Лирика А. В

ТАМБОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Диссертационный совет К 113.49.01

На правах рукописи

БУЯНОВА Галина Борисовна

ПОЭЗИЯ А.В.КОЛЬЦОВА: ПУТИ ФОРМИРОВАНИЯ ПОЭТИКИ

Специальность 10.01.01 - русская литература

ТАМБОВ 1995

Работа выполнена на кафедре литературы Тамбовского государственного университета.

Научный руководитель: доктор филологических наук

профессор 1ГУДОШНИКОВ Я.И.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук

профессор КРУПЧАНОВ Л.М.,

кандидат филологических наук доцент ПОПКОВ В.И.

Ведущая организация: Московский государственный открытый педагогический университет.

Защита состоится^"" апреля 1995 года в 14 часов на заседании диссертационного совета К 113.49.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при Тамбовском государственном университете по адресу: 392008, Тамбов, ул.Советская, 181в, филологический факультет ТГУ.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тамбовского государственного университета.

Ученый секретарь диссертационного совета -г-,

кандидат филологических наук с^с""- ГОЛУЗО Л.В.

Актуальность темы исследования. A.B.Кольцов - удивительное, уникальное явление русской национальной культуры. Безусловно, за полтора века о жизни поэта и его творчестве написано немало, но, как часто это бывает с различными явлениями культуры, остались и появляются вновь вопросы,нуждающиеся в разъяснении, изучении, обобщении. Одним из них является художественное мастерство поэта. Стремлением исследовать пути формирования поэтики кольцовской лирики и определяется актуальность исследования.

Научная новизна диссертации состоит прежде всего в выборе ракурса исследования - становление художественного мастерства поэта. Выбранный угол зрения позволяет обратиться к раннему творчеству поэта - произведениям, написанным в жанре элегии, послания, песни и проследить эволюцию этих жанров в творчестве Кольцова до начала 40-х годов XIX века.

Творчество А.В.Кольцова - неотъемлемая часть русской литературы XIX века, поэтому в качестве сопоставительного материала нами привлекались произведения великих современников поэта - А.С.Пушкина, В.А.Жуковского, Е. А. Баратынского, К.Н.Батюшкова, А.А.Дельвига и других поэтов, что позволяет увидеть тесную связь поэта со стилевой средой эпохи, и в то же время открывает своеобразие его творческого, метода, выразившегося в сочетании индивидуально-творческого и традиционно-фольклорного начал.

В связи с этим в задачи исследования входит:

Изучение особенностей поэтики ранних произведений поэта - песен, посланий, стихотворений элегического характера;

Прослеживание пути формирования поэтики кольцовской лирики, его поэтической школы;

исследование поэтической художественной системы A.B.Кольцова; при этом предметом исследования являются различные аспекты поэтики - композиция, сюжетосложение, пейзаж и его функции в художественном тексте, образная система,

художественные изробразитсльные средства, поэтический язык произведений;

изучение фольклорного материала, собранного А.В.Кольцовым, с точки зрения влияния его на собственное творчество поэта.

Методологической и теоретической основой диссертации являются: Полное собрание сочинений А.В.Кольцова (СПб., 1909), фольклорный материал, собранный поэтом в 1836-1838 годах и опубликованный в "Литературном наследстве" (М., 1968), труды крупнейших русских критиков - В.Г.Белинского, Н.А.Добролюбова, М.Е.Салтыкова-Щедрина, Г.И.Успенского, известных ученых XIX века - В.И.Водовозова, В.Я. Стоюнина,

A.Н.Некрасова, Я.М.Неверова, Д.Ф.Маркова, А.И.Бороздина, талантливых современных литературоведов - Н.Н.Скатова, Я.И.Гудошникова, А.М.Моисеевой, В.А.Тонкова,

B.Ю.Троицкого и других.

Автор опирается на опыт кафедры литературы Тамбовского государственного университета в изучении литературного процесса XIX столетия в его взаимосвязи с русским фольклором, а также на опыт изучения жанрово-стилевых проблем, накопленный в процессе изучения творчества А. В. Кольцова воронежскими исследователями, преподавателями кафедры русской литературы Воронежского государственного университета.

Исследовательский метод диссертанта совмещает системный, структурно-типологический и идейно-тематический подходы к творчеству поэта.

Лирика Кольцова рассматривается в художественном, социальном, историческом, нравственном отношениях, уточняется историко- литературное значение творчества поэта и его место в отечественной литературе.

Изучение поэтики лирических произведений А.В.Кольцова помогает понять авторский замысел, особенности творческого метода поэта, своеобразие его стиля.

Апробация результатов исследования осуществлялась в процессе обсуждения отдельных ее частей и итогового целого на заседаниях кафедры литературы Тамбовского пединститута. По материалам диссертации сделано три доклада - на Межрегиональной научно-практической конференции: "Русский фольклор: проблемы изучения и преподавания" (Тамбов, 1991), Юбилейной Международной научной конференции "Творчество Г.Р.Державина: проблемы изучения и преподавания" (Тамбов, 1993), внутривузовской научной конференции преподавателей и студентов Тамбовского государственного педагогического института (1994), опубликованы статьи и тезисы. Материалы диссертации систематически использовались в школьном преподавании творчества А.В.Кольцова.

Практическая значимость исследования. Материалы диссертации могут быть использованы в вузовском и школьном преподавании истории русской литературы XIX века, в работе спецкурсов и спецсеминаров по поэтике и художественному анализу русской поэзии прошлого столетня.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, определяется ее научная новизна, теоретико-методологическая база, цели и задачи исследования, характеризуется научное состояние изучаемых проблем.

Особое внимание обращается на интересную тенденцию, появившуюся в работах литературоведов в последние годы -рассмотрение творчества поэта в контексте русского романтизма

1. См.: Троицкий В.Ю. Кольцов и русская романтическая поэзия его времени // А.В.Кольцов и русская литература. -М., 1988. - С.49-77.

Связывая лирику Кольцова с историей русской романтической поэзии, мы акцентируем внимание на том, что поэт следовал одному из главных принципов поэтов-романтиков XIX века - обращению к народному поэтическому творчеству. Яркая творческая индивидуальность поэта, его стремление к высокой поэтической культуре, творческое использование народной песенной поэтики обусловили появление неповторимой самобытной кольцовской поэзии.

Что касается общей оценки кольцовского наследия, мы придерживаемся следующей точки зрения: сформировавшись в эпоху развития романтизма в русской литературе, она, безусловно, несла в себе ряд романтических черт. Но поскольку его поэзия проникнута оптимистической верой, стремлением действовать, ей свойственен прямой, трезвый взгляд на реальные обстоятельства жизни людей, будет справедливо считать его лирику началом реалистической поэзии в русской литературе.

В первой главе "Литературные и народно-поэтические традиции в творчестве А.В.Кольцова 1827-1836 годов" анализируются ранние произведения поэта, при этом выделяются три жанра -элегия, послание, песня - к которым обращался поэт на протяжении своего творчества.Уже по названиям кольцовских произведений можно судить о неких общих тенденциях в формировании его поэтического стиля - освоении лучших классических традиций сентиментализма и воздействии песенной поэзии фольклора.

Жанры послания и элегии особенно активно разрабатывались сентименталистами - Н.М.Карамзиным, И.И.Дмитриевым, М.Н.Муравьевым, В.В.Капнистом, Н.АЛьвовым и другими. Во многом Кольцов следует своим современникам - сохраняет традиционные мотивы послания (просьбы, увещевания, пожелания),широко использует "чужую речь" - традиционные элементы лексики, которые прослеживаются нами в сравнении с посланиями Н.М.Карамзина, В.А.Жуковского, Е.А.Баратынского, А.С. Пушкина. Поэт активно использует в своих посланиях эпи-

теты, что создает особую эмоциональность, чувствительность его посланий.

Элегии поэта мы рассматриваем с точки зрения эволюции жанра элегии в отечественной литературе конца XVIII - начала XIX века и развития его в творчестве Кольцова. С этой целью автор работы обращается к определению этого жанра в исследовательской литературе В.Г.Белинским, П.Н.Поспеловым, Г.А.Абрамовичем, Л.И.Тимофеевым, Л.В.Щепиловым, А.Н.Богдановым, Л.Г.Фризманом.

Обращаясь к элегиям XVIII века, ученые отмечали то, что все они в известной степени могут быть названы "стихотворением на случай", так как элегии времени классицизма в основном посвящались печальным событиям - безвременной смерти, чаще всего. Кольцов развивает эту традиционную тему в небольшом по объему лирическом стихотворении элегического характера "Вздох на могиле Веневитинова".

Элегия первой четверти XIX века стала несколько иной. "Как никакой другой жанр, соответствовала элегия потребностям романтической эпохи"1 - пишет Л.Г.Фризман. Грустное содержание, являющееся смысловой основой элегии, в первой четверти XIX века в произведениях романтиков становится не одной из составных частей, а доминантой, которой все определялось. Элегии начала XIX века отразили самое существо романтического мироощущения - неудовлетворенность жизнью, разрыв между желаемым и действительным.

Мы рассматриваем элегии поэта "Вечер", "Не мне внимать напев волшебный", "Что значу я?", "В твои объятья, гроб холодный" в тесной связи с произведениями В.А.Жуковского, А.И.Тургенева и приходим к выводу: влияние элегической лирики Жуковского на формирование творческой манеры А. В. Кольцова в этом жанре несомненно и проявляется в целом ряде элементов поэтики.

Одноименные элегии В.А.Жуковского и А.В.Кольцова близки композиционно - их открывает вечерний пейзаж. Мы думаем,

1. Фризман Л.Г. Жизнь элегического жанра. Русская элегия от Сумарокова до Некрасова. - М., 1973. - С.ЗЗ.

что использование в элегиях образов природы восходит к народной поэзии - любовной лирике, причитаниям, плачам. В фольклорной лирике эти образы служили и поэтическим зачином, и художественным фоном, помогавшим выразить настрое-ни песни. При этом весна символизировала любовь и обновление жизни, осень - разочарование, потерю любимого, зима -сердечную боль, тоску. Эти привычные и понятные сопоставления использовали многие поэты XIX века. В данном случае наступление вечера, багряный закат,неясные тени ассоциируются с раздумьями лирического героя элегии, воспоминаниями, душевными переживаниями.

Кольцов, следуя своему великому предшественнику, стре- мится найти в образах природы созвучное своей душе, передав таким образом личное восприятие мира и конкретное психологическое переживание. Этим обусловлены многочисленные олицетворения и метафоры, вопросительные и восклицательные интонации, повторы. Кольцов подражает Жуковскому в композиционных переходах - от созерцания гармонической природы поэт обращается к настроениям грусти и задумчивости, воспоминаниям и размышлениям. Жуковский строит свою элегию так, что в каждой строфе можно выделить цепочку слов, окрашенных одинаковой эмоцией - Кольцов использует тот же прием.

Лирический герой элегий Жуковского и Кольцова - совершенно типичный для русской элегии начала XIX века. Надо сказать, что разочарованный, одинокий и бездействующий герой наиболее полное и художественно яркое воплощение получил в кольцовском стихотворении элегического плана "В твои объятья, гроб холодный". В этом произведении воссоздается типичный для романтической элегии начала века образно-тематический комплекс: поздний вечер, свет луны, скорбная настроенность, раздумья о неизбежности смерти, размышления о существующих неведомо где иных мирах, тоска и разочарование...

Интерес к элегическому жанру сохранился у поэта до конца творческой деятельности, но в связи с эволюцией этого жанра в

русской поэзии XIX века изменился он и в творчестве Кольцова.

Третий жанр, к которому тяготел Кольцов в своей ранней лирике - жанр "русской песни". Основными темами песен Кольцова этого периода были: тема крестьянского труда ("Песня пахаря","Косарь","Молодая жница"), чаще всего развивающаяся параллельно с любовной темой; разлуки ("Если встречусь с тобой","Увижу ль я девушку"); прошедшей молодости ("Песня старика").

В отечественном литературоведении, начиная с В.Г.Белинского, обычно сравнивают песни А.В.Кольцова с "русскими песнями" И. И.Дмитриева, А.Ф.Мерзлякова, А.А.Дельвига, отдавая преимущество первому. Мы обратились к "русским песням" поэта вновь, так как, на наш взгляд, осталось неясным, как развивался этот жанр в творчестве поэта. Стремясь выделить характерные черты поэтики кольцовских песен, мы привлекли к анализу тексты русских и украинских народных лирических песен аналогичной тематики.

Народно-фольклорная основа этих произведений поэта очевидна. Но, как правило, в исследованиях творчества Кольцова называются какие-либо отдельные признаки народности, например, тематические. Мы же склонны считать народность важнейшей чертой поэтики кольцовских произведений, нашедшей отражение не только в тематике, но и в изображении русского национального характера, в понимании связей героя с миром. Народность захватывает творческий метод, проявляется в стиле произведений, в использовании фольклорных традиций, ею определяется содержательность, емкость эстетических идеалов. В творчестве А.В.Кольцова воплощается то понимание народности в литературе, которое отстаивали его современники -АЛ.Бестужев, В.К.Кюхельбекер, П.А.Вяземский, О.М.Сомов, склонявшиеся к определению народности, данному A.C.Пушкиным: "Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзии. Есть образ мыслей и чувствований,

есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу

Поэт сумел воспроизвести в своих песнях, посвященных крестьянскому труду, образ жизни, мышления русского крестьянина, особенности русского национального жизненного уклада, духовной культуры, быта, органически передал в поэзии русский национальный характер.

Поэт использует в ранних песнях два типа композиции, распространенные в фольклоре - монологовую и представляющую собой повествовательно-описательную часть в сочетании с монологом (диалогом). Он развивает основные мотивы народных песен подобной тематики, но интерпретирует их по-своему, изменяя сюжетно-композиционную канву народной песни: дополняет песенную ситуацию новыми сюжетными ходами, изменяет финальные сцены, вводит в текст оригинальные поэтические приемы. В результате стихи поэта не повторяют формально-содержательных очертаний фольклорных песен, на основе которых они создавались.

Кольцов проявляет интерес и осваивает фольклорную символику (цветовую, в том числе) в песнях "Кольцо", "Ты не пой, соловей", лирическом стихотворении "Косарь"; появляются в текстах его произведений этого времени сравнения, характерные для устной народной поэзии. Точность и конкретность в изображении окружающего мира, самобытность образной системы, выполненной в духе фольклорной традиции, эмоциональность и романтическая приподнятость кольцовских образов ярче всего проявились в лирическом стихотворении "Косарь", справедливо считающемся шедевром кольцовской лирики.

Приемы народно-песенной поэтики, используемые Кольцовым, дополняются тропами, не свойственными народной поэзии. К их числу мы относим метафоры, а точнее, употребление нескольких метафор в одной строфе ("Не шуми ты, рожь", "Урожай", "Косарь", "Молодая жница"). Обращаясь к творчеству поэта 1827-1836 годов, мы выделяем лирические стихотворения,

1. Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10 томах. - М., 1981. - С.27.

интересные с точки зрения лексики - "Если встречусь с тобой", "Очи, очи голубые", "Увижу ль я девушку", "На что ты, сердце нежное, любовию горишь", "Утратив то, что было мило" и некоторые другие. Поэт использует три языковых источника - язык фольклорных произведений, литературный, книжный язык и разговорную речь, свободно соединяя элементы лексики поэзии сентиментализма с народной песенной лексикой и разговорными оборотами.

Кроме того, событийность, свойственная сюжету русской народной лирической песни становится второстепенной деталью этих песен - Кольцов стремится раскрыть чувства героев, сосредотачивая вокруг лирического переживания все художественно-изобразительные средства. Ведущей в этой группе стихотворений является, на наш взгляд, литературная традиция.

Вторая глава диссертации - "Поэзия А.В.Кольцова и его собирательская деятельность (1836-1838 гг.)" - посвящена изучению фольклорного материала, собранного А.В.Кольцовым в течение этих лет и использованию его в собственном творчестве поэта.

Пословицы и поговорки, записанные поэтом, были опубликованы в Полном собрании сочинений поэта (СПб., 1909), а песни долгое время считались утерянными и появились в печати лишь в конце 60-х годов XX века.1

Кольцов записывал песни разнообразные и разнохарактерные - общенародные и социально-групповые, протяжные и "частые", обрядовые, хороводные и игровые, городские романсы. Они интересны по своей композиции, стилю, ритмике, системе образов.Не все фольклорные записи равноценны - есть песни, отличающиеся оригинальностью, поэтичностью, красотой, но есть контаминации нескольких песенных сюжетов, не представляющие научного интереса.

Значение собирательской деятельности в формировании художественной системы лирики поэта, безусловно, очень велико. Под влиянием собранного песенного материала Кольцов изби-

1. См.: Литературное наследство. Песни, собранные писателями. Новые материалы из архива П.В.Киреевского. - М., 1968. - Т.79.

рает жанр, который станет главным в лирике 1837-1842 годов -"русская песня". Увеличится количество произведений, написанных в этом жанре, обогатится их тематика, более широким станет использование приемов народно-песенной поэтики: образного параллелизма ("Измена суженой", "Горькая доля" и другие), ступенчатого сужения образа в пространственном и социальном плане ("Хуторок", "Русская песня"), параллелизмов и повторов фольклорного типа, традиционных песенных эпитетов.

Деятельность Кольцова - собирателя пословиц по достоинству оценена литературоведами, занимавшимися изучением его биографии и творчества. А.М.Путинцев писал: "Кольцовское собрание пословиц, включающее 438, явилось для своего времени первым сравнительно крупным собранием южновеликорусских пословиц".1

Блестящим дополнением кольцовского собрания пословиц являются те, что мы обнаружили в его письмах 1837-1841 годов. Предпринимая попытку разместить пословицы по тематическому принципу и беря в качестве образца указатель по содержанию и смыслу к "Пословицам русского народа" В.И.Даля, мы выделили двенадцать тематических групп: "Богатство - бедность", "Бог - вера", "Мир, люди", "Работа, труд", "Дело, его начало и конец", "Муж, жена, дети", "Суд, правда","Родина", "Царь", "Торговля", "Мошенничество, воровство", пословицы общефилософского плана.

Многие из них вошли в стихотворения поэта - "Первая песня Лихача Кудрявича", "Песня вторая Лихача Кудрявича", "Всякому свой талан", "Говорил мне друг, прощаючись" и другие. Сохраняя основной смысл, Кольцов использует пословицы своеобразно. Как правило, им берется часть пословицы или поговорки и так естественно вводится в текст, что нелегко определить наверное, где традиционная формула, где афоризм поэта.

Одним из самых сложных вопросов, относящихся к собирательской деятельности Кольцова, является вопрос паспортиза-

1. Путинцев A.M. Предисловие к Полному собранию сочинений А.В.Кольцова // ЦГАЛИ. - Ф.386. - ОпЛ. - Ед.хр.13. - Л.444.

ции его записей. За исключением некоторых хороводных песен, записанных в Московской губернии, собранный поэтом материал не прокомментирован.

В работах ученых XX столетия выдвигаются гипотезы о предполагаемых местах записи Кольцовым песенного фольклора, но, к сожалению, они не совсем убедительны, и этот вопрос остается открытым в кольцововедении.1

В третьей главе "Лирика 1837-1842. годов: особенности поэтики" рассматриваются произведения, созданные в последний, короткий, но насыщенный период творчества Кольцова. Мы считаем своей задачей показать, как разнопланово и своеобразно было творчество поэта в эти годы.

Кольцов по-прежнему обращается к жанру послания -"Товарищу", "К...", "Не разливай волшебных звуков", "Послание" (В.Г.Белинскому), "К милой", элегии - "Бедный призрак", "Вопль страдания", "Поминки", песни - "Ах, зачем меня силой выдали", "Без ума, без разума меня замуж выдали","В поле ветер веет" (их было написано более двадцати). Кроме того, поэт искал новой формы - это очевидно, так как художественные особенности и содержание многих его произведений не укладываются в рамки жанра "русской песни". Было бы точнее назвать такие его стихотворения, как "Что он ходит за мной", "Где вы дни мои, дни весенние", "На заре туманной юности", "Не скажу никому", "Нынче ночью к себе" и ряд других песнями-романсами. Они очень интересны с точки зрения поэтики, но исследователи обращались к ним редко. Возможно, это объясняется влиянием невысокой оценки, данной этим произведениям критикой XIX века, в том числе В.Г.Белинским, который считал их "довольно слабыми", "последними, уже замирающими звуками еще недавно громкого, мощного и гармонического голоса".2

1. См.: Новикова Д.М А.В.Кольцов - собиратель народных песен Московской губернии // Филологические записки. - Воронеж, 1971. - С.100.

2. Белинский В.Г. Поли. собр. соч.: В 13 томах. - М., 1955. - Т.9. - С.541.

В 1837-1840 годах были написаны лирические стихотворения, в исследовательской литературе иногда называющиеся песнями - "Два прощания", "Деревенская беда", "Последний поцелуй", "Ночь". Между тем, они отличаются от произведений, написанных в жанре "русской песни" сюжетными и композиционными особенностями, характерными для произведений балладного и романсного плана, которые мы и рассматриваем в своей работе.

Тематическое деление "русских песен" 1837-1842 годов представляется нам достаточно проблематичным, так как темой большинства песен является не какой-либо конкретный случай, событие, а человеческая судьба и то, как воспринимает судьбу герой того или иного произведения.

Поэт избирает преимущественно монологовую форму повествования, распространенную в фольклоре, и использует рад приемов, характерных для устной поэзии: сопоставление образа человека с различными явлениями природы ("Пора любви", "Деревенская беда", "Разлука"), целый ряд повторов и параллелизмов фольклорного типа ("Горе", "Измена суженой", "Первая песня Лихача. Кудрявича", "Песня вторая Лихача Кудрявича"), отрицательное сравнение в зачине ("Не весна тогда Жизнью веяла" и другие).

Традиционные мотивы и образная система русских народных лирических песен творчески используется поэтом. Застывшую фольклорную формулу он превращает в творческую речевую единицу, спрсобную вновь стать основой словотворчества, элементом субъективного использования. То, что в процессе синтезирования в фольклорном тексте превратилось в единое целое, поэт вновь подчиняет анализу и это дает ему возможность приобщиться к народной поэтике, оставаясь совершенно оригинальным.

Песни-романсы поэта посвящены преимущественно тради-цинной теме народных лирических песен - разлуке любящих. Но в отличие от народных песен этой тематики, построенных чаще всего, в форме диалога, Кольцов использует, в основном, монолог.

Кольцов сохраняет в произведениях романсного плана традиционные фольклорные обращения, пейзаж с отрицанием в зачине, характерные фольклорные эпитеты, анафоры. Но сильна в этих стихотворениях и литературная традиция, поэтому они и воспринимаются скорее как романс - жанр, более близкий явлениям литературного ряда, чем "русская песня".

Жанровые особенности романса определялись МЛ.Гаспаровым, Б.М. Эйхенбаумом, В.М.Жирмунским, В.Никоновым. Пожалуй, наиболее точным является следующее определение: "Романс - ...художественно развитая песня, сложная по психологическому рисунку и субъективная в своем лиризме".1

Чувства лирического героя в песнях-романсах Кольцова носят характер более личный, индивидуальный, чем в "русских песнях", часто они раскрывают внутренний мир самого автора-повествователя. Конечно, и в романсе образ героя и изображаемые события не лишены типичности, но они имеют более утонченные очертания, чем в песне. Мысль поэта, его воображение проникает в суть человеческих отношений, отмечая все изменения настроении, чувств, при этом соотнося их с изобразительно-выразительными средствами стиха. Литературные традиции обусловили некоторые особенности композиции, важнейшие событийно-содержательные ходы песен-романсов, некоторые их мотивы; языковая ткань этих произведений тоже несет приметы книжно-стилистические, интонации имеют экспрессивно-стилистическую окраску, характерную для произведений романсного плана.

Выводы, к которым мы приходим, анализируя "русские песни" и пссни-романсы, таковы: песенный жанр в творчестве поэта прошел определенный путь развития, обогащаясь более сложными изобразительными средствами романсного стиха, поэтому и появляется новая самобытная форма - песня-романе.

Фольклорное влияние, напевно-песенная интонация свойственны группе произведений, которые неоднократно анализиро-

1. Никонов В. Романс // Словарь литературоведческих терминов. - М., 1974. - С.331.

вались учеными, обращавшимися к творчеству поэта конца 30-х - начала 40-х годов - "Дума сокола", "Тоска по воле", "Путь", "Расчет с жизнью". Однако важнейшая черта поэтики этих произведений - биографизм - или упоминалась вскользь, или опускалась вовсе. Между тем, биографизм, по нашему мнению, следует признать одним из формообразующих элементов поэтики всей лирики поэта, включая произведения и этой группы. Мы обращаемся к этой особенности поэтики произведений Кольцова, используя бесценный, на наш взгляд, материал - письма поэта В.Г.Белинскому, В.Ф.Одоевскому, В.П.Боткину. Еще одной яркой чертой этих произведений, на наш взгляд, является особый кольцовский лиризм - образно-психологическое свойство стиха, которое определяется своеобразием эмоциональной тональности, глубиной подтекста, степенью сопереживания поэта тому, о чем он пишет.

Стремясь к новой, более объемной, чем песня, литературной форме, Кольцов создает в течение 1837-1842 годов "Последний поцелуй", "Пору любви", "Ночь", "Деревенскую беду" - произведения, отличающиеся усложненной композицией, развернутым сюжетом, событийностью, чего не знала ранняя лирика поэта.

Специфику элегий и посланий Кольцова этого периода творчества определяет их особый, исповедальный характер. Границы этих жанров стираются в творчестве поэта, и они воспринимаются как "сердечная история", "дружеское откровенное письмо, в котором высказываются сами собою излучины и состояния внутренние души".1

Элегии и послания представляют собой (в большей или меньшей степени) жизненное кредо поэта. Поэт писал о том, что составляло для него жизнь - неустанный труд, умение преодолевать беды, грусть и горе, переживаемые в одиночестве, радость от встреч и общения с людьми, глубокая вера в бога, терпение и огромная, удивительная сила души.

1. Гоголь Н.В. Поли. собр. соч.: В 8 томах. - М. - Л., 1962. - Т.8. - С.476.

Ранние элегии и послания представляли собой размышление о печальной преждевременной утрате, горькие раздумья о смерти и желание ее как избавления от страданий. Важнейшая черта лирического героя ранних элегий поэта - слабость и неспособность противостоять "бурс судеб". Эта слабость - не только чер-. та индивидуального облика. Она, по справедливому замечанию Л.Г.Фризмана, "прямо связана с романтической идеей всесилия судьбы, извечно торжествующей над помыслами и устремлениями человека".1

Лирический герой произведений элегического характера 1837-1842 годов - совершенно иной. Он исполнен надежд, желания жить, и даже грустные размышления его светлы и оптимистичны. Таков итог развития элегии и послания в творчестве поэта.

В заключении подводятся итоги исследования, формулируются основные положения диссертации, определяющие ее научную новизну, подчеркивается значение творчества A.B.Кольцова и его место в отечественной литературе.4*

Поэтическое дарование А.В.Кольцова оригинально и неподражаемо. Яркая поэтическая индивидуальность его проявилась в своеобразии подхода к темам, художественном мастерстве, народном характере его произведений, том месте, которое занимают они в русской поэзии и влиянии кольцовской лирики на дальнейшее развитие отечественной литературы. Работая в традиции близкой ему народной лирики, освоив многочисленные приемы народно-песенной поэтики, систематически используя их в своей лирике, подчиняя собственному авторскому стилю, поэт создал "русские песни", справедливо считающиеся непревзойденными образцами в этом жанре. Кроме того, поэт хорошо освоил литературную поэтическую культуру, ее традиции, проявившиеся в посланиях, лирических стихотворениях элегического и романсного характера.

1. Русская элегия XVIII - начала XIX века: Сборник. - Л., 1991. - С.11.

Традиции Кольцова, его мастерство стали отправной точкой и своего рода ориентиром в творчестве поэтов XIX и XX века -H.A. Некрасова, И.С.Никитина, И.З. Сурикова, Е.А. Разоренова, НА. Панова, С.Д. Дрожжина, С.А. Есенина, А.Т. Твардовского, М. Исаковского, Н. Рыленкова и многих других.

1. A.B.Кольцов и фольклор: традиционное и новаторское в поэтике // Русский фольклор: проблемы изучения и преподавания. Материалы Межрегиональной научно-практической конференции 24-27 сентября 1991. - Тамбов, 1991. - С.128-129..

2. A.B.Кольцов в школе // Роль художественной литературы в становлении личности школьника. - Тамбов, 1992. - С. 104-110.

3. А.В.Кольцов и фольклор: пути формирования поэтики // Тезисы докладов к научной конференции преподавателей (25-30 апреля 1994 т.) - Тамбов, 1992. - С.45-46.

4Г"Фольклористические интересы и собирательская деятельность A.B.Кольцова // Рукопись деп. в ИНИОН РАН

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

А. Кольцов - Собиратель народных песен

У всякого поэта есть свой учитель. Учителем Кольцова был русский народ, его поэзия.

А. Кольцов хотел, чтобы поэзия народа стала всеобщим достоянием, чтобы произведения фольклора печатали в книгах, как печатают произведения писателей. «Что хочешь - делай, - писал он издателю «Отечественных записок» А.А. Краевскому, - а песни пой: нам надобны!».

Кольцов записывал произведения фольклора. Начал он с пословиц. «Я собрал несколько пословиц, - сообщал поэт А.А. Краевскому в письме от 12 февраля 1837 г., - но не знаю, какие мне именно записывать: какие попало, или каких нет у Богдановича и Снегирева».

Вскоре Кольцов обратился к песням. «После присказок, - сообщал он тому же А.А. Краевскому в письме от 16 июля 1837 г., - я теперь собираю народные песни, и уж собрал немножко. Я за них принялся крепко». Через две недели он вновь писал Краевскому: «Не получая ответа на посланную Вам песню, теперь посылаю другую. Ответ мне ваш нужен в теперешнее время потому более, что я, как Вам уже писал, принялся собирать русские народные песни пристально».

Увидев, что труд его напрасен, что песен, записанных им, не публикуют, Кольцов был поражен. Он не мог понять, почему так происходит: ведь песни других собирателей тот же Краевский печатал! Кольцова же он не удостаивал даже письменным ответом. Поэт потерял надежду на Краевского. Он обратился за помощью к своему другу В.Г. Белинскому и отправил ему тетрадь с песнями. Произошло это в 1838 г. В ту пору Белинский был редактором «Московского наблюдателя» (этот журнал великий критик начал редактировать весной 1838 г., а ровно через год журнал был закрыт). Но Кольцова опять постигла неудача: собрание его песен не было напечатано. В письме от 15 августа 1840 г. поэт спрашивал В.Г. Белинского: «А русские народные песни, тетрадь, верно, вы потеряли?». Фразы этой было достаточно, чтобы потом обвинять Белинского в том, что он был невнимателен к воронежскому поэту, безразличен к поэзии народа и т. д. и т. п. Теперь, когда стали известны новые материалы, эти попреки кажутся нелепыми и жалкими. Нет, Белинский не потерял тетради Кольцова, и не он повинен в том, что записи поэта не были напечатаны.

Считалось, что записи поэта погибли, как погиб почти весь его воронежский архив. Оставалась надежда лишь на тетрадь, посланную Белинскому, но и она не находилась.

Первым упомянул о кольцовском сборнике песен биограф А.В. Кольцова М. де Пуле. В своей книге «А.В. Кольцов в его житейских и литературных делах и в семейной обстановке» он стремился доказать, что оценка творчества поэта Белинским ошибочна. И вот, задавшись целью показать «настоящего» Кольцова, де Пуле, говоря о народных песнях, собранных поэтом, заявил следующее: «Судя по немногим образцам, сохранившимся в бумагах А.А. Краевского (де Пуле было известно пять песен, записанных А.В. Кольцовым. - П.У.), Кольцов был плохой собиратель, а некоторые доставленные им песни и присказки не только циничны, но и глупы». Нет нужды опровергать эту клевету.

Своим высказыванием де Пуле преследовал две цели: опорочить и поэта, и его великого друга - В.Г. Белинского. Дело в том, что песни эти были из тетради, которую посылал Кольцов критику. Правда, самой тетради не находилось, но песни были переписаны рукою Белинского и предназначались для печати. Однако опубликовать их Белинскому не удалось. По свидетельству И.А. Бычкова, обнаружившего песни Кольцова, переписанные Белинским, в архиве А.А. Краевского «Песня о Ваньке-ключнике» («Как у князя было, у князя Волконского») «не была пропущена цензором к печати и зачеркнута красными чернилами». Возможно, такова была судьба и других песен А. Кольцова. Правда, одну из них («Во сыром-то бору брала Маша ягодки») В.Г. Белинский привел в своей статье о народной поэзии, которая была опубликована в «Отечественных записках» в 1841 г.

И вот с легкой руки либерального литературоведа пошла гулять молва о том, что Кольцов не умел записывать поэзию народа.

Подлинных записей Кольцова никто не видел, никто не представлял себе их объема и характера, однако выводы делались самые решительные. Так, А.И. Некрасов в своей статье «Кольцов и народная лирика (опыт параллельного анализа)» всерьез доказывал, что фольклор был чужд Кольцову, что истоки его творчества надо искать не в поэзии народа, а в лирике поэтов-песенников начала XIX века: «Ни одно стихотворение Кольцова, - заявлял он, - по своему содержанию не находит себе соответствия в народных песнях. Кольцов вводит в свои песни не только народные мотивы, и даже не их главным образом: целый ряд тем и настроений кольцовских песен не имеет себе подобных в народной лирике».

В.В. Данилов, не считая даже нужным приводить какие-либо доказательства, пошел еще дальше. Он писал: «Даже по отношению к живой народной песне, художественным воспроизведением которой признается поэзия Кольцова, он был равнодушен. А.А. Краевский побуждал Кольцова собирать народные песни, к которым сам он (Краевский. П.У.) относился идейно и придавал значение исключительного источника суждения о науке. Но Кольцов не усвоил от Краевского таких идей и когда начал собирать песни, простосердечно жаловался в одном письме к нему: «Уж какая скука их собирать!», и в другом письме снова повторял: «их собирать копотко и трудно». Как видим, Кольцов был далек от увлечения народностью».

Смысл признания Кольцова, что собирать народные песни «копотко и трудно», совершенно ясен: запись песен представлялась ему делом исключительно ответственным: многие записывали песню как стихотворение, а ведь песня не рассказывается, а поется: другие вели запись под диктовку, а какой метод лучший - неизвестно. Но в одном Данилов прав: идеи Краевского о фольклоре (о них мы скажем ниже) Кольцов действительно не усвоил, своим идейным вождем он признавал не Краевского, а Белинского.

Среди работ исследователей так называемого вульгарно-социологического направления характерна книга П.М. Соболева «А.В. Кольцов и устная лирика». К оценке фактов Соболев подошел уже с готовым мнением, которое было ему подсказано названными выше работами Некрасова и Данилова. Заметим, кстати, что Соболев часто даже не считает нужным высказывать свое мнение и целыми страницами цитирует этих авторов.

Соболев исходил из того, что А.В. Кольцов - не народный поэт, а выразитель идеологии мещанства, и, следовательно, его творчество - антинародно, чуждо народу и его поэзии. «Мы знаем, что поэтическое творчество Кольцова, - заявлял П.М. Соболев, - началось с подражания современным талантливому прасолу литературным авторитетам и что к фольклору интереса поэт никогда не имел». И далее: «Почти ничего не взявши непосредственно из крестьянского песенного фольклора, поэзия Кольцова и сама ничего или почти ничего не дала ему».

Лишь в наше время вопрос об отношении А.В. Кольцова к поэзии народа стал решительно пересматриваться. Не вводя в науку новых фактов, Р.В. Заборова уже на известном материале показала нелепость обвинений, предъявляемых Кольцову в равнодушии к поэзии народа, правильно сумела оценить собирательскую работу поэта и большую роль, которую сыграл в ней Белинский. В решении вопроса об отношении А.В. Кольцова к народному творчеству многое сделал и воронежский исследователь В.А. Тонков в ряде своих последних работ.

Однако подлинные записи песен Кольцова так и оставались утерянными. «Известно, что многие бумаги Кольцова, - писал Н.А. Янчук - попали на толкучий рынок после его смерти. Очень возможно, что были и тетради с записями песен, и теперь, очевидно, утрачена всякая надежда, чтоб они могли сохраниться где-нибудь в частных руках».

В тридцатых годах XIX в. группа любителей народной поэзии приступила к усиленному ее собиранию. Группу эту возглавлял энтузиаст-собиратель П.В. Киреевский, который посвятил любимому делу почти всю свою жизнь.

К записыванию песен П.В. Киреевский привлек многих образованных людей того времени, в первую очередь 9 членов своей семьи и семьи Языковых, П.М. Бестужеву, Е.М. Хомякову, Д.А. Валуева, Н.П. Киреевскую и других. Вскоре о собрании песен Киреевского заговорила вся культурная Россия. Со всех концов страны стали поступать к нему песни, собранные различными любителями. А.С. Пушкин и Н.В. Гоголь поддержали благородное дело, начатое П.В. Киреевским.

В руках Киреевского оказалось огромное множество материалов, составляющих ныне наше национальное богатство. Он проделал громадную работу, чтобы подготовить все собранное им к печати, но замечательному собирателю удалось опубликовать лишь небольшой сборник духовных стихов.

После смерти П.В. Киреевского архив его, не разобранный и даже не описанный, поступил в распоряжение Общества любителей российской словесности. Здесь им распоряжались кто как хотел, и многое бесследно исчезло.

В 60-х гг. XIX в. Общество любителей российской словесности предприняло издание материалов Киреевского, поручив это дело члену общества проф. П.А. Бессонову. Бессонов, интересовавшийся только эпической поэзией, выбрал из архива былины и исторические песни, опубликовав их в десяти томах (выпусках). Песни же лирические были изданы лишь в 1911-1929 гг. Поскольку материалы издавались разными людьми на протяжении почти целого столетия, характер изданий был крайне пестрым и разнокачественным. Многие напечатанные произведения не паспортизированы, не указано, кем, когда и от кого они записаны, что для науки крайне важно.

Года три-четыре тому назад пишущий эти строки поставил перед собой цель разобраться в этом сложном и огромном материале. Была составлена большая картотека всех собирателей и их записей. В этой картотеке оказалось много пробелов и темных мест.

Одно такое место меня особенно заинтересовало. П.В. Киреевский, издавая в 1848 г., свои «Русские народные песни» (духовные стихи, о которых речь шла выше), в «Предисловии» выразил благодарность тем лицам, которые доставляли ему песенные материалы. В числе этих лиц он назвал и А.Н. Кольцова, приславшего ему песни Воронежской губернии.

Сомнений не было, что А.Н. Кольцов - это А.В. Кольцов. Вообще следует отметить, что опечаток в книге много. Но вот что удивляло: имя Кольцова было названо, а ни одна из его песен в ту пору (так казалось вначале) в печатные издания не попала. В чем дело? Пришлось изучать все, что известно науке о Кольцове как собирателе песен. Результаты были неутешительными: все исследователи в один голос заявляли, что записи поэта бесследно исчезли.

Но след-то все-таки был. В 1846 г., П.В. Киреевский заявил, что записи Кольцова находятся в его архиве. После смерти П.В. Киреевского один из деятельных собирателей фольклора П.И. Якушкин и родственник П.В. Киреевского В.А. Елагин составили беглую, черновую опись архива. В этой описи вновь было подтверждено, что записи Кольцова хранятся в архиве Киреевского.

В 1868 г. П.А. Бессонов, издав седьмой выпуск «Песен, собранных П.В. Киреевским», вновь, хотя и глухо, подтверждает, что песни Кольцова находятся в собрании Киреевского. Комментируя песню «Ты взойди, взойди, солнце красное», Бессонов заявил: «Та же самая песня помещена в Новиковском песеннике, ч. III, а покойным А.В. Кольцовым записана в Воронеже и отдана для издания Белинскому. Но в обоих сих образцах, после того же, и прекрасно развитого, начала, изображается любовница, то в кручине по родным, то как убийца их, особенно брата».

Остается предполагать, что Бессонов имел в своих руках тетрадь Кольцова, посланную Белинскому. Ведь науке не было известно, какие песни поэт отослал Белинскому, а Бессонов не только называет песню, но и пересказывает ее содержание. Отсюда и можно было заключить, что Белинский передал тетрадь Кольцова Киреевскому для печатания. Однако на этот факт никто не обратил внимания, а записи Кольцова продолжали разыскивать где угодно, но только не там, где их нужно было искать.

Не обращено было внимание и на то, что песня «Как у князя было, князя, князя у Волконского», записанная Кольцовым, была напечатана Бессоновым в пятом выпуске «Песен» Киреевского (стр. 128-130).

Правда, Бессонов, вопреки обычному своему правилу, не сообщил даже, когда и кем эта песня была записана, но после опубликования ее текста А.И. Лященко в полном собрании сочинений А.В. Кольцова принадлежность ее Кольцову сомнений не вызывала.

Хотя Бессонов и занимался публикацией только эпической поэзии из собрания Киреевского, нельзя сказать, чтоб он не понимал значения песен Кольцова. Можно предположить, что кольцовские материалы он готовил к выпуску отдельным изданием. Об этом свидетельствует тот факт, что восемнадцать песен Кольцова были переписаны, должно быть, по его заданию в отдельную тетрадь (фамилию переписчика не удалось установить). Непонятно лишь, почему это издание не было осуществлено.

Еще более непонятным кажется то, что академик М.Н. Сперанский, предприняв публикацию всех не эпических материалов из собрания Киреевского, не издал песни Кольцова отдельной книгой и даже не включил их в «Новую серию» песен Киреевского. Ведь М.Н. Сперанский заявил: «Теперь оказалось возможным довести издание до полного конца и дать науке весь известный нам материал, собранный П.В. Киреевским и его усердными сотрудниками». Очевидно, произошло это потому, что рукопись Кольцова, как предполагалось, была утеряна. Но это невероятно. Архив в это время был уже на строжайше учете:

Разрешалось пользоваться им лишь по специальному документу;

Правда, издатели (П.А. Бессонов, М.Н. Сперанский) брали материалы на дом, но всякий раз они оставляли свои расписки о взятых имя рукописях (в делах архива сохранилось несколько таких расписок).

Судьба была безжалостна к Кольцову при жизни. Казалось, она преследовала его и в могиле. Кто и для чего мог похитить записи поэта? Работая в архиве, автор этих строк не раз убеждался, что заявление М.Н. Сперанского «о полном издании всех материалов Киреевского» не соответствует действительности: нам удалось найти много ценных неизданных материалов (некоторые из них уже находятся в печати).

Трудность поисков песен Кольцова состояла в том, что многие песни архива были переписаны набело, а черновых записей не сохранилось. Так, например, не сохранились собственноручные записи А.С. Пушкина. В беловых же записях имя собирателя часто не указывалось. Но ориентир был: две песни Кольцова, найденные в копиях Белинского, были опубликованы А.И. Лященко в полном собрании сочинений поэта. Их-то и нужно было разыскивать. Для этого требовалось сверить каждую бумажку, а их в архиве десятки тысяч!

Медленно шло дело. Но вот в одной из папок встретилась небольшая тетрадь с аккуратной надписью: «Народные песни». Одна за другой следуют песни, некоторые из них поражают своим содержанием - такие песни еще не печатались. Но кто записал их? Внимательно вчитываюсь в каждую букву, не упускал ни одной пометки, ни одного замечания. Возвращаюсь еще раз к титульному листу. Он почему-то кажется толще остальных листов тетради. Так и есть! Титульный лист склеился с другим. Отделяю их. На втором титульном листе четкая надпись:

Народные песни, собранные Алексеем Кольцовым. Воронеж. 1837.

Тетрадь открывается песней о Ваньке-ключнике («Как у князя было, у князя Волконского»).

В этой же папке нахожу тетрадь с надписью «Народные песни. III». Началась будничная, кропотливая, но захватывающая работа.

Больше всего труда ушло на разыскивание второй тетради: она была разорвана на отдельные листы, которые находились в разных папках.

Найденное превзошло все ожидания! Если в науке речь шла только об одной тетради Кольцова, посланной им Белинскому, то теперь их обнаружено пять. Три тетради озаглавлены «Народныя песни» и соответственно на каждой римскими цифрами поставлен номер: I, II и III. Имя Кольцова указано только на втором титульном листе первой тетради. Ни на одной из других тетрадей имя его более не встречается.

Бумага первых трех тетрадей одинаковая: голубовато-серая, выцветшая, без водяных знаков. Чернила - коричневые. Размер тетрадей 1/4 листа - формат современной школьной тетради.

Судя по почерку, это беловые тетради: зачеркнутые и замененные строчки и слова песен встречаются редко. Почерк аккуратный, ровный. Все листы пяти тетрадей сохранились полностью, за исключением одного листа из второй тетради. Во всех пяти тетрадях Кольцовым помечено 60 песен, причем 10 с повторной записью (тетрадь Белинского).

Возможно, что пока нашлось не все из собранного поэтом, но уже и то, что найдено, позволяет говорить о Кольцове как о крупнейшем собирателе фольклора своего времени. Особенно важно подчеркнуть, что принципы собирания и отбора материала у Кольцова были иные, чем у многих его современников, в частности славянофилов.

Приступая к собирательской работе, славянофилы ставили перед собой задачи, определяемые их философскими воззрениями. Как в политике они устремляли свой взгляд в допетровскую Русь, так и в народной поэзии они пытались найти свидетельства «безмятежной», счастливой и радостной жизни русского народа в прошлом. Старина, прошлое были предметом их основного интереса.

Недаром П.В. Киреевский в «Предисловии» к своему сборнику «Русских народных песен» заявлял: «На все времена года, на все главные праздники, на все главные события семейной жизни есть особые песни, носящие на себе печать глубокой древности, и особенно там, где меньше чувствительно городское влияние, русский крестьянин - верная отрасль своих предков, не отступавший от них даже и в мелких подробностях своего домашнего быта, - до сих пор поет эти древние песни, потому что они вполне сливаются с его чувствами и с его обычаями, так же, как выражали чувства и обычай своего пращура. Он дорожит своими песнями: можно сказать, что они составляют любимую и лучшую утеху его простой жизни».

Таким образом, с точки зрения П.В. Киреевского, народ живет стариной, дорожит ею как заветом своих предков. Современную жизнь народа, его стремления славянофилы не хотели замечать, как не хотели они замечать современной им поэзии народа.

А.В. Кольцов находился на принципиально иных позициях. Сам живя в гуще народа, зная его чаяния, Кольцов по-другому оценивал народную поэзию. Для него народные песни - отражение народной жизни. Он не идеализировал народ, видел его темные стороны и возмущался ими. «Я их переслушал (песен. - П.У.) много, да все, знаете ль, такая дрянь, что уши вянут: похабщиной битком набиты. Стыдно сказать, как наш русский простой народ бранчив». Но поэт стремился показать народ таким, каким он был в действительности, он не считал зазорным для себя собирать произведения фольклора, от которых другие отворачивались. Кольцов даже включил в свой сборник две песни, которые «похабщиной битком набиты».

Кольцов первым заметил рождение песен нового общественного класса - рабочих. Для него рабочие, как и крестьяне, - тоже «простой народ», интересами которого он жил.

В примечании к песне «Как у славного заводчика» поэт пишет: «В Москве поют на фабрике на семик».

Это свидетельствует о том, что он записывал не все, что случайно попадалось под руку, а отбирал материал, возможно, даже специально разыскивал его, стремясь дать полное представление о современной ему жизни народа.

Кольцовская запись рабочей песни - едва ли не единственная известная науке запись фольклора рабочих первой трети XIX в.

Собиратели-славянофилы пренебрежительно относились к поэзии рабочих и игнорировали ее.

Тот же П.В. Киреевский писал: «Нельзя не признать мрачной истины, в которой убедили меня многолетние занятия этим предметом (собиранием народных песен. - П.У.) вся их (песен. - П.У.) красота, все, что составляет существенное достоинство их характера, уже старина, и эта старина уже не возрождается в новых, себе подобных отраслях, как было в продолжение стольких веков. Неудивительно, если те, которые слыхали русские песни только в городах или по большим дорогам, мало дорожат ими. Это новое поколение песен, начинающее вытеснять прежние, в самом деле недостойно того, чтобы им дорожить... Настоящую прекрасную русскую песню должно искать в глуши, вдалеке от городов и от средоточий промышленной деятельности».

Поэзия рабочих раздражала славянофилов, очевидно, не столько своей формой, сколько содержанием. Уже первые-песни рабочих свидетельствовали о чувстве ненависти к эксплуатации, выражали протест против бесчеловечности.

Пропадай ты, Матюшин,

Со заводом со своим,

Со товаром со гнилым…

Эти слова песни, записанные Кольцовым, вошли во многие произведения рабочего фольклора.

Интересно отметить и то, что Кольцов записал несколько анти поповских песен.

Если анти поповские сказки первой половины XIX в., науке известны довольно широко, то анти поповские песни мы знаем лишь в немногих записях. Цензура сделала все, чтоб не допускать их в печать. Вспомним, даже в «Сказке о попе и работнике его Балде» А.С. Пушкина при опубликовании поп был заменен Купцом-Остолопом. В печать попадали лишь безобидные, шуточные анти поповские песни.

Песня же «Поп ты гулян, поп буян», записанная Кольцовым, является злой сатирой на духовенство. О том, что подобные произведения имели широкое распространение в России, свидетельствует В.Г. Белинский в своем знаменитом «Письме к Гоголю»: «Неужели Вы, автор «Ревизора» и «Мертвых душ», - писал Белинский, - неужели Вы искренно, от души, пропели гимн гнусному русскому духовенству. Неужели же в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества и русского народа?».

Особенно же широко в собрании Кольцова представлены записи традиционных крестьянских песен. Многие стороны крестьянской жизни нашли отражение в этих песнях: стремление к свободе («Ты воспой, ты воспой, душа соловьюшек») протест женщины против унизительного положения в семье («Попляшите, девушки»), осуждение социального неравенства (во многих песнях), протест против неравных браков («Не под свет заря занималася» и др.) и т. п.

Большинство этих песен известно и в других вариантах, но Кольцов, большой художник слова, строго отбирал лучшие из них. Возьмем для примера песню «Чернецкое пиво разымчиво было». В науке она представлена многими вариантами, но все они не идут ни в какое сравнение с записью Кольцова. Вот вариант, опубликованный в «Воронежских губернских ведомостях» в 1852 г.:

Как за морем диво - варил чернец пиво.

Разымчиво было, в голову вступило.

Нельзя мне тряхнуться, нельзя ворохнуться.

Разымчиво было, в шею вступило...

Разымчиво было, в рученьки вступило...

Разымчиво было, в ноженьки вступило...

Эта запись, в сущности, только еще вступление к песне, а не сама песня.

Собиратель (фамилия его неизвестна) записал, должно быть, первый попавшийся ему текст. Текст же Кольцова куда более выразителен:

Чернецкое пиво разымчиво было.

Чернечик, чернечик, чернечик.

Ты мой, - горюн молодой.

Вступила хмелина В буйну голову.

Чернечик - ты мой, - горюн молодой.

Березки я резал, Метелки вязал.

Березки - я резал, метелки вязал, метелки - вязал.

Метелки вязал, Я возок наклал.

Я возок - возок наклад.

Я возок наклал, Буренку впрягал.

Буренку - впрягал. В Москву отправлял,

«По метлы» - кричал, «по метлы» - кричал.

Случилося ехать Немецкой слободой.

Чернечик ты мой, горюн молодой.

Увидел он девчонку, сидит под окном.

Сидит - под окном. Сидит под окном,

Играет цветком. Играет - цветком.

Легонько подкрался. Тихонько сказал...

Тихонько - сказал. Тихонько сказал:

Я тебя люблю. Люблю - люблю.

Собрание Кольцова поражает современных исследователей не только оригинальностью содержания, но и совершенной для того времени техникой записи. В ту пору было еще в обычае записывать и издавать песни не такими, какими они поются народом, а обработанными и приглаженными по вкусу дворянского читателя. Правда, некоторые собиратели стремились воспроизвести текст песен возможно точнее и понимали, что обработка их недопустима. Эти собиратели добросовестно, под диктовку записывали песни часто даже с диалектными особенностями речи певца. Так, например, в 30-х гг. XIX в. записывал песни П.И. Перевлесский. Приведем для примера начало записанной им песни:

Ай, Дунюшка Хамина

По бережку ходила,

Тужить, плачить,

По раговской старане:

«Знать мне не бывать на тебе.

Пивца, винца не пивать,

Сладкай ватачки не кушати»…

Очевидно, что Перевлесский (в то время он был студентом Московского университета) стремился возможно точнее передать особенности песни. На первый взгляд, он достиг своей цели. На самом же деле это не так. фольклор поэт сборник

Может быть, запись Перевлесского и окажет полезную услугу диалектологам, но исследователя поэзии народа она удовлетворить не может. Все дело в том, что Перевлесский, записывая песню под диктовку певца, не сознавал, что это не рассказ, не стихотворение, а именно песня. Песня не сказывается, а поется, только во время пения проявляются все ее поэтические особенности. Записывать песни нужно не под диктовку, а во время их исполнения, пения. К этому простому и очевидному выводу наука подходила довольно медленно. Для Кольцова же он был совершенно ясен. Вот, например, приведенная выше песня, но уже в записи поэта:

Ай Дунюшка Фомина - Фомина,

По бережку ходила - ходила.

Правой ручкой махнула - махнула,

Сердечушком вздохнула - вздохнула.

«Ах свет, моя сторона - сторона.

Немецкая слобода - слобода,

Знать мне там не бывать - не бывать,

Вина, пива не пивать - не пивать.

Калачиков не едать - не едать...

Как видим, в записи Кольцова эта же песня приобрела характер музыкального, ритмически четко построенного произведения.

Отметим, что Кольцов не случайно, а вполне сознательно стал записывать песни во время исполнения. Об этом, в частности, свидетельствует следующий факт. Песня «Ты стой, моя роща» им была записана дважды - под диктовку и во время исполнения - пения. Он приводит обе эти записи, помещая их рядом и показывая тем самым, как много зависит от метода записи песни.

Сравним обе записи. Запись под диктовку:

Ты стой, моя роща,

Стой, не расцветай,

Стой, мил хороводец,

Стой, не расходись...

Запись во время исполнения:

Ой-ой Ты стой, моя роща, ой,

Ты стой, моя роща, стой, не расцветай,

Стой, не расцветай, ой стой, мил хороводец,

Ой Стой, мил хороводец, Стой, не расходись,

Стой, не расходись...

О принципиальном различии этих записей писал он Краевскому: «Надобно заметить: так. Как я ее записал, она имеет слова точные, из слова в слово; но поют в хороводе ее иначе. Все стихи у них повторяются несколько раз и большею частью перемешиваются, и есть при других стихах прибавление из гласных букв, частицы к стихам, например о, ой, оой, аой, ай-ой. У меня есть она и этак списана, и очень верно. Буде угодно, я вам пришлю. Эта песня удивительно как хороша на голос, жаль, что я не умею положить голоса».

Поскольку Кольцов рассматривал песни как выражение народной жизни, его интересовало не только их содержание, но и условия бытования и исполнения песен.

Часто, если содержание записи недостаточно ясно, Кольцов сопровождает ее примечаниями. Так, например, в песне «Не под свет заря занималась» рассказывается о том, как «негодный муж из мертвых восстал» и стал целовать свою жену. Содержание этой песни кажется нелепо-фантастическим. Из примечаний Кольцова все становится ясным: «В хороводе молодой парень ложится наземь. В головах стоят вместо отца и матери парень с девушкой. В ногах вместо жены - девушка. Хоровод поет песню. Девушка, заменяющая жену, в конце песни плачет. Мертвый встает, целуется с ней. Весь хоровод грохочет наповал».

Кольцов всегда стремился к точности и не позволял себе вносить никаких исправлений в текст песен. Об этом свидетельствуют копии тех песен, которые были отосланы им Белинскому. Разночтения в них совершенно ничтожны. Так, например, в песне «Ты взойди, ты взойди, красно солнушко» в тетради Белинского семнадцатая строка имела вид: «Хорошо лоточка изукрашена», в тетради № 1 она была изменена: «хорошо лотка изукрашена». В тетради Белинского тридцать первая строка читалась: «Она каялась»; в тетради № 1: «Она каилась» и т. п. Судя по всему, Кольцов приходил все к большему убеждению, что необходима фонетическая запись песен. Незначительная правка текста песен, которую делал Кольцов, шла именно в этом направлении.

Отметим следующую особенность записей Кольцова: в них обычно отсутствуют знаки препинания. Объясняется это не безграмотностью поэта. Ведь в тетради, посланной Белинскому, Кольцов всюду расставил знаки в соответствии с синтаксическими нормами того времени. Отсутствие же знаков в других тетрадях, очевидно, объясняется тем, что поэт столкнулся с неразрешимыми для него трудностями. Он понимал, что обычная расстановка знаков препинания нарушает интонационную структуру песен. Не зная, как лучше расставить знаки, он доверил это дело издателям. Заметим, что эта проблема не решена и до сих пор. Обычно синтаксические знаки в песнях ставятся в соответствии с грамматическими нормативами. Так поступили и мы, готовя к публикации песни, записанные Кольцовым.

Обычно Кольцов не различает отрицательных частиц «не» и «ни» и пишет «ни», причем с глаголами «ни» у него пишется вместе. В нашей публикации частицы «не» и «ни» печатаются в соответствии с грамматическими нормами.

Не употребляет обычно Кольцов и больших букв там, где это необходимо.

В остальных случаях мы сохранили фонетическую запись Кольцова: тово, гуляить, заставляить, пролуб, возми, слати (вместо стлати), що ж (вместо что ж) и т. д. и т. п. Одним словом, если написание Кольцова имеет какое-нибудь значение для уяснения произношения слова, то оно всюду сохраняется. Песни, записанные Кольцовым, еще долго будут изучать специалисты, но уже теперь ясно, как велико значение их. Они обогащают песенную культуру нашего народа, а исследователям дают ранее им не известный материал. Помогут они и более углубленно изучить творческие истоки одного из самых выдающихся наших национальных поэтов.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Детские и юношеские годы А.В. Кольцова, его самообразование и развитие литературного таланта. Тематика и главные герои песен и дум русского поэта, роль природы в его творчестве. Отношения с Белинским и письма Кольцова, его болезнь и ранняя смерть.

реферат , добавлен 05.01.2013


Особенности детского фольклора, его самобытность и оригинальность как феномена культуры и устного народного творчества. Происхождение, содержание, сюжет, образная система колыбельных песен и прибауток, механизм действия пестушек и структура потешек.

реферат , добавлен 13.11.2009


Подходы искусствоведов к классификации русской народной песни. Примеры из песен где присутствует явное повторение ключевых слов. Образ розы и березы в народном творчестве. Понятие символа. Повтор как средство художественной выразительности, происхождение.

контрольная работа , добавлен 22.01.2016


Изучение творчества О.Э. Мандельштама, которое представляет собой редкий пример единства поэзии и судьбы. Культурно-исторические образы в поэзии О. Мандельштама, литературный анализ стихов из сборника "Камень". Художественная эстетика в творчестве поэта.

курсовая работа , добавлен 21.11.2010


Жизнь и творчество русского советского поэта, сценариста, драматурга, автора и исполнителя собственных песен Александра Аркадьевича Галича. Детство и юность, начало творчества. Политическая острота песен Галича, конфликт с властями, высылка и смерть.

презентация , добавлен 28.04.2011


Тема поэта и поэзии является одной из важнейших тем в творчестве Н.А. Некрасова. Она протянута через несколько его произведений, в частности "Поэт и гражданин" и "Элегия".

сочинение , добавлен 16.12.2002


Формирование творческого пути Роберта Бернса и тематика его произведений. Место любовной лирики в творчестве шотландского поэта. Использование Р. Бернсом фольклора Шотландии, сюжетов и приемов народных баллад при создании собственных произведений.

презентация , добавлен 13.11.2016


Обзор взаимоотношения русской поэзии и фольклора. Изучение произведений А.С. Пушкина с точки зрения воплощения фольклорных традиций в его лирике. Анализ связи стихотворений поэта с народными песнями. Знакомство с лирикой А.С. Пушкина в детском саду.

курсовая работа , добавлен 22.09.2013


Тема поэта и поэзии в творчестве В. Маяковского. Особенности таких произведений русского поэта, как "Приказ №2 по армии искусств", "Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче", предсмертного письма "Всем", поэма "Во весь голос".

презентация , добавлен 17.04.2011


Описание основных фактов из жизни Сергея Александровича Есенина. Их отражение в творчестве и проявление в ведущих мотивах его произведений. Признание первого стихотворения поэта. Отношение Есенина к революции. Самобытность его поэзии. Образ жизни поэта.

Алексей Васильевич Кольцов родился 3 октября 1809 года в Воронеже, в зажиточной мещанской семье Василия Петровича Кольцова. С девяти лет Кольцов учился грамоте на дому и проявил столь незаурядные способности, что в 1820 году смог поступить в уездное училище, минуя приходское. Проучился он в нем один год и четыре месяца: из второго класса отец взял его в помощники. Но страсть к чтению, любовь к книге уже проснулись в мальчике.

В 1825 году Кольцов купил на базаре сборник стихов И. И. Дмитриева и пережил глубокое потрясение, познакомившись с его русскими песнями «Стонет сизый голубочек», «Ах, когда б я прежде знала». Он убежал в сад и стал распевать в одиночестве эти стихи. К концу 1830-х годов Кольцов становится известным в культурном кругу провинциального Воронежа «поэтом-прасолом», «самоучкой» , «стихотворцем-мещанином». Он сблизился с А. П. Серебрянским, сыном сельского священника, студентом Воронежской семинарии, поэтом, талантливым исполнителем своих и чужих стихов.

В 1827 году, «на заре туманной юности», Кольцов переживает тяжелую сердечную драму. В доме отца жила крепостная прислуга, горничная Дуняша, девушка редкой красоты и душевной кротости. Юноша страстно полюбил ее, но отец счел унизительным родство со служанкой и во время отъезда сына в степь продал Дуняшу в отдаленную казацкую станицу, Кольцов слег в горячке и едва не умер. Оправившись от болезни, он пускается в степь на поиски невесты, оказавшиеся безрезультатными. Неутешное свое горе поэт выплакал в стихах «Первая любовь», «Измена суженой».

В 1831 году Кольцов выходит в большую литературу с помощью Н. В. Станкевича, который встретился с поэтом в Воронеже и обратил внимание на его незаурядное дарование.

Летом 1837 года Кольцова навещает в Воронеже Жуковский. Этот визит возвышает поэта в глазах отца, который к литературным трудам сына относился прохладно, однако ценил связи с высокопоставленными людьми, используя их для продвижения торговых предприятий и успешного решения судебных дел.

В 1838 году он охотно отпускает сына в Петербург, где поэт посещает театры, увлекается музыкой и философией, тесно сближается с Белинским. Под влиянием критика он обращается к философской поэзии, создавая одну за другой свои «думы». В этот период происходит стремительный интеллектуальный рост Кольцова, достигает расцвета его поэтический талант.

Невыгодно завершив свои торговые дела, прожив вырученные деньги, Кольцов возвращается в Воронеж к разъяренному отцу. Охлаждение сына к хозяйственным хлопотам вызывает у отца упреки «грамотею» и «писаке». Начинаются ссоры. В семейный конфликт втягивается некогда близкая поэту, любимая им сестра Анисья. Драму довершает скоропостижная чахотка, которая сводит Кольцова в могилу 29 октября 1842 года, тридцати трех лет от роду.

В 1846 году выходит в свет подготовленное Белинским первое посмертное издание стихотворений Кольцова. Поэт вырос среди степей и мужиков. Он не для фразы, не для красного словца, не воображением, не мечтою, а душою, сердцем, кровью любил русскую природу и все хорошее и прекрасное, что, как зародыш, как возможность, живет в натуре русского селянина. Не на словах, а на деле сочувствовал он простому народу в его горестях, радостях и наслаждениях.

Песням Кольцова нельзя подобрать какой-нибудь «прототип» среди известных фольклорных текстов. Он сам творил песни в народном духе, овладев им настолько, что в его поэзии создается мир народной песни, сохраняющий все признаки фольклорного искусства, но уже и поднимающийся в область собственно литературного творчества. В «русских песнях» поэта ощущается общенациональная основа.

Кольцов поэтизирует праздничные стороны трудовой жизни крестьянина, которые не только скрашивают и наделяют смыслом тяжелый его труд, но и придают особую силу, стойкость и выносливость, охраняют его душу от разрушительных воздействий окружающей реальности.

Поэтическое восприятие природы и человека у Кольцова настолько целостно и так слито с народным миросозерцанием, что снимается типичная в литературной поэзии условность эпитетов, сравнений, уподоблений. Поэт не стилизует свои «русские песни» под фольклор, а творит поэзию в духе народной песни, оживляет и воскрешает, творчески развертывает застывшие в фольклоре традиционные образы.

В «Тоске по воле» образ «сокола» теряет обычную в фольклоре аллегорическую условность, а превращается в целостный образ «человека-птицы»:

А теперь, как крылья быстрые
Судьба злая мне подрезала
И друзья мои товарищи
Одного меня все кинули…
Гой ты, сила пододонная!
От тебя я службы требую –
Дай мне волю, волю прежнюю!
А душой тебе я кланяюсь…

Герой Кольцова знает горе и неудачу, но относится к ним без уныния. Хотя это горе у него из тех, что "годами качает", оно не повергает кольцовского молодца в смирение, а толкает к поиску разумного и смелого выхода:

Чтоб порой пред бедой
За себя постоять,
Под грозой роковой
Назад шагу не дать.

Современники видели в лирике поэта что-то пророческое. Поэзия Кольцова оказала большое влияние на русскую литературу. Под обаянием его «свежей», «ненадломленной» песни находился в 1850-е годы А. А. Фет; демократические народно-крестьянские и религиозные мотивы его развивали в своем творчестве Некрасов и поэты его школы; Г. И. Успенский вдохновлялся поэзией Кольцова, работая над очерками «Крестьянин и крестьянский труд» и «Власть земли».

Белинский считал, что «русские звуки поэзии Кольцова должны породить много новых мотивов национальной русской музыки». Так оно и случилось: русскими песнями и романсами поэта вдохновлялись А. С. Даргомыжский и Н. А. Римский-Корсаков, М. П. Мусоргский и М. А. Балакирев.

18. «Миргород» Н.В.Гоголя. Проблематика, идейное содержание цикла повестей. «Тарас Бульба». Проблематика, идейное содержание повести. Основные образы. Художественное мастерство писателя.

Николай Васильевич Гоголь – выдающийся мастер слова, гениальный прозаик и непревзойдённый сатирик. В то время, когда Гоголь начинал свою литературную деятельность, главным вопросом общественного развития в России был вопрос об уничтожении крепостного права. Продолжаю гуманистические, антикрепостнические традиции Радищева, Фонвизина, Пушкина и Грибоедова, Гоголь своим уничтожающим смехом разит этот строй и содействует развитию в России демократических прогрессивных идей.

“Повести, служащие продолжением “вечеров на Хуторе близ Диканьки” – таков подзаголовок “Миргорода”. И содержанием и характерными особенностями своего стиля эта книга открывала новый этап в творческом развитии Гоголя. В изображении быта и нравов миргородских помещиков уже нет места романтике и красоте. Жизнь человека здесь опутана паутиной мелочных интересов. Нет в этой жизни ни высокой романтической мечты, ни песни, ни вдохновения. Тут царство корысти и пошлости.

В “Миргороде” Гоголь расстался с образом простодушного рассказчика и выступил перед читателями как художник, смело вскрывающий социальные противоречия современности.

От весёлых и романтических парубков и дивчин, вдохновенно-поэтических описаний украинской природы Гоголь перешёл к изображению прозы жизни. В этой книге резко выражено критическое отношение писателя к затхлому быту старосветских помещиков и пошлости миргородских “существователей”.

Реалистические и сатирические мотивы гоголевского творчества углубляются в “Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем”. История глупой тяжбы двух миргородских обывателей осмыслена Гоголем в остро обличительном плане. Жизнь этих обывателей лишена атмосферы патриархальной простоты и наивности. Поведение обоих героев возбуждает в писателе не мягкую усмешку, но чувство горечи и гнева: “Скучно на этом свете, господа!” Эта резкая замена юмористической тональности обнажённо сатирической с предельной ясностью раскрывает смысл повести. С виду забавный, весёлый анекдот превращается в сознании читателя в глубоко драматическую картину действительности.

Гоголь с присущей ему обстоятельностью вглядывается в характеры своих героев: двух закадычных приятелей. Они – “два единственные друга” в Миргороде – Перерепенко и Довгочхун. Но каждый из них себе на уме. Казалось, нет такой силы, способной расстроить их дружбу. Однако глупый случай вызвал взрыв, возбудив ненависть одного к другому. И в один несчастный день приятели стали врагами.

Ивану Ивановичу очень не хватает ружья, которое он увидел у Ивана Никифоровича. Ружьё – не просто “хорошая вещь”, оно должно укрепить Ивана Ивановича в сознании его дворянского первородства. Дворянство-то у него, впрочем, не родовое, а благоприобретённое: отец его был в духовном звании. Тем важнее ему иметь собственное ружьё! Но Иван Никифорович тоже дворянин, да ещё всамделишный, потомственный! Ружьё и ему необходимо, хотя с тех пор, как купил его у турчина и имел в виду записаться в милицию, он ещё не сделал из него ни единого выстрела. Он считает кощунством променять столь “благородную вещь” на бурую свинью да два мешка с овсом. Потому-то так и воспалился Иван Никифорович и с языка его слетел этот злосчастный “гусак”.

В этой повести ещё гораздо сильнее, чем в предшествующей, даёт себя чувствовать ироническая манера гоголевского письма. Сатира Гоголя никогда не раскрывается обнажённо. Его отношение к миру кажется добродушным, незлобивым, приветливым. Ну в самом деле, что же можно сказать худого о таком прекрасном человеке, как Иван Иванович Перерепенко! Природная доброта так и бьёт ключом из Ивана Ивановича. Каждое воскресенье он надевает свою знаменитую бекешу и отправляется в церковь. А после службы он, побуждаемый природной добротой, обязательно обойдёт нищих. Увидит нищенку и заведёт с ней сердечный разговор. Та ожидает милостыню, он поговорит-поговорит и уйдёт прочь.

Так-то и выглядит “природная доброта” и сердобольность Ивана Ивановича, оборачивающиеся лицемерием и совершенной жестокостью. “Очень хороший также человек Иван Никифорович”. “Также” – очевидно, он человек такой же доброй души. Нет у Гоголя в этой повести прямых обличений, но обличительная направленность его письма достигает необыкновенной силы. Его ирония кажется добродушной и незлобивой, но сколько же в ней истинного негодования и сатирического огня! Впервые в этой повести мишенью гоголевской сатиры становится и чиновничество. Здесь и судья Демьян Демьянович, и подсудок Дорофей Трофимович, и секретарь суда Тарас Тихонович, и безымянный канцелярский служащий, с “глазами, глядевшими скоса и пьяна”, со своим помощником, от дыхания которых “комната присутствия превратилась было на время в питейный дом”, и городничий Пётр Фёдорович. Все эти персонажи кажутся нам прообразами героев “Ревизора” и чиновников губернского города из “Мёртвых душ”.

Композиция “Миргорода” отражает широту восприятия Гоголем современной действительности и вместе с тем свидетельствует о размахе и широте его художественных исканий.

Все четыре повести “миргородского” цикла связаны внутренним единством идейного и художественного замысла.

Вместе с тем каждая из них имеет и свои отличительные стилевые особенности. Своеобразие “Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем” состоит в том, что здесь наиболее отчётливо и ярко выражен свойственный Гоголю приём сатирической иронии. Повествование в этом произведении, как и в “Старосветских помещиках”, ведётся от первого лица – не от автора, но от некоего вымышленного рассказчика, наивного и простодушного. Это он и восторгается доблестью и благородством Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича. Это его приводят в умиление “прекрасная лужа” Миргорода, “славная бекеша” одного из героев повести и широченные шаровары другого. И чем сильнее выражаются его восторги, тем очевиднее для читателя раскрывается пустота и ничтожество этих персонажей.

Нетрудно заметить, что рассказчик выступает как выразитель самосознания народа. В том, как Рудый Панько воспринимает и оценивает явления действительности, проглядывает юмор и усмешка самого Гоголя. Пасечник является выразителем нравственной позиции автора. В “Миргороде” художественная задача рассказчика другая. Уже в “Старосветских помещиках” его нельзя отождествлять с автором. А в повести о ссоре он ещё более отдалён от него. Ирония Гоголя здесь совсем обнажена. И мы догадываемся, что предметом гоголевской сатиры является, по существу, и образ рассказчика. Он помогает более полному решению поставленной писателем сатирической задачи.

Лишь один раз предстаёт перед нами в повести о ссоре образ рассказчика, которого не коснулась авторская ирония, в заключительной фразе повести: “Скучно на этом свете, господа!” Это сам Гоголь словно раздвинул рамки повести и вошёл в неё, чтобы открыто и гневно, без тени иронии произнести свой приговор. Эта фраза венчает не только повесть о ссоре, но и весь “миргородский” цикл. Здесь – зерно всей книги. Тонко и точно заметил Белинский: “Повести Гоголя смешны, когда вы их читаете, и печальны, когда вы их прочтёте”. На всём протяжении книги писатель творит суд над людской пошлостью, становящейся как бы символом современной жизни. Но именно здесь, в конце повести о ссоре, Гоголь открыто, от своего собственного имени выносит окончательный приговор этой жизни.

В “Старосветских помещиках” и “Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем” Гоголь впервые выступил перед читателями как “поэт жизни действительной”, как художник, смело обличающий уродство общественных отношений крепостнической России. Смех Гоголя творил великое дело. Он обладал огромной разрушительной силой. Он уничтожал легенду о незыблемости феодально-помещичьих устоев, развенчивал созданный вокруг них ореол мнимого могущества, выставлял на “всенародные очи” всю мерзость и несостоятельность современного писателю политического режима, творил суд над ним, будил веру в возможность иной, более совершенной действительности.

Николай Васильевич Гоголь - один из самых таинственных и загадочных русских писателей.
Воссоздавая на страницах повести эпоху героического прошлого своей Родины, Гоголь передает все оттенки чувств, волнений и страданий украинского народа - гордых и воинственных казаков, со всеми их достоинствами и недостатками, храбростью и трусостью, добротой и жестокостью, чувством братства и предательства.

Повесть "Тарас Бульба" - это героическое освещение эпохи, характеров, нравов, необычайная экспрессия стиля, неистовая яркость словесных красок. "...Разве здесь не все казачество, с его удалью, разгульною жизнью, беспечностью и ленью, его буйными оргиями и кровавыми набегами". Обретение прошлого достигается у Гоголя не скрупулезным показом исторической хроники, не археологической тщательностью деталей, а обобщением событий, романтической наполненностью образов, когда драматические судьбы героев приобретают эпический размах.

Петербургские повести Н.В. Гоголя. Проблематика, идейное содержание. Художественное своеобразие повестей. Роль фантастического начала.

Сегодняшнее писательское искусство признает Н. В. Гоголя своим наставником. Он был один из выдающихся деятелей русской прозы. Смех в его творчестве соединен с трагическими потрясениями. Хотя его произведения отличаются красочностью языка и простотой сюжета, сам Гоголь был человеком, постоянно удивляющим и немного таинственным. Его "Петербургские повести" оказали огромное влияние на развитие культуры в России. Русской литературе северная столица виделась "фантастическим" городом: в его едином образе совмещались и переходили друг в друга очень противоположные облики - величие и ничтожество, красота и блеск императорского окружения и темная жизнь бедняков. Мы видим, читая повести Гоголя, как это противоречие разрастается, получая все новые оттенки в красивых эпитетах и образных гиперболах.

"Записки сумасшедшего" - это единственное в творчестве Гоголя произведение, написанное как исповедь, как рассказ героя о себе. Он ведет свой внутренний монолог, "говорит сам в себе", во внешней же жизни он другой. Перед генералом и его дочкой, он хотел бы много сказать и спросить, но никак не мог. Это различие его внутреннего и внешнего мира сводит его с ума. Героя мучает вопрос о собственной самооценке. Так как никто за ним таковой не признает, он должен выяснить это для себя сам. Разглядывая свои достоинства и недостатки, Поприщин разговаривает сам с собой. Вот, например, его игривое замечание: "Что это за бестия наш брат чиновник! Ей-богу, не уступит никакому офицеру, пройди какая-нибудь в шляпке, непременно зацепит". Этот тон легкой пошлости, думает наш персонаж, должен показывать, что "все у меня в порядке, и я большой любитель до шуток". Но это не настоящий Поприщин. Он только хотел бы быть таким. На самом же деле замечания его слишком резки, в них чувствуется неуверенность, которая его выдает. Многие мысли автора записок кажутся грубыми, но ведь таким и звучит для него тон независимого человека, которым пытается себя считать.

В отличие от других произведений Гоголя, в "Записках сумасшедшего" прямо слышится в каждом слове пошлость и трагизм - две краски петербургского мира. В попытке оценить себя Попрыщин руководствуется только ценными для себя понятиями: чин и звание. Поэтому он стремится поближе "рассмотреть жизнь этих господ" и в сладкой мечте фантазирует, что "станем и мы полковником и заведем себе репутацию". Но его "бедное богатство" достается камер-юнкеру, и Попрыщин пытается вдуматься глубже: "Отчего происходят все эти разности? Отчего я титулярный советник и с какой стати я титулярный советник? ". Вмиг перепрыгнуты все мечты о том, чтобы быть полковником. Для Попрыщина теперь они мелки и незаметны. Герой ставит себя над теми, кто в жизни выше его. Его рассуждения об "исполинских делах" и есть сумасшествие. Но именно поэтому на испанском короле записки и заканчиваются.

Заключительный монолог - уже не речь прежнего Поприщина, а лирика Гоголя. Сознание человеком своего несчастья рождает у Гоголя любимый образ дороги, тройки и колокольчика. "Дорога мчит через весь свет в каких-то космических далях; куда несет она человека? .... Взвейтесь кони и несите меня с этого света! ". Так разрешаются поиски бедным человеком своего места в мире: не титулярный советник, и не полковник, и не испанский король, а "ему нет места на свете! ".

Все повести петербургского цикла составляют истинную художественную энциклопедию чиновничей жизни и психологии. В них вырастает монументальный образ гоголевского Петербурга, где личность нерасторжимо связана с миром вещей, внешнего порядка, системы искусственного, притворного поведения. Здесь властвует сила чина, нивилкрующая личность. Чин для Поприщина является некоей великой ценностью, критерием справедливости и счастья. Освободившись от этой иллюзии, бедный Поприщин открывает новую истину: "Все, что есть лучшего на свете, все достается или камер-юнкерам, или генералам". Негодуя на такую несправедливость, больная душа героя рождает воображаемую месть с помощью воображаемого достижения власти (он становится королем Испании). Месть виновникам всех несчастий и несправедливостей в мире -"чиновным отцам" "патриотам", которые "мать, отца, бога продадут за деньги, честолюбцы, христопродавцы! ....".

Всеобщая обезличенность чином для Гоголя - некий глобальный социальный закон. Он губителен для всех, для людей, стоящих на любой ступени социальной лестницы. Об этом хочет предупредить человечество Гоголь. Все страшные последствия этого явления показывает нам великий классик-реалист, изображая с критической беспощадностью героев петербургских повестей. Он "первый представил нас нам в настоящем виде, первый научил нас знать наши недостатки и гнушаться ими, " этим, считал Чернышевский, Гоголь осуществлял великую художественную функцию литературы: двигать "вперед свою нацию".

Роль фантастического начала

В основе петербургских повестей лежит необыкновенная история, чрезвычайное происшествие. У человека пропал нос, у другого сняли новую шинель, приобрести которую он дерзновенно мечтал всю жизнь, третий воскресает в фигуре директора департамента, мечтающего об ордене. Каждая повесть выражает одну из характерных особенностей поэтики абсурда Гоголя – сочетание фантастического происшествия и реально-бытовых подробностей в описании жизни чиновничьего Петербурга.

«Нос». Ковалеву приснился странный сон, будто от него убежал нос. Нос начал жить своей самостоятельной жизнью. Получил высокую должность и свободно прогуливался по городу. От такого недоумения, Ковалев принял все приснившееся ему за действительность, за жизнь. Но он даже не понял, что благодаря такому положению, в какое он попал во время сновидения, раскрылась вся пустота его жизни, вся унизительность – состоять при собственном носе. Эта не значительная часть тела на самом деле имеет важнейшее значение в его жизни.

Событие – находка носа в печёном хлебе невероятное, но и вероятности своей оплошности исключить герой не может: «Черт его знает, как это сделалось… Пьян ли я вчера возвратился или нет, уж наверно сказать не могу» что равносильно признанию своей вины. Испорченность и глупость Ивана Яковлевича не реальность?

В жалкой душе Ковалева, в его мелкой, никому не нужной работе, в циничной жизненной позиции автор прозрел вероятность кризиса. Пытаясь раскрыть проблему Ковалева, писатель ставит проблему и дает нам возможность увидеть в сновидениях героя свои собственные сны, призывает к сознанию и критической оценки жизни и деятельности «майора» Ковалева.

«Глупая речь и тем более речь сумасшедшего алогичны, бессмысленны, но характеризуют субъект речи, и потому это реальный речевой акт метафорический характер носа, условное «как если бы: …» «снимаются» сущностью персонажей, глубокой их жизненностью.

События повести абсурдны, но ведь и ее персонажи по-своему абсурдны, будучи, однако, не только вполне реальными, но и массовым типом». .

«Слухи, молва – это коллективное «творчество», в котором сложно отличить правду от вымысла, и этот плод праздного воображения постоянно привлекал внимание писателя; в нем видел он замысловатый синтез правды и вымысла, весьма актуальный для его творчества, в центре которого феномен «фантастического» человека. Ведь слухи, даже самые невероятные, это детище человека, человека что ни на есть реального. Вот почему и фантастические приключения носа и его «посессора» майора Ковалева отражают реалии человеческого бытия» .

Все в этой повести кажется абсолютно достоверным. Все происходит «как в жизни». А. Григорьев называл «Нос» «оригинальнейшим и причудливейшим произведением, где все фантастично и вместе с тем все в высшей степени поэтическая правда» .

Фантастический сюжет рассказан Гоголем, как история абсолютно реальная. В этом соединении фантастики и реальности особенно интересен знаменитый эпизод в Казанском соборе. Ковалев встречает там свой собственный нос, который стоял в стороне и с выражением величайшей набожности предавался своим религиозным чувствам. Нос, судя по его мундиру и шляпе с плюмажем, оказался статским советником, т.е. чином старше Ковалева. Нос Ковалева зажил самостоятельной жизнью. Нетрудно представить себе, сколь велико было возмущение коллежского асессора. Но беда-то заключается в том, что Ковалев не может дать волю своему возмущению, ибо его собственный нос состоял в чине гораздо более высоком, чем он сам. Диалог коллежского асессора со своим носом точно имитирует разговор двух неравных по рангу чиновников: смиренно просительную интонацию речи Ковалева и самодовольно - начальственную фразеологию носа. И нет здесь ни малейшей пародии, диалог выдержан в совершенно реалистическом духе, он абсолютно правдоподобен.

Интересно, что в первоначальном варианте повести все случившееся с Ковалевым происходит во сне. Этот мотив сновидения проскальзывает уже в самом начале. Встав утром и обнаружив вместо носа «совершенно гладкое место», Ковалев испугался, ущипнув себя, чтобы узнать, не спит ли он. Это место почти в таком же виде сохранилось в окончательной редакции. Но вот в конце повести есть существенное разночтение между обеими редакциями. В черновом тексте читаем: «Впрочем все это, что ни описано здесь, виделось майору во сне». В окончательной редакции мотив сновидения устранен. Таким образом, писатель сознательно подчеркивает эффект «совместимости» фантастического происшествия и ненормальность царящих в мире человеческих отношений.

Абсурд «Носа» нисколько не мешает нам ощутить реалистическую картину жизни чиновничьего Петербурга.

2.2 «Шинель» - самая загадочная повесть петербургского цикла.

«Шинель – самая загадочная, на наш взгляд, повесть петербургского цикла Н.В.Гоголя. В ней так же, как и в повести «Нос», по словам В.М.Марковича, «реальность и фантастика переплетаются, их границы неразличимы».

Абсурд вырастает в повести писателя из повседневной действительности, казалось бы понятной, прозаичной и естественной. Но такой она только кажется. Сам город, где живут герои Н.В.Гоголя, в известной степени ненормален. Климат его губителен, и время течет не так, как везде. От первых морозов, заставивших Акакия Акакиевича задуматься о новой шинели, до получения ее проходит полгода. На дворе апрель-май, а между тем «начались уже довольно крепкие морозы, и, казалось, грозили еще более усилиться» Видимо, холод воспринимается как непреходящее состояние изображаемого мира. Холод ассоциируется с севером, а север в мифологическом сознании – царство мертвых. Ледяным холодом пронизаны и отношения между людьми, потому что определяющим является не любовь, не дружеские чувства, а место в Табели о рангах, чин. В этом ненормальном мире люди стремятся избавиться от души, мешающей им «встроиться» в бюрократическую систему, а вещи «очеловечиваются». Шинель делается Акакию Акакиевичу «приятной подругой жизни», согласившейся «проходить вместе жизненную дорогу». Именно шинель становится заглавной героиней повести, определяя перепетии сюжета, неся свою «вечную идею».

В мире абсурда Гоголя может все измениться на свою противоположность. Так, кроткий титулярный советник становится грозным разбойником, а строгий генерал, приводящий в трепет подчиненных, сам дрожит от страха. Площадь, на которой ограбили Башмачкина, названа автором «бесконечной». Она одновременно и «пустыня, и «море». Но мир, где все непрерывно меняется, по сути своей неподвижен и в этой неподвижности вечен.

Скорбная повесть об украденной шинели, по словам Н.В. Гоголя, «неожиданно принимает фантастическое окончание». Привидение, в котором был узнан скончавшийся Акакий Акакиевич, сдирало со всех шинели, «не разбирая чина и звания».

Для передачи событий широко используется форма слухов, вводится особый тип сообщения от повествователя – сообщения о факте, якобы случившемся в действительности, но не имевшем законченного определенного результата. Особенно тонко обработано то место, где повествуется о нападении «мертвеца» на значительное лицо.

Замечательная особенность этого текста в том, что в нем опущен «утаен» глагол, выражающий «акт слушания». Значительное лицо не слышало реплику «мертвеца». Оно ее видело. Реплика была немой, она озвучена внутренним потрясенным чувством другого лица. Перед этим почти незаметно проведена психологическая мотивировка «встречи…». Сообщается о добрых задатках значительного лица, говорится о том впечатлении, какое произвела на него смерть Акакия Акакиевича. Благодаря этому, по словам Ю.В. Манна «фантастика искусственно придвинута к самой грани реального» .

В повести «Шинель» Н.В.Гоголь использует особую форму фантастики - алогизм в речи повествователя.

При этом явлении констатируются какие-то черты и качества персонажей, требующие при этом подтверждения, но утверждающие совсем другое. Мы можем рассмотреть это явление как элемент нефантастической фантастики. Итак, в одном департаменте служил один чиновник, чиновник нельзя сказать чтобы очень замечательный: низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным… Явление алогизма заключается во вполне логичном повествовании. Алогизм в «Шинели» также связан и с фамилией персонажа. Рассказывая о том, что фамилия Башмачкина «произошла от башмака» и что «каким образом произошла она от башмака, ничего этого не известно», повествователь добавляет: «И отец, и дед, и даже шурин и все совершенно Башмачкины ходили в сапогах».

«Сегодняшнего дня случилось необыкновенное приключение», - такова первая фраза «Записок сумасшедшего» . Фраза, которая сразу же предупреждает нас, читателей, что речь пойдет о событиях из ряда вон выходящих, необычных, исключительных.

И в самом деле: герой повести идет по Невскому проспекту, направляясь в департамент, и неожиданно слышит… разговор двух собачек. Ситуация совершенно неправдоподобная, абсурдная. Но фантастика эта вторгается в обыкновенную, обыденную жизнь и… становится ее неотъемлемой стороной.

Разумеется, поначалу беседа собак на человеческом языке воспринимается как нечто не только необычное, но и невероятное. Таково восприятие не только читателя, но и повествователя: «Эге! – сказал я сам себе, - да полно, не пьян ли я?» Только это, кажется, со мною редко случается»

Гоголь вводит в текст произведения одну из распространенных мотивировок, при помощи которых современные ему писатели объяснили вторжение фантастики в их повествование. Вводится не для того, чтобы «правдоподобно» мотивировать свое обращение к фантастике, а, наоборот, для того, чтобы отвергнуть такое объяснение.

Конечно, этот разговор удивляет его, но вскоре удивление проходит: «Ах ты ж, собачонка! Признаюсь, я очень удивился, услышав ее говорящею по-человечески. Но после, когда я сообразил все это хорошенько, то тогда же перестал удивляться. Действительно, на свете уже случилось множество подобных примеров. Говорят, в Англии выплыла рыба, которая сказала два слова на таком странном языке, что ученые уже три года стараются понять и еще до сих пор ничего не открыли. Я читал тоже в газетах о двух коровах, которые пришли в лавку и спросили себе фунт чаю».

Оба приведенные примера – явный абсурд.

Замысел комедии Н.В. Гоголя «Ревизор» и его реализация. Традиционная и гоголевская («Развязка «Ревизора») трактовка основного конфликта. Образ Хлестакова в комедии Н.В. Гоголя «Ревизор».

По выражению В.Я.Брюсова, в своем творчестве Н.В.Гоголь стремился к “вечному и бесконечному”. Художественная мысль Н.В.Гоголя всегда стремилась к широкому обобщению, его цель во многих произведениях заключалась в том, чтобы нарисовать наиболее полную картину русской жизни. Говоря о замысле “Ревизора”, Гоголь отмечал, что в этом произведении он решился “...собрать в одну кучу все дурное в России, какое он тогда знал... и за одним разом посмеяться над всем...”. Так возник город “Ревизора”, который автор назвал “сборным городом всей темной стороны”.

В комедии представлены все стороны российской действительности. Н.В.Гоголь изображает самые разные слои городского населения. Главным представителем чиновничества является городничий, Сквозник-Дмухановский. Городские помещики представлены Бобчинским и Добчинским, купечество - Абдулиным, мещанство - Пошлепкиной. Выбор персонажей обусловлен стремлением максимально широко охватить все стороны общественной жизни и управления обществом. Каждая сфера жизни представлена одним лицом, причем автору важна прежде всего не общественная функция персонажа, а шкала его духовных или нравственных ценностей.

Богоугодными заведениями в городе руководит Земляника. Люди у него мрут “как мухи”, но это его нисколько не смущает, потому что “человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет”. Суд возглавляет Ляпкин-Тяпкин, человек, “прочитавший пять или шесть книг”. В полиции процветают пьянство, грубость. В тюрьмах людей морят голодом. Полицейский Держиморда без всякого смущения заходит в лавки купцов как в свою кладовую. Почтмейстер Шпекин из любопытства вскрывает чужие письма... Всех чиновников в городе объединяет одно: каждый из них рассматривает свою государственную должность как отличное средство жить без забот, не затрачивая никаких усилий. Понятия общественного блага в городе не существует, повсюду творятся бесчинства и процветает несправедливость. Удивительно, но никто даже и не стремится скрыть свое преступное отношение к своим обязанностям, собственные праздность и безделье. Взяточничество же вообще считается нормальным делом, даже, скорее, все чиновники сочли бы ненормальным, появись вдруг человек, считающий брать взятки весьма постыдным занятием. Не случайно все чиновники в глубине души уверены, что не обидят ревизора, когда идут к нему с подношениями. “Да и странно говорить. Нет человека, который бы за собой не имел каких-нибудь грехов”, - со знанием дела говорит Городничий.

Город в пьесе изображен посредством обилия бытовых подробностей в ремарках, но, прежде всего, конечно, глазами самих хозяев города. А потому мы знаем и о реальных улицах, на которых “кабак, нечистота”, и о гусях, которых развели в приемной суда. Не пытаются чиновники ничего изменить и перед приездом ревизора: достаточно только приукрасить город и его присутственные места, поставить соломенную веху около мусорной свалки, чтобы было похоже на “планировку”, да надеть чистые колпаки на несчастных больных.

В своей пьесе Н.В.Гоголь создает поистине новаторскую ситуацию: раздираемый внутренними противоречиями, город становится единым организмом благодаря общему кризису. Грустно только, что общая беда - это приезд ревизора. Город объединяет чувство страха, именно страх делает городских чиновников чуть ли не братьями.

Некоторые исследователи творчества Н.В.Гоголя считают, что город в “Ревизоре” - аллегорическое изображение Петербурга и что Гоголь лишь по цензурным соображениям не мог сказать, что действие происходит в северной столице. На мой взгляд, это не совсем так. Скорее, можно сказать, что город в пьесе - это любой российский город, так сказать, собирательный образ русских городов. Гоголь пишет, что от этого города до столицы “хоть три года скачи” - не доедешь. Но от этого мы не начинаем воспринимать город в пьесе как отдельный островок порока. Нет, Н.В.Гоголь делает все для того, чтобы читатель понял, что нигде нет такого места, где жизнь протекала бы по другим законам. И доказательство тому- “ревизор”, приехавший из Петербурга. Конечно, могло случиться и так, что ревизор не брал бы взятки. Но нет сомнений, если бы такое и произошло с кем-либо из персонажей пьесы, он расценил бы этот случай как своё личное невезение, а вовсе не как победу закона. Все чиновники в пьесе знают, просто уверены: их нормы и обычаи будут близки и понятны другим, как язык, на котором они говорят. В “Театральном разъезде” сам Н.В.Гоголь писал, что, изобрази он город иначе, читатели бы подумали, что есть другой, светлый мир, а этот -лишь исключение. Нет, это не так, к сожалению. Город в “Ревизоре” поражает Своей чудовищностью. Перед нами предстает картина разобщенности людей, их отдаленности от подлинного смысла жизни, их слепоты, незнания истинного пути. Люди утратили естественную способность думать, видеть, слышать. Их поведение предопределено одной единственной страстью приобретать: положение в обществе, чины на службе, богатство. Человек постепенно теряет свой человеческий облик. И такая участь ждет всех, кто. далек от нравственности, духовных ценностей. Грустно становится, когда думаешь о том, что все чиновники в пьесе одинаковы, что там нет ни одного светлого образа. И все же в комедии есть.положительный герой. Этот герой - смех, “тот смех, который весь излетает из светлой природы человека... без проницающей силы которого мелочь и пустота жизни не испугали бы так человека”.

О «Развязке «Ревизора»…

- Почему вообще появилась необходимость в написании «Развязки „Ревизора“», разъясняющей замысел пьесы? Почему люди не смогли без нее понять скрытый духовный смысл комедии?

У произведений Гоголя многоплановая и сложная художественная структура. При этом они настолько яркие, самобытные, что не раскрываются вполне с первого чтения даже для людей мыслящих. При этом нельзя сказать, что сокровенный, духовный смысл «Ревизора» не был понят современниками. Например, государь император Николай Павлович очень точно его понял. Известно, что он не только сам присутствовал на премьере, но велел и министрам смотреть «Ревизора». Во время представления он хлопал и много смеялся, а выходя из ложи, сказал: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне - более всех!» Не правда ли, очень правильная, гоголевская реакция. Не в пример другим зрителям, сидевшим в зале.

- А может, император имел в виду другое? Может, он почувствовал ответственность за чиновников?

Наверное, и это тоже было. Но главное - применение к себе того, что происходит на сцене. Как говорил Гоголь, «примененье к самому себе есть непременная вещь, которую должен сделать всяк зритель изо всего, даже и не «Ревизора», но которое приличней ему сделать по поводу «Ревизора».

И потом, Государь Николай Павлович, без сомнения, узнал себя в фантазиях Хлестакова. Вспомним эпизод, когда Хлестаков окончательно завирается и говорит, что он каждый день в Зимнем дворце бывает и что его сам Государственный совет боится. Кого может бояться Государственный совет - высший законосовещательный орган Российской империи, члены которого назначались лично царем? «Я всякий день на балах, - хвастается Хлестаков. - Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я». Интересно, с кем это могут играть в вист министр иностранных дел и посланники европейских государств? Оробевшему Луке Лукичу Хлопову, смотрителю училищ, незабвенный Иван Александрович заявляет: «А в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни одна женщина не может их выдержать, не так ли?» Известно, что у Государя Николая Павловича был настолько пронзительный и проницательный взгляд, что ему никто не мог солгать. То есть Хлестаков уже шапку Мономаха на себя примеряет, и Император не мог этого не почувствовать. Вот уж точно, всем досталось, а ему - более всех.

Однако в целом публика расценила комедию как фарс, поскольку не была готова к такого рода представлению. Зрители были воспитаны на водевилях и иностранных пьесах, на репертуаре того времени.

Образ Хлестакова

Самый яркий образ комедии - это Хлестаков, тот, кто явился виновником необычайных событий. Гоголь сразу же дает понять зрителю, что Хлестаков не ревизор (предваряя появление Хлестакова рассказом о нем Осипа). Однако весь смысл этого персонажа и его отношение к своим ревизорским "обязанностям" становятся ясны не сразу.
Хлестаков не переживает по приезде в город никакого процесса ориентации - для этого ему, недостает элементарной наблюдательности. Не строит он никаких планов обмана чиновников - для этого у него нет достаточной хитрости. Не пользуется он сознательно выгодами своего положения, потому что в чем оно состоит, он и не задумывается. Только перед самым отъездом Хлестаков смутно догадывается, что его приняли "за государственного человека", за кого-то другого; но за кого именно, он так и не понял. Все происходящее с ним в пьесе происходит как бы помимо его воли.
Гоголь писал: "Хлестаков, сам по себе, ничтожный человек. Даже пустые люди называют его пустейшим. Никогда бы ему в жизни не случилось сделать дела, способного обратить чье-нибудь внимание. Но сила всеобщего страха создала из него замечательное комическое лицо. Страх, отуманивши глаза всех, дал ему поприще для комической роли".
Хлестакова сделали вельможей те фантастические, извращенные отношения, в которые люди поставлены друг к другу. Но, конечно, для этого нужны были и некоторые качества самого Хлестакова. Когда человек напуган (а в данном случае напуган не один человек, а весь город), то самое эффективное - это дать людям возможность и дальше запугивать самих себя, не мешать катастрофическому возрастанию "всеобщего страха". Ничтожный и недалекий Хлестаков с успехом это делает. Он бессознательно и потому наиболее верно ведет ту роль, которой от него требует ситуация.
Субъективно Хлестаков был прекрасно подготовлен к этой "роли". В петербургских канцеляриях он накопил необходимый запас представлений, как должно вести себя начальственное лицо. "Обрываемый и обрезываемый доселе во всем, даже и в замашке пройтись козырем по Невскому проспекту", Хлестаков не мог втайне не примеривать к себе полученного опыта, не мечтать лично производить все то, что ежедневно производилось над ним. Делал он это бескорыстно и бессознательно, по-детски мешая быль и мечту, действительное и желаемое.
Положение, в которое Хлестаков попал в городе, вдруг дало простор для его "роли". Нет, он никого не собирался обманывать, он только любезно принимал те почести и подношения, которые - он убежден в этом - полагались ему по праву. "Хлестаков вовсе не надувает; он не лгун по ремеслу; он сам позабывает, что лжет, и уже сам почти верит тому, что говорит", - писал Гоголь.
Такого случая городничий не предусмотрел. Его тактика была рассчитана на настоящего ревизора. Раскусил бы он, без сомнения, и мнимого ревизора, мошенника: положение, где хитрость сталкивается с хитростью, было для него знакомым. Но чистосердечие Хлестакова его обмануло. Ревизора, который не был ревизором, не собрался себя за него выдавать и тем не менее с успехом сыграл его роль, - такого чиновники не ожидали...
А почему, собственно, не быть Хлестакову "ревизором", начальственным лицом? Ведь смогло же произойти в "Носе" еще более невероятное событие - бегство носа майора Ковалева и превращение его в статского советника. Это "несообразность", но, как смеясь уверяет писатель, "во всем этом, право, есть что-то. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете; редко, но бывают".
В мире, где так странно и непостижимо "играет нами судьба наша", возможно, чтобы кое-что происходило и не по правилам. "Правильной" становится сама бесцельность и хаотичность. "Нет определенных воззрений, нет определенных целей - и вечный тип Хлестакова, повторяющийся от волостного писаря до царя", - говорил Герцен.

Поэзия А. В. Кольцова как будто бы неожиданна для 30-х годов XIX в., но вместе с тем и закономерна, так как свидетельствует о процессе демократизации русской культуры. Кольцов воспитывался в провинциальной (воронежской) мещанской среде, образования не получил и был самоучкой в прямом и точном смысле этого слова, т. е. учился сам, всю жизнь, без чего, разумеется, не смог бы стать настоящим поэтом.

Необычным был путь Кольцова в литературу, необычным для того времени были и содержание, и форма его стихов. С Кольцовым в русскую литературу входил народ - не только как объект изучения, изображения, восхищения и т. д., но как субъект, как творец, создатель эстетических ценностей. Не случайно так приветствовали, так исключительно высоко ценили смысл и значение стихов Кольцова русские революционные демократы. считал, что «после имени Лермонтова самое блестящее поэтическое имя современной русской поэзии есть имя Кольцова.

В раннем творчестве Кольцова отразилось то увлечение философской проблематикой, которое было характерно для поэзии 30-х годов. В его «думах» выражены глубокие размышления молодого поэта о смысле человеческой жизни, тайнах, которыми полна история человечества. Но в полной мере талант Кольцова проявился в его песнях. Жанр народных песен был известен и ранее, например, в творчестве Дельвига. Однако при разработке этого жанра поэты нередко ограничивались лишь использованием отдельных фольклорных мотивов или внешней стилизацией, У Кольцова же передовых современников привлекала органическая народность его песен, в которых воспевались крестьянский труд, чувства и мысли крестьян-тружеников. Впервые в литературе так поэтически были выражены радость человеческого труда на земле, то глубокое удовлетворение, которое приносит крестьянину слияние с природой, упоение трудом как источником жизни, радости, счастья. Физическая и нравственная красота любимых героев Кольцова есть выражение их духовного величия, той жизненной прочности, уверенности, которые были необычны для русской литературы тех лет. Труд для Кольцова и его героев - мерило ценности человека, основа представлений о прекрасном и нравственном. Но речь идет именно о свободном труде. Только при этом условии возможно проявление тех прекрасных черт, которыми отличаются крестьяне в поэзии Кольцова.

Поэт не закрывает глаза на горе и бедность, разорение и нищету крестьян. Достаточно вспомнить только названия некоторых стихотворений: «Горькая доля» (1837), «Доля бедняка» (1841) и др. Используя традиции народной лирики, Кольцов многие свои песни пишет от женского лица, создавая в ряде случаев трагический образ молодой крестьянки, выданной замуж против ее воли. В стихотворении «Ах, зачем меня…» (1838) слышится, как писал Белинский, «раздирающая душу жалоба нежной души, осужденной на безвыходные страдания». И все же талант Кольцова проявился прежде всего в тех его песнях, где раскрыты представления о вольной и свободной жизни его героев, показанных в органическом слиянии с природой. Именно поэтому природа для Кольцова не пассивный фон и даже не просто арена трудовой деятельности человека, а активный соучастник человеческого труда; она полна движения, живет самостоятельной жизнью, что подчеркивается целой системой поэтических метафор-олицетворений.

Может показаться странным , что в стихах Кольцова даже не упоминается крепостное право. Между тем это входило в замысел поэта. Разумеется, он очень хорошо знает о тех тяжелых условиях, которые способны лишь исказить здоровую, сильную и в основе своей прекрасную натуру его героев. Однако поэт часто сознательно игнорирует эти условия, что было своеобразной формой отрицания крепостничества, помещичьей эксплуатации и т. д. Он создает не идеализированный мир, а мир идеальный. Таким же путем шел в «Вечерах на хуторе близ Диканьки». Для Кольцова чрезвычайно важно было показать, что герой его - свободный человек, «хлебопашец вольный» и что только поэтому он так уверенно, так прочно стоит на земле.

В русской поэзии 30-х годов с характерными для нее мотивами разочарованности, тоски, даже отчаяния ворвался свежий голос человека, не побоявшегося вступить в бой с судьбой и уверенного в победе («Дума сокола», 1840). Нигде и никогда у Кольцова не звучат нотки сентиментальной жалости или барской снисходительности. Его герои, осознающие свое право на разумную и светлую жизнь, изображены как люди, способные глубоко мыслить и тонко чувствовать, рвущиеся на широкий и вольный жизненный простор. Эти тенденции проявляются и в разработке Кольцовым традиционных для устного народного творчества семейно-бытовых мотивов. Его песни проникнуты поэзией земной любви, радости, счастья, противопоставленной серости прозаических будней. Здесь нет ничего общего с традициями «легкой поэзии» Батюшкова и его последователей с проявляющимися у них порою элементами книжности, некоторой «вторичности» чувств. Герои Кольцова обнаруживают подлинную искренность, душевную красоту, свежесть и непосредственность в выражении интимных переживаний. Широкое распространение получило мнение о реалистической природе лирики Кольцова. Однако обращение к народной жизни, т. е. объект изображения, не дает еще представления о методе изображения. Кольцов, конечно, создает типические образы своих героев, но это романтическая типизация. Известно важное методологическое указание Ф. Энгельса о том, что в реалистическом искусстве «каждое лицо - тип, но вместе с тем и вполне определенная личность, «этот», как выражается старик Гегель» (из письма к М. Каутской 26 ноября 1885 г.). По тонкому наблюдению Н. Н. Скатова, у Кольцова всегда «в стихах выступает не этот человек, не этот крестьянин, не эта девушка, как, например, у или даже у Никитина, а вообще человек, вообще крестьянин, вообще девушка». Поэтому и картины природы у него предельно обобщенные:

• Красным полымем
• Заря вспыхнула;
• По лицу земли
• Туман стелется.
• («Урожай», 1836)

Теснейшая связь творчества Кольцова с миром устного народного творчества несомненна, но в фольклоре он использует не «букву», а «дух», не подражает тем или иным фольклорным жанрам, а творчески развивает и обогащает лучшие традиции народной поэзии. Таким же путем шли

Цель урока:

• учить анализу лирического произведения;
• развивать эстетическое чувство учащихся, расширять кругозор учеников;
• воспитывать у учащихся патриотическое чувство и гордость за своего соотечественника;

Оборудование:

• портреты: А.В. Кольцова, П.А. Вяземского, А.С. Пушкина, В.Г. Белинского, Н.В. Станкевича;
• выставка книг А.В.Кольцова;
• газеты, посвящённые биографии и творчеству А.В.Кольцова;
• презентация с видеофрагментами (Приложение );
• мультимедийное оборудование для демонстрации презентации к уроку.

Словарная работа: прасол – в 19 в. – торговец, скупавший оптом в деревнях рыбу или мясо для розничной торговли и производивший их засол, в 60-е годы 19 в. – скупщик скота.

Пишу не для минутной славы:
Для развлеченья, для забавы,
Для милых, преданных друзей,
Для памяти минувших дней.

А.В.Кольцов.

План урока:

I. Заочная экскурсия «Кольцовские места г. Воронежа».

II. Выдающиеся деятели 19 в., оказавшие влияние на развитие творческих способностей Кольцова.

III. Автобиографические моменты лирики Кольцова:

1. «...Расскажу по-дружески повесть о самом себе...»

2. «...Отец мой всех был богатей,
Всяк знался с нашей хатой,

Был хлеб,был скот рогатый...»

3. «...сердце в первый раз
И полюбило не на час...»

4. «...Напрасно, девы милые,
Цветёте красотой,
Напрасно добрых юношей
Пленяете собой, –
Когда обычьи строгие
Любить вас не велят...»

5. Кольцов – песенник.

6. Народно-поэтическая основа лирики А.В.Кольцова.

7. «Ах, ты степь моя,
Степь широкая...»

8. «Певец страданья и полей –
Чьи песни, как река,
В сердца вливаются людей
Любовно, на века».
Григорий Иванович Люшнин.

IV. Итоги урока. Домашнее задание.

ХОД УРОКА

I. Заочная экскурсия «Кольцовские места г. Воронежа»

Слово учителя: Тема нашего урока – «Жизнь А.В.Кольцова в стихах, песнях и памяти народной». Сегодня мы познакомимся с личностью и поэтическим наследием Алексея Кольцова; поговорим о темах лирики поэта и автобиографическом характере его творчества; ответим на вопрос: современен ли Кольцов сегодня и что привлекает читателя 21 века в стихах Алексея Васильевича?
2009 год – год А.В.Кольцова в Воронежской области. 15 октября 2009 исполняется 200 лет со дня рождения поэта. Поэтому именно памяти Кольцова мы посвящаем наш урок (слайд 3) .
Улицы, скверы, здания Воронежа хранят память о великом земляке. Сегодня мы отправимся на литературную экскурсию по местам нашего города, неразрывно связанным с именем поэта.

Ученица: Я приглашаю вас на экскурсию по Кольцовским местам нашего города (слайды 4-21) .

1. Дом, где родился А.В.Кольцов. К сожалению, само здание не сохранилось. Об этом напоминает только мемориальная доска.
2. Живописная Ильинская церковь, где крестили будущего поэта.
3. Здание Воронежского уездного училища, где учился Кольцов. Оно было разрушено во время Великой Отечественной войны.
4. Дом Тулинова, где Кольцов встречался с В.А. Жуковским, который специально для этого приехал в Воронеж. Местные обыватели с удивлением наблюдали, как воронежский мещанин гуляет по городу с самим воспитателем наследника престола.
5. В 1868 г. был открыт памятник Алексею Кольцову в сквере, названном Кольцовским. Бюст был изготовлен из белого каррарского мрамора петербургским скульптором Антонио Трискони. Памятник был создан на пожертвования горожан. Сначала памятник находился в центре сквера, а при реконструкции сквера в 30-е г.г. памятник передвинули на несколько метров от границы сквера и развернули на 180 градусов.
   В 1942 г. фашисты, оккупировавшие Воронеж, устроили в сквере кладбище для немецких солдат и офицеров. Так Кольцовский сквер выглядит сегодня.
6. Драматический театр им. А.В. Кольцова – один из старейших в России. Сейчас он находится на реставрации. Здесь выступали Щепкин, Мочалов, Комиссаржевская, Остужев, звучал голос Маяковского.
7. В 1996г. здание старого театра пришло в аварийное состояние, а труппа театра справила новоселье. Современное здание театра им. Кольцова знакомо всем жителям города.
8. В 1976г. в Воронеже появился ещё один памятник Кольцову. Это 10-метровая фигура, высеченная из серого гранита. Установлен памятник на Советской площади. Автор – народный художник РСФСР, член-корреспондент Академии художеств СССР П.И. Бондаренко.
9. Центральная улица города носит имя Кольцова. Кольцовская – старинная и современная – хранит память о поэте.
10. Воронежская кондитерская фабрика тоже связана с именем Кольцова. Здесь нас встречает запах конфет с символичным названием «Песни Кольцова».
11. Рядом со зданием цирка находится литературный некрополь, где покоится прах А.Кольцова. Здесь ежегодно проводятся Кольцовско-никитинские чтения.
12. На улице Володарского, д.41 уютно расположилась гимназия им. Кольцова.
13. В городе работает библиотека, носящая имя Кольцова. Сотрудники библиотеки познакомят вас с книгами о жизни и творчестве поэта.
14. В Воронеже существует музыкальная гостиная «Кольцовский уголок», где студенты и выпускники музыкального училища им. Ростроповичей исполняют свои произведения

На этом наша экскурсия закончена. Спасибо за внимание!

II. Выдающиеся деятели 19 в., оказавшие влияние на развитие творческих способностей Кольцова.

Слово учителя: Судьбу любого человека определяют люди, его окружающие. В полной мере это верно и для людей творческих. Неизвестно, как сложилась бы судьба Кольцова, если бы на его жизненном пути не было В.Г.Белинского, Н.В.Станкевича, В.А.Жуковского, П.А.Вяземского, А.С.Пушкина (слайд 22) .

Сообщение учащегося: В.Г. Белинский – лучший судья произведений Кольцова, поэт с благодарностью принимал советы критика. Белинский много писал о творчестве Кольцова, их связывала большая сердечная дружба. Получив известие о смерти любимого им поэта, Белинский писал: «...пал друг и брат». Белинский пишет о стихах Кольцова как о примечательном явлении в нашей литературе. Кольцов жил в квартире Белинского в октябре-ноябре 1840 года. Обращение Белинского «мой милый Алексей Васильевич» свидетельствует о нежной дружбе.
А.С.Пушкин писал: «Кольцов обратил на себя общее и благосклонное внимание...» Пушкин в Кольцове видел действительно одарённого художника слова. Называл его человеком, хотя и «бедным образованием, но с большим талантом, с широким кругозором». Получив разрешение на издание «Современника», Пушкин сразу же привлёк к участию в нём Кольцова. В 1835 г. в «Современнике» было опубликовано стихотворение Кольцова «Урожай».
Н.В. Станкевич – литератор, сын богатого воронежского помещика, получил университетское образование, возглавлял московский литературно-философский кружок в 30-е гг. 19в. Высоко оценил творчество начинающего поэта, познакомил его с московскими литераторами. За свой счёт издавал стихотворения Кольцова. В 1835 г. напечатал 18 пьес Кольцова. Это принесло большую известность Кольцову в мире литературы.
П.А.Вяземский – князь, снабжал Кольцова рекомендательными письмами к важным особам, доступ к которым иначе был бы для Кольцова невозможен.
В.А.Жуковский – очень высоко оценил стихи поэта. В 1837 г. специально приехал в Воронеж, чтобы встретится с Кольцовым и выразить своё восхищение ему лично. Их связывали самые нежные отношения.

III. Автобиографические моменты лирики Кольцова:

Слово учителя: Лирика Кольцова – это проникновенный и очень искренний рассказ о себе самом: о юности, о взаимоотношениях с родителями, о первой любви, размышления о своём месте в мире... Это те жизненные впечатления, которые он получил дома, на службе, это встречи и разлуки, радости и горести, пережитые им. История его жизни в его стихах (слайд 23) .

«...Расскажу по-дружески
Повесть о себе самом...»

Чтец:

Скучно и нерадостно
Я провёл век юности:
В суетных занятиях
Не видал я красных дней.
Жил в степях с коровами,
Грусть в лугах разгуливал,
По полям с лошадкою
Один горе мыкивал.
От дождя в шалашике
Находил убежище,
Дикарём, степникою
Я в Воронеж езживал
За харчами, деньгами
Чаще – за отцовскими
Мудрыми советами.

Учитель: А.Кольцов родился в Воронеже 3(15) октября 1809 года. С юности видел мелочную торговлю, слышал грубые и непристойные речи. К счастью, к благородной натуре Кольцова не пристала грязь, среди которой он родился. Он жил в своём особенном мире – ясное небо, леса, поля, степь, цветы. Это противопоставлялось удушливой атмосфере его домашней жизни.
В литературоведении Кольцов характеризуется как крестьянский поэт, поэт-самоучка, поэт-прасол. Запись в тетрадь значения слова «прасол».
Сложные отношения были у поэта с отцом.

«...Отец мой всех был богатей,
Всяк знался с нашей хатой,
Обширен был наш круг полей, –
Был хлеб, был скот рогатый...»

Сообщение учащегося: Отец поэта – воронежский мещанин, человек не богатый, но зажиточный скотовод (слайд 24). Отец считал учёбу сына бесполезной тратой времени и денег. Т. к. Кольцов умел читать и писать, его отец решил, что больше ему ничего не нужно знать и что образование его окончено, и забрал его из Воронежского уездного училища.
С отцом Кольцова связывали сложные отношения. Кольцов писал: «Он простой купец, спекулянт, вышел из ничего, век рожь молотил, грудь его черства, интересуют его только дела своей торговли. Постоянно ворчит, сердится, скупится, даёт 1000 рублей содержания в год».
Уже больного Кольцова отец поселил в мезонине, который зимой не топился. Кольцову приходилось по ночам добывать дрова, как вору. Узнав об этом, отец обещал выгнать его из дому. Не давал чая, сахара, свечей. Мать украдкой от отца доставляла ему обед и ужин

Слово учителя: В 17 лет (1828 г.) произошло событие, имевшее могущественное влияние на всю жизнь поэта. В семейство Кольцовых вошла молодая девушка Дуняша в качестве служанки. Несмотря на низкое происхождение, она была щедро одарена от природы красотой, умом, добрым сердцем. Кольцов влюбился, он испытывал к ней глубокое и сильное чувство, она была для него идеалом женщины. Они строили планы на будущее.

«...Сердце в первый раз
Так пламенно, так нежно полюбило –
И полюбило не на час...»

Демонстрируется отрывок из фильма «На заре туманной юности» (слайд 25)

Учитель: Отцу Кольцова не понравилась эта связь, и он продаёт Дуняшу донскому помещику. Скоро она зачахла и умерла в тоске разлуки и от жестокого обращения. Алексея поразило это несчастье, он заболел сильной горячкой, пытался разыскать любимую, но безрезультатно. Дуняша умерла, но она навсегда поселилась в его творчестве. Кольцов посвятил ей большое число красивых стихотворений: «Ничто, ничто на свете...», «К милой», «Не шуми ты, рожь...». Сегодня мы услышим ещё одно стихотворение «Утратив то, что было мило...» (слайд 26) .

Учитель:

– Какие переживания вложил Кольцов в эти строки?
– Какие чувства вызывает у вас это стихотворение?

Вывод: Здесь горечь потери, утраты; он оплакивает потерю любимой; сердце его полно боли и тоски, он осознаёт невосполнимость утраты, готов отдать свою жизнь ради любимой. Жаль влюблённого юношу. Что ждёт его впереди? Безрадостное существование и горькие слёзы.

Слово учителя: Много проникновенных поэтических строк посвятил Кольцов русским девушкам и женщинам. Его стихи рисуют безрадостные картины жизни поселянок с нелюбимым мужем, в чужой семье, где нет теплоты и понимания. Судьбы русских женщин иллюстрируют расхожее народное выражение: «Стерпится-слюбится!» (слайд 27)

Чтец:

Без ума, без разума
Меня замуж выдали,
Золотой век девичий
Силой укоротали.
Для того ли молодость
Соблюдали, нежили,
За стеклом, от солнышка,
Красоту лелеяли,
Чтоб я век свой замужем
Горевала, плакала,
Без любви, без радости
Сокрушалась, мучилась?....

Учитель: Какой рисуется судьба лирической героини поэтом?

Вывод: Перед нами правдивое, неприукрашенное повествование. Кольцов пишет то, о чем знает и чему свидетелем был сам: неравный брак, нелюбовь мужа и его родни, пустое и безрадостное житьё замужней женщины.

Слово учителя: Кольцов не одинок в изображении женской доли. Похожие мотивы звучат в пьесах Островского, в поэмах Некрасова. Некрасов как бы вторит Кольцову: «Не дело между бабами счастливую искать!» Такова судьба Марфы Тимофеевны из поэмы «Кому на Руси жить хорошо.»
Предварительный вопрос к классу: Сопоставьте два стихотворения: «Без ума, без разума...» Кольцова и монолог Марфы Тимофеевны:

(Стихотворение читает учитель)

Семья была большущая,
Сварливая... попала я
С девичьей холи в ад!
В работу муж отправился,
Молчать, терпеть советовал:
Не плюй на раскалённое
Железо – зашипит!
Осталась я с золовками,
Со свёкром, со свекровушкой,
Любить-голубить некому,
А есть кому журить!

Учитель: Что общего между стихами Некрасова и Кольцова?

Вывод: Стихи близки мотивами горечи, неудовлетворённости своей судьбой, общностью судеб героинь.

Слово учителя: Кольцов – поэт-песенник. Песни Кольцова стали проникать в народ ещё при жизни поэта, «их пели крестьяне в захолустных сёлах и деревнях», – сообщает «Воронежский телеграф» в 187 2г. На слова поэта создано более 700 романсов и песен, написанных 300 композиторами (Алябьевым, Римским-Корсаковым, Мусоргским, Варламовым, Балакиревым, Пожарским и др.)
Мы представляем вашему вниманию песню «Дума Сокола» – слова Кольцова, музыка Пожарского.
Исполняется песня учениками в костюмах. На экране демонстрируются отрывки из фильма «На заре туманной юности» (слайд 28) .

Долго ль буду я
Сиднем дома жить,
Мою молодость
Ни за что губить?
Долго ль буду я
Под окном сидеть,
По дороге вдаль
День и ночь глядеть?
Иль у сокола
Крылья связаны,
Иль пути ему
Все заказаны?...

Учитель:

– Что символизирует сокол в народной поэзии? (Это образ – символ свободы, воли)
– Как вы понимаете слова: «Иль у сокола крылья связаны?» (Нет свободы выбора, люди, обстоятельства грузом ложатся на плечи человека, он сам уже ничего не решает и от этого страдает)
– Почему судьбу называет мачехой? (Она к нему жестока, как мачеха к нелюбимому дитя)
– О чём мечтает, к чему стремится лирический герой стихотворения? (Жить полноценной жизнью, дышать полной грудью, сбросить с себя груз несвободы, «лететь» туда, куда стремится душа, держать ответ только перед Богом)
– Какие художественно-изобразительные средства использует автор? (Кольцов использует постоянные эпитеты, сравнения, риторические вопросы. Мы можем говорить о народно-поэтической основе его творчества, поэтому многие стихотворения Кольцова стали народными песнями.)

Учитель: Народно-поэтический образ – это образ степи, постоянно появляется в стихах поэта. Как вы думаете, с чем это связано? (Отец поэта – торговец скотом, Кольцову часто приходилось перегонять стада с места на место. Кроме того, что это тяжёлый, утомительный труд, это прекрасная возможность быть на природе, любоваться её красотой.)
Гимном степи является стихотворение Кольцова «Степь» (слайд 29).
И, конечно, знаменитый «Косарь» (слайд 30) .

Учитель: Какой представляется степь в произведениях Кольцова?

Вывод: Степь Кольцов любил страстно и восторженно. Она для него – отрада, ласковый друг, к которому можно обратиться за утешением «в минуту жизни трудную», и предмет восхищения. Во всех стихах Кольцова есть что-то степное, широкое, раздольное. Читая их, понимаешь, что степь воспитала и взлелеяла его. Ученица подготовила иллюстрации к стихам Кольцова.

Учитель: Что ты хотела выразить в своих картинах?

Итоговые вопросы к классу:

– Какое настроение вызывают у вас стихи Кольцова?
– С интересом ли вы читали и слушали стихотворения Кольцова сегодня? Что вас в них привлекает?
– Что нового вы узнали сегодня на уроке? Что показалось особенно интересным?

Вывод по уроку: Поэтическое наследие Кольцова невелико, но, бесспорно, ценно. Его стихи дают заряд правды и красоты, без которого трудно представить себе русскую литературу. Мы благодарны поэту за его песни, полные любви к женщине, человеку труда, природе, Родине.
Кольцовские песни – с их грустью и тоской, жаждой счастья, надеждой на лучшее – трогают умы и сердца и сегодня. Они волнуют нас, таких разных. Почему? Наверное, потому что это песни о земле, которая нас кормит, о душе русского народа.

IV. Итоги урока. Домашнее задание

Слово учителя: Закончить урок я хотела бы словами Григория Ивановича Люшнина, которые отражают то, что я чувствую, и очень хотела, чтобы почувствовали и вы:

Певец страданья и полей,
Чьи песни, как река,
В сердца вливаются людей
Любовно, на века.