлое, примиряясь со всем и со всеми, развязывая всякий узел, вспоминая все зло, примиряясь - через покаяние, через приятие, с благодарностью, со всем, что было в его жизни; а жизнь-то была очень тяжелая. И так, месяц за месяцем, день за днем мы проходили этот путь. Он примирился со всем в своей жизни. И я помню, в самом конце жизни он лежал в постели, слишком слабый, чтобы самому держать ложку, и он мне сказал с сияющим взором: “Мое тело почти умерло, но я никогда не чувствовал себя так интенсивно живым, как теперь”. Он обнаружил, что жизнь зависит не только от тела, что он - не только тело, хотя тело - это он; обнаружил в себе нечто реальное, чего не могла уничтожить смерть тела.

Это очень важный опыт, который я хотел напомнить вам, потому что так мы должны поступать снова и снова, в течение всей жизни, если хотим ощущать силу вечной жизни в самих себе и не страшиться, что бы ни случалось с временной жизнью, которая тоже принадлежит нам.

Из книги «Жизнь. Болезнь. Смерть.»

Является наибольшим у 90% планеты. Оно и неудивительно - смерть ассоциируется для большинства из нас с неизбежным концом, с окончанием жизни и переходом в новое непонятное и пугающее состояние. В этой статье мы поговорим о том, можно ли избавиться от такого страха в принципе, и о том, как перестать бояться смерти.

Оду жизни мы поем

Представьте себе весну. Цветущие деревья, свежая зелень, вернувшиеся с югов птицы. Это время, когда даже самые хмурые пессимисты чувствуют себя готовыми на любые подвиги и подчиняются всеобщему хорошему настроению. Представьте теперь конец ноября. Если вы не живете в теплых краях, то картинка рисуется не самая радужная. Голые деревья, лужи и грязь, слякоть, дожди и ветер. Солнце садится рано, а ночью неуютно и некомфортно. Понятное дело, что в такую погоду настроение, что называется, препаршивое - но в любом случае мы знаем, что пройдет осень, затем наступит снежная зима с кучей праздников, а потом природа вновь оживет и мы будем неподдельно счастливы и рады жизни.

Если бы дело так легко и понятно обстояло с пониманием жизни и смерти! Но не тут то было. Мы не знаем, а неизвестность вселяет в нас ужас. смерти? Прочтите данную статью. Вы получите простые к выполнению рекомендации, которые избавят вас от надуманных страхов.

Что является причиной страха?

Прежде чем ответить на вопрос о том, смерти, разберем из чего он происходит.

1. Человеку свойственно предполагать худшее . Представьте, что близкий человек не приходит домой в положенное время, а трубку не поднимает и на сообщения не отвечает. Девять человек из десяти предположат худшее - случилось что-то плохое, раз он даже ответить на звонок не может.

А когда близкий человек наконец-то появляется и объясняет, что был занят, а телефон "сел", мы выплескиваем на него кучу эмоций. Как он мог заставить нас так переживать и нервничать? Знакомая ситуация? Дело в том, что люди чаще всего предполагают худшее, чтобы потом выдохнуть с облегчением или принять неизбежное уже обреченно и подготовленным. Смерть не исключение. Мы не знаем, что она несет, но уже настроены на самый худший исход.

2. Страх неизвестности. Нас пугает то, чего мы не знаем. В этом виноват наш мозг, а точнее, то, как он работает. Когда мы повторяем одно и то же действие день за днем, в мозге выстраивается устойчивая цепочка нейронных связей. К примеру, вы ходите на работу каждый день одной и той же дорогой. Однажды вам нужно по какой-либо причине пойти другим путем - и вы испытаете дискомфорт, даже если новая дорога короче и удобнее. Дело не в предпочтении, просто таково устройство нашего головного также пугает нас по этой причине - мы не переживали ее, не знаем, что будет дальше, и мозгу это слово чуждо, вызывает отторжение. Даже люди, которые не верят в ад, испытывают дискомфорт, когда слышат о смерти.

3. Представления об аде и рае. Если вы выросли в религиозной семье, то наверняка имеете свое мнение об устройстве загробной жизни. Самые распространенные на сегодняшний день религии обещают рай праведникам и адские муки тем, кто ведет неугодную Богу жизнь. Учитывая современные реалии жизни, очень сложно быть праведным, особенно как того требуют строгие религиозные каноны. В итоге каждый верующий понимает, что, возможно, после смерти он и не увидит врат рая. А кипящие котлы вряд ли вызывают энтузиазм поскорее узнать, что скрывается за порогом смерти.

Не думайте о белой обезьяне

Дальше мы расскажем о нескольких проверенных способах того, как перестать бояться смерти и начать жить. Первый шаг - примите тот факт, что вы смертны. Это неизбежность, и как говорится, никто еще отсюда не уходил живым. Однако, к счастью, мы не знаем, когда случится наш уход.

Это может случится завтра, через месяц или много десятков лет. Стоит ли заранее переживать о том, что случится неизвестно когда? Не боятся смерти, просто приняв факт ее неизбежности - это первый ответ на вопрос о том, как перестать бояться смерти.

Религия не является ответом

Распространенным заблуждением является мысль о том, что религия дарует утешение живущим и избавляет от страха смерти. Конечно, избавляет, но совершенно иррациональным способом. Так как никому в мире неизвестно, что будет после окончания жизни, на то существует множество версий. Религиозные идеи об аде и рае также являются версией, причем популярной, но достоверной ли? Если вы с детства чтите своего Бога (не имеет значения, какую религию вы исповедуете), то вам сложно принять мысль, что ни один священнослужитель не знает, что будет с вами после смерти. Почему? Потому что никто еще не ушел отсюда живым и никто еще оттуда не возвращался.

Ад в нашем воображении рисуется совсем неприветливым местом, а посему смерть может пугать и по этой причине. Мы не призываем вас отказаться от своей веры, но ни одна вера не должна внушать страха. Поэтому есть еще один ответ на вопрос о том, как перестать думать о смерти. Отказаться от убеждения, вас ждет неизбежный выбор между адом и раем!

Нередко люди боятся не столько смерти, сколько того, что может к ней привести - например, болезней. Это такой же бессмысленный страх, как и ужас перед смертью, но с ним можно эффективно бороться. Как известно, в здоровом теле обитает здоровый дух, а значит, как только вы будете ощущать себя здоровым, иррациональные страхи вас оставят. Займитесь спортом, но не через "не хочу", а с удовольствием. Это может быть не столь скучная отбывальщина, сколько любимое занятие - танцы, плавание, поездки на велосипеде. Начните следить за тем, что вы употребляете в пищу, откажитесь от алкоголя или курения. Как только вы ощутите себя уверенно стоящим на ногах, с крепким здоровьем, вы перестанете думать о болезнях, а следовательно, и о смерти.

Живите днем

Есть такое высказывание: "Завтра никогда не наступает. Ждешь вечера, он наступает, но наступает сейчас. Лег спать, проснулся - сейчас. Наступил новый день - и снова сейчас".

Как бы вы ни боялись будущего, в общем смысле слова оно не наступит никогда - вы все время будете находится в моменте "сейчас". Так стоит ли позволять вашим мыслям уносить вас далеко, в то время как вы все время находитесь здесь и сейчас?

Почему бы и нет?

Сейчас модно делать татуировки в форме жизнеутверждающих надписей, и молодежь частенько выбирает латинское выражение "carpe diem". Буквально оно расшифровывается "Живи днём" или "Живи моментом". Не позволяйте негативным мыслям уносить вас из жизни - это ответ на вопрос о том, как перестать бояться смерти.

И в то же время помните о смерти

Исследуя жизнь аутентичных индейских племён, которые живут в Латинской Америке, историки с удивлением обнаружили, что индейцы чтут смерть и помнят о ней ежедневно, едва ли не ежеминутно. Однако это не из-за страха перед ней, а напротив из-за желания жить полно и осознанно. Что это значит?

Как мы уже говорили выше, мысли часто нас уносят из момента сейчас в прошлое или будущее. Мы знаем о смерти, часто боимся её, но на подсознательном уровне не верим в её реальность именно для нас. То есть это что-то, что случится когда-то. Индейцы, напротив, понимают для себя, что смерть может прийти в любой момент, а потому живут с максимальной отдачей именно сейчас.

Как избавиться от страха смерти? Просто помните о ней. Не ожидайте со страхом, а просто держите где-то на подсознании, что она может прийти когда угодно, а значит не нужно откладывать на потом важные дела. Как не бояться смерти? Уделяйте внимание родным и друзьям, своему хобби, займитесь спортом, смените постылую работу, развивайте дело, близкое вам по духу. Занимаясь своей жизнью, вы перестанете думать о смерти со страхом.

Иногда мы беспокоимся не столько о себе, сколько о тех, кто нам дорог. Особенно знакомы такие переживания родителям - стоит любимому чаду задержаться на вечерней прогулке или перестать отвечать на звонки мамы, и в голову лезут самые страшные мысли. Вы можете справиться со своим страхом - если захотите, конечно.

Вы не сможете опекать вашего ребенка вечно, к тому же от ваших переживаний ничего хорошего не происходит. Зато вы страдаете сами, расшатывая свою нервную систему надуманными страхами.

Примите тот факт, что вещи идут своим чередом. Будьте спокойны, не переживайте попусту. И помните, что думать о плохом - любимое занятие головного мозга, но не ваше.

Смерть. Что это такое? К чему она отсылает и что означает? Для ребенка, возможно, смерть это уход, отсутствие Другого. Смерть это «уход на войну»; а «умри» то же самое что «иди на войну», «не мешай мне», и просто «уходи».

Опять вспомню свою дочку в возрасте полутора лет, когда она использовала слово «пока!» в качестве защиты от мучавшего ее кузена- одногодки. Она использовала это очень редко, в самом крайнем случае, когда никакие иные меры не помогали. Тогда она махала ему ручкой и произносила «пока!». Похоже на то, что первая встреча субъекта со смертью есть опыт отсутствия Другого. Ничто не позволяет говорить о том, что с возрастом субъект приобретает больший опыт относительно смерти.

Знание о смерти все так же есть знание об отсутствии Другого. Смерть все так же остается закрытой и не доступной для субъекта, он никак не может прорваться к ней, хотя императив “memento mori” склонен навязчиво повторяться в культуре столько, сколько она сама существует. Почему так? Почему об этом надо напоминать? Может быть, потому что здесь не все чисто? Что же не так со смертью?

Все не так, причем не так с самого начала. Буквально со стадии зеркала. «Скоро обнаружилось, что ребенок во время этого долгого одиночества нашел для себя средство исчезать. Он открыл свое изображение в стоячем зеркале, спускавшемся почти до полу, и затем приседал на корточки, так что изображение в зеркале уходило «прочь»». Ребенок играет со своим собственным отсутствием. То есть я хочу сказать то, что все философские рассуждения зрелого человека о жизни и смерти есть не что иное как выкрик «Беби о-о-о». Во-первых, субъект сталкивается с невозможностью собственного отсутствия, в этом смысле смерть есть деление на ноль, во- вторых, же он не может НЕ делить на ноль, эта операция навязчиво повторяется, деление на ноль становится судьбой субъекта. Так что же это? Чем же может являться то, что не может исчезнуть? Конечно же только тем, что никогда не существовало.

Во второй лекции цикла «Лакан-ликбез» -«Язык и пропажа субъекта» А. Смулянский показывает, что когда субъект репрезентирован, представлен взгляду другого, он превращается в функцию, и его при этом нет как субъекта. Когда же субъект не представлен взгляду, его снова нет, его нет для другого. Так что субъект отсутствует, но не знает об этом. Он отсутствует, он мертв, он логически невозможен, но пока он не знает об этом, все как- будто в порядке. Хотя не все в порядке. Есть такая вещь как тревога, и она не обманывает: «подготовленность в виде страха с повышением энергетического потенциала воспринимающей системы представляет последнюю линию защиты от раздражения». А теперь объединим кастрационную тревогу с невозможностью субъекта, и мы получим то, что субъект боится не смерти, а того, что смерти нет.

В связи с этим так и хочется сказать: «Беби о-о-о». Вот как можно еще понимать влечение к смерти. Возвращение к такому прежнему состоянию, которого никогда прежде не было. Игра с невозможностью, с самой основой субъекта. Не этот ли невозможный вопрос задает себе анализант? Не этот ли вопрос он навязчиво повторяет во всевозможных вариациях, изданиях? Как сновидение травматического невротика внушает страх, которого там не хватает для того чтобы исцелить от испуга (прорыва в Реальное?), так и игры с зеркалом призваны показать что субъекта может и не быть, а это убеждает его в том, что он есть. Страх, кстати, всегда так работает. Субъект получает объект страха, пусть и в виде отрицания. Он даже не узнает в этом объекте объект своего желания.

Если не забывать о том, что субъект и организм совершенно разные вещи, станет ясным то, что применительно к организму вполне можно говорить о биологической смерти. Фрейд напоминает нам о биогенетическом законе, то есть о том, что онтогенез есть повторение филогенеза. При этом влечения и навязчивое повторение обнаруживают свою связь, заключающуюся в том, что сам характер влечений весьма навязчив и консервативен, что вступает в противоречие с другой их стороной- стремлением к изменчивости и прогрессу.

«Влечение, с этой точки зрения, можно было бы определить как наличное в живом организме стремление к восстановлению какого-либо прежнего состояния, которое под влиянием внешних препятствий живое существо принуждено было оставить, в некотором роде органическая эластичность, или - если угодно, - выражение косности в органической жизни». Консерватизм против прогресса- смерть против жизни, и Фрейд, учредив эти полюса, проводит далее деконструкцию понятия «жизнь» показывает затем, что это никакие не противоположности, и цель у них в общем- то одна. Жизнь не противоположность смерти, оно лишь временное отклонение от нее.

Это обходной путь к смерти, попытка избежать «короткого замыкания». Организм, замечает Фрейд, хочет умереть, но только по-своему. После этого разъяснения становится очевидным, что влечения к жизни и смерти не представляют собой примитивной дихотомии, бинарной оппозиции, из этого нельзя никоим образом вывести всякие архетипы или первичную мифологическую символику вроде «инь-янь». Фрейд идет другим путем, «коротко не замыкаясь», не «закорачиваясь» на Эросах и Танатосах. Его мысль не умирает в мифологии манихейских оппозиций, она идет более сложным путем.

Никакой практической пользы из влечения к смерти извлечь нельзя, на кушетке жизнь и смерть ничего не объяснят, эти мудреные интеллектуализации могут разве что выполнять защитную функцию. Фрейд предупреждает и порывает с мистическими традициями типа пирамид Маслоу или лесенки Кена Уилбера «Многим из нас было бы тяжело отказаться от веры в то, что в самом человеке пребывает стремление к усовершенствованию, которое привело его на современную высоту его духовного развития и этической сублимации и от которого нужно ожидать, что оно будет содействовать его развитию до сверхчеловека. Но я лично не верю в существование такого внутреннего стремления и не вижу никакого смысла щадить эту приятную иллюзию».

Невероятные факты

Когда речь заходит о смерти, некоторые люди пытаются избежать разговоров о ней любой ценой, в то время, как другие открыты для обсуждения. Некоторые предпочитают тихо в одиночестве обдумывать свою смерть и спокойно уйти, другие же испытывают необходимость говорить о своей смерти с семьей и друзьями, надеясь, что они будут с ними до конца. Есть даже такие, которые верят в бессмертие и знают, что однажды смерть будет побеждена.

Несомненно, смерть – это таинственная и зачастую запретная тема. Большинство того, что мы, люди, знаем о смерти, основано на опыте других. В самом деле, кажется, будто о смерти мы знаем меньше, чем о диагностике и лечении заболеваний, которые в конечном итоге приводят к ней. Поэтому многие из нас продолжают интересоваться этой темой, ища ответы на неизвестные вопросы.

Однако, то, что нам известно, все же, дает некоторое представление об этом процессе. Базовые знания о смерти смогут помочь семье, родственникам и самому умирающему подготовиться к неизбежному. Человек считается клинически мертвым после того, как останавливается его сердце, но другие системы перестают функционировать раньше сердца, что представляет собой явный признак того, что пациент умирает. Кроме того, очень хорошо, что наши близкие могут слышать и понимать то, что мы говорим вплоть до самого конца.

Ниже говорится о том, что происходит с телом в момент клинической смерти, как семьи и друзья могут интерпретировать сигналы умирающего, а также удастся ли нам раскрыть секрет бессмертия.

Что происходит с телом, когда человек умирает?

В последние недели и дни жизни, все системы человеческого тела закрываются, что приводит к потере контроля над мочевым пузырем и кишечником, понижению температуры тела, приобретению кожей голубоватого оттенка, затрудненному дыханию, волнению и растерянности. У тела осталось очень мало энергии, а это означает, что оно будет спать чаще и принимать меньше пищи и питья. Горло становится очень сухим, что затрудняет процесс проглатывания еды, поэтому не стоит насильно кормить умирающего человека. Если в легких скапливается жидкость, то вы можете слышать так называемый предсмертный хрип.

В чем разница между клинической и биологической смертью?

Клиническая смерть – это момент, когда сердце человека перестает биться, дыхание и кровообращение останавливаются. Человека, который находится в состоянии клинической смерти, еще можно реанимировать и поддерживать жизнь искусственным путем. Биологическая смерть наступает через 4-6 минут после клинической, когда клетки мозга погибают от недостатка кислорода. В данном случае реанимация уже невозможна.

Как следует вести себя друзьям и близким умирающего человека?

У каждого из нас есть предвзятые представления о том, как нужно вести себя с умирающим человеком, и как он должен вести себя благодаря кино и телевидению. Однако не расстраивайтесь, если ваш близкий человек не ведет себя так, как эта делает кинозвезда в сцене со смертью. Каждый человек по-своему "имеет дело со смертью". Некоторые люди хотят попрощаться с определенным человеком, а другие предпочитают умереть в одиночестве. Друзья и семья должны попытаться понять сигналы умирающего и постараться создать те условия, в которых человеку было бы комфортно. Прикосновения могут быть болезненными для умирающего, но слух – это последнее чувство, которое покидает нас, поэтому близким следует разговаривать с ним до самого конца.

Смогут ли люди обрести бессмертие?

Это маловероятно. Даже несмотря на то, что средняя продолжительность жизни значительно возросла с начала прошлого века, она не будет продолжать удваиваться или утраиваться еще на протяжении сотен лет. Некоторые ученые полагают, что существует максимальное количество лет, которые может прожить человек – 125. Тем не менее, футуристы надеются на то, что мы почти нашли лекарство бессмертия. Ученые напряженно работают над созданием таблеток или особого лечения, которое добавит несколько лет к нашей жизни, однако, их поиск осложняет то, что очень трудно провести научный эксперимент, который мог бы продолжаться сотню лет или более.

За последние сто лет медицина заметно улучшилась, однако люди не начали доживать до 200 лет. Одна из возможных причин - в пределе Хейфлика - запрограммированной в ДНК максимальной продолжительности «жизни» клеток.

Человеческие клетки всегда переживают не больше 50 - 52 циклов деления. Так происходит из-за сокращения размера теломер - участков ДНК на концах хромосом. В пересчете на годы это дает среднюю продолжительность жизни в 90 - 100, максимум - 120 лет. При достижении этого возраста даже здоровые люди умирают «по естественным причинам».

Этой концепции уже больше 50 лет (а ее создателю Леонарду Хейфлику - 88). Сам ученый в недавнем интервью журналу The Lancet назвал изобретение способов радикального увеличения продолжительности жизни «второй древнейшей профессией, а может, и первой».

Попытки резко сделать жизнь дольше он сравнил с мыслью о возможности пробежать милю за секунду, экстраполировав прогресс после двух тренировок. «Люди отдают огромные деньги, убежденные тем, что кто-то нашел способ сделать их бессмертными <...> Все во Вселенной меняется или стареет со временем, и думать, что вы можете повернуть это вспять, - нонсенс».

С возрастом страх смерти исчезает

Чем человек старше, тем меньше он беспокоится от мыслей о смерти. К примеру, исследование интервью 1200 американцев разных рас и социальных положений показало, что в возрасте 45–54 лет смерти боятся около 50% опрошенных, а вот после 70 лет - лишь 26%. Мыслей, связанных со смертью, с возрастом тоже становится меньше.

Кстати, социальная поддержка близких людей от мрачных мыслей о смерти избавляет - это тоже установленный научно факт. Американский психолог Уильям Чопик считает , что эти закономерности связаны. С возрастом увеличиваются «инвестиции в близкие отношения» - супружество, дружбу, родительство, - которые помогают человеку справляться со страхом.

«Тот факт, что обеспокоенность смертью снижается на протяжении жизни, часто удивлял исследователей, - пишет Чопик. - Современные исследования показывают, что социальная поддержка обеспечивает более низкий уровень тревоги в течение долгого времени. Социальные отношения обеспечивают функцию регулирования эмоций, в том числе тех, что связаны с проявлениями возраста и напоминаниями о собственной смерти».

Кстати, ученые не раз замечали, что люди, напуганные смертью, более религиозны , более консервативны , чаще проявляют националистические предубеждения и вообще чаще поддерживают стереотипы.

Все эти совпадения, по мнению исследователей, подтверждают «теорию управления страхом смерти ». Согласно ей, человек осознает неизбежность смерти и вымещает свой страх в других сферах. Помогают занятия, которые дают «иллюзию бессмертия»: продолжение рода, творчество, наука, а также причисление себя к расе, партии или каким-либо другим группам. Согласно этой теории, именно страху смерти человечество обязано такими явлениями, как культура и религия.

Спираль смерти

Упрощенно жизнь любого существа можно разделить на три стадии: развитие, взросление и поздние годы. Однако недавно в эту схему предложили добавить еще один этап, который никого не минует - «спираль смерти».