А мартине и пражская лингвистическая школа. Пражская школа лингвистического структурализма

Лингвистическая концепция Ф. де Соссюра явилась теоретической базой для образования Пражской лингвистической школы (далее – ПЛШ). Это направление структурализма возникло в 1926 г. и существовало до 1952 г. Инициаторами образования ПЛШ явились чешский германист Вилем Матезиус и славист Роман Осипович Якобсон , жившие в Праге. В ПЛШ объединились исследователи славянских и германских языков и литератур. Первоначально в кружок входили чехосло­вацкие филологи Богумил Трнка, Богуслав Гавранек, Ян Мукаржовский, Иозеф Вахек и др. Позднее к ней примкнули Йозеф Мирослав Коржинек, Владимир Скаличка, Людовик Новак, Карел Горалек, Павел Трост , а также россйские лингвисты P.O. Якобсон, венский профессор H.С. Трубецкой , С.О. Карцевский (1884–1955, работал в Женеве).

Отличительная особенность ПЛШ – тесная связь с западноевропейскими – К. Бюлером (Австрия), Л. Блумфилдом (США.), А. Мартине (Франция) и российскими учёными. Творчески были связаны с ПЛШ отечественные лингвисты П.Т. Богатырёв, Г.О. Винокур, Е.Д. Поливанов , Ю.Н. Тынянов и др.

Основная идея пражских структуралистов изложена в тезисах на первом съезде славистов в 1929 г.:

а) язык представляет собой «систему средств выражения , служащую какой-то определенной цели»;

б) понятие языковой функции , важнейшее в концепции ПЛШ. Функция – это целевая установка, значение того или иного элемента в системе языка. Понятие функции в ПЛШ основывается на учении немецкого учёного К. Бюлера о языковых функциях («Теория языка. Структурная модель языка» , 1934). К. Бюлер выделял психические способности человека:

ПЛШ отвергла психологическую трактовку понятия функция , развивая представление о языке как о функциональной системе. Язык – это си­стема средств выражения, служащих определенной цели; функция – это целевая установка высказывания. Основные особенности концепции ПЛШ таковы:

а) функциональность (термин функция означает задачу, а не зависимость);

б) структуральностъ – «пражцы» вводят в лингвистическую проблематику вопрос структурного характера языка и взаимосвязанности его частей.

Знаменитые антиномии (противопоставления) Ф. де Соссюра диахрония – синхрония творчески переосмысливались представителями Пражской лингвистической школы. «Пражцы» отвергли тезис Ф. де Соссюра о том, что система языка не подвержена развитию («сама по себе система неизменяема»). Они выдвинули положение о равноправности синхронного идиахронического аспектов изучения языка, подчеркивая преимущества синхронного анализа. Признание тесной связи синхронии и диахронии привело пражских языковедов к целому ряду важных положений. Согласно методу «аналитического сравнения» языков, выдвинутому В. Матезиусом, в синхронном плане сравниваются лингвистические системы родственных и неродственных языков с выявлением тенденций их развития.

В противоположность понятию языковой семьи пражские учёные разработали понятие языкового союза, понимая под этим термином группу географически смежных неродственных языков, обладающих сходными чертами в синтаксической, морфологической и фонологической структурах. Термин языковой союз ввёл в науку крупнейший языковед XX в. князь Н.С. Трубецкой. Существует, например, балканский языковой союз , включающий румынский, болгарский, македонский, сербохорватский, албанский, новогреческий языки, принадлежащие к разным семьям. Языковой союз – это группа географически близких и тесно контактирующих языков, которые приобретают общие свойства. Метод «аналитического сравнения» в дальнейшем стал основой типологического изучения языков.

Наибольшее признание в области синтаксиса получило учение «пражцев» об актуальном членении предложения , или коммуникативном членении . Основу этого учения составляет мысль о различии между двумя способами анализа предложения. Членение на подлежащее и сказуемое, раскрывающее грамматическую структуру предложения, «пражцы» называли формальным и противопоставляли коммуникативному членению. Коммуникативное членение предложения (высказывания) различает «старое» знание – тему и «новое» сообщение – рему. Конкретное смысловое членение чаще всего не совпадает с формально-грамматическим. Так, два следующих предложения имеютодинаковый грамматический состав: подлежащее, сказуемое, обстоятельство:

Жил-был король когда-то. При нём блоха жила.

Коммуникативное членение выглядит следую­щим образом: (Что было когда-то?) – Жил-был король / когда-то .

(Что было при нём?) При нём / блоха жила. Здесь граница темы и ремы рассекает пред­ложение на два отрезка так, что группа подлежащее + сказуемое попадает в состав нового.

Разные языки применяют различные формальные средства для подчеркивания нового. В русском языке , например, широко используется свободный порядок слов, логическое ударение, выделительные частицы, местоимения; в английском – выделительный оборот it is… that и there is… Напр.: Тhere is a beautiful lake / in that valley. (“ В этой долине прекрасное озеро”).

Основателем лингвистического учения об актуальном членении предложения считается В. Матезиус (В. Матезиус, 1967). В настоящее время появилось немало работ по коммуникативному синтаксису, в которых можно усмотреть преемственность идей пражцев.

Другая антиномия Ф. де Соссюра, развиваемая ПЛШ, – внутренняя лингвистика –внешняя история языка – связана с концепцией швейцарского учёного лишь терминологически . Ф. де Соссюр считал: «Единственным объектом лингвистики является язык», а «пражцы» признают социальную природу языка, подчеркивая необходимость изучения не только языковых элементов, но и многообразных связей, существующих между языком и объективной действительностью.

«Пражцы» выделяли социальную функцию речевой деятельности. В. Матезиус в статье «Язык и стиль» писал: «…для задачи наименования элементов действительности и задачи выражения актуального отношения говорящего каждому языку и каждой эпохе свойственны свои средства выражения, отличающиеся от аналогичных средств другого языка и другой эпохи не только своим внешним видом – формой, но и смысловым со­держанием, эмоциональной окраской».

Работы «пражцев» по функциональному анализу речи представляют интерес с точки зрения стилистики, изучения литературных языков и социальных диалектов. Такой подход в области языковой культуры дал возможность заложить фундамент нормативной лингвистической деятельности. На практике ПЛШ для чешского языка разработала понятия литературного языка, определила, что? считать основой литературного языка, а что? – диалектом.

Антиномия Ф. де Соссюра означающее –означаемое . Восприняв положение о знаковом характере языка, ПЛШ настаивала на необходимости рассмотрения отношения знака к окружающей действительности, к той реальности, которую знак окружает. Подход к языку как к системе знаков означает, что отношение между звуковой формой и значением немотивированно. Но в ПЛШ различают знаки произвольные и знаки естественные. Естественный характер знаков с внутренней мотивировкой звуковой формы и значения отмечался, например, в междометиях. Углубленный анализ формальной и смысловой основы языкового знака привёл учёных ПЛШ к обоснованию принципа асимметричного дуализма языковых явлений . Означающее (звучание) и означаемое (функция) постоянно нарушают разделяющую их границу. Означающее стремится приобрести другие функции, помимо своей собственной. Означаемое пытается завладеть другими средствами выражения, отличными от его означающего. Означающее и означаемое асимметричны. Только благодаря метрическому дуализму структуры своих знаков языковая система оказыва­ется свободной развиваться в связи с требованиями конкретной ситуации. Наибольший асимметрический дуализм проявляется при омонимии. Омонимическая группа имеет формально совпадающую основу. Например, омоним коса в значении «волосы» и «орудие труда»: одно означающее – два означаемых, две функции.

Антиномия Ф. де Соссюра язык иречь (системы и процесса, нормы и речевой деятельности) стала базой фонологической теории H.С. Трубецкого. Единственным объектом исследования «пражцы» считали речь или письменный текст. Отсюда внимание учёных к литературным языкам и стилистике, а также к исследованию фонологии. Наиболее близкую к Ф. де Соссюру позицию занимали Н.С. Трубецкой и В. Скаличка. Применение функционального подхода к исследованию языка и речи позволило «пражцам» создать новую научную дисциплину – фонологию . Наиболее полно взгляды на изучение фонологических проблем изложены в книге Н.С. Трубецкого «Основы фонологии» . Учёный противопоставлял фонетику ифонологию . Ср.:

фонетика – раздел языкознания, изучающий способы образования и акустические свойства звуков человеческой речи;

фонология – раздел языкознания, изучающий звуки речи как средство различения звуковых оболочек слов и морфем, – теория фонем.

Важное место в учении Н.С. Трубецкого о фонеме занимает теория смыслоразличения, опирающаяся на понятие оппозиции . По Н.С. Трубецкому, оппозицией называется отношение, возникающее между двумя фонемами на почве сходства и отличия. Фонологическая система языка представляет собой набороппозиций (противоположений), способных служить для выявления общности и дифференциации лексических

и грамматических значений.

Понятия и методы, разработанные на фонологическом материале, ученые ПЛШ применили и к другим областям лингвистических исследований, например, в работах P.O. Якобсона о грамматических оппозициях («Очерк общего учения о падеже» , 1936); позже Л.А. Новиков выделил лексические оппозиции (см. об этом: З.Д. Попова, 1967).

Основными достижениями пражского направления струк­турализма являются:

1) тщательная разработка учения о фо­неме – ее определение, описание дифференциальных при­знаков, оппозиций, нейтрализации (Н.С. Трубецкой);

2) уче­ние о литературном языке и егонормах ;

3)разграничение обычного языка («автоматизированного») и языка поэтичес­кого , анализ механизма поэтической функции языка;

4) по­каз того, что возможна не только синхроническая , но и исто­рическая фонология (P.O. Якобсон), а также возможно системно-историческое изучение и других сторон языка – лексики, морфологии и синтаксиса;

5) Н.С. Трубецкой в до­полнение к существовавшим понятиям «семья языков» и «ветвь языков» вводит понятие «языкового союза », обозна­чая им сходство языков, вызванное соседством расположе­ния и тесными контактами их носителей;

6) глубокий интерес к функциональной стороне языка позволил «пражанам» продвинуться в изучении синтак­сиса и стать родоначальниками учения об «актуальном чле­нении предложения» (В. Матезиус, Ф. Данеш), см. об этом: (А.Т. Хроленко, В.Д. Бондалетов, 2006, с. 79).

Пражская лингвистическая школа была первой по времени образования среди школ структурного языкознания, возникновение которого было подготовлено, как уже отмечалось, деятельностью И.А. Бодуэна де Куртенэ, Н.В. Крушевского, Ф.Ф. Фортунатова, Ф. де Соссюра, Л.В. Щербы и которое требовало перенесения центра тяжести в лингвистическом исследовании на изучение преимущественно или исключительно в синхроническом плане, с привлечением строгих формальных методов присущей языку жёсткой (инвариантной) внутренней структуры, образуемой множеством отношений (противоположений) между его чётко выделимыми элементами и обеспечивающей целостность языковой системы и возможности его функционирования в качестве знаковой системы.

Эта школа была создана в 1926 по инициативе В. Матезиуса и Р.О. Якобсона и просуществовала организационно до начала 50 гг. Пражский лингвистический кружок явился центром деятельности Пражской школы, поистине интернациональной по своему составу. Организатором и главой кружка был Вилем Матезиус (1882-1945). В кружок входили чехословацкие учёные Франтишек Травничек (1888-1961), Ян Мукаржовский (1891-1975), Богумил Трнка (1895-1984), Богуслав Гавранек (1893-1978), Йозеф Вахек (1909), Франтишек Оберпфальцер, а позднее Владимир Скаличка (1908), Йозеф Мирослав Коржинек (1899-1945), Павел Трост (1907), Людовит Горалек. Среди членов кружка были русские лингвисты-эмигранты Николай Сергеевич Трубецкой (1890-1938), Роман Осипович Якобсон (1896-1982), близкий к женевской школе Сергей Осипович Карцевский (1884-1955). Сотрудничали с пражцами советские учёные Пётр Георгиевич Богатырёв (1893-1971), Григорий Осипович Винокур (1896-1947), Евгений Дмитриевич Поливанов (1891-1938), Борис Викторович Томашевский (1890-1957), Юрий Николаевич Тынянов (1894-1943); австрийский психолог Карл Людвиг Бюлер (1879-1963); англичанин Дэниэл Джоунз (1881-1967), датчанин Луи Ельмслев (1899-1965), голландец Алберт Виллем де Гроот (1892-1963), польские языковеды Хенрик Улашин (1874-1956) и Витольд Ян Дорошевский (1899-1976). Близки по своим позициям к пражцам были создатель французской школы структурализма Андре Мартине (1908) и французский структуралист Люсьен Теньер (1893-1954), американец Леонард Блумфилд (1887-1949). Кружок издавал (1929-1939) “Travaux du Cercle lingustique de Prague” и журнал “Slovo a slovesnost”. Его идеи формировались с опорой на собственные традиции чехословацкой науки, а также на идеи Ф. де Соссюра, представителей бодуэновско-щербовского и фортунатовского направлений.

Первое изложение новой исследовательской программы по общему и славянскому языкознанию было дано в “Тезисах Пражского лингвистического кружка” (1929), содержащих в достаточно чётком виде основные положения, которые разрабатывались в дальнейшей деятельности Пражской школы функциональной лингвистики. В них выдвигались принципы структурного описания языка. В этих тезисах давалось определение языка системы средств выражения, служащей какой-то определённой цели, как функциональной системы, обладающей целевой направленностью; указывалось на невозможность понять любое явление в языке без учёта системы, к которой оно принадлежит Синхронный анализ современных языков провозглашался лучшим способом для познания сущности и характера языка и распространения системного понимания на изучение прошлых языковых состояний. Подчёркивалась недопустимость проводимого в Женевской школе жёсткого разграничения между методом синхроническим и диахроническим; указывалось на невозможность исключить понятие эволюции из синхронического описания. Признавалась необходимость в сравнительном изучении родственных языков не ограничиваться только генетическими проблемами, но и использовать структуральное сравнение и типологический подход, чтобы системно осмыслить законы конвергенции и дивергенции языков. В тезисах провозглашался призыв к исследованию языковых контактов в рамках региональных объединений различного масштаба, высказывалось несогласие с утверждениями о произвольном и случайном характере возникновения языковых явлений.

В “Тезисах ПЛК” были заложены основы структурно-фонологического анализа. Исходя из целевой обусловленности фонологических явлений, приоритет отдавался не двигательному, а акустическому образау. Подчёркивалась важность инструментального исследования звуковой стороны языка. Было проведено различение трёх аспектов звуков - как объективного физического факта, как акустико-двигательного представления и как элемента функциональной системы. Подчёркивалась меньшая существенность материального содержания фонологических элементов по сравнению с их взаимосвязью внутри системы (в соответствии со структуральным принципом фонологической системы). К числу задач синхронической фонологии были отнесены: установление состава фонем и выявление связей между ними, определение фонологических корреляций как особого вида значимых различий, регистрация реальных и теоретически возможных в данном языке сочетаний фонем, изучение морфологического использования фонологических различий (морфонологии) и анализ морфонем типа к/ч в комплексе рук/ч: рука, ручной.

Пражцы сформулировали задачи теории номинации и функционального синтаксиса. Они различали номинативную деятельность, результатом которой является слово и которая - на основе особой для каждого языка номинативной системы - расчленяет действительность на лингвистически определимые элементы, и синтагматическую деятельность, ведущую к сочетанию слов. В теории номинации объединяются исследования различных номинативных способов и грамматических значений слов. К теории синтагматических способов (функциональному синтаксису) были отнесены: изучение предикации, которая является основным синтагматическим действием, созидающим предложение; различение формального членения предложения на подлежащее и сказуемое и актуального членения на тему и высказывание; понимание под морфологией (в широком смысле) теории системы форм слов и их групп, пересекающейся со словообразованием, традиционной морфологией и синтаксисом; подчёркивание роли морфологической системы языка в обеспечении связей между различными формами и функциями.

Пражцам принадлежит формулирование многих принципов функционального описания языка. Они различали речевую деятельность внутреннюю и реализованную, речевую деятельность интеллектуализованную и аффективную; разграничивали две социальные функции речевой деятельности - как функцию средства общения (с использованием либо языка практического, либо языка теоретического) и функцию поэтическую (с использованием поэтического языка). Формы лингвистических проявлений подразделяются на устную и письменную. Делается призыв к систематическому изучению жестов; указывается на важность исследования взаимоотношений между говорящими, проблем межъязыковых связей, специальных языков, распределения языковых пластов в городах. Пражцами намечается программа синхронического и диахронического исследования условий формирования литературного языка, его отношения к диалектам и народному языку, его роли в обществе, его стилистических особенностей, возможностей вмешательства в его развитие, характера разговорно-литературной формы языка. Намечается программа лингвистического исследования поэтического языка с его особыми явлениями в области фонологии, морфологии, синтаксиса и лексики.

Особого внимания заслуживает постановка задач перед структурно-функциональным славянским языкознанием, где предлагается использовать принципы лингвистической географии в этнографическом описании славянских территорий и составлении общеславянского лингвистического (особенно лексического) атласа, обратить внимание на развитие исторической лексикографии, важной для общей психологии и истории культуры. Специально подчёркивается системный характер организации лексики, который делает необходимым изучение структуры лексической системы, дающее возможность определить место в ней каждого отдельного слова. Пражцы призывают к разработке культуры и критики славянских языков.

В русле Пражской школы функциональной лингвистики складывалась фонология как первая дисциплина, где был применён структурно-функциональный подход. Её создатель Н.С. Трубецкой, автор всемирно известного труда“GrundzuegederPhonologie” (1939) опирался на идеи И.А. Бодуэна де Куртенэ, Ф. де Соссюра, Л.В. Щербы, К. Бюлера. Основные черты его фонологической концепции: разграничение фонологии и фонетики (параллельно соссюровскому разграничению языка и речи); разработка критериев (в основном функциональных) выделения и отождествления фонем; выдвижение понятия фонологической оппозиции; указание на разложимость фонемы на одновременно данные, нелинейные различительные признаки и определение фонемы как “пучка” различительных признаков; использование фонетических характеристик при описании дифференциальных признаков (что не допускалось дескриптивистами и глоссематиками); разработка типологии фонологических оппозиций; указание на нейтрализацию фонологических оппозиций в определённых позициях и постулирование архифонемы как единицы, объединяющей свойства нейтрализуемых фонем. Впоследствии понятия и методы структурного анализа, выработанные в фонологии, были перенесены на изучение морфологии (работы Р.О. Якобсона, В. Скалички, В. Матезиуса, Л. Новака). Р. О. Якобсоном были выдвинуты идеи о неравноправности членов морфологической корреляции (маркированность - немаркированность), о наличии единого семантического инварианта для каждого из членов морфологической категории, о непременной бинарности грамматических оппозиций и наибольшей адекватности дихотомических разбиений.

Серьёзный вклад был сделан пражцами в разработку понятия функциональной перспективы предложения, задаваемой актуальным членением, т.е. членением на тему и рему (В. Матезиус и др.). Основательно были разработаны функциональная стилистика и теория литературного языка, проведено разграничение понятий норма и кодификация (для объективно существующего в языке и для целенаправленной деятельности лингвиста).

«Пражская школа»,Пражский остров это под таким названием фигурирует в западном литературоведении литература на немецком языке, возникшая в Праге на рубеже 19-20 веков. Поскольку Прага и в целом Чехия (под названием Богемия) входили в состав Австро-Венгерской империи, этот литературный анклав рассматривается как часть австрийской литературы - хотя многие пражане чаще печатались в Лейпциге, чем в Вене, и активно участвовали в немецкой литературной жизни. Слишком жесткий водораздел между австрийской и немецкой литературой этого времени носил искусственный характер. Тем не менее самый дух пражской немецкоязычной литературы-явление специфически австро-имперское. Для писателей Пражской школы (Ф.Кафка, Ф.Верфель, Л.Перуц, М.Брод, И.Урцидиль, Э.Э.Киш, Ф.К.Вайскопф, Л.Фюрнберг, Э.Вейс), за редким исключением (Р.М.Рильке, Г.Мейринк), характерны мрачная остраненность, угрюмый гротеск, язвительная фантасмагоричность. Социальная и национально-этнографическая замкнутость «острова» породила и особый, сугубо книжный язык этой литературы - «канцелярит», очень редко (лишь в репортажах Киша) оживляемый прорывами какойлибо «уличности».

Сугубо книжный, абстрактно пафосный колорит присущ лирике Франца Верфеля (1890-45), основателя «пражского экспрессионизма», достигшего при жизни наибольшего читательского и издательского успеха (не знавший такого успеха Р.Музиль обозвал его в романе «Человек без свойств», 1930-43, «Огненным Рылом»). За лирикой Верфеля последовала его столь же популярная, хотя и столь же «книжная» проза («Один день из жизни абитуриента», 1911; «Не убийца, а убитый виновен», 1918, и др.). Совершенно своеобразной «бесцветности», голой коммуникативности достигает «канцелярит» под пером оккультиста Густава Мейринка (1868-1932) в его многочисленных рассказах и популярных романах «Голем» (1915) и «Вальпургиева ночь» (1917), а также у его менее претенциозного эпигона Лео Перуца (1882-1957). Выразительности на грани литературной магии добивается, «спрессовывая» этот язык до предельно бесстрастных, объективированных, как бы «вечных» формул Франц Кафка (1883-1924), лидер Пражской школы. Его романы-притчи «Процесс (1915), «Замок» (1922), рассказы «Приговор» (1913), «В исправительной колонии» (1919), «Превращение» (1916) и др. держатся на контрастном эффекте совмещения чудовищно-гротескного содержания и неспешно-прозрачной, суховато-протокольной, будто «стеклянной» формы (у предшественников - Э.Т. А.Гофмана, Э. А.По, творцов «готического романа» все это дано лишь в зародыше). Райнер Мария Рильке (1875-1926), хотя и пражанин по происхождению и своим связям (с миром славянства, в первую очередь), стоит особняком; он лишь украшает собой послужной список пражской немецкоязычной литературы этого времени, будучи мало с нею связанным по существу.

Рильке - создатель одной из последних великих «гармоний» в немецкоязычной поэзии и в своей столь же волшебной по звуку «прозе поэта» («первый экзистенциалистский роман, по определению В.Эмриха, - « Мальте Лауридс Бригге», 1910). Его гармония тем более значительна и величественна, что возникла в борениях с кризисом собственного мировидения и на фоне распада Австро-Венгерской империи, породившего у других пражан лишь испуганные аллегории и фантасмагорические гротески.

Пражская школа, или функциональный структурализм , - одно из ведущих направлений лингвистического структурализма, сложившееся в Чехословакии и Австрии между двумя мировыми войнами. С 1929 г. на французском языке нерегулярно выходили "Труды" кружка. В первом их выпуске, приуроченном к I Международному съезду славистов, были опубликованы "Тезисы Пражского лингвистического кружка", ставшие его программным документом. Ведущую роль в формировании кружка сыграл уже влиятельный к тому времени в чехословацком языкознании видный лингвист ВилемМатезиус (1882-1945), вместе с ним в кружок вошли более молодые ученые БогумилТрнка (1895-1984), БогумилГавранек (1893-1978), ЯнМукаржовский и др., позже к кружку примкнули ЙозефКоржинек (1899-1945), еще более молодые лингвисты ВладимирСкаличка (р. 1909), Йозеф Вахек и др. С самого начала активную роль в кружке играли два выдающихся ученых, эмигрировавших из послереволюционной России: живший тогда в Чехословакии Роман (Роман Осипович)Якобсон (1896-1982) и работавший с 1922 г. в Вене Николай (Николай Сергеевич)Трубецкой (1890-1938). В начальный период деятельности кружка с ним также был тесно связан упомянутый выше С.Карцевский .

Ученые Пражского кружка находились под значительным влиянием идей Ф. де Соссюра , однако в отличие от других структуралистов на них оказали серьезное воздействие и взгляды И. А.Бодуэна де Куртенэ ; русские участники кружка, окончившие Московский университет, также восприняли ряд идей Московской школы, восходящих к Ф. Ф. Фортунатову. Их взгляды значительно отличались как от традиционных концепций исторической лингвистики, так и от идей других направлений структурализма, прежде всего дескриптивизма и глоссематики.

В статье В. Матезиуса "Куда мы пришли в языкознании", написанной в начале 40-х гг. и посмертно опубликованной в 1947 г., выявляются отличия пражской концепции языка прежде всего от лингвистики XIX в. В языкознании XIX в. выделяются прежде всего "две различные теоретические и методические точки зрения": историческая и генетическая, идущая от Ф. Боппа и Р. Раска к младограмматикам, и гумбольдтианская, аналитическая. В. Матезиус подчеркивает ограниченность подхода традиционного исторического языкознания. Отмечено, что подход к языку как к деятельности помог В. фон Гумбольдту "понять значение функции в языке", но принуждал его "слишком высоко оценивать психологическую точку зрения". Итак, два направления имели противоположные друг другу достоинства и недостатки: гумбольдтианцы выдвигали перспективные идеи, но не имели методов для их разработки, младограмматики имели совершенный сравнительно-исторический метод, но слишком узко понимали теорию.

Новая лингвистика, согласно В. Матезиусу, начинается с двух ученых: И. А. Бодуэна де Куртенэ и Ф. де Соссюра. Первый из них осознал роль функции в языке и ввел в науку понятие фонемы. Ф. де Сос-сюр, последовательно разделил синхронию и диахронию. Другая его важнейшая идея - структурный подход к языку.

В то же время пражцы спорили с другими школами структурализма, прежде всего с глоссематикой и дескриптивизмом, подчеркивая, что, сходясь с этими направлениями в точке зрения на структуру, расходятся с ними в связи с отсутствующим или имеющим иной смысл там понятием функции. Полемике с глоссематикой специально посвящена статья В. Скалички "Копенгагенский структурализм и "пражская школа". Л. Ельмслев, по словам В. Скалички, требовал "освобождения языкознания от груза других наук", главное для него - "требование лингвистики чисто лингвистической". Для пражцев это неприемлемо: "Если при научном исследовании мы пренебрегаем его реальностью, мы ее деформируем. В связи с отношением языка к реальности оказывается невозможным и безоговорочное использование критериев непротиворечивости, простоты и в первую очередь полноты: "Поскольку нам известны все сложнейшие отношения языка к литературе, к обществу, культуре, искусству и т. д., мы не можем говорить об изолированном, исчерпывающем описании текста. Мы знаем, что в тексте мы можем полностью проследить в лучшем случае развитие отдельных букв или же звуков. Значение же текста постоянно меняется. Один и тот же текст кажется иным старому человеку и молодому, человеку с образованием и без образования, современному человеку и человеку, который будет жить через сто лет". Возражает В. Скаличка и против чисто дедуктивного подхода к языку, считая необходимым в исследовании сочетать дедукцию с индукцией.

Одно из главных расхождений с глоссематиками касается разного понимания термина "функция". Если Л. Ельмслев исходил из понятия функции в математике, то, как указывает В. Скаличка, "в понимании пражских лингвистов термин "функция" употребляется тогда, когда речь идёт о значении (функция слова, предложения) или о структуре смысловых единиц (функция фонемы)". Математическое понимание функции было тесно связано у глоссематиков с пониманием языка как системы чистых отношений, как известно, также идущим от Ф. де Соссюра. Для пражцев это также неприемлемо: их интересовали и отношения, и единицы.

Таким образом, среди других школ структурализма для пражцев было характерно максимально широкое понимание объекта лингвистики. Строго придерживаясь структурного подхода к языку, пражцы стремились изучать его всесторонне, не отказываясь ни от семантики, ни от истории языка, ни даже в значительной степени от внешнелингвисти-ческой проблематики. В упомянутой выше статье В. Скаличка выделяет три основные проблемы языкознания: "1. Прежде всего отношение языка к внеязыковой действительности, т. е. проблему семасиологическую. 2. Отношение языка к другим языкам, т. е. проблему языковых различий. 3. Отношение языка к его частям, т. е. проблему языковой структуры". Он указывал, что в разное время на первый план выходили то одни, то другие проблемы: античная наука игнорировала проблему языковых различий, а историческое языкознание XIX в., наоборот, занималось почти исключительно ею, глоссематика выдвигает проблему струк-, туры и игнорирует две другие. Для пражцев же все три проблемы важны.

Широкий подход к объекту изучения виден уже в первом программном документе пражцев, упоминавшихся выше "Тезисах Пражского лингвистического кружка" (1929). Здесь в первую очередь выдвинуты два основных методологических принципа пражцев: функциональный и структурный. Структурный принцип основывался на идеях Ф. де Соссюра о разграничении языка и речи, синхронии и диахронии, он объединял пражцев с другими направлениями структурализма. Функциональный принцип, во многом восходящий к И. А. Бодуэну де Куртенэ, был специфичен для пражцев. В "Тезисах" именно он вынесен на первое место.

В "Тезисах" об этом говорится так: "Являясь продуктом человеческой деятельности, язык вместе с тем имеет целевую направленность. Анализ речевой деятельности как средства общения показывает, что наиболее обычной целью говорящего, которая обнаруживается с наибольшей четкостью, является выражение. Поэтому к лингвистическому анализу нужно подходить с функциональной точки зрения. С этой точки зрения язык есть система средств выражения, служащая какой-то определенной цели. Ни одно явление в языке не может быть понято без учета системы, к которой этот язык принадлежит".

В "Тезисах" выделяются и основные функции языка. Не только язык, но и речевая деятельность в целом делятся на интеллектуализо-ванную и аффективную. Та и другая прежде всего имеют "социальное назначение (связь с другими)", аффективная речевая деятельность также "служит для выражения эмоции вне связи со слушателем". Речевая деятельность в социальной роли "имеет либо функцию общения, т. е. направлена к означаемому, либо поэтическую функцию, т. е. направлена к самому знаку". Данная классификация функций имеет определенное сходство с высказанными на несколько лет позже идеями К. Бюлера, из всех рассмотренных ранее в этом курсе лингвистов наиболее близкого к функциональному подходу. Специфический для пражцев компонент классификации - выделение особой поэтической функции. Если для других школ структурализма поэтика, изучение художественной речи находились вне лингвистической проблематики, то пражцы, в частности, Р. Якобсон, внесли в эти области значительный вклад. В "Тезисах" указывается, что "каждая функциональная речевая деятельность имеет свою условную систему - язык в собственном смысле"; речь идет об изучении функциональных стилей языка. Такой подход делал возможным считать изучение разговорного, научного или поэтического стиля лингвистической проблемой.

В связи с этим пражцы занимались проблемами литературного языка. В "Тезисах" выделяются особые функции литературных языков по сравнению с другими языковыми образованиями: "Особый характер литературного языка проявляется в той роли, которую он играет, в частности, в выполнении тех высоких требований, которые к нему предъявляются по сравнению с народным языком: литературный язык отражает культурную жизнь и цивилизацию".

Пражский кружок, принимая разграничение синхронии и диахронии и безусловно отдавая приоритет синхронному подходу ("Лучший способ для познания сущности и характера языка - это синхронный анализ современных фактов"), не считал данное различие абсолютным, как это делают Ф. де Соссюр: "Нельзя воздвигать непреодолимые преграды между методом синхроническим и диахроническим, как это делала Женевская школа". В отличие от Ф. де Соссюра пражцы исходили из того, что диахрония не менее системна, чей синхрония: "Было бы нелогично полагать, что лингвистические изменения не что иное, как разрушительные удары, случайные и разнородные с точки зрения системы. Лингвистические изменения часто имеют своим объектом систему, ее упрочение, перестройку и т. д. Таким образом, диахроническое изучение не только не исключает понятия системы и функций, но, напротив, без учета этих понятий является неполным".

В "Тезисах Пражского лингвистического кружка" кратко был поставлен ряд проблем, которые затем активно разрабатывались пражцами. Это (помимо того, о чем уже шла речь выше) структурная фонология, описание систем фонем и фонологических корреляций; морфонология, изучение "морфологического использования фонологических различий"; исследование свойств слова и систем номинации; изучение структуры предложения и др. В том числе поставлена и проблема структурного сравнения языков независимо от их генетических связей. После примерно полувека, в течение которых типология почти не развивалась и часто отрицалась вообще, пражцы наряду с американским лингвистом Э. Сепиром возродили эту дисциплину. Среди пражцев наибольший вклад в типологию внес В. Скаличка.

Не отказываясь совсем от традиционного выделения изолирующего, агглютинирующего, полисинтетического (инкорпоративного) и флективного типов, В. Скаличка значительно переосмыслил их понимание. Лингвистам-типологам вообще не была известна роль, например, противопоставления агглютинация-изоляция в рамках одного языка. Однако отдельный язык - самостоятельная система, и как таковой он не образует системы с другими языками. Поэтому приходится говорить не о "морфологической классификации" языков, а только о сходствах и различиях между разными языковыми системами". То есть нельзя говорить о флексии, агглютинации и т. д. как об определяющей черте строя того или иного языка, как это делали ученые XIX в. Однако можно говорить о флексии, агглютинации и т. д. как о некоторых лингвистических явлениях, наблюдаемых в тех или иных языках. При этом наличие одного из этих явлений не исключает наличия других, однако они могут в разных языках по-разному комбинироваться, что характеризует соответствующие языки. Можно говорить о чисто флективном, чисто агглютинативном типах и т. д. как о неких идеальных эталонах, которым в разной мере соответствуют конкретные языки.

В связи с типологическими задачами В. Скаличка старался уточнить традиционные лингвистические понятия, дать им такие определения, на основе которых можно было бы сопоставлять языки различного строя. Он, как и многие другие лингвисты его эпохи, хорошо осознавал нечеткость основанных на интуиции понятий слова, предложения, частей речи и т. д. и стремился уточнить эти понятия. Наряду с этим он выделял и единицы, не учитывавшиеся в традиции. Прежде всего это сема - минимальная единица, обладающая значением. Сема соотносится с морфемой, но не всегда с ней совпадает.

Понятие семы у В. Скалички основано на идеях С. Карцевского об асимметричном дуализме. В статье "Асимметричный дуализм языковых единиц" чешский ученый выделяет в качестве проявлений такого дуализма омонимию и омосемию (разное выражение одного и того же элемента значения). В случае омосемии (например, если одно грамматическое значение по-разному обозначается в разных типах склонения или спряжения) одной и той же семе соответствует несколько разных морфем. В случае же "склеенного" выражения нескольких грамматических значений одной морфеме может соответствовать несколько сем. Например, чешское окончание прилагательных у (или его русский эквивалент -ый) имеет три семы: именительного падежа, единственного числа и мужского рода.. Разные языки характеризуются, согласно В. Скаличке, разным соотношением морфемы и семы: в турецком их соотношение близко к взаимно однозначному, в чешском они очень часто не совпадают. В работе "О грамматике венгерского языка" по этому параметру последовательно сопоставляется ряд языков. Нетрудно видеть, что соответствующие различия языков хорошо соотносятся с традиционным разграничением агглютинации и флексии: чем флек-тивнее язык, тем значительнее данное несовпадение. Отметим, что много-семность В. Скаличка признавая лишь для грамматических морфем, корневые же у него оказывались односемными по определению. Впоследствии в структурной лингвистике это ограничение было снято (ср. "фигуры плана содержания" у Л. Ельмслева) и получил развитие так называемый компонентный анализ, при котором значение любой морфемы разлагается на смысловые компоненты.

Все пражцы принимали соссюровское разграничение языка и речи, но их понимание бывало различным. Интересную точку зрения на этот счет, разделявшуюся не всеми пражцами, выдвинул рано умерший лингвист Йозеф Коржинек в статье "К вопросу о языке и речи". Й. Коржинек не соглашался с обычным для структурализма пониманием языка и речи как равноправных, находящихся на одном уровне абстракции явлений. С точки зрения этого ученого, язык и речь - те же самые явления, рассмотренные на разных уровнях абстракции: "Соотношение между языком и речью представляет собой просто отношение между научным анализом, абстракцией, синтезом, классификацией, то есть научной интерпретацией фактов, с одной стороны, и определенными явлениями действительности, составляющими объект этого анализа, абстракции и т. д., - с другой". "В любом конкретном высказывании, если даже в нем реализуется лишь какая-то незначительная часть языка, всегда заключена вместе с тем вся его структура... и, наоборот, языковая структура исчерпывающе представлена совокупностью индивидуальных речевых актов, она получает в них осязаемое воплощение и проявляется бесчисленное множество раз, бесконечно, многообразно и неповторимо". Языковая структура интуитивно осознается каждым носителем языка.

Все, что совершается в речи, согласно данной концепции, предопределено языковой системой в первом смысле, усвоенной говорящим. Поэтов лингвист "обращает свое внимание на коллективное, надинди-видуальное", а "вопрос о чисто индивидуальной языковой структуре лишен для лингвиста всякого смысла". Этим лингвистика противопоставлена стилистике, которая изучает индивидуальное и единичное без выявления каких-либо общих закономерностей.

Одним из крупнейших представителей Пражской школы и одним из крупнейших лингвистов XX в. вообще был Николай (Николай Сергеевич) Трубецкой . Н. Трубецкой был ученым широкой специализации, его интересы далеко не исчерпывались лингвистикой. Ему принадлежат работы по славянским письменным памятникам, фольклору, литературе. Он был одним из теоретиков евразийства.

Среди выдвинутых им общелингвистических идей особо следует отметить (помимо создания фонологической теории) морфонологическую концепцию и теорию языковых союзов. Хотя те явления, которые теперь лингвисты относят к морфонологии, изучал еще Панини, но данная дисциплина впервые четко выделена лишь Н. Трубецким. В статье "Некоторые соображения относительно морфонологии" он сформулировал задачи морфонологии как "исследования морфологического использования фонологических средств какого-либо языка", выделил три основные раздела этой дисциплины: теорию фонологической структуры морфем, теорию комбинаторных звуковых изменений морфем в морфемных сочетаниях, теорию звуковых чередований, выполняющих морфологическую функцию.

В теории языковых союзов ученый обобщил накопленные на разнообразного материале факты, свидетельствующие о вторичном сходстве контактирующих между собой языков. В языковой союз могут входить как неродственные, так и родственные языки, однако их сходства в любом случае обусловлены их контактами и взаимодействиями. Н. Трубецкой выделял ряд языковых союзов: балканский, евразийский (объединяющий русский язык с рядом тюркских, монгольских, финно-угорских и др.). Им впервые были заложены основы третьего типа классификации языков (наряду с генетическим и типологическим) -ареального, при котором языки объединяются в классы в связи с их географическим расположением и свойствами, приобретенными в результате контактов.

Самой знаменитой и оказавшей наибольшее влияние на развитие мировой лингвистики работой Н. Трубецкого стала его последняя книга "Основы фонологии ". Книга стала и наиболее развернутым изложением подхода к фонологии, свойственного Пражской школе в целом. Теоретической основой данного подхода были наряду с бодуэновской концепцией фонемы идеи Ф. де Соссюра, прежде всего о языке и речи.

Согласно Н. Трубецкому, и язык, и речь имеют обозначающее и обозначаемое, однако их свойства в языке и речи различны. Если в речи как обозначаемое, так и обозначающее бесконечны и многообразны, то в языке они состоят "из конечного исчисляемого числа единиц". Данное теоретическое положение давало возможность разграничить фонетику -науку, обозначающем в речи - и фонологию - науку, обозначающем в языке. Здесь идеи Ф. де Соссюра, до конца не проводившего такое разграничение, дополнялись идеями И. А. Бодуэна де Куртенэ и его учеников Л. В. Щербы и Е. Д. Поливанова. Строгое разделение фонетики и фонологии было одним из главных требований к лингвистическому описанию всей Пражской школы с самого начала ее существования.

Фонетику Н. Трубецкой определял как "науку о материальной стороне (звуков) человеческой речи", по своей методологии она целиком относится к естественным наукам. Фонетика имеет физический (акустический) и артикуляторный (физиологический) аспекты. Фонетика изучает неисчислимое многообразие звуков человеческой речи. Иные задачи уфонологии , имеющей дело с ограниченным числом различительных средств, отличающих друг от друга элементы обозначающего, в частности, слова. «Фонология должна исследовать, какие звуковые различия в данном языке связаны со смысловыми различиями, каковы соотношения различительных элементов... и по каким правилам они сочетаются друг с другом в слова".

Безусловно, все лингвистические традиции и наука о языке до второй половины XIX в. не могли и не стремились учесть все звуковые признаки. Традиционные фонетисты были "стихийными фонологами", бессознательно ориентируясь на функционально значимые признаки, которые однако не всегда четко отделялись от незначимых. Появление экспериментальной фонетики, как уже говорилось выше, привело к выделению значительного числа функционально незначимых и не осознаваемых носителями языка признаков, поэтому естественной реакцией на это вскоре стало появление фонологии, оперирующей ограниченным числом единиц. Но если для основателей фонологии главным критерием была психологическая осознаваемость, не допускающая объективных процедур проверки, то пражцы и близкие к ним по идеям советские фонологи сделали следующий шаг (как будет сказано ниже, первым его сделал Н. Ф. Яковлев не позже 1923 г.). Вместо психологического был выдвинут функциональный критерий: участие или неучастие тех или иных признаков в смыслоразличении. Такой подход хорошо соответствовал общей методологии пражцев, для которых наряду со структурой важнейшую роль играет функция .

Основной единицей фонологии Н. Трубецкой, как и И. А. Бодуэн де Куртенэ, считал фонему , однако определяется фонема у него иначе. Для ее выделения он вводил фундаментальное и по своему значению выходящее за пределы фонологии понятие оппозиции; последовательное выделение этого понятие стало одним из наиболее существенных вкладов Н. Трубецкого в науку о языке. Он писал: "Признак звука может приобрести смыслоразличительную функцию, если он противопоставлен другому признаку, иными словами, если он является членом звуковой оппозиции (звукового противоположения). Звуковые противоположения, которые могут дифференцировать значения двух слов данного языка, мы называем фонологическими (или фонйлогически-дистинктивными, или смыслоразличительными) оппозициями". Эти оппозиции противопоставлены фонологически несущественным. Каждый член фонологической оппозиции является фонологической (смыслоразличительной) единицей; минимальная фонологическая единица -фонема.

Н. Трубецкой подчеркивал различие между звуком, фонетической единицей, и фонемой: "Любой произносимый и воспринимаемый в акте речи звук содержит, помимо фонологически существенных, еще и много других фонетически несущественных признаков. Следовательно, ни один звук не может рассматриваться просто как фонема. Поскольку каждый такой звук содержит, кроме прочих признаков, также и фонологически существенные признаки определенной фонемы, его можно рассматривать как реализацию этой фонемы. Фонемы реализуются в звуках речи". И далее: "Все эти различные звуки, в которых реализуется одна и та же фонема, мы называем вариантами (или фонетическими вариантами) одной фонемы". То есть в языке есть только инварианты - фонемы, реализуемые в речи в виде своих вариантов.

Рассматривая фонологическую систему языка в целом, Н. Трубецкой обращал особое внимание на классификацию оппозиций , поскольку "в фонологии основная роль принадлежит не фонемам, а смыслоразличительным оппозициям. Любая фонема обладает определенным фонологическим содержанием лишь постольку, поскольку система фонологических оппозиций обнаруживает определенный порядок или структуру". В то же время для него, как и для всех пражцев, фонема вовсе не была лишенным собственных свойств пунктом пересечения сетки отношений, как это было для глоссематиков. Постоянно подчеркивается существование собственных различительных признаков у фонем, в парадигматические критерии выделения фонем включается требование звукового сходства, а синтагмагические критерии отграничения фонем от фонемных сочетаний почти целиком основаны у Н. Трубецкого на фонетических признаках.

В книге дается разработанная классификация оппозиций разных типов. Выделяются оппозиции одномерные (свойственные только данной паре единиц) и многомерные (включающие более двух единиц), пропорциональные (однотипные противопоставления имеют место для нескольких пар) и изолированные (данное противопоставление более нигде не встречается) и др. Наиболее важно противопоставление прива-тивных, ступенчатых (градуальных) и равнозначных (эквиполентных) оппозиций. Привативны оппозиции, один член которых характеризуется наличием, а другой - отсутствием признака, например, "звонкий - незвонкий", "назализованный - неназализованный", "лабиализованный - нелабиализованный" и т. д. Член оппозиции, который характеризуется наличием признака, называется "маркированным", а член оппозиции, у которого признак отсутствует, - "немаркированным". Градуальные оппозиции характеризуются тем, что их члены противопоставлены разной степенью одного признака, например, разными ступенями высоты тона. Наконец, в эквиполентных оппозициях оба члена логически равноправны; таковы, например, оппозиции между согласными разного места образования. Понятия привативных, градуальных и эквиполентных оппозиций, термины "маркированный член", "немаркированный член" и др. после книги Н. Трубецкого широко используются в самых разных областях лингвистики: в фонологии, грамматике, семантике и т. д.